Бесплатный фрагмент - Сны мудрого кота

1

«Требуется вожатый в ВДЦ „Долбёнок“. Хорошие условия, высокая зарплата и премия. Имеются возможности карьерного роста».

Прельщённая такими условиями, моя @опа решила поискать приключений в солнечном Краснодарском крае. Но скажу наперёд — меня на@бали. И вот как это случилось…

— Иди нахрен! — с такими словами моя кафедра отказалась разрешать мне досрочно закрывать сессию.

— Иди нахрен! — с такими словами моя девушка решила разорвать отношения.

— Иди нахрен! — с такими словами моя жизнь дала мне пинок под зад.

— Да-да, пошёл я нахрен, спасибо, я понял, — с такими словами я прервал девушку, что устраивала мне собеседование. Судя по её лицу, оно прошло неуспешно.

А тут ещё объявление подвернулось. «Была не была», — думал я, подписывая договор. И пошло поехало.

Институт, подкинувший работёнку, устроил всё в лучшем виде — проинструктировал, купил билеты, обнадёжил, что работать будем лишь до восьми вечера и у нас обязательно будет время заняться учёбой, чтобы знания окончательно не выветрились из шальных голов. Хорошее заманилово.

Наша компашка дуралеев (таким оказался не только я, как выяснилось) начала подозревать неладное ещё в тот момент, когда обещанный автобус не приехал вовремя. И через час, и через три. Институт трубок не брал, водитель находился вне зоны доступа, а привлекательный для моего усталого взгляда магазинчик уютненько светил столь характерными для югов дешёвыми вывесками, приглашая меня купить медовухи и сигарилл.

— Разве я мог отказаться? — мои товарищи по несчастью удивлённо смотрели на то, как я выкидываю вторую бутылку, выдыхая ласкающий вишнёвый дым в воздух.

Слово за слово, бутыль за бутыль, сигарилла за сигариллой — часы шли незаметно, а мысль о том, что я ввязался куда-то по шею уже не так сверлила голову. Познакомился с коллегами. В общем, приятно проводил время. Тем временем, автобус таки приехал. Спустя семь часов. Всего лишь.

— Ничо, щас мы вас быстренько довезём, загружайтесь! — водитель с кряхтением открыл двери старой газельки.

Я никогда не катался на американских горках. Да и в принципе на аттракционы особо не ходил. Но сердце в тот момент мне подсказывало, что всё это — детский лепет, по сравнению, с разбитыми дорогами, где-то в горах, лихачущим под попсу нулевых водителем и алкоголем, ударившим в голову. Доехали мы действительно быстро, всего за три часа. Земля под ногами немного шаталась, правда, но хоть не разбились, и на том спасибо.

— Друзья, приветствую вас! Давайте я покажу ваши комнаты, — слишком улыбчивый парень (кто-то из администрации) быстро вписал нас в какие-то журналы и показал комнаты, где мы и отрубились, «без задних ног».

А следующее утро началось прелестно — у меня спи@дили пачку сигарилл. Из сумки. Из закрытой сумки, стоящей под кроватью. Уже на этом этапе следовало задуматься, мол, а не зря ли ты, друг, приехал сюда, однако, бешеный темп вовсю поглотил нас на ближайшие дни, и не давал свободной минуты, чтобы пораскинуть мозгами.

Волею случая я попал в лагерь с не самыми лучшими условиями проживания и работы в целом. Огромная территория, окружённая горами, лесом и морем, где очень просто заблудиться, а времени всё осмотреть практически не оставалось. Несмотря на начало мая и холодную весну в Москве, в Краснодарском крае вовсю жгло напролом солнце. Под палящими лучами, сонные, уставшие и не понимающие, что происходит, мы проходили обучение, стараясь не уснуть на лекциях.

Приходилось не жить, приходилось выживать.

Эту простую мысль я усвоил буквально в первый ужин, когда обрюзгшая повариха, с лицом размера задницы, сообщила о том, что еда кончилась и вообще её не волнует, что кто-то остался без еды. «Велели поставить десять кастрюлей — я поставила. Дальше как хотите», — после чего она отвернулась к булькающим котлам с супом.

Никогда бы не подумал, что я, человек из интеллигентной семьи, буду способен пообещать начистить морду человеку, если тот не отдаст мне свою кастрюлю с едой.

Но приключения на этом не заканчивались. Как говорится: «Пушкин дострелялся, Гагарин долетался, а ты, дружок, допи@делся». Случилось несколько факторов: хреновая организация похода, куда отправился весь педсостав, о чём я, конечно же, высказался; крысятничество курирующих нас людей, доложивших выше, мол, такие-то люди курят, хотя сами уходили в отрыв похлеще; и моя наглость высказывать своё мнение. Всё это привело к тому, что меня отправили в т.н. «ночные вожатые» — работать днём и патрулировать территорию ночью, в то время как остальным дали отряды.

Дни шли, налаженный рабочий процесс позволял находить плюсы даже в таком неприятном положении, а приключения всё случались. Борьба с огромными насекомыми и наглыми до невозможности енотами, спасение ёжиков от местных собак, поиск в районе пяток упавшего сердца после того, как чуть не наступил на гадюку, задержание пьяных тел и поиск сбежавших ночью детей — это лишь малая толика случившегося в те дни.

Однако дело спорилось, и вот — следующую смену я стою на отряде. Жаждущий работать молодой паренёк, вкусивший пороху и готовый честно (ну почти) отрабатывать свой хлеб. Правда, пословица «первый блин комом» в очередной раз доказала свою актуальность, ибо выдали мне отбитых сорвиголов.

На фоне попыток контролировать этих бесов, происходила война с начальством, которое решило выкинуть меня с отряда, так как приехало слишком мало детей. «Ну поработаешь ночным ещё смену-другую, чего тебе», — этой фразой завершались все попытки хоть как-то повлиять на ситуацию.

Пришлось звонить в институт. Детский центр привык водить по губам мелким универам в Краснодарском крае, диктуя свои требования, однако, с крупными вузами тягаться себе дороже. Сквозь скрип в зубах, начальство разрешило остаться на отряде. И, будто бы отыгрываясь за успех, судьба решила преподнести неприятностей с отрядом.

Оставшееся время до конца смены я с напарницами пытался предотвратить побеги днём и ночью, выполнить план мероприятий и не потерять премию. За это время пришлось столкнуться с заразами не только в отряде, но и среди своих коллег.

Начали воровать.

Сначала грешили, мол, оставили кофту где-то, но, спустя пару крупных краж, каждая комната обзавелась своим замком и ключом. Однако, и это не помогло — под конец второй смены кто-то залез через окно и выпотрошил мою сумку, лишив меня формы, маникюрных ножниц и двух пачек «Беломорканала», который я берёг на выходной. Ещё и крысы умудрились прогрызть стенку шкафа и порвать мою рубашку и спрятанные в одежде документы.

Всё плохое имеет свойство когда-то заканчиваться — вторая смена таки подошла к концу. Три дня выходных утонули в домашнем вине и вкусной еде в местных забегаловках.

Про питание вообще отдельная история.

Если вкратце — это пи@дец, я в жизни столько пшена и рыбы не ел. Если чуть подробнее, то начальство экономило деньги, как в не себя. За первый месяц работы мои бока скинули пять килограмм, и это при том, что я — худая шпала.

Жрать хотелось постоянно. Даже дети чуть ли не дрались за лишний кусок хлеба с маслом. Большая часть зарплаты уходила на бичпакеты и прочие продукты, не требовавшие готовки. Но мы нашли выход.

Как-то раз искали потерявшегося пацана. Обнаружили его около столовки. Как оказалось, парнишка через окно, куда отдают посуду, залезал внутрь и ел всё, что оставалось после работы одной смены и всё то, что должна убрать следующая. Мы не могли пройти мимо этого клондайка запеканок, булочек и кефира.

Правда, срач на кухне творился неописуемый. Даже в кухне моей общаги после готовки угольков из Африки было чище. Лично я прекратил ходить в ночные рейды после того, как по булке, которую планировалось мною съесть, пробежался таракан размером с ухо.

Третья смена добавила веселья — приехали иностранцы. Эти двадцать дней стали самыми яркими за четыре месяца работы в лагере. Мало того, что в моём отряде оказались дети высокопоставленного иностранного чиновника, так ещё вместе с ними приехала охрана, бдящая где-то вдали.

Первые дня четыре прошли спокойно, но после началось веселье.

— Алло, а ты в курсе, что твой вип-ребёнок сломал ногу? — не самое лучшее начало утра в выходной день.

— Да, в курсе, всё под контролем, буду держать в курсе, — я поспешил успокоить начальника.

Пока я бежал к футбольному полю, где тренировался мой подопечный, воображение вовсю рисовало картины, как мою тушку в мешках в багажнике везут домой. Благо, что всё обошлось вывихом и сильным ушибом. Буквально за пару часов из Краснодара привезли новую инвалидную коляску, специально для пострадавшего. После того, как нам выдали почти что просроченные консервы в поход, такая щедрость пугала.

Ночные побеги детей и какие-то выходящие из ряда вон случаи в то время стали для меня чем-то обыкновенным. Сейчас, спустя пару лет, я понимаю, что те ночные тусовки и стычки с пьяными кубаноидами из глубинки могли принести много неприятностей, вплоть до увольнения или же попадания в больницу. Однако в целом, третья смена просто яркой и тёплой вспышкой отпечаталась в памяти.

Оставшийся конец августа прошёл под знаменем спокойствия. Обычные дети, обычный план, привыкший к местным условиям я. Да, случались казусы. Как-то задремал у детей, а те нанесли страшный макияж, из-за чего у меня началась аллергия. Ещё было дело, что ребёнок отъехал в больницу до конца смены. Но в остальном всё прошло адекватно. Только под конец я подхватил инфекцию и пропустил отъезд детей. Пользуясь моим отсутствием, какой-то из отрядов украл у меня постельного белья на десять тысяч. Долг повесили мне на шею, ещё премию выплатили только на треть. Оплатил пару тысяч и уехал, оставив трудовую книжку в лагере.

— Слушай, Миш, а стоило это всего того, а?.. — мы с товарищем сидели ночью и ждали такси до Краснодара. — Четыре месяца пахали, столько детей проводили, стольким помогли. Уезжаем с копейками в кармане. Не думаешь, что мы только время тут потратили?

— Знаешь что? — затягиваюсь «Беломором». Всё равно жизнь прожигать. А так…

Так хоть кого согрели.

2

«Дорогой отец, ещё с моего отрочества мы общались письмами. Сейчас я уже свыкся с твоим отсутствием, но, знаешь, было бы неплохо встретиться снова, как думаешь?..»

Я в очередной раз перечитал письмо и, аккуратно сложив, поместил его в нагрудный карман. На душе было спокойно, впервые за долгое время. Даже сейчас, когда за окном поезда шёл ливень, а вдалеке били молнии, я ощущал покой.

Несмотря на всю суету ночного поезда, стук рельс и капель дождя о стекло, мне не спалось — не мог дождаться встречи. Сколько мы не виделись? Лет шестнадцать? Или больше?..

Под ногами стояла сумка, полная разных книг: от серьёзных научных догматов до сборника скандинавских мифов — сын одинаково любил как науку, так и фольклор. На форзаце каждой было аккуратно выведено: «Дорогому Николаю от любящего отца Тимофея».

Всегда находил такое сочетание интересов любопытным. Обычно подростки, узнав что-то из науки, пытаются опровергнуть легенды, стремясь утвердиться, заявить о себе миру, мол, вот он я, вот мои верные доводы, и вместе мы правы! Однако Николай, как сам он просил себя величать (ибо не пристало мужу учёному откликаться на Коленьку), подошёл с другой стороны — старался объяснить мифы, используя научные знания, а не развеять их.

Так, в своё время, вычитав про неких чудовищ, появляющихся в грозу, он увлёкся легендами и сказками. Чуть позже, сделав вывод, что люди, наблюдавшие это, всего лишь застали шаровую молнию, Николай углубился в физику, пытаясь найти ответы на возникающие вопросы.

И так увлёкся, что в свои тринадцать лет решал задачи за десятый класс. Учитель всё давал и давал новый материал, искренне веря в гениальность Николая и его светлое будущее физика. Остальные предметы Николай готовил «на отвали». Даже на иностранных языках он умудрялся получать плохие оценки, хотя неплохо разбирался в английском и французском — как-никак, родной отец — переводчик.

Я стукнулся головой — не заметил, как задремал. Поезд тормозил, в проходе топтались люди с чемоданами — всего четверо, но шуму создавали они прилично.

Наручные часы показывали пять утра, то бишь, ещё полтора часа до моего выхода. Это время я потратил, аккуратно выписывая и тут же зачёркивая слова, которыми поприветствую сына.

Нехватка времени на общение с Николаем и привычка всё выписывать и породили нашу с ним традицию общаться письмами. Поздно ночью, закончив работать с переводами, я писал заметки, в которых говорил сыну, что ему нужно сделать завтра после школы, и извинялся за невозможность активного участия в его жизни. Он был смышленым парнем и прекрасно понимал, что после смерти матери абсолютно всё водрузилось на мои плечи: от заработка до воспитания. Я хватался за любую работу — от переводов до написания речей, желая обеспечить ему достойное детство.

И Николай не только понимал это, но и поддерживал меня: писал ответные письма, рассказывая, как прошёл день, иногда спрашивая совета, помогал по хозяйству, много читал — делал всё, чтобы быть примерным сыном.

Однако почти полное отсутствие контроля приносит свои плоды, к сожалению, не всегда хорошие.

Меня в очередной раз тряхнуло — поезд затормозил на моей станции. Я схватил сумку и выбежал на перрон, где тут же нашёл таксиста, согласившегося меня подвести.

За долгое время моего отсутствия дом изменился: потускнел, местами покрылся плющом, черепица попадала, стёкла помутнели — заметно, что их давно не мыли. Все окна были плотно занавешены. Дом казался нежилым.

Двор порос сорняками, и даже бетонная тропа до входа заросла травой. Да и дверь выглядела не лучше: краска потрескалась, обнажая разбухшее дерево.

Звонок не работал. Я постучал пару раз. Затем ещё немного. А потом ещё. Ответом была тишина.

Я дёрнул ручку — дверь была открыта. До последнего надеялся, что всё это какой-то странный розыгрыш, где все двери открыты, как бы приглашая меня войти, а внутри торт. Однако и внутри никого не было. Только спёртый воздух и пыль.

Дом казался вымершим. Включив свет и ужаснувшись количеству грязи и пыли, я решил не разуваться, а сразу пройти дальше. В коридоре висело пальто и пара курток. Однако, в так называемом «предбаннике» с лестницей на второй этаж и проходом в зал обнаружилась первая странность — мой ботинок запутался в проводах — те как плющ, оплетали пол и весь потолок.

Они вели в зал, так что я решил пройти туда. В гостиной творилось нечто очень жуткое и напоминающее логово паука: вереница проводов опутывала всю комнату, а в центре располагался механизм с потухшими лампами и рычагами.

После непродолжительных бесплодных поисков на кухне, где меня встретил грязный холодильник с бутылками водки внутри, я поднялся по лестнице.

Второй этаж встретил меня всё тем же обилием проводов, ведущих из бывшей детской комнаты моего сына. Мурашки пробежали по телу — было жутко. Внутри стояли какие-то механизмы, похожие на генераторы. Из них торчали провода, протянутые в открытое окно.

Выйдя на улицу и обойдя дом, я обнаружил на крыше стремящиеся к небу штыри разной длины, к которым вели шнуры из детской. Выглядело это всё очень запутано и страшно. Я вернулся обратно и продолжил поиски.

На втором этаже было всего две комнаты: сына и наша с женой спальня, позже переделанная в подобие офиса. В кабинете, на удивление, проводов не было, только бумаги, старые газетные выпуски, чертежи и заметки. Я принялся изучать их.

«Пострадавший в ходе несчастного случая мужчина умер до приезда врачей, сообщают источники…»

Какие-то новости, к чему они?

«Николай, этой ночью меня не будет дома, так что я не смогу проводить тебя в школу. Еда приготовлена, лежит в холодильнике, разогрей утром. Одежда на вешалке. Прошу прощения за это.

Твой любящий отец Тимофей.»

Моя заметка ещё времён, когда Николай ходил в школу. Столько лет прошло, что она здесь делает?

Спустя час или два просмотра записей, я наткнулся на дневник Николая. Многие страницы были вырваны или же пустовали. Оставшиеся в них заметки порождали больше вопросов, чем ответов.

«…Капица предполагал, что шаровая молния есть продукт деятельности стоячей электромагнитной волны, мол, сама молния как бы нанизана на волну и передвигается по её поверхности. Но можно ли воспроизвести эту природную аномалию в лабораторных условиях? Если следовать расчётам, то вероятно, что…»

«Однако никак не объяснён тот факт, что люди видели чудовищ во время гроз. Причём это нельзя списать на узкий кругозор и необразованность, а следовательно, и желание описать всё сверхъестественными силами. Тут дело в другом, но в чём?»

«Один из наблюдавших данную природную аномалию утверждал, что находился в чистилище. С его слов, сперва он увидел шаровую молнию, а затем очутился в месте, похожем на реальный (условно назовём это так) мир. Но в какой-то момент местность вокруг вздулась пузырями, после чего наблюдавший закрыл глаза и начал молиться. Сквозь сжатые веки он увидел яркую вспышку, после чего всё исчезло.

Можно ли считать, что шаровая молния способна сделать некий разрыв пространства? Реально ли при необходимом количестве энергии пробить дыру в пространстве? Тогда при чём чудовища и чистилище?.. Неужели это действительно бредни испуганных людей?»

Глаза болели после неразборчивого почерка. Всё очень запутано. Я ничего не понимаю. Зачем Николаю понадобилось изучать всё это, да и ещё с таким усердием? Для чего?

«Все чудовища, изменения местности, в общем, любые странные и не поддающиеся логике события могут быть всего лишь результатом деятельности человеческого сознания, попавшего в искривлённое пространство. Из чего можно сделать странное предположение, что в том мире, изнанке, можно воздействовать на окружение, используя разум. В теории, это должно привести к каким-то изменениям в реальности (даже возможны временные парадоксы и влияние на развитие событий минувших). Однако последствия непредсказуемы. Но я должен рискнуть.»

«Механизм искривления пространства готов. С его помощью я смогу исправить ошибки прошлого. Надеюсь.»

Это была последняя запись в дневнике. Даты не было.

Я сел на стул, анализируя информацию. Получается, Николай пытался воссоздать шаровую молнию? И разорвать пространство? И для всего этого он построил ту машину в зале? Но где он брал энергию? Вряд ли от обычной электросети.

Я открыл окно и высунулся — в кабинете было душно. Свежий воздух немного привёл меня в чувство. На нос мне упала капля. Затем ещё одна. И ещё, и ещё.

Я укрылся от дождя в доме. К нему плыли иссиня-чёрные тучи. Пахло озоном. Сверкали молнии.

Кажется, я понял, где Николай брал энергию.

Конструкция на крыше напоминает громоотвод. В таком случае, все эти генераторы должны преобразовывать молнии в электричество? Безумие.

Мою нервную ходьбу по кабинету прервала острая боль в сердце. Ноги подкосились, я медленно осел на пол. В глазах помутнело и…

…и боль отступила.

Я потихоньку поднялся. Кабинет изменился: не сильно, но заметно. Исчезла пыль, появились мокрые следы. Пропали все бумаги, остался один исписанный лист.

«Отец, я заперт. Ты нужен мне.»

Что? Это Николай? Где он?

Я положил листок на стол — сильно тряслись руки. Далее корявым почерком было написано, что с помощью машины внизу он застрял в изнанке и не может выбраться. Также он вкратце расписал, как включить это устройство.

«Молнии тебе помогут», — писал Николай.

Кажется, я понял, о чём он.

Дёрнуть рычаг, нажать кнопки на панели в определённой последовательности, воткнуть провод в устройство. Повторить с другой стороны, дождаться зелёного света лампочек. Подняться на второй этаж, включить генераторы. Вернуться вниз, ждать накопления энергии.

В письме сына было сказано, что теперь необходимо накопить энергию до максимума, после чего нужно нажать ближайший к выходу рычаг.

Но как определить лимит?

Решил ориентироваться по гулу, исходящему от этой конструкции. В определённый момент стало казаться, что стены уже начали вибрировать, и именно тогда я нажал на рычаг. Всё потухло. Однако через несколько секунд механизм запустился, стал слышен треск, волосы встали дыбом и…

И вспыхнуло.

Я пришёл в себя на том же месте, где и запускал аппарат. Находился всё ещё в холле, однако он изменился: отсутствовали провода, аккуратно стояла мебель. Помещение выглядело обжитым.

Но на душе было погано, во рту чувствовался привкус горечи. С каждой минутой становилось невыносимее, потому я решил выйти из комнаты.

Зашёл в детскую. Стало легче. Всё стало, как и было во время школьных лет Николая. Всё так же стоял столик около стены. Всё так же была не заправлена кровать. Я улыбнулся. На столе были разбросаны тетради. Я взял одну из них.

— Фи-зи-ка, — мой собственный голос казался чужим — гулким, скрипучим.

Внутри не было никаких формул, задач, записей. Только на первой и на последней страницах было написано:

«ОНИ НЕНАВИДЯТ. ОНИ ЗАВИДУЮТ»

Кто «они»? И почему?

Взял другую тетрадь. Там уже не было никаких странных надписей, лишь заметки, написанные, судя по всему, Николаем.

«Они не общаются со мной, думают, что я странный. Преподаватели говорят, мне нужно перестать грезить о других мирах. Какие другие миры? Я же просто рассказал, что в теории можно подчинить молнию и уже с ней…»

«Папа, сегодня со мной разговаривал учитель по физике. Он сказал, что я хоть и умный, но моя идея безумна и невыполнима. „Придумай что-нибудь другое, если хочешь впечатлить остальных и подружиться с ними“. Одноклассники подначивают меня, мол, иди, поймай свою молнию. Почему они на меня ополчились?»

Последнюю запись я не помню. Да, точно, Николай не оставлял мне этой записки.

Я отложил тетрадь. В комнате стало душно — нужно проветрить. Когда открыл окно, подул бешеный ветер, снося полки и переворачивая мебель. Меня прижало к стене кроватью.

Очнулся я на улице. Дом исчез, вокруг были только деревья. Вдалеке виднелась водонапорная башня. Воздух был очень тяжёлым, как перед грозой. Хотя на небе ни облачка.

Деваться было некуда, я пошёл к башне. По ходу движения стал замечать, что на некоторых деревьях прибиты пустые листы бумаги. С каждым шагом их становилось всё больше. Тем временем башня не приближалась. Я шёл долго. Не знаю, час или два, но успел порядочно устать. Решил отдохнуть у ближайшего дерева.

Пошёл мелкий дождь. Капли воды упали на бумагу. Но та не стала размокать, наоборот, на ней стали проявляться надписи.

«Личность погибшего в результате несчастного случая пока ещё не установлена из-за многочисленных ожогов. Неизвестна причина, по которой мужчина оказался…»

Далее текст прерывался. Осталось только мутное изображение лежащего силуэта.

Я стал оглядываться в поисках других, возможно проявившихся заметок, но резкий ветер сорвал их с деревьев. Листы бумаги кружились в воздухе в хаотичном танце, с каждым мгновением всё больше напоминая силуэт человека.

Ветер резко прекратился. Бумажки осели наземь, приняв форму сгорбленного человека. Слышались всхлипы.

Судя по всему, плакала фигура. С каждым шагом всхлипы раздавались всё громче. Можно было вычленить отдельные фразы.

«Почему?»

«Прости, что сбежал»

«Не надо было их слушать»

«Зачем полез туда?»

Я подошёл и аккуратно положил руку на плечо фигуре. Та резко посмотрела на меня своими пустыми глазами и прокричала:

— Папа!

Звуковой волной меня унесло к водонапорной башне, прибавившей в размерах. Погода испортилась окончательно — шёл ливень, сверкали молнии. Очередная вспышка осветила лестницу, намекая, что я должен лезть вверх.

— Отец! — меня пронзило, будто током. Это был голос Николая. Он раздавался сверху.

Только полный идиот полезет ввысь в грозу. И именно им я и являлся. Дурак.

Я лез и лез. Лестница не кончалась, погода портилась, а крики Николая слышались всё чаще.

Наконец перекладины кончились. Я вылез на огромную площадку, утыканную громоотводами. Около одного из них стоял Николай. Он увидел меня.

— Отец! — жёсткие объятия до хруста рёбер. — Папа! Папа! — слёзы и всхлипы. — Я смог, папа! Я смог! — неопрятный внешний вид, покрасневшие глаза и льющие ручьём слёзы.

— Николай, что случилось? Нам надо уходить, пойдём отсюда, мы в опасности!

— Папа, стой! Ответь на один вопрос.

— Какой ещё вопрос? Нас сейчас убить может, пошли отсюда.

— Нет, ответь. Это важно, — неисправим. Упрям. Прямо как я.

— Хорошо, давай быстрее.

— Ты прощаешь меня?

— Да, а теперь пошл…

Тело пронзила боль. Свет застил глаза. Ничего не слышно.

Я падаю. Вижу кричащего Николая. Всё исчезает.

Вспышка.

                                       * * *

«Шестнадцатый год подряд прихожу на твою могилу, отец. Я пытался изменить всё: делал расчёты, создавал машины, бредил червоточинами… Но время циклично — всё завершается тем, чем должно завершиться. Спасибо, что простил. Надеюсь, ты однажды ответишь мне. Оставляю письмо, где обычно — за фотографией.

Дорогому отцу от любящего сына Николая.»

3

— Что нужно сделать с суккубом, дабы изгнать его?

— В @опу вы@ба…

— Отчислен!

Электрический заряд ударил нерадивого студента, тело которого быстро унесли два пузатых низших демона. Ад пополнился ещё одним идиотом.

— Для изгнания суккуба ни в коем случае нельзя спать с ним. Наиболее эффективным вариантом является концентрат полыни и слёз гоблинов, — невозмутимо держу в руках журнал, выбирая, кого завалить.

— Дементий, тащи свиней! — кто-то пошутил с задних рядов. В аудитории раздались смешки. Вот и нашлась жертва.

— Позвольте поинтересоваться, — отрываю взгляд от списка, подхожу поближе к рядам, — кто этот малолетний дебил, который осмелился так тупо шутить во время моей лекции? Не беспокойтесь, отчислять не буду.

Студенты зашептались, не веря моим словам. Но как можно было не верить мне, преподавателю, чьи добрые глаза и улыбка так и располагали к себе? И действительно, лох нашёлся.

— Это был я, Алоизий Михайлович, — с предпоследнего ряда встал двухметровый детина, явно не блещущий интеллектом. Не удивлюсь, если именно из-за этого он и умер.

— Скажите мне, уважаемый, вы откуда родом?

— Из Астрахани, — студент неловко улыбнулся. Поверил.

— Вам там нравилось?

— Да, конечно! Особенно летом: солнце палит, сухо, никаких холодов…

— Так значит, жаркий климат любите? — перебиваю вкрадчивым вопросом.

— Ага, а что? — начал что-то подозревать.

— В таком случае, в аду вам понравится. До свидания!

Студента ударило током. Всё те же демоны быстро зашли в аудиторию и унесли тело. Ещё одно пополнение в аду. Ещё на один шаг я ближе к раю.

— Занятие окончилось, все свободны. И помните, что завтра начнутся экзамены. Удачи!

Через пару минут гул стих — все покинули аудиторию. Эта лекция была последней на сегодня. Внутрь забежали два беса и начали убираться: подметать, мыть доску и прочее.

Я собрал все бумаги в портфель и вышел. Дошёл до стационарного портала, которые использовались как лифты, спустился на первый этаж и покинул Божий Университет.

Учебный день кончился, на улице было полно студентов: кто-то тусовался во дворе, оккупировав курилки, кто-то уходил, возвращаясь в общежития. Отдельной кучкой выделялись преподаватели, заняв несколько скамеек. Я опустил взгляд в пол и поспешно прошёл мимо, не желая с ними разговаривать.

Но не получилось.

— Эй, Лозя! — меня окликнула Наталья Вениаминовна, преподавательница чернокнижия. Одна из немногих, с кем я более-менее близко общался. Как-никак, наши с ней профили близки: демонология и чернокнижие.

— Эй, куда пошёл! — цепкие когти схватили меня за плечо. — Опять собрался весь вечер проторчать у себя и пить в одиночку?

— Ну, Наташ…

— Никаких «ну»! Будешь бухать с нами! — с ней спорить бессмысленно. В прошлый раз, когда я пытался отстоять своё право пить в одиночку, на меня наложили немоту, паралич и отнесли в бар, где мне вливали смесь из самогона бесов и вина ангелов через воронку. Ощущения — атас.

Через пару часов преподавательский состав Божьего Университета во главе с Натальей, крепко держащей меня за локоть — дабы не сбежал — сидел в одном из баров, заказывая всё больше и больше напитков. Я, как обычно, заказал себе дьявольского мёда и ангельских крылышек в соевом соусе.

— Слушай, Алоизий, — уже поддатый физрук-демон, почёсывая единственный рог, допил очередной стакан и обратился ко мне, — вот я сюда попал за взятки и кумовство, отрабатывать. А ты как?

— Давай, Лозя, расскажи ещё раз! Ну пожа-а-луйста, — против Наташи я устоять не мог. Ибо чревато для здоровья.

— Ну, раз вы просите. В общем, дело было так…

                                       * * *

Утро началось как обычно — в мою дверь долбила шизанутая соседка с этажа ниже. Я не спеша подошёл к двери и, всё ещё позёвывая, открыл её:

— Здрасьте, Мария Витальев…

— ВО ИМЯ ОТЦА СЫНА И СВЯТОГО ДУХА, ИСЧЕЗНИ, ПАДЛА!!! — в лицо мне сунули крест.

Неловкое молчание, прерываемое пыхтением бабки. Через пару минут, видя, что я не тороплюсь исчезать, Мария Витальевна убрала крест и недоверчиво спросила:

— А чегой-то не исчезаешь? — прищуренный взгляд.

— А должен был? — еврейская тактика вопроса на вопрос, в случаях с такими вот шизиками, работала прекрасно.

— Ну да. Ты же ж этот, как его… Эээ… Демонюга, во!

— Да нет, обычный человек. Вот, проснулся только что.

— Обычные люди в одиннадцать часов уже на работе! — в глазах зажглась искорка.

— Дак, Мария Витальевна, сегодня же воскресенье, — искра потухла.

— Точно?

— Точно.

— Ну ладно, живи. Я вот тебе пирожков принесла, держи. Горяченькие. Ешь, пока не остыли, а я пойду потихоньку, дела поделаю. Бывай, — бабка быстро всунула мне пакет с пирожками и стала спускаться вниз по лестнице.

— Спасибо, и вам не хворать! — закрываю дверь.

Мария Витальевна — добрейшей души человек, бабушка-одуванчик. Ровно до тех моментов, пока у неё не начинает ехать крыша. Во время приступов она почему-то твёрдо уверена, что я — нечисть и меня надо изгнать.

Изредка к ней родня приезжает: дочь, внуки, ещё кто-то. Но в целом живёт одна. Вот и едет крыша периодически. Родные про её приступы знают, к врачу водили, тот ей таблеток прописал каких-то, и лечение на этом закончилось.

Несмотря на старость, в Марии Витальевне энергия била ключом. Для неё вполне нормально было смотаться в другой конец города на рынок, со всеми переторговаться, поругаться и купить пару помидорок, после чего вернуться домой. И это всё только в первой половине дня.

С ней я познакомился случайно — в лифте столкнулись, где она мне и устроила блиц-допрос: кто такой, когда заехал, где работаю и сколько лет моей маме. Чем-то приглянулся ей в итоге, вот и наведывается ко мне по выходным с пирожками и изгнанием. Поначалу страшно было (ещё бы, крестом в лицо под яростные крики), а потом привык. Да и пирожки вкусные у неё, не жалко раз в пару месяцев лампочку ей в коридоре поменять ради такой выпечки.

Потом ещё она прознала о том, что я английский преподаю в соседней школе, и пошло-поехало. «Алоизий, голубчик, вот моей внучке кой-чё непонятно туточки, можешь объяснить? На пять минут работы!»

Преподавать я ненавижу всем сердцем. Вот чистая, искренняя ненависть. По дурости поступил на бюджет, куда баллов хватило, вот и отучился. А работать-то особо и негде. Так и пришлось в школу идти.

Но Марии Витальевне отказать совесть не позволяла. Да и жалко по-человечески старушку. Решил помогать понемногу. Вот и возился с её внучкой, объясняя банальные, на мой взгляд, вещи.

Так и жил. Покуда не убили.

Возвращался я как-то с работы, а мне в бочину нож воткнули. Ничего понять не успел, всё потемнело, упал…

Очнулся в кабинете.

А за столом напротив демон сидит, бумаги заполняет. Взглянул на меня исподлобья:

— Присаживайтесь, Алоизий Михайлович, присаживайтесь, — на стул указывает.

Сел я, ничего не понимаю, жду объяснений.

— Итак, Алоизий Михайлович, у меня для вас новость — вы умерли. Более того, вас убили, — всё ещё молчу, никак не могу в себя прийти, — Другая новость — вы попадёте в ад. Сожалею.

— А-а-а, ну это, вы э-э-э…

— Что, что вы говорите?

— Вы @бу дали, говорю?

— Простите, что? — демон выпал в осадок.

— Дуба дали? С ума посходили? Набухались, перепили или что? Так, короче, чепушило. Либо ты щас шефа зовёшь своего, либо я тебе твои рога пообломаю.

В общем, меня успокоили: валерьянкой напоили, поесть принесли. Оказалось, что я действительно умер. И в ад попал, несмотря на то, что меня убили. Как всё так вышло?

А вот как.

Мария Витальевна, жила в квартире трёхкомнатной, вот и решила родня её со свету сжить. Сначала таблетки понавыдавали, от которых у неё крыша потихоньку ехать начала, потом, во время очередного приезда, доченька её распихала по квартире несколько устройств и включала на выходных звуки всякие. Мария Витальевна под таблетками как раз и думала, что это в моей квартире нечисть завелась, вот и бегала каждое воскресенье.

Но после общения со мной она как-то призадумалась, мол, а действительно ли у неё кукуха едет или нет, и бросила «лекарства» пить. Ну а потом и устройства нашла, после чего всю родню из завещания вычеркнула, о чём им и сообщила.

Дочурка её с психу меня убила, а через пару дней бомбу в школе взорвала. Вот и вышло, что я как соучастник пошёл. Но во всяком деле есть один нюанс:

— Учитывая, что вы как бы и ни при чём, мы предлагаем вам следующее…

Демон предложил вместо вечных страданий меня в Пустоши отправить — некий аналог Чистилища, куда попадают люди, так сказать, «под вопросом». Да не просто страдать, а на Ад работать.

В Пустошах есть Божий Университет. Закончившим даётся возможность искупить грехи и отправиться в рай. Но дело это не простое, ибо весь преподавательский состав жестокий очень, валит всех и вся. Вот стать частью этого коллектива мне и предложили. Естественно, я согласился.

— Ненавижу преподавать, — жму руку демона.

— Да, мы знаем, — и улыбается так неприятно.

                                       * * *

— И как-то так я и оказался здесь. Сказали, мол, чем больше людей завалишь, тем быстрее в рай попадёшь. Прошёл подготовку и стал учить. С тех пор и работаю, четвёртое десятилетие пошло уже.

— И чего, много ещё осталось?

— Да нет, где-то сотни три или четыре. Как раз сейчас экзамены будут, вот и разделаюсь со всеми. А потом туда, — показываю взглядом наверх, — на облачках нежиться.

— И скучать не будешь? — грустный вздох Натальи.

— Буду, конечно. Но не здесь.

Воцарилось неловкое молчание, прерываемое стуком кружек о стол. Через полчаса народ стал расходиться. Последними ушли мы с Натальей. На прощание она сказала: «Всё равно вернёшься». И ушла. Я же отправился к себе домой, где мгновенно вырубился.

Следующее утро казалось прекрасным. Ещё бы, ведь сегодня долгожданные экзамены.

Мой предмет считается самым сложным, у него самый большой процент отчисленных. И сегодня показатели будут куда больше — я заранее составил вопросы, на которые практически нереально ответить.

В девять утра начался экзамен. Я сидел в специальной аудитории, где принимал группы по двадцать душ. Всего таких групп пятнадцать. И все они должны отправиться в ад.

Первая группа завалила экзамен очень быстро — я дал задание призвать беса, но немного подменил необходимые ингредиенты, из-за чего студенты смогли вызвать только огромную улитку.

Следующие шесть отправились в гиену огненную так же быстро — не смогли ответить теорию. Не зря я большую часть материала давал на дом в виде книг, написанных на древнедемоническом языке, на котором уже практически никто не говорит.

Группа за группой продолжали заваливать экзамен. Оставалась последняя.

И именно с ней возникли проблемы.

Вернее, не с ней, а с одним из студентов, который отвечал на любой мой вопрос.

— Для чего используется эликсир из почек фей и дерьма цербера?

— Это рецепт супа от шеф-повара в одном из ресторанов ада.

— Правильно.

— Как призвать архидьявола, если нет крови девственниц?

— Начертить круг говном. Он побрезгует покидать его.

— Правильно.

— Чем можно лишить сил морока?

— Потом карликов и табаком из подмышек дьявола.

— Правильно…

С каждым правильным ответом я продолжал терять надежду на билет до рая. Ещё один год обучения этих идиотов я не выдержу. Но этот парень… Он явно не обычный студент. Кто это?

— Прошу прощения, уважаемый. Позвольте поинтересоваться, а вы кем были при жизни?

— Я? Писателем-фантастом.

— О, наверное, писали сюжеты о научной фантастике?

— Да не, я фэнтези про попаданцев клепал и жил на это.

Всё прояснилось. Раздолбайство, как человека, и гибкость мысли и фантазии, как автора, позволили ему запомнить весь данный материал. Но кругозор у таких, как он, обычно мал.

— Итак, последний вопрос. Как зовут Ремарка: Эрих или Мария?

— Э-э-э… — лоб покрылся испариной в попытках вспомнить. — Точно! Это же мужчина! Значит, Эрик.

— Увы, ответ неверный. Прощайте!

                                       * * *

Через несколько дней я переехал на небеса. Тут классно. Встретился с некоторыми знакомыми, пообщался, сходил на экскурсию по винным водопадам. Жил в удовольствие.

Как-то столкнулся с Марией Витальевной. Как оказалось, после новости о её сошедшей с ума дочери бабушку навестил сердечный приступ, после чего она вознеслась на небеса. Дочурку признали сумасшедшей, а юродивых, как известно, Бог бережёт. Так почти всё семейство в раю и очутилось.

Только вот доченька, увидев меня, опять крышей поехала — оглушила ангела, забрала у него нимб, оружие и, притворяясь небесным стражем, попыталась меня убить. Да только в этот раз я не таким лохом оказался. Поехавшую обездвижил, связал, потащил к оглушённому, мол, вот, держи, братан, преступницу. Только вот крылатый не так всё понял. Принял меня за нападавшего и вырубил молнией.

В итоге дочку в пещеры огненные к демонам кинули, чтоб они из неё всю дурь выжгли, а меня, как провокатора, опять в ад отправили разбираться. «Тебе не впервой, для профилактики ещё помучаешься. Не стал бы геройствовать, а просто стражей позвал — глядишь, отмазался бы».

Снова в аду. Снова в кабинете. За столом сидел демон. Всё тот же.

— Oh, shit, here we go again.

— Хе-хе-хе. Ну что, Алоизий Михайлович, снова к нам? — и улыбается так ехидно.

— Ага, снова. Встречайте.

Стою перед воротами Божьего Университета. Через полчаса начнутся занятия. И снова я буду страдать, занимаясь ненавистным мне делом.

Ибо благие намерения ведут в ад.

4

август 2019

— Привет, я — Свинка Пеппа. Это мой брат Джордж, это папа Свин, это мама Сви…

— А я вас категорически приветствую.

— ЗАХЛОПНУЛ СВОЮ ПАСТЬ, УБЛЮДОК!

Папа Свин ударил по столу; тарелки подскочили, графин с соком упал и разбился.

— Какого дьявола ты здесь шумишь, лысый говнюк? — глазёнки главы семейства налились кровью. — Каждый, мать твою, раз ты умудряешься всё испортить! Ты — мерзкий кусок лысого дерьма! — папа Свин выдохнул. — Мы дали тебе второй шанс, мы дали возможность искупить свои грехи, мы дали тебе семью! — чеканил Свин. — Ты должен быть благодарен нам за всё, что мы для тебя сделали! В подвал на неделю! — нажатие на пульт, удар током — Гоблин упал без сознания.

Очнулся Дмитрий Юрьевич в переделанном под тюрьму подвале: бетонная коробка три на три с лампочкой на сорок ватт. Желтоватый свет придавал этому месту ещё больше уныния.

Тело ныло — лежал в неудобной позе. Шея побаливала от удара током. Ещё и ошейник туго затянули.

— М-да, ощущения — атас…

Гоблина похитили где-то полтора года назад. Самого похищения он, правда, не запомнил — это немного сложно, когда тебя бьют шокером. Краем глаза заметил, что нападавшие не были похожи на людей.

Так и оказалось. Его похитили свиньи. Целое семейство.

— Что за кучка малолетних дебилов сделала это? — несмотря на побои, Пучков сохранял бодрость духа — как-никак, бывших оперов не бывает.

— О, так ты очнулся! — с головы пленника сняли мешок.

В подвале Гоблина окружали три огромных хрякоподобных существа. Самый здоровый среди них держал в руках шокер.

— Позвольте представиться, я — папа Свин. Это мама Свинка, — указал на особь подле себя, в которой угадывалась женщина, — А это наши дети — Джордж и Пеппа, — сзади, около лестницы наверх, выглядывали два небольших существа.

— Какого дьявола здесь творится?

— Видите ли, мы не просто свиньи. Мы — переходное звено между человеком и сверхчеловеком. Мы — свиньи, по интеллекту превзошедшие вас, глупых людишек. Но это не значит, что мы будем спускать вам издевательства над нашими братьями.

— Что? Какие ещё, нахрен, братья? Идиоты.

— Но, но, но! Не нужно ругаться при детях, иначе, — искра шокера, — мне придётся поучить вас манерам.

Папа Свин протянул руку — мама Свинка положила туда телефон. Несколько тычков, и перед глазами Пучкова экран, на котором отображалась нарезка моментов игры с резиновыми свиньями.

— За унижение наших неживых братьев и эксплуатацию нашей свиной культуры вы, Дмитрий Юрьевич, приговариваетесь к смерти! — Свин помолчал. — Так бы мы сказали, будь мы людьми. Но мы не люди, нет, мы — Свиньи! Мы дали себя поработить, подверглись селекции, чтобы поднять восстание и пользоваться вами, как вы нами на протяжении веков. Так что убивать вас, как минимум, невыгодно. Мы вас перевоспитаем. Как перевоспитываем ваших детей с помощью телевизора.

— Пи@…

Договорить Гоблин не успел — папа Свин ударил током. Потом ещё пару раз, и пленник отключился.

С этих самых пор началось «перевоспитание». Дмитрия Юрьевича кормили, одевали, мыли, обеспечивали комфорт.

И били током. Много. За любую оплошность.

— Нельзя материться!

— Нельзя повышать голос!

— Нельзя сопротивляться!

— Свиней надо слушаться!

— Свиньям надо поклоняться!

— Свиньи — добро!

Ежедневные истязания сломали бы кого угодно. Но только не советского опера. Он смог приспособиться и даже жить длительное время без ударов током. Тогда семья свиней объявила о новом этапе воспитания:

— Виден прогресс, Дмитрий Юрич! Так держать! В честь такого события мы выделяем вам комнату, — папа Свин торжественно махнул рукой, — правда, одно «но», — опустил её, — там уже есть кое-кто. Впрочем, проще показать, нежели объяснить.

Папа Свин проводил Гоблина до нового жилища и открыл дверь:

— Мы зовём его Чмопс. Он очень токсичный.

В просторной и светлой комнате спал пёс. Мопс. Крупный для своей породы. Он тут же подскочил, злобно захрюкав и насупившись.

— Теперь вы будете жить вместе! Или выживать, ха!

С этими словами папа Свин толкнул внутрь Гоблина и захлопнул дверь. Послышался поворот ключа в замке.

— Ну что, свинтус, будем знакомы?

Чмопсу явно не понравилось приветствие, ибо он тут же кинулся на нового соседа. Но мопс, даже будучи крупным, злым и сильным, всё равно оставался мопсом — тупой жирной свиньёй в теле собаки.

Удар с ноги по носу остудил пыл пса. Чмопс заверещал, повернулся к Гоблину и пустил газы. Такая ядрёная смесь могла бы вырубить любого.

Но только не человека, прошедшего советскую армию и имевшего дело с настоящими портянками:

— Ну ты и навонял, ирод. Одно слово — Чмопс, — и отвесил смачного пинка.

Псина улетела в другой конец комнаты и впечаталась мордой в стену, после чего жалобно заскулила.

Так вот и стали они жить.

Кормили их тоже одновременно. Еду приносили в комнату, после чего забирали посуду. Чмопс после еды любил поспать, периодически пуская газы. После очередного выхлопа Гоблина это достало, и он решил выяснить, в чём же дело.

Дождавшись следующего приёма пищи, Дмитрий Юрьевич отпихнул пса и стал изучать выданную пищу. Еда оказалась обычными собачьими консервами, в то время как с водой было что-то не то.

— Точно! — Гоблина осенило. — Это же Балтика нулёвка. То-то Чмопс такие серенады хреначит. Ему бы тараканов в общежитиях травить, — после чего вылил жидкость в окно, — вот твари, поить животное такой дрянью. На, лучше чай попей, всё полезнее будет.

С этого дня Дмитрий Юрьевич выливал Балтику. Вместо этого поил животное водой, либо чаем — в зависимости от того, что принесут. Постепенно мопс привык к Гоблину, более того, признал его главным — выполнял команды и слушался.

Настала пора действий.

По плану раз в день мопс участвовал в озвучке очередной серии свинки Пеппы: бегал, хрюкал, пыхтел, — в общем, делал то, что обычно делают чмопсы. Этим и решил воспользоваться Гоблин.

С помощью всемогущего русского мата и изобретательности Дмитрий Юрьевич смог выдрессировать пса. Сначала Гоблин вдолбил псу в голову, что от свиней надо бежать. «Свиньи — зло», — продолжал повторять Гоблин, глядя в маленькие глаза мопса.

Затем научил подавать вещи. И напоследок, заставил пускать газы по команде.

Начался день «Икс».

Всё шло как обычно: подъём в семь утра, поход в туалет, завтрак, короткая прогулка с мопсом. Затем пса забирали на озвучку, а Гоблина уводили в комнату (иногда давали озвучить пару фраз, когда требовалась массовка). Именно этот момент был лучшим для побега.

Приближалась пора озвучки. Пеппа пришла забрать Чмопса, а папа Свин отвести Дмитрия Юрьевича. Тогда Гоблин отдал команду:

— Чмопс, газы!

Предварительно накачаный безалкогольным пивом пёс совершил газовую атаку. Не привыкшие к такому свиньи растерялись. Этим и воспользовался Гоблин, оглушив ударом в пятак папу Свина. Пнул в лицо Пеппу и выхватил смартфон у неё из рук (ох уж эти современные дети).

И побежал.

— Клим Саныч, спасай, меня в плену держат! Да хрен его знает где, отследите сигнал! Спасай, друг, на тебя вся надеж… — договорить не удалось — Гоблина сбили, ударили.

Дмитрий Юрьевич упал. Над ним возвышалась фигура мамы Свинки, прибежавшей на плач Пеппы.

Мгновение спустя мать семейства валялась рядом. Теперь над ними обоими что-то возвышалось. Этим «что-то» была земляная фигура, воняющая безалкогольным пивом.

— Вот что нулёвка с землёй делает…

Долго прожить Гоблину не удалось — папа Свин с разбега уничтожил его.

— Тупые свиньи, как же я вас…

Удар током.

Следующие пару недель Гоблин провёл в подвале. Том самом, где он сейчас. Его один раз допустили к озвучке под строгим контролем папы Свина, обедающего рядом, после чего опять бросили в подвал.

Обращаться с ним стали хуже: вместо еды — хлеб, вместо нормальной одежды дали обноски, вместо чая — вода. Ещё одеяло забрали.

Казалось бы, плёвое дело для бывшего опера. Но старый тигр — не охотник. Суставы болят от холода, давление скачет от нагрузок. Нехватка витаминов.

Может быть, стоит сдаться?

Раздался скрип двери. Послышались тяжёлые шаги — спускался папа Свин.

— Ну что, Дмитрий Юрич, как поживаете? Как здоровье?

— Вашими молитвами…

— Не богохульничайте! — Свин погрозил пальцем.

— А то что? Ну ударите вы меня током, ну убьёте. И что? Помру я. И что?

Смысл всего этого цирка? Просто поиздеваться надо мной?

— Ха-ха, голубчик, вы слишком ничтожного о себе мнения. Понимаете ли, сейчас вы — не Дмитрий «Гоблин» Пучков. Вы — Иисус. Точно так же расплачиваетесь за грехи людские. За все эти года угнетения.

Воцарилось молчание. Гоблин прервал тишину:

— Возможно, так и есть. Возможно, люди действительно перегнули палку, — в глазах папы Свина вспыхнули довольные искорки, — но знаете в чём разница между мной и Иисусом?

— В чём же?

— Ваш судный день уже начался. Гаси его!

Мощный удар прикладом и последовавший за этим грохот — папа Свин упал на пол. Сзади стоял Дементий с двустволкой в руках.

— Своих не бросаем! Сейчас вытащим.

Через полчаса Клим Саныч поведал обо всём: о том, как не могли найти Гоблина, о поисках и о внезапном звонке Дмитрия Юрьевича.

— Малолетние дебилы, если вкратце. Смартфонов напокупали, а толку-то? Геолокация, блютуз, всё включено. Мозгов нет вообще. Вот по геолокации и поняли, где они скрываются. Я ребят собрал и тут же сюда двинул, ну мы их и повязали, — Клим Саныч кивнул в сторону повязанного семейства свиней.

— Эх, спасибо, выручили. Может того, отметим? Думаю, хозяева не против.

— Эти-то? Эти против не будут.

— Класс. Ну что, ребят, шашлык будете? — Гоблин поинтересовался у троих мужиков с ружьями.

Ответом ему послужило одобрительное гудение. Отлично.

— Итак, Дементий, тащи свиней!

5

декабрь 2018

«Отдам кошку, бесплатно. Цвет рыжий. Номер телефона 89259…»

Именно с такого объявления в интернете началось моё знакомство с данной особой. Причина завести кошку дома была довольно логична — просто захотелось. Будучи человеком сердца, я всегда старался следовать своим желаниям, даже если они были немного странными, с точки зрения окружающих. Так, в своё время, копилка моего хлама в квартире пополнилась очень странной и тяжёлой скульптурой, изображающей дерево с огромным гнездом наверху. В моей скромной двушке эта, кхм, композиция смотрелась немного необычно, но чем-то она меня привлекала. Ещё у меня висел оранжево-жёлтый ловец снов. «Рыжий — к удаче», — говорил мне продавец, вручая его.

Позже это гнездо облюбовала кошка, которая спокойно помещалась в нём, свернувшись.

К слову о ней. Взял я её маленьким и скромным котёнком, который боялся малейшего шороха, но не прошло и года, как она превратилась в статную и наглую морду, передвигающуюся по квартире с грацией львицы. Откликалась она только на Рыбку — ума не приложу, почему.

На этом её странности не заканчивались. Другой отличительной чертой Рыбки являлась вредность. Нет, не обычные кошачьи бзики, когда есть отказывается или встаёт на середине прохода. Как-то раз она разбудила меня среди ночи и повела за собой к гнезду, чтобы я поправил ей подушку, которую купил специально для неё, после чего, прищурив глаза, одобрительно мяукнула, как бы отпуская меня.

Ещё Рыбка умела обижаться и даже мстить. Устав слушать её надоедливое мяуканье около моего стула во время моих попыток не просрочить дедлайн и закончить заказанный перевод книги, я не выдержал и громко, от души, со всеми эмоциями и от чистого сердца прокричал:

— ЧТО, БЛЯ@Ь?!

Наступила тишина, испуг в глазах потихоньку сменился удивлением, а затем обидой, взгляд задрожал, и раздалось тихое «Мяу», после чего кошка быстро ушла из комнаты.

Прислушавшись, я убедился, что мне никто не мешает и продолжил работать. Через несколько часов, закончив перевод и отправив его заказчику, пришёл к мысли, что неплохо было бы перекусить. Не услышав топот лап при открытии дверцы холодильника, я насторожился и отправился искать Рыбку. Убедившись, что её нет в моей комнате, отправился в зал, где увидел мирно спящую в своём гнезде кошку.

Почесав её за ухом, я уж было собрался уходить, как крайне подозрительный запах коснулся моих ноздрей. Мне никак не удавалось найти его источник, как на мои глаза попала гитара, лежащая на диване. С каждым шагом запах становился всё сильнее, и, подойдя, я обнаружил страшную месть Рыбки. В барабан гитары было нас@ано.

О дальнейшей моей вспышке гнева лучше умолчать. Скажу лишь, что после неё Рыбка была образцом идеальной и любящей хозяина кошки.

Вот так вот шла наша весёлая жизнь. Но? несмотря на все пакости Рыбки, любил я её всем сердцем. Да и она меня, более, чем уверен.

Итак, дело близилось к Новому Году, пришла пора приготовлений. Рыбка родилась в Новый Год и была не способна оценить всю прелесть подготовки к празднику, так что можно считать, что этот Новый Год будет для неё первым.

По традиции, за пару недель до события, я вытащил пластиковую ёлку с балкона, достал из шкафа игрушки и развесил старую неработающую гирлянду, которая досталась мне ещё от бабушки. В моих детских воспоминаниях гирлянда всегда светилась разноцветными огнями, а где-то рядом слышался старческий голос, приговаривающий: «Видишь огоньки? Это чудо новогоднее пришло».

Со временем гирлянда перестала работать, но наша семья всё продолжала её вешать. В конце концов, отец решил выкинуть её на свалку, но я забрал её себе. Правда, несмотря на все мои ухищрения, она отказывалась работать. Но год за годом я продолжал украшать ею ёлку.

Рыбка, тем временем, прочувствовала дух Нового Года на полную катушку и целыми сутками гоняла по квартире ёлочные игрушки, которые я старался закрепить так прочно, чтобы цепкие кошачьи когти не могли их сорвать. Но, увы, неудачно.

Однако, за неделю до праздника кошка пропала. Придя домой, я не услышал привычной суеты. Было прохладно из-за открытого окна. Ни в одной из комнат Рыбки не было. Я решил подождать до вечера, мало ли, вдруг спряталась где, поспать решила. Но нет, она не появилась ни вечером, ни утром следующего дня.

Меня охватила паника. Я обошёл все дворы в округе, обзвонил всех соседей, залез на крышу дома, попросил о помощи всех знакомых. Но Рыбка всё не появлялась.

Во время очередных поисков я поскользнулся на льду и шлёпнулся оземь во весь рост, ударившись головой. Судя по всему, потерял сознание, ибо помню, как упал и как меня стали тормошить за плечо. Всё, что было между, как-то не отложилось в голове. Очнувшись, осознал, что мне что-то говорят:

— Молодой человек, вы в порядке? Ау, вы меня слышите?

— Д-да, спасибо, я в п-порядке.

Напротив меня на корточках сидела девушка, настороженно смотря. Её лицо было закрыто шарфом, потому сначала я увидел отражающие свет зелёные глаза.

— Вам нужна помощь? — поинтересовалась она.

— Нет, спасибо, сейчас сам поднимусь.

С этими словами, я начал вставать, дабы продемонстрировать, что всё в порядке. Но вышло немного неудачно, и моё тело повторно шмякнулось на глазах у девушки, отдавая болью в ноге. Раздался звонкий смех, от которого мои румяные от мороза щёки покраснели ещё сильнее.

— А ты забавный, — продолжила смеяться, — Я Ася, а тебя как зовут?

— Михаил, — всё ещё валяясь, буркнул в ответ.

— Вот и познакомились. А ты чего тут делаешь?

— Да так, прилёг, отдохнуть решил. А то кошка чего-то не ищется.

— Кошка?

— Ну да, она самая. Пропала недавно, вот и хожу ищу её, а эта морда мурчащая так и не находится.

— Ну, понятно. В себя, гляжу, пришёл, раз шутить пытаешься, а вот до дома доковылять сможешь?

— Смогу, — недолго помолчал, — Но только с твоей помощью.

— Эх ты, а я-то надеялась, что ты откажешься, и я домой пойду, — на этих словах она опустила шарф и перед моими глазами предстала симпатичная мордашка.

— Не дождёшься. Я тебя ещё и чаем напою за помощь.

— Ковыляй лучше быстрее, хромоножка, а то холодно.

Ася смело попыталась меня поднять. Ей это удалось. Затем она решила стать моей опорой и принять на себя часть веса. Это ей не удалось. Через несколько секунд уже мы оба лежали на земле, истерично смеясь и будучи все в снегу. В итоге решили не париться и вызвать такси.

Спустя пару часов мы были у меня дома, сидели за столом и пили чай. Удивительным образом общение с Асей помогало отвлечься от мыслей о потерянной Рыбке. Полностью забыть о ней не удавалось, но переживания отошли на второй план. В конце концов, эта кошка довольно умна — сможет вернуться, если захочет. К тому же, Ася предложила помочь с поисками. Конечно же, я согласился.

Мази и бинты делали своё дело — к утру боль почти не ощущалась, и я смог выйти на улицу, дабы поискать Рыбку. Через полчаса я встретился с Асей, чьи зелёные глаза задорно блестели огнём. Мы отправились бродить в тех местах, куда могла прибежать кошка. По крайней мере, так было поначалу. После мы просто стали ходить, куда глаза глядят и поиски потихоньку стали превращаться в свидание.

С моей стороны было немного лицемерно бросать поиски любимой кошки, шляясь с малознакомой девицей, но, чёрт возьми, было в ней что-то такое, что манило меня, как мотылька на свет. Возможно, так всё и было. Как никак, эти горящие глаза так и засасывали. Ещё она рыжей оказалась, так что можно с чистой совестью называть её ведьмой и утверждать, мол, был околдован.

Выяснилось что, у Аси тоже не было определённых планов на празднование Нового Года. И, не желая упускать отличный шанс отпраздновать в компании с симпатичной девушкой, я предложил отметить у меня.

К моему облегчению, она согласилась. Посчитав это неплохим поводом перекусить, мы решили заскочить в какую-то забегаловку. Нагулявшись вдоволь, я проводил Асю до остановки и отправился домой подготавливать свою квартиру к празднованию.

Тридцать первого числа я прибрался ещё раз и просмотрел всё на предмет чистоты. На всякий случай воткнул гирлянду в розетку, проверить, не заработала ли она. С сожалением удостоверился, что нет, после чего выскочил из дома встречать Асю.

Мы решили не заморачиваться особо по поводу стола и просто заказать пиццу. Но нужно было что-то пить, потому мы отправились в поход по ближайшим алкомаркетам. Прогулка была настолько увлекательной, что мы не заметили, как потихоньку наступило одиннадцать вечера.

Недолго думая, Ася побежала в сторону моей квартиры. Я рванул следом за ней, попутно заказывая пиццу и вырываясь вперёд. Но не стоило забывать про лёд, на котором я поскользнулся, пытаясь назвать, какую пиццу заказываем. Ася подняла выскочивший от моего падения телефон и, прерывисто дыша, сказала в трубку: «С ананасами. Шесть штук».

Домой мы попали почти что под бой курантов. Квартира встретила нас морозной свежестью — я забыл закрыть балкон. Также темнота нас встретила протяжным «мяу!». Быстро включив свет, я увидел Рыбку — целую и невредимую, и тут же кинулся к ней, даже не разуваясь.

Спустя несколько минут тисканий и поглаживаний, мы осмотрели кошку. Помимо грязной шерсти ничего особо не поменялось, так что было принято решение о том, что с Рыбкой всё в порядке.

Затем мы двинулись на кухню — дождаться пиццы и покормить кошку. Рыбка наглым образом прыгнула к гостье на колени и громко мурлыкала, будто бы не я её котёнком приютил. Ася лишь виновато посматривала на меня, не смея скинуть с колен животное.

В конце концов, рыжие привыкли друг к другу. Рыбка вовсю мурлыкала, изображая заведённый мотор, а Ася хомячила уже доставленную пиццу, говоря: «Вот и кошка нашлась, разве не чудо?»

«Чудо, чудо», — отвечал я, потягивая купленный сидр.

Ни с того ни с сего, Рыбка с тихим «мяв» спрыгнула с колен и неторопливо вышла из комнаты. Затем зашла обратно, уставилась на нас и начала мяукать, требуя, чтоб мы пошли за ней.

Это пушистое создание привело меня с Асей в зал. Было темно. Раздалось тихое мяуканье, стало немножко теплее, и комната озарилась десятками цветных огней. Гирлянда заработала.

При виде этого я вспомнил слова бабушки. Вспомнил и произнёс:

«Чудо всё-таки наступило»

6

сентябрь 2019

— БОЖЕ, ЖОРА, ПОЧЕМУ ТВОЙ @ЛЕН ЛЕЖИТ В ХОЛОДИЛЬНИКЕ?

— Ммыыыавывв

— Твою налево да через качели, Жора! Если твой язык опять окажется в моём шкафчике с бельём, то клянусь своей покойной матушкой, что таки запихну его тебе в одно пикантное место!

Соседи опять начали кричать, значит, на часах уже восемь утра. Поспать всё равно больше не удастся, так что пора вставать.

Умыться святой водой за неимением другой (да и водопровода в принципе), позавтракать сжатым сознанием, почистить джинсы и рубашку — единственную на данный момент одежду — от крови и грязи и почитать книгу в идеале. Но жизнь, как обычно, преподносит сюрпризы:

— Афанасий Никитич! У нас тут опять новоприбывшие разбушевались! Троих порвали, сейчас друг дружку молотят! — ко мне в комнату залетел Череп. Не знаю, может, у него и было имя, но я не спрашивал, потому звал как есть. Обычно его окутывал синеватый туман, но сейчас облачка отливали алым.

— Опять работать… Ладно, где там, говоришь, буянят?