Бесплатный фрагмент - Сквозь облако

I

Стены стационара были чересчур бледны. Через решетку окна проникал солнечный луч. Белая простынь, белая подушка, белая пижама, белые стены и белый пол. Было ощущение, что я находился не в психушке, а в раю. Только вот решетка на окне и металлическая дверь явно были лишними. А может быть и нет… Может быть, в раю хуже, чем в аду. Может там все так приторно и чересчур правильно, что хочется в пекло. Кто знает?

Здесь очень скучно. Особенно когда Генри не приходит. Мне разрешили писать стихи, но вдохновение очень редко приходит. А еще не так давно разрешили прогулку во дворе стационара, но под наблюдением санитара. Его зовут Отто. Хороший парень, не стучит постоянно доктору Харди, если я нехорошо себя чувствую во время прогулки.

Палаты в стационаре однообразны. Больше всего мне нравится двор. Огромные сосны, небольшие дорожки, клумбы, на которых расположились астры, красивые лавочки. Это очень чистое место. Складывается впечатление, что убирают здесь все 24 часа в сутки.

В этом спокойном заведении у меня появились и новые знакомые. Например, Райан и Стивен. Я не знаю, какие у них заболевания, здесь об этом не распространяются. Райан постоянно разговаривает сам с собой. Поначалу это было очень забавно для меня, пока я не осознал, что сам не лучше. А Стивэн наоборот постоянно молчит. Из него редко можно что-то вытянуть. С ними я познакомился в столовой, причем случайно. Не было свободных столов, вот я и подсел к этим странным ребятам. Райан был очень даже приветлив, чего не скажешь о Стивэне.

Еще в больничке есть время посещений. Раз в неделю, а иногда и в две недели ко мне приходит Алекс. Я ему безмерно благодарен за это. Он очень изменился. Сказал, что Кэтрин развелась с тем доходягой, которому я всыпал по первое число, и вышла замуж за другого, переехав из нашего города. Сам Алекс сейчас учит детей в школе. Женился на той даме, что вечно трепет ему нервы, и они ждут скорого рождения ребенка.

Алекс хороший друг. Зря я его раньше недооценивал. Он всегда выполняет мои просьбы. Каждый раз приносит шоколад и пачку сигарет. Правда, курить в нашем увеселительном заведении нельзя, но когда мы с Отто на прогулке, он закрывает на это глаза, за что берет у меня несколько сигарет.

Доктор Харди со всех сил пытается уничтожить Генри, но что-то у него не очень это получается. Я не хочу оставаться один. Благодаря Генри, я могу делать то, на что не мог решиться раньше. Я намного меньше всего боюсь. Жаль, что Генри не было со мной на фронте. Я был бы почти неуязвим.

Иногда тошнит от того, как здесь со мной разговаривают. Они считают меня совсем поехавшим. Этот чересчур спокойный тон указывает лишь на то, что я совсем неадекватен.

Харди странный тип. Он редко носит медицинский халат. Обычно на нем можно увидеть до ужаса белую рубашку с фиолетовой бабочкой. Выгляди он на сорок с лишним, носит бороду и круглые очки. Я заметил, что у него очень грубые руки, все в мозолях и ссадинах. У нас поговаривают, что после рабочего дня он занимается боями без правил, не раз его замечали с синяками на лице. Именно доктор Харди заведует лечебницей.

— Здравствуйте, — сказал он и через пару секунд, посмотрев в тетрадь, добавил, — Георг.

— Здравствуйте, — ответил я, запнувшись, так как не разглядел его имени.

— Доктор Харди, — представился он, — называйте меня так, привычно.

Как же он спокойно говорил. Видимо его тренировки создавали положительное воздействие на нервную систему.

— Мне хотелось узнать, Вас что-то беспокоит?

— Если только Генри. Все говорят, что его нет, а я его слышу и созерцаю.

— Вы его видите сейчас?

В этот момент я посмотрел в левую сторону. Именно там, в углу, поодаль от нас сидел Генри. С того момента, как я узнал, что он лишь плод моего воображения, мы с ним не разговаривали.

— Он сейчас здесь? — повторил свой вопрос Харди, записывая что-то в тетрадь.

— Да, он сидит в углу комнаты, — я показал пальцем на тот табурет, где расположился Генри.

Генри очень зло смотрел на меня. Он положил ногу на ногу, скрестил руки на груди и неотрывно пялился в мою сторону.

— Как давно он появился?

— Приблизительно месяц назад. Я открыл дверь, а на пороге стоял он. Мне страшно, док.

— Не переживайте, Георг. Мы со всем разберемся. Генри придется Вас покинуть, — сказал доктор, слегка мне улыбнувшись.

После этого он начал показывать мне карточки. Это называется тест Роршаха. Я раньше читал медицинскую литературу.

— Ну, все понятно, — он встал. — Старайтесь не обращать на Генри никакого внимания. Медсестра принесет Вам лекарства и сделает укол. Все будет хорошо. Через час к Вам придет санитар и проведет экскурсию. Покажет, где найти столовую и другие достопримечательности.

— Другие достопримечательности, ты слышал? — смеялся Генри.

— Да, хорошо. Спасибо Вам, — ответил я, протягивая ему руку.

— Пока рано говорить спасибо, — сказал Харди, пожав мне руку, и вышел.

Через двадцать минут мне сделали укол. Я видел, как Генри размывается, словно капля краски по листу бумаги кисточкой. Я уснул.

II

Я немного был зол, ненавижу, когда меня самопроизвольно будят, но решил не вступать в конфликт. Сон для меня стал святым времяпровождением. Он был очень ценным для любого солдата в те годы. Тогда спать можно было не больше часа перед наступлением. К сожалению, в гражданской жизни сон не имеет для людей такого значения.

— Доброе утро, — улыбался мне какой-то амбал в медицинском халате.

— Добрый день. А в чём собственно дело? — произнёс я, глядя на это чудо с огромным недовольством и удивлением в одном флаконе.

— Я санитар. Мне нужно провести ознакомительную экскурсию по нашей лечебнице. Меня зовут Отто. Вас предупреждал доктор Харди?

— Ах да. Хорошо, пойдёмте, — я встал с кровати и пожал ему руку.

Мне не очень нравится пожимать мужчинам руки. Я считаю это странной традицией. Откуда мне знать, что этой самой рукой делал человек несколько минут назад?!

Отто показал мне столовую, душ, туалет и тому подобное. Меня очень удивил всюду белый цвет. Он начинал уже выедать мне глаза. Складывалось впечатление, что я нахожусь в каком-то пористом облаке, заполненном людьми.

После укола Генри долгое время не появлялся, но чувствовал я себя овощем.