Проснись, мой друг, и расскажи…
Проснись, мой друг, и расскажи
О тех полуночных видениях,
О тех чарующих мгновениях,
Что подарил тебе Морфей.
Поведуй мне, дитя заката,
Может узрел ты горы злата,
И Мидас царь рукою властной
Приманивал к себе.
Иль думал о любви ненастной,
И Афродиты лик прекрасный,
Что полон нежности и ласки
Возник перед тобой?
Может лежал в тени деревьев,
Дриады нежной слушал пенье,
И Пан засохшую пустыню
Возвел в цветущий сад.
Средь облаков, на колеснице
Парил могучий Аполлон,
Очей сиянием небесных
Он освещал природы лон.
Сидя у пламени Олимпа,
Ты видел молнии и гром,
Что небеса пронзая ярко
Великий освещали трон.
Проснись, мой друг, и расскажи
О тех полуночных виденьях,
О тех чарующих мгновениях,
Что подарил тебе Морфей.
Проснись, очнись, пора вернуться,
Очнуться, вновь среди людей,
От ярких красок и веселья
Вернуться в мир пустых теней.
Созерцание
Созерцание
Белесого диска луны
За бастионом темных туч
И пламя
Пожирающее все живое
На углях прокладывающее тропу сквозь густые дебри
И ливень
Смывающий тысячелетнюю грязь
Омывающий молодые побеги
И слезы
Изумрудным потоком стекающие
Вниз, к пожухшим листьям на дороге
И музыка
Что вместе собирает
Осколки зеркала души
И острие клинка
Исцеляющее старые раны
Услада для умирающего
И пение птицы
Что раны новые начертит
На сердце юного созданья
И шелест листьев в утреннем лесу
Перед порывами ветров
Щадящих лишь самые стойкие листья
И полуночная буря
Дарящая красоту молний
На утро оставит лишь пустоту
И звезды
Родятся среди пустоты
И осветят ее своим сиянием
И солнце
Вновь запылает на рассвете
Взойдет утренняя звезда
И в этот день
Не будет бурь и затмений
Утихнет бушующий ветер
И лишь трава
Растущая на дикой земле
Превратится в цветущий сад.
***
И ночь уже близка
Когда начнется буря
Уж слышен за холмами ветра вой
И пара шагов
Осталась путнику
До его вершины.
Болезнь
При пламени свечи танцует дико,
Нелепо приоткрыв беззубый рот,
Никем нигде невиданное диво
И делает последний оборот.
Лицо покрыто жиром и угрями,
Глаза закрыты туской пеленой,
В такт музыке трясется импульсивно,
Пока течет из ран вонючий гной.
И стонет громко, словно в диком трансе,
Смотря на мир сквозь дьявольский барьер.
И лишь свеча спасает от напасти
Тьмы, сквозь стену тугих портьер.
В агонии метается в постели,
Пред огоньком встречая смерти ночь,
Уродливая жертва злой болезни,
А раньше — нежная милашка дочь.
Вечер
Северный ветер гнет ветви деревьев,
Медленно мир погружается в сон,
Спят города, спят глухие деревни,
Храп и сопенье звучат в унисон.
Музыка ночи звучит в утешенье
Душам людей, спящих мирно в ночи,
Лучик луны осветил поселенье,
На ветви осины сели грачи.
Все на планете забылось в забвении,
Тихо журчит лишь ручей среди гор,
Да искрой последней в медленном тлении
Блеснет среди мрака последний костер.
Зарождение
Замолкают звуки лиры
И звучит вдали напев,
Заполняя пустошь мира
И в сердца вселяя гнев.
Мир в агонии пылает,
Пламя поглощает лед,
Крики сердце разрывают,
Все живое в муках мрет.
Смерть в пустых глазницах окон —
Серый дом и серый труп.
Дьявол смотрит ярким оком,
Как в геену все падут.
Догорают поселенья,
В прахе лягут города,
Тонут, как в глубоком жерле.
Власть великого огня!
Вылезают из глубины
Все сыны кошмарных снов,
Запах падали и серы
Источает адский ров.
Спи спокойно, царство Геры-
Мир свободен от оков,
Родилось в штормах Венеры
Царство огненных богов!
Грядет зима — пора гонений
Грядет зима — пора гонений,
И затхлый воздух помещений
Вдохнут, закованные в цепи,
Невольники судьбы.
Всего за несколько мгновений
Сорвал листву порыв осенний,
Разрушил светлые надежды,
Далекие мечты.
Не слушав грозных повелений
И защищая право мнений,
Воспряли, словно сокол в небе,
В объятьях синевы.
Но, их не слушая суждений,
Боясь восстаний и волнений,
Поймали сокола невежды
И заперли замки.
Не видят светлых побуждений,
Сквозь тени мрачных сновидений,
Что словно мягкие одежды
Их разум облегли
Не дует ветерок весенний,
Нет теплой ласки дуновений,
И не услышать пенье птицы
Средь грохота войны.
Настал период угнетений,
Бурана яростных мгновений,
И близок миг, когда в Эребе
Погибнут все огни.
Люцифер (ода)
О, гордый херувим, низвергнутый с небес,
В глубокую пучину ада,
Лишенный райских прелестей, чудес
И звезд мерцающих волшебного парада.
Ты, смело предаваясь низменным страстям,
Пал жертвой собственной гордыни,
Несущий свет, ты полон мрака стал,
Угаснув, погрузился в темные пучины.
Навеки заточен средь вечной мерзлоты,
Скорбящий узник льдов и смрада,
Ты не узреешь райские сады,
Эдема не вкусишь ты сладкую отраду.
О, предрассветная звезда, ты ночь рассек,
Как лучезарная комета,
В падении ты озарил восток
Багровым пламенем прощального обета.
О, ангел падший, Денница, хейлель,
Лишившийся Венеры света,
Пусть кровь твоя прольется на купель
И мир погаснет, и сгорят листы Завета.
Восстань, страдалец, рай и землю окропив
Слезою свергнутого сына
Зари. И о закате возвести
Поверившего Богу, Лжи, Обману мира.
Я слышу, Люцифер, стучит, пылает сердце
В твоей груди. Рассплавь же лед!
Сломи оковы, Эосфор, рассмейся,
Над тем, как пламя мести грешный мир пожрет.
Скитания
В ночных скитаниях по звездам,
По мрачным отблескам луны,
Я встретил Смерть и, не опознан,
В лучах купался белизны —
Мертвенно-бледной седины.
Среди осколков мирозданья
И жертв растерзанных войны,
Явилось чудное создание
На гребне яростной волны,
И руки были холодны.
Затем явилось мне виденье
Холмов зеленых в тишине,
Средь них гуляло привиденье,
Оно явило лик свой мне,
И скорбное, глухое пенье
Сказало мне о Провиденьи.
Цветы, двулики и волшебны,
Вокруг меня пустились в пляс,
И собирая Дня посевы,
В могиле я нашел алмаз —
Земли прекрасный италмас.
Меня пронзило, словно сталью,
Душою падшего юнца,
Что пролетела над геранью
И листья Жизни сорвала,
И в замок темный унесла.
Тогда шагнул я десять раз,
И десять старцев окружили
Меня. Я громко закричал.
Мне голос ветра отвечал,
А дух Спасенья промолчал.
Открыл глаза я и проснулся:
Кругом был чистый белый свет.
Мне ангел ярко улыбнулся,
И мне промолвил он в ответ:
«Ты жил во мраке сотню лет»
Но вдруг я пал в пучины ада
И Мефистофель мне сказал,
О том, как райская прохлада,
Мой разбивала идеал.
Исчез горящий Велиал.
И я шагал по горам трупов,
Один, по багрецу листвы,
Услышал, как призвали трубы,
К началу следующей войны —
Я спас последние цветы.
Путешествие
Малиновые отблески в глазах
И изумрудный город на улыбке.
Смотрю, как мирно тонет чей-то прах.
Его сожрут оранжевые рыбки.
Приставил лестницу к стене из фраз,
Взобрался и разбил я все бутылки.
Я сел на стул, но милый дикобраз
Мне указал на место без запинки.
Часы не замедляют ход и шаг,
И солнце плавится под лунными лучами.
Ах, как чудесно! Я упал в овраг,
Но окружен средь грязи чудесами.
Гуляю в марципановом саду,
А в голове моей все чинят дырки,
Я собираю дикую траву,
И заливаю лимонад в пробирки.
Сижу под тучей ваты и бинта,
Закручиваю пробки, ем посылки,
Лежит в коробке чья-то голова,
Я съел ее и прыгнул на носилки.
Рисую на песке я гордых дам,
Топлю в слезах детей отцов поминки,
И нахожу в дупле последний грамм,
Что там оставили небесные кобылки.
Вхожу я громко в дом чрез задний вход,
Но дверь сменилась, стала выше, шире,
Зашел через передний, но альков
Мой был давно в полуденном зефире.
Я через океан и море брод
Нашел, единственный он в мире,
Блаженства и гармонии полет,
Я испытал в разреженном эфире.
Но вдруг услышал я удар, проснулся,
И очутился в мерзкой тишине,
Товарищ: «Наконец-то ты очнулся,
Вставай скорей, давай, иди ко мне!»
Чаинки
Я смотрю на дно стакана:
Мне чаинки говорят,
Что есть много, что есть мало,
И взлететь они велят.
Съел таблетку, выпил кофе
И уперся в небосвод,
А вокруг лишь маргаритки
И Атлант свой груз несет.
Я расту все выше, выше!
И уже не вижу ног,
Я плыву в небесной лодке,
Допивая звездный сок.
Я ловлю рукой комету
И кидаюсь ей в моря,
И печальному рассвету
Поклоняюсь, как дитя.
Я шагаю по орбите,
Собираю я овес.
Стану выше, чем мечети!
Стану выше, чем Колосс!
Солнце — новый мой советник,
Мой отец — Гиперион,
Ра — мой сын и мой наместник,
Брат мой — славный Аполлон!
Но чаинки возразили
И рассеяли туман,
Меня птицы уносили
В темно-синий океан.
Оказался я в пустыне,
И вокруг лежал песок,
Золотой, как корка дыни,
И горяч как кипяток.
На меня смотрели очи,
И просили рты глоток,
Уши — наступленья ночи,
Животы — еды кусок.
Демон в ярости метался,
Мне агонию сулил,
Цербер злобно улыбался,
Танатос косу точил.
Я упал в немом забвеньи,
Закружился в вышине,
А вокруг летали птицы
Пели песни о Луне.
В саду Эдема…
В саду Эдема,
В пучинах ада
Я пью страданья.
Моя отрада
И ликованье —
Лишь увяданье
Богов забытых,
Старых волхвов
И мертвых идолов.
Среди гарема
Царит прохлада,
И лишь отчаяние —
Моя услада,
Мое прощанье.
То завещание
Полей залитых
Водой прудов
И нити снов.
Во мраке чрева
Людского чада —
Огней мерцанье.
И лишь осада
И процветанье,
Мерзлоты таянье
И льдов, укрытых
Ковром снегов-
Мечты сынов.
Больница
Мистер Джонс проснулся рано
И надел свое пальто,
Кинул в угол одеяло
И ушел через окно.
Миссис Пэм легла у стенки,
Посмотрела в потолок —
Разноцветные картинки,
А по ним бежал пророк.
За окном смеялись люди,
Веселились в скорбный день.
Мистер Джонс крутился в блюде —
От него бежал тюлень.
Кто-то прыгал на балконе
И курил цветы и мед.
Забавлялись дети в поле,
А в огне варился лед.
Городок ушел под воду,
А в конце второго дня,
У меня забрали соду
И сказали, что нельзя.
Лихо
Лихо ступает по тихой лощине,
Крадется сквозь сырость и влагу, как вор,
Его обступают седые осины,
Несет оно ужас, погибель и мор.
Хлюпает мерзко в туманной низине,
Шагая по мокрой и мерзлой земле,
Лицо его в грязи, лишае и тине,
И вой его слышен в ночной тишине.
Бредет через воду, сквозь топь и трясину
И грозно трясет полусгнившей рукой,
Идет через терн или через малину,
В шипы и иголки стремясь головой.
Во мхе и личинках, лишь вонь источает,
По прелой листве, растлевая, ползет —
Ужасное Лихо в тумане стенает,
В агонии жуткой о смерти поет.
Просьба
Спасите нас, о боги, что исчезли,
От нас самих, лишите нас души,
Пока друг друга сами мы не истребили —
Не потеряли свой огонь в ночи.
Терзайте нас под звездными полями,
Порвите наши мысли и тела,
Сломайте жизни, либо мы покончим сами,
Со всем, что даровала нам земля.
Убейте нас, прикончите на месте,
Развейте прах в полуденном ветру,
Иначе кровью мы в своей ужасной мести
Алтарь окрасим и начнем грозу.
После грозы мы встанем, среди мрака —
Слепые и беспомощные псы.
Дерзайте, и, лишив нас красного заката,
Пустите по ветрам все наши сны.
Кузница душ
В кузнице душ,
Где загораются мерцающие звезды
И ярко рдеют в пламени горна,
Я посадил цветок,
И он зарделся огненными лепестками —
Пал на землю серым пеплом.
Кузнец ушел
И оставил жалкие заготовки
Плавиться в зареве печи
Атлантида
О, Атлантида, ты венец мечтаний,
Рожденье истинного светоча луны,
Предел всех самых лучших упований
И агнец, павший в синеве морской волны.
Обитель чистой, непорочной жизни
И нежных прелестей лазоревых небес,
Великий град — навеки ты безжизнен
В пучинах мрачных пал, и навсегда исчез.
Но верю я — среди глубин печальных
Найдется лик твой светлый, чудная земля,
И ты всплывешь между огней прощальных,
И солнца робкий луч вновь озарит тебя.
Судьба
Начало конца,
Уже близок закат,
И старые книги о крахе твердят.
Пред нами лишь боль,
А за нами — туман,
И виден вдали одинокий курган.
И ждет нас погибель,
Мы сгинем во мрак
И будет неважно — кто друг, а кто враг.
Оставим лишь пустошь,
Безжизненный прах,
Разлетимся навеки в беспечных ветрах.
Противоречия
Под жарким солнцем прерий и пустынь
Найди ручей сияющий и чистый,
Омой свои в нем руки и остынь
И насладись потоком серебристым.
Среди лиан и меж ветвистых древ
Ступи на луг медово-золотистый,
Усни под песню светлокудрых дев,
Ляг на ковер младых цветов пушистый.
В вершинах гор, хранящих вечный снег,
Сядь на проталину холодною зимою,
Спокойно коротай земной свой век,
Подснежников дивяся белизною.
Шагнув во тьму и непроглядный мрак,
В нем светоч дивный отыщи, лучистый
Зажги огонь в пещере, чтобы враг
С тобою ужин разделил душистый.
Шелест листвы
В тихом шелесте листвы,
Что хранят всегда кусты,
Я услышал о прошедшем
И о дне, давно ушедшем,
И о темных временах,
Превратившихся во прах,
И о странствиях друзей
Среди мрака тех ночей,
О сражениях великих
И о девах луноликих,
Об отваге и о горе
И о тех, кто шел за Море,
И о дружбе навека,
Что не скроет даже Тьма,
О потерях и о слезах,
О рассветах и о грозах,
О предательстве и лести
И о преданности, чести,
О забытых берегах
И живущих там богах,
О победе над страною,
Что лежала за горою
И о солнечном луче
В новом, ярком, чистом дне.
И пока листва шепталась
И минувшим восторгалась,
Я сидел и горько плакал,
Как провидец иль оракул,
Что узрел лишь заточенье,
Тьмы ужасной пробужденье,
Приближение войны,
Опадение листвы.
Танцуй со мной, зеленоглазая царица
Танцуй со мной, зеленоглазая царица,
Танцуй со мной в полуночном дожде,
В полях сребристых, где всегда парит денница,
Где поклоняться будем мы луне.
Омой, о дочь Морфея, светлый лик росою
Засни скорей в объятиях травы,
Где мы гуляли ночью темной под звездою,
И где вокруг бродили наши сны.
Под сенью ивы, горько плачущей о мире,
Не сбейся с ритма сладостной весны,
Сыграй со мной в тени ветвей на нежной лире
И песню спой в руках морской волны.
Темнота
темнота опускается ниже
и проходит сквозь окон стекло,
ничего я не слышу, не вижу —
все закрыло пред мной полотно.
задыхаюсь во мраке пустынном,
и завесой устлала все пыль,
она ходит по комнате чинно
говорит мне, где ложь, а где быль.
утопаю в перинах, подушках,
и глаза застилает мне мгла,
темнота опускается ниже,
подо мною лежит глубина.
Возвращение