Бесплатный фрагмент - Сказки Воды и Огня

Вместо предисловия.
Книжка, которая умела слушать

Люди пишут книги, когда хотят высказаться. Но есть на свете иная книга…

Её принесло в наше селение половодье, и, что интересно, катаклизмом её ничуть не испортило: и суперобложка уцелела, и оглавление, только смыла вода цену да имя автора.

Первым прочитал её мой друг и очень мне советовал: «Сказки сказками, а поучись, как на жизнь зарабатывать».

Я взял книжку и так увлёкся — за уши не оттащишь: подумать только, на той планете мужчины построили высокую цивилизацию, а женщины остались в дикости, и никакая наука не помогала их приручить, а потом оказалось наоборот — это свистучие мыши создавали у дровяных слонов иллюзию вечного блаженства. С ума сойти!

Я был потрясён и всучил книгу жене. Она прочитала её три раза подряд: первый раз это была история девочки, которая в детстве не наелась сладкого; другой раз оказалась драма девушки, всю жизнь мечтавшей похудеть; а в третий раз это было пособие по дрессировке собак.

Тут до меня стало доходить, что книжка эта не столько рассказывает, сколько слушает наши мысли и возвращает их нам: через неё человек разговаривает с собой и с другими, с душой своей и Душой Вселенской.

Такую книгу нельзя объявить своей собственностью, и я отпустил её в мир. Она мирила жён с мужьями, прекращала в ротах дедовщину, советовала выходить ли замуж и куда пойти учиться, спасала от одиночества и сняла проблему самоубийств, прекратила забастовки и снижение реальной заработной платы. Сошли на нет проституция и коррупция. Президент страны ушёл в монастырь, а другого избрать забыли.

Книга ходила по рукам, но не ветшала. Она всегда появлялась вовремя и даже открытой на нужной странице. Она стала вездесуща, словно книг таких великое множество. А, может быть, все книги такие?

Часть I. Зябнущее пламя

Надобно знать, что настоящий Огонь — это пламя без дыма и копоти. Это пламя никогда не тронет живую ветвь, но без остатка спалит сухостой. Оно никогда не обожжёт ребёнка, но для злодея сам вид этого огня — пытка преисподняя. Огонь здешний — лишь невнятное отражение Огня Духовного. Поэтому он не столько зовёт, сколько завораживает. Не столько греет, сколько требует внимания. Он застывает без топлива наших душ. Так же и день нынешний не объемлет ночь, но бежит от неё, и мужчина не любит женщину, но обладает ею, и мечта не воспаряет ввысь, но приспосабливается к экономическим условиям…

Совсем короткие сказки

Лежит путь-дорога, а возле неё осина стоит и подначивает:

— Лежишь ты в пыли, все тебя ногами топчут, а у меня в ветвях птицы поют.

Дорога ничего не ответила, а проходивший тут же солдат сказал:

— Глупая ты, осина. Нет для меня милее этой дороги, потому что это дорога — домой.

Один пиджак возрос сознанием до понимания своей особенности. Он решил, что сам себе хозяин, и был очень недоволен, когда его что-то распирало изнутри, пучило и влекло на жару, под дождь, в пыль и слякоть. Он стал бороться, давить под мышкой, вытираться в сгибах, терять пуговицы. И добился свободы. Но так и не понял, почему об него стали вытирать ноги.

Один узнал, что дважды два — четыре, и на этой базе получил образование, диплом, должность, оклад, научное звание, премию, пенсию, место на престижном кладбище.
Другой узнал, что дважды два — четыре, и задумался, и усомнился, и спрашивал, и спорил, и доказывал, и ничего не доказал, и плакал, и снова доказывал, и забыл умереть.

Солнце сверху смотрит, а два мальчика дерутся. Один заревел и домой побежал жаловаться. Другой чувствует, что нашкодил — и в кусты. А Солнце обоих греет.

Летят два напильника. Один говорит другому:

— А ведь напильники не летают.

— Точно! — испугался второй и упал.

А первый смеётся:

— Ха-ха! Поверил, глупый.

Висело яблоко на ветке и созрело, а упасть не может, потому что закона тяготения ещё не придумали. И тут появился добрый волшебник и сотворил чудо — притянулось яблоко к Земле. Стали и другие яблоки просить о чуде, и другие планеты. Так и трудится волшебник по сей день, всё ко всему притягивает, и уже не чудо это, а закон, а волшебник не добрый, а просто привыкли.

Как известно, сила тяжести приложена к центру тяжести.

«А что будет, если…» — подумал изобретатель и центр тяжести из ковра вырезал. Но не тут-то было: центр рассыпался и рассосался по разным частям, точно партизаны по лесу.

«Ах так!» — рассердился изобретатель и вырезал центры из всех частей и всех частей частей, и всех частей частей частей. Стал ковёр похож на паутинку и полетел-таки. Только изобретателя поднять не смог.

«Вот оно в чём дело!» — подумал изобретатель и огненным взором выжег тяжесть в каждом атоме своего тела. И полетел вдогонку за ковром.

Было два градусника. И вдруг ударил мороз "-100о». Один градусник замёрз и показывал по-прежнему "-30о», а другой люди выбросили — испортился, где ж это видано — "-100о». А мороз становился всё круче — "-273о», "-1899о». А градусник так и показывает "-30о». А люди верят ему и живут.

Шли три мудреца, а навстречу им Господь Бог:

— Просите, что хотите! У меня настроение хорошее.

Один мудрец говорит:

— Знал бы я, в чём счастье — попросил бы. А так — дай мне хоть денег на обед.

Другой попросил жену-красавицу, третий — мира во всем мире.

А тут мимо дурак проходил. И ему Господь говорит:

— Тебе чего?

— А что мне, Господи? Ничего мне не надо. Вижу я тебя — и тем счастлив.

Повеселел Господь и дальше пошёл, чего-то насвистывая.

Свеча в тени Лампочки

Как-то под Новый Год поспорили Свеча и электрическая Лампочка, чей свет лучше.

— Здесь, вообще, нет темы для разговора, — раскалилась Лампочка, — во мне одной шестьдесят свечей!

— А почему тогда, — затрепетала пламенем Свечка, — почему перед иконами свечи ставят, а не лампочки?

— Зато в школе свечку ни за что не поставят, там есть стандарт освещённости.

— А влюблённые всё равно зажигают свечи, а не прожектора. Мой свет — живой, а твой — всем до лампочки.

— Зато с ёлки я тебя уже выжила в целях пожарной безопасности.

— Это конечно! Я тут даже не против. Но каждое утро нас обоих вытесняет Солнце, а мы его всё равно любим.

Человек с квадратными ушами

У одного человека были уши квадратные. А соседи все попались с круглыми ртами и слова говорили круглые, так что человек их не мог понять. Вокруг стоял круглый шёпот и овальный грохот — а он ничего не слышал.

Но ещё дело в том, что у самого него рот тоже был треугольный, и, что говорил он сам, никто не понимал, да и самому человеку это совсем на душу не ложилось, тем более, что душа у человека была звездою.

И так бродил он неприкаянный по свету, ни в ком не находя родственной жилки. Приходил он и ко мне. А у меня у самого глаза щёлочки — я его и не заметил. И только, когда на горизонте он в точку обратился (а на горизонте все квадраты и овалы становятся точками), я разглядел его и стал звать обратно — да что толку? Он не услышал, а я подбежал поближе — опять его из виду потерял.

Впрочем, что я мог бы ему сказать? У меня у самого невеста из воздуха, а я — из воды. Хватаю её руками-волнами, а обнять не могу.

Месторождение ума

В очередные Средние века нашли геологи в горах месторождение ума. Сначала, конечно, сами попользовались, диссертации защитили, а потом разработали месторождение промышленным способом и пустили ум на продажу.

Поначалу торговля шла ни шатко ни валко, всем казалось, что и своего ума им хватает. Но, когда признанные недотёпы, прикупившие ум, дружно пошли в гору и стали грести деньги лопатой, стыдливость с людей как ветром сдуло. Добычу утроили и удесятерили, а всё равно не хватало: очереди исчислялись в годах, тем более, что всё равно ум получался дешевле образования.

Сами геологи давно уже стали академиками, миллиардерами и народной легендой, но ум потреблять не прекращали и возросли разумом настолько, что поняли: не мы в это место ум положили — не нам было и брать. Ум Земли-Матушки мы потревожили без разрешения и без понимания, вторглись в святая святых, нарушили древние связи. Человек после подобного вмешательства рискует стать идиотом, а каково будет жить на дебильной Земле — страшно представить.

Надо было свернуть предприятие, но кто поверит и кто поймёт? Для постороннего это выглядит так, будто монополисты давят на рынок, стараясь взвинтить цены. А за такие деньги, что крутятся в этом деле будет борьба, будет война, будет пиратская добыча.

И выход нашли такой: симулировали безумие и покончили жизнь самоубийством. Уже на следующий день люди в ужасе прекратили потребление ума, цены упали до нуля, компания разорилась, и обо всём этом постарались поскорее забыть.

Шальная Денюжка

Деньги счёт любят. Любят, когда их ласкают, ощупывают, перевязывают ленточками. А, когда любят кого-то кроме них, то страшно ревнуют и обижаются. Деньги — это, конечно, существо рода женского. Я буду звать её Денюжкой.

Одному человеку досталось наследство. Так Денюжка оказалась у него. Но он был в делах подобных неопытен и уважить её не сумел. И Денюжка ушла: ни с того ни с сего ему захотелось сыграть на скачках (первый раз в жизни, он даже ипподром не сразу нашёл), всё поставил — и всё проиграл.

У Денюжки глаз нет, она пользуется обонянием, чувствует, кому денег хочется. Её следующий избранник очень хотел денег, и месяца полтора Денюжка была счастлива. Тем горше было разочарование: оказалось, что деньги нужны ему не ради самих денег, и даже не ради денег больших, а для жены, в которой он души не чаял и баловал её невозможно. Денюжка её возненавидела и свела в могилу: остановили её на улице, а кошелёк она отдать не захотела… Муж-вдовец вскоре всё пропил, и Денюжка оказалась у третьего.

Тот боялся отказаться от её благосклонности, но и держать её в доме тоже опасался. И тогда он притворился мёртвым и сбежал в другой город, сменил паспорт, имя, профессию, цвет глаз, но до сих пор не вполне спокоен.

А того рэкета, которому досталась Денюжка, застрелили на бензоколонке. Подробностей я не знаю, и где теперь Денюжка — мне не известно.

Может быть, у вас?

Поднявший меч

Путник вышел к развилке, и здесь к нему присоединились другой человек и жена его. От взгляда её потерял голову путник, убил мужа и взял за себя жену.
Только мир устроен так, чтобы мы деянья свои рассмотрели со всех сторон.

И другой раз родился человек, женился и опять шёл этой дорогой, и узнал дорогу, и узнал путника, которого нагнал. Но был он человек деловой и всякую блажь гнал из головы, и присоединился к путнику, ибо в округе были разбойники. Путник убил его и взял за себя жену.

И третий раз родился человек. Девочка оказалась резвушкой и скоро вышла замуж, но муж ей скоро наскучил. Проходила она с мужем по дороге, и путника узнала, и взгляд свой игривый узнала, и стало ей горько и тоскливо. Стала она отговаривать мужа от дальнейшей поездки, а вышло, что раззадорила мужчин и столкнула лбами. Путник убил её мужа и хотел взять её в жёны, но она сказала, что останется здесь, похоронит мужа и будет жить и умрёт возле него.

Удивился путник, и жизнь пошла по другой колее.

Сказка об отвлечённых Принципах

Жили-были на Свете Божьем два отвлечённых Принципа: Принцип Любви и Принцип Добра. Принцип Любви был крылатым, но хищным, вообще-то он был похож на розу, но этого было не видно из-за зубов и когтей. Принцип Добра был амёбообразным, когтей у него не было, потому что не было рук и ног, а глаза ему и без надобности — он не смотрит, куда идёт, а расползается во все стороны, как кисель.

И Принцип Любви вечно насмехался над Принципом Добра:

— Эй, слепец! Мои глаза ведут меня к цели. А что ты найдёшь в этом мире?

Принцип Добра не мог ответить, потому, что не имел рта, но его молчание говорило само за себя:

— А я ничего не ищу. Мне нужен мир целиком. Куда бы Добро ни текло, оно всегда приближается к цели.

— Мои когти помогают мне хватать добычу, а как ты схватишь мир?

— Мне незачем хватать, я его обниму.

И в это время Принцип Любви заметил со своей высоты пульсирующее сердце.

— Ага! Человеческое. Самый смак!

А глупое сердце было пусто, то есть содержало в себе Свободу, и радовалось, радовалось возможности обременить себя, и открылось навстречу Любви, и дыхание из ноздрей чудовища принимало за дуновение Божие.
Вдалеке пыхтел Принцип Добра:

— Подожди… меня!

— Как бы не так! — оскалился Принцип Любви и запустил когти в сердце.

Сердце изнывало от сладкой боли, трепетало и куролесило по жизни, и поломало её себе и другим. Но когти чудовища увязли в нём навсегда, а в это время подоспел Принцип Добра. И, когда слились воедино Любовь, Добро и Свобода, открылся миру крылатый цветок, который суть Человек.

Мальчик, который облизывал книжки

Мама учила сына читать, а он не мог запомнить ни одной буквы. Зато, как увидит книжку, сразу её в рот тянет. Мама сердилась и наказывала мальчика: и ставила в угол, и лишала сладкого — а он всё равно делал по-своему.

И вдруг мама заметила, что он ей подсказывает, когда она читает. «Муха-цокотуха», конечно, вдоль и поперёк перечитана. Но, когда малыш «Конька-горбунка» знает, мама удивилась и дала ему «Детскую библию» без картинок. Библию он тоже знал, и «Энциклопедический словарь», и двухтомник Владимира Соловьёва — наизусть. Ничего себе ребёнок пяти лет!

Сначала мама хотела отвести сына к врачу — может это болезнь такая? А потом испугалась — вдруг в самом деле болезнь? Лечить будут, уколы пропишут, а ведь всё денег стоит, и немалых по нынешним временам. А потом она подумала: может это у него наследственное? — и тоже попробовала книжку облизать. И вдруг у неё получилось, и вместо того, чтобы к экзаменам готовиться, она учебники облизала и сдала всё на «отлично». Весь курс удивлялся, и в пример её ставили: вот ведь без мужа, с ребёнком на руках, а как учится!

А мальчик тем временем вырос, пошёл в школу и учился хорошо. И никто так и не догадался, что он читать не умеет.

Карточный домик

Над островом рождались тайфуны. Они выдували со скал последние былинки и улетали бедокурить за море. И люди на острове в битвах с природой потеряли жалость к себе и другим и не знали любви. Пока одна девушка не полюбила.
Не знала она, не ведала, как сказать избраннику о любви своей, никто до неё не говорил таких слов. Да и парень был видный и удалец, каких мало, и, глядя на него, девушка просто немела.

И вот однажды на берег выбросило сундук, полный игральными картами. Что делать с ними не знали, и девушка решила: «Построю из этих карт домик! Вот все удивятся! И он обратит на меня внимание, а там мои глаза ему всё расскажут.»
Сначала люди смеялись над ней: «Зря стараешься! Завтрашний тайфун всю твою конструкцию разметает.»

Но назавтра тайфуна не случилось. И послезавтра тоже. И все три года, что она работала. А, когда подняла голову — не узнала острова: из серого он стал зелёным, девушки научились плести венки из цветов, хозяйки — печь хлеб, а рыбаки заплывали теперь далеко в море и открыли Америку.

Девушку посчитали волшебницей и приходили ей поклоняться, а она глаз не могла оторвать от своего суженого. Тогда его схватили и привели к ней. Свет её глаз поразил его, но гордость его отвергала такое сватовство. Его посчитали отступником, а это всегда каралось смертью, но вступилась волшебница и отправила любимого за синее море: «Раз сумел он Америку открыть, пусть привезёт ещё карт. Это нужно для благоденствия острова».

Так и строит она свой домик выше и выше, а остров превратился в цветущий сад.

Конец света

Снимали рекламный ролик и заказали музыку известному композитору. Он и не думал себя сильно утруждать, но шёл по улице, а какой-то дилетант тренькал на электрогитаре. Несколько ноток понравились мэтру, но он их сразу забыл и всё хотел вспомнить и не мог, и весь извёлся, даже есть не смог и накричал на жену и собаку.

А ночью мелодия ему приснилась (или это была не та мелодия?) и он вскочил (чего двадцать лет не случалось), споткнулся о собаку, уронил синтезатор и, наконец, поставил на нотный стан несколько значков и спокойно уснул.
Режиссёр (весь в мыле) прослушал наскоро, брякнул: «Пойдёт», — и вдруг перестал спешить, а сел со всей труппой пить чай с «Твиксом».

Ролик показали по телевидению, и дети перестали завидовать взрослым, а женщины бальзаковского возраста — любовницам своих мужей. Бедные перестали оглядываться на богатых, а богатые друг на друга, никто из кожи вон не лез в правительство и на обложки журналов. Какое-то время порядок ещё существовал по инерции, а потом ему на смену пришла Гармония.

Сороконожка

Однажды черти спросили у сороконожки:

— Как это ты так красиво танцуешь и ни одной ногой о другую не запинаешься?

Удивилась сороконожка, стала следить — как это всё у ней так ладно получается? — да танцевать и разучилась. Да что там — и ходила-то с грехом пополам.

И отправилась она к чертям собачьим.

— Что ж это вы, пёсьи головы, делаете? А ну, немедленно научите меня танцевать обратно!

А черти в ответ:

— Ни туда, ни обратно, ни через пень-колоду мы тебя научить танцевать не можем. Это дар Божий и нам, чертям, неподвластен. А горю твоему поспособствуем. Скажи-ка нам: как это тебе удаётся так горевать — и ни единой слезинки?

«А ведь точно — чего это я не плачу?» Опять сороконожка стала следить за собой — и горевать разучилась.

Навалилась на неё радость невиданная да немереная, но тут уж сороконожка принцип ухватила и сама себе вопрос задала: «А как это я радуюсь без перерыва на обед?» И радость её тоже покинула, а осталась одна только власть надо всем, к чему взгляд обратится.

И вдруг почувствовала сороконожка, что танцует. Только не ногами, а как-то вообще танцует. И даже ног у неё никаких нет, а как бы — планеты. И кружатся все в немыслимом танце, и музыка льётся. И даже не льётся, потому что неоткуда ей литься, а всё есть — музыка.

Цветочек Аленький

Приснился мальчику Цветочек Аленький. Хотел мальчик во сне понюхать его да и упал внутрь цветка и обнаружил там чудесный мир, где умываются божьей росой, и никто другому зла не желает.

Проснулся мальчик, сказал маме, чтобы к обеду не ждала, и отправился искать свой цветок.

Дорога завела его в лес, а сама незаметно исчезла. Долго шёл мальчик по чаще, оборвался и изголодал. Наконец, лёг на землю и умереть приготовился. И вдруг услышал шум ручья. Добрался до воды, напился. На дерево залез, разорил гнездо птичье и утолил голод. А потом ручей его вывел к людям.

Вышел из леса он уже статным юношей, и очень полюбила его девушка, дочь хозяина, у которого на ночлег остановился. Что уж там было между ними — не наше дело, но поутру схватилась она за узду его коня и молила:

— Останься. Не уезжай!

— Не могу.

— Будь проклят этот твой цветок!

По дороге напали на него разбойники и хотели коня отнять, но повезло путнику: первой же пулей сразил главаря, остальных и след простыл.

Много лет прошло, и сбылась его мечта, нашёл он цветочек аленький и побоялся в него заглянуть — вдруг судьбою своею неловкой сломает уют этого ласкового мира. Так и сидел он возле цветка, размышляя зачем он когда-то разорил гнездо, покинул девушку и убил человека, если каждым шагом всё более отчуждался от своей мечты?

У ног его пробился ключ, и окрестные крестьяне брали из него воду удивительной чистоты и утверждали, что она целебная. А про самого каменного бога рассказывали сказки, и все они кончались тем, что когда цветок осыпался, один лепесток не упал на землю, а поднялся на небо. Говорят, это и была душа мальчика.

Часть II. Горящая вода

Перед взором иного из дней

Умой лице свое, Человек.

Время слито с движением рек —

Прикоснись, причастись, поклонись Воде.

Пыль бровей, помутнение глаз

Унесёт пусть Вода с собой, —

Их рассеет, поглотит морской прибой,

Чтобы Зло потеряло нас.

Наша чашей не зря ладонь —

Набери Воды и прозрачность пей.

И воскресшей душе зажурчат меж камней

Хор пасхальный и свадеб гармонь,

И поющие в дождь поля,

Ребятни ручейковый плеск.

Под Отцовской лаской Небес

Расцветёт Мать Сыра Земля.

Паутина

Хозяйка любила поспать и дом совсем запустила. И вот однажды она открыла глаза и обнаружила паутину у себя между пальцами. Она спохватилась и принялась за уборку. Но не успела она коснуться тряпкой стены, как обои рухнули вместе со штукатуркой. Это хозяйку всерьёз рассердило, и она затеяла ремонт. Накупила лаков-красок и через месяц квартира сияла чистотой, гармонией и здоровьем.

У хозяйки ещё осталось немного краски, и она выглянула в подъезд — не пригодится ли? И ахнула — такой подъезд был грязный и облупленный. Не долго думая, она взялась за дело.
Скоро и соседи устыдились, и за неделю они довели подъезд до ума, но дом оставался серым и кирпичным. Засучили рукава и к вечеру поставили дворец из горного хрусталя. А дымный и шумный город за пять минут стёрли ластиком и нарисовали цветущий до самого неба сад, и стали жить в цветках словно пчёлы.

Разросся сад до края Земли, и успокоилась хозяйка, вернулась в свою квартиру, которая уж в гору вросла, а пещеру всю паутиной затянуло. Махнула она рукой и погрузилась в обычный свой сон на миллиард лет.

О законах

Однажды Священное право частной собственности пригласило к себе в гости Принцип социальной справедливости, Свободу слова и Закон всемирного тяготения
и науськало Свободу слова на Принцип социальной справедливости — так, что та даже обозвала его Принципом неопределённости. Принцип социальной справедливости налился кровью, надулся, покраснел, опрофсоюзился — и совсем лопнул. Тогда

Священное право частной собственности подбило Закон всемирного тяготения ограничить Свободу слова. И оказалось, что, как ни бросай слова на ветер, их всё равно камнем вниз тянет. И Свобода слова в безвестность канула.

Остались Закон Тяго

тения и Право частной собственности один на один, но не подрались, а оказалось, что это одно и то же — всё к себе да к себе тянет.

Венок

Плела девушка венок и заплела в него свою любовь, и пустила по воде, и загадала, чтобы поймал его суженый. А мимо плыла водяная змея (а всем известно, что водяные змеи самые опасные), и задела она венок своим телом. Надел его на голову юноша — и обратился змеёю.

Вы скажете, что негигиенично пускать венки по некипячёной реке, но послушайте, что было дальше.

Научился юноша сбрасывать кожу — и стал бессмертным. И обличье под кожей у него каждый раз оказывалось новое. То он явится к своей невесте павлином, то к жене своей — львом, то к царице сердца королём соседским пожалует, то к богине любви змеёй приползёт с яблочком золотым из волшебного сада.

Только ей узнать его не трудно, потому что венок у него на челе — знак любви её.

Курочка Ряба

В одном государстве люди разучились детей делать.

Послали к ним врача-сексопатолога — ничего понять не может: жёны мужьям не отказывают, у сильного пола тоже подъёмная сила присутствует — а детей нет.

Послали политика напомнить о гражданском долге, о воспроизводстве населения, о том, кто же будет Родину защищать — не помогло.

Экономисты набежали целой кучей, стращали — кто же вас в старости кормить будет? — обещали стимулировать материнство, а за отцовство вообще памятник при жизни, красные сапоги и красную опояску — не тут-то было.

Вызвали полицию, она угрожала дубинками — хоть бы хны.

Священник приходил, благословлял — зевали.

Совсем руки было опустились, и вдруг одна молодая женщина сразу двойню родила. Все к ней:

— Как тебе удалось?

— Просто мне очень хотелось рассказать кому-нибудь про Курочку Рябу. Как мама мне в детстве рассказывала…

Типичный человек

В небесах над Землёй суматоха. Ждут самого Огого-кого. В грязь лицом ударить не хочется. Чистят фанфары, разучивают гимны, сбрызгивают дождичком пыльные города.

Дежурный по планете архангел Михаил. Употел так, что нимб снял и за пояс засунул. И является ему Сатана: я, мол, хоть и в стаде паршивая овца, а тоже патриот и не желаю, чтобы над Землёй смеялись от Луны до самых до квазаров. «Ладно, — отдувается Михаил, — вот тебе задача: доставь человека на смотр. И чтоб никакой показухи, типичный человек.» — «Есть!» — щёлкнул копытами Сатана и провалился сквозь землю.

Но по дороге задумался: а какой человек типичный? Бывают люди белые, негры и азиаты. Кого взять? «Эх, — думает, — попаду впросак, простейшего задания не исполню, и погонят меня в шею, и не увижу самого Огого-кого».

И решил он сам человеком прикинуться, а для типичности цвет выбрал средний: чёрное с белым в полосочку, а жёлтое — горошком. Долго выбирал между мужчиной и женщиной и стал гермафродитом. А вот умным быть или дураком? Махнул рукой и стал ребёнком: лежит, молчит, под себя писает, — толи умный, толи нет, сам чёрт не разберёт.

Начался смотр. Идёт мимо Всеведущий и вдруг усомнился в своём всеведении, озираться по сторонам стал и спрашивает:

— А это что такое?

Никто не знает, все руками разводят, плечами пожимают, головой мотают, молчат в тряпочку. Тут Сатана не выдержал:

— Не видите, что ли? Я — типичный человек.