6+
Сказка о прекрасной княжне Даше и загадочном художнике Пьере

Бесплатный фрагмент - Сказка о прекрасной княжне Даше и загадочном художнике Пьере

Новелла-сказка

Объем: 44 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

1

Все те события, о которых дальше пойдёт речь, сущая правда. А случились они в той самой расчудесной столице мира, где каждая улочка, каждый парк и даже каждая частичка воздуха пропитаны любовью. И так уж вышло, что произошли они как раз в тот год, когда строительство знаменитой ныне башни, названной именем её творца, было завершено, и она предстала во всей своей красе перед взором мировой общественности. Разумеется, не всем современникам она пришлась по вкусу, и они тут же поспешили раскритиковать все те изыски и новшества в архитектуре, какие применил её талантливый создатель для её возведения. Но это не умаляет то великое значение, какое приобрело его творение для влюблённых всех стран и народов, став символом города любви и романтики.

Ну а не так далеко от этого изящного символа любви и великолепия французской столицы расположился квартал с поселившимися там молодыми и, как это зачастую бывает, бедными художниками. Вот в нём-то и обитал наш герой, а звали его Пьер. Это был светловолосый юноша, роста выше среднего, с исключительно стройной осанкой. Многие из знакомых Пьера отмечали это качество его фигуры. Такая военная выправка и прямая поступь были у Пьера неспроста.

Будучи ещё совсем молодым подростком, он покинув отчий дом в провинции, не найдя там себе ничего достойного, в поисках лучшей доли отправился на армейскую службу в колонию за море. В жаркую страну, защищать интересы своего государства. Однако Пьер пробыл там недолго. Почти через год его военной службы в одной из стычек с берберами его ранили в голову.

Но ранение оказалось не таким серьезным, как это изначально предполагалось, и имело больше психологическое значение, нежели чем физическое воздействие. Сабля противника рассекла кожу на лбу Пьера, при этом лишь вскользь задев кость. Рана зажила быстро, и из всех внешних изменений остался только шрам над бровями, который Пьер умело наловчился прикрывать бархатной повязкой. Да и то со временем он отказался и от неё, а шрам превратился в узкую светлую полоску на его загорелом лице.

Проведя месяц в полевом госпитале Пьер, выписавшись, покинул чуждый ему континент, и тем самым закончил карьеру военного. Имея кое-какие средства от службы в армии, и получив компенсацию за ранение, он поселился в столице и предался наслаждениям городской жизни. Отдыхал, слегка кутил, но в основном обожал пешие прогулки.

И вот как-то, после дивного обеда, гуляя по прекрасным аллеям городского благоустроенного парка, ранее звавшегося «лес Рувр», а ныне ставшего местом отдыха и развлечения жителей столицы, Пьер вдруг ощутил неимоверное желание отобразить всю красоту и очарование этого парка на холсте. Толи настроение у него было романтическое, толи погода повлияла, неизвестно. Но скорей всего виной такому желанию был тот психологический эффект, какой случился у него после ранения.

Так что у Пьера от армии остался не только шрам и исключительная выправка, но ещё и непреодолимая жажда к творчеству. Как знать, если бы не тот бербер со своей сабелькой, стал бы Пьер художником. Да, и ещё, конечно же, от армии у него остались его замечательные усы. Ах, какие это были усы, по-армейски холёные, пшеничного цвета, залихватски по-гусарски закрученные, старательно ухоженные прелестные усики. Они так гармонично сливались с его белозубой улыбкой и голубыми глазами, что многие женщины, увидев Пьера на прогулке, просто теряли голову и сходили по нему с ума.

А вскоре после той памятной прогулки, Пьер, обзаведясь всеми необходимыми для художественных работ принадлежностями, перебрался в недорогой квартал художников. Там его сначала восприняли настороженно, но спустя какое-то время, заметив его дружелюбие и безобидность, стали относиться к нему как к своему.

На первых порах он поселился в непрезентабельной мансарде чердака, с которой открывался поразительный вид на весь квартал. Выбрав для себя полностью устраивающий его по уровню жизни уголок города, Пьер был очень этим доволен. И хоть его скромное жилище было скудно обставлено и для картин не хватало места, он и этому радовался настолько сильно, что постоянно напевал себе в усы весёлую песенку, да ещё и пританцовывал.

А внизу, между домами находилась небольшая, но милая площадь с магазинчиком и уютным кафе. По вечерам, когда солнце садилось, и повсюду загорались газовые фонари, перед ним представала сказочная картина. Тысячи ламп, брызгами своих огней, наполняли узкие улочки квартала, освещая ночную жизнь. В окнах домов района также начиналась своя жизнь, свои истории, свои приключения, всё преображалось и манило своей романтикой.

В те чудесные времена жили дружно и открыто, ничего не скрывая друг от друга. И Пьер, вдохновлённый красотой и открытостью ночного города, часто делал зарисовки с натуры. А потом делился своими наблюдениями с другими молодыми художниками, собиравшимися внизу на площади в кафе. Это было излюбленное место встреч всех начинающих художников ближайшей округи.

Они собирались там всегда, и утром, и вечером, и зачастую засиживаясь далеко за полночь, так и продолжали свои бурные творческие споры с дискуссиями, в коих каждый новичок мог с жаром отстаивать свою точку зрения. И уж тогда к обсуждению подключались практически все жильцы соседних домов. То весело шутя, то критикуя, а то и восхищаясь картинами с эскизами, они проводили так многие ночи напролёт.

Пьер же, вдохновлённый аурой этого чудесного места, выполнив серию натурных набросков, также подключился к жизни квартала и начал принимать, хотя сначала и робкое, но в дальнейшем активное участие в этих ночных захватывающих дух обсуждениях.

В течение краткого срока уровень его мастерства повысился как по волшебству. Многие более опытные художники, ставшие к тому времени Пьеру уже хорошими друзьями и товарищами, посоветовали ему устроить личную выставку. Однако Пьер в силу своей природной скромности и недостаточной уверенности в себе отказался от этой идеи и с удвоенной энергией взялся творить.

А уже через месяц в его работах угадывался замечательный мастер, сравнимый разве что с выдающимися созидателями эпохи Возрождения. Его картины стали выделяться из общей массы своеобразной игрой красок и отличительным колоритом. Предметы, животные, природа, люди, да абсолютно всё, казалось настоящим. Его полотна были, словно живые и светились из нутрии, а более впечатлительным людям, смотревшим на них, они внушали благоговейный трепет.

Появились и первые почитатели его таланта, нашлись и желающие приобрести его картины. Также постоянными гостями ночных собраний были знакомые Пьера из той части художественной богемы, что в последствие стали именоваться импрессионистами. Однажды, собравшись все вместе в кафе, они, осматривая картины Пьера, выставленные на всеобщее обозрение, даже зааплодировали и дружно выразили свой восторг.

— О! Импрессио! Импрессио! Манифик! — завосклицали они, а после, назвав его волшебником кисти и выпив с ним ещё ни одну бутылку вина за его искусство, расходясь по домам, взяли с него обещание быть им другом навсегда.

Обрадованный столь лестной похвалой Пьер сразу же зазнался, и с первых же удачных продаж купил себе для важности цилиндр, сюртук и трость с набалдашником из слоновой кости. Да и тут же отправился на вечернюю прогулку по своему любимому парку. Все, и дамы и юные девицы, что были на аллеях, сворачивали себе шеи, оглядываясь на такого-то щёголя. А одна милая всадница, в модном костюме амазонки, элегантно гарцуя на кауром рысаке, так загляделась на Пьера, что едва не выпала из седла. Обратив внимание на столь бурную реакцию окружающих, Пьер, покручивая свои роскошные усы, конечно же, задрал нос и с наслаждением оперной дивы, которой рукоплещет весь зал, упивался своим триумфом, продолжая гордо шествовать.

И всё бы ничего, и быть может этот вечер так и остался для него триумфальным, но не тут-то было. На следующие утро, взяв в руки кисти, краски и холст, он не смог сделать ни единого мазка. И не то, чтобы у него дрожали руки или же не поднялась кисть, но только не смог он и всё тут! Словно какая-то невидимая стена вдруг возникла между ним и мольбертом. Стоит он напротив холста, хочет нанести первый мазок и уже даже знает, как картина должна выглядеть, а сделать ничего не может, сил нет.

Постоял так Пьер час, другой, да и пошёл, как был в тот самый парк, где вчера так весело куражился. Пришёл, сел на лавочку под дуб широкий и заплакал. Ничего не понимает, что случилось, куда сила ушла. Посидел, поплакал, вроде успокоился и опять побрёл по аллеям гулять. Но уже не так, как прошлым вечером, вычурно задравши нос, а по-обычному, по-простому, как всегда это делал. Идёт, солнышко светит, небо голубое, люди кругом, но только они теперь на него внимания не обращают, идут себе тихо, степенно и не оборачиваются. Нагулялся Пьер, пришёл домой и тут его, словно кто под локоток толкнул.

Он даже и, не перекусив, хотя и очень голоден был, сразу же к мольберту кинулся. И ещё до вечера картина, какую он задумывал, была готова. Да картина-то, какая получилась, просто загляденье. Краски живым светом отливают, радугой светятся, словно музыка звучит, глаз не оторвать. Сел Пьер напротив, смотрит на неё и радуется. Тут-то и понял он, что не в куражах и деньгах счастье. Сколько бы их у него не было, хоть все богатства мира, но только зачем они ему, коль искусства лишают. Осознав ошибку, Пьер глубоко вздохнул, улыбнулся, растянулся на кровати и заснул блаженным сном.

2

Проспав всю ночь, словно младенец, утром Пьер встал бодрым и отдохнувшим. Быстро подойдя к окну, он резко растворил его и, набрав полную грудь свежего утреннего воздуха, замер в приятном томлении. И вдруг в тот миг он неосознанно заметил, как в доме напротив, в окне, где уже давно никто не жил, мелькнул стройный девичий силуэт. Остатки сна, какие в нём ещё теплились, мгновенно улетучились, их просто как ветром сдуло.

А ещё через мгновение, окно, на которое он уставился, отворилось, и в проёме появилась белокурая девушка несравненной очаровательности. Сказать, что она была красива, это значит, ничего не сказать. Глаза цвета изумруда, обрамлённые ресницами с крылышко бабочки, и алые, словно спелая малина губы, подчёркивая её изящный носик, придавали светлому лицу девушки первозданную гармонию божества.

Пьер, накинув на себя первое, что попало ему под руку, стремглав скатившись по ступеням лестницы, тут же помчался в кафе узнать последние новости. Вбежав в дверь, ещё запыхавшись, он тут же бросился с расспросами к хозяйке кафе княгине Светлане. Ведь это распахнутое окно, было именно от той комнаты, что принадлежала ей. Когда-то давным давно княгиня, приехав в Париж из далёкой славянской страны, приобрела это маленькое уютное заведение, и со временем обжившись в нём, так и осталась.

— Что это за чудо там, в окне?! — столкнувшись со Светланой у стойки бара, выкрикнул Пьер, будто выпалил из пушки.

— Ха-ха,… да ты сначала сядь, отдохни, выпей кофейка… — смеясь над его взбудораженным видом, ответила княгиня, и тут же наливая ему кофе, добавила.

— Впрочем, я так и знала, что ты её заметишь,… это моя младшая кузина, княжна Дарья,… вчера поздно вечером приехала. Там у неё дома что-то не заладилось, какие-то неприятности,… но сейчас это уже неважно,… я и вникать-то не стала, что там да как,… потом разберёмся. В общем, она пока поживёт у меня, а дальше видно будет. Я её поселила в комнатке для прислуги,… как раз напротив твоих окон… — всё так же весело улыбаясь, пояснила Светлана.

— Ты представишь меня ей… — не в силах присесть от волнения, взмолился Пьер.

— Хм,… такого как сейчас? Да ни за что! Ты только посмотри на себя, как ты выглядишь, растрёпа,… вот наведёшь порядок, тогда и поговорим… — недовольно хмыкнув, ответил Светлана, и Пьер уже было рванулся бежать к себе наверх прихорошиться, но не успел, княгиня остановила его.

— Да постой ты торопыга,… поешь хоть сначала,… ведь Дарья всё равно пока ещё с дороги отдыхает… — ласково предложила она.

— И то, верно,… что-то я проголодался… — согласился Пьер, и послушно плюхнулся на первый попавшийся стул.

— А давай-ка я тебе омлет с круассанами сделаю… — заботливо предложила княгиня и, не дав ему, опомнится, поспешила на кухню. Оставшись один, Пьер попытался наспех привести себя в порядок. Растопырив пальцы, словно граблями, он стал старательно расчёсывать свою всклоченную шевелюру. Притом одновременно, как и подобает истинному гусару, взялся ловко подкручивать свои прелестные усики. За этим-то забавным занятием его и застала внезапно вошедшая в кафе княжна Дарья.

Весь, покраснев от смущения, и даже шрам на его лбу сделался пунцовым, Пьер мгновенно застыл, съёжился, и отчего, разумеется, сразу приобрёл глупый вид. Даша, увидев пред собой столь незадачливого юношу, тут же прыснула весёлым смехом.

— Ой, простите меня, пожалуйста,… не могу остановиться… — сквозь смех обратилась она к Пьеру, стараясь хоть как-то сохранить остатки приличия. Пьер же от такого конфуза вообще перестал дышать, выкатил глаза, да ещё и рот открыл. Отчего княжна пуще прежнего залилась звонким сочным смехом, который уже стал больше походить на неудержимый хохот. И ещё неизвестно чем бы всё это кончилось, если бы с кухни не вернулась Светлана.

— Да что у вас тут происходит? — строго спросила она на правах старшей сестры. Но взглянув на Пьера, тут же всё поняла. И сама так хохотнула баском, что он, испуганно встрепенувшись, стремглав, словно заяц, выскочил из кафе, тем самым только ещё больше раззадорив девушек. И они, уже абсолютно не сдерживаясь, дав себе волю, хохотали до упада, хватаясь за животики.

Пьер же, одним прыжком взбежав к себе наверх в комнатку, быстро скинул рубаху и стал безостановочно ходить из угла в угол.

— Какой позор,… какая неудача,… какой конфуз,… вот же-шь каналья… — отчаянно чертыхаясь, злился он. Но не прошло и десяти минут как к нему в дверь неожиданно постучали.

— Кто ещё там?!… не тревожьте меня,… не до того!… — не открывая дверь, грубо рявкнул Пьер.

— О, прошу прощенья,… это я, ваша соседка из окна напротив,… пришла извиниться… — раздался в ответ на его грубость робкий ангельский голосок. Это была княжна Дарья. Она, почувствовав в случившемся свою вину, решила немедленно сгладить неловкое положение. Пьер же услышав её нежный голос, пришёл в ещё большее смятенье, и, нервно накинув на себя рубаху, зачем-то бросился искать ещё и домашний халат.

— О, простите,… я сейчас!… всего одну минуту!… — тут же сменив тон, дребезжащим голосом запросил он. Быстро пошарив по углам, и ничего там не найдя, он наспех дрожащими руками причесался и глупо продолжая теребить верхнею пуговку рубашки наконец-то распахнул дверь. Перед ним стояла княжна, и искренне улыбаясь, протягивала ему руку.

— Вы уж извините меня за столь неуважительное поведение,… честно говоря, я жалею о случившемся,… давайте забудем обо всём плохом, и будемте добрыми друзьями… — чуть застенчиво предложила она.

— Да-да,… конечно,… ну только кто же через порог руку подаёт… — всё ещё смущаясь, как-то по суеверному пошутил Пьер, и уже было хотел сам выйти навстречу княжне и протянуть ей руку, как вдруг неожиданно споткнулся и со всего маху влетел в её объятия.

Дарья хоть и была девушкой изящной и стройной, но не хлипкой, и с лёгкостью тренированной гимнастки подхватила Пьера. Глупей положения, и придумать было нельзя. Чтобы вот так, хрупкая девушка да поймала падающего юношу, ну это просто нонсенс какой-то. Да ещё Пьер уткнулся ей носом прямо в лицо. Разумеется, их глаза встретились, носы соприкоснулись, и они вмиг, осознав всю комичность ситуации, одновременно, как по команде, разразились заразительным весёлым смехом. И чем больше они смеялись, тем веселей и непринуждённей они себя чувствовали. Вот таким образом, всё разрешилось само собой.

И молодые люди уже без всякой чопорности и напряжённости быстро познакомились. Пьер тут же пригласил Дашу к себе. А она, как только вошла, сразу же, в силу своей девичьей любознательности стала разглядывать его жилище. Ну и, конечно же, моментально наткнулась на его картины.

— Ну, надо же, как необычно,… какие превосходные цвета,… какой колорит! У себя дома, там, в России, я последнее время занималась современной живописью,… но ничего подобного не встречала,… у тебя явно незаурядный талант… — вмиг оценив, его работы как знаток, восхитилась княжна. Пьер же, польщённый столь приятным для него отзывом, мгновенно воодушевился и тут же с необыкновенным рвением стал рассказывать ей о своих полотнах.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.