Бесплатный фрагмент - Сказание о Хранителе Времени

Елене Юрьевне Фокиной

(урожд. Четвертковой)

Лучшему архитектору планеты Земля

Предисловие автора

При написании трёхтомника «Башня» я залезла в такие мистические дебри, что буквально физическими глазами видела персонажей из параллельных миров. Сразу скажу, что таких, как я (способных видеть подобное) немало: многие герои фантастики — абсолютно реальные существа и автор просто добросовестно их описывает (а не придумывает). Но для того, чтобы описывать — надо увидеть!

На каком-то этапе я дошла до такой степени погружения в иные миры, что мне пригрезился весьма чудный дядя: огромный — метров ста ростом, если не больше, я себя видела примерно песчинкой у его подошвы, весь квадратный (голова, туловище, конечности, черты лица, общий облик), но при этом уютно округлый по углам.

Способности у него такие, что если собрать все возможности одарённых подобными же способностями людей (за все века существования человечества), то они будут соотнесены к возможностям и способностям Хранителя, примерно, как мои и его габариты: песчинка у его подошвы.

Он может всё!

Передвигаться в пространстве Вселенной с такой скоростью, что это уже не скорость, а просто портация из одной точки одного мира в другую точку другого мира.

Замедлять или ускорять Время.

Управлять Стихией Времени точно так же, как Нептун управляет волнами в отдельности и океанами в целом.

Менять механизм движения Времени, чтобы его замедлить или ускорить, или вообще завить в ленту Мёбиуса.

Да многое он может.

Но дело даже не в этом!

А в том, что он на удивление хорошо относится к человеку. Вне зависимости от того, каков этот человек — невинный младенец или серийный маньяк. И управляет Временем так, чтобы каждому из нас жилось хоть немножечко, но легче!

Хранитель никуда не торопится (ещё бы!!!), но наши — моё и его — желания рассказать о нём миру, жителям планеты Земля, и не только, но и других планет, не только Солнечной, но и всех систем — совпали. Я привожу описание моей с ним встречи в том мистическом мире (мистических мирах, параллельных измерениях), который описан в трёхтомнике «Башня».

Выдержка из главы 3 «Башня» (книга вторая):

— Посмотри, — сказали Спутники, предваряя вопрос Звенты, — кто это сделал.

Татьяна повернула голову и увидела удивительного персонажа. Главное, что бросалось в глаза при первом же взгляде на него — квадратность. То есть у него были все положенные органы тела, но был он, как бы помягче выразиться, приземистым, и весьма сильно. То есть с короткими ногами при очень мощном кубическом туловище. Но его квадратность не была, тем не менее, полной, ибо все углы были закругленные и впечатление строгости геометрической фигуры очень смягчалось.

Только справившись с удивлением при виде столь необычной фигуры, Татьяна увидела остальное: лицо, причём обычное, овальное, на этом лице улыбку, и всё остальное, чему на лице быть положено. И услышала обаятельный бас:

— Это я сделал.

— Ты? А кто ты?

— Я Хранитель Времени.

— Кто?!! — удивлению Татьяны просто не было границ. Уж чего-чего, но хранения Времени как такового, а особенно — существования Хранителя этого Времени, она как-то не предполагала.

Татьяна, забыв о приличиях, не просто уставилась на Хранителя, а просто-таки вытаращилась. Ведь это просто невозможно, чтобы Некто, первое впечатление о ком — квадрат, оказывался, одновременно, таким обаятельным и ужасно уютным. Такой себе медведюшка.

Татьяна, с огромным трудом сходившаяся с людьми, ещё более трудно принимавшая людей в друзья, поймала себя на ошеломляющем чувстве, что прямо жаждет стать другом Хранителя. Ещё бы и он испытывал такое же желание!

Сказал бы кто ей, что у Хранителя имеется и супруга, и ребятишки, она бы просто не поверила. Но настанет день, когда она познакомится с семьёй Хранителя и будет очарована каждым из этой семьи не меньше, чем самим Хранителем.

— Знаешь, Хранитель, я не умею говорить сладких речей. Но тебе я вот что скажу: эта встреча такая для меня радость, что я обещаю минимум год не ворчать на Спутников, что со мной не происходило бы!

И помолчав, спросила: «Но ведь это у тебя должны быть самые главные во вселенной часы? А где они?»

— Часы нужны людям. А мне для наблюдения за ходом Времени часы не нужны. Время — текущая материя и если эту материю чем-то и измерять, то не часами.

— А чем?

— Специальным прибором, которому больше подошло бы наименование хронометра.

Голос Хранителя был спокойным и уважительным, но в нём явно звучала улыбка.

— А мне можно этот прибор увидеть?

— Когда-нибудь увидишь. Как ты понимаешь, я его с собой не ношу. А вот придёшь ко мне в гости, я тебе его покажу.

— А на что он похож? Если на часы не похож?

— Это трудно объяснить. Лучше тебе его увидеть и тогда ты сама определишь, на что он похож. Если у тебя найдётся для него определение.

Татьяна как-то пропустила, что её, кажется, пригласили в гости. А когда это до неё дошло, она решила уточнить:

— А как я попаду к тебе в гости, если я тебя сегодня увидела впервые и понятия не имею, где тебя искать.

— Я приду за тобой, чтобы проводить. Ты просто вспомни обо мне и подумай, что хотела бы меня увидеть. Этого достаточно, чтобы я явился тебя сопровождать.

Татьяна кивнула.

— А зачем ты хранишь Время?

— Я его не просто храню, как хранят в кладовой вещи, но берегу его и управляю им. Например, тому, кто предаётся порокам, тратит жизнь на увеселения, время кажется бесконечным и тягучим, как испорченная патока. Но для того, кто трудится, в поте лица своего зарабатывая честный хлеб, время летит, как стрела. И чем трудолюбивее и чище человек, тем быстрее время для него летит. Чтобы человек меньше уставал и чтобы усталость эта легче проходила.

Управление Временем, кстати, — одно из объяснений того, почему так рано уходят из земной жизни хорошие люди. Каждому отпускается некоторое количество времени на исполнение, так сказать, жизненных заданий. Причём задание это, как легко догадаться, у каждого своё, то есть отличается по многим возможным показателям от заданий других людей. И как только человек своё задание исполняет, Господь разрешает его душе вернуться в Его дома. Хотя земная, телесная жизнь человека могла бы, часто, ещё продолжаться.

— Но ведь ты живёшь в этом, сопредельном мире, — спросила Татьяна, — как же ты влияешь на земное Время?

— По-разному. И так, как уже сказал, и ещё многими способами. О которых не стоит распространяться. Я управляю временем не только на Земле, но во всей Вселенной. Например, я специально не распространяю свою деятельность на ад. Иначе говоря, в аду времени, как такового, просто нет. Понимаешь?

— Нет.

— Если на земле человек совершит преступление, суд определяет ему наказание на определённый срок. Но если душа попадает в ад, то свои грехи она искупает не определённый срок, а пока грех не будет искуплен муками или не будет облегчён Всевышним по молитвам оставшихся людей. Если у человека грехов много — сама понимаешь… Страдание за один грех не избавит душу от страдания за другой. В аду вообще ни для чего никаких сроков нет.

— Но почему стражники застыли при твоём воздействии? — спросила Татьяна, глядя на стоящие в часто нелепых позах тела.

— Потому что я сначала ввёл время в том месте, куда они прибежали, а потом остановил это время.

— И пока ты Время снова не пустишь в ход…

— Они так и будут стоять…

Глава 1

«…И взял Господь понемногу от всех созданных им стихий, тщательно перемешал, добавил нектара из главного цветка Древа Жизни, дохнул на полученную материю и создал Стихию Времени. А управлять ею поставил из неё же выкроенного Хранителя Времени».

«Тебе бы апокрифы писать!» — уязвила саму себя Дорми, — «а не рассекать тут между галактиками в поисках приключений».

С чего вдруг она задумалась о Времени — никуда ведь спешить не требуется? И с чего вдруг вообразила, что существует какой-то Хранитель? Никто никогда ни о чём (то есть ни о ком) таком не упоминал.

Сейчас Дорми забралась ужасно далеко от родной Земли. Это как-то само собой получилось: стартовала-то она с чисто познавательными целями, уж очень ей хотелось вблизи рассмотреть обеих Медведиц и Млечный путь. Кстати, ничего особенного — планеты как планеты. Естественно, что начала она с Малой — как более доступной быстрому обзору.

А там местные жители попросили её прихватить с собой небольшую (весом всего в полтонны) посылочку на Медведицу большую: её там прямо в космопорту встретят и посылочку заберут.

Дорми отпиралась всеми четырьмя, но, когда у местных кончились вообще все аргументы, они пустили в ход недозволенный метод: плату за услугу. Ей предложили полную заправку, которой хватит на целый месяц непрерывных перелётов, а также полное, с верхом, десятилитровое ведро алмазов. Понятно, что у них этих алмазов, как на Земле морской гальки — кто их тут считал — но Дорми не устояла. И согласилась.

В порту Большой Медведицы она в оговорённое время принимающего посылку не дождалась. Понятно теперь, почему на Малой не поскупились на алмазы: знали, видимо, кто будет принимать.

Прошло часа два и Дорми стала злиться: да что же это такое! Вместо закрыть свой звездолёт и помчаться в город, она тут зависла, как последняя дура! Вот так всегда приходится платить за жадность!

И как раз в этот момент на табло высветился запрос: гость.

— Кто? — она готова была взорвать того, кто явится.

— Мурикот.

Дорми заржала, потому что смехом это назвать было нельзя.

— Кто-кто?

— За посылкой.

Она велела пришельцу идти к грузовому отсеку и туда же перегнать свой драндулет.

Перейдя туда, она подняла входную панель, чтобы дать ему возможность выгрузить посылку.

Естественно, он первым делом подошёл поздороваться. И Дорми заржала снова: он действительно был дико похож на кота! Причём на сильно рассерженного кота. Странно, что не видно выпущенных когтей!

— Что во мне такого смешного?

— Это у меня нервное, — пытаясь разогнуться от спазма хохота и, более того, вернуть на лицо выражение приветливой вежливости. Но он так сердился, что был просто разительно похож на взбешённого кота. И она опять залилась смехом, который было почти невозможно остановить.

— Вызвать медиков? У вас что, истерика?

— Выгружайтесь побыстрее, у меня дела. И да, для начала предъявите доказательства, что вы именно тот, кому передана посылка.

— Предъявить что?

— Имена тех, кто посылку передавал. Её вес, габариты и так далее. А также объяснение по поводу совершенно неприличного опоздания! А также имя получателя. Вы назвали другое!

Дорми затребовала доказательства, потому что отправитель, дядюшка Парден, заявлял, что его племянника зовут совсем иначе — Керлин. А тут заявился Мурикот.

— Всё правильно, заявил племянник, — Керлин моё первое имя, всего их у меня шесть. Но я предпочитаю то, которым назвался.

— Вы можете предпочитать, что угодно, но следовало назвать то имя, которое было мне продиктовано, как имя получателя. А также те сведения, о которых я спросила. Имя именем, а габариты посылки вы знать просто обязаны, если действительно хотите её получить!

Злиться на него было глупо, разве только из-за дурацкого ожидания. А по этому поводу объяснений не последовало.

— Поскольку вы не представили уважительных причин своего опоздания, я требую оплатить мои два часа.

— Какие средства оплаты предпочитаете?

— А какими вы располагаете?

Мурикот подумал и спросил:

— А можно узнать ваш дальнейший маршрут?

— Зачем?

— Чтобы, в свою очередь, передать посылку своим родственникам.

— Но я не возвращаюсь на Малую Медведицу!

— А мне туда и не надо. Так куда вы отправляетесь?

— Вам что за дело?

— Если на Сириус, то я дам любую плату, если вы согласитесь взять мою посылку. И она втрое меньше, чем та, что вы привезли мне.

Сириус — альфа-звезду в созвездии Большого Пса, самую яркую в созвездии, Дорми наблюдала с Земли множество раз. И хотя светимость у Сириуса небольшая, но, из-за близкого расположения к Земле созвездия, он почти всегда был хорошо виден на ночном небе. И да, Сириус был одной из точек её маршрута.

— Вы меня с кем-то перепутали. Я не торговец. И не почтальон. И не курьерская служба. Почему бы вам не обратиться в одну из фирм по доставке любых грузов из любой точки в любую другую точку. Потому что я путешествую для собственного удовольствия.

— А разве небольшой груз этому помешает?

Дорми внимательно на него посмотрела и задумалась. А почему бы и не прихватить по пути посылку? Тем более, что нечто, равное по ценности хранящемуся в сейфе корабля ведру алмазов, ей совсем не помешает. Не то, чтобы она срочно нуждалась в пополнении финансов: с этим у неё было более, чем в порядке, но глупо ведь отказываться?

— В оплату предлагаю платиновый слиток. Стандартного межгалактического образца.

«Это будет подороже ведра алмазов»!

— Во-первых, должна предупредить, что я на Сириус лечу не прямо сейчас и не прямым курсом. По дороге я буду заходить во многие порты — повторяю, я путешествую для собственного удовольствия и для знакомства с космосом и его обитателями. Так что по времени — поскольку я никуда не тороплюсь — это может растянуться на какой угодно срок. Во-вторых, что мешает воспользоваться любой из служб по доставке? У вас там что, детали для бомбы? Вы, случайно, не террорист?

Если никогда прежде Дорми не приходилось видеть кота в шоке от ярости, то сейчас она такую возможность получила!

— Я могу представить подробную опись всего, что в посылке находится. И ни один из элементов…

— Ну да, ну да, но я тоже училась в школе. А науки говорят, что бомбу задействовать можно из самых обычных, бытовых вещей. И ещё раз повторяю: Сириус я посещу очень не скоро!

— Это не самое важное. Я просто не знаю никого другого, кто туда собирался бы в принципе.

— А лайнеры межпланетного сообщения? Что мешает отправить вашу посылку с ними?

— Пытался. Заломили такую цену, что она равна пяти брускам. А это чересчур: просто от наглости, зная, что выбора-то у меня нет. Сама посылка с оплатой доставки стоит меньше. А службы доставки называют сроки не меньше того, которым «порадовали» вы: пока у них не наберётся груза на полный комплект, никто никуда не летит. А когда наберётся и наберётся ли вообще, никому не известно. А вы туда всё-таки когда-нибудь доберётесь…

Дорми пожала плечами: ну что же, если вас устраивает такой вариант, то мне ли перебирать харчами?

— А где доказательства, что это именно платина?

— На ней стоит клеймо со всеми характеристиками, включая наименование металла, его вес и так далее.

— Хорошо. Но сроки неизвестны.

— Неважно. Пожара нет.

Далее Мурикот передал ей все данные о получателе. И они распрощались с тем, чтобы никогда не встречаться.

Так что можно было, наконец, отправиться в город и немного отдохнуть. Не то, чтобы она не могла помыться или отдохнуть на собственном кораблике: он был оборудован всем необходимым и считался элитным — по возможностям и обеспечению. Но всё-таки в нормальном здании как-то привычнее. И Дорми очень хотелось отправиться в гостиницу — отдохнуть пару-тройку деньков. Попробовать местную кухню и посмотреть на аборигенов. Тем более, что Мурикот доказал ей: посмотреть есть на что! То есть, на кого.

Гость испытал такое облегчение, что посылку, наконец, удалось отправить, что к бруску платины, по собственному почину, добавил кольцо с никогда ранее не виденным Дорми фиолетовым камнем. И она взяла, потому что обожала именно этот цвет.

— А камень как называется?

Мурикот произнёс такое слово, которого Дорми не выговорила бы даже под страхом смертной казни.

— А на земной или хотя бы межгалактический как перевести?

— На межгалактическом — фисол. На земном — не знаю.

Она залюбовалась игрой камня и чуть не прослушала его любезное предложение доставить её в город.

— Спасибо, мне ещё нужно в космопорт. Мне давно пора там зарегистрироваться. А из-за вас…

Он кивнул и отбыл.

Дорми положила брусок и кольцо в сейф, который открывался только через сканирование её зрачков. Собрала всё необходимое для предъявления в службе космопорта, включая предположительную карту маршрута, а также то немногое, что могло ей понадобиться в дни пребывания в городе. В отделе регистрации она предъявила всё необходимое, была зарегистрирована, указала примерный срок пребывания на планете — семь дней, оплатила на этот срок стоянку своего звездолёта и отбыла в город. Но предварительно запросила данные о комфортабельных гостиницах в центре города — чтобы близко и к местам отдыха и развлечений, и к магазинам: она достаточно была любопытна, чтобы прикупить какую-нибудь экзотическую одежду или сувенир — никогда не вредно поразить земных знакомых.

Пока местное такси везло её к выбранной гостинице, она обдумывала, так ли уж безобидна переданная ей посылка. Понятно, что ни ей, ни её транспорту ничего не грозило, ибо отправитель всё-таки хотел, чтобы посылку получили, но будет разумным её всё-таки просканировать перед отбытием. А то мало ли что?

Город на Дорми особого впечатления не произвёл: жители вселенной как-то перестали считать, что следует придавать неповторимое очарование каждому городу, где бы он не находился. Победила функциональность. Но было достаточно много обеспеченных людей, вроде родителей Дорми, которые могли позволить себе на свой (и архитектора) вкус обустраивать своё жилище и свои угодья.

Поскольку проблемы передвижения больше не существовало, вся территория планеты Земля (и прочих) была равномерно заселена и обустроена. И если где-то находились объекты, достойные более пристального внимания, то как раз на территории, ранее именовавшейся сельской, а не в городах. И, как убедилась Дорми, так было не только на Земле! Но, возможно, она торопится с выводами? Она ведь пока так мало видела?

Отправилась она путешествовать не от безделья. Она была архитектором, только что получившим диплом. В качестве подарка от семьи она получила, как и мечтала, неплохой участок — гектаров сто — рядом с лесом и большой рекой. Но проекта дома у неё не было. И никаких заслуживающих внимания идей тоже не было. Она видела всё, что было построено на планете и ни один дом не вызвал у неё такого восхищения, чтобы захотеть для себя чего-нибудь подобного.

Это должно было быть что-то основательное и, в то же время, воздушное, при этом уютное и прекрасное. Но ни строения любых статусов прошлых веков, ни более поздние, вплоть до современных, ей не нравились настолько, чтобы объединить в сознании лучшее из виденного и создать именно то, что она когда-нибудь построит для себя. И тогда она решила посмотреть, как строят на других планетах: вдруг там найдётся что-то хоть капельку близкое к тому, о чём она грезила, но не могла воплотить. Не доставало какого-то толчка, кристаллизатора, который бы превратил смутные мысли и мечты в нечто реальное.

И она отправилась в путь. Почему одна? Потому что ей о многом надо было подумать. А это никогда не удаётся в присутствии других, даже самых близких, людей. Она с ними общалась постоянно по межпланетной связи, так что они были спокойны — с ней всё в порядке. Но иногда очень полезно побыть в уединении, тем более, если в голове такой сумбур.

Была и другая, тайная причина — с некоторых пор Дорми стала ловить себя на вещах, прежде у неё отсутствовавших (или спавших в ней до поры до времени). Она знала, что человек скажет, ещё до того, как он появлялся там, где она могла его услышать. Она предвидела события — увы, всегда для других. Она, конечно, не говорила, что у неё вдруг на высоких скоростях заработала интуиция, а старалась логически обосновать необходимость что-то принять или отказ от чего-нибудь.

С этим тоже следовало разобраться: это у неё появился какой-то дар или же это следствие постоянного пребывания в гуще людей? Это именно у неё ожило или кто-то внушает ей свои мысли и убеждения? И чем дальше она окажется от людей, тем яснее будет ответ на этот вопрос.

А третьим доводом в пользу путешествия была возможность познакомиться с теми местами и обитателями, которых при постоянном нахождении на Земле ей никогда не увидеть. Она ведь просматривала фильмы об архитектуре всех планет, но убедилась, что реальное здание и оно же, представленное кем-то другим — два совершенно разных объекта. Свой глаз — алмаз, так что следует лично убедиться, что где-то есть нечто прекрасное по-настоящему.

Её пугали всякими неприятностями — а они в любой дороге вполне могут случиться с кем угодно — но Дорми решила, что, если оные и случатся, это будет даже к лучшему: редкий человек может заявить, что знает себя до самых оснований. Дорми тоже не знала. Но хотела узнать.

Особенно на фоне недавно появившихся странностей, о которых она никому не рассказывала. Не то, чтобы она была скрытная, вовсе нет, просто сначала следовало самой понять, что происходит. И что стало причиной внезапного появления этих странностей. Никаких судьбоносных событий (если не считать таковыми получение диплома и подарка за него) в её жизни не происходило. Диплом таким событием не был: если ты чувствуешь, что выбранная профессия — действительно твоя, то диплом — вещь малозначимая. Подарок участка, при том, что на планете совершенно пустых земель оставалось столько, что примерно миллион Дорми можно было одарить такими же, тоже особо не повлиял ни на что.

Чтение? Количество перешло в качество? Углублённость в архитектуру своей и других планет? Вряд ли!

Музыка? Дорми отлично знала древнюю фразу о том, что архитектура — застывшая в камне музыка, но это родство двух видов искусства было с ней с детства и прежде не меняло её настолько кардинально.

Никаких необычных приключений с Дорми никогда не случалось, как и ни с кем из её семьи и друзей: всё было привычно и обыденно. Но вдруг, словно безо всякой причины…

Именно эти странности и были главной, даже единственной настоящей причиной того, что Дорми отправилась в путешествие по мирам. Но никому, конечно же, она сказать об этом не могла: словно это было чем-то постыдным. Она должна была сначала разобраться сама: если это не только не пройдёт, но и усилится, тогда будет надо подумать, что ей с этим делать. А пока — незачем волновать близких. Они ведь что сделают первым делом? Правильно, пошлют её к докторам. А Дорми совершенно здорова! Конечно, она действительно интересовалась архитектурой, гостя в других мирах, но пока ничего для себя интересного не нашла. То есть, интересное и даже красивое было. Но не было того, что она искала. Вполне возможно, что где-то и есть тот дом, который ей грезился, но пока она его не нашла. И ничего, что могло бы пробудить её вдохновение с такой силой, чтобы Дорми смогла бы сама создать его.

Сейчас она отдалилась от Земли на многие световые годы, но дар её не исчезал и она хотела убедиться, что его появление никак не связано с местностью, где она находится. И выяснить, с чем именно он связан. Если, конечно, он не просто существует, но начнёт проявляться со всё большей силой. А если начнёт, то как изменится её жизнь? Архитектуру она бросать никакого желания не испытывает. А тогда зачем это всё?

На планете Дорми не пробыла заявленного (неделя) срока: ей стало скучно, поскольку облёт планеты на воздушном такси, с заданным требованием «шедевры архитектуры» разочаровал её так, как уже давно ничто не разочаровывало. Всё это она уже видела — в натуре или в иллюстрациях. Ничего интересного.

Она стартовала, с заходами в порты разных планет, астероидов и прочих небесных тел, в сторону Сириуса. Не то, чтобы она надеялась увидеть что-то для себя неожиданное — наоборот, в ней родилось и крепло убеждение, что нигде она не найдёт того здания, о котором грезила. А тогда зачем таскаться по вселенной? Если этого изысканного и уютного здания не создала она, то его не создал никто. Так что остаётся доставить посылку (угораздило же её с этим связаться), для очистки совести осмотреть архитектуру Сириуса и можно возвращаться.

За посылкой пришли в указанное время, с благодарностью забрали её и Дорми получила возможность посмотреть, как строят на Сириусе. Ну, так она и знала — как везде!

Почти угнетённая, она сообщила в космопорт о своём отбытии и задала координаты Земли. И сразу же после старта перевела управление на автопилот. Хотя сюда она добиралась по очень причудливой траектории, ей не хотелось осматривать планеты, которые лежали на пути между двумя точками: наверняка там всё то же самое.

Дорми откинулась в кресле, наблюдая космические объекты, но не испытывая ни малейшего желания посетить хотя бы один из них. Ничего интересного ей не увидеть — она была в этом убеждена.

Корабль летел домой, потому что, она, ужасно разочарованная, ничего больше не ожидала и не надеялась порадовать глаз желанным. Не строят во вселенной так, чтобы это было прекрасно, безупречно и уютно одновременно. И чтобы эти требования были соблюдены не только во внешнем облике, но и во внутреннем устройстве.

Она не то, чтобы задремала, но впала в какое-то отстранённо-созерцательное состояние. Вернулась к своим мечтам и вспоминала о том, каким, пусть и призрачно, ей виделся её будущий дом. И сама оказалась не в состоянии его создать — все попытки воплотить мечту в виде проекта рухнули и были отброшены — и увидеть хотя бы приближённо нечто похожее не смогла. И отчего-то было так тяжело…

В этом странном состоянии — то ли дрёмы, то ли грёзы — сквозь огромные расстояния Дорми вдруг увидела удивительное существо: огромное-преогромное, сплошь состоящее из квадратов, казавшихся овалами или кругами. Если бы её попросили объяснить — а это как? — она бы не сумела. Очевидные квадраты почему-то смотрелись уютными кругами, жёстко прямые линии виделись плавно закругляющимися и создающими неповторимые черты лица.

В какой-то момент Дорми осознала, что это ей не снится, а она на самом деле это существо видит.

— Ты кто?! — зачарованно спросила она.

— Хранитель Времени.

— Откуда ты взялся?

— Из вселенной.

— Но почему я тебя вижу?

— Мы должны познакомиться.

— Зачем?

— Об этом позже. А пока — чтобы ты увидела свой дом.

Дорми проснулась (если спала), очнулась (если грезила), пришла в себя (если потеряла связь с реальностью).

— Я очень хочу!

Хранитель улыбнулся — Дорми это точно знала — но ни одна его черта не изменилась: оно было всё таким же квадратным.

— Я хочу пригласить тебя в гости.

— В гости? А где твой дом?

— В другом мире. В параллельном.

Дорми всегда считала, что так называемые параллельные измерения расположены исключительно в других галактиках: стоит попасть именно в иные галактики и ты окажешься в параллельных мирах. То есть получишь шанс отправиться туда с этих координат.

— Нет, — возразил Хранитель, — параллельные измерения можно увидеть в любой из галактик Вселенной.

Она удивилась:

— То есть ты живёшь практически рядом?

— Можно и так сказать. Но на самом деле я живу достаточно далеко, чтобы твоему кораблю было трудно до меня, то есть в мой мир, добраться. Особенно без моей помощи.

— А с твоей помощью как?

— Я просто перемещу тебя в свой мир.

— Но меня тогда потеряют на Земле!

— Нет. Я верну тебя в то же место и в то же время.

— Как?

— Я же Хранитель!

Дорми растерялась. Это что, так просто — оказаться в мире Хранителя? И вернуться просто? Но самое интересное: почему именно её он приглашает? Она ведь ничем не отличается от любого другого жителя Вселенной, в том числе от любого из землян.

— Отличаешься. Я потом тебе объясню.

— Сначала объясни, за что я удостоилась такой чести.

— Это как раз самое сложное. — И, опять улыбнувшись, подразнил её предположением, что она просто боится.

— Не то, что боюсь. Просто не понимаю.

— Для того я тебя и приглашаю в свой мир, чтобы всё объяснить. И сразу добавлю, что видеть меня могут только те люди, кто достиг определённых показателей — в интеллекте, духе, творческом потенциале и иных, подобных этим, характеристиках.

— То есть человек не занимающийся творческим трудом, под эти определения попасть не может?

— Нет, может. И профессия тут совершенно неважна.

Дорми не была любопытной, но была любознательной. И никогда бы себе не простила, упустив такой потрясающий случай: не только оказаться в параллельном мире, но и познакомиться с поразительно уникальным персонажем. То есть, раньше она изредка слышала, что Хранитель Времени существует, но никто не мог сказать о нём ничего конкретного.

И тут ей выпадает такой уникальный шанс: не просто увидеть его, но пообщаться. Более того — побывать в том мире, где он обитает и откуда правит Временем Вселенной! Не только Солнечной системы, но и вообще всех, какие только существуют…

Она не успела высказать согласие вслух, как Хранитель кивнул и поблагодарил, что она приняла приглашение.

Хотя он находился в безумной дали, но Дорми просто зримо увидела, как он протянул руку и принял корабль с ней на свою ладонь. Она даже моргнуть не успела, как оказалась в совершенно потрясающем мире, столь прекрасном, что она на мгновение даже забыла о необходимости дышать. Всё было таким прекрасным, что у неё просто не нашлось слов, чтобы выразить свой восторг, восхищение и даже шок.

— Так не бывает!

Хранитель улыбнулся:

— Прошу тебя выйти наружу. Если ты останешься в корабле, то не увидишь очень многого.

Выйти-то можно, а толку? Даже с задранной головой Дорми видела рядом с собой только высоченную конструкцию, но уже лица Хранителя не видела: оно было где-то в заоблачной высоте. Но тут она почувствовала, как её плавно поднимают всё выше. Оглядевшись, она догадалась, что это не лифт, а ладонь Хранителя. Посмотрев вниз, Дорми сообразила, что, по земным меркам, она сейчас примерно на уровне сотого этажа.

— Высоты не боишься?

— Кто, я? — она так удивилась, что даже растерялась, не находя разумного ответа. — А тебе известны люди, боящиеся высоты, но при этом мотающиеся по космосу в поисках приключений?

— Мне многое странное и удивительное известно.

Дорми понимающе кивнула, но сил на ответ у неё не осталось: все здания вокруг, самых разных размеров и конфигураций были настолько восхитительны, что если бы ей предложили выбрать любое для себя, она бы не сумела.

— Какая красота! Это просто чудо какое-то!

Хранитель улыбался только глазами, но Дорми этого не видела: она медленно вращалась на его ладони и с непередаваемым восторгом осматривала открывшийся её зрению город. Потому что это был по размерам большой город, не меньше Петербурга. А то и больше. Каждое из зданий, точно так же, как сам Хранитель, по первому впечатлению состояло исключительно из прямых линий, но потом каким-то чудом оказывалось, что линии далеко не прямые, а имеют совершенно иные конфигурации, отчего нежно и изысканно изгибаются, создавая великолепные архитектурные формы.

— Хранитель, у меня такое впечатление, что они живые?

— Здания? Нет. Они, как и надлежит, выстроены из разных материалов, в которых жизни нет. Но душа в каждом здании есть. Поэтому у тебя такое впечатление.

— А откуда берётся душа?

— От тех, кто живёт в данном доме.

Но удивительным было даже не всё, увиденное Дорми, а то, что она, находясь на огромной высоте, видела всё так чётко, словно находилась в непосредственной близости от здания, на которое смотрела в данное мгновение.

— А как так получается? Я остаюсь на месте, а моё зрение перемещается? Или это только рядом с тобой?

— Нет. — Хранитель остался совершенно невозмутим. — Это свойство здешнего мира. Любой обитатель может посмотреть на что угодно, находящееся как угодно далеко.

— Объяснить этот феномен ты, конечно, не можешь?

— Могу, но нужно ли? Просто привыкни к этому.

Постаравшись обрести твёрдую почву под ногами (что было несколько затруднительно, находясь на ладони Хранителя на высоте нескольких сотен метров), Дорми сообразила, что ведь её позвали не просто так. А есть важная тому причина.

— Ты правильно понимаешь, — ответил Хранитель.

— А мысли читать нехорошо.

— Ты тоже скоро станешь.

— И твои тоже?

— Любого собеседника.

— Так по какой причине ты меня пригласил?

— Если тебе интересна деятельность помощника Хранителя Времени, то мне бы хотелось тебе это предложить.

— Что?!! Я и хранить Время?!! Ты разве не знаешь?.. — Дорми хотела было объяснить, что если бы ей дали волю, то она спала бы, работала бы, думала бы, создавала бы проекты в таком временном беспорядке — в минуты вдохновения — что хранить Время, к которому она относится столь безответственно — похоже на неудачную шутку.

— Знаю, я всё о тебе знаю. В том числе и огромный потенциал различных способностей, которые вы объединили под термином «экстрасенсорика». Хотя термин не совсем точный, но способности у тебя есть.

— И?

— И следует понимать, что, хотя даются такие способности всем, воспринять и задействовать их могут далеко не все. Ты смогла.

— И?

— И пора тебе эти способности применить для благого дела.

— Ты уверен, что я справлюсь? И вообще-то, я хотела дома строить.

— Будешь строить. Ты, что же, решила, будто я стою круглые сутки навытяжку у какого-то механизма и все мои обязанности заключаются в обслуживании этого механизма?

— А в чём они заключаются?

— Чтобы время двигалось с нужной скоростью в каждом конкретном месте и в каждом конкретном случае.

— Не поняла?

— Объясняю на пальцах: ребёнок проснулся ночью и плачет, поскольку боится темноты. Для него время сжимаем, а для матери переводим в режим «аврал». Для ребёнка — чтобы не испугался до тяжёлого уровня, а для неё — чтобы побыстрее проснулась и успокоила его. А потом, на затраченные величины, время удлиняем — чтобы и ребёнок, и мать хорошо отдохнули, причём само время сна остаётся тем же. По земным часам.

Дорми кивнула: понятно.

— Но тогда у тебя невиданные возможности!

— Я же Хранитель.

— Но чем я смогу тут помочь? У меня способности самые обыкновенные, как у каждого второго!

— Ну, ты сильно преувеличиваешь: в самом лучшем случае — как у каждого сотого. А то и тысячного. Ты просто пока своих способностей и возможностей не знаешь. И потом — если ты согласишься быть моей помощницей, то у тебя откроются способности сродни моим.

— А более масштабные примеры есть?

— Конечно. Примем допуск, что кто-то (от одиночного человека или группы до правительства страны) собирается совершить преступление. Но это преступление нужно подготовить, верно? Люди ищут пособников, собирают информацию, готовят разные средства, почти то же делают правительства. В чём задача Хранителя Времени? Замедлять время — как для самих потенциальных преступников, так и для тех, кого они привлекают к себе в пособники. Но не только: время, в особых случаях, приходится не только замедлять или ускорять, но и сворачивать в спираль, запутывать в клубок, переплетать с линиями Времени других людей…

— Зачем?

— Чтобы максимально замедлить и усложнить, а то и вовсе разрушить подготовку преступления.

— И удаётся?

— Очень часто. Практически всегда. Но иногда приходится это позволять: по велению Свыше.

— Вот как?

— Да. Когда люди превращаются в таких, которым ничто, кроме кровопролития, не поможет вернуться к человеческому облику. Впрочем, странам тоже. Иногда богатство лишает человека разума. И чем человек (или страна) богаче и могущественнее, тем сильнее разгорается аппетит. Мы это стараемся ликвидировать, но если они снова и снова пытаются вести себя, как преступники, тогда, — Хранитель поднял вверх указательный палец другой руки, — Там решают, что люди заработали хорошей порки. И я прекращаю свою деятельность до момента, когда разум начинает к людям возвращаться. А уж тогда делаю всё, чтобы вся эта кровавая каша побыстрее закончилась.

— Но ведь бывают жертвы, причём невинные! С ними как?

— Их мы оберегаем. Максимально возможно. Но, видишь ли, если в стране преступников слишком много и они слишком яростны, жертвы всё-таки бывают. Но я покажу тебе позже, как мы им, так сказать, компенсируем страдания и мучения.

— А нечто менее кровавое есть?

— Если мы знаем, что должен взорваться вулкан или случиться цунами, мы делаем всё, чтобы дать людям время уйти в безопасные места.

— Успешно?

— Почти всегда.

Дорми обдумала всё сказанное и пришла к выводу, что совмещать деятельность помощника Хранителя и архитектуру у неё вряд ли получится. Потому что оба занятия потребуют всех её сил.

Хранитель улыбнулся уже открыто:

— Для себя ты ведь тоже сможешь время убыстрять или замедлять. И даже останавливать. Это я к тому, что, когда никакой работы помощницы у тебя не будет, ты любую минуту сможешь превратить хоть в месяц и создавать свои здания. А потом вернуться в последнюю из секунд замедленной минуты и снова заняться обязанностями помощницы.

— Интересно, а это не считается использованием служебного положения в личных целях?

Хранитель улыбнулся, едва сдерживая смех:

— Это рабочие условия.

— Кстати, о рабочих условиях. Как бы ты меня не уверял, что я прямо гений и возможности мои мне самой неведомы, но ведь делать то, о чём ты упоминал, всё-таки нужно уметь! А я не умею!

— Это дело поправимое: пройдёшь обучение и практические занятия — научишься. И потом — первое столетие ты будешь работать под присмотром старшего помощника.

Дорми показалось, что она ослышалась: первое столетие? А их сколько? Конечно, люди теперь живут в три раза дольше, чем в страшных двадцатом и двадцать первом веках, но ведь Хранитель явно имеет в виду что-то другое? То есть не пару-тройку сотен лет человеческой жизни?

— Правильно понимаешь. Я вечен, как вечны стихии, мои помощники тоже практически вечны, и такими же вечными могут стать все, кто вступает на службу Охраны Времени.

— Вечность, это сколько?

— Десятки миллионов лет.

— Хранитель, столько не живут!

— Кое-кто живёт!

Видимо, Дорми здорово его насмешила, потому что при том, что выражение лица у него было постоянно серьёзным, весёлые искры так и плясали в его глазах.

Самое удивительное, что при огромной разнице в габаритах (Дорми физически была примерно в миллион раз меньше, поскольку подозревала, что Хранитель обладает совершенно другими, чем те, что видит Дорми, габаритами), она видела Хранителя цельным, как видела бы собеседника-человека. Как так получалось, она не понимала, но и не спорила с этим: общаться с линией на подошве или пуговицей на камзоле Хранителя было бы неинтересно…

Всё услышанное оказалось настолько поразительным, что Дорми даже прекратила рассматривать город. Почему-то она знала, что ещё успеет всё увидеть, оценить, полюбоваться каждым строением и даже каждым растением. И что она тут если не останется насовсем, то уж точно будет часто и подолгу бывать.

Теперь стало понятным, почему в последнее время её беспокоили слишком явные проявления каких-то ранее не известных ей способностей. Вероятнее всего, эти способности привёл в действие именно Хранитель.

— Ты права. Как только стало очевидным, что ты достигла нужного уровня развития, я твои способности вытащил из твоего же подсознания. И не нужно этого бояться. В принципе, этому принято радоваться — собственным талантам и возможностям, и, с их помощью, послужить добру.

— И что я смогу делать?

— Первейшая твоя способность: находясь в том же месте, где ты находилась до этого, видеть где угодно что угодно. При этом оставаясь совершенно невидимой людям, которые окажутся в той точке, на которую ты сейчас смотришь. Даже можно сказать, что и ты перенеслась в то место и обозреваешь ситуацию, оценивая, требуется ли твоё вмешательство, твоя помощь немедленно или можно позволить человеку самому эту проблему разрешить. Если, конечно, это возможно.

— Например?

— Например, избивают ребёнка. Или любого другого человека. Это недопустимо. И ты должна остановить садиста.

— Как?

— О, способов множество! От поражения его конечностей, вплоть до полной неподвижности тела, неожиданного появления приступов боли любой насыщенности, вплоть до непереносимости, и до затмения зрения. До слышания садистом голоса — твоего, вразумляющего и останавливающего.

— А если не поможет?

— Тогда ты вольна превратить его в изваяние. Ты ведь о подобном слышала, не правда ли?

— Но то совершал святой.

— Но сила та же и источник этой силы тот же.

— Тот же?

— Да. Управление Временем. Для виновной — из той истории — оно остановилось, а для всех остальных участников мероприятия — нет. Это очень действенно! Но способов, и правда, много и ты обо всех них узнаешь в процессе обучения.

— Хранитель, я не сумею!

— Сумеешь!

Дорми даже не могла такого представить: находиться в одной точке планеты, но видеть происходящее в другой, сколь угодно далеко отстоящей от первой. И быть в состоянии вмешаться в происходящее.

— И при этом ты будешь слышать мысли людей.

— Только не это! — Дорми впала в настоящий ужас: с ней уже однажды это произошло. Хорошо, что людей вокруг было немного, но и тех, которые были, ей хватило за глаза.

Она никогда не подозревала, что мысли у людей такие грязные и одновременно такие злые. А вся эта какофония чёрной энергии так ударила молнией в мозг Дорми, что её череп буквально раскололся от мгновенной боли. Она не упала только потому, что сидела. И потому, что это продолжилось буквально мгновение. Но ей хватило!

Нет, чего она точно не хотела, так слышать чьи-то мысли!

— Это необходимо, — мягко сказал Хранитель. — Если человеку трудно, ты не сможешь понять, что именно его удручает, если человек замыслил зло против другого, ты не сможешь иначе этого остановить.

Дорми упрямо покачала головой: нет, я не хочу и не могу! Я этого кошмара не вынесу ни минуты!

— Голова будет болеть только поначалу. А тот раз болело очень сильно, потому что твой мозг оказался восприимчивым на несколько порядков больше, чем это обычно бывает.

— Бывает?

— Да. Люди с хорошо развитым, правильно работающим мозгом имеют определённый индекс дальнейшего развития способностей. Ты ведь к курсе об индексе IQ?

Естественно, кто же не в курсе.

— По аналогии, если самый высокий индекс IQ примерно 130, то индекс готовности к переходу в помощники Хранителя Времени около 250. А у тебя оказалось в два раза больше обычного — 280. Вот поэтому.

— Так вы же, вроде бы, знаете всё?

— Всё, да не всё. Точно мы узнаём всё при прямом контакте с конкретным человеком. С тобой, например.

— Но почему вы выбрали меня?

— Потому что ты обладаешь таким мощным излучением, что тебя просто невозможно не заметить! А уж если заметили, то и проверили, какого уровня ты достигла.

— И какого?

— Высокого. Выше среднего. При этом тебя ещё ничему не обучали. А после обучения ты сможешь очень многое.

— В каком смысле?

— В смысле улучшения как жизни конкретного человека, попавшего в трудную ситуацию, так и жизни всей планеты.

— А точнее?

— Например, ты сможешь погасить войну ещё на стадии зарождения, даже — первого замысла. Или остановить уже идущую. Спасти животное, попавшее в капкан…

— Люди в них тоже попадают.

— Верно!

— Мне нужно подумать обо всём этом.

— Тебя вернуть обратно?

— Очень бы хотелось.

— Когда придёшь к какому-то решению, просто позови меня.

— Как?

— Произнеси моё имя: Хранитель.

— Это имя? Я полагала: должность!

— Считай — два в одном.

И Дорми оказалась в своём корабле, летящем в сторону дома.

Она была в глубоком шоке: как она со всем этим справится? Может, отказаться? Но вряд ли этот отказ чему-нибудь поможет. Во-первых, если ей предложили эту, так сказать, должность, значит, накопилось много работы, которую больше некому выполнять. Во-вторых, если её мозг сочли достаточно работоспособным для этого, то будет обыкновенным свинством струсить и сунуть голову в песок. Ибо если не она, то кто?

Но как же её занятия архитектурой? У неё на это останется время? И возможность? Ведь если она будет занята совершенно другими делами, то когда и, так сказать, чем, поскольку мозг будет занят совершенно другими делами, она сможет создавать дома? Да и — нужны ей и кому-нибудь ещё эти дома? Похоже, от неё ждут чего-то другого.

Чего именно? Чтобы правильно решать какие-то ситуации других людей, надо обладать идеальными мерилами добра, справедливости и иных нравственных критериев. А у неё они разве идеальные? Далеко нет! Не то, чтобы она творила пакости всем встречным-поперечным, но достаточно часто в ситуации выбора своего интереса или чьего-то ещё, она выбирала свой. Взять те же посылки: если бы ей не заплатили, она потащилась бы в другой конец вселенной? Вряд ли. Получается, она корыстна?

А ещё она обладала ловкостью, которая позволяла ей легко уклоняться от того, к чему её пытались принудить — начиная с родителей и заканчивая руководством института, которое долго пыталось её убедить, что она вполне могла бы заниматься научными изысканиями. Она не хотела — ей нравилось создавать здания и она будет делать именно это. Науку нужно двигать — кто бы спорил, но не её это. И она так ловко выскользнула из всех сетей, что убеждавшие только глазами хлопали.

Теперь об этой ловкости придётся забыть: от Хранителя не уклонишься. Тем более, что он и не настаивает ни на чём. Предложил — а ты уж как хочешь. Хотя Дорми в глубине души подозревала, что это предложение из таких, от которых невозможно отказаться. Если оно сделано, то, до озвучивания, её, небось, проверили по очень многим параметрам. И сочли, что она подходит. И только после этого Дорми предложение услышала.

Наверное, она может отказаться. Но, куда вероятнее, не может. Не потому, что Хранитель боится, что она это разболтает — кто ей поверил бы?!! — а потому, что она ведь даже представить не в состоянии, что ей придётся делать. И от чего она откажется. Не в плане личных возможностей и перспектив, а скольким людям она могла бы помочь. Но откажется сделать это. И получится, что по именно её вине кто-то будет не только страдать, но может и погибнуть. Ведь Хранитель упоминал о войнах. Которые можно остановить в самом начале!

Войны! Ведь ссоры — тоже маленькие войны! И она сможет их останавливать! Не говоря уж о большѝх, между странами, народами и планетами! Нет, она не откажется! Но ведь придётся освоить множество умений и развить способности. Ей, конечно, лестно, что там, Наверху, её так высоко оценили, но ведь сама-то о себе Дорми знает, что в данную минуту она не может ничего большего, чем все остальные люди. А это означает, что придётся учиться, причём даже неизвестно чему.

Нужно отвлечься. Слишком мало (или слишком много?) информации. Дорми достала альбом — нет, компьютер у неё, естественно, был, но она предпочитала старинные методы: альбом и карандаши — и начала по памяти рисовать те удивительные здания, которые она увидела в городе Хранителя. Или правильнее — во вселенной Хранителя?

Историю Дорми никогда особым вниманием не баловала. Разве только в том плане, что нравы данного народа непременно отражаются и в архитектуре. И нет, не совсем верно, что здания создают люди исключительно творческие. Но «творческий» не является синонимом «нравственному». А как бы не наоборот! Тут не в отдельных личностях дело, а именно в общей атмосфере жизни народа. Хотя… Стоит заглянуть в то время, когда был возведён какой-то красивый архитектурный ансамбль и тут же обнаруживаешь, что, либо до возведения, либо сразу после бушевала в тех же местах такая жуткая война, что поневоле приходишь к выводу: жестокость у любого народа — база. А нравственность и творчество — так, лёгкое напыление, которое улетает при первом же дуновении ветра.

И получалось, что всё созидание и вдохновение — какими бы шедеврами не отличалось — существует только для того, чтобы очень скоро наверх поднялось, как грязная пена, всё, что способствует возникновению войн, разрушающих недавно созданное. А потому никакая красота, созданная людьми, не может быть совершенной: слишком много отрицательного в каждой человеческой душе. И способность созидать тоже исходит из базы — жестокости и прочего ей подобного. Да, «…из какого сора…» — увы, растёт всё то, чем восхищаются люди. Включая архитектуру.

Именно поэтому Дорми так и не нашла на планете Земля того истинно совершенного здания, которое пробудило бы в ней вдохновение, чтобы она смогла создать свой, неповторимый дом.

А тогда получается, что работы, вроде той, что предложена Дорми Хранителем, непочатый край. Но как так получилось? Планета — прекрасна, люди стараются создавать прекрасное, но ни на что эта красота не влияет? И лозунг «красота спасёт мир» лжив в самой своей сути? А что этот мир спасёт? Если хорошо подумать, то ведь Дорми предстоит не саму возникшую мерзость, а условия, в которых возникает эта мерзость, устранить. Это всё равно, что воду из текущей реки решетом вычерпывать. Шансы на успех даже не мизерные — вообще отрицательные. Чтобы осушить болото, надо, для начала, у реки изменить русло. Лишить болото подпитки. А уже тогда осушать. Иначе полная безсмыслица получается!

Но разве Хранителю это всё неизвестно? Быть того не может! А если известно, то как его предложение понимать?

То есть, ничего в положении вещей изменить невозможно? Доступна только опция: помочь. В конкретной ситуации конкретному человеку. Или стране. Но умственное и нравственное состояние человечества изменить ей не позволят. Потому что или они уже пытались и потерпели поражение в своих попытках, или изменения доступны только самому человечеству? А если так, то на это понадобится сто миллиардов веков, причём без малейшего шанса на успех. Потому что человечество меняться не собирается. Или не может. Или не желает. Разве свинье, обожающей грязь, войдёт в голову идея научиться летать? Даже если ей пообещают, что там, в высотах, грязь ещё роскошнее. Но поверит ли в это свинья, уже нашедшая свою грязь?

Вопросов было больше, чем ответов. Но главным — на который Дорми себе ответить пока так и не смогла: принимает она предложение Хранителя или нет? Если нет — она лишается единственной возможности хоть что-нибудь изменить в жизни человечества. Если да — действительно ли она получит эту возможность? А если да — то насколько весомы будут изменения? Участь Сизифа её вовсе не прельщала.

Дорми когда-то встретился трюизм: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Она тогда усомнилась: смотря что сделать и не сделать. Можно сделать что-нибудь ценное (вроде безупречного здания), но можно и сделать крупную мерзость, вроде растления младенцев. В первом случае можно пожалеть, но во втором?

А в этом случае — она пожалеет, если не примет предложения? Кстати, а если примет, то можно ли будет потом это прервать? Или там уже вступят в действия законы, не имеющие обратной силы? Например, она узнает нечто, не доступное обычным людям. Или её просто вернут в ту минуту, с которой начнётся её обучение? Кстати, не факт, что она будет успешной ученицей и освоит всё необходимое в нужной степени.

Она не знала, на что решиться. Не то, чтобы Дорми было страшно, нет. То есть да, было, но этот страх не был решающим фактором. В своих силах она не была уверена, но полагалась на мнение Хранителя: раз предложение сделано, он считает, что она справится. Но справится ли? Как бы дров — во вселенском масштабе — не наломать!

И, кроме того, действительно ли у неё есть все те способности, о которых говорил Хранитель? Они что, есть у всех без исключения? Только из её подсознания эти способности извлечены (но она ведь их не осознаёт до сих пор!), а у других нет. Но почему? Ведь если бы люди всё могли…

С другой стороны — одна из цивилизаций именно потому и погибла, что могла всё. Получается, что «мочь всё» ничего не гарантирует? А что гарантирует? Безсилие? Или должна быть найдена «золотая середина»? Но кто эту середину должен найти и человечество на ней застолбить? Оградить высоченными стенами неверные дороги, ведущие к пропастям? Это именно то, что придётся делать Дорми, если она примет предложение? Строить ограждающие стены вместо изысканных и уютных зданий?

Что толку гадать, надо спросить у Хранителя. Он же велел позвать его, если у неё возникнут проблемы. Но пока рано: внутри такой шторм, что сначала следует самой что-то решить.

Тем временем корабль приближался к дому. Планета уже была прямо по курсу и увеличивалась с каждой минутой. Вскоре последовал запрос с центра управления полётами: кто летит, куда, зачем. Дорми спокойно отправила все ответы и вскоре получила координаты своего порта, в котором ей следовало быть в конкретное время.

Теперь можно сообщить домой, что она вернулась. Если у кого-то будет возможность и желание встретить её — она обрадуется. Если не будет — не особо огорчится. Потому что тогда она опять окажется в родительском доме и будет слушать советы и предложения: что ей следует сделать то или это. А подумать она уже не сможет.

Придётся ей возвести на своём участке нечто временное, чтобы всё-таки обдумать своё ближайшее будущее.

Она, конечно, любит свою семью, но иногда невозможно объяснить самым близким людям, что тебя тревожит. Тем более — в её случае. Кто ей поверит, что она не просто видела Хранителя, но общалась с ним, побывала в его вселенной, получила предложение стать его помощницей… В лучшем случае, её начнут отговаривать — не губить свой архитектурный талант. В худшем же — Дорми даже думать не хотелось, что в худшем…

Семья прибыла встречать путешественницу в полном составе, разве только пра-пра-прабабушки не было. И то лишь потому, что надо было кому-то остаться дома, дабы приготовить потрясающий стол: кормить непослушную дочь и внучку самыми изысканными земными блюдами, которых она не пробовала уже больше года…

Дорми переходила из объятий в объятия, пока не начала пошатываться от усталости. Как только это было замечено, её мгновенно усадили на сиденье роскошного мобиля, умевшего и ездить, и летать, и плавать, но выглядевшего так элегантно, словно никогда не прикасался ни к болотам, ни к лесному бездорожью…

Только дома обнаружилось, что таких мобилей прибыло целых четыре, причём в каждый помещалось около двадцати человек.

«Меня тут не перепутали с коронованными особами?» — удивилась Дорми, — «что-то слишком почётно».

И не успела она ступить на траву родного двора, как попала в объятия бабушки, устроившей такой приём, что некоторым коронованным особам и во сне не снилось!

— Ну, лягушка-путешественница, наездилась-насмотрелась? А то мы уже начинали рыдать, что не увидим тебя ближайшее столетие!

— Ба, что за шутки, какое столетие! Если бы вы действительно захотели меня увидеть, то ведь даже мой маленький кораблик способен к телепортации. И я бы в течение часа была на Земле, так что никуда не делась бы. И уж кому это знать, как не тебе!

— Но у тебя были явно какие-то приключения! Уж я-то тебя хорошо знаю. И что тебя так потрясло? Неожиданные встречи? Красоты иных планет? Монстры, которые пытались тобой закусить? Или что? Или кто?

— Ба! Всё в порядке!

Она только хмыкнула в ответ: ладно, потом поговорим! Теперь-то ты дома некоторое время побудешь!

Глава 2

«Хранитель, я согласна!» — Дорми произнесла это мысленно, но не сомневалась, что её услышали. Ей понадобилась неделя, чтобы побороть собственные сомнения в том, что она справится с миссией, сути которой даже не понимала полностью. По крайней мере, в части методов, которые ей придётся применять. Но ведь Хранитель обещал, что её всему обучат. Что Дорми совершенно точно знала — она будет стараться изо всех сил!

И в то же мгновение увидела Хранителя.

— Ты где?

— У себя.

— Но как тогда я тебя вижу?

— Это и есть одна из способностей, которыми ты будешь обладать: видеть всё, всегда, в любой точке Вселенной, с любого места — причём во всех подробностях, включая мысли тех, кто участвует в ситуации.

Дорми ахнула:

— Не может быть! Прямо сейчас?

— Сейчас ты видишь только меня и моей силой. А потом сможешь видеть сама, именно так, как я сейчас уточнил.

— Ты слышал: я согласна! Только я ничего этого не умею.

— Научишься. И многое ты уже умеешь и знаешь, просто не понимаешь этого. Помнишь, как читала мысли?

Она вспомнила и снова впала в ужас: это было непереносимо! Было впечатление, что мозг взорвётся и его ошмётки забрызгают всё вокруг километров на сто в диаметре…

— Было больно, я знаю. Потому что мозг был активен в одной только области, той, которая отвечает за эту способность. А если активными станут все возможности, то мозг будет работать на другом уровне и никакой боли ты испытывать не будешь. Более того — любую из способностей (или все вместе) ты сможешь отключать и казаться обыкновенным человеком.

— А это зачем?

— Чтобы оставаться в это время архитектором, — улыбка Хранителя была ласковой и несколько лукавой.

Сможет ли она оставаться архитектором и быть, одновременно, помощницей Хранителя? Начать с того, что она до встречи с ним вообще не думала о Времени, как объекте хранения. Её отношения с Временем ограничивались одним прибором: часами и необходимостью соотносить свои действия с их ходом: вовремя успевать туда, куда ей было необходимо являться. А теперь?

— А теперь, — сказал Хранитель, — ты узнаешь, что Время — управляемая Стихия. И научишься этому управлению. Но сначала…

— Что? Обучение?

— Сначала посвящение.

Оп-па!

— И в чём оно заключается?

— А ты готова?

— Конечно!

Во мгновение ока Дорми оказалась во вселенной Хранителя. Зал, казалось, вообще не имел потолка, а если имел, то этот потолок или был неописуемо высоко, или того же цвета, что и тёмно-синее небо, так что определить, есть ли он и где — она так и не смогла.

И только потом, опустив глаза, чтобы посмотреть, что это за зал, Дорми увидела, что находится в центре довольно обширного собрания.

Дорми не могла точно определить, люди ли это или другие существа — вряд ли Хранитель был человеком — но они явно собрались здесь не случайно. Но странным было даже не это, а то, что каким-то образом Дорми оказалась совершенно другого, не обычного земного, роста: она могла видеть Хранителя и других присутствующих (а среди них, вероятнее всего, были и её сопланетники) так же спокойно, как если была бы с ними вровень.

— Тебе предстоит принести клятву.

Она удивилась: разве она собирается сделать что-то не то? Клянутся, когда есть опасность предательства.

— Не только. Без этой клятвы ты можешь случайно разгласить те сведения о Времени, которые станут тебе доступны, но не должны быть известны людям. Даже в случае, когда эти сведения окажутся для них совершенно непонятными и непостижимыми.

— Но если они ничего не поймут, то…

— В этот раз не поймут, а в другой могут понять. Но дело даже не в этом, а в том, что есть ещё силы зла. Они точно поймут. И сумеют воспользоваться. А это чревато войной.

— Войной?

— Именно. Если сведения станут им доступны, управление Временем сразу же осложнится и вернуть всё на требуемый уровень окажется во много раз труднее, чем до.

— Но разве клятва может удержать мой дурной язык?

— Да. Потому что ты получишь защиту от, как ты выразилась, своего дурного языка. Но есть ещё и разные состояния, сильной усталости, например, когда человек чисто механически отвечает на какой-то вопрос и этим выдаёт доверенную ему тайну.

— Но кто может задать такой вопрос, чтобы можно было выдать тайну? — если какие-то сведения нужно хранить в тайне, то ведь они настолько неизвестны, что задать побуждающий вопрос могут только те, кто сам знает хоть что-нибудь по теме.

Хранитель не стал отвечать, а просто открыл перед Дорми ужаснувшую её картину: представителей сил зла было так много и они были так разнообразны, что некоторые напоминали не людей даже, а угольно-чёрных упырей с когтистыми крыльями. Остальные представляли собой полный набор существ, населяющих вселенную — на самых разных планетах. Но при этом абсолютно все эти существа были, как минимум, двойными — сверху вид один, под ним — совершенно иной. И таких слоёв у некоторых, даже на неопытный взгляд Дорми, было около полусотни. На любой вкус, как говорится.

— Вот они вполне могут задать провоцирующий вопрос.

— Но откуда они будут знать, что этот вопрос надо задать именно мне? У них что, есть шпионы в твоей вселенной?

— Шпионов нет. Но изменения в людях они прекрасно отмечают и если эти люди не разговаривают с близкими о своих новых способностях, то силы зла не знают, чем именно ты будешь заниматься. Поэтому ни с кем ни слова, ни звука об этом произносить нельзя!

— А я же тебя позвала!

— Мысленно! А мысли им недоступны.

Дорми не поняла, как это получилось, но обстановка изменилась: она вдруг оказалась в центре зала на круглом возвышении. Ей на голову надели нечто вроде купола или короны из очень тонких прутиков (сделанных из непонятного даже на вид материала) и она почувствовала себя кем-то вроде правящей королевы. Сразу же после этого она поняла, что знает текст клятвы наизусть. И она громко произнесла эту клятву: никогда не разглашать ничего, что относится ко Времени и к управлению им.

Потом Хранитель спросил, какие стихии знает Дорми.

— Человечеству известно пять стихий — Земля, Вода, Огонь, Воздух и Эфир (его ещё называют Дух). Время Стихией не считается.

— Напрасно. И, кстати, Стихий больше, всего их девять — ты потом об этом узнаешь. Но пока тебе предстоит познакомиться со стихией Времени.

— И как выглядит Время, как Стихия?

Оно оказалось схоже с любой другой Стихией, особенно с водой и огнём: так же вилось в самых разных направлениях, заворачивалось в самые причудливые фигуры и пыталось вырваться из-под управления.

— Почему оно такое непокорное? — удивилась Дорми.

— Оно не само по себе такое, ему «помогают» силы зла.

— Почему?

— Если им удаётся добиться своего и вырвать, хоть в каком-то месте, Время из-под нашего контроля, всегда случаются беды.

— Для людей?

— Для всего живого.

Дорми задумалась: это могло бы объяснить, почему некоторые люди и другие живые существа гибнут от так называемых случайностей.

— Случайностей не существует. Этим словом называют события, когда непонятно, что произошло и почему.

— Вот! Я никогда не верила, что случайности существуют!

— И правильно не верила! Потому что их не существует!

— А что существует?

— Воля Высших сил. Или — диверсия сил зла. Теперь ты понимаешь, как важно охранять Время? Ведь именно от его спокойного и правильного течения зависит жизнь!

— Чья жизнь?

— Жизнь, как таковая. Жизнь Вселенной. Жизнь всего живого.

Дорми с сомнением посмотрела на Хранителя:

— Ты уверен, что я справлюсь? Я же обыкновенная!

— Обыкновенных не существует! Все — единственные и неповторимые! Все без исключения! Бывают похожие, но никогда не полностью такие же, в точности одинаковые, во всём совпадающие. Даже однояйцевые близницы различаются! У каждого живого существа — от инфузории туфельки до человека — единственный, особенный набор возможностей и способностей. И чем выше в развитии существо, тем этот набор шире, глубже и мощнее! И эта мощность определяется степенью его развития.

— Ты об интеллекте?

— Я — обо всём! Какой толк в интеллекте, полностью оторванном от морали? Это готовые убийцы и садисты! А в соединении — святые.

Дорми согласилась: трудно заподозрить маньяка в способности пожалеть или, тем более, любить.

— Хочешь ли ты оградить от всевозможных маньяков — от мошенников до садистов и убийц — их жертв?

— Ещё как!

— Ты получаешь такую возможность!

— Что-то я в своих силах не уверена… — пробормотала Дорми.

— Это потому, что сейчас тебе не достаёт знаний и навыков. Но я ведь говорил, что сначала — учёба?

— Говорил. Но не сказал главного: неужели люди способны это делать? В смысле — управлять Временем?

— А ты думаешь, я один это делаю? У меня везде помощники! В том числе и такие, которые не подозревают об этом!

Если Дорми можно было ещё чем-то удивить в такой ситуации — Хранителю это удалось!

— Аккуратные и чистоплотные, люди долга — мои действенные помощники. Разгильдяи и грязнули — столь же действенные противники.

Это Дорми понимала: любители всё откладывать в длинный ящик (который они потом никогда не открывают) ей самой были неприятны. Но, поскольку они были не из числа близких ей людей, то можно было просто устранить их из своей жизни.

— Теперь ты этого делать не сможешь — устранять. Придётся, управляя их Временем, менять их натуру и привычки.

— Да ведь это невозможно!

— Нет ничего невозможного. Есть недостаток в помощниках.

Оставалось научиться всему: Дорми не представляла, как можно управлять стихией. Это какими методиками нужно овладеть, чтобы велеть воде течь не так, как ей течётся в данном русле, а как-то иначе. Или огнём — разве им возможно управлять? Не в смысле — подбросить в костёр топлива или нет, а уже горящим пламенем — как управлять?

— Имей в виду: ты не вправе разглашать ни единой детали из того, что узнаешь в процессе обучения.

— А если я случайно проговорюсь?

— Не проговоришься. Шлём будет оставаться на тебе теперь всегда. Он не будет мешать твоим мыслям, процессу обучения, но будет блокировать любые попытки всё это озвучить своим согражданам.

— Каким образом?

— Это ты тоже узнаешь в ходе учёбы. Ведь тебе нельзя даже сообщить никому, что ты зачислена в ученики.

Дорми удивилась: а что в этом секретного?

— Если силы зла узнают об этом, нападения на тебя будут совершаться постоянно. Ты уверена, что в состоянии отбить эти атаки? А если даже была бы в состоянии — учёбе и, тем более, работе в качестве моего помощника, они будут очень мешать. Иными словами — придётся тебя отчислить из-за плохого качества твоей деятельности. А мне бы этого не хотелось.

Вот это да: её могут отчислить в самом начале пути!

Нет, на это она не согласна. Поэтому шлем будет оставаться до тех пор, пока Хранитель не сочтёт возможным его снять.

— Это случится очень нескоро.

— А он не будет мешать мне спать? Или заниматься привычными земными делами?

— Ничему он мешать не будет: он, вообще-то, в другом измерении будет находиться, но воздействовать на физическое тело при этом сможет.

— А когда обучение начнётся?

— Оно уже началось!

— То есть как?!!

— А ты ожидала оказаться в привычной аудитории? С лектором на кафедре и сокурсниками рядом? Нет, здесь у нас всё иначе. Поскольку нет двух одинаковых людей, обучение тоже индивидуальное.

— И кто учитель?

— Я. И мои опытные помощники.

— Но само обучение похоже на привычное мне?

— И да, и нет. Если тебя пугают предстоящие экзамены — не волнуйся, у нас оценок не ставят и дают возможность пересдавать сколько угодно. Но если наука усвоена — проблем не будет.

Ну, конечно — это же везде так: если предмет не выучен, сдать экзамен по теме — большая проблема. Дорми даже полегчало: неизвестно, что она будет изучать, но принцип стал понятен. Вот только представить себя, умеющей управлять стихией — это нечто запредельное.

Никогда она не думала о Времени, как о Стихии. И о том, что этой Стихией можно управлять. И что с помощью этого управления можно изменять жизнь конкретных людей и даже народов, стран и планет. Ну, до этого ещё очень далеко, но если бы она смогла…

Дорми внезапно обнаружила, что всё ещё находится в том же зале и беседует с Хранителем так запросто, будто это сосед по двору или попутчик в метро. А ведь буквально пару дней назад она видела себя песчинкой у его подошвы. Что изменилось, а?

Её согласие всё изменило. Её готовность учиться и помогать.

— Для начала, — сказал Хранитель, — ты просто будешь наблюдать за стихией Времени. Чтобы понять систему его течения, движения, вращения и влияния на каждую конкретную жизнь. Но до получения моего разрешения не пробуй вмешиваться в него!

— А там есть система? То, что я пока видела, кажется именно Стихией, причём совершенно неуправляемой!

— Она управляема: чем, по-твоему, я постоянно занят? Именно управлением этой Стихией. А что тебе пока этого управления не видно — не страшно. Постепенно ты поймёшь, что кажущиеся случайными и произвольными завихрения, остановки и изгибы Времени вызваны именно управлением! Потому что оставить Время без внимания невозможно — оно, действительно, Стихия и не управлять им — значит, обречь всё живое на непредсказуемые последствия!

— И долго мне наблюдать?

— Пока не разберёшься. А для этого ты можешь задавать мне любые вопросы, причём круглосуточно!

— А ты никогда не спишь?

— Нет. Мне незачем. Я вечен.

— А как ты отдыхаешь?

— Об этом я расскажу тебе позже. Мы же только недавно познакомились, поэтому я кажусь тебе похожим на человека, только очень большого. Я не совсем человек. А если точнее — совсем не человек.

— А кто?

— Пока скажу так: обитатель параллельной Вселенной. А в ней обитают те, кто управляет стихиями. Я, в том числе.

— Ты обещал рассказать, какие ещё есть стихии.

— Непременно расскажу, но тогда, когда ты сможешь понять их суть и методы управления ими.

— Ну, пожалуйста, хотя бы одну!

— Космос. Это не пространство, в котором болтаются небесные тела, а тоже Стихия. О космических ветрах слышала?

Дорми кивнула — кто же не слышал?

— Ну, вот. Вторая, в том числе внутри Стихии Космоса Стихия — Температура. Ещё Холод. Он сам по себе, вне Стихии Температуры. Им тоже нужно управлять. Тяготение — третья. Но об этом потом. Когда ты выполнишь первую учебную задачу и когда тебе потребуются эти знания для освоения твоей, так сказать, новой профессии.

Она не предполагала, что управление Временем так сложно. Впрочем, она прежде не предполагала и того, что им в принципе управляют. Течёт оно себе, течёт — неизвестно откуда и куда — отмеривает жизни и отсчитывает разные события… Оказывается, не всё так просто!

И всю эту технику и технологию процессов управления и хранения ей предстоит не просто узнать, но усвоить крепко-накрепко: от Времени зависит практически всё и вся. А если так — придётся быть очень внимательной и правильно оценивать происходящее.

Как жаль, что никому нельзя будет рассказать обо всём, что она узнает! Зато об этом можно говорить сколько угодно с самим Хранителем и — если она с ними познакомится ближе — с другими его помощницами.

— А ты хотела бы с ними познакомиться?

— Конечно! Это же хорошо — знать одноклассников!

— Теоретически я с тобой согласен, — Хранитель, похоже, улыбался, — но в реальности нет двух одинаково успевающих учеников. Кто-то быстрее усваивает одно, кто-то другое. И если ученики будут сравнивать свои успехи с успехами других, могут возникнуть разные неудобства: сомнение в собственных силах, например.

— Не обязательно!

— Конечно. Но именно индивидуальное обучение показывает, чем именно предстоит заниматься нынешнему ученику в будущем. Поскольку управлять Стихией Времени в полном объёме могу только я, то мои помощники обычно сосредотачиваются на каких-то отдельных участках. На тех, где они могут работать без посторонней помощи и моего вмешательства. Но всю стихию подчинить человеку не под силу.

— А как долго надо учиться?

— Хороший вопрос! Очень хороший! Время учёбы каждого определяется необходимостью максимально полного обучения конкретной дисциплине. Все учатся столько, сколько нужно, чтобы полностью раскрыть свои способности по управлению Стихиями. Я тебе больше скажу — некоторые впоследствии стали помощниками по управлению совершенно другими Стихиями!

Дорми, словно во сне, наблюдала за рекой Времени. Она не понимала, где находится, но впечатление было таким, словно она лежит на далеко выдавшемся языке скалы и сверху смотрит на реку. Хотя, в то же время, она совершенно точно знала, что нет никакой скалы и что она не спит.

Река была удивительной: безбрежной, текущей, в разных местах, то плавно, то с завихрениями, то с омутами, то со стоящими на месте волнами, то мчащимися, словно под дуновением сильного ветра, то вздымающимися так высоко, что было просто непонятно — как? Но при этом река была цельным, единым течением.

— А теперь смотри сюда.

Дорми увидела ресторан. Точнее — пару: красивые женщина и мужчина. Они очень гармонично смотрелись рядом и Дорми подумала, что это влюблённые, которые скоро поженятся.

— Нет, их объединяет другое.

— Что именно?

— Посмотри внимательно на каждого. На Линию Времени каждого — посмотри в их прошлое.

Понятно, что Дорми этого не умела, но, с помощью Хранителя, вдруг увидела, как медленно откручивается время жизни сначала женщины (назовём её условно Марией), потом мужчины (условного Ивана). И обнаружила, что в этих жизнях был третий — один и тот же человек в обоих случаях. И там, где он был, отрезок времени был чёрным.

— А теперь посмотри на него.

Мужчина (вместо имени — Икс) оказался отвратительным. Нет, физически он выглядел симпатично, но внутри это было исчадие ада.

С Марией у него было нечто вроде любовной интрижки, вот только она этой интрижке сопротивлялась всеми способами. Тем не менее, пострадала (до невозможности восстановления) её репутация: ей пришлось сменить несколько работ, потерять дом, из которого её, как запятнавшую имя семьи, грубо выставили, прервав всякие отношения, переехать в другой город, где она не нашла работы по специальности (кто примет на работу учительницу с такой биографией?) и теперь она работала на складе. И никого не интересовало, что добиться своего негодяю не удалось.

С Иваном история была ещё хуже. Когда-то они с Иксом были сокурсниками и соседями. И почти друзьями, если могут дружить столь разные люди. Но общались часто, поскольку жили рядом.

До того, как их пути успели разойтись, Икс успел сплести пару-тройку интриг, посредством которых попытался отнять всякую возможность успехов Ивана как в учёбе, так и в последующем трудоустройстве. Этого Иксу оказалось мало и он, зайдя в гости к матери Ивана (когда сам Иван был в отъезде по служебным делам), в итоге мать убил. Она была жива ещё целые сутки, но не смогла добраться до телефона и вызвать помощь. И когда через два дня Иван вернулся, то застал уже остывший труп матери.

Полиция, как часто бывает, убийцу не нашла: у него было сколько угодно времени, чтобы уничтожить все следы своего пребывания в квартире и выскользнуть незамеченным.

И теперь двое пострадавших объединились, чтобы отомстить Иксу. Уничтожить его во всех смыслах. И между встречами, на которых обсуждались идеи, как этой цели достичь, оба напряжённо думали над способами, которые привели бы к искомому результату.

— Но почему Икс убил несчастную женщину? За что?

— За то, что сын её оказался слишком крепким орешком для Икса.

— Они хотят его убить?

— На последнем этапе.

— Но это же для них плохо!

— Они не верят в правосудие. Убийцу якобы не нашли.

— Искали?

Хранитель, не пошевельнувшись, пожал плечами.

— Не могут два хороших человека отравить свою жизнь местью!

— Считаешь, они должны простить и забыть, просто жить дальше? Ты бы смогла?

— Я не знаю. И проверять не хочу.

Дорми какое-то время думала:

— Мы можем им помочь?

— Можем.

— Как?

— Изменить время для каждого из троих.

— Как это понимать? И сразу вопрос: если бы я была уже подготовленной, я смогла бы им помочь? Но как?

— Во-первых, запутать линию времени для Икса. Во-вторых, отвести линию времени Марии от встречи с Иксом. В-третьих, максимально отдалить линии времени Икса и Ивана.

Дорми подумала.

— Это не поможет. Нужно сделать что-то с самим Иксом. Если не этим двоим, то другим он навредит. А других тоже жаль.

— Вот видишь, ты сама догадалась.

— А как на Икса повлиять?

— Давай просмотрим его линию Времени. И не только его, но и его семьи. Не только родителей, но и глубже — причём с двух сторон. Понимаешь, если предки человека совершили зло, особенно — убийство, вина за это передаётся потомкам. Пока не будет искуплена. Но искупление случается редко. Чаще — зло усиливается, повторяется, нагромождается. И деяние предка, по сравнению с деяниями потомков, выглядит злом мелким.

Предок Икса по отцовской линии, живший больше двухсот лет назад, был красивым парнем. И, как итог, «перепортил» почти всех девушек, живших в округе. В пешей, так сказать, доступности. Портил бы и дальше, но столкнулся с братом одной из них, которого и убил в драке не на жизнь, а на смерть. Пришлось сбежать из родной слободы. Поскольку он был хорошим кузнецом, то легко устроился в другом месте и продолжил то же самое. Но и там нарвался на противника, защищавшего честь своей молодой жены, оказавшей большое сопротивление и за то предком Икса жестоко избитой. Пострадал и предок, который не чаял скорого возмездия, но молодой муж успел его поймать перед бегством и переломать пару костей.

Так он и скитался по стране, пока не осел в тысяче километров от родного дома. Там женился, но привычек своих не оставил. Зато с выбором жены ошибся: она не согласилась терпеть его кобелиную жизнь и переломала ему обе ноги. За что удостаивалась соответственного отношения от мужа.

Всё это, накопившееся, зло перекочевало на его сыновей, которые оказались ещё хуже, поскольку двое из них стали ещё и разбойниками. И заполучили на свою и потомков шеи ещё несколько трупов, вдобавок к прочим преступлениям.

Так и получилось, что Икс жесток, без совести и иных нравственных ориентиров. Но при этом очень хитёр, отлично владеет методиками обольщения и, как ты видишь, внешне даже привлекателен.

— Это не привлекательность, — возразила Дорми.

— Для тех, кто способен сразу же понять суть человека.

— Странно, что он так ловко выскальзывает из ситуаций, за которые другие уже получили бы пожизненное.

— Всё до поры, до времени…

Дорми очень захотелось стать профессионалом, которому было бы по силам прямо в зародыше удавить зло, которое посеял на земле предок Икса. Но как это сделать? Да и возможно ли?

— Возможно. Но придётся научиться этому.

— Но ты же можешь?

— Могу. Но тут есть свои нюансы.

— А именно?

— Такому негодяю должны противостоять люди. А я — помогу. Как бы ты управилась с этой ситуацией?

— Мне надо подумать…

А чтобы подумать, Дорми сначала было необходимо стряхнуть с себя впечатления от трёх «фильмов», особенно от последнего. И не только потому, что они шли на невероятной скорости, но и потому, что рассказ о жизни Икса и его родни стал настоящим шоком: неужели люди в состоянии жить в таком зле и прямо-таки упиваться этим злом?

— Нет никакой возможности изменить действия первого, предка? С помощью изменений Времени? Чтобы всё-таки не столько проблем было?

— Возможность была. И я её использовал. В частности, у него, в браке и вне оного, рождались только дочери. Чтобы он мог их защищать от таких же мерзавцев, как сам.

— Справился?

— Даже не пробовал. Твоё решение?

— Я бы его уложила с какой-нибудь неизлечимой болезнью: внезапно и на годы. Внезапно, чтобы Мария с Иваном узнали и отказались от мести — Икс и так своё получил. А надолго — чтобы пострадал так, как страдали те, кому он причинил боль и вред.

— Думаешь, раскается?

— Вряд ли.

— Тогда зачем?

— Чтобы пресечь его действия.

— Неплохое решение, если учесть, что оно первое.

— И ты так сделаешь?

— Сначала заглянем, что написано в Книге Судеб против имени Икса.

— А ты знаешь это имя?

— Конечно.

— А мне туда можно заглянуть?

— Пока рано. Урок только первый.

Дарми смиренно подождала, пока Хранитель выяснит нужные сведения и спросила:

— И что там?

— Почти то, что ты предложила, но только в тюрьме. Где он и окончит свои дни, после нескольких лет тяжкой болезни.

— А за что он туда попадёт?

— За драку с полицией.

— А драка из-за чего?

— Перепил и ввязался в драку не с теми людьми. А полиция как раз мимо ехала. Так-то он, ты же видела, мужчина крупный, уверенный в своих силах. А после сильной выпивки, в средней степени опьянения, чувствуя агрессивность, считая себя львом, то есть царём территории, который лезет напролом, не различая противника. Ну, дубинка — вещь крепкая, куда крепче черепа.

Так что первый урок завершён успешно!

— Хранитель, а какие-нибудь учебники в твоей школе существуют?

— Я твой учебник и учитель.

— То есть никакого самостоятельного обучения нет?

— Нет. И быть не может.

— А второй урок когда?

— Как только настанет пора. А пока рисуй свой дом.

— А можно мне ещё раз увидеть тот изумительный город?

— Конечно. Но лучше бы тебе получить чертежи и фото лучших домов. Прислать?

— Куда?

— У тебя же почта есть? Вот на почту и жди.

Буквально через мгновение…

— Потом посмотришь. Вопросов нет?

— Хранитель, а почему до сих пор — двадцать пятый век на дворе — так и не построили машину времени?

— Причин много.

Первая — люди уверены, что время движется по определённому маршруту. Неважно по какому — прямому, зигзагом, спиралью, лесенкой или ещё как-то. Но только по одному виду. А между тем Время может двигаться — в разных направлениях — всеми этими и множеством других способов, причём — одновременно! Более того — перетекать из одного пути в другой!

Смотри: я окрашу время, текущее своими путями, в разные цвета. А теперь полюбуйся.

Дорми была ошеломлена: цвета, то есть Время, переплеталось в невероятные «соцветия», завивалось в самые разнообразные фигуры (и становилось невозможно цвета, то есть течения, разделять), образовало самые удивительные сооружения, как движущиеся, так и статичные, создавало ответвления, возвращающиеся к основному течению и образующие разнообразные тупики и лабиринты…

— Людям также невдомёк, — продолжил Хранитель, что Время может замедляться, останавливаться, поворачивать вспять, разделяясь, уходить от своего русла в любые стороны (в несколько разных с одного и того же места) и там даже попадать в тупики, а потом возвращаться. Или не возвращаться. Уходить вниз или вверх. Или в стороны. Оно ведь легко проникает сквозь любую материю. А если бы в такой тупик Времени попала пресловутая машина?

Второе — никакая машина не способна двигаться внутри Времени, как внутри Стихии. Кстати, мало кто подозревает, что Время — Стихия.

И — главное — люди понятия не имеют, что Стихия Времени — управляема. Мной. Обо мне они представления не имеют точно!

— Я им расскажу о тебе! Только я сама ещё ничего не знаю.

— Узнаешь. И обо Времени, и обо мне. И расскажешь. Потому что попытки внедриться в управляемую мной Реку Времени, пока очень редкие, иногда досаждают. Это терпимо, но совершенно излишне!

А теперь урок второй. Ты, увидев окрашенную Реку Времени, решила, что это вся Река. Но это не так. Я на короткий период окрашу Время в голубой цвет. И посмотри на всё сразу.

Дорми увидела, что вся планета окрашена голубым: сквозь каждый атом, сквозь всё живое текло Время. По-разному текло — то быстрее, то медленнее, то мчалось стрелой, то почти стояло на месте. И завивалось ногда в самые причудливые фигуры.

— Вся Вселенная пронизана Стихией Времени. А не только планета Земля и всё, что на ней — от пыли до людей…

И правда — всё, что только можно было видеть, было голубым, текущим, льющимся, как вода — то в узком ручье, то в широкой реке, то в глубоком океане… Но везде было разнообразие — не стабильно, с одинаковой скоростью, ровно и плавно текущее Время, но живое, меняющееся в каждой точке и в каждое мгновение…

— И так везде, во всех галактиках?

— Точно так.

— А как ты со всем этим управляешься?

— Я вмешиваюсь только в двух случаях: когда Стихия начинает буйствовать и когда мне необходимо вмешаться в какие-то события, чтобы их изменить или вовсе предотвратить.

— А я тоже смогу предотвращать?

— Тоже. Но не сразу и только после моего разрешения.

— Всегда?

— До тех пор, пока я не сочту, что твоё вмешательство не только ничего не испортит, но непременно улучшит!

— И когда такое мгновение наступит?

— Когда ты будешь признана моим помощником. Пока ты только ученица и пробудешь в этом статусе довольно долго.

— Ты уверен, что я научусь со всем этим управляться? Посмотри — в каждой точке Время разное: течёт иначе, выглядит иначе, словно состоит из даже большего числа атомов, чем самая большая планета…

— Так и есть. Хотя относительно каждого объекта имеется отдельная Линия Времени, но она не статична — может разделяться на микроны, обтекая или протекая насквозь микроны другой Линии и даже многих других. А потом возвращается и собирается воедино. Но уже не так же точно, как было.

Действительно, было столько разных, удивительных фигур — от простой Линии течения, до таких загогулин, из которых время словно и не смогло бы само выбраться.

— Это не так. Время течёт сквозь материю — любую. И сквозь себя.

— Но откуда такие волнения и всплески?

— От живых. Вот ты, к примеру, кого-то любишь. То есть излучаешь на него оберегающую энергию. И если любишь сильно, то эта энергия простирается на всю его жизнь. То есть в Линию его Времени вплетается ещё одна нить. Что делает эту Линию шире и крепче. И она не то, чтобы отталкивала рядом текущие ленты, но как бы отодвигает их и даже заставляет сворачиваться негативные. А поскольку Время — живое — оно поневоле (в каждой ленте) старается найти для себя оптимальный режим.

При этом кто-то другой кого-то ненавидит: и всё происходит по аналогии с «любит», но с отрицательным знаком. И эта новая нить не сияющая, а словно соткана из яда и тьмы. От такой нити и сама Линия, куда нить вплелась, и соседние, стремятся отодвинуться: любым способом.

Но между этими двумя крайностями есть ещё масса эманаций, излучаемых людьми в самых разных духовных и физических состояниях, которые, если достаточно сильны, тоже вплетаются в Линии Времени. Если только не становятся причиной завихрений.

— И что ты делаешь тогда?

— Слежу, чтобы Время двигалось с нужной скоростью.

— Но не распрямляешь?

— Не всегда.

— Почему?

— Про закон бумеранга знаешь? Он должен всегда прилетать обратно. И попадать по тому, кто его послал.

— То есть был наказан?

— Или награждён.

— А кто наказывает или награждает?

— Судьба. Или — Время. Всё, что выплеснуто во Время, возвращается и является либо тем, либо другим.

— То есть Время и есть Судьба?

— Не совсем. Существуют и другие стихии. И они все, точно так же, воспринимают эманации людей и включают их в себя. Вот сплав этих Стихий, точнее, сплав Линий каждого объекта во всех стихиях и есть Судьба.

— То есть — Бог?

— Как источник, создатель и объединитель всех стихий.

— И как на это повлиять?

— Быть человеком.

Дорми пришла к логическому заключению, что древняя поговорка о ковании собственного счастья ещё раз подтвердилась.

— Но мерзавцы не исправляются.

— На них есть много разных видов управы.

— Пока толстый похудеет, худой сдохнет.

— Далеко не всегда. Для этого есть я, управитель и Хранитель Времени и другие такие же управители других Стихий.

— А вы общаетесь?

— И сотрудничаем.

Дорми задумалась:

— Но землян — около десяти миллиардов человек, когда же вы всеми, то есть каждым, занимаетесь?

— А остановка Времени на что?

— Чтобы с каждым разобраться? Но разве потом не приходится Время подгонять?!!

— Зачем? Мы совершенно никуда не спешим!

Дорми некоторое время раздумывала, как задать вопрос и стоит ли вообще об этом спрашивать. Но всё-таки не выдержала:

— А как ты управляешь Временем? Тебе разве не нужны какие-то приборы, приспособления? И вообще — как можно управлять необозримым океаном с корабля? Даже с самого большого? Если только океаном вообще возможно управлять!

Хранитель спрятал улыбку.

— Во-первых, мы, Хранители Стихий, все на семь восьмых состоим из собственной стихии, а на одну восьмую — из всех остальных.

— Зачем?

— Чтобы быть в контакте с Хранителями и управителями всех других Стихий. Ведь они взаимосвязаны — между собой и с жизнью как таковой. И не только на твоей планете, но во всей Вселенной.

— А во-вторых?

— Во-вторых, управлять Временем управлять легко и просто в случае, когда я сам и есть — Время. И состою из него.

— Но его-то — вон сколько, а ты хоть и большой, но ведь меньше всего существующего Времени.

Хорошо, что Дорми не видела лица Хранителя.

— Ты моих истинных размеров не знаешь.

— То есть?

— То голубое время, которое ты видела — тоже я.

— Не может быть!

— Может. И есть.

Это следовало обдумать и принять, как факт. Ладно, потом.

— А в-третьих?

— В-третьих, любая Стихия сама требует, чтобы ею управляли. А то беда грозит и ей, и всему живому.

— Как это?

— Ты представляешь, что может натворить упряжка взбесившихся, перепуганных лошадей, потерявшей кучера? Причём из многих тысяч лошадей, чего люди не умеют: максимум восемь, по две четвёрки цугом.

— Легко.

— Легко? Управление стадом взбесившихся лошадей лёгким не бывает. Тем более, что только упряжь держит их вместе. А если кучер погиб…

— Не пугай…

— Я не пугаю, это для иллюстрации. У меня такого не было никогда. А чтобы и не случилось никогда, требуются помощники.

— Хранитель, вряд ли из меня получится помощница.

— Получится. Ты просто себя не знаешь.

— А ты меня знаешь?

— Лучше, чем ты сама и все тебе известные люди, вместе взятые.

Дорми хмыкнула, не очень в это веря.

— Позже убедишься.

Информации был такой вал, что Дорми её просто запоминала — потом всё это нужно тщательно осознать и рассортировать.

— А как тебя зовут? Вот я — Дорми. А ты?

— Хранитель.

— Это же должность.

— Имя. Не по должности, а по целям моего создания.

— Но ты же и Управитель Временем?

— Да. Но самое главное — Хранитель.

— А как ты его хранишь?

— Слежу, чтобы оно не погибало зря, не терялось, не застаивалось в тупиках, не оказывалось под угрозой разрушения… И много чего ещё.

— Разрушения? Кто же в состоянии разрушить Время, если оно по самой сути своей — Стихия? Другая стихия?

— Всегда — люди.

— Это мы такие поганцы?

— Такие.

— А что ты делаешь с поганцами, перешедшими точку невозврата?

— Я — ничего. Они сами с собой делают. Получают в лоб вернувшимся бумерангом. Часто настолько сильно, что череп не выдерживает удара.

— А если выдерживает?

— Что-нибудь другое не выдерживает. Сердце. Позвоночник… Это и есть инвалиды. А не те, кого поезд сбил или кому ногу или руку оторвало. Физически пострадавшие — вполне живы.

— Послушай, Хранитель, но ведь рядом с поганцем могут быть вполне нормальные люди. Они ведь тоже страдают!

— Рядом с поганцем невинных людей не может быть априори. Просто они не осознали для самих себя собственной вины. И тем более о ней не знают другие, наблюдающие издали.

— Ты прямо, как Жеглов: «Наказания без вины не бывает».

— Конечно, не бывает.

Внезапно Хранитель исчез. Вот мгновение назад Дорми его видела, но больше не видит. Хотя и знает, что Хранитель где-то рядом.

Это следует понимать так, что у него дела? А ей пора всё это обдумать. Начать с того, что временем, как воздухом, пронизано всё до мельчайшей частицы существующей материи во всей вселенной? И не просто пронизано, а сплавлено с этими частицами так, что, случись Времени изменить плавность течения, с материей, включая живую, может произойти всё, что угодно. Мало того, этот сплав тесно переплетён со всеми остальными существующими Стихиями, друг на друга влияющими…

И добро бы, если бы всё это происходило только на одном уровне — по горизонтали, к примеру. Нет, происходит одновременно во всех измерениях и при этом всё то и дело закручивается (перекручивается), заворачивается в самые немыслимые конструкции, попадает в тупики, из которых действительно нет никакого выхода, кроме течения обратно…

Вот и получается, что неизвестно, к чему приведёт бросок даже очень маленького камушка в эту таинственную Реку…

А Хранитель? По виду — человек, только поразительно большой. Но каков он на самом деле? Человек, с виду очень телесный, состоит, на три четверти, из воды. А Хранитель — причём почти весь — из Времени. Из стихии. И если Стихию Времени Дорми увидела, то как выглядят остальные? Ну, кроме Огня и Воды. Их ведь ещё около десятка…

Да ведь не в том дело, как выглядят, а — как реагируют на бросок того самого камешка, который даже не в них брошен. Но ведь они едины со Стихией Времени…

Куда, сквозь какие Стихии (или их единство) летит бумеранг, заброшенный глупцами? И с чем именно он возвращается обратно? И с той же ли силой, с какой его бросали, он вернётся? Или в пути наберёт совершенно новых, непредсказуемых и неуправляемых сил всех Стихий? Только ли ударит пославшего или удар будет чересчур силён?…

А самое главное: как Хранитель может быть статичного, пусть и огромного размера, а при этом быть всей той голубой материей, которую он показывал Дорми, уверяя, что это и есть Время. Которое — везде. Если Хранитель — эта материя, то как он сам собой управляет?

Вот человек — на три четверти — вода, но кто может утверждать, что способен управлять водой? Разве в каком-то локальном случае, строя плотину, но чтобы одновременно всей водой на планете? Даже если бы все люди планеты вошли в океаны, то и в этом случае не смогли бы этими океанами управлять! Естественно, пришлось придумывать богов.

Дорми поинтересовалась мифологией и обнаружила, что у древних славян был свой морской Олимп:

Ящер — бог воды. Имя его, видоизменяясь в Яшу, Ящура, модифицировалось в Пращура.

Волыня — великая владычица океанов.

Дана (Дану) — покровительница рек. Девушка-река. Вместе с ней упоминаются речные божества Днепр, Ока, Агдель, Дон и Кама.

Переплут — бог моря и мореходства.

Русалки, среди них и русалка Рось (жена Перуна, дочь Аси-Ясуни Светославны и Дона).

Морской Царь, Морская царица (второе имя Вода-Царица) и Морская Царевна Моряна — дева морских вод.

Батюшка Водяной, начальник над водой.

Озёрный — дух озёр.

Градивник — бог злого дождя, дождя с градом. Также его называли ведуном и чародеем.

Ситиврат — повелитель благодатного дождя.

Рыбич — покровитель рыб.

Но и эти божества, явно, не исчерпывали всего сонма управителей и хранителей воды.

То есть человечеству на тот момент уже было понятно, что управлять Стихией Воды должны те, кто на это способен — по уму и силе. Кто-то, кто выше и мощнее людей.

А Время никто, включая Дорми, до самого последнего времени, Стихией не считал. Точно так же, как никто не верил и не понимал, что Воздух — тоже стихия. И потому никому не пришла в голову логичная идея — а кто им, Воздухом как таковым, управляет? Нет, не ветрами-ураганами, тут всё понятно — тоже немало божеств — но Воздухом в спокойном состоянии? На предмет самоочищения, к примеру? Или впитывания ароматов лесов, лугов и полей? Медленного передвижения в пространстве?

Да, о Времени: ведь у Хранителя в подчинении должен же быть тоже штат «богов», управляющих этой стихией? Включая стоящих на самой нижней ступени, вроде Дорми. Если она, конечно, справится.

Если вспомнить фразу из старого фильма (если умеешь управлять тремя подчинёнными, то дальше количество не имеет значения), получается, что Дорми окажется одной из многочисленного отряда помощников Хранителя. Если, конечно, её в помощники примут. В чём она пока сомневалась…

Надо бы представить себе иерархию тех, кто управляет Временем. Понятно, что главный — Бог, Создатель Стихий. Потом — Хранитель, как прямой, непосредственный управитель. Ему, по логике, подчиняются управители галактик, тем — управители планет. И далее, по ниспадающей, до таких мелких, какой, видимо, предстоит стать Дорми.

Это, по сути, нечто вроде русалок и прочих домовых, но только по отношению к другой Стихии. На таком уровне Дорми, пожалуй, справится. Если только поймёт, как остановить Время ради занятий архитектурой. И как его потом с той же точки запустить так, чтобы оно не отстало от течения.

Потому что, если где-то остановить воду, поставив запруду, прекратив течение, то потом, когда запруда будет снята, вода вольётся в течение потока — но уже в другую, а не в ту, что была в момент остановки. Это вода, но совершенно другая, ибо та утекла уже в невесть какие дали.

Или у Времени есть возможность возвращаться с последней точки именно в то место, на котором течение было остановлено? А если есть, то как со всем этим управляться? Хранителю хорошо, для него всё это — давно прочитанный букварь, а для Дорми…

Она решила на время отвлечься от этих мыслей и вернулась в те мгновения, когда стояла на ладони Хранителя и любовалась изумительным городом в его мире. Каждое здание, как оказалась, Дорми запомнила и теперь словно видела их все вместе и каждое в отдельности.

И тут её осенило: её дом будет выглядеть, как две, вставленные одна в другую, под углом в 90 градусов, деки скрипки! А расстояние между уголками изгибов надо остеклить выпуклым стеклом, за которым будут просторные лоджии, связанные с межэтажными галереями. Но по центру лоджий стеклянные сферы надо сделать не из обычного, а совершенно другого вида и свойств стекла, чтобы остекление не превратилось в линзы, которые вполне могут дом и поджечь…

«Эфы» тоже нужно остеклить, возможно, цветным, матированным, узорным или гравированным (а сюжеты для гравировки — не проблема) стеклом, что придаст дому просто волшебные краски.

Если оставить и «грифы», то они станут отличным каркасом для кровли, точнее — для чердака, который можно оставить одним пространством. И устроить там множество окон — создать светлый простор с видами во все стороны… Или устроить там оранжерею, чтобы цветы цвели круглый год…

Дорми стала думать о внутреннем устройстве своего дома: тут, собственно, проблем возникнуть не могло — у неё будет всё, что она сама придумает и устроит. Речь не об удобствах, а о том, чтобы было светло и просторно — никаких клеток-минималок! В доме будет два этажа, плюс нулевой, хозяйственный и чердачное пространство!

И да, нужно самой придумать мебель, которая была бы одним целым с внешним и внутренним видом дома… Чтобы всё пребывало в такой гармонии, как в величайших музыкальных произведениях…

Теперь осталось решить вопрос с остановкой Времени. Вот она его остановила и занялась архитектурными проектами. Занималась, допустим, день. И когда остановка Времени прервана, куда она, Дорми, попадает? В ту же минуту или только в свою Линию? А для неё Время тоже останавливалось? Если бы, к примеру, она эту минуту растянула на полгода, то стала бы она старше на эти полгода или нет?

— Не стала бы, — ответил Хранитель. — Потому что на сколько бы ты не растянула остановленную минуту, она так минутой и остаётся и ты возвращаешься либо в неё же, либо в следующую за ней.

— А как это возможно?

— Пока это тайна. Когда ты хотя бы немного разберёшься в управлении Временем, это не будет вызывать у тебя вопросов. А пока просто прими как факт. Считай, что это я так управил.

— Но как можно вместить в одну минуту целых полгода?

— Эти полгода просто сжимаются. Ты ведь слышала, что можно сжать любую материю? Вот и Время можно сжать.

— Но после сжатия материя меняет свои свойства!

— Ко Времени это не относится.

Дорми только плечами пожала: не относится — и отлично. Пока непонятно, как так получается, но ей ведь всё равно, раз на данном этапе это для неё необъяснимо.

Она вернулась к только что созданному, пока даже не в проекте, а в наброске проекта, дому. Он ей нравился, настолько, что она уже представляла, как заселится в это чудо и будет любоваться и наслаждаться обилием света. Самое главное, что он просторный!

Дорми все хозяйственные службы поместила не в пересечении «дек», а по боковинам — «обечайкам» и нулевом этаже. Так, во-первых, проще доставлять наверх необходимое, а во-вторых, чинить механизмы, если оные сломаются. Хотя сломаются вряд ли. Но — мало ли… Ни к чему ей в доме посторонние люди и их роботы. Да и собственные хозяйственные — тоже. Пусть выполняют свою работу так, чтобы она их и не видела. А равно и людей, которые ими командуют.

А на самом верху она устроит мастерскую. Поставит там всё — от мебели, включая кульманы, до компьютеров и кухонного лифта, по которому к ней будет подниматься кофе и еда. Если ей не захочется спускаться вниз…

— А ты так и не додумала, как происходит остановка Времени и как это потом устраняется…

— Хранитель, не пугай! Ты прав — я не в состоянии этого понять.

— Всё просто: представь Время в виде пружины. Что надо сделать с пружиной, чтобы она перестала работать?

— Убрать!

Хранитель засмеялся.

— Это тоже решение. Но чтобы её совсем убрать, а не переместить в другое место, её надо сжать, превратить в плоскость. А потом эту плоскость свернуть так, чтобы ты могла легко через неё переступить. И ты из дня, допустим, 20 переступаешь сразу в 23-й. Или в любой другой. Для тебя этого временного промежутка просто не существует. Так что твой возраст отстанет от реального как раз на тот отрезок, через который ты переступила.

— Но при этом моя лента времени будет разорвана?

— Не будет. Я её позже соединю в цельную.

— Как?

— Как соединяют разломанный пластик? Нагревают те концы, которые требуется соединить и склеивают их. Потом выравнивают и место соединения никто и не заметит. Конечно, я делаю это несколько иначе, но как именно — потом расскажу. Сейчас ты просто этого не поймёшь.

— А ты это можешь сделать не только с отдельной Линией, но и со Временем, допустим, планеты?

— И планеты, и отдельного человека. Всё зависит от ситуации. Если человека нужно избавить от беды, проще ведь переместить его по Времени, чем подвергать страданиям, разве нет? Или планету. Или галактику.

— Остановки Времени всегда имеют такую причину?

— Как правило.

— А растянуть «пружину» — остановить прекрасное мгновение — чтобы оно длилось как можно дольше? Чтобы люди были счастливы не минуту, а хотя бы месяц? Не говорю уж — год…

— Растягиваем. Причём с куда большим удовольствием!

— Но потом следующий участок придётся ужимать? И вообще — разве сама длина Линии от этого не изменится?

— Ни первое, ни второе. Просто в жизни каждого человека бывает столько разных ситуаций, когда время приходится изменять, что на общую длину ленты времени это никак не влияет.

— И ещё, — Дорми не увидела, а почувствовала, что Хранитель улыбается, — ты ведь понимаешь, что с момента, когда ты меня позвала, ты стала ученицей? А если так, то вот тебе ещё один пример, после «пружины времени», который можно разрешить с помощью управления.

Ты ведь в курсе, что некоторые живые существа обладают свойствами, недоступными людям? Например, обонянием, в несколько раз превосходящее человеческое? Такими способностями, обладают, например, медведи, африканские слоны и акулы.

Возникла ситуация: некие разработчики новых ароматов духов изучили предпочтения этих трёх животных, пленили их и на них испытывали, насколько мощный и приятный аромат разработан. Ты считаешь, это нормально — привлекать к такому (или иному) делу пленных животных?

— Это ненормально.

— Как ты разрешила бы подобную ситуацию?

— Оказалась бы в точке времени, когда подобная идея возникла у создателей ароматов. И стёрла бы у них эту мысль, изъяв тот кусок времени, в которое мысль возникла и сформировалась. А если мысли нет, никто никого пленять не станет.

Хранитель отвернулся, чтобы Дорми не увидела, что он улыбнулся во весь рот, довольный донельзя.

— То есть ты считаешь, что любое неправильное действие можно остановить, перейдя в минуту формирования замысла?

— Да. А что, я неправа?

— Права.

— Кстати, если есть ты и толпы твоих помощников, почему преступления всё-таки случаются? Это вы прохлопываете моменты подобных замыслов? Или в чём причина?

— В том, что каждому человеку дан свободный выбор. И в половине всех случаев будущему преступнику на роду написано сделать выбор. И мы не имеем права мешать этому выбору до того мгновения, когда предстоит пострадать невинным.

— Но ведь именно невинные всегда страдают!

— «Наказания без вины не бывает…» — помнишь это выражение? И вот это: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого [рода], ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои (Исх. 20:5—6)». Иными словами, вина отцов возлагается не на совершенно безвинных детей, а именно и только на тех, чья собственная преступность (ненавидящих Меня) генетически проистекает из грехов их отцов.

Так что те, кто оказываются жертвами преступников, тоже не блистают невинностью, даже если сами не сделали ничего плохого за всю свою жизнь. И своей такой смертью они останавливают для своих потомков возможность тоже стать жертвой. Искупают вину отцов и дедов, понимаешь?

Дорми кивнула: что же тут непонятного?

— А зайти в ту минуту, когда возникла их вина и предотвратить тот поступок, из-за которого страдают потомки? Это возможно?

— Да.

— Так почему никто не зашёл и не остановил это?

— Это я объясню тебе позже…

Глава 3

Дорми снился странный сон: она плыла во Времени, как в океане и каждая его капля протекала сквозь неё (или это Дорми протекала сквозь капли) и потрясающая синь — перетекающая во все оттенки синей гаммы — несказанно радовала глаз. Эта радость перелилась в удивительный полёт по вселенскому Времени: оказалось, что Дорми умеет летать. И крылья обнаружились, что она сочла совсем уж невероятным.

Она, как само Время, могла проникать сквозь любые материи, не чувствуя никакого сопротивления, любуясь по дороге такими изысканными красками, неожиданно соседствующими в самых невероятных сочетаниях и узорах, которых она никогда и нигде не видела. Даже в камне, о котором все знают, что он, как правило, серый, оказалась такая нежная синь, что просто невозможно было не восхититься и не поразиться: камень и вдруг — нежный…

Во сне Дорми осознавала, что спит, но что-то было странным в этом сне: был это действительно сон или, во сне, путешествие в параллельные миры? Проникновение в сопредельные измерения потрясло её невиданным обилием и неожиданным сочетанием цветов: синь Времени очень гармонично сочеталась с естественными цветами каждой материи…

В то же время Дорми чётко видела и пейзажи — луга, моря, города — и каждое здание в отдельности. Эти здания были столь же изумительными и прекрасными, как и те, которые она видела, разглядывая Вселенную Хранителя. Они были другими, но столь же прекрасными — настолько, что Дорми охватило высокое вдохновение и она, прямо во сне, схватила альбом и карандаш и стала, с натуры, эти здания зарисовывать. Общий облик каждого и перспективы городов в целом невозможно было не признать самыми красивыми из всех, которые Дорми видела за всю свою жизнь.

«Где, интересно, находятся все эти города? В каком мире, в какой Вселенной? Это здесь обитает Хранитель? Или в параллельных мирах прекрасно всё — в любом из миров? А я в каком?»

Но ответа Дорми, естественно, не получила: не сообразила во сне позвать Хранителя и задать этот вопрос ему. Честно говоря, она не сообразила, что и в сон Хранитель смог бы явиться: мозг во сне ведь не отключается! А если она даже рисовать смогла, то и общаться с кем-то — тоже. Правда, никаких людей (или других представителей местных народов) она ни разу не увидела. Мелькали какие-то цветные пятна, которые, возможно, были именно людьми, но их ей разглядеть не удалось. Впрочем, она и не пыталась: ощущение то ли полёта, то ли качания на волнах океана так увлекло Дорми, что она специально ничего не рассматривала: всего, что естественным образом оказывалось в поле её зрения, было более, чем достаточно.

«Как же мне хорошо!» — созналась себе самой Дорми, — «настоящее блаженство — плыть в этой восхитительной реке — ни с чем не сравнимое удовольствие и радость…»

— Это не просто сон, — услышала Дорми голос Хранителя, — это обучающий сон. Ты видишь Время в его естественном состоянии и себя внутри Времени. И наблюдаешь его проникновение сквозь любую материю. И понимаешь: Время — везде. И если ты действительно хочешь научиться им управлять, точнее — выполнять хоть что-нибудь для улучшения жизни — ты должна делать выводы.

— Какие выводы?

— Если ты понимаешь, что такое Время, то, поневоле, понимаешь и то, как им управлять. А также и то, что такое управление совершенно необходимо!

— А если им не управлять, то что будет?

— Поскольку Время — Стихия, то что является главным свойством Стихии? Буйство. Любое, самое ничтожное влияние чего угодно, со стороны — например, любой другой Стихии — повлечёт за собой самые непредсказуемые последствия. То есть, возникнут опасности, в том числе смертельные, для всего живого, что окажется на пути бушующей Стихии…

— И что делать?

— Прежде всего — не допускать случайного влияния других Стихий и обстоятельств на Время.

— А как?

— Это один из приёмов управления: защитные механизмы настроены и срабатывают автоматически, но необходимо понимать, каковы эти механизмы и почему настроены именно так. Настройки иногда сбиваются, а это чревато. Значит, надо постоянно присматривать, чтобы здесь всё было в порядке.

Хранитель объяснил, как всё устроено, как работает, как этими механизмами управлять, восстанавливая настройки и несколько удивился, что Дорми задала так мало вопросов.

— Так тут всё ясно!

— А ты, помнится, сомневалась, когда я говорил о твоём коэффициенте интеллекта…

Дорми пожала плечами: при чём тут коэффициенты, если всё так просто.

— Это для тебя просто именно из-за уровня интеллекта. Другие бы вряд ли так быстро всё поняли.

— Не подкалывай меня, пожалуйста, но ведь действительно всё просто и понятно!

Хранитель сменил тему:

— Суть Стихии как таковой тебе тоже понятна?

— Не совсем, если честно. Причины её взрывов, буйства не совсем понятны. И, соответственно, как эти буйства укрощать.

— Ты не поверишь, но Время — живое! И оно может среагировать на, допустим, лентяя, у которого дел — выше головы, но он этими делами постоянно пренебрегает. Если же они крайне важны для кого-то, Время может осерчать на лентяя и начать его подталкивать. Но у Стихии — ни у одной — нет «тормозов», а потому такая самовольная реакция ой как чревата!

— И что делать?

— Остановить Стихию, конечно. Или воздействовать на лентяя.

— А как твои помощники могут на него воздействовать?

— О, арсенал огромен!

И Хранитель не просто перечислил методы и средства воздействия, но и подробно рассказал о каждом — когда какой и к кому разумнее применять, чтобы достичь наилучшего результата.

— А Стихия в это время?..

— …успокаивается, видя, что её беспокойство понято и устранено, — закончил фразу Хранитель.

— Но может ли человек сам, без твоей помощи, воздействовать на Стихию? А после её утихомиривания — на лентяя?

— Человек может всё.

— Хватит издеваться!

— Ни в одном глазу не было. Просто люди не обучены пользоваться своей силой, а потому и считают, что ничего не могут.

— А почему так?

— Ты ведь в курсе, что нынешняя, твоя, цивилизация — пятая с момента всемирного потопа? Знаешь почему?

— Потому что у людей тоже нет «тормозов»? То есть мы, в каком-то смысле, тоже Стихия?

— Не в каком-то, а в самом прямом! Ты разве не видела, на что способны люди, подверженные сильным эмоциям? А потом, опомнившись, практически не способны восстановить собственные действия? Со Стихией всё точно так же: она тоже часто не в состоянии контролировать выброс энергии. Даже если повод вполне того заслуживает. Но есть ведь и другие пути.

— И Стихии знают об этом?

— Конечно. Но здесь работает закон «задним умом крепок»: если бы удалось притормозить буйство буквально на мгновение, развитие ситуации могло быть совершенно другим! И у людей всё работает по такому же закону. Вот только тех, кто в состоянии остановить — мало. И они не всегда рядом.

— А кто у Стихий «останавливающий»?

— Хранители и их помощники.

— Но у людей…

— …есть ангелы-хранители!

— Вот только их не видно! А часто — и не слышно!

— Это смотря кому…

Дорми задумалась.

— Но, Хранитель, неужели это означает, что Стихии так же, как человек, обладают разумом?

— Да. Но и неуправляемым — почти — нравом тоже!

— Значит, задача Хранителей — действовать так, чтобы разум оказался главнее нрава?

— Именно!

— Ничего себе задача! А где рычаги управления разумом и нравом? Они, вообще, существуют?

— Конечно!

— И как выглядят?

— Это ты забежала сильно далеко вперёд по курсу обучения…

Внимательно вглядываясь в лицо и глаза Хранителя, Дорми пыталась понять, шутит он или всерьёз. Если второе, то следует ли считать себя уже начавший этот курс обучения?

— Конечно! Мы ведь уже говорили об этом, на первом ещё уроке.

Ну, конечно, эти слова Дорми помнила. Но не восприняла их настолько серьёзно, чтобы считать, что она и вправду уже начала обучение. Она-то была уверена, что это нечто вроде подготовки перед началом учёбы.

— Подготовка длилась до встречи со мной. Когда мы за тобой наблюдали и определяли твою готовность к нашему сотрудничеству.

Она согласилась: так и есть. А уж теперь — обучение. Но такое незаметное, обыденное — ни аудитории, но стола, ни учебников. Ни записей, увы.

— Записи тебе не понадобятся. Всё идёт прямо в мозг. А то представь: требуется срочное вмешательство, а ты листаешь записи в поисках инструкции, как действовать. Пока найдёшь — станет поздно что-либо делать!

Конечно, уж если началась операция, то поздно открывать лекции по ведению операции. Проще просто отказаться её делать.

И всё-таки раздражает, что её мысли читают раньше, чем она сама их осознала. И, тем более, озвучила.

— Без этого — никак!

Дорми от этого замечания отмахнулась. Её заботило другое:

— Как, интересно, я могу повлиять на начавшего бушевать человека, даже если он в соседнем доме, не говоря уж о тех, кто — за сотни километров?

— Элементарно! Формируешь в мозге энергетический шар спокойствия и посылаешь его буяну.

Дорми внимательно смотрела, понимая, что это не весь ответ.

— Правильно, не весь. А чтобы успеть сформировать и послать шар, ты должна научиться слышать признаки надвигающейся бури.

Интересно! А если вокруг будут буянить хотя бы трое? Это у неё в голове что начнётся?

— Просто сформируешь три шара. Ничего сложного.

— А если их будет триста?

— Один большой шар разделишь на триста частей и пошлешь каждому. Делов-то!

— Да ладно! Тебя послушать, так это — самое простое, что только может быть! А если я даже представления не имею, как это делать?

— Не бойся — научишься! Это только поначалу страшно! При силе твоего интеллекта ты можешь не только триста буянов-людей, но и любую из Стихий усмирить во мгновение ока!

Предстояло научиться делать из своего мозга нечто вроде электростанции. И приделать к ней нечто вроде пушки со множеством стволов.

— Ну, нельзя так стандартно мыслить! Мозг сам по себе — электростанция. И ты мгновенно научишься концентрировать энергию в шары с любым наполнением: не только спокойствия, но и убеждения, бодрости, радости… Только в каждом конкретном случае тебе придётся отмерять силу энергии. Ты ведь помнишь собственную головную боль? Не подготовленные люди тоже будут такую боль испытывать. Мощность шара должна быть такой, чтобы воспринималась легко и выполняла свою задачу.

Дорми это понимала. Как и то, что она, несомненно, научится. И этому. И всему остальному!

— А как мне понять, чем именно я наполняю шар?

— Ты сначала входишь в то состояние, которое будет содержимым шара –надежду, радость, бодрость, спокойствие и далее по списку, а потом создаешь и посылаешь шар. Всё просто!

— Для тебя. А я пока не умею входить мгновенно в такие состояния. И создавать шары нужной силы и наполненности.

— Научишься. Ты ещё не знаешь собственных возможностей! А они очень велики — не сомневайся!

— Кстати, вы именно таких ищёте? С высоким интеллектом?

— Это важный фактор. Но далеко не единственный. Я больше скажу — при отсутствии других, которые жизненно необходимы, уровень интеллекта во внимание принят не будет.

— И что это за другие факторы?

— Важнейший — нравственность. Но об этом потом.

— Почему?

— Загордишься. А это помешает учёбе.

— Так потом я всё равно узнаю…

— Потом ты будешь настолько занята, что тебе будет не до гордыни…

— Чем?

— Практикой. Например, вот такой.

Внезапно перед глазами Дорми возникла нечто вроде большой лужи, наполненной какой-то нежно-голубой жидкостью. Но явно не водой. А тогда чем? Жидким кислородом?

— Конечно, у Стихии Воды совсем другие свойства и характеристики. Так что на примере Воды управлять Временем — не получится

— Ты хочешь сказать, что в этой луже — жидкое Время?

Хранитель даже не кивнул, но Дорми поняла, что угадала правильно. И удивилась ещё больше: как может вообще бестелесное (по крайней мере, на Земле) Время вдруг оказаться жидким?

— И кстати, это не лужа, ибо последняя всегда находится на какой-то поверхности. А то, что ты видишь, не держится ни на чём. Считай, если тебе так проще, что оно парит в воздухе.

Дорми присмотрелась — а и правда, эта «лужа» меняла высоту, размер, объём и даже свой цвет.

Внезапно в этом образовании возник небольшой шторм.

— А теперь попробуй создать небольшой шар спокойствия.

— Как?

— Приведи себя в состояние полного покоя, а потом создай шар и наполни его этим покоем.

— А потом?

— Отправь на усмирение шторма.

Дорми представила себе, что вся она, включая мозг — олицетворение покоя, который заполнил её в каждой клетке. А потом из этого покоя она создала силой мозга небольшой шар и осторожно послала его в «лужу», которая мгновенно не просто присмирела, а стала выглядеть как нечто совершенно безмятежное и идеально спокойное…

— Вот видишь, а ты боялась!

— Боялась, что у меня не получится.

— Но я же тебе говорил, что ты своих способностей не знаешь… А теперь попробуй войти в состояние максимальной бодрости — такой, когда гору переставить с места на место: рядовой пустяк!

— И?

— И я скажу тебе, что делать с шаром.

Дорми преисполнилась энергии созидания и тут же перед её глазами возник толстый лежебока, в комнату которого через приоткрытую дверь заглядывали двое детей и старушка, очевидно, его мать.

Даже без подсказки Хранителя, Дорми отправила шар бодрости прямо в мозг этому кондовому лентяю. Сам себе удивившись, он буквально через мгновение вскочил, моментально навёл в собственной комнате безукоризненный порядок и пошёл выполнять дела, которые его ждали уже Бог весть сколько. Те, кто в комнату заглядывал, не понимая, в чём дело, тут же спрятались от взгляда лентяя. Но он их и так не увидел бы, поскольку целеустремлённо двигался в другие помещения дома. Но и там не остановился, а вышел во двор, оглянулся и взялся наводить порядок во дворе, в хозяйстве, в мастерской, где он лет пятьсот назад начал мастерить лодку, да и забыл о ней. А тут вдруг ринулся восстанавливать работы…

— Отвлекись, — напомнил Хранитель, — наше с тобой занятие на сегодня закончено. Так что вполне можешь вернуться к архитектуре. Или есть какие-то пожелания?

— Нельзя ещё раз увидеть твой город?

— Мою вселенную, ты хочешь сказать? Да смотри на здоровье!

Дорми пожала плечами: ты издеваешься, что ли?

— Смотри! — повторил Хранитель и Дорми внезапно увидела и тот город, который она увидела первым и другие. Умом она понимала, что эти города находятся далеко м от ней, и друг от друга, но…

— Тебе достаточно захотеть увидеть что-то и ты это увидишь. Я уже несколько раз повторял. Эти два сегодняшние опыта немного приоткрыли для тебя завесу твоих же возможностей, так что без всякого сомнения формируй мысль: именно вот это я хочу увидеть. И увидишь! Хочешь увидеть конкретное здание? Оно перед тобой. Город? Вот он! Человека или любое иное существо — да легко!

Дорми даже не успела толком удивиться, как Хранитель исчез. Но она пролжала видеть города его мира. И стала рассматривать их поочерёдно, здание за зданием, каждое краше предыдущего…

Со временем здание из «дек скрипки» перестало ей так уж нравиться: да, необычно, своеобразно, мило — но и только. Чего-то такого, чего не было бы прежде вообще нигде — ни в одной из галактик — проект не представлял. Вот и остаётся уповать, что в мире Хранителя она, наконец, отыщет то, о чём тоскует и что так старательно от неё убегает.

Чего Дорми не могла понять: как здания из совершенно прямых, на первый вгляд, линий вдруг оказывалось обладающими изысканными изгибами? Какая-то новая для Дорми технология? Или новые, на Земле отсутствующие строительные материалы? Или тайны архитектурного проекта? Но как быть с тяготением? И каковы тут фундаменты домов? Или их тут и вовсе нет? А как тогда здание сохраняет вертикальное положение?

Допустим, ей откроют все секреты здешнего строительства, но сгодится ли ей всё это при возведения дома на Земле? Ведь разница в гравитации даже среди планет Солнечной системы иногда различается в несколько раз, что уж говорить о тяготении на планетах иных миров…