12+
Системная теория жизни

Бесплатный фрагмент - Системная теория жизни

Кибернетика живого

Объем: 630 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Вместо предисловия

Делай что должен и будь что будет.

Идентифицировать авторство не удалось

Опираясь на данные современной науки, автор создает тщательно продуманную программу естественной теологии.

Из аннотации к книге Р. Суинберна «Существование бога»

Читатель, Вы читаете предисловия? Я лично читаю их уже после прочтения большей части книги, при условии, что эта книга мне стала интересна. При знакомстве с книгой, я начинаю с оглавления, и Вам, читатель, я рекомендую сделать то же самое. Прямо сейчас. Прочитали? Гарантирую — содержание книги соответствует оглавлению. И, если Вам стало интересно, Вы — наш читатель. И для Вас — все-таки, напишу то, что считаю важным. Мое личное мнение. Главное — с моей личной точки зрения.

Это — научная книга. В самом прямом смысле слова. Если Вам захочется разгромить эту книгу, придется громить именно основы, логику и взаимосвязь базовых положений, если угодно — постулаты, которые в ней изложены достаточно ясно. Кстати, четкое и ясное изложение базовых принципов, постулатов работы — редкость в наше время. Уже по одному их наличию/отсутствию в работе, можно сделать определенные выводы о ее научности (конечно, следует не забывать и о попперовской фальсифицируемости, однако уровень рассматриваемых в книге проблем, не делает ее ни необходимой, ни достаточной для оценки научности этой работы). Рекомендую спорить не с частностями, а именно с сутью. Иначе у Вас нет шансов. Но если получится — это будет действительно интересно. А вот, если Вас, Читатель, ничего в этой книге не заденет, и ни с чем не захочется поспорить — вот это и будет в какой-то мере поражением автора.

Это — честная книга. Автор думает именно так, как в ней и написано. В наше время это уже немало. Хотел бы отметить также, что мне не доводилось встречать другую подобную книгу, автор которой до такой степени стремился быть не просто понятым максимально, но правильно понятым. Это — книга о главном. Что может быть главнее смысла Жизни и смысла Смерти?

Это — добрая книга, книга Надежды. Надежды на вечное возрождение.

Это — страшная книга. Когда Вы, читатель, будете знакомиться с отношением системы (с большой буквы), к индивидууму, Вы поймете, что я имел в виду.

Это — простая книга. Автор максимально упрощает изложение (не всегда ему это, конечно, удается). Но проще о ТАКОЙ проблеме, мне представляется, уже не скажешь. Если только не делать в ущерб смыслу.

Это — сложная книга. И для «технарей», и для «гуманитариев» (боюсь, для «технарей» — особенно). Да и, иначе быть не может, при рассмотрении ТАКОЙ проблемы.

Это — книга, которую будут критиковать и представители некоторых конфессий, и представители науки. Т.е. «огонь на поражение» будут вести и со стороны науки и со стороны религии.

Критиковать автора будут обе стороны. А заодно и меня, поскольку я почти десять лет, как мог, морально поддерживал автора этой книги; да — да, автор работал над ней почти десять лет.

Это — книга, которую будут (надеюсь) приводить в пример, как возможное решение объединения усилий науки и религии (если таковая проблема имеет место).

Это — книга, из сути «инструментария» которой можно развить и построить не одну вполне научную гипотезу и теорию. Если сказать одной фразой — это попытка создания новой научной парадигмы. А вот насколько попытка удалась — судить Вам, Читатель. Читайте, это, в конце концов, просто интересная книга.

К.т.н. доцент Бородько В. П.

Памяти жены моей Степановой Л. С.

Посвящаю.

ТРИ ПОСТУЛАТА — ТРИ КИТА, НА КОТОРЫХ СТОИТ РАБОТА


Чем больше человек проникается упорядоченной регулярностью всех событий, тем тверже его убеждение, что вне упорядоченной регулярности, причем разной природы, ничего нет. Для него не существует ни господства человека, ни господства божества, как независимых причин явлений природы.

А. Эйнштейн

«Чудеса не противоречат природе, они противоречат нашим знаниям о природе

Св. Августин

«Всё в одном, одно во всём»

Лотосовая сутра

Приношу глубокую благодарность В. П. Бородько за моральную поддержку, в течение написания книги, позволившую не только начать работу, длившуюся долгих восемь лет, но и довести ее до конца; А. П. Лобзину, осуществившего огромную работу по превращению постоянно меняющегося хаоса последовательностей глав и разделов в стройный текст и, без участия которого, это сделать было бы невозможно; И. А. Одинцевой и Д. А. Шкоде, проведших громадную работу по подготовке печатного варианта книги.

Введение от автора

Уникальность и сверхсложность объекта исследования — жизни — «мучительной и древней загадки», как сказал про такое исследование Гейне, очередной шаг в процессе разгадывания которой попытался сделать автор. Шаг — один из многих, которые делали до него, и будут продолжать и после появления этой работы, сделали необходимым предварить данную работу обширным «Введением от автора». Во «Введении» автор был вынужден описать свой творческий путь, чтобы было понятно, как и почему он пришел к этой работе и, главное, почему осмелился как перед самим собой, так и перед читателями, говорить о такой проблеме как исследование Жизни. Основную роль в таком решении сыграло то, что в выдвигаемых в работе положениях автор опирался на результаты своего опыта, опыта возглавляемого им коллектива и ряда коллективов-соразработчиков, подкрепленные тесным взаимодействием в работе с рядом известных специалистов, общение с которыми оказало сильное влияние на содержание этих положений. Тем более что круг научных областей, охватываемых тематикой работ, был очень широк (он и не мог быть другим). И для того, чтобы сложились условия для такого взаимодействия, должны были сложиться исключительные обстоятельства. И они сложились (а могли и не сложиться, и тогда бы не было настоящей работы). Как и почему это произошло автор, и попытался объяснить во «Введении от автора», иначе для читателя было бы просто непонятно, на основе чего сложилась настоящая работа.

«Живое» и «неживое» … Главный вопрос заключается в том, чтобы понять принципиальную, качественную, разницу между этими двумя понятиями и разобраться, что представляет собой живое. Эта мысль занимала автора долгие годы его профессиональной деятельности, встав перед ним (далеко не в том обличии, в котором она представляется ему сейчас) еще в середине 60-х годов прошлого столетия. Живое занимает очень незначительную часть Вселенной, но именно эта часть представляет для нас величайший интерес: первое и главное — что такое — «живое» и чем оно отличается от «неживого», а далее понять, как оно организовано, в каком направлении развивается, куда будет развиваться в дальнейшем и какое место в этом развитии занимает «человек». Представляет ту самую «мучительную загадку», о которой говорил Гейне. Мы — человечество — стремимся разобраться в «живом», потому что мы сами составляем часть этого живого, и мы хотим разобраться «в себе и для себя». В занятой ею части пространства Вселенной жизнь существует как нечто уникальное, с одной стороны, вынужденное подчиняться законам Вселенной, с другой — живущее по своим собственным законам.

Здание, которое жизнь воздвигла во Вселенной, названо в работе Мирозданием и именно исследованию принципов и законов, по которым построено это здание, посвящена данная работа. Мироздание состоит из множества отдельных квартир — Миров — со своим укладом жизни, обстановкой и со своими «своеобразными» обитателями. Мы (человечество) являемся обитателями лишь одной из таких квартир — Земного мира, причем снимаем в ней только одну комнату (а может быть — койку?) — и не более того, хотя и мним о себе значительно больше. Фундаментом для исследования «здания Мироздания» является понимание самой сути жизни — разницы между живым и неживым и их взаимосвязей друг с другом, поскольку живое существует в неживом.

Автору вдвойне «повезло» в его отношениях с проблемой живого/неживого. Во-первых, в разные периоды времени его профессиональной деятельности ему приходилось погружаться в исследование то одного, то другого (то неживого, то живого), то одновременно и того, и другого и сопоставлять их друг с другом. Во-вторых, ему очень повезло потому, что в определенные периоды своей профессиональной деятельности жизнь свела его с двумя мыслителями — академиком Петром Кузьмичом Анохиным и заведующим кафедрой прикладной и структурной лингвистики МГУ, доктором филологических наук, известным лингвистом Владимиром Андреевичем Звегинцевым, автором фундаментальных трудов по лингвистике. Автор сознательно использует слово «мыслители», поскольку отличительной чертой этих ученых было глубокое и, главное нестандартное, мышление — способность видения проблемы не со «стереотипной» стороны, как ее видело и продолжает видеть подавляющее большинство специалистов, а с другой — позволяющей открывать в ней новые, совершенно неожиданные стороны.

И если в решении «проблемы жизни» роль П. К. Анохина — крупнейшего российского физиолога, вполне понятна (хотя кто-то соглашается с его взглядами, а кто-то нет), то роль В. А. Звегинцева — видного российского лингвиста 60-х — 90-х годов прошлого столетия, в контексте понимания и изучения живого на первый взгляд не очень понятна. Но именно Звегинцев в своих глубоких теоретических работах по-настоящему открыл для автора существование еще одной проблемы — проблемы языка — тесно связанной с первой и, как оказалось, важнейшей в исследовании Мироздания, хотя ему это стало ясно только после многих лет исследований. Эту проблему невозможно обойти, поскольку мы мыслим на языке, общаемся на языке и воспринимаем мир через призму языка. В конце концов, оказалось, что исследования в области языка — это важнейшая составляющая исследований жизни, такая же, как исследования в тех направлениях науки, которые мы привыкли напрямую соотносить с жизнью: физиологии, психологии, общественными отношениями между людьми и т. п.

Своими фундаментальными работами в области лингвистики Владимир Андреевич буквально перевернул взгляды автора на суть понятия «язык» и определяющее прогрессивно/регрессивное влияние языка на исследование проблемы живого/неживого. Этого влияния невозможно избежать при размышлениях над основной темой работы, и особенно при донесении этих размышлений до читателя. Более того, именно законы языка определяют наше, человеческое, видение жизни и, конечно, мышление. Трудно переоценить (но очень легко недооценить) силу и глубину слов известного лингвиста В. Гумбольдта: «Тем же самым актом, посредством которого он из себя создает язык, человек отдает себя в его власть». И нигде эта власть не проявляется так сильно, как при исследовании проблемы жизни, вследствие ее глубины и многоаспектности. И, самое главное, вследствие того, что человек, мысля и общаясь на языке, сам является частью жизни, которую он исследует, а не смотрит на нее со стороны, как это требуют как законы исследования языка «вообще», так и законы для «незатуманенности» и объективности взгляда, требующих отстранённости исследователя от объекта исследования.

Для автора все началось с изучения «неживого»: автор получил классическое инженерное образование, закончив в 1954 году МВТУ им. Баумана — по сути техническую академию того времени, готовившую, как говорилось во всех проспектах, инженеров широкого профиля. «Технические университеты» продолжились и далее, поскольку после окончания кафедры математических машин, созданной в МВТУ в последние годы его студенческой жизни, автор начал свою практическую деятельность в Специальном Конструкторском Бюро, ведущим разработки первой отечественной вычислительной машины промышленного назначения, и принял участие (конечно, минимальное!) в завершении ее разработок.

Таким образом, на самой ранней стадии своей профессиональной деятельности он соприкоснулся с первыми (но такими важными для дальнейшего!) попытками человека распространения свойств «живого» (т.е. мышления) на «неживое». Естественно, что это были самые примитивные свойства — решение очень простых и понятных (понятных — сегодня!) по содержанию — вычислительных — задач, наиболее легко поддающихся формализации. Однако именно это подготовило его в дальнейшем к постановке уже далеко не тривиальных вопросов, таких, как «Что такое мышление?», «Может ли машина мыслить?», «Чем «мыслящее искусственное» отличается от «мыслящего естественного»? и, в конце концов, «чем вообще так называемый «робот» отличается (или может быть, не отличается??) от человека?». И только через много-много лет исследований он понял главное: мышление является не только свойством живого, что понятно, но оно является свойством всего живого, а также условием жизни и признаком живого. Жизнь без мышления невозможна. Но тогда эти вопросы не очень интересовали автора: он видел перед собой только интереснейшие технические задачи и принимал посильное участие в их решении.

Свое профессионально-техническое образование он продолжил в аспирантуре при кафедре математических машин МВТУ им. Баумана, окончив которую, он ряд лет вел преподавательскую деятельность сначала в МВТУ, потом на факультете электронно-счетной техники Московского лесотехнического института (МЛТИ) — скрывавшего под своим «нейтральным» названием учебный филиал ведущих космических фирм Советского Союза, располагавшихся в городе Калининграде (впоследствии переименованным в город Королев). Здесь ему вплотную пришлось столкнуться с новой областью использования вычислительной техники для целей обработки огромных объемов динамически меняющейся информации и управления техническими системами, что очень пригодилось в дальнейшем, поскольку информация, ежесекундно обрабатываемая «живым», многократно превышает даже эти огромные объемы, и было совсем непонятно, как это «делается». И все эти годы он решал чисто инженерные задачи — расширение возможностей вычислительных машин, увеличение объемов и видов обрабатываемой на них информации, повышение их производительности и т. п.

А далее произошел неожиданный для автора резкий поворот, определивший его дальнейшую профессиональную деятельность. Причиной этого поворота было обращение в Минрадиопром (тогда Государственный комитет по радио и электронике — ГКРЭ) академика Анохина с предложением создать в Минрадиопроме на базе института нормальной физиологии (ИНФ) им. Сеченова, возглавляемого Анохиным, отдел бионики, ориентируемый на адаптацию и внедрение в вычислительную технику результатов исследований живого, проводимых в ИНФ в русле созданной Анохиным теории функциональных систем (ТФС). Несмотря на модный в то время бионический «ярлык», это были первые работы в области физиологической кибернетики, поскольку ТФС выражала новые, по сути революционные, взгляды на организацию процессов обработки информации и управления в живых организмах. И именно дальнейшее исследования и реализация этих взглядов в технических системах была целью предполагаемого проекта.

Предложение Анохина было принято: в Минрадиопроме на базе ИНФ был создан отдел, включающий две лаборатории — физиологическую лабораторию под научным руководством Анохина, в которую вошли высококвалифицированные «специалисты по живому» — физиологи, доктора и кандидаты наук, и кибернетическую лабораторию, бóльшую часть которой составили выпускники МВТУ, МЛТИ, МГУ, МЭИ и т. д. Начальником созданного отдела был назначен автор, что и определило его дальнейшую профессиональную деятельность (и судьбу тоже), с одной стороны, сводящую воедино «неживое» и «живое», с другой — дающую возможность противопоставлять одно другому.

Следующий значительный период профессиональной деятельности автора был связан практически только с «живым». В результате проведения совместных исследований теория функциональных систем стала идеологической основой ви́дения будущего. И это будущее определило принципиальные отличия от всех других трактовки Анохиным понятия «Система» (напомним, предлагаемая вниманию читателю работа названа СИСТЕМНОЙ теорией жизни). Впервые под системой понималась ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОЦЕССОВ, направленная на достижение определенного результата. И такое понимание автор сохранил (и развил) и к моменту начала написания настоящей работы.

Сотрудники кибернетической лаборатории изучали физиологию, ходили (включая автора) на лекции по физиологии в 1-ом Мединституте и даже принимали участие в физиологических экспериментах. Главным для них было ощутить и понять, так что же такое это чудо — живое! Фронт исследования «живого» постоянно расширялся — к работе были привлечены психологи и биологи МГУ — факультет психологии и проблемная биологическая лаборатория проф. Крушинского. Особенно много важного для понимания проблемы дали совместные работы по исследованию мыслительной деятельности человека при решении творческих задач, проводимые отделом в течение ряда лет с факультетом психологии МГУ. Со стороны МГУ эти работы возглавлял доктор психологических наук О. К. Тихомиров, отличавшийся оригинальным и творческим мышлением. Одновременно автор знакомился с исследованиями в области психологии и активно участвовал в психологических конгрессах и семинарах. Но, совершенно естественно, параллельно с исследованием проблемы «живое/неживое», во многом определяемом территориальным расположением отдела (в НИИ нормальной физиологии им. Сеченова), все больший интерес возникал не только к живому, но к разумному живому, что в свою очередь во многом диктовалось профессиональными интересами автора и сотрудников-кибернетиков. Но все возникающие у исследователей мысли и идеи, и правильные, и неправильные, требовали экспериментальной проверки.

И здесь следует сказать о важнейшем обстоятельстве, которое вряд ли придет в голову современному пользователю компьютером. Любые экспериментальные кибернетические исследования были в те годы (и еще пару-тройку десятилетий спустя) доступны значительно меньше, чем исследования живых объектов. Во-первых, потому, что современный компьютер обладает в миллионы раз большей производительностью, чем вычислительные машины (ЭВМ) того времени, во-вторых, потому (что не менее, а может быть более важно), что и теоретически, и практически не были доступны для интерактивного общения. Объем вычислительных ресурсов, который был доступен для экспериментатора — это несколько часов машинного времени на ЭВМ с производительностью 10—20 тысяч операций в секунду, выделяемого на отдел (!), насчитывающий пару десятков программистов, в специальных, создаваемых для этих целей, вычислительных центрах (ВЦ). В ВЦ осуществлялась обработка в отчужденном от программиста, так называемом пакетном режиме, а результаты обработки, знание которых было необходимо для внесения нужных изменений, экспериментатор в лучшем случае мог получить только на следующий день. При этом «жесткость» программного обеспечения предоставляла мало возможностей для таких изменений. В то же время, исследователь живого (физиолог) не был ограничен ни получением объектов эксперимента, ни числом экспериментов. И такое положение сохранялось многие годы: пожалуй, только в 80-х годах произошли более или менее серьезные сдвиги в доступности вычислительных ресурсов, так и в возможности интерактивного управления экспериментом. А мысли и «прорастающие» из них идеи получили возможность проверки не только в экспериментальных исследованиях, но и в опытно-конструкторских разработках (ОКР) только в конце прошлого столетия и начале XXI века. Это была то самая ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ ОТ РЕЗУЛЬТАТА, без которой не может осуществляться ни исследование, ни разработка.

Тем не менее, несмотря на сказанное выше, исследования продолжались. Более того, фундаментальные идеи настоящей работы о принципиальной роли системы знаний в организации поведения живого и важности (необходимости!) организации поиска информации на основе анализа ее содержимого, а не путем указания адреса ячейки, пришли именно тогда в результате исследований живого. В 1973 г. автором были опубликованы две работы, в которых формулировались эти идеи. Одна из них «Система знаний как основной инструмент организации целенаправленного поведения» {1}, в которой, как представляется автору, вообще впервые был использован сам термин «система знаний», была написана в соавторстве с В. А. Полянцевым — заведующим физиологической лабораторией в составе отдела (впоследствии доктором медицинских наук, профессором, заведующим кафедрой физиологии 3-го Мединститута), вторая — «Смысловой поиск как метод автоматизации решения интеллектуальных задач различных классов» {2} была написана самим автором, поскольку выражала чисто кибернетические идеи.

Идеи, выдвигаемые в этих статьях, послужили основой для разработки фундаментальных положений настоящей работы о Мировой информационной системе (МИС) и моделецентрической организации знаний, содержащихся в МИС.

Тем не менее, фронт кибернетических исследований постепенно расширялся. Расширялся, сначала в сторону создания робототехнических систем, потом в сторону разработки человеко-машинных систем с организацией тесного взаимодействия вычислительных машин и человека с целью объединения их сильных сторон в единой системе. Это потребовало проведения исследовательских и опытно-конструкторских работ в направлении создания систем обработки изображений, систем машинной графики, систем общения машины и человека на естественном языке и систем понимания устной речи. Работы в данных направлениях продолжали вестись и после прекращения по организационным причинам по истечении десяти лет совместной работы физиологических исследований. Кибернетические же исследования продолжились в Научно-исследовательском центре электронной вычислительной техники (НИЦЭВТ), подразделением которого с момента образования и в течение всех лет работы в ИНФ являлся отдел. Изменение основной направленности исследований и вызвало территориальное перебазирование отдела в помещения НИЦЭВТ и окончательное прекращение физиологических исследований.

Далее направление исследований вполне логично перешло в область построения систем искусственного интеллекта (ИИ). Отдел (впоследствии отделение из нескольких отделов) стал головным отделом Министерства радиопромышленности по данной проблеме и возглавил координацию этих работ в системе Минрадиопрома. Исследования сконцентрировались в направлении создания интеллектуальных систем, ориентированных на решение высокосложных задач обработки информации и управления, что в свою очередь потребовало продолжения исследований проблем мышления, разработки компьютерных языков представления знаний и, что в дальнейшем оказалось особенно важным, создания компьютерных баз знаний (БЗ). Подчеркнем, не баз данных, имеющих жестко ориентированную структуру и ограниченные методы доступа, а систем хранения информации, имеющих принципиально другую организацию и обладающих значительно более широкими возможностями. В конце 90-х годов начались разработки информационных технологий решения информационно-сложных задач. В начале 2000-х годов полученные результаты позволили провести ряд опытно-конструкторских разработок в данной области. В процессе работы по созданию баз знаний, решались практические (хотя еще далеко не самые сложные) задачи обработки информации, которые, совершенно понятно, строились на базе естественного языка (пользователь-то человек!), автор непосредственно ощутил сложность и «своенравность» такого объекта исследования, как язык, и постепенно (очень постепенно!) начал понимать значение «языка» и роль, которую он играет как в самой жизни, так и в ее исследовании.

Одновременно продолжалась и преподавательская деятельность автора в ряде ведущих московских вузов. Особенно много дала работа по совместительству на кафедре «Информационные технологии в управлении» Российской академии государственной службы при президенте РФ (РАГС), длившаяся последние двадцать лет. Контингент слушателей курсов, читаемых этой кафедрой, состоял из руководителей отделов и служб, ежедневно решающих не только управленческие (теоретические и практические) задачи по использованию существующих компьютерных систем в управленческой деятельности, но и по разработке новых компьютерных структур.

И чем дальше, тем больше, к автору приходила уверенность, что попытки «механицистического» и «формалистического» (основанного на методах математической логики, формальных грамматиках и т.п.) решения задач, выхолащивающего содержательную суть реализации «живого» в «неживом», не могут дать ничего принципиально нового для понимания, что такое «жизнь». Это понимание находилось в какой-то совершенно другой плоскости, и эту плоскость надо было найти и осмыслить.

Также, по мнению автора, мало что могло дать для исследования жизни широкое увлечение в этих целях физикой, потому что физика — это наука об устройстве Вселенной, важнейшая и очень уважаемая автором наука, но по своей сути не выделяющая живое в неживом, т.е. не рассматривающая их раздельно друг от друга и, тем более, в сравнении друг с другом. Ей это БЕЗРАЗЛИЧНО и потому она неспособна избирательно формулировать и описывать законы живого, отделяя его от неживого. Это не ее задача. Языком физики, ориентированным на решение «своих» задач, невозможно выразить то, что следует сказать о жизни, он не приспособлен для этого. В конце концов, пришло и понимание того, чем «живое» принципиально, качественно, отличается от «неживого», что и привело к написанию настоящей работы.

Пройденный автором инженерно-технический и научный путь привел его в лагерь, по образному выражению академика А. Н. Колмогорова, приведенному в эпиграфе к «Введению», тех «крайне отчаянных кибернетиков, которые не видят принципиальных ограничений в кибернетическом подходе к проблеме жизни», к которым принадлежал и сам Колмогоров, и, в конце концов, привел его к попытке создания научного труда, названного им «Системная теория жизни» с подзаголовком «Кибернетика живого».

При этом, естественно, направленность предшествующего теоретического и практического опыта автора повлияла на стиль изложения, а также на глубину и детальность рассмотрения одних, наиболее близких автору, аспектов работы (всего того, что связано с информацией, языком, мышлением, управлением), и в то же время дала ему возможность (что очень важно!) при рассмотрении других, более удаленных от автора по тематике аспектов, «раскрепощенного отхода» от устоявшихся в соответствующих областях стереотипов. Отхода, очень трудного и психологически почти невозможного для узких специалистов с уже сформировавшимся в определенном направлении «устойчивым» мышлением и вытекающими из него сформировавшимися стереотипами (от этого, увы, уберечься невозможно). И, может быть, самое главное: весь прошедший опыт в процессе его постоянного обобщения и осмысления привел автора к внутренней необходимости заняться рассмотрением философских аспектов проблемы, поскольку исследование Жизни (в том числе высокоинтеллектуальной жизни) — неотъемлемая часть философии.

И, самое главное, что автор определил для себя главное, универсальный инструмент исследований и разработок, используя который можно было с общих позиций исследовать живое и создавать неживое, в том числе воплощающее функции живого. Это понятия СИСТЕМЫ и СИСТЕМНОГО ПОДХОДА. После понимания и прочувствования этого многое и в исследованиях, и в разработках, приобрело новый смысл.

Глава I. Мироздание как система

Раздел I.1 Система, как центральное понятие СТЖ

Любое правильно построенное исследование должно начинаться с выбора инструмента (орудия) исследования и создания методологии его применения в исследовательском процессе. Таким инструментом (орудием) в предлагаемой вниманию читателя работе является понятие СИСТЕМЫ — центрального понятия системной теории жизни — СТЖ, определяющей вѝдение, автором объекта исследования — Мироздания, как единой и целостной системы. Глубочайшую суть понятия системы отражает содержание изречения из одного из источников философской мысли древнего Востока — Лотосовой сутры: «Все в одном, одно во всем», определяющего ЕДИНСТВО и ЦЕЛОСТНОСТЬ МИРОЗДАНИЯ, хотя древние философы не задавались целью дать определения Системы. Суть же методологии системного подхода может быть выражена буквально несколькими словами: ОТ ВЫЯВЛЕНИЯ И ПОНИМАНИЯ ЦЕЛОГО К ПОДБОРУ ЕГО КОМПОНЕНТОВ, СПОСОБНЫХ ОБЕСПЕЧИТЬ СВОЙСТВА ЦЕЛОГО (условно будем называть такой подход подходом «сверху-вниз»). При этом определяющими в отборе компонентов и объединении их в систему является НЕ свойства компонентов, взятых по отдельности, а РОЛИ, которые они способны выполнять в составе целого, т.е. в достижении требуемого от системы результата. Роль компонента — это та функция, которую он должен выполнять в СОСТАВЕ СИСТЕМЫ по достижению требуемого результата деятельности системы в целом.

Мироздание рассматривается в работе как единая и целостная система, а организация компонентов, составляющих Мироздание, как системная организация. На этом фундаментальном положении построена вся работа, что и отражает ее название — Системная Теория Жизни — СТЖ.

Так что же такое, это очень простое (все его употребляют и в науке, и в обыденной жизни) и одновременно очень сложное (шестьдесят лет исследований не дали конструктивного ответа на вопрос что это такое) понятие «система»? И что такое «системный подход»? Автор попытался дать ответы на эти вопросы, сначала очень обобщенно (в главе I), а потом, подробно, (в главе XI).

В 2004 году в работе [Кузин 2004] автор ввел термин «информационно-сложные задачи». Развитие указанной темы было продолжено в работе [Кузин 2009]. Позднее, после того, как стало окончательно понятно, что первоисточником сложности, названной автором «информационной» является не сложность информации, содержащейся в задаче, а сложность структуры задачи, объединяющей эту информацию в единое целое, он пришел к выводу, что более адекватным для обозначения данной сложности будут термины «структурная сложность» и «сложно-структурированные задачи» (СС-задачи). Эти термины он использует и в настоящей работе.

Даже после поверхностного знакомства с содержанием СС-задач становится ясным, что СС-задачи трудны для решения. Но трудными для решения могут быть и задачи, имеющие простую структуру, поскольку трудность задачи определяется не только ее структурой, а может зависеть (иногда очень сильно) и от других факторов. Источник же сложности СС-задач заключается в том, что СС-задача объединяет в своем составе в НЕРАСЧЛЕНЯЕМОМ (!) ЦЕЛОМ комплекс проблем, взаимосвязанных ОБЩЕЙ СТРУКТУРОЙ. Это означает, что решение каждой из этих проблем возможно ТОЛЬКО в контексте решения остальных проблем, связываемых данной структурой.

Каждая из этих проблем, взятая отдельно, допускает некоторое множество вариантов решения, но в структурно взаимосвязанных проблемах выбор любого из этих вариантов накладывает дополнительные ограничения на свободу выбора вариантов решения остальных проблем, т.е. уменьшает свободу выбора путей их решения. Уменьшает, иногда до минимума, а минимумом может быть даже не один вариант, а отсутствие вариантов, что означает, что выбранная перед этим комбинация решений невозможна и потому следует пересмотреть всю комбинацию заново.

Поэтому СС-проблемы ВЫНУЖДЕННО должны рассматриваться и решаться (!) не по отдельности, а СОВМЕСТНО И ОДНОВРЕМЕННО, образуя тем самым некоторое целое, требующее постоянной проверки того, насколько выбираемый вариант решения одних проблем сужает допустимое поле решения других. Это НЕ множество отдельных решений, а ВЗАИМООБУСЛОВЛЕННОЕ ЦЕЛОСТНОЕ РЕШЕНИЕ. Целое обуславливает как состав своих компонентов, так и структуру связей между ними, потому что именно эти связи объединяют компоненты в целое, придавая им в составе системы новый смысл. Объединяют по определенным законам — ЗАКОНАМ СИСТЕМЫ.

Из сказанного вытекает на первый взгляд ничего особо не говорящее, но очень важное следствие: большинство идей, выдвигаемых в рамках целостной системной теории в той или иной формулировке, уже выдвигались ранее различными исследователями, но как отдельные идеи, сформировавшиеся у них в результате наблюдения и сопоставления фактов, потому что они не могли быть объяснены вне структуры системы. Но эти идеи НЕ ПОДДЕРЖИВАЛИСЬ объяснениями причин появления этих фактов. Тем более, механизмов их возникновения. И происходило это потому, что эти факты могли возникнуть только при взаимодействии вполне определенных параметров внутри целостной системы, связывающей эти параметры и определяющей их взаимодействие. Отдельные примеры таких идей приводятся в тексте работы, но объяснений, почему происходит так, а не иначе в подавляющем большинстве случаев не дается, т.е. не указывается и тем более НЕ ОБОСНОВЫВАЕТСЯ та самая упорядоченная регулярность, о которой говорил Эйнштейн. Эти обоснования и не могут быть даны, что появление наблюдаемых фактов возможно только как результат взаимодействия системных механизмов. И только с этих позиций эти факты могут быть не только объяснены, но и предсказаны. А это, в свою очередь, дает возможность не только объяснения уже известных фактов, но и НАПРАВЛЕННОГО ПОИСКА НЕИЗВЕСТНЫХ, которые с необходимостью ДОЛЖНЫ СУЩЕСТВОВАТЬ.

Сказанное само по себе не является новым. Но в том случае, если известны параметры, образующие систему, и наличие системного взаимодействия между этими параметрами, а также, если число параметров невелико. Принципиально новым здесь является то, что в качестве единой целостной системы с сильно взаимосвязанными параметрами рассматривается либо Мироздание в целом, либо отдельный (Земной) мир, как подсистема Мироздания. Колоссальнейшие размеры этих мегасистем не позволяли даже думать о том, чтобы взглянуть на них как на целостные системы, и тем более пытаться их анализировать с позиций системного подхода. И, тем не менее, происходящие в них сложнейшие процессы можно объяснить ТОЛЬКО с системных позиций, как бы ни трудно это было. Именно это автор и пытается делать в Системной Теории Жизни — СТЖ.

Система — это превалирование целого над компонентами и потому формирование системы ВСЕГДА начинается с задания свойств, которыми ДОЛЖНО ОБЛАДАТЬ ЦЕЛОЕ, свойства же компонентов, которые еще только подбираются в состав системы, и их взаимосвязи, определяются как следствие заданных свойств целого. Это же самое можно выразить и по-другому: в системе свойства целого это АРГУМЕНТ, а свойства компонентов и отношения между ними — это ФУНКЦИЯ данного аргумента.

Задав свойства целого и тем самым приняв эти свойства как БАЗОВЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ (БП) некоторой целостной теории, описывающей организацию объекта исследования или объекта разработки автор теории (или конструктор разработки) формирует систему. Эта система допускает отклонение в свойствах компонентов и взаимосвязях между ними при УСЛОВИИ СОХРАНЕНИЯ ЗАДАННЫХ СВОЙСТВ ЦЕЛОГО, т.е. свойств, задаваемых базовыми положениями, с возможностью отклонения каждого из этих свойств внутри системы в определенных заранее заданных пределах.

Задание свойств целого осуществляется посредством указания КОНЕЧНОГО ПОЛЕЗНОГО РЕЗУЛЬТАТА (КПР), т.е. совокупности тех свойств (значений существенных параметров), которые должно обеспечивать функционирование созданной системы. КПР выступает как стимулирующий и организующий фактор для деятельности системы. В общем случае КПР — это не точка, координаты которой образуют требуемые значения существующих параметров, а некоторая область допустимых результатов, каждая точка которой является позитивным (т.е. удовлетворяющим целям, для которых формируется система) решением. Для оценки возможных решений и выбора из них наилучшего в системе должен существовать аппарат оценки решений. Такая оценка названа в СТЖ конечным полезным эффектом (КПЭ). КПР и КПЭ — это два ключевых параметра, определяющих формирование и функционирование системы. Понятия КПР и КПЭ были сформулированы в ТФС и используются в СТЖ без изменения их смыслового содержания.

Задав свойства целого и тем самым приняв эти свойства как БАЗОВЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ (БП) некоторой целостной теории, описывающей организацию объекта исследования или объекта разработки, автор теории (или конструктор разработки) формирует саму систему, которая допускает отклонения в свойствах компонентов и взаимосвязях между ними при УСЛОВИИ СОХРАНЕНИЯ ЗАДАННЫХ СВОЙСТВ ЦЕЛОГО, т.е. свойств, задаваемых базовыми положениями, с возможностью отклонения каждого из этих свойств внутри системы в определенных заранее заданных пределах. Таким образом, система — это не жесткая конструкция, а гибкое объединение базовых положений, меняющееся при изменении условий ее существования, но всегда включающая ВСЮ совокупность БП. Системный подход — это самоорганизующий и самоконтролирующий подход, поскольку совокупность БП не допускает в состав БП чужие положения (тезисы), а наоборот — с необходимостью ищет положения, в общем случае до того неизвестные, которых не хватает до полноты и завершенности системы.

Система формируется для получения конечного полезного РЕЗУЛЬТАТА и ТОЛЬКО ДЛЯ ЭТОГО. Описание КПР должно отвечать двум обязательным требованиям: конкретности и конечности. Конкретность — это однозначность интерпретации средствам управления системой. Под конечностью понимается ЗАВЕРШЕННОСТЬ достигнув КПР. Система должна прекратить свою деятельность (за исключением случая, если КПР заключается в постоянной поддержке какого-то режима объекта управления. Во всех остальных случаях, достигнув заданного исходно КПР, система должна прекратить функционирование и, ни в коем случае не стремиться к увеличению КПР (поскольку исходно задается ПРЕДЕЛЬНОЕ значение). Превышение заданного предела РАЗРУШАЕТ систему и, как правило ведет к ее гибели.

Повторим также одно важное утверждение (хотя его понимание требует определенного напряжения): любое, в том числе и блестящее, изолированное решение какой-либо из числа проблем, решаемых в составе системы, не может быть автоматически использовано в качестве ее базового положения, потому что при рассмотрении совместно с другими БП оно может либо полностью «не работать», либо приобретать в составе системы совсем другое значение, поскольку должно выполнять определяемую целым функцию, выполнять определенную роль, а не «солировать» самостоятельно. Для иллюстрации сказанного можно привести два очень наглядных, как представляется автору, примера.

Первый пример — это формирование экспедиции в труднодоступное и малоизвестное место, достижение которого вследствие его труднодоступности позволяет включить в состав экспедиции только небольшое число человек. Целью экспедиции, ее конечным полезным результатом (КПР) является получение знаний о месте назначения экспедиции и доставка по возможности бо̀льшего количества конкретного фактического материала (фотографий, образцов, каких-то артефактов и т.п.). Относительная ценность этих материалов определяется «техническим» заданием на экспедицию, где относительная ценность полученных материалов определяется указанием их соответствующего КПЭ.

Совершенно естественно, что в состав экспедиции должны входить ученые-специалисты. Но кроме них должны быть проводники, врачи, повара, охотники, носильщики и т. д. Правильнее говоря, должны входить люди, способные выполнять, а лучше и совмещать перечисленные функции. При этом ввиду экстремального характера экспедиции, очень желательно, чтобы каждый член экспедиции мог выполнять не одну, а несколько таких функций. Во внеэкспедиционной жизни эти люди владеют совсем другими специальностями. В экспедиции же, как целенаправленной системе, они выполняют совсем другие функции, которые в СТЖ названы ролевыми или просто ролями. И соответственно — ценность любого из таких людей, в составе системы — экспедиции, как компонента этой системы будет определяться ТОЛЬКО его способностью к выполнению предназначенной ему лицом, формирующим систему — экспедицию, роли, независимо от его достоинств и даже гениальности «в миру».

Для лучшего понимания универсального характера сказанного второй пример приведем из лингвистики, но из той ее части, которая изучается в пределах 6-го –7-го классов школы и должна быть хорошо понятна каждому более или менее грамотному ученику средней школы.

Предложение — это некоторая система, сформированная из совокупности компонентов-словоформ. Целью формирования любого предложения является выражение определенного смыслового содержания. В общем случае это содержание может быть выражено по-разному: разными словами и разными конструкциями из этих слов.

Существует два вида разбора (анализа) предложения — по частям речи и по членам предложения. В первом случае — разбора по частям речи, входящие в предложения словоформы рассматриваются изолированно, независимо от их вхождения в предложение и квалифицируются как «существительное», «глагол», «наречие», «прилагательное» и т. д. Во втором случае — разбора по членам предложения они рассматриваются уже не изолированно, а как компоненты предложения и квалифицируются как подлежащее, сказуемое, дополнение, обстоятельство и т. п. Посредством такой квалификации определяются их роли, которые они выполняют в составе системы предложения, оставаясь одновременно теми же самыми существительными, прилагательными и т. д. При этом они оцениваются уже только по способности к выражению соответствующей роли (выполнению соответствующей функции) — подлежащего, сказуемого и т. д.

Система предложения — это функциональная подсистема выражения определенного содержания системы целостного дискурса. Дискурс — это следующий системный уровень, на котором происходит объединение в целое отдельных предложений для выражения еще более сложного смыслового содержания, чем может выразить предложение, и которое дискурс должен донести до понимания читателя. Предложения дискурса объединяются в еще более сложные структуры посредством новых видов отношений (например, анафорическими связями «этот», «который» и т.п.) Законы построения дискурса исследовались значительно меньше, чем законы построения предложений, но это также законы языка, как и законы построения предложения.

Между этими двумя примерами, взятыми из совершенно разных областей, существует полная аналогия. Оба примера демонстрируют одно и то же — изолированный элемент и тот же самый элемент, задействованный в качестве компонента системы, обладая одними и теми же свойствами (иначе быть и не может, потому это тот же самый элемент) проявляют совершенно разные свойства: во втором случае системные взаимосвязи ВЫЧЛЕНЯЮТ из элемента только те свойства, которые нужны системе. Отсутствие у элемента этих свойств делает ненужным его включение в состав системы.

Структурная сложность задачи в очень сильной степени зависит от КОЛИЧЕСТВА проблем, объединяемых в едином системном решении, т.е. от числа параметров, связываемых в единую систему. Успешное решение многопараметрических задач, таких, например, как управление мировыми финансово-экономической и государственно-политической системами, управление различными экологическими системами, охватывающими большие площади (грустный пример Аральского моря), и ряда других НЕВОЗМОЖНО без создания принципиально новых методологии и специального аппарата их решения. То же относится и к решению менее сложных, но по-прежнему остающихся очень сложными, задач, таких, как управление энергосистемами, охватывающими большие территории, централизованное управление большими комбинатами, объединяющими комплекс фирм тесно взаимосвязанных производственными и финансово-экономическими отношениями, стратегическое управление войсками в серьезной войне, управление по ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций (землетрясений, цунами, тайфунов) и т. д.

При объединении же в единую систему небольшого числа даже сильно взаимосвязанных параметров система обозрима для исследователей и разработчиков, вследствие чего не требует использования специального аппарата для решения соответствующих задач, которые обычно решаются с позиции «здравого смысла» путем направленного подбора значений существенных параметров и постепенного отбора наиболее перспективных вариантов. К таким задачам относится, например, программное управление отдельными агрегатами на автоматизированном производстве, создание более или менее сложных автоматизированных линий, управление роботом-манипулятором и т. п. Для обозначения таких агрегатов тоже, и вполне законно, используется термин «система», но это «обозримые» системы, не требующие разработки специальных методологий и аппаратов решений, что необходимо делать для решения «больших» задач (термин «большая система» был в свое время широко распространен, что указывает на его «содержательную значимость»).

Важнейший, ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ шаг в интерпретации термина «система» сделал Анохин в созданной им теории функциональных систем (ТФС), выделивший своей теорией класс ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННЫХ СИСТЕМ, тем самым сосредоточив внимание исследователей только на динамических системах (целенаправленными могут быть только процессы) и, определив, как говорилось выше, для них ключевые понятия — конечного полезного результата (КПР) и конечного полезного эффекта (КПЭ) — оценки этого результата. Тем самым теория систем приобрела не только теоретическое, но и практическое значение, поскольку ТФС определяла прагматику системного подхода — как формулировать и оценивать результат функционирования системы.

Однако ТФС имела один, но очень серьезный, недостаток, препятствующий как ее использованию для практических целей, так и использованию для исследования Мироздания. Она рассматривала и объясняла функционирование закрытых систем, как бы изолированных от окружающей среды (ОС). Анохин считал и подчеркивал, что цель, которую стремится достигнуть система, рождается внутри системы, внутри живого организма, на морфологической базе которого формируется система. И это было его ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ОШИБКОЙ, поскольку живой организм — это ОТКРЫТАЯ СИСТЕМА, существующая в окружающем ее мире и стремящаяся сначала обеспечить, а потом постоянно поддерживать это существование.

Следующий шаг в развитии теории систем сделан автором в настоящей работе, в которой он формулирует общую теорию открытых целенаправленных систем (ОТ ОЦС). Согласно этой теории, задачей решаемой живым на любом уровне иерархии его системной организации, начиная с живой клетки и кончая жизнью целого мира — это достижение адекватности внутреннего и внешнего (в частности организма индивида и окружающей его среды). Это же относится и к искусственным системам, создаваемым человеком для решения задач в окружающей их среде (ОС). Их внутренняя организация должна быть адекватна ОС и потому целью их деятельности является сначала создание, а потом поддержка этой адекватности.

Главное, что следует из этого, вопреки закрепившемуся в кибернетике убеждению/тезису, заключается в том, что «внутренняя» система не стремится поддерживать гомеостазис, т.е. постоянство значений внутренних параметров, определяющих жизнеспособность и жизнедеятельность системы, а постоянно их изменяет, стремясь достигнуть адекватности с ОС. Автор хорошо понимает, что тем самым ОТ ОЦС ОТВЕРГАЕТ одно из основных понятий кибернетики — ГОМЕОСТАЗИС — вкладывая новое содержание в термин «кибернетика живого», включенный в названии работы.

А так как адекватность никогда не достигается надолго, поскольку постоянно изменяются обе части — живое старится, ОС меняется согласно законам Вселенной, то стремление к поддержке адекватности обретает характер «постоянно действующей движущей силы (ДС) — если не «вечного двигателя», то ВЕЧНОГО СТИМУЛА к движению.

Таким образом, РАЗРАБОТКА системы — это не создание жесткой конструкции, а гибкой перестраиваемой структуры. При изменении обстоятельств, в которых функционирует система, меняется ее организация. Но в результате этих изменений должны сохраняться свойства системы как целого, заданные перед ее формированием, сохраняться с постоянными колебаниями в заданных пределах. Короче говоря, должно выполняться техническое задание на систему (ТЗ). Это означает, что система в измененных условиях должна сохранять способность решения класса задач, для которого она проектировалась. Управление «большими» системами — это управление через целое (малыми — тоже).

Термин «техническое задание» пришел из разработок. Там он строго определен. Но его суть именно в строгости и определенности ТЗ. То же самое должно формулироваться и ПРИ ИССЛЕДОВАНИИ системы (ТЗ на исследование). Если мы знаем, что исследуемый объект — это большая целенаправленная система, а в отношении Мироздания автор в этом уверен, то мы должны применять методологию исследований и исследовательский аппарат адекватные исследуемому объекту.

Раздел I.2 Проблемы организации и изложения текста работы

Достаточно неожиданно для автора помимо основной задачи — описания содержания СТЖ — возникли две серьезные проблемы по организации текста работы и его изложению.

ПЕРВАЯ ПРОБЛЕМА — это проблема организации текста работы.

В работе исследуется организация Мироздания — части Вселенной, занятой в ней жизнью. Мироздание — это очень, очень большая, УНИКАЛЬНАЯ ПО ОБЪЕМУ и СТРУКТУРНОЙ СЛОЖНОСТИ система, связывающая в единое целое колоссальное число параметров, определяющих суть жизни.

Высочайшая структурная сложность задачи исследования Мироздания объясняется тем, что Мироздание не только включает мегаколоссальное количество компонентов, но и обладает уникальной взаимосвязанностью этих компонентов, которая неизмеримо больше взаимосвязанности компонентов любого другого объекта исследования. Наличие такой взаимосвязанности приводит к тому, что практически каждый из аспектов рассмотрения системы Мироздания не может быть понят без предварительного знакомства с рядом других его аспектов, вследствие чего общая структура материала, который подлежит изложению в работе, не допускает его выстраивания в линейную структуру обычного последовательного изложения текста.

При исследовании Мироздания, как и любого объекта, обладающего сложной структурой, практически почти каждый утверждаемый автором тезис в общем случае становится доступным для понимания читателя (а перед этим, увы, и для самого автора), только если он обосновывается несколькими другими тезисами, содержание которых читатель должен понять и усвоить, ПРЕЖДЕ чем он ознакомится с данным тезисом. Однако, «тезисы-предшественники» в свою очередь требуют такого же обоснования через другие тезисы, в том числе и через объясняемый тезис. В результате в объяснении возникают замкнутые «циклы объяснений», причем для объяснения и обоснования каждого тезиса нужно усвоить, как правило, несколько других тезисов. Совокупность выдвигаемых в работе тезисов образует сложную многосвязную структуру, в которой практически каждый тезис требует объяснения и обоснования, которое может быть осуществлено только при условии предварительного понимания и усвоения ряда других тезисов (рис. I.1)

Рис. I.1 Взаимозависимость тематических аспектов в структуре описания многосвязного объекта.

В рисунке использованы следующие обозначения.

Ai, Aj — любые тематические аспекты текста, отражаемые в тематических главах. A5 — излагаемый и объясняемый тезис. Индексы «i» и «j» показывают только, что это разные аспекты. Обозначенная направленной стрелкой связь от Ai к Aj указывает на необходимость для понимания смыслового содержания аспекта Aj знания и понимания смыслового содержания аспекта Ai.

Для рассмотрения последовательного описания и объяснения тезисов, входящих в эту структуру, можно войти в нее с разных сторон, формируя разные последовательности и содержащиеся в них обоснования в объяснении одного и того же (какие аспекты через какие другие объясняются). Тем не менее, до конца проблема преобразования такой структуры в последовательный текст, принципиально не может быть решена. Естественно, что проблема организации текста возникает только при описании достаточно сложного объекта (в данном случае объекта уникального по сложности). В противном случае она решаема, с бо́льшими или меньшими трудностями, но все-таки решаема.

Проблема изложения текста многократно усложняется тем, что текст излагается не в устном диалоге с читателем, а в письменной форме и тем самым он ОТЧУЖДЕН ОТ АВТОРА текста, т.е. автор не может одновременно с прочтением читателем текста разъяснить читателю в диалоге с ним то или иное трудные для понимания места, а их недопонимание в свою очередь влечет недопонимание других мест.

Сказанное нуждается в дополнительном разъяснении и потому автор делает шаг в сторону от общей линии рассуждений. Отчужденность от автора письменного текста — это самая большая трудность в общении автора и читателя (Подчеркнем, что это не проблема языка, о которой будет говориться позже, а проблема отчуждения текста). Она возникла из-за исторической последовательности развития языка, в процессе которого язык на разных этапах своего формирования выполнял разные по объему и сложности функции. Языки возникли как средство обмена достаточно простой информацией в ограниченных по объему сообществах людей. При этом обмен информацией поддерживался эмоциональной окраской речи, жестами, мимикой и т.п., что не передается в письменном тексте. Короче, это было непосредственное устное общение двух или более собеседников, в котором любое непонимание вызывало соответствующую реакцию собеседника (обратную связь) и выяснялось в процессе диалога с многократным возвращением к одному и тому же предмету обсуждения. А если это было необходимо, то могло сопровождаться привлечением новых аспектов общения, позволяющих одновременно обсуждать многосвязную тематику (вспомним аспекты общения на рис. I.1). Это как бы постепенное расширение, как общения, так и взаимопонимания — от центра к периферии.

Далее развитие языка шло в направлении обслуживания все большего количества все более удаленных друг от друга людей и все бóльшего усложнения тематики общения. С развитием цивилизации возникла и потребность передачи этой информации во времени: детям, внукам правнукам, а потом и очень далеким поколениям людей. Эта проблема разрешилась возникновением письменной речи. Но язык, сформировавшийся на основе устного общения, не мог уже изменить свою структуру и по-прежнему строился как бы исходя из возможностей непосредственного общения между людьми, и потому не мог обеспечить письменный и потому отчужденный от автора текст, который со своей стороны становился все сложнее и сложнее. Все это привело к необходимости толкования (интерпретации) написанного, которое, как правило, осуществлялось не автором, а посторонним, не принимавшим участие в создании работы, «толкователем», который в большинстве случаев излагал не авторское, а свое понимание написанного автором. Стоит только вспомнить многочисленных юристов и просто чиновников — «толкователей законов» (конечно, в свою пользу).

Трудности, возникающие от уникальной взаимосвязанности компонентов Мироздания, дополнительно увеличиваются теми особенностями Мироздания, что оно как объект исследования, только частично доступно для экспериментального исследования, причем только в нижних своих «этажах». Поэтому большую часть знаний о Мироздании исследователю приходится получать как результат рассуждений, причем, в соответствии с системными законами, — рассуждений от общего к частному, от общих законов Мироздания, формируемых в качестве системнообразующих базовых положений (СБП), к частным следствиям с необходимостью вытекающих из базовых положений.

Для частичного ослабления влияния проблемы взаимосвязанности при формировании работы автор использовал ряд приемов, чтобы дать читателю возможность проникновения в целостный монолит отчужденного от автора очень сложного текста. Первым таким приемом является представление работы в виде тематически ориентированных глав. Каждая глава «высвечивает» в общем целостном монолите работы один из многих ее аспектов и подчиняет всё в этой главе всестороннему рассмотрению, дополняя ее основное содержание необходимым для понимания рассмотрением содержания ряда других аспектов. Совершенно естественно, что при этом вследствие сильной взаимосвязанности тем между собой невозможно избежать многочисленных и многократных повторов ряда фрагментов текста. Но это не просто «повторы». В каждом случае каждый повтор ориентирован на разъяснение, раскрывающее рассматриваемый аспект содержания, и потому повторяя почти то же самое, уделяет основное внимание изложению других мыслей. Каждый из этих «повторов» освещает рассматриваемый фрагмент по-своему, поясняя именно тему соответствующей главы (на рисунке — это глава, посвященная рассмотрению аспекта А5). Благодаря этому приему, с читателя снимается громадная работа по поиску в очень объемном и сложном тексте того, «что» было сказано по этому поводу «где-то» и «когда-то» в других местах работы. Если не делать этого, то надо помнить, во-первых, «что» вообще говорилось по этому поводу, во-вторых, что уже почти безнадежно — «где» говорилось…. Как представляется автору, «стоимость» таких повторов, выражаемая в некотором увеличении объема текста, многократно окупается экономией времени и усилий читателя и, самое главное, позволяет ему увидеть рассматриваемый аспект во всей его «тематической полноте». Многословие не грех, если оно окупается экономией затраченного времени: экономить надо не слова, а время и усилия читателя. Они во много раз дороже.

Основываясь на аналогичных соображениях, автор широко использует акцентирование важных, по его мнению мыслей, к которым он хотел бы привлечь внимание читателя. Акцентирование осуществляется посредством выделения соответствующих кусков текста в соответствии с важностью акцентируемого места либо жирным шрифтом, либо курсивом. ОСОБО ВАЖНОЕ обозначается заглавными буквами. Такие же приемы используют при чтении научных текстов многие специалисты, подчеркивая определенные фрагменты текста (одной или двумя чертами) или ставя те или иные метки, чтобы потом просмотреть и оценить его содержание, сосредоточиваясь на главном и опуская второстепенное.

В этом случае читатель сам оценивает текст и сам управляет своим вниманием. При прочтении же читателем настоящей работы автор берет на себя роль «лоцмана по тексту» (именно из-за его объемности, громоздкости и сложности) и пытается направить внимание читателя в нужном для адекватного понимания текста направлении. По-настоящему ощутить действенность указанных приемов можно только по мере чтения работы, все более и более удаляясь от ее начала и сталкиваясь с все новыми и новыми аспектами (запутываясь в архипелаге «островов мыслей»), взаимосвязанными с чем-то, упомянутом еще в начальных главах.

В контексте этих рассуждений автор должен отдельно сказать о цитировании. Обычно в научных работах цитаты используются в качестве «опорных высказываний», истинность содержания которых не ставится или почти не ставится под сомнение. Вследствие этого цитирующий как бы отталкивается от этих цитат («пляшет от печки»), отвечая перед читателем только за правильность рассуждений, опирающихся на эти «цитаты-печки». Однако, вследствие сложности решаемой проблемы и практического отсутствия цитат, которые вследствие малой изученности Мироздания можно бы было принять за «близкие к истине», в настоящей работе цитирование имеет совсем другое целевое назначение.

Работа, ни в какой степени НЕ ПРЕСЛЕДУЕТ цели обзора и тем более анализа различных точек зрения различных авторов на рассматриваемые в ней проблемы. Она отражает только одну точку зрения — ТОЧКУ ЗРЕНИЯ АВТОРА, который полностью несет ответственность за все сказанное в работе. Приведенные в тексте цитаты не являются «опорными», используемыми автором для обоснования авторской точки зрения — они просто знакомят читателя с точками зрения некоторых других исследователей, которые в тех или иных аспектах, либо дополняют высказываемые автором мысли, либо, наоборот, противоречат им.

Автор обращается к цитированию в следующих случаях:

— Когда он, анализируя некоторую важную проблему, не согласен с определенной, как правило, широко распространенной и устойчивой точкой зрения на нее, выражаемой в соответствующих цитатах. Но для того, чтобы опровергнуть эту точку зрения, он должен полностью привести соответствующие цитаты, причем ссылаясь на первоисточник;

— Когда он полностью разделяет высказываемую в цитате точку зрения, и считает, что приведенная цитата очень четко и ясно выражает близкую ему идею. Но и в этом случае автор не опирается на цитируемого как на авторитет, а просто использует его четкое и ясное изложение соответствующей мысли и присоединяется к этому изложению (в частности, это относится к цитированию Б. Рассела);

— Когда, говоря о той или иной проблеме, автор показывает, что он «не одинок в своих сомнениях» по поводу «чего-то». Что были и другие авторы, которые говорили о существовании (только существовании!) соответствующей проблемы, но не указывали пути ее решения. Иногда они даже указывали направления, в которых следует искать эти пути, но не давали решения проблемы.

— При цитировании эпиграфов. Автор считает, что эпиграф — это ярко и ёмко выраженная мысль, содержание которой он полностью разделяет. И не так важен научный или какой-либо другой авторитет, которым обладает высказавший эту мысль. Важно, что эта мысль выражает не только точку зрения цитируемого, но и точку зрения автора. Взяв ее в качестве эпиграфа к соответствующей главе, автор подчеркивает, что ее содержание в достаточно сильной степени выражает идеи автора (хотя и не он их высказал) и концентрирует внимание читателя на основной идее главы.

С целью возможного расширения круга читателей автор, исходя из интересов читателей-гуманитариев, которые «на дух не переносят», и, самое главное, не понимают «всякие формулы», автор попытался практически полностью избегать математического выражения мыслей даже при рассмотрении материала, адекватного для «математического изложения», хотя это во многих случаях могло бы очень упростить выражение высказываемых им мыслей, и выражать эти мысли на естественном языке. Доказательства тех или иных утверждений автор в этих случаях излагает в текстовой форме.

Работа пишется для читателя. Читатель — это пользователь книгой и пользователь этот исключительно разнообразен. В 70-х годах прошлого столетия, когда разработчики вычислительной техники (как тогда говорили «умных машин») впервые «озаботились» нуждами и потребностями конечного пользователя вычислительными машинами (до этого ЭВМ были настолько дороги и уникальны, что их разработчики этим вопросом не интересовались — наше дело разработать, а ваше — разобраться с тем, что мы сделали), известный специалист в области вычислительной техники Дж. Мартин, первый кто заговорил об этой проблеме, писал: «Конечный пользователь разнообразен как герои Шекспира». Так же разнообразен и «пользователь» трудами о Мироздании только круг таких пользователей значительно шире. Но каждый из них интересуется по-своему, в чем-то по-другому, чем остальные.

Автор посчитал, что его задачей является не только написать работу, но и помочь разным читателям  разным «пользователям» по-разному“ прочесть ее, не упустив главное. Тем самым он поставил перед собой очень трудную, почти невыполнимую задачу — так организовать изложение текста работы, чтобы с одной стороны работа была бы доступна для прочтения достаточно широкому но, безусловно, все-таки ограниченному кругу читателей, поскольку проблема жизни сейчас интересует очень многих, с другой — сообщала бы что-то новое и интересное для специалистов — профессионалов в определенных областях знаний конечно, если они интересуются вопросами Мироздания. Но самое главное, сказанное в работе должно быть профессиональным обоснованием высказываемых идей, а не просто совокупностью утверждений типа „а я так думаю“, или „а я уверен, что…». И конечно автор понимал и понимает, что в связи со специфическим характером работы круг ее читателей будет достаточно узок. С одной стороны, это объясняется нежеланием автора поступиться строгостью научного формулирования и изложения проблем в той степени, которой он сможет этого достигнуть (конечно, немногим хочется проходить вместе с автором детали этой сложности). С другой стороны, это возникает из-за понятной и вполне обоснованной «узостью» взглядов профессионалов, которым просто не хочется обременять себя проблемами Мироздания. Причем проблемами, «перемешанными» с философией, которая в большинстве случаев их вообще не интересует. Но все-таки, автор надеется, что читатели, которых эта работа заинтересует с той или иной точки зрения, существуют.

Для расширения круга читателей как в ту, так и в другую сторону автор воспользовался специфической методологией изложения текста, используемой (но далеко в неполной степени) в диссертационных работах и отчетах по научно-исследовательским и опытно-конструкторским работам в так называемых «генеральских» томах. Любой, хотя бы немного подготовленный к такому чтению читатель, не читает текст как сплошной «монолит», а сначала «пробегает» его (как минимум, по оглавлению), чтобы получить общее представление не только «о чем», но, по возможности, и «что» говорится в работе. А уже потом, исходя из сложившегося у него представления, во-первых, решает, читать или не читать книгу вообще, во-вторых, при возникновении интереса к содержанию книги и высказываемым в ней идеям, начинает более глубоко изучать те разделы работы, которые представляют для него наибольший интерес. Но для этого он обязательно должен сначала увидеть работу КАК ЦЕЛОЕ — не только о чем в ней говорится, но и что говорится. И только потом, «через призму этого целого», читать ее всю или только просмотреть ее отдельные разделы, что-то читать очень подробно, что-то поверхностно, а что-то вообще не читать. Но при всем это он обязательно должен иметь представление о том, что он НЕ читал. В последнем случае он должен ощущать, что он, по крайней мере, знаком с содержанием книги и высказываемыми в ней идеями, но знаком так и на том уровне подробности, как это интересно ему, а не кому-либо другому.

Чтобы обеспечить возможность такого прочтения, в работе предусмотрены три уровня изложения, причем каждый из этих уровней дает ЦЕЛОСТНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ об излагаемом, начиная с представления о работе в целом и кончая представлением о содержании ее тематически-ориентированных глав. Эти уровни можно назвать уровнями глубины проникновения в работу: читатель сначала «осмысливает» и оценивает содержание работы или ее отдельного раздела в целом, а потом, с позиций целого углубляется в изложение определенных тем. Причем делает он это до той степени детальности, до которой это его интересует и до той глубины, которую он может понять и освоить. Главным при этом является желание автора, чтобы читатель прочел книгу до конца на любом уровне подробности и понял (не обязательно принял) излагаемые в ней идеи. Важно, чтобы читатель после прочтения тех или иных разделов работы не делал поспешных выводов, что содержание работы для него слишком трудно или написано слишком «заумно». Он без значительного ущерба для общего понимания содержания работы и, одновременно, без значительных потерь времени, может либо просмотреть эти разделы «по диагонали», либо вообще пропустить их. Это, повторим, на самом деле абсолютно нормально при чтении научной литературы, если знать при этом, что утверждалось в непрочитанных разделах (!).

Первый уровень ознакомительный — это очень краткое изложение идей работы, в целом позволяющее читателю увидеть работу в целом, понять выдвигаемые в ней основные идеи и, что самое важное — увидеть ВЗАИМОСВЯЗАННОСТЬ ЭТИХ ИДЕЙ В ЕДИНОМ ЦЕЛОМ — в системе целого. Данная информация излагается в главе I «Мироздание как система» работы и содержит ряд базовых положений, определяющих «лицо» работы и позволяющих понять фундаментальные идеи, развитие которых осуществляется в тексте работы. Категорическая неприемлемость для читателя этих идей может полностью освободить его от необходимости дальнейшего чтения. Интерес же, вызванный даже отдельными идеями, позволит ему приступить к выборочному чтению глав, объясняющих и обосновывающих эти идеи. Тем не менее, автор уверен, что даже при значительном уровне общего интереса к работе, читатель будет вынужден пропускать ее отдельные разделы и даже главы. Вряд ли физиологу и тем более читателю-гуманитарию будут, например, понятны рассуждения автора о роли и месте в мышлении, занимаемом математической логикой, поскольку для понимания высказываемых в них суждений требуется не только достаточная теоретическая подготовка, но желателен и определенный практический опыт. Но можно просто понять, о чем и что говорится в этих главах, не вырабатывая собственного отношения к их содержанию.

Но без приведения таких рассуждений и обоснований специалистам ряд высказываемых в работе тезисов может показаться пустой декларацией. То же самое можно сказать, например, и о «лингвистических изысканиях» автора: для их глубокого понимания требуются не только «стандартные» знания по лингвистике, но и предварительное знакомство с существующими «нетрадиционными» взглядами на место и роль языка в мышлении и общении. И вряд ли неспециалисту будет по силам углубляться в эти рассуждения. Этот список можно продолжить и он всегда существует для каждого читателя, независимо от профиля его специализации и уровня подготовки.

Второй уровень — это уровень знакомства с кратким содержанием тематических глав. Этот уровень можно назвать уровнем реферирования или уровнем расширенных аннотаций о содержании и, главное, идеях каждой главы. Содержание рефератов по-возможности адаптировано к пониманию читателем, не имеющим специальной подготовки, содержащихся в главе идей, и вследствие этого, изложено не с той мерой строгости, которая по убеждению автора требуется от научной работы, и вполне доступна для достаточно широкого круга читателей. А даже «приближенное» предварительное понимание значительно облегчает в дальнейшем «строгое» понимание.

Как известно, существует два типа построения рефератов научных работ (в том числе и диссертационных). В рефератах первого типа предполагаемому читателю в сжатом виде сообщается, о чем будет говориться в работе. В рефератах второго типа в кратком виде излагается суть работы, т.е. сообщаются основные идеи работы. При более кратком изложении рефераты превращаются в аннотации: в первом случае — в аннотацию содержания работы (о чем работа), во втором, — в аннотацию идей, излагаемых в работе (какие основные идеи содержит работа). Автор избрал второй путь, считая, что основной интерес для читателя научной работы представляют новые, незнакомые читателю идеи, причем представленные в таком виде, чтобы он уже при первом знакомстве с работой мог оценить, насколько эти идеи интересны лично ему и до какой степени детальности он хотел бы разобраться в этих идеях, или каких-то их конкретных аспектах.

Требуемая строгость изложения выдерживается на третьем уровне — уровне — прочтения собственно текста работы. Это прочтение, по сути, определяется впечатлениями, полученными на первых двух уровнях, и может быть выборочным или сплошным. Но и в том и в другом случае читатель получает то, что он хочет и что в зависимости от степени и ориентированности своей подготовки может извлечь из работы. Читатель может ограничиться знакомством с работой на любом из этих уровней и быть уверенным, что имеет представление об ее содержании и выдвигаемых в ней идеях (может быть, он вернется к ним когда-нибудь в будущем). Еще более кратко, чем аннотации идей, выражают основную идею соответствующей тематической главы эпиграфы к главам — по сути «аннотации аннотаций». Зачастую в эпиграфах при глубоком осмысливании при их очень ограниченном объеме содержится все то, что говорится в целой главе.

ВТОРАЯ ПРОБЛЕМА, которую автору приходится решать в работе одновременно с проблемой организации текста, это проблема языка. Проблема языка существует независимо от сложности структуры объекта исследования, но очень сильно определяется новизной выдвигаемых в работе идей. При этом при исследовании СС-объекта ее решение значительно усложняется, поскольку при осознании этих идей возникает много сложных понятийных сочетаний, выражение смыслового содержания которых в словесной форме затруднено, особенно в русском языке, который проигрывает ряду европейских языков в строгости, но значительно более адекватен для выражения полутонов и оттенков, скажем в поэтических образах.

Проблема языка в начале и в середине процесса «написания» работы казалась автору сначала достаточно важной, потом очень важной, но преодолимой, а потом — практически непреодолимой, но позволяющей в определенной мере ослабить ее влияние на текст работы с помощью дополнительных приемов, что он и попытался сделать. «Корни», из которых вырастает «проблема языка» очень адекватно определяет высказывание известного лингвиста В. Гумбольдта, использованное автором в качестве одного из эпиграфов к главе «Язык»: «Тем самым актом, которым человек создает себе язык, он отдает себя в его власть». И в этой власти — по сути, ДИКТАТУРЕ — языка и беспомощности перед нею человека и заключается проблема языка. Власть языка поистине безгранична — язык — это тоже часть «живого», которое живет и развивается по свои собственным законам, как не парадоксально на первый взгляд это звучит, ведь многие ученые-лингвисты, особенно наделенные административной властью, самонадеянно пытаются «командовать» языком (Так, в одну из таких «реформ» языка то ли в 50-х, то ли в 60-х годах в академическую грамматику было введено распоряжение, что надо писать «заец», а не «заяц», которое, конечно, так и не прижилось). Нужно хорошо понимать, что мы можем пытаться в наших научных трудах в какой-то степени ослабить воздействие живой системы языка, но в основном вынуждены принять его как «данность» и пытаться не переделать его, а доразвить в нужных нам направлениях.

Суть языковой проблемы подробно раскрывается в главе VII «Принципы упорности познания» и в главе VIII «Язык», но ряд основополагающих тезисов из нее следует высказать уже сейчас, потому что позитивно/негативное влияние языка будет сказываться уже с первых глав работы и читателю, надо будет понимать эти трудности.

Суть проблемы хорошо сформулировал известный физик Н. Бор в речи о единстве знаний, произнесенной теперь уже в далеком — 1954 году {5}: «Нашим основным орудием является, конечно, обычный язык, который удовлетворяет нужды обыденной жизни и общественных отношений. Мы не будем здесь заниматься происхождением такого языка, нас интересуют его возможности в научных сообщениях и в особенности проблема сохранения объективности при описании опыта, вырастающего за пределы событий повседневной жизни. Главное, что нужно ясно представить, это то, что всякое новое знание является нам в оболочке старых понятий, приспособленной для объяснения прошлого опыта, и что всякая такая оболочка может оказаться узкой для того, чтобы включить в себя новый опыт» [подчеркивания наши Е.К.].

Употребляя термин «объективность» Бор имел в виду необходимость одинаковой и однозначной интерпретации текста всеми пользователями этим текстом (в противоположность субъективному пониманию). Именно Н. Бор и многие другие «новые физики», первые среди ученых столкнулись с этой проблемой, поскольку они создавали и должны были формулировать качественно новое знание, для выражения которого у человечества не было не только каких-то «развивающих» слов, а средств языкового выражения новых понятий, на базе которых могло бы возводиться здание «новой физики». А язык…, язык сопротивлялся этому «насилию» над собой, поскольку он уже сформировался для выражения другого (!) содержания.

Исследование Жизни еще более сложная для языкового описания проблема, чем проблемы «новой физики». В языковом смысле она значительно труднее для выражения и описания знаний, чем «новая физика», потому, что «новая» физика, — это область, очень удаленная от обыденной жизни. На ее понимание претендует очень узкий круг специалистов, а еще меньшее их число занимается исследованиями в этой области. Всем остальным — подавляющему большинству (в том числе и «высокоинтеллектуальному» большинству) — как говорится «глубоко наплевать» на то, что «они там» исследуют и зачем «они» это делают. А из этого небольшого круга только еще более узкому кругу специалистов «требуется» освоить новые понятия и перейти на новый язык, но это специалисты-профессионалы, глубоко разбирающиеся в тематике, глубоко интересующиеся данной проблемой и готовые «платить» за адекватное понимание содержания текста любую цену. Исследование же Мироздания — это исследование жизни, неотделимой от обыденной жизни. И интересуется этими проблемами очень широкий круг людей — обычных людей с «обычными» знаниями. И им хочется, чтобы с ними говорили на обыденном языке. И естественно, они считают, что если этого не происходит, то это вина автора — значит, он просто не смог объясниться на простом, доступном и обыденном языке.

А «виной» всему является то, что исследование новых научных областей происходит не на голом месте, а опирается на весь предшествующий опыт человечества, уже отраженный в языке и прочно занявший в нём место хозяина. И этот опыт, и отражающий его язык, очень часто противоречат тем знаниям, которые получает человек, вторгаясь в новую область исследований. Термины языка, сформировавшиеся на основе старого опыта «перемешиваются» с новыми терминами и создают невообразимую неразбериху. Термины воцаряются над значениями терминов — автор назвал это ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИМ ФЕТИШИЗМОМ, подчеркнув тем самым, что термин — простое (причем любое!) сочетание букв полностью воцаряется над его значением — содержанием, которое он выражает, и выступает в качестве фетиша — неодушевленного и пустого идола. Люди используют одни и те же термины, но подразумевают совершенно разные, иногда несовместимые вещи. Так автор, исследуя этот вопрос в области так называемого объектно-ориентированного программирования, обнаружил четырнадцать (!) разных интерпретаций термина «объект» (центрального понятия метода!), в том числе противоречащих друг другу.

Причина сказанного полностью понятна и объяснима. Все происходит из-за нарушения основного закона построения языка. Этот закон ТРЕБУЕТ, чтобы сначала определялось и четко ОТграничивалось от всего остального определенное содержание-понятие и ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЭТОГО оно обозначалось бы соответствующим термином. При этом в качестве термина может быть выбран любой материальный знак. А что можно поделать, если все «уже состоялось» — и термин есть, и все используют этот термин, и значение у него есть, да еще не одно, а много!

Авторы продолжают писать, читатели продолжают читать и делать глубокомысленные выводы о том, что им «сообщают» авторы, хотя авторы сообщают им не то, что воспринимают читатели, а совсем другое. Все это напоминает движение машины, застрявшей в грязи или на скользком льду — колеса бешено крутятся, а машина остается на месте. Правда, если сидя в кабине закрыть глаза, то будет полная иллюзия бешеного движения вперед — имитация «бурного развития науки». Но… как очень правильно сказал американский физик Джералд Холтон: «Осознание понятий, которым иногда хранят СЛЕПУЮ верность, может лучше объяснить суть противоречий между соперниками, чем это под силу научному контексту или утверждениям» [подчеркивание наше Е.К.].

Основным путем борьбы с терминологическим фетишизмом, который автор использовал в настоящей работе, является представление текста, как «терминологического анклава» — «государства в государстве», т.е. своеобразного «отгораживания» терминологии, используемой в тексте работы, от всего множества работ на эту и близкие темы, где эти же термины с большой вероятностью используются в других интерпретациях. Внутри же выделенной территории текста работы эти термины используются только в тех значениях, которые считает нужными автор. При этом автору нужно проявить чувство меры во введении новых терминов, потому что привыкание к ним (их «освоение») всегда вызывает серьезные психологические трудности, которые могут ощущаться в течение длительного времени. Поэтому автор должен стремиться в первую очередь к тому, чтобы использовать уже знакомые читателю термины, но, обязательно отграничивая их значения, используемые в работе от других их использований в литературе, поскольку с последним бороться бесполезно. Этому должно сопутствовать чёткое и строгое определение их значений — определение, действующее, по крайней мере, в пределах работы. Но это только частичное решение проблемы. Глубже суть этой проблемы и беспомощность человека перед ее полным решением можно почувствовать только после прочтения упомянутых ранее глав (VII, VIII) и, пожалуй, главы XI «Общая теория открытых целенаправленных систем».

Кроме сказанного для облегчения читателю, постепенно осваивающему текст, автор использует еще один метод. Первое знакомство с новой терминологией осуществляется на адаптированном — упрощенном для понимания уровне. В дальнейшем по мере дальнейшего продвижения читателя вглубь тематики работы, содержание терминов постепенно уточняется до уровня строгого определения его значения.

Подчеркнем еще раз, что автор пошел по пути такой сложной организации текста работы не из любви к оригинальничанию, а вынужденно, из-за исключительно высокой сложности и МНОГОСВЯЗНОСТИ объекта исследования — Мироздания, о чем говорилось ранее, поскольку он не видел (может быть просто не нашел?) другого пути, каким образом превратить громоздкий монолит сложного многосвязного текста, содержащего большое число качественно новых понятий, в доступную для прочтения и понимания работу — все другие его работы написаны без этих «ухищрений».

Автор попытался сделать все, чтобы читатель понял, что он (автор) хотел сказать. Удалось ли это, судить не ему, а читателям, которые «разнообразны как герои Шекспира». Автор надеется, что среди этих «героев» найдутся те, которые прочтут эту работу с интересом и не пожалеют о затраченном времени, которое при высоком уровне «выборочности» чтения может быть и не так уж велико. Он приносит извинения читателю за длинное, сложное и возможно несколько нудные объяснения, почему работа написана именно так, а не иначе, но считает, что без наличия этих объяснений глубокое понимание и осмысление работы ухудшилось бы во много раз.

Раздел I.3 Принципы формирования базовых положений. Логика исследовательского процесса

Как было сказано ранее, остовом системы является взаимосвязанная и взаимообусловленная совокупность ее базовых положений (БП), рассматриваемых совместно как единое целое. После определения состава БП автор должен обосновать эти положения (их можно также назвать и базовыми тезисами) и объяснить читателю, чем он руководствовался при выборе состава БП. В любой отчужденной от автора работе такое обоснование может осуществляться только последовательно, глава за главой (такова природа любого текста), хотя выбор их автором в качестве базовых осуществлялся при их одновременном и совместном рассмотрении, т.е. каждое из них выбиралось при условии как бы уже состоявшегося выбора других.

Совокупность БП ПРИНИМАЕТСЯ в работе за нечто незыблемое, не подвергаемое сомнению, и служит инструментом ОЦЕНКИ ИСТИННОСТИ любых других утверждений, независимо от того, какой статус имеют эти утверждения в науке в настоящее время. Автор хорошо понимает, что эта истинность условна, условна так же, как условна истина любой аксиомы (постулата), кладущегося в основу получения некоторого выводного знания. Но это условная истинность ЦЕЛОГО — совокупности всех вместе взятых БП, а не каждого из них в отдельности, как это происходит в аксиомах (постулатах). Как будет показано чуть позже при последовательном рассмотрении БП, принятие каждого последующего из них в списке с НЕОБХОДИМОСТЬЮ требует включения в список еще нескольких БП, которые в той или иной степени вытекают из принятого, и так далее — независимых друг от друга БП в системе не существует.

СТЖ оценивает любое научное (и ненаучное тоже) утверждение ТОЛЬКО с позиции принятой СТЖ системы БП и отвергает всё, что противоречит этой системе, обязательно обосновывая это отвержение. Естественно, автор хорошо понимает, что выдвигаемая им теория (СТЖ) также является промежуточным звеном в процессе познания Мироздания, но опровергать СТЖ — это дело кого-то другого, а автор со своей стороны обосновывает ее Базовые Положения и уверен в их правильности.

Любое сегодняшнее знание — это промежуточное (точно так же, как «завтрашнее» и «послезавтрашнее») знание и нельзя превращать его в фетиш, какой бы статус это знание не имело на сегодняшний день. Отношение автора к вопросу статусности различных научных положений совпадает с мнениями, высказываемыми очень «далекими» друг от друга авторами — с одной стороны одним из основоположников российской школы исследований по направлению «искусственный интеллект» (ИИ) Д. А. Поспеловым, с другой — с высказываниями на эту тему известного индийского мыслителя Ошо, хотя они мыслят «в разных плоскостях» и, выражая свои мысли, отталкиваясь от разных оснований и используют разную терминологию. Но, по сути, они говорят одно и то же. Подчеркнем также, что, что ссылка на этих авторов приводится не из-за их «авторитетности», а потому, что их точка зрения совпадает с точкой зрения автора.

Начнем с цитаты Д. А. Поспелова, взятой из его предисловия к книге А. Кулика «Логические основы здравого смысла» [Поспелов 1997] [выделения и подчеркивания здесь и в дальнейшем в тексте, наши Е.К.]: «Люди живут в мире мифов. Мифы формируются на основе личного опыта или извлекаются из той среды, в которой человек живет»… «Мифологично не только бытовое знание. Научное знание столь же мифологично»… «Все развитие науки — это процесс отвержения старых мифологий и формирование новых…. На смену модели Вселенной Птолемея пришла гелиоцентрическая система, наивная теория флогистона заместилась современной теорией горения, казавшаяся незыблемой геометрия Эвклида стала сосуществовать как предельный случай с более экзотической геометрией. Развитие науки — непрерывный процесс разрушения и формирования представлений, происходящий на фоне накопления все новых и новых знаний»

Далее Поспелов говорит об одной из главных, как он считает, причин устойчивости мифов: «Жрецы науки поддерживают миф о всесильности науки. Часть из них делает это искренне, веря в миф о всесильности, а остальные не утруждают себя критикой того, что дает им право на работу и высокое положение в развитом обществе».

Автор считает, что использованный Поспеловым термин «мифология» адекватно отражает силу воздействия на людей каждого очередного мифа и показывает громадную психологическую силу влияния таких мифов на мировоззрение широких масс людей, охватывающих при этом не только людей, далеко стоящих от науки (что понятно), но (и, как это ни странно, прежде всего) большинство ученых. Однако, на взгляд автора, такое поведение ученых объясняется не только и не столько их безудержным эгоизмом и наплевательским отношением к поиску истины, как это может быть понято из слов Поспелова, а тем, что значительно проще, удобнее и, главное эффективнее, заниматься частным, взяв за основу теорию, уже принятую научным обществом, не вступая с ней в противоречия и вставляя в теорию те или иные, иногда значительные, улучшения, находя новые, более изящные и экономичные решения. И еще, может быть главное. Решение каждой такой частной задачи приносит ощутимый результат сегодня (и для ученого, и для науки), в крайнем случае — завтра. Если же засомневаться в правильности и обоснованности принятой и устоявшейся теории, носящей достаточно фундаментальный характер, то на создание новой теории уйдут не годы, а десятилетия, а при опровержении самых грандиозных мифов и того более. Да и зачем это нужно ученому, кроме того, чтобы как-то приблизиться (а чаще всего и не приблизиться) к какой-то реально не ощутимой истине? Ведь можно и не приближаться, а топтаться где-то рядом, занимаясь, в общем-то, полезным и нужным делом.

По сути, то же, что и Поспелов, пишет Ошо, говоря о самом грандиозном мифе — мифе о существовании Бога [Ошо 2014]. При этом вместо слова «миф» у Поспелова, Ошо использует термин «суеверие», причем использует в равной мере, как говоря о Боге, так и о науке. В данном случае, нас интересует второе.

«Верующий в Бога может быть таким же внушаемым, как и неверующий. Мы должны понять определение суеверия. [Говоря словами Поспелова — веры в Мифы Е. К.] Суеверие означает верование во что-то без проверки. Русские — суеверные атеисты, индийцы — суеверные теисты, те и другие страдают слепым верованием. Русские не позаботились о том, чтобы открыть, что Бога нет: они поверили, что это так, как и индийцы не попытались открыть, что Бог есть, прежде чем проверить, что это так. Поэтому не впадайте в заблуждение, думая, что суеверны только теисты, есть свои суеверия и у атеистов. И странность в том, что есть и НАУЧНЫЕ СУЕВЕРИЯ». [Подчеркивания и вставки наши Е.К.]. При этом, говоря о русских, Ошо имел в виду не свойство нации, а советский период развития российской философии.

Главный вывод, который вытекает из сказанного выше: в поиске истины не должно существовать безусловных авторитетов, ни научных, ни религиозных, ни, тем более, политических. Каждый из них (речь идет об ученых), на каждом этапе развития познания внес свой вклад в продвижение к истине. Даже если его теория уводила в сторону от истины, она привлекала к ее исследованию много ученых, в результате чего исследовалось и «закрывалось» ложное направление («отрицательный результат — тоже результат). Точно так же, как и «псевдоавторитеты», но в значительно бóльшей степени, на «страже мифов» стоят «псевдозаконы», воспринятые и одобренные научным обществом. Внутренняя «законопослушность» человека и вера в авторитеты не дают ему право сомневаться в том, что общепринято, и названо ЗАКОНОМ. Но закон может быть таким же мифом, как и мнение любого авторитета, т.е. псевдозаконом.

Вспомним мудрые слова известного исследователя буддизма С. Пека, приведенные в одном из эпиграфов к настоящей главе, которые с одной стороны говорят о величайшей сложности жизни, с другой, утверждают, что надо понять некоторую истину, которую, если мы ее поймем, то превзойдем эту сложность, утверждая тем самым, что чтобы понять эту истину надо найти КЛЮЧ К ИСТИНЕ, используя который можно последовательно открывать в жизни дверцу за дверцей, проникая все глубже и глубже в самые ее потаенные уголки. И таким ключом, по мнению автора, является понятие системы, объединяющее разрозненное в целое и позволяющее видеть это разрозненное не по отдельности, а через призму целого. Если знаешь целое, уверен в целом, то ищешь компоненты, НЕДОСТАЮЩИЕ ДЛЯ ОБОСНОВАНИЯ ЦЕЛОГО. И, как правило, чем дольше продвигается процесс поиска, тем более сужается зона поиска, указывая на практически единственно возможное решение. Такой поиск — это быстро сходящийся процесс. А если содержание найденного компонента противоречит устоявшемуся мнению или даже признанному закону (!), то исходя из законов системы, автор системы БП должен, поставить под сомнение и существующее мнение, но и существующий закон, потому что принятое мнение может оказаться ошибочным, а закон — псевдозаконом. И именно, исходя из сказанного, автор назвал работу, представляемую на суд читателя, СИСТЕМНОЙ ТЕОРИЕЙ ЖИЗНИ (СТЖ).

На основании всего сказанного о псевдоубеждениях, псевдоавторитетах, псевдозаконах автор формулирует основное кредо, которому подчинены ЛОГИЧЕСКОЕ ПОСТРОЕНИЕ работы и её ИСХОДНЫЕ ПОЗИЦИИ. Вместо опоры на традиционные взгляды, устойчивые мнения, даже существующие «законы», образующие жесткие рамки для мысли исследователя и препятствующие выходу за пределы стереотипов, такие построения обеспечивают свободу мысли. Обеспечивается тем, что за основу берется базовое свойство системы — противостояние целого (системы) чужеродному — ЛОЖНОМУ С ПОЗИЦИЙ ЦЕЛОГО. В случае возникновения такого противостояния должен осуществляться поиск (искать, анализировать, изучать) всего того, что в принятых обществом (прежде всего научным) взглядах ПРОТИВОРЕЧИТ (противостоит) базовым положениям, определяющим целое. И в случае выявления противоречий каких-то тезисов базовым положениям, на которых построено это целое, исследователь (разработчик) должен не бояться дезавуировать псевдоубеждения, псевдоавторитеты, псевдозаконы. И только тогда излагаемые в работе мысли могут помочь по-новому увидеть такое привычное и удобное старое. Как говорится, «у каждого своя правда». Правда автора, которую он отстаивает и с позиции которой оценивает «другие правды», — это система принятых им БП. И здесь автор, вопреки своему правилу не ссылаться на авторитеты, все-таки приведет известные слова Будды, обращенные к его ученикам: «Я не хочу, чтобы монахи и ученики принимали мои слова на веру только из уважения ко мне. Пусть они исследуют их, как ювелир исследует золото, подпиливая, разбивая, шлифуя и расплавляя слитки».

Для дальнейшего разговора, как и в любой научной работе, прежде всего, требуется по возможности четко определить принятую в ней интерпретацию основных терминов и положений, которые будут использоваться в ее постановочной части. Первичное их описание (в настоящей главе) адаптировано к их пониманию достаточно широким кругом читателей. В дальнейшем, по мере знакомства читателя с новыми для него понятиями и положениями, эти интерпретации будут постепенно уточняться до необходимых пределов строгости.

Целью работы является исследование жизни во Вселенной. Термин «Вселенная» интерпретируется в СТЖ как «Всё», «Всегда», «Везде», включающее в совокупности всё то, что в ней существует, независимо от того, известно это человечеству или нет. СТЖ рассматривает Жизнь как феномен во Вселенной, т.е. необычное, исключительное, явление. Однако, с учетом масштабов Вселенной в целом, эта исключительность перерастает в закономерность и становится хотя и очень редким, но регулярным (см. слова Эйнштейна на заставке к работе) явлением во Вселенной.


Организация и развитие Вселенной, Мироздания и миров подчинены определенным принципам и законам. Под «принципом» в СТЖ понимается основное начало, т.е. базовая идея, на основе которой построено что-либо достаточно сложное (система, научная теория, сложный агрегат и т.п.). Законы определяют правила применения принципа в конкретных условиях (конкретных мирах). Поскольку закон выражает нечто общее для чего-то, то можно сказать, что «принцип» — это «общее для менее общего». При этом в зависимости от того, о чем идет речь, под «общим» понимается либо Вселенная, либо Мироздание, либо мир, а под «частным» — образующие их компоненты разных уровней, этажей, ярусов и т. д. По отношению к «принципу» «закон» — это нечто более частное, конкретизирующее применение принципа в условиях конкретного фрагмента Вселенной (в основном миров). Законы миров (в том числе и Земного мира) как фрагментов Мироздания — это дальнейшая конкретизация, определяющая систему правил, которым подчиняется жизнь, существующая в соответствующем мире.

Принципы отражают регулярность в построении законов отдельных фрагментов Вселенной и Мироздания (Именно о регулярности говорил А. Эйнштейн в цитате, открывающей работу!). Зона действий этой регулярности уходит в бесконечность. Зная регулярности в построении фрагментов, можно не знать законы, действующие в тех или иных фрагментах, но, основываясь на знании регулярности, можно с большой вероятностью ПРЕДПОЛАГАТЬ, что представляет собой другие фрагменты. Такое знание позволяет строить процесс исследования, экстраполируя имеющиеся знания все дальше и дальше в бесконечность, изучая путем экстраполяции не только наш Земной мир, в основном доступный для глубокого исследования, но и его достаточно удаленные окрестности, почти или полностью недоступные для получения информации об их характеристиках. Естественно, знания, полученные при этих исследованиях, всегда имеют вероятностный характер, но по мере их приобретения и расширения постепенно приближают исследователя к истине.

Существование принципов и законов обеспечивается соответствующими механизмами. Механизмы — это то, что реализует и тем самым определяет и поддерживает существующие принципы и законы. Описание соответствующего механизма дает ответ на вопрос, как в Мироздании обеспечивается выполнение существующих в ней принципов и законов, что помогает понять их конструкцию. Описание механизма может быть дано в достаточно общей форме, но оно должно быть достаточно конкретным, чтобы понять, во-первых, что теоретически данный механизм способен целенаправленно выполнять соответствующую функцию, во-вторых, что конструкция механизма принципиально реализуема (т.е. правдоподобна), что необходимо обосновать. И только наличие описаний правдоподобных механизмов может в той или иной мере убедить в правдоподобии гипотезы, поддерживаемой этими механизмами. И, по мнению автора, полностью не могут приниматься утверждения типа «Нечто (обозначенное термином „1“) преобразуется в нечто (обозначенное термином „2“)», а возможно ли такое преобразование в принципе автора тезиса не интересует, как, к сожалению, часто не интересует и читателя, у которого «дух захватывает» от «дерзости» и непривычности сказанного и потому даже не возникает подобный вопрос. Но если даже оно «возможно в принципе», то нужно отвечать и на следующий вопрос — может ли оно быть осуществлено в реальности, пусть даже не сегодня, а в будущем? При положительном ответе должны быть приведены обоснования такой возможности.

Чем бóльшее число разноплановых на первый взгляд явлений (в том числе, называемых «трансцендентными», «чудесными» и т.п.), может быть объяснено посредством действия одного, общего для всех этих явлений механизма, тем больше вероятность достоверности гипотезы, поддерживаемой этим механизмом. Кроме того, понимание механизмов, лежащих в основе принципов и законов, является стратегически важным для создания соответствующей теории, поскольку объяснение значительного числа внешне разных явлений действием в пределах одной целостной теории не только показывает, как видит автор гипотезы развитие жизни, но и определяет для исследователя направление этого развития, тем самым выполняя предсказательную функцию, позволяя ему предполагать, какой сегодняшняя жизнь будет завтра, послезавтра (в широком смысле слова) и т. д.

Фундаментальным принципом, на котором основывается работа в целом, является принцип подобия механизмов, гласящий, что на всех уровнях системы Мироздания используются одни и те же или близкие по принципу действия механизмы, поддерживающие общую организацию жизни, или ее развитие. Этот важнейший принцип основывается на центральных идеях о целенаправленности и целесообразности организации Мироздания, поскольку использование повсюду одних и тех же механизмов ЦЕЛЕСООБРАЗНО, хотя в случае необходимости могут допускаться и исключения. А без целесообразной организации вряд ли была бы реализована идея целенаправленности.

Принцип подобия — это ОРУДИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ, исследовательский инструмент. Объяснение причин возникновения очень разнородных и на первый взгляд не связанных между собой явлений как следствий функционирования общих для них механизмов, является лучшим показателем высокой вероятности правильности гипотезы, лежащей в основе выдвигаемой теории. Можно даже сказать (и вряд ли это утверждение слишком сильно), что правдоподобность описываемых в теории гипотетических механизмов, используемых на разных уровнях живого для объяснения множества самых разнообразных внешне совершенно непохожих явлений, выполняет такую же роль, как и экспериментальное подтверждение ожидаемого.

СТЖ идет именно этим, на самом деле единственно возможным для исследования Мироздания, путем — путем нахождения и описания общих механизмов, объясняющих возникновение и существование многих происходящих в мироздании явлений, в том числе пока необъясняемых существующими гипотезами. Именно таким явлениям охотно приклеивают ярлыки «сверхъестественных», «мистических» и т. п. А еще, значительно более часто, просто отвергают многочисленные подтверждения фактов, лежащих в основе этих явлений, самым простым способом — «не верю, что такое может быть», и все тут. А утверждениям «верю, не верю» нет места в науке — в науке не «верят», а «обосновывают» — кого-то обоснование убеждает, кого-то — нет, но это уже другой вопрос.

Однако, в связи со специфическими особенностями конкретных задач, решаемых на далеко отстоящих друг от друга в иерархической системе уровней и значительных отличиях в процессе их решения друг от друга, эти задачи целесообразно разделить на три большие группы и применять принцип подобия не ко всем уровням системной иерархии, а только внутри этих групп.

Согласно СТЖ каждая из этих групп образует отдельный ярус (этаж) системной иерархии. Первый (сверху) ярус (этаж) образуют задачи, связанные с преобразованиями миров, второй ярус — задачи, возникающие внутри организмов индивидных сущностей — особей, третью группу образуют задачи, решаемые на клеточном уровне — уровне «живых кирпичиков», из которых состоит все живое. На каждом из этих уровней сохраняется системная организация, но на каждом из них эта организация имеет свои специфические особенности.

«Доказательное» (но, опять-таки, носящее вероятностный характер) исследование каждого конкретного явления требует проведения громадного числа таких же конкретных (и, следовательно, проводимых в узких направлениях) исследований, основанных на выявлении все бóльшего и бóльшего числа конкретных фактов, их тщательной проверки и т. д. Такой объем работ практически невыполним в рамках исследования одной гипотезы, имеющей общий характер, какой и является СТЖ. И именно поэтому СТЖ в стратегии исследований опирается на изложенные выше принципы.

Глубочайшим убеждением автора, вытекающим из системного подхода, является, что стратегия исследования любого сложного объекта (и особенно сверхсложного) должна начинаться с создания правдоподобной общей теории, с последующей последовательной проверкой ее положений, идя на каждом шаге от общего к частному. При этом на каждом промежуточном этапе, на котором формулируются достаточно общие положения, количество объясняемых теорией явлений должно превышать некоторую «критическую массу», достаточную для признания этого положения, по крайней мере, правдоподобным. И, конечно, наибольший эффект достигается в том случае, когда теория не только объясняет причины явления, но и предсказывает само существование явления.

Начало рассуждений всегда основывается на определенных исходных тезисах, либо опирающихся на какие-то достойные доверия как считает автор, других авторов, либо на предшествующие работы автора, либо являющиеся гипотетическими посылками автора. Часто в этом случае говорят об исходных аксиомах или постулатах. Но аксиомы (постулаты) выступают как опорные для получения строгого выводного знания путем логических операций в формальной системе и, следовательно, должны основываться на не менее строгих исходных знаниях. (Следует заметить, что согласно Н. А. Кондакову [Кондаков 1971] не определены четкие различия между понятиями «аксиома» и «постулат», если только не считать эти понятия синонимичными) Но исследователи Мироздания такими знаниями не располагают, потому что исходные знания человечества о Мироздании более чем расплывчаты и неопределенны, да к тому же и выражены не на формальном (как, строго говоря, требуется для аксиомы), а естественном языке, вносящем дополнительную и очень существенную неопределенность в эти знания, о чем говорилось ранее. Поэтому СТЖ базируется на системе утверждений, которые названы в работе БАЗОВЫМИ ПОЛОЖЕНИЯМИ СТЖ (БП).

Раздел I.4 Система базовых положений СТЖ

В отличие от аксиом и/или постулатов, исходно независимых друг от друга, в работе в качестве опорной для всех дальнейших рассуждений и выводов служит ЦЕЛОСТНАЯ СИСТЕМА СОВМЕСТНО РАССМАТРИВАЕМЫХ БАЗОВЫХ ПОЛОЖЕНИЙ (БП). Каждое базовое положение в этой системе не может рассматриваться изолированно от других, что определено системными законами. И потому содержание каждого БП по отдельности не является таким же жестким, как содержания аксиом/постулатов, которые принципиально независимы друг от друга. Содержание каждого БП в составе системы может колебаться (изменяться) в определенных пределах, не нарушая целостности системы в целом. Содержимое же основных идей работы может быть отражено ТОЛЬКО ВСЕЙ СОВОКУПНОСТЬЮ БП. Исключение из этой совокупности хотя бы одного БП разрушает работу в целом.

Приводимое ниже изложение содержания базовых положений (пункты 1,2, …,19) выполняет еще одну роль, которая не менее, а может быть более важна, чем первая. Это изложение является одновременно КРАТКИМ ОПИСАНИЕМ СОДЕРЖАНИЯ РАБОТЫ, предваряющим изложение основного текста. Читатель, ознакомившийся с этими тезисами, может рассматривать их как краткую АННОТАЦИЮ ИДЕЙ, излагаемых в работе. И если эти идеи его не заинтересуют, то он может прекратить на этом свое знакомство с ними, сохранив массу времени, которое он сможет использовать для других целей.

Тезисы, выдвигаемые в основном тексте, но не содержащиеся в перечисленных БП, НЕ ЯВЛЯЮТСЯ такими же обязательными как базовые положения и могут корректироваться и дополняться в процессе развития работы, что в большинстве случаев, вызывает соответствующие изменения в других «необязательных» тезисах.

1. Метаположение (метатезис).

МЕТАПОЛОЖЕНИЕ (МЕТАТЕЗИС) в смысловом отношении находится ВНЕ содержания работы: он формулирует ЗАКОНЫ (правила) ВЫРАЖЕНИЯ содержания.

Прежде чем высказать некоторое утверждение о существовании Х, и тем более высказывать определенные суждения о его свойствах, ОБОЗНАЧАЯ его в этих утверждениях (суждениях) некоторым конкретным термином (или, что то же самое, называя его некоторым конкретным именем нужно перед этим сформулировать, что такое Х, т.е. определить его СМЫСЛОВОЕ СОДЕРЖАНИЕ (определить его значение). Отсутствие такого ОПРЕДЕЛЕНИЯ делает соответствующее высказывание НЕОПРЕДЕЛЕННЫМ.

Содержание ПЕРВИЧНО относительно обозначающего его термина (имени). Это ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ ЗАКОН КОНСТРУИРОВАНИЯ ЛЮБОГО ЯЗЫКА. Его нарушение делает любые высказывания на соответствующем языке НЕОПРЕДЕЛЕННЫМИ, т.е. допускает для читателя возможность произвольных интерпретаций.

2. Всё во Вселенной, включая жизнь, возникло и существует согласно естественным законам (см. цитату А. Эйнштейна, открывающую работу). В Мироздании, как части Вселенной, нет ничего сверхъестественного, трансцендентного — т.е. выходящего за пределы естественного. Любая попытка отнесения каких-либо явлений к разряду сверхъестественных, предпринимаемая при исследовании Мироздания, объясняется только недостаточностью наших сегодняшних знаний для его естественного объяснения, вытекающего из законов природы.

3. Все явления во Вселенной взаимосвязаны ВСЁ В ОДНОМ, ОДНО ВО ВСЁМ. Взаимосвязанность определяет детерминированность Вселенной. Из-за «мегаколоссального» количества взаимосвязей между компонентами Вселенной и разнонаправленности их ориентированности их подавляющую часть взаимосвязей невозможно проследить, чтобы выявить причины и следствия в воздействиях компонентов друг на друга.

Жизнь уникальное явление во Вселенной, нарушающее детерминированность неживой Вселенной и вносящее в нее в места присутствия фрагментов живого НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ, поскольку живое обладает ничем неограниченной свободой принятия решений о своем поведении. Такие решения НЕПРЕДСКАЗУЕМЫ, вследствие чего в общей детерминированности Вселенной возникают «очаги» (фрагменты) неопределенности.

Все компоненты Мироздания объединены в единую целостную систему: ВСЕ В ОДНОМ, ОДНО ВО ВСЕМ.

4. Всё живое в Мироздании имеет дуальную основу. Дуализм — это форма совместного сосуществования двух понятий, выражающих определенные явления, существование которых имеет смысл только при их совместном рассмотрении в составе смысловой диады (например, существование болта имеет смысл только при одновременном существовании гайки и наоборот). Все живые особи — это дуальные существа, каждое из которых состоит из двух составляющих — функциональной (духовной) составляющей, определяющей неизменное (константное) содержание сущности и поэтому являющееся ее ИДЕНТИФИКАТОРОМ, определяющим только эту конкретную сущность, и морфологической составляющей — телесной оболочки — ТО, меняющейся относительно функциональной составляющей в течение жизни сущности, но не меняющей ее сути. Морфологическая составляющая обеспечивает возможность существования сущности в том мире, в котором она находится. Указанные составляющие не могут существовать по-отдельности. МОНОРАССМОТРЕНИЕ ЖИВОГО НЕ МОЖЕТ ОБЪЯСНИТЬ СУТЬ ЖИЗНИ.

5. Жизнь не зародилась на Земле — она пришла на Землю извне, из космического пространства так же, как она приходит в любой фрагмент Вселенной, и приняла формы, адекватные для существования в Земных условиях, существовавших во время ее прихода. Место, время и причины возникновения жизни во Вселенной так же неизвестны, как «место» в космическом пространстве того, что мы называем Вселенной, а также время и причины возникновения самой Вселенной, хотя на этот счет и существуют различные гипотезы.

6. Жизнь — это ЕДИНАЯ ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННАЯ, иерархически организованная, система — единый целостный ОРГАНИЗМ — «Все в одном, одно во всем», обитающий во Вселенной. Системные связи и поддерживающие их механизмы пронизывают всё живое без исключения, т.е. каждый элемент живого имеет свое определенное место в системе. Однако, поскольку на разных уровнях Мироздания решают разные задачи, то и системная организация на этих уровнях, называемых в СТЖ этажами (ярусами) различна. В системной организации Мироздания существуют три таких этажа — этаж миров, этаж особей, этаж клеточной организации. Возможно в результате дальнейших исследований добавление новых этажей, как сверху, так и снизу.

Каждый целостный фрагмент живого целенаправлен и выполняет в составе системы свою функцию, определяемую глобальной целью (ГЦ) системы в целом (называемую в СТЖ ролью). Целенаправленность как свойство системы, охватывает все этажи (ярусы) системной иерархии жизни до мельчайших клеточек живых организмов-особей, совокупность которых и образует Жизнь. Жизнь — это просто существование живого, независимо от его организации. Как система жизнь, так и каждая ее подсистема, подподсистема и т.д., ориентируются механизмами системы на их взаимоСОдействие в достижении единственной цели — Глобальной цели системы Жизнь, Целенаправленность является организующим фактором как Мироздания в целом и образующих его миров, так и организмов живых индивидов, и компонентов этих организмов.

Целенаправленность системы обеспечивается ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬЮ организации системных механизмов, выражаемой законом, содержание которого гласит, что на каждый шаг продвижения к цели должно затрачиваться минимально возможный объем ресурсов, нужных для ее достижения.

В соответствии с принципом целесообразности в основу методологии исследования СТЖ принципов организации живого положен ПРИНЦИП ПОДОБИЯ, гласящий, что организация жизни и поддерживающие ее механизмы одинаковы на всех уровнях системной иерархии Мироздания, поскольку использование разных принципов организации живого и, соответственно, разных механизмов на разных этажах НЕЦЕЛЕСООБРАЗНО.

7. Глобальной целью системы Жизнь является распространение Жизни ПО-возможности наибольшему пространству Вселенной за наименьшее время. Во фрагментах Вселенной, уже завоеванных жизнью, ее целью является сохранение жизни на уже освоенных территориях с одновременным улучшением ее качества для живого.

Целенаправленность и целесообразность пронизывают все этажи системной иерархии: каждый целостный фрагмент системы Жизнь (т.е. вычлененный из нее как целостная подсистема) имеет свою собственную ЛОКАЛЬНУЮ ЦЕЛЬ, которая в подавляющем большинстве случаев не совпадает с ГЦ. Противоречие локальных целей отдельных компонентов Глобальной цели целого является ГЛАВНЫМ ПРОТИВОРЕЧИЕМ ЖИЗНИ, которое ей приходится постоянно разрешать в своем продвижении к ГЦ, подчиняя локальные цели достижению Глобальной и вырабатывая различные способы такого подчинения — управления жизнью.

8. Достижение ГЦ осуществляется продвижением к ней. Движение — это процесс, система Жизнь — это ПРОЦЕСС, направленный на достижение Глобальной цели. Каждый фрагмент живого — на любом уровне системной иерархии это тоже процесс — «подпроцесс» процесса более высокого уровня, выполняющий в нем определенную функцию. Каждый целостный фрагмент живого (подпроцесс) находится в постоянном поиске наиболее целесообразных путей достижения цели, к которой он стремится: система Жизнь в целом — в поисках путей достижения ГЦ, фрагменты живого (подпроцессы) — в поисках путей достижения соответствующих локальных целей.

Движение потока жизни осуществляется одновременно по многим ветвям, направленным на освоение разных миров или специфических территорий этих миров. Самым сложным для освоения периодом является приход жизни в новый, временно оконечный в ветви мир, названный в СТЖ терминальным миром. В этот период зона поиска еще очень широка, а число неиспробованных вариантов освоения очень велико. Земной мир — это терминальный мир, в котором пока только определяются основные параметры мироустройства. И именно этим объясняется большинство негативных явлений Земной жизни.

9. Целенаправленность и целесообразность деятельности потока жизни и всего составляющего ее живого может быть достигнута только в результате МЫШЛЕНИЯ, причем РАЗУМНОГО мышления. Обладание мышлением — это УСЛОВИЕ существования жизни: все живое во Вселенной мыслит и все, что мыслит — живое.

Движением потока жизни к ГЦ в Мироздании управляет Всемирный Разум (ВМР), движением потока в каждом отдельном мире управляет соответствующий Мировой Разум (МР), свой в каждом отдельном мире. Мировые разумы являются фрагментами Всемирного Разума и подчинены ему в своей деятельности.

Решения МР, управляющего каким-либо конкретным миром, специфичны, поскольку определяются особенностями мира, которым он управляет. В работе рассматриваются только действия МР, управляющего Земным миром и, соответственно, Земной Жизнью (ЗЖ). И ВМР, и МР на каждом очередном шаге развития жизни интегрируют разум всего ранее созданного живого в Интегрированной Системе Жизнь (ИСЖ). В результате такой интеграции разум каждой отдельной сущности (индивида) с одной стороны, как бы растворяется в разуме МР, с другой — является отдельной частицей МР, участвующей в его деятельности. Формулировка «Всё в одном, одно во Всём» справедлива не только для организации жизни в целом, но прежде всего для организации разума. Процесс постоянной интеграции того, что возникает, в том, что уже есть — это основа процесса формирования жизни.

Мы (в данном случае автор) не пытаемся угадать логику мышления МР, поскольку эта логика встроена в нас Мировым Разумом, и мы мыслим в ЕГО ЛОГИКЕ, хотя и называем эту логику ГУМАНОИДНЫМ МЫШЛЕНИЕМ. Все человечество (а также все остальные живые особи) мыслят совместно с МР, но организация в МР процесса ОБОБЩАЮЩЕГО МЫШЛЕНИЯ принципиально отличается от способов организации коллективного (не обобщающего!) мышления, существующих в человеческом обществе. МР НЕ руководит нашим мышлением, а МЫСЛИТ НАМИ, как человек мыслит нейронами своего мозга. Мы должны хорошо понимать, что в процессе обобщающего мышления МЫСЛИМ НЕ МЫ, А МЫСЛЯТ НАМИ, точно так же, как человек мыслит нейронами, а не руководит их мыслительной деятельностью, принимая решения на основе анализа ее результатов. Еще раз: МЫСЛИМ НЕ МЫ, А МЫСЛЯТ НАМИ и только такая организация может образовать ЕДИНЫЙ МЫСЛЯЩИЙ ОРГАНИЗМ, КОТОРЫМ ЯВЛЯЕТСЯ МИРОЗДАНИЕ и КАЖДЫЙ ИЗ СОСТАВЛЯЮЩИХ ЕГО МИРОВ.

10. Мировой разум выполняет в нашем (Земном) мире функции творения жизни и управления ею, т.е. те же самые функции, которые религиозные учения возлагают на Бога. И в том и в другом случае МЫ-человечество — говорим о некоторой гипотетической Верховной Творящей и Руководящей Силе, признавая ее существование, и исходя из этого, описываем организацию Мироздания (или Вселенной). Но поскольку эта сила гипотетическая, а гипотезы в нашем (Земном) мире может выдвигать только человек, то именно МЫ ПРИПИСЫВАЕМ ЕЙ те свойства, которыми она, как МЫ считаем должна обладать. И в зависимости от того, какие возможности мы ей приписываем, нам приходится по-разному убеждать в адекватности наших взглядов.

Теистическим теориям много проще: трактовка Бога как трансцендентной сущности, которая знает все и может все, а пути достижения и того и другого человечеству неведомы и не могут быть ведомы, позволяет никому НИЧЕГО НЕ ОБЪЯСНЯТЬ. Теории же, отстаивающие естественное происхождение Мироздания (и, следовательно, жизни) должны (обязаны) не только высказать свои взгляды, но и обосновать их, т.е. описать те механизмы, которые их поддерживают, и показать их реалистичность. Мало того, естественным теориям, кроме того, требуется опровергнуть другие теории, также стоящие на позициях естественного происхождения жизни, и показать их несостоятельность.

Между понятиями БОГ и МИРОВОЙ РАЗУМ существуют принципиальные отличия. Отличия МР (а также ВМР) от Бога, который по убеждению верующих управляет миром (или Вселенной в целом), заключаются в том, что МР не стоит НАД нами (людьми), а мы часть его. МР — это естественное образование созданное самой жизнью. Он объединяет разум всех нас. Он знает очень много, но он не всеведущ, чем наделяют Бога теистические учения, и стремится познать то, что не знает. Он может очень много, но далеко не всё, и стремится научиться делать то, что пока не умеет делать. Он постоянно наращивает свои знания, в том числе через знания входящих в его состав индивидов и развивает свои умения и способности в процессе продвижения жизни по Вселенной. Он может ошибаться и учится на своих ошибках. При этом, ВМР и МР, хотя и существуют во Вселенной, занимаются только Жизнью — ВМР развитием Жизни в Мироздании, а МР — развитием ЗЖ, в отличие от Бога, власть которого по представлениям религиозных учений распространяется и на Вселенную.

В отличие от образа Бога, создаваемого в теистических учениях, о целях которого обычно не говорится четко, хотя подразумевается, что он их имеет, но они неведомы людям, Мировой Разум имеет одну, объединяющую всю его деятельность, цель. Вся деятельность МР полностью направлена на достижение ГЦ и ради ее достижения он может жертвовать всем, что замедляет и тем более мешает продвижению к ГЦ. В этом смысле он не обладает чувством жалости — его стратегия при движении к ГЦ — жертвовать меньшим, чтобы получить большее (говоря шахматным языком — гамбитная стратегия). И эта стратегия осуществляется на всех этажах системной иерархии живого: каждое живое существо готово расстаться со своей частью (органом), чтобы сохранить целое (жизнь). Человек для МР не особое существо, «созданное по образу и подобию Всевышнего», а орудие, способствующее МР в достижении ГЦ, но орудие очень важное и необходимое ему, поскольку наделено высшей на Земле степенью разумности — интеллектом.

Человек для МР — это одно из многих живых существ, которое в текущий период развития жизни на Земле способно помочь ему в эффективном продвижении к ГЦ, создано им только для этой цели и только потому заслуживающее его особого внимания и заботы. Во всем остальном человек остается для МР только частицей жизни, как и все остальное живое. И только от человека зависит, удастся ли ему сохранить свое положение самого разумного в ЗЖ существа, и продолжать занимать то место в Жизни, которое он занимает в текущем периоде ее развития, хотя МР может заместить каким-либо другим существом, создав условия для развития его мыслительных способностей.

11. Мировой разум на данном этапе развития Земной жизни рассматривает религию как сильнодействующее ПОЗИТИВНОЕ орудие, способное по своей сути помочь продвижению жизни к ГЦ, и опробует ее в качестве такового, как один из возможных вариантов. Однако эффективному применению этого орудия мешает сам предмет его приложения — человек, точнее те его свойства и характеристики, которыми он обладает на данном периоде своего развития.

Теоретически потенциал воздействия религии огромен. Человек, находящийся под ее влиянием, верящий в Бога, получает как личность громадное преимущество. Он ВЕРИТ, что существует всемогущая сила, которая может помочь ему разрешить любые трудности, если выполнять ее законы. Его жизнь становится психологически много легче, чем жизнь неверующего человека. И в этом громадное БЛАГО, ощущение которого человеком могло бы помочь МР в управлении миром. Но условие получения блага — это выполнение законов. А в «религии от человека» законы пишут люди и эти законы не только несовершенны, но и жестоки.

И даже если законы были когда-то получены тем или иным образом «от Бога» (не будем вступать в дискуссию с религиозными концепциями), все равно после этого они многократно переписывались и переинтерпретировались человеком. И в итоге, на сегодняшний день человечество имеет НЕ РЕЛИГИЮ ОТ БОГА, а много разных РЕЛИГИЙ ОТ ЧЕЛОВЕКА, борющихся друг с другом и уничтожающих друг друга.

БОГ (Аллах, Иегова и т.д.) — центральное лицо любой религии. «Религия от Бога» — это то, через посредство чего МР стремится влиять на мир, чтобы в нем существовала соответствующая гармония. «Религия от человека» — это то, что возникает вместо нее, в результате влияния, оказываемого на религию человеком. Вопреки взглядам большинства религий, что «Бог сотворил человека по образу и подобию своему», человек, творя свое представление о Боге — образ Бога, творит его по «образу и подобию человека», добавляя к этому образу всезнание и всемогущество.

Поступая, таким образом, он вкладывает в это представление не только лучшие черты человека, но и худшее, что в нем есть — ОТСУТСТВИЕ ТОЛЕРАНТНОСТИ к инакомыслящим. Причем чем ближе по пониманию существа понятия Бог в представлении индивида имеет другой индивид, тем нетерпимее относится к нему первый, поскольку лучше понимает содержание его ЕРЕСИ. Созданный воображением человека гипотетический образ Бога наиболее жестко и жестоко относится к другим его образам, созданным другими людьми, другими религиями: (крестовые походы, резня гугенотов, войны суннитов и шиитов, и самое худшее, что можно себе представить — инквизиция и Борждиа, как глава католической церкви). Причем последнее относится к той религии — христианству — в основе, которой лежит понятие любви к ближнему. Тем самым «РЕЛИГИЯ ОТ БОГА» ЗАМЕНЯЕТСЯ «РЕЛИГИЕЙ ОТ ЧЕЛОВЕКА» и именно к выполнению канонов этой религии служители культа призывают людей. И в этом заключается проблема.

12. В каждом новом мире, в который приходит жизнь, она образует новый пласт жизни (ПЖ), являющийся дальнейшим развитием интегральной системы Жизнь, образовавшейся за предыдущее время развития жизни в соответствующей ветви. ИСЖ объединяет в своем составе все ранее сформировавшиеся ПЖ. Вхождение в ИСЖ вновь сформированного пласта жизни означает одновременно и вхождение разумов живых сущностей этого пласта в текущий состав ИСЖ и в состав соответствующего Мирового Разума. ИСЖ и вновь формируемый терминальный (оконечный) пласт образуют дуальную пару, в которой между ними формируются метаотношения отношение творения и отношение управления. Метаотношения — это отношения между УРОВНЯМИ В ЦЕЛОМ, ИСКЛЮЧАЮЩИЕ ЛЮБЫЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ОТДЕЛЬНЫМИ ЭЛЕМЕНТАМИ ЭТИХ УРОВНЕЙ.

13. Все жизненные процессы, протекающие в мире, формируются в пределах, ограниченных первичными базовыми формами (БФ) — Пространством и Временем, создаваемыми МР ПЕРЕД формированием собственно жизни. Пространство и время — это априорные формы — «пустая тара», которая в дальнейшем заполняется жизнью. Такие формы существуют в каждом отдельном мире. В пространстве, образуемом первичными БФ, формируются вторичные БФ, образующие то, что условно можно назвать пространством мышления для всех видов живых сущностей, обитающих в соответствующем мире. Для человека вторичные БФ определяют структуру его мышления, названного в СТЖ гуманоидным мышлением. Любая сущность Мироздания, обладающая гуманоидным мышлением, является гуманоидом, независимо от телесной оболочки, в которую это мышление заключено. Можно предполагать, что гуманоидное мышление — это форма мышления МР, которую он «внедряет» в сущностей Земного мира, чтобы «обходиться без переводчиков» в процессе мышления. Именно мышление человека создано по образу и подобию мышления МР, а не наоборот, хотя мы и называем его гуманоидным. Гуманоидное мышление — это высшая для Земной жизни форма мышления, позволяющая решать самые сложные задачи, отождествляемая в СТЖ с термином «интеллект». Человек (Homo sapiens) представляет на Земле аванжизнь — единственный вид живых сущностей, функцией которых является взаимодействие с МР в мыслительном процессе, обеспечивающем как развитие Земной жизни, так и продвижение жизни в целом к ГЦ.

14. Центральным звеном, через посредство которого МР осуществляет централизованное управление процессом «Жизнь» на всех этажах (ярусах) системы каждого отдельного мира, является МИРОВАЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ СИСТЕМА (МИС), объединяющая в своем составе всю совокупность компонентов знаний, которыми обладают живые элементы, в единую централизованную Систему Знаний (СЗ). В МИС содержатся все знания о том, что происходило в соответствующем мире с начала его образования, а также знания о мыслях всех существующих и существовавших когда-либо в нем живых существ. МИС размещена ВНЕ живых сущностей, в земном и/или околоземном пространстве и потому практически не ограничена в объемах хранимой в ней информации, а информация как материальная структура имеет физический объем. Мозг живой сущности и ее центральная нервная система (ЦНС) хранят только малую толику информации, необходимой для существования индивида, необходимую для обеспечения главным образом управления его телесной оболочкой. В остальном же, мозг выполняет только функции интерфейса особи с МИС. Каждый индивид имеет в МИС свою отдельную зону доступа, к которой, при нормальном функционировании МИС, может обращаться только он, хотя как в любой естественной структуре возможно нарушение этого правила, являющиеся аномальностями в ее функционировании. Зоны доступа индивидов могут пересекаться и совпадать.

Организации знания в МИС построена по моделецентрическому принципу, обеспечивающему доступ к знаниям для живых сущностей соответствующего мира, не путем указания адреса ячейки, в которой эти знания хранятся, а по указанию смыслового содержания искомых знаний. Это означает, что все живые сущности (главное, все люди), по одному и тому же поводу обращаются в одно и то же место МИС и потому, всегда будут получать одну и ту же информацию, т.е. информацию, имеющую одно и то же содержание.

15. Выполнение жизнью функций творения и управления требует от нее высокой степени разумности. Разумность — характеристика мышления. Мышление — это не просто продукт жизни, это УСЛОВИЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И СУЩЕСТВОВАНИЯ ЖИЗНИ и в то же время — ее признак. Это объясняется тем, что мышление ПРЕДВОСХИЩАЕТ будущую ситуацию, которая с необходимостью или большой степенью вероятности должна возникнуть в окружающей среде, что и позволяет индивиду подготовиться к возникновению этой ситуации, давая ему возможность с одной стороны избегать опасных ситуаций, с другой — оптимальным образом использовать благоприятные. Мышление и жизнь неразделимы, поскольку мыслит только живое и НЕ СУЩЕСТВУЕТ НЕМЫСЛЯЩЕГО ЖИВОГО.

Разумное мышление индивида — это формирование у человека (как и у любой живой особи) адекватного представления о мире, в котором он существует, с последующим мысленным формированием своего поведения в этом мире на основе этого представления. Такое представление названо в СТЖ — МОДЕЛЬЮ МИРА. Модель мира — это ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ (а не какое-либо еще!) ПОДОБИЕ мира. Адекватное поведение индивида в окружающем его мире возможно только при наличии у него адекватной модели мира. Каждый индивид постоянно корректирует свою субъективную модель мира (осуществляет афферентный синтез), извлекая из окружающего его мира необходимую информацию всеми доступными ему способами.

16. Модель мира, неизмеримо более сложная и многоаспектная, чем у индивида, существует и у Мирового Разума. Руководствуясь этой моделью, он управляет миром. Фундаментальное правило управления любым сложным (тем более сверхсложным) объектом: наличие ПОСТОЯННОЙ ОБРАТНОЙ СВЯЗИ ОТ РЕЗУЛЬТАТА.

Организация процесса мышления у человека-индивида подобна организации данного процесса у МР (а не наоборот). Адекватность формируемой МР модели реальному миру и, главное, адекватность управляющих решений, принимаемых МР, вследствие величайшей сложности мира может быть проверена только путем реального моделирования, в основе которого лежит метод проб и ошибок (при остром недостатке знаний другого быть не может, несмотря на то, что каждая проверяемая гипотеза обоснована). Реальное моделирование — это проверка формируемого в модели варианта управляющего решения в условиях его реализации в действительности мира. Реальное моделирование осуществляется путем формирования последовательности ВЕРСИЙ — путей развития жизни, намечаемых МР и воплощаемых им в соответствующем мире. В любой момент жизни в мире реализуется одна и только одна версия. Новые версии формируются Мировым Разумом либо в случае всемирной катастрофы, наносящей непоправимый ущерб жизни, воплощаемой в соответствующей версии, либо если МР не удовлетворяет протекание существующей версии с позиций эффективного продвижения к ГЦ. Смена версий дает МР возможность проверки принятых им стратегий развития жизни путем их моделирования в реальной среде.

Для осуществления реального моделирования в реальной среде МР, управляющий Земным миром, (мы не знаем, как эта проблема решается в других мирах, но, исходя из принципа подобия, предполагаем, что аналогичным образом) создал технологию пульсирующего времени (ПВ-технологию), аналогичную известному в программировании приему — «back tracking» суть которой составляет последовательное повторение отрезков мирового времени с изменением в каждом отрезке содержания протекающей в нем жизни (естественно, приоритет в создании технологии принадлежит МР, а не наоборот). Параметры, по которым МР осуществляет управление в ПВ-технологии — это ВРЕМЯ и ПАМЯТЬ. Механизм изменения мирового времени позволяет МР формировать новые версии, механизм изменения памяти позволяет МР создавать у индивидов нужное МР представление о прошлом, далеко не всегда соответствующее реальному прошлому. Эти представления незаметно для индивида, обладающего свободой принятия решений, подталкивающее его к принятию нужного МР решения.

Управление таким колоссальным и многосвязным объектом как Мироздание или Мир, невозможно без обратной связи от результата. Для МР ПВ-технология — это просто технология проверки принимаемых им решений, с отменой в чем-то неудачных решений и принятием новых. В представлении человека-индивида, жизнь которого протекает в двух или более версиях, все выглядит по-другому. Для него (в его представлении) его жизни в разных версиях сливаются в единую и непрерывную жизнь, ее переходов из одной версии в другую он не замечает. В результате метаморфоз, происходящих в его сознании, у человека смещаются и путаются его представления о жизни и смерти, Земной жизни и жизни после смерти и т.п., что находит отражение, как в религиозных учениях, так и в обыденных представлениях человека.

17. Особая роль человека в Земной жизни требует наличия в составе системы Жизнь механизма передачи накопленного в течение жизни опыта между поколениями людей. В жизни человечества функционирование данного механизма обеспечивается наличием двух перемежающихся фаз существования человека (как индивида). Первая фаза — это его существование в Земной жизни (ЗЖ), которая с атеистических позиций считается единственной жизнью человека. Вторая фаза — это жизнь человека в «потустороннем мире» (ПС-мире) — том самом мире, который в теистических теориях ассоциируется с понятием рая, а в атеистических — просто отвергается. На самом деле ПС-мир является не отдельным миром, а неотъемлемой частью Земного мира, в которой человек проводит часть своей жизни, причем бо̀льшую часть, сохраняя ту же функциональную (духовную) составляющую, но приобретя новую — телесную, соответствующую материальности ПС-мира.

ПС-мир — это основной (базовый) мир существования человека. Рождение человека — это временный приход души человека в Земной мир с одновременным обретением соответствующей ТО, земная смерть — это его возращение в ПС-мир с разрушением старой ТО и приобретением новой.

«Потусторонний» мир является базовым миром для существования и развития человека, а земная жизнь — это его врѐменная жизнь, в которой человек-индивид, приходя из ПС-мира и находясь в условиях Земного мира, помогает МР в его освоении и подготовке к дальнейшему продвижению жизни к ГЦ. В Земной жизни человек присутствует только временно, до своего возвращения в базовый мир.

Сказанное выше не относится к другим видам существующих на Земле сущностей, поскольку эти сущности просто живут, и только это является их предназначением в жизни, потому что именно они в подавляющем большинстве составляют жизнь. А после их смерти они заменяются новыми сущностями, не попадая в ПС-мир. Но так же, как человек, эти сущности имеют и душу, и телесную оболочку (ТО). Кроме того, ПС-мир выполняет для Земной жизни функцию «резерва» личностей, которые требуются при формировании новых версий.

18. Судьба человека в Земной Жизни определяется совместным действием трех сил: предназначением человека, определяемым Мировым Разумом, выполнение которого он поддерживает и по возможности обеспечивает, собственными решениями человека, стремящегося самостоятельно управлять своей судьбой, и случайностями, поскольку окружающий человека мир не является детерминированным. Предназначение человека в его Земной жизни МР определяет только в отдельных очень редких случаях и помогает ему в выполнении этого предназначения, хотя сам человек этого предназначения не знает и о нем не догадывается.

В СТЖ люди, имеющие такое предназначение, названы узловыми личностями. Выбор Мировым Разумом узловых личностей осуществляется главным образом в тех случаях, если они по тем или иным причинам могут оказать определяющее влияние на тот или иной нужный МР поворот в развитии очередного этапа человеческой цивилизации (стратегического или тактического) оказаться для этого в нужное время в нужном месте и иметь возможность осуществления нужных МР действий. Выбор узловой личности определяется только возможностями человека влиять на события, что часто определяется местом, занимаемым им в политической, общественной или научной жизни. Но это необязательно — в частном случае это может быть самая рядовая личность. Самооценка человека, кем бы он ни был, не имеет никакого значения, поскольку эту оценку осуществляет только МР и только со своих позиций.

Поскольку общее число узловых личностей очень невелико, причем только некоторые из них могут оказать серьезную помощь в реализации стратегических замыслов МР, то управление ими не требует сверхусилий непосредственно от МР. Остальные же узловые личности, помогающие МР в решении менее серьезных и, тем более, тактических задач, управляются низшими звеньями МР, в соответствии с местами, занимаемыми ими в «управленческой иерархии» МР.

Остальные люди, не выбранные МР в качестве узловых личностей, живут без всякого внешнего управления и тем самым выполняют основную функцию, возложенную на них МР — ПРОСТО ЖИТЬ. За подавляющим большинством из них не закреплено отдельного управляющего звена в общей иерархии управления, создаваемой МР (в интерпретации религиозных учений — отдельного ангела-хранителя). И важно, что у кого такое управляющее звено есть, оно озабочено не успешным протеканием жизни того, кого оно вроде бы должно беречь как «зеницу ока», а эффективным продвижением жизни в целом к ГЦ. И поэтому основное стратегическое правило, которым руководствуется МР при принятии решений на всех этажах жизни — следует идти на потерю части, чтобы сохранить целое. А отдельный человек — это не просто часть, а всего лишь микрочастица огромного и целостного организма Жизни.

Очень важную роль в судьбе человека играют его личные решения. Человек хозяин своей судьбы — этот лозунг справедлив, но только отчасти, потому что на эту судьбу может оказать влияние не только МР, но и случай. Случайность — это проявление детерминированности (со стороны), причин, которые нам неизвестны. Предварительное знание причин, породивших некоторое событие, позволяя субъекту считать это событие закономерностью, незнание — случайностью.

19. Переходя из одной версии как этапа своей жизни в другую, как следующий этап, человек не теряет свое «Я», оставаясь самим собой, хотя это «Я» в какой-то степени ущербно, поскольку он забывает свою жизнь на некоторых фрагментах предыдущих версий. После завершения Земной жизни человек за очень редким исключением, если он не является кандидатом на роль узловой личности, не возвращается в Земную жизнь, поскольку «растворяется» в «океане жизни» потустороннего мира, в непрерывности которого формируются новые приходящие в ЗЖ личности. И каждая из этих личностей содержит частицу (иногда очень значительную) ранее существовавших в Земной жизни личностей. Но это будут новые «Я», с новым предназначением и новой судьбой. Но МР оказывает влияние на это формирование, стремясь сохранить в новом «Я» и передать в ЗЖ то позитивное, что было в предыдущих «Я». И только в отдельных случаях это будет почти полное воспроизводство предыдущего «Я».

В большинстве случаев Земная смерть человека одновременно является и окончанием его существования как земной личности: больше на Землю он не вернется. На Землю придут другие «Я», в которых будут частицы прежнего «Я», иногда даже очень большие. Но это будет другое «Я». А старое «Я» продолжит свою жизнь в ПС-мире и будет жить очень долгое по земным меркам время (хотя, строго говоря, эти времена несоизмеримы). А затем наступит смерть и в ПС-мире. Продолжатся ли путешествия личности (души) далее мы не знаем, но это вполне возможно, что отражено в ряде представлений древних мыслителей (прежде всего восточных) о мироустройстве. Согласно этим представлениям (и автору они кажутся достаточно убедительными), что преобразования

уходят куда-то в направлении бесконечности (но не в бесконечность!). Конкретно же куда они уходят и где конец этой «бесконечности», человечество не знает и никогда не узнает.

Глава II. Общефилософские позиции СТЖ

Аннотация идей главы II

В главе формулируются общефилософские позиции СТЖ, занимаемые ею по ряду фундаментальных проблем, которые философы квалифицируют как философские категории, т.е. понятия очень высокой степени общности. Эти позиции сопоставляются с позициями, занимаемыми по этим проблемам традиционной философией.

Под традиционной философией автор понимает укоренившиеся в обществе взгляды на философские проблемы, излагаемые в русскоязычных источниках, на которые в своем большинстве опирается современная философская мысль России. В качестве источников, достаточно адекватно отражающих общий фон современного состояния философской мысли России, автор ориентируется на современные русскоязычные словари, изданные в последние годы в России и постсоветском пространстве {9} и {10}. В результате проведенного анализа, содержание которого подробно излагается в тексте главы, делается основной вывод, что ПОНИМАНИЕ ОСНОВОПОЛАГАЮЩИХ — КАТЕГОРИАЛЬНЫХ ФИЛОСОФСКИХ ПОНЯТИЙ СТЖ СОВПАДАЕТ С ИХ ПОНИМАНИЕМ ТРАДИЦИОННОЙ ФИЛОСОФИЕЙ. Вторым дополняющим первый, выводом к которому приводит анализ традиционно философии, является ее серьезное отставание от достижений современной науки за последние годы ее развития, связанные с отображением в ней таких понятий, как система, информация, кибернетика, целостность, дуальность и т. п. и, самое главное, с достаточно невнятным объяснением содержания понятия «жизнь» и «живое».

В предлагаемой вниманию читателя работе отсутствует какая-либо эзотерика: все высказываемые в ней утверждения, несмотря на непривычность, а иногда даже парадоксальность некоторых следующих из них некоторых выводов, не выходят за пределы взглядов традиционной философии. Это относится как к категориальным понятиям философии, таким, как «материя», «движение», «объективная действительность», «отражение», «субъективное отражение» и ряду других, так и носящим общий характер высказываниям традиционной философии О ЖИЗНИ, как специфической философской категории, являющейся предметом исследования СТЖ.

«Претензии» СТЖ к традиционной философии заключаются в основном в нераскрытии, полном или частичном, содержания понятий, являющихся с точки зрения СТЖ, базовыми для описания понятий, относящихся к живому, таких как «система», «целостность», «целенаправленность», «информация» и ряду других. Кроме того, традиционная философия практически полностью игнорирует такие фундаментальные для раскрытия сути жизни понятия как «мышление» и «сознание», не только лежащие в основе жизни, но и, по глубокому убеждению автора, делающие ее возможной.

Основным предметом рассмотрения и анализа в главе является понятие дуального сосуществования двух исходных составляющих живого — содержания и формы, образующих дуальную основу — смысловую диаду. Дуализм — это форма сосуществования двух понятий, которые могут существовать только совместно, в составе диады и не имеют смысла при их раздельном рассмотрении. Все живые сущности рассматриваются в работе как дуальные существа, каждое из которых образовано двумя составляющими — функциональной составляющей (ФС), определяющей ее неизменное (константное) содержание, и тем самым, как следствие этого, служащим идентификатором сущности (т.е. указателем, что это одна и та же сущность) и морфологической составляющей (МС), являющейся ее сменной телесной оболочкой (ТО). СТЖ широко использует для ФС и другое обозначение — «духовная составляющая» или «душа», считая их синонимичными первому. Продолжение существования ФС трактуется в СТЖ как продолжение существования той же самой сущности, смена телесной оболочки — как метаморфоз — изменение формы существования ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ сущности. И ФС, и МС материальны это фундаментальное утверждение СТЖ. При этом в разных дуальных парах их материальные основы представлены на разных материальных субстратах.

Все происходящие в живом дуальные процессы протекают в ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ. Пространство и время — это две первичные БАЗОВЫЕ ФОРМЫ, выступающие как основание, на базе которого эти процессы протекают. Первичные БФ формируются в Мироздании для каждого отдельного мира некоторой внешней силой, находящееся ВНЕ данного мира (происхождение и природа это силы рассматриваются в последующих главах работы).

Главное, что утверждает СТЖ: живые сущности не воспринимают базовые формы, а воспринимают через посредство базовых форм (в ракурсе базовых форм). Ни одно живое существо не может ни при восприятии, ни при мышлении, ни при общении выйти за рамки вложенных в него БФ.

Указанные базовые формы — это первичные БФ. Однако существуют и вторичные БФ — вторичные базовые формы, формируемые внутри первичных БФ, и определяющие характер (тип мышления живой сущности, служащий «рамочной» конструкцией, внутри которой разворачиваются ее мыслительные процессы и за пределы которых они не могут выйти.

Вторичные базовые формы, вложенные в человека, определяет его мышление, названное в СТЖ гуманоидным мышлением. Мы — человечество — мыслим только в этих формах, другие населяющие Земной мир живые существа мыслят и общаются между собой на основе каких-то других, вкладываемых в них БФ, вследствие чего человек только частично может понять «логику» их мышления. Мышление живых существ, прибывших в Земной мир из других миров в прошлом, настоящем или будущем (если такой факт имел, имеет или будет иметь место) может быть полностью недоступно для установления человечеством с ними разумного контакта. Но может быть и наоборот, если «пришельцы» по той или иной причине будут обладать гуманоидным мышлением, независимо от форм, которые будет иметь их телесная оболочка.

Обо всем «сказанным в аннотации, достаточно подробно говорится в тексте главы. Главным же выводом, который можно сделать после ее прочтения, является, что за многие годы ее развития, начиная от древнейших времен, произошло значительно более тесное «переплетение» и «сращивание» философии с наукой. И если раньше термин «философствование» понимался главным образом, как «рассуждать на отвлеченные, неконкретные, темы, то в настоящее время это ушло в прошлое. И философию, как оценил ее Эйнштейн в эпиграфе к главе, надо понимать как «поиски знания в его наиболее общей и наиболее широко форме» и то, что «ее можно считать матерью всех научных знаний».

В главе также рассматривается одна из важнейших проблем философии — отношение категорий «качество» и «количество» и опровергается широко распространенное утверждение, известное под названием ЗАКОНА ПЕРЕХОДА КОЛИЧЕСТВА В КАЧЕСТВО.

Раздел II.1 СТЖ и традиционная философия

Под традиционной философией автор понимает укоренившиеся в той или иной степени в обществе взгляды на философские проблемы, излагаемые в русскоязычных источниках, на которые в своем большинстве опирается современная философская мысль России.

В качестве источника, достаточно адекватно отражающего общий фон современного состояния философской мысли России, СТЖ ориентируется на юбилейное издание философского словаря института философии РАН [Философский словарь РАН, 2009 г.] и частично обращается к другому современному русскоязычному философскому словарю [Новейший философский словарь, 2003 г.], изданному в Минске. Будем считать содержащиеся в них сведения отражением «традиционной философии», принятой на русскоязычном пространстве.

Согласно определению из первого словаря [здесь и далее выделения и подчеркивания наши Е.К.]: «Философия — форма духовной деятельности, направленная на постановку, анализ и решение коренных мировоззренческих вопросов, связанных с выработкой ЦЕЛОСТНОГО взгляда на мир и место в нем человека… Мировоззрение — система принципов, взглядов, ценностей, идеалов, убеждений, определяющих как отношение к действительности, общее понимание мира, так и жизненные позиции, программы деятельности людей. Субъектом (или носителем Мировоззрения) является и отдельный человек, и социальные или профессиональные группы, и этнонациональные или религиозные общности, и классы и общество в целом».

Приведем определения некоторых широко используемых в философских работах понятий, четкие трактовки которых существенны для общего понимания работы: «Физика — наука о природе, изучающая простейшие и вместе наиболее общие свойства материального мира, а именно строение и свойства конкретных видов материи — веществ и полей, и основных форм их существования — в пространстве и времени» … «Природа — окружающий мир во всем многообразии своих проявлений. Природа представляет собой объективную реальность, существующую вне и независимо от сознания» … «Естествознание — наука о природе; совокупность естественных наук, взятая как единое целое». СТЖ принимает данные определения — в тексте работы они используются только в указанной интерпретации.

Отметим два важных обстоятельства, вытекающих, по мнению автора из приведенных определений. Первое: религиозные учения — это разновидность философских теорий, отличающиеся (как и должна отличаться любая разновидность) группой характерных признаков (о которых будет говориться позже), но при условии, что эти учения пытаются ответить на вопросы об устройстве Мироздания, а не преследуют другие цели (Именно о втором виде религиозных теорий сказал Галилей «Церковь учит тому, как попасть на небеса, а не тому, как они устроены»).

Второе: «физика» — как наука, занимается проблемами значительно более общими, чем изучение жизни, которое является предметом интереса СТЖ. Физические законы распространяются на живое и неживое, причем неживого во Вселенной неизмеримо больше, чем живого. Естественно, физика тесно связана с философией. Но физика в своей методологии и методах не разделяет живое и неживое, не выделяя первое какими-либо приемами и методами из общего состава компонентов Вселенной, не владеет методологией изучения именно живого и как следствие не имеет в составе языка физики специализированных языковых средств, направленных на описание специфических свойств живого, потому что по стоящим перед ней и решаемых ею задачам ЕЙ ЭТО НЕ НУЖНО.

Так же, как и традиционная философия, СТЖ считает, что законы Вселенной и Мироздания — это законы природы — естественные законы, которым подчиняется без всякого исключения всё входящее во Вселенную. Вселенная (включая Мироздание) — это реальность, объективная действительность, существование которой не зависит от присутствия или отсутствия наблюдателя. Соответствующие положения (ИП) лежат и в основе философских взглядов СТЖ.

Каждый отдельная живая сущность, называемая в дальнейшем «ОСОБЬЮ» по-своему воспринимает и отображает объективную действительность, формируя в своем сознании субъективное представление об этой действительности, в чем-то отличное от представлений других особей. В дальнейшем особь (в частном случае — человек) строит свое поведение в окружающей среде только на основании этого представления. Полное совпадение объективной действительности и его субъективного представления невозможно, т.к. невозможно полное повторение отображаемого в отображении.

СТЖ разделяет приведенное в эпиграфе высказывание одного из мыслителей древности св. Августина (конечно, оно не является единственным на эту тему): «чудеса не противоречат природе, они противоречат нашим знаниям о природе»: непонятное, противоречащее нашим знаниям и убеждениям представляется чудом. СТЖ согласна с тем, что всё, что значительная часть человечества относит к разряду сверхъестественного, трансцендентного, мистического, является только попыткой выделения, и в какой-то степени обоснованная, тех явлений природы, которые человек на сегодняшний день не может хоть как-то объяснить.

Наибольший интерес для СТЖ представляют взгляды цитируемого источника на Жизнь, как основной (и практически единственный) предмет исследований настоящей работы. В словаре РАН не содержится четкого и целостного определения понятия «жизнь», но указываются (правда, очень расплывчато) ее характерные особенности, являющиеся ориентирами, позволяющими судить о «живом» и «неживом»: … «Бросающаяся в глаза специфичность организации определенного класса природных объектов, который в силу этого с незапамятных времен выделен человеком в качестве именно „живых“, в противоположность остальному как „неживому“, „мертвому“…» … «Жизнь, как творческая космически-метафизическая субстанция, непрерывно порождающая все новое и новое разнообразие предметов и явлений мира. Жизнь выполняет… функции, аналогичные тем, которые выполняли в традиционных философских направлениях понятия материи (материализм), идеи (идеализм), Бога (теоцентризм) и др.» [с точки зрения автора, очень спорное заявление] … «С современной точки зрения именно самовоспроизведение, саморедупликация… составляет то главное, что конституирует систему как живую». С последним трудно согласиться, потому что автомат по заданной программе может воспроизводить другой такой же автомат, тот, по такой же программе следующий и т. д. Но это не означает, что все эти автоматы живые.

СТЖ, так же, как и цитируемый источник, исходит из того, что все во Вселенной, как живое, так и неживое, материально, и так же опирается на это положение как исходное, при дальнейших рассуждениях и логических построениях.

Продолжим цитирование: «Материя — объективная реальность, существующая вне и независимо от человеческого сознания и отражаемая им. Материя охватывает бесконечное множество реально существующих объектов и систем мира, является субстанциональной основой всевозможных форм и свойств движения. Материя не существует иначе, как только в бесконечном множестве форм, различных объектов и систем. Материя несотворима и неуничтожима, вечна во времени и бесконечна в пространстве, в своих структурных проявлениях, неразрывно связана с движением, способна к неугасающему саморазвитию…». «…Субстанциальность, всеобщность и абсолютность материи характеризует материальное единство мира…».

«…В мире нет ничего, что не было бы определенным видом или состоянием материи, ее свойством или формой движения, продуктом ее исторического развития…». «Материю нельзя сводить к определенным ее конкретным формам, например, к веществу или атомам, т.к. существуют невещественные виды материи…» [отметим, что значение понятия «вещественность» не дается]. «Материя неисчерпаема, и ее познание потенциально неограниченно». «…Философское понимание материи как объективной реальности, конкретизируется естественнонаучными теориями о строении и законах движения материи, раскрывающих структуру объективной реальности…»

Понимание материи как первоосновы всего существующего во Вселенной, включая и жизнь, характерно, по сути, для всех современных философских течений и даже религиозных учений, кроме, может быть, самых крайних. Подтверждение этому будет дано несколько позже в одном из тематических разделов, где на примере учения Православной Церкви и буддизма будет показано, что и они придерживаются таких же взглядов, вопреки часто приписываемым им антиматериалистических позиций, хотя описывают эти взгляды, используя другие термины

СТЖ, исходя из своего понимания законов построения языка (см. «Введение от автора»), считает, что неважно какой термин выбран для обозначения того самого общего, на чем построена вся Вселенная. Главное, что СТЖ, точно так же, как и традиционная философия, считает, что такая общая для Вселенной субстанция — существует. Однако, согласно правилам построения языка, о которых говорилось ранее, СТЖ сначала заявляет, что существует общая субстанция, из которой состоит всё, что существует во Вселенной, а уже потом называет эту субстанцию «материей». При этом СТЖ исходит из того, что использование для этой цели термина «материя» имеет значительные преимущества перед использованием любых других терминов потому, что этот термин, независимо от оттенков в его понимании, всегда использовался именно для обозначения этой общей субстанции. И именно так его понимает и СТЖ. В цитируемом тексте подчеркивается тесная взаимосвязь «материи» с «движением» и, особо, с «жизнью»: «Движение» — неотъемлемое свойство материи и именно оно наиболее четко проявляется в том конкретном проявлении материи, которую мы называем «жизнью». И СТЖ полностью согласна с данными утверждениями. Более того, этот тезис СТЖ считает основополагающим для своего понимания Жизни. Но, к сожалению, этим источник и ограничивается, а это, увы, ничего не дает для конструктивного понимания роли движения в Жизни.

Далее в цитируемом источнике приводятся отрывки из текста другой статьи словаря — статьи «Движение»: «Движение — философская категория, отражающая своим содержанием всеобщее неотъемлемое свойство бытия — изменчивость. Движение объемлет собой все происходящие в природе и обществе процессы…. В качестве способа бытия материи движение выступает как самодвижение [внутренняя активность]» … «Движение как единство изменчивости и устойчивости предполагает относительную [особо подчеркнем: относительную!] устойчивость того, что именно движется, изменяется. Эта относительная устойчивость есть выражение сохранения качественной природы явления при одновременном наличии некоторых количественных изменений. Движение в его конкретном проявлении всегда относительно. Движение многообразно по своим проявлениям и существует в различных формах».

Если обобщить содержание приведенных цитат, то можно сказать, что основной характеристикой жизни, критерием, разделяющим «живое» и «неживое» является активность живого, конкретизируемая в перечисленных в цитате свойствах живых систем и происходящих в них или вызываемых через их посредство явлениях и процессах. С таких же позиций смотрит на жизнь и СТЖ, рассматривая сформулированные положения как приемлемые для дальнейшего уточнения, а впоследствии и достаточно четкого определения понятия «Жизнь».

Одной из главных целей настоящей главы было показать, что понимание основополагающих — категориальных философских понятий Системной Теорией Жизни, совпадает с их пониманием традиционной философией. Никакой эзотерики: все высказываемые в работе утверждения, несмотря на их, иногда непривычность и даже парадоксальность, основываются только на этом понимании. Но смотреть на одно и то же, не означает видеть одно и то же, и потому многие выводы автора, излагаемые в работе, серьезно отличаются от выводов «традиционных философов».

Еще одной ВАЖНЕЙШЕЙ, как уже было сказано в главе I, для дальнейшего рассмотрения в СТЖ философской категорией, рассматриваемой в философском словаре РАН в отдельной статье, является категория «Целостность», которая с точки зрения СТЖ, а также большинства (если не всех) других, претендующих на название «системная» теорий, лежит в основе понятия «система» — базового понятия Системной Теории Жизни.

«Целостность — внутреннее единство объекта, его отдифференцированность от окружающей среды, а также сам объект, обладающий такими свойствами. Перечисленные характеристики следует понимать не в абсолютном, а в относительном смысле, поскольку сам объект обладает множеством связей со средой, существует лишь в единстве с ней»… «Целостность, как внутренняя обусловленность объекта, то, что определяет его специфику, уникальность…» и далее: «Методологическое значение представления о целостности состоит в указании на необходимость выявления внутренней детерминации свойств объекта и на недостаточность объяснения специфики объекта, когда его основные свойства и характеристики считаются детерминированными извне». Тем самым, хотя это и не говорится прямо, подчеркивается, что любой исследуемый объект — это открытая система.

Автор считает, что определение понятия «целостность» существует уже очень давно: «Все в одном, одно во всем» и лучше не скажешь. И дано это определение не в каком-либо современном философском словаре, а в одном из древних источников человеческой мудрости — «Лотосовой сутре», о которой уже говорилось ранее.

Обобщая изложенные взгляды традиционной философии на понятие «жизнь», можно резюмировать, что критерием, на основании которого ими разделяется «живое» и «неживое», являются внутренняя активность (как признак живого) и пассивность (как признак неживого) материи, на базе которых существуют соответственно одно и другое. СТЖ разделяет эту точку зрения, но считает, что для конструктивного использования этого критерия в исследовательском процессе необходимо более глубокое раскрытие содержания понятий «активной» и «пассивной» материи.

Автор считает, что существуют три важнейших категориальных понятия, которые заслуживают рассмотрения, выходящего за пределы традиционной философии, поскольку, несмотря на их важность она (традиционная философия) говорит о них лишь вскользь. Первое из них — философская категория «содержание/форма», которая на взгляд автора является такой же фундаментальной для философии, как категории «материи», «движение», «жизнь», потому что она определяет взгляд на эти и другие философские категории (а разные взгляды на объект исследования определяет разную направленность процесса исследования), показывая КАК смотреть и ЧТО видеть. С объяснением данной категории традиционная философия, как представляется автору, практически не справилась и потому он рассматривает ее в отдельном разделе (разделе II.2) настоящей главы.

Вторая категория — «живое/неживое». Совершенно естественно, что, говоря о жизни, мы должны ответить на вопрос, чем живое отличается от неживого, и попытаться сформулировать критерии, формирующие эти отличия. Однако, как ни странно, традиционная философия даже не ставит такого вопроса (!!). Принципиальная важность этого вопроса сделала целесообразным посвятить его рассмотрению отдельную главу «Феномен жизни».

Третья категория — «движение». Автор согласен со всем, что говорит о движении традиционная философия, но роль «движения» (как понятия) в Мироздании, настолько велика, что все, сказанное ею о «движении» более чем недостаточно для осознания его роли в Мироздании и потому его рассмотрению также посвящена отдельная глава: «Жизнь и живое как целостный целенаправленный процесс».

И наконец, последнее. Важнейшее и главное — базовое для рассмотрения всего остального значение, имеют философские категории «пространство» и «время», которых традиционная философия касается вскользь и, главное, рассматривает проблему их исследования как задачу, решение которой можно отложить на «опосля», а можно и вовсе ей не заниматься. В связи с высказанными выше позициями, автор вынес рассмотрение этой проблемы в отдельный раздел главы II (раздел II-3), назвав его «Пространство и время как базовые формы ДЛЯ существования живого» (первичные базовые формы) и сказав в этом разделе и о вторичных Базовых формах — формах ДЛЯ мышления.

Раздел II.2 Дуальность. «Содержание» и «форма» как фундаментальные понятия философии

«Содержание и «форма» — две взаимосвязанные философские категории, без четкого понимания смыслового содержания которых невозможно объяснить практически ничего, потому что они лежат в основе гуманоидного мышления. И прежде всего, без глубокого понимания той сути, которую они выражают, невозможно объяснить, что такое «жизнь» и что такое, «познание». «Первородность» понятий «содержание» и «форма», т.е. невозможность их выделения из каких-то других понятий бóльшего объема, как это всегда делается при определении подавляющего большинства других понятий, а также их сложность даже для интуитивного «прочувствования», являются причиной того, что в традиционной философии отсутствуют не только определения этих философских категорий, но даже более или менее удовлетворительные разъяснения, из которых могли бы следовать конструктивные выводы для адекватного оперирования этими понятиями в соответствующих рассуждениях. И это понятно, поскольку оба этих взаимосвязанных понятия относятся не только к категориальным, но и к опорным понятиям, от которых «рассуждающий» отталкивается во всех рассуждениях, поскольку целью любого познания является либо познание одного из них при известном другом, либо те или другие варианты их взаимоотношения в каждом конкретном случае.

Неприлично мало (иначе не скажешь) для такого солидного издания, всего несколько строчек, говорится об этих важнейших философских категориях и во втором источнике — другом, самом объемном (1000 аналитических статей) и самом современном (2003 г.), изданном в Минске, русскоязычном словаре {9}, о котором уже упоминалось ранее. И все-таки эту фундаментальную «недоработку» можно понять и даже оправдать: невозможно определить и слишком сложно объяснить содержание понятий, которые «первичны», поскольку только через их призму должно рассматриваться фактически всё, включая и самого человека, опирающегося на эти понятия в процессе своего мышления. Опора на эти понятия — это фундаментальная особенность гуманоидного (т.е. человеческого) мышления: мы мыслим, объединяя, сопоставляя, анализируя «содержимое его содержания» и «форму» его проявления или, наоборот, «форму», в которой представлено «содержание» исследуемого объекта. Но именно базовость и фундаментальная важность этих категорий для понимания того, что такое «жизнь», несмотря на возникающие при этом сложности, заставляет попытаться хоть в какой-то степени прояснить общую картину, хотя бы частично «закрыв» существующий в традиционной философии «пробел».

Понятия «содержание» и «форма» образуют дуальную пару — смысловую диаду. Дуализм — это форма существования двух понятий, смысловое содержание каждого из которых не может быть объяснено без привлечения для этого рассмотрения смыслового содержания другого понятия, образующего диаду, и наоборот (определение понятия дуализм, принятое в СТЖ). Такую смысловую диаду образуют и понятия «содержание» и «форма», хотя говорить об их дуальности в этом случае приходится, используя сами эти понятия, что противоречит правилам пользования языком, но поскольку, чтобы сказать это, мы не имеем никакого другого языка, кроме естественного, в данном случае русского, деваться просто некуда.

Эти понятия практически всегда, явно или неявно, используются совместно друг с другом. Если говорится только об одном из них, то обязательно хотя бы подразумевается то или иное значение (та или иная конкретизация) другого, о котором либо говорилось раньше (в том числе и много раньше), либо будет сказано в ближайших фразах. В качестве «очень нестрогого», упрощенного, но очень понятного примера может быть приведен дуализм понятий «болта» и «гайки»: болт может выполнять функции болта (и, следовательно, быть собственно «болтом», а не просто «железкой») только при существовании гайки и наоборот — гайка не будет «гайкой», если не будет существовать того, на что ее следует навертывать. Если одна из данных вещей отсутствует, вторая, физически сохраняя все свои вещественные свойства, в функциональном отношении теряет смысл, как бы «перестает существовать». Это будет просто кусок железа, который можно использовать в любом назначении, которому отвечает «кусок железа», но не в качестве болта (гайки).

Следует подчеркнуть, что дуальный взгляд на живое, это не только личная позиция автора, а широко распространенный подход к проблеме «мономышление/дуальное мышление». Так утверждая данную мысль, известный философ науки Карл Поппер писал, что «…Все мыслители, о которых мы знаем достаточно, чтобы сказать что-либо определенное об их позиции, включая Декарта, признавали дуалистическое взаимодействие». И это очень важно — такой специалист, как Поппер, хорошо знал то, о чем говорил.

Содержание первично относительно формы, поскольку именно оно составляет суть вещи (явления, процесса), является ее идентификатором, т.е. единственным прямым указателем на эту вещь. Совпадение содержания двух вещей (явлений, процессов) означает, что эти вещи тождественны или, что это одна и та же вещь, т.е. что это — то же самое. Результаты исследования двух, до их изучения принимаемых за разные, объектов, показавшие, что их содержания полностью совпадают, свидетельствует, что это один, тот же самый объект, независимо от того, как он был назван в одном и другом случае, или в какой форме он был представлен (как человек, переодевшийся в любые одежды, или даже сменивший внешность в результате косметических операций остается тем же самым человеком). Форма вторична и выступает как атрибут содержания, но не более того. Содержание не может существовать вне формы как средства представления содержания. Оно обязательно должно быть выражено в какой-либо форме. Форма же без указания содержания превращается в абстрактное понятие (в каком-то смысле, как никому не нужная пустая тара, которая может быть заполнена разным содержимым). Но в то же время, о каждом из них можно рассуждать по отдельности, указав или, что чаще, держа в уме, значение другого. К чему приводит пренебрежение этим более чем фундаментальным правилом показано в разделе главы XII о математической логике.

Само использование в философии (и далеко не только в философии) понятий «содержание» и «форма» предопределяет ви́дение объекта исследователем как сущности, имеющей дуальную основу — «два в одном». При этом объект как бы мысленно делится на что-то постоянное, чем он является — (содержание), и что-то переменное (форма), меняющееся относительно постоянного содержания, определяющее различные вариации форм существования этого содержания. Для описания таких изменений существует специальный термин — метаморфоз, означающий изменение формы у одного и того же содержания, выполняющего роль идентификатора объекта.

Фундаментальным исходным положением СТЖ является утверждение, что все живые сущности — это дуальные существа, каждое из которых образовано двумя составляющими — функциональной составляющей (ФС), определяющей постоянное содержание сущности, и морфологической составляющей (МС), меняющейся относительно ФС (второе, широко употребляемое название ФС — это духовная составляющая или душа). Такой взгляд на живое, как уже говорилось, разделяют с СТЖ многие философские теории (учения), хотя используют для обозначения ФС и МС самые разнообразные термины, что на взгляд СТЖ не является существенным, хотя некоторые из них (например, «душа» вместо ФС) вызывают специфическое отношение, потому что обычно мысленно связывается с религией, хотя на самом деле, как сказал Шекспир «роза пахнет розой, как ее не назови».

Живое со своими свойствами, вытекающими из специфики законов, которым оно подчиняется, определяет тем самым «содержание жизни», а неживое, определяющее другие, более общие, законы, которым живое тоже «вынуждено» подчиняться, образует основу для тех «форм», в которых может проявляться и существовать живое. И эти формы могут создаваться только на базе субстратов тех миров, в которых появляется жизнь, предварительно исследуя их на пригодность для этих целей. Жизнь появляется только там, где сумеет, во-первых, найти пригодный для «воплощения» субстрат, а во-вторых, сумеет создать на его основе живые конструкции, удовлетворяющие всему комплексу условий осваиваемого мира. И форма, т.е. выбранный жизнью способ существования в соответствующем мире, выступает как атрибут (только атрибут!), обеспечивающий приспособление жизни к соответствующему миру. Как следствие, живое всегда существует как нечто, имеющее и содержание и форму, которую это содержание принимает для того, чтобы существовать в окружающем мире.

Поскольку человек сам является представителем живого, то соответствующим образом сформировалось его мышление, которое с СТЖ названо гуманоидальным (как тип мышления). В основе гуманоидального мышления лежит членение воспринимаемых человеком фрагментов окружающего мира на «содержание» и «форму». При этом «содержание» рассматривается как суть объекта (что представляет собой объект), а форма как вариация того или иного «проявления одного и того же содержания». Поскольку мышление неразрывно связано с языком, то дуальное видение исследуемых (наблюдаемых) объектов и явлений проникло и в язык, создав соответствующие языковые формы выражения этой дуальности. Так, говоря о «функции чего-то», мы самой посылкой, содержащейся в данном высказывании, разделяем нечто целое на одно и другое. Без такого членения, сохраняющего целое, невозможно не только описать жизнь, но даже мысленно представить ее себе.

В соответствии со сказанным, в СТЖ выделяется в живом на любом уровне его членения две составляющие целого. Первая составляющая определяет основную функцию жизни — просто жить, т.е. существовать во Вселенной, и потому названа в СТЖ функциональной составляющей (ФС). Вторая составляющая, названная в СТЖ «морфологической» (МС), обеспечивает существование ФС (т.е. существование собственно жизни) в различных условиях различных миров. Таким образом, МС обеспечивает различные вариации способов существования ФС, путем создания для ФС различных телесных оболочек (ТО). Соответственным образом СТЖ интерпретирует и термин «метаморфоз» понимая его как сохранение ФС при возможном ее существовании в разных формах (или сохранение души в различных ТО).

Разные формы существования ФС (т.е. собственно живого) в первую очередь определяется выбранной для существования физической основой — субстратом — подстилкой (именно такую роль выполняет субстрат). В общем случае, одна и та же ФС, может формироваться на разных субстратах, т.е. иметь разную морфологическую основу (разную ТО) и в то же время на одном и том же субстрате могут реализовываться разные ФС. Взаимная совместимость ФС и МС (болта и гайки) определяется в процессе поиска жизнью субстрата, подходящего для соответствующего дуального сочетания.

Как это ни непривычно, даже парадоксально для многих, звучит, материальна не только морфологическая составляющая (это никого не удивит), но и функциональная составляющая. В то же время широко распространено убеждение о нематериальности функциональной (духовной) составляющей, чему очень сильно способствовал приход для ее обозначения в философии из религии отдельного термина «душа». Хотя это многим покажется странным, понимание ФС («души») как материального образования существует у основных (возможно у большинства, автор не занимался такими исследованиями — он никоим образом не религовед) религиозных учений. Начнем с того, что данное утверждение четко провозглашается отцами православной церкви. Для обоснования сказанного сделаем несколько ссылок на книгу священника (так указано и, по всей вероятности, специально, на обложке) Сергия Соколова «Мир Иной и Время Вселенной. Время и вечность» [Священник Сергей Соколов. 2008 г.], написанной им в тесном сотрудничестве с известным деятелем православной церкви епископом Василием Родзянко и получившей благословение митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Иллариона — первопатриарха Русской Православной Церкви Заграницей, что позволяет ее считать официальной точкой зрения Православной Церкви, (кстати, сам Соколов — физик по образованию и первоначальной работе). Такое подробное перечисление духовных санов и званий автор делает, чтобы подчеркнуть «религиозную легальность» и сакральность данной книги.

Определенные трудности для изложения выдержек из книги представляет необходимость «цитирования в цитировании», т.е. цитирования с одной стороны Сергия Соколова, а с другой — цитируемых им отцов православной церкви: Иоанна Дамаскина, Игнатия (Брянчанинова), святого Сименона и некоторых других, на которых он ссылается. При таком «двойном» цитировании вынужденно приходится допускать отклонения от буквального цитирования, полностью сохраняя при этом смысл изложенного.

Сергий Соколов пишет [все подчеркивания в тексте наши — Е.К.]: «Иоанн Дамаскин, говоря о райском саде, доказывает, что «подобно тому, как человек, райский сад был и чувственным, и духовным… …. Согласно Дамаскину (по его работе «Точное изложение православной веры») ангелы имеют бестелесную природу, но под бестелесностью подразумевается только духовная их сущность: «Бестелесностью же она называется, также и невещественной, по сравнению с нами…» На самом же деле все «оказывается и грубым, и вещественным, потому, что «одно только Божество поистине — невещественно и бестелесно». На этом настаивает также Игнатий (Брянчанинов). Если следовать святому Сименону, после воскресения новые тела будут не материальными, как у Адама, а духовными, значит, продолжая мысль преподобного Иоанна, надо ожидать, что «изменится их материальность» [подчеркнем, не «исчезнет» или «появится», а изменится, т.е. материальность есть всегда — была, есть и будет, что несколько ранее утверждала и СТЖ. Е.К.]. «…Она станет легкой, не свойственной нашим физическим телам и будет соответствовать высокой духовности в Царствии Небесном, которое, несмотря на это ТЕЛЕСНО КАК ВСЕ ТВАРНОЕ»

Как представляется автору, основной мыслью, содержащейся в приведенных отрывках, является, что с точки зрения отцов православной церкви «все тварное телесно» и материально, но эта телесность и материальность относительны. В каждом мире, будь это наш мир или так называемые «небеса», всегда существуют две составляющие, причем обе они материальны (вещественны). Однако, то что «вещественно» для одного мира, может выглядеть невещественным для другого. И при любом варианте каждый мир имеет дуальное строение. Не противоречит сказанному и утверждение Дамаскина, что «одно только Божество поистине — невещественно и бестелесно». Церковь считает «небеса» верхним уровнем мироздания, от которого «все началось» и над которым «ничто не стоит» и поэтому качественно отделяет его от обычного Земного мира, рассматривая его как трансцендентную сущность.

Автор не занимался исследованием вопроса, что утверждают по этому поводу деятели, представляющие другие религии, но и того, что сказано, достаточно для подтверждения, что «духовность» и «нематериальность» — это отнюдь не синонимы даже с точки зрения православной церкви. Аналогичные мысли, высказываемые представителями Западных церквей (католической, протестантской и т.д.) будут приведены несколько позже, при рассмотрении книги-дискуссии «Великие мыслители о великих проблемах» {12}.

Еще один пример может быть приведен из достаточно далеко отстоящих от христианства религий Востока. Эту мысль хорошо выразил нынешний духовный лидер буддизма Далай-лама (Тэнцзин Гьямцхо) {13}, хотя и беседовал по несколько другому поводу, отвечая на заданный ему вопрос: «Вы верите в приведения и духов мертвых? Ответ: «Конечно! Среди млекопитающих и других живых существ, обладающих телом, можно увидеть очень много разных видов. Точно так же бывает много разновидностей бестелесных существ — они бестелесны лишь по сравнению с нами. С их точки зрения тело у них есть» [подчеркивания наши Е.К.] Сами по себе термины «духовный» и «душа» не несут за собой ничего ненаучного, тем более, мистического, поскольку, как уже говорилось ранее, термины — это просто термины. Они сами по себе безлики — это просто бессмысленный набор знаков. Имеет значение только интерпретация этих терминов и, самое главное, закрепление этой интерпретации в сознании многих людей. А будут ли использоваться термины «функциональная составляющая» и «морфологическая составляющая» или, соответственно, «духовная» и «телесная» составляющая — никакой разницы. Каждое философское учение выбирает отдельные термины в общем контексте принятых в ней понятий. А если говорить о древних временах, то все философы, так или иначе, говорили о Боге или Богах.

На самом же деле, если говорить о дуальности, как взгляде на живое, все обстоит предельно просто: при дуалистическом толковании за исходное для любых рассуждений берется не одна материальная составляющая, а две, существующие только совместно. Все происходящие в мире процессы рассматриваются под углом взаимодействия этих, подчеркнем, материальных, составляющих. Материально все, и мысли тоже материальны, потому что они фиксируются как изменение определенного субстрата, а материальность субстрата подразумевается исходно.

А вѝдение мира через призму «мономатерии» ничем не «материалистичнее» и не «научнее», чем ее дуалистическое представление. Просто при дуалистическом взгляде на жизнь, живое построено на двух, отличных друг от друга видах взаимодействующей материи, причем в каждом конкретном случае это могут быть разные по составу пары. Именно радикальное отрицание дуалистической природы жизни привело в свое время к тому, что ФС назвали духовной составляющей и тем самым в связи с распространенными (но неверными!) взглядами на термин «душа» приклеили ей ярлык бестелесности.

Но это, как говорится, «де-юре». «Де факто» же, разделение мироздания на две составляющие давно существует в науке. Так, например, разве не является косвенным признанием дуалистической природы живого само существование двух разных по сути наук — физиологии и психологии с разными специалистами, методологиями исследования, лечением патологий? Разделение здесь зашло настолько далеко, что уже давно превратилось из положительного (связанного с соответствующей спецификой исследований в каждом направлении) в отрицательный фактор — соответствующим сужением тематик каждого направления, разрывающий дуальное единство составляющих, поскольку организм — это целостное единство и изучать только одну из составляющих его функционирования — значит опускать очень и очень многое.

На самом деле в естественных науках уже давно царит дуалистический взгляд на живое, но это, тем не менее, замалчивается, отдавая дань установившимся (подчеркиваем, именно «установившимся», а не «установленным») стереотипам.

Дуалистические взгляды на организацию живой природы характерны практически для всех религиозных теорий, но в то же время существуют во многих философских учениях, не носящих религиозный характер. Более того, все большее и большее число ученых, как уже говорилось выше, даже исповедующих материалистические и атеистические взгляды, приходят к пониманию невозможности при отрицании дуализма объяснения многих достоверно зафиксированных фактов и феноменов в окружающем нас мире. (См., например, последнее издание работы известного физиолога Бехтеревой) Следует, однако, напомнить, что интерпретации природы такого дуализма в разных теориях значительно различаются, и еще более сильно различаются используемые при объяснении теорий системы понятий и, особенно, терминология. Но не терминология определяет содержание, а адекватная терминология подбирается под уже существующее содержание.

К взгляду на живое, как на дуальный объект пришли и некоторые современные физики, когда попытались говорить не о Вселенной вообще, а о жизни во Вселенной. Так, автору импонирует четкая и категоричная позиция, занимаемая по отношению к дуальности мира, физиком А. Скляровым в книге «Код мироздания. Основы физики духа» [Скляров А., 2012 г.]. Скляров начинает с категорического неприятия высказываний В. И. Ленина в книге «Материализм и эмпириокритицизм» [далее высказывание Ленина, цитируемое по Склярову]: «Попытки выскочить из двух коренных направлений в философии [материализма и идеализма] не содержат в себе ничего, кроме «примиренческого шарлатанства». И далее взгляды на проблему самого Склярова: «Автор считает, что такое объяснение вполне удается найти на базе всего лишь одного предположения о наличии единой природы духа и материи, об их равноправном существовании, а не о первичности одного и вторичности другого». В этом заявлении четко говорится о дуальной природе окружающего нас мира, о невозможности его объяснения при занятии «монопозиции» — либо «материализма», либо «идеализма». Взгляды СТЖ на данную проблему совпадают с взглядами Склярова, хотя дальше он расходится с ним в понимании самой природы дуальности.

Так, Скляров говорит о дуальном взаимодействии исходно разных целостных миров. Автор же считает, что существует один мир, объединяющий в единое целое две разных составляющих, в котором дуальность буквально пронизывает все живое на всех уровнях его организации, начиная с его мельчайших элементов. Каждый такой элемент, даже взятый отдельно, имеет дуальное начало. Кроме того, в отличие от Склярова, автор считает, что компоненты этой дуальности неравноправны в своем единении — ФС первична, МС — вторична. Конечно, СТЖ и «физика духа» — это две разные теории, построенные на разных исходных положениях. Конечно, обе они являются только гипотезами и имеют право на существование только как гипотезы. Но главное, почему книга Склярова привлекла внимание автора, это глубокое убеждение Склярова, что к истине можно продвигаться только с дуалистических позиций, как бы она не проявлялась.

На практике в очень многих случаях за идентификатор объекта, т.е. то, что мы считаем «собственно объектом», принимается не содержание, а форма, что в обыденной жизни удобно, поскольку форма обычно более доступна для наших органов чувств, чем содержание, хотя принципиально это неверно. Это происходит потому, что существует два вида объектов: реальные, доступные для восприятия органами чувств субъекта (которые СТЖ условно называет «вещами» или «предметами») и так же реально существующие, но недоступные для осознанного восприятия нашими органами чувств (по крайней мере, осознанного восприятия) сущности, такие, например, как радио и магнитные поля, различные другие излучения и т. д. Ряд из них человек может обнаружить с помощью соответствующих приборов, но о существовании многих других мы (человечество) можем даже не подозревать, как еще недавно не подозревали о существовании радиоактивности (Может быть, например, у некоторых видов живых существ существует какое-то отдельное, «навигационное» чувство, не базирующееся на каких-либо известных нам полях, а основанное на чем-то совсем ином?).

Специфическую группу объектов образуют абстрактные объекты, существующие реально, но не в окружающей действительности, а в виртуальном пространстве нашего сознания в виде понятий (о последнем подробно в главе «Сознание и мышление»). Абстрактные объекты невозможно физически идентифицировать, поскольку процесс идентификации заключается в осуществлении совокупности процедур, каждая из которых выявляет какое-либо свойство (характеристику) объекта, воспринимаемое тем или иным органом чувств субъекта. При отсутствии возможности идентификации суть таких объектов может быть воспринята только интуитивно. А интуиция у каждого субъекта своя и вряд ли может считаться надежным аппаратом для осуществления такой точной операции как идентификация.

В обыденной жизни число используемых в общении абстрактных понятий относительно невелико, зато наука в значительной мере построена на абстрактных понятиях. Важность, значимость для науки, многих из этих абстракций, фактически неотделимых от мышления, настолько велика, что они стали использоваться в научной деятельности и, особенно в научном общении с глубокой древности, несмотря на то, что их значения, не будучи строго определенными, интерпретировались различными группами ученых по-разному. Иногда (и довольно часто) одним и тем же термином обозначались противоположные по смысловому содержанию понятия. Они использовались в разных контекстах, без каких-либо попыток как-то более или менее строго определить их содержание.

Самое главное из сказанного ранее: соединение содержания и формы «в одном флаконе» и восприятие человеком этих двух аспектов одного и того же, как единого целого определяет логику построения человеческого мышления (мы не знаем, и принципиально не можем знать, как мыслят другие живые существа даже в нашем «Земном» мире, не говоря уж об инопланетянах) поскольку не можем представить себе логику мышления других существ. Однако человек мыслит, оперируя дуальными понятиями содержания/формы, и это заложено в него природой. И если внимательно посмотреть, то это разделение можно обнаружить практически в любом акте деятельности человека, как при мышлении и общении, так и при выполнении действий в окружающем мире.

Раздел II.2, как бы ни было трудно объяснить смысл, выражаемый этими фундаментальными для человека понятиями, хотя и занимает по объему достаточно скромное место среди других разделов, является ключевым по значению. И иным он не может быть, поскольку следствия, вытекающие из того или другого понимания понятий «содержания и формы» определяют всю направленность и логику нашего мышления для всех возможных вариантов, и логику нашего — человеческого — понимания окружающего мира.

Раздел II.3 Пространство и время как базовые формы для существования живого (первичные БФ)

«Пространство» и «Время» — это те базовые для всего живого понятия, выбор той или иной структуры которых, при формировании конкретного мира, определяет фундаментальные свойства и характеристики того живого, что должно и будет существовать в этом мире, после того, как в нем сформируется жизнь. «Пространство» и «Время» — две философские категории, которые лежат за пределами не только «рядовых» понятий, которые обычно являются предметами человеческого мышления, но и за пределами других категориальных понятий философии, потому что даже категориальные понятия философии рассматриваются и обсуждаются в уже, «существующих», выбранных и заданных творцом данного мира, еще до этого обсуждения представлений о пространстве и времени. Если бы этих представлений не существовало бы до описания категориальных (как и любых других) понятий, то любые мысли о них, выступающие как путеводные в формировании жизни, просто невозможно бы было выразить.

И эта «предкатегориальность» выводит понятия пространства и времени за пределы других категориальных понятий философии, ставит их особняком. Сказанное об этих понятиях в неоднократно упоминаемых нами ранее философских словарях слишком общо и туманно, чтобы приводить его для какого-либо обсуждения и потому мы избежим их цитирования. С точки зрения СТЖ наиболее конструктивные идеи о понятиях пространства и времени и их «положении» относительно других (в том числе и категориальных) философских понятий были высказаны одним из крупнейших мыслителей Эммануилом Кантом {?}, который на взгляд СТЖ, первым в явном виде сформулировал идею об их априорном (доопытном) положении относительно других понятий философии.

Говоря о Канте, так же, как и в подавляющем большинстве других случаев, автор ни в коей мере не пытается в какой-то мере анализировать философию Канта и тем более достаточно адекватно передавать его мысли. Главное, что знакомство с мыслями Канта было серьезной причиной, заставившей автора, мыслить в указанном направлении и в дальнейшем он излагает свои, а не Кантовские, взгляды по этому поводу и несогласие с тем, что говорит автор, следует адресовать ему, а не Канту. Что же касается собственно Канта, то изложение им его теории пространства и времени достаточно запутано и сложно для понимания, и даже такой специалист по западной философии как Б. Рассел, обладающий четким и ясным мышлением логика и математика, характеризуя работы Канта {15} пишет «Дать ясное объяснение теории пространства и времени Канта нелегко, поскольку сама теория неясна». И далее, изложив свое понимание теории Канта, Рассел подвергает ее очень серьезной критике, находя в ней согласно своему толкованию серьезные нестыковки и противоречия.

По мнению же автора, величайшей заслугой Канта, является выделение «пространства» и «времени» как доаприорных категорий, образующих базу ДЛЯ всего «остального мышления». Автор же в настоящей работе излагает свои взгляды на понятия «пространства и времени», так как он это понимает. С целью (как это уже говорилось в главе I) отграничения сказанного от того, что говорил Кант, автор использует свою терминологию, по-своему объясняя перекликающиеся с высказанным Кантом идеи.

Согласно СТЖ, во всё живое исходно, т.е. еще до рождения вложены базовые формы, через посредство которых (в ракурсе которых) оно не только структурирует окружающую его действительность, но и структурирует виртуальную среду своего сознания, в которой осуществляет свое мышление, что имеет первостепенное значение и о чем не говорил Кант. И действительность и генерируемые живой сущностью в процессе мышления и общения, понятия своим содержанием как бы заполняют определенные базовые формы (БФ), которые были сформированы исходно, до начала этих процессов. Кто вложил в живое соответствующего мира эти формы, это отдельный вопрос, ответу на который в настоящей работе будут посвящены целые главы. Пока же укажем на главное. Конструктор (творец) этих форм — это, согласно представлениям СТЖ, внешняя по отношению к конструируемому (творимому) миру сила, стоящая вне процессов, протекающих в этом мире (В данном случае мы говорим о Земном мире, хотя это и относится к любому миру нашего Мироздания). Базовые формы могут быть разными, но они обязательно должны существовать как до начала процесса восприятия действительности, так и до начала процесса мышления. Иначе как то, так и другое, невозможно осуществить, потому что процессы восприятия, мышление и общение осуществляются как заполнение базовых форм соответствующих содержанию — воспринимаемым или мыслимым.

Как уже говорилось, существуют первичные и вторичные БФ. Первичные БФ определяют формы, в которых конструируется жизнь в целом и обеспечивается протекание всех жизненных процессов. Вторичные БФ, формируемые внутри ранее созданных первичных БФ, создают определенные формы для протекания мыслительных процессов, определяя тем самым специфику мышления тех ил иных видов живых существ. Подробно об этом будет говориться в главе XII, посвященной мышлению. Что касается Канта, то о вторичных БФ он ничего не говорил.

Сказанное не противоречит неоднократно повторяемому автором в различных главах утверждению о первичности содержания относительно формы и использования содержания (только содержания!) в качестве идентификаторов живых существ. В этих утверждениях речь шла об уже воспринятых и мыслимых объектах, а базовые формы (БФ) существуют еще до формирования этих объектов, а наличие БФ является необходимым условием создания этих объектов. Главное, что следует понять, что мы не воспринимаем базовые формы, а воспринимаем через посредство базовых форм (в ракурсе базовых форм). БФ не являются предметами (объектами) восприятия и мышления, но все «предметное» восприятие и мышление осуществляется и представляется в структурах БФ. Это относится ко всем живым существам. Ни одно живое существо не может ни при восприятии, ни при мышлении, ни при общении выйти за рамки вложенных в него базовых форм ни при восприятии, ни при мышлении, ни при общении.

Мы привыкли говорить, что человек воспринимает (а потом «обмысливает» воспринятое) действительность в трех пространственных и одной временной координатах. Но это неточно выраженная мысль: пространственные координаты и координата времени — это две отдельные системы координат, которые нельзя рассматривать как единую «четырехкоординатную» систему, поскольку они выполняют качественно разные функции в общей системе соответствующего мира. Значительно адекватнее (и удобнее тоже) представлять пространство в полярной системе координат, в которой единственная пространственная координата (ρ) полностью определяет положение точки в пространстве. Кроме того, при представлении пространства в полярной системе координат неважно, сколько пространственных координат стоит за этим представлением.

Сложность рассмотрения пространственных форм заключаются в двух обстоятельствах. Первое обстоятельство — это то, что, рассуждая о возможном восприятии пространства сущностями, принадлежащими к разными видам, человек ограничен своим собственным — трехмерным — восприятием. Он может представить себе двухмерное (плоское), одномерное (линейное) пространство, убрав «лишние» координаты, но не может представить себе четырехмерное пространство, потому что оно «не укладывается» в его трехмерные представления и выходит за его пределы. А ведь принципиально возможно, что некоторые (возможно даже земные, не говоря уж об инопланетных) существа обладают четырехмерным, а может быть и каким-то n-мерным его восприятием пространства.

Второе обстоятельство заключается в том, что существование ограничений легче выявить при исследовании процесса мышления, чем восприятия (что воспринимается кем-то другим, если это не ты сам, понять и тем более «ощутить» невозможно). Однако, возможно экспериментальное исследование мышления, осуществляемого в пространствах разной мерности (равной и меньшей трем). Хорошо известен проведенный еще в 70-х годах прошлого века психологический эксперимент, когда испытуемым предложили решить задачу построения четырех равносторонних треугольников при помощи шести спичек, не добавив при этом никаких дополнительных пояснений. Большинство участников с решением этой, на самом деле очень простой, задачи не справилось, потому что задача имела решение только в 3-х мерном пространстве, а испытуемые мысленно (даже не задумываясь над этим) сами ограничили себя рассмотрением вариантов расположения спичек на плоскости, хотя в условиях задачи об этом ничего не было сказано.

Даже опираясь только на результаты этого эксперимента (возможно, их проводилось и больше) и на некоторую достаточно отрывочную информацию о поведении живых существ, принадлежащих к более примитивным видам, можно предположить, что существуют живые сущности, обладающие «плоским» и «линейным» мышлением (а возможно, и восприятием). Точно так же, как для сущности с «плоским» мышлением оказывается недоступным решение «объемной» задачи, так и для сущностей с «линейным» мышлением невозможно решение «плоской». Сущность с «плоским» мышлением никогда не сможет сообразить, что она может попасть в нужную точку каким-то другим, не лежащим в плоскости путем, а сущность с «линейным» мышлением всегда будет двигаться к цели по прямой (даже «кривая» недоступна ее воображению).

Рис. II.1. Шесть спичек → четыре треугольника

Но также и человек, обладающий трехмерным мышлением, не может решить задачу из четырехмерного пространства, поскольку для него оно просто непредставимо. И вполне возможно, что неоднократно описываемые очевидцами случаи «мгновенного» исчезновения НЛО («неопознанных летающих объектов»), наблюдаемые не только «обывателями», но и специалистами, осуществлялись в более чем трехмерном пространстве. И это был не переход в другое пространство, а действие, выполняемое ими в естественном для них пространстве, а для земных наблюдателей это выглядело как исчезновение вообще. Именно так для сущностей с «плоским» мышлением мгновенно бы исчезал объект, выходя в трехмерное пространство, а для сущностей с «линейным» мышлением — объект, свернувший с прямой линии в плоскость. При этом возможность осуществления различных действий в пространстве более высокой «мерности», чем трехмерном, для этих существ не является чем-то, требующим особого умения, поскольку способность к этому они приобретают с детства, тренируя как свою рецепторную, так и эффекторную системы. И так же, как человеческий младенец учится осуществлять действия в трехмерном пространстве, у их младенца постепенно формируется рецепторно-эффекторный аппарат осуществления этих действий в n-мерном (где n> 3).

Очень важным во всем сказанном выше является утверждение об искусственном происхождении пространства и времени, т.е. то, что и «пространство», и «время» — это искусственные конструкции, создаваемые определенной внешней силой, лежащей ЗА ПРЕДЕЛАМИ сначала конструируемого, а в дальнейшем реализуемого ею в составе Мироздания мире. И если о конструировании и реализации пространства что-то можно было сказать в пределах настоящего раздела, то задача конструирования времени много более сложна и потребовала для своего рассмотрения отдельной главы (глава XIII). Но это рассмотрение, возможно, после того, как читатель ознакомится с очень многими другими понятиями и утверждениями.

Таким образом, все процессы, происходящие в реальном мире — это изменения в тех или иных точках пространства, возникающие в те или иные промежутки времени. Время — это ведущая координата, относительно точек, которой мы (люди) наблюдаем эти изменения, заключающиеся либо в изменении свойств (характеристик) вещей, либо в изменении их пространственного положения. Фундаментальными понятиями человеческого (гуманоидного) мышления, без посредства которого невозможно выразить как процессы, происходящие в физической среде, так и процессы мышления и общения, происходящие в виртуальной среде сознания живых сущностей, являются оппозиционные понятия — «то же самое»/«другое». Именно из этой оппозиции вытекает понятие идентификатора, на которое опирается представления обо всех развертывающихся в окружающем мире процессах.

Следует подчеркнуть, что это не тот идентификатор, о котором говорилось ранее в разделе II.2 настоящей главы («содержание» относительно формы), а первичный идентификатор, создающий базовую структуру для осуществления этих «содержательных» процессов.

Во всех языках (не будем категоричны, автор этого не знает, может быть существуют и другие, очень редкие языки) в качестве такого идентификатора используется индивидное (собственное) имя, обозначающее уникальный в проблемной среде объект, существующий в единственном экземпляре в рассматриваемом пространстве. Следует подчеркнуть, что оппозиция «тот же самый»/«другое» исходно исключает «тождественность самому себе» (достаточно часто используемый термин), поскольку «тождественность самому себе» — это бессмыслица, так как термин «тождественность» — это полное совпадение при сопоставлении каких-то являющихся задачей сопоставления свойств. А сопоставление с самим собой — это, конечно, бессмыслица, поскольку процесс сопоставления исходно предполагает, что сравниваются два разных объекта, т.е. как бы прошедших «экспертизы» на «тот/другой» (хотя возникают и используются самые причудливые языковые формы).

Сам факт обозначения объекта индивидным (собственным) именем означает, что данный объект уникален в среде, в которой решается задача, называемой в СТЖ проблемной средой (например, уникальна каждая иголка, как в пачке иголок, так и во многих пачках) и этот факт принимается за исходное положение, как мышления, так и для общения и проводимых при этом рассуждениях.

Также уникальна в мире и Мироздании любая живая сущность. И чтобы подчеркнуть это, мы будем называть ее индивидом. Все существующие в мире и Мироздании сущности, сопоставляемые с каким-либо конкретным индивидом — это другие сущности, другие индивиды.

Индивид — это константа проблемной среды в целом, принятая за неизменное в течение проведения того или иного исследования. Изменения индивида — это происходящие в течение некоторого промежутка времени изменения его свойств (характеристик) и/или изменение его положения в пространстве. Но индивид и после этих изменений остается тем же самым индивидом. Как тождественные (имеющие то же значение) названия в СТЖ приняты: термин «личность» — только для человека или «особь» — для любой живой сущности (включая человека).

Роль индивидного (собственного) имени в познавательном процессе исключительно велика. Она связывает прошлое, настоящее и будущее, как в мышлении человека, так и в его общении с другими людьми, соединяя множество «свободно плавающих» в пространстве точек в траекторию жизни индивида, и дает нам (людям) возможность для мышления, общения и, возможно, для чего-то другого, о чем мы в нашем гуманоидном мышлении не догадываемся.

Раздел II.4. Качество и количество, как атрибуты вторичных априорных базовых форм

Принятая в СТЖ интерпретация понятий «качество» и «количество» в основном совпадает с их интерпретацией в статье «Качество и количество» философского словаря АН РАН [Философский словарь, 2009 г.], но только до определенной границы (определенной точки процесса рассуждения). СТЖ разделяет высказанные в этой статье взгляды на данные категории, и считает возможным использовать бóльшую часть ее содержания (кроме последней) как совокупность исходных положений (только исходных) для более глубокого анализа соответствующих понятий. При этом следует особо подчеркнуть, что, говоря о «качестве» и «количестве», философский словарь РАН не разделяет «живое» и «неживое». Это, на взгляд автора, определенная недоработка, потому что здесь могут существовать серьезные нюансы. Но поскольку, СТЖ — это теория, описывающая результаты исследования жизни, то в дальнейших рассуждениях акцент будет делаться только на живое.

Итак, цитируем словарь [выделения в тексте и комментарии наши Е.К.]: «Качество есть существенная определенность предмета, в силу которой он является данным, а не иным предметом [!!] и отличается от других предметов». И далее: «Качественная определенность предметов и явлений есть то, что делает их устойчивыми, разграничивает их и создает бесконечное разнообразие мира. … «Качество предмета не сводится к его отдельным свойствам … [Если вдуматься, то из сказанного следует, что «качество» отражает в вещи нечто целостное и неделимое].

И далее там же о понятии количества: «Количество есть такая определенность вещи, благодаря которой (реально или мысленно) ее можно разделить на однородные части и собрать эти части воедино. [Отметим: подразумевается, что при оценке качества исследуемый объект разделить невозможно]. Однородность (подобие сходства) частей или предметов является необходимым условием для введения на их множестве понятияколичество[следует добавить „в том числе их соотнесение с однородной шкалой-эталоном“]. Различия между предметами, НЕ ПОДОБНЫМИ друг другу, носят качественный, а различия между предметами ПОДОБНЫМИ — количественный характер».

Автор полностью согласен с приведенными формулировками (как говорится, лучше не скажешь), но категорически не согласен с содержанием последующего фрагмента статьи, в котором говорится о так называемом «законе» перехода количества в качество, поскольку эта ее часть ЛОГИЧЕСКИ ПРОТИВОРЕЧИТ сказанному в ее первой части, в которой объясняется и подчеркивается принципиальная разница между понятиями «качество» и «количество» и тем самым фактически ОБОСНОВЫВАЕТСЯ невозможность даже простого сопоставления этих понятий, из чего, также логически, следует невозможность (!!) перехода одного в другое. Если принимать за исходное то, что говорится в первой части статьи, то такой переход принципиально невозможен.

СТЖ полностью поддерживает утверждение о невозможности такого перехода и следующим образом объясняет и обосновывает эту невозможность. С точки зрения СТЖ, «качество» и «количество» — это атрибуты вторичных априорных базовых форм (АБФ) для формирования в сознании индивида представлений о вещах реального мира. Вторичные — потому, что они формируются в структурах первичных АБФ — пространстве и времени, о которых подробно говорилось ранее и также встроены в индивидов от рождения, как и первичные формы.

Вторичные АБФ определяют характер мышления человека — гуманоидного мышления. Благодаря встроенным в него вторичным АБФ, человек не может мыслить по-другому, поскольку вторичные АБФ образуют мыслительное пространство (пространство, в пределах которого мыслит человек). Каждый человек (индивид) в пределах этого пространства мыслит по-разному, но «разница» укладывается в пределах мыслительного пространства.

Категории качества и количества в полном соответствии с определениями философского словаря РАН, последовательно определяют сначала качественную определенность вещи, а потом, уже в пределах этой качественной определенности осуществляют различные количественные операции операции с числами, которые, как говорилось в словаре РАН, требуют однородности, что обеспечивает ранее осуществленный отбор по качеству.

И как вытекает из сказанного, говорить о переходе «количества» в «качество» — одной базовой формы в другую, так же бессмысленно, как говорить о переходе при достижении какого-то порога пространства во время или наоборот.

Первичные и вторичные АБФ выполняют разные функции в процессе познания. Если первые определяют пространство (в широком смысле слова!), в котором существует живое, то вторые определяют пространство, в котором живое и осуществляет мышление, и структура которого в свою очередь определяет особенности мышления. Формируемое у сущности представление о вещи является результатом прохождения двойного фильтра — сначала «фильтра восприятия», а потом «фильтра мышления»

Очень продуктивным для описания процесса формирования представления о вещи является введение Кантом понятия «вещь в себе» (от немецкого Ding an sich), обозначающее вещи как они существуют сами по себе, вне познающего субъекта. Это некоторый «целомудренный» исходник для познания, который будучи познанным (т.е. когда у субъекта возникнет представление о нем) перестает быть «вещью в себе» и превращается в вещь для субъекта (как ее «видит» субъект).

На взгляд СТЖ, Кант допускает серьезную ошибку, которая приводит к определенной хаотичности выводов, своим утверждением, что «вещь в себе» является причиной познания. Воздействие «вещи в себе» рассматривается Кантом как необходимое условие возможности приобретения опыта или предметного знания.

С точки же зрения СТЖ, познание является частью целенаправленной деятельности индивида (участвующего в ней в совокупности с другими индивидами) в процессе освоения жизнью Вселенной. И поскольку познание вещей окружающего мира является одним из аспектов этой деятельности, то причина познания «вещи в себе» заключается не в том, что она «не познана», а в том, что знание именно об этой вещи (среди многих других непознанных вещей) необходимы живой сущности для решения общей задачи — освоения жизнью Вселенной (что подробно обсуждалось в разделе III.1 «Информация. Знание. Сознание»).

Однако, терминологическая путаница, возникающая из-за терминологического фетишизма, возможен самообман в рассуждениях из-за двух укоренившихся как в науке, так и в быту разных интерпретациях слова «качество»:

а) «Качество» как некоторая «определенность» вещи (см. цитату из словаря РАН выше), отличающая вещь от других вещей.

б) «Качество», как некоторый параметр, по которому характеризуется соответствие вещи определенным требованиям (сортность) — «высокое качество», «низкое качество», «первый сорт», «второй сорт» и т. д.

Поскольку такие использования термина уже укоренились в языке, то нет оснований возражать ни против одного, ни против другого использования, но их нельзя применять одновременно, в процессе одного связного рассуждения, с перескоком от одной интерпретации к другой внутри рассуждения.

Так в процессе дискуссии по правомерности закона перехода количества в качество в качестве доводов, в защиту этого закона был приведен пример вроде бы доказывающий существование данного закона: увеличение количества бойцов отряда увеличивает боевые качества отряда в целом. На основании этого довода, делался вывод, что «количество» может переходить в «качество».

Однако на самом деле этот пример является одним из частных случаев конкретных функциональных зависимостей, существующих в некотором целом. Да, действительно, увеличение бойцов увеличивает «ударную мощь» отряда. Но значит ли это, что произошел тот самый «пресловутый» переход количества в качество? На самом деле все зависит от функций, которые возложены на отряд. Если цель отряда противодействие противнику в открытом бою, то действительно, увеличение количества бойцов увеличивает боевую мощь отряда (да и то, только в общем случае). Но если на отряд возложена задача проникновения в тыл противника и совершение там диверсии, увеличение количества участников диверсионной группы затруднит выполнение задачи, и, естественно, снижает «качество» отряда. Причем и в случае увеличения «боевой мощи» — это улучшение происходит плавно и постепенно, а не скачком, как это требует закон.

Можно привести другие примеры, свидетельствующие, что в рассматриваемых в них случаях действует не общий закон, а конкретная функциональная зависимость, которая может иметь разный характер. Так всем понятно, что увеличение количества учеников в классе снижает в общем случае качество обучения; увеличение количества людей, двигающихся по узкой лесной тропе, резко снижает «качество» похода и т. д. Таких примеров можно привести множество и сделать такие же выводы о регрессивном влиянии увеличения количества на качество. И тогда этот «закон» перехода количества в качество превращается из «закона развития» в закон «затухания» — в рассматриваемом случае в закон, по которому жизнь затухает на Земле. А вывод простой: «качество» и «количество» — это две РАЗНЫЕ оценочные категории, никак не связанные друг с другом и характеризуют вещь с разных сторон.

Глава III. Феномен Жизни (живое/неживое/умершее)

Аннотация идей главы III

Вселенная состоит из множества взаимосвязанными между собой разнообразных компонентов. Очень коротко и очень емко выражает степень их взаимосвязанности и взаимовлияния изречение из древней восточной книги «Лотосовой сутры» — «Все в одном, одно во всем». Уже многие годы исследователи пытаются понять, в чем же отличается рассмотрение исследуемого объекта как отдельного элемента множества и его же, как компонента целого, какие дополнительные свойства приобретает объект и что он теряет в составе целого. Множество отдельных и независимых друг от друга объектов и целое — это два полюса, отражающих два разных статуса объединения элементов, в ракурсе которых их может рассматривать исследователь.

Взаимосвязанность компонентов Вселенной, до появления в ней жизни имела детерминированный характер. Детерминизм — это причинная обусловленность всех явлений. Детерминированность Вселенной обусловлена существованием в ней бесчисленного множества причинно-следственных связей (ПСС). Наличие ППС в исследуемом объекте означает, что каждое происходящее в объекте событие является следствием какого-либо другого события, предшествующего данному событию и являющегося его ПРИЧИНОЙ. Теоретически все эти взаимосвязи можно проследить, практически из-за их большого количества и сложности их «переплетений» невозможно проследить даже малую толику из них.

Детерминированность неживой Вселенной — это ее нормальное состояние. Жизнь — это аномальность во Вселенной, с одной стороны подчиняющееся ее физическим законам, с другой — вводящая для всего «живого» дополнительные законы, относящиеся только к живому. Уникальность феномена «жизнь» заключается в нарушении общей детерминированности Вселенной, путем внесения в нее очагов неопределенности — очагов жизни.

Возникновение жизни в том или ином фрагменте Вселенной влечет за собой принципиальную невозможность детерминированного предсказания очередного события в причинно-следственной цепочке, поскольку может изменить то звено в этой цепочке, которое содержит фрагмент живого. Возникновение активности в том или ином фрагменте, т.е. превращение его в живое, связано с появлением у фрагмента собственной цели и принципиальной возможности — свободы воли — внутреннего стремления к этой цели, но не свободы поведения, поскольку поведение обычно протекает в условиях ограничений.

В целом можно сказать, что живое отличается от неживого наличием у него целостной триады свойств, каждое из которых имеет смысл, только при условии одновременного существования двух остальных, образующих триаду.

Триаду образуют:

• Способность к целеполаганию, т.е. к постановке собственной (локальной) цели;

• Наличие мотивации к достижению цели;

• Способность самостоятельного нахождения пути достижения цели

Наличие всей совокупности перечисленных свойств необходимо для того, чтобы считать исследуемый фрагмент Вселенной живым, и достаточно, чтобы сделать данный вывод.

По своей сути жизнь непрерывна — отдельные ее фрагменты плавно переходят друг в друга, не образуя четких границ. Но с точки зрения целесообразности жизнь представлена на Земле в непрерывно-дискретной форме. Дискретизация континуума жизни — это выделение в непрерывности континуума отдельных участков, имеющих достаточно четкие границы. Тем самым сохраняется целостность живого, хотя и нарушается его однородность. Существование единого монолита жизни замещается существованием множества отдельных существ. Такая форма существования жизни названа в СТЖ непрерывно-дискретной формой — НД-формой. Существование жизни в виде НД-формы резко повышает надежность, как просто ее сохранения в постоянно изменяющейся внешней среде, так и надежность ее продвижения по Вселенной при экспансии на новые территории. В экстремальных условиях гибель отдельных элементов не влечет гибель жизни в целом. Неудачный вариант становится не трагедией, а просто «неудачным вариантом». Еще одним преимуществом НД-формы является возможность резкого увеличения числа вариантов поиска дальнейшего направления развития.

Границу между живым и неживым надо искать в двух оппозициях «живое/неживое», где «неживое» — это то, что никогда не было живым и не может им быть принципиально и «живое/мертвое», где «мертвое» — это бывшее живое, которое существовало как живое, а теперь по той или иной причине перестало быть живым. С точки зрения СТЖ границы между оппозиционными понятиями в каждой из этих диад носят не резкий, а «размытый» характер, т.е. между полюсами диад лежит «серая зона», в которой любой вывод будет неоднозначен и субъективен (например, в какой-то момент утра — «рассвело» или «не рассвело»? ). А поскольку зачастую этот вывод требует принятия решения о действиях по отношению к исследуемому объекту, а действие часто вызывает необратимые преобразования, то избежать соответствующих ошибок практически невозможно.

Принципиально судить о месте, занимаемом конкретной сущностью в конкретное время в «серых зонах» оппозиций, может судить только сама сущность, естественно, если она живая. Можно разработать определенную шкалу ощущений живой сущности, на основе которой она предположительно соотносит себя с каким-то местом на этой шкале, и она приводится в работе, но нужно хорошо понимать, что такая шкала субъективна и условна, поскольку она разрабатывается «со стороны» внешним исследователем. В работе же такая шкала приводится главным образом для того, чтобы понять принципиальную невозможность принятия в этой проблеме категоричных — «черно-белых» решений. А любое РЕШЕНИЕ ВСЕГДА КАТЕГОРИЧНО, ЕСЛИ ОНО ВЛЕЧЕТ ЗА СОБОЙ КАТЕГОРИЧНОЕ ДЕЙСТВИЕ.

Важно, что принятие того или другого решения (что допускает серая зона и это почти все равно может приводить к резко отличным действиям (хоронить или не хоронить), приводящим к катастрофическим последствиям (похоронен заживо).

Раздел III.1 Взаимосвязанность, детерминированность, целостность Вселенной

Чтобы понять и объяснить, что такое «жизнь» вновь вернемся к цитате из «Лотосовой сутры» — «Все в одном, одно во всем». Содержание этого изречения бесконечно глубоко и постигается только постепенно в процессе исследования. Основным в осознании всеобщей взаимосвязанности является понимание и, главное, прочувствование понятий целого, как объекта исследования, и целостности, как характеристики целого. Над этим уже полвека бьются исследователи систем. Многие годы они пытаются понять, чем и в чём отличается рассмотрение объекта как отдельного элемента множества и его же, как компонента целостного объединения — «целого», влияет ли вхождение в целое на сам элемент или только на его функцию (роль) в составе целого, какую функцию он выполняет в составе целого, какими механизмами они реализуются. Какие дополнительные свойства приобретает объект и что он теряет в составе целого.

Переход от понятий «отдельного элемента» и понятия множества, как простой совокупности отдельных, ничем не связанных между собой элементов к их объединению после которого они становятся целым — это качественный переход, в результате которого элементы перестают быть независимыми друг от друга. Множество и целое — это ДВА ПОЛЮСА, отражающих два разных «видения» совокупности элементов.

В общем случае, степень взаимодействия элементов оценивается по двум критериям: общему количеству взаимосвязей и по «силе» (степени) и характеру этого взаимовлияния. Степень взаимосвязанности компонентов Вселенной друг с другом распределена по Вселенной неравномерно. В одних зонах Вселенной (назовем их зонами первого вида) существуют как бы «разрежения» взаимосвязей либо за счет уменьшения их количества, либо за счет ослабления их взаимодействия друг с другом. В других ее зонах (зонах второго вида) наблюдаются как бы «сгущения» взаимосвязей с одновременным повышением силы их взаимодействия, усиливающие взаимовлияние компонентов.

Зоны первого вида — это зоны пониженной целостности. В них находится относительно малое число взаимосвязей между компонентами с относительно слабыми их взаимовлияниями. Поэтому эти связи с достаточно небольшим ущербом для получения достоверных (соответствующих истине) результатов можно исследовать автономно, независимо друг от друга, придерживаясь той или иной последовательности. Такое исследование проводится путем изучения функциональных взаимосвязей (ФВС) между компонентами. ФВС — это обычные связи между аргументами и функциями одного или нескольких аргументов. При исследовании последовательностей таких связей значение функции, полученное на очередном шаге, выступает на следующем шаге в роли аргумента (или одного из аргументов) следующей функции и т. д. с продолжением на требуемое в исследовании число шагов.

Зоны второго вида обладают высокой внутренней взаимосвязанностью компонентов, и, как следствие, высокой внутренней целостностью. Примером такой тесной взаимосвязанности (высокой целостности) в неживой природе могут быть камни, лежащие на склоне горы: иногда стоит затронуть один камень и вниз обрушивается лавина камней. Следствием и одновременно основным признаком и показателем целостности является практическая невозможность (хотя теоретически она существует) выявления взаимовлияний (особенно опосредованных — через ряд других элементов) по каждой отдельной связи и автономного исследования каждой связи в отдельности (например, связей одного камня, находящегося в куче, лежащей на склоне горы) с другими камнями.

Такое автономное исследование приводит к получению неверных результатов, поскольку в целостной многосвязной среде практически ВСЁ ВЛИЯЕТ НА ВСЁ (все в одном, одно во всем) и игнорирование, хотя бы временное, в процессе исследования какой-либо связи может приводить не только к потере чего-то существенного, но и к неверности (несоответствию истине) того, что было получено. Поскольку такие исследования все-таки надо как-то проводить, чтобы ослабить эффект взаимодействия, в процессе исследования приходится выделять не отдельные взаимосвязи, а их обладающие определенной целостностью совокупности, и проводить по возможности «параллельное» исследование этих относительно небольших совокупностей, постепенно переходя к таким же небольшим совокупностям совокупностей и т.д., пытаясь по возможности на каждом очередном шаге исследовательского процесса рассматривать составляющие их компоненты не последовательно один за другим, а совместно, в едином образовании. Такой подход назван в СТЖ системным членением объекта исследования. (Например, вычленение и изолированное исследование опорно-двигательного аппарата и кишечно-пищеварительного аппарата, хотя на самом деле они тоже взаимосвязаны внутри общей системы организма и могут оказывать влияние друг на друга).

При этом наибольшая часть информации о взаимодействии компонентов содержится не в характеристиках составляющих их элементов и функциональных связей между ними, а в характеристиках структуры объединяющей их в единое целое. Для извлечения же информации о структуре и дальнейшего ее анализа требуется представление и описание структуры в иной по сравнению с описанием ее компонентов системе параметров, адекватной для отображения не характеристик элементов, образующих структуру, а иных характеристик — характеристик целого. Следует подчеркнуть, что структура является многомерным образованием и потому не может иметь количественных оценок, поскольку количество принципиально одномерно и измеряется по отдельно взятому параметру. Оценка таких структур должна осуществляться в совершенно иных градациях, принципиально иных по сравнению с количественными. Каждая такая градация — это новое качество, определяемое структурой данной совокупности как единым целым, (подробно об этом будет говориться в последующих главах).

Если временно, с дальнейшим (в последующих главах) уточнением назвать системой «что-либо неразделимое, целостность закономерно размещенных и находящихся в определенной связи составляющих» (определение, встречающееся во многих работах), можно сказать, что Вселенная в целом (включая Мироздание) образует целостную систему, в которой каждый компонент прямо или опосредовано, связан по определенным законам с другими компонентами и согласно этим законам влияет на их состояние. Однако в неживой и живой природе взаимосвязи между компонентами систем организованы на разной основе. И именно это является первопричиной их отличия друг от друга.

Раздел III.2 Жизнь как феномен

Взаимосвязанность компонентов Вселенной, если исключить из нее «живое», имеет детерминированный характер. (Детерминизм, т.е. определенность — признание всеобщей объективной закономерности и причинной обусловленности всех явлений природы и общества). Детерминированность Вселенной обусловлена существованием в ней бесчисленного множества разветвляющихся причинно-следственных связей (ПСС). Эти связи объединяют происходящие во Вселенной события в последовательные цепочки и тем самым определяют возможность её исследования человеком как целого. Наличие ПСС в исследуемом объекте означает, что каждое, происходящее в объекте событие, является следствием какого-либо другого события, предшествующего данному событию и его причиной.

Детерминированность Вселенной — это ее «нормальное» состояние, определяющее возникновение событий во Вселенной. Данная «норма» в настоящее время признается философами как общая для всех фрагментов Вселенной, несмотря на то, что никому и никогда не удавалось достаточно далеко проследить даже крохотную толику этих взаимосвязей. Жизнь, как феномен Вселенной, возникший в уже существующей Вселенной, нарушил существовавший дотоле порядок. Жизнь — это аномальность во Вселенной, с одной стороны подчиняющаяся физическим законам Вселенной, с другой — вводящая для всего живого (подчеркнем: существующего в составе Вселенной) дополнительные законы, относящиеся только к живому.

Уникальность феномена «жизнь» заключается в нарушении общей детерминированности Вселенной путем внесения в нее очагов неопределенности. Возникновение жизни в том или ином фрагменте Вселенной влечет за собой принципиальную невозможность детерминированного предсказания событий во фрагменте Вселенной, в котором находится живое. Это объясняется тем, что возникновение жизни — это возникновение активной материи — переход субстанции, на базе которой возникает жизнь, из пассивного состояния в активное: наличие жизни во фрагменте Вселенной означает наличие в нем фрагментов, находящихся в активном состоянии. Согласно СТЖ, появление элемента (фрагмента), обладающего внутренней активностью означает появление в нем жизни. Однако, не всё, проявляющее внешние (т.е. доступные для наблюдения) признаки активности, является живым. Сказанное относится только к внутренней, самопроизвольной активности элемента (фрагмента), т.е. возникающей и генерируемой в самом элементе (фрагменте). При внешнем наблюдении проявления истинной — внутренней — активности легко спутать с опосредованной активностью — псевдоактивностью, возникающей в пассивных элементах под воздействием активных (так летящий камень, брошенный рукой человека, не является внутреннеактивным элементом). При этом речь идет не просто об активности (например, броуновское движение, колебания, вызываемые генератором и т.п.), а о целенаправленной активности.

Возникновение активности в том или ином фрагменте Вселенной — это появление у соответствующего фрагмента собственной цели. Каждый целостный фрагмент живого имеет свою цель, начиная с «Жизни» как целостной системы, имеющей Глобальную цель (ГЦ), и кончая минимальными фрагментами живого, обладающими внутренней целостностью вычлененными в соответствии с системными законами членения из системы жизнь на каком-то из уровней системной организации. При этом каждый из «вычлененных» из системы Жизнь целостных фрагментов имеет свою собственную цель, названную в СТЖ локальной, в подавляющем большинстве случаев не совпадающую не только с Глобальной Целью жизни в целом, но и с целями более крупных фрагментов, из которых он может быть последовательно выделен на разных уровнях «иерархии членений». Терминальный элемент такого членения назван в СТЖ особью. Сама особь также имеет сложную организацию, но другую, не являющуюся продолжением той иерархии, членом которой она является, образующую новый ярус (этаж) жизни, построенную по другим законам и заканчивающуюся своими терминальными элементами. Трудно ответить, как глубоко может продолжаться такое проникновение вглубь живого, ведь и в физике когда-то атом считался неделимым «кирпичиком», из которых построено «все» и «вся». И на каждом таком уровне существует своя системная иерархия, построенная по единым для всех ярусов (этажей) законам.

В СТЖ различается функциональное членение системы на составляющие ее подсистемы, подподсистемы, подподпод… и т. д. и морфологическое деление, при котором выделенный фрагмент рассматривается не как функциональное образование, а как выделенный по каким-то другим основаниям «кусок субстрата», который не может иметь собственной цели — «нога», «рука», «шея» и т. д. Соответственно термин «часть» будет пониматься в дальнейшем как обозначение именно таких «кусков».

Цель возникает как результат оценки целостным фрагментом живого (его подсистемой, в частном случае, особью) с одной стороны своего внутреннего состояния, с другой — оценки состояния окружающей среды (ОС), включающей всё внешнее по отношению к данному фрагменту — как живое, так и неживое. Для того чтобы целостный фрагмент живого мог существовать в окружающей среде, его внутренняя структура и организация происходящих в нем жизненных процессов должна быть адекватной условиям, существующим в ОС, т.е. должна существовать адекватность внутреннего (in) внешнему (out), находящемуся за пределами фрагмента. При этом достижение одномоментной адекватности не решает задачу до конца, поскольку и «внутреннее», и «внешнее», постоянно меняются. Изменения ОС — это изменение в окружении фрагмента, включающее как неживое, так и живое. Эти изменения происходят по законам Вселенной. Внутренние же изменения во фрагменте живого могут возникать в результате старения составляющих его частей, разрушающего структуру фрагмента, так и случайно, из-за сбоев и поломок, что нарушает их установившееся ранее функционирование. Поэтому для обеспечения своего существования в окружающем его, постоянно меняющемся мире фрагмент живого (живая особь или целостное в каком-то смысле объединение таких особей) должен постоянно обеспечивать адекватность своего внутреннего состояния состоянию внешней ОС.

Если говорить об особи, то главный закон жизни: для того, чтобы оставаться живым, организм особи должен постоянно поддерживать свою адекватность ОС, либо (и главным образом) изменяя свое внутреннее состояние, либо если это практически возможно, меняя состояние ОС, осуществляя на нее необходимые воздействия. Поддержка адекватности происходит в динамике, как непрерывный, управляемый организмом процесс.

Механизм динамической (!) поддержки адекватности внутреннего внешнему, принципиально отличен от механизма поддержки гомеостазиса, понятие о котором широко используется в кибернетической литературе. Гомеостазис — это один из очередных мифов, рожденных уже «новой» наукой — кибернетикой. Самое подвижное и динамичное по своей сути — жизнь — объявляется статичной и неподвижной!! Гомеостазис — это сохранение значений параметров внутреннего в какой-то постоянной зоне, не зависящей от внешнего. Некорректность понятия гомеостазиса состоит в том, что механизм гомеостазиса рассматривает фрагмент живого как закрытую (т.е. изолированную от ОС) систему, в то время как любое живое — это открытая система, которая (вынуждена быть открытой!), которая существует в постоянно меняющемся окружении, меняющемся независимо от ее желаний. Любой целостный фрагмент живого вынужден постоянно отслеживать адекватность своей внутренней организации состоянию окружающего мира, мира в котором он существует или намеревается существовать. И он постоянно ищет такую организацию, адаптируясь и неоднократно переадаптируясь к изменяющейся ОС, пробуя самые различные пути к достижению состояния адекватности. Непрерывный поиск состояния адекватности — это неотъемлемое свойство живого, в то время как неживое ничего не ищет — ему все равно, что его окружает. Тем самым подтверждается один из основных постулатов философии: «жизнь — это движение». Сохранение для обеспечения своего существования в том или ином мире адекватности окружающей среде является базовой задачей, которую решает любой целостный фрагмент живого для сохранения своего существования. При этом, как уже говорилось ранее, особь не является конечным (терминальным) целостным фрагментом живого, а состоит из аналогичных же, обладающих целостностью компонентов.

Вторым, также достаточно часто применяемым (особенно человеком) методом сохранения адекватности состояния живого окружающей среде, является изменение окружающей среды путем направленных воздействий, осуществляемых особью на среду.

Функциональной системой (т.е. системой, выполняющей определенную функцию) обеспечивающей существование (выживание) особи в ОС является ее организм, объединяющей в единое целое все функциональные системы особи. Целостное объединение организмов отдельных особей, осуществляющих выполнение общей функции в ОС, названо в СТЖ «коллективным организмом». Коллективный организм обеспечивает существование (выживание) в окружающем мире целостной совокупности особей (например — сообщества термитов, муравьев и т.п.). Этот же термин применим и к социальным процессам и явлениям. Любое целостное социальное объединение (государство, партия, религиозная конфессия и т.п.) всегда борется за свое существование, добиваясь своей адекватности окружающей среде путем либо проведения внутренней реорганизации, либо (и главным образом) пытаясь изменить социальную систему, в которую она входит, путем осуществления направленных воздействий (победа на выборах, революция, путч) на ОС.

Самопроизвольный переход живого — (отдельной особи или какого-то другого целостного фрагмента живого) из одного состояния в какое-либо другое — это выбор, осуществляемый самой особью (фрагментом) и только ей в пространстве имеющихся у нее степеней свободы. Если даже делаемый выбор вынуждается внешними влияниями, окончательное решение принимает только сама особь или любой целостный живой фрагмент.

Живое отличается от неживого наличием у него целостной триады свойств, каждое из которых имеет смысл только при условии одновременного существования двух остальных, образующих триаду.

Триаду образуют:

• Способность к целеполаганию, т.е. к постановке собственной цели;

• Наличие мотивации к достижению цели;

• Способность самостоятельного нахождения пути достижения цели.

Наличие всех этих свойств НЕОБХОДИМО для того, чтобы считать исследуемый фрагмент Вселенной живым, и ДОСТАТОЧНО, чтобы сделать данный вывод. Наличие жизни в том или ином фрагменте Вселенной не зависит от вида субстрата, на котором возникла и существует жизнь. Субстрат может быть любым и совершенно необязательно должен иметь органическую основу, на которой базируется Земная жизнь. Это может быть кремниевый, металлический и т. д. субстрат. При этом данные субстраты могут (в том числе постоянно) находиться в любом физическом состоянии: жидкость, газ, плазма и т. д. Главное, что он материален.

Цель (по Аристотелю — «конечная цель») — это конечный результат определенного этапа деятельности живой сущности — особи, который особь намеревается получить. О результате своей деятельности живое всегда имеет определенное представление, на которое и ориентируется при формировании своего поведения.

Такой результат может быть представлен в виде описания «целевой ситуации (Sц)» — нужной особи ситуации в соответствующем фрагменте Вселенной, которое хотела бы иметь особь. Описание Sц может содержать информацию, как о живом, так и неживом, в том числе и о самой живой сущности, осуществляющей целеполагание. Sц, как виртуальное представление, должна содержать как существенное все то, что желает иметь живое, формирующее представление о Sц.

Источником мотивации — силой, «толкающей» к движению к цели является движущая сила (ДС). Закон действия ДС — это избирательный закон, действию которого подвержено только живое, независимо от его местонахождения во Вселенной и свойств этого живого. Для исследователя Мироздания не важна природа ДС. Ему важно только то, что ДС существует, являясь источником динамики жизни, и, главное, определяет законы жизни в тех окрестностях нашего Земного мира, которые мы способны исследовать. Точно так же (как один из возможных примеров) не зная природы гравитации, мы строим свое поведение в мире, в котором существуем, исходя из факта существования силы гравитации, хотя (по крайней мере, пока) не можем объяснить ее природу.

Третий, образующий триаду, фактор — способность к нахождению пути достижения цели, т.е. к формированию той последовательности действий, осуществляемых в реальной среде (объективной действительности), которая, в конце концов, приводит к достижению цели. Наличие такой способности предполагает разумность, т.е. способность к мышлению.

Как итог сказанного: объединенные в триаду свойства являются необходимыми и достаточными свойствами жизни. Все, что обладает всей совокупностью входящих в триаду свойств — живое, все, что не обладает хотя бы одним из этих свойств — неживое.

Раздел III.3 Непрерывно-дискретная форма существования жизни

Жизнь, как целенаправленная система, постоянно ищет не только пути достижения своей Глобальной Цели, но и наиболее целесообразные (эффективные) формы своей организации для достижения ГЦ. По своей сути жизнь непрерывна: отдельные ее фрагменты плавно переходят друг в друга, не образуя четких границ. В то же время, наблюдаемая нами Земная жизнь (ЗЖ) дискретна, точнее, она представлена в форме непрерывно-дискретного образования — НД-форме существования. Как увидим ниже, именно эта форма наиболее целесообразна, т.е. наиболее эффективна для продвижения к ГЦ. И именно поэтому жизнь (по крайней мере, ЗЖ) представлена не одним целостным монолитным образованием, а бесчисленным множеством отдельных дискретных образований — единиц жизни (точнее, единиц жизни разного уровня). Особь — частный случай такого дискретного образования, вокруг которой, как было сказано выше, будут строиться все дальнейшие рассуждения и объяснения.

Дискретизация континуума — это выделение в непрерывности континуума отдельных, имеющих достаточно четкие границы участков — элементов. Тем самым осуществляется замена целостного поля, через которое взаимовлияние участков может осуществляться в любых не зафиксированных априори направлениях, «псевдополем» со строго фиксированными направленностями взаимодействия — взаимосвязями, через которые, и только через которые, это влияние может осуществляться.

Выбор, который сделала жизнь в поисках оптимальных форм существования, с одной стороны сохраняет целостность живого (естественно уменьшая ее), с другой — нарушает однородность континуума. Существование в виде единого монолитного существа (как например, «Океана» у С. Лема) жизнь заменяет существованием множества отдельных существ, каждое из которых является отдельным индивидом, существующим как бы «самим по себе». Но только «как бы», поскольку между ними сохраняется взаимовлияние через множество сохранившихся при выделении взаимосвязей (т.е. по сравнению с непрерывным полем взаимосвязанность ослабляется, но сохраняется!). Вместо непрерывного поля с плавными переходами из любых участков в любые соседние образуется «псевдополе», состоящее из двух качественно разных видов однородностей — элементов и взаимосвязей между элементами.

Дискретизация непрерывности в общем случае может осуществляться в несколько этапов, протекая в направлении последовательного уменьшения первоначально выделенных дискретных образований элементов, сформированных на первой стадии дискретизации. На второй стадии дискретизации из фрагментов первого уровня дискретности выделяются более мелкие элементы — «фрагменты второго уровня» и т. д. Между фрагментами новых уровней устанавливаются новые взаимосвязи и т. д.

По отношению к рассматриваемому процессу особь выступает как целостный, неделимый элемент — своеобразный атом. Но так же, как при развитии науки вдруг оказалось, что считавшийся неделимым атом на самом деле делим, и тоже имеет сложную организацию, точно также «делима» и особь. Но это не продолжение того же процесса деления, в котором особь выступает в качестве терминального элемента, а деление, осуществляемое по другим принципам. Особь — это терминальный фрагмент определенного этажа (яруса) жизни со своими законами организации. На другом этаже жизни, например, на клеточном ярусе в качестве таких терминальных элементов выступают уже не особи, а клетки, взаимодействующие между собой по каким-то другим законам. Точно также как в физике когда-то неделимым элементом, кирпичиком, считался атом (от греч. atomos — неделимый), а сколько составляющих его частиц впоследствии было (и, вероятно, будет) обнаружено! Другая организация взаимосвязей между элементами при осуществлении дискретизации образует новый этаж жизни, в котором выделяемые элементы связаны качественно другими видами взаимовлияний.

В результате перехода к НД-форме существования жизнь взамен потерянных возможностей получает возможность несравненно более надежного и в то же время значительно более эффективного решения стоящей перед нею задачи: как минимум сохранения своего присутствия в уже завоеванных ею фрагментах Вселенной, и как максимум — продолжения дальнейшей экспансии по Вселенной — завоевания новых ее пространств.

При существовании жизни в виде единственного во Вселенной (или, хотя бы, единственного в каком-то фрагменте Вселенной) образования, представляющего жизнь, как некоторый «монолит», возникновение «сбоев» в функционировании этого образования при решении задачи-минимум может в худшем случае привести к гибели всего «монолита» (говоря современным языком — к завершению «проекта жизнь»! ), в лучшем — к серьезным осложнениям в дальнейшем развитии жизни. Сбои же в функционировании отдельных дискретных элементов или нарушение их взаимосвязей могут привести только к гибели отдельных элементов (или нарушению этих взаимосвязей) и, возможно, к гибели их достаточно близкого окружения. Жизнь же продолжит свое существование во множестве других элементов и других взаимосвязей. Надежность, как просто существование жизни, так и ее продвижение по Вселенной, неизмеримо возрастает.

Использование НД-формы существования дает не только возрастание надежности, но и обеспечивает резкий рост преимуществ в условиях нормального функционирования. У жизни появляется возможность колоссального расширения направлений поиска и опробования различных путей освоения Вселенной. Неуспех вариантов, реализуемых одними дискретными элементами — особями, компенсируется «успешными» вариантами, реализуемыми другими элементами (особями). Возникает конкуренция между вариантами — соревнование, в качестве арбитра которого выступает сама жизнь, как целое, отбирающая лучшие варианты (версии) для продолжения своего развития и «закрывающая» существование неудачных. При этом важно подчеркнуть, что отсев осуществляется не с позиций успешного достижения локальных целей, а с позиций успешного продвижения в Глобальной Цели.

Раздел III.4 Оппозиции «живое/неживое», «живое/умершее»

Даже при понимании, что такое «живое» возникает вопрос: а где проходит граница между «живым» и «неживым». Проведенный анализ проблемы показал, что наиболее адекватным для отражения сути рассматриваемого вопроса является терминологическое выделение не двух понятий: «живое» и «неживое», а трех, отражающих соответствующий статус сущности — «живое», «неживое» и «умершее», объединяемых в две оппозиции: живое/неживое и живое/умершее (т.е. живое, ставшее неживым).

Смысловое содержание указанных понятий СТЖ определяет следующим образом. Неживое — это сущность, неосвоенная жизнью, т.е. никогда не бывшая живой. Живое — это сущность, интегрирующая в едином целом функциональную и морфологическую составляющие (соответственно ФС и МС), объединяющая их в одном дискретном образовании и потому способная к существованию в окружающем мире. Умершая сущность — это сущность, которая была живой, но в которой произошла дезинтеграция ФС и МС, т.е. сущность, которая была живой, а после этого по тем или иным причинам была покинута ФС. Поскольку морфологическая составляющая (телесная оболочка) адаптирована к условиям, существующим в конкретном мире, то разрушение МС означает не окончание существования заполняющей ее ФС, а окончание существования ФС в мире, к которому была адаптирована ее морфологическая составляющая. И потому, если для ФС будет создана новая телесная оболочка, обеспечивающая ее существование либо в том же самом, либо в каком-либо другом мире, то сущность продолжит свое существование, а ее смерть превратится в Земную и ТОЛЬКО ЗЕМНУЮ, смерть.

Таким образом, для адекватного анализа проблемы необходимо параллельно рассматривать не одну, а две дуальности: «живое/неживое» и «живое/умершее», стремясь понять, что в составляющих этих дуальностей оппозиционно, а что, наоборот, их объединяет. Эти рассуждения не простая трата времени. Даже при отсутствии однозначного ответа на эти вопросы, сам факт рассуждений на эту тему весьма полезен, поскольку привлекает наше внимание к тому, о чем мы обычно говорим, не задумываясь, над тем, что говорим, небрежно используя при этом одни и те же термины в разных, иногда даже противоположных значениях (так, например, мы можем использовать термин «мертвый» как относительно умершего человека, так и относительно «бездушного» камня, но ведь это совсем не одно и то же!)

Начнем с дуальности «живое/неживое». Прежде должен быть поставлен вопрос: откуда проистекает исходно принимаемое, но ничем не обосновываемое убеждение, что в этой дуальности могут существовать только полярные оценки: «живое» и «неживое»? Такое утверждение не может быть принято за аксиому. Ведь разделение живое/неживое — это просто частный вариант дискретизации, которую мы осуществляем с целью выделения из непрерывности качественно отличных друг от друга фрагментов действительности, чтобы легче было строить процесс рассуждения. При этом чем грубее дискретизация, тем яснее и проще процесс рассуждения. Именно поэтому мы осознанно или непроизвольно стремимся к его упрощению, облегчающему принятие решения. Но слишком большое огрубление неизбежно приводит к потере ряда нюансов, среди которых могут быть существенные, качественно влияющие на понимание сути процесса и, естественно, на принимаемые в результате его решения. При этом априорно принятый уровень дискретизации твердо закрепляется в сознании рассуждающего субъекта, отпечатываясь в нем в виде соответствующих стереотипов понятий, и не позволяет (точнее затрудняет) переход на другой уровень дискретизации в процессе рассуждения.

Рассмотрим с этих позиций первую оппозицию: «живое/неживое». СТЖ исходит из того, что не существует резкой границы, разделяющей неживое и живое. Между ними лежит переходная («серая») зона, внутри которой (в каждой ее части) имеются основания как для одного, так и для другого вывода, соответственно повышающиеся или понижающиеся при приближении к границам зоны (одна граница, за которой находится «несомненно живое», другая, за которой находится «несомненно мертвое»). В качестве иллюстрации к сказанному можно привести переходные состояния между днем и ночью — процессы рассвета и наступления сумерек. Безусловно, глубокой ночью любой наблюдатель скажет, что, несомненно «не рассвело», «темь непроглядная» и т. д. Совершенно ясно, что в разгар дня каждый скажет, что, несомненно «давно рассвело», «полностью светло» и т. п. Однако, между этими двумя однозначно определяемыми, по сути, терминальными, состояниями лежит промежуточная «сумеречная» или «серая» зона, когда выводы разных наблюдателей о состоянии светового дня могут быть разными. Такими же однозначными будут выводы об отношении к жизни, двигающейся собаки (живая!) и металлического стержня (конечно, неживой!): потому что это убеждение подавляющего большинства, принимаемое за истину без доказательства. Однако между терминальными состояниями жизнь/нежизнь существует ряд переходных стадий, характеризующих ряд промежуточных состояний «серой» зоны. При этом при дискретном выделении этих стадий разные наблюдатели в общем случае могут сделать разные выводы в зависимости от используемых ими для этой оценки критериев, безусловно, субъективных и большей частью нечетких, и вследствие этого по-разному охарактеризовать эти стадии в аспекте «живое/неживое». Доказать, что кто-то из них прав, и невозможно, поскольку каждый из них использовал свои субъективные и далеко не всегда осмысляемые критерии.

При обозначении выделяемых стадий дополнительные сложности создает категоричность привычной для нас терминологии, используемой как в повседневной жизни, так и в науке. Эта терминология, укоренившаяся в нашем сознании, заставляет нас все «видеть» только в «черно-белом» представлении. Одни термины обычно употребляются только для характеристики живых сущностей, другие — только для характеристики неживых. Использование же этих терминов для характеристики сущностей, находящихся в одном из состояний серой зоны, в связи со сложившимися стереотипами воспринимается человеческим мышлением с большим трудом. Например, трудно принять фразы типа: «металлический стержень ощущает» или «камень осознает», хотя уже постепенно становятся привычными (оставаясь «нелегальными») сочетания типа «робот размышляет», хотя одновременно большинство будет исходить из того, что робот — неживой.

В то же время в своем разделении живого/неживого мы (люди) достаточно категоричны в отношении только определенной части сущностей. Так в результате многочисленных и многолетних наблюдений мы исходим из того, что люди и животные живые, живыми являются растения, амебы и т. д. Однако, уже где-то на уровне вирусов начинают возникать сомнения. Мы (современное человечество) в своем большинстве полагаем, что камни, скалы, сотворенные руками человека вещи и даже «мыслящие» роботы — неживые. Однако, у древних, да и не только, древних, всегда существовали сомнения на этот счет. Так, известный мыслитель средневековья Сведеберг (и не он один) утверждал, что все, что существует в окружающем мире, — живое. Так как то, что он подразумевал под понятием «живое», он рассматривал как само собой разумеющееся (т.е. он не определял значение термина «живой»), то остается неясным, что он имел в виду. Существуют также утверждения, что планета, на которой мы существуем, т. е. Земля в целом, тоже «живая». Но опять-таки, поскольку не ясно, что под этим подразумевается, и тем более неясны критерии, на основании которых делаются такие выводы, то и это утверждение нельзя ни принять, ни отвергнуть.

Однако то, что «серая» зона между живым и неживым не только существует, но, с точки зрения СТЖ, очень обширна, является несомненным фактом. При этом вполне возможно, что многое, на что мы не обращаем внимания, является в той или иной степени живым, т.е. относящимся к той или иной промежуточной градации «серой» зоны, или, по крайней мере, не является, безусловно, неживым. Ведь не насовсем уж голом месте возникли поверья о различном отношении к человеку окружающей местности (приняла она его или не приняла), что так называемые «вещи» «чувствуют» отношение к ним хозяев и отвечают им взаимностью и т. п. Конечно, это только поверья, возможно просто плоды разыгравшихся фантазий, но все-таки, возможно (это ни в коем случае не утверждение!) на чем-то основанные, возможно, что на каких-то подсознательных ощущениях, природу которых мы не знаем, или каких-то очень древних знаниях. Их можно считать домыслом, но с другой стороны является несомненным фактом, что далеко не всегда можно адекватно оценить границы живого. Опять вернемся к тем же вирусам: ведь однозначная их оценка по критерию живое/неживое, с убедительным обоснованием этой оценки отсутствует, причем она и не может быть осуществлена потому, что отсутствуют сами критерии. В любом случае предположение, что между живым и неживым нет резкой границы, что все окружающее нас может содержать отдельные свойства живого (кроме крайних, терминальных, случаев) является более мягким и, как представляется, более адекватным допущением, чем категорические «нет» или «да».

В качестве «странной» истории, за достоверность которой автор ручается, но не знает, как ее объяснить, он может сообщить следующий факт, невольным участником которого он стал. Он приобрел очень современный и точный будильник, которым постоянно пользовался, но довольно часто выходя в другую комнату, смотрел на стоящий там старенький механический будильник, которым он пользовался, находясь в той комнате. Перед описываемым далее событиями, за несколько минут до этого он пользовался этим стареньким будильником. А событие заключалось в том, что после случайного, но сильного взмаха рукой он сбросил новый будильник на пол, причем он упал с такой силой, что можно было предположить, что он разлетится на части. Однако, подняв его с пола, автор с изумлением убедился, что он продолжает ходить. Но, войдя через несколько минут (!) в другую комнату, автор увидел, что остановился и перестал идти тот старенький будильник, которой он видел безмятежно ходящим за несколько минут до этого. Было полное впечатление, что автор уронил именно этот, а не тот — новый — будильник. Совпадение здесь слишком невероятно: слишком мал промежуток между моментами, когда автор смотрел и на то и на другое. А если это не совпадение, то, что это? У автора нет объяснений, но смутно навеваются мысли, что что-то не очень ясно в дуальности «живое/неживое». Еще более удивительным для автора оказалось, что один (одна) из тех, кому он рассказал об этом событии, достаточно равнодушно сказала: «да, я слышала о таком — он (механический будильник) взял на себя эту неприятность».

Значительно лучше видно существование серой зоны и при рассмотрении второй дуальности «живое/умершее». На самом деле специалисты всегда уклонялись от четких ответов при проведении оценок внутри данной оппозиции. Ведь не зря осторожно говорят о «клинической смерти», о «смерти мозга», об отмирании отдельных частей тела и т. д. О состояниях «комы», «летаргии» обычно говорят просто как о «промежуточных» (тех самых «сумеречных») состояниях. А что следует сказать о «смерти» («жизни»? ) одного из Далай-лам, ткани тела которого, через много лет сохраняют признаки живого? А курица с отрубленной головой, бегающая по двору (автор неоднократно наблюдал это явление), она жива или мертва, или «полужива»? А органы живых сущностей, продолжающие иногда сокращаться через значительное время и после «смерти», например, органы выловленной рыбы, которую вроде бы давно покинула жизнь? Может быть, они и после этого все еще живы? Или нет? Или в них теплится какая-то «остаточная жизнь»? Тогда нужно с достаточной степенью четкости определить, что это такое — «остаточная жизнь»!

Если же мы перейдем к растениям или еще более простым организмам, то еще более неясным становится, где в этом случае находится граница между живым и умершим. Например, поваленное и потерявшее связь с корневой системой дерево продолжает какое-то, достаточно долгое, время «дышать» (т.е. осуществлять обменные процессы с атмосферой), а иногда даже начинает цвести? Причем поваленное дерево, сохраняющее частичные, иногда очень незначительные, связи с корневой системой даже дает, как бы на прощание обильный урожай шишек, как это неоднократно наблюдал автор. Совершенно ясно, что оно умирает постепенно, находясь, весь этот промежуток времени в последовательности «серых» состояний, причем «умирание» длится не один день (а иногда и недели).

Все это говорится, прежде всего, для того, чтобы показать, что по линии «живое/умершее» на практике мы давно перешли к многоградационному определению этого отношения, но предпочитаем четким выводам туманные неясности. Аналогично, переход от двух градаций при определении отношения в оппозиции «живое/умершее» ко многим также должен выглядеть для нас достаточно естественным. Нам мешает только довлеющие над нами устойчивые стереотипы, которые мы даже не пытаемся преодолеть. И эти стереотипы установились только из-за нашего стремления к очень грубой дискретизации, облегчающей для нас процесс принятия решения и ни для чего больше. «Грубодискретный» язык, который мы при этом используем, облегчает нам жизнь, не требуя от нас дополнительных размышлений. Но при этом он не позволяет выражать более дифференцированные мысли: как это уже говорилось, мы становимся рабами языка, правила которого, мешающие более глубокому мышлению, мы сами же и устанавливаем, стремясь к бóльшей простоте за счет потери «глубины» мышления.

Еще более важно, что сам процесс отнесения состояния сущности к определенной градации некоторых дискретных шкал «живое/неживое» и «живое/умершее» вызывает вопрос: «А судьи кто»? Кто оценивает это состояние и почему все остальные должны принимать этот вывод как объективный, хотя он по определению субъективен? И если в практических вопросах (например, при определении умер человек или не умер) мы вынужденно прибегаем к помощи экспертов-врачей (кто-то должен принять решение!), то как можно делать на основании экспертных (сугубо субъективных!) оценок теоретические выводы?

Как это не парадоксально звучит, но единственной действительно объективной оценкой состояния по шкалам живое/неживое и живое/умершее может быть только оценка, осуществляемая самим объектом оценки, т.е. самооценка. Естественно при этом, возникает вопрос, а как нам (наблюдателям со стороны) узнать эту самооценку? Как узнать, например, ощущает ли что-то вирус или нет? Или проще: ощущает ли что-то гриб, когда мы его срезаем, или картошка, когда мы ее чистим или, наконец, камень, когда мы по нему стучим или его нагреваем? На самом деле это риторические вопросы: мы можем получить ответ только в тех случаях, когда нам и без этого ответа все ясно (так ли ясно, как нам кажется?). В неясных случаях мы этот ответ не получим. Но, самое главное, будем мы знать ответ или не будем, это ничего не меняет по существу, не меняет, ведь независимо от наших субъективных выводов объективная действительность не изменится.

Для начала рассуждений на эту тему попытаемся представить, что такое «самоощущение», и как «самоощущение» постепенно переходит в «самоосознание». Как уже было сказано выше, с точки зрения СТЖ основным критерием для оценки «живое-неживое» являются ощущения самой сущности. Ощущение — это совокупность чувств, объединяющих внутреннее и внешнее. Первое — это восприятие состояния своего организма, второе — состояние окружающей среды, при этом и то, и другое причудливым образом сливается в единое целое. Внешнее ощущение — это восприятие сущностью внешнего по отношению к ее принимающему решение аппарату сигнала, вызывающего определенную внутреннюю реакцию — связывание внутреннего и «внешнего» миров. Именно начиная от возникновения первичных ощущений сущности и можно пытаться строить градации, характеризующие «серую» зону. Ощущение начинается с дифференциации — различения сущностью двух или более градаций воспринимаемых ее органами чувств отдельных параметров окружающей среды. Сам факт наличия у сущности таких ощущений уже означает, что она не является неживой. И это важно. Но еще, более важной является следующая ступень — появление у сущности своего субъективного отношения к этим градациям, т.е. возникновения у нее при изменении градации чувства «хуже — лучше», которое является первичным основанием для возникновения у нее активности. Этот шаг принципиален, поскольку в конце-концов именно активность и пассивность качественно разделяют «жизнь» и «не жизнь». Ощущение «хуже-лучше» возникает у сущности как результат изменения текущего состояния среды ее существования. Следует напомнить, что в понятие среды существования входит не только внешняя по отношению к сущности среда, но и внутренняя среда сущности. Действительно, сущность в равной степени может ощущать дискомфорт, вызванный не только внешними, но и внутренними, причинами. То же относится и к комфортным состояниям.

Элементарное (минимально возможное) ощущение возникает при восприятии среды по одному параметру, т.е. одному физическому показателю, при выделении в этом показателе не менее двух градаций, которые сущность отличает одну от другой (например, «светло-темно»). Чем больше градаций каждого параметра различает сущность (например, разные степени темноты) и чем большее число параметров (цвет, форма, звук, вкус и многие другие, нам известные и неизвестные) ею воспринимается через соответствующие органы чувств, тем более разнообразной становится воспринимаемая ею картина мира, в котором она существует.

Следующим шагом — условием для возникновения активной деятельности сущности, является появление у нее внутреннего отношения сначала к разным значениям отдельных параметров (возможно, это происходит параллельно с первым шагом), потом к целостным совокупностям значений всех (или части) воспринимаемых ею параметров, т.е. отношения к ситуации в мире, в котором она существует. Следует подчеркнуть, что наблюдаемая со стороны реакция сущности на внешнее воздействие не является признаком того, что у нее существуют как сами ощущения, так и какое-либо отношение к ним. Ведь удлинение металлического стержня при нагревании не свидетельствует о том, что стержень «ощущает» нагревание, хотя он и реагирует на него. Существование самого явления и возможность его обнаружения — это принципиально разные вещи. При этом, хотя явление объективно, его обнаружение субъективно: кто-то что-то обнаружил, а кто-то нет, а кто-то обнаружил, но истолковал по-другому. Увы, возникает ли у сущности при каком-то роде воздействия на нее какие-либо ощущения и как она относится к этим ощущениям — это может «знать» (не очень адекватный для этого случая термин, но какой-либо другой трудно подобрать) только сама сущность. Никакое наблюдение со стороны не обеспечит получения однозначно правильного вывода о наличии или отсутствии этого чувства, не у тебя, а у кого-то другого.

Как уже говорилось, простейшее отношение сущности к ситуации в мире может быть определено через две градации — «плохо» и «хорошо». Более сложное отношение выражается через индивидуальное отношение сущности к каждой совокупности из многих градаций многих параметров, а также, что является более тонким ощущением, через индивидуальное отношение к различным совокупностям градаций многих параметров, отражающим различные возникающие в среде комплексные ситуации. Но все это свидетельствует об активности сущности только в ощущении мира: сущность только ощущает мир как нечто «плохое» или «хорошее» (более или менее плохое, более или менее хорошее), но не может или не пытается воздействовать на ситуацию, чтобы превратить ее из «плохой» в «хорошую». Но «ощущать» может только живое и потому само наличие таких ощущений позволяет говорить об определенном сдвиге при оценке по оси живое/неживое в сторону «живого». При этом ощущение «плохо» порождает мотивацию к его замещению на «хорошо», а ощущение «хорошо» — либо мотивацию к его сохранению, либо к изменению «хорошо» на «еще лучше». В результате у сущности возникает цель — превратить «плохо» в «хорошо», а «хорошо» в «еще лучше». Это позволяет говорить о сущности, как целой единице живого.

Следующая ступень жизненной активности — это выработка живой сущностью реакции на ощущение, в результате которой рождается воздействие (если особь может его осуществить) на существующую ситуацию, изменяющее ее от оценки «плохо» (если результат не удовлетворяет особь) к «лучше» и далее к «хорошо». Причем здесь можно говорить о трех возможных реакциях на оценку «плохо». Первая — самоорганизация особи, ее адаптация к среде, перестраивающая ее внутренние процессы (например, потоотделение, рост температуры тела, повышение частоты пульса и т.п.), но не влияющая на окружающую ее среду. Вторая — избегание окружающей ситуации путем перемещения в какую-либо другую точку пространства. И, наконец, третья — это активное воздействие особи на окружающий мир (или на внутренний — например, прием соответствующей пищи) с целью последовательного создания в нем все более «лучших» ситуаций, и так далее, до достижения ситуации, оцениваемой особью как «хорошо». Можно сказать, что появление у сущности стремления к достижению ситуации «хорошо» — это появление у нее желания, что является следующим качественным скачком. Появление желания (мотивация) стимулирует появление цели. А наличие у особи собственной цели делает ее равноправной среди других живых особей, независимо от «примитивности» особи, «сложности» самой цели, а также путей и методов ее достижения, которые может использовать особь.

Следующим шагом, достигаемым особью в ее положении относительно оси живое/неживое, является появление у нее не только желания, но и возможности оказания влияния на среду ее обитания, что определяет возможность осуществления ею целенаправленного поведения в среде обитания. Каждое живое существо на каждом этапе своего существования имеет собственную цель, к достижению которой оно стремится на том или ином этапе своей жизни, которую оно желает достичь, и которая определяется только ее внутренним отношением к различным ситуациям в окружающем мире. И это относится как к человеку и высшим животным, так и к растениям, инфузориям и любым мельчайшим, но живым существам, обитающим в мире. Чем более далекую цель ставит перед собой живая сущность, т.е. чем бо̀льшее число единичных шагов действий требуется совершить для достижения цели, тем более сложной организацией она должна обладать.

Наличие у сущности своей индивидуальной (локальной) цели существования отделяет сущность от неживых элементов остального мира. Активность живой сущности, определяемая наличием у нее собственных целей, к достижению которых она постоянно стремится, порождается рассогласованием между существующим положением в окружающей среде и положением, желательным для данной сущности, достижение которого является целью её функционирования. Сущность, самостоятельно осуществляющая целеполагание, безусловно, является живой. Наличие или отсутствие у сущности собственной цели — это критерий, отделяющий живое от неживого, однако, понять со стороны, что она имеет эту цель, далеко не всегда представляется возможным.

Наличие у сущности жизни — это наличие собственной, субъективной системы ощущений, наличие собственного субъективного отношения к различным ощущениям, т.е. желания или нежелания их иметь, приводящее к возникновению цели, достижение которой обеспечит удовлетворение этих мотиваций. Вопрос «Что чувствует сущность?» для постороннего наблюдателя неразрешим по своей сути. (Например, прорастание картошки — это целенаправленное действие, осуществляемое ею, как особью, направленное на достижение собственной локальной цели). Даже то, что мы называем одинаковыми словами — «больно», «голодно», «скучно» и т. п. — это разные чувства у разных сущностей. И тем более мы не можем со стороны оценить не только силу (степень) этих ощущений, но не можем уловить само наличие этих ощущений. Чем определяется реакция разных субъектов на одно и то же болевое воздействие — силой (степенью) ощущения или просто терпением? Можем ли мы с полной уверенностью сказать, что Муций Сцевола проявил великое терпение, когда добровольно положил руку на жаровню? Но может быть, у него болевое ощущение было значительно более слабым, чем у большинства других людей?

Если сущность воспринимает среду, ощущая при этом ощущение «плохо» или «хорошо», проявляя соответствующие желания, то она является живой. Но для того, чтобы понять, что она это ощущает, надо стать данной сущностью, превратиться в нее, а наблюдение со стороны, это ощущение чего-то внешнего по отношению к наблюдателю. Для того чтобы почувствовать самоощущение какого-то другого «Я», внешний наблюдатель должен перестать быть внешним, слиться с исследуемой сущностью, т.е. стать ею.

Основным выводом из предыдущих рассуждений является то, что ответ на вопрос, является ли сущность живой, имеется только у самой сущности, при условии, конечно, если она живая. Положительный ответ формируется у нее постепенно, зарождаясь в появлении первичных ощущений и постепенных их все бóльших усложнениях, и самое главное, в возникновении определенного отношения к этим ощущениям. Это шаг к зарождению первичных эмоций, ведь эмоция — это оценка степени удовлетворения своих желаний. Именно характер эмоции в основном определяют целенаправленное поведение особей.

Заключение же о том, является ли сущность живой или неживой, формулируемое внешним наблюдателем, можно сделать только путем установления фактов ее реакции на внешние раздражители или фактов ее взаимодействия со средой или другими живыми существами. Однако, существуют варианты такого взаимодействия, не поддающиеся внешнему наблюдению (например, некоторые виды внутренних перестроек живых существ для достижения ими адекватности в окружающей среде путем изменения значений внутренних параметров). Еще более сложным, даже после выявления видимой активности сущности, является понимание того, направлена ли эта активность на достижение ее собственной цели, либо она вызывается чисто физическими причинами (все тоже удлинение металлического стержня при повышении температуры, броуновское движение и т.п.).

Поэтому, даже при понимании, где проходит граница между живым и неживым, далеко не во всех случаях наблюдателю удается установить, по какую сторону границы живое/неживое находится та или иная сущность и тем более, при попытке тонкой дифференциации, к какой области «сумеречной» зоны она относится. Вполне может оказаться, что ряд сущностей, которые по внешним признакам мы считаем неживыми, являются живыми существами, а ведь может быть и наоборот, например, движение дистанционно управляемого робота, выполняющего не свои желания, а желания управляющего им человека, который в этой «сценке» и является живым.

Проблема особенно усложняется тем, что, с точки зрения СТЖ определение понятия жизнь функционально, вследствие чего все предыдущие рассуждения, приведенные в настоящей главе, могут быть отнесены к любой физической основе, на которой развивается жизнь. Жизнь может существовать на самых различных материальных субстратах (напомним, этимология слова «субстрат» от лат. substrates — подстилка, только подстилка!), а не только на белковой основе. Так деятельность ряда технических устройств (особенно бурно развивающихся в последнее время различных роботов и других искусственных, так называемых «интеллектуальных» систем), наблюдаемая со стороны, может заставить считать их живыми, особенно, если специально созданы для имитации живого, что неоднократно описывалось в трудах по созданию так называемого «искусственного интеллекта». Но любая, самая похожая на «живое» имитация живого не сделает его живым. Это просто ИМИТАЦИЯ!

Глава IV. Законы научного познания
(Известные и неизвестные проблемы исследования Мироздания)

Аннотация идей главы IV

Задачи познания окружающего мира решает и живая сущность, стремящаяся познать окружающую среду (ОС) для того, чтобы жить в ней, и жить по возможности лучше, и отдельный вид живых сущностей, пытающихся развить у сущностей, принадлежащих к данному виду, качества, позволяющие им иметь преимущества в конкурентной борьбе с сущностями других видов, и исследователь Мироздания, стремящийся понять, как устроено Мироздание, и создав теорию, описывающую законы функционирования жизни и объяснить механизмы, обеспечивающие и поддерживающие существование законов построения Мироздания.

Все они в процессе познания с разной степенью глубины проникновения в ОС проходят через две стадии понимания устройства Мироздания — аналитическую, заключающуюся в извлечении из ОС сведений о том, из каких компонентов она состоит и как эти компоненты взаимосвязаны друг с другом, и стадию синтеза, заключающуюся в формировании в своем сознании целостного представления о мире (его модели), позволяющего: живым сущностям предвидеть реакцию окружающей среды на их поведение в ОС, виду сущностей — корректировать характеристики вида, обеспечивающие дальнейшую его конкурентоспособность и дальнейшее развитие, а исследователю — понять механизмы, управляющие Мирозданием. Процесс познания дискретен, как дискретно наше мышление. Он представляет собой последовательность актов познания. В каждом акте участвует субъект познания (сущность, вид, исследователь) и объект познания — мир, в котором все они существуют. Субъект познания извлекает нужные ему сведения из объекта познания. (Для краткости далее используются упрощенные термины — субъект и объект).

На первой, аналитической стадии познания познающий субъект выявляет факты, существующие в окружающем мире, оценивает достоверность и, по возможности, взаимозависимости, существующие между этими фактами.

На синтетической стадии познания целью познания субъектом окружающего мира является формирование в сознании субъекта представления об этом мире — модели мира. Единственным критерием успешности познания на этой стадии является только достижения адекватности модели объекту исследования, т.е. достижению соответствия между действительностью и представлением субъекта о действительности. Это единственный критерий: любые дополнительные требования характеризуют не результат (адекватность сформированной модели), а эффективность пути достижения результата, определяемую методологией и технологией исследования.

Наука — это ТЕХНОЛОГИЯ эффективного продвижения к цели познания в процессе познания. И только эффективность этой технологии, при условии ее надежности и достоверности определяет научность выбранных методологии и методов исследования. Суть стратегии научного познания выражается двумя словами — эффективное продвижение в процессе познания от общего к частному. Это объясняется тем, что, только познав общее, можно понять частное, а в последнем — понять ту функцию, которую частное выполняет в общем, или, что то же самое, понять роль, которую компонент выполняет в составе целого. Именно это характеризует системный подход к познанию. Сам процесс познания бесконечен — чем больше человечество узнает нового, тем больше возникает новых вопросов, требующих новых ответов.

Модель действительности (окружающей среды) формируется в сознании субъекта. Познание — это отображение объекта познания в сознании познающего субъекта.

Сознание — это принадлежащая субъекту (и только субъекту) специализированная среда, в которой целенаправленно формируется отображение окружающей действительности. Каждая живая сущность обладает сознанием, начиная с простейших существ и кончая человеком-исследователем Мироздания. Основным свойством сознания является его отчужденность от действительности, которую оно отражает, замкнутость в себе самом. Это свойство обозначается термином виртуальность.

Субъект управляет деятельностью сознания, в том числе и управляя процессом отображения действительности. Все происходящие в сознании изменения осуществляются только в виртуальной среде сознания и могут трансформироваться в реальную среду в виде физических действий только через специализированную эффекторную систему и только по воле субъекта. Аналогичным образом, все сведения о реальном мире могут поступать в сознание субъекта только через рецепторно-анализаторный аппарат (РАА) и в основном тоже только по воле субъекта.

Информация — это сведения об ОС, извлекаемые из нее в результате процесса активного, инициируемого субъектом отражения окружающей действительности. В процессе отражения субъектом извлекаются только определенные, нужные субъекту для формирования модели сведения. Можно сказать, что информация — это продукт целенаправленной деятельности субъекта, а познавательный процесс — это процесс целенаправленного извлечения информации, нужной для построения модели.

Извлекаемая субъектом информация приватизируется субъектом. На основе приватизированной информации субъект формирует систему знаний (СЗ) об окружающем мире. Знание — это приватизированная информация. СЗ субъекта отображает мир как целостное образование со всеми взаимосвязями составляющих его компонентов и взаимовлияниями, осуществляемыми через эти связи.

Из-за супербольших объемов знаний, которые должен хранить субъект в своем сознании, и необходимости организации централизованного управления на основе этих знаний колоссальным числом живых сущностей, образующих жизнь, как на Земле, так и любом другом мире, в который приходит жизнь, СЗ отдельных субъектов-индивидов объединены в единую централизованную систему знаний, которая хранится в едином централизованном хранилище знаний, располагающемся вне телесных оболочек субъектов, владеющих этими знаниями. Каждый субъект владеет в коллективной СЗ определенной зоной, к которой, и только к которой, он имеет доступ, как для извлечения знаний, так и для записи новой информации. Мозг каждого субъекта (каждой особи) НЕ хранит информации и НЕ занимается ее обработкой, он выполняет только функцию интерфейса между организмом особи и системой знаний, хранящихся в централизованном хранилище.

Стадии и этапы научного познания Мироздания — это последовательное достижение ряда уровней познания, на каждом из которых знания о Мироздании приобретают качественно новые характеристики. Условно могут быть выделены следующие уровни:

— Первый уровень — выделение и оценка первичных «фактов»;

— Второй уровень — выход исследования на рубеж, когда достигнуто понимание ряда основных понятий и, частично, их взаимоотношений друг с другом.

— Третий уровень — достижение качественного понимания взаимосвязей и взаимовлияний компонентов исследуемых процессов и явлений, рассматриваемых как различные аспекты целостности.

— Четвертый уровень — уровень качественного познания исследуемого объекта, характеризуемый достижением общего понимания исследуемого объекта как целого и формированием теории, описывающей и объясняющей структуру этого целого и механизмы, определяющие и поддерживающие существование этой целостности.

— Пятый уровень — уровень количественного познания. Количественное познание — это познание, осуществляемое в рамках сформулированной теории. Целью количественного познания является НЕ установление «количеств» тех или иных сущностей, а установление количественных отношений — функциональных взаимосвязей между мерами, позволяющими определить неизвестные количества через известные. С точки зрения СТЖ еще в течение очень-очень долгого времени количественное познание Мироздания будет осуществляться только фрагментарно.

При рассмотрении приведенной последовательности стадий и этапов процессов научного познания следует иметь в виду, что критерием достижения определенного уровня познания является не качество самой работы, верность или неверность выдвигаемых в ней положений, а только характеристики состояния, в котором находится сама работа.

Сложность процесса познания Мироздания в совокупности с особенностями познающего субъекта — человека — приводит к ряду ошибок, допускаемых в настоящее время исследователями Мироздания. Главные из них:

— Отсутствие четкого определения понятия жизнь и осознанная или неосознанная его подмена понятием Земная жизнь, что ориентирует исследователей в неправильном направлении и резко сужает пространство поиска существования жизни во Вселенной.

— Непонимание сути процесса активного отображения, осуществляемого живыми сущностями и особенностей его проявления в понятиях «информация», «знание», «память».

 Непонимание исследователями-естественниками — физиологами, биологами, психологами, первичности функциональной составляющей относительно ее морфологической основы, т.е. того, что именно возникновение в борьбе за существование у какого-либо вида живых сущностей потребности в наличии какой-либо функции вызывает потребность в формировании поддерживающей ее морфологической структуры, а не наоборот.

— Непонимание, что мозг живой сущности НЕ хранит знания об окружающем мире и почти (кроме ряда вспомогательных операций) НЕ осуществляет их обработки, а выполняет только функции интерфейса организма особи с ЦСЗ, хранящейся в централизованном хранилище информации в пределах Земли и ее ближайшего окружения.

— Осознанная или неосознанная убежденность исследователей, что полученные человечеством за последнее время знания в исследовании Мироздания соответствуют истинному положению вещей, и если нуждаются, то в незначительных корректировках и дополнениях, т.е. вера в научные МИФЫ. В то же время эти знания являются очередными заблуждениями в процессе познания, принимаемыми за истину только до выдвижения и принятия научной общественностью очередной кардинальной гипотезы, резко меняющей взгляды на жизнь.

В настоящее время, как и в любое другое, человечество находится в плену очередных научных МИФОВ, и задача настоящей работы развеять некоторые из них, в том числе и относящиеся к процессу познания Мироздания, что необходимо, чтобы двигаться дальше, также ошибаясь и также исправляя новые ошибки.


В качестве необходимого вступления к этой большой главе автор хотел бы подчеркнуть, что речь в ней идет не об организации процесса «познания вообще», а о познании очень сложных объектов — объектов, состоящих из очень больших по числу компонентов, объединенных в единое целое очень сложными и разнонаправленными взаимосвязями друг с другом. И в первую очередь, в соответствии с задачей работы, речь будет идти об объекте уникальноМ ПО СЛОЖНОСТИ И СТЕПЕНИ ВАИМОСВЯЗАННОСТИ КОМПОНЕНТОВ — мироздания. Такой же уникальной является и не может являться другой, технология его исследования.

Познание сверхсложного объекта исследования — это бесконечный процесс: каждый шаг познания, закрывая одни вопросы, одновременно ставит новые, расширяя круг исследуемых проблем.

Рис. IV.1 Расширение круга знания

Все известные и неизвестные проблемы познания, еще раз подчеркнем, познания Мироздания, а не познания вообще, — возникают потому, и только потому, что Мироздание — это уникальный (т.е. единственный во Вселенной) объект исследования, к которому и только к которому в полной мере приложимо изречение Лотосовой сутры — «Всё в одном, одно во всём».

Можно говорить о двух ступенях познания, достижение которых может являться цель познания Мироздания. Мироздание — это часть Вселенной, осваиваемая или уже освоенная Жизнью. Знание об этой области нужны живому для осуществления практической деятельности живых сущностей в освоенной области (будем называть ее в дальнейшем проблемной средой (ПС)). Наличие этих знаний позволяет подавляющему большинству пользователей успешно решать возникающие «бытовые» задачи, а специалистам ученым — решать и более сложные — профессиональные задачи — более глубокое изучение известных законов природы, как правило, основывающихся на мнениях авторитетов, устоявшихся взглядах на ПС, и позволяет решать возникающие в них как практические, так и теоретические задачи.

Подавляющее большинство ученых-специалистов использует эти знания в своей практической и теоретической деятельности, не ставя их под сомнение, поскольку верит в истинность положений, на основе которых они были получены. Это первая ступень познания. Знание, обеспечивающее достижение этой ступени, назовем знанием «КАК».

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.