Бесплатный фрагмент - Символ Небес

Пусть тот, кто здесь идёт, не мир наш будет, а наш дом, потом и сам мир к нам придёт, когда наш дом откроет рот: его накормит мама кашей: с изюмом, мёдом, и тогда не будет некой нашей дырки, где нет ни мира, ни добра, нуга с мечтою встретят сказку: то сочиво войдёт; и вслед придёт и с миром жито: оно не для жизни; жизнь для него идёт — мир тот будет вслед за житом, потом и истина взойдёт.

Символ Небес

Не хочет слушать голос маму;

Не слушай, он в тебе живёт;

От того остался только не сам голос,

Но душа — она нам истину доносит,

Но мы не слушаем отца,

Так мы отца не понимаем;

Так мы отца не видим же)

Он нам память воздвигает,

От того же самого лица,

Какое пело нам несмело,

Какое пело нам во снах,

Какое пело и сидело,

Не зная ничего о снах.

Того, кто есть ты,

Не переспоришь,

Того, кого нет,

Не передашь,

Но сделаешь ты выбор новый)

Он новый только лишь во снах,

Такой же сон был мамой прежде;

Такой же сон к тебе пришёл,

Когда не слушал песни или

Жил своим собственным путём,

Он встанет, сам себе играя,

На вот такой одной струне;

Одна струна — твоя же мама,

Она же жизнь дала тебе:

Такая жизнь не там, где не был,

Такая жизнь, где был ты сам,

А сам ты был бы только с миром,

В каком живёт мама твоя,

Она не стала бы перечить,

Она не стала бы держать,

Но стал бы только голос тише,

Ушла б она в свой мир тогда,

Для жизни нам бы надо

Не так идти, как и она,

Для жизни надо просто тратить

Твоё невремя на неё:

Такое время ты потратил

Бы на того, кого вовсе нет,

Но ты есть там, где некий голос

Сам по себе зовёт в ответ,

Он нас сведёт с ума, ведь мы же

Не так привыкли слышать всё,

И станем гнать его взашеи,

Чтобы исчез он навсегда,

Тогда его не станет больше;

Он станет истиной внутри:

Но ты не станешь слушать даже

Когда внутри он: он сопит,

Его мы просто прогоняем,

Он не наш внутри:

Он не наш же только в маме,

Но станет миром мамы в ней,

Такой наш мир не самый милый;

Он нам всю правду говорит,

Но правда нам не так открыта,

Как если б знали её мы.

Любить для жизни нас не учили;

Любить тебя — вот это да,

Но если тебя нет, то и любви же

Не станет больше никогда,

Не стало бы любви и в мире,

В каком нет совести совсем,

Когда сопим — не слышим мамы:

Она зовёт, она скулит,

Ей плохо, знаешь ты, не просто,

Но только такое от любви;

Любовь живёт там,

Где нет истины,

Любовь живёт там,

Где её нет,

Она страдает от тебя же,

От твоей теплоты души,

Она страдает от тебя же,

От твоей гордости и лжи;

Она страдает сильно очень,

Но знает лишь всё твой отец;

Но не знает только некто,

Кто был бы в своей жизни ты,

Его ты сам не собираешь,

Пока памяти-то нет,

Но память будет лишь от боли,

В какой вырастет отец.

И станет боль твоею птицей,

Что понесёт тебя наверх,

Она не к маме, но для мамы

Станет тебе символом Небес!

Мама

Мама — и что же?

Ну, мама, ну, и родила!

Такое прямо это чудо — родить,

Сказали б многие, увы.

Да, многие сказали б это и

Впопыхах сказали много;

И мир нам станет та же речь,

В какой нет совести в начале,

Но есть та совесть истины:

Она есть в слове, но не в сути,

Она же в слове просто так,

Какое скажем и не к месту,

Какое скажем не изнутри,

Такое оно наше слово:

Как вылетит, летит-летит,

Не помня своего родного,

Того, что вылетело в миг.

На том конце его поймали,

Отмыли, вылизали вновь —

И стало слово нашим словом,

Как только дали имя мы,

Ему нам имя мы не дали,

Когда нас не было внутри,

Как только стали мыть,

Открыли то, что у него внутри.

Она рождена

Того мы любим только так,

Как не было бы его вовсе,

Кого не мыли мы тогда,

Когда он бегал милым малым,

Когда нуждался в помощи,

Не став таким он милым,

Не стал он милым не самим,

Не стал он милым лишь снаружи,

Внутри же он мил как тот,

Кто бегал, в помощи нуждаясь,

Не меньше самого того,

Кто милым не стал совсем уж,

Но потому, что вырос он,

Тот милый маленький ребёнок,

Ожил тогда б, когда отец

Таким же стал для мамы в мире,

Когда бы подал ей обед,

Когда б рука его седая,

Для жизни в боли рождена,

Не стала выть, а стала в боли

Томить того, кто дорог ей.

Того, кого не стали гладить

Наши руки изнутри,

Становится нам нашей мамой,

Чтоб стали гладить её мы.

Того, кто не был и с тобою

В час, когда пришёл конец,

Ждёт истина другая,

В тебе-во мне она рождена.

Нет

Бывает так, что нету справа

Того, кто был бы рад бы нам,

Когда нас нет уже, и в мире

Стоит от нас большая тень,

Когда нас нет уже в веселье,

Есть только мы на ложе том,

Где есть веселье в слове нашем,

Нет слова только на устах,

Но не забыть нам речи мамы,

Она нам молвила всегда

Одну лишь правду для печали,

Жить надо было не для себя,

Но идти дорогою такою

Не хочется нам в том пути,

В каком нет вовсе мамы, только

Одни лишь кости на пути,

Того, кто кость встречает дома,

Того, кого нет в доме том,

Нет и его в своём же доме,

Нет дома дома на пути,

Того, кто изредка заходит

Проведать маму нехотя,

Ждёт жизнь не птицы — крысы даже,

Он станет грызть зубами пол,

Не станет он летать по небу,

Но станет крысой жить в миру,

И станет крыса есть истину,

Не в том миру, где есть покой,

Но станет он такою крысой,

Какая есть только для неё,

Она не есть такая сроду,

Но есть та крыса изнутри,

Какая ест любую лапу,

Что попадётся на пути,

Тот, кто не верен обещаньям,

Стремглав летит на небеса,

Стоит на страже того царства,

Какое вводит в иной мир.

Бывает редко, что так любим,

Что жизнь готовы мы отдать,

Но только так бывает, мамы

За нас всю жизнь отдали б в миг.

Не строя некоторых планов,

Находят время нас помыть,

Находят время для нас с вами,

Чтоб расчесать или умыть,

Не только время, бремя это,

Такое бремя на себя

Взвалить сумели

И с гордостью несли всегда.

Не сам ты вышел в мир таким вот,

Но вышел с мамой изнутри,

Идёшь, несёшь её в утробе,

В своей, не в ней — или давай,

Но след остался от того же,

Кто мыл тебя тогда,

Он там, в тебе, не в ней —

Он должен вести тебя в себе по ней,

Ты только честь отдал бы маме,

И стал бы жить не в себе,

Не стало б доли твоей в мире,

Какой ты выбрал без неё,

Но стал бы выбор твой осознан,

Тот выбор был бы только твой!

Жизнь наша нам смогла бы больше

Дать там, где нет добра,

Когда нам мама стала б мамой

Не только так себе, прощай,

Но стала бы она такою,

В ком есть один лишь только глас,

Где есть тот, у кого он,

Где есть тот, с кем он в первый раз.

Тот, кто увидел маму прежде,

Тот не расстанется навек

И с тем, кто стал ему тем прежде,

Кем мамой был его отец!

Отец нам просто так не нужен —

Он просто так немой,

Отец живой, пока нам нужен,

Он нем и глуп, когда живой,

Не так бы поняли другие

То, что назвали глупостью,

Но только глупость есть не глупость,

Есть лишь только нить от глупости,

Глупым его назвали б люди,

Когда не стал бы говорить

Такою речью с такою болью,

С какою люди говорят.

Он нем тогда, когда не рыба,

Не нем он только в своих снах,

Он там страдает, от трепетанья

Пред тем, кем ему не стать,

То, что он нужен, не может сразу

Узнать от отрока,

Но не от отрока

Его же след, его руки,

Рука другая продвигает

Его небесные дела,

Рука от Бога, как бы от трона,

На каком был его отец.

Кто позади идёт

Бывает так, что нам не в тягость

Становится убрать за тем,

Кто нужен нам, кто стар и немощ,

Такой же он, как мой отец,

Тот, кто нам мир несёт такой же,

Какой нам дал и наш отец,

Совсем не может не отразиться

На нашем с вами сироте:

Так мы становимся не теми,

Кого родил нам наш отец,

Но и с того, кто дорог,

Спадает пыль его чудес.

Для жизни нам бы нет и дела

До тех, кого нет, или почти,

Но славен он не в том, что нету,

Но славен он в своей немощи:

Он Бога телом прославляет,

Говорит: «Иди!»

Тому, кто следом там шагает,

Тому, кто след там оставляет

За ним, за тем, кто он в пути.

Тот, кто идёт, не станет больше

Страдать, пылить, как тот старик,

Но станет некою картинкой

Для тех, кто болен и скулит,

Он шаг свой только оставляет,

Но перед ним рассвет,

Он шаг лишь только прославляет

Тому, кто позади идёт.

Идёт

Для жизни тот родился в мире,

Кто стар, и мир с ним уже не дружит,

Но он идёт.

Для жизни тот родился в мире,

Кто слеп и глуп, и с кем нет никакой совести,

Но он идёт.

Для жизни тот родился в мире,

Кто смел и горд, и с кем не хочется общаться,

Но он идёт,

Они идут, когда отреклись, и нет хорошести;

Они идут, когда нет мира в них и мира в мире их;

Они идут во имя мира на земле и обретут,

И станет наша жизнь светла не в той хорошести,

Но в совести, они ползут,

Не станет мира на земле, Не станет совести,

Не станет и самой любви в своей хорошести,

Они не будут топать и визжать,

Не будут топать и брюзжать,

Не будут топать и стонать — они в хорошести,

Не только некая любовь ведёт нас к милости,

Не только нежность, теплота ведёт нас к доблести,

Но станет нас терзать дом наш своей нелепостью,

И станет дом наш изнутри не любить нежностью,

Не станет он терпеть наш род в своей неродивости,

И станет истиной сам род неродивости:

Тот род, что был наш, станет подлостью,

Сам род станет невыносимостью,

Сама судьба станет милостью,