Сильнее любви

_

По городской зимней улице медленно идут люди. Окна на крест заклеены белыми бумажными лентами, чтобы в случае взрывов на трескались от взрывной волны. Звучит сирена. Из репродуктора, висящего на стене дома, звучит дикторский голос:

— Внимание! Воздушная тревога! Воздушная тревога!

Редкие прохожие разбегаются. Прячутся в подворотнях. Из репродуктора звучат быстрые удары метронома.

Метроном продолжает быстро отмерять время. Панорама Ленинграда. В сопровождении «Мессершмиттов» над городом летят немецкие бомбардировщики.

С земли по вражеской авиации открывает огонь зенитная батарея.

Фашистские самолеты заходят на бомбежку. Их атакуют советские истребители. Завязывается воздушный бой между «Мессершмиттами» и самолетами со звездами.

—

Во дворце-колодце, полностью засыпанном серым от копоти снегом, находится группа из десяти человек, одетых в милицейскую форму. Среди них — лейтенант Елена Егорова и лейтенант Константин Петров. Кроме милиционеров во дворе присутствуют трое военных из контрразведки. Старший среди них — капитан Гуров:

— Так, построились!

Группа милиционеров быстро выстраиваются в линию, спрятавшись под навесом от возможного обстрела. Гуров становиться перед строем:

— Задача понятна? Повторять не надо?

— Никак нет, товарищ капитан, — отвечает лейтенант Петров.

— Еще раз предупреждаю, — продолжает Гуров, — Немецкий шпион вооружен. Ему терять нечего. Поэтому — предельное внимание.

Гуров проходит вдоль шеренги, осматривая каждого участника операции. Останавливается напротив единственной женщины в строю — Егоровой. Недовольно кривится и поворачивается к Петрову.

— Петров, я же просил — женщин не брать.

Петров разводит руки в стороны.

— Товарищ капитан, она будет со мной.

— Хорошо… — Соглашается Гуров, — По местам!

Сотрудники милиции быстро занимают строго определенные места вокруг трехэтажного дома. Петров и Егорова останавливаются у подъезда.

— Надеюсь, в этот раз ты не упадешь в обморок от голода? — Спрашивает Петров.

— Я же не специально… — Оправдывается Егорова.

— Ой, Егорова, если бы ты упала специально, с тобой бы разговаривал не я, а военный трибунал…

— Я не виновата.

— А вот здесь я с тобой не соглашусь. Тебе пайку для чего дают, чтобы были силы с бандитами воевать, а ты что?

— А я что?

— Думаешь, я не знаю, что ты её с теткой и братом делишь.

— А ты?

— Я не в счет!

Гуров с двумя военными заходят в соседний подъезд этого же дома.

—

В конспиративной квартире на старом деревянном шкафу стоит радиорепродуктор, из которого доносится быстрый стук метронома. Затем наступает тишина, после которой метроном начинает стучать медленно, оповещая об окончании бомбежки. Голос диктора сообщает:

— Отбой воздушной тревоги! Внимание! Отбой воздушной тревоги!

Борисов сидит за столом. Хозяин квартиры Фурсов выключает радиорепродуктор.

— Все… отбой…

Фурсов со шкафа снимает потертый чемодан и идет к столу, на котором лежат стопками три десятка консервов. Хозяин квартиры Фурсов складывает продукты в чемодан.

— Раздай всё своим людям, — предлагает Борисов, — А они пусть обменяют это на… побрякушки.

Фурсов рассматривает банку и тяжело вздыхает.

— Тушенка… Свиная… Нам бы она тоже не помешала.

— Эта помешает. Она — отравленная, — предупреждает Борисов, — Пусть красные её жрут.

Фурсов с опаской кладет банку в чемодан.

— Подготовь квартиру, — просит Борисов, — Скоро к нам человечка пришлют.

— С проверкой?

— Нет. С новым заданием.

— Встретим, поселим, накормим…

—

Гуров и военные вынимают пистолеты и, прижимаясь к стене, быстро поднимаются на третий этаж.

Остановившись на лестничной площадке, Гуров жестами показывает, кому что делать. Военные выполняют его команды. Один становиться у двери, второй отходит назад для разгона.

По команде Гурова разгоняется и ногой вышибает дверь в квартиру, а Гуров заскакивает внутрь.

—

Из дома доносятся громкие выстрелы. Петров и Егорова поднимают головы, будто смогут увидеть то, что происходит в квартире.

—

Фурсов падает на пол и прикрывает голову руками.

— Сдаюсь! Сдаюсь! Сдаюсь!

А Борисов, отстреливаясь, выбивает окно и выбирается наружу.

— Стоять! — Кричит ему вслед Гуров.

Один военный контрразведчик садится на спину Фурсову и заламывает его руки назад.

А второй — бросается к окну в погоню за Борисовым.

—

Сразу за окном находится пожарная лестница. Борисов с подоконника прыгает на лестницу и быстро поднимается на крышу.

Второй военный высовывается из окна и получает пулю от Борисова. Зашатавшись, он падает с подоконника вниз. Внизу к нему бросается Егорова.

— Егорова, назад! Ему уже ничем не поможешь… — Останавливает её лейтенант Петрова.

Егорова бросает взгляд на мертвого военного, кивает и возвращается к Петрову.

Гуров продолжает преследование. Он тоже прыгает с подоконника на пожарную лестницу и поднимается вверх.

—

Борисов бежит по крыше. Его преследует Гуров, стреляя вверх.

— Стоять!

Бежать по ледяной корке на нерасчищенной от снега крыше — тяжело. Снег под ногами раскалывается, скатывается вниз и падает на землю.

—

Егорова и Петров смотрят, как с крыши сыплется снег. По нему они определяют, в каком направлении бегут Борисов и Гуров.

—

Борисов отстреливается.

Гуров прячется за трубами.

Борисов скользит до края крыши и упирается ногами в портик. Крестится и далее ползет на четвереньках к открытому чердачному окну.

Гуров замечает его передвижение и продолжает преследование.

Борисов ныряет в открытое окно…

—

Борисов оказывается на чердаке. Он падает, подняв клубы пыли, скопившейся здесь за много веков. Быстро поднимается на ноги и осматривается. Замечает распахнутую дверь, ведущую в подъезд. Бросается к ней. Бежит по узкой деревянной лаге, балансируя руками, чтобы не упасть. За ним хвостом поднимается пыль.

—

Гуров, поделав путь, который до него совершил Борисов, оказывается у чердачного окна. Боясь, что противник откроет огонь, Гуров с опаской заглядывает внутрь.

—

Борисов закрывает дверь на чердак, заблокировав её палкой, которую находит тут же на лестничной площадке. Быстро спускается вниз, перепрыгивая через две-три ступеньки.

—

Борисов, подняв воротник и натянув на лоб шапку, выходит из подъезда и сталкивается с Егоровой и Петровым.

— Стой! — Останавливает его Петров.

Борисов тут же открывает огонь из пистолета. Петров прыгает в сторону. Егорова оседает вниз, получив ранение в бок. Борисов сбегает.

Петров быстро поднимается на ноги и бросается за ним в погоню. Борисов, отстреливаясь, бежит по лабиринту проходного двора, стараясь уйти от погони, но Петров не дает ему сделать это.

Борисов сворачивает за угол и попадает в тупик. Поднимает пистолет, готовясь выстрелить. Петров выскакивает из-за угла и тут же попадает под прицел. Борисов нажимает на курок, но выстрела не происходит. Он нажимает на курок еще несколько раз, потом отбрасывает оружие в сторону и поднимает руки. Тут же за спиной у Петрова появляется капитан Гуров.

— Ну, здравствуй, Борисов!

—

Два санитара несут на носилках Егорову. Рядом с ними суетится Петров. Он хватает за руку санитарку, которая проходит мимо.

— Где доктор? Куда нести лейтенанта, у неё ранение…

— Не волнуйтесь, товарищ лейтенант, — говорит ему санитарка, — Санитары все знают. А вы сядьте и успокойтесь.

— Как я могу успокоиться? — Нервничает Петров, — Ранен мой сотрудник, ранена Лена, а врача нигде нет!

В коридоре появляется врач. Петров бросается к нему.

— Ну, наконец-то, доктор…

Врач осматривает Егорову.

— Доктор, с ней всё будет в порядке? — Спрашивает Петров.

Врач не обращает внимание на Петрова, говорит санитарам.

— Несите её в операционную, я сейчас подойду.

Санитары уносят Егорову. Петров не знает, что делать: идти за ними или оставаться. Врач поворачивается к санитарке.

— А этому лейтенанту дайте бром и отправьте на улицу, чтоб не мешал работать.

— Зачем мне бром? — Интересуется Петров.

Санитарка берет Петрова под руку и ведет по коридору к выходу.

— Идем, милок. Слышь, что доктор сказал…

—

Врач делает операцию Егоровой. Рядом — санитарка. Врач пинцетом вынимает пулю и держит перед собой.

— Господи! Когда это закончиться? Я должен роды у неё принимать…

Врач рассматривает пулю.

— А приходится доставать вот это…

Врач бросает пулю в ванночку. Она со звоном падает на металлическую поверхность. Санитарка вздыхает.

— Эта еще родит. И не одного. Молодая…

— Будем надеяться, что в следующий раз ей тоже повезет.

— А что нам остается делать?

—

В подвале штаба военной контрразведки за массивным столом сидит сотрудник особого отдела Савелов. Он читает выписку из документа.

— «Борисов Николай Львович…

Перед ним на табурете со связанными за спиной руками сидит Борисов.

— Белый эмигрант, штатный сотрудник абвера…

Борисов слушает Савелова. А тот продолжает, не обращая внимания на Борисова.

— Окончил Михайловское артиллерийское училище…

Савелов берет со стола стакан с уже холодным чаем и делает глоток. Борисов следит за тем, как пьет Савелов, и облизывает пересохшие губы. Савелов переворачивает листок и продолжает читать.

— Воевал на фронте в составе 3-й артиллерийской бригады…

Борисов кивает, соглашаясь с тем, что читает Савелов. Савелов прячет этот листок в толстую папку и достает другой.

— Награжден орденами Святого Владимира III степени и Святой Анны IV степени с надписью: «За храбрость»…

Савелов вкладывает и этот листок в толстую папку и поднимает глаза на Борисова.

— Ну, к семейному положению мы вернемся позже. Все остальное — верно?

— Верно, — отвечает Борисов.

Савелов снимает очки и кладет их в футляр. Футляр определяет между чернильницей и перекидным календарём.

— У меня к вам один вопрос. Почему награжденный такими русскими орденами, воюет на стороне врага?

— А разве это не понятно?

— Нет.

— Я не изменяю своей присяге…

— … которую дали Гитлеру?

— Русскому императору и Российской империи.

— Владимир Кириллович, которого вы считаете наследником русского престола — не коронован.

— Ну и что?

— А Российской империи давно нет.

— Это ничего не значит.

— Вы служите врагу, Николай Львович. Но всё еще можете исправить.

— Меня все равно расстреляют.

— Кто знает…

Борисов замолкает, глядя в небольшое темное окно, расположенное под потолком. Савелов молчит, давая собеседнику возможность подумать и оценить весь разговор.

—

Егорова и санитарка стоят посередине коридора. Мимо них проходят больные, посетители, санитарки и санитары. У Егоровой левая рука зафиксирована повязкой.

— Врач сказал, что запрещает вам заниматься работой, связанной с физическими нагрузками.

— Пока заживет рана?

— Нет. Вообще.

— А как же моя работа?

— О ней можете забыть.

— Я не могу. Война ведь…

— Вы, милочка, уже отвоевались.

— Я не могу!

— Сможете. В следующий раз вам так не повезет. А это вам на память.

Санитарка передает Егоровой пулю.

— Подцепи на веревочку и всегда с собой носи, чтоб не забыть, что жизнь очень короткая.

— Ну, это мы еще посмотрим!

Егорова прячет пулю в карман и решительно уходит. Санитарка качает головой, глядя ей вслед.

—

Егорова выходит из здания госпиталя и сразу же хватается за дверной косяк, чтобы не упасть. Слабость и свежий воздух заставляет голову кружится. К ней тут же подскакивает Петров.

— Егорова, тебе помочь?

Она отстраняется от него.

— Не нужно. Я сама.

Петров недовольно качает головой.

— Как знаешь…

Они идут по улице. Петров не знает, как начать разговор. Он пыхтит и кашляет. Егорова хмыкает.

— Говори уже, чего хотел сказать…

— Тут такое дело… Тебя в связи с ранением отстраняют от розыскной работы…

— Еще чего!

— Я возражал, честное слово, но Гуров ничего не хотел слушать.

— Я сама с ним поговорю.

— Бесполезно. Приказ уже подписан. Тебя переводят в сводно-боевой отряд старшего лейтенанта милиции Лукьянченко.

— Сводно-боевой? Что это за отряд?

— По охране дороги… На Ладоге. Его только недавно сформировали.

Егорова облегченно выдыхает.

— Ну, хоть что-то… Все же лучше, чем дома сидеть, когда остальные воюют.

Петров с сожалением вздыхает.

— Ты теперь уедешь…

— Уеду.

— Ты не волнуйся. Я твоим помогать буду.

— У тебя своих достаточно.

Петров из внутреннего кармана шинели достает банку тушенки и протягивает Егоровой.

— Что это?

— Отдашь тетке.

— Я спрашиваю: что это?

Петров мнется.

— Да я… Ну, когда мы этого шпиона брали… Они там на столе лежали…

— И ты взял?

— Их там много было!

— Много, говоришь…

— Да.

— Это не мне, Петров, с военным трибуналом надо разговаривать, а тебе…

Егорова с осуждением смотрит на Петрова. Тот опускает голову. Егорова быстро уходит. Петров вздыхает.

— Их там много было…

—

Борисов опускает на Савелова глаза и скептично хмыкает.

— Зря стараетесь. У вас ничего не получиться. У меня со страной Советов личные счеты.

Савелов кивает.

— Понимаю… Тогда вернемся к вашему личному семейному положению.

— Вы хотите воскресить мою семью?

— Зачем?

— Ну, правильно. Зачем тогда нужно было её расстреливать…

— Кто вам рассказал о смерти вашей семьи?

— Какая разница!

— Большая.

Савелов поднимается и открывает дверь в коридор.

— Входите…

В подвал входит женщина. Борисов, увидев её, поднимается. Женщина бросается к нему.

— Коля!

— Узнаете, Николай Львович? — Спрашивает его Савелов.

Борисов от неожиданной встречи с женой не может ничего сказать.

—

За столом сидят тетка, десятилетний брат Сева и Егорова. Тетка качает головой. Егорова кладет на стол свои хлебные карточки.

— Вот.

— А как же ты? — Спрашивает брат.

— Сева, не волнуйся. Я голодной не останусь.

Тетка прячет карточки себе в бюстгальтер.

— Тебе же после ранения положено усиленное питание, — не унимается брат.

— Сева, твоя сестра сказала, что голодной не будет, — говорит за Егорову тетка, — А нам — иждивенцам — эти карточки спасение.

— Лен, ты будешь приезжать? — Вздыхает брат.

— Нет, Сева, — отвечает тетка, — Она же военный человек. А Ваганово не близко.

— Ну, может получиться…

— Если получиться, я обязательно приеду, — успокаивает его Егорова, — Как же я без вас?

Егорова поднимается из-за стола.

— Все. Пора.

— Да-да.

Тетка и брат тоже поднимаются. Тетка начинает плакать.

— Ты особо никуда не лезь, Ленка. Я не выдержу, если тебя убьют.

— Я тоже… — сообщает брат.

— Что вы меня хороните?!. Я не собираюсь умирать.

Они обнимаются.

— Сева, помогай тёте, — обращается Егорова е брату, — Ты у нас единственный мужчина остался. Вся надежда на тебя.

— За это можешь не переживать.

—

Борисов и Борисова сидят рядом, держась за руки.

— А где Витька? — Интересуется Борисов.

Борисова улыбается.

— На фронте. Он так похож на тебя. Ему бронь давали, но он отказался…

— Отказался… — Повторяет Борисов.

Их разговор перебивает Савелов.

— Ваш сын, Николай Львович, сейчас на Волховском фронте. Как и вы — он артиллерист.

Борисов опускает голову. Савелов дает знак Борисовой. Она поднимается. Борисов с тревогой смотрит на Савелова.

— У вас еще будет время пообщаться… — Сообщает Савелов.

Борисова, оглядываясь, уходит. Савелов садится на свое место. Борисов некоторое время смотрит на закрытую дверь, потом поворачивается к Савелову. Смотрит на него, решая: говорить или не говорить?

— Говори… — твердо произносит Савелов.

Борисов решается.

— Мы должны провести разведку подходов к ледовой автотрассе на Ладоге…

— Для какой цели?

— Не знаю.

— А кто знает?

— Олег Черкесов. Только он знает все детали операции.

— Где его найти?

— Его еще нет в Ленинграде.

— Когда появится?

— Когда я дам условный знак…

— Какой?

— На доске объявлений у черного рынка повешу объявление о продаже немецкого пианино.

Савелов кивает и что-то записывает в блокнот.

— Кто такой Олег Черкесов?

— Сын моего бывшего сослуживца.

— Описать сможете?

— Я его ни разу не видел, поэтому не знаю, как он выглядит.

—

Полуторка проезжает по едва сохранившейся дороге, которая разделяет деревню Ваганово на две части. Тормозит у покосившейся деревянной избы.

Из кабины выгружается Егорова и смотрит по сторонам. Она уже без повязки, фиксирующей руку. Из избы выходит старший лейтенант Лукьянченко. Егорова обращается к нему.

— Товарищ лейтенант, подскажите, где штаб сводно-боевого отряда?

Лукьянченко кивает на покосившуюся избу.

— Вот… А вы по какому вопросу?

— Я так… Погулять вышла.

Лукьянченко удивленно смотрит на Егорову.

— Не понял?

— Вы думаете, что я первому встречному буду это рассказывать?

Лукьянченко уважительно осматривает девушку. Козыряет.

— Командир сводно-боевого отряда старший лейтенант Лукьянченко.

Егорова здоровой рукой застегивает верхнюю пуговицу шинели и протягивает удостоверение.

— Лейтенант Егорова. Прибыла в ваше распоряжение.

— Понятно. Где служили?

— В УгРо.

Лукьянченко снова бросает на Егорову заинтересованный взгляд.

— Заходите.

—

Они входят в просторную чистую светлицу, приспособленную под штаб. На столе лежат карты, стоят несколько телефонов, от которых к окну тянутся провода. В углу сидит радистка. Лейтенант Лукьянченко проходит к столу.

— Оперативной работой занимались? Или бумажки для командования составляли?

Егорова снимает шинель, скрывая боль от недавнего ранения, и остается в гимнастерке, на которой висят несколько медалей. Лукьянченко быстро оценивает награды и чешет затылок.

— Умыла… А по виду баба — бабой. Сразу и не поймешь, с кем имеешь дело. Мне такие сотрудники, во как нужны.

Он проводит большим пальцем по горлу.

— Буду рада выполнять любую работу, — говорит Егорова.

— Любую мне как раз и не нужно. Нужно ту, которую вы знаете. Пойдете в отдел уголовного розыска?

Егорова кивает.

— Там полный завал, а людей не хватает.

Егорова загорается.

— С удовольствием, товарищ старший лейтенант.

— Ну, вот и ладненько.

Он пишет записку и передает Егоровой.

— Найдете капитана Гладышева и передадите ему эту записку.

—

Перед избой, в которой располагается штаб сводно-боевого отряда, стоит полуторка. На подножке машины сидит капитан Гладышев. Рядом с ним — пять оперативных работников, среди которых — лейтенант Егорова. Гладышев и Егорова одеты в гражданскую одежду. Остальные — в белые маскировочные халаты.

Гладышев палкой чертит план операции прямо на снегу, ставя задачу своим подчиненным.

— Вот здесь — ложбина. Селиванов и Лапин, вы спрячетесь в ней.

Селиванов и Лапин кивают.

— Ты, Якушев, и ты, Воронов, займете позицию возле сарая.

Якушев и Воронов тоже кивают.

— А мы с Егоровой будем изображать влюбленную парочку.

Самый молодой из сотрудников — сержант Якушев шмыгает носом.

— По-настоящему?

Воронов отвешивает ему подзатыльник.

— А детям до 16-ти лет про это знать не положено.

— А я чо? Я не чо…

Гладышев ногой затирает чертеж.

— В общем, действуем по обстановке. Все! Грузимся.

Гладышев садится на место водителя. Рядом с ним собирается сесть Якушев, но его за плечо останавливает Воронов.

— Куда? Теперь это место Егоровой.

— А я чо? Я не чо…

В кабину к Гладышеву садится Егорова. Оперативники загружаются в кузов полуторки.

— Теперь будешь ездить с ветерком!

— А я чо? Я не чо…

—

Полуторка тормозит у избы, стоящей на берегу озера. Гладышев с шумом выгружается из кабины. Говорит громко, чтобы его могли услышать в избе.

— Маруся, давай быстрее!

Егорова принимает его игру и отвечает на повышенных тонах.

— Ваня, куда ты меня привез?

— Маруся, мне сказали, что здесь можно хорошо отдохнуть.

— Посмотрим, посмотрим…

Они поднимаются на крыльцо. Гладышев стучит в дверь. Из избы выглядывает хозяйка.

— Чего надо?

— Отдохнуть с дороги, хозяюшка, и чего-нибудь перекусить.

— Перекус нынче дорого стоит…

— Было бы что поесть, а деньги найдутся.

— Что мне с этими бумажками делать? Мне они ни к чему…

— Есть кое-что и не бумажное.

Гладышев разжимает перед ней кулак. На ладони — массивное золотое кольцо. Хозяйка изображает на лице подобие улыбки и открывает дверь.

—

Гладышев и Егорова входят в избу и оказываются в сенях.

— Вон рукомойник, чтоб руки помыть, — распоряжается хозяйка, — Полотенце рядом на гвозде висит.

Пройдя низкие сени, Гладышев и Егорова попадают в комнату, окна которой плотно занавешены.

Посередине комнаты стоит стол, за которым сидят три водителя Пологин, Катушев и Иванько. На коленях у Катушева и Пологина лежат автоматы.

В центре стола тускло горит настольная лампа без абажура. Абажур заменяет старая газета. Огромная сковорода с жаренной картошкой и кусками мяса занимает почти весь стол. Вокруг сковороды — тарелки с солениями, нарезанной колбасой и салом, рыбными консервами. Отдельно стоит хлебница, на которой лежат большие ломти белого домашнего каравая. С краю стола возвышаются три бутылки водки «Московская».

Пологин, Катушев и Иванько, держа в руках наполненные водкой стаканы, поворачиваются к новым посетителям. Катушев опускает вторую руку на автомат.

Егоровой становиться плохо от вида и запаха продуктов. Гладышев успевает подхватить её под руку и усадить на лавку у двери.

— Что это с ней? — Интересуется хозяйка.

— Устала с дороги, — Оправдывается Гладышев.

Пологин, Кутушев и Иванько возвращаются к трапезе.

Хозяйка дает Егоровой кружку с водой. Та жадно пьет воду, стараясь заглушить подступившую к горлу тошноту. Хозяйка протягивает руку к Гладышеву.

— Давай кольцо и присаживайся со своей кралей за стол.

Гладышев лезет во внутренний карман и вынимает пистолет.

— Быстро руки на стол. Сопротивление бесполезно. Вы окружены.

Пологин и Катушев поднимают руки вверх. Иванько одним ударом сбивает со стола настольную лампу. В избе наступает полная темнота. Слышны выстрелы из пистолета. В ответ сверкает автоматная очередь, крики хозяйки, удары и звон разбитого стекла. Хозяйка падает на пол, получив шальную пулю.

—

Пологин, Катушев и Иванько, разбив окна, выпрыгивают наружу из избы с автоматами в руках и устремляются у лес.

Им навстречу из ложбины выскакивают Селиванов и Лапин.

Катушев открывает по ним огонь из автомата.

Оперативники прыгают в разные стороны и залегают в снегу. Селиванов — ранен.

Гладышев выбегает из избы и атакует бандитов сзади. К нему присоединяются Воронов и Якушев, но получают отпор от Пологина, который бросает в них лимонку. Оперативники успевают спрятаться. Граната взрывается, никого не задев.

Бандиты, отстреливаясь, уходят в лес.

—

Гладышев, Воронов, Якушев и Лапин преследуют бандитов по лесу, но тем удается скрыться. Оказавшись на пустой затоптанной поляне, оперативники останавливаются. Гладышев оббегает поляну вокруг. Видит всюду множество следов, а Пологина, Катушева и Иванько нигде нет.

— Ушли!

Гладышев оглядывает по сторонам.

— Где Селиванов?

— Ранен.

— А где Егорова? — Спрашивает молодой Якушев.

— Была в избе, — отвечает Гладышев.

— А ты чего интересуешься? — Интересуется Воронов у Якушева, — Понравилась?

— Чо? Я не чо? — Смущается тот, — Я просто так…

—

Старший лейтенант Лукьянченко качает головой, глядя на Егорову. Та стоит перед командиром, опустив голову. Радистки на месте нет.

В избу входит Гладышев.

Лукьянченко и Егорова вопросительно смотрят на него.