Но шут с тобой — твой верный шут!
Служил он не для денег.
Он жалкий шут, но он не плут,
Дурак, а не мошенник! Уильям Шекспир. Король Лир
Шут
Беспечный шут, на ярмарке балясник,
Побасенник, дворцовый безобразник,
На княжеский роскошный званый пир
Принёс напиток чудный — эликсир.
Дурманящим разлился ароматом,
Обрушился душистым водопадом,
Поплыл в палатах запах неземной,
Густой окутал, ласковой, волной.
Потир отставил князь рукой небрежно,
Спросил: «Чем дивно пахнет?» — безмятежно.
Втолкнули слуги в ближний круг шута,
Весёлого и ловкого плута.
«Ответь мне, скоморох, какое зелье,
Как ладан для души, дало веселье?» —
Спросил его сурово старый князь,
На дурня подозрительно косясь.
«Великий государь, я буду честен,
И сказ, откуда зелье, интересен.
За морем был я много лет назад,
Случайно там попал в прекрасный сад.
В нём алые цветы благоухают,
И бабочки над ними там порхают,
В фонтанах бьёт прохладное вино,
В тени лежит под пальмами руно.
На нём сидит красавица — девица,
Одета как персидская царица.
Взглянула удивлённо на меня,
Вскочила, ожерельями звеня.
Спросила грозно: «Кто ты, чужестранец?
Как в сад попал ты, мерзкий оборванец?
Я евнухов сейчас могу позвать,
Велю им палачу тебя отдать!»
«Не погуби, прекрасная княгиня!
Я пилигрим, волшебная богиня!»
Воскликнул громко: «Не зови пажей!» —
И стал я на колени перед ней.
«Прости меня, в пути я заблудился,
В саду твоём случайно очутился.
По царствам я хожу, чтобы успеть
На свете чудеса все посмотреть.
Как много в дальних странах их укрыто,
От глаз дорогой долгою сокрыто.
И если пожелаешь — то тебе,
Что знаю, расскажу я о земле.
Волшебные в песках узрел я виды —
Построены в пустыне пирамиды.
Стоят под жарким солнцем три горы,
Как белые огромные шатры.
А рядом Сфинкс покой их охраняет,
Похож на льва — чем страх он всем внушает.
Когда и кем построены они,
Ушедшие в века лишь знают дни.
Но есть другое чудо за морями:
Под горкой порт с морскими кораблями.
Над входом в гавань статуя стоит —
Колосс с венцом лучистым вдаль глядит.
Под идолом триера проплывает,
В его руке огонь всю ночь пылает.
На солнце бронза светлая горит,
Он остров Родос бережно хранит.
Еще познал в Элладе чудо света,
Когда пришел в Эфес, на склоне лета.
Огромный храм близ города стоит,
На нём, как знак, печать судьбы лежит.
Там Артемиде молятся, богине,
Их многогрудой жертвенной святыне.
Внутри картинами украшен храм,
Но там есть память и земным богам:
Картина с Македонским в нём сияет —
Он молнией с неё всех осеняет.
Огонь, как Зевс, подняв над головой,
Вулкан пылающий держа рукой.
На свете славных мест еще немало,
Где бедных пилигримов не бывало.
Преграды ручейку в природе нет,
За ночью яркий вновь придёт рассвет.
Дойти до них уж старость не позволит,
В небесный рай мне путь она готовит.
Найдется в мире странник молодой,
Пройдёт туда неведомой тропой».
«Факир, постой! — сказала мне девица. —
Такой рассказ не мог тебе присниться.
Я слышала про эти чудеса,
Раскрыл мне звездочёт на них глаза.
Томлюсь, как птица в золочёной клетке,
Запутав крылья в серебристой сетке.
В гарем большой попала я давно,
В серале жизнь прожить мне суждено.
Но раз судьба к тебе благословенна,
С тобой я тоже буду откровенна.
Возьми пиалу и отпей вина,
В твоей душе распустится весна.
Я в тайну посвятить тебя желаю,
В печали от нее здесь погибаю.
Нельзя о ней чужим мне говорить:
Прознают — сразу могут и казнить.
Ты, путник, видел многое на свете,
Но, видно, не слыхал ты о секрете.
Хранит его уже сто лет наш хан —
Великий повелитель Амирхан.
С морского дна, была где Атлантида,
Достали мудрецы чудного вида
Кадах в кувшине дивного вина:
Кто выпьет — молодеет после сна.
Хан Амирхан два раза пил напиток,
Ему сто лет, а он, как ива, гибок.
На женщин же не действует бальзам.
Решила я, его тебе отдам!
Состарюсь, хан жену возьмёт другую.
Я не хочу судьбу себе такую.
Мечтаю страстно только об одном:
Уснуть с любимым вместе вечным сном».
Мне отдала кувшин большой хрустальный.
Слезой омылся взгляд её прощальный.
Без остановки шёл две ночи я,
Не замечая зноя и дождя.
Найдя пещеру, на пол в ней свалился
И, выпив зелья, в сон я провалился.
Уснул старик — проснулся молодой,
Кудрявый отрок, сильный, удалой.
На руки посмотрел я удивлённо,
На тело молодое изумлённо.
В арыке отразился удалец,
Видавший в жизни многое юнец.
Собрав котомку, вновь пошёл беспечно,
Ведь время, как дорога, бесконечно.
В предгорьях повстречал я мудреца,
Идущего в Бенгалию жреца.
Сказал он: высоко под облаками,
За снежными высокими горами,
Лежит вдали волшебная страна,
Но Шамбала не каждому видна.
Дойти туда лишь чистый сердцем может,
В душе кто злобу, алчность уничтожит.
В Твердыню Знаний сможет он пройти,
Обитель Света в темноте найти.
Молился я два лета еженощно,
Среди камней ютился осторожно.
Питался дикой ягодой, травой,
Пока не просветлился я душой.
В один из дней тропинка показалась,
В скале отвесной щель образовалась.
Протиснулся в неё я, помолясь,
Неистово на тёмный лаз крестясь.
Раскинулась у ног моих равнина,
Цветущая, зелёная долина.
Среди деревьев башни и дворцы,
В которых проживают мудрецы.
Стоит перед чертогами палата —
Построенный Храм Жизни из базальта.
Встречали все там радостно меня,
С улыбкой, будто ближняя родня.
Там годы промелькнули безмятежно,
Ведь время там бескрайне и безбрежно.
Случайных я не видел там людей,
Нашёл же много верных я друзей.