Бесплатный фрагмент - Шкатулка для Солнечных Зайчиков

Здесь видится всё чётко, здесь слышится всё чутко.

Здесь задают загадки, рассказывают шутки.

Здесь на капустной грядке пестреют незабудки,

Они щекочут пятки и произносят звуки…

Они твердят чуть слышно: — Вы детство

не забудьте.

Они поют негромко: — Вы сказку

не покиньте…

Прислушаться нетрудно, последовать — непросто.

И, уходя из детства, ты сделаешься взрослым.

Ты сделаешься строгим, умеренным, разумным.

Возможно, самым сильным, возможно,

самым умным.

Но ты — ещё ребёнок, Лежишь в своей кроватке,

И крошки-незабудки с тобой играют в прятки.

Пока при свете лампы тебе читают сказки,

Малютки-незабудки щекочут твои глазки.

Они ложатся рядом на мягкие подушки.

Они щекочут взглядом и шепчут тебе в ушко:

Здесь видится всё чётко, здесь слышится

всё чутко…

От этой карусели порой бывает жутко.

Послушай сон вприглядку про сказку-неполадку,

Она, хоть не по правилам, но строго по порядку.

Инструкция к применению

Сказка предназначена для детей и взрослых.

Обладает широким спектром действия — расширяет кругозор,

развивает поэтичность, прививает любовь к книгам.

Состав:

Искры Приключенчитости;

Крупинки Волшебничества;

Зёрнышки Чудесничества.

Фармакологическое действие — восхитительное!

Содержит в среднем 5 ладошек солнечных зайчиков на печатный лист.

Возможные осложнения (чудесничество, волшебничество,

обострение приключенчитости) приветствуются.

Срок действия: не ограничен страницами книги.

противопоказаний не имеет;

Примечание; в условиях небрежного хранения может утратить волшебные свойства.

Пояснение к инструкции

— Мама, ночь за окном,

почитай перед сном.

— Хорошо, ложись-ка спать,

Начинаю я читать.

Сказочник открыл

Чудо-саквояж,

И вокруг раскинулся

Красочный пейзаж.

— Кто там, у ручья?

— Ты, и я.

На поляне, где цветы,

Я и ты.

— А над нами? Светлячки в вышине?

— Это звездочки мерцают,

Веселятся и играют.

Словно бабочки порхают,

Лунных зайчиков пускают,

Светлым лучиком играют при Луне…

— Прямо в сердце попадают они мне!

— Саквояж закроется,

Скроется пейзаж.

Сказочник исчезнет,

Растает, как мираж.

Но на сердце не растает

То тепло…

— и от зайчиков в душе

Так светло!

— Эта книга,

Словно чудный саквояж:

Мир волшебный,

Незнакомый,

Неизвестный,

Но влекомый,

Был ничей,

А прочитаем,

Станет

Наш…

Предисловие

Клянусь Летящей звездой Барнарда, это было самое удивительное и волшебное путешествие за последние сто лет! В архиве Межгалактической Академии Сказочных Наук (сокращённо — МАСН), где хранятся отчеты обо всех чудесных приключениях, есть множество историй, в которых героям довелось побывать в одном или нескольких волшебных мирах. Но чтобы пройти-пролететь-проплыть двенадцать Королевств за одно Сказочное Путешествие — такого ещё не бывало! (см. примечание 1)

Долгое время эта история пылилась на полке. Лежала среди прочих, в толстой картонной папке, перевязанной шёлковыми тесёмочками, под грифом «совершенно сказочно, не подлежит разглашению». Дело в том, что каждая сказка должна созреть, каждая волшебная повесть обязана дождаться своего часа.

И вот он наступил! Волшебные куранты прозвенели своё «динь-дили-дон!», шёлковые тесёмочки развязались, и надпись на папке чудесным образом сменилась на «совершенно сказочно, рекомендовано к принудительному разглашению». Теперь уже ни один сказочник не имеет права умалчивать об удивительных приключениях Камиллы в Стране Мерцающих Путей (которую в научно-сказочном сообществе именуют Страной Зодиака).

Только прошу вас, дорогие читатели, не будьте слишком суровы к автору, ведь это первая волшебная история, которую мне, начинающему сотруднику Межгалактического Архива (я тружусь здесь всего каких-нибудь двадцать пять лет) поручили поведать миру. Обещаю, я приложу максимум усилий, чтобы не обмануть доверие Академии Сказочных Наук и постараюсь изложить повествование честно и обстоятельно, а персонажи изобразить правдоподобно, как это сделано в настоящей «Шкатулке для Солнечных Зайчиков». Итак, начнём.

(Примечание 1 — *если вам известно о подобной истории, пожалуйста, напишите нам подробнейшим образом и отправьте заказным письмом по адресу: Гималаи; Третья Гора к Востоку от Севера; Архив МАСН. Мы изучим материал, проверим достоверность сведений и приобщим вашу сказочную повесть к нашему Архиву, о чём вы будете уведомлены Ласточкиной Почтой. Предупреждение: рукописи не редактируются и не возвращаются. Заранее благодарим за понимание и сотрудничество! Коллектив Архива Сказочной Академии.)

Итак…

Дорога начинается

От этой самой строчки.

Бегут-бегут страницы,

Рекой течет рассказ.

Ах, путь нас ждет предолгий,

Яркий, светлый, добрый,

Сказочный и чудный,

Красочный, но трудный.

Алмазами он усыпан,

Загадками весь пропитан,

Коварный местами, тернистый,

А все же, как солнце — лучистый!

Глава 1. День рождения и заветные мечты

В большом шумном городе, что разлёгся на берегах извилистой реки, змейкой протянувшейся между невысокими берегами, на одной из улиц, по которой когда-то ездили звенящие трамваи, а теперь носятся гудящие автомобили и мотоциклы, стоял старый, но крепкий девятиэтажный дом. В солнечные дни его светлые бока легонько поблёскивали, потому что в стенах были вкрапления мелких кусочков слюды, так, во всяком случае, говорил дедушка. Особенно это мерцание было заметно в раннюю, ещё тёплую осеннюю пору, когда пожелтевшая листва впрыскивает в городскую серость оранжево-огненные всполохи. И замечательно мерцало зимой в сильный мороз, когда снег сыпется с неба не пушистыми хлопьями, а аккуратными сверкающими снежинками с безупречно-ровными узорами.

Камилле нравилось любоваться своим домом и его скромным мерцанием. Она любовалась им раньше, когда возвращалась из детского садика, она продолжает любоваться им и теперь, когда возвращается из школы. Вот и сегодня, в осенний солнечный день, держа папу за руку и легонько задрав голову вверх, она чуть сощурила глаза, так, чтобы очертания дома немного расплылись, и точки-искорки на стенах дома тут же превратились в размытые светлые круги, а двор словно окутался серебристыми нитями невесомого серебристого «дождика» с рождественской ели. Ах, как преображается мир, стоит глянуть на него сквозь чуть сощуренные глаза!

— Оволшебился, — мечтательно проговорила девочка.

— Что? — не расслышал папа.

— Мир оволшебился! — весело сообщила Камилла, и они оба ускорили шаг.

Сегодня они спешат домой. Очень спешат! Сегодня Камиллу ожидает масса всего интересного, вкусного, шумного и весёлого. Гости, поздравления, подарки, воздушные шары (некоторые озорные мальчишки, конечно же, изо всех сил постараются лопнуть их с оглушительным грохотом, ну да что ж поделать). Ещё будут весёлые игры, шарады, конкурсы, конфеты и расписные пряники, и нежнейший торт Наполеон, который бабушка печёт лучше всех на свете, но лишь по большим праздникам. И любимые камиллины салаты, и жаркое с грибами, которые в этот раз Камилла собирала вместе с папой и дедушкой (она нашла целых три подосиновика и крепенький белый гриб с толстым брюшком и аккуратной пухлой шапочкой). И наконец, самый волнительный и долгожданный момент, ради которого стоит терпеть весь этот там-тарарам с лопнувшими воздушными шариками — задувание свечей на пышном именинном торте. Только бы удалось на одном дыхании задуть все семь свечей! Иначе заветное желание не сбудется.

Высвободив руку из широкой папиной ладони, Камилла остановилась перед входом в подъезд и подняла глаза к небу. Золотые лучики зажглись в её карих глазах, как это случалось всякий раз, стоило солнышку заглянуть ей в лицо.

— Папа, а почему празднуют только день рождения? Ну почему? Надо, чтобы праздновали и вечер рождения! И ночь!

Папа проговорил что-то вроде «да-да, само собой», и извлёк из кармана ключи. Входная дверь отворилась и захлопнулась за ними, приглушая звонкий голосок Камиллы, который на несколько минут наполнил подъезд,.

— Я быстрее! Я первая! — кричала девочка, взлетая по лестнице на третий этаж, и в самом деле обгоняя папу, который остался ждать лифта, а когда тот уже почти подъехал, почему-то тоже отправился пешком.

— Ах, ты уже там? — удивлённо заметил папа, с деловитой усталостью преодолевая очередной лестничный пролёт. — Ничего, я догоню, главное, не останавливаться! Главное, не сдаваться!

Разумеется, Камилла очутилась перед дверью раньше.

— Ну что ты будешь делать, опять обогнала! Как так-то?

В этот момент подъехал пустой лифт и распахнул двери, не то приглашая прокатиться, не то извиняясь за свою медлительность. Папа отрицательно помотал головой в его сторону, дескать, поздно, друг. Сделал он это так уморительно, что в следующую секунду звонкий детский смех рассыпался по лестничным пролётам гулким эхом. А смех у Камиллы знаешь, какой? Заливистый, весёлый, и в то же время нежный, как звон сотен хрустальных колокольчиков. Не было ещё случая, чтобы, услышав этот заразительный смех, окружающие не принялись тоже бы улыбаться и смеяться. За него домашние и прозвали её Камилёк. Не правда ли, это звучит почти как огонёк, и немного напоминает звёздочку?

— Только наша звёздочка никак не может усидеть на месте, — часто приговаривает папа, видя, как дочка носится по дому, словно комета.

Вечно она что-нибудь затевает, придумывает игры, рассказывает истории и заваливает окружающих ворохом вопросов. Может внезапно выскочить из-за угла и обрушиться на вас с только что выдуманной загадкой. Впрочем, в последнее время Камилла стала серьёзнее и задумчивее. Наверное, это потому, что она пошла в школу, считают родители.

— Наша дочь становится взрослой, — многозначительно заявляет папа время от времени.

— Пожалуй, — обычно со вздохом соглашается мама и, словно нехотя, добавляет: — Сколько можно мечтать?

О, как они ошибаются! Камилла вовсе не перестала мечтать. Как раз наоборот, именно мечтами, а точнее, заветными желаниями, были заполнены все её волнения и переживания в прошедший год. Ведь в прошлый день рождения она загадала Заветное Желание №1.

Ты ведь знаешь, как непросто в наше время раздобыть себе родного братика или сестричку. В прежние времена детям морочили голову небылицами про аистов и капусту, и доверчивые малыши задирали носики к небу в ожидании большой белой птицы с накрахмаленным кружевным конвертом из одеяльца. А детишки постарше с усердием пропалывали бабушкины грядки в надежде отыскать братика или сестрёнку под листом лопуха или в кочане капусты.

Но Камилла — современный ребёнок. Она знает, что дети не растут в огородах. Их нельзя купить в магазине или заказать по интернету с доставкой на дом. Просить братика у Деда Мороза тоже бесполезно. Все знают, сколько у него хлопот на Рождество. И к феям обращаться бессмысленно. Это раньше они попадались на каждом шагу. Ну, лет пятьдесят или сто назад. А сейчас их днём с огнём не сыскать, уж поверь! Вот ты знаешь хоть одну? То-то.

— Нет, всё это не то, — с заговорщицким прищуром приговаривала Камилла, продумывая план действий. — Но если ПРАВИЛЬНО загадать заветное желание, оно обязательно сбудется!

И в прошлый день рождения она загадала по всем правилам. И не только терпеливо ждала весь год, но и представляла себе, каким замечательным будет её братик, ну, в крайнем случае, сестричка. И как они будут вместе играть, шалить, и сколько загадок напридумывают.

Однако, время шло, пролетали дни, недели, месяцы, а братик и сестрёнка никак не появлялись, и девочка грустнела. И вот, сегодня утром, когда она уже почти разуверилась в чудодейственной силе заветных желаний (дело было где-то между вторым и третьим сырником, перед кружкой горячего какао) папа с мамой торжественно сообщили ей, что уже зимой у неё появится свой собственный, родной братишка! О, это был самый лучший подарок за всю её жизнь! Но, с другой стороны, у девочки появился повод задуматься.

— Скоро я стану старшей сестрой, — насупив брови, рассуждала Камилла, мысленно представляя себе квартиру, ну скажем, через полгода. Пространство мигом наполнилось воображаемыми погремушками, бутылочками с детским питанием, памперсами, ползунками! А ещё гуканьем и младенческим смехом вперемешку с пронзительно-громким детским плачем.

— Ох, сколько будет хлопот и забот, — удручённо покачала головой девочка. — Тут не до развлечений. А значит, времени для второй мечты остаётся совсем мало!

Вот почему Камилла ждала сегодняшний именинный торт с особенным волнением. Вообще-то, мама хотела, чтобы торт стал сюрпризом, и, колдуя над ним, плотно закрывала дверь в кухню. Но хитренькая Камилла так бесшумно приоткрывала дверь, и так тихо, затаив дыхание, наблюдала, как мама смазывает кремом бисквитные коржи, поливает их растопленным шоколадом, раскладывает по бокам дольки клубники, и водружает по краю пирамидки безе, что мама ни разу её не заметила. И скажи ей кто-нибудь, что Камилла заранее знала, как выглядит торт, мама бы ни за что не поверила. Потому что, когда в гостиной погасили свет, и она появилась в дверях с роскошным бисквитно-шоколадно-клубничным сооружением в руках, над которым плясали огоньки семи разноцветных свечей, у Камиллы был такой взволнованный и потрясённый вид! Её восторг и удивление, несомненно, были неподдельными. С каким трепетным лицом она приблизилась к свечам! Как посерьёзнела и задумалась, даже зажмурилась на несколько секунд, загадывая желание.

На самом деле Камилла не задумывалась. Она давно знала, что загадает в этот раз. Ведь она всю жизнь мечтала…

— Попасть в сказку!

Таково было Заветное Желание №2.

Разумеется, Камилла сказала его про себя. Кто же в столь солидном возрасте мечтает о сказках и грезит о чудесах? Как-никак, семь лет!

* * *

И вот, едва гости разошлись, Камилла стала ожидать чудес.

Она ожидала их, помогая маме убирать со стола. Ожидала, надевая пижаму. Она ожидала их, пока умывалась и чистила зубы. Она ни на секунду не переставала думать о своём будущем путешествии и настойчиво требовала разрешить ей лечь спать как можно позже, ведь сегодня такой день, такой день!

— Ах, ну почему не празднуют ночь рождения, мама? — возмущалась она, залезая в кровать, и сама себе сердито ответила: — Знаю, потому что!

Мама поцеловала её в лобик, поставила на стол тарелку с единственным выжившим кусочком торта и зажгла свечу.

— Камилёк, ты просто не чувствуешь, как устала. Сегодня был такой насыщенный день. А вот ты смотри на огонёк, и все волнения растают, словно воск. Даже не заметишь, как уснёшь.

Хм, ничего эти взрослые не понимают. Сказка же! Как только мама вышла из комнаты, Камилла уселась, подперла щёки ладошками и начала активно и деловито беспокоиться.

— А вдруг меня туда не пустят? — взволнованно сказала она. — Ведь у меня всё хорошо, и я самая обыкновенная. Веснушек у меня нет? Нет. Сова ко мне не прилетает? Ни разу. Да что там, я даже не рыжая! — и она добавила со вздохом. — Ничего сверхъестественного и экстраординарного…

Папа частенько говорит эти слова в завершении бесплотных попыток объяснить, как работает то или это, и куда идёт время, и откуда приходит дождь, и почему звёзды, и где грибы берут шляпы, и почему ночь тёмная, и как вообще всё в мире вот так вот? Раньше, когда Камилла была совсем маленькой, всё было куда проще. Папа изрекал краткое «потому что», и это звучало как разъяснение и давало ему хоть какую-то передышку. Малышка так привыкла, что вскоре, спрашивая, тут же отвечала самой себе:

— Папа, почему радуга? Потомушто?

— Папа, а снег падает потомушто?

Но время шло, и старая отговорка больше годилась. Теперь папа старался терпеливо и подробно отвечать на бесчисленные расспросы, но когда-то надо же прерываться на обед и на ужин, да и на сон тоже. Поэтому слова «ничего сверхъестественного и экстраординарного» стали означать, что объяснение закончено, поскольку всё ясно, и пора заниматься делами.

— Я самая обыкновенная, ничего особенного, — повторила Камилла со вздохом.

Конечно же, она не права! Я ведь уже упоминал, что Камилла обыкновенный ребёнок. А по сказочным меркам это определение как раз таки весьма почётное именно потому, что подразумевает наличие самых, что ни на есть, экстраординарных и волшебных способностей! Ведь у каждого обыкновенного ребёнка прекрасно развито Чувство Волшебного. Это такое удивительное чутьё, когда точно знаешь, что скоро непременно произойдёт что-нибудь невообразимо-прекрасное и невероятно-потрясающее. Одним словом, СКАЗОЧНОЕ!

С возрастом у большинства людей это чувство угасает. Хотя некоторых оно не покидает до конца жизни. Такие чудесники становятся НЕОБЫКНОВЕННЫМИ ВЗРОСЛЫМИ. Они продолжают верить в сказки, и сами могут творить настоящие чудеса! Встречаются, правда, и такие дети, которым ЧУВСТВО ВОЛШЕБНОГО словно никогда и не было знакомо. Явление это редкое и весьма печальное. К счастью, Камилла не такая. Чувство ВОЛШЕБНОГО развито у неё невероятно сильно. И сейчас оно подсказывает ей, что…

— Чудеса могут начаться прямо сейчас!

Глава 2. Старинные часы и небесная битва

Только детское сердце может с точностью до секунды определить, что сказка на пороге. Взрослым это знание даётся с трудом, и то не всем, а малыши, раз, и почувствовали. И Камилла, хоть уже и не малышка, не ошибалась. Чудеса уже проникали в её мир. Слышите? «Динь-дили-доннн!» пропели старинные часы в гостиной. О, это непростые часы! О них стоит сказать пару слов.

Часы эти принадлежали ещё прадедушке Камиллы. Высокий лакированный корпус наверху украшают резные виноградные гроздья. За стеклянной дверцей покачивается широкий диск маятника. За ним на длинных цепочках висят два латунных цилиндра — гири. Раз в неделю папа поднимает гири, подтягивая цепочки (это необходимо делать, чтобы механизм часов не останавливался), и Камилле кажется, что в этот миг часы задерживают дыхание, будто замирают, раздумывая, идти им дальше или не идти. К счастью, всякий раз, когда папа отнимает руки от цепи, часы неслышно вздыхают и продолжают мерно отстукивать секунды, а маятник — раскачиваться.

Порой Камилле кажется, что её папа управляет Временем. Конечно же, это не так, и папа однажды попытался объяснить ей, что гири силой тяжести заставляют двигаться все эти шестерёнки и колёсики, которые скрываются за циферблатом. Но Камилла принялась задавать столько вопросов! В самом деле, почему маятник качается так быстро, а стрелки движутся так медленно? А если подтягивать гири чаще? Или реже? Или не подтягивать их вовсе? А если повесить вместо них, к примеру, тыкву? Или кашпо? Или гамак? Или просто повиснуть на них, как будто ты сам — гиря, или кашпо, или тыква, или гамак? В общем, папа быстро сдался, пробормотал «физика и механика, ничего сверхъестественного и экстраординарного» и бросил затею с объяснениями. Тем самым он лишь ещё сильнее укрепил подозрения Камиллы в том, что часы ВОЛШЕБНЫЕ!

А дедушка говорит, что часы философские, потому что каждые шестьдесят минут куранты сообщают, который сейчас час, отзванивая громкое «Боммм!», «чтобы люди помнили и ценили каждый час жизни». А каждые полчаса распевают задумчивое «Динь-дили-дон», «чтобы люди замирали хоть на миг, прервав свои бесконечные неотложные дела, и задумались о скоротечности Времени».

Вот сейчас они пропели «Динь-Дили-Дон!», замолчали и продолжили хладнокровно отстукивать «тик-так, тик-так, тик-так». Поразительное самообладание! День рождения вот-вот завершится, а они, знай себе, тикают.

— Наверное, она уже ждёт меня, — с тревогой сказала Камилла. — Эх, сказка ждёт, а я тут… тут… в пижаме!

Она решительно откинула одеяло, быстро, но бесшумно, как кошка, выпрыгнула из кровати и принялась переодеваться. Небольшие витражные светильники над книжной полкой помогали ей, подсвечивая комнату. Купола светильников состоят из маленьких разноцветных стёклышек, а с краёв свисает длинная бахрома из яркого бисера. Она так напоминает леденцы, когда подержишь их во рту, а потом глядишь сквозь них на солнышко! Лампы отбрасывают по стенам расплывчатые акварельные пятна — красные, оранжевые, синие, голубые, зелёные, жёлтые. Их всегда оставляют гореть на ночь, и Камилла обычно мечтает, глядя на цветной калейдоскоп отсветов:

— Наверное, так и выглядит сказка, разбегается веером разноцветных дорог, рассыпается акварельными пятнами.

Но сейчас девочка не мечтала. Она действовала.

— Ах, Бернард, семь лет не шутки! — весомо произнесла Камилла, стягивая пижаму. — Через год дорога к чудесам будет для меня закрыта. Взрослых ведь в сказки не пускают!

Вообще-то, она права, хотя, бывают и исключения (но, чур, я вам этого не говорил!).

— И вообще, к сказке нужно быть готовым всегда! — демонстрируя удивительную осведомлённость, сообщила Камилла, просовывая голову в ворот любимого платья. — Запомни это, Бернард!

Ах, да, я же вас ещё не познакомил. Что ж, вот и Бернард. Маленький плюшевый медвежонок. Да что там маленький — он малюсенький. Признаться, Бернард такой крохотный, что с лёгкостью помещается в кармашке камиллиного платья. Но это вовсе не недостаток, как ты мог подумать, а достоинство, потому что его очень удобно брать с собой на прогулку, и даже в школу.

Через плечо у Бернарда висит сумочка, ремешок тянется наискосок через всю грудь. Сумочка настолько маленькая (да что там маленькая, миниатюрная), что в ней может поместиться… да кого я обманываю, ничего в ней не может поместиться. Разве что бусинка или горошина. Но горошина, да и бусинка Бернарду ни к чему, поэтому сумочка пуста.

Бернард давний верный друг Камиллы. Он никогда не перебивает её, не спорит, не просит помолчать хоть минутку. Правда, и не ответил ни разу. Иногда Камилле так хочется, чтобы он заговорил, пусть бы даже накричал или поспорил с ней. Но медвежонок всегда хранит гордое молчание. Оно и понятно — игрушечный. Вот и сейчас, когда Камилла заявила, что:

— Сказка ждать не будет!

…медвежонок не проронил ни слова. Он не призвал быть рассудительной и терпеливой. Не потребовал перестать мечтать. Ведь ему, как и всем игрушкам, известно то, что знает каждый сказочник — сказка обязательно придёт, если её пригласить и верить. Бернард не стал этого сообщать, он промолчал. Даже когда девочка тихонько вскрикнула:

— Ой, что это? — и показала на окно…

…он не выразил ни малейшего удивления. А ведь в ночном небе действительно происходило нечто странное. Звёзды на левой половине неба слетелись друг к дружке и вытянулись в форме Золотого Дракона. Длинный и извилистый, он блистал, словно усыпанный алмазами, а глаза его сверкали изумрудным огнём.

— Чудеса! — потрясённо ахнула Камилла, прильнув носом к оконному стеклу.

В небе справа от Камиллы звёзды испуганно отпрянули — там сгущалась вязкая дымчатая мгла. Она стягивалась чернильными клубами и превращалась в отвратительного вида Чёрного Змея.

— Он словно слеплен из грязи, — брезгливо поморщилась девочка.

Вдруг Змей разинул пасть, осклабил острые, саблей изогнутые зубы, и бросился на Дракона. Завязалась битва.

— О нет! — огорчённо воскликнула Камилла, отстраняясь от окна. — Я вовсе не такую сказку просила! Я хотела добрую, с весёлыми приключениями!

Но она осталась стоять перед окном и изо всех сил желала Золотому Дракону победы. В честном сражении Змею нипочём бы не победить Дракона, но чёрный злодей не гнушался нападать исподтишка, возникал из мрака, набрасывался из-за спины, кусался и плевался. А рычал он так страшно, что девочка зажмуривалась каждый раз, когда из змеиной глотки исторгался жуткий пронзительный рык.

— Ну что же ты, Дракон, миленький? Не сдавайся! — негромко воскликнула она в поддержку Дракону.

Изворотливый Змей стегнул хвостом по звёздному телу. От мощного удара Дракон в прямом смысле слова потерял форму, превратившись в светящийся клубок. Змей снова взмахнул хвостом и ударил по нему, словно теннисной ракеткой по мячику. Звёздный шар отскочил и…

— Он летит прямо на нас! — вскрикнула Камилла и отбежала от окна.

Она чуть не упала, споткнувшись об игрушки, и запрыгнув в кровать прямо в туфлях.

Шар через секунду подлетел к окну и беззвучно взорвался, рассыпавшись над двором мерцающим золотым салютом. Всё вокруг ненадолго осветилось, и в комнату хлынул свет тысячи звёзд. Среди них, пробиваясь сквозь густое облако золотистых искр, настойчиво посылал сигналы яркий красноватый огонёк. Он стремился к Камилле, продираясь между звёзд, как пёстрая рыбка сквозь стаю одноцветных блестящих рыбёшек. Но девочка не могла его заметить, ведь именно в эту минуту в коридоре послышались мамины шаги, и Камилла едва успела накрыться одеялом по самые уши.

Мама тихонько открыла дверь, неторопливо прошла к кровати, наклонилась и поцеловала дочку в выступающий из-под одеяла лоб, затем взяла тарелку с кусочком торта, подула на огонёк и вышла из комнаты.

Камилла мигом выскочила из кровати и подбежала к окну. Странно, но на улице царила тишина, а звёзды ровно сияли. Небо дышало спокойствием, словно и не было только что ни Дракона, ни Змея, ни смертельной схватки. Хм, а была ли битва на самом деле? Может, ей это всё привиделось? Ах, лучше бы привиделось, уж очень жутким и злым был Чёрный Змей, подумала девочка и вздрогнула от неожиданности.

— Дззззыыыыынь! — негромко, но настойчиво прозвенело у неё за спиной.

Камилла обернулась и обомлела. Над столиком, там, где ещё минуту назад горела свеча, выписывал пируэты маленький красноватый огонёк. Он быстро дорисовывал точную копию того самого кусочка торта, и свечи, и пламени. Несколько мгновений — и светящийся тортик, словно созданный из сиреневых звёзд и Млечного Пути, красовался над светящейся тарелочкой. Огонёк кувыркался над прозрачным безе, танцевал и резвился вокруг прозрачной свечи. Он летал сквозь них, как швейная игла сквозь тонкую шёлковую ткань. То и дело он призывно подпрыгивал, будто приглашал Камиллу.

— Чудеса… — ошеломлённо молвила девочка во второй раз и осторожно приблизилась к столу.

Она несмело провела рукой сквозь бестелесную свечу и бисквит с кремом. Торт-привидение покачнулся, на секунду расплылся в синевато-фиолетовые искрящиеся облачка там, где его пронзила рука девочки, но тут же вновь вернулся в прежнюю форму и застыл призрачным космическим желе.

Огонёк тем временем перелетел к лицу девочки и закружил вокруг её головы с такой скоростью, что Камилла видела перед собой лишь красную светящуюся линию. Затем он остановился перед самым её носом и пронзительно прозвенел «Дзиииинь!».

— Чудеса… — ахнула девочка в третий раз, помолчала немного и ошеломлённо прошептала:

— Какая классная цветомузыка, да ещё с голографическим тортиком.

Огонёк протестующее взвизгнул «дзизинь! Дзизизинь!». Но Камилла преспокойно сказала:

— Ой, надо уменьшить звук, — и направилась в угол комнаты, где были свалены коробки и упаковка от подарков. — Кто мне подарил эту милую игрушку? Хм, не помню, чтобы я распаковывала такой подарок. Надо найти инструкцию!

— Тинь-тилинь! Тинь-тилилииинь! — отчаянно сообщал огонёк, подскакивая в воздухе.

На Звёздной азбуке Морзе это означает «Здравствуйте! Я Летящая! Летящая звезда Барнарда!»

Глава 3. Летящая звезда и чудесная лесенка

Известно ли тебе, читатель, что каждая звезда на небосклоне имеет свой путь? Стоит ей хоть чуточку отклониться от курса, как учёные-астрономы сразу принимаются чертить схемы и формулы, составлять научные доклады и статьи. Потом они долго совещаются и, наконец, дают новому явлению какое-нибудь имя, а иногда и фамилию.

Самую неугомонную звёздочку, которая просто не может усидеть на месте, астрономы прозвали — Летящей. А в честь учёного, который её открыл (этого почтенного джентльмена звали Эдвард Эмерсон Барнард), дали ей имя. И теперь звёздочку так и зовут — Летящая Звезда Барнарда.

Любой астроном на вопрос, какая звезда на небе является самой подвижной, несомненно ответит, что это

— Летящая звезда Барнарда

из созвездия Змееносец,

одна из трёх ближайших к Земле звёзд,

из отряда красных карликов.

Нет-нет, это никакое не обзывательство, а строго научное и весьма уважительное название. Да в любом учебнике астрономии об этом написано!

Но Камилла астрономических справочников не читала, и, разумеется, не могла понять, что поёт ей на звёздной азбуке Морзе маленький красноватый огонёк.

— Ах, где же пульт управления?

Огонёк возмущённо звенел и жужжал, пока девочка переворачивала коробки и с проворством лисёнка рылась в груде красивой упаковочной бумаги. Пару раз он с лёту врезался ей в лоб, какое-то время с комариной назойливостью звенел прямо над ухом, а разок даже влетел в нос и пощекотал ноздри. Камилла тихонько чихнула, и огонёк отскочил и обиженно фыркнул. Он взвился под потолок и заметался по комнате.

— Я Летящая! Ну, я же Летящая! — тоскливо сообщал он, почти выбившись из сил.

Что? Ты спрашиваешь, куда же подевалась хвалёная сказочная прозорливость нашей героини? Но разве подобные вещи не происходят на каждом шагу? Иногда человеку так сильно хочется встретить что-нибудь чудесное, по-настоящему волшебное! Однако, множество научных фактов убедительно доказывает, что чудес не бывает, и волшебства не существует, а сказок и подавно. И человек начинает опасаться, а вдруг он обманется в своих ожиданиях? Он боится разочароваться, боится выглядеть смешным, наивным, боится прослыть глупым простачком.

И вот, когда он действительно сталкивается с чем-то волшебным и сказочным, то просто не может поверить, что это и есть оно — ЧУДО. Сомнения терзают его разум. Он подвергает волшебство анализу, разбирает по крупицам, пытается разыскать, в чём же здесь фокус, и постепенно проникается недоверием — «ах, ну какое же это чудо?» В конце концов, он находит для себя массу отговорок, и отправляется дальше, мимо чудесного, мимо своей сказки, прочь… как наивный глупый простачок.

Так чуть было ни произошло и с Камиллой. Конечно же, сказочное чутьё посылало её сердцу сигналы. Но от волнения в голове девочки сейчас царили лишь сумбур и суета. Всё было бы проще, знай она звёздную азбуку, но, увы, этот язык считается утерянным, и лишь немногие посвящённые могут понять, о чём поют звёзды.

Пока Камилла искала инструкции к цветомузыке, огонёк успел изучить книги на полке под светильниками, искупаться в акварельных отсветах витражных пятен, расшатать бисерную бахрому, так что она принялась качаться волнами, наполняя стены танцующими полосатыми тенями. Затем он перевернул вверх тормашками несколько коробок от подарков, чуть было не поджёг бумагу, но тут, к счастью, часы пропели гулкое «Бооом!». Огонёк подскочил в воздухе, брызнув тучкой горящих искр, и ринулся к двери. На миг он застыл у замочной скважины, ещё раз требовательно дзинькнул, кувыркнулся в воздухе, а затем проскользнул в отверстие для ключа.

— Куда? — возмутилась девочка.

Да разве ж его удержишь? «Тинь-ли-тинь!» прозвенело по ту сторону двери, что означало «следуй за мной!». Тут и перевода не нужно. Камилла и так отправилась бы следом. Нельзя же, в самом деле, позволить взбесившейся неуправляемой цветомузыке разгуливать по квартире среди ночи! Вдруг она что-нибудь спалит?

«Бооом!» снова пронеслось по комнатам. Стараясь ступать бесшумно, Камилла следовала за огоньком. Тот довольно быстро плыл по коридору. Он направлялся в гостиную.

«Бооом!» Лунный свет заливал гостиную и бросал сквозь занавески причудливые тени. Воздушные шары прилипли к потолку и беззвучно покачивались, когда Камилла задевала свисающие от них до пола ленты-завязочки. Гостиная напоминала джунгли, насквозь пронизанные волнистыми лианами.

«Бооом!» Девочка прошла за огоньком к часам. Огонёк застыл перед циферблатом. Его лёгкое свечение озарило цифры и сомкнувшиеся стрелки. Ровно двенадцать!

«Бооом!» Огонёк метнулся вниз, искрой блеснул в гладкой поверхности маятника и принялся с размаху биться о толстое стекло дверцы.

«Бооом!» продолжали невозмутимо сообщать старинные часы.

— Тише, огонёк, тише! — взмолилась девочка. — Сейчас, подожди…

Разумеется, Камилла помнила, что ей не разрешается открывать часы, но Чувство Волшебного подсказывало ей, что здесь кроется что-то таинственное, и этой непослушной цветомузыке, которая, похоже, совсем даже не цветомузыка, просто необходимо помочь.

Она подняла крючок, распахнула стеклянную дверцу, и огонёк сразу шмыгнул внутрь. В часах что-то вспыхнуло, сизый туман наполнил корпус. Но со следующим «Бооом!» туман рассеялся, и девочка с удивлением обнаружила, что из часов вниз ведёт узенький коридор с каменной лесенкой, а всё содержимое часов (гири, маятник, цепи, деревянные стенки корпуса) исчезло.

«Бооом!» Внизу коридорчик упирался в массивную дверь из почерневшего дерева с большим кованым кольцом вместо ручки. Дверь была чуть приоткрыта, и свет из-за неё слегка подсвечивал мрачный коридор. Огонёк уверенно плыл туда.

— Кама-мил-ла! — вдруг прогремел из глубины подземелья грозный голос.

Девочка вздрогнула. Её немного огорчило, что её имя произнесли запинаясь, но тут же…

— Барнарда, скорее! — позвал голос и добавил: — С двенадцатым ударом Коридор Времени закроется!

Камилла смело шагнула в часы, прошептав медвежонку:

— Барнарда, Бернарда… ах, это, наверное, на сказочном наречии. Зато без запинки!

Высоко над её головой вспыхнул огромный циферблат с изображением карты звёздного неба. Вместо стрелок по нему тянулась золотая дужка с выпуклыми поперечными колёсиками. Циферблат начал медленно вращаться, подобно диску гигантской шарманки, и дужка пришла в движение. Она задевала звёздочки, и те издавали нежнейший звон, каждая — на свой лад. Вместе этот звон создавал манящую мелодию, зовущую песенку. Слова у этой песенки были такие:

— Динь-дон: звёздный звон!

Это явь, а не сон.

Тук-тук, тик-так…

Ты друг, не враг.

Что ж, друг, не зевай,

В царство звёздное ступай.

Все ступеньки сосчитай,

Только наперёд узнай:

Если в часики войти,

Сразу нет назад пути.

В чудо-сказку попадёшь,

Стрелкой цифры обойдёшь,

Ключик знаний обретёшь,

Верный ход часам вернёшь.

Тик-так, вот так.

Наш друг, не враг.

Динь-дон, решай!

Явь? Сон? Выбирай!

Что тут было выбирать? Путешествие, которое обещали звёздочки — оно же и есть заветная мечта Камиллы! Девочка со всех ног побежала вниз по лесенке. Разумеется, никаких ступенек она не считала. До того ли ей сейчас было, всего-то в нескольких шагах от мечты? К тому же, часы за спиной принялись отзванивать «Бооом!» До сих пор они несколько секунд послушно молчали, словно само время остановилось. «Бооом!» Надо спешить, пока не закрылся Коридор! «Бооом, Бооом!» С двенадцатым ударом девочка успела протиснуться в загадочную дверь.

Позади что-то скрипнуло, бабахнуло, наверху что-то зашелестело, и в следующий миг на Камиллу обрушилась целая гора чего-то мягкого, светлого, яркого…

Глава 4. Звездочёт и чудо-в-ромашках

Это был очень важный для всех астрономов мира день, когда большие планеты выстраиваются в особой, редчайшей комбинации. Такой парад планет случается раз в тысячелетие. Звездочёт готовился к нему долгие годы. Древнее предсказание гласило, что именно сегодня он сможет отыскать того, кто сумеет спасти Страну Зодиака и восстановить Ход Времени.

Правда, предсказание было немного странным. Видавший виды Звездочёт никак не мог взять в толк, чем же такой избранник сможет помочь. Книга Мудрости была написана на латыни, как и многие старинные книги и научные трактаты о волшебстве. Из неё следовало, что Великие Часы Страны Мерцающих Путей (или, по-научному, Страны Зодиака) сумеет починить… ромашка, которой, к тому же должно накануне исполниться семь лет. Совершенно нелепое предсказание! Во всяком случае, в нашем Сказочном Архиве подобных историй больше не встречалось. Я проверял.

Впрочем, в тексте предсказания имелось едва заметное дополнение — один слог в названии цветка был добавлен чернилами другого оттенка. Поправка явно была внесена гораздо позже. Но она ничуть не разъясняла указаний Книги Мудрости, а скорее, наоборот, окончательно их запутывала.

Несмотря на всю несуразность предсказания, Звездочёт всё же выполнил все требования Книги Мудрости — провёл необходимые математические расчёты и отправил на поиски заветной ромашки Летящую звезду Барнарда, снабдив её необходимыми указаниями. Он уже приготовился, зажёг в библиотеке множество свечей, придав рабочей обстановке немного торжественной и праздничной атмосферы, раскрыл на странице 22 Книгу Мудрости, и тут… явилась Марта. Его внучка.

Марта уже сама неплохо разбирается в звёздах, и даже немного понимает Звёздную Азбуку Морзе, совсем чуть-чуть. Но вот характер у неё, ох, до чего упрямый! И в кого только?

— Ты не станешь встречать Избранника Предсказаний в таком затрапезном виде! — отрезала она и заставила деда сменить старый, чрезвычайно удобный рабочий халат, на новую, чрезвычайно неудобную бархатную мантию, с широченными рукавами, да ещё и расшитую вычурным золотым узором.

— Я не смогу в этом работать! — взмахивая рукавами, протестовал Звездочёт. — Это же нелепо! Что подумает избранник предсказаний, увидев меня разряженным, как ярмарочного шута?

­– Придёт в восторг, — уверенно ответила Марта, расправляя складки мантии. — И потом, вдруг тебе придётся отправиться в путь вместе с ромашкой? Что же ты, пойдёшь в волшебную страну в тапочках и старой мантии с истёртыми рукавами?

— Там роскошные карманы, в них можно спрятать уйму полезных вещей! — с гордостью сообщил Звездочёт. — И чем тебе не нравятся мои тапочки? К тому же, я не могу сам попасть в Страну Зодиака, ты же знаешь.

— Да-да, межпланетный преобразователь энергии пока ещё не способен перемещать большие предметы, я помню, — проговорила Марта подозрительно дружелюбно и тут же коварно стянула с дедушки старые истоптанные тапки. Взамен его ноги по самую щиколотку облепили тугие сафьяновые туфли в восточном стиле, с острыми, загнутыми кверху, носами. На самом конце у них болтались крошечные золотые бубенчики.

— Что? — возмутился Звездочёт, наклонив голову и с ненавистью уставившись на новую обувку. — Они даже не разношенные! И пёстрые! Я похож на попугая! На индюка!

Марта воспользовалась моментом, и привычная шапочка-таблетка на голове дедушки сменилась высоким треугольным колпаком с широкими полями.

— Я похож на скомороха! — вскричал Звездочёт, заламывая руки и топая ногами. Но теперь каждое движение его ног сопровождалось нежным звоном бубенцов на ненавистных ботинках. Это привело несчастного учёного в бешенство. Марта, между тем, была непреклонна.

— Встречают по одёжке, — отрезала она, сгребла старую одежду в охапку и направилась к выходу.

— У тебя характер! — вскричал Звездочёт ей в спину, но запнулся, подбирая сравнение пообиднее.

— Как у… — он подбирал кандидатуру повреднее.

— Как у… — кандидатура не подбиралась. Вдруг он понял и изумлённо закончил:

— Как у меня!

Марта удовлетворённо кивнула, не поворачивая головы, подкрепила своё согласие лёгким движением плеч, и вышла из комнаты. Сегодня она готовит праздничный ужин. Имбирные пряники, пироги с индейкой и грибами, Волшебный Хлеб, испечённый по сказочному рецепту, и сладкий малиновый шербет. Любимые дедушкины лакомства. Уж сегодня он её не переспорит!

Тут часы пробили нужное время. Звездочёт ринулся к столу. Он чувствовал себя ужасно нелепо в новом одеянии, но надо было начинать работу. Бубенцы позвякивали при каждом шаге, рукава задевали листы бумаги, разложенные на столе.

Звездочёт попытался собратья с духом. Он оглядел стол. В хрустальном шаре на невысокой подставке, словно медузы, переливались тучки крошечных галактик. Свечи негромко потрескивали. Вдалеке раздалось заветное пение старинных часов. Бооом! Бооом! Звездочёт глубоко вдохнул и, растягивая по слогам, как того требовала инструкция, громогласно изрёк:

— Salvator Temporis, veni! — что в переводе с латыни означает «спаситель времени, приди».

И повторил:

— Veni Ca-mo-mil-la! — что означает «приди, ромашка».

Под потолком раздался шелест, и на Звездочёта, как на какого-нибудь популярного артиста в каком-нибудь цирке или театре, посыпались цветы! Несколько десятков белоснежных ромашек с жёлтыми серединками. Видавший виды Звездочёт не смутился. Он снова набрал воздуха в лёгкие и громогласно призвал второй раз:

— Ca-mo-mil-la!

В следующую секунду ему пришлось пригнуться. Из-под потолка низвергся поток ромашек. Они мгновенно сделали комнату похожей на заснеженную долину. Нет, это просто чепуха какая-то, подумал видавший виды Звездочёт. А Летящая, где же она? Только бы бедняжка не заблудилась в Коридорах Времени! Он громко позвал звёздочку и торжественно, насколько это было сейчас возможно, призвал избранника Предсказания в третий, заключительный раз:

— Veni, Ca-mo-mil-la!

Ливень из ромашек заслонил ему глаза. Они рушились на него нескончаемым потоком, падали на книги, сыпались на пол, валились прямо на горящие свечи. Звездочёт едва успевал смахивать цветы, чтобы не случилось пожара. К счастью, всё обошлось, и вскоре до него долетело диньканье Летящей. Так-так, звёздочка вернулась. Хоть одна хорошая новость.

Ромашкопад, наконец, прекратился, и всё стихло. Даже свечи больше не потрескивали капризно, а горели плавно и ровно, как никогда прежде. Звездочёт не обратил на это внимания. Он устало рухнул в кресло, сбросив с него цветочный холмик. У него не было сил. И не было больше надежды. Вокруг медленно оседали ромашки. Да их тут полно, сотни, а может, даже тысячи! Ну и как обнаружить среди сотен одинаковых цветов ту самую, единственную, которая спасёт Страну Зодиака? Многолетние труды оказались напрасными.

Он с ненавистью посмотрел на бесполезные растения. Обычно так радующие глаз белоснежные лепестки и яркие, как солнышко, озорные жёлтые сердцевинки сейчас только злили и раздражали. Звездочёт размахнулся и принялся стряхивать со стола груды цветов, освобождая хрустальный шар. Когда он достал его из-под цветов, расплывчатые галактики внутри хрусталя мерцали ярче, чем когда-либо прежде. И это он тоже счёл дурным предзнаменованием.

— Вот и конец, — проговорил он упавшим голосом. — В мире больше не осталось волшебства, и я ничего не смогу исправить, ничего.

Он печально опустил голову, но тут же испуганно вскинул её, вздрогнув от неожиданности. Его чуть ни оглушил радостный звонкий детский крик, вдруг наполнивший библиотеку.

— Ура-а-а-! — отчаянно и весело кричал, нет, вопил кто-то позади него. — Сбылооось!

Звездочёт обернулся и замер в недоумении. Позади кресла на него таращилось восторженными карими глазками и радостно вопило НЕЧТО. Какой-то сугроб из ромашек! С ладошками и кареглазым детским личиком.

— Сбыло-о-ось! — кричал сугроб. — Урааа! Скааазка!

Глава 5. Ещё немного о ромашках

Камилла глядела на Звездочёта из груды цветов. Вид у неё был самый счастливый. Улыбка до ушей, глазки-щёлочки, а из них словно искры блещут! Тут бы бедняжке и вспомнить о правилах этикета (уж поверь, это никогда не лишнее, а в данном случае было просто необходимо). Но Камилла пребывала в таком радостном волнении, что совсем позабыла о правилах приличия. И вместо того, чтобы представиться или хотя бы поздороваться, она возбуждённо затараторила:

— Ах, я и не знала, что из наших часов есть потайной ход! Ой! Какие у вас потолки высоченные! Ух ты, сколько книг! А вы давно в наш дом переехали? Это же добрая сказка, да? А эльфы здесь есть, правда? А приключения будут, весёлые? А чудеса, сказочные? А вы волшебник? А волшебная палочка у вас есть? А сказка уже началась? Я всегда знала, что чудеса существуют! Я же верила в это всю свою жизнь, всю жизнь!

Видавший виды Звездочёт вгляделся в непонятное существо. Лицо учёного выражало одновременно негодование, беспомощность, изумление и ужас. Затем он встрепенулся, немного собрался, с подозрением прищурился и осторожно спросил:

— Вы… ты… кто?

Вот уж тут бы Камилле точно следовало представиться (это избавило бы Звездочёта от лишних хлопот и волнений, а меня от лишней главы, но я обещал излагать всё честно и правдиво). Так вот, вместо того, чтобы наконец назвать своё имя, девочка весело и беззаботно взмахнула ладошками и заявила:

— Ой, да я и не знаю, кто я теперь! По-моему, сейчас я совсем не я, а какое-то чудо-юдо в ромашках. Вы только гляньте! А? Ну просто какая-то ромашковая девочка! — и она рассмеялась и принялась стряхивать с плеч и головы бесчисленные цветы, постепенно выбираясь из стога.

А смех у Камиллы, я уже говорил, какой — не было ещё случая, чтобы окружающие не заулыбались бы добродушно, услышав, как эта девочка смеётся. Не было. И вот есть. Звездочёт не улыбнулся. Он помрачнел, затем побелел, потом побагровел, и когда стало окончательно ясно, что перед ним Самый Обыкновенный Ребёнок, он позеленел.

— Как?! Почему? — охнул Звездочёт и с такой силой грохнул по столу кулаками, что хрустальный шар подпрыгнул на месте, и крошечные галактики задрожали в нём, как пузырьки в желе, а огоньки свечей на столе тревожно запрыгали. Летящая и вовсе подскочила и засуетилась, как мошка.

Камилла никак не ожидала такого приёма. Она молча уставилась на незнакомого волшебника. Она вовсе не собиралась отступать от своего решения путешествовать по сказке, даже если волшебник сегодня не в духе, и цвет его лица меняется, словно у взбесившегося светофора. Главное, чтобы сказка была интересная и неожиданная.

Её упрямый и требовательный взгляд ещё больше разозлил Звездочёта. Он топнул ногой, отчего бубенцы на ботинках жалобно звякнули, и прокричал:

— Спать должны дети по ночам! Спааать!

— А сказку? — невозмутимо потребовала Камилла и напомнила, яростно кивая: — Я задула все свечи разом, и поскольку вы волшебник…

— Волшебник?! — прокричал Звездочёт и вдруг сник. Он вдруг закрыл лицо руками и разочарованно пробормотал: — Никакой я больше не волшебник. Я всего лишь Звездочёт. И то, никудышный.

— Ой, я же так сразу и подумала! — живо отозвалась девочка и тут же спохватилась и заговорила скороговоркой. — То есть, не то, что вы никудышный… а наоборот, очень даже кудышный! То есть, ну, у вас такой наряд! Просто загляденье! Я так и представляла себе настоящих звездочётов. Ах, вот бы такой костюм в школу на хэллоуин! Все бы умерли от зависти, какая красота, и как всё по-настоящему, по-сказочному!

Звездочёт поймал себя на мысли, что испытал секундную гордость за своё вычурное облачение. А ведь эти нелепые обновки ещё минуту назад вызывали у него негодование. Это обстоятельство его окончательно доконало. А девочка всё не замолкала.

— Ох, я забыла, простите. Как невежливо с моей стороны! Я ведь даже не представилась, а ещё в сказку собралась! Вот верно меня торопыжкой называют. Не всегда, — честно добавила она, — но иногда я и впрямь такая торопыжка! Но я сейчас всё исправлю, — она сделала паузу и, наконец, попыталась представиться. — Здравствуйте, меня зовут Ка…

— Не имеет значения, как тебя зовут! — Звездочёт схватился руками за голову и закачался из стороны в сторону, повторив чуть ни по слогам. — Это… не имеет… никакого… зна… че… ни… я!

Он редко терял самообладание. Пожалуй, никогда не терял. Но тут… где он просчитался? Как? Когда? До него начал доходить масштаб катастрофы, и он вскричал:

— ­ И никакой я тебе не волшебник! — он негодующе взмахнул руками и нечаянно опрокинул со стола стопку книг, отчего его досада только возросла. — Я не рассказываю сказки! Мне не до сказок! Я учёный! Я Звездочёт!

Камилла бросилась поднимать книги. Но вовсе не для того, чтобы угодить соседу-волшебнику, как кто-то мог подумать. Просто она была воспитанным ребёнком и всегда помогала старшим. Её голова скрылась за краем стола, но тут же вынырнула обратно.

— А разве это не одно и то же? — быстро проговорила девочка, протянула тяжёлый фолиант и снова исчезла.

Звездочёт принял фолиант, одарив девочку гневным взглядом, и бережно положил книгу на стол. А малышка уже появилась с другой книгой в руках, и, состроив умилительную мордашку, жалобно проскулила:

— Ммм, ну что вам стоит? Ну, пожааалуйста…

Поймав на себе рассерженный взгляд, она вновь скрылась и тут же появилась с новой книгой, и заговорила быстро-быстро :

— Меня устроит и небольшая сказка! В самом деле, пусть даже сказочка, правда! Только, желательно, добрая. И желательно весёлая. И с приключениями. И с волшебством. И с превращениями… и…

Она нырнула под стол, заметив искры гнева, брызжущие из глаз учёного, а Звездочёт изо всех сил постарался положить вручённую ему книгу бережно. Но книга всё-таки с грохотом бухнула, испустив облачко пыли, и галактики в хрустальном шаре испуганно затряслись. Тут занавеска, притаившаяся за одним из высоченных стеллажей, колыхнулась, и в комнату вбежала Марта в светлом кухонном переднике, с длинным острым ножом в руке. Отражения свечных огней плясали на широком лезвии.

— Что здесь происходит? — удивлённо поинтересовалась она, оглядев заваленную цветами библиотеку, и изумлённо уставилась на Камиллу, выскочившую из-под стола, как чёртик из табакерки.

— Ой! Неужели, это избранница предс…

— Как же! — недовольно перебил звездочёт и воскликнул, не то оправдываясь, не то жалуясь. — Вот, полюбуйся! Какая там избранница? Это обыкновенный ребёнок, ты же видишь! Прошмыгнула за Летящей в прикрытую дверь. Эх, я же всё тщательно проверил. Ведь проверил же! Все дети в этот час должны были спать, все. Сказку она просит… сказку, видите ли!

— Ах, бедняжка! — Марта приблизилась к девочке и наклонилась. Огоньки на лезвии блеснули ярче. — Некому тебе почитать перед сном?

Камилла испуганно попятилась. Марта поймала её взгляд, понимающе кивнула, убрала нож за спину и с сочувствием спросила:

— У тебя, наверное, нет родителей?

Девочка недовольно свела брови и чуть наклонила голову набок.

— Есть у меня родители, и очень даже хорошие! Я их люблю!

Но она тут же спохватилась, и спросила с тревогой:

— Ой! А… это очень плохо, что у меня всё хорошо?

— Вот смешная! — простодушно улыбнулась Марта. — Что же может быть плохого в том, что у человека всё хорошо?

Камилла задумчиво ответила:

— Ну-у-у, во многих книгах дети попадают в сказку только, если у них что-нибудь в жизни плооохо… или ужааасно. А у меня всё обыкновенно. Я даже не рыжая! И веснушек у меня нет. Видите?

Она похлопала карими глазками, и Марта рассмеялась, переведя взгляд на дедушку. Тот тяжело вздохнул и устало заметил:

— Докатились! Уже и дети ничего не смыслят в сказках. А ещё грезят о чудесах. Куда только твои родители смотрят? — сердито сказал он Камилле.

— Наверное, сны смотрят, — невозмутимо ответила малышка. — Сейчас ведь ночь.

— Вот именно, ночь! — с трудом сдерживая гнев, сказал Звездочёт. — Самая важная ночь в этом столетии. Времени для работы и так нет, а тут ещё ты явилась!

— Ти-дииинь! — пронзительно, как велосипедный звонок, взвилась Летящая, возмущённо сверкая. Звездочёт только раздражённо отмахнулся.

— Молчи уж, Летящая! — сердито посоветовал он. — Тебе отдыхать, а я сиди, думай, как вернуть домой незваных гостей!

Звёздочка обиженно угасла, а Камилла расширила глаза. Такой несправедливости она вынести не могла.

— Как домой? Почему незваных? Вы же меня сами позвали! — она показала на кармашек с медвежонком. — Вы и Бернарда звали!

— Я звал Летящую! — сообщил Звездочёт, потрясая в воздухе рукой и указывая на звёздочку, которая почему-то обиженно отскакивала, как только он протягивал к ней ладонь. — Я звал Летящую звезду Барнарда, и того, кто сможет спасти Страну Мерцающих Путей!

— Страна Мерцающих Путей? — мечтательно подхватила девочка (название звучало многообещающе). — Давайте, я туда отправлюсь! Я спасу её! Вот увидите, я смогу!

Звездочёт побагровел. Он поднял руку и бабахнул ладонью по столу. Облачко пыли над книгами, мерцающие облака в хрустальном шаре, треск свечей ­– все откликнулись. А самое обидное, им вторили бубенцы на тапочках. Звездочёт взял себя в руки и, немного смутившись, произнёс:

— Была б ты ромашкой, отправил бы, не задумываясь. А поскольку ты всего лишь ребёнок, то сядь и жди…

Камилла недоумённо посмотрела на раскиданные вокруг цветы.

— Хм, какой-то цветочек, какое-то несчастное растение может спасти волшебную страну, а я нет?! — сказала она и раскрыла рот, чтобы категорически возразить, что…

— Молча жди! — потребовал Звездочёт, поэтому остаётся неизвестным, что же девочка собиралась возразить.

Она плюхнулась в кресло и обиженно скрестила руки на груди. Она сжала губы и не произнесла больше ни слова, во всяком случае, в этой главе.

Звездочёт взобрался на стремянку, отыскал на полке нужную книгу и подал Марте.

— Глянь-ка рукопись Альдора и Трактат о Временных Изломах, Параграф о Кротовых Норах. А я поищу в манускрипте Звёздных Сил и Откровении Создателя Миров. Надо быстрее найти способ вернуть эту непутёвую мечтательницу домой, — он понизил голос до шёпота и угрожающе добавил: — Иначе Коридоры Времени сплетутся, и произойдёт катастрофа…

— Эх, если бы Волшебные Часы не спешили, — проговорила Марта с досадой. — Если бы они не спешили, деда, Коридор Времени был бы открыт ещё целую минуту, да?

— Спасительную минуту! — важно заявил Звездочёт, подняв к небу указательный палец. — Минуту ОБРАТНОГО ВРЕМЕНИ!

Глава 6. И ещё немного о ромашках

Камилла сидела на стуле и болтала ногами. Что же ещё делать, если никак иначе болтать не разрешается? Волшебники какие-то попались неправильные. В сказку не пускают.

Марта и Звездочёт перебирали старые записи и свитки. Вдруг Марта повернулась к Звездочёту.

— Деда, смотри, что тут написано! — она негромко прочла вслух:

— «Человечек с добрым сердцем,

С детской чистою душой

Восстановит шаг минутный,

И вернёт Часам покой».

— Я это помню, — отмахнулся Звездочёт. — Не отвлекайся, ищи способ вернуть её домой.

— Да нет же, деда, ты не понял. Похоже, она и есть избранница предсказаний.

Звездочёт воззрился на Марту поверх очков и холодно сказал:

— Избранница предсказания? Ребёнок, ничего не смыслящий в чудесах?

Марта радостно кивнула.

— Чепуха! — отрезал он, а затем понизил голос и произнёс полушёпотом: — Т-с-с, она и так много знает, она может быть ЕГО шпионом…

— Маленький ребёнок? — с лёгким осуждением поглядела на него Марта. — Шпионом?

— Ты не знаешь детей, — качнул головой Звездочёт. — Они бывают очень коварны.

— Но деда, ну что ты говоришь?

— Вот ты такая же несносная и упрямая, как эта девчонка! — вскричал Звездочёт, потеряв самообладание. — Сама ещё ничего толком не знаешь, а берёшься старика поучать!

— Я не поучаю, деда, но если…

Звездочёт не дал ей договорить. Он быстро обернулся к Камилле.

— Сколько ступенек? — требовательно спросил он, сверкая глазами. — Сколько было ступенек в Коридоре Времени?

Бедная девочка могла в ответ лишь пожать плечами. Ах, ну почему она не выполнила совет шарманки?

— Да-да, часы что-то пели об этом, — вспомнила Камилла. — «Ты друг, не враг…» и ступеньки сосчитать, и ещё про ключики что-то… Но кто будет слушать песенки, когда на пороге сказка? Это же глупо!

Звездочёт обернулся к Марте и с победным видом развёл руки в стороны.

— Воооот! Глууупо! — повторил он немного издевательски.

— Но часы назвали её другом и пропустили к нам, — справедливо заметила Марта.

Звездочёт захлопнул книгу, что лежала у него на коленях с такой силой, что над ней вздыбилось облачко пыли, в котором с треском наталкивались друг на друга загадочные светящиеся символы и знаки.

— В Книге Мудрости ясно сказано «семилетняя ромашка» и никто иной! — воскликнул он, возвращая книгу на полку.

Услышав эти слова, бедная Камилла просто не могла сдержаться. Она начала говорить, а начав, уже не могла остановиться.

— Мне как раз сегодня исполнилось семь лет! Ах, если бы папа с мамой знали, что от моего имени столько будет зависеть, они бы конечно назвали меня Ромашкой… да хоть кактусом! Хоть гортензией! Хоть тра-лес-кан-цией! — с трудом проговорил она по слогам и вдруг повеселела, вскочила на ноги и радостно предложила: — А знаете что? Давайте переименуем меня в Ромашку! На время путешествия, а?

Лицо Звездочёта снова цвет, означающий, что движение пешеходам запрещено, но девочка даже не смотрела на него. Она весело продолжала, глядя перед собой:

— А когда я спасу сказочную страну, я снова стану Камиллой! Ну, честное слово, не ходить же всю жизнь Ромашкой! В школе задразнят!

Светофорно-красный цвет сменился на оранжевый, затем лицо Звездочёта побледнело и изумлённо вытянулось. Секунду спустя он бросился к Книге Мудрости, склонился над текстом и ошеломлённо воскликнул:

— Камилла! Вот же, всё так просто! Без этого лишнего слога получается… ах я, старый осёл!

Марта расплылась в счастливой улыбке, наблюдая за дедушкой. Он повернулся к девочке. На глазах у него блестели слёзы счастья.

Глаза Камиллы тоже наполнились слезами. Только это были слёзы горечи и обиды.

— Все попали в сказку, ну все! Оля попала в Страну Кривых Зеркал… Веснушка — в Страну Солнечных Зайчиков… Алиса даже в две страны успела попасть, а я что же… так и останусь… без скааазки? Из-за имени? Непутёооовая!

И она расплакалась.

— Отставить рёв! — требовательно скомандовал Звездочёт и без промедления объявил:

— Ты отправляешься в Страну Мерцающих Путей, или, по-научному, Страну Зодиака!

Камилла подняла на него удивлённое лицо, и полутёмная библиотека расплылась в пелене слёз, наполнившись многообещающими пятнами света. Ещё никогда за всю историю существования слёз, эта мокрая субстанция не высыхала так быстро.

Глава 7. В Страну Мерцающих Путей!

Немного уняв волнение, Звездочёт приступил к делу. Следовало хоть немного ввести юную мечтательницу в курс дела, прежде чем отправлять её с наисложнейшим заданием в опасное путешествие. Камилла внимала, распахнув карие глаза, полные восторга и умиления, но мыслями, похоже, была уже где-то далеко-далеко. Звездочёт начал обстоятельно излагать суть дела:

— Четыре Стихии не могут больше сохранять равновесие. Огонь и Вода измучены, Земля и Воздух не находят покоя…

— Угу, — Камилла кивнула с такой силой, словно её голова держалась на шарнирах, и быстро проговорила: — А что делать-то надо?

Звездочёт сдержанно вздохнул, свёл брови и продолжил объяснение в другом ключе:

— В Стране Мерцающих Путей есть Волшебные Часы…

— Которые спешат, я помню, — торопливо сообщила девочка и зачастила: — Что там нужно сделать? Колёсики подкрутить? Гирьки подтянуть? Стрелки передвинуть? Там есть цепи, как в наших часах? Может, они электронные? А батарейку дадите? А как они открываются? Нужен ключик?

Звездочёт сомкнул губы и начал медленно раздуваться. Во всяком случае, так со стороны выглядела его попытка спокойно и сдержанно вздохнуть. Затем он так медленно и беззвучно выдохнул, переплёл пальцы рук и сжал их так, что захрустели костяшки.

— Волшебные Часы, — продолжил он, — устроены совершенно иначе, чем ты можешь себе представить…

— В таком случае мне вовсе ни к чему тратить время на изучение часовых механизмов, — запросто отмахнулась Камилла и продолжила верещать. — В волшебной стране эти знания всё равно не пригодятся. Вы просто скажите, что там главное? А то папа как-то попытался объяснить мне про наши старинные часы, но не сумел. Взрослые, по-моему, вообще не умеют толково объяснять сложные вещи… да и простые тоже.

Звездочёт снова медленно раздулся, но на этот раз выдохнул через вытянутые трубочкой губы с такой силой, будто хотел выдуть из бороды невидимых крошечных эльфов. Он был видавшим виды учёным, привыкшим к спорам и дебатам, но здесь его научная выправка и многолетний опыт были совершенно бесполезны. Немного помолчав, он попробовал снабдить малышку хоть какой-то информацией:

— Центром часов является Дерево Времени…

— Ага, а какой оно породы? — быстро спросила девочка и перечислила с видом знатока: — Липа? Ольха? Берёза? Дуб? Клён?

Марта уже с минуту испуганно глядела на дедушку, и сейчас быстренько подсказала:

— Это сказочное дерево, Камиллочка. Оно похоже… на перо Жар-птицы!

— А-а-а, ну тогда и про дерево рассказывать бесполезно, — снова взмахнула ручкой Камилла. — Жар-птицу во всех книжках по-разному рисуют. Как будто её сотни видов. А это же не так! Она же одна единственная. Значит, все эти художники её в глаза не видели, а сами рисуют. Вот я доберусь до этого вашего дерева, и нарисую!

Не подумай, дорогой читатель, что Камилла относилась к путешествию легкомысленно. Как раз наоборот, она до такой степени разволновалась, что никак не могла утихомирить своё сердечко, которое словно бы подгоняло её в Сказочный Путь. Мысли носились в голове, налетая друг на дружку, как первоклашки на перемене.

Звездочёт едва заметно качнул головой и проговорил себе под нос:

— В Стране Зодиака такая беспечность может обернуться бедой.

Тут Камилла радостно подпрыгнула и, всплеснув ладошками, заверила:

— Как раз на этот счёт вы можете совершенно не беспокоиться! Я даже не знаю, что такое эта ваша беспечность! Так что ЭТА беда мне не грозит, — она похлопала глазками и спросила: — Есть ещё какие-нибудь инструкции?

— Есть инструкции, есть! — вдруг гневно вскричал Звездочёт и топнул ногой так, что крохотные бубенцы на тапках чуть не лопнули от звона.

— В Стране Мерцающих Путей надо быть ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ внимательной! И относиться ко всему ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ серьёзно! И ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ответственно! Понимаешь?

— Хм, что ж тут непонятного? — чересчур торопливо, весьма безответственно и совершенно легкомысленно махнула ладошкой девочка. — Это каждому ясно!

Звездочёт схватился за голову. Он больше не кричал, он хрипел:

— В Зодиаке всё неясно и непонятно, всё! Волшебство ведёт тебя загадочными тропами по особенным путям, — он наклонился к Камилле и сказал: — И только от тебя, слышишь, только от тебя зависит, какими будут эти Пути!

— Ага, ясно, — преспокойно кивнула девочка. — Как в любой настольной игре. Есть правила, но, как правило, эти правила совершенно никому не понятны. Зачем только их пишут на картонных коробках? Надо ввести правило, чтобы там вовсе не разъясняли никаких правил!

Звездочёт беспомощно взмахнул руками. Но вдруг взгляд его упал на календарь, он вдруг повеселел и повернулся к Марте.

— Сейчас начало октября! Первым будет Королевство Опаловой Зари, вот пусть и учится на практике!

Марта испуганно глянула на него.

— Но деда, а вдруг она не справится?

— Другого выхода нет! — отрезал Звездочёт и добавил: — Чем быстрее она отправится в ПУТЬ, тем лучше для неё. Становись сюда, — он указал Камилле на пятачок перед большим аппаратом, напоминающим гигантский телескоп, — стой ровно и не дёргайся.

Камилла расплылась в улыбке и вприпрыжку отправилась к указанному месту, хлопая в ладоши и весело напевая:

— В сказку скорее!

В сказку скорее!

Сбылась заветная мечта!

Мечта заветная сбылась!

Заря Опаловая ждёт,

Иду я в сказочный поход!

Звездочёт глядел на это, выратащив глаза, но только покачал головой и легонько вздохнул. Встав перед аппаратом, девочка замерла, как стойкий оловянный солдатик. Марта подбежала, быстро обняла её и пожелала удачи.

В этот момент Летящая звезда незамеченной проскочила в кармашек, где сидел медвежонок, и застыла там, приглушив своё красноватое свечение.

— Запомни, — обратился Звездочёт к Камилле. — Твоё первое задание: найти Зал Времени.

Девочка закивала так яростно, словно её голова держалась на пружинах. Звездочёт снова укоризненно покачал головой и начал читать грозным и торжественным голосом:

— Через Тропик Козерога

Пусть ведёт тебя дорога.

По спирали звёздного союза

Проведи её, космическая муза!

О, Урания, раскрой перед Камиллой

Тайные ворота Зодиака!

И верни её обратно в нужный час,

Целой, невредимой — через Тропик Рака…

Густой туман окутал заваленную ромашками библиотеку. Он поглотил уходящие под потолок шкафы, огни свечей, девочку, Звездочёта, Марту, сияющие галактики в хрустальном шаре… а когда развеялся, Камиллы в комнате не было.

Марта всплеснула руками, вспомнив про Чудесный Хлеб, который стоит в печи, и умчалась на кухню.

А Звездочёт тихонько позвал Летящую. Та не откликалась.

— Ну, не обижайся, прости, Летящая, — позвал он ещё раз, виновато потупив взгляд. — Прости, я был неправ. Ты настоящая умница! Похоже, ты и впрямь отыскала избранницу Предсказания. А я-то, старый осёл, варил всякие зелья из ромашек, в ботанику погрузился. Соцветия, пестики, тычинки…

Он обвёл взглядом комнату.

— Ай-ай, стыдно-то как! Я сам разучился верить в чудеса. Привык к ним, понимаешь? А к чудесам привыкать нельзя! Даже, если они происходят каждую секунду!

Он вдруг повеселел.

— Но ничего, я исправлюсь, слышишь, Летящая? С этой минуты я ВЕРЮ, что малышка справится!

Но одних слов было недостаточно. Звездочёт тут же почувствовал, что уже начинает терять веру.

— Действовать! — призвал он самого себя. — Нужно действовать! Помочь девочке! Зря я, что ли, Звездочёт? Обращусь к Звёздам и Стихиям!

Свечи согласно вспыхнули и протрещали, заискрив фитильками, что означало «да-да, это правильно!».

Хрустальный шар закружился вокруг своей оси, приведя в плавное движение мерцающие небеса внутри себя, что означало «ты на верном пути!»

А Марта… она ничего не сказала, потому что в этот момент проверяла готовность Волшебного Хлеба, протыкая спичкой румяную хрустящую корочку, а выпечка хлеба, особенно волшебного, это такое дело, при котором охать, ахать и всячески волноваться категорически запрещается.

Глава 8. О том, как Бернард разговорился

Туман вокруг Камиллы развеялся, и она обнаружила, что несётся по небу в чудесных санях из самоцветов. Сиденье, узорная спинка, перила, даже полозья, рассекающие ночное небо, — всё было сделано из разноцветных изумрудов, топазов и рубинов. След от полозьев сыпался позади сверкающей россыпью. А впереди приглушённо мерцало сиреневое полотно Млечного Пути.

— Как красиво, — восторженно прошептала девочка и услышала:

— Да, красотища! — раздался рядом незнакомый хрипловатый голосок.

Девочка огляделась, но никого не увидела.

— Наверное, это мои мысли звучат, — негромко сказала она вслух. — Вероятно, в космосе так бывает. Интересно, дома это пройдёт? Хорошо бы так и осталось. Тогда я смогу не разговаривать, а просто думать. Люди сами будут слышать мои мысли и понимать без слов. И мне наконец-то перестанут говорить, что от моего голоса звенит в ушах. Вот здорово!

— Ох, умора! — хохотнул голосок и добавил весело: — Какая ты фантазёрка!

Камилла снова огляделась. Ну правда же, никого.

— Да я здесь, в кармане, — сообщил голосок, и Камилла опустила глаза.

Её взгляд встретился с озорным взглядом… Бернарда.

— Ой! — удивлённо ойкнула девочка, вытаскивая игрушку за лапку. — Он разговаривает!

— Ооосторожно! Не урони меня! — предупреждал Бернард плюшевым ртом, пока его крутили и переворачивали вверх тормашками.

— Где же у него кнопка? — деловито приговаривала Камилла. — Почему ты раньше-то молчал?

— Нет у меня кнопки! Ай! Ой! Хватит. Переверни меня обратно!

— Нет кнопки, — задумчиво повторила Камилла, потерев пальчиком лоб, и легонько ткнула Бернарда в животик. — А если его разобрать?

— Нельзя меня разбирать! — возмутился медвежонок, протестующее размахивая лапками. — Я живой! Понимаешь ты? Жи-вой! Что за дети пошли? Живого от игрушечного отличить не могут, а ещё в сказку собралась!

Вдруг (Камилла не успела ничего сообразить) сани накренились и ускорили ход. Они стремительно приближались к большой сияющей планете.

— Осторожно! — вскричал Бернард. — Ты меня уронишь!

Камилла и вправду нечаянно чуть не выронила его. Тут сани с хрустальным звоном рассыпались, и девочка полетела вниз. И Бернард полетел вниз. Летящая, притаившись в кармашке, тоже летела вниз. Позади прозвучал торжественный голос Звездочёта:

— О, звезда, Эль-Хамали,

Мы с добром сюда пришли.

О, звезда Эль-Генуби,

На пороге не губи!

Королевство Опаловой Зари

О, звезда, Эль-Хамали,

Мы с добром сюда пришли.

О, звезда Эль-Генуби,

На пороге не губи!

В этом Королевстве было много ветряных мельниц. Их жернова перемалывали любые печали и горести. Ветер перемен собирал по всему свету печаль и сожаления от плохих поступков. Серыми тучами пригонял их ветер сюда, к Лиловой Башне. В ней печаль перемалывали в горький перец, а сожаления — в соль. Доктора прописывали их пациентам в случаях острого зазнайства и хронического высокомерия.

А лёгкий ветерок находил повсюду радость от хороших поступков и гнал её белоснежными облаками прямо к Васильковой Башне. Здесь из светлых пушинок делали сладкую сахарную пудру. Она очень ценилась кондитерами. Лакомства, приготовленные из неё, несли спокойствие и умиротворение. Доктора особенно рекомендовали принимать их в случаях острой грусти и хронического ничегонеделания.

Все эти целебные снадобья — перец, соль, и сахарную пудру доставляли во все Королевства. Но перед этим обязательно взвешивали (дело в том, что небесным покровителем Королевства было созвездие Весов), и оно требовало сохранять баланс во всём, иначе жители сами начинали грустить.

Но в один ужасный день над страной пронёсся свирепый ураган, перемешав склады Лиловой и Васильковой Башен. Ни один мельничный жёрнов не мог сдвинуться с того дня. Только детские вертушки крутились на заборах, веселя малышей. А запасы чудесных пряностей между тем сокращались день ото дня.

Глава 9. Первые пояснения

Нежное золотистое утро только начинало расцвечивать Страну Зодиака, когда Камилла свалилась на огромный стог посреди поля. Медвежонок приземлился неподалеку. Его голосок был слышен совсем рядом.

Девочка быстренько скатилась на землю и… первым жителем сказочной страны, которого она увидела, стал Единорог. Самый настоящий сказочный Единорог! Он стоял прямо перед ней, озаряя всё вокруг себя лучезарным опаловым сиянием. Витой рог отливал молочно-перламутровыми красками. На нём и висел, зацепившись сумочкой, бедный Бернард. Вторым жителем сказочной страны стал назойливый серебристый Мотылёк. Он кружился над Бернардом, а тот, как мог, отбивался и отмахивался.

— Пусти! — кричал медвежонок. — Эй, кто там меня держит? А ты сгинь, бабочка лохматая!

Единорог склонил голову, позволив Камилле снять с его рога ремешок сумочки и высвободить медвежонка. Девочка с благодарностью кивнула, а Бернарду тихонько шепнула:

— Слушай, не сердись на меня, я же думала, ты обычный, игрушечный.

— Хм, разумеется, — обиженно буркнул Бернард. — Если игрушечный, то непременно обыкновенный, да?

Камилла показала на Единорога:

— Ну, вот он тоже живой, и даже сказочный… посмотри, какой красивый! Но ведь даже ОН не разговаривает.

Единорог уставился на Камиллу, удивлённо округлив глаза. Мотылёк тоже удивлённо уставился на Единорога и заговорил, человеческим голосом (только очень писклявым).

— Как? Ты больше не разговариваешь? И давно это началось? Температуру мерил? Но почему ты мне ничего не сказал? Я же твой лучший друг! Ах да, ты не можешь говорить! Вот беда!

Единорог отрицательно покачал гривой и низким бархатным голосом произнёс:

— Друг мой: позволь мне сказать, я говорю, как и прежде.

— Уф, — с облегчением пискнул Мотылёк и фыркнул в сторону Камиллы. — А почему эта девчонка назвала тебя безголосым?

— Я вовсе не так сказала, — поспешила возразить девочка.

— Какая разница, что именно ты сказала? — язвительно пискнул Мотылёк. — Ты просто жутко самоуверенная девчонка!

Бернард сжал кулачки и угрожающе прокричал:

— А ну отстань от неё!

— Сам отстань!

— Ты первый начал!

— Нет, ты!

— Сейчас получишь!

— Сам получишь!

Тут Единорог призвал:

— Миром решите вы спор. Ссора всегда безобразна.

Бернард и Мотылёк обиженно надули щёчки, но оба послушно замолчали. Единорог тряхнул гривой в поклоне перед Камиллой и размеренно представился:

— В знаке Весов я живу

Многие тысячелетья.

В первой декаде его.

Здесь мне сосед —

Мотылёк легкокрылый.

Имя мне — Единорог,

Рог у меня на макушке.

Камилла тоже поклонилась и попыталась ответить в той же манере:

— Я… Камилот семилетний.

Это Бернард… очень плюшевый.

В Страну Зодиака пришли мы,

Чтоб тут у вас путешествовать.

Вы не подскажете, как нам

Пройти поскорее в Зал Времени?

Единорог кивнул и сообщил:

— Путь твой лежит через весь

Наш циферблат многогранный.

Круг этот сможешь пройти

И в Зал попадёшь непременно.

— Ага, — выдохнула Камилла и продолжила, не без труда поддерживая стихотворный стиль:

— Ясно. Пройти циферблат.

То есть, не то, чтобы ясно…

М-м-м, можно сказать, что понятно.

Но, если честно, не очень.

Надо ещё разобраться…

Однако, по её лицу было видно, что ей совсем ничего не понятно. Единорог понимающе кивнул и пояснил:

— Трудно такое понять взгляду непосвящённых.

Много узнать и прожить

Нужно, чтоб разобраться.

Много дорог исходить

В сложных сетях Зодиака.

Но, без сомнения, ты

Трудности все одолеешь.

Камилла в растерянности посмотрела на Единорога. Откуда ему знать, что она преодолеет все трудности? И что это, собственно, за трудности такие?

Единорог неторопливо продолжил:

— Знай же дорогу свою:

Дюжина всех Королевств,

Следуют строго по кругу.

Где бы ни начался путь,

Нужно пройти — все двенадцать.

— Двенадцать?! — радостно захлопала в ладоши Камилла. — Вот это путешествие!

— Двенадцать?! — в ужасе повторил Бернард. — Это когда же мы домой вернёмся?

Глаза Единорога сощурились в добродушной улыбке, и он сообщил:

— Стать Королевству большим,

Или уменьшить размеры,

Зависит всегда от тебя.

Лишь от тебя всё зависит.

Камилла задумалась и сказала:

— Если я буду идти вдвое быстрей, чем обычно,

То Королевство пройду вдвое скорей, чем обычно.

Так?

Единорог отрицательно покачал головой. Камилла вздохнула. Единорог кашлянул и ответил в прозе, что давалось ему ох, как нелегко:

— Волшебная география имеет свои законы. Расстояние здесь измеряется временем, а время измеряется делами и поступками. Ваши правильные поступки могут сократить время пребывания в каждом Королевстве, а неправильные — растянуть. Таким способом наш край помалу воспитывает и обучает. Уф-ф-ф, — тихонько фыркнув и тряхнув гривой, выдохнул он и молвил: — Как же трудно, невероятно тяжело изъясняться прозой.

— Ах, это совсем необязательно, — удручённо сказала Камилла и призналась: — Прозой так же непонятно, как стихами.

Единорог снова понимающе кивнул и сказал:

— Только в дороге поймёшь,

Как этот мир обустроен,

Только пройдя этот путь,

Сможешь понять и усвоить.

Камилла тоже кивнула, выражая согласие. Отправиться в путь по чудесной стране — это ведь и было её мечтой. Единорог предложил:

— Что ж, проводить будем рады

В город — к правителям нашим.

Следуй за мною, дитя,

Новому знанью навстречу!

По дороге в столицу Королевства Единорог и Мотылёк рассказали о волшебных мельницах, сладкой пудре и перце с солью.

— Сегодня как раз дует лёгкий ветерок, — мечтательно заметил Бернард и улыбнулся. Он представил себе горы, горы сладких карамельных петушков!

Глава 10. Урок и шпага

Ажурная золотая ограда окружала город. Ворота были распахнуты настежь. Единорог остановился под узорной вывеской. Королевство Опаловой Зари — было выведено на ней прозрачными, как леденцы, разноцветными камушками.

— Когда придёшь на урок, — начал было Единорог, — поначалу следует…

— Урок? — испуганно-разочарованно вскрикнула Камилла. Вот уж не ожидала она такого от сказочной страны.

— Боюсь, у меня совсем нет времени на уроки! — поспешила отказаться она с видом самого искреннего сожаления.

Единорог покачал головой и с тревогой спросил:

— Ох, дела, ну дела.

Что ж ты без него пришла?

— Без кого это без него? — не поняла Камилла, на всякий случай глянув вниз и убедившись, что Бернард по-прежнему восседает в кармашке.

— Время где посеяла? — пискнул Мотылёк. — Почему время не захватила с собой?

Камилла не знала, что и ответить.

Единорог огорчённо проговорил:

— Как же быть? Сюда без времени нельзя.

Возвращаемся обратно мы, друзья…

— Погоди, — пискнул Мотылёк, — Может, оно само пришло, вперёд них!

Единорог подумал немного и кивнул.

— Если пришёл ученик,

Значит, пришло его время, — согласился он.

Мотылёк подлетел к носу Камиллы и строго произнёс:

— Только не забудь за ним вернуться!

— За кем вернуться? — испуганно переспросила девочка, растерянно хлопая глазами. Голова у неё и так шла кругом, а тут ещё шарады какие-то, загадки.

— За временем, конечно! — взвизгнул Мотылёк, не дав ей додумать мысль.

Единорог пояснил:

— Ты ведь так и не прошла свой урок.

Значит, время, чтоб не делать кувырок,

Подождёт тебя.

Всего один денёк!

У развилки и начала всех дорог

Время будет ждать тебя денёк.

Или два денька. Иль три. Или пяток.

Но не дольше месяца!

Закон не слишком строг.

Камилла помолчала, обдумывая услышанное, и с расстановкой произнесла:

— Я уйду… а моё время останется здесь… на день… или на пять дней… или даже на целый месяц! Это что же такое получится?

Ей ответил Мотылёк, растягивая по слогам:

— Это получится такое НИ-ЧЕ-ГО!

— Ничего ПЛОХОГО или Ничего ХОРОШЕГО? — заподозрила неладное Камилла.

Мотылёк ответил:

— НИЧЕГО ОСОБЕННОГО.

Камилла вспыхнула:

— Но я для того и мечтала сюда попасть, чтобы повстречать что-нибудь ОСОБЕННОЕ!

Ей в ответ лишь крыльями взмахнул Мотылёк,

И тихонечко вздохнул Единорог.

Были б руки у него вместо ног,

Он руками развести сейчас бы мог.

Но поскольку у него нету рук,

Он копытом по земле легонько — тюк!

Стук да стук, и тут же, ах, глядит вокруг…

Вдруг кого-то потревожил этот звук?

(ой, прости, мой дорогой читатель, я увлёкся и внезапно сам перешёл на единорожий язык, а у меня ни опыта, ни таланта, прямо скажем, в этом деле, ну никакого. Просто этот единорожий стиль такой привязчивый, что и не заметишь, как сам начнёшь говорить и думать каким-нибудь ямбом, хореем или амфибрахием. Но! Я возвращаюсь к обычной речи и впредь постараюсь держать себя в руках. Честное Сказочное Слово!)

Подумав немного, Камилла решила:

— Значит так! Раз Моё время без меня никуда не уйдёт, то мне и спешить не за чем. Давайте, ведите меня на этот ваш урок!

Единорог радостно закивал, а Мотылёк весело закружился в воздухе, и все вместе направились к большому шатру из разноцветных шёлковых лент. Ленты, местами перевязанные в банты, тихо шелестели на ветру. Камилла отодвинула полог и вошла внутрь. Здесь было светло и неожиданно просторно. Вместо классной доски и парт стояли два мягких кресла с резными подлокотниками. На правом кресле висела табличка с надписью «Негатив». А над левым табличка гласила — «Позитив». Кресла были пусты. Камилла обернулась на вход, не зная, что ей делать дальше, и услышала за спиной:

— Ну и какого же урока ты от нас ждёшь?

Она обернулась. В кресле под табличкой «Негатив» загадочным образом появился человечек с тёмной кожей и светлыми волосами, а под табличкой «Позитив» возник человечек со светлой, как молоко, кожей, и волосами чёрными, как воронье крыло. Негатив держал в одной руке гусиное перо, а в другой лист, на котором время от времени делал пометки. Как они шустро появились, подумала девочка. Светлолицый заговорил.

— Так, и какого урока ты от нас ждёшь?

— Я? — изумилась Камилла. — Я никакого не жду. Просто мне сказали, что моё время… понимаете, оно не пойдёт со мной, пока я не пройду урок. Вот я и здесь.

— Отлично! — Негатив выпустил бумагу с пометками, и она повисла в воздухе. Он шустро вскочил с кресла, и перо в его руке обернулось шпагой. — В таком случае, защищайся! — воскликнул он и направил острие клинка на девочку.

Камилла опешила.

— Лучше нападай, — подсказал Позитив, шустро подскочив к ней и вложив в ладошку эфес другой шпаги.

Девочка заметила, что человечки двигаются невероятно быстро. Раз — и Негатив уже рядом, раз — и до него несколько шагов, миг — и снова рядом.

— Очень странный урок, — вздёрнула брови Камилла, неуверенно приноравливаясь к холодной рукояти и на всякий случай извещая своих шустрых педагогов: — Я вообще-то не хочу ни на кого нападать, хм.

— Тогда защищайся! — весело потребовал Негатив и полоснул клинком воздух перед девочкой.

— Зачем, разве нельзя вовсе обойтись без схваток? Девочки не должны драться, это некрасиво, — заметила Камилла снисходительно. — Разве вы не знаете?

— Ишь ты, некрасиво! — воскликнул Негатив, и Позитив миролюбиво пояснил:

— Если вступаешь в решительную схватку со Злом, надо быть готовым пронзить его шпагой. Это не драка, это бой. Схватка. Поединок. Сражение.

— Алле! — нетерпеливо подскакивал на месте Негатив, звонко выкрикивая воинственный клич.

— Нууу, — нерешительно промямлила Камилла, — если по-другому никак…

Лицо Негатива исказила ядовитая ухмылка.

— А ты надеешься, оно само уйдёт, да? Запомни, дитя, — он понизил голос до зловещего шёпота, — Зло никогда не уходит самостоятельно. Его надо прогонять! Побеждать! Разоблачать! Искоренять, подчас даже в самом СЕБЕ! С ним надо бороться! Всю жизнь! До последней секунды!

— Решайся, — одобрительно кивнул Позитив.

— Ну? Ну же, ну, ну! — нетерпеливо выкрикнул Негатив. — Алле! — он сделал выпад и нанёс укол (конечно, шпаги имели защитные устройства на концах, да и Негатив старался не ранить девочку, а обучить — он ведь был мастером фехтования, а не каким-нибудь разбойником).

— А друа, — с сочувствием сообщил Позитив, указывая рукой на победителя-Негатива.

— Ай! — воскликнула девочка, вяло выражая своё недовольство. Проигрывать она не любила. Шпага взметнулась в её руке, и Камилла шагнула вперёд, угрожающе приговаривая:

— Ну, хорошо… ну, ладно… ну, поглядим…

— Хватит нукать! — язвительно потребовал Негатив, отступая. — Это невежливо!

— А сами?

— Цыц!

Камилла сердито фыркнула, не очень умело, но достаточно храбро перешла в наступление, строго приговаривая:

— Уж если сражаться! Если искоренять! Если…

— Хватит уже есликать, это нелюбезно! — буркнул Негатив, переходя в атаку.

На этот раз Камилла сумела отбить удар, и клинки проскрежетали совсем рядом с её плечом. Позитив удовлетворённо кивал, наблюдая за обучением.

— Учти, — подсказал он, — Зло хитроумно и коварно. Оно так часто рядится в Добро, что уже и не различить, где кто.

— О, да! — Негатив скривился в усмешке и притворно-ласково продолжил: — Оно искусно прячется под маской самого искреннего и наитеплейшего дружелюбия.

Камиллу это немного смутило.

— Так как же их различить, под маской-то? Я ведь ещё совсем ребёнок! — смело напомнила она, отбивая новый выпад противника.

С каждым ударом ей это удавалось всё лучше. Негатив давал ей фору, позволял учиться по ходу урока-схватки. Он наслаждался, видя успехи своей маленькой ученицы. Шпаги лязгали, хлёстко скрещивались и расходились, дрожа и звеня. Теперь уже девочка перешла в наступление.

— Ха, понятненько! — хохотнул Негатив, отбивая нападение маленькой фехтовальщицы и одновременно демонстрируя способ защиты. — Как вовремя спать ложиться, так они все уже большие, а как со Злом бороться, так они ещё маленькие!

Теперь он мог перейти к более сложным приёмам.

— Думаешь, Добру от твоего нытья легче?! — продолжал он. — Оно изранено шпагами, истыкано стрелами горе-спасателей. Вечно, не разобрав, в бой рвутся!

Тут Камилле пришлось отскочить, но она выдержала натиск и мастерски отбила удар.

— Альт! — выкрикнул Позитив, прервав схватку, и подался вперёд, сказав ободряюще: — Смелей, девочка, смелей! Дороги в Страну Зодиака открыты лишь для детей, потому что они всё чувствуют сердцем. Пусть шпага станет продолжением твоего сердца…

— Шпага… продолжением… но если я ошибусь, — тихонько спросила девочка. ­ — Что, если не распознаю…

Ей стало страшно. Какая-то непонятная сказка досталась. Вместо приключений — бои, уроки, шпаги, переодетое Зло, или Добро, или… Да что это вообще такое? И как их, в самом деле, отличить, если Зло вырядилось как Добро и ведёт себя так же? Она опустила клинок, пока не прозвучал призыв ко второму поединку, и устало сообщила:

— Я не буду сражаться, вообще ни с кем, вот.

Позитив разочарованно проныл, плюхнулся в кресло, взял подлетевший лист бумаги, макнул подлетевшее перо в подлетевшую чернильницу, и написал, мрачно продиктовав:

— Капитуляция, добровольная сдача на милость победителя…

— Ну уж, нет, — воскликнула девочка, — я не сдаюсь! Я просто… понимаете, я же не знаю, как отличить, если замаскированное, поэтому не уверена… но если надо!.. если придётся!.. если больше некому…

— Опять если? — повторил Негатив. — Ты хоть в чём-нибудь, хоть когда-нибудь бываешь уверена? Ты уверена, что знаешь, чего хочешь?

— Конечно! — весело откликнулась девочка. Она абсолютно точно знала, чего ждала ещё совсем недавно и очень бодро и радостно об этом сообщила: — Я хочу всего лишь попутешествовать!

Не успела она договорить, как Позитив с Негативом шустро переместились к противоположному от входа занавесу.

— ПО ПУТИ ШЕСТВОВАТЬ, — радостно вторили они. — Что ж ты сразу не сказала? Это же совсем другое дело!

Оба клинка вдруг оказались в руках Негатива, он поднял их над головой и с ловкостью тореадора метнул в дощатый пол по обе стороны от выхода. Шпаги вонзились в половицы и тут же обернулись двумя белоснежными лилиями. Затем шустрые человечки раздвинули ленты, и взгляду Камиллы предстала незнакомая, и в то же время очень знакомая картина. От шатра вдаль тянулась широкая вереница разноцветных дорог. Пёстрое полотно пролегало через холмы и овраги и скрывалось за горизонтом. Дороги местами поблёскивали и светились, будто яркий бисер нанизали на бесконечную леску или проволоку. Да, это её сказка. Это настоящее путешествие…

— Вы-би-рай! — торжественно потребовали Негатив с Позитивом и приветственно вскинули руки.

Камилле припомнились слова Звездочёта. Это она-то непутёвая? Вон, сколько у неё путей-дорог! И не сосчитать!

Глава 11. Первый выбор

Выбирать-то было особенно и нечего. Все дороги вели в одну сторону.

Вдруг Негатив задёрнул полог и потребовал:

— Прежде, чем выбрать, ты должна решить — ты будешь платить или расплачиваться?

— Платить? — робко переспросила девочка. Она как-то не подумала, что в сказке могут понадобиться деньги. — За этот урок надо платить?

— За свои поступки! — строго ответил Негатив. — За неправильные шаги и за плохие поступки. Ты будешь за них платить или расплачиваться?

— Ну, я вообще-то стараюсь не совершать плохих поступков, — честно, но немного неуверенно проговорила девочка.

— Все стараются. Толку-то! — раздражённо сказал Негатив.

— Так что ты выбираешь? — спросил Позитив. — Платить или наоборот?

— А что удобнее? — спросила Камилла.

— Кому как, — задумчиво ответил Позитив и пояснил: — Если ты платишь сразу, как бы это ни было трудно, то дальше идёшь налегке. А если откладываешь на потом, то…

Бернард высунул мордочку из кармашка:

— Знаю, знаю! — весело крикнул он. — Тогда со временем поступки забудутся, и станут легче!

— Как бы ни так, — возразил Позитив. — Плохие поступки только тяжелеют со временем. Они порастают мхом и паутиной.

— Покрываются пылью, — подсказал Негатив. — Нарастают проценты…

— Они становятся всё тяжелее и тяжелее, — с сожалением подтвердил Позитив. — Ведь они пропитаны мраком.

— А хорошие поступки? — спросила девочка с надеждой. — За них тоже надо платить?

— О, нет, они легче пуха! — воскликнул Позитив и восторженно добавил: — В них вовсе нет тяжести, они пронизаны светом. Ступают мягко, как солнечные зайчики, и не оставляют следов!

Камилла возмущённо воскликнула:

— Но это несправедливо! Если хорошие поступки легче пуха, им никогда не перевесить плохие!

Негатив и Позитив переглянулись, и сказали хором:

— А их никогда и взвешивают вместе. Разве можно класть на одни весы мрак и свет? Вот это было бы несправедливо!

— Всем известно, — добавил Позитив, — что крупинка добра весит больше, чем целый вагон недобрых дел.

Камилла ненадолго задумалась, пытаясь представить себе, как можно взвесить мрак и свет, и сказала, разведя руки в стороны:

— У меня всё равно нет денег.

Негатив с Позитивом рассмеялись, и Негатив сказал:

— Деньги тут не причём. Платить надо временем. Минутами, часами, годами, жизнью.

Камилла подумала, решительно рубанула ладонью по воздуху и сказала:

— Тогда буду платить сразу!

Человечки хитренько переглянулись и раздвинули полог шатра.

— Только не вздумай пойти, куда глаза глядят, — понизив голос, предупредил Негатив. — Попадёшь туда, неведомо куда, а оттуда мало кто возвращался.

— Разве что сумеешь идти туда, откуда глаза глядели, — подсказал Позитив.

Затем они схватили Камиллу за руки и закружили в хороводе, напевая:

— Нас манит дальняя дорога

Туманом Млечного Пути.

Что мы теряем? Что находим?

Что ждет нас? Что уже проходит?

Какой дорогой нам идти?

Куда нам следует идти?

Идти нам или не идти?

Песенка закончилась. В голове у Камиллы всё кружилось после танца. Дороги пестрели перед глазами. И свой первый сказочный выбор она сделала, не глядя, да ещё и сказав при этом:

— Была не была!

Подумаешь, делов-то…

— Неееет! — в один голос крикнули Негатив с Позитивом, но…

Было поздно. Шаг сделан. Решение принято. Камилла… исчезла.

Глава 12. Туда, неведомо куда

Едва Камилла сделала первый шаг, её окутала тьма. Лишь пламя маленькой свечи робко светило неподалёку. Вот оно вспыхнуло ярче, и вокруг начали проступать очертания предметов. Стол, кресло.

Точь-в-точь такие, как в её комнате.

Вазочка с розой.

Точь-в-точь такие, как на её столике.

И это пламя над свечкой. И долька торта с пухлой пирамидкой безе.

Точь-в-точь…

— Мы вернулись домой! — испуганно и разочарованно вскрикнула Камилла. — Опять я выбрала самую неправильную дорогу!

— Как раз самую правильную, — весело возразил Бернард. — Звездочёт сколько книжек перебрал, чтобы вернуть тебя домой, а ты просто выбрала путь, и всё, готово! И никаких трудностей, никаких опасностей.

— Нет, Бернард, нет! — воскликнула Камилла. — Я мечтала о сказке всю жизнь! А она… закончилась, толком не начавшись! Ой, что это?

Перед её лицом появились полупрозрачные девочки-мотыльки. Штук пять-семь. Каждая не больше ладошки. Они обмахивали Камиллу своими блёклыми крылышками, отчего глаза у неё начали слипаться, словно смазанные клеем.

— Вы кто?! — сонно пробормотала она, с трудом выговаривая слова.

— Мы крошки-букво-мошки, — пропели девочки-мотыльки. — Разгадаешь нас — проснёшься. А не разгадаешь, будешь спать. Вечно спать! Ха-ха! Спать вечно! Хи-хи… не проснёшься никогда, хе-хе!

Мотыльки вспыхнули и превратились в светящиеся буквы. Они выстроились в ряд, и Камилла прочла получившееся слово:

— КОШМАРА.

Перед Бернардом тоже возникла стайка, только это были крылатые медвежата. Или не совсем медвежата.

— Вы кто такие?! — недовольно спросил Бернард.

— Мы Бедвежата! — раздалось в ответ. — Медвежата — медовые, Бедвежата — бедовые. Мы бедовые, ага! Понял? Ага!

Они принялись летать у него перед глазами, дразнясь и кривляясь.

Тем временем перед Камиллой буквы выстроились в новом порядке. Получилось:

— МАРАШОК.

Камилла больше не могла бороться с сонливостью. Она плюхнулась в кресло и провалилась в дрёму.

— Проснись! — крикнул Бернард, но Бедвежата навалились на него, хихикая и кусаясь.

Тут раздалось звонкое и уже знакомое нашим друзьям «тинь-тили-тинь». Камилла сразу пробудилась ото сна. Она увидела, что из кармашка вылетела Летящая. Должен вам сказать, что у этой звёздочки есть особое свойство — разгораться и сверкать в сгущающемся Мраке.

Звёздочка взвилась над столом, ярко сверкнула, осветила всю комнату и звонко тилидинькнула. Бедвежата тут же испарились, а Крошки-букво-мошки снова поменяли строй и перестали дёргаться. Теперь они выстроились в слово МОШКАРА. Камилла и Бернард лихорадочно перебирали вслух варианты:

— Каша… мара… рама… рома…

Вдруг Бернард догадался:

— Ромашка!

Буквы тут же выстроились в слово РОМАШКА. А затем слились в сверкающую каплю. А капля подлетела к подоконнику и упала в землю цветочного горшка. Того самого, в который

Камилла ещё год назад посадила зёрнышки винограда. Она регулярно поливала его, но виноград почему-то никак не прорастал. И вдруг, меньше, чем за минуту, на подоконнике вырос и расцвёл чудесный большой цветок. Яркая, как солнышко, ромашка! Пока цветок тянулся вверх, Летящая вернулась в сумочку Бернарда, и в комнате потемнело. Но тут цветок раскрылся! Жёлтая сердцевина ромашки выстрелила вверх лучом огненного света. И в нём, словно на киноэкране, появился… Звездочёт.

— Скорее! — он высунулся из «экрана», схватил Камиллу за рук, и они выскользнули через сердце ромашки.

Белые лепестки с шумом и лязгом захлопнулись у них за спиной, словно позади был не светлый цветок, а мрачный склеп с железными дверьми. Корявые тени беспомощно тянули вслед колючие щупальца. Но друзья этого не видели. Они скользили по бесконечной трубе. Камилла виновато сказала:

— Простите, я выбрала не ту дорогу и вернулась домо…

— Ты вообще ничего не выбирала! — возмущённо перебил Звездочёт. — Ты пошла наугад. Подумать только, как будто тебе всё равно, куда попадёшь! А разве тебе всё равно? А?

Камилле было не всё равно. Звездочёт строго продолжал:

— Ты не пожелала брать на себя ответственность! Возмутительно! Так делают только лодыри и пустобрёхи!

Слово «лодырь» Камилла уже слышала. Так называли самого ленивого мальчика в их классе. А вот кто такие пустобрёхи, она не очень хорошо понимала. Но ей точно не хотелось так называться.

— Я предупреждал, — напомнил Звездочёт, — в Стране Зодиака надо быть очень внимательной, и относиться ко всему серьёзно и ответственно.

Камилла попыталась разобраться в цепляющихся друг за друга мыслях.

— Получается, даже когда я ничего не делаю, я тоже что-то делаю? То есть, делаю то, что ничего не делаю, а это тоже какое-то дело, которое, вроде бы, совсем не дело?

— Ну почему же? — немного смягчился Звездочёт и заметил: — Иногда «не дело» лучше любой деятельности.

— Понятно, — несколько неуверенно откликнулась Камилла, нахмурила лобик и медленно произнесла: — Когда я делаю не дело, это тоже какое-то дело… которое я делаю. Делаю неделание, — она вздохнула и в отчаянии воскликнула: — Ах, кажется, я окончательно запуталась!

— Наоборот, ты начинаешь кое-что понимать! — повеселел Звездочёт. — Это Первый Закон Зодиака: ты несёшь ответственность за каждое своё решение, даже за то решение, чтобы не принимать никакого решения!

Камилла задумалась, пытаясь понять сказанное. Звездочёт спросил:

— Теперь ты понимаешь, куда приводят беспечность и безответственность?

Уж на этот вопрос девочка знала точный ответ.

— Домой приводят, мимо сказки! — почти с обидой заявила она.

— Это был не твой дом! — протестующе взмахнул рукой Звездочёт. — Ты попала «ТУДА, НЕВЕДОМО КУДА»! Хорошо ещё, что не «туда, известно куда». Оттуда ещё сложнее выбраться. Берегите Летящую! — крикнул он и исчез, растворился.

Коридор внезапно оборвался, и Камилла свалилась на крышу шатра.

Глава 13. Принять решение

Камилла и Бернард скатились на землю, где всё ещё стоял задумчивый Единорог, а рядом беззаботно кружил Мотылёк. Девочка отряхнула платьице, усадила медвежонка в кармашек и виновато призналась:

— Не надо было мне проситься в сказку. Похоже, от меня в ней никакого толку. Я сразу же заблудилась.

Мотылёк протестующе пискнул, а Единорог отрицательно помотал головой и неспешно заговорил:

— Ветер ночной мне сегодня шептал,

Чтоб я слово в слово тебе передал.

Он выдержал паузу и продолжил:

— Вроде бы так просто — выбрать Путь,

Беззаботно в путешествие шагнуть.

Но если выбрал ты лениво, наугад,

Будешь то и дело пятиться назад,

И дорога будет вечно невпопад.

Только если смел и искренен ты,

Сердце доброе, а помыслы чисты,

Вдоль дороги распускаются цветы,

Исполняются заветные мечты.

Единорог перевёл взгляд на Бернарда и продолжил чуть медленнее:

— Маленький преданный друг,

Единомышленник верный

Будет поддержкой в Пути,

Хоть не крупнее мышонка,

Не раз он беду отведёт,

Развеселит и утешит.

Мордочка Бернарда растянулась в улыбке, а Камилла спросила с лёгким упрёком:

— Но почему же вы сразу нам это не рассказали?

Единорог ответил:

— Ветер велел строго-настрого:

Лишь в ту минуту сказать,

Когда вы вернётесь обратно

Оттуда, откуда — неведомо…

Ветер сказал, ты поймёшь.

Что ж, отправляйся скорее.

Ждут Негатив с Позитивом

Там, где ты сделала шаг,

Прежде не выбрав дороги…

Тут из шатра раздались голоса Негатива и Позитива.

— Я же говорил, не получится! Нечего было и начинать, — восклицал Негатив.

Позитив отвечал:

— Да ты всегда так говоришь.

— И что? Я хоть раз оказался неправ? Ей никогда не вернуться!

— А вот тут вы не правы! — весело воскликнула девочка, входя в шатёр.

Как же обрадовались Негатив с Позитивом.

На этот раз, когда распахнули шатёр, Позитив поспешил пояснить:

— Надо именно ВЫБРАТЬ одну дорогу. Не наугад!

Негатив зловеще прошептал ей почти на ухо:

— И отказаться от всех остальных путей… от всех других возможностей и приключений.

— Имей ввиду, — честно предупредил Позитив, — когда дороги разбегутся, ты не сможешь пойти по всем сразу!

— Разве что тебя измельчить на множество мааааленьких камиллочек, — почти весело предложил Негатив.

— Нет-нет, я не хочу измельчаться! — испуганно вскрикнула девочка.

— И я! — выкрикнул из кармашка Бернард. — Я же тогда вообще в микроба превращусь!

Позитив дружелюбно признался:

— Ну, я тоже против подобных манёвров. Мельчать вообще не следует. Никогда. Никому.

— Что ж, — сказал Позитив, — тогда отбрось все сомнения, и… вперёд!

Камилла окинула внимательным взглядом уходящее вдаль разноцветное сплетение дорог. На фоне ярких полос ей приглянулась невзрачная, на первый взгляд, серая тропка. Вроде бы ничего примечательного в этой тропинке. Разве что солнечные лучи расцвечивали её маленькими искорками. От этого дорога посверкивала как Млечный Путь или как грива Единорога.

Волшебное чувство отозвалось теплом в груди, и Камилла уверенно сказала:

— Я выбираю эту!

Динь! — в воздухе перед ней тут же появился маленький свиток. Два латунных цилиндрика, украшенных резьбой. Внутри них скрывался пергаментный лист. Камилла развернула его. На бумаге сам собою появился текст:

«Памятка путешественнику

по Стране Мерцающих Путей:

Выберешь дорогу — верен будь,

ключик захватить не забудь»

— Какой ключик? — спросила девочка, и тут же

Динь!

Перед ней появился маленький золотой ключик с опаловой вставкой на ручке. Молочный гладкий камушек местами лучился, словно доброе утреннее солнышко.

Ключик был повязан на шёлковую ленточку, уложен в левый кармашек, и Камилла с Бернардом отправились в путешествие.

По секрету скажу вам, что в это самое время в сердце Страны Мерцающих Путей распустился первый из двенадцати лепестков. Лёгкий и нежный лепесток Стихии Воздуха.

Королевство Гранатовых Бурь

«О, АнтАрес, украшение небес!

Отвори врата в страну чудес!

Девочке Высокий Луч открой!

На её пути ты — шаг второй»

Именно сюда, под покровительство созвездия Скорпион, слетались отовсюду зелёные огоньки — души людей, которые при жизни не сумели попросить прощения у тех, кого обидели, или сами не смогли простить обидчиков. Они не имели сил сразу подняться в Царство Света, а в Королевстве Гранатовой Бури находился чудесный источник — горячий гейзер, воды которого, чистые и солёные, как слёзы, расплавляли любые горести.

Конечно, огоньки поначалу боялись прыгать в бурлящие воды гейзера, но стелиться по земле, неся на себе груз печали и обид, было невыносимо. Поэтому рано или поздно блуждающий огонёк отдавался на волю волшебных вод.

Очистившись от тягостного груза, душа вместе с добрыми помыслами и благими пожеланиями поднималась ввысь — в Царство Света. Она плыла вверх мерцающей пылинкой, лёгкой и радужной. За это нежное свечение, всегда видимое над Волшебным Гейзером, его и прозвали Высоким Лучом.

Если попадалась душа, на счету у которой были очень нехорошие поступки и совсем отвратительные мысли, воды гейзера в первый раз лишь омывали её и выплёвывали зелёным комочком. Такая душа продолжала блуждать вдоль земли по болотам и топям, пока окончательно не раскается. Только после этого она снова могла вернуться в Высокий Луч. Те же, кто вовсе не сожалел о содеянных злодеяниях или продолжал лелеять свои обиды, были вынуждены прятаться в сыром тумане болот. Жители Королевства остерегались встречи с ними и сторонились топких мест.

Глава 14. Сбежавший обед

Утреннее солнце спряталось за тяжёлые серые облака, когда серебристая тропинка привела друзей в Королевство Гранатовых Бурь. Облака сгущались. Вокруг темнело, будто приближается ночь.

Хорошо, что дорогу подсвечивал мерцающий зеленоватый туман. Красивый, но пугающий. Он был словно живой! Стелился по земле всюду, куда хватало взгляда. А какой густой — как кисель. Зачерпнёшь в ладошку — прольётся сквозь пальцы и вновь расплывётся струящейся дымкой.

Тропинку временами затягивало, и Камилле приходилось разгонять туман ладошками. Вскоре друзья увидели впереди высокую каменную ограду. Она утопала в тени деревьев и густых зарослях кустарника. Не разглядеть ни начала, ни конца.

— Путь лежит прямо туда, — растерянно сказала Камилла. — А двери нет.

Оказалось, что в стене есть небольшой лаз. Через него и вела тропинка. Делов-то! Пролезть и шагать дальше.

Но туман по правую руку от девочки как-то подозрительно себя вёл — то вздымался холмом, то посвистывал, опускаясь к земле.

Очень уж Камилле стало любопытно. Тропинка пролегала совсем рядом. Отчего бы и не глянуть?

— В конце концов, это же моё решение, — сказала она, шагнув к холму.

Бернард испуганно спросил:

— Ты куда? А Путь?

— Я только гляну, — пообещала Камилла. — Только на минуточку. Я же возьму ответственность на себя!

Туман словно прислушался к её словам и вдруг мигом разлетелся, будто включили вентилятор. Девочка с медвежонком увидели голову большого, да нет, большущего Дракона. Мииирненько так посапывает.

— Ах, какой миленький, — всплеснула руками Камилла.

И правда, драконья мордашка безмятежно улыбалась и была такая милая, ну прямо щеночек. Без сомнения Дракону снилось что-то очень приятное, и наверняка ВКУСНОЕ. Он потянул воздух ноздрями, туман наплыл на него прозрачным одеялом. Дракон выдохнул сильнее, и туман вновь разлетелся, на этот раз словно включили вертолётный пропеллер. Теперь Дракон был виден целиком. Ох, и большущий! Лежит на земле поверх всевозможной золотой утвари. Зелёный. Калачиком свернулся, точно кошечка.

— Лапочка, — вырвалось у Камиллы.

Бернард не разделял её умиления. Зато горы драгоценностей его впечатлили.

Из-под огромного брюха Дракона выглядывали рыцарские латы с фамильными гербами, широкие золотые подносы, инкрустированные самоцветами блюда.

А вокруг хвоста обвивалась толстая золотая цепь. Она тянулась к пирамиде из канделябров, мечей, копий и щитов (поверьте, я не просто так уделяю внимание этому факту, не для красного словца, как говорится, скоро сами убедитесь).

Рядом валялись резные кубки и королевские короны, украшенные жемчугом и алмазами. А уж золотых монет было, как песка на дне морском (ну да, да, признаюсь — вот это как раз для красоты, уж простите, даже на Пути сказочника не каждый день встречаются такие сокровища). Коллекцию Дракон собрал отменную, на зависть самым удачливым нумизматам. Видимо, не одно столетие собирал.

Всё это богатство сверкало и манило. Но больше всего манил сам ДРАКОН.

— Жаль, что он спит, — негромко сказала девочка. — Было бы любопытно с ним пообщаться. Он, должно быть, знает множество интересных историй. Вот бы послушать! А потом рассказать в школе. Ух, все обзавидуются!

Налюбовавшись вдоволь, Камилла вняла мольбам Бернарда и повернулась к своему Пути.

Тут за её спиной раздалось хриплое:

— Оп-па! Приятного мне аппетита…

Девочка обернулась и замерла в страхе. Дракон больше не казался ей ни милым, ни очаровательным. Он вытянул длинную шею. Его голова нависла над Камиллой. Глазища бегло осматривали землю вокруг неё.

— А где конь? Почему без коня? — окинув девочку презрительным взглядом, поинтересовался он. — Как можно путешествовать без коня! Ну ладно, а почему такая тощая? Тебя что, родители не кормят? И им не стыдно? Отправляют в дорогу пешее худющее существо. Это же мне на один зуб! Это даже не полдник! Что за нравы? Тьфу! Безкультурье!

Произнося это, он выхватывал из груды золота то блестящую солонку, то золотую перечницу и тряс ими над бедной девочкой, пока она не начала чихать. Чуть наклонив голову, он вдруг почти ласково спросил:

— Что, даже ослика нет?

Камиллу такая оторопь взяла, что она стояла как вкопанная, и только часто моргала.

— Даже ослика нет. Позорище! — вздохнул Дракон и с надеждой проскулил: — Ну, может, котёнок? У таких малышек часто бывают всякие котятки. Нет котёнка? Эх, не тот нынче путешественник. Диеты, спорт, йога… хм, мускатного ореха надо побольше, — задумчиво добавил он и вытряхнул на Камиллу горсть душистого порошка. — А знаешь ли ты, малютка, какие у меня тут путешественники бывали? Знаешь? Однажды здесь проходил целый караван с верблюдами и слонами! Угадай, где закончился их путь? — он поднял лапу и погладил огромный живот.

Чихание немного отрезвило Камиллу от сковывающего страха и она осторожно отступила к стене.

— Бежать думаешь? — равнодушно заметил Дракон. — Правил не знаешь? Стоять смирно, бояться сильно, — и он почти ласково произнёс: — Сначала я расскажу тебе про караван, потом про дюжину рыцарей из зимнего Королевства, потом ещё одну интереснейшую историю про стадо тучных овец и двух тощих пастухов. Нууу, а уж после… я тебя съем. Или нет! Сначала съем! А потом расскажу! Тогда тебе точно не отвертеться. Тебе понравится! — дружелюбно пообещал он. — Я знаю множество интереснейших историй!

Вдруг со дна камиллиного кармашка раздался голос Бернарда:

— А вы знаете… да-да, вы знаете, что перед обедом надо размяться? Обязательно надо! Для пищеварения! Иначе заворот кишок, несварение и, брык, летальный исход!

Дракон с подозрением поглядел на девочку, прищурился и сказал:

— Умеешь говорить с закрытым ртом? Хм! Ну и подумаешь, и не таких видали. Вот проглочу, и разговаривай себе на здоровье, в желудке.

— Да вы хотя бы зарядку для хвоста сделайте! — потребовал Бернард. — О вас же беспокоюсь! Обмен веществ! И всякое такое… и обед покажется сытнее и вкуснее!

Зачем он кричит эти глупости, подумала Камилла. Но как только Дракон лениво шевельнул хвостом, цепь (о которой я вам писал, помните?) потянулась, канделябры и копья покачнулись, и пирамида из тяжеленных щитов и мечей с грохотом обрушилась на драконью голову.

— Бежим! — крикнул медвежонок.

О, Бернард мог и не кричать. Камилла и так уже неслась со всех ног. Она вмиг проскочила на другую сторону сквозь лаз. А там уж припустила по своей дорожке так, что только пятки сверкали. Чуть погодя, далеко позади прозвучал обиженный голос Дракона:

— Ну почему они все так быстро бегают? Почему-у-у?

Глава 15. Болотная хватка и медвежья догадка

Камилла бежала, не замечая острой осоки и колючих еловых ветвей. А те хлестали по рукам и ногам, больно царапали. Выскочив на небольшую поляну, девочка пронеслась почти до середины и только тут остановилась. Отдышалась, огляделась.

Над пеленой тумана местами торчат заострённые кверху камни. Немного изогнуты, словно сутулые фигуры. По краю поляны отбрасывают угрюмые тени высокие ели и сосны. Крючковатые сухие ветви тянут между ними свои ветви, точно руки скелета. Ну и жуть! Небо укрыто свинцовыми тучами. А на краю поляны — большой серый валун. И на нём каменный столб, обросший плющом.

— Куда это мы попали? — испуганно проговорила Камилла и виновато сказала. — Ах, как безответственно было сходить с Пути! Если бы не твоя смекалка, Бернард, я бы пропала. Вот отыщу тропинку, и больше ни шага в сторону не сделаю. Ни единого шага! Обещаю!

Она нелепо покачнулась, словно деревце на ветру, взмахнула руками, опять нелепо покачнулась, поглядела вниз.

— Что это ты делаешь? — удивлённо поинтересовался медвежонок.

— Не получается, Бернард! Не могу сделать шаг! — воскликнула Камилла, беспомощно размахивая руками. — Я… ЗАКОЛДОВАНА!

Бернард потребовал не паниковать. Пообещал что-нибудь придумать. Пообещал расколдовать. Прыгнул вниз и скрылся в тумане.

Камилла стояла, как приклеенная, не в силах двинуться с места. Земля словно облепила её колени.

— Ну кто меня за язык тянул? Зачем я сказала про шаги? Как это безответственно! Обещаю никогда больше не обещать!

Тут с земли раздался голосок медвежонка.

— Есть две новости. Хорошая и плохая…

— Мы не в кино, Бернард. Мы в сказке. Говори прямо! — сердито потребовала Камилла.

Бернард без обиняков сообщил:

— Ты НЕ заколдована. Это болото!

— Может быть, это такое колдовство, чтобы меня сожрала трясина, — прошептала девочка, похолодев от страха. — Что же делать?

Бернард снова хладнокровно призвал не паниковать, пообещал что-нибудь придумать, спасти и вытащить, затем пошлёпал вокруг мокрыми ножками. Потом посоветовал потянуть правую ногу. Ну, тогда левую. Тоже не получается? Тогда…

И тогда он завопил, что есть мочи:

— Спасите! Помогите! Кто-нибудь! Аууу! Помогите! Тонем!

Тишина. Никто не отозвался.

А трясина уже затянула Камиллу по пояс. Над зеленоватым туманом теперь возвышалась только её голова. Надеяться друзьям было не на кого. Медвежонок упал ничком и принялся колотить безжалостную болотную жижу кулачками.

— Давай, забери и меня, противная трясина! Что я за никчёмное существо, если не могу спасти друга? Зачем мне тогда жить? — и он разрыдался.

Камилла не видела его в тумане. Она пошарила рукой по земле и подняла медвежонка над головой.

— Бернард, миленький, не плачь, — попросила она, изо всех сил стараясь держаться, чтобы тоже не расплакаться. — Меня, наверное, уже не спасти, но ты…

Голос её дрожал.

— Ты… пожалуйста… спасайся. Я постараюсь докинуть тебя до того камня, — она показала на валун. — Ты плюшевый. Ты же не ушибёшься, правда? И… если когда-нибудь увидишь моих папу с мамой, скажи им, что я их очень лю…

— Неееет! — Бернард вцепился лапками в её руку, обливаясь горячими слезами. — Не стану я спасаться, погибнем вместе! Я же твой друг, как я могу тебя оставить? И не смей меня никуда бросать! Да чтоб он провалился, этот валун, чтоб его разнесло в щепки! — он стрельнул недобрым взглядом на край поляны, замер, а затем его плюшевая мордочка растянулась в задумчивости.

— Кидай, — вдруг потребовал он и добавил тихо, но сосредоточенно. — Кидай прямо на валун. Ну, давай, скорей. Только не промахнись. Скорее же, не медли!

Камилла украдкой смахнула слезу и со всей силы бросила медвежонка в сторону валуна. И только теперь бедняжка дала волю слезам, которые в три ручья покатились из глаз (благо, трясина постаралась затянуть добычу ещё глубже, и туман скрыл её заплаканное лицо). Но плакала она теперь вовсе не оттого, что боялась смерти, а минуты её сочтены. Боль от обиды перекрыла все страхи и всякую горечь. Как быстро и с какой лёгкостью её покинул старый друг! Даже не попрощался…

— Хорошо… что ты спасёшься, — еле слышно говорила она, часто всхлипывая, оправдывая медвежонка и придумывая себе утешение. — Мне так проще. Теперь я совсем одна, и мне не приходится переживать о том, что ты тоже переживаешь. А то мы переживали вдвоём… и потом… мне ведь совсем недолго осталось тут… быть, и грустить. Так что всё правильно. Ты молодец, что ушёл. А я… ну, я же сама виновата… я сама… заслужила…

Ей больше не хотелось бороться за жизнь. Она стала с покорностью ждать конца. Даже с благодарностью. Скорей бы уж закончилась эта горечь и тоска! Может быть, когда-нибудь Бернард всё-таки всплакнёт о ней. Как ей хотелось верить, что он с сожалением оставил её. Но его голос так и звучал в ушах «скорей… не медли»…

Она бессильно опустила руки. Трясина одобрительно чавкнула и потянула сильнее, словно с удовольствием.

Неподалёку раздался шлепок, словно что-то плюхнулось в мокрую грязь. Трясина как-то угрожающе булькнула. Камилла вдруг страшно разозлилась. Так страшно разозлилась! И стала колотить кулачками по мокрой жиже.

— Ах ты, прожорливая гадость! Ты ещё и насмехаешься? Радуешься, да? Злорадствуешь? Думаешь, я тебя боюсь? А вот не буду бояться! Не буду! Умру, а бояться тебя не буду, слышишь?

— Да слышу я, слышу, — раздался в ответ бодрый и такой родной голосок. — И ничего я не насмехаюсь. И чего это я прожорливая гадость? И чего меня бояться? Я тебя что, пугал? Я тебе угрожал?

Девочка растерянно уронила руки, всхлипнула и молвила:

— Ну всё, галлюцинации начались.

— Ещё чего! Какая же я галлюцинация? Эх ты! — дружелюбно упрекнул голосок, весело посмеиваясь. — Живого от галлюцинации отличить не можешь. А ну, смотри, что я раздобыл!

В зелёной пелене проступил силуэт Бернарда. Сгорбившись, как бурлак, он тащил край плюща, конец которого утопал в тумане. Пыхтя и отдуваясь, медвежонок сказал:

— Давай, уффф, хватайся, уффф! Он другим краем намертво к столбу прикреплён. Корни прямо из валуна тянутся!

Да-да, мои дорогие, конечно! Наш маленький плюшевый медвежонок и не собирался бросать друга в беде. Помните, Камилла подняла его над головой?

— Тут-то я и увидел, что плющ по столбу кольцами вьётся, — рассказывал он, помогая Камилле выбираться. — Сразу смекнул, что нужно его до тебя дотащить. Объяснять некогда было, ты прости, надо было спешить. Да и боялся, что от камня его не отодрать. Но плющ словно сам рвался тебя спасать, да-да, правда! Стебель крепкий, одним словом, сказочный! И хорошо, что я намок, — хитренько улыбнулся он, — так я тяжелее. И дальше летаю.

Думаю, вы-то, мои дорогие читатели, понимаете, что самым первым спасением стала для Камиллы его преданность. Девочка снова плакала в три ручья, но уже с радостью и лёгкостью. Радость придала ей сил, вернула желание жить, помогла быть настойчивой и осторожной, пока она, держась за плющ, ползком преодолела немалое расстояние до валуна. Вскоре друзья, мокрые, чумазые, но счастливые (у обоих улыбки до ушей) сидели рядом со столбом. Но когда они посмотрели на освобождённое от плюща место, улыбки сменились выражением крайнего изумления.

Там, на столбе чуть светилось незатейливое изображение — множество тонких линий, изогнутых аркой. Зеленоватые огоньки из тумана стекались к центру, облепив рисунок. Оттуда исходило таинственное Свечение. Оно тонкой паутинкой растекалось по всему камню и, казалось, пронизывало весь лес!

— Похоже, мы неспроста здесь оказались, — промолвила Камилла и достала свиток (к счастью, ни он, ни ключ не потерялись, а пергамент даже не намок). Когда его развернули, появились такие слова:

«Луч поддержит лучик — будет Путь.

Ключик захватить не забудь.

Мир загробный надо выручать,

Двери в Небо угольком нарисовать»

— Ничего себе заданьице! — возмутился Бернард. — Мы только что чуть там не оказались, в этом самом загробном мире! И вот тебе на — опять!

Глава 16. Последняя капля и последняя крошка

Страшное это место — Зелёные Болота. Поговаривают, будто светящийся туман завлекает нерадивого путника, заманивает в неведомую глушь, покуда не приведёт прямо в пасть к страшному чудищу. Глаза у того чудища большие, как тарелки, клыки — острые, как кинжалы, глотка бездонная, а брюхо ненасытное… Жуть да и только! Вот и сторонились люди мрачных болот. Одна лишь старая мудрая Знахарка без опаски бродила по топкой трясине.

Она-то знает, что настоящие чудища растут не в лесу, и не на болотах, а в душе человека, питаясь его пороками и слабостями. И не драконы то вовсе, не вепри, не пауки, а зависть и алчность — вот кого страшиться надо! Эти чудища родных людей врагами делают.

— Уж не сбылось ли старое пророчество? — частенько повторяла в последнее время Знахарка. — Не пролилась ли с дождями на землю безумная вода взамен Ясной Водице?

Древняя легенда гласила, что всякий, кто отведает этой новой «глупой воды», перестанет различать добро и зло.

— Похоже, так и случилось, — горестно вздыхала старушка. — Что раньше казалось людям отвратительным и безобразным, теперь восхищает их. Даже учёный люд будто разума лишился. Вот и правитель Королевства, почтенный наш Чародей в чудака какого-то превратился, всё пытается эликсир бессмертия изобрести, будто не знает, что душа и так бессмертна. Эх, отыскать бы источник прежней, Ясной Воды! Я в детстве слыхала, есть такой родник. В глухих болотах прячется.

Как раз сегодня она отправилась в самое нелюдимое место — на старое колдовское кладбище.

— Сюда, сюда посвети, — негромко просила она фонарик, который плыл впереди по воздуху.

Тот послушно перелетел в нужную сторону.

— Что такое? Слышишь? — шепнула Знахарка и ускорила шаг. Фонарик метнулся за ней. — Батюшки! Неужто дети на Могильную Топь забрели? Может, померещилось? Может, я сама безумной стала?

Но ей не показалось. За надгробием, которое высилось над серым валуном, слышались отчётливые детские голоса. Ну, вы-то понимаете, кто сидел на валуне. Это были Камилла и Бернард. Когда перед ними предстала старушка с сердитым лицом, подсвеченным пугливым фонариком, друзья разом вскрикнули, а Бернард ещё и закричал:

— А-а-а! Не ешьте нас!

Знахарка усмехнулась, строго оглядела мокрых путников, повозилась в котомке, и достала… горбушку мягкого пышного хлеба и флягу.

Во фляге оказалась удивительно вкусная вода. Для Бернарда старушка налила воду в крышечку и отломила мякушку хлеба. Будь это пряник с мёдом, медвежонок бы сам накинулся на угощение, а тут — всего лишь хлеб, и он поначалу лениво отмахнулся. Но Знахарка так грозно глянула, что медвежонок разом осушил крышечку и проглотил хлеб.

— Ух ты, — довольно мычал он, пожёвывая с нескрываемым удовольствием.

— Я и не знала, — призналась Камилла, — что вода и хлеб могут быть такими вкусными!

— Это Ясная Вода, — пояснила старушка, — она безумие прочь гонит. Не будете больше по болотам шататься, проказники. И хлеб этот непростой, чудесный, он от голода надолго избавляет, а то, неровен час, наедитесь ягод или грибов ядовитых.

Убедившись, что Камилла с Бернардом съели и выпили всё угощение, старушка негромко молвила:

— Последние крошки из моих запасов. Последние капли…

— Зачем же вы их нам отдали? — спросила Камилла, а Бернард добавил:

— Вы же могли их себе оставить.

Старушка улыбнулась и ответила:

— Что ж, пришло, видать, моё время начать жить как все, суетно да беспокойно. Может быть, даже жадиной стану или зазнайкой, — добавила она с печальным вздохом.

Камилла задумчиво проговорила:

— А вдруг и там, откуда я пришла, тоже давно пьют эту самую новую, безумную воду?

— И как у вас живётся? — поинтересовалась Знахарка.

— Пока ты маленький, живётся неплохо, даже весело, — призналась Камилла. — А вот у взрослых одни проблемы. Вот меня через год никто не пустил бы в сказку, потому что взрослым мечтать вроде как не положено!

Знахарка осуждающе покачала головой и спросила:

— А как у вас обстоит дело с праведностью и благочестием?

— С чем-чем? — не понимая, переспросила девочка.

Старушка вздохнула и спросила:

— Ну ладно, расскажите лучше, как вы сюда забрели?

Слушая сбивчивый рассказ друзей о чудесном спасении, она достала из котомки какие-то травы и горсть лесных ягод, потёрла их в ладонях, и нанесла зелёную кашицу на оцарапанные руки и ноги девочки. Ранки мгновенно затянулись. Старушка дунула на фонарик, пламя за стеклом ярко полыхнуло, и одежда Камиллы вмиг высохла и стала чистой, как и плюшевая шкурка Бернарда.

— Повезло вам, — одобрительно качнула головой старушка, выслушав друзей. — Этот плющ прочнее любой верёвки. А на Дракона вы уж не серчайте. Давненько я за него не молилась, вот он и разошёлся. Надо будет ему малины отнести. Очень он малину любит, хвастунишка зелёный.

Бернард возмущённо спросил:

— Зачем вы молитесь за злодея?

Знахарка усмехнулась и ответила:

— А это, малыш, моя авторская методика. Бывает разбуянился злодей, спасу от него нет. Тут я его душе спасения-то и пожелаю.

— Спасения? — фыркнул медвежонок. — Ему же хорошо станет, злодею!

— Э-э-э, не скажи, — протяжно ответила старушка и покачала головой. — Прежде разбойник должен все свои дурные дела вспомнить и честно себе признаться, что поступал нехорошо. Душа ведь без покаяния не спасётся. А это ох, какое тяжкое наказание.

Бернард скептически поморщился и сердито буркнул:

— Зачем вообще нужно, чтобы злодеи к Свету пришли? Пусть себе в потёмках бродят!

Знахарка ответила:

— А вот представь себе, идёшь ты по лесу, вокруг темно, страшно. Обрадуешься ты, если светлячок во тьме замигает?

Бернард охотно закивал.

— Вот так и с добрыми душами, — продолжила Знахарка, — чем их больше, тем вокруг светлее и радостнее, и мрак отступает.

И она спела старинную песенку Королевства:

— Добрые души, как светлячки,

Тихо во тьме зажигаются.

Души недобрые, злобы клочки,

Мраком кромешным питаются,

Если ты хочешь, чтоб стало светло,

И звёздами жизнь озарилась,

Пожелай, чтобы каждое злое пятно

В солнышко превратилось.

Молитва с молитвой, ручей с ручейком,

Вместе сольются, как лучик с лучом.

Речка лучистая хлынет вперёд,

Двери в Волшебный Рассвет распахнёт.

Когда песенка закончилась, Камилла робко спросила:

— И как ваша методика? Работает?

— Всегда работает, — утвердительно кивнула Знахарка и добавила, хитренько прищурившись: — А придёт время, откроются волшебные Двери в Небо, тогда Ясной Воды всем хватит, и злодейство исчезнет. Все-все подобреют!

Камилла поднялась с земли.

— Мне как раз это и надо сделать! — заявила она. — Нарисовать двери в небо!

Старушка улыбнулась, по-пиратски свистнула, и на валуне появилась зелёная, как молодая травинка, Ящерка.

— Вот тебе поручение, Слезинка, — обратилась к ней Знахарка. — Отведи путников на ту сторону, прямиком к Чародею. Да смотри, не хнычь по дороге, и не уболтай их насмерть. Знаю я тебя, говорунью!

Ящерка кивнула. Знахарка обернулась на друзей и, помахав рукой, растворилась в воздухе. Только фонарик остался висеть на месте.

Глава 17. О чём журчат подземные воды

Ящерка прошелестела вниз по мокрому камню, проворно нырнула в зелёный туман, но уже через секунду вынырнула обратно и строго спросила:

— Так вы идёте или нет? Я заждалась, а Та Сторона ждать не будет.

Камилла и Бернард недоумённо переглянулись.

— Куда идти? — спросила девочка. — Что ли обратно в болото?

— Ах, простите, я не совсем точно выразилась, — поправилась Слезинка. — Конечно, не идти, а прыгать. Здесь воронка на Ту Сторону. Самый короткий путь. Прыгай за мной! Алле оп!

И, сложив лапки, она скользнула в туман. Камилла осторожно поднялась на ноги. Она вовсе не собиралась вновь залезать в трясину. Но вдруг перед её лицом пролетел на канате из паутин крупный мохнатый Паук. Камилла в ужасе отшатнулась, соскользнула с камня и… упала. Её тут же обхватила болотная муть, но не склизкая и мокрая, а мягкая, сыпучая и совершенно сухая.

— Я словно песчинка в песочных часах, — подумала девочка, проскальзывая самое узкое место.

Проскочив на Ту Сторону, она коснулась ногами земли и обнаружила, что стоит в тёмном подземелье. Тут уже ждали фонарик и Слезинка. Тропинки нигде не было, но вдоль стены горели факелы.

— Нам сюда, — бодро позвала Слезинка, скользнув было вперёд.

— Как бы не так! — возразил из темноты хриплый голос.

Зловредный Паук тоже пробрался на Ту сторону и глядел из темноты прожорливым взглядом. Слезинка выбежала вперёд и умоляюще воскликнула: