Шепот в полуночной тиши

1

Мая

День выдался прохладным. Я почувствовала это, когда ветер пробрался сквозь кофту и моя кожа покрылась мурашками. Наверное, я слишком долго пробыла на улице. Солнце уже садилось, а я до сих пор не могла отойти от надгробия отца. Минуло три месяца со дня его смерти. А мне все кажется, что это случилось только вчера. Я до сих пор так и не отошла. С того самого дня, когда я осознала, что его больше нет, я потеряла всякий смысл своего существования. Того пьяного водителя, конечно, посадили, но от этого легче не стало. Ведь отца все равно не вернуть. Мы были очень близки. И эта утрата сильно сказалась на моей жизни. Краски дней становились для меня все темнее. Я уже не помню, когда в последний раз радовалась и смеялась.

Гладиолусы, лежавшие еще с прошлого моего визита, почти высохли. Их лепестки скукожились на холоде, а потемневший стебель сбросил все листки. Я свернула увядшие цветы в пакет и положила на их место свежие. Папе они нравились.

Сэт жалостно проскулил и потерся своей головой о камень. Я очень хорошо помню, как папа подарил мне этого славного щенка на мой тринадцатый день рождения. Он приоткрыл крышку соломенной корзины, и оттуда высунулась забавная мордашка.

— Это сибирский хаски, — произнес отец.

Пес был белый, только черный носик выделялся, а на шее красовалось «родимое пятно» серого цвета. Мы сразу привязались друг к другу. Лучший подарок из всех. Этот мохнатый комок приносил мне столько радости! Он всегда смотрел игриво и все время вилял хвостом, подпрыгивая и весело лая. А сейчас Сэт смотрел на меня очень грустными глазами. Он любил отца. Папа часто брал его с собой в Джуно, где пес мог почувствовать родной климат. Конечно, в Ванкувере было прохладно, но мой питомец временами все же скучал по Аляске. Теперь все изменилось. И мы оба сильно скучали по отцу.

Я бы и дальше простояла на этом кладбище, если бы не пронизывающий холод.

— Пойдем, дружок, — позвала я Сэта, направляясь к выходу.

Он поскулил немного и последовал за мной.

Тим

Ее посещения зачастили. Я в очередной раз лишь проводил ее взглядом. А так хотелось большего.

Я чувствовал, что ее переживания усилились. Ее лицо постепенно теряло былое сияние. Она перестала улыбаться. Иногда ее посещают ужасные мысли, хотя сама она в этом не признается. Не к добру все это, надо что-то делать…

— Тебе не кажется, что ты должен быть в другом месте?

Мои мысли прервал голос за спиной.

— Кай.

— Тим, что ты делаешь? — его голос звучал озадаченно. — Неужели у тебя нет других хлопот?

«Нет», — хотелось мне ответить, хотя это был бы обман. Меня ждало столько дел! Однако она для меня важнее всех. Я мог бы объяснить ему все, но не при таких обстоятельствах. Поэтому я старался держаться с ним на расстоянии и выдавать как можно меньше информации.

— Я беспокоюсь.

— А не должен, — оскалился он.

— Да, это должен делать ты.

Мои слова прозвучали почти как обвинение.

— Перестань, — Кай подошел ко мне ближе, — с ней все в порядке.

Я взглянул в его глаза и не увидел ничего, кроме спокойствия. Или, может, это безразличие. Да… ведь он так мало знает. Ему еще столькому надо научиться. Но спорить с ним я все же не стал.

— Как скажешь.

Продолжать диалог было бессмысленно. Поэтому, не дождавшись дальнейших комментариев Кая, я оставил его там, на кладбище, в надежде, что он за мной не последует. Для меня главное, чтобы он не мешался и не путался под ногами. Мой приоритет сейчас — она. У меня плохое предчувствие. Мне что-то подсказывало, что нельзя спускать с нее глаз.

Мая

Мы с Сэтом дошли до дома к полуночи. Я завела его во двор, но сама задержалась возле калитки. У меня было странное ощущение, мне не хотелось идти домой. Я закрыла за Сэтом калитку и направилась в неизвестность вдоль малоосвещенных улиц. Спустя пятнадцать минут ноги привели меня к местному бару — заведению, пропитавшемуся мужским потом, спиртом и сигаретами. В обычные дни я бы обошла его стороной. Но сейчас мне хотелось поменять обыденный, приевшийся мне антураж.

Обстановка в баре была оживленной. Я надеялась, что в такой чуждой атмосфере мне удастся отвлечься. Но ошиблась. Как только я уселась за барную стойку, вернулась та же острая боль в области живота и горечь в горле. Начало казаться, что это состояние будет преследовать меня до конца моих дней. Логичнее было бы выплакаться в чье-нибудь плечо, но сейчас мысль утопить свое горе выглядела привлекательнее.

— Добрый вечер. Что будем?

Бармен вытирал бокал, покачивая головой в такт музыке.

— Текилы. Голд.

— Сию минуту.

Он поставил передо мной стопку с золотой жидкостью. Не медля ни секунды, я тут же опрокинула ее. И как бы я себя ни сдерживала, моментально из моих глаз предательски покатились огромные капли слез. Я и забыла, когда в последний раз плакала на публике. Бармен, увидев такую картину, пополнил мой стакан со словами:

— За счет заведения.

Даже после немалой порции алкоголя боль никак не утихала. Внутри меня образовывалась пустота. И она все росла и росла. Казалось, будто меня скоро не станет…

— Дружище, повтори-ка еще пивка нам.

Неподалеку послышался приятный мужской голос. Осматривая пространство, пока бармен выполнял заказ, незнакомец остановил свое внимание на мне. Увидев мое состояние, он вновь обратился к бармену:

— А девушке двести грамм хорошего виски, неразбавленного.

Он улыбнулся самой обаятельной улыбкой. Затем, взяв свои бокалы, прошептал мне на ушко:

— Надо уметь отпускать любимых. Если они ушли, это еще не значит, что они не в лучшем мире.

Сказав это, он как ни в чем не бывало направился к своему столу, где сидела толпа молодых ребят.

Я подумала, что мне послышалось. И сочла, что большое количество спиртного просто смешалось с моей кровью и породило галлюцинации.

Тим

Дело совсем плохо. И зачем я добавил к ее текиле еще и виски?! Она бы и так опьянела. Безусловно, в мои планы не входило ее напоить. Но ей так хотелось забыться. Она искала выхода, способа избавиться от боли. Естественно, не нашла. Алкоголь никогда не решал проблемы, но люди почему-то хотят думать иначе. Все, что она получила от бара, — это кривая походка и затуманенный разум. Это можно было понять, только взглянув на нее. Как она, спотыкаясь, шла, вернее, ползла, выходя из бара. И куда она направилась? Ее дом ведь в другой стороне. Чувствую, сегодня мне предстоит ночь не из легких.

Не успела она отойти от заведения, как за углом я увидел чей-то силуэт. Он поджидал ее. Вот только этого еще не хватало: парень держал в руке нож.

— И что ты задумал? — вдруг послышалось за моей спиной.

Опять Кай. Он когда-нибудь перестанет ко мне подкрадываться?

— Мне интересно, почему ты ни о чем не думаешь? — прошипел я сквозь зубы.

— Ты не должен вмешиваться, — Кай оставил мой вопрос без ответа, — вы не должны видеться.

— Кай, иди займись другими делами, — я старался разговаривать с ним как можно спокойнее, — я сам разберусь.

— Я не могу тебе этого позволить.

— Это не обсуждается!

Я сам удивился твердости и серьезности своего голоса. Но Кай не дернулся. Я был намного старше его и выше по статусу, и это заставило его послушаться. Через долю секунды он уже исчез.

— Давай сюда кошелек!

Парнишка выставил нож вперед и загородил ей путь. Она посмотрела на него утомленным взглядом. Без страха. Все, что она чувствовала, — это отчаяние. В какой-то момент в ее голове мелькнула мысль: «Может, так даже будет легче». Но она тут же ее отогнала, вспомнив, что не может оставить свою семью.

— Быстрей!

Его рука дрожала. Видимо, он в первый раз такое вытворяет.

Она еле держалась на ногах, и ее движения были замедленными. Пока она открывала сумку, я незаметно подошел к нему сзади и со всей силой врезал по затылку. Он вырубился моментально.

Мая

До меня не сразу дошло, что происходит. Минуту назад я видела перед собой приставившего ко мне нож вора, которому готова была отдать свою жизнь. А сейчас передо мной стоял тот самый парень из бара.

— Тебе наверняка не раз говорили, что гулять поздно ночью опасно, — он подставил свое предплечье, чтобы я могла облокотиться, — я тебя отвезу.

Я была не в том состоянии, чтобы размышлять об опасности и задаваться вопросом, не маньяк ли он. За последние месяцы я слишком много думала и беспокоилась. Мне приходилось каждый день видеть слезы матери, поддерживать братишку, зарабатывать на жизнь, оплачивать счета, и при этом делать вид, что все хорошо. Поэтому я так хотела освободиться от всего. Так сильно, что доверилась незнакомому человеку, спасшему меня от грабителя посреди ночи. Незнакомец мог оказаться кем угодно, но я почувствовала, как от него исходит что-то светлое, почти невинное.

Он помог мне усесться в его машину. Мы ехали спокойно, не спеша, молча. Никаких разговоров, у меня не было сил на это. А он и не настаивал. Только слышалась приглушенная музыка. Мне было так комфортно на кожаном сиденье, что я не заметила, как уснула. Очнулась, когда машина уже остановилась. Я открыла глаза и осмотрелась вокруг.

— Я не здесь живу.

— Я знаю. Здесь живу я. Ты уснула, не назвав свой адрес, а будить тебя я не хотел. Но могу заверить, что у меня очень уютно.

Он открыл мне дверь. Мои ноги были такими ватными, что я не смогла самостоятельно вылезти из машины. Тогда он с легкостью поднял меня и понес на руках. Моя голова легла на его плечо, и мой нос оказался у его шеи. Она была гладкой и теплой. От него исходил запах новорожденного младенца. Так странно… но приятно.

Мое сознание потихоньку засыпало. Но я помню, как он уложил меня на диван. Я не смогла сказать вслух, но мысленно просила его побыть рядом. Меньше всего мне хотелось остаться одной. А он будто услышал мои мысли и устроился за моей спиной. Уткнулся носом в мои волосы. Я чувствовала его теплое дыханье. Он со всей заботой обнял меня. Возможно, потом это уже был сон, но мне показалось, будто он укрыл меня своими крыльями. Я была в его объятьях… в безопасности… все, что нужно мне в этот момент. И я погрузилась в спокойный сон, которого не было уже долгое время.

Тим

Я поверить не мог, что она наконец рядом со мной. Что я могу прикасаться к ней. Раньше я ведь мог только мечтать об этом. От ее тепла у меня бешено колотилось сердце. Внутри что-то щекотало мой живот. Я чувствовал себя таким невесомым. Мне хотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать. Я не мог ею насытиться. Как же прекрасно это чувство! Оно, безусловно, оправдало три месяца моих мучительных наблюдений со стороны. Сейчас я могу забыть обо всех своих тревогах. Ей теперь ничего не грозит. Она со мной.

В комнате было тихо. Лунный свет лег на кровать сквозь занавески. Мне хотелось запомнить этот момент, чтобы он четко засел у меня в памяти. Я хотел вдоволь насладиться им. И мне никто не мог помешать. Даже Кай, который, я знаю, был где-то рядом. Я чувствовал, как воздух наполнился его недовольством и возмущением. Так не должно было случиться. Но я не переживал об этом. Мне было все равно. Я просто осознавал, что он не в силах понять, что я испытываю.

— Не оставляй меня, — сквозь сон прошептала она.

Я прижал ее к себе еще ближе. И хотя эти слова были обращены не ко мне, я старался дать ей как можно больше тепла и любви. Дать все то, что ей так нужно.

— Я всегда буду рядом.

И я вполне серьезно намеревался сдержать свое обещание, не представляя, чего мне это будет стоить.

Мая

Я проснулась под пение птиц за окном. Весна только начала расцветать. Еле раскрыв глаза, я осмотрелась вокруг, пытаясь вспомнить, как я здесь оказалась. И где это — здесь? Начала прокручивать прошлую ночь в голове. Бар… воришка с ножом… спаситель… Точно, я дома у своего спасителя.

Он был прав: у него действительно уютно. Квартира в теплых тонах. Компактная, чистая, без всяких излишеств. Гостиная напрямую смотрела на кухню, откуда доносились звуки шипящей сковороды и запах яичницы. Он стоял у плиты спиной ко мне. Только при солнечном свете я сумела разглядеть его. Высокий, смугловатый, с широкими плечами. Черные густые короткие волосы. Вполне привлекательный незнакомец. Вертя в руке деревянную лопатку, он напевал какую-то песню и пританцовывал, что вызвало у меня невольную улыбку. Стараясь не шуметь, я отправилась в ванную.

Там, оказавшись напротив зеркала, я увидела невообразимо неприличную картину — нижние веки почернели от растекшейся туши, верхние веки опухли, щеки покраснели, а о волосах даже говорить не стоит. Как он вообще пустил меня к себе?! Потребовалось некоторое время, чтобы привести себя в порядок. После чего я направилась на кухню. Мой желудок издавал устрашающие звуки борьбы между текилой и виски. Надо было их как-то утихомирить.

Тим

Стол был уже накрыт, когда она вошла в кухню.

— Доброе утро. Я не знал, что ты любишь, поэтому приготовил всего понемногу. Яичницу, тосты из багета, оладьи.

Мне пришлось соврать, чтобы не вызывать подозрений. Конечно же, я знал, что она любит тосты.

— Ты еще и готовить умеешь? — она пронзила меня недоверчивым взглядом.

— Это только половина моих суперспособностей.

Это смягчило ее взгляд, и она улыбнулась.

— А кофе?

— Несомненно.

Не успел я поставить чашку, как она начала с жадностью уплетать свой завтрак.

— Кстати… Тим, — я не хотел ее отвлекать, но не мог сдержаться.

— Не поняла?

— Меня зовут Тим.

— Ой, эм-м… — она проглотила кофе и протянула мне руку, — да… я… я — Мая… Мая Тэсма.

— Очень приятно, Мая Тэсма.

Как только я убедился, что она сыта, мы отправились к ней домой.

В машине играла тихая музыка. И мы опять почти не разговаривали. Я начал чувствовать, как в ней рождается беспокойство: она не хотела возвращаться домой. Решил ее успокоить:

— Я хочу увидеть тебя снова. Чтобы удостовериться, что ты в порядке.

— Да, я не против, — вздохнула она с облегчением.

— Это был не вопрос.

Ей это понравилось, отчего она смутилась еще больше.

— Я заеду в восемь. И надень что-нибудь теплое.

— Хорошо.

Ее не волновало, куда мы пойдем и что будем делать, — главное, чтобы она была не одна. Перед тем как выйти из машины, она еще раз посмотрела на меня. Я видел в ее глазах, что она не хочет уходить. А я и не хотел отпускать. Но мне необходимо было дать ей время. Дать возможность побыть наедине со своими переживаниями. Безусловно, это последнее, чего она хотела сейчас, но нельзя обрести счастье, не пройдя через трудности. Закон человеческой природы. Люди называют это жизнью.

Напоследок я посмотрел в зеркало заднего вида. Она еще долго стояла у входа в свой дом, набираясь смелости. Теперь ей предстояло сделать первый шаг.

2

Мая

В прихожей было тихо. До жути тихо. Мама увезла братика к родственникам на выходные. Ощущалась такая пустота, будто из этого дома высосали всю жизнь. В моей бурной фантазии он даже напомнил фильм ужасов. И я была уверена: если я скажу что-либо, то эхо последует шлейфом за моим голосом. Мы прожили здесь последние пятнадцать лет. Переезд дался нам легко, мы сразу привыкли к этому жилищу. Когда я шла через гостиную в столовую, мне все время казалось, будто меня преследует призрак. Я видела силуэты. Перед глазами так и всплывали картины. Вот отец на крыльце учит Тайлера играть в шахматы. В гостиной отец читает утреннюю газету, как он обычно это делал по воскресеньям. Они с мамой танцуют вальс на кухне в их двадцатую годовщину. Все светлое и радостное, что здесь было, теперь жило в воспоминаниях.

Чтобы хоть немного отвлечься, я решила привести все в порядок — дом, свой вид, свои мысли. Меня так долго не было в реальности, что я и забыла, что это такое — чье-то общество. Я настолько потеряла интерес к жизни, что закрылась в своей раковине и никого не подпускала. Но вчера что-то изменилось. Совершенно чужой человек вызвал во мне любопытство. Я чувствовала с ним такую безмятежность, будто он все знал. Он знал меня. Впервые за долгое время у меня появилось желание: я хотела увидеть его снова.

Время тянулось невозможно долго. Я поглядывала на часы каждые десять минут в надежде, что стрелки покажут восемь. А когда это случилось, с нетерпением ждала стука в дверь. Но ничего не происходило. Сидеть на месте я уже не могла и нервно мерила комнату небольшими шагами от стены к окну и обратно. Прошло полчаса. Где же он? Позвонить некуда. Да и фамилии не знаю. На минуту я даже засомневалась, не привиделся ли он мне? От такой мысли становилось жутковато. К девяти часам моя надежда вся иссякла. Маленький лучик света, зажженный вчера, начал постепенно угасать, и я вновь погрузилась в тоску. Я подошла к окну своей комнаты и посмотрела из него на землю. Второй этаж слишком низкий для того, чтобы разбиться насмерть. Я подняла голову. Даже крыша невысокая. По моему телу побежали мурашки от таких жутких мыслей. В последнее время я сама себя не узнаю.

Спустившись, я легла на подоконник в прихожей и обняла свои колени. Темнота и тишина погрузили меня в сон.

Тим

Черт, я опаздываю на целый час! Как люди умудряются совмещать работу и личную жизнь?! Прибыв на место, взволнованно постучал в дверь, представляя, что увижу ее обиженное лицо. Сейчас было не самое подходящее время ее расстраивать. Мысленно я уже подготавливал речь в свое оправдание. Прошло не меньше пяти минут, а дверь так и не открылась. Я начал переживать. Надеюсь, с ней все в порядке. Быстро обойдя дом, я нашел открытое окно в кухне. Я уже бывал здесь, поэтому знал, где ее искать: ее любимое место для чтения и уединения — возле окна.

В таком скрюченном положении она была похожа на ребенка. Беззащитная и потерянная. Я уселся рядом и разбудил ее легким прикосновением руки. Она долго всматривалась в меня перед тем, как что-то сказать. В доме стояла такая тишина, что было слышно только наше дыхание.

— Как ты вошел? — ее брови нахмурились, и между ними появилась небольшая морщинка — последствие месяцев ее страданий.

— Через окно.

Она отвела взгляд и осмотрела комнату, вспоминая, где забыла закрыть окно.

— Извини за опоздание, — я попробовал ее отвлечь, — появились срочные дела.

— Извинений недостаточно. Тебе придется хорошенько отработать свою оплошность.

— Согласен. Чем я сейчас и хочу заняться. Ты готова ехать?

— А куда мы поедем?

— Увидишь.

Мая

Дорога заняла полчаса. Я не знала, куда мы едем. Но меня это не тревожило. Хоть и знакомы были мы всего лишь сутки, он, по непонятным мне причинам, внушал доверие. А если даже и захочет причинить боль, думаю, хуже мне уже не будет, внутри меня и так все растоптано. Значит, и терять нечего.

Мы подъезжали к большим железным воротам на окраине города. Я узнала эту местность. Я здесь уже была.

— Ледовый каток?!

— Как тебе?

Почему он привез меня именно сюда? Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.

— А ты не подумал, может, я не умею кататься на коньках?

— Как и я, — он продемонстрировал свои белоснежные зубы. — Будем вместе учиться.

Отец привез меня сюда, когда мне было девять, перед самым Рождеством. Кататься я так и не научилась, но мы очень весело провели тот день. И вот я снова здесь. Может ли быть это совпадением?

Я встала на лед дрожащими ногами. Моему возмущению не было предела.

— И как я на это согласилась?!

— У тебя не было выбора. Ты просто не смогла устоять перед моим обаянием.

Я не сразу нашла что ответить. Возможно, он частично прав.

— Ты мне солгал, что не умеешь кататься: у тебя так легко получается.

— Новичкам везет.

— Но я ведь тоже новичок?

— Ты исключение из всех правил.

— Спасибо, мне от этого стало намного легче.

— Это комплимент.

Катаясь по большому кругу льда, я прилагала много усилий, чтобы не упасть у всех на глазах. Я передвигалась медленно, не спеша, держась за перила. Но тут он вдруг взял меня за руку и повел к самому центру.

— Потанцуй со мной.

— Здесь?!

— Сейчас.

— Боюсь, что это будет похоже на танец неуклюжих пингвинов.

Он от всей души расхохотался.

Двигаться на коньках в такт музыке было самой глупой идеей. Лезвия наших коньков сцепились, и мы с грохотом приземлились на лед. Мне на минуту показалось, что даже лед треснул. Тим упал на спину, а я на него, так что боли не почувствовала. А вот ему прилично досталось. Он схватился за затылок. Мне стало его так жалко.

— Ты в порядке? Давай помогу встать.

— Да-а-а… Видимо, мне нужно подучить некоторые па, — рассмеялся он.

Даже в такие моменты его не покидало чувство юмора.

Тим

Она стряхивала льдинки с моего плеча и затылка, и наши лица оказались совсем близко. Мы долго смотрели друг другу в глаза, боясь пошевелиться. Вокруг вдруг все замерло. Все звуки испарились. Я ясно слышал ее сердцебиение, и с каждой секундой оно учащалось. По телу разлилось тепло, которое постепенно превращалось в жар. Мы просидели так несколько минут. И возможно, просидели бы дольше, если бы не музыка, внезапно загремевшая на все помещение.

— Наверное, нам лучше встать, пока мы не отморозили себе все органы, — она протянула мне руку.

— Да… наверное.

— Пожалуй, я тебя перехвалила. Не так уж ты и хорош.

— Я просто отвлекся.

— Нет. Просто ты не смог устоять перед моим обаянием.

Я по-детски улыбнулся и почувствовал, как на щеках появился румянец. Какое непривычное ощущение.

Решив, что с нас достаточно на сегодня катания, мы взялись за руки и медленно направились к выходу.

— Мне нужно тебя накормить, — сказал я ей, как только мы вышли на улицу.

И в ту же минуту ее желудок, будто услышав это, забурчал в ответ.

— Не откажусь, — смущенно улыбнулась она.

— А что ты любишь? — спросил я для поддержания естественного диалога.

«Пасту с курицей», — прозвучал ответ у меня в голове. И она тут же это повторила.

— Я знаю одно местечко, где отлично готовят.

Мая

Мы подъехали к миленькому кафе в парке Кардеро. Внутри все было обустроено по-семейному.

— Здорóво, Эш! Сделаешь нам одну порцию пасты с курицей?

— Без проблем! — ответил усатый дяденька за стойкой.

— А ты есть не будешь? — я начала замечать, что беспокоюсь за него.

— Нет, я не голоден.

Мы устроились возле окна, откуда открывался красивый вид на зеленые холмы.

— Тучи собираются, — отметила я.

— Не любишь дождь?

— Напротив. Дождь успокаивает. А после него появляется радуга. Мой братик говорит: «Это напоминание сверху, что без тьмы мы бы не ценили свет».

— Мудрые слова.

— Да, он весьма зрелый для своего возраста.

Паста, которую поставили передо мной, выглядела очень аппетитно. Это первое блюдо за последнее время, которое мне действительно захотелось съесть.

— Ты только взгляни на этот шедевр! Уверен, что не хочешь? Попробуй хотя бы кусочек.

Но я не услышала ответ. Когда я подняла глаза, то поняла, что Тим смотрит куда-то вдаль. Так пристально. Я подумала: может, он увидел кого. Но там стояли лишь пустые столики. Затем он нахмурился, не отрывая глаз, будто его что-то разозлило.

— Тим, ты в порядке?

— Мне нужно идти.

— Что? Мы ведь только пришли.

— Я оставлю ключи, тебе придется доехать до дома одной.

— Но я… Ты… Подожди, Тим…

Дверь с грохотом захлопнулась за ним. Он исчез.

3

Мая

Скорость на спидометре достигла ста пятнадцати километров в час. Я всегда была сторонницей безопасного вождения, но в данный момент не могла себя контролировать. То ли от злости, то ли от беспокойства моя стопа не хотела ослаблять нажим на педаль газа. Всю дорогу я пыталась разобраться в своих эмоциях. Стоит ли мне обижаться, что он оставил меня совсем одну, или волноваться, что у него могло что-то случиться… что-то намного важнее меня. Пытаясь отогнать все мысли, я игнорировала светофоры и сигналы других водителей. Мне нужно было отвлечься, укрыться от всего этого. И я знала, куда ехать.

Я оставила машину у ворот гаража. Зайдя в дом, не стала осматриваться: выходные закончились, и родные должны уже быть дома. Я побежала на второй этаж и, не постучав, ворвалась в его комнату, где он распаковывал вещи у кровати. Я кинулась ему на шею, отчего он немного пошатнулся. Тайлер не был особо крупным и сильным из-за слабого здоровья. Я застала его врасплох, он даже немного испугался. Но секунды спустя он обнял меня в ответ, не сказав ни слова. После смерти отца он стал менее разговорчивым. Мне пришлось стоять на цыпочках: в свои восемнадцать он был почти на две головы выше меня. Через несколько минут я наконец ослабила хватку.

— Я так скучала по тебе, Тай!

— А мне как тебя не хватало! Стоунеры могут свести с ума кого угодно. Я еле вытерпел эти два дня.

— Как мама?

— Держится пока. Кажется, поездка пошла ей на пользу.

— Ты голоден? Правда, я сомневаюсь, что в холодильнике найдется что-нибудь съедобное.

— Не переживай, мама тебя уже опередила.

На кухне пахло свежей выпечкой. Мама возилась у плиты, когда я подошла. Как же она исхудала за эти недели! Мы с Тайлером помогали ей как могли, и по дому, и по работе — папа оставил ей свои яхты, которые выдавал напрокат, она захотела продолжить дело, хотя не очень разбиралась в этом. Я была расстроена, потому что чувствовала безнадежность, зная, что ничем не могу ей помочь. Боюсь, что она уже не восстановится полностью.

— Привет, мам.

Я осторожно обняла ее, чтобы не сделать больно, настолько хрупкой она казалась.

— О, Мая, я так рада тебя видеть! Эти Стоунеры просто невыносимы.

— Да, мне уже рассказали.

— Садитесь за стол, ужин почти готов.

За все время ужина прозвучало очень мало слов. Было очевидно, что все измотаны. И продлилась трапеза недолго.

— Мам, ты совсем устала. Лучше ложись спать, отдохни.

— Пожалуй, я так и сделаю. Спокойной ночи, мои дорогие! — Поцеловав нас в лоб, она поднялась к себе.

— Не думал, что люди могут так быстро постареть, — выдохнул Тайлер, когда она ушла. — Как бы нам помочь ей, Мая?

— Все, что мы можем сейчас сделать, — просто быть рядом. Со временем она придет в себя… Надеюсь.

Я тоже не стала задерживаться. Ранним утром меня ждала работа.

Тим

В парке было темно. Я нашел один-единственный включенный фонарь и стал ждать возле него. Мыслями я все еще был рядом с Маей в кафе. Мне совсем не хотелось ее оставлять, но в моей работе личные дела не могут быть в приоритете.

— Ты пришел, — послышался голос из-за кустов, а затем передо мной появился силуэт.

— Потому что ты сказал, что это срочно. К чему вся эта интрига, Кай? В чем дело?

— У меня для тебя послание. — Он положил свои руки в карманы брюк, выдерживая паузу.

— Я слушаю, — выдохнул я.

— Ты часто бываешь в местах, где тебя быть не должно.

Наступила тишина. Я понял, что продолжения речи не последует.

— Это всё? — всерьез возмутился я. — Ты вызвал меня в такую даль, чтобы сказать то, что я сам прекрасно знаю?!

— Так зачем ты это делаешь?

— Тебя это не касается…

— Еще как касается! — повысил он тон. — Ты идешь против правил. Пора остановиться.

— Это решать не тебе.

Он немного успокоился. Его голос стал ровнее.

— Но и не тебе.

С этим я не мог спорить.

Мы замолчали на пару минут, погрузившись в свои мысли. Он первым нарушил тишину:

— Зачем ты здесь, Тим? Почему тебя привлекает это место?

Я увидел искренний интерес в его глазах.

— Потому что оно прекрасно. Кай, ты даже представить себе не можешь, сколько всего удивительного можно здесь найти.

— Но мы и так знаем, что здесь есть, — перебил он меня.

— Нет. Это совсем другое. Жизнь здесь настолько насыщенна! У них есть то, чего лишены мы.

— И что же это?

— Чувства, эмоции. Настоящие.

Кай посмотрел на меня взглядом, полным недоумения. Он никогда не поймет, о чем я говорю. Продолжать диалог было бессмысленно. Я опять оставил его в неясности. Мне нужно было спешить, и я прибыл к ее дому совсем поздно. В три часа ночи стучать в дверь я не мог. Оставалось опять использовать окно. Она всегда спит с открытым окном, чем я частенько пользовался, когда хотел понаблюдать за ней. Во сне она еще прекраснее.

Я залез в комнату как обычно, но на этот раз в оконном проеме прозвучал скрип, от которого она проснулась. Включив лампу возле кровати, она нахмурилась.

— Извини, не хотел тебя напугать.