Бесплатный фрагмент - Шепот праха

Шепот праха.

ЧАСТЬ 1. ВЕРЕТЕНО ПРОКЛЯТИЙ.

…Глава 1

Рассвет. Тонкие нити пробудившегося светила озарили город, прошлись по высоким крепостным стенам и бойницам, сразу же обнаружив силуэты стражников.

Ей с трудом верилось, что удалось покинуть Борин незамеченной. Всего пару часов назад она находилась в одном из теремов этого богатейшего города Восточных земель, сомневаясь и выискивая в себе крупицы смелости, собирая по крохам те отголоски решительности, что могли затеряться в глубине ее измученной души. Осознание всей тяжести возможных последствий, которые обрушаться на нее при любом развитии событий, давалось ей нелегко, вводило в ступор.

Когда то этот город подарил множество счастливых мгновений, но теперь…,теперь осколки этих воспоминаний скрылись в темных лабиринтах памяти, заполненной лишь последними годами, к сожалению, далеко не радостными.

Лиера продолжала смотреть на озаренный Борин, с каждой секундой все отчетливее убеждаясь в глупости своего поступка, но сделать шаг назад, вернуться, пока ее не хватились, она не могла. Мысль о побеге поселилась в ее голове давно, множество раз обдуманная, она в то же время оставалась безнадежной мечтой и то, что эта мечта получила шанс осуществиться — не укладывалось в голове. Хотя шансом это можно было назвать с большой натяжкой, скорее выходило — случайная малюсенькая лазейка, стечение обстоятельств, ослабевшее пружины капкана, в котором жила она все эти годы. Стечение обстоятельств, приправленное спонтанной, совершенно неподготовленной, можно сказать, шальной мыслью.

Девушка растерянно огляделась. Сколько раз мысленно она разбирала возможные маршруты побега, казавшиеся теперь нелепыми.

По всему северо-востоку от города до далеких предместий Твертога простирается лес. Изъеденный болотами, он охватывает огромную территорию, так что плутать там можно несколько недель, а даже мысль об одной ночи в этой дремучей обители приводит ее в дрожь. Запад располосован торговыми путями. Запредельные княжества и Свободные Земли предпочитают вести свои дела именно через Борин, да и с морских пристаней удобнее добираться с этой стороны, хоть и несколько кружено. Остаться незамеченной на западе просто невозможно. И лишь дорога на соседние восточные города казалась ей приемлемой. Она тянется длинной полосой в обход леса, то и дело, разветвляясь и теряя своих немногочисленных путников в скрытых за лугами поселениях. К тому же, этим путем редко кто решит добираться в столицу.

Нужно решать, время убегает — а время ее единственный козырь. Дорога на Запутье в самый раз. До него можно добраться по окраине леса и не маячить на глазах у путников.

Поправив нежно-голубой платок, прикрывающий ее темно-русые, с холодным пепельным отливом, волосы, девушка побежала к опушке.

Луга в это время года всегда наполнены свежими красками. На белом ажурном фоне полевых ромашек то и дело попадаются вкрапления небесно- голубого льна. Лохматые кустики чабреца насыщают воздух пряным ароматом, наполняя душу гармонией и свободой.

Что ж, свобода далеко не каждому по карману. Теперь она будет бояться собственной тени и в каждом встречном искать врага. Безусловно, ее муж, этот желчный старик, не поскупиться на награду и охотников будет много, а к ним еще и прибавятся желающие выслужиться перед одним из влиятельнейших людей Борина. Ее ждет незавидное будущее…

Тени даже на опушке леса лежали довольно густо, но Лиера забралась чуть глубже, туда, где подлесок стоял плотнее и выше. Бежать здесь вряд ли получится, но девушка прилагала все силы, чтобы воспользоваться временем, оставшимся до появления первых преследователей. Стараясь не обращать внимания на царапающие лицо ветки, она пробиралась все дальше вперед, изредка оглядываясь на пустующее полотно дороги. Ожидание погони взвинчивало нервы до предела.

Несомненно, ее исчезновение он заметит быстро. Она легко могла представить, как он шарит своим злобным взглядом по углам и закоулкам, как выволакивает, отрывая от работы служанок, отвешивает им оплеух и дубасит палкой, которая всегда при нем, хотя он не хромой и может передвигаться быстро и легко, не хуже, чем мужчины вполовину моложе его. Могла представить, как сжимаются и искривляются его губы, обнажая нижний левый клык, выросший криво и торчащий теперь вперед. Как благовидный старик превращается в хитрое, упивающееся своей собственной ненавистью отродье рода человеческого. Именно таким он представал перед ней всегда, стоило ему отгородиться стенами своего терема от остального общества.

Когда Борин скрылся из виду, и даже самая высокая башня города не виднелась на линии горизонта, девушка остановилась передохнуть. Прислонившись спиною к высокой сосне, ствол которой с одного боку покрывал грязно-желтый лишайник, заполнивший глубокие трещины и уходящие в рыхлую землю, к корням, разломы, она опустилась на траву. Страшно хотелось забыться и не думать о будущем. Запрокинув голову и закрыв глаза, Лиера вслушивалась в умиротворяющие звуки леса: вот совсем близко трещит сорока, соревнуясь с постукиванием дятла, шелесту крыльев взлетевшей птицы вторит перешептывание листвы на верхних этажах леса. Хотелось раствориться в этих звуках, звуках чужой жизни и не вспоминать о своей…

В отрочестве представлялось ей, что ее семейная жизнь будет тихой спокойной неприметной. Матушка всегда говорила о женском счастье не иначе как о добром заботливом муже и здоровых детях. Никогда в их доме не вели речей о богатстве и власти, хотя отцу как ремесленнику приходилось иметь дело со знатными людьми. Они неизменно оставались далеки от них, от их образа жизни, от их интересов. Как так оказалось, что она стала женой одного из этих чужаков? Иногда она не могла восстановить тот запутанный клубок событий, вспомнить те роковые случайности, приведшие ее к тому, от кого теперь ей приходиться убегать.

Неожиданно сердце ее сжалось в дурном предчувствии. И еще прежде, чем она услышала их, волны страха окатили ее. Кони… Причем совсем рядом. Хотелось верить, что эти путники не имеют к ней никакого отношения, но рисковать она не могла. Лиера стала пробираться вглубь, в лесную чащу, забыв о намерении держаться дороги. А паника в то время, помимо ее воли, захватывала каждую клеточку ее тела. Все бесполезно! « Тебе никогда не спастись, никогда не скрыться!» — громким молотом стучала в голове мысль, окутывая липким одеялом безысходности.

Казалось, деревья стали плотной стеной, а заросли кустарника — густым колючим непреодолимым препятствием. Они цеплялись за юбку и запускали свои корявые ветви в волосы. Лиера рвалась изо всех сил. Юбку ей было не жалко, а вот, чтобы распутать волосы приходилось останавливаться. К тому же, треск сушняка под ногами разлетался на всю округу. Так никуда не годится. Девушка остановилась. В одно мгновение лес словно онемел, лишь где-то высоко, то и дело, перелетая с ветки на ветку, хлопала крыльями большая птица.

Что же делать? Наверно, нужно двигаться медленнее, но осторожней.

Захотелось залезть на дерево и переждать. Однако сколько ждать? Быть может, она только дождется настоящих преследователей. Страх никак не давал собраться с мыслями, и прежде чем Лиера решила, как ей быть, ее слух уловил вполне отчетливый треск веток. Девушка вжалась в дерево. Еле дыша, она пыталась понять, откуда ждать опасность, но лес вновь наполнился тишиной. В который раз, досадуя на неподготовленность своего побега, Лиера подумала об оружии. Глупо было переживать о том, что оружие привлечет лишнее внимание, ведь без него вообще она не сможет добраться хоть куда-нибудь. Единственное, что прихватила с собой, так это небольшой ножик, привязанный сейчас к ноге.

Снова какой-то шорох.

Медлить нет смысла, кто бы это ни был, а другом он быть не может. Стряхнув оцепенение, девушка бросилась вперед. Продираясь сквозь заросли, Лиера не смела даже оглянуться, страшась отвлечься и потерять драгоценные секунды. Хватит и того, что до нее донеслась ругань натыкающегося на ветки преследователя. Как быстро ее все- таки нашли! Еще и полдень не миновал, а она уже спасается от охотника.

Деревья немного расступились, но стало влажно и скользко. Обогнув ближайшие кусты, Лиера наткнулась на ручей. Ей было видно, что чуть выше по течению он резко обрывался, ниспадая крохотным водопадом, а дальше бежал уже мимо нее довольно широкой полосой, обнимая валуны, то и дело пытающиеся преградить ему путь. Она растерялась, замешкалась на секунду, но все же решила не лезть в воду и побежала вдоль ручья. Приходилось хвататься все время за деревья, так как ноги предательски соскальзывали на размокшей глинистой почве. Упав в очередной раз на колени, Лиера всей душой надеялась, что и ее преследователю также нелегко.

Но увы… Не успела она подняться, как ее схватили за волосы и резко потянули назад. От нестерпимой боли девушка закричала. Попыталась ослабить хватку, но только упала на спину.

— Попалась, голубушка? Неужели ты надеялась скрыться от Белеса?

Сердце девушки, до этого мгновения колотящееся в бешеном ритме, теперь будто остановилось. Белес! Теперь точно все кончено!

В городе часто перешептывались о нем. Непревзойденный талант охотника и следопыта принес ему уважение жителей, но только тех на кого он не вел охоту. Ибо другие разносили по городу страх. Из цепких рук этого наемника никто не уходил. Цену за свои услуги назначал всегда очень высокую, но и гарантировал исполнение, казалось, будто и из-под земли достать может.

— Может, расскажешь куда собралась? — Белес волосы отпустил, но подняться не позволял. Наклонился над девушкой, придавив коленом правое плечо. — А то что-то мужу твоему невдомек, какие у тебя срочные дела приключились.

Лиера в ужасе уставилась на охотника. Лицо у него оказалось приятное. Кудрявые светлые волосы, яркие голубые глаза со слегка опущенными внешними уголками и аккуратно стриженая борода. Такая внешность могла расположить к себе любого, пока ты не знаешь, с кем имеешь дело.

Гадать, что Белес предпримет дальше смысла не было, сила на его стороне. Ей же остается надеяться на стечение обстоятельств и попытаться сделать хоть что-нибудь. И хоть бойцом она себя ни считала, Лиера все же нащупала свободной рукой камень.

— Поведай-ка, мне тоже интересен твой замысел. В моей работе, знаешь ли, может пригодиться что угодно. Даже мыслишки, блуждающие в глупой девчачьей голове. — Губы охотника растянулись в усмешке.

Лиера не стала выжидать подходящего момента, с неизвестно откуда взявшейся силой, она выбросила руку с зажатым камнем вперед, целясь в лицо Белеса. И, хвала Исходу, попала! Попала в скулу, задев область у нижнего века. Он взвыл, видимо совершенно не ожидая подобной атаки, и на мгновение ослабил хватку. Ей пришлось изловчиться, чтобы успеть воспользоваться этим крохотным замешательством, вывернуться из-под его рук. Она лишь успела вскочить на ноги, но сразу же почувствовала, как «стальные» пальцы обхватили лодыжку. Она дернулась, но добилась лишь того, что дело приняло совсем скверный поворот — нога подвернулась, пронзительная боль заставила Лиеру закричать и упасть на колени.

— По-хорошему не хотим? — прошипел за спиной Белес, пригвоздив девушку к земле.

— Скажи спасибо, что за тебя хорошо заплатили, иначе… Хотя зачем отказывать себе в таком маленьком удовольствии? — Схватив ее за волосы, он ударил Лиеру головой о землю.

В голове зашумело. Красная пелена застлала глаза, и голова моментально заполнилась пульсирующей болью. Грязная жижа, потревоженная их ногами, развезлась по лицу, забиваясь в нос. Все звуки отдалились, будто в уши ей набили ваты и бросили в глубокий омут. Собственные мысли обратились в какую-то вязкую субстанцию, заторможено перетекающую и исчезающую в той боли, что охватила ее голову. Боль захватила каждую крохотную частицу времени, растягивая его так, что, казалось, она чувствует эту боль уже вечность.

Откуда-то издалека, сквозь гул в ее голове и боль доносились звуки, определять которые совсем не хотелось. Захотелось умереть. Только бы не возвращаться в дом, где каждый угол напоминает об унижении и издевательствах.

Девушка попыталась приподняться. Резкая боль пронзила ногу. Из глаз хлынули слезы, смешиваясь со струйкой крови из рассеченного лба и грязью, но она не закричала. Страшно было оглянуться и встретиться с взбешенным Белесом лицом к лицу, страшно оглянуться и увидеть в его глазах перспективу, неумолимо приближающуюся к ней. Ей было жутко страшно, и потому Лиера с запозданием осознала, что ее никто не удерживает. Отталкиваясь здоровой ногой, она проползла немного вперед. Еще чуть-чуть и можно попробовать подняться. И, моментально, следуя за этой ее мыслью, точно привязанный, на нее обрушился хлесткий удар в спину. Она все же вскрикнула, прижалась к земле, замерла на миг, пережидая обжигающую волну боли и теперь уже прислушиваясь к происходящему.

А вокруг нее разносились звуки борьбы. Она только сейчас осознала, что все то время, что она пыталась прийти в себя после удара, слышала голос Белеса. Он пробивался в ее сознание сквозь завесу боли, враждебный и настырный. Его злобные ругательства вклинивались, подталкивая и поторапливая. Они перемешались с каким-то шелестом и треском, распознавать которые не было ни сил, ни желания, но оставались без ответа, от чего появилось стойкое ощущение, что ругань его уходила в пустоту, сотрясала бесполезно воздух, точно склочная баба.

А затем произошло совсем нечто странное. Белес закричал. В этом, разнесшемся на всю округу, крике, наполненном болью, чувствовалось какое-то недоверие, будто то, что произошло, никак не могло случиться.

Лиера оцепенела, хотя секунду назад была уверена — испугаться сильнее просто невозможно. Страх захватил ее волю, и беглянка никак не могла заставить себя посмотреть, что же происходит у нее за спиной. Ей нужно было обернуться, чтобы знать, какая еще опастность может обрушиться на нее, но тело не слушалось.

Крик Белеса оборвался, постепенно переходя в подвывание, в котором помимо боли слышалась злость. В голове Лиеры вертелся один вариант. Там какой-то зверь. Кто же еще мог напасть на охотника? И хоть Лиера слышала только Белеса, а никакого рычания не было, девушка списала подобную неувязку на свою « невнимательность». Стараясь не шуметь, и в то же время не опираться на поврежденную ногу, девушка поднялась. Цепляясь за деревья (благо они росли здесь густо), Лиера сделала несколько шагов. Затем еще несколько. И тут-то заметила какое-то движение в стороне от себя. Неясный темный силуэт.

Значит ли это, что преследователей двое, но действуют они не заодно?

В зарождающейся вновь панике Лиера постаралась ковылять быстрее, лихорадочно поглядывая по сторонам. Но разглядеть хоть кого-нибудь не получалось — слишком много внимания ей приходилось уделять, чтобы просто продолжать двигаться. Ей понять бы, откуда ждать опасность, хотя это знание вряд ли что-нибудь сильно изменило. И все же неизвестность не давала сосредоточиться, сковывала, отнимала надежду, в то время, как лишком много сил уходило на то чтобы сделать всего-навсего несколько несчастных шагов.

Она все же обернулась. Позади нее, казалось, не было никакой опасности, лишь лесная чаща, сомкнувшая свои ветви за ее спиной. Белеса видно не было, кого-либо еще — тоже. Это слегка утешало и обнадеживало, подстегивало увеличить расстояние, разделяющее ее и охотника, еще больше. Она постаралась так, и сделать, пойти чуть резвее. Но немного не рассчитала. Размахивая в воздухе рукой, Лиера с запозданием поняла, что соседнее дерево далеко от нее, она не дотянется. Ей пришлось наступить на поврежденную ногу. Боль пронзила тело, глаза ослепли от слез. В безнадежной попытке все-таки нащупать опору, девушка вдруг с ужасом поняла, что под ногами больше нет земли.

Падение было стремительным.

Склон обрыва, по которому съезжала девушка, покрывали могучие корни, торчащие из земли, и молодая поросль, особенно обильно проросшая поверху яра, но Лиере не удалось ухватиться. Ободрав ладони, она скатилась и оказалась на дне довольно широкого оврага, где не глубокой извилистой полосой бежал ручей, местами преломляемый скоплением гладких валунов.

Девушка медленно села. Одежда успела промокнуть, облепив тело и сковывая движения. Перед глазами все расплывалось буро-зеленым пятном, а затем к горлу подступила тошнота. Теперь ей хотелось только одного, чтобы все быстрее закончилось и даже уже не важно — как. Она пробыла беглянкой всего несколько часов, и, как ей ни обидно было, наелась такой свободы досыта.

Страшась встретиться взглядом со своим преследователем, Лиера подняла глаза и замерла. На краю обрыва стоял мужчина, но это был не Белес. Кто это? Его помощник? Или все же соперник? Долговязая фигура незнакомца темным пятном вырисовывалась на фоне озаренного солнцем леса. Черные волосы свисали до плеч, обрамляя узкое бледное лицо. Руки спрятаны за спину. Мужчина ничего не предпринимал, но девушке показалась не выгодной позицией: сидеть посреди ручья. Она поднялась, стараясь не выпускать из виду незнакомца. Вряд ли она была способна оказать сопротивление в том состоянии, в котором находилась, но надежда ведь правда умирает последней. Они стояли и смотрели друг на друга. Ее испуганный, затравленный взгляд встретился со спокойным, уверенным..пронизывающим. Лиера почти физически ощущала тяжесть этого взгляда. Усталость непосильной ношей навалилась на нее и в голове с новой силой заколотилась боль, выматывая душу. Хотелось спрятаться от этого неприятного взгляда.

Девушка попятилась и нашла свое спасительное небытие. Не успев сделать и пары шагов, она потеряла равновесие. И еще даже не коснувшись земли, поняла, что не увидит продолжения происходящего.

…Глава 2

Небольшой отряд всадников пересек поле.

По высоким стройным колосьям пшеницы пробежал легкий ветерок, заставляя их перешептываться вслед путникам. Солнце клонилось к закату, последними лучами озаряя уставшие лица мужчин.

На окраине поля обосновался дом. Печной трубы видно не было, однако откуда-то из-за дома широкой полосой поднимался дымок, уплывающий прочь невесомым облаком над зреющими нивами. Деревянная постройка была первой в череде многих. Широкий домина, точно богатырь, разведший руки в стороны и преграждающий путь чужакам, прятал за своей спиной избы поменьше. Они выглядывали из-за его могучей стати, словно любопытные дети, решившие посмотреть на внешний мир. Отсюда их можно было перечесть по пальцам. На самом же деле поселение довольно большое — около пятидесяти домов. Клетч.

Всадники спешились.

Приникшее к пшеничному полю жилье было собственностью старосты. Одно из главных строений поселения не отличалось ни резными коньками, ни затейливыми ставнями. Просто добротно выстроенный дом, огороженный невысоким частоколом. Позади дома разместился вытянутый высокий сарай, лишь немного уступающий в размерах дому и загораживающий собой весь задний двор.

Из-за того самого сарая выбежал коренастый мужик средних лет.

— Здравствуй, Янор. — Приветствовал хозяина один из путников, высокий молодой мужчина. Темные густые волосы у него спускались до плеч, лоб охватывал золотой обруч с тремя чистыми небесной синевы камнями. Взгляд и осанка выдавали в нем человека, наделенного властью.

— Здравствуй, Волемир. — Янор поклонился. — Проходите в дом, отдохните с дороги. Путь был неблизкий.

Волемир кивнул и направился к дому старосты.

— Последнее время все чаще приходят дурные вести из этих мест. Владыка прислал меня справиться, не преувеличены ли страхи ваши?

— Очень благодарны мы Владыке за заботу… — начал было свою речь староста, но Волемир перебил его:

— Оставь церемонии. Скажи толком, что тут у вас происходит. — Говорил он спокойно, не повышая голоса и не приказывая.

Староста замялся.

— А толком и не знаю, как сказать. — После паузы проговорил тихо Я нор. Волемир оценивающе глянул на мужика, нахмурился, то ли от недовольства, то ли от озадаченности — не понять, но настаивать не стал. И хоть считал он, что слухи, блуждающие об этой Долине могут быть сильно преувеличены, однако все же лучше проявить бдительность и уничтожить подозрительную ситуацию в самом зародыше. Слишком часто последнее время их раздергивают мелкими стычками, в особенности на границе. И больше всех стараются новеретты — неспокойный народ за южным рубежом. И хоть Обрученный лес далеко от их земель, все же вполне может оказаться, что все неприятности долины — это какая-то интрига южан.

— Милости просим, светлый князь.

Голос вывел князя из задумчивости. На пороге дома стояла женщина. Низенького росточка, румяная и круглолицая. Поверх светлого платья на ней был надет красный, расшитый белым, витиеватым узором передник. От волнения она каждую секунду его поправляла. Волемир уловил ее состояние и улыбнулся:

— Здравствуй, хозяйка. Нам бы умыться, да отдохнуть, глядишь, голова и вправду станет светлой.

Дружинники князя ухмыльнулись, подтверждая его слова, и всей гурьбой ввалились в дом.

К тому времени, когда умытые, стряхнувшие с себя пыль долгой дороги, путники уселись к столу, Янор вместе с сыном позаботился о лошадях и, отослав отрока сообщить весть о прибытии князя, присоединился к гостям.

Потчевали самой простой пищей, но для путников, вынужденных почти безвылазно находиться в седлах не один день, одно то, что еда была горячей, имело огромное значение. Ели быстро и молча.

Покончив с ужином, Волемир встал:

— Спасибо тебе, хозяйка, за гостеприимство твое. Славно ты нас попотчевала.

Женщина улыбнулась, чуть поклонившись, но ничего не сказала. Никогда прежде не встречала она столь высокородных людей и теперь вконец растерялась.

— Что ж. Теперь к делу. — Волемир повернулся к хозяину дома. Янор вскочил, но князь махнул рукой. — Да сядь, Янор, сядь.

Староста снова опустился на лавку:

— Даже не знаю, как и объяснить страх наш. — Янор на мгновение замолчал, обдумывая и собираясь с мыслями. — Так вот. Пожалуй, неладное люди стали замечать этой зимой. Исчез Ставир, мужик хоть и немолодой уже, но здоровый. Супружница его как-то под вечер прибегает ко мне и сетует, мол, ушел еще на заре в лес, и до сих пор нету. Мож поранился, поискать бы.. Снега тогда навалило много, следы — не промахнешься. — Янор вдохнул тяжело, поскреб бороду. Секунду помолчал, припоминая, не упустить бы чего. — Дом Ставира самый крайний, ближе всех к лесу. Взял я троих помощников и пошли… Ну, значит, увели нас следы далеко, в самую чащу. А все без толку. Увести то увели, да только привели в место странное, вокруг снега чуть не по колено, а там земля голая, сухая, будто снег и никогда и не лежал. Полянка небольшая разветвлялась двумя черными бесснежными тропами. Потоптались мы там, следов больше не нашли. Темнотища в лесу то уже. В общем, вернулись домой ни с чем.

Янор отхлебнул из кружки пряной сыты и продолжил:

— За зиму еще несколько мужиков пропало. И все следы как один в лес ведут, да там и теряются. А с приходом весны совсем худо стало. Почитай каждую неделю по десятку исчезало. Это только в нашем селении, от соседей наших из Апреня и того хлеще вести приходят. В этот проклятый Обрученный лес уж никто старается не ходить, а приходится — все пути-дороги через него лежат.

— Так что же вы все это время по одному ходили? — решил уточнить князь, прикидывая в уме разные варианты происходящего.

— Как же, господин мой! — воскликнул Я нор. — И по трое, и вчетвером бывало, да итог то один — никто не возвращался!

— И останков никаких? — молвил тихо один из дружинников.

— В том то и дело. — Развел руками староста. — К тому же в последнее время мы и искать перестали. Совсем туда не суемся.

Повисло молчание. Каждый из находящихся в доме мужчин задумался, с кем же придется иметь им дело, кто мог быть виноват в странностях, творящихся в Долине.

А долина была обширна. Со всех сторон, где широкой, несколько верст, а где- то совсем узкой полосой обхватывает ее лес. Хвойные и лиственные вековые исполины местами сплетаются меж собой такой плотной стеной, что не каждый мелкий зверек решиться пролезть. С севера на восток лес упирается в гряду высоких холмов. Взбираясь по отвесным бокам, теряющимся в густом тумане, деревья постепенно редеют, уступая место бесплодной каменистой местности. Лишь тонкие ручьи оживляют там безмолвие вершин.

Спускаясь к подножию Белых Холмов, петляющие по склонам потоки превращаются в реку Витня. Словно узким стальным клинком она разрезает Долину на две части. На западном берегу реки расположились два поселения: Клетч — в низовьях Витни и ближе к северным холмам — Апрень, по другую же сторону — вытянувшийся вдоль реки, самый большой из местных поселков — Завитня. На южных окраинах долины лес доходит до берегов самой Хладины.

Богатая долина. Плодородная земля да изобильность леса с давних лет не дают покоя соседним княжествам, но уже несколько десятилетий Долина находится под защитой Радверна- столицы Северных земель. За исключением мелких стычек, никто не осмеливался нарушать размеренную жизнь местных жителей. До сей поры…

— Что ж. На заре выходим. — Нарушил молчание Волемир. — Наш путь к вам лежал через Брежен, и, получается, мы пересекли самую узкую южную часть леса. Никаких подозрительных следов не встретили. — Молодой князь прошелся по тесной, не рассчитанной для большого скопления людей, комнатке. — Я опасался, что новеретты переправились через Хладину.

— Новеретты оставляют слишком много кровавых следов после себя, к тому же вряд ли смогли бы так долго таиться. — Тихо заметил Тобрий, один из дружинников князя.

— Ни одного сигнала не было от патрулирующих берег Хладины отрядов. — Напомнил Лодвин. –В Брежене нам бы не забыли поведать про то.

— Я знаю, — спокойно ответил Волемир — но они могли переправиться через реку восточнее, на землях наших соседей.

— Могли. Тогда бы лес стал им хорошим укрытием.

Мужчины переглянулись.

— Значит, первым пострадал бы Завитня. — Тобрий посмотрел на старосту.

Янор пожал плечами:

— Там вроде бы все нормально.. Только, как вода разлилась, не сильно мы с ними и знаемся.

— Это не они. Здесь что-то другое.. — Задумчиво молвил князь. — Надо отдохнуть. До рассвета недалеко, всего несколько часов. — Волемир дал понять, что разговор окончен. Как ни крути, но нужны хоть какие- то дополнительные сведения, чтобы строить догадки. И придется выискивать их самим.

Поднялись с петухами. Собрались быстро и сосредоточенно. Вчерашний разговор с восходом солнца приобрел легкий неприятный привкус, какой часто бывает от неизвестности, с которой ты вот-вот столкнешся. Чего ждать, зависящим от тебя людям? Исправишь ли ты то, что приключилось, или твои действия приведут к непредсказуемым последствиям, еще более безрадостным? Эта ответственность заставляла быть внимательнее, собраннее, решительнее.

К тому же выяснилось, что помимо мужчин в Клетче пропало и несколько молодых женщин, а мужчин здесь осталось не больше десятка, и это считая стариков.

Погода испортилась. За ночь небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами. Низко нависая, они, казалось, вот-вот готовы были проглотить макушки высоченных сосен. Поле и лес застыли, боясь шелохнуться, под угрозой серых масс, обещающих в скором времени разразиться дождем.

Княжеский отряд собрался перед домом старосты.

— Мда.. Дождя не избежать. Обложило всю округу.- Волемир кинул взгляд на мрачное небо.

— Нам не привыкать — за всех ответил Лодвин.

Князь кивнул:

— Лес широкой полосой тянется до Белых Холмов. По словам Янора все следы, которые удалось найти, ведут именно туда. Разделяться не будем, ищем хоть какие-нибудь зацепки. Если ничего не найдем, придется заехать в Апрень — может там больше знают в чем дело.

Дружинники кивнули, соглашаясь со словами князя.

— Подождите! — по главной улице Клетча к дому старосты мчался парень.

В утренней мрачной тишине, когда даже домашняя животина, не погнанная на пастбище, забылась дремой, а в домах вяло расползалось сонное царство, навеянное непогодой, этот крик показался громоподобным.

Все повернулись на зов. А парень, подбежав, остановился в нескольких шагах от Волемира и выпалил:

— Возьмите меня с собой!

Молодой князь оценивающе глянул на него. На вид не больше семнадцати, рослый, худощавый, немного не складный еще. Одет парень был плохо, штаны залатаны абы как, рубаха аж перекосилась — такие дыры на ней зашивались. Но вот только удивительно, что поверх этой несчастной рубахи на парня накинут хорошей выделки легкий кожаный доспех.

— Дома сиди. — Волемир отвернулся, занявшись подпругой своего коня.

— Что мне дома то сидеть?! — не отставал пацан. — Отец в лесу сгинул. А вслед за ним и брат. Мать пять лет как умерла. Один я. Возьмите с собой.

Волемир молчал. Парень, почувствовав, что не нужно нарушать это молчание, притих.

— Звать тебя как? — не оглядываясь, спросил князь. — Вигдон.

— Отца с братом найти хочешь, значит.

— Хочу. Один я в лесу никто, сгину, как и они. А так, может, сгожусь. Нет сил одному дома сидеть.

— Не струсишь, Вигдон? — повернувшись к парню, тихо промолвил Волемир. — Не струшу.- Будто клятву дал, будто пообещал, но, казалось, больше самому себе, нежели князю. — Янор, дай ему коня. — Волемир провел рукой по гриве своего вороного и легко вскочил в седло.

Отряд двинулся в сторону леса по одной из улочек Клетча. Узкая дорожка, на которой, встреться две повозки, не разъедутся, заросла по обе стороны высоким набирающим цвет репейником. В некоторых местах на него, перекосившись, завалились подгнившие прутья частокола, вовремя не поменянные хозяином. В одном из таких дворов, поставив на землю пустую деревянную лохань, спешно, чтобы успеть до первых дождевых капель, женщина снимала с низко провисших веревок белье. Заметив отряд, она на мгновение оставила свое занятие, посмотрев на мужчин усталым обреченным взглядом, в котором ни на миг не проскользнула даже искорка надежды, и сразу же вернулась к своему делу.

Лес в этот утренний час, да под нахмуренным небом был объят темнотой. Затихший, ни один листик не шелохнется в ожидании грозы, он встретил воинов угрюмым безмолвием. Тяжелая зелень еловых лап улеглась на землю, сливаясь с травой. В отсутствии солнца, способного единственным лучом обозначить, оттеняя, границы в этом переплетении зеленого, лиственные и хвойные породы соединились в одну сплошную темную стену.

— Нестр. — Волемир чуть наклонился к дружиннику, ехавшему рядом. — У малого, видать, оружия нет. А нас неизвестно, что там ждет. Дай хоть что-нибудь ему оборониться.

— Сейчас все сделаем, княже.- усмехнулся в русую бороду воин. — Не волнуйся, Волемир, я пригляжу за ним.- Добавил он уже серьезно.

Князь кивнул. Нестра он знал давно, именно он учил его и с конем управляться и с оружием, сколько походов прошел он с ним рука об руку. Нестр понимал его с полуслова. Когда-то он состоял в личной охране Владыки Радвернских земель Никандра, приходящегося Волемиру отцом. Но с появлением долгожданного сына и наследника Владыки Нестра перевели на защиту и обучение юного князя. И вот уже 15 лет он рядом с Волемиром.

— Я хотел сказать кое-что, князь.- Парень подвел своего коня поближе к Волемиру. Взгляд у него оказался прямолинейный, бесхитростный, но он мог вдруг опустить голову, словно какая-то пришедшая ему на ум мысль давила на него тяжелым грузом. Вот и сейчас, приблизившись к князю, он повесил голову, но лишь на мгновение, невнимательный человек даже не заметит этих терзаний, ибо через пару секунд Вигдон смотрел снова князю в глаза.

Волемир кивнул, соглашаясь слушать.

— Не знаю, что вам господин Янор рассказал… В общем, скажу что сам приметил. Отец пропал у меня зимой, а вместо следов непонятные тропки абсолютно сухой земли, хотя в округе снег толстым покрывалом лежит. Весной же, когда других ходили искать, я приметил — трава повялая, будто обожженная..- парень запнулся и предложение осталось каким-то недосказанным.- Вот. Может сгодиться. — Вигдон опустил голову.

Волемир кивнул:

— Ходил ты по этому следу?

Парень посмотрел на князя, в глазах теперь явно читалась глубокая печаль и скорбь.

— Ходили с братом, — хмуро промолвил он.- Далеко ушли на север, к холмам.., а там и сгинул брат мой ночью. Я.. в общем убежал.

Волемир нахмурился. Получается, есть свидетель, а Я нор говорил, что никто не ведает в чем тут дело.

— Рассказывай, как брат пропал.

Вигдон посмотрел потухшим взглядом на воинов, тяжело ему сознаваться в трусливом бегстве своем, но рассказывать начал:

— Ушли мы тогда далеко, до холмов самую малость оставалось. Три дня топали без отдыха, плутали, устали очень. Решили ночью поспать все-таки, к тому же гроза приближалась, ветер поднялся, да небо раскалывалось и грохотало так, будто обрушится вниз. Наудачу приметили мы нору под корнями дуба, да такую, что вдвоем втиснуться можно. Забрались кое-как. Уснул я быстро. — Несколько с оправданием добавил парень. — Не знаю, сколько проспал, но проснулся неожиданно, будто толкнул кто-то… Брата рядом не оказалось. Ветер выл страшно, деревья гнулись чуть не до самой земли. А потом молния мигнула, да не с неба в землю ударила, а низко вдоль земли мелькнула огненной змеей. Обуял страх меня, сижу, пошевелиться не могу. Оцепенение прошло только, когда дождь начался. Потом все думал, чего испугался то? Молнии что ли необычной?

Вигдон замолчал, так и не ответив себе.

— Неспроста знать. — Тобрий положил на плечо юноше руку. — Поможешь нам теперь.

— Брата больше не искал? — Уточнил Олег.

— Пытался. Да там все так обгорело. Деревья живые черными сделалися, трава вся опалилась. После дождя даже гарь тяжелая в воздухе чуялась. Не смог я долго там один блуждать.

— И выбрался? Хотя взрослые мужики не смогли.. — Пытал дальше воин.

— Может, от того, что в долину, в луга почти сразу вышел так и выбрался. — Ощетинился парень.

— Сегодня нас тоже ждет гроза. Посмотрим. — Волемир тронул поводья, и конь его послушно пошел к лесу, разгоняя ощущение чужой горечи и обиды, повисших в воздухе.

Даже на окраине леса от низко нависших серых туч было темно. Волемир спешился, тот час, погрузившись по колено в густой травяной ковер.

— Никаких следов в этих потемках не разглядеть. — Пробубнил, подошедший к князю, Нестр.

— Верно. — Волемир несколько секунд хранил молчание, затем добавил. — Идем на север, к Холмам.

Глава 3

Ощущение реальности пришло моментально. Казалось, всего мгновение назад она витала в темных образах беспамятства, а теперь глаза ее были широко открыты и вглядывались в полумрак незнакомого душного помещения. Голова была на удивление ясной, а по всему телу разлилось тепло, наполняя каждую клеточку умиротворением. Это состояние неги отвлекало. Не позволяло собраться и осмыслить происходящее, ибо вместе с пробуждением вспомнился и побег, и погоня, и падение…

Лиера приподнялась и села на постели. В голове тут же загудело, а в ноге появилась легкая, но неприятно дергающая боль. Пришлось некоторое время сидеть неподвижно, чтобы успокоилась голова от резкого подъема. Девушка ощупала больную ногу. Она оказалась туго перевязана в щиколотке.

Было очень тихо. Теперь уже с опаской вглядывалась она в темноту комнаты, но одиноко горящая лучина давала слишком мало света.

Не похоже, что ее вернули мужу. Скорее всего, заперли где-то, чтобы преподнести на более выгодных условиях. Ей предложить им нечего, ни одного козыря в рукаве, чтобы выторговать себе свободу. Остается ждать и выискивать слабые места в складывающихся вокруг нее обстоятельствах. Как показали последние события, она далеко не мастер в таких делах, и все же, удивительно, но она сейчас не почувствовала никакого волнения — полнейшее спокойствие владело всем ее существом.

Лиера закрыла глаза, прислонившись спиной к теплому дереву в изголовье постели. Не было никакого смысла вглядываться в темноту, лучина освещала всего-то на пару шагов от того угла, где находилась девушка, окон же в помещении либо вообще не было, либо они наглухо закрыты ставнями.

Донесся приглушенный шорох, невнятный, будто источник находится за стенкой. Девушка открыла глаза в ожидании. Все верно, должен кто-то объявиться и сообщить о ее участи. Она поймала себя на мысли, что не боится появления этих незнакомцев, хотя они могли сделать с ней, что угодно. Подобная смелость была совершенно ей не свойственна, любое изменение и неизвестность она воспринимала, точно пугливый зверек — подкрадывалась издалека, медленно и нерешительно, подготавливая пути отступления. Сейчас же ничего подобного с ней не происходило, она чувствовала себя иначе.

И вот спустя пару минут с еле слышным скрипом отворилась дверь, и в комнату вошел высокий мужчина. Лицо его было озарено светом, исходящим от небольшого огненного шарика. Пламя будто парило само по себе, приплясывая на уровне груди вошедшего человека.

— Очнулась.

У него оказался глубокий, приятный голос. И хоть интонация была скорее утвердительная, Лиера кивнула и попыталась ответить, но голос ее не слушался, из горла вырвался лишь слабый сухой хрип.

Мужчина прошелся по комнате, поджигая другие лучины. В комнате с каждым мгновением становилось светлее. Обнаружилось и окошко, причем находилось оно всего в двух-трех шагах от кровати. Занавешено оно сейчас было плотным темным отрезом ткани, не пропускающим даже упоминания о дневном свете. Лиера пришла к выводу, что на улице все- таки ночь. В дальнем углу, придвинутый к противоположной стене темнел массивный стол.

— Как тебя зовут? — мужчина подошел ближе к девушке. Конечно, это был тот самый человек, которого она видела на краю оврага после своего падения. Его образ успел отпечататься в ее наполненном паникой сознании: черные волосы, темно-карие, почти черные глаза, теперь вблизи это отчетливо видно, прямой, чуть длинноватый нос.

Его внимательный пронизывающий взгляд гипнотизировал и привязывал, казалось, будто он не только рассматривает лицо, но и проникает в мысли. Лиера крепко зажмурила глаза, чтобы отогнать это ощущение, но потом поняла, что он ждет ответа.

— Лиера.. — Снова какой-то хрип. Девушка попыталась прокашляться, но сухое горло саднило. — Лиера.- Теперь получилось чуть лучше все- таки.

Он кивнул, давая понять, что услышал ее. Не спеша в ответ называть свое имя, мужчина подошел к столу, налил в кружку какой-то жидкости из пузатого кувшина и, подойдя к не спускавшей с него глаз девушке, сообщил:

— Нос и нога в плохом состоянии. Нужно несколько дней.- Он протянул ей кружку.

Лиера стала испуганно ощупывать пальцами свой нос. Создавалось впечатление, что он распух как минимум вдвое, боли от прикосновения не возникло, но пальцы сразу покрыла какая-то липкая мазь, по-видимому, снимающая болевые ощущения. Легкий запах трав и пчелиных сот исходил теперь от кожи.

Незнакомец так и стоял с протянутой кружкой, наблюдая за действиями девушки. Множество вопросов теснилось в голове, но Лиера знала, что сейчас не задаст ни одного из них. Она, молча, взяла протянутую кружку и смочила рот. Вода. Девушка отпила еще, смачивая пересохшее горло:

— Почему вы мне помогли? — Мужчина усмехнулся и снова отошел к столу. Не спеша с ответом, он стал что-то нарезать — нож медленно и глухо стучал по деревянной столешнице.

— Голодна?

— Нет. — Лиере хотелось услышать ответ на свой вопрос, еда ее в данный момент не интересовала.

— Я знахарь. Почему бы мне тебе не помочь? — Он, не обращая внимания на отказ девушки, протянул ей тарелку с нарезанным хлебом и сыром. Лиера взяла ее и поставила к себе на колени.

— Я не верю в бескорыстность. — Неопределенность давила. Почему-то появилась уверенность, что этот человек не собирается возвращать беглянку законному владельцу, но от подобной уверенности не возникло спокойствия, наоборот, появилось нарастающее чувство тревоги.

С минуту он молчал. Отойдя к противоположной стене от окна, незнакомец стал перебирать какие-то свитки. Легкий шорох пергаментных листов нарушал тишину комнаты. Лиера не сводила глаз со знахаря, но он стоял к ней спиной.

— Меня не интересует от кого ты бежала и почему.- Наконец промолвил мужчина. — Можешь не рассказывать мне об этом. Но мне нужна помощница в одном деле, — знахарь повернулся и с усмешкой посмотрел на девушку, — и я думаю, ты не откажешься. Потому, что у тебя нет особого выбора. — Последние слова он произнес холодно, снова полоснув своим тяжелым взглядом.

Никакого облегчения Лиера не почувствовала. Опасность быть пойманной и отправленной мужу не исчезла, но откатилась в неопределенное будущее, и даже стала казаться меньшей из бед. Час от часу не легче. Девушка взяла с тарелки кусок сыра, откусила и задумалась. Нужно сохранять спокойствие, ведь получается, что побег удался, знахарь нянчиться с ней не просто так, он не допустит, чтобы ее нашел Белес.

— Куда ты направлялась? — Знахарь снова повернулся к девушке спиной, разворачивая свитки один за другим и раскладывая их на столе.

Лиера откусила кусок сыра побольше, чтобы выиграть время перед ответом, ибо она не улавливала хода мыслей своего спасителя. Но если он задал именно этот вопрос, ответ важен, с ним нельзя ошибиться.

— В Зароторн.

— Хм… — Знахарь искоса взглянул на нее, удивленно изогнув бровь. — Почему туда? Родственники?

— Не совсем. Я решила, что у родственников меня будут искать скорее всего.

Девушка не стала уточнять, что близких родственников у нее совсем не осталось, а те, что есть, сами отвезут ее мужу стоит только появиться на их пороге.

— С таким преследователем как тот, которого послали за тобой, ты не дошла бы ни до родственников, ни до Зароторна.- Резко бросил знахарь.

Ей нечего было ответить. Он прав. Белес нашел ее невероятно быстро и, если бы не стоящий сейчас перед ней человек, она давно была бы «обласкана» мужем. И теперь наблюдая за тем, как знахарь аккуратно сворачивает свитки и складывает в объемный, стоящий на полу, деревянный ящик, Лиера думала, что он задает совсем неправильные вопросы. Он должен был поинтересоваться, от кого она убежала, ведь как она сможет помогать ему, если за нее объявят награду и помимо Белеса найдутся те, кто непременно выдаст ее, как только она окажется в любом из больших городов. Ни крестиком же вышивать он ее попросит, сидя в этой избушке.

— Что с ним случилось? Там, в лесу.

— С твоим преследователем? — Знахарь уже стоял у двери. Он обернулся, но на Лиеру не посмотрел. Взгляд его в очередной раз зацепился за единственный свиток, оставшийся на столе. Если б ни этот его взгляд, она бы и не обратила внимания на то, что он там что-то оставил. — Я думаю, ничего страшного. По крайней мере, со счетов тебе его сбрасывать ни стоит, если ты на это надеялась.

— Нет. Не надеялась. — Пробурчала она.

— От кого бы ты ни спасалась, но он загнал тебя в ловушку, из которой почти невозможно выбраться. А ты еще больше усложнила ее, связав своего преследователя с собой эмоциями.

— Какими еще эмоциями? — Лиера натянуло покрывало до самого подбородка, ей вдруг стало зябко в этом душном прежде помещении.

— Теми, что рождает злость.

Знахарь все-таки бросил взгляд на вытянувшееся, опешившее лицо девушки, и покинул комнатушку.

Возможно, она не совсем верно поняла слова знахаря, но то, что рождает злость ей хорошо знакомо. Лиера свернулась, подтянув колени к груди и закутавшись в накидку теперь уже почти с головой. Закрыла глаза. То, что рождает злость, не позволяло ей спокойно пережить ни одну ночь на протяжении шести лет. Она знала, что еще долго не сможет спать, не вздрагивая от каждого шороха — редкая ночь последних лет не была отягощена страшным мучительным ожиданием. И все же ей хотелось забыться, ей это было просто необходимо, хотя бы для того, чтобы разобраться с тем, что делать дальше.

— Меня не будет несколько дней.

Яркие лучи солнца, найдя бреши в затягивающей окно тряпице, узкими полосками ложились на пол. Пробирались на стену, попутно высветив кривые щели грубо сколоченного ящика, из которого знахарь в очередной раз достал свиток и засунул его к себе за пазуху.

Лиера села. Она только что проснулась и пока не в состоянии была оценить эту новость.

— Лишний раз не напрягай ногу и из дома не выходи. — Продолжал давать наставления знахарь.- Еда на столе. Нос будешь мазать вот этим. — Он подошел к девушке и сунул ей в руки глиняную кружку, заполненную наполовину вязкой бледно-желтой массой.

Девушка спросонья пыталась сосредоточиться, не забыть узнать о чем-то важном, но знахарь, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты. А через мгновение донесся и звук еще одной захлопывающейся двери.

Лиера потихоньку опустила ноги на пол. В поврежденной ноге задергало, но приподнимаясь, она не ощутила сильной боли. Сделав несколько малюсеньких шажков, Лиера добралась до окна. Давно забытое чувство быть предоставленной самой себе кружило вокруг нее, дразнило, не даваясь в руки. За безрадостные годы замужества она забыла, каково это, не быть под постоянным присмотром, прикрытым неуемной заботой, и теперь никак не могла ухватить это вновь зарождающееся ощущение. Опершись о спинку стула, она поставила кружку с мазью на стул и отодвинула толстую материю. Сквозь редкие ветви дерева, впритык к которому построили эту избушку, просматривалась небольшая поляна. Окруженная со всех сторон темным угрюмым лесом, по-хозяйски разложившим свои хвойные лапы на высокую, залитую утренним солнцем зелень трав, поляна завораживала.

Как же давно Лиера не наслаждалась, даже кратким вздохом подобной незамысловатой свободы! Захотелось выйти и окунуться в теплые лучи, пока лес не отбросил свои плотные, наполненные почти осязаемой темнотой, тени, захватывая во власть сумрака и эту территорию.

На столе стояла посуда, прикрытая льняным полотенцем, кувшин и таз, на половину заполненный водой. Рядом со столом еще один стул, поперек его сиденья лежало светло-серое платье. Лиера только сейчас обратила внимание, что все время была в своей нижней рубашке. Умывшись, она взяла одеяние. На ощупь ткань оказалась мягкой, шелковистой. Дорогая материя, муж часто привозил такие отрезы с ярмарок.

Натянув платье, Лиера вышла из комнаты и оказалась в невообразимо заставленном помещении. Стены этой узкой комнатушки под самый потолок оказались завешены плохо обтесанными, сучковатыми полками. Из-за царившего здесь полумрака сложно было разобрать, чем они завалены, но свободное место там невозможно было усмотреть. На покрытом соломой полу вновь расположились деревянные ящики, а вдоль одной стены тянулась низенькая лавка, на которой, впрочем, как и под ней, валялось множество старых, потертых, не понятно чем заполненных холщевых мешков. К запаху трав подмешивался дух пыли и прелости. Девушка заспешила на воздух.

Исход разложил новый путь перед ней неожиданным образом. Повода огорчаться вроде бы не было, но и радоваться Лиера не могла. Теперь нужно решить бежать ей от знахаря или остаться и помочь ему как он просит. Убежать довольно просто — никто ее не стережет, но как быть дальше? Она даже не знает, в какой местности находиться, быть может, буквально в двух шагах от нее рыщет Белес. Изначальное отсутствие какого-либо плана сбивало с толку. Насколько было бы сейчас проще принимать решение, если б существовало то, чего можно было придерживаться. А пока вывод напрашивался сам собой: остаться и спокойно, без паники подождать дальнейшего развития событий.

Лиера опустилась на единственную ступеньку перед порогом. Заросли малиновых кустов вплотную подступили к лесной избушке, склонив ветви под тяжестью начавших наливаться ягод. Девушка прикоснулась к тугим гроздьям. Хотелось самой распоряжаться своей жизнью и не зависеть от решений, принятых за нее мужчинами. Ничего хорошего они ей не принесли. Она могла бы прийти в какую-нибудь далекую деревню, выдав себя за вдову, хозяйство потихонечку вести, благо не ленивая, еще в родительском доме приучена к делу…

Лиера чувствовала, что нельзя оставаться у знахаря, с самого начала, как увидела его, появилось это чувство надвигающейся опасности и тревоги. Его невинная просьба о помощи пахла чем-то скверным, иначе бы он нашел себе помощницу не такую отчаявшуюся, которую не нужно спасать от преследователя. Интересно, долго ли он искал такую, как она?

Лиера подтянула колени к груди, скрестила руки и опустила на них голову. В лес нельзя уходить. Этот неутешительный, навевающий тоску, вывод напрашивался сам собой. Может кто угодно другой, а уж Белес не отступит и рано или поздно найдет ее следы. Знахарь же, блюдя свою выгоду, вполне способен защитить ее от охотника. В который раз за утро она мысленно натолкнулась на эту его загадочную просьбу о помощи, и в который раз пришлось отгонять от себя неприятное чувство, вызывающее тошноту.

Благой Исход, как же она нуждалась в каком-нибудь другом варианте! Ей просто необходимо было найти выход, отличный от этих двух, к которым ее подталкивают обстоятельства, и как можно скорее!

Глава 4

— Смотри. — Вигдон, присев на корточки, рассматривал что-то на земле. Нэстр наклонился, смахнул воду, стекающую с волос на лицо. Поднявшийся было ветер резко стих, и теперь дождь колошматил по кронам деревьев, заливая путников потоком воды. Вигдон показал на папоротник. С одной стороны его листья почернели, будто спаленные огнем.

— Мы с братом точно по такому следу шли. — С этими словами парень указал на цепочку таких следов, уходящую в северном направлении, только в отличие от папоротника, растения не были так явно опаленные, а лишь немного пожухлые. Никто кроме этого парня и не обратил бы внимания на такой « след».

Вигдон двинулся вперед, то и дело, наклоняясь проверить «огненный» след на траве. Он знал, что в шаге от него идут Волемир и Нэстр, что они вместе с ним огибают заросли терновника и петляют между деревьями, выискивая след, но Вигдон чувствовал — страх возвращается.

Отметины они нашли не сразу. Прошагав от поселения уже довольно далеко, мужчины стали разбредаться в разные стороны в поисках удивительных опалин, расписанных на словах деревенским парнем. Словно неумелые грибники, воины ворошили траву и рассматривали молодую поросль. Недовольно ворча, они углублялись все дальше в лесные заросли, пока на них не обрушился теплый ливень. Лишь после того, как Вигдон нашел заветный след, странное занятие приобрело хоть какой-то смысл. Теперь всем стало понятно, что отметины действительно идут полосой, будто тропинкой. Иногда они расходились на две, и даже три дорожки, но следовали неизменно в одном направлении.

Постепенно дождь стал стихать, а они продолжали уверенно продвигаться на север. Порой лиственные деревья расступались, уступая место, устремленным в небо, высоченным соснам, и тогда под ногами мужчин толстым мягким ковром расстилалась слежавшаяся хвоя, с разбросанными по ней кляксами нежно-зеленого мха. Словно огромные бусины, сорвавшиеся с длинных шей лесных красавиц, на этих островках темнели высохшие шишки. След в этих местах исчезал, так как растительность почти не пробивалась сквозь слой грязно-бурых иголок, однако легко находился снова, стоило только пересечь сосновую территорию. Широкие овраги, заросшие клюквой, набравшей свой нежно-розовый цвет, огромные валуны, вросшие в землю так глубоко, словно сотни лет назад скатившись с горных вершин, были тут же заботливо укрыты седым лишайником, кости и пара старых оленьих черепов и ничего хоть сколько нибудь свидетельствующее о человеческой деятельности. Ни остатков кострищ, ни следов ночевки…

Первый привал они решили устроить когда, по их подсчетам, перевалило далеко за полдень. Как раз им на пути попался удивительной ширины дуб. Расположившееся на пригорке, одна сторона которого резко обрывалась в глубокий овраг, дерево отвоевало себе значительную территорию. Крона его так размахнулась, что соседние деревья не меньше чем на сотню шагов отступили от него.

Под неохватным дубом оказалось значительно суше, и мужчины, проделавшие почитай весь путь до него пешком, с удовольствием расселись на прибитый дождем купырь.

— Странно все это, — молвил Лодвин, откусывая холодное мясо — идем за непонятными отметинами.

Волемир кивнул:

— Странно. Но, движемся мы в северном направлении, не отклоняясь, и если так никого и не встретим, упремся в Белые Холмы. Там проясниться хоть что-нибудь. А так…

— Там, я слышал, пещер много. — Заметил Олег.

— Нехорошие они, гиблые.- Тихо возразил Нэстр.

— Вот, может, в них кто и затаился. — Хмуро сделал вывод Стений. — В лесу –то пусто, а жрать им все же где-то приходиться.

— Ничего, — прошептал себе под нос Лодвин, — никуда не денутся, разбойнички, попадутся..

Свинцовое море над головами пожирало остатки света, погружая и без того сумрачный бор в полную темноту. С каждой минутой травяной ковер сплетался с этой темнотой в густую единую массу, в которой невозможно было выделить хоть какие-нибудь детали. Дождя больше не было, но за день ни один луч солнца так и не пробился сквозь плотную завесу облаков.

След увел их далеко вперед, туда, где до Белых Холмов оставалось рукой подать. Уже чувствовалось, как изменился воздух, будто вобравший в себя таинственный гул, отраженный от вершин. Все чаще стали попадаться россыпи камней и монолиты огромных кусков глыб, из-под которых, искривляясь стволами, упрямо росли деревья, цепляющиеся полуоголенными корнями за черную землю.

Безрезультатный поиск вогнал мужчин в усталость и уныние. Целый день блуждания по лесу, так и не приблизившему их даже к слабому проблеску хоть каких-то ответов, приглушил их пыл. Недруг действовал очень уж скрытно. Получалось, что тревожные вести, дошедшие до стольного города, нисколько не преувеличены — таинственные исчезновения людей оказались действительно не опознаваемы. Вокруг них был лишь дремучий старо древний бор, будто никогда прежде и не знавший присутствия человека.

— Дальше сегодня не пойдем. След все чаще теряется, можно совсем сбиться. — Волемир остановился. Они как раз вышли на небольшой голый участок, посреди которого расположился не малых размеров камень. Камень имел округлые края, но не совершенно гладкие и плавные, а, как будто бы, обтесанные. Он был расколот надвое глубокой трещиной, однако не спешил разваливаться окончательно.

— Добро.- Кивнул Нэстр, и дружинники принялись за дело. Тащиться по лесу давно всем надоело и воины с энтузиазмом взялись за понятное и привычное занятие. Не первый поход идут они вместе, не первый ночлег им приходиться устраивать в неизведанной местности. Тут уж и обязанности распределять не нужно, каждый давно знал, за что браться в первую очередь.

Разожгли костер, пришлось повозиться, конечно, изрядно намокшие ветки долго не разгорались, зато потом уютный треск и похлебка из мяса, припасенного для них Янором, порадовали теплом.

— Однако невиданное дело: мужики, почитай, толпами пропадают… Нда… — не обращаясь ни к кому конкретно, промолвил Тобрий. Сытые и отогретые, после неуютно долгого пребывания в мокрой одежде, мужчины чуть расслабились.

— Странно.- Задумчиво глядя на языки пламени, отозвался Стений. — В моей жизни удивительнее этого был только один случай.

— Это который? — усмехнулся самый молодой из дружинников.- Когда ты девок у озера решил напугать.

Воины засмеялись, вспоминая самим же Стением рассказанную историю. Но тот остался серьезен.

— Нет, Олег. Был у меня поход жутковатый. Молодой я был совсем, младше Вигдона. Поступил только на службу к Великому Князю, а он как раз решил снарядить отряд — разузнать, что за земли находятся за Белыми Холмами. И я напросился, интересно ведь. Добрались мы до Апреня, отдохнули — по Витне против течения грести пришлось — и потопали, благо от Апреня до Холмов совсем уж близехонько. Через пещеры не пошли.

— Почему? — Заинтересовался Нэстр.

— Не помню точно. Вроде голосовали, и те, кто поопытнее оказались все против… Так вот. Половину пути одолели быстро, там склоны пологие, заросшие лесом, как здесь. Зато потом. Никаких троп, лишь узкие приступки вдоль обледенелых стен. Пока до вершины добрались, двое убились, а там холод лютый, пальцы коченеют, не слушаются. Ветер с ног сбивает. В общем, перебрались с горем пополам. А на той стороне каменные глыбы лежат широченными ступенями, плавно, легко спускались, но долго. Ни конца, ни края этим глыбам не видно было. Наконец приметили впереди что-то темное, уходящее за горизонт. Море или широкая река, решили мы. Так и оказалось, вода темная, неподвижная, никакого течения, уткнулась в каменные ступени бездыханно. Смотришь на воду и ощущение, что солнце даже не касается его — никаких бликов, а даже наоборот, чернь водная, будто сама в воздух испаряется. Тишина и та мертвая. Осмотрелись. Насколько взгляду хватало, только и видно, позади — Белые Холмы холодом веют, а перед нами вода эта странная. Холмы, помню, полукругом изгибались, точно чаша. Вроде ничего страшного не происходит, а как то не по себе, уйти хочется. Двинулись мы тогда на восток по краю. Несколько дней топали, а все едино, никаких изменений. Запасы еды кончились — нужно было возвращаться. Помню, любопытно мне было, что за водоем такой неживой. Да не мне одному. Мужик все-таки один в ладони воды набрал, вода как вода, только темная какая-то. Не пил он ее, да вот поди ж ты, до вершины только сумел дойти и помер. Пока поднимались угрюмый был, вялый… Никто, конечно, с голодухи не веселился, но он как-то особенно сник..

— Не знал я, Стений, что ты за Холмами бывал.- В наступившей паузе заметил Волемир, без какого либо упрека, просто удивляясь, что такая история оставалась так долго не рассказанной.

— Не люблю я ее, княже. Как вернулись, отцу твоему рассказали, что повидали, и больше никому и не хотелось про то рассказывать.

— У нас в долине старики сказывают про это море бездыханное. Говорят: даже на лодке его не переплыть, жизнь из тебя по капле выходит. — Вставил тихо Вигдон. — Во, как… — Олег почесал русую бороду. — Значит, нет жизни за Холмами.

— Ладно. Не мешало бы и подремать. –Нэстр нарушил задумчивое безмолвие, сковавшее воинов.

Улеглись. Первыми дежурить выпало Олегу и Нэстру. Мужчины тихо переговаривались, обсуждая рассказ Стения. Сквозь уютный треск костра еле слышно доносилось уханье филина, из травы — шорох и стрекот цикад. Тучи лениво расходились, и иногда сквозь переплетение дремучих ветвей проникал тонкой нитью серебряный лунный свет. Умиротворение ночи нарушало лишь похрапывание коней.

Далеко от костра никто отходить не стал, расположились вокруг, ногами к теплу. Волемиру заступать на дежурство следом за Нэстром и Олегом, и он прикорнул рядом с бывалым воином, бросив на непросохшую землю специально сотканное походное одеяло с шерстяной ниткой, привезенной из страны, что за Каменным морем. С другой стороны от Нэстра разместился их долговязый новичок.

Вигдон сначала улегся на спину, закинув руки за голову, но, видимо, сидящий внутри него страх не отпускал его и вскоре парень перевернулся набок, подтянув почти к самой груди колени. Олег сидел напротив, спиною к треснувшему гиганту. Иногда он откидывался на него, но камень был так огромен, что голова молодого воина не доставала и до середины, к тому же, он оказался слишком холодным, чтобы долго сидеть прислонившись.

Олег принялся напевать, совсем тихо, лишь бы отогнать от себя наползающий сон. Он всегда так делал и Нэстр, в пол уха улавливая знакомый мотив, все посматривал на камень. Как только на него ниспадал зеленоватый свет, поверхность камня начинала поблескивать крохотными хрустальными вкраплениями. Нэстр за всю свою немалую жизнь никогда не слышал, пытались ли добывать в Белых Холмах какую-нибудь драгоценную породу? Золотую жилу и драгоценные каменья неизменно доставали в горах на севере, что относились к землям Твертога. А здесь что же? Может предания о гиблых пещерах и зародились в стародавние времена, когда предки пытались отыскать в Белых Холмах камень подороже?

И вот неожиданно Нэстра вытолкнуло из его отвлеченных рассуждений. Тут же затих Олегов напев. Напарники переглянулись, и уже через мгновение вскочили на ноги: беспокойство животных стало совсем явным. Храп и фырканье стало слышаться все чаще и громче. Нэстр подошел к своему коню, погладил беспокойно пританцовывающее животное, но тот лишь испуганно заржал.

— Не иначе волки.- Олег приблизился к напарнику, пристально вглядываясь в темноту. И сразу же, подтверждая его слова, донесся вой. На леденящий душу призыв ответили, еще и еще раз, все с разных сторон.

— Неужто окружают? Буди людей. — Нэстр обнажил меч, вой донесся издалека, но волки могут преодолеть это расстояние быстро.

Привычные к нежданному подъему, мужчины повскакивали, моментально придя в себя, словно и не проваливались в омут сна.

— Что? Объявились? — Прорычал Авдей.

— Пока, кажись, только волки. — Усмехнулся Олег.

Коней отвязали и согнали к громадине камня, сами же стали вокруг, вооружившись ко всему прочему и горящими ветками. Огонь трещал и выплясывал, готовый в любой миг исчезнуть, испускал едкие струи дыма, но постепенно разгорался. Поляна стала в несколько раз светлее, погружая окружающий их лес в непроглядную чернильную тьму.

— Не сунутся они к нам. — Тихо промолвил Тобрий.

— Вот — вот. — Закивал, соглашаясь, Авдей. — Они так, в открытую, на людей не полезут.

— Сейчас и посмотрим. — Пробурчал Нэстр, задвигая Вигдона себе за спину. Тот попытался выбраться, однако его, не церемонясь, впихнули обратно.

— Держись возле меня. Не высовывайся без необходимости. — Грозно глянув на парня, дал указание воин.

Хищники приближались. Уже слышно было глухое рычание, доносящееся с разных сторон одновременно, и вот меж еле прорисованных в кромешной темноте стволов замелькали горящие желтым огнем глаза. Их было много. Волки выходили на голое место медленно, чуть опустив головы и обнажив главное свое оружие — готовые рвать живую плоть клыки. Темно-серая вздыбленная шерсть придавала и без того крупным хищникам неестественно огромные размеры и какую-то совсем безумную озлобленность.

— Здоровые твари. — Зло выплюнул слова Авдей.

— И наглые. — Согласился Олег, слегка подбросив и перехватив подальше горящую деревяшку.

— Не впервой им на людей то идти. — Успел сделать вывод Волемир и миг ожидания, показавшийся застывшим и затянутым в бесконечность, прежде чем волки пойдут в атаку, закончился. Первый зверь бросился вперед. Мощным рывком он преодолел расстояние, отделяющее его от людей, разрезал воздух изогнутым кинжалом когтей, успев зацепить плоть. Тобрий остановил его одним ударом меча, вошедшим хищнику в грудь. Зверь, так и не дотянувшись до горла жертвы, рухнул на землю. И, словно сигнал, запах пролитой крови разнесся по округе. Атаковали со всех сторон. На месте павшего волка появилось трое, без промедления кинувшихся на человека. Металл вновь вошел в живую плоть, но клыки теперь успели вонзиться, разрывая мышцы. Битва только началась, а над лесной поляной вовсю уже витал тяжелый запах крови и опаленной шерсти.

Волки совершенно не боялись огня, они кидались на охваченные пламенем ветки, выбивали их, а если не выходило, пытались добраться до человека, не обращая внимания на собственную обожженную шкуру. Неимоверная злоба подстегивала их на самоубийственную атаку и она же объединяла, помогая им действовать сплоченным единым организмом.

Кольцо сжималось, все чаще теряя свои звенья. Стений упал, зарычав не столько от боли, сколько от ярости. Матерый волк мертвой хваткой впился ему в ногу. Воин, замахнувшись, вонзил меч в голову зверя, но и собственная жизнь его уже вытекала из разорванной шеи.. Он только и успел заметить, как мелькнула перед глазами опаленная оскаленная морда зверя.

— Нам не выстоять! — крикнул Волемир, со всей ярости вонзая металл в тело хищника. Он видел своих воинов, которым уже никогда не вернуться к родным местам. Их было слишком много. Гнев заполнил каждую клетку его тела, подстегивая и в то же время готовый сжечь самого себя. Волемир чувствовал, как пламя этого гнева зарождает вину за гибель людей. Он должен был уберечь воинов, увести от этой ненужной битвы, но он и теперь не находил выхода, чтобы сохранить оставшимся людям жизнь.

Нэстр ничего не ответил, действительно создавалось впечатление, будто волки собрались со всех лесов и Северных Земель и Восточных княжеств. Никто прежде не слышал о таких огромных стаях. Нэстр краем глаза взглянул на Вигдона, которого сначала оберегал от беспощадной атаки хищников, но теперь оставил одного, отогнанный от парня бешеным натиском. Тот уже с трудом отражал атаку, левая его рука повисла, кровь, стекая с плеча, капала с кончиков пальцев. Мужчина попятился назад, приближаясь к парню. — Держишься? — Да. — Ответил Вигдон, а сам тут же рухнул на одно колено. Успел выставить руку с мечом. Молниеносно воспользовавшийся ослабевшим противником волк в самый последний момент наткнулся на клинок, парня окутало дыхание зверя, и запах влажной шерсти.

Ржание коней, треск и вой. Лязг, скрежет, стоны, хруст, шипение заполнили пустоту поляны, разлетелись в стороны, отгоняя напуганное зверье, будто страшный клич, оповещающий о празднике, который празднует здесь нынче смерть.

Поверить в свою победу никто из людей не мог. Но также неожиданно, как и началась, атака хищников прекратилась. Волки стремительно возвращались в дремучую темноту чащи. Диск луны полностью освободился от туч, холодным равнодушным сиянием охватывая место битвы. Напоенная дождевой водой земля медленно впитывала пролившуюся кровь. Тут и там темнели мелкие лужицы, покрыв под собой примятую траву.

Вигдон поднялся с колен, огляделся. На ногах остались стоять лишь шестеро. Олег сидел на сырой земле у самой кромки поляны. Волки отогнали его туда и могли разорвать на части, добивая раненного — не стали. Их отступление было неестественным, будто по сигналу. Мужчины озадаченно переглянулись.

— Никогда не видел, чтобы волки себя так вели. — Заметил Нэстр, вытер меч от крови, но прятать в ножны не стал.

— А я никогда не видел таких бешеных. — Олег скривился от боли, попытавшись подняться. Рваная рана на бедре не смертельна, но потеря крови могла значительно ухудшить состояние воина. Тобрий подошел к нему, разрезал штанину, достал из небольшого холщевого мешочка, притороченного к поясу, заготовленные заранее, еще в Радверне хозяйкой-ключницей, полоски ткани и стал обматывать ими ногу раненному. Подошел Волемир:

— Надо уходить. — Молодой князь вглядывался в темноту леса. — Думаю это еще не конец.

Неожиданно появился звук. Он был еле различим, напоминающий потрескивание веток в костре, но более однородный, а пощелкивание мягче и глуше. На него никто не обратил бы внимание, если бы не тягостное молчание на миг охватившее выживших. Даже кони, те, что остались на поляне, а не разбежались в панике, затихли, лишь встревожено поглядывая на людей.

— Что это? — Нэстр указал на высокий вяз. Он стоял особняком, не вплетаясь в общие заросли леса. Рядом с ним теперь витал темно-серый сгусток тумана, причем он не расплывался в стороны, а, наоборот, вытянулся не имеющей четких границ колонной в высоту не иначе как на косую сажень. Казалось, он стоит на месте, перекатывая сгустки странного тумана лишь внутри себя, но он очень медленно приближался. Звук становился то громче, то почти полностью затихал, будто там внутри тумана проворачивались какие-то таинственные жернова.

— Смотрите, он блестит. — Вигдон ближе всех находился к странному явлению.- Будто соткан из искр. — Парень как завороженный смотрел на облако, а потом сделал шаг навстречу.

— Эй, Вигдон! — Предостерегающе крикнул ему Волемир, но колонна тумана резко, за одно краткое мгновение распалась, расползлась в ширину, будто распахнув объятия, заклубилась у ног Вигдона, и через секунду он весь исчез в нем.

Воины опешили. Ждать какой-либо опасности от сгустка тумана никто не мог. Тем более нападения. А именно это и произошло. Первым в себя пришел Нестр. Схватив первое, что попалось под руку, а им оказался завалившийся на бок котелок с плескавшимися на самом дне остатками воды, он бросил его в загадочное облако, снова вытянувшееся узкой колонной, только на сей раз вокруг человека.

— Что за нечистая сила!?

Котелок ударился о затянутого странной дымкой парня, омыл его водой и откатился в сторону. По поляне пронесся звук, очень тонкий, какой-то визжащий, на запредельно высокой ноте. Облако отпрянуло. Воин в несколько шагов подскочил к нему, схватил Вигдона за руку и потянул на себя. Тот безвольно повиновался, глядя перед собой пустым, неосмысленным взглядом.

— Сучий потрох! — Выругался Донат. — Уж ни за этим ли мы сюда шли?

А сгусток тумана вновь повис около дерева, не закручиваясь теперь столбом, а искрясь широким облаком.

— Ну- ка, отойдите подальше. — Тобрий поднял с земли еще довольно сильно горящую головешку, чуть помедлил, дожидаясь пока помогут подняться Олегу, и бросил огонь в облако. Палка пролетела сквозь него, погасла и, стукнувшись о ствол дерева, развалилась на мелкие угольки. Сгусток заискрил еще ярче, будто впитав чужой огонь в себя, однако не сдвинулся с места.

— Надо отходить к воде, — Волемир подхватил Олега с другой стороны, чтобы Авдей не отстал с раненым воином — судя по всему, этой нечестии не нравится мокнуть.

Незадолго до того как устроиться на ночной привал, им пришлось перейти небольшой ручей, узенький, глубиной всего то по колено. Следы долго вели их вдоль ручья, единственный раз отклоняясь от привычного северного направления.

Прихватив коней, раненного и «уснувшего» странным сном Вигдона воины отступили с посеребренной лунным светом поляны в мрачную глубину леса. Тобрий долго пятился, не выпуская с глаз враждебное облако, но оно так и не сдвинулось с места.

Глава 5

Миновал третий день, как ушел знахарь. Боль в ноге почти вовсе перестала напоминать о себе, да и отек с носа окончательно спал. Сомневаться в том, что знахарь хорошо знает свое ремесло — не приходилось.

В чужом хозяйстве девушка не смела ничего делать, и от того эти дни оказались одинокими и томительными, но спокойными. В ее ситуации это уже неплохо. Даже ночи, как не страшилась оставаться Лиера одна посреди лесной чащи, проходили на удивление безмятежно. Правда она никогда не забывала запереть дверь на засов.

Погода все время баловала нежным солнечным теплом, и Лиера не смогла устоять перед соблазном и не выйти на манящую поляну. Оттуда избушка знахаря просматривалась хорошо, ее не смогли загородить заросли малины и ветви одинокого дерева, однако казалась удивительно крохотной. Быть может, в этом повинны были обступившие ее с трех сторон огромные куртины терновника, почти вплотную подкравшиеся к стенам дома. Лиера еще в первый же день попыталась осмотреться, обойти домик, но так и не смогла пробраться через преграду из намертво сплетенных ветвей.

Не усмотрела она и ни одной тропки, уводящей в лесную чащу. Войдя в полумрак древесных великанов, обошла кругом поляну, наткнулась на влажную низину, почти сокрытую буреломом из нескольких поваленных деревьев, с другой стороны — на расстилающиеся обширным ковром заросли брусники, но так и не нашла подсказки в какую из сторон ушел знахарь.

Почему то ей казалось, что находиться она сейчас недалеко от непроходимых болот, тех самых, что должны покрывать северную территорию леса, растянувшегося за стенами Борина. Изредка, еле слышно, до нее доносилось гомонящее кваканье и редкий крик кулика. Однако все могло оказаться совсем не так, и звуки, блуждающие среди чащобы могли быть рождены совсем в другом месте. Лиера не знала леса, да что уж там, она совершенно не знала мира, что находился за границей города. Отец не часто позволял ей сопровождать его в походы за нужной ему древесиной, а муж всего раз вывез за пределы городских стен, на свадьбу в небольшой городок, что на окраине Радвернских Земель, почти на меже, отделяющей княжество от Свободных Земель.

Постоянный страх допустить роковую ошибку не позволял Лиере принять решение. Ей и так каким-то нечаянным образом повезло совершить побег, и теперь нельзя упустить этот шанс на избавление. Уходить? Но куда? Остаться? Но для чего? Что уготовил для нее знахарь? Было бы проще, если бы знахарь рассказал, чем ему нужно помочь. А так..Она не находила для себя выхода.

Лиера зажгла лучину. Солнечный диск давно опустился за макушки деревьев, погружая лес в сумрак. Разложила свое платье, то в котором бежала из опостылевшего дома, зашить прорехи. Хоть и выстирано оно и высушено, но представляло довольно плачевное зрелище. Нашлась и сума с вещами, что девушка прихватила из дома, хотя Лиера не помнила — падала она в овраг с ней или уже без нее.

Темнело быстро. Лиера подошла к окну — опустить занавеску, как делал знахарь, и, неожиданно, уловила какое-то движение на другой стороне поляны. Занавеску опустила, но осталась стоять у окна, поглядывая в щель. С тревогой, вцепившейся мертвой хваткой в сердце, Лиера ждала, надеялась, что ей померещилось. А в следующее мгновение в ужасе отшатнулась:

— Благой Исход! — девушка смотрела на человека, вышедшего на поляну. Не так давно, еще не миновало и часу, как на том самом месте стояла она сама. Теперь же там находился этот страшный человек. Белес. Лиера глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, пока весь ужас создавшегося положения не накрыл ее липкой холодной пеленой страха. Что она может, находясь совершенно одна посреди леса. В то, что эти стены ее защитят, девушка не верила. Боясь пошевелиться, будто мельчайшее движение может стоить ей жизни, Лиера не сводила глаз с охотника.

А Белес осмотрелся, совершенно не заинтересовавшись одинокой лесной избушкой, и снова скрылся в темной чаще. Минуты тянулись и Лиера, для которой каждое мгновение превратилось в вечность, начала надеяться, что он больше не вернется, но он объявился, таща за собой кучу хвороста.

Словно пригвожденная к месту она не могла отойти, не могла отвести глаз от охотника. Он же тем временем не спеша развел костер и стал налаживать какой-то ужин и готовиться к ночлегу. Девушка наблюдала за уверенными движениями сильных рук, и ее тело отозвалось дрожью. Лиера отступила вглубь комнаты. Нашла нож, которым резала сыр. Это конечно не оружие, но все- таки не с голыми руками. Мысли намокшей ватой тяжелели в голове. Она не понимала, что ей лучше всего предпринять. Присела на кровать. Почему Белес не подойдет и не поинтересуется, чей это дом? Чего он ждет? Он ведь не может знать, что здесь, за этими хлипкими деревянными стенами находится та, которую он ищет? Или может? И ждет ночи? Или кого-то еще?

Неожиданно раздался звук, он был настолько мимолетным, что Лиера не успела разобрать, что это может быть за шелест. Девушка бросилась к окну: Белес находился все там же. Звук же раздался снова, совсем рядом, скрипнула дверь.

— Что в темноте сидишь? — знахарь вошел в комнату.

Лиера молчала, пытаясь прийти в себя от неожиданного появления мужчины. То обстоятельство, что Белес не замечал дома и только что вошедшего в него знахаря не укладывалось в голове. Несколько минут назад хоть как то можно было объяснить эту странность, но теперь, когда перед носом опытного охотника человек входит в дом, не замечать и его, слишком подозрительно. Только если они не в сговоре.

— Там человек на поляне… — в голосе девушки слышалось недоумение и озадаченность.

— Я вижу. — Спокойно заявил знахарь. — Кстати, тот самый, который чуть не схватил тебя в лесу.

Лиере показалось, что он издевается.

— Не волнуйся, он не войдет сюда. Этот дом не существует для него.

Девушка не отводила глаз от знахаря, надеясь на объяснения. А он тем временем достал небольшую старую ступку, бережно всыпал каких-то крошек и стал медленно растирать.

— Вы что же запретили ему заходить? — не выдержала Лиера.

— Можно и так сказать.- Пожал плечами знахарь.

— Вы общались с ним?

Вместо ответа знахарь повернулся и пристально посмотрел на нее. Лиера не стала отводить взгляд, требовательно глядя в его черные непроницаемые глаза.

— Он его не видит.

— Он пришел сюда, когда еще не совсем стемнело..- начала было спорить девушка, но замолчала. Знахарь покачал головой :

— Не в этом дело.

— А в чем? Объясните..

— Важно другое. — Перебил ее мужчина. — Зов привел его, и он не уйдет отсюда пока ты здесь.

— Зов?

— Ты обращаешь внимание не на те слова. — Раздраженно бросил знахарь. — Тебе стоило услышать, что он не уйдет.

Лиера замолчала, а знахарь вернулся к своему занятию, продолжая толочь что-то в ступке.

— Что же делать? — поникшим голосом поинтересовалась девушка.

— Все очень просто. Ты соглашаешься мне помочь, и я уведу тебя подальше от этого человека.

Лиера вновь почувствовала себя загнанной в угол мышью. Возможно, знахарь сам привел Белеса к своему дому, показывая как опасно ей находиться одной, и что она нуждается в его помощи. Специально упомянул какой-то Зов, чтобы сбить с толку и запутать. Возможно, и что это дает? Ничего. Может быть, все обстоит так, как говорит знахарь и стоит попытаться, скрыться, пока Белес спит? Но знахарь ждет помощи, он не отпустит. Сбежать от обоих? Куда? В незнакомый темный лес, к тому же у Белеса, похоже, нюх на нее.

— Что вы хотите от меня? — Знахарь отложил свое занятие, повернулся к девушке лицом. — Мне нужно найти несколько слов. Специальных слов, — опережая готовые сорваться с губ Лиеры возгласы, знахарь повысил голос. — Слов, несущих в себе некий смысл силы. Начертаны они могут быть на разных поверхностях: камень, железо, золото, даже глина.

— Подобных вещиц множество. Одних алтарей наверно тысячи. — Все-таки возмутилась девушка.

— Верно. Но в нужных ты не ошибешься. Я позабочусь об этом.

После этих слов знахарь взял свою ступку, снова подсыпал в нее каких-то стружек.

— Откладывать смысла нет. Выбор у тебя не велик, так что, пожалуй, приступим. — Знахарь подошел к девушке. — Потребуется несколько капель твоей крови. — С этими словами он быстро взял Лиеру за руку, молниеносно чиркнул тонким лезвием ножа по запястью девушки. Она вскрикнула от боли и попыталась отнять руку, но знахарь держал ее крепко, подставив для стекающей крови свою ступку. Как только кровь покрыла истолченный порошок, знахарь протянул девушке тряпку:

— Зажми пока.

Он стал перемешивать смесь, губы его беззвучно шевелились. Знахарь как-будто бы даже немного растерял свою уверенность и спокойствие, движения его стали несколько суетливыми, выдавая его возбуждение и волнение.

— Вытяни обе руки. — Скомандовал он, спустя несколько минут.

Лиера, растерянная, подчинилась. Знахарь снял пропитавшуюся кровью тряпку с порезанного запястья и замазал рану получившейся смесью. Смесь была густой, бурого цвета. Кожа под ней моментально стала гореть, будто смесь была очень горячей. Второе запястье знахарь тоже надрезал и тоже замазал. Лиера закусила губу от боли.

— Для чего это? — спросила она.

— Чтобы ты чувствовала нужные СЛОВА.

Затем надсек и замазал оба виска, обе щиколотки, шею в двух местах спереди и сзади у кромки волос.

— Остальное ты должна съесть.

Лиера покачала головой, везде, где смесь коснулась ее, она чувствовала огонь, и ей совсем не хотелось, чтобы и ее внутренности горели.

— Назад дороги нет.- Знахарь поставил ступку перед ней и отошел. Лиера смотрела на тряпку, занавешивающую проем окна, на тряпку, скрывающую от нее причину того, почему она участвует в этом странном занятии.

— Хорошо.

В ступке осталось немного. Проглотив первую ложку, Лиера поморщилась, на вкус — будто ржавое железо, но сладковатое, — противно. Почувствовала, что ее начинает тошнить, запихнула в рот еще пару ложек, отбросила ступку и зажала рот ладонью. Как она и опасалась, внутри нее стало разгораться пламя. Слезы потекли из глаз, она никак не могла вдохнуть, хватая ртом воздух, но его будто и не было вокруг, будто она оказалась внутри невидимого кокона, преградившего всякое его поступление. Лиера попыталась попросить воды, но не услышала собственного голоса. Бросилась к кувшину, но знахарь схватил ее, качая головой. Поставил перед собой, всучил холщевый мешок и неожиданно со всей силы ударил открытой ладонью в грудь. Все произошло слишком быстро. Лиера успела заметить сквозь пелену слез отблеск пламени на его ладони, такой, каким вспыхивает луч света на отполированной металлической поверхности, и тут же отлетела к противоположной стене. От боли она ослепла, перед ее глазами плясали миллиарды цветных огоньков, а в тело будто бы воткнули бесконечное множество иголок. Но удара об стену она не почувствовала. Ей казалось, что она проваливается в бездонный колодец, не за что ухватиться, никакой опоры.

Но вот она упала на спину, и что-то жесткое впилось ей под правую лопатку. Боясь открыть глаза, Лиера лежала, не шевелясь, прислушиваясь к своим ощущениям. Сердце с каждым ударом разгоняло огонь продолжающий бушевать у нее внутри, то затихающий на мгновение, то вспыхивающий вновь. Шли минуты. Тошнота отступала. Порезы по всему телу пульсировали слабеющей с каждой секундой болью. Наконец, она села и открыла глаза.

Легкая пелена тумана расстилалась вокруг нее. Молочно-серая дымка не скрывала, лишь стирала грани. Сквозь нее просвечивались силуэты деревьев — огромных необхватных стволов, ветви которых располагались от земли не меньше, чем в три человеческих роста. Великаны стояли, не теснясь, находясь в десятке шагов, друг от друга, и все же ощущения свободного пространства не возникало, наоборот, на тебя будто надвигалась бескрайняя стена.

Туман, волей-неволей, наводил на мысль о том, что совсем недавно на эту территорию пришел рассвет. Хотя, как такое могло случиться, было не понятно — ведь не больше двух часов назад только солнце садилось.

Никакой избушки рядом с ней видно не было.

Где же она?

Лиера продолжала сидеть, не в силах разобраться что происходит. На удивление холодный промозглый воздух пробирал до костей, но девушка решила подождать, когда туман рассеется полностью. Ей пришлось заставить себя не спешить, не суетиться. Заставить себя не поддаваться страху, чтобы не совершить ошибку еще большую, чем она уже совершила. К тому же, ей совсем не хотелось в этом незнакомом месте набрести на топь.

Вскоре туман действительно стал редеть. Лиера встала, не ощутив ни головокружения, ни слабости, и направилась вперед. Абсолютная неестественная тишина, когда даже ни одна птаха не чирикнет, нагоняла странное, жуткое ощущение безжизненности. Окружающее пространство наполнялось лишь звуками, рожденными от ее шагов — ломкостью травы под ногами и шелестом платья. В такой тишине можно легко сойти с ума, когда не знаешь, то ли тебе хочется закричать, что есть силы, то ли — хранить беспрекословное молчание вместе с этим затихшим миром.

Лиере вновь захотелось побежать, но она продолжала идти медленно, всматриваясь по сторонам. Словно в каком-то странном сне она брела по влажной мшистой почве, не способная поверить самой себе, точно наблюдая со стороны за собственным движением, растерянным и неуклюжим. Где-то на задворках ее сознания зацепилась и повисла мысль о том, что деревья чуть ли ни с каждым ее шагом становятся ниже и все ближе друг к другу. Но сделать из этого вывод или заменить эту мысль другой, она никак не могла, они просто не могли пробиться в ее наполненное страхом существо.

И все же долго ей идти не пришлось. Сколько успела она сделать шагов? Сотню, две? Лиера никогда бы не ответила, но, не успела она выйти из редколесья, как перед ее взором предстал одинокий дом. Он был неожиданно близко. Так близко, что она могла разглядеть две глубокие продольные борозды на деревянном полотне двери. Широкий, с высокой башней над главным входом, уносящейся ввысь тонким шпилем. Растянутый в обе стороны довольно вольготно, так, что с каждого боку разместились по четыре окна, без ставен, но занавешенных изнутри. Над нижними большими окнами чернеют окошки поменьше, со слегка закругленным верхним откосом. Хорошо видна была и пустота башни, открытой со всех сторон так, как просматриваются звонницы на сигнальных столбах. По темно-серому камню стен местами ползло какое-то растение.

Лиера остановилась.

Прямо перед домом, сместившись немного вправо, лежит небольшое озерцо. Водная гладь на нем была совершенно неподвижна и выглядела точно огромное черное зеркало. Почти весь берег, что был доступен взгляду девушки, покрывают заросли ивняка и осоки, лишь кое-где вода натыкается на голую не покрытую растительностью землю, но там, обязательно, располагались широкие валуны с накидкой из грязно-зеленого мха.

Лиера, начиная немного приходить в себя, только теперь обратила внимание, что взошедшее солнце излучает совсем блеклый свет, будто через серую вуаль облаков, но ни одного облачка на небе не было.

А затем вдруг она заметила движение. Из леса, вплотную подползшего к озерной глади, вышел мужчина. Определенно, это был не Белес и не знахарь. Не зная, в общем-то, тех двоих, она издалека поняла, что этот мужчина не может быть ни кем из них. Что-то неуловимое, пронзительно-индивидуальное проскальзывало в его манере движений, подсказывая об этом ей.

Подходил он неспешно, не сводя глаз с девушки. Точно так же, как и она смотрела во все глаза на него, не желая упускать из виду. Сердце бешено колотилось. Но ей ничего не оставалось, как постараться не поддаться страху и ждать его приближения.

Даже на расстоянии было видно, что мужчина высок. Одет он был в темный застегнутый наглухо камзол и темные штаны. Светлые, слегка волнистые волосы спускались почти до плеч. Худощавый, он в тоже время обладал широкими плечами.

С каждым его шагом Лиера чувствовала, как где-то под кожей зарождается трепет, ползет по шее до самых кончиков пальцев мурашками. С каждым его шагом, прорисовывающим лицо незнакомца, ноги ее тяжелели, точно их в одно мгновение заковали в колодки, а воздух в ее легкие вдруг стал поступать какими-то урывками под недобрым суровым взглядом из-под сведенных бровей.

— Опять на моей земле Проклятые. — Мужчина остановился на расстоянии вытянутой руки. На вид ему могло быть лет двадцать пять — двадцать шесть. Подбородок покрыт светлой щетиной, а на правой скуле небольшой изогнутый дугой шрам. Речь его была неспешной и даже, можно было сказать, спокойно-равнодушной, но ноты досады все-таки угадывались: -Зачем явилась? Лиера молчала, столько странностей наслаивалось одна на другую, что она не успевала даже просто отмечать их у себя в голове.

— Немая? Девушка покачала головой. — Жаль.- На секунду на губах незнакомца появилась усмешка. Затем он отвернулся и направился к дому.

Лиера очнулась, словно одеревеневшие под взглядом незнакомца члены ее тела теперь ожили.

— Почему вы назвали меня Проклятой? — Крикнула она ему в спину.

Мужчина обернулся:

— На тебе Проклятье Триединого Зова. Как прикажешь тебя называть?

— Откуда вы это взяли?

— Иначе ты бы никак не попала сюда.

Сделав это заявление, незнакомец продолжил свой путь. Лиера же осталась стоять на месте. Ни на секунду не поверила она в проклятие, что он насулил ей, но ее смутило, что уже дважды упоминался какой-то зов, сначала знахарем в отношении Белеса, а теперь вот и в ее адрес. Сговорились они что ли?

Человек зашел в дом.

Девушка не собиралась следовать за ним. Стоило осмотреться — может, повстречается кто-нибудь из местных жителей чуть более приветливый.

Ей пришлось подойти к дому. Единственная тропинка, что вела куда-то прочь от стен, за которыми скрылся незнакомец, пролегала вдоль дома. Обогнув здание, Лиера оказалась в саду, просторном — создавалось впечатление, что он занимает довольно большую территорию, и, одновременно с тем, запутанном — совершенно невозможно было разобрать, что находиться за каждым из насаждений. Темно-зеленые не цветущие теперь кусты роз обрамляли заросшее насаждение из скумпии и клена, виднелись огромные куртины змееголовника и расторопши. Выложенная серыми каменными плитами дорожка уводила вглубь сада. Это был единственный путь, который не натыкался на какие бы то ни было заросли, и Лиере ничего не оставалось, как только двинуться именно в ту сторону. Прошагав по каменным плитам несколько десятков шагов, она обнаружила внушительных размеров плоский камень, лежащий на другом валуне, будто на пьедестале. Он возвышался над землей где-то на пару локтей и весь был покрыт буро-зеленым лишайником, сквозь который все-таки довольно отчетливо можно было разглядеть множество рисунков и символов. Высеченные на камне знаки закручевались в две спирали, устремленные к центру этого плоского камня.

Девушка постояла немного, разглядывая странное сооружение. Оно казалось довольно шаткой конструкцией, немного нелепой, будто детской забавой, и в то же время несло в себе какую-то мрачную тайну, загадку, неподвластную обычному человеку.

Затем Лиера двинулась дальше, но лишь затем, чтобы буквально через несколько шагов убедиться, что каменная тропинка кончилась, уткнувшись в заросли терновника.

Сойдя с дорожки, Лиера проследовала мимо еще нескольких неухоженных посадок и набрела на полуразрушенную стену. Непонятно что это было за строение, от которого нынче осталась лишь одна единственная стена, увитая теперь тяжелой, корявой лозой древесной лианы, но стена эта в одном месте достигала высоты не меньше трех саженей. Могучие плети сжимали в своих объятиях камни, а дальше переползали на стоящую по соседству осину. Царящее здесь запустение поражало, и Лиера ощутила от этой неестественной тишины вновь нарастающее беспокойство.

Ей пришлось достаточно долго блуждать то ли по саду, то ли по лесу, слушая лишь шелест собственных шагов. Он казался однообразно-запущенным и бесконечным. У нее в какой-то момент появилось чувство, будто ходит она по кругу, но при этом Лиера ни разу не наткнулась ни на одну из запоминающихся деталей. Ни на камень с символами, ни на стену. Она вынуждена была признать, что заблудилась и найти дорогу назад совершенно неспособна. Оставалось идти только вперед, упрямо пытаясь отыскать какую-нибудь деревушку.

Задумываться о том, где она оказалась по милости знахаря, совсем не хотелось — слишком много непонятного, а это страшно. Досадуя на свою несчастную долю, она так и плелась неизвестно куда.

— А ведь я всего-то хотела, нет, не счастья, просто спокойной жизни. — Бормотала она.

Неожиданно Лиера осознала, что в гнетущей тишине появился звук. Остановилась, прислушалась. А затем бросилась вперед. Буквально через дюжину шагов ей открылся обрыв, каменистые склоны, поросшие мхом, а по дну бежит ручей. Это место напомнило ей другое, то, где она упала на дно такого же оврага, спасаясь от Белеса. Но это было другое место, ведь чуть в стороне Лиера увидела мост. Сложенный из обтесанных глыб, он, как и все в этом месте, был в плачевном состоянии, но не разрушен. Лиера стала пробираться к нему. Вода, журчащая внизу, наполнила искательницу жаждой и голодом. Видимо действительно прошло немало времени.

Спускаться на этом берегу к воде казалось слишком опасным занятием — крутой каменистый обрыв, зато по другую сторону моста пологий берег гостеприимно открывал подступы к источнику.

Шириной мост оказался не меньше двух аршин, с левого края на него завалилось упавшее сухое дерево, перегородив проход по мосту поперек. Наползая на каменные плиты, погибшее дерево и здесь оплело вьющееся растение.

Лиера перелезла через преграду и медленно двинулась по мосту. Наличие этой переправы вселяло надежду на то, что на другом берегу обязательно отыщется хоть какое-нибудь поселение. Для кого-то ведь строился мост.

Девушка ступила на землю. Для того, чтобы спуститься к воде, теперь ей нужно было обогнуть заросли ивняка, тесно прижавшегося к мостовым глыбам. Длинные ветви переплелись меж собой, окунаясь в воду, разложили листву, омываемую неспешным течением. Лиера обошла их, вновь оказавшись в густом рослом подлеске, окружившем ее со всех сторон. Ей снова пришлось отодвигать от лица ветки и перелазить через буреломы. И все для того, чтобы поднять глаза и тут же отшатнуться, вскрикнув.

Прямо на нее смотрела мертвая человеческая голова, насаженная на сук. Лицо мертвой женщины застыло с широко открытыми, полными страха глазами и открытым ртом. Лиера попятилась от жуткой находки, но буквально через несколько шагов опять наткнулась теперь уже на голову мужчины. Ринулась, не разбирая дороги, забыв про ручей, с каждой секундой все яснее сознавая, что не найти ей никакого поселения. Снова голова, длинные рыжие волосы нависли на лицо, закрывая его почти полностью. Через два шага еще одна, и еще.. Куда бы она не шагнула ей встречалась ужасная жертва чьей-то расправы. Лиера металась, с каждым мгновением теряя способность мыслить ясно, спотыкалась, падала, не понимая, что ей делать. И без того неуютная тишина, казалась теперь зловещим предзнаменованием.

Лиера снова упала, недавно поврежденная нога напомнила о себе ноющей болью и девушка не спешила подниматься. С ужасом оглядевшись, она закрыла лицо руками. Нужно во что бы то ни стало успокоиться, решила Лиера. Найти какое-нибудь убежище до наступления темноты и все взвесить. Единственный живой человек, встреченный в этом странном месте, не внушает доверия. Возможно, он и есть то чудовище, которое сотворило эти страшные вещи. Хотелось бы знать, как далеко она смогла от него уйти, блуждала она по лесу несколько часов, это точно. Плохо то, что он знает эти места несравнимо лучше. Лиера неожиданно вспомнила свои ощущения, когда знахарь просил ее о помощи. Ей тогда показалось вдруг, что быть возвращенной мужу не самый плохой вариант. Видимо предчувствия ее не подвели.

Совсем рядом раздался какой-то шорох.

Лиера поднялась на ноги. Страшно и непонятно чего же ждать дальше. И вот слева от себя среди деревьев она увидела высокую фигуру. Он не таился, просто медленно пробирался по направлению к ней. Ее затрясло, ноги отказывались слушаться, хотя она ясно сознавала, что должна бежать. Лиера уже различала его лицо, различала усмешку, играющую на губах. Наполненными ужаса глазами она все наблюдала, как он приближается, а потом все-таки сорвалась с места.

— Стой. — Крикнул он.

Девушка, конечно, не послушалась. Однако ей не хватило проворства, и буквально через несколько шагов она почувствовала хватку на своей руке. Лиера взвизгнула, попыталась освободиться. Но ее держали крепко. Мужчина развернул девушку к себе лицом и, держа за плечи, тряхнул:

— Посмотри на меня! Успокойся и посмотри на меня! — Рявкнул он.

Она подчинилась. Ей пришлось задрать голову, так как доставала она ему только до плеч. Сильновогнутый дугообразный шрам под глазом притягивал взгляд к себе. Лиере показалось на миг, что под кожей рядом со шрамом просвечиваются зеленоватые крохотные жилки, тонюсенькие сосудики, сплетающиеся чуть ли не в символы. Немудрено, что ей мерещится подобное, нервы взвинчены до предела. О том чтобы успокоиться не может быть и речи, сердце пытается разорвать своими ударами грудь, широко распахнутые глаза наполнены паникой, но Лиера старалась не закричать, хотя горло сжималось от страха, стремящегося вырваться в призывах о помощи.

Несколько секунд незнакомец смотрел на девушку, а потом, не говоря ни слова, взял ее за локоть и потащил за собой. Он шел быстро, Лиера не успевала за ним и то и дело спотыкалась. Не церемонясь, он поднимал ее и снова тянул за собой. Они миновали мост и как-то удивительно быстро вышли к дому, но только с другой стороны, со стороны озера. Именно с той стороны появился незнакомец, как только девушка оказалась в этом странном сумрачном месте. Пытаясь не представлять, что же будет дальше, Лиера не сводила глаз с мужчины. Сложно уловить искру помешательства или предвкушение грядущего удовольствия от жестокости, но у нее богатый опыт. Первые, чуть заметные, перемены в настроении мужа она научилась примечать заранее. Только благодаря этому не сошла с ума. Теперь же она старалась найти нечто похожее в этом незнакомце. Да он был раздосадован, но взгляд его оставался спокойным и даже несколько равнодушным. С другой стороны — когда чужое равнодушие служило кому-нибудь спасением?

Глава 6

— В жизни не слышал, чтобы стаи действовали сообща.

— Думаешь, это была не одна стая?

— Не одна. Вожаков несколько.

— Как же тогда?

— То-то и оно.. Что-то их смогло объединить, пусть и временно.

Уцелевшие ратники брели по колено в воде, понурые и озадаченные не меньше прежнего. Лунный свет отражался в чистых водах ручья, лишь слегка отгоняя бликами лесную тьму.

— Неудивительно, что столько человек исчезло. Как противостоять такой вотаге хищников?

— Нет. — Покачал головой Нэстр.- Не в этом дело. После волков следов много, а все поселение талдычит — нет следов никаких. Вот туман действительно странный, будто живой…

— Сдается мне, что туман этот и объединил стаи. — Тихо заметил Волемир. — Вон, — он кивнул на Вигдона. — в один миг разум уснул.

После объятий невиданного облака Вигдон не произнес ни слова. Безвольно следуя за Волемиром, парень не казался безумным. Он вроде бы очнулся, и взгляд его стал, как и прежде, осмысленным, но вот только погруженным, будто вглубь себя, крепко задумавшимся, отрешенным от происходящего вокруг него.

— Похоронить надо бы убитых, княже.- Тобрий, шедший впереди всех, остановился на мгновение, оглянулся, обращаясь к Волемиру.

— Вернемся и похороним.- Кивнул князь. — Теперь мы в двух шагах от Апреня, разузнаем там, что они думают. Если источник действительно находится в Белых Холмах, то они должны знать больше всех. Вигдон, — позвал он парня, чуть повысив голос: слишком отрешенным был у того вид. — Кто-нибудь в последнее время общался с вашими соседями из Апреня?

Но парень будто и не слышал обращенных к нему слов.

— С испугу верно. — Тихо молвил князю Нэстр. — Надо оставить его в поселке, пусть придет в себя.

— Олега тоже придется оставить. — Кивнул Волемир.- Ослаб он сильно.

— Может, возвратимся в Радверн? Владыке доложим, — Тобрий подался чуть вперед. Ростом они были с князем одинаковы, но бывалый воин отличался значительной шириной, и не только в плечах. Русый волос лежал на его голове вперемежку с седым, подаренным горьким опытом, позволяя ему некоторую вольность в общении. — Причина вроде выяснили. Пусть совет решит..

— Это не причина, Тобрий.- С чуть заметным раздражением заметил Волемир. — Причина где-то в Белых Скалах.

— А осилим мы эту причину? — пробормотал себе под нос воин, но Волемир не ответил, либо не расслышав, либо не посчитав нужным.

Ручей плавно сворачивал, выводя воинов из леса. Судя по всему, истоком его была река Витня, спускающаяся со снежных высоких холмов, а значит Апрень совсем близко. Они выбрались из холодных вод, осмотрелись. Сквозь блуждающие серые лохмотья туч стал просачиваться бледный розовый свет, пробуждая долину, на которую вышли мужчины. Рассвет совсем скоро. До полноводной реки было еще далеко, но, если бы светило поднялось чуть выше, даже отсюда, присмотревшись к линии горизонта легко можно было бы разглядеть темно-синюю нить. Пока же, в тусклом, медленно просачивающимся зареве, не видно было и поселения. Это было тем более удивительно, что, не имея крепостных стен, Апрень должен был быть различим во тьме хотя бы парой-тройкой уличных фонарей.

И все же у них оказался другой ориентир. Безошибочный. Слева, разделяя белой полосой на две неравные доли черное полотно земли и неба, возвышались снежные вершины Белых Холмов. Мужчины, не проронив ни слова, двинулись в их сторону.

Сначала шли просто к Холмам, наугад. Но вскоре в светлеющем пространстве обрисовались растянутым темным пятном стены домов.

Старое поселение. Старый и основательный Апрень когда-то создали Служители Исхода. Каменные дома и мощеные улицы разительно отличали это поселение от других подобных, где дома преимущественно были деревянными, а утоптанные переулки земляными и пыльными. Пожалуй, это единственный город, к созданию которого приложили руку Служители. Нигде и никогда прежде они не снисходили до столь мирских дел. Никто не ведал ту причину, из-за которой именно в этом месте они когда-то очень давно заложили первое основание, никто не догадывался, что они нашли здесь уникального, но именно здесь, в Апрене, возведено теперь больше алтарей, чем даже в самом крупном городе. Вот и сейчас, входя в городок, путники наткнулись на молитвенный алтарь. Высокая колонна из серого камня, обвитая вокруг узкими, вытесанными из камня, ступенями, уводящими к вершине, заканчивалась небольшой полукруглой площадкой, шириной около аршина.

Этот алтарь Служителей Исхода, как и большинство, находился под открытым небом. Но были и другие. Десятки других, не похожих друг на друга алтарей могут скрываться в таких подчас странных и неожиданных местах, что диву даешься, как их вообще смогли там возвести. Иные из них скрываются в подвалах домов и замков, опускаются вглубь водоемов, рек и озер, где над поверхностью вод виднеется лишь их макушка, гнездятся на высокогорных хребтах, укутанные снежным одеялом, осыпающимся на них с вершин. Не было ни одного свидетельства, письменного или устного, способного похвастать тем, что хоть кто-нибудь из людей воочию наблюдал за возведением хоть одного из множества алтарей. Что уж говорить о том, что никто и не способен понять причину, по которой Святилище размещалось именно в том определенном месте. Лишь сами Служители понимали логику размещения алтарей, но не считали обязанным объяснять ее не посвященным в таинство людям.

Звук шагов и цокот конских копыт, отскакивая от вымощенных камнем улиц, разрезал предрассветную тишину. Но спящий город не отозвался. Ни лаем собак, ни зажженной лучиной, ни скрипом ставень.

— Как то не хорошо. — Пробормотал Тобрий.

Защитных стен и укреплений в городе не было, зато имелась башня. Очень высокое каменное сооружение, с закрученной спиралью лестницей вокруг стен. Находилась она тут же, у истоков главной городской улицы, одной ногой, так сказать, выскочив в дольные просторы. Просторы эти с высоты этого рукотворного испалина просматривались действительно хорошо. Весь город виден был, как на ладони, виден длинный рукав реки, бегающей в низовья и даже соседний берег, заросший сочным луговым мятликом. Предпологалось, что использоваться она будет для передачи сигналов соседним поселениям, а в итоге оказалось, что пригодилось просто-напросто наблюдать за выпасом скота на дальних загонах.

— Здесь за дозорной башней постоялый двор должен быть. — Нэстр направил коня с раненым Олегом в обход высокого строения.

Перед ними, действительно, открылся обширный двор. Обнесенный низкой изгородью, посреди того двора находился основной дом с широкой дверью и вывеской над ней «Долина Тианы», по бокам же от него теснились конюшни и несколько небольших мастерских. Ставни на всех окнах глухо закрыты, хотя время года позволяло, даже не смотря на грозу, наслаждаться теплым пьянящим воздухом. — Конюшни пусты. — Авдей заглянул сначала в ближнее строение, а теперь кричал, находясь у дальних загонов. — Совсем. Мужчины переглянулись и, оставив Авдею коней, направились к постоялому дому. Вигдон остался стоять во дворе.

Слегка скрипнув дверью, дом поглотил вошедших людей кромешной темнотой.

— Хозяева!

В ответ не раздалось ни звука. Чиркнув огнивом и мало-мальски привыкнув к сумраку, они смогли рассмотреть беспорядок, творящийся в гостином зале. Здесь повсюду были разбросанные стулья, имелось даже несколько перевернутых столов, деревянная утварь валялась на полу вперемежку с черепками разбитой глиняной посуды.

— Похоже, мы опоздали. — Глядя на Волемира, изрек Тобрий.

— Здесь делать нечего. Пройдемся по поселку, кто-нибудь из стариков должен был остаться. — Князь, резко развернувшись, вышел на улицу.

— Не привык отступать — покачал головой Нэстр.

— Сгинем все тут.. гнилой потрох. — Тобрий сплюнул и тоже вышел из разгромленной гостиницы.

— Авдей и Донат, — Давал распоряжение князь — пройдитесь по восточной улице, осмотритесь, нам нужна вода и продовольствие. Тобрий, займись Олегом, мы с Нэстром обследуем запад.. — Он резко замолчал, не договорив, развернулся на звук, появившийся в звонком молчании города. Шорох чужих шагов в мертвом безмолвии был слышен издалека.

Остальные воины огляделись.

По одной из улиц к ним приближался человек. Длинный красный балахон его свидетельствовал о том, что человек принадлежит к Служителям Исхода. Высокий и худой, это было видно даже под объемным одеянием, с длинными белыми волосами, обрамляющими вытянутое лицо, он двигался навстречу им уверенной размашистой поступью. Капюшон его был накинут на голову так, что верхняя часть лица скрывалась в глубокой тени, и разглядеть главный отличительный признак, безоговорочно подтверждающий его отношение к касте, возможности не было. Признак этот всегда притягивал взгляд обычного человека к себе, как притягивает свет мотылька, притягивал своей уродливостью и таинственностью, непонятностью и благоговением, ибо у каждого Служителя Исхода имелся посреди лба шрам в виде треугольника. Шрамы отличались друг от друга, но носили их все Служители, бывало и такое, что треугольник двойной, один внутри другого, но что они обозначают, не ведал никто.

— Город пуст. — Молвил он тихо, подойдя. Морщины многих лет легли на его лицо, но совсем старым этого человека назвать было нельзя. — Если вы хотите найти людей, то их здесь нет, ни живых, ни мертвых.

— Давно ты здесь, Служитель? — князь приметил пыльную одежду человека.

— Я пришел со вчерашней зарей и город встретил меня запустением.

— Если здесь была та дрянь из леса, не мудрено, что люди ушли. — Заметил Авдей, водя по бокам коня щеткой, выдавшуюся свободную минуту он решил не терять даром.

— Они могли сплавиться по Витне вниз.

— Не все. — Покачал головой Волемир. — Столько лодок у них не могло быть.

— Может отправиться вслед за ними и допросить? — сказав это, Тобрий вдруг почувствовал, как по спине пробежали мурашки, такое дикое ощущение, непривычное, из детства, когда отец учил его плавать в глубоких темных водах Хладины, а он до дрожи во всем теле боялся затаившихся на дне неведомых чудовищ. Воин огляделся.

— И что они нам скажут? — раздраженно поинтересовался Волемир. — То же самое что и в Клетче? То есть ничего! — Князь провел рукой по волосам, неожиданно он осознал, что золотой обруч — символ его высокородства, украшенный тремя драгоценными камнями сжал ему голову будто тески. Волемир сорвал его и засунул в седельную сумку. Никогда прежде не подводил он отца и вот теперь, большая часть его отряда лежит в лесу с перегрызенными глотками, а оставшаяся растеряна и напугана, впрочем, как и он сам. Но он никогда не подводил отца. Восточный Торговый тракт, во главе с огромным городом Борин. Северные Княжества Твертог и Медвежый Сход. Брежен, раскинувшийся по обе стороны реки Хладины, в самом ее узком месте и соединенный тремя мостами, куда стекались многочисленные корабельщики. Даже земли диких вспыльчивых новеретт — соседей, которые хитростью и силой все время пытались откусить себе кусок от Радвенских Земель. Везде приводил он к исполнению волю Владыки, волю своего отца.

— Что с ним? — Служитель смотрел на Вигдона.

— На нас сегодня ночью напали волки.

— И что-то еще. — Добавил Тобрий. — Вот парень и потерялся. Сможешь помочь?

— Посмотрю. — Кивнул Служитель. — Но раненому не смогу помочь, я не лекарь. — Он указал головой на лежащего без сознания Олега.

— Хорошо. Пусть так. — Волемиру нужно было принять решение как поступить дальше. На него наползло ощущение, что они в ловушке в этом Закольцованном лесу и назад он их не выпустит, но и дальше не пропустит и им как крысам придется спасаться бегством, в обход, через всю долину по реке. Ему стало тошно. Такие решения не по нем. Князь наблюдал, как Служитель уводит Вигдона в ближайший дом, парень послушно следовал за красным балахоном, потеряв свою волю.

Небо окрашивалось красным с позолотой от восставшего светила, но над лесом все еще шевелилась серая масса, подгоняемая порывами ветра.

— Что скажешь Нэстр? — Волемир обвел взглядом каждого из уцелевших воинов, понимая, каким будет их общий ответ.

— Нужно возвращаться, Волемир. Владыке доложим, что дела здесь совсем худо, вот Апрень полностью опустел. К тому же Олег совсем плох, к лекарю бы его.

Юго-западный ветер, налетая исподтишка, трепал волосы. Теперь, когда обруч их не схватывал, они то и дело падали на глаза. Волемир выругался, задвигая их за уши:

— Пойдем вдоль Витни. Только в этом треклятом лесу люди остались не похороненные. Что скажете?

— Нельзя их так оставлять. — Высказался Авдей.

— Чего молчишь, Тобрий.

— Хоронить надо. Только…

Неожиданно Тобрий замолчал. В воздухе повис непрерывный пощелкивающий звук. Явственный, четкий. Тобрий только сейчас осознал, что его беспокоило уже некоторое время: звук этот был и прежде, только еле уловимый, отголосок нынешнего. Плывя над лишенным жителей городом, он словно кипящее масло обволакивал пространство. Теперь все четверо обратили внимание на окружающий их шелест, а в следующую секунду дома, конюшни, стена с воротами исчезли и перед взором мужчин плотной завесой предстал искрящийся дымчатый туман. Он окружил их со всех сторон так, что четверо мужчин оказались внутри круга. Доля секунды и они уже не видели друг друга, окутанные с головы до пят трескучим облаком.

Глава 7

Несколько толстых свечей наполняли комнату светом, рассеивая полумрак созданный темными парчовыми занавесями. Длинные отсветы теней плясали по каменным стенам, покрытых гобеленами. Они были странные, эти гобелены, не похожие ни на один из виденных прежде ею, но притягательные. Притягательные не только из-за мастерства вышивальщиц, подогнавших стежок к стежку так плотно, с такими плавными переходами, с мазками теней и мельчайшим вкраплением деталей. Но и из-за неожиданных тем, изображенных на них.

На одном из гобеленов, расположенном ближе всех к Лиере, вырисовывалась сцена погребения: множество людей, кто в богатых одеждах, а кто и в нищенских лохмотьях, столпились у подготовленной вырытой могилы. Служитель Исхода, воздев руки к небу, улыбался, радуясь и прославляя уход. Его образ выведен был особенно тщательно, каждая складка красного балахона прорисована, каждый залом ткани на сползшем капюшоне, даже как будто видна была истонченная старая кожа лица и ставший неровным с годами двойной треугольник на лбу. Видны были и полные, почти алые губы, совершенно не вязавшиеся с образом умудренного годами старца. Они даже, отчасти, портили его, придавали ему странный двусмысленный вид. На самом краю могилы, укутанный в белый саван виднелся вытянутый силуэт ушедшего человека. Он бросался в глаза, выделялся на фоне бурой земли, однако, глазу зацепиться там было не за что — ветви деревьев, искусно вплетенные вышивальщицей, загораживали остальные детали.

Другой же гобелен казался не просто странным, а в каком-то смысле даже жутковатым. Поделенный на две части горизонтальной линией, состоящей из мешанины слов, которые можно было разобрать только при очень близком, тщательном рассмотрении, гобелен отличался и отбеленной нитью. Над той самой линией из слов на темно-сером фоне размещалась длинная вереница людей. Разных профессий, разных сословий, дети и взрослые, мужи и жены, разных возрастов, внизу же, словно в зеркальном отражении, вниз головой изображались те же люди, но подверженные неприятным изменениям, будто окутанные собственными недостатками и проступками. Обезображенные пороками, овладевшими ими.

Лиера отвела от них взгляд, хотя поймала себя на мысли, что ей хотелось бы рассмотреть эти гобелены подробнее.

Из мебели в комнате находилась пара дубовых резных стульев, небольшой стол в дальнем углу и огромный изукрашенный причудливым орнаментом сундук. В левой части комнаты располагалась лестница, довольно узкая, обрамленная перилами, у подножия лестницы дверь, словно в зеркале отображенная на противоположной стене. В глубине, под лестницей, куда свет еле мог дотянуться, угадывались еще две двери.

Мужчина бесцеремонно усадил Лиеру на один из стульев, другой поставил напротив, опустился на него, подавшись вперед.

— Успокоилась?

Девушка кивнула, сначала даже не решаясь посмотреть в глаза незнакомцу, но все -таки пересилила свой страх.

— Теперь я хочу знать, зачем ты здесь? — презрительные металлические ноты в его голосе говорили, что не стоит ждать сочувствия или помощи от этого человека.

— Я должна найти слова. — Страх перехватывал горло, но скрывать что- либо от этого безумного человека она не намерена, в конце концов, знахарь довольно жестоко обошелся с ней: вытолкал, ничего не объяснив.

— Для кого? — Он даже не удивился ее ответу.

Глупо, однако, Лиера поняла, что на этот вопрос ответа нет. Глупо и страшно.

Подождав немного с ответом, но, так и не дождавшись, незнакомец откинулся на спинку стула, потер устало переносицу и сообщил:

— Ты в курсе, что тот человек тебя проклял? На всю жизнь.

Лиера смотрела на него, не понимая, о чем он говорит. Знахарь со своей странной просьбой, вновь объявившийся Белес, все время упоминаемый какой-то зов, отрезанные головы, а теперь еще и проклятие — слишком много непонятного за каких-то несколько часов. Ей вдруг до коликов в пальцах захотелось схватить, тряхнуть этого человека и заставить его все объяснить, растолковать, чтобы она смогла хоть как-то разложить в голове новый порядок своего теперешнего существования. Она даже вцепилась в стул, чтобы не сорваться, иначе ее голова очень скоро, без всякого сомнения, окажется среди прочих. — Хочешь, расскажу, что к чему? — будто видя все ее мысли насквозь, поинтересовался мужчина.

Лиера нерешительно кивнула, всей душой опасаясь подвоха.

— Проклятье Триединого Зова. — Проговорил он нехотя, как рассказывают в десятый раз одно и то же.- Бывает проклятие нижнего следа, бывает проклятие духа, и еще одно — верхнего следа. Каждое из них можно наложить отдельно, но тогда они будут довольно слабые и неточно отзываться на Зов, а вот если наложить все три, тогда человек никуда не денется — пойдет на Зов в любом случае. Его просто потащит Зов. Он станет самой лучшей в мире ищейкой, иначе Проклятье начнет ломать его. Вот на тебе полное Проклятие.

Незнакомец замолчал.

Что ж, коротко и без прикрас. Лиера опустила голову, уставившись в каменный пол. Стыки камней наряду с мелкими трещинками сплетали кружевной узор. Девушке почему-то вспомнилось ощущение легкости и чистоты, посетившее ее в День Воздаяния много лет назад. В праздничный день, делящий сезон возрождения на две половины, все жители города окунались в еще холодные, чуть тронутые утренним солнцем, воды озера. Вода блестела яркими бликами, отражая красное светило на стыке дня и ночи, легкая рябь пробегала по поверхности, заигрывая на берегу с листьями аира. Рядом с ней тогда стояли отец и мать, ей всего двенадцать и она первый раз совершит омовение в праздничный День Воздаяния. В тот год все жители Борина, кроме, может быть, совсем хворых, собрались на берегах двух озер, в белых нательных рубахах, босые, простоволосые. Знатные, ремесленники, крестьяне отличались в те минуты лишь некоторой обособленностью, которую создает свита..Восторг и гармония бытия наполняли тогда душу девочки. Казалось, эти настроения поселились в ее душе навсегда и стали неотъемлемой частью всего ее существа. Казалось, что в любой момент своей жизни она сможет отыскать их в своей душе и вытащить, насладиться ими, что бы ни случилось. Но все вышло не так. Удастся ли ей когда-нибудь ощутить вновь это тонкое чувство?!

— Вы тоже не назовете мне своего имени? — проглатывая горечь потерь, пробужденную воспоминанием, спросила Лиера, подняв глаза.

Тень удивления коснулась лица незнакомца, но он молчал.

— Тот, другой, так и не назвал имени, хотя пробыла я у него несколько дней. — Продолжила девушка. — Зарождается дурацкая традиция. — Пробубнила она себе под нос, отводя взгляд — слишком пристально смотрел он на нее.

— Асменор.

— Что мне делать?

— Ты обречена. — Он встал и отошел к окну, отодвинул штору. За окном было светло, но дневной свет как будто бы еще больше потускнел, затянутый серой поволокой.

Неожиданно тишину, разлившуюся по комнате после их краткого объяснения, нарушил звук, какое-то скрипучее царапанье за дверью. Звук был пугающе неприятный, режущий слух, но, помимо него, в окружающем пространстве появилось еще что-то. Разлилось нечто неуловимое, неумолимое, пробуждающее исконные инстинкты самосохранения. Лиера вскочила со стула и отбежала с бешено колотящимся сердцем в угол у лестницы. Асменор в это время отворил дверь.

В комнату никто не вошел. За дверью что-то сказали, однако голос у говорящего был настолько сухой и низкий, что до девушки донеслись лишь неразборчивые хриплые отзвуки слов.

— Где он? — Асменор оглянулся и жестом подозвал девушку к себе.

Ей совершенно не хотелось подходить, и она медлила, но Асменор ее и не ждал. Он стремительно вышел на улицу. В окно девушке было видно, что он направился к озеру. Лиера заставила себя подойти к распахнутой двери, огляделась, но увидела лишь удаляющегося Асменора.

Зеркальная гладь озера отражала глубокую зелень хвои и девушку неожиданно поразила дремучая, мрачная красота этого места. Бесцветное тусклое солнце теперь не казалось странным, наоборот, яркий свет мог испортить, затмить исконное очарование.

Наконец-то, решившись, Лиера двинулась следом. Ей пришлось идти быстрым шагом, чтобы не упустить удаляющегося Асменора. Его спокойствие и равнодушие позволили ей немного успокоиться, а может этому поспособствовала их короткая беседа. Как бы то ни было, но Лиера готова была не спешить с выводами об увиденном ею зрелище возле ручья.

Затянутый в черное силуэт маячил впереди. Лиера видела, что через несколько шагов он вступит на территорию леса и вполне возможно затеряется. Она не последует туда за ним. Однако Асменор, подойдя к высоченным древним елям, остановился. Девушка тоже замедлила шаг и сразу же разглядела между хвойными исполинами человека. Мужчина стоял перед Асменором.

Он был ниже Асменора, но тяжелее. Широкие сермяжные штаны, потертый кафтан и бывшая некогда белой, а теперь сильно несвежая рубаха составляли нелепый ансамбль с сапогами, новенькими, блестящей мягкой кожи, выделанной рукой мастера. Круглолицый, с бугристой смуглой кожей и шапкой всклокоченных неровно стриженных русых волос, он смотрел на Асменора с каким-то ехидным прищуром.

— Кто ж так гостей встречает. — Нагло ухмыльнулся пришелец. Догадаться каким вопросом встретил незнакомца Асменор совсем не трудно.

Лиера остановилась на некотором расстоянии от них, хотя не сомневалась, что ее появление не осталось не замеченным..

— Что за поселение? Мне бы комнатку для ночлега.

— Здесь ты не найдешь никакого жилища пока не скажешь зачем явился. — Интонации Асменора, как и в общении с девушкой, были равнодушно — ледяные.

— Да ни за чем! — Бросил мужик. — Отдохну несколько дней с дороги и дальше пойду.

— Долго шел?

— Долго! А что у вас здесь за допрос? — Незнакомец зашевелился, одернул кафтан и стал приближаться к Асменору. Тот же, к удивлению девушки, отвернулся от него и направился тем же путем, которым только что пришел.

Надо же, у него одна и та же тактика при встрече чужаков. И что интересно он ждет, поворачиваясь к ним спиной? Кто как себя проявит?

Поразительно, но Лиера не успела уловить момент, когда незнакомец кинулся на Асменора, хотя смотрела на них во все глаза, ожидая чего-нибудь подобного. Он повалил его на заваленную сухой хвоей землю. Асменор упал, но успел перевернуться на спину прежде, чем чужак навалился на него. Лиера огляделась в поисках увесистой ветки, чью сторону принять она не сомневалась ни секунды, хотя страшилась ввязываться. Мужчины меж тем уже стояли на ногах. Только поменялись местами, теперь за спиной Асменора был лес. Незнакомец вновь стоял к ней лицом, с разбитой скулой и полыхающим бешенством взглядом из-под тяжелых нависших бровей он выглядел еще опаснее. И хоть между ним и ею был теперь Асменор, Лиера почувствовала зарождающийся цепенящий страх. Оценив моментально положение находящейся за спиной Асменора девушки, незнакомец двинулся на противника.

А потом земля вздрогнула, будто чей –то могучий, тяжелый вздох всколыхнул ее.

— Я хочу знать: кто и зачем тебя послал. — Гнул свое Асменор.

— Кто ты такой, чтобы задавать вопросы!

— Хорошо. Я могу и позже спросить.

С этими словами Асменор снова отвернулся от него и, поравнявшись с девушкой, скомандовал:

— Уходи.

А потом опять раздался вздох, и чужак оказался в чьих то страшных объятиях. Две тонкие костлявые руки, заканчивающиеся острыми бурого цвета когтями, обхватили его из-за спины и впились в грудную клетку. Он издал истошный вопль, а затем резко голова его неестественно далеко откинулась назад, раздался противный треск, грудь окрасилась алым цветом.

Все это случилось за один короткий миг. Ей показалось, что она успела только вдохнуть, а выдохнуть уже не могла. Не в силах наблюдать все это, она бросилась за Асменором.

Не хотелось даже задумываться о том, куда она попала. Лиера окончательно поняла, что, покидая дом мужа, она угодила в обстоятельства еще более опасные и страшные. Как же она ненавидела его! Осознание незнакомой пугающей реальности, в которой придется теперь существовать, обрушилось на нее. Ей не выбраться, не вернуться к нормальной жизни, неумолимо погружаясь в трясину мира изгоев и уродов. Жизнь перевернулась, теперь, наконец-то, это стало очевидно для нее. Она опустилась не только на самое дно, нет, погрузилась в самую грязь, ил бытия.

Не смея вымолвить ни слова, и страшась оглянуться, Лиера брела за Асменором. Нижние, тяжелые еловые лапы, поникающие к прелой земле, соединяла меж собой густая сеть паутины. Плотный смоляной аромат ложился на кожу. Тишину, казалось полностью вымершего леса, нарушал лишь шелест хвои и, изредка, сухое потрескивание ломающихся сучков, но в ушах еще звучал крик неизвестного. Почему Асменор был так скор на расправу с этим проклятым? А, если верить словам Асменора о том, что сюда нельзя попасть иначе кроме как с помощью Проклятия Зова, то чужак был именно таким. Почему одного проклятого уничтожают сразу же, а другого — нет? Может, нет никакого Проклятия и все это уловка? Уловка. Для кого? Ей не справиться, не разобраться в этой вывернутой наизнанку действительности, куда затянул ее беспощадный рок. Ничего не осталось от ее прежней жизни, когда поток поступков подчинялся давно знакомым традициям, праздникам, укладу. Веселые шумные ярмарки с балаганами затянутыми красной материей, трелью свирели, пестрые потешные со своими играми и шутками, зазывалы, поругивающиеся между собой и, казалось, бесконечные караваны купцов; благостные священные обряды, когда Служители Исхода приходят в город, принося с собой истину… Где все это? Должно же было остаться хоть что-то понятное, знакомое от прежней жизни.

— Почему.. почему меня ты оставил, а его нет? — Запинаясь, выдавила Лиера вопрос, когда они подошли к порогу дома.

— Разве не понятно? — Асменор отворил дверь и пропустил девушку вперед. — Я должен узнать, кто послал тебя.

Несколько свечей прогорело, и помещение затянуло полумраком.

— А кто послал его не надо знать? — Лиера испугалась собственной смелости и резкого тона брошенных слов.

— Это я узнаю легко.

Услышав это заявление, она обернулась, испуганно пытаясь разглядеть безумие на его лице. Тонкая кожа вдоль шрама окрасилась бледно-зеленым цветом, притягивая, будто пойманный арканом, взгляд Лиеры к себе. Она попятилась.

— Что же касается тебя.. Хочешь знать правду?

Лиера кивнула. Этот человек пугал ее, но в то же время, она не могла не смотреть на него.

— Твое Проклятие не совсем обычно. Любое из них привязывается к определенной вещи, материалу, человеку. У тебя же должны быть разные носители, ибо слова силы могут быть написаны на чем угодно. Хочу познакомиться с тем умельцем, что сотворил такое. Его губы на мгновение изогнулись в усмешке. Неожиданно для самой себя Лиера почувствовала нахлынувшую тоску. Чего она ждала? Сочувствия? Того, чтобы вошли в ее положение и попытались помочь? Посоветовали как выбраться из этой трясины, в которую провалилась ее жизнь?

— Все готово, господин.

Лиера повернулась на голос. Обладательница этого тонкого, бесцветного голоса и сама выглядела как тень. Бледные, бескровные губы, блекло-голубые глаза, да к тому же седые волосы, зачесанные костяным гребнем назад. Маленькая и изящная девушка, пожалуй, даже пугала своей безжизненностью.

— Пойдем.

Лиера последовала за Асменором. Они прошли мимо девушки и вошли в дверь у подножия лестницы.

Помещение за этой дверью оказалось не широким, а, наоборот, довольно вытянутым. Обладая, как ни крути, меньшими размерами, чем то, откуда они только что пришли, оно казалось все же просторнее. Несомненно, такое впечатление появлялось из-за высокого потолка и хорошей освещенности — не меньше полусотни свечей мерцали повсюду: на стенах, на полу, на полках, стульях и на столе из темного маренного дерева, расположенном посреди комнаты. Пахло медом, терпкими травами и жареной птицей. Тонкая струйка пара поднималась от нескольких блюд. Сервирован стол был на двоих.

Асменор отодвинул один из стульев, приглашая Лиеру. Она присела к столу, и сразу рядом с ней очутилась «бесцветная» девушка.

— Так что же мне делать? — Лиере хотелось знать правила игры, затеянной знахарем и подхваченной Асменором.

Хозяин дома молчал, наблюдая, как девушка-тень раскладывает еду по тарелкам и наполняет серебряные кубки густым темным напитком.

— Делай что считаешь нужным..- Наконец ответил он.

Такого ответа Лиера не ожидала, ведь он знает, что она будет покушаться на его собственность и не собирается ей препятствовать. Хотя, все правильно, тут и без его препятствий опасно.

— Но есть, наверное, места, куда мне не желательно заходить?

— Нет.

— А как же то место за мостом? — Лиера не собиралась идти туда снова, ей вообще было спокойнее в серых каменных стенах этого дома.

— Место как место. Ты всего лишь попала в ловушку шишиги. В следующий раз она будет в другом месте.

— И при этом я могу ходить, где хочу?! — Опешила девушка.

— Научишься угадывать со временем. — На губах Асменора снова мелькнула усмешка.

Лиера ничего не ответила. Девушка-тень поставила перед ней тарелку с зажаренной птицей, покрытой душистой золотисто-коричневой медовой корочкой и пареные овощи.

«Сдается мне, что я буду радоваться здесь каждому прожитому часу» — Обреченно подумала Лиера.

Глава 8. Толстые стены и тяжелая деревянная дверь закрыли путь любым внешним звукам. Лишь узкая вертикаль окна, затянутого выделанным пузырем, оставалась уязвимой. Сквозь нее проникал приглушенный утренний свет, однако опасаться шума не было нужды — округа погрязла в мрачном безмолвии с той самой поры, как на князя и его людей опустилось облако.

Двое в комнате какое-то время стояли друг напротив друга, затем, повинуясь жесту, юноша опустился на корточки и прижал ладони к полу. Служитель возложил обе свои ладони на поникшую голову парня и стал читать наизусть текст, произнося слова еле слышно, однако парень повторял их безошибочно, беззвучно шевеля губами. Им бы стоило подойти к окну и увидеть как облако, почти бесцветное, переливающееся мутным перламутром, так же неожиданно, как возникло, схлынуло, однако безмолвие нарушено не было. Князь, оставив коня, как был в кольчуге, положил ладонь на рукоять своего меча и направился в сторону леса. За ним последовали Нэстр, Тобрий и Авдей. И все же, этого никто не увидел. Для двоих по другую сторону стен чужого дома не существовало внешнего мира, лишь их внутренний совместный монолог, обличенный в слова воззваний.

Монотонные, повторяющиеся фразы, постепенно заполнили пространство комнаты. Ни один из них не смог бы ответить: сколько раз произнесены были одни и те же слова, сколько времени истекло, но тени значительно удлинились, когда юноша неожиданно вздрогнул, порывисто поднялся на ноги, оглядываясь:

— Что это за место? — Это — опустевший Апрень.

— Опустевший? — В возгласе Вигдона слышалось не столько удивление, сколько горечь и растерянность. — А где князь?

— Когда мы с тобой уходили от них, они были на постоялом дворе. Но, боюсь, времени прошло немало. — Служитель посторонился, давая понять, что задерживать парня не намерен. Тот бросился на улицу. Не разобравшись, повернул направо, пронесся по мощеной улице, разносящей громогласный отзвук его шагов по всей округе, очутился на площади. Посреди свободного пространства возвышался постамент двух аршинной высоты из черного блестящего камня, узкий настолько, что на его площадке уместится лишь один человек. Он не помнил его здесь, но он помнил толпы разномастных людей, снующих по этой площади, помнил опаленный солнцем проем окна, из которого женщина, высунувшись, громко разговаривала с кем-то в этой толпе.

Вигдон огляделся, тряхнул головой. Теперь окна домов, окруживших площадь, смотрели на него черной пустотой, точно глазницы на старом черепе.

Воздух наполнен прохладой и свежестью, с чуть слышным запахом близкой реки.

Все верно, память сыграла с ним дурную шутку: когда-то он бывал здесь с отцом, но они приходили сюда по Витне и теперь именно постоялый двор на реке всплыл в его мозгу. Должен быть другой, для путников, прибывших через просторы Долины по суше. Юноша со всех ног пустился в обратную сторону.

Отец чаще всего оставлял его с лодкой у причала, пока сам решал свои дела и лишь изредка позволял сыну пройтись по ближайшим улицам. Близость Белых Холмов завораживала тогда малолетнего Вигдона, приходилось собирать всю свою волю, чтобы не сорваться к манящим вершинам. Сотни раз заводил он речь о переезде в Апрень, к подножию этих великанов, но отец не разделял восторгов мальчишки.

Теперь вот восторга не было и у него. Теперь он боиться этого города, нагоняющего на него жуткое ощущение безвозвратной потери, боиться поднять голову и встретиться взглядом с белыми громадинами, подпирающими небо. Он был уверен, что слышит тянущийся издалека неотвратимый звук шагов чего-то страшного, чего-то, предвещающего конец. Этот звук эхом прокатывался по улицам, охватывая покинутый город, и любой другой шум теперь казался издевательством над скорбью, повисшей меж стен домов.

Приближаясь к ориентиру, которого он решил придерживаться, к высокой башне, маячевшей на другом конце города, первое, что он заметил, так это человека, лежащего на земле.

— Олег! — Крикнул Вигдон и сам испугался неожиданной силы собственного голоса в этом безмолвном пространстве.

Парень склонился над воином. Лицо Олега приобрело бледно-серый оттенок, бескровные губы потрескались, но он дышал. Вигдон огляделся. Расседланные кони пощипывали редкую, хилую траву, пробивающуюся сквозь утоптанную землю постоялого двора — пролитая дождем влага не смогла размягчить пересохший грунт. Мешки с провизией, упряжь и снаряжение валялись тут же, однако никого из людей не наблюдалось.

Вигдон забежал в гостиный дом, хотя и без этой проверки знал, что там его встретит лишь безликость заброшенного жилища. И все же ему не хотелось верить, что князь мог оставить своего раненого воина умирать.

Смутные картины того как они добирались в Апрень мельтешили в памяти, он будто спал все то время, но с открытыми глазами, образы остались в его голове, а слова, звуки не запали в сознание. Никак не состыковывалось в его голове, почему воины оставили коней и все вещи, хотя гостиный двор был пуст и лишь восточный ветер, разносящий запах реки, шелестел по улицам.

Что же делать? Теперь он снова один и оставлять Олега никак нельзя.

— Лики Исхода! — Прошептал в досаде Вигдон. Опустился рядом с раненым воином, прислонившись спиной к холодной каменной стене. Как ни крути, а нужно добираться до Радверна. В долине опасно, да и вряд ли Олегу смогут помочь, к тому же нужно доложить Владыке, что Апрень совсем обезлюдел. Парень схватился за голову, вспоминая о событиях этой ночи. В лес он больше не сунется, значит, единственный верный способ добраться до главного города только по реке, сначала по Витне, а затем по громадной Хладине. И по ней придется плыть против течения. Справится ли он один? Парень поднялся. Сыскать лодку и хоть какие-нибудь запасы провизии, все остальное на потом, главное убраться из Апреня до наступления темноты.

Вигдон сорвался с места, вновь направляясь к пристани, но тут же налетел на появившегося из-за угла Служителя. — Я должен найти лодку. Вы мне поможете перенести туда Олега? — Выпалил с ходу парень. — Свершить ритуалы у алтарей. — Покачал тот головой. — Я упустил время.

Вигдон коротко кивнул, устремляясь прочь. Как общаться со Служителями он просто не представлял, у них даже имен нет. К тому же в Клетче никогда не было воздвигнуто ни одного алтаря и Служители появлялись лишь при нисхождении в свет или ухода из него кого-нибудь из жителей поселка. Молчаливые, таинственные люди, с ними так просто не заговоришь на мирские темы.

Весь день бродящие по небу тучи все-таки закрыли серой завесой солнце, теперь темнота опустится на город быстрее, чем хотелось бы.

Легкая рябь пробегала по поверхности реки, покачивая пару лодок. Старые, побитые суденышки, но, если в ближайших сараях ничего лучше не припрятано, выбирать придется из этих.

Гостиный дом, как и все остальные дома на берегу реки, стоял на сваях. Выходящая из берегов река разливала больше вод на другую сторону, однако были года, когда и прибрежный Апрень погружался в воду на несколько недель.

Взлетев по ступеням в постоялый дом, Вигдон забежал первым делом на кухню. Здесь ему повезло, нашлось несколько кусков сушеного мяса, в холодных каменных кадушках — еще съедобный сыр, и даже плотно завернутый в кусок льняной материи хлеб, к сожалению, основательно зачерствевший, но Вигдон прихватил и его. Отсыпал немного ячменя, подцепил пару глиняных бутылей и направился к лодкам. Оставил на берегу припасы и пошел осматривать ближайшие сараи в поисках лодки, хотя бы выглядевшей надежнее, чем те, что у причала. Он хорошо знал себя, пока голова его и тело заняты делом, не задумываешься и не вспоминаешь о странных обстоятельствах, в которых приходиться существовать, но Вигдон страшился, что чуть позже душу будет разъедать сомнение и чувство вины.

Обходя дома, он так и не пришел к какому-либо выводу. В одних избах царил разгром, будто собирались в спешке, по полу разбросана домашняя утварь и одежда, грязная посуда и остатки еды на столах, среди которых то и дело мелькали серые тельца грызунов, другие же дома оставались в уюте и чистоте. В таких опрятных домах у него появлялось чувство, что вот-вот за спиной раздасться недовольное покашливание возвратившегося хозяина и с него спросят, что он тут забыл. Из таких домов он выскакивал, не оглядываясь, точно страшась увидеть призрака, так и не проронившего ни звука при его появлении.

Марадерствовать он не собирался и заглядывал в дома, лишь для того, чтобы как можно точнее понять обстановку в городе.

К сожалению, ни одного приличного суденышка в сараях, в которые он смог забраться, так и не нашлось.

Вигдон сложил припасы в одну из тех лодок, что имелись на берегу. Теперь нужно перенести Олега.

Состояние раненного не изменилось. Вигдон срезал ножом грязную, потемневшую от крови повязку, и обнаружил, что воспаление расползлось далеко от раны. Порвал только что сорванные на берегу листья водяного перца, растер ладонями и приложил к порезу. Уверенности, что это хоть чем-то поможет, у него не было, но так делала матушка, когда отец рассек топором стопу. Обмотал позаимствованным в одном из домов льняным полотенцем ногу. Олег не издавал ни звука, если бы не поднимающаяся от дыхания грудь, можно было бы решить, что Исход уже даровал ему свет. Надеяться на помощь Служителя парень не смел, а солнце неумолимо клонилось к закату.

Белые Холмы нависали над городом, их вершины устремлялись так высоко, что над низко гуляющим серым туманом туч их было не разглядеть. Лишь склоны, покрытые лесом, затаившим в чаще тропы и входы в пещеры, громоздились от края до края, лесом, скрывающим тонкие нити холодных ручьев, петлящих меж каменных глыб и древних, скрюченных корней. Эти склоны стоящие могучей стеной, хотя теперь Вигдону казалось, что эта стена не защищает, а угрожает, таит в своих глубинах смертельное орудие. Она словно наковальня нависла над городом и в какой-то нежданный миг, обрушиться, превращая жизнь в ничто.

Придется снова облазить сараи, без хоть какой-нибудь повозки не обойтись. В этом Вигдону повезло больше. Тут же, на постоялом дворе, за гостевым домом стояли волокуши. Он запряг в них одного из коней. Осталось переложить на них обмякшее тело воина. Парень не ощущал в себе сил, способных сделать это, однако инстинктивное желание убраться отсюда поскорей подстегивало. Подхватив Олега подмышки, Вигдон доволок его до повозки и, не сразу, в несколько приемов, поместил тело раненного на волокуши. Заныла рука. Он вспомнил, будто все произошло не сегодня ночью, а когда-то давно, что поранил предплечье в этом безумном волчьем натиске. Рана не глубокая, просто царапина на локтевом сгибе, затянулась сама собой, а теперь вот задергала, заныла. Парень опустился, облокотившись на одну из жердей, на землю. Одиночество и безысходность вдруг навалились на него, усталость, перемешанная с осознанием никчемности всех его усилий. Где князь? Вполне возможно он скоро вернется, раздобыв объяснение всему, что здесь происходит, а какой-то перепуганный дурак уже будет стоять перед его отцом и сеять панику. Вигдон провел по лицу рукой. Все равно он не видит для себя другого выхода, оставаться в этом заброшенном городе выше его сил. Он отлично понимал, что ему недостает смелости для встречи с врагом один на один. Струйка страха с каждой секундой просачивалась в него, протачивала душу и неокрепший камешек его воли. Его решение пойти с отрядом князя было всего лишь порывом доказать, а, может, порывом пробудить отвагу. Порывом настолько хрупким, что, промедли князь с ответом еще мгновение, он разбился бы вдребезги.

Парень медленно поднялся, провел ладонью по мягкому боку запряженного коня и повел его к реке.

Глава 9. Прохладные покои с высоким потолком, изукрашенным рисунками, нанесенными цветной глазурью и вполне способными заменить краткую историческую летопись, оказались пронизаны в этот вечерний час косыми лучами света. Свет ложился на стены и балки, на изгибы сводов, преграждающие ему путь, вызволял из сумрака фрагменты лиц и орудий, персты, воздетые вверх, крупы коней и огонь, пожирающий на своем пути нивы, точно пытался указать на что-то важное и безотлогательное. Пучок ярких пятен расползся по потолочному своду, пронизывая и заставляя глазурь светиться приглушенным слегка мутным переливом и наиболее рьяно высвечивая одно из изображений. Краски, особенно в тех местах, где мастер нанес ее толстым рельефным мазком, блестели теперь золотом, привлекая к себе внимание. Однако единственный зритель, находящийся в комнате, стоял спиной к столь гормоничному соитию цвета и света.

Изображение, которое в этот предзакатный час попало под пристальое внимание солнечных лучей, было посвящено Союзу Доверия и Справедливости, заключенного почти сотню лет тому назад и объединившему разрозненные мелкие княжества в одно. Художник не поскупился на детали, проникновенно написав и хмурые задумчивые лица мужей за круглым столом и расшитые золотой нитью одежды, позаботился даже за спиной каждого из присутствующих расписать и княжество, которое тот представлял. Тонкая, кропотливая работа Мастера. Одна из множества среди других сюжетов на огромном сводчатом потолке.

Стены в покоях были обиты дорогой пурпурной материей, смягчающей звук, да и радующей глаз, безусловно. Этих стен хотелось касаться, ощущать под пальцами гладкое плетение нитей. Это желание охватывало каждого, кто оказывался в этой комнате, без исключения. Даже ее владельца.

Толстый ковер поглотил тяжелую поступь мужчины, подошедшего к окну. Задумчивым, не видящим взглядом он смотрел в сад. Всего двенадцать дней минуло с того момента, как ушел с отрядом Волемир, но в мужчине поселилось неугасающее чувство потери. Не нужно было уступать доводам сына и отпускать его. Он прекрасно знал, что если появилось хоть малейшее сомнение — значит, он обязан прислушаться к нему, взвесить, отследить, откуда оно появилось. А ведь оно появилось, это сомнение или подсказка, навеянная неизвестным ему чувством, и первой его реакцией было сказать — нет. И он так и сделал, но на вопрос Волемира «почему?» не смог найти достойного ответа. В отношениях с сыном всегда присутствовала эта особенность, проявлялась слабость, в то время как у других не возникало даже мысли оспаривать первое и единственное решение Владыки Радвернских земель.

За дверью послышались шаги. А вот и тот, с кем он должен поговорить, в то время как каждый разговор с ним дается Владыке тяжело.

Приглушенно затворилась дверь.

Некандр повернулся лицом к вошедшему человеку. Перед ним стоял молодой мужчина. Черные волнистые волосы не отличались чистотой, основательно запущенная щетина на лице и агрессивно — мутный взгляд безошибочно свидетельствовали о состоянии вошедшего.

Тот небрежно поклонился Владыке. — Ты пьян, Ирэс. — Вот и нет. Я еще недостаточно трезв, однако..- он воздел указательный палец вверх — уже достаточно близок к этому. — На его губах появилась кривая усмешка.

Некандр пристально смотрел на пьяного паяца. Нужно было послать в Долину его, убрать с глаз долой, да и делом заняться ему не повредило бы. А Волемира поставить перед фактом.

— Ты слышал о вестях, приходящих из Долины?

— Волемир уже решает эту проблему. Разве нет? — Ирэс огляделся в поисках хоть чего-нибудь на что можно присесть. Однако, единственный стул находился рядом с Владыкой и Ирэс недовольно прислонился к стене.

— Решает. Но у меня есть основания думать, что там не все так просто и лучше послать небольшое подкрепление. — Основания? Кто-то вернулся с посланием?

Некандр отвернулся. Он совершенно не хотел объяснять этому человеку, что беспокоится за единственного сына. Не желал показывать тревогу и неуверенность, поселившуюся в его сердце в тот самый миг, как дал свое согласие сыну. Не мог признаться, что промолчал, не осмелился сказать о своем страхе Волемиру, зная, что тот лишь усмехнется в ответ.

Нет, никаких дополнительных сведений не поступало. Разведывательные отряды на границе свидетельствуют о не большей, чем обычно активности новеретт, а ведь именно от них исходила главная опасность; восточные города, находящиеся под управлением Старейшин Межевых Земель, малочисленны и никогда не отличались агрессивностью. Казалось бы, ничего действительно серьезного в Долине быть не может, однако чувство нарастающей с каждым днем тревоги не покидало Владыку. Он молчал. — Постой-ка.- Ирэс оттолкнулся от стены, но подходить к Некандру не стал, наоборот прошагал в противоположную сторону. — Что скажет Волемир, когда встретит меня? Ха..Подумает, что не так уж ты ему доверяешь.

— С Волемиром я сам решу. — Резко бросил Некандр. Его снова стал раздражать этот тип. — Твоя задача подстраховать его. Он видел каким холодом и недоверием сквозит взгляд Ирэса из-под нахмуренных черных бровей, как губы, так похожие на его собственные, изгибаются в кривой усмешке. — Что ж. Хорошо. Я сейчас совершенно свободен. — Набери себе людей. Лучших наемников, каких сможешь найти в городе. И поскорее. Я дам вам знать, когда вы выступаете. — Сказав это, Некандр отвернулся снова к окну.

Ирэс, не дождавшись больше никаких напутствий, так же небрежно поклонился в спину Владыки и вышел из комнаты. В душе его зарождался гнев, которому, как обычно, не удастся вскипеть, его погасит уныние и понимание тщетности всех его усилий. Кто он здесь? Не сын, не брат, не муж. Здесь нет никого для кого он по-настоящему дорог, но и отпустить его на все четыре стороны не позволяется. Горечь бессмысленного существования изъедает каждую частицу тела и отравляет мысли, каждый день, уже много лет подряд. Когда-нибудь он сдастся. Он устремился по слабо освещенному коридору к выходу на задний двор. Стены этого здания на него давили, хотя здесь он родился, здесь воспитывался, единственный дом, который он мог бы назвать родным был здесь.

— Ирэс. — Из тени широкого коридора выступила девушка. Тонкая, изящная, с длинными распущенными волосами цвета жидкого янтаря и бледной нежной кожей она выглядела беззащитной и завораживающей. — Чего тебе? — Грубо поинтересовался Ирэс, даже не замедлив шаг.

— — Постой. — Она легонько тронула его за плечо.

Тот дернулся, будто к нему прикоснулся зараженный сумрачным безумием, но все-таки остановился. — Пришли какие-нибудь вести от Волемира? — Когда это Владыка делился со мною вестями? — Зло бросил Ирэс и двинулся дальше. — Или ты тут всех подряд стережешь, чтобы спросить? — Через пару шагов спросил он, усмехаясь. Она молчала. Неожиданно Ирэс остановился, молниеносно преодолел расстояние, разделяющее их, и закричал ей в лицо: — Нет у него никаких новостей. Он просто меня, как верного пса, посылает по следу твоего Волемира. Она отшатнулась от него, то ли от запаха перегара, обильно исходящего от него, то ли от его неистовой злости, а может и от сознания того, что могут означать слова, только что сказанные им. Ирэс бросился прочь, ненавидя себя за слабость. Нашел на ком вымещать злобу, на беззащитной девчонке.

Оранжевый диск заходящего солнца, окрасив хлопья облаков желто-багряным, покрыл крыши тончайшей золотистой глазурью и нагнал теней в тесные улочки Радверна. Они, словно заговорщики, попрятались в закоулках домов, потихонечку шелестя песком и ошметками луковой шелухи. Тусклый свет уличных, тяжело покачивающихся, фонарей над крыльцами жилищ и таверн не в силах разогнать с каждым мгновением все гуще сплетающийся клубок этих теней.

Вечерней прохладой потянуло с берегов Хладины. Именно то, что нужно сейчас Ирэсу.

Не способный вынести общество даже единственного человека из этого города, если только их не будет разделять хмельная бутылка, молодой мужчина направился на реку. Как ни тошно ему было сейчас после разговора с Никандром, однако он рад, что предстоит убраться из этого очертевшего в конец города. Всю свою жизнь просидел он здесь на цепи, лишь изредка выбираясь из своих оков, опять же только по поручению Владыки. В этот раз все будет по-другому. Теперь он не упустит шанса. Хватит существовать лишь надеждой, что отношение Никандра к нему измениться. Этого не случится никогда. Ты стал никем уже через месяц после рождения и останешься никем навсегда. Лучше уж быть чужаком и странником для других мест, чем таким знакомым для всех никем здесь.

Выйдя за главные ворота, он оказался в полукруге внешней городской стены. Эта стена в половину высоты основной крепостной и не такая укрепленная, уходила под воду. Со стороны реки широкий проход к городским воротам оставался открытым, но вдоль всей пристани торчали сторожевые вышки. Люд здесь, в кармане меж двух стен, селился всегда небогатый, промышлявший и живший за счет реки. Множество низких хижин теснились одна к другой в каком-то бестолковом порядке, в котором сложно было найти хоть какое-то подобие улиц. Одна единственная дорога, вымощенная камнем, делила это беспорядочное нагромождение надвое.

Недолго прошагав этим путем, Ирэс свернул налево и, петляя меж потемневших от постоянной сырости стен, вышел на берег.

Хладина была спокойна. Быстрое неугомонное течение ее накручивало гребень за гребнем, гнало прочь их, точно пастух неисчеслимое свое стадо. Пристаней здесь не было, все они находились по другую сторону от вымощенной камнем дороги. И все же даже с этой окраины виднелись мачты кораблей, покачивающихся на мягких волнах, точно голый осенний лес на ветру. Редкие скопления травы покрывали песчаное пространство. Ирэс опустился на один из этих островков.

Собрать отряд дело нехитрое и недолгое, умелых воинов в городе достаточно, к тому же наемники — частые гости Радвернских Земель. Здесь для них всегда находится работенка. Сам-то он тоже обучался воинскому делу именно у них, в отличие от Волемира. Настораживало в этом деле другое обстоятельство: враг неизвестен и не понятны цели, преследуемые им. Нет никакой возможности выбрать тактику поведения. На запланированную атаку не похоже, будто несколько случайных происшествий, но слишком уж затянулось все это, первые слухи появились еще зимой.

На мгновение у Ирэса мелькнула мысль, что возможно там ловушка и люди исчезали лишь для того, чтобы заманить кого-то конкретного, но он отбросил ее. Слишком непредсказуемо и замудренно.

Не особо интересуясь и не вникая в дела, творящиеся на территории Радвенских Земель, Ирэс ощущал теперь недостаток сведений. Однако идти за ними к Некандру он не собирался.

Лучше уж наведаться в «Танцующий пень» и поговорить с Матвеем. К нему вся округа сходится, и местные и пришлые людишки, вестники и дворовые, даже знатные не гнушалась заглядывать. И хоть достоверные сведения и сплетни переплетаются там в запутанный клубок, он был уверен, что лучшего места, чтобы разузнать последние новости, ему не найти.

Ирэс некоторое время не двигался, наблюдая за темно-красной полосой разлитой через всю реку заходящим светилом. Ему не хотелось ворошить воспоминания и чувства, навеваемые этим городом, каждой песчинкой этого берега, каждым звуком, блуждающим меж высоких стен. Он был бессилен перед ними. Они наползали на него одно за другим, бередя его душу, и он не знал, как от них защититься. Лишь ритмичное течение реки перед его взором могло сгладить разлад, поселившийся в нем. Он долго наблюдал, как истончается огненная полоса, качаясь на гребнях, как она становиться далеким затухающим пятном, и лишь затем не спеша поднялся и направился в засыпающий город.

Пока только тихое поскрипывание вывески нарушало вечернее затишье. Таверна находилась довольно далеко от центра города, далеко от торговой площади и далеко от причалов. Уместившаяся в глухом, образовавшемся неизвестным образом тупичке, после того, как ремесленная улица стала разрастаться сначала в длину, но, не уместившись, поползла вширь, где ей преградили путь немало растянувшаяся от реки портовая улица, да конюшенный переулок, таверна могла сыскать себе славу захолустья, но все вышло иначе. Здесь редким вечером зал не заполнялся битком разношерстным людом.

Стоило Ирэсу открыть дверь, как на улицу вырвался бесперебойный гул множества голосов. Неизвестно чем привлекает хозяин заведения столько клиентов, но» Танцующий пень» на его памяти всегда был полон.

Низко нависающие потолочные балки над потемневшим деревом столов, вытертые до полированной гладкости скамейки, тяжелые светильники со множеством свечей, прикрепленные к стенам и поперечным опорным брускам посреди обширной комнаты. Ирэс прошел через зал, окунаясь в облако ароматов тушеного с чесноком мяса, густого медового взвара, перемешанного с запахом пива. Матвей стоял, облокотившись на высокую столешницу, благодушно, с легким хитроватым прищуром взирая на посетителей. Высокий, плотный, с густой бледно-рыжей бородой, широким носом и копной торчащих во все стороны волос, которые он пытался привести в порядок, заплетая по бокам в неуклюжие косы. Он ухмыльнулся, глядя на приближающегося Ирэса. — Здравствуй, Матвей. — Здравствуй, Ирэс.- Матвей довольно похлопал гостя по плечу. — Выглядишь неплохо — он засмеялся — после тяжелой ночи. — Опыт сказывается. — Усмехнулся в ответ Ирэс. — Верно.- Хозяин заведения вновь разразился смехом. — Опыт — великое дело.

— Новостями поделишься? — Перешел к делу Ирэс, подталкивая Матвея к дальнему, забытому столу, над которым не горело ни единой свечи, зато были взгромождены пара поломанных стульев. Если ему не изменяла память, минувшей ночью с этим столом и стульями было все в порядке. Неужто, он пропустил потасовку?

— Новостями? Хм.. Последнее, что я слышал, так это то, что Служители Исхода совсем не те за кого себя выдают. Зачастую, — с энтузиазмом начал Матвей — они являются на погребение когда еще человек жив, но никогда не оставляют живым после своего посещения. О как! Матвей опять расхохотался. — Не понравилась новость? Мне тоже. Теперь не знаю, как и помирать.

— А в чем проблема-то? Всегда так вроде было. Они ж при живом еще службу служить начинают. — Ирэс пожал плечами. — Кто же наговорил тебе такого? — Да вон тот.- Матвей указал на мужика, сидящего за столом у одного из столбов. Мелкий, щуплый, он весь прям таки скукожился, не смея поднять глаза от тарелки, стоящей перед ним. — И что же? Он объяснил свою.. э.. теорию подробнее? Матвей пожал плечами: — Не. Напуганный какой-то. Сам видишь.

Ирэс кинул, отварачиваясь. — Владыка послал двух советников к Межевым Старейшинам. У них вроде состав поменялся, и теперь согласия нет. Советники отправились по воде, через Долину не рискнули. — Посерьезнев и понизив голос, продолжил Матвей.

— В чем нет согласия? — Сразу откликнулся Ирэс.

— Этого не знаю. В Брежене, на том берегу лазутчиков споймали. — Новеретты? — Ага. Они самые. -Допросили? — Весть принес писарь с Нижнего Брежена, но больше этого ничего не добавил.

— Дурное племя. — Пробурчал Ирэс. — Поговорить бы со Служителями, они в их земли тоже ходят.. — Хех.. Разговаривали бы они с нами.. Оба на несколько секунд замолчали. — В Медвежий Сход караван по Каменному морю приплыл.- Мечтательно сообщил Матвей. — Уж дней десять тому назад. Товаров не много, балаганщики в основном. Может, и к нам подадутся, как ни как Главный город.

— Умельцы! По Каменному не каждый рискнет.- Удивился Ирэс. Матвей кивнул, задумавшись. — Все так сразу и не упомнишь.. -Подытожил он. Ирэс согласно кивнул. — Мне люди нужны надежные. Особо не распространяйся, а наемничкам шепни по возможности, пусть меня найдут.

— Хорошо. А что стряслось? Но Ирэс уклонился от подробного ответа: — Владыка просит.

Матвей недоверчиво поглядывал на гостя, но говорить ничего не стал. — Пойду я. Отоспаться мне надо. — Ирэс похлопал Матвея по плечу и поспешно направился к выходу, лавируя меж многочисленных клиентов и разносчиков.

Глава 10. Сказать, что Лиера была растеряна, это не сказать ничего. Не сумев проглотить ни кусочка за ужином, она была проведена девушкой-тенью (оказалось ее зовут Тани) в одну из комнат на втором этаже.

— Ночью не выходи из дома.- Услышала Лиера шепот, и сразу же ее провожатая выскользнула за дверь.

Комната, в которой она оказалась, являла собой довольно небольшое квадратное пространство, на удивление светлое и опрятное. Стены здесь были гладко обмазаны чем-то белым, напоминающим текстурой глину, от чего и создавалось ощущение аккуратности и совершенно не чувствовалось тесноты. Пара подсвечников, закрепленных на стенах, деревянное кресло, высокая подставка в дальнем углу с миской для умывания, сундук и низкий, узкий топчан, покрытый гобеленом, в складках которого не угадывался рисунок, но Лиера была уверена, что там точно разворачивается очередной сюжет. Девушка сделала пару неуверенных шагов, застыв где-то посреди комнаты. Неимоверная смесь чувств наполнила душу и сердце Лиеры. Она вновь и вновь возвращалась в своих мыслях к тому, чему была свидетельницей в лесу. Как могло произойти то, что видела она там совсем недавно? Что это за существо, появившееся из земных недр? Пусть она не видела его облик, лишь пару жутких, ни с чем несравнимых конечностей. Этого вполне было бы достаточно, чтобы потерять себя от ужаса, если бы не присутствие Асменора.

Асменор. С ним тоже что-то не так. Кем же является хозяин дома? Его леденящее равнодушие и спокойствие пугает, возможно, даже больше, чем, если бы он был агрессивным. Развязав тесемки на обуви, Лиера разулась и забралась с ногами на топчан. Смятение и страх бродили по ее нервам. Как ей хватило самообладания, чтобы не закричать в том проклятущем лесу? Святые Лики! Что же это за место, где среди бела дня являются такие твари? Нормальный человек просто не сможет жить здесь. Это обитель ненормальных, обитель проклятых. Нормальный… Слово застряло у нее в голове. Теперь она тоже не нормальная! Всего несколько часов и вот уже в это легко верится, это кажется таким естественным, роковое дополнение к ее невезучести. За окном что-то прошелестело, и сразу же послышался крик совы. Далекий, еле слышный, он казался таким родным, что Лиера почувствовала, как по щекам побежали слезы, и почему-то вдруг стало чуть спокойней. Наверно будет лучше, если она примет новые жизненные обстоятельства, поймет, что значит быть проклятой и попытается создать для себя новые устои и цели.

Она всегда жила в замкнутом мирке сначала отчего дома, а потом и мужнего, никогда не выбиралась за границы Восточных Земель. Тихий шепот ее просьб к Благому Исходу на протяжении шести лет взывал даровать ей свободу, и вот, теперь, судя по всему, ее держит цепь более крепкая, но, безусловно, и более длинная. Что это? Милость или урок? Этот день был слишком длинным, слишком насыщенным и слишком страшным. Два дня, не разделенных ночью. С трудом верилось, что начался этот день мирно и солнечно в старенькой избушке посреди леса. Но стоило только последним лучам коснуться макушек деревьев, как вокруг нее закрутилась неимоверной, жуткой спиралью череда необъяснимых событий. Усталость должна была давно поглотить ее, но напряжение в каждом нерве и страх не отпускали, вцепившись в сознание девушки. Лиера опустила голову на подушку, а согнутые ноги подтянула к груди. Нужно поспать, иначе она не способна будет вынести и верно оценить все последующие события. А в том, что событий будет много, она не сомневалась ни мгновение. *** По шершавой поверхности, увлекая за собой частички пыли и не заметные глазу капельки опускающегося тумана, скатился сгусток вязкой субстанции. Вяло доползя до края, он на некоторое время замер, словно собираясь с силами, прежде чем погрузиться в белое хлопковое пространство, скрывающее окружающий мир, а затем все-таки устремился вниз. Глухим шлепком он впечатался в другую поверхность, куда чуть ранее приземлилось уже несколько таких же грязно-зеленых маслянистых капель.

Именно от этого повторяющегося звука Лиера очнулась.

Значит, ей все-таки удалось уснуть.

Источник звука был совсем рядом, на улице за окном. Она на цыпочках, не зная толком от кого таиться, подошла к окну, слегка отодвинула штору, но увидела лишь молочную пелену. Туман был такой плотный и белый, что Лиера на мгновение усомнилась в нем. Казалось, будто с улицы окно завесили еще одной шторой. С минуту постояла она, тщетно пытаясь распознать источник или причину, рождающую этот звук, а потом отвернулась, так и не придя ни к какому выводу. Лиера возвратилась к кровати. Присела на край, раздумывая, что делать. Страшно хотелось пить.

Помедлив несколько минут, она все же решительно натянула башмаки и выскользнула за дверь. Смутно помня, каким путем ее привели сюда, Лиера свернула направо.

Комната, из которой она вышла, находилась приблизительно посередине длинного и довольно широкого коридора, стены коего почти повсеместно были затянуты гобеленами, лишь в тех местах, где располагались подсвечники, видна была каменная кладка. Освещен коридор сейчас был очень слабо, лишь тусклые отголоски пламени от одной из дальних свечей просачивались сквозь мрак в эту часть коридора.

Она направилась в сторону света. Шорох ее шагов бередил тишину дома, разбегаясь вялым, хриплым эхом по всем закоулкам.

Поочередно с каждой стороны коридора ей попалась еще пара дверей, прежде чем она добралась до источника света. Им оказалась одиноко горящая свеча, находящаяся перед узкой лестницей, уходящей вниз. Спустившись по ней, Лиера обнаружила, что очутилась в гостиной, в той самой комнате, где все так же напротив друг друга стояли два стула, придвинутые Асменором. У подножия лестницы — дверь. Девушка остановилась, прислушалась. Определенно, из-за двери доносился голос хозяина дома:

— Значит Табио тан… Высокородные новеретты…

— Этим то, что надо? — Лиеру пробила дрожь, как и в первый раз, когда она услышала этот хриплый голос. Но теперь она осталась стоять на месте.

— Знак Тлена..

После этих слов за дверью воцарилась тишина. Девушка попятилась, опасаясь, как бы из комнаты не вышли и не застали ее подслушивающей.

— Он для них бесполезен.

— Верно.- Подтвердил Асменор.- Но меня смущает, что проклятых стало значительно больше.

— Да..а..а..- Довольно протянул сиплый.

Лиера почувствовала легкое прикосновение к плечу, настолько легкое, что даже сначала не осознала его, а скорее ощутила присутствие кого-то кроме себя в комнате. Обернулась. Рядом с ней стояла Тани. Она, не говоря ни слова, знаком позвала девушку за собой. Вдвоем они пересекли погруженное в сумрак помещение и вошли в дверь у противоположной стены.

— Он может учуять. — Закрывая за спиной Лиеры дверь, сообщила Тани.

— Сейчас зажгу свечу. — Тихо промолвила провожатая и через несколько мгновений, погруженных в полную темноту, где был слышен лишь тонкий шелест ее шагов, по комнате разлился бледный жидкий свет.

— Кто? — Шепотом поинтересовалась гостья.

Тани замялась, но все-таки ответила:

— Помощник его..

Лиера поняла, что девушке совсем не хочется объяснять кто же он такой, этот помощник.

— Я спустилась за водой..

— Пойдем, покажу тебе, где что находиться. — Тани сделала пару шагов и отворила очередную дверь, Лиера последовала за ней, мельком отметив, что комната, в которой они только что находились, больше похожа на кладовую, стулья навалены один на другой, какой-то станок в дальнем углу, чем-то напоминающий ткацкий, покореженная почерневшая тренога от канделябра.

Оглядевшись теперь уже в новом помещении, Лиера поняла, что находиться в столовой, только в первый раз ее привели сюда другим путем и от того, что обстановка в комнате предстала перед ней с противоположной стороны, девушка не сразу сообразила, что была уже здесь несколько часов назад. Тут по-прежнему горело множество свечей, по-прежнему витал терпкий запах трав, рождающий ощущения тепла и, почему то, что удивило Лиеру особенно сильно, воспоминания о родном доме. Без сомнения, эта комната пока самая уютная из всех виденных ею в этом доме.

— Вот, возьми. — Тани налила из небольшого серебряного кувшинчика воды.

Лиера с жадность опустошила бокал, а Тани тем временем стала доставать из узкого, но высокого, дотягивающегося почти до потолка, шкафа хлеб, сыр, холодное нарезанное мясо:

— Ты вчера ничего не ела…

Лиера действительно почувствовала голод и потянулась к еде.

— Ты давно здесь? — прежде чем откусить кусок, спросила она.

— Давно.

— Ты тоже из.. проклятых?

Тани покачала головой:

— Нет. Ничьей вины, что я здесь нет. Ничьей, кроме моей собственной.

— И ты не можешь уйти отсюда?

— Могу. Но я не хочу никуда уходить. Ты со временем поймешь, что это хорошее, спокойное место.

— Но что это за место?

— Просто остров.

Девушка усомнилась в искренности ее слов. Это не просто остров. Точно нет. Достаточно было вспомнить о том, что произошло в лесу, и о том, на что ей пришлось наткнуться за разрушенным мостом. А ведь она здесь всего лишь сутки. Без сомнения, ее ждет еще не одно неприятное открытие.

— Но Асменор сказал, что только проклятые могут попасть сюда..

— Есть еще способ.- Печально покачала головой Тани. — Но, боюсь, он еще хуже проклятия.

Обе девушки замолчали, уселись за стол и стали завтракать, погруженные каждая в свои мысли.

— Как туман спадет, я покажу тебе остров. — Через некоторое время сообщила Тани.

— Разве нельзя приплыть сюда на какой-нибудь.. лодке? Ведь это просто остров. — У Лиеры никак не укладывалось в голове, что остров может быть расположен так странно и недосягаемо.

— Нельзя.

— Но как..

Однако Тани не дала девушке договорить:

— Я покажу тебе. Позже.

Лиера кивнула.

— Смотри, за той дверью — кухня, а если выйти через эту двойную, то окажешься у другой лестницы. Ты бы спустилась именно по ней, поверни ты налево от своей комнаты. В кухне четыре двери: в кладовую, в столовую, на улицу и в холл. Вообще в этом доме почти из всех помещений ведут несколько дверей. — Тани улыбнулась.

— Вся правая половина дома — это территория Асменора, он не любит, когда на нее посягают.- Продолжила она.

— Я догадываюсь..- Вставила Лиера.

— В остальной части дома можешь чувствовать себя абсолютно свободно.

Лиера попыталась улыбнуться доброжелательной девушке, но с тоской подумала, что ей, скорее всего, именно в запретную часть дома и нужно, следуя за зовом своего проклятия. Правда, она пока совсем не понимала, как должна его услышать, этот зов.

— Мне бы помыться. — Решила она сменить тему, чтобы уйти от неприятных мыслей.

— О.. Конечно. Если ты мне немного поможешь, я быстро все организую. Но давай все же прежде я покажу тебе остров.

При полном отсутствии окон в столовой ощущения замкнутого пространства или изоляции не возникало, напротив, здесь было просторно, даже, пожалуй, как-то торжественно, что ли. Приблизительно так же Лиера чувствовала себя в какой-нибудь огромной зале, хотя эту столовую огромной никак назвать нельзя. Вероятно, высокий по сравнению с соседними комнатами потолок разгонял даже толику возможного неуютного чувства тесноты.

— Это та самая башня, что делит дом на две части. — Заметив взгляд Лиеры, пояснила Тани.

— Вот оно что… И над нами только башня, похожая на колокольню?

— Верно. Только отсюда в нее не попасть. Дверь, ведущая туда, находиться на половине Асменора.

Тани поднялась, увлекая за собой гостью:

— Пойдем. Туман никогда не держится долго..

Пройдя через темную кухню, они очутились на воздухе. По-утреннему свежий и влажный он, действительно, лишь легкой поволокой свидетельствовал о былом тумане. Пахло чем-то непонятным, ложащимся горьким привкусом на язык.

Меж каменных плит, уходящих нечеткой тропой в запущенный сад, уютно разместился, врываясь корнями в землю, бересклет. Подползая к вертикальным поверхностям, он взбирался по стенам и обвивал стволы деревьев. В этот ранний час капли росы поблескивали на его жесткой листве.

Изгибаясь, тропа провела их мимо запрятанной в колючих ветвях шиповника, покрытой блеклым серым лишайником каменной скамьи, довольно уютной с виду, с округло обтесанными краями на подлокотниках и сиденье. Через несколько шагов Лиера усмотрела в глубине сада за стеной из зелено-бурой хвои купол беседки, покоящийся на толстых колоннах. К ней они не пошли, хотя дорожка сворачивала туда так плавно и ложилась так вольготно, что ноги сами собой несли именно туда. И все же они двинулись мимо, сминая ногами кустики сныти, обогнули огромный дуб и оказалось, что этот путь привел их к совсем крохотному, вытянутому в форме капли озеру. Оно будто было уложено в каменную лохань, старую, щербатую и покореженную, немного приплюснутую с одного края, но все еще способную удержать источник внутри себя. С противоположной стороны в озерцо сквозь щели каменных глыб сочилось несколько тонких струек воды.

За озерцом вдоль всей линии горизонта тянулись низкие хребты, покрытые мхами и вересками. Было так неожиданно увидить их. Отчего-то Лиера успела сделать заключение, сама не заметив как, что остров этот — просто равнина, и теперь удивилась, открывшемуся перед ней зрелищу. Пики перед ними громоздились почти ровной грядой. Окрашенные в холодные оттенки зеленого и лилового, с вкраплениями желто-рыжих пятен, они выступали плоскоголовыми стражами, обряженными в цветастые камзолы, но все так же остающимися грозными и величественными.

Со всех трех сторон к водам озера упрямо подползали деревья. Корявые корни выглядывали из-под земли, наткнувшись на горную породу, отклонялись, не в силах покорить каменное пространство, покрывающее берега и дотянуться до живительной влаги.

— Нам туда. — Сообщила Тани, указывая на хребет.

Как и прежним утром поражало полное безмолвие окружающего мира, казалось, ночная пора была больше наполнена естественными звуками, свидетельствами жизненных циклов, нежели день. Или, быть может, крик совы ей померещился?

— Что там?

Тани ответила не сразу. Прежде она взобралась на узкий приступок, с него перешагнула на глыбу, омываемую прозрачными водами. Прошла вперед, поднимаясь с каждым шагом чуть выше, будто по лестнице, и помахала Лиере, призывая следовать за собой.

— Ответ на твой вопрос.

Лиера поняла, что слова ничего не значат. Нужно просто увидеть.

Под ногами шелестел старый сухой мох, перекатывались мелкие камешки. В расщелине, вдоль которой им пришлось идти, струилась, выбегая из-под узловатого покореженного старого корня, тонкая полоса ручья, наполняющая озерцо. Провожатая вела ее вдоль него какое-то время, пока он не скрылся где-то в недрах земли, и лишь затем они ступили на мшистую поверхность одного из холмов.

Поднимались легко. Склон в этой стороне оказался пологим, да и высота хребта была минимальной, но Лиера поймала все же себя на мысли, что ей нравиться те ощущения, которые дарит меняющийся рельеф, нравится упругость шага и открывающиеся просторы горизонта. А ведь она прожила всю жизнь на равнине.

Тусклый, словно старая затертая монета, диск солнца висел прямо перед ними. Он выплыл так внезапно во всей своей громадной красе, будто одним каким-то волшебным шагом они взобрались на самую макушку мира. Создавалось впечатление, будто за горбом этой скалы нет ничего, лишь пустота, конец земли. Может быть так и есть? И этот странный остров находится не в море, а на краю бездны. Многое можно было тогда объяснить.

Лиера остановилась. Непривычно было смотреть на солнце и не прятать глаз. Вид огромного, загораживающего собой большую часть неба светила, завораживал. Ее тоска, завязанная в тугой узел вместе с обреченностью, померкла, убаюканная спокойной первозданной красотой. Стало совершенно не важно, что там, за этим холмом. Она могла бы остаться здесь, раствориться в волнах умиротворения, рождающихся в ее душе от этого зрелища. Неожиданно для самой себя Лиера поняла, о чем совсем недавно говорила Тани. Мелко и незначительно становится все происходящее с тобой. Это место будто растворяет тебя в собственном величии.

Запрокинув голову, девушка вдохнула глубже, чтобы преодолеть последнюю сотню шагов, и направилась следом за своей провожатой. С каждым шагом, приближающим Лиеру к вершине, солнце словно откатывалось на добрую весту. И, к тому моменту, когда она подошла к Тани, ожидающую ее на границе земли и неба, оно уже казалось далеким маленьким кружком. А перед ними действительно открылась бездна. Холм резко обрывался, в низу же, точно темная бескрайняя пропасть, лежала, не плескалась, а именно лежала черная неподвижная вода, покрывающая все видимое пространство.

На некотором расстоянии от суши, поднимаясь до высоты холма, из этой черной воды торчал громадной ширины ствол мертвого дерева. Верхние ветви его и макушка полностью отсутствовали, а на нижних, торчащих в разные стороны острых сучьях взрастал кривой дом. Сквозь кору этого дерева тягуче сочились черные блестящие капли смолы, и, даже на расстоянии было видно, что они сливались, похожие на страшные кровеносные сосуды, и несли свой мрак в воду.

Жуткая хижина, разместившаяся на остове, была сколочена словно наспех, между старых, изрядно прогнивших почерневших досок, виднелись огромные дыры. Одна стена наклонилась набок, растягивая, сплющивая и без того ветхий домишко. Создавалось ощущение, что достаточно единственного сильного порыва ветра и все это сооружение развалиться. Окон не было. Имелась только дверь, сделанная из широкой монолитной доски, окованной со всех краев железом и запертая массивной задвижкой. Такая дверь казалась там нелепой, неуместной, способной своей тяжестью окончательно сломить старое дерево стен. Прямо от двери странной хибары тянулся узкий каменный мост, соединяющий это жуткое жилище с холмом. Мост не выглядел хлипким. Напротив, это было основательное сооружение, врывающееся в поверхность холма своими темными толстыми плитами. И от того еще более загадочным казалось то, как такая махина удерживается на той стороне, на обломках старого дерева.

Лиера опешила. Ей захотелось обернуться, отступить на несколько шагов назад, туда, где она еще не имела представления о том, какое зрелище предстанет перед ней, где она только что пьянела от бескрайней красоты. Хотелось забыть и не видеть это страшилище и уродство. Казалось, оттуда неиссякаемыми волнами расползается нечто, подавляющее любую радость, угнетающее всякое стремление к любви и жизни.

Лиера почувствовала, как по всему телу пробежали мурашки, до кончиков пальцев, до корней волос, приподнимая их. Глава 11.

Идти через торговую площадь было делом муторным. Огромная территория посреди города заполнялась таким количеством людей, что местами приходилось проталкиваться. Ругань торгующихся и наглая бесцеремонность зазывал, соревнующихся ко всему прочему промеж собой, более чувствительного человека могла бы задеть, но Ирэс не слышал ее. Окруженный многоголосьем, он, конечно, уже через несколько минут пожалел, что пошел через площадь. Пожалел не из-за того шума, который рождался толпою, а из-за промедления и излишнего внимания, к которому она обязывала. И все же возвращаться, чтобы двинуться затем в обход, он не стал.

Казармы находились в предворье Великокняжеского дома. Именно там у него уже состоялся ни один десяток встреч с наемниками. Владыка платил золотом, и в желающих не было недостатка. Ирэс за столько лет, наконец-то, почувствовал удовлетворение: еще немного, и он уберется навсегда из города, уберется подальше от Нэкандра. Этот человек слишком долго подавлял в нем даже крупицу собственного достоинства, порождая лишь ощущение никчемности и ущербности. Хватит, теперь с этим покончено.

Молодой мужчина так погрузился в свои мысли, что не сразу понял: его уже несколько раз окликнули. Ирэс обернулся и выхватил в толпе лицо Матвея. Тот кричал, пытаясь пробраться к нему.

— Что за давка сегодня! — Возмутился он, все-таки добравшись до Ирэса.

— Ты же сам говорил, что Борин собирает караваны к нам с новыми товарами. Верно, это они и есть. — Усмехнулся на недовольного трактирщика Ирэс.

— А а..- Матвей почесал бороду. — Я вот что хотел. В Брежен из Апреня девчонка явилась. Грязная, говорят, напуганная, несет околесицу какую-то, хотя на сумрачное безумие не похоже. Не знаю, пригодиться тебе или нет, но решил сказать. Приютила ее вдовица в Тухлом переулке..

Возмущенная толпа обтекала их, то и дело подталкивая.

— Как она добралась?

Матвей покачал головой.

— Большая часть долины две недели назад была еще затоплена.. — попытался рассуждать он, однако его на несколько шагов оттеснили от Ирэса.

— Хорошо, я найду ее. — Прокричал Ирэс и, понимая, что стоять на месте больше не получиться, поспешил в общем потоке к выходу. В Брежен они, безусловно, заехали бы и без этой вести, теперь же тем более — каждая крупица, приближающая их к пониманию того, кто их противник важна, пусть даже и принесенная девчонкой.

Как бы то ни было, но у Ирэса в голове не укладывалось, каким образом может так получаться, что связи с жителями долины нет практически никакой на протяжении более полугода. Последние тревожные вести приходили из Завитни, именно они жаловались на молчание Клетча и притихший Апрень. Хотя Завитня это самый дальний город от Радверна, расположенный в той стороне, именно они все последние недели бьют тревогу.

Это единственный из поселений Долины расположенный ближе всех к Землям Межевых Старейшин, на самой южной границе леса у берегов Хладины. И хоть на много верст в той местности берег оккупирован труднопроходимыми зарослями камыша, основное водное сообщение и торговля с Долиной шла именно через него. И Апрень, и, тем более, Клетч предпочитали торговать через него, по той простой причине, что чужеземных купцов там всегда было больше, чем в других городах. Пожалуй, в этом плане Завитня уступал только Борину. Лишь в исключительных случаях, не желая терять в цене и продавать перекупщикам, товар везли в Брежен, но для этого просто необходимо было иметь что-нибудь на подобии шитика, иначе рискуешь не доплыть. Хладина — река очень своенравная.

Прошагав еще немного по главной улице, мужчина свернул в длинный узкий переулок. Уже завтра они покинут столицу, и нужно попрощаться.

С того дня как Нэкандр объявил Ирэсу свою волю минуло четыре дня, этого вполне хватило на сборы их новоявленному отряду численностью двадцать четыре человека. Несколько вольных охотников из Медвежьего Схода, наемники Общих Земель и свободные умельцы княжества помогут теперь разобраться Ирэсу с бедами Долины и найти следы Волемира. Хотя он и не разделял мнения, что стоит поднимать панику из-за двухнедельного отсутствия великокняжеского сына. Он ни какой-нибудь изнеженный юнец, а обученный опытный воин.

Подумав об опыте, Ирэс с удовольствием вспомнил, что случай привел в Радверн одного из его» учителей», наемника, участвовавшего в битве при Красных Камнях, исход которой определил такую территорию как Общие Земли, Овольса. Родом Овольс был из Межевых Земель, но покинув дом после смерти отца, когда старшие братья начали спор о дележе наследства, больше туда не возвращался.

— Насмешка Исхода! Я что теперь буду под началом у мальчишки, которому вытирал сопли?! — Прохрипел Овольс вместо приветствия, зайдя в казарму. Этот голос, Ирэс не мог перепутать бы ни с каким другим. Резко обернувшись, он на мгновение замер, не веря своим глазам.

— Овольс! Сколько лет!? — Мужчины обнялись. — Ты обзавелся новыми отметинами?

— Новеретты..- Овольс провел ладонью по уродливому шраму, протянувшемуся вдоль левого уха и спускающемуся чуть ли к кадыку. — Эти дикари так и норовили срезать мое лицо себе на память.

— Давно?

— Да в сезон успоения был у них. Все морозы потом отлеживался. Злые твари!.

— Как ты оказался у них?

— Оказывал.. помощь кое-кому в Межевых Землях.

— Понятно. Слышал, у них там разлад какой-то имеется.

Овольс кивнул:

— Но ты же знаешь..

— Знаю. — Ирэс помолчал несколько секунд, ни сколько не удивившись такому ответу, а потом улыбнулся.- Значит, ты решил податься в Долину с нами?

— Пока окончательно старость не перетянула меня на свою сторону, надо повоевать.

— Повоевать.. — Задумчиво повторил Ирэс. — Только вот с кем..

— Разберемся.

Коротко постучав в одну из дверей, расположенных в узком переулке, Ирэс не дожидаясь ответа, вошел. Высоко над лестничным парапетом вытянулось узкое окошко. Стекло в нем было мутным, с поперечными разводами цвета топленого молока, но все же, только благодаря нему солнечные лучи хоть как-то попадали на старые потемневшие ступени. Они глухо поскрипывали под тяжестью Ирэса, сообщая обитателям дома о том, что у них гость.

Запах горячего хлеба и печеных яблок, словно незримое покрывало, укутал мужчину.

— Ирэс! — На площадке перед верхней ступенью появилась молодая женщина. Густые волосы с оттенком спелого каштана были заплетены в косу, лишь несколько непослушных прядок, выбившись, обрамляли лицо. Она привычным, заученным движением убрала их за уши, не сводя блестящих темных глаз с гостя.

Ирэс поднялся по лестнице.

— Здравствуй, Нивера.- Он наклонился и легко коснулся своими губами ее губ. Женщина потянулась к нему, собираясь обнять, но Ирэс отстранился.

— Я пришел проститься.

— Проститься? Но ты же сам говорил, что Владыка не отпускает тебя из города!

— Теперь его планы изменились.

— Изменились? Почему? Но ты ведь можешь отказаться! — воскликнула Нивера, совершенно не собираясь верить в то, что слышала. — Можешь, ты не должен его слушаться, ты ведь ненавидишь его!

— Разве не должен? — Усмехнулся невесело он.

— Ты можешь отказаться, Ирэс.

— Не могу. И.. не хочу.

Она замолчала, проглотив вдруг ставшие бесполезными, слова. Два последних слова, произнесенные мужчиной, меняли все дело. Раз так, ей не найти убедительных доводов, чтобы заставить его передумать. Полные губы ее изогнулись в горькой усмешке.

— Что ж. Уходи.- Бросила она и отвернулась.

Ирэс не двинулся с места. Совсем не так он хотел проститься. C другой стороны, может, так, оно будет лучше? Оборвать, искоренить эти отношения, чтобы не было ни малейшего повода вернуться. Чем он мог ответить на любовь этой женщины? Что мог он предложить ей? Разве сумела бы она быть счастливой рядом с ним? Нет. Просто потому что недовольство Ирэса собственной жизнью изъедало бы и ее. Это только вопрос времени.

— Прощай. — Ирэс резко развернулся и спустился по лестнице.

— Ирэс.- Вскрикнула Нивера и, сбежав следом за ним, обняла его, прижавшись к крепкой спине. Он на мгновение растерялся от силы ее чувств, от собственного дрогнувшего сердца, затем повернулся, прижал ее к груди.

— Ты вернешься? — Прошептала женщина.

— Может, и нет. Я не знаю. — Проговорил он тихо, на мгновение, окунаясь в облако ее волос. — Не жди меня.

— Я не смогу не ждать.

Ирэс ничего не стал больше говорить, прикоснувшись губами к волосам любовницы, он тихонько отстранил ее от себя и вышел во двор.

Гул с площади доходил даже до этого запрятанного переулка. Горячий воздух облизывал кожу, предвещая жаркий полдень. Ирэс направился назад к казармам, но теперь так, чтобы миновать даже самый край многолюдного торга. Он еще в городе, однако, все здесь кажется уже чужим и ненужным, а мысли его полностью занимает предстоящая миссия.

На то, чтобы пересечь Томледов луг уйдет дня два и, если Святой Исход дарует им ясное небо, к третьему заходу солнца они будут в Брежене. Не хотелось ему, конечно, переходить мост и рыскать по Нижнему Брежену. Но теперь, в поисках Тухлого переулка и странной девчонки, придется заглянуть в некоторые заведения.

Нижний Брежен, можно сказать, новая часть города, ей не больше десятка лет. Ирэсу было около пятнадцати, когда закончили строительство моста и нового города на другом, вражеском, берегу реки, хотя вели молву об этой необходимости давно, еще с тех времен, когда нынешний Владыка сам был безусым отроком. Живя при княжеском дворе Ирэс волей –неволей был окружен этими пересудами.

Сам Брежен изначально появился как военный пост у самого узкого места Хладины. Это было необходимо. Новеретты слишком легко переправлялись на эти территории и единственное, что их как то могло остановить на пути к Радверну, это Блуждающая топь. Но то Радверн. Долину же и северо-западные рубежи защитить было, можно сказать, не кому. А река давала им поблажку.

Делая гигантский крюк, русло реки уходит далеко на юг, разламывая каменистую почву и разрушая нетвердую породу странных черных скал, встречающихся на пути. Затем она возвращается, укладываясь еще одной плавной излучиной, на более прямой, широкий путь, который, больше не преломляясь, тянется все дальше и дальше, до самой ее встречи с водами моря. Река в этом самом последнем изгибе и мельче и уже. Самое лакомое место для переправы новеретт.

Самое опасное место для жизни.