Бесплатный фрагмент - Семейные истории классиков русской литературы (от Аввакума до Николая Рубцова)

Предисловие

Казалось бы, мы с детства знаем имена классиков отечественной литературы. В школе изучали их произведения, потом читали эти книги своим детям.

Но часто для нас русские классики — это такие «бронзовые статуи», люди-памятники. А между тем все они были обычными людьми из плоти и крови, о чем-то мечтали, к чему-то стремились, любили, создавали семьи, воспитывали детей, переживали радости, взлеты и разочарования.

Многие из них вовсе не думали о том, что их труды когда-то будут изучать в школе, и дети станут слушать рассказы учителей о том, какой вклад они внесли в развитие отечественной словесности.

В этой книге рассказываются семейные истории из жизни русских поэтов и писателей. Ведь семья — это та среда, в которой человек раскрывается в полной мере. И благодаря таким историям мы узнаем в отечественных гениях образы реальных людей с теми треволнениями, которыми наполнена жизнь любого человека.

В книге собраны рассказы о знаменитых поэтах и писателях и тех, чьи имена не получили широкой известности. Но все они прожили яркие жизни, писали, творили и достойны того, чтобы о них помнили потомки.

Глава 1. «И в 17 веке любить умели!» Мятежный протопоп Аввакум и его супруга Настасья Марковна

Русская история XVII «бунташного» века сегодня далека от наших современников. А между тем это было время острых политических, экономических, социальных и религиозных противоречий, которое завершило эпоху Русского Средневековья.

Сама эпоха строила на идеях «Домостроя», в котором четко регламентировались отношения между людьми, личность подчинялась воле церковных канонов и народных традиций [4].

Согласно «Домострою», супруги должны вступить в брак по воле родительской, хранить себя в чистоте, рождая детей, муж должен защищать свою жену, а та в свою очередь жить в послушании мужу, следуя за ним туда, где ему доведется быть [4].

Именно этот идеал христианской семьи считался богоугодным и спасительным. На него следовало ориентироваться.

Идеал всегда трудно воплотим в жизни, но бывали и исключения…

Стремился жить по «Домострою» протопоп Аввакум — один из самых известных вождей русского старообрядчества. Он происходил из небольшого села Нижегородской земли, подростком потерял отца, и его мать выбрала для него невесту — осиротевшую четырнадцатилетнюю дочь кузнеца Настасью Марковну.

После свадьбы и рукоположения молодые жили в мире и согласии. Однако семейная жизнь усложнялась необыкновенной ревностью в вере, которая была характерна для молодого священника.

За свой аскетизм, стремление к исполнению церковных правил еще в молодости Аввакум был неоднократно бит прихожанами и осуждаем другими священниками. Но он не боялся ничего и стремился во что бы то ни стало донести до людей слово Божие и заставить их жить по канонам Церкви.

Много лишений выпало на долю священника и его семьи! Настасье Марковне на сносях с маленькими детьми пришлось однажды бежать из села, где служил супруг, в итоге ее дочь родилась в доме у чужих людей, приютивших их по дороге. Но, казалось бы, мытарства их закончились, когда Аввакума заметили церковные деятели Москвы. Даже царь Алексей Михайлович оценил его обширные познания, рвение к благочестию и помог стать протопопом и получить хорошее место для службы.

В то время патриарх Никон задумал церковную реформу для того, чтобы привести русское Православие в соответствие с древними общепринятыми канонами. Москва рассматривалась в смелых планах Никона и царя как «Новый третий Рим» — великая держава, которая объединит все христианские народы. Реформы касались, в том числе, и исправления богослужебных книг. Однако этому горячо воспротивился Аввакум, считавший, что книги переписывать — это изменять само Слово Божье, а значить служить не Богу, а его известному оппоненту.

Протопопа переубеждали, как могли, но он стоял на своем. В итоге мятежного Аввакума вместе с семьей, которая в ту пору стала уже многодетной, сослали в Сибирь. В своем Житии, написанном на склоне лет, протопоп рассказывает о тех лишениях, которые довелось пережить ему и верной жене Настасье Марковне. А испытаний на их долю выпало немало: это была и трудная дорога в Тобольск, и распри с местным воеводой Пашковым, и голод, от которого у Аввакума и Настасье Марковны умерло двое малолетних сыновей.

Описывая подвиг своей жены, Аввакум рассказывает о таком разговоре с ней:

Приду — она пеняет:

«Долго ль муки сей нам будет, протопоп?»

А я ей: «Марковна, до самой смерти».

Она ж вздохня ответила:

«Добро, Петрович.

Ин дальше побредем» [1].

Кротость и смирение Марковны Аввакум рассматривает как важнейшую христианскую добродетель, как покорность воле Бога и жертвенную любовь к мужу и детям.

Ссылка протопопа и его семьи в Сибири продолжалась 10 лет. Но царь Алексей Михайлович благодаря заступничеству своей жены Марии повелел Аввакуму вернуться. В то время в Москве произошли перемены: патриарх Никон был в опале, и ссыльных встретили ласково. Но протопоп ничего не хотел слушать, а твердо выступал за возвращение «старой веры». Он читал проповеди, отказывался служить по-новому в храме, не слушая просьб жены, которая умоляла его ради детей смириться и замолчать.

Аввакума вновь уговаривали прекратить свое горячее сопротивление, но он оставался все таким же твердым, как кремень. Начались новые гонения. Аввакум снова вместе с семьёй был сослан. На этот раз в Окладникову слободу на реке Мезень, в самую даль и холод Архангельской земли. Верная Марковна, накануне родившая Аввакуму их последнего девятого ребенка, отправилась с детьми в новую ссылку.

Правда, здесь мятежный священник пробыл только полтора года, его вернули в Москву, стали вновь уговаривать принять новые церковные обряды, потом расстригли и предали анафеме, вызвав недовольство народа и консервативной части боярства и духовенства.

Многих соратников Аввакума подвергли пытками и казням, его же только наказали кнутом и посадили в земляную тюрьму в заполярном городе Пустозерске, который находился в тысяче километров от Москвы.

В этих нечеловеческих условиях Аввакум и трое его искалеченных сподвижников с усечёнными языками и обрубленными кистями рук провели 14 лет. Но даже здесь верная Марковна не забыла о своем супруге, пересылая ему с верными людьми посылки. Узников содержали на хлебе и воде, поэтому забота протопопицы была очень востребованной.

Впрочем, и самой семье Аввакум на Мезене пришлось трудно. Настасью Марковну и ее двух старших сыновей посадили в тюрьму. Детей приговорили к повешению, которого они избежали, написав вместе с матерью письмо царю, что не являются врагами церкви «соборней и апостольской церкви ни в чем не противны». Приговоренных не казнили, но и свободы им не дали. Дочери Аввакума при этом были лишены всякого пропитания и вынуждены были жить на то, что им приносили люди из милости.

Между тем дух Аввакума нечем нельзя было сломить. Даже узнав об отречении сыновей и верной Марковны, он не осудил их, а только пожалел, что те, устрашившись смерти, не захотели надеть на себя «венцы мученические». Сам же он был готов к любому концу и желал умереть так, как это делали первые христиане. Протопоп потерял всякий страх, рассылая по стране свои письма с осуждением царя и с призывами отрекаться от новой веры.

Это переполнило чашу терпения царя Федора Алексеевича, который приказал подвергнуть бывшего протопопа и его сподвижников казни. В 1682 году Аввакум и его соратники были заживо сожжены в деревянном срубе в Пустозерске.

Узнав о смерти мужа, Настасья Марковна написала слезную челобитную царю с просьбой об освобождении ее и сыновей. Ее просьба была исполнена только спустя 10 лет. Вдова вернулась с детьми в Москву, где и скончалась в 1710 году, пережив своего супруга на 28 лет.

Так завершилась жизненная история супругов. История, которая не во всем понятна нашим современникам, но вызывающая уважение к твердости убеждений протопопа и смирению его верной жены.

Глава 2. Как Михаил Ломоносов дважды с одной женой венчался

Декабрь 1730 года в Холмогорах выдался холодным. Мороз и стужа заставляли крестьян прятаться по своим избам. Дома сидел и 19-летний Михайло, который с горечью думал о своей судьбе.

Отец Василий Дорофеевич решил его женить. А Михайло совершенно был к этому не готов. Отец настаивал. Сын у него был один, наследник имущества, продолжатель рода. Суровый родитель не понимал, почему Михайло отказывается вступать в законный брак, и винил во всем книги, которые он читал.

Опасное это занятие — чтение, так и с ума сойти можно.

А Михайло мечтал получить образование, он догадывался, что его ждет судьба необыкновенная и стремился попасть в Москву. А свою невесту он даже не видел, но сразу сказал отцу, что жениться отказывается. Отец рассвирепел и, догадываясь, что сын задумал от него сбежать, спрятал его зимнюю одежду. Добротный тулуп одолжил Михаилу его друг, так он с маленькой котомкой в руках и сбежал в Москву, присоединившись к рыбному обозу, идущему в старую столицу.

Больше в родных краях он никогда не бывал.

Московская жизнь оказалась бедной, но счастливой. Михайло, назвавшись дворянским сыном, смог поступить в Славяно-греко-латинскую академию, где с упорством изучал науки тех лет. А потом талантливого юношу отправили на обучение в Германию.

И вот когда Михаилу было уже 28 лет, он неожиданно увлекся дочерью своей квартирной хозяйки. Девушка была младше его на 9 лет, звали ее Елизавета Цильх. Мать ее — почтенная вдова бюргера долго не догадывалась, какие отношения связывают ее постояльца-студента и дочь, а узнав правду, была в ужасе.

Елизавета могла потерять репутацию. Ведь ее отношения с иностранным студентом без юридического оформления брака и венчания были всего лишь сожительством. Понимая, что дочку ждет общественное презрение и в Марбурге ее после этого случая никто не возьмет замуж, мать стала требовать хотя бы гражданского оформления союза. Ломоносов согласился на это, однако венчаться ему — православному на лютеранке было запрещено. К тому же он должен был получить разрешение на этот брак от Академии Наук, ведь считался командированным.

Он оформил гражданский брак в 1739 году, а через год у него родилась дочь, названная в честь бабушки Екатериной-Елизаветой. Девочку крестили в реформаторской церкви, а молодой отец с трудом находил средства, чтобы содержать жену и ребенка. Правда, его дочь так и считалась незаконнорожденной, потому что появилась на свет без венчания супругов. Ломоносов уступил уговорам жены и тещи и тайно на свой страх и риск обвенчался в лютеранской церкви города Марбурга с Елизаветой. По тем временам это был смелый шаг, ведь за такую вольность его могли на родине подвергнуть строгому наказанию. Елизавету он любил, но понимал, как непросто узаконить их отношения.

Теща хотела, чтобы ее зять остался в Германии. С его образованием он бы смог найти себе работу, но Михайло не для того бежал от властного отца, чтобы запереть себя в германском городишке под надзором бдительной немецкой бюргерши.

В 1740 году он возвращается на Родину, обещая беременной жене забрать ее с дочерью, как только представиться такая возможность. В Петербурге Ломоносов и становится адъюнктом Академии наук и художеств в Санкт-Петербурге. Засилье немцев в Академии ему претит, он ссорится с ними, доказывая, что ученый должен служить России своими трудами, а не просто получать жалование. В итоге бурного конфликта с немецкими профессорами бунтаря заключают под стражу на 8 месяцев.

Тем временем его жена ждет от мужа хоть каких-нибудь вестей. Она стремится рассказать, что родила Михаилу сына Ивана, который прожил на земле всего месяц. Но никаких писем из России несчастная женщина не получает. Муж ее исчез, а дома мать бесконечно ругает ее за то, что она связалась с «этим русским студентом», когда вокруг было столько добропорядочных людей, готовых предложить ей руку и сердце.

Елизавета пишет письмо русскому посланнику, прося передать его в Академию наук. В нем она подробно рассказывает о своем браке и о том, что разыскивает супруга. Письмо доходит до Петербурга и производит много шума. Никто не знал, что увлеченный наукой Ломоносов умудрился в Германии жениться. Да еще нарушил всевозможные законы. Михаилу Васильевичу за подобный проступок могло грозить серьезное наказание, да и врагов у него было предостаточно, но все окончилось благополучно.

У него нашлись защитники, которые вспомнили, что браки с иноземцами и иноверцами были разрешены еще Петром Великим, что жена Ломоносова может приехать в Россию, принять православие и венчаться с ним уже по православному обряду. Сам же Михаил Васильевич был рад такой развязке и, собрав последние деньги, выслал их жене на дорогу. Так немка Елизавета Цильх с дочерью приехала в Россию и осталась в этой стране навсегда.

Нет точных данных, в каком из православных храмов Петербурга состоялось вторичное венчание супругов. Но то, что оно было, нет никаких сомнений. Ведь это узаконило сомнительный брак ученого. К сожалению, молодую мать после обустройства в столице ждало горе. Ее четырехлетняя дочь скончалась. То ли виноват в этом был болезненный климат Петербурга, то ли роковую роль сыграло одно из заболеваний. Предположительно, у супругов был еще один ребенок, который тоже вскоре умер, а вот в 1749 году родилась дочь Елена, которой суждено было дожить до совершеннолетия. Младшую дочь Ломоносов любил, видя в ней живой ум и способности. Но он горевал, что так и не дождался сына.

Елизавета жила подле мужа тихо, между ними сохранялись добрые отношения, омрачаемые лишь большой заряженностью Михаила Васильевича, который главным делом своей жизни считал занятия наукой. В России Елизавета часто болела, сохранилась даже записка Ломоносова к Академии наук с просьбой выдать ему денег, так как жена хворает, а средств на лекарства нет.

Умер Михаил Васильевич на пике своей карьеры в 53 года от воспаления легких, так и не успев сделать многое из задуманного. Жена ухаживала за ним до последнего дня, пережив всего на полтора года. Дочь Елена после смерти отца вышла замуж за Алексея Алексеевича Константинова, родила ему четверых детей и скончалась в последних родах. Ей было всего 23 года. Именно ее дети и являются многочисленными потомками великого русского гения, который во многом опередил свое время.

Глава 3. Она спасла ему жизнь, а он нарушил закон, женившись на ней. А. Радищев и Е. Рубановская

Летом 1790 года по разбушевавшейся Неве в Петропавловскую крепость пробиралась лодка, в которой рядом с гребцом сидела хорошо одетая женщина, прижимающая к груди небольшой ридикюль. Ее трудно было назвать красавицей, но в выразительных карих глазах читался ум и решительность. Ей было 33 года. Звали ее Елизавета Васильевна Рубановская.

В Петропавловскую крепость эту женщину привела… любовь. Любовь тайная, непозволительная, которая она много лет скрывала ото всех.

В одном из мрачных кабинетов крепости ее ждал всесильный и страшный Степан Иванович Шешковский. Фигура в те времена значительная. Он был начальником тайной полиции, советником и доверенным лицом Екатерины II, призванным выполнять ее особые поручения. Именно Степану Ивановичу было поручено разобраться с делом дворянина Александра Николаевича Радищева, посмевшего выпустить в свет книгу, которая до глубины души возмутила императрицу. А разбираться с недругами государыни Степан Иванович умел превосходно, организуя допросы «с пристрастием» да такие, что, бывало, люди под пытками умирали.

Елизавета Васильевна отдала Шешковскому все свои драгоценности с единственной просьбой — проявить снисхождение к ее зятю Александру Николаевичу. Шешковский драгоценности взял. И просьбу выполнил.

Две сестры

В семье чиновника Главной дворцовой канцелярии Василия Кирилловича Рубановского воспитывалось трое дочерей. Семья была небогатой, и дворянство обрела недавно. Отец Василия Кирилловича происходил из украинских певчих и получил возможность стать представителем высшего сословия за красивый голос и верную службу императрице Елизавете Петровне. Поэтому когда к старшей дочери Анне посватался богатый и знатный Александр Николаевич Радищев, Рубановские обрадовались. Но родители Александра Николаевича, напротив, были недовольны дерзким желанием сына.

Александр вообще вызывал опасения своими вольнолюбивыми мечтами, страстной любовью к чтению, юношеской жаждой справедливости. Вместо чинов он искал в жизни правды. Но к чему могло привести такое правдоискательство?

Вот и жену выбрал себе под стать. Умную, но бедную «смолянку» — выпускницу Смольного института благородных девиц, у которой и приданного толкового не было. Но, несмотря на недовольство родных, в 1775 году Александр Николаевич и Анна Васильевна обвенчались.

Молодая жена за 8 счастливых лет супружества родила мужу 6 детей, четверо из которых смогли выжить. Но частые роды подорвали ее здоровье. Анна Васильевна скончалась в августе 1783 года после появления на свет младшего сына Павла. Горю ее мужа не было предела. Чуть позже Радищев написал стихотворение, рассказывая в нем о постигшей его утрате и даже высказывая сомнение в возможности встретиться с любимой женой «на том свете», что было в те годы очень дерзким заявлением:

О! если то не ложно,

Что мы по смерти будем жить, —

Коль будем жить, то чувствовать нам должно;

Коль будем чувствовать, нельзя и не любить.

Надеждой сей себя питая

И дни в тоске препровождая,

Я смерти жду, как брачна дня;

Умру и горести забуду,

В объятиях твоих я паки счастлив буду.

Но если ж то мечта, что сердцу льстит, маня,

И ненавистный рок отъял тебя навеки,

Тогда отрады нет, да льются слезны реки.

Тронись, любезная! стенаниями друга,

Се предстоит тебе в объятьях твоих чад;

Не можешь коль прейти свирепых смерти врат,

Явись хотя в мечте, утеши тем супруга…

(«Эпитафия»)

Заботу о его осиротевших детях взяла младшая сестра Анны Васильевны Елизавета, которая окончила Смольный институт с золотую медалью, за что полагалось звание фрейлины, но ее кандидатуру императрица отвергла и отправила девушку к родителям. Елизавету Васильевну замуж не выдали. И лицом она была не привлекательна, и приданого практически имела.

Но тонкая и глубокая душа ее искала человека, которого бы смогла полюбить. И нашла. Тайным избранником стал муж ее сестры. Но не о каких отношениях не могло быть и речи! Даже когда Анна умерла, Елизавета должна была молчать о своих чувствах, потому что жениться на свояченице по законам Православной церкви было невозможно.

Арест, приговор и ссылка

Родители Радищева не жалели денег на образование сына, в чем потом им пришлось раскаяться. А юный Александр усвоил новые идеи эпохи Просвещения с ее верой в благие возможности воспитания и образования, убежденностью в природном равенстве всех людей, в необходимости выстроить новый социальный порядок на основах разумности, свободы и гармонии. В крепостной России Радищев видел источник несправедливости и нравственной деградации. Обо все этом он смело написал в своем «Путешествии из Петербурга в Москву». И издал книгу (правда, анонимно) в мае 1790 года.

Издание попало в руки престарелой императрицы Екатерины. Она прочитала ее очень внимательно, испещрив множеством заметок на полях. Сказать, что царица была в ярости — ничего не сказать. 30 лет она создавал миф о себе как просвещенной и добродетельной правительнице, подданные которой, разделенные на сословия, живут счастливо. А крестьяне у хороших помещиков просто благоденствуют. А тут Радищев со своей правдой жизни.

Императрица тут же вызвала Степана Шешковского и распорядилась этого «бунтовщика похуже Пугачева» арестовать, книги изъять и сжечь. Началось следствие, и верные слуги царские быстро приговорили писателя к казни. Радищев приготовился мужественно принять смерть. Даже составил духовное завещание детям, где написал им о важности в любой ситуации сохранять человеческое достоинство. Но казнь (в том числе и благодаря хлопотам близких Радищеву людей) заменили на 10-летнюю ссылку.

Узнав о пpигoвopе, Елизавета Васильевна плакала навзрыд.

Но сам Радищев принял его спокойно, написав ныне знаменитые стихи:

Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?

Я тот же, что и был и буду весь мой век.

Не скот, не дерево, не раб, но человек!

Дорогу проложить, где не бывало следу,

Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах,

Чувствительным сердцам и истине я в страх

В острог Илимский еду.

Недопустимый брак

Александр Николаевич был отправлен в Сибирь. А спустя несколько месяцев к нему приехала Елизавета Васильевна с двумя младшими детьми. Сам писатель вспоминал, что обрадовался этому. На самом деле для молодой дворянки это был мужественный поступок. Она добровольно приехала к государственному преступнику в ту часть страны, которая считалась местом каторги, наказания и страдания.

Но судьба вознаградила ее. Радищев обратил на Елизавету внимание уже как на женщину. Его сын Павел пишет в своих воспоминаниях, что в Сибири Александр Николаевич и Елизавета Васильевна обвенчались. Скорее всего, при венчании они скрыли факт своего родства или заплатили священнику за то, чтобы он закрыл на это глаза. Здесь же у пары стали рождаться дети. Всего за 6 лет брака две дочери и сын.

В 1796 году Екатерина II скончалась, и ее сын Павел, противостоящий матери в ее начинаниях, разрешил Радищевым вернуться. Но Александра Николаевича ждала новая утрата. По дороге домой Елизавета Васильевна простудилась и умерла в возрасте 40 лет.

Сам Радищев пережил свою вторую супругу на 5 лет. Обстоятельства его смерти до сих пор вызывают вопросы (был ли это естественный уход или самоубийство), но похоронили его по христианским обычаям, что свидетельствует, скорее, в пользу первой версии.

Спустя более 200 лет после этого события имя Радищева стало хрестоматийным, но мало кто знает, что за судьбой этого великого мужчины стоит судьба одной скромной женщины, не побоявшейся в непохожий день переплыть Неву, чтобы спасти человека, который был ей по-настоящему дорог.

Глава 4. Писатель и педагог И. М. Муравьев-Апостол. Как судьба наказала его через сыновей

О судьбе этого человека сегодня известно во многом благодаря его троим сыновьям, поступок которых поставил крест на карьере Ивана Матвеевича и заставил его не только пережить страшное горе, но и уехать из России. А между тем он с детства мечтал о литературной славе, полагая, что именно благодаря своему творчеству останется в памяти потомков.

Но жизнь распорядилась иначе.

Иван Матвеевич Муравьев родился в 1767 году в семье генерала Матвея Муравьева и внучки запорожского гетмана Елены Апостол. Елена вскоре после рождения сына скончалась.

Спустя много лет в 1801 году из-за того, что род Апостолов пресекся, Иван Матвеевич с согласия действующего императора присоединил к фамилии своего отца и фамилию матери.

Он получил прекрасное образование, знал более 8 языков, сочинял комедии, переводил древнегреческих и древнеримских поэтов.

О его таланте как литератора, умеющим «макать перо в чернила собственных фантазий» потом с восхищением писал А. С. Пушкин, который очень ценил «Путешествие в Тавриду» Муравьева.

Именно за глубокую образованность Екатерина II пригласила Ивана Матвеевича стать воспитателем своих внуков Александра и Константина. Так бедный молодой человек получил возможность сделать карьеру при дворе.

В 1790 году он женился на дочери сербского генерала на русской службе Анне Семеновне, женщине образованной, также увлекающейся литературным трудом.

Один за другим стали появляться дети. Всего у Муравьевых было 8 детей (три сына и пять дочерей). Удивительно, все дети (кроме одной дочери) дожили до совершеннолетия, что было по тем временам необыкновенным везением.

При этом современники, знавшие Муравьева-Апостола и его жену, отмечали, что, будучи душой общества в свете, Иван Матвеевич дома вел себя как деспот, проявляя к детям чрезвычайную требовательность.

Крутой нрав отца смягчала добродетельная и умная мать.

С 1796 года Иван Муравьев-Апостол жил с семьей за границей. Его дети получили лучшее европейское образование, говорили на многих языках, но своего родного русского практически не знали (сын Сергей начал серьезно учить русский язык только в 13 лет!).

В тоже время семья заказала художнику Ж. Л. Монье два портрета: отца с дочерью Елизаветой и матери с сыном Матвеем и дочерью Екатериной.

Муравьевы жили во Франции, несмотря на то, что император Наполеон не жаловал русских. Но к этим дворянам он был благосклонен, даже покровительствуя среднему сыну четы Сергею, находя, что тот похож на него. Сергей и вправду поражал окружающих образованностью и смелыми амбициями. Николай I позже так скажет о нем: «Одаренный необыкновенным умом, получивший отличное образование, но на заграничный лад, он был в своих мыслях дерзок и самонадеян до сумасшествия, но вместе скрытен и необыкновенно тверд» [29].

В Россию Муравьевы возвращаются летом 1809 года. И дети попадают в совсем другую жизнь, непохожую на европейскую. Здесь они видят рабов, только сейчас узнав, что они господа над своими крепостными.

Желание изменить страну рождается в сердцах юных отпрысков этой семьи. Все три сына Ивана Матвеевича впоследствии станут декабристами.

А пока в 1810 году им суждено пережить горе: предположительно от чахотки скоропостижно умирает мать, и вскоре отец женится на другой.

В 1812 году Наполеон неожиданной вторгается в Россию и начинает свое движение по стране. Великий император и его армия становится для молодых Муравьевых врагами. Два старших брата Матвей и Сергей попадают в действующую армию, ведут себя чрезвычайно храбро, получая ранения и награды.

После войны, недовольные политикой императора, они увлекаются мaсoнcтвoм и входят в состав тайных обществ.

14 декабря на Сенатской площади восстание декабристов было подавлено. Безумной затеей сегодня кажется его продолжение на юге России, организованное братьями Муравьевыми. Братья подняли восстание Черниговского полка, смело поведя своих солдат против правительственных войск. Восстание было сломлено только в январе. Сергей был ранен в бою, его 20-летний брат Ипполит, увидев это и решив, что тот погиб, поспешил застрелиться.

Сергей и Матвей были apecтoвaны, помещены в Петропавловскую крепость. Серея приговорили к кaзни, а Матвей получил 15 лет кaтopги. Отцу было разрешено попрощаться в крепости с ними.

Иван Матвеевич очень тяжело переживал проступок детей.

В это просто было невозможно поверить: революцию в России хотели устроить его сыновья! А он всю жизнь утверждал, что «у нас не было революции и не будет, потому что народ наш одарен лучшею философиею — здравым смыслом».

Да, пророком в своем Отечестве Иван Матвеевич не стал. Он знал всю великую мировую литературу, но не знал, что замыслили его родные дети!

Поступок сыновей сломал его карьеру. Он был вынужден на долгих 20 лет уехать заграницу.

Глубоким стариком Муравьев вернулся на Родину. Архив его был утрачен по странному стечению обстоятельств, а вместе с ним и его другие литературные произведения, которые так и не увидели свет.

К старости Иван Матвеевич обеднел и yмep, всеми забытый, в 1851 году в возрасте 88 лет.

Так завершилась жизнь образованнейшего человека своего времени, эстета, библиофила, полиглота, который остался в памяти современников как несчастный отец, не сумевший передать пример своей жизни детям.

Глава 5. Запретная любовь В. А. Жуковского, которой так и не суждено было сбыться

Судьба русского поэта Василия Жуковского похожа на роман: так много в его истории жизненных коллизий, взлетов и падений.

Он родился в конце января 1783 года в поместье своего отца — богатого дворянина Афанасия Ивановича Бунина. Мальчик был сыном пленной турчанки Сальхи, которая служила в доме Бунина экономкой. Сам Афанасий Иванович находился в браке и имел законнорожденных детей. Но за два года до рождения Васеньки в его семье произошло большое горе — Бунины потеряли единственного сына Ивана. Поэтому новорожденного мальчика приняла даже суровая жена Афанасия Ивановича Мария Григорьевна, полюбив его как собственного ребенка.

Для того чтобы узаконить рождение мальчика, Бунин попросил одного из обедневших дворян Андрея Жуковского дать ребенку свое имя. Так Василий стал Жуковским. В доме отца его любили, баловали, дали блестящее образование. Особенно благосклонно относилась к Жуковскому его старшая сестра по отцу Екатерина Афанасьевна Протасова. Екатерина Афанасьевна из-за недостойного поведения своего мужа была стеснена в средствах, поэтому обучать двух ее дочерей — Машеньку и Сашеньку — взялся в 1805 году после окончания Благородного пансиона при Московском университете сам Василий Андреевич.

Девочки были умны и хороши собой, отлично учились. Но по характеру они отличались разительно: Сашенька была весела, легка на подъем, привлекательна внешне. А вот Маша более напоминала по характеру пушкинскую героиню Татьяну Ларину. Она было задумчива, тиха, послушна, глубоко религиозна.

Постепенно между 23-летним Жуковским и его племянницей Машей, которая переживала период юности, вспыхнуло сильное любовное чувство. Поначалу Жуковский скрывал свое особое отношение к ней, выражая свои переживания только в стихах:

Мой друг, хранитель-ангел мой,

О ты, с которой нет сравненья,

Люблю тебя, дышу тобой;

Но где для страсти выраженья?

Во всех природы красотах

Твой образ милый я встречаю;

Прелестных вижу — в их чертах

Одну тебя воображаю.

Позже они стали вести переписку, и в одном из писем Маша признавалась: «Когда мне случится без ума грустно, то я заберусь в свою горницу и скажу громко: „Жуковский!“ И всегда станет легче…» [18]. Жуковский и Маша мечтали о семейном счастье, и поэт в 1811 году просит руки своей любимой у Екатерины Афанасьевны Протасовой, но получает твердый отказ. Сестра в суровой форме отмечает, что де-факто Жуковский и Маша являются друг другу родственниками, что такой брак не может быть одобрен церковью. Следовательно, он не допустим.

Жуковский, пережив глубочайший душевный кризис, все равно не теряет надежду переубедить сестру. Он обращается к родственникам, которые поддерживают его стремление к семейному счастью. Позже поэт просит благословение на этот брак даже у самого митрополита Филарета Московского (ныне причисленного к лику святых) и (по мнению современников) получает его.

Проходит время, Жуковский становится известным, его стихи печатаются в ведущих изданиях, он ополченцем проходит через Отечественную войну 1812 года. И вот он снова просит у сестры руки своей любимой. Но снова получает жестокий отказ. Екатерина Афанасьевна берет с брата слово, что их чувства с Машей останутся навсегда платоническими, что они никогда не вступят в телесную связь. Жуковский дает сестре это обещание.

Влюбленные пишут друг другу письма, выражая в них то, что они должны скрывать от людей. «Чего я желал? — пишет Василий Андреевич. — Быть счастливым с тобою. Из этого теперь должно выбросить только одно слово, чтобы все заменить. Пусть буду счастлив тобою. Право, для меня все равно — твое счастье или наше счастье. Моя привязанность к тебе теперь уж точно без примеси собственного, и от этого она живее и лучше» [18].

В это время мать подбирает для Маши хорошую, на ее взгляд, партию. Претендентом на ее руку становится профессор медицины из города Дерпт обрусевший голландец Иван Мойер. Мойер был добрым и порядочным человеком, что заставляло Машу относиться к нему с уважением. Жуковский в своих письмах одобрил этот брак, хотя сам и пережил новый душевный кризис.

Свадьба Маши Протасовой и Мойера состоялась в 1816 году. Несмотря на душевную рану, Жуковский даже был на свадьбе и улыбался гостям.

Анна Петровна Керн, светская дама и лирическая героиня пушкинского стихотворения, позже писала в своих мемуарах о супругах Мойерах, с которыми была хорошо знакома: «Между ними не было страстной любви, только взаимное уважение. Она любила прежде всего Жуковского — и любовь эта, чистая и высокая, кажется, не угасла никогда» [18].

Мария Мойер продолжала писать письма Жуковскому, не скрывая от мужа своей любовной привязанности к нему. Она изучала медицину, помогала заключенным в женской тюрьме, занималась благотворительностью.

Мария скончалась в родах вторым ребенком в 1823 году. До этого она успела написать прощальное письмо Жуковскому, которое он потом хранил всю оставшуюся жизнь: «Друг мой! Это письмо ты получишь тогда, когда меня подле вас не будет… Тебе обязана я самым живейшим счастьем, которое только ощущала! Не огорчайтесь, что меня потеряли! Я с вами! Жизнь моя была наисчастливейшая. Ангел мой! Сколько вещей должна я была обожать только внутри сердца, — знай, что я все чувствовала и все понимала. Теперь — прощай!»» [18].

Жуковский не успел на похороны своей Маши. Позже он вспоминал, что ехал к ее могиле и испытывал глубочайшую тоску, но взглянул на небо и почувствовал, что «в небе, которое было ясно, было что-то живое. Я смотрел на небо другими глазами; это было милое, утешительное, Машино небо» [18]. На смерть любимой он написал стихотворение «Ты предо мною стояла тихо…», позднее названное «19 марта 1823».

Ты предо мною

Стояла тихо.

Твой взор унылый

Был полон чувства.

Он мне напомнил

О милом прошлом…

Он был последний

На здешнем свете.

Ты удалилась,

Как тихий ангел;

Твоя могила,