Бесплатный фрагмент - Село Хомутинино: нравы и люди

Село Хомутинино: нравы и люди

Как Россия свята деревенька

По тропинкам, которым хожу.

Ни стихами, ни прозой не выразишь,

Только песней о ней расскажу:

Затерялась в Уральской глубинке

Небольшое казачье село.

Словно сказочная картинка

К нам в реальность оно снизошло.

Здесь легко и свободно дышится,

Хоть бывает порой не легко.

По утрам над озерами слышится,

Соловьиная трель далеко.

Золотятся колосья пшеничные

И по нивам комбайны плывут

Где уж вам поля заграничные

Урожаи Российские тут.

Целебных озер не счесть

Бор могучий сосновый есть

Хомутининских рощ белизна,

Как Россия чиста и свята.

/И. Алдакушев/

1

Один из маленьких и непостижимых парадоксов времени — жизнь тянется медленно, а пролетает быстро. Кажется, совсем недавно мы приезжали на берег озера Горького с отцом — а теперь его нет, а я в его возрасте. Но ехать уже никуда не надо — живу буквально в ста метрах от целебной воды.

Живу и размышляю о своей жизни…

Вчера-сегодня-завтра — слова, обозначающие последовательность нашей судьбы. Вчера — это то, что было. Сегодня — происходит. Завтра — это день, на который ещё как-то можно повлиять. По крайней мере, мне так кажется. Завтра уже не стану совершать вчерашних ошибок. Это будет замечательный день, который дарует много-много хорошего. Тот самый день, которого жду…

Однако надежды надеждами, но по закону подлости чаще всего случаются неприятности. Наступает день ожидаемый, а в нем опять поджидают вчерашние ошибки — ну, здорово, придурок… мы снова вместе… неужто не рад?

Поэтому, к черту надежды с мечтами! Жить надо днем сегодняшним и наслаждаться тем, что имеешь. Кто против? Я — «за»! Большой, понимаете ли, любитель с детских лет подремать в теплых струях течения — не реки, конечно, а Судьбы…

И вот её рок, покидав-помотав меня, привел в село Хомутинино, где снимаю однокомнатную квартиру трехэтажного дома медгородка. Теперь я на пенсии — душой отдыхаю, как никогда прежде, и могу уверенно сказать, что лучшее для жизни место здесь, а время лучшее сейчас, и общество — то, что надо.

Курортный край! — что тут сказать? В квартире комфорт (холостяцкий), за окном прекрасный ландшафт, воздух целебный и вода…

Опять будут к месту слова графа Л. Н. Толстого: «Именно твоя деревня дает тебе силу Вселенной».

Это к вопросу о гранях души человеческой или с чего начинается Родина. И где заканчивается — ибо круг жизни очерчен для каждого из нас: откуда начал свой путь, туда и вернешься. Но для сознания — из небытия в небытиё: материя не исчезает. Лавуазье считал: «Ничто не умирает, ничто не рождается — все трансформируется».

Но для нас, пожилых людей, «последняя черта» — не пустой звук. Время подводить итоги, когда каждому своё: невежеству богатство, мудрости — покой. Наимудрейшие из мудрых полагают — старость надо готовить смолоду. Хотя существует поверье — будущее каждого предначертано. А когда силы иссякнут для движения вперед, человек возвращается на круги своя — на свалку памяти.

Среди обломков её становится ослепительно ясно, что жил не так, не тем верил, не тех любил — слушал, но не слышал; смотрел, но не видел; знал, но не понимал. И видимо, за то жизнь обходится с нами не лучшим образом. Прозрение всегда приходит слишком поздно — это проблема всего человечества. Только в старости, когда тело уже переполнено хворями, приходит понимание — как надо жить и ради чего. Это, так называемый, старческий синдром о напрасно прожитой жизни.

Пятиозерье…

Сквозь необозримые завалы память возвращает в эти места — в ароматы густого разнотравья, ласковый шепот листвы березовой, в гул исполинских сосен, пронзающих небо. Ландшафт настолько ярок красками, что хочется его вырезать ножницами, вставить в рамку и повесить на стену.

Звенит от птичьего гомона воздух, стрекочут кузнечики — и весь этот шум вселяет такое немыслимое ощущение радости бытия, такое упоение юностью и присутствием счастья, что кажется, будто исполнилась самая заветная мечта.

Бытует версия среди ученых, что наряду с электромагнитными силовыми потоками в недрах Земли существуют движения Животворящих Сил. Места их выхода на поверхность некогда создавали условия для возникновения жизни. С незапамятных времен весь живой мир интуитивно находил эти «оазисы» и охотно плодился там. Ученые дали им название — «пупы» Земли.

Совершенно не сомневаюсь, где на Южном Урале такое место есть.

Сами судите… Неспроста целых пять озер вокруг села Хомутинино обладают лечебными свойствами. Есть и линзы минеральных вод с удивительнейшими оздоровительными эффектами. А целебные грязи…

Знакомые летчики с Упруна говорили — с высоты заоблачного полета конфигурация Пятиозерья в лунном сиянии напоминает профиль лебедя, планирующего по кругу, распластав крылья и вытянув шею к месту посадки. А лебедь у славян почитается символом верности и чистоты, красоты и здоровья.

Это Знак — знак места выхода Животворящей Силы!

Ну а коль я теперь здесь, грех не воспользоваться.

Три летних месяца дважды в день купаюсь в озере Горьком. И никак не могу привыкнуть к процессу — всегда нахожу что-нибудь новое, удивительное для себя: прям до холодка под ложечкой, до пресечения дыхания с сердцебиением. Так заводит — просто жуть с ружьем!

Красотища какая! В дымке испарений чуть колышется сказочная перспектива лесных берегов. И удивительный покой. А как легко дышится! И настроение — абсолютного довольства жизнью. Вода мылкая на ощупь — это её щелочное свойство. Лечебная грязь — на дне под ногами.

Она — органического происхождения и получается так… Раз в два-три-четыре года озеро Горькое вдруг «зацветает» — то есть вода заполняется мириадами зеленых квадратно-плоских «клеток». При купании они прилипают к телу, и вряд ли возможно спастись от них полотенцем — надо обмыться пресной водой.

В такие дни никто не купается. Но ничего страшного в этих «клеточках» нет. Я купался, обмывался дома — жив… Однажды отважился на эксперимент. Заплыл на середину озера, нырнул на дно, открыл пустую литровую банку и набрал воды. Дома посмотрел — она полна все тех же зеленых клеток. Так что…

«Цветет» озеро не долго — максимум две недели. А потом клетки отмирают, чернеют и целебной грязью ложатся на дно. Вот так!

А сны какие снятся после купания в озере Горьком! Удивительно красивые, сказочные, загадочные… Пометил себе в творческих планах однажды написать повесть с говорящим названием «Сладкие сны горькой воды».

Боже, как прекрасна жизнь, когда она завершается!

Даже такая. Было все у меня — нищета и достаток. Находки, потери, разочарования… И бесценные приобретения — в прямом и переносном смысле. Все было кроме скуки. Совсем нескучной была моя жизнь. Считаю без пафоса: для счастья необходимо совсем немного — оптимизм рассудка и чуток фантазии в голове.

Говорят, человеку удается либо первая половина жизни, либо вторая. А мне грех на что-то жаловаться — детство прошло замечательно, а юность романтично. И второй её половиной вполне доволен — хватает ума не упрекать судьбу.

Ну а теперь, старость пришла…

Еще с десяток лет назад я и представить себе не мог, что буду размышлять и разговаривать о здоровье, как о чем-то первостепенном. Ныне достиг такого возраста, когда нормальный средневзвешенный человек, выйдя на пенсию, интересуется исключительно самочувствием и ставит соответствующие задачи.

К примеру, одна моя давняя знакомая, между прочим очень творческий человек, на пулеметную очередь моих вопросов при встрече: «Как дела? Как живешь? Чем живешь?» ответила просто: «Хочу дожить до ста лет — вот и все планы на перспективу».

А про меня давно знакомые и родные решили: «Сбрендил!» — ведь не контролирую ежедневно давление с пульсом, не сдаю анализы по понедельникам, не пью таблетки впрок; припомнить даже не могу, когда последний раз своим желанием посещал поликлинику, будто до неё семь суток пути на оленях.

Дело вовсе не в богатырском здоровье или наплевательском отношении к своему организму: сколько себя помню, ломал голову над проблемой долголетия — хотел изобрести такой порядок вещей, при котором здоровью наносится минимальный ущерб.

И знаете, до чего додумался?

Сейчас кому только не лень с улыбкою, от которой хочется плакать навзрыд, нас поучают жить — что есть и пить, какому лекарю поклоны бить, когда и с кем ложиться спать, когда вставать и как дышать, когда мочу и кал сдавать, во сколько клизму принимать…

Но живу-то ведь я — моя очередь небо коптить, и руководствоваться чьими-то наставлениями, позволять кому-то за меня решать как жить, не вижу смысла абсолютно. Прочитал множество разных книг, немало советов слышал от посторонних и с экрана телевизора, но руководствуясь марксовым изречением: «Все подвергай сомнению», решил — мой собственный организм лучше всех докторов знает, что ему надо: недужится — отлежись. Словом, загнобить себя я никому не позволю.

Вот говорят: «Чистота — залог здоровья» или «Дизентерия — болезнь грязных рук». Трудно поспорить, но… Но почему щепотку микробов из-под ногтей нельзя признать прививкой от заразы? Любо-дорого посмотреть, каким кумачом пылают щеки сельских ребятишек! Солнце, воздух и вода — лучшие в деревни доктора? Да! Но и нестерильность рук тоже идет на пользу. Парадокс!

И ещё один… Вся наша жизнь — проблема выбора. Всего, чего хочется, достичь невозможно — легче догнать плевок собственный. К черту рай на небесах и земное честолюбие, лично я выбираю здоровье здесь и сейчас — в селе Хомутинино. Хватило дури маяться, выполняя завет отца: «В шестьдесят лет денег нет, их и не будет». Все это было для меня вчера. И ступень, на которой остались те честолюбивые планы, благополучно пройдена: не вышел из меня богач, но стал мудрее и выбираю жизнь!

Человек редко присутствует там, где на самом деле находится. Вечно копается в прошлом или заглядывает в будущее, а просто спокойно побыть в настоящем и задуматься, редко кому дано. А я попробую…

То, что мне сейчас уже далеко за шестьдесят, значит только одно — уже намного пережил Иисуса Христа. Сколько ещё осталось пока неизвестно, но расстраиваться из-за этого глупо. Как бессмысленно пытаться вернуть себе энергию и устремления четверть вековой давности. Тогда жил одними заботами, теперь другие на повестке. Хочется жить без суеты и находить приятное в полезном — неспешных наблюдениях и размышлениях.

И приходят такие мысли: мудр тот, кто поймет, что необходимо его организму для многолетней и плодотворной жизнедеятельности; кто наберется смелости сказать — ищи в себе и ты обрящешь. Когда точно знаешь, что все кончается на свете, и самая свежая новость скоро станет ретро, ничего не остается, как только радоваться жизни — такой, какая она есть.

Независимый до вздорности я счастлив поклоняться Природе-матушке, потому что знаю — живу, покуда нужен ей. И о смерти теперь думаю, как о переходе на другую службу. Горд своим открытием: Природа — это все, и по-другому быть не может. Да что там! Мне ужасно повезло жить здесь и сейчас, познать то, что понял — одна удача на миллион попыток!

Хоть и старик я теперь не очень требовательный к жизни и не перекладывающий своих забот на чужие плечи, но жизнью не сломан, годами не согнут. Во взоре прежние ум и сила духа — все также неподвластные обстоятельствам. А голова просит труда…

Что-то я о себе да о себе любимом — совсем ушел от темы, заявленной заголовком.

Главное богатство края Пяти Озер — лечебно-оздоровительные ресурсы. Благоприятные климатические условия сочетаются с завораживающим ландшафтом, лесной воздух — с целебными грязями и минеральными источниками. Миллионы лет назад здесь было дно морское. Море ушло, а следы остались — пять круто посоленных озер приютил Хомутининский бор.

Северный дуэт — Горькое и Оленичево словно тянутся друг к другу. Лиман меж ними — оазис для птиц. Среди многочисленных пернатых можно редкостного встретить, отмеченного в Красной Книге Российской Федерации. Это кулик-ходульник…

К югу за селом Хомутинино выстроились в ряд три живописных озера — Круглое, Чокорево и Подборное. Последнее — наибольшущее в квинтете и вместе с озером Горьким внесено в список памятников природы. Расскажу о нем то, что вычитал…

Площадь Подборного составляет 1,2 кв. км. Глубина не превышает 3 м. Объем воды — 2,7 млн. куб. м.

Оно почти круглое, как большинство зауральских озер.

Вокруг удивительный климат — своего рода природная аномалия.

Воздух насыщен солями озера, в водах которого содержится вся таб­лица Менделеева. В ней много катионов кальция-магния-железа, анионов сульфатной и карбонатной групп. Среди микропримесей — титан, ванадий, аммоний, стронций и другие элементы.

Температура воздуха выше, чем в находящемся в 3 км. от озера селе Хомутинино.

А солнечных дней в районе водоема больше, чем в Сочи.

Вода в озере чистая и прозрачная, мыльная на ощупь, солоноватая на вкус. В Подборном можно спокойно плавать под водой. По химическому составу относится к хлоридно-натриевому типу. Со дна озера бьют ключи. В придонной части водоема содержится сероводород, который создает лечебный эффект прекрасной природной ванны!

Вплотную к озеру подступает заповедный хомутининский сосновый бор, переходящий в Дуванкульский лесной массив. Отсюда и название озера «Подборное» — «под бором». В лесу много земляники и лесной клубники. Хомутининский (Дуванкульский) бор — одна из загадок окрестностей озера Подборного: непонятно, откуда в степной зоне взялась тайга. Это тайна природной аномалии. Заблудиться в лесу, прилегающем к озеру, может любой, даже хорошо ориентирующийся на местности лесник — так здесь густо и девственно…

Сапропелевые лечебные грязи хомутининских озер известны лечебными свойствами с 17-го века. До революции на оз. Горьком оздоравливал состоятельных людей популярный частный курорт «Багровские минеральные воды» доктора Шварцмана.

В 1931 году хомутининским колхозом «курорт» был возрожден, но просуществовал недолго.

С конца прошлого века на берегу Подборного открыта уникальная многопрофильная здравница — санаторий «Урал». Под ним обнаружили две подземные линзы с целебной минеральной водой. А спектр оздоровительных свойств рапы озера Подборного не уступает эффекту лечебного воздействия Мертвого моря в Израиле. Так что, милости просим в палестины наши…

Известна легенда об озере Оленичеве.

Около трех сотен лет назад пришли в края эти люди вольные да удалые, что зовут себя казаками. Сильными они были и отважными — не страшились искать счастья в нехоженых местах. Однажды выехали к лесному озеру, весь берег которого в следах звериных, а вода для питья не пригодна: щелочи много — аж до пены на линии прибоя.

Оленя спугнули, пальнули — да только ранили. Погнались верхами: он хромает — далеко не уйдет. И не в чаще укрылся красавец лесной, не в поле побег, а вошел в озеро — такое мелкое, что на середке его не скрыло. Стоит благородный, на людей смотрит. И те не торопятся — спешились, судачат: добыча вот она — куда ему, раненому, от них уйти?

Постоял олень, постоял… А потом как рванул к берегу и дальше в камыши — в струнку вытянулся, только ошметки грязи из-под копыт. Будто и не ранен был свинцом.

Вот какую целебную силу таит вода удивительного озера, с той поры прозванного Оленичевым.

Есть продолжение этого приключения казаков-открывателей Пятиозерья.

Погнались станичники за ускользающей добычей. Да где там! Её след пропал возле другого водоема. Спешились. Атаман зачерпнул было пригоршню воды испить — да проглотить не смог, выплюнул: «Ой, горькая!» С тех пор и зовут озеро Горьким.

Но приключения охотников и на том не закончились. Ночь пришла — решили отдохнуть: костер развели у замечательного родника с пресной водой на берегу, поужинали. А перед сном искупались и потом так крепко уснули, что проспали ночь и половину следующего дня.

Проснулись — ни усталости, ни болячек на теле… ни коней. Попеняли дозорному и пошли искать. Неподалеку нашли — у другого озера, в котором вода была почти пресной. И рыба в нем на солнце играла, и дичи непуганой видимо-невидимо. А на полянах в лесах окрестных грибов и ягод за год не собрать. За ровные берега окрестили озеро Круглым. И основали здесь хутор Багров. А как церковь поставили, нарекли станицу Хомутининской.

Вот такая легенда…

Много их в устном народном творчестве местных жителей. Самые красивые записала Галина Ядревская — заслуженный деятель культуры России, в прошлом актриса драматического театра, заместитель Генерального директора санатория «Урал». Перескажу две из них. Именно перескажу — слишком знаковы они для меня, чтобы тупо копировать. Мне кажется, дело было именно так…

В стародавние годы в бору Хомутининском заимка была. Счастливо на ней жили казак Петр да казачка Ольга и дети с ними — две девчушки в конопушках. Когда Бог дает детей, он дает и на детей: грибов-ягод, плодов лесных, меда пчел диких в лесу окрест видимо-не-видимо — вот и промышляли охотой с рыбалкой, подсобным хозяйством да собирательством.

Казаки — народ вольный от податей в казну да невольный от царской службы. Забрали Петра — Ольга одна с дочерьми хозяйство правит.

Сезон подошел грибы-ягоды собирать. Уходят мать со старшей дочерью на весь день в лес, а малышка (четвертый годик пошел) в хате одна остается. Страшно ей — в мышином шорохе чудится домовой. Выйдет из дома, заберется на дерево и плачет. Вдруг мамочка с сестричкой заблудятся, вдруг медведь на них нападет — что тогда будет с ней?

Чтобы не было никакой беды, малышка привязала на ветку самое дорогое, что у неё было. А что может быть у такой крохи дорогим? Ну конечно же, разноцветные лоскутки, из которых платьица куклам шьют, да ленты подаренные родителями. Привязала и тут же увидела — мамочка и сестрица полные лукошки домой несут.

Ну, а назавтра та же картина…

Однажды лоскутки на ветках заметила Ольга. «Чьих рук дело?» — пытает дочерей. Младшенькая созналась. Что с глупышки возьмешь? Простила мать и бранить не стала.

А тут как-то ночью душной сердце схватило от сна зловещего: чует — будто в беду попал её Петр милый. Вышла из дому, кинула взгляд на звезды — где ж ты сокол мой ясный? в каких далях воюешь? хранит ли судьба тебя от плена позорного, смерти лютой или раны тяжелой?

В порыве душевном вбежала в избу, достала ленту самую красивую из своих нарядов и повязала на ветку, где дочурка дары оставляла. Сердце сразу успокоилось — Ольга легла, и сон пришел.

Наутро — чудо Христово! — Петр возле калитки спешивается. Жив её сокол, домой возвернулся — хромает немного, да раны от воды целебной и грязи озерной скорехонько заживут.

То-то радости было! Из станицы родня притопала на застолье. И под хмельком поведала Ольга о ленте на дереве.

С той поры так и прозвали эту сосну «Древом заветных желаний». Слава о ней по округе пошла. Только умные люди тогда говорили: «Ты бантик на ветке завяжи и всем сердцем помощи попроси, а после не забывай пораньше вставать и за работу приниматься — сам не ленись, а уж дерево-то тебе обязательно поможет: удачу пришлет. Будь уверен, сердешный».

Годы прошли. Заимки не стало. Сосну спилили — чуть меньше метра пень торчит из земли. А на ветках других деревьев вокруг пестрым ленточкам нет числа. Людям хочется верить в чудо от «Древа заветных желаний».

И еще один пересказ легенды от Галины Ядревской.

В позапрошлом веке на берегу озера Чокорево, что рядом с Подборным, там, где березы сбегают к самой воде, стояла избушка одинокой старушки. То ведуньей её звал народ, то колдуньей — говорили, которую сотню лет живет, а все в одной поре: ни черта ей не делается. Ходили пытать к ней секреты долголетия.

«Да какие секреты! — смеялась старуха. — В озере грязью помажьтесь да окунитесь — ни хворей, ни болей телу не будет, и сроку жизни конца». Кто верил — купался, кто нет — посылал Чокориху не шибко далеко, но охально.

О ту пору жил в городе Троицке известный купчина Зотов. Далеко слава о нем шла — мол, изворотлив, удачлив, богат. А тому дела нет, что о нем говорят — жизнь свою так построил: каждую минуту в дело, каждую копеечку в оборот. От мысли, что завтра сделает то-то и то-то, и в кармане на тысячу рублей станет больше, он хмелел как от вина. А уж и так богаче его не было на Южном Урале.

«Куда тебе столько?» — судачили люди. «Да разве ж себе? — могутными плечами тот пожимает. — Для славы и пользы государства Российского все труды». И щедрой рукой на церковь, на благотворительные дела раздавал…

Но однажды из торговой поездки в страны полуденные возвернулся Зотов сам не свой, весь больной: подцепил какую-то заразу — кожа паршой пошла, руки-ноги скрючило. Иссох, пожелтел, места живого от волдырей нет.

Уж, какие только деньги ни платил купец, какие лекарства ни пил, из каких заграниц лекарей ни выписывал — здоровье все хуже да хуже. Не зря говорят — его не купишь.

Совсем закручинился молодец: жизнь потеряла всякий смысл — не рад злату-серебру в сундуках, товарам в лавках. В зеркало глянуть боится и даже завидует тяжкой доле старого негра с цветной картинки на стене.

Закрылся Зотов в тереме, уж и на улицу ни ногой — ни в церковь, ни по делам торговым не выходит. Только доверенный приказчик с деловыми бумагами к нему допущен. Конец жизни молодецкой — гирька часов до полу дошла. Беда…

Тут про Чокориху ему донесли. Уж если и она не в силах помочь, решил купец, тогда в гроб. И поехал с надеждой…

Вздорной купцу показалась старуха. «Озеро обчее, не мое — какое тебе дозволенье надобно? Залезай, мажься грязью да смывай — вот и смоешь болесть. А кошель свой поганый убери» — и оттолкнула руку дающего.

Конечно, искупался Зотов в озере, да и уехал домой с мыслями собороваться.

День-деньской сидит сычом у окошка, смерти ждет да на людишек поглядывает. Всех ненавидит, а больше — себя самого. Беда пущая!

Тут как-то девки с песнями, руки «под крендель», мимо шли. А одна уж такая красавица — что лицом, что нарядом, что голосом. А главное — глаза непустые, полны смысла женского. Приглянулась Зотову — спасу нет.

Приказал дворне коня седлать. Один верхами помчался к старухе, что у озера Чокорево обитала. Пал на колени — слезы по бороде двухмесячной давности. «Прости, баушка, денег не предлагаю, а Христом Богом умоляю — излечи ты меня. Помоги от заразы избавиться, на красе ненаглядной жениться, ребятёшками малыми душу порадовать». Упал Зотов лицом в травы, и подниматься не хочет — мол, не поможешь, тут и помру.

Посмотрела на гостя глазами мудрыми Чокориха и молвит: «Излечу, если не пожалеешь шкатулки камней-самоцветов». «Ничего не пожалею! — вскочил купец на ноги. — Все отдам: здоров буду, еще наживу».

Примчался в Троицк и в лавку свою ювелирную — полную шкатулку насыпал бриллиантов, жемчугов да изумрудов с рубинами. Слуги за руки хватать — уж не спятил ли барин? А он всех растолкал и был таков — даже не ведали, куда опять ускакал.

А он на Чокорево и Чокорихе вручает дары несметной цены. Приняла бабка шкатулку, отварами гостя напоила, почивать уложила — мол, утро вечера мудренее.

Привела поутру купца на берег Подборного — тут недалече, шагов триста — открывает шкатулку: «Мои, говоришь? Ну так, за сердце держись». Взяла горсть самоцветов ладонью старческой, размахнулась и кинула камни бесценные в воду. С легким плеском вспороли они гладь озерную и пропали с глаз.

Дыхание сперло миллионщику Зотову, малиновой морда стала — будто не человек совсем, а готовый апоплексический удар. Старуха же с ловкостью карманника из шкатулки в воду бросала самоцветы такой цены, что любой ювелир потянулся бы за таблетками. Схватился за сердце и купец….

Когда последний бриллиант канул с глаз, Зотов бездыханный лежал… Ну, почти.

Перекрестилась Чокориха, поставила пустую шкатулку на пенек и удалилась, шаркая старческими ногами.

Долго ли коротко время шло — оклемался купец. Сел и задумался — что же произошло? Посмеялась над ним ведьма старая, выжившая из ума! Пойти, пришибить за надругательство над чувством купеческим? Так завсегда успеется. Пусть ее! Попробовать бриллианты достать, пока никто не пронюхал? Видел место, где падали — не глубоко.

Больное тело к тому времени настолько окостенело, что Зотов боялся утонуть и на мелководье. Но жадность такая штука — пуще страха она… Залез, ныряет, на четвереньках по дну ползает, ил руками перебирает, хотя каждое движение болью в теле отдавалось — весь измазался черной грязью, но до заката нашел-таки несколько самоцветов.

Ночью греется у костра, размышляет. Черт с ней, бабкой — пусть живет дура-дурой. Посмотрел на камешки, в шкатулку возвращенные, прикинул в пересчете на стоимость — столько в день он никогда не зарабатывал. И решил остаться — пока лето, пока тепло стоит, собрать безумной старухой выброшенные сокровища.

Такова мудрость раба денег — в могиле ногой одной, а своего не упустит: ни перед чем не остановится, раз ему в голову вступило.

С утра, чуть роса с трав сошла, купчина уж в озере елозит — камни свои шукает. Как солнцу в зенит, пришла на берег Чокориха — с пшеничной лепешкой да кувшином козьего молока.

Зотов поел, подобрел и говорит старухе: «Обиду стерплю, только ты ни кому не говори, что сотворила». «Ищи-ищи, любезный, ни единой душе не промолвлюсь», — отвечает та.

Два месяца собирал сокровища купец Зотов на дне Подборного — треть из того, что было в шкатулке, возвернул. Но все кончается — кончилось и тепло: зимой потянуло.

Засобирался Зотов домой. Чокорихе говорит: «Ты обещала — слово держи: чтоб никому».

«Езжай-езжай да следущим годом возвертайся».

Уехал купец и не вернулся. За делами, от жадности затеянными, не заметил Зотов, как излечился — парша сошла, руки-ноги распрямились, здоровьем да силушкою тело налилось: краше себя прежнего стал. Немедля женился на избраннице — детей полный терем завели. От дел не отошел и щедрее стал на благотворительность.

А мудрая Чокориха, говорят, по сей день жива — только избушки ее не стало.

Вот такой сказ.

А сокровища на дне Подборного нет-нет да находят в прибрежной грязи.

Местным ваятелем по дереву увековечена Чокориха: сидит она с кувшином в руках у самого берега — должно быть купчине Зотову молочка принесла. Ведь какова! Додумалась, как купца излечить — тому бы в жисть не решиться сокровища в воду бросить…

И жадность порой бывает полезна.

К чему легенды пересказал? А вот! Любопытствую — из-за каких событий печаль имеет смысл, а радость причину. И еще хочу знать, до какого предела могу дойти в своих надеждах — в воображении-то давно поднялся до уровня некомпетентности…

А у деревянной Чокорихе на берегу Подборного не здоровья при встречах прошу, а счастья и мудрости. Хочу писать книги и хронически высыпаться в чистой постели, не думая о еде и сексе на сон грядущий.

Счастье это когда вернешься домой, а там никого нет — тихо, чисто, пахнет приятно: ведь порядок он и в лачуге отшельника уют создает. Только его надо тупо и методично поддерживать, а то привыкнешь жить в хлеву и не заметишь, как шерстью обрастешь. Это я знаю наверняка, и в голову не приходит, что можно жить как-то иначе, хотя разные ученые-медики квалифицируют одиночество, как форму психического расстройства.

Но пусть тогда скажут умники — куда нас уносят дороги жизни? Куда так торопимся мы, сбиваясь и путаясь, не желая замечать истины? К чему стремимся, рвем душу — суетливые и незрячие — на что рассчитываем? Не спешим понимать, что происходит вокруг, и надеемся на подсказки из телешоу.

Кажется, ну вот — достигли цели… Но опять, как всегда, судьба потешится и, скорее всего, нас обманет. А мы расплатимся за все сполна. И даже сверх того. Потому что глупы…

Да нет, обычные. И счастлив тот, кто находит дорогу к себе. Порадуемся за него…

По-моему, жизнь свою надо организовать так, чтобы тебя хватало на все — работу, семью и, прежде всего, на себя любимого. По-моему глупо гробить здоровье, зарабатывая деньги, чтобы потом тратить их на лечение.

Вы представляете, как все-таки здорово встать ранехонько поутру и хорошенько размяться легкой пробежкой? Когда каждая мышца поет, дышится легко, и ни одной пустой мысли в голове — только уверенность, что все будет хорошо. Все будет просто замечательно! И само утро — причина для радости. Когда у человека хорошее настроение, всё у него получается легко и быстро — без суеты и нервотрепки. Проверено жизнью…

А прогулки вечерние — просто чудо! Медленно, как бы нехотя, перетекает в ночь яркий солнечный день. Сиреневый полумрак сгущается под деревьями, а небо осторожно тускнеет, и на нем появляются звезды. Вон Венера засияла над горизонтом — от заката до восхода ей предстоит долгий путь с запада на восток, где она снова встретится с солнцем. Своенравная звезда Полярная подхватила Медведиц за хвосты и кружит в небесном вальсе. Будто из пыльного мешка вытряхнут Млечный Путь. Луна, светило ночное, вынырнув из-за леса, давит небесных светлячков сияющим колесом и томит сердца женщин.

Медленно и торжественно округа погружается в сон. Красота!

Расскажу-ка ещё одну из местных легенд на сон грядущий…

В стародавние времена, до появления в Пятиозерье первых переселенцев славянской наружности, кочевали здесь башкирские племена — хранят память об этом названия рек и озер. Недалече от Хомутинино находится озеро Дуванкуль. «Куль» по-башкирски — озеро, Дуван — имя хана, который разбил как-то на его берегу своё стойбище.

Много людей было в орде, скота и, как полагается, жен у хана не счесть, но лишь одна — наилюбимейшая. Красива, стройна, нрава ласкового и покорного — души в ней не чаял супруг.

Было счастье недолгим — в родах умерла молодая жена, оставив сироткою дочь-малютку. И чем старше становилась девочка, тем больше напоминала мать — глазами серны, повадкою кроткою, ласковым словом.

Уж так любил-баловал хан дочурку — сердца отраду!

Да лиха, знать, судьба — в силу закона притяжения неприятностей с красотой унаследовала дитя и здоровье матери: не расцветя ещё, стала чахнуть.

И что только не делал несчастный отец, из каких краев лекарей-шаманов не звал. Лечили знахари её, кто чем горазд: заставляли вкушать землю из святых мест, мочу ослиную пить — но напрасно все: девочке становилось хуже день ото дня.

Она исхудала, аппетит потеряла и ела через силу три раза в день по чайной ложке жирной башкирской шурпы. Похожа стала на сухую луковицу — к тому же живот заболел, и другие неприятные симптомы появились от шаманских снадобий. Далеко ль до беды? Да нет, беда уже на пороге…

А надо сказать — до Казахстана от нас рукой подать и, стало быть, до казахский кочевий. В те времена набеги разбойные — дело обычное: то соседи в угодьях Дувана разбойничали, то он на них войной хаживал.

В одном из походов попался добычей лекарь, казах молодой, который даже в плену не оставлял больных заботами — лечил и своих, и башкир весьма умело.

До хана дошло…

У того спрос короткий и взыск суровый — мол, не излечишь дочь мою, твоя голова с плеч слетит.

Посмотрел пленный лекарь на девушку и сказал: «По силам мне, хан, дитя твое излечить. Поставь лишь шатер, где я укажу».

А надо сказать — молва о живительных свойствах грязей и вод Пятиозерья дошла и до казахских степей.

Все исполнил хан, как лекарь сказал — разбил шатер для дочери на берегу озера Подборное, охрану приставил.

Приступил лекарь к делу…

И скоро произошел поворот в болезни — желтизна сошла, аппетит появился, вес прибавился у пациентки. Через несколько дней купания в Подборном и от воды ключевой озера Горького зарозовели щечки на девичьем личике, колокольчиком смех зазвучал, далеко разносясь по-над водной гладью в прозрачном мареве летнего дня.

Отрадно видеть лекарю пациентку свою такой жизнерадостной.

Закончив дневные процедуры (лечение грязью и водой) подолгу сиживал на берегу с ханской дочерью казах молодой, любуясь природой. Когда поздно закатывающееся солнце садилось за темную стену бора, багровое небо постепенно светлело, и все вокруг серебрело — воздух, вода, деревья… пока дотемна не чернело. Тогда выкатывалось ночное светило во всей своей мощи полнолуния — и каждый камень вновь виден был, и каждая веточка, камышинка…

Две толстых башкирских косы юной красавицы отливали в лунном сиянии масляным блеском, и драгоценные украшения искрили своим отражением.

Так и сидели бок о бок, любуясь красотой ночи, в торжественном молчании и душевном согласии.

От юноши пахло сосновой смолой, цветочной пыльцой и ещё чем-то мужским, отчего у башкирки-красавицы дух захватывало. Счастье в девичьей душе поднималось как на дрожжах — оно всё исходила пузырчатым тестом.

Да ведь народ, он какой?

А нет ли чего дурного, думают, в чудесном выздоровлении ханской дочери? Вестимо — ежели лекарство на любви замешено да с любовью предложено, то и пользы от него значительно больше.

Но где это видано, чтобы ханская дочь с пленным рабом миловалась! Донесли отцу…

Дуван на коня и на Подборное — летит злее злости самой.

Как увидели молодые взбешенного хана, поняли, что настал последний час их любви (а ведь не соврали доносчики!), то и бросились в объятия друг друга.

«О, Всевышний! — взмолились. — Сделай так, чтоб никто и никогда не разлучил нас!»

И в тот же миг превратились они в два дерева — так и держит могучая сосна своими ветками маленькую сосеночку, будто укрыть пытается от всех напастей.

И поляна есть в бору у Подборного, где шатер стоял, и деревья рядышком сохранились — все так, как легенда гласит. Ленточкам нет числа — ибо люди до сих пор приходят сюда и загадывают желание великой любви: сердцу хочется верить в чудо.

И оно иногда случается…

Есть еще одна печальная легенда Пятиозерья о несчастной любви и об озере Круглом, которое иногда называют Нехорошковым.

В царские времена некий дипломированный доктор по фамилии Шварцман организовал в Пятиозерье лечебницу «Багровские минеральные воды». Жил в станице Хомутининской, имел семью и воспитывал дочь.

И вот девица заимела несчастье влюбиться в простого парня, батрака Семку. Не судьба им вместе быть, и порознь уже не могли. Любовь в экстремальных условиях так разгорелась, что поклялись молодые друг без друга не жить.

Горячился Семен: «Увезу тебя в город, и ничего твой отец нам не сделает».

Ан сделал.

Запер непослушку в светлице, а на батрака стуканул куда следует.

Забрали Семена в солдаты. А через полгода убила касатика вражья пуля.

Не захотела Шварцманиха молодая жить с этим горем — выплыла в лодке озера на середку и бултых вниз головой прямо навстречу к Господу Богу.

Не нашли её тела до сих пор.

Но зато закрепилась за Круглым слава недобрая — мол, немка утоплая людей на дно волочит: Семку своего среди них ищет.

Нехорошим стали называть озеро. А может быть, Нехорошковым — говорят, был такой атаман.

Но пусть будет Круглым…

Что мне в легендах Пяти Озер любо особо — не Бог помогает, а люди друг другу, счастливое стечение обстоятельств (таки!) и, конечно же, замечательная наша природа.

А Чокориха с озера Чокорево задолго до принятия морального кодекса строителя коммунизма утвердила в душе своей превосходство духовного над материальным.

Легко ли это? Еще сложнее проявлять почтение к личности, а не должности или кошельку собеседника.

Идея Творца в создании Земли и жизни на ней становится соблазнительной, когда вплотную задумываешься о смерти. Хотя в масштабах Вселенной это вопрос миграции материи. Решить бы вопрос — Разум это категория духовная или материальная? — и все встанет на свои места. Животным ведь не приходит в голову молить Создателя об искуплении, хотя боль они чувствуют так же, как мы, и смерти страшатся.

Не знаю, есть ли у Церкви тому какие-нибудь логические объяснения, и не увлекает маленькая победка бездушного атеизма над милосердным христианством.

Показательнее, что Чокориха без мучительных постов и иступленных молитв, равно как без шаманства и колдовства, удостоена людской молвой бессмертия.

Логическое объяснение таково — просто она поняла, где живет и что надо делать.

Ведь край Пяти Озер — удивительное место на Земле, место выхода ее Животворящих Сил.

2

Сей труд не исторический трактат из цикла «Что? Где? Когда?» Это итог собственных наблюдений и размышлений по поводу. Конечно, предварительно я полистал те материалы, что «Яндекс» выдал из закромов своих о Хомутинино. Но там столько разногласий, что черт ногу сломает. Один автор утверждает, что село основали казаки по фамилии Кичигины. Другой считает, что основателями были кичигинские казаки с фамилией Хомутинины. Ну, и так далее…

В одном лишь все легенды совпадают — первая изба в этих краях была поставлена в 1750 году, и срубили её казаки. Отсюда и пойдем — раз казаки, значит станица.

И снова оговорка. Мертвым воздали их потомки, пора воздать живым по заслугам. Рассказ мой о здравствующих и живущих в бывшей станице Хомутининской, а ныне селе Хомутинино Увельского района Челябинской области Российской Федерации.

Итак, станица… Как известно из многих источников, казаки почитали Бога, царя-батюшку, воинскую службу, свободный труд в своем хозяйстве и семью. Такими, как теперь принято говорить, были их основные нравственные ценности. Такими они воспитывали детей своих — в строгости и благонравии.

Первыми, кто удивил меня по переезду в село, конечно же были они — новое поколение. Идут гурьбой, по одному и мне, совершенно им незнакомому человеку, приветливо кивают головой:

— Здласьти… здласьте…

Приятно очень.

И это ещё не все. Самое удивительное, что ребята постарше — выпускники, студенты — кое-что повидавшие за пределами села, практически не ругаются матом. Крепка культура казацкая!

Но и это ещё не все. Ни в будни, ни в дни праздные не увидишь шатающихся по улицам пьяных (говорю теперь о взрослых). Так, попадают селяне иногда навеселе, спешат куда-то, смеются громко, но чтоб в пыли валяться… такого здесь не бывает.

Хороший народ живет в Хомутинино! Живет вполне нормальной жизнью русского села — сытой и достаточно комфортной, разве что с поправкой на российскую реальность: есть проблемы с работой.

Дома красивые в большинстве своем, асфальт, тротуары, зелень садов — уютный уголок наполненный красками. Природа в селе не за околицей, а сразу же за окном — жителям с детства помогает проникнуться силой и красотой родной земли, с которой связан их быт. И потому жизнь в Хомутинино течет мирно и спокойно.

Этот покой нарушается разве только слухами о том, что творится в мире.

Слухи в селе, наполненном спутниковым телевидением и кабельным Интернетом, могут показаться делом бесперспективным. Но оказывается, именно сплетни (назовем тему своим именем) мнятся людям очень интересными и увлекательными… А ещё правдивыми и… как там дальше? Ах, да! — особо скрываемыми от народа. При этом разносчики обязательно прибавляют:

— Ты смотри, никому… Знаешь, что за это бывает?

Хотя и сами не знают. Пережитки советских времен…

Но что эти сплетни? В жизни все прозаичней, циничней, пакостней, абсурдней и беспощадней. Тысячи преступлений ежедневно совершаются во всем мире — на свалках, пустырях, подворотнях, на дорогах и улицах городов… Все они пахнут кровью, водкой и наркотой.

А в Хомутинино все спокойно и благонравно. Радуйтесь, люди! Ведь это вы и предки ваши создали райский уголок на земле. Гордитесь, что ваш взгляд прям и чист. Не завидуйте чужому богатству — никто не свободен от вины. И это готовая эпитафия!

Для чего нужны бесконечно большие деньги, если финал жизни известен? Мавзолей себе воздвигнуть? А жизнь-то одна, и она сейчас — другой не будет никогда. Это понято и принято всеми хомутининцами.

Молодежь уезжает из села по вполне объяснимым причинам — парням и девушкам надо учиться, специальность обретать, работу искать, семью создавать, долги отдавать Природе и государству. Они уезжают из Хомутинино, но не бегут. Ибо их корни здесь: их предки ещё живы, и стоит отчий дом… Зов земли свят! Иные возвращаются, чтобы здесь работать и жить. Жизнь продолжается!

М-да… молодежь, молодежь… Когда-то и мы были такими. Искали себя, искали истину — кем быть? каким быть? Вот если честно сказать, я сам ответ на эти вопросы нашел именно в селе Хомутинино — буквально год или два назад. А переехал сюда жить чисто случайно — будто птица Удача ко мне прилетела, на плечо села и начала клевать с руки: на многое в жизни открылись глаза. А до этого немерено воды утекло в поисках главной истины — эх, птичка-птичка, невеличка, где ты была? цып-цып-цып…

Теперь Удача сидит рядом, чистит перышки и косит на меня круглым блестящим глазом. Время множества испытаний, переосмыслений и тяжкой внутренней борьбы позади: живи и радуйся, все понимая. Правда жизни оказалась ироничной и мудро простой. Она в том, во что веришь ты.

Но подробности как-нибудь потом…

Вернемся к жителям села. Они в большинстве своем — бывшие труженики колхоза имени Куйбышева и не могут смотреть равнодушно на незасеянные поля, пустующие коровники, МТС, МТМ и ток, заколоченную мельницу… — такое им не по нутру. Задаются вопросами — почему со сменой режима все изменилось? почему нельзя спокойно жить на приватизированной земле и работать для себя, семьи и страны? — и не находят ответов.

Но приходят другие вопросы — какого черта? кому это было надо? неужели не было другого пути? почему народ-то не спросили, когда вершили такое зло? Вон китайцы под руководством коммунистической партии до сей поры идут впереди планеты всей!

Конечно, коммунизм — это ложь, сказка для выживших из ума. Ну, а приватизация? Это хуже лжи — это уже грабеж. Всю страну ограбила кучка негодяев, протолкнув в Президенты покорного им пьяницу. И растащили богатства страны по самое не могу…

Хотя известно: большие деньги чаще всего становятся пропуском в ад — такое у них интересное свойство. Люди знают об этом очень давно. Но все равно к ним стремятся. Почему? Видимо, природой это заложено в нас, а противиться ей не каждому смочь. Вот так и поплыли по течению…

А с верху гниль пошла в низ… Класс легализовавшихся ворюг прибрал к рукам все богатства страны и органы управления от Москвы до самых до окраин. В каждом регионе, области, городе, поселке или селе к власти пришли лишь те, кто умел покорно вилять хвостиком перед начальством и с радостным повизгиванием лизать длань ласкающую. И все себя мнили патриотами. По крайней мере, вслух об этом говорили… да нет, просто кричали с пеной у рта!

М-да… И что же тогда получается? Выходит… в начальниках мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы без исключений. Один там только и есть порядочный человек — прокурор, да и тот, правду сказать, свинья…. Так, кажется, ещё Гоголь Н. В. писал, но теперь его нет.

Да и чего им (ворам и взяточникам) славы дурной бояться в стране, которую они купили? Или продали? Впрочем, это теперь не существенно. Купили-продали — какая, к черту, разница? Было бы из-за чего совестью мучиться… Прими на грудь — и все пройдет! Не так ли, господа богатенькие?

Конечно, все это знают. Ну и что? А ничего! НИ-ЧЕ-ГО. Был бы лад на земле нашей — худой мир лучше доброй ссоры. Жизнь человека бесценна и никто не имеет права ею распоряжаться даже ради благородных целей Возмездия. Никому не нужна ещё одна трагическая страница российской истории. Нам остается просто жить… и шить сарафаны из ситца, полагая, что всё это будет носиться… Выходить замуж, жениться, детей заводить, черпая силы из вековых традиций. Памятью жив русский народ!

Великий русский народ… Мыслит он нестандартно и решения принимает нестандартные. Не зря же великий поэт сказал: «Умом Россию не понять». А на Западе считают — неправильно Россия живет. Пытаются что-то предпринять, но ничего не могут изменить: ведь русский — это не национальность, а состояние души. Из поколения в поколение мы передаем свои ценности — мужество, трудолюбие и сострадание к угнетенным. И память наша идет из глубины тысячелетий — от Руси изначальной, от Велеса…

Но вернемся в бывшую станицу… Не смотря на бардак в стране творящийся, здесь удалось сохранить кусочек нормальной человеческой обители, на первый взгляд несовместимой с новой идеологией и новой жизнью. Если, конечно, то что стало с Россией при Ельцине можно считать жизнью.

Незыблемость казачьих традиций не только в суровых и бородатых ликах, она и в милых, красивых, и даже очень красивых женских лицах села Хомутинино. Лучшие черты местных дам — почитание святости домашнего очага, верность и преданность в любви, терпение, гордость, трудолюбие. А от казачества ими унаследованы физическая красота с независимым, смелым характером и бурным темпераментом — упаси Бог, попасть под горячую руку. Наши женщины видят смысл человеческой жизни в труде, в любви, заботе о детях. Именно эти ценности лежат в основе нравственности казачества.

Как в старину деды их говорили:

«Помни, брат, что у казаков:

— дружба — обычай;

— товарищество — традиция;

— гостеприимство — закон».

И тогда это строго соблюдали. Казак не может считать себя казаком, если не знает и не соблюдает традиции и обычаи своих предков. Эти понятия под чуждым влиянием изрядно выветрились и исказились за годы «строительства коммунизма». Даже нынешние хомутининские старики, родившиеся уже в советское время, не всегда правильно трактуют неписанные казачьи законы. Но когда все кинулись красть и грабить страну, казаки в большинстве своем устояли — в них был стержень, заложенный предками.

Вот почему в Хомутинино так уютно и чисто. Вот почему так благонравны и приветливы его жители. Совесть они свою не продали «желтому дьяволу», не запятнали чести казачьей воровством…

Чтобы понять, как возможно такое, вернемся к истокам вековых традиций…

Казаки — не просто свободные труженики на земле, они — и профессиональные воины, защитники Отечества. Беспощадные к врагам на поле брани, в своей среде всегда были благодушными, щедрыми, гостеприимными.

В основе характера казака существовала некая двойственность — то он весел-шутлив-забавен, то необычайно грустен-молчалив-недоступен. Это объясняется достаточно просто. С одной стороны, постоянно глядя смерти в глаза, станичники старались не пропустить выпавшую на их долю радость. С другой стороны, они — философы от религии, постоянно размышляющие о суете сущего, неизбежном исходе жизни и вечности души.

На долгую жизнь они не загадывали — понимали: она может закончиться в любой момент. Их воинская служба не предполагала долгой жизни. Шашка ли свистнет, выстрел ли грохнет — и нет казака. Земля качнется под ногами, и все вопросы к жизни отпадут разом сами — знать, такая судьба выпала…

И песни у них были под стать Высоцкому:

— А Беда с того вот дня ищет по свету меня…

Приучая детей к соблюдению заповедей Господних, казаки говорили — не желай смерти ближнему, не кради, не блуди, трудись по совести, не завидуй другому и прощай обидчиков, заботься о детях своих и родителях, дорожи девичьим целомудрием и женской честью, помогай бедным, не обижай сирот и вдовиц, защищай от врагов Отечество и крепи православную веру. Все как у всех, но станичники добавляли к тому: «Если кому-то что-то можно, то нам никак нельзя: мы, брат, с тобою казаки».

Когда в стране поменялся режим, в колхозно-совхозных селах не знали что делать — ждали-гадали по-некрасовски: «… вот приедет барин…» А казаки никого не ждали: им помогли их традиции сориентироваться — как дальше жить и чем заниматься. Вот так помощь пришла из глубины веков…

Чрезвычайно строго в казачьей среде, наряду с заповедями Господними, соблюдались традиции, обычаи, поверья, которые являлись социальной необходимостью каждой казачьей семьи. Несоблюдение их строго осуждалось и так же наказывалось. Если коротко сформулировать, то бытовые законы в станицах звучали так: «Относись:

— почтительно к старшим;

— уважительно к матерям, женам, сестрам и дочерям;

— гостеприимно ко всем приезжим и посторонним».

Почитание родителей (в их числе крестный и крестная) соблюдалось от самого рождения казака (казачки) до того дня, когда будут справлены поминки сорокового дня, после их ухода в мир иной. Потом остается только память. Таков обычай.

Авторитет отца с матерью был не просто непререкаем, а настолько почитаем, что без благословения родителей не начинался рабочий день, не принимались решения по важным вопросам. Без согласия родителей, как правило, не решались вопросы создания семьи. Может по этому, в прошлом разводы у казаков были крайне редки. В обращении с родителями и вообще со старшими соблюдались сдержанность, вежливость, уважительность. Обращались к ним только на «вы».

Так же велико было влияние на молодежь их крестных отцов и матерей. Крестная мать помогала родителям готовить к будущей замужней жизни девочку-казачку, приучала её к ведению домашнего хозяйства, рукоделию, бережливости, труду. На крестного отца возлагалась главной обязанностью подготовка казачонка к государевой службе. Причем, за военную подготовку казака спрос с крестного отца был больше, чем с родного. Таковы обычаи и традиции…

Старшинство являлось жизненным укладом любой казачьей семьи и естественной необходимостью повседневного быта — скрепляло семейные и родственные узы и помогало формировать характеры, которых требовали условия станичной жизни.

Уважение старшего — одно из главных обычаев казаков.

В станицах принято обращение к старшему — батька.

Отдавая дань уважения к прожитым годам и приобретенному опыту, заслугам перед Отечеством и станицей, перенесенным невзгодам и наступающей немочи, неспособности постоять за себя, казаки проявляли заботу ко всем старикам вне зависимости от родства и знакомства.

Обычай уважения и почитания старшего по возрасту обязывал младшего, прежде всего, проявлять заботу, сдержанность и готовность к оказанию помощи, требовал соблюдения этикета вежливости при общении.

При появлении старика все должны были встать — казаки при форме отдать честь, а без формы снять головной убор и поклониться.

В присутствии старшего не разрешалось сидеть, курить, разговаривать без разрешения и тем более — непристойно выражаться.

В станицах считалось недостойным обгонять старика или старшего по возрасту (званию) на улице — требовалось попросить разрешение пройти вперед. При входе куда-либо первым пропускается старший.

Младший ни в коем случае не прекословит старшему.

Приказ старшего является обязательным для младшего.

При принятии решений последнее слово оставалось за старшим.

В конфликтных ситуациях, спорах, раздорах, драках команда от старшего: «Прекратить!» немедленно исполнялась. Но и старшие соблюдали требования традиций: двое дерутся — никто не мешает.

Уважение к старшему прививалось в семье с ранних лет. Дети знали, кто из них в отношении кого старше. Особенно почиталась старшая сестра, которую до седых волос младшие братья и сестры величали няней — она заменяла им занятую домашней работой мать.

Особая статья казачьих традиций — гостеприимство.

Гостю в избе казачьей даже старики уступали почетное место.

У казаков считалось за правило — куда бы он не ехал по делам иль в гости, никогда не брал еды ни для себя, ни для коня. В любом хуторе, станице, селении у него обязательно найдется родственник или сослуживец, а в отсутствии таковых просто незнакомый житель встретит и накормит, как дорогого гостя. И всегда найдется тема для беседы: как говорится — казак казака видит из далека.

Попросит в станице случайный путник водицы напиться — доброхотливая хозяйка ему молочка предложит, а хозяин чарочку поднесет. И не спросят — какого роду-ты-племени… Гостеприимство — завет от Бога!

Удивительное отношение к женщине в казачьей среде обуславливалось понятием чести казачки — матери, сестры, жены, дочери — от её поведения зависело уважение в обществе и всей семьи, и её главы.

В семейном быту взаимоотношения между мужем и женой определялось согласно христианского учения. «Не муж для жены, а жена для мужа». «Да убоится жена мужа своего».

При этом придерживались вековых устоев — мужчина не должен вмешиваться в женские дела, а женщина в мужские. Обязанности были строго регламентированы самой жизнью. Кто и что должен в семье делать — четко разделено. Считалось позором, если мужчина занимался женскими делами.

Строго в станицах придерживались правил — никто не имеет права вмешиваться в семейные дела.

Обычай не допускал, чтобы женщина присутствовала на казачьем круге даже для разрешения вопросов её личного характера. За неё с ходатайством выступал или представлял прошение-жалобу отец, старший брат, крестный или атаман станицы.

В казачьем обществе женщины пользовались таким почитанием и уважением, что в наделении её равными правами с мужчинами не было необходимости.

Практически в прошлом ведение домашнего хозяйства лежало на матери-казачке. Казак большую часть жизни проводил на службе, в боях и походах — пребывание его в семье и станице было чаще всего кратковременным.

Однако, главенствующая роль как в семье, так и в казачьем обществе принадлежало мужчине, на котором лежала главная обязанность материального обеспечения жены и детей и поддержания в доме строгого порядка.

Слово хозяина семьи было непререкаемо для всех её членов, и примером в этом являлась жена казака — мать его детей.

Заботу о воспитании подрастающего поколения проявляли не только родители, но все взрослое население станицы. За непристойное поведение подростка взрослый мог не только сделать замечание, но и запросто «надрать уши» или «угостить» оплеухой. А потом сообщить родителям, которые незамедлительно «добавят».

Родители воздерживались от выяснения своих отношений в присутствии детей. Обращение жены к мужу, в знак почитания его родителей, было только по имени-отчеству.

Отец и мать мужа (свекор и свекровь) для жены, как и её родители (тесть с тещей) для мужа были Богоданными родителями с соответствующим отношением.

Женщина-казачка к незнакомому казаку обращалась словом «мужчина». Слово «мужик» у казаков считалось оскорбительным.

Женщина-казачка считала для себя за великий грех и позор появиться в обществе с непокрытой головой, носить мужской тип одежды и стричь волосы. На людях, как ни странно сегодня покажется, между мужем и женой соблюдалась сдержанность с элементами отчужденности. Это из скромности и взаимного уважения…

Казак к незнакомой женщине-казачке обращался в зависимости от её возраста — «мамаша», «сестра», «дочка». К жене — по имени, а к пожилым годам — по имени-отчеству или же «мать».

В качестве приветствия друг друга казаки слегка приподнимали головной убор и с рукопожатием справлялись о состоянии здоровья семьи, о положении дел.

Казачки кланялись мужчине на его приветствие, а между собой обнимались с поцелуем и непродолжительной беседой.

При подходе к группе стоящих или сидящих, казак обычно снимал головной убор, кланялся и приветствовал: «Здорово, казаки!», «Здорово бывали, казаки!» или «Здоровенько булы, казаки!» Те отвечали: «Слава Богу».

В строю, на смотрах и парадах, полковых и сотенных построениях на приветствие казаки отвечали по Уставу хором: «Здравия желаем, господин…» И дальше следовало звание приветствующего строй.

Так все и было до поры до времени… Но времена ныне меняются очень быстро!

Наверное, пора сделать маленькое отступление от исторического экскурса в быт и нравы казачьи. Ведь все описанное было давно и уже прошло. А пришли новые веяния…

Одна дама от избытка ума либерального на Фейсбуке охаяла Георгиевскую Ленточку — мол дурная традиция, чуждая русскому народу. А в ответ на мое замечание в комментарии написала, что казаки были не беглыми русскими мужиками, а потомками злосчастных хазар. Блин, от кого ж они так по-русски чесать языки научились?

Так вот, про хазар, если позволите…

Когда мусульмане изгнали богом избранный народ с земли обетованной, несколько тысяч иудеев добрались до низовьев Волги и основали город-крепость Итиль. Стали вести торговлю с окружающими народами. Это были сплошные кочевники. С востока к ним приходили караваны кипчаков, с запада — печенегов, а с севера — волжских булгар. На юге они воевали и торговали с арабами. Вели бойкий товарообмен с Византией. И самым ходовым был — рабы. Их пригоняли кочевники из набегов на Русь.

Не знаю откуда взялось слово хазары, но иудеи народ грамотный и в мечтах, летописях и на картах своих создали вымышленную империю Хазарский каганат, включив в него земли всех кочевников, с кем торговали. Один всего-на-всего городишко, а получалась — огромная империя. Ну, самомнения евреям не занимать.

Помните из песни о Вещем Олеге слова: «Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам»? Почему неразумным? Так именно иудеи в своем Итиле подстрекали кочевников к набегам на Русь. Русские посольства не раз предупреждали их о возможных последствиях. Наконец, в десятом веке князь киевский Святослав взял «на копье» город-крепость Итиль. Лишил головы всех её жителей и не стало Хазарского каганата. Представляете? — одним походом, в один день кровавого возмездия вдруг не стало целого народа!

Как это стало возможно? Да очень просто. Не было никакого народа. Была кучка беглых иудеев и их вымысел об империи.

Теперь сионисты в обиде за свой народ пытаются изобразить хазаров предками донских казаков. Представляете? — в десятом веке канули в Лету, а в пятнадцатом (когда появились первые казачьи станицы на порубежье московского царства) всплыли на берегах Дона со своей, мол, культурой и традициями. Вот язык, правда, потеряли.

Обидно стало мне за казачество, за Георгиевскую Ленточку, которую баба эта дебильная обгадила походя — для того и пишу бывальщину, чтобы довести до читателя: на ком стоит и стоять будет Земля Русская. Ну, конечно же, на народе и вековых его традициях, которые в нашей крови. Впрочем, умный читатель и так это знает, а глупому — не берусь досаждать…

В пику версии о хазарских корнях казачества скажу так — ни с первого дня и ни с первого года беглые мужики с Руси стали чувствовать себя вольными казаками на берегах Дона, Днепра, Яика, Кубани, Терека…

А ведь они действительно были вольными и называли себя братьями. Деление на свой-чужой было безусловным. Свой — это казак не только с сохой в руках, но и с шашкой у пояса и ружьем на плече. Тот, кто всегда на острие. Тот, кто рискует своей жизнью. А врагов на порубежье было не мало.

Да и сами казаки довольно часто сбивались в ватаги и ходили в «туретчину за зипунами» — лихой был народ.

Они действительно были воинами и землепашцами. Но тогда они были далеки от идеала: почти все — пьющие, не сильно образованные, но безусловно отчаянные в военных походах. По-другому: личная храбрость — железный принцип казачества. Такими их жизнь воспитала…

Так они начинали — беглые каторжники и крепостные крестьяне, убийцы, насильники, воры… хуже хазар, которыми не были Не самая привлекательная сторона в казачьей истории, но из песни, как говорится, слов не выкинешь.

Много тогда здесь было грязи. Невероятно много… Но когда в станицах появились женщины, а с ними детишки, начала формироваться казачья культура — вольных пахарей и защитников.

Немало лет прошло и вод утекло в моря южные, прежде чем из беглых банд сформировалось настоящее казачье войско, что в своей форме и в строю при исполнении Гимна «Боже, царя храни!» снимало головные уборы.

Ну и дальше о культуре казачества…

При встрече, после долговременной разлуки, а также при прощании, казаки обнимались и прикладывались щеками. Целованием приветствовали друг друга в Рождество и Великий праздник Воскресения Христова. Причем, целование допускалось только среди мужчин и отдельно — среди женщин.

Среди казачьей детворы, да и среди взрослых, было принято здороваться (приветствовать) даже незнакомого человека, появившегося в станице.

Дети и младшие по возрасту казаки к родным, знакомым и незнакомым обращались, называя «дядя», «тетя», «тетка», «дядька» и, если знали, добавляли имя. К пожилому казаку (казачке) обращались — «батя», «батько», «диду», «баба», «бабуня», «бабушка», прибавляя, если знали, имя.

При входе в хату (курень) мужчины крестились на образа, предварительно сняв головной убор — то же делали и при выходе.

Извинения за допущенную оплошность приносили со словами: «Простите меня, пожалуйста», «Прости, ради Бога», «Прости Христа ради». Благодарили за что либо: «Спасибо!», «Храни тебя Господь», «Спаси Христос». На благодарение отвечали: «На здоровье», «Не за что», «Пожалуйста».

Суровые были времена — богобоязненные. Теперь уже все не то — сплошной либерализм в стране, плюрализм и пофигизм. Но отрадно сердцу русскому в казачьей станице — не все еще позабылось…

Одно удовольствие идти по селу (бывшей станице), посматривая по сторонам. Идешь и здороваешься — какая разница знакомый тебе человек или нет? Главное — уважительно…

Сколько людей повстречаешь — столько непостижимых характеров и явлений.

Создатель! А какие интересные личности встречаются иногда на наших улицах. Ведь не все из них приезжие — много есть местных жителей, корни которых из казаков. Вот среди них-то чаще всего встречаются замечательные люди. И характеры.

Это их деды не начинали и не заканчивали ни одного дела и прием пищи без молитвы — даже в полевых условиях.

Раньше «казак» было профессией, а для нынешнего поколения это судьба.

Характерной особенностью казачьей души была потребность проявлять доброту и готовность к услуге вообще, а постороннему особенно — подать оброненное, помочь поднять тяжелый груз, поднести что-либо по пути, помочь при подъеме или выходе, уступить место для сидения, подать при общем застолье что-либо рядом сидящему.

В любой ситуации прежде чем самому что-либо съесть или утолить жажду, казак обязан предложить рядом сидящему или стоящему.

Это в бою казак азартен и дерзок. А за столом на пиру нет предупредительнее человека. Такова культура в станицах…

А вот в стране нравы начали меняться ровно тридцать пять лет назад, когда Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев М. С. объявил всеобщую гласность и демократизацию.

Союз тогда начал меняться настолько стремительно, что за переменами не успевали сами прорабы перестройки. Растерявшаяся от динамики перемен партийная и советская номенклатура утратила благодушие и важность.

Эти годы я хорошо помню.

Разрешено было все, что не запрещено. Этот неконкретный и некорректный лозунг означал — обогащайтесь кто как может.

В стране разгулялась истерическая атмосфера вседозволенности. С прилавков государственных магазинов как-то быстро и незаметно исчезло все, что было, и было возможным взять по талончикам. Сахар, дрожжи и любое пойло (водка, спирт, одеколон) стали в деревнях эквивалентами валюты…

И вслед за этим на нас обрушилась западная культура. В видеосалонах крутили боевики и порнофильмы… «Фак ю!» — кричали нам с экрана. — «Дали свободу — жри во всю пасть!» Жри её с ксилитом и карбамидом… и толстым слоем шоколада! МММ — нет проблем!

Все суетились, но делать определенно ничего не хотелось. Хотелось разбить кому-нибудь морду. Или заорать на весь белый: «Одумайтесь, люди, вы что творите!» Или безобразно напиться…

А ведь как было прежде у казаков.

За грех считали отказать в просьбе просящего и в подаянии — нищему (считалось — лучше всю жизнь давать, чем просить).

К жадному человеку остерегались обращаться с просьбой, а при проявлении скаредности в момент исполнения желания отказывались от услуги, памятуя, что это не послужит добру.

Предпочитали казаки за правило обходиться тем, что есть, а не тем, чем бы хотелось, но не быть в долгу. Долг, говорили, хуже неволи, и старались незамедлительно освободиться от него.

За долг считали и проявленную к ним доброту, бескорыстную помощь и уважение. За это казак должен был рассчитаться тем же.

Таково было. А стало хуже. Времена пришли такие… либеральные — всем пофигу, все крутые…

Необратимые изменения в советском обществе коснулись всех его слоев. На глазах менялись системы ценностей и взаимоотношений. Наступала гангстерская эпоха. Причем, для страны смена эпох произошла обвально-стремительно, а для каждого её жителя по-бытовому незаметно и постепенно: шаг за шагом, уступка за уступкой, потеря за потерей… Любимая присказка была тогда — кто не успел, тот опоздал!

Заявляю как свидетель и участник тех событий — психологически это было весьма тяжко: перековка старых идеалов на новые.

Однако справедливости ради надо сказать, что в бывших казачьих станицах жители ещё сохраняют традиции.

К примеру, пьяниц в станицах до сих пор не переносят и презирают. А раньше умершего от алкоголя хоронили отдельно — рядом с самоубийцами, и вместо креста в могилу вбивали осиновый кол.

Самым отвратительным пороком в человеке считали обман не только делом, но и словом. Казак, не сдержавший данного им обещания или забывший о нем, лишался в обществе доверия. Бытовала в станицах поговорка: «Изверился человек в рубле, не поверят и в игле». Старо, как мир, и банально — по-современному. Но у казаков законы суровые — со всеми, как говорится, вытекающими из проступка последствиями.

Детям до совершеннолетия не разрешалось быть за столом во время гуляния, приема гостей и вообще в присутствии посторонних. И не просто запрещалось сидеть за столом, но и находиться в комнате, где идет застолье или разговор старших.

Кстати, о пьянстве… В старообрядческих казачьих семьях (а были и такие) существовал строгий запрет на курение и выпивку.

И ещё кое-что…

В некоторых станицах в случае несогласия родителей невесты на выдачу за неугодного им жениха бытовал обычай умыкание девицы. Конечно же, это осуждалось и встречалось крайне редко, но случалось… Казаки народ лихой!

А вот за опороченье девицы, если урегулирование конфликта не заканчивалось созданием семьи, виновника ожидала месть её родных, нередко приводящая к кровопролитию.

Таковы неписанные законы казачества.

И вот на общую беду в государстве к власти приходит правительство, которое грабит собственный народ — проводит шоковую терапию, отбирая у стариков сбережения, а у молодых будущее. Общество стремительно делится на богатых и обездоленных.

Первыми стали те, у кого были возможности и не было совести. Они присасывались как пиявки к ещё существующим государственным предприятиям и перепродавали их продукцию по спекулятивным ценам. Или меняли её на что-то другое. В моду вошли слова «бартер» и «бартерьеро» (организатор обмена). В условиях разваливающегося советского механизма ценообразования и несформировавшегося нового это давало сверхприбыли. И сложно понять, что законно, а что нет в новых экономических условиях.

А газеты трубили, мороча народ:

— раньше, при коммунистах, было, мол, очень плохо;

— а теперь пришла свобода, и всем стало гораздо лучше;

— все существующие трудности — временные и скоро пройдут;

— нельзя жить в плену старых догм;

— вперед надо смотреть: впереди райская жизнь!

Некоторые смотрели — одни воровали, другие крышывали. Деньги текли ручейками, сливаясь в потоки. Покровительство коррумпированных властей дорого стоит, но прибыль дает немалую. Пути воров и властей пересекаются постоянно. Иначе и быть не может в коррумпированном государстве.

А как же народ простой? Жил сам по себе — в нищете и заботах о хлебе насущном.

— Привет.

— Салют.

— Как живешь?

О, дебильный вопрос! Много раз каждый из нас слышал и задавал его.

— Как живу? Здорово, лучше не придумаешь: с женой расстались, квартиры лишился, работы нет…

— Рад за тебя! Надо бы встретиться, посидеть за рюмкой чая.

— Обязательно посидим… А ты-то как?

— Да так же… Зарплату задерживают: инфляция — на хлеб не хватает. Лучше, короче, не бывает! Ну, пока…

То, что их объединяло, делало обсуждаемую встречу просто неуместной.

И все чаще на наших улицах стали появляться крутые кавказцы на иномарках, чувствующие себя и глядящие на окружающих хозяевами жизни. Даже менты (возможно, подкупленные) пасовали перед ними. А казаки в станицах нет — дали понять бывшим водителям ишаков, где их настоящее место.

И отметили это, как их деды…

Ведь казаки во все времена любили и любят застолья, когда самому можно принарядиться и с женою нарядной заявиться званным в гости или по поводу. Пообщаться, выпить, песни попеть, повеселиться, поплясать…

За столом у казаков горилку не разливали, а подносили на разносе и, если уж кто перехватил «лишка», то его просто обносили, а то и отправляли спать. Не принято было неволить: хочешь — пей, не хочешь — не пей. Но рюмку обязан поднять и пригубить. Бытовала пословица: «Подносить можно, неволить нельзя». И пели о том же: «Милый пей вино как воду, только ум не пропивай…»

В обиходе казачьей жизни было много и других особенностей, порожденных условиями их жизни. Нередко далекие от нравов казачьих люди удивлялись: «Вы, как дикие степняки, даже в праздник застольный никогда под ручку с женой не пройдетесь — сам впереди, она где-то сзади с детьми… Даже своих детей никогда на руки не возьмете». Но это не дикость, а уважение к тем женщинам, что лишились своих кормильцев. Ведь служба казацкая тяжела, и потери в станицах бывают большими. Так счастье одной семьи неразумно выпячивать перед горем других. Скромность в обществе была обязательной традицией в станице.

Были у казаков в обычае и мужские гуляния отдельно от женщин, как и женские без мужчин. А когда собирались вместе на свадьбы, крестины, именины, религиозные праздники и прочее, то женщины садились по одну сторону стола, а мужчины — по другую. Это определялось тем, что под воздействием хмельного казак по отношению к чужой жене мог допустить какие-то вольности. А обиженные станичники, скорые на расправу, пускали в ход оружие…

Характерно: в былые времена у казаков в свадебных торжествах могли участвовать только женатые и замужние. Для холостой молодежи отдельно проводились вечеринки: «мальчишники» — в доме жениха, и «девичники» — в доме невесты. Это было заботой о нравственности молодежи — ибо на свадьбах в забавах и поздравлениях допускались определенные вольности.

Очень был востребован в станицах культ подарков и гостинцев, возникший, должно быть, ещё во времена разбойных походов «за зипунами». Никогда казак не возвращался домой после долгой отлучки без подарков своим домочадцам. И в гости станичники не ходили без гостинцев.

От венчальных к делам печальным…

Умершего (убитого) казака хоронили всей станицей. Могилу копали глубокую, а сбоку делали нишу, куда и устанавливался гроб. Покойника от дома до кладбища несли казаки в гробу на рушниках. Умершую в девичьи года девушку-казачку несли к месту погребения только девушки-подруги, а не женщины и уж тем более не мужчины. Так отдавалась дань уважения целомудрию и непорочности…

Так было, а потом пришли девяностые годы двадцатого века. Бывшие спортсмены, бывшие афганцы и просто боксеры-пэтэушники сбивались в стаи и начинали искать свое место под солнцем. В моду вошли турецкие кожаные куртки, китайские спортивные штаны и стрижка наголо. Газеты взахлеб писали о рэкетирах, подогревая страх у народа. Настало время Большого Хапка — быстрого обогащения, раздела и передела собственности. Грабили строителей капитализма…

А вот казаков не решались трогать. Слава тебе, станица!

3

Можно спорить до бесконечности какой микрорайон, улица или дом самые красивые в селе Хомутинино. Администрация даже проводит конкурсы по поводу и подводит итоги. И сам по себе этот факт уже вызывает уважение — селяне спорят, волнуются…

Но по моему мнению, нет в бывшей станице уголка уютнее медгородка.

Медгородок — это восемь трехэтажных домов по улице Уральской. Всего 144 квартиры, в которых проживают примерно 400 человек — детей и взрослых.

Он строился вместе с санаторием «Урал» и предназначался для его персонала. Теперь все квартиры приватизированы и живут в них их хозяева. Или квартиранты — такие, как я.

Живу здесь уже пятый год. Или всего пятый год. Обе формулировки справедливы и имеют право на существование. Как говорится, хоть так посмотри, хоть эдак — ситуевина не переменится. Хотя кто-то может подумать, что я, проиграв битву за место под солнцем в большом городе, затаился на дне, зарылся в тину, прикинулся водорослью…

Это не так. Хотя согласен, что город высасывает из человека все соки и ничего не дает взамен, кроме злости и осознания собственной никчемности. То ли дело село! И природа, и быт, и люди что надо…

И возможности куда-нибудь пристроиться на непыльную работенку человеку с двумя высшими образованиями и нерастраченным здоровьем в селе даже больше, чем в городе — да хоть бы тот же инет. Только вот не хочется мне этого. Покоя хочу… плодотворного. А денег мне и так хватает. И квартира в медгородке нравится. Много ли надо одинокому человеку?

Как-то помог одной местной бабенке в саду прибраться. Говорит — заросла терновником и травою по самые брови. И душа откликнулась на призыв — терпеть ненавижу, когда сад-огород запущен. Хоть и не свой, а все равно. Есть таки во мне крестьянская жилка. И сливы люблю, и груши с яблоками… Я что не от мира сего? Такой же человек, хоть и книжки пишу.

Сад не впечатлил ухоженностью — сорняк ковром, терновник стеной. Поработать в поте лица пришлось. А почему бы не потрудиться? — ветерок охлаждает, солнышко светит, птички поют: лепота!

Поработали мы с хозяйкой, потом закусили-выпили. Она предлагает:

— Земли хватает. Хочешь на следующий год картошку здесь себе посади: все подспорье к столу.

Честно признался:

— К собственному хозяйству у меня нет никакой тяги. Вот так разово — выйти помочь, куда ни шло. А чтобы загружать себя заботами — избави, Господь!

Короче, душевным лодырем стал на старости лет — не терплю лишних забот!

В селе человек, как нигде, на виду — каждый его поступок известен. И как бы ты ни хотел казаться своим… словом, дерьмо быстро раскусят. А уж тогда и отношение будет иным. Двурушничать ради традиций гостеприимства никто не будет.

Те, кто давно уже здесь живут, конечно, притерлись к друг другу, а к новичкам — особый присмотр. Что-то не так — уже подмечают. Вроде бы мелочь, но в сумме своей имеет вес и смысл. Если ты человек не солидный (имею ввиду поступки и разговоры), так и скажут за спиной. В глаза, может быть, промолчат, но уважения особого не покажут. Или как говорят политики — все, что исходит от тебя, имеет в селе большой общественный резонанс. Если ты не чист на руку или слово, тебя быстро раскусят. Местные жители своим жизненным опытом приезжего как рентгеном просвечивают. Ну а если ты человек хороший, то к тебе со всем уважением… Впрочем ладно, каждый сам по себе — хороший или плохой — уже человек замечательный.

Вот когда иду по медгородку, его асфальтированному тротуару, легко себе представляю синее море за белыми домами и пальмы у подъездов. И смуглых девушек в легких платьях. Теплый бриз поднимает ткань и обнажает стройные ноги. Впрочем, все это есть наяву кроме пальм, а вместо моря соленое озеро. Возникает вопрос — как познакомиться, влюбить в себя и быстренько-быстренько перевести отношения в горизонтальную плоскость?

Нужна ли любовь в таком деле? Или возможная связь лишь развлечение для тела — отдушина в мире одиночества? Ну, не знаю! Нужна женщина — вот и все…

Видимо климат здесь особенный — будоражит кровь и зовет на подвиги. Да и красоток полным-полно. Друзья и родственники мне говорят — тебя не узнать, ты изменился в лучшую сторону, переехав жить в Хомутинино.

А я и сам чувствую, как меняется мышление, некоторые взгляды на жизнь, а организм становится более энергичным и воодушевленным. От комплексов почти избавился — раньше думал: что люди скажут? А теперь решил отпускать ситуацию и не чувствовать себя глупцом из-за того, что отказываюсь от своих желаний в угоду чужому мнению. И всем советую — делайте то, что хотите вы. А люди — они всегда что-нибудь говорят, поэтому не так уж и важно их мнение. Надо жить и наслаждаться жизнью — она у нас одна, и у каждого своя.

В моей экология, конечно, имеет место, но и привлекательность местных женщин, от которых слюнки текут — не последнее дело. В наше время великих возможностей можно и проститутку заказать по телефону или инету — там как раз предложений тьма. Но как подумаешь о подобной жрице любви в своем обществе, в своей постели — просто противно становится. Представишь, сколько у неё до меня мужчин было, и сколько будет после — тошно душе. Это как чужое грязное бельё на себя надеть — все время будет казаться, что в нем что-то шевелится. Бр-р-р…

В такой ситуации могу ли я стать жертвой какой-нибудь ушлой бабенки, которая умеет привораживать мужиков? Мол, испокон веков такое было и особенно процветало в селе, где выбор холостых мужиков не шибко богат. Возможно, только я эту мистическую абракадабру абсолютно не приемлю. Вот отец мой верил, а мои убеждения не предполагают ни малейшей мистической составляющей… Так что не стоит об этой чуши.

У меня в медгородке полно знакомых. Хоть и не всех, здесь живущих, знаю по имени-отчеству, но приветствую каждого при встрече. Так здесь принято и не напряжно душе. Тебе улыбаются, ты улыбаешься… Улыбкою солнца день расцвечен. Очень приятно!

М-да… знакомых много, подруги нет. Я, конечно же, не горю желанием наслаждаться семейной жизнью, но встречи с женщиной наедине, скажем, у меня в квартире очень были бы не лишними — все-таки против природы не попрешь.

А пока — сплошной целибат и уже не один год. Но начинать свою жизнь в Хомутинино с поисков дамы сердца (или тела?) не следовало. Приглядеться надо, обжиться, послушать мудрых советов бывалых людей. Жизнь научила — все нужно делать неспеша, без дерганий и переживаний. Все само обустроится, если не слишком торопиться и суетиться. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь. Это разумом, ну а сердцем… Вот и приглядываюсь…

Встретить любовь не мечтаю, но знаю, если женщина того стоит, я непременно её полюблю. И за шестьдесят мне хочется жить, а не существовать — жизнь не закончилась для меня. В голове еще полно грандиозных планов и великих замыслов…

Но на красоте помешаны все. Её ищут даже те, кто совершенно в ней не разбирается. Впрочем, есть оправдание — влюбился, мол. А любовь зла… Как я уже говорил красивые женщины в медгородке есть. Много ли мало, но есть — глаза не соврут…

Когда была у меня Маришка, она приезжала ко мне в Хомутинино. Мы устраивали такие оргии, что сосед пожаловался на её крики и стоны. Страстная женщина! А что в постели-то вытворяла… Ух, ладно, сейчас не об этом.

Теперь вот с моим новым расписанием рабочего дня ни времени, ни особого желания налаживать свою личную жизнь как-то не возникает — так, мыслишки по поводу. Я занимаюсь любимым делом, по-настоящему счастлив этим и менять в своей жизни ничего не хочу. Во всяком случае в ближайшее время.

Хотя, отследив мою жизнь, может кто-то сказать, что я принял обед безбрачия. И даже сейчас, на склоне лет мечтаю не о жене, а о женщине приходящей. Или на роду мне так написано? А что суждено, то и сбудется.

Но пойдем дальше…

Я живу в медгородке в удобной квартире в трех шагах от леса и лечебного озера — счастлив этим. Мне не могут испортить настроения ни мелкий дождь, ни хмурое небо — за окном, конечно. А грозу я люблю. Все бросаю, сажусь в кресло и смотрю-смотрю-смотрю, как беснуется и ликует природа…

В квартире моей пахнет свежестью. Пахнет опрятностью и порядком, пахнет уютной и благопристойной жизнью. Впрочем, может быть, притерпелся я к собственному запаху и не замечаю его. Но у меня зимой тепло и иногда приоткрыто окно. Мне кажется, зима пахнет хвоей, весна — дурманом отогревшейся земли, лето — цветами, осень — плодами…

У меня есть газ и плита газовая, чтобы что-нибудь приготовить. Когда была Маришка, она и готовила для нас. Я не люблю. Заварю лапшу из пакета, крупу в пакете, молока куплю, хлеба — тем и живу. Не жить, чтобы есть, а есть, чтобы жить! Организму переедание вредно — так считают диетологи. Что ж, соответствуем…

Война войной — обед по расписанию! Да-да и приемы пищи у меня расписаны по часам. Обедаю в полдень — как и положено — горячей лапшой. Универсальное блюдо холостяка — просто и быстро. Надоедает, конечно, но я в лапшу из пакета шинкую луковицу, приправляю майонезом — и она без проблем идет в пищевод. И еще пять раз за день перекус — каждые три часа бутерброд с молоком. Чаёк попиваю, когда сижу за компьютером.

Гурман может, конечно, сказать, что я не ем, а питаюсь — толкаю пищу в себя… или заправляюсь, как бензином автомобиль.

Да и пусть говорит. Жизнь моя — что хочу, то и вытворяю с ней. Но посмотрим, кто кого переживет…

Зато у меня в квартире флотский порядок: все уложено, все расставлено — любо-дорого посмотреть.

У кого как, но у меня с моим расписанием не бывает ни будней, ни праздников — пишу, отдыхаю, занимаюсь спортом каждый день в одно и то же запланированное время. И мне все это ужасно нравится. Так что от добра добра не шукают.

Вот о чем жалею я — бани общественной нет в Хомутинино. Большой, понимаешь, был любитель похлестать себя веником, когда жил в Увелке. Здесь придется отвыкать.

Зато есть ванная в квартире, душ. Есть где помыться, понежиться в горячей и пенной воде.

Озеро под боком. Какого черта ещё надо для полного счастья?

Есть экстремалы в селе, которые купаются круглый год — была бы прорубь для них готова.

Меня пока не тянет в их круг.

Ну да ладно, будем живы — посмотрим, может и в «моржи» однажды запишусь. По крайней мере, летом купаюсь в любую погоду дважды в день…

Медгородок — он и есть медгородок. Люди живут интеллигентные, атмосфера общения благожелательная — драк и ругани не бывает. Крайний случай — письменная жалоба в администрацию или участковому. Но даже о таком инциденте ничего пока не слышал.

Медгородок можно сравнить с государством в селе. Сравнение, безусловно, избитое. И село можно сравнить с государством, и некогда бывший здесь колхоз… а также ячейку общества — индивидуальную семью.

Но уж городок, как бы отдельно стоящий — точно. Причем с государством демократического типа. Что может быть более демократичным, чем общежитие? Конечно же, имею ввиду многоквартирные коммунальные дома, в которых люди поселились навсегда, а не временно с надеждой на будущее. Однако даже в демократичном государстве могут существовать различные партии, оспаривающие место под солнцем. Точно так же в медгородке.

Понятно, что речь идет о соревновании за право называться лучшим домом, спортивно-активной семьей… Для того и выбраны старшие по подъездам, чтобы следить за порядком и подбивать народ к борьбе за чистоту.

Субботники в медгородке не по красным датам, а по инициативе народных масс — что-то не так, гурьбой вышли и поправили. С этим проблем не бывает. Чисто у нас на дорогах, клумбах и тротуарах, потому что следим. Мусор где попало не бросаем. С этим порядок: контролером — бдительность жильцов и нежелание жить в грязи. К тому и ребятишек приучаем. Культура, однако…

Не надо хихикать и ерничать — мол, деревенские курице рады: Дисней-Лэнд не про них. Нужно всмотреться и вдуматься — как замечательно все в медгородке устроено. Нет ни сараев, ни гаражей… Только жилые дома, дороги для машин и тротуары для людей, детские площадки для… ну, понятно кого, и спортивные для всех.

Кому-то может показаться, что жизнь в селе довольно монотонна, скучна, упорядочена. В ней это заложено изначально. А человек всегда тянется к развлечениям и случайностям даже не очень высокого пошиба. Но в станицах (и бывших тоже) пьянство не поощряется. А скуки нет. Загадка? Нет…

Для малышей в медгородке несколько игровых площадок. Для молодых людей — хоккейная коробка. Для всех возрастов — волейбольная площадка с толстым-толстым слоем… нет, не темного шоколада, но белого песка.

Ничего нового, но, как говорится, все находят себе занятия в час досужий.