Бесплатный фрагмент - Секрет, завёрнутый в загадку

«Этот мир придуман не нами…»

Л. Дербенёв.

Часть 1. Секрет

…Откуда-то, не знаю, откуда… издалека, будто из другой реальности я слышу вопросы. И, если не занят, нахожу на них ответы. Просто вопросы лёгкие… А сейчас я немного занят… нужно собрать картинку. Вера опять купила новую. Картинки я собираю исключительно для Веры, они ей, по всей вероятности, очень нравятся. Мне нетрудно, а человеку приятно… А если у Веры появятся вопросы, я подумаю… Вера хорошая, добрая, никогда меня не ругает, только хвалит.

— Какой молодец! Как ты так быстро такой пазл собрал?

Я откуда-то знаю, что «пазл» слово английское, переводится как мозаика или головоломка. Знаю и хорошо… Я много чего знаю… Ответы на вопросы…

Сестрёнка

Только-только Вера Николаевна вошла в квартиру и закрыла за собой дверь, как в неё постучали. «Опять забыла про звонок…» подумала она. Звонок не работал уже неделю, а ей всё было некогда вызвать электрика. Вера открыла дверь, на пороге стояла новая соседка, Зоя Ивановна, недавно въехавшая в однокомнатную квартиру покойного соседа Дмитрия Петровича. Она разменялась с сыном и его семьёй. «Квартирка малогабаритная, кухня маленькая… Но мне хватает», говорила она. Зоя Ивановна была женщиной весёлой и общительной. Перезнакомилась со всеми в подъезде. Дом-то небольшой, пятиэтажка. И как-то так вышло, что подружилась с Верой Николаевной, в принципе одинокой, если не считать больного племянника, женщиной.

Вера Николаевна работала воспитателем в детском саду. После окончания девятилетки она поступила в педучилище, а по окончании училища устроилась в детский сад недалеко от дома. «Двадцать пять лет, а кажется, что только вчера…» говорила она Зое Ивановне. «Вот только дети другие стали, капризные вроде больше, неслухи. Воспитание другое или полное его отсутствие». «Дети индиго», с умным видом констатировала Зоя Ивановна. Вера о таких детях слышала и даже почитала о них немного, после заявления одной мамаши, что у Веры неправильный подход к воспитанию её уникального ребёнка — индиго, который, по мнению Веры, был просто ленив и избалован чрезмерно. Почитав литературу, она высказала его матери по этому поводу всё что думала и посоветовала поискать для столь «необычного и одарённого» ребёнка другое дошкольное учреждение, специализирующееся на работе с такими детьми. «А у нас обычное дошкольное учреждение, для обычных детей». И вообще, подумав немного на эту тему, Вера пришла к выводу, что всё, что пишут о детях индиго, чушь. За двадцать пять лет своей работы она насмотрелась всего. Дети, конечно, разные: и умненькие и поглупей, и ленивые, и с капризами, но никаких индиго. Мамаша пофыркала, губы понадувала, но так как в детский сад была огромная очередь, желающих устроить туда своих детей было предостаточно, больше этот вопрос не поднимала. Была неглупой женщиной и понимала, что с такой жалобой ей идти некуда…

Несмотря на рассказы и жалобы Веры Николаевны, Зоя Ивановна устроилась нянечкой в этот же детский сад, когда там освободилось место. Легко освоилась и нашла общий язык со всеми.

— Я чего зашла-то, — с порога сообщила Зоя Ивановна. — Новый магазин недалеко открылся. Там всё недорого: и продукты, и крема с шампунями, и посуда. Я себе крем там купила. Вот смотри.

— Увлажняющий и обеззараживающий крем. Используется для смазывания вымени коров, — прочитала Вера и удивлённо посмотрела на Зою Ивановну.

— Да, да, всё верно. Мне в бане женщина посоветовала, сказала, что лучше любого французского, и цена «некусачая».

— А что за магазин?

— Называется «Фикс прайс». Почему-то не по-нашему…

— А как же это переводится?

— Не знаю. Я языков не изучала.

И тут из комнаты послышалось: «Фиксированные цены».

— Ой, ты не одна? Кто там у тебя? — спросила Зоя Ивановна.

— А это Егорка, — ответила Вера.

Зоя Ивановна знала о Егорке, но никогда не слышала, чтобы он разговаривал. Больной ребёнок никогда не реагировал на её появление, был чем-то занят. Или собирал пазлы, или листал книжки, которых у Веры было предостаточно. Но в основном листал старые учебники и словари и даже техническую литературу, которая осталась от отца Веры, преподавателя техникума. «А чем он болен?» почти в самом начале знакомства поинтересовалась она. «Аутизм», ответила Вера и, увидев непонимание на лице, пояснила: «Заболевание нервной системы, хотя мой брат считал, что это особое альтернативное состояние. Изменение во многих участках мозга, а как развивается неясно. Внешне проявляется ограниченным интересом ко всему и повторяющимися действиями. Брат много об этом читал. Умный был. Кандидат технических наук. Занимался вот с Егоркой и читать его учил. Потом спиваться стал и спился. Умер, а я Егорку к себе взяла. Ведь я одна, и к детям привыкла, всю жизнь с ними» — «А мать-то его где?» — «Так в Финляндию уехала, у неё корни финские. С тремя детьми. Гражданство все получили. А Вовка, брат мой, не захотел ехать. С Егоркой остался. Здесь дворником работала и детей рожала. Многодетная мамаша. А там квартиру хорошую дали. Устроились все. А брат пропал. Всё из-за развала, из-за демократических перемен…»

— Значит фиксированные цены… — задумчиво сказала Вера. Потом посмотрела на удивлённую Зою Ивановну.

— Он ещё ни разу не ошибался. Вроде и не слушает… а если вопрос услышит, может ответить. Иногда не сразу, как будто занят был, когда вопрос услышал, а потом вспомнил и ответил. Много раз так было. Помню потёк у меня кран, а покойный Дмитрий Петрович, который в твоей квартире раньше жил, всю жизнь сантехником работал. Я его и позвала. А он с газеткой пришёл, кроссворд разгадывал. «Осталось три слова разгадать, но никак…» Кран он починил, а газету забыл. Приходит за газетой, а там эти три слова вписаны. И кроме Егорки это сделать было некому.

— Ну, кроссворд это ладно, но язык-то иностранный изучать надо. А кто его учил языку?

— Не знаю. Я когда его от брата забирала, он англо-русский словарь листал. Я хотела книгу оставить, но он так в неё вцепился, что пришлось с собой взять.

— Понятно, — задумчиво сказала Зоя Ивановна. Помолчала и добавила:

— Ничего непонятно. Ну, я пойду. До свидания. Егорушка, до свидания.

Зоя Ивановна постояла немного, вероятно ожидая услышать ответ от Егора. Не услышав, открыла дверь и вышла.

Вера заглянула в комнату. Егор сосредоточенно собирал картинку, совершенно не обращая на Веру внимания. Она привыкла.

— Значит у тебя всё в порядке.

Она всегда разговаривала с Егором, рассказывала ему о работе, о детишках из детского сада, о знакомых и соседях. Поначалу она пыталась его разговорить, обращалась к нему, ожидая услышать ответ на прямой вопрос, но он молчал. Получить ответ на вопрос так быстро, как сегодня, получалось редко. А может вопросы были глупые и для него неважные, такие, которые можно просто проигнорировать. «Егорка, ты где?» обратилась она к нему мысленно, «тело здесь, а разум, душа наконец… или, как Вовка говорил, „в другой реальности“. И как тогда вернуть твой разум из этой реальности…»

И тут что-то случилось, будто у неё закружилась голова, она что-то почувствовала, что-то похожее на удивление… только не её удивление, чьё-то чужое удивление. Продолжалось это недолго, всего несколько секунд. Вера посмотрела на Егора. Он собирал пазл, не обращая на неё ни малейшего внимания. Отсутствующий взгляд… «Показалось… устала» — подумала Вера.

— Ну, Егор, сейчас обедать будем. Ты давай закругляйся тут. Через десять минут жду на кухне.

Она знала: он придёт, сядет за стол и будет ждать, когда ему дадут ложку или вилку. А потом будет есть, и съест всё, что ему дадут. В еде он непривередлив.

После обеда, вымыв посуду, Вера прилегла на диван, подумала было включить телевизор, но расхотела: «Ничего интересного, по всем каналам одна политика, причём с утра до глубокой ночи, надоело…»

«А чем Егорушка занялся? Ага, устроился на своём диване со смартфоном». Вера смотрела в зеркало. Оно висело так, что было видно, что делается в другой, смежной, комнате. Смартфон у Егора появился случайно. В очередной свой приезд его забыла Даша, сестра Егорушки. Даше уже исполнилось девятнадцать лет, она была на шесть лет старше Егора. Эта неугомонная девчонка почему-то очень невзлюбила страну своего проживания и пренебрежительно называла её «Финкой». Она не меньше двух раз в год приезжала в Россию и задерживалась на месяц, а то и больше. Так как после смерти отца мать продала квартиру в Питере, Даша первым делом приезжала к тётке в Лугу, а уж потом в Питер к друзьям. В отличие от сестры, старшие братья Олег и Игорь прижились в Финляндии, обзавелись семьями и на родине бывали редко. По характеру и темпераменту они были ближе к финнам и даже внешне более походили на мать — чистокровную финку. Даша и Егор внешне были похожи на отца.

Так вот, когда Вера обнаружила, что Даша забыла свой телефон, Егор им уже вовсю пользовался. Он, как позже выяснилось, даже несколько раз звонил Вере на работу, а она, видя Дашин номер, думала, что связь плохая, потому что в трубке была тишина и несколько раз отдалённый приглушённый смех. Когда Вера увидела смартфон у Егора, она сразу догадалась, что его забыла Даша. Попытавшись его забрать у Егора, она встретила такое сопротивление, какое было при попытке ранее забрать у него англо-русский словарь. Вера позвонила в Финляндию и сообщила о забытом смартфоне.

— Егорке понравился? — удивилась Даша. — Пусть у него и остаётся. Я себе новый уже купила и номер у меня новый. А старым пусть Егорка пользуется. Я даже могу ему каждый месяц деньги на телефон класть.

— Да как же он будет пользоваться? Ему и звонить-то некому. Да и слова от него не добьёшься…

— Я ему сама звонить буду и рассказывать о себе.

Егор занялся смартфоном, сидел часами, а однажды Вера увидела, что телефон поставлен на зарядку. «Разобрался, значит, и без чьей-либо помощи…» подумала Вера. Но недели через две, вернувшись с работы, Вера застала следующую картину: Егор сидел на диване сильно возбуждённый (Вера давно научилась определять его состояние по поведению). Выражалось возбуждение в том, что он брал в руки смартфон и бросал его на диван. И опять, и опять… (повторяющиеся движения) и к тому же Егор огорчённо тихонько поскуливал.

— Что случилось? Что не так? — спросила Вера, заранее зная, что не получит вразумительного ответа. «Догадайся, мол, сама…»

— Может он разрядился? Так ведь ты его заряжал, умеешь… Я видела.

Вера взяла в руки смартфон. Заряд был полным. Она покрутила смартфон в руках и уселась на диван.

— Не пойму я, в чём дело…

Егор заскулил сильнее и стал ходить по комнате из угла в угол. Вера совсем растерялась. Продолжалось это минут пять, а потом сквозь скулёж Егор стал повторять одно слово: «Трафик, трафик…» Вера достала свой простенький телефон и решила позвонить Даше.

— Из-за твоего смартфона у Егорки приступ…

— Как это… — послышалось в трубке.

— Ходит из угла в угол и говорит только одно слово, мне непонятное.

— Какое?

— «Трафик» вроде.

Трубка несколько минут хранила молчание, а потом Дашка радостно сообщила:

— Так он в интернет выходит… Я догадалась. Ну, и умный… весь в папку. Тётя Вера, у него трафик закончился, то есть денег нет на телефоне.

Насчёт денег Вера поняла сразу.

— А кто-то обещал деньги на телефон каждый месяц класть…

— Сейчас всё сделаю. И тариф другой нужен, такой, где интернета больше.

Через минут двадцать всё встало на свои места, то есть воцарилось полное спокойствие. Даша всё сделала и с тех пор никогда не забывала оплачивать Егорушкин смартфон. И периодически звонила Егору. Это Вера поняла, когда однажды услышала звонок и увидела, как Егор взял смартфон и поднёс его к уху. Односторонний разговор продолжался минут десять. Чего уж там Дашка рассказывала брату… может просто душу изливала. Узнать было невозможно, но Вера заметила, что, услышав очередной звонок, Егор оживлялся, быстро брал смартфон, проводил пальцем по экрану и подносил его к уху. Как-то раз, не успев ответить на звонок, он сам набрал Дашу и слушал её, чему-то улыбаясь, а может, радовался тому, что может в любой момент услышать её голос.

Всё, что снаружи…

Кто я? Совсем недавно, с тех пор, как смог больше узнать о другой реальности, ну, той, которая «снаружи», я впервые задал этот вопрос себе. (А всё благодаря Даше, вернее её смартфону). У Веры всё просто: всем, кто мной мимолётно интересуется, она говорит «аутист». Отец считал по-другому… Я помню всё, чему он меня учил, как объяснял моё состояние другим… Тогда я не задумывался над этим, я был далеко «внутри»… Помню отец говорил кому-то: «…его состояние связано с изменениями во многих участках головного мозга, а изменения связаны с генами, влияющими на созревание симпатических связей. Генетика состояния сложна, и неясно, что влияет, взаимодействие множества генов или редкие мутации». Это дословно, у меня с памятью проблем нет.

Вера полистала журнал, потом взглянула на часы.

— Ой, Егорка, нам гулять пора. Собирайся. Пора проветриться… Погода хорошая, солнышко вон… А солнышко, как не раз я тебе говорила, способствует выработке в организме витамина «Д». Будешь большой и сильный, ну как Вася из соседнего подъезда. Он ведь тебе нравится… я знаю. Прогуляемся, новый магазин посмотрим, к реке сходим… на людей поглядим.

Вера надела туфли, накинула лёгкую куртку и посмотрела на Егора. Он сосредоточенно зашнуровывал ботинки. «Надо же, сразу стал собираться… видно гулять хочет», подумала Вера и невольно обратила внимание на то, как Егор зашнуровывал ботинки. «Как-то по-другому, необычно… а что, даже красиво…»

— Егор, и где ты так научился ботинки шнуровать… Молодец. Потом мне покажешь, а я детей в детском саду научу. Ну, готов? Пошли.

Они вышли из подъезда. Рядом на лавочке сидел сосед с первого этажа Виталий, ровесник Веры. Они учились в одной школе, только в параллельных классах, и по-молодости он даже пытался поухаживать за Верой. Потом связался, как говорят, с плохой компанией, ну и покатился по «кривой» дорожке. Молодость провёл на нарах, вернулся, устроиться нигде не мог и опять в «места не столь отдалённые», но уже не на столь большой срок. Сейчас вокруг него собралась местная молодёжь — несколько подростков от четырнадцати до шестнадцати лет. «И чего их к нему тянет?» подумала Вера «…ну поёт он им иногда песни блатные… зоновская романтика… куда только родители смотрят…» И тут Вера услышала, как Виталий вроде и тихо, но в тоже время отчётливо сказал:

— Контуженного гулять вывели…

И сразу же какой-то мальчишка закричал:

— Контуууженный, контуууженный…

Вера оглянулась. Кричал Сашка из соседнего подъезда. Она хорошо его знала и его семью тоже: мать, бабушку, отчима. «Ну вот, налицо влияние этой зоновской романтики. Нет, я просто так этого оставить не могу…»

— Саша, можно тебя на минуточку. Подойди, разговор есть.

Парень растерялся, но тут его схватила за руку девочка и потащила к Вере. «Так там и девочка была…» подумала Вера и присмотрелась. «Так это Лена, дочь заведующей детским садом. Час от часу не легче…»

— Саша, как тебе не стыдно. Разве я тебя учила больных обижать… а может тебя дома учили или ещё где? — спросила Вера и посмотрела на скамейку.

— Я тебя с детства знаю и задницу твою не раз подтирала в детском саду. Не был ты таким. Что случилось? И хотелось бы ещё узнать, что за надписи у нас во всех парадных на стенах появились АУЕ?

Видно было, что Сашке стыдно. Он покраснел, растерялся и поэтому, не задумываясь, ответил:

— Арестантский уклад един…

Вера даже ахнула от удивления.

— Что же это такое? Куда же ты после школы собрался, неужто в тюрьму, в зону эту… песен наслушался… не романтика это, а блатняк…

Лена и Саша удивлённо уставились на всегда ровную и выдержанную Веру Николаевну. У Веры больше не было слов, она и сама удивилась, что так резко отреагировала, и замолчала. И тут вдруг голос подала Лена:

— Вера Николаевна, я ему тоже самое говорю. Какая это романтика…

— Знаешь, Саша, поступил бы ты лучше в какое-нибудь училище, получил бы специальность… У тебя вон и помочь есть кому… такими друзьями не бросаются, — кивнула Вера на Лену.

Саша опустил голову и несколько минут рассматривал землю под ногами, потом посмотрел на Лену, повернулся к Вере и сказал:

— Вера Николаевна, извините. Я не со зла, по глупости…

— Я прощаю, а вот Егорка?

— А он разве понимает… — невольно вырвалось у Сашки.

— Он всё понимает… и получше многих. Вспомни, ведь ты не раз у нас был в детстве и играл с ним…

На этих словах разговор закончила. Вера взяла Егора за руку и пошла. «Приходил-то ты приходил и играл чужими игрушками, а Егорка сидел с отсутствующим видом… Но хоть не истерил, видно ты ему тогда нравился…» подумала Вера и ей почему-то не захотелось ни в магазин, ни на людей поглядеть…

— А давай, Егор, сразу к реке пойдём. Там спокойно и никто нас не потревожит… Вода успокаивает.

Пожар

Насмотревшись на реку и погуляв по берегу, Вера с Егором направились к дому. Путь их пролегал через спортивную площадку. На площадке разминался Вася — молодой парень двадцати пяти лет. Он жил в соседнем подъезде. На площадку он ходил регулярно, каждый день. Здоровяк, ростом под два метра, накачивал мышечную массу, которой итак у него было в избытке. Причём Вася не признавал никаких препаратов для наращивания мышц, никакой химии и протеинов. Всё только за счёт занятий. Вера как-то у него спросила:

— Вася, ты итак здоровяк, зачем тебе это?

— Вера Николаевна, я форму поддерживаю и без вреда для здоровья.

Вера знала, что Егору нравится Вася. Откуда? Да просто чувствовала. Каждый раз, увидев Васю на площадке, Егор останавливался и не уходил до тех пор, пока Вася не закончит свои упражнения. К тому же он, видимо, чувствовал, что Вася простодушен, дружелюбен и просто добр. Закончив упражнения, он всегда обращал на них внимание, здоровался с Верой, а Егору кричал:

— Привет Егорка! Как жизнь?

Вася в данный момент крутил солнышко на турнике. Егор застыл с открытым ртом, не сводя с него взгляда. Сделав последний оборот, Вася эффектно приземлился и как всегда сразу же поздоровался.

— Здравствуй, — ответила Вера. — Ну, как твои дела? Работу нашёл?

— Да где же её здесь найдёшь… Придётся, видно, опять в Питер ехать, но … — Вася запнулся, и Вера сказала:

— Да знаю я, бабушка против.

— Только заикнусь, плачет, говорит «убьют тебя там».

— Ещё бы, ведь год назад еле выходила тебя. Боится.

Все во дворе знали, что год назад Вася уехал в Питер и устроился там на работу. Вкалывал за одну еду и спальное место. Зарплату тоже обещали, но не платили. А когда через несколько месяцев Вася понял, что его просто используют, как и других приезжих, и пошёл требовать деньги, его очень сильно избили до такой степени, что очнулся он в больнице. Даже было заведено дело по факту нанесения тяжких телесных повреждений. К Васе приходил следователь, обо всём его расспрашивал и подробно записывал. Но до суда дело так и не дошло, развалилось по дороге или его развалили, как это у нас умеют делать… Сосед по палате тогда ещё ему сказал: «Жив остался и радуйся, могли вообще убить, и концы в воду».

По дороге к дому Вера попыталась выяснить, есть ли у Васи какая-нибудь специальность.

— Вера Николаевна, я же только девять классов окончил, а потом до армии на стройках разных подрабатывал разнорабочим. И в Питере ведь на стройке работал…

— Нужно было хоть на кого-нибудь выучиться, получить диплом. С корочками, глядишь, и устроиться было бы легче, и официально бы всё было.

— Чего теперь об этом говорить… Я во вторник экзамен на право вождения автомобиля сдаю. На курсах учился. Может что-нибудь и изменится… Бабушка последние деньги за курсы выложила…

— А учиться никогда не поздно, — сказала Вера. И тут её внимание переключилось на двор их дома.

— Ой, а что это у нас в доме происходит… никак пожар.

Во дворе, как раз у Васиного подъезда толпился народ, а из окна второго этажа валил дым.

— Это же наша квартира горит, кухня… а как же бабушка… — сказал Вася и бросился к подъезду. Вера схватила за руку Егорку и тоже поспешила к дому.

Васина бабушка сидела на скамейке, а вокруг неё хлопотали женщины. Пахло корвалолом. Кто-то предлагал дать ей валерьянку. Клавдия Ивановна рыдала и сквозь слёзы повторяла одну и ту же фразу:

— Сама натворила, сама…

Вася обнял бабушку, а потом бросился к подъезду, но сосед, довольно крупный мужчина, встал в дверях, перегородив проход.

— Ты в своём уме? Бабуля жива и радуйся. Сгореть хочешь? Пожар и без тебя потушат…

Но Вася, оттолкнув его, прорвался крикнув:

— Всё сгорит… на пепелище нам, что ли, потом жить…

— Где же пожарные? — сказала какая-то женщина.

— Вызвали, вызвали, — ответило сразу несколько голосов.

И тут в окне показался огонь, горели шторы. Увидев огонь, Клавдия Ивановна зарыдала громче прежнего. И, как будто почувствовав её горе, на удивление всем собравшимся, огонь пропал. Из окна теперь просто валил дым. И тут, наконец, подъехала пожарная машина. Пожарные раскрутили шланги, выдвинули лестницу, и в окно ударила мощная струя воды. Через несколько минут всё закончилось. Подъехала скорая. Зоя Ивановна вызвалась сопровождать Васину бабушку в больницу, а Васе велели идти домой и приводить в порядок квартиру.

— Что горело? — спросил какой-то мужчина у пожарных, сматывающих шланги.

— Бумаги какие-то на столе. Ущерб невелик: стол обгорел, да шторы сгорели. Ну и закоптилось всё слегка. Повезло бабке: при открытом окне, при полном доступе кислорода могло всё вспыхнуть… а тут какое-то вялое горение, может и само б потухло.

В суете Вера совсем забыла про Егорку, а сейчас, повернувшись к нему и увидев, в каком он состоянии, испугалась. Егор был бледен, взгляд прикован к окну горевшей квартиры, а правой рукой он как будто от чего-то отмахивался… Вера обняла Егора и почувствовала, что он весь дрожит.

— Боже мой, только нервного срыва нам и не хватало, — прошептала она.

— Вера Николаевна, — услышала она и обернулась. — Он так давно уже машет… Огонь показался, он и стал махать. Я видела… он испугался сильно. Я не знала, как его успокоить…

— Спасибо, Леночка.

— За что же?

— Хоть приглядела за ним… а я-то… рот разинула…

Вера обняла Егорку и повела домой. Дома, напоив его чаем и устроив на диване, она принялась за приготовление ужина. Заглянув через некоторое время к нему в комнату, Вера с удивлением обнаружила, что он спит. Спокойно и безмятежно и даже чему-то улыбается во сне. Прикрыв его одеялом, она вернулась на кухню.

Вечером зашла Зоя Ивановна.

— Как дела у Васиной бабушки? — спросила Вера.

— Там всё так сложно. Трагедия прямо. Она ведь сама пожар устроила. Оказывается, у неё мечта была. В лотерею хотела выиграть. Она всё мне рассказала. Уже лет десять она каждую неделю покупала один или два лотерейных билета и ничего не выигрывала.

— Совсем ничего?

— Случались выигрыши, но мелкие. Сто, двести рублей… ерунда, в общем. А она мечтала о большой сумме.

— Сколько же она денег на билеты за эти десять лет потратила…

— Можно было бы сосчитать, ведь она все билеты хранила. А теперь… сгорело всё.

— Так она что же, билеты жгла?

— Да. С горя. На днях по телику сообщили, что какая-то женщина выиграла пятьсот миллионов. Вот Клавдии и дурно стало. Она в больнице только об этом и говорила: «Невезучая я, играю, а толку ноль… Мне столько и денег не надо, сколько та женщина выиграла… Мне бы пару, тройку миллионов… Васечку обеспечить». В общем, решила она больше не играть в лотерею, а билеты сжечь. Сложила их в большую кастрюлю и подожгла. Сама не помнит, как вышло, что клеёнка на столе загорелась. Она испугалась и на улицу. Ну, а остальное ты всё знаешь. Из-за этой лотереи вся квартира чуть не сгорела.

— Её понять можно, надоело каждую копейку считать. Положение у них тяжёлое, стабильно могут рассчитывать только на её пенсию, а разве на неё проживёшь… Подработать стараются оба, иначе никак. А тут, недавно, одна дура, по-другому просто назвать её не могу, по телевизору учила пенсионеров жизни. Мол не умеют они экономить и откладывать деньги… А с чего им откладывать? Они итак еле концы с концами сводят. Вот ей бы вместо её министерской зарплаты такую пенсию. И посмотрели бы мы, как она деньги начнёт копить и много ли накопит… Или ещё совет по экономии оттуда же: мол пенсионеры не экономят на полиэтиленовых пакетах, платят за них в магазинах, а надо бы им сшить мешочек, с ним и ходить…

— Ещё бы авоську вспомнили… — усмехнулась Зоя Ивановна.

— Правильно. Выходит нужно молодость вспомнить, когда пакеты эти в дефиците были и покупали их только у спекулянтов, причём за большие деньги. Роскошь. Наверное, скоро скажут, что на телефонах сотовых надо экономить пенсионерам, и компьютеры им не нужны, чтобы спали крепче. Меньше информации, меньше знают, от этого и спят крепче. Только государственные каналы по ТВ и никакой альтернативы.

Вера вздохнула: «И чего я разошлась, ничего же от этого не изменится… Просто Клавдию Ивановну жаль…»

— А с Егоркой-то всё нормально? Говорят, у него нервный приступ был? — спросила Зоя Ивановна.

— Был. Испугался, видно. А сейчас спит.

— Тебе тоже нелегко с ним. У каждого своё горе… — вздохнув, сказала Зоя Ивановна. — Ну, я пойду, мешать не буду. Отдыхай. Завтра ведь на работу.

Там «снаружи» много всего… непонятного и даже страшного. Я сегодня отличился… и даже не один раз. Вмешался в жизнь… там «снаружи»… Сашка совсем «пустой», то есть глупый, ничего в мозгах нет, никаким грузом знаний не обременён. Ну, я его и подтолкнул слегка, услышал совет, данный ему Верой. Он не заметил и теперь думает, что решение об учёбе в училище его личное… Заглянул ещё к Виталию этому… там вообще ужас, ничего не исправить… всё «навыворот». Он в плохом очень месте был и не один раз. Его били, унижали… сломали… так, кажется, говорят. Я только коснулся его и сразу назад. Зато Васе помог… он не умный, но добрый… и сильный очень. Зачем ему на пепелище жить… Я старался, почти справился, и тут пожарные подоспели. Устал очень… Всё, теперь только «внутри» или в сети… Мне надо о многом подумать, о кварках, например, или о коллайдере этом андронном… Диогену хорошо в бочке думалось, у него не было «внутри», а мне повезло… я без бочки обхожусь.

Звонок

Утром Вера покормила завтраком Егора и собралась на работу.

— Я вижу с тобой всё в порядке. Выспался. И чего ты вчера так разволновался? Напугался? В жизни всякое случается и пожары бывают… Но всё ведь закончилось хорошо… Жизнь она такая… непредсказуемая… полосатая, говорят… Вот только у одних тёмные полосы широкие и небольшие просветы, а у других, но среди моих знакомых их нет, только светлые…

Вера задумалась. «И чего я его загружаю… ему это, как говорят, параллельно…»

— Ну, я ухожу. Не скучай. К обеду буду.

И тут раздался телефонный звонок. Вера достала мобильник, звонила Таисия, мать Егора.

— Здравствуй, Вера.

— Здравствуй, — ответила Вера и замолчала, ожидая продолжения. В трубке помолчали и потом Таисия каким-то грустным и усталым голосом спросила:

— Как там наше Е-Горюшко, не болеет?

Вера терпеть не могла, когда Тая так называла Егора, но никогда ей этого не говорила. Она помнила, как Тая обрадовалась, когда Вера забрала Егора к себе. У неё как будто «гора с плеч свалилась». Вера всегда знала, что Тая тяготится младшим сыном и в том, что у неё родился такой больной мальчик, обвиняет только его отца, который и тогда уже злоупотреблял спиртным. Но дважды в год она всё-таки интересовалась им, звонила и посылала подарки. На Новый год и ко дню рождения. Этот звонок был внеочередным.

— Всё в порядке, — ответила Вера и подумала «…не из-за Егора она звонит, тут что-то другое… Он для неё всё ещё „горюшко“, о котором и вспоминать не хочется, а для меня радость великая и свет в окне. Без него жизнь моя была однообразна и скучна…»

— У него через три месяца день рождения, тринадцать лет. Я по совету Даши купила ему планшет и сегодня отправила. Она утверждает, что он ему необходим. Неужели и правда в интернет выходит?

— Я не смотрю, куда он там выходит, но то, что смартфон из рук редко выпускает, правда. Даша побольше меня знает. Её бы и расспросила.

В трубке как будто всхлипнули… а потом Тая сказала:

— Поссорились мы с Дашкой. Вот уже почти два месяца о ней не знаю ничего, уехала в Россию… У вас там не появлялась?

«Вот она, истинная причина звонка…» подумала Вера и заволновалась.

— Нет, не появлялась и не звонила.

— Если появится, ты мне хоть сообщи.