Бесплатный фрагмент - Сценарий к новому фильму

И Бог услышал молившихся

Глава 1. Дикая Кошка

На борту пиратского корабля «Морской Дракон» кипели страсти: шёл делёж очередной добычи. Те, кто ещё недавно сражались плечо к плечу и спина к спине, сплочённые боевым братством, теперь готовы были, как голодные псы, вцепиться друг другу в глотку. Капитан то и дело палил в воздух, чтобы утихомирить споры. После раздела материальных ценностей перешли к дележу пленников. Тут и случилось то, что впоследствии породило Великий Гнев и Великую Месть.

*

Всё началось с Кудлатого. Он с раннего детства мечтал о море, рано осиротел и с пятнадцати лет перебрался в портовой город, надеясь юнгой уйти в свое первое плавание. К шестнадцати годам Кудлатый уже обогатил свой словарный запас словечками из морского жаргона настолько, что мог, как ему казалось, сойти среди морских бродяг за своего.

И вот однажды…

В портовой толчее, среди шума и гама Кудлатый познакомился с весёлым парнем. Тот затащил Кудлатого в таверну, угощал его ромом и забавлял рассказами о своих морских приключениях. Впервые отведав рома, Кудлатый очень быстро опьянел и не мог потом вспомнить, как он оказался на корабле, выходящем в открытое море.

Он — на корабле под грозным мифическим названием «Морской Дракон»!

Он — впервые в открытом море!

Сколько лет он молился Богу об исполнении этой мечты!

Но не всё получилось так, как об этом мечталось. Вернее, всё получилось совсем не так: корабль оказался… пиратским.

Эх, не так он выстаивал свои молитвы Богу о море!

А вскоре мечтательный паренёк оказался в кромешном аду абордажного боя. Оголтелая разбойничья толпа, хлынувшая с его корабля на борт атакуемого судна, подхватила Кудлатого в свою стремнину, внесла его в самую гущу короткой и яростной схватки. Кудлатый не нападал, а лишь отбивался от наседавших на него неприятелей. Его природная ловкость и инстинкты помогли ему выжить в ужасе того боя. Он уклонялся от сыпавшихся на него со всех сторон ударов кортиками, кинжалами и короткими абордажными саблями с отчаянием загнанного в угол зверька.

— А новенький-то наш — зверёк с крепкими зубами! — говорили одни.

— Славным будет пиратом! — вторили им другие.

Для Кудлатого их разбойничья похвала казалась обличением в грехах перед людьми и Богом. Поэтому, когда перешли к дележу разбойничьей добычи, Кудлатый твёрдо решил отказаться своей доли и при первом же удобном случае сбежать с пиратского корабля. Но он изменил своё решение, когда стали делить пленников. Это был шанс выкупить своей долей кого-нибудь из числа пленников и взять его с собою в побег. Он выкупил юную девушку.

Когда Кудлатый ввёл пленницу в свой кубрик, она забилась в дальний угол и, ошпарив его вскипевшей синевой своих глаз, запальчиво проговорила:

— Я убью тебя, если ты притронешься ко мне!

— Не девчонка, а дикая кошка, — насмешливо подумал Кудлатый.

Через месяц, оседлав лежавшего на спине Кудлатого, пленница склонилась над его лицом и, задыхаясь, проговорила:

«Я убью тебя, если ты изменишь мне с другой!»

Ещё через месяц эта, обезумевшая от взаимной любви молодая пара, предприняла попытку побега с борта «Морского Дракона». Они улучили момент, когда их корабль одиноко томился на рейде маленького морского порта. Пираты с раннего утра начали энергично осваивать доставленные с берега запасы рома, и к вечеру их бесчувственные тела усеяли палубу корабля, как палые осенние листья. Шлюпка оставалась пришвартованной к борту «Морского Дракона» в ожидании следующих рейсов «борт — порт — борт». Это был удобный случай для побега.

Когда молодые влюблённые были уже на пути к причалу, до них донёсся с «Морского Дракона» звериный рёв:

«Эй! На шлюпке! Кто отпустил вас на берег, дьявол вас побери! Немедленно возвращайтесь! Это говорю вам я — боцман Рваное Ухо!»

Кудлатый ещё сильнее навалился на вёсла, и над беглецами прогрохотал первый мушкетный выстрел. Пока шлюпка двигалась к берегу, выстрелы следовали один за другим. Пули то свистели над головами беглецов, то вспарывали воду вокруг шлюпки.

«Быстрее на берег!» — поторопил Кудлатый свою спутницу, когда шлюпка уткнулась днищем в прибрежную отмель, и подхватил замешкавшуюся девушку на руки.

Его возлюбленная безжизненно обвисла у него на руках.

— Что с тобой, любимая моя?!

— Я умираю от пиратской пули. Прощай, любимый. Расскажи обо мне моему отцу — капитану «Виктории».

Глава 2. Чайка

Пробиться на приём к капитану «Виктории» Кудлатому удалось только на третий день плавания. Капитан встретил Кудлатого таким взглядом, в котором отчётливо угадывались знакомые по прежним дням слова и интонации:

«Я убью тебя, если ты явился ко мне с каким-нибудь пустяком!»

«У него такие же глаза, как у его дочери!» — обомлел Кудлатый, сражённый этим поразительным сходством.

— Твоё тупое молчание — это всё, с чем ты ко мне явился? — холодно усмехнулся капитан.

— Нет, сэр! — и Кудлатый рассказал суровому капитану всё о гибели его дочери и о её убийце.

— Что ты можешь сказать в подтверждение того, что это была моя дочь?

— Она открыла мне слово, известное в приложении к ней только лишь вам двоим. Между собою, Вы сэр, называли её прозвищем «Чайка».

*

Наутро после побега Кудлатого и его пленницы боцман Рваное Ухо хвастливо докладывал капитану «Морского Дракона»:

«Я оказался единственным, кто обнаружил попытку побега новенького с его девкой, дьявол их побери! Метким выстрелом из мушкета я убил паршивую беглянку! Я и новенького — тысяча чертей ему в хвост и в гриву! — вскоре изловлю и убью!

Я…» — договорить Рваному Уху не удалось. Какая-то сумасшедшая чайка круто спикировала на него и больно клюнула в темя, а крылом влепила хвастуну увесистую пощёчину.

Боцман издал звериный рёв и, схватив мушкет, выстрелил в сумасшедшую птицу.

Промах!

Боцман хватает другой, готовый к бою мушкет.

Выстрел

Промах!

Сумасшедшая птица в стремительном полёте снизилась над рассвирепевшим пиратом и прокричала:

«Я убью тебя, негодяй!»

После нападения чайки жизнь боцмана Рваное Ухо будто перешла в оверкиль*. Все его намерения и дела пошл и прахом. Среди экипажа возникли нездоровые разговоры. На «Морском Драконе» назревал бунт. Рваное Ухо кинулся к капитану с доносом, назвав имена тех матросов, которых ему удалось выявить, как главных заговорщиков. Капитан лично допросил каждого из них, требуя назвать ему зачинщика, и все они, не сговариваясь, указали на боцмана Рваное Ухо. Причин к тому было две. Одна — непонятная, но явная: в последние дни боцман отчего-то вдруг начал вызывать у них такую бурную ненависть, что все они дружно стали желать ему смерти. Вторая причина была окутана такой непроницаемой мистической тайной, что о ней никто не мог знать.

Никто, кроме птицы чайки.

Странная была эта птица.

Да и птица ли она?..

— Что скажешь в своё оправдание, боцман? — спросил капитан таким тоном, что было понятно: никаким словам оправдания он ни за что не поверит.

— Я… — Рваное Ухо поперхнулся рвущимися из него словами и взвыл от внезапной боли: сумасшедшая чайка спикировали на него с большой высоты, клюнула в темя, а крылом влепила тяжеленную пощёчину.

_____________

* Оверкиль — опрокидывание судна вверх килем (днищем).

Было совершенно очевидно, что такая пощёчина могла быть нанесена не крылом птицы, а очень крепкой ладонью. На открытой от густой бороды поверхности боцманской физиономии заалели следы от… изящной женской ладошки.

Мистика да и только!

И тут же вслед за звуком пощёчины прозвучала угроза:

«Я убью тебя, негодяй!»

— Убрать его с моих глаз долой! — брезгливо мотнул головой капитан в сторону разрывающегося между гневом и недоумением боцмана. И чтобы я больше его не видел! Наказание себе за подготовку бунта на корабле пусть он выберет себе сам из двух возможных: или пойти на корм акулам, или…

Дальше боцман уже не слышал. Будто бы короткое замыкание произошло у него в голове.

«Она меня убьёт…» — влетела в голову Рваному Уху шальная мысль.

Он хотел вытряхнуть её из головы, но она, как оставленное на поверхности тела пчелиное жало, запульсировала, внедряясь всё глубже и глубже, впустила яд и растеклась острой болью.

*

Жизнь капитана «Виктории» изменилась, утратила свежесть красок и потускнела, когда он узнал, что его дочери, его ненаглядной Чайки, больше нет в этом мире. Внешне всё оставалось прежним: и море, и небо, и берега, но всё это утратило для него прежнее наполнение сознанием своего отцовства, лишилось того источника сил и смысла, который проистекал из его отцовской любви. Настоящее поблекло для капитана, будущее обесценилось, а прошлое манило к себе, обещая, но не принося утешения. Оно лишь растравляло боль утраты. Он с удивительной чёткостью вспоминал свою милую дочку. Вспоминал её совсем маленьким, беспомощным грудничком, вспоминал её самые первые неуверенные и до смешного неуклюжие шажки, когда она по-птичьи переступала ножками и, как крылышки, расставляла ручонки, пытаясь поймать равновесие. Прямо не человечек, а кавыш*!

Шли годы, дочка росла и из забавного неуклюжего кавыша превратилась в прекрасную чайку.

И вот её больше нет.

Жизнь утратила прежний смысл и наполнилась жгучим желанием найти и покарать её убийцу.

«Боже! К Тебе Всемогущему взываю о величайшей милости! Помоги мне найти и наказать убийцу моей дочери!»

И услышал Бог его мольбу. Но не так исполнит Бог его желание.

Капитан сидел в своём кресле, ничего не видя перед собою, блуждая внутренним взором в своём дальнем и ближнем прошлом, когда в его боковое зрение попала едва мелькнувшая тень. Он повернул голову в ту сторону, куда переместилась та тень, и увидел на книжной полке… чайку.

«Откуда она здесь?»

Дверь в его каюту закрыта.

Иллюминаторы плотно задраены по случаю недавнего шторма.

Птица не могла сюда проникнуть!

Капитан внимательно всмотрелся в невесть откуда появившуюся чайку, и неожиданно увидел каким-то иным зрением то, чего не бывает в нашем материальном мире: взгляд птицы затуманился глубокой человеческой печалью и из глаз её вытекли по-человечески горькие слёзы.

«Дочка!..» — потянулся к ней капитан.

Птица перелетела на его письменный стол, обмакнула лапки

________________

* Кавыш — птенец чайки.

в чернильницу, прошлась по чистому листу бумаги и исчезла.

Это не было ложным видением.

Отпечатки птичьих лапок на бумаге засвидетельствовали необъяснимый, но свершившийся факт временной материализации той, которая не была обыкновенной птицей.

*