Бесплатный фрагмент - Сборник фантастических рассказов и удивительных сказок

Фиолетовое счастье

Не представляю, как люди живут без рук. Наверное, можно как-то наловчиться и привыкнуть… А вот с тем, что ты обманываешь близких и веришь им, зная, что обманывают тебя, свыкнуться сложно.

Но сейчас не об этом. Я их продаю. По счетам платить надо, а продать больше нечего. Ну как нечего, допытывается мой друг и собутыльник Сэм. Можно оставить один глаз, одну почку… Много чего ещё во мне осталось. Да. Согласен. Может быть и глупо — продать руки. Но, во-первых, они стоят дорого и разом погашают все мои кредиты. А во-вторых, блин! Почку мою не взяли, слишком люблю драйвовые коктейли. И подслеповатые глаза некому сбагрить. Лучи белого карлика, что обжигают наши колонизаторские рожи без малого десять лет, покрыли их белой тонкой коркой. А остальное…

— Ну не могу я, пойми! — доказываю корешу, заменяющему меня в постели моей жены.

Да ладно, руки, руки… Чёрт с ними. На них много желающих. Отстегнут хорошие деньги, пусть для этого придётся кому-то залезть в долги. По-другому никак: через пару месяцев жизни на планете неизбежно проявляется эта зараза, лихорадка Моррела. Наверное, не нужно объяснять, что названа она так в честь врача, описавшего болезнь и первого умершего от неё. Несчастный героический глупец! Вместо того, чтобы свинтить как можно скорее с этого гиблого места, до последнего вздоха изучал симптомы и искал лекарство от этой дряни. Страшная смерть…

Брр! Я содрогнулся от воспоминаний. Симптомы мерзопакостные — блюёшь днём и ночью своими внутренностями. Отмирают целые органы и отваливаются, как сухие листья, части тела. Все мы прошли через это, кто прилетел на Zoly. Временно помогало переливание крови и трансплантация чужих органов — постепенно организм либо справлялся с этой заразой, либо умирал. Учёные и врачи не могут объяснить причины странного заболевания. Для многих это просто рулетка.

Я облокотился на барную стойку, потирая переносицу. Заклятый друг Сэм смотрит на мои руки с ужасом, перерастающим в жалость. Он знает меня не первый год и понимает тщетность попыток меня отговорить. Робот-бармен механической рукой плеснул новую порцию коктейля, безошибочно угадав мой кивок.

— Такие дела, брат, — обращаюсь я к нему, изрядно поднабравшись. — Всё летят и летят сюда на свой страх и риск… Ставят на карту свою жизнь, пусть и за неплохую по меркам нашей Солнечной системы зарплату… Шабашники, блин. Или романтики, пёс его знает. Вот только знаешь, что? Корпорация нас всех поимела. Поимела, слышишь! — опрокидываю залпом ещё один жидкий драйв.

Робот тут же подливает мне, а Сэм смотрит осуждающе.

— Что? Смотришь так… Все бегут отсюда, как крысы, после первых симптомов… Особо упёртые — в цинковых квадратных ящиках, сложенные по частям в вакуумных пакетах… А знаешь ли ты, умная машина, почему?

Сэм быстро оглянулся и прижал палец к губам. Но мне было плевать. Мне нужно было убедить Сэма, что я пьян, раздавлен и готов на всё…

— Договор составляют так, что за первый год мы получаем минималку. А потом она увеличивается с геометрической прогрессией. Чем больше отработал, тем больше получил. Типа, те, кто выжил, на Земле будут миллионерами. Да только до неё пока никто не долетел! — я грохнул кулаком о стойку.

— Пошли, Дэн. Ну, реально, хватит тебе…

…странная, коварная лихорадка, казалось бы, пожалевшая и отпустившая человека, вдруг вспыхивает с новой силой, едва тот ступает на борт корабля, отправляющегося на Землю, и сжирает его вчистую за пару дней.

И вот мы все — липовые миллионеры, колонизаторы новой планеты Zoly, искалеченные и помилованные ею по какой-то причине, понимаем, что обречены прожить остаток своих дней в пластиковых тесных ангарах, под защитным куполом, экономя воду и кислород. Влезая в долги и кредиты — в чертовом договоре нужно было читать, что написано мелким шрифтом! Договоре, по которому зарплату за все эти годы мы получим исключительно по прибытии на Землю. И мы влачим жалкое существование на скудные командировочные. Правда, утешает одна мысль, что есть на свете еще идиоты. Потому что корабли с новыми колонистами прилетают исправно раз в три года.

Ну вот и всё. Лёжа на холодном пластиковом столе, я краем глаза наблюдаю за размазанными силуэтами медперсонала. Дроны двигаются плавно и успокаивающе. Впрочем, я и не волнуюсь. Сощурившись, пригляделся к яркому пятну. Мои фиолетовые руки висели на эмалевой стене контейнера для транспортировки. Их уже обработали и покрыли вакуумной пленкой.

Признаться, они мне нравились… Я успел привыкнуть даже к их цвету. Мы тут все с фиолетовой кожей. После трёх лет работы на этой планете кожный покров приобретает сиреневый оттенок и с каждым годом становится ярче.

Я встал. С трудом, но самостоятельно. Дрон-санитар с длинными, как шланги, зажимами-руками поддержал меня, справляясь о самочувствии.

— Норм. Все норм!

Чётким механическим голосом зачитал краткую инструкцию — как дальше жить, какие препараты и сколько раз в день принимать, озвучил сумму минимальной пенсии, которая мне назначена от профсоюза. Еще бы, усмехнулся я, взносы мы платим регулярно.

Стараясь восстановить координацию, пошатываясь, вышел из клиники. Переулок был пуст — все на работе. В сторонке стоял служебный робот-полицейский. Просканировал меня на расстоянии и, равнодушно мигнув глазом, отвернулся. Информация о новом инвалиде, судя по всему, прогрузилась в общую полицейскую базу. Что с меня теперь возьмешь…

Я затряс головой проезжающему мимо такси. Сообразительный водила услужливо выскочил из машины и открыл мне дверь, ощупал взглядом, оценивая платёжеспособность. Свою карту я заранее повесил на шею, научен горьким опытом. Идти пешком в этот раз мне совсем не хотелось.

Добравшись до своего однокомнатного уютного ангара, я сразу завалился на топчан. Кофе к моему приходу был готов, и кофеварка, издавая приятные стрекочущие звуки, привезла мне его на маленьком подносе. Придерживала маленькую чашечку и вовремя ее опускала, чтобы я не облился. Программу подкорректировать было несложно, а вот достать настоящий кофе и настоящую керамическую чашечку… Это стоило дорого. Ладно, теперь нужно подумать о главном.

Первое — это новые документы. Мой дилер, что их достает, стал задавать лишние вопросы и повышать цену. Надо искать другого. Но где? И это небезопасно… Хотя… Почти всё готово и можно завершать мой план.

Второе — как быть с моей женой Стеллой, у которой в данный момент снова зависает Сэм. Нет, нет, я не в обиде на друга. Мы вместе когда-то прилетели в эту дыру на заработки. Вместе осваивались, вместе чесались от местной лихорадки, после которой лопается и сходит лоскутами кожа, меняя цвет. Блевали в одно ведро на работе, сидя за отчётами…

К Стелле тоже нет претензий. Мой «аппарат» перестал работать два года назад. Она и так держалась долго. И не ушла от меня. Хоть и зарабатывает немного в своей поликлинике, зато стабильно. А могла бы попробовать начать новую жизнь с каким-нибудь свежим мясом, прилетевшим на эту всеми проклинаемую планету.

Насчет «аппарата», конечно, мысль есть… Но страшно. Руки, они все-таки — руки.

Этот ангар я снял втайне от всех, здесь и отлёживаюсь. Стелла думает, я на работе, Сэм — что лежу в клинике. Так получилось, что жена знает обо мне меньше, чем друг. Впрочем, я очень рассчитываю, что Сэм выболтает ей всё. В постели с моей женой ничего не скроешь, такая она у меня… Да, давно пора раскрыть все карты.

Я почесал то место, где недавно была правая рука. Точнее, кофеварка почесала, улавливая импульсы и желания. Нестерпимый зуд растекался от плеч по всему телу. О, это самое неприятный момент! Лучше боль, чем эта невыносимая чесотка.

Выпил горсть таблеток и закрыл глаза. Мой план хорош, точно говорю! Он почти безупречен! Уверяю… Я зевнул, дождавшись действия обезболивающего и стряхнул на пол фантики от протеиновых батончиков.

Я проснулся от удара по лицу. Открыл глаза и убедился, что привязан к дивану полицейской сеткой. Но это были отнюдь не представители закона.

— Давай колись! — потребовал знакомый голос. — Колись, что происходит?

Мой дилер и геолог, которого я знал десяток лет. Ловкий пройдоха имел таланты доставать всё, что угодно и подделывать любые документы. Я всегда относился к этой его подработке как к безобидному хобби. И, кажется, недооценил. Майк пристально наблюдал за мной со стула, пока его подручные переворачивали верх дном моё пристанище.

— Ты о чём? — ответил я, пытаясь найти позу поудобнее. Как будто мы с ним прожигали вечерок в баре, и я не лежал расплющенный сеткой.

— Ты купил у меня пять паспортов.

— И?

— Они стоят немалых денег.

— Вы их тут ищете?

— Не только…

Судя по растерянным лицам четырех его помощников, поиски успехом не увенчались. Да и не могли. Денег у меня уже не было.

— Дэн… Если ты хочешь продолжать сотрудничество, то самое время все рассказать. Иначе… Иначе стоимость новых документов возрастёт в несколько раз!

— Я обдумал твое предложение и решил, что они мне больше не нужны.

— Не нужны?..

— Нет.

— А те пять аусвайсов тебе для чего?.. И откуда у тебя столько бабла? За последние два года ты неплохо поднял! Закрыл все свои кредиты. Кредиты жены и даже своего дружка. Ты, кстати, в курсе, что он шпилит твою бабу?

— Да, конечно. Я ему разрешил.

Лицо Майка вытянулось, но он продолжал:

— Дэн, я не хочу идти на крайние меры. Но если ты не расскажешь мне здесь и сейчас…

— То…? Ты чего, приятель? До чего докатился? Стал обычным бандюганом. И этих, новеньких, к чему склоняешь? Они адаптироваться-то толком не успели. Вон этот опять в туалет побежал. Рвёт его, да?

— Ну зачем ты так, Дэн? — кисло поморщился взломщик. — Я, между прочим, за полицию её работу делаю. Тут явно что-то противозаконное…

— Так ты сигнал куда надо отправь. И пусть дроны этим занимаются.

— Ага! Ты этим тупицам легко голову заморочишь. Как до сих пор делаешь. А меня обвести вокруг пальца не удастся! Я тебе кстати, сейчас этот палец отрезать буду. И всё мне выложишь. И откуда столько денег, и где ты их хранишь. Как миленький расскажешь и принесёшь нам их на этом керамическом блюдце. Кстати, чашечку я заберу. Ценная вещь. Мне нравится.

Я поморщился от таких перспектив. А товарищи Майка уже вытряхивали меня из сетки и оголяли торс, параллельно доставая из сумки какие-то неприятные инструменты.

Кажется, сейчас я буду громко кричать. И кто только проводит психологические тесты новым колонизаторам и отправляет таких в закрытые коллективные системы?! Попробовал вырваться, но мои попытки сразу пресекли точным ударом в нос. Я увидел только, как красные брызги разлетаются вокруг меня странной красивой дугой, оседая моросящими каплями вокруг моего дивана.

Я моргнул и понял, что рядом никого нет. Майк лежал на полу с дыркой в голове, а остальные ползли к выходу. Ко мне подошла Стелла, бросив пистолет на диван и освобождая меня от пут. Ругалась, как всегда, матерно, пронзительно и обидно, объясняя, какой я кретин и идиот. Как будто я без неё этого не знал. Боялась видно, что забуду. Сэм трясущимися руками держал короткое ружье с лазерным прицелом и испуганно озирался. Но кроме мёртвого Майка в жилище уже никого не было, и друг в обморочном состоянии обмяк на стуле.

— Я рад… — прошептал Сэм, глядя на меня.

— Чему? — ответил я. — Что вы вовремя успели? Вообще-то я вас раньше ждал.

— Что ты отказался от этой дурацкой затеи. Прости, я ей все рассказал…

— Ничуть не сомневался!

— Да! — тут же встрепенулась Стелла. — Сейчас же признавайся! В какую ещё заварушку ты попал? А то я тебя сама прибью!

— Вы где оружие-то раздобыли, киллеры?

— Так! От темы не отвиливай, Дэн!

Сэм закатил глаза, а жена нахмурилась так, что я понял — им действительно пора знать правду.

— Я продаю свои руки.

Сэм и Стелла одновременно посмотрели на мои плечи. Потом локти и ладони.

— Когда ты собирался это сделать? — сказала жена.

— Я продавал их пять раз.

— А! Вот как?

Теперь Стелла и Сем обменялись быстрыми многозначительными взглядами.

— Я всё вижу. И вижу гораздо больше, чем вы думаете…, и я не псих! Если ты, Стелла, как медицинский работник, выслушаешь меня, я буду тебе очень благодарен!

Жена в кои-то веки покраснела и смущённо присела на краешек дивана. Сэм вздохнул.

— Но… Может быть, сначала решим, что делать с этим? — робко спросил он, брезгливо косясь на пол.

— Ничего не будем делать, оставим его здесь, — сказал я. — Потому что мы больше сюда не вернёмся.

Я вскочил и выудил из беспорядочно разбросанных вокруг вещей куртку.

— Одевайтесь для выхода из купола! Защитные костюмы там. Буду рассказывать по дороге. Остальное покажу!

Притихшая жена взглянула на меня по-новому. Удивлённо и заинтересованно.

Мы торопливо вышли из ангара и направились к ближайшему шлюзу. На базе была так называемая ночь, хотя через купол всё так же жарило. Быстро пересекая пустынные улицы, мы приближались к «южным дверям».

— А как ты собираешься выйти за пределы купола? — спросил наконец Сэм. — Покинуть базу можно только при наличии сопроводительных документов. Да и на чём? Где возьмём машину? Мы ведь не пойдём неизвестно куда пешком?

— Терпение, мой дорогой друг! — крикнул я весело. — Ребята, я приобрел собственный кар. Так что поедем с комфортом!

Стелла фыркнула, но промолчала.

— Собственный кар? И откуда столько денег? — чуть не споткнулся Сем.

— Я же говорю — продал пять пар рук.

— Да чьих рук, ты скажешь наконец?! — сердился Сэм.

— Своих собственных.

Сем пригляделся ко мне ещё раз.

— Как это возможно?!

— По поддельным документам, конечно. Иначе возникли бы вопросы.

Мы замолчали, проходя через пост. Я показал разрешение. Дрон пискнул и ворота открылись. Моя машина стояла наготове. К ней был пристегнут крытый гружёный прицеп. Выруливая на барханы, покрытые серебристым инеем минералов, кар нёсся по знакомой дороге. Я столько раз ездил туда, что спокойно отключил навигатор.

— Но как это? — причитала жена. — Они ведь на месте…

— Ты уверена?.. — мне нравилось наблюдать их растерянность. — Ты уверена, жена моя, что это те самые руки, которые обнимали тебя когда-то?

Выдержав паузу, я многозначительно посмотрел ей в глаза. Пора прекращать паясничать.

— Итак, вспомним, что мы пережили от этой лихорадки Моррела. Сколько переливаний крови мы сделали. Как Сэм действительно чуть не потерял руку. Она почти отмерла.

Сэм вздохнул.

— Нам с вами очень повезло, други мои. Мы выжили. Ты, Стелла, осталась без трёх пальцев на ногах. Я… Ну, вы знаете. Сэм — почти без желудка и почек. Ты сколько должен был прожить по прогнозам? Вы не заметили, дорогие мои, что в последнее время наше самочувствие улучшилось?

— Я заметила, — подняла руку жена. — Не хотела говорить. Ещё не прошла все тестирования… Но пальцы на месте.

— Как это? — встрепенулся Сэм. — Я не заметил…

Жена опустила глаза.

— Так вот, — продолжал я, сделав вид, что не расслышал. — Кое-что стал примечать в последнее время и даже провёл пару экспериментов. Я реально продал свои руки два года тому назад. Они немели и почти не слушались. Подумал, что потеря невелика, а деньги были ох как нужны. Все эти переливания стоили, сами знаете…

Жена кивнула. Она помнила.

— За одну ночь мои руки отросли. Да стали лучше прежних. Здоровые. И… немного другие. Суставы другого строения, они сгибаются в разных направлениях. Хотелось бы увидеть лица тех людей, что получили от меня эти подарки… Я не медик, но, думаю, это касается всех органов, — покосился на Стеллу, которая, сцепив руки на груди, улыбалась.

— Возможно, эта болезнь призвана нас не столько убить, сколько изменить…

— Как это? — Сэм моргал, не успевая за моей мыслью. Или просто не мог поверить в эту фантастическую правду.

— А вот так! Мы теперь имеем способность регенерировать отмершие органы. Думаю, любые. Смею предположить, что, если бы люди изначально не сопротивлялись этому вирусу или бактерии — не знаю, что это — жертв было бы меньше. А мы кровь переливали…

— А нужно было что? — продолжал тупить Сем.

— А нужно было просто довериться этой планете. Она, маленькая капризная девочка, рассматривала нас, крутила, вертела в руках как старую куклу и решила — если это и это заменить, то выйдет вполне хорошо…

— Ты так говоришь… Что мне страшно, — Сэм смотрел недоверчиво и испуганно. — Она что, живая, эта планета? Типа, разумная?

— Сэм. Конечно, она разумная. И она хочет жизни.

— Подождите, подождите! Так руки у тебя каждый раз заново отрастали? — не могла успокоиться Стелла. В моей жене проснулся учёный и врач. — И в клинике никто ничего не заметил?

— Каждый раз делал новые документы.

— Но ДНК? Как же дроны-медики не распознали, что это руки одного и того же человека? К тому же, необычные… Они что, все идиоты?

— Ну, идиоты или нет, а вопросов не задавали. Смотрели только на карту идентификации. Новая карта — новый человек! Ты же знаешь, людей в медицине мало. А в трансплантологии вообще одни дроны. Их обмануть, как оказалось, ещё проще.

— А денег куда столько дел?

— А вот это я вам как раз сейчас покажу. Скоро приедем. Думаю, что мы не одни такие, кто заметил изменения… Но я решил опередить всех.

Безжизненные холмы сменились скалообразными выступами. Тени падали удлинёнными острыми углами, открывая впечатляющую картину.

На одном из живописных холмов, как мираж, стоял новенький дом, сложенный из пластиковых панелей. С красной металлической крышей и зеленым забором палисадника. Стелла и Сэм как завороженные смотрели на это чудо.

— Ну, как вам? — не выдержал я. — Не слышу восторгов!

— Ты точно псих!

У жены дрожали губы.

— Это же в точности наш дом, который остался на Земле…

— Именно! Да это наш дом, и мы будем здесь жить!

Жена смотрела на меня через стекло кислородной маски сердито и обиженно.

— Стелла…

Я остановил машину и открыл дверь.

— Поверь мне.

И стал отстёгивать запищавший датчиками капюшон, снимая маску.

— Не смей!.. — крикнула жена.

Но я уже вздохнул того газа, что называется воздухом на всех экзопланетах. Каждый сам делает выбор. Они могут вернуться на базу… Вместе. А я больше не житель купола, не работник базы, не гражданин Земли. И мне насрать на Корпорацию. Думаю, скоро здесь будет целый посёлок свободных людей, новых граждан планеты Zoly. Принятых и усыновленных ею.

Крыша моего дома сияла под лучами Сола. Я долго думал над покрытием. В доме достаточный запас семян, стоит только начать. Наверняка первые погибнут, но что-то обязательно выживет. Я закрыл глаза, представляя газон в моём палисаднике и цветы… Семена новой жизни. Почувствовал руку Стеллы. Она встала рядом.

— Я должна тебе сказать…

— Не надо, — перебил я. — Мне понадобится твоя помощь в ещё одном деле. Ампутировать то, что уже умерло, и дать возможность прорасти новому…

Жена, кажется, смутилась. Серьезно?!

— И ещё. Скажи… Ты заметила ещё что-то, кроме внешних перемен? — я обернулся к Сэму, который сидел на земле без защитного костюма и изумленно, как ребёнок, перебирал пальцами серебристую рассыпчатую почву.

Стелла, с тихим булькающим звуком, глубоко вздохнув, кивнула.

— Мы изменились не только внешне… Ден бы меня никогда не простил…

— А Стелла бы так не поступила, — усмехнулся я.

— Того Дэна больше нет?

— И той Стеллы — тоже.

— Познакомимся?..

На её нежной фиолетовой коже вокруг глаз я вдруг увидел удивительный всполох оранжевого и зелёного.

Я прикоснулся щекой к её щеке.

— Ты так красиво плачешь, моё фиолетовое счастье!

Симплиссима футурум

Я машинально распечатал упаковку пончиков, смачно откусил, запрокинул голову — закапал глаза. Почти не глядя, запустил сугубо внутреннюю программу «Шерлок». Она, конечно, не способна заменить человеческий глаз, а главное, чутье, но может значительно сузить поиск. Намечалась очередная спокойная смена за компом.

Раньше мою организацию называли скучной абревиатурой ОУС (отделом удаленного слежения), а теперь в узком кругу посвященных нас за глаза называют ЛВЧ — люди в черном. Спасибо Голливуду!

Таким конторским крысам, как я, это, конечно, льстит. У нас нет фантастического оружия и эффектных погонь за инопланетянами, зато есть скучные и выматывающие смены за мониторами камер слежения. До рези в глазах, до рвоты от пончиков и сухих булок. Заляпанная кетчупом рубашка, не сходящаяся на животе, и красные слезящиеся глаза — вот как по факту выглядим мы, пресловутые Люди в черном. Хотя, вру — есть стопроцентное совпадение. Костюмы у нас черные, служебные. Недорогие и практичные, которые легко отчистить влажной салфеткой. И попасть к нам действительно непросто. В отличие от кино, активные и спортивные бруталы нам не подходят — требуются усидчивые и скучные флегматики. Чтоб был тихий и счастливый подкаблучник дома и ответственный зануда на работе.

По мне, так мы — сыщики. Сыщики во времени. Мне больше по нраву представлять себя Шерлоком Холмсом, который по едва различимым для простого обывателя признакам способен увидеть и поймать нарушителя за хвост. Ну, не поймать, конечно… Зафиксировать. Оформить кучу бумажек, приложить фото и сдать документы. Дальше этим займутся статистики и нарисуют очередной график интенсивности проникновения в наш мир инородных тел или, по-нашему, «гостей из будущего». В некоторых случаях, ничем не примечательные внешне люди со странными приборами в руках отловят эти тела и передадут величайшим умам в белых халатах. После чего выводы будут опечатаны и засекречены в архивах. А что еще мы можем предпринять? Не можем же мы отловить всех мышей, мух, комаров и кошек. Да, да. Кошки да мышки — наши самые серьезные нарушители. Но и они не смогли приблизить наших ученых к разгадке этого феномена.

Зазвонил телефон внутренней связи.

— Андрюха! Внимание! Эксцесс номер восемь. Координаты высылаем. Подключили всех. Работаем!

— Принято!

Восемь?! Вот и дождались! Я бросил в мусорку бумажный стакан и припал к экрану компа. Сглотнул, сдерживая эмоции. Значит, не зря мы столько лет наблюдали. Номер восемь — это крупный объект, идентифицированный как человеческий. Проникновение «внешнее», значит, по нашу душу. Программа рассчитала место и сигнализировала, сколько команд уже в пути. Да, все выехали. Я представил Дениса, который, азартно вцепившись в руль «Бэхи», мчит к месту, чтобы первым опознать объект. Счастливчик. Увидит воочию. Но я тоже… Так, так… Перед глазами проносились кадры ближайших к месту камер слежения и все наши спутники. Плохо, что проникновение — в центре столицы. Хорошо, что в зоне Х обнаружено только два подходящих объекта.

Камеры выдали мне изображения. На первом через мост в длинном черном пальто широко шагал высокий светловолосый господин. Руки в карманах, при себе ничего… Картинка приблизилась максимально и показала восторженную детскую улыбку и яркие голубые глаза. Я затаил дыхание. Ну, точно! Бьюсь об заклад, это наш клиент! На второй высветился типичный столичный бомж. М-да. Думаю, и группа Дениса, и Макса, и Феликса, все сейчас занимаются перехватом блондинчика. Впрочем, я на всякий случай удостоверился, что Сашка Дворник прихватил и маргинала. Он молодец, звезд с неба не хватает. Потому и Дворник, что без нытья делает то, от чего другие нос воротят. Бегает с парализатором за крысами, если сверху приходит распоряжение взять живьем новую партию гостей для ученых из секретной лаборатории.

Вот так дела! Теперь закрутится. Здорово, что именно в нашем столичном филиале случилось такое событие, а не где-нибудь в Магадане. Там и камер меньше, и сотрудников. И вообще, я не уверен, что тамошние коллеги смогли бы так оперативно перехватить гостей. Они с котами-то не справляются…

В кармане затрещал мобильный, и я чуть не подавился.

— Эндрю, поднимай задницу и дуй в центральный офис! — скомандовал мой начальник. Я откашлялся. Интересно. Почему не через рабочую связь…

— Не в службу, а в дружбу, — продолжил он мягче. — Этими двумя, конечно, займутся компетентные товарищи, но я хотел бы, чтобы ты присутствовал.

— Мм, — наконец, проглотил я. — Алексей Алексеевич, можно два нескромных вопроса?

Начальник вздохнул и сам ответил.

— Я сам не могу. Меня вызывают с отчетом на самый верх. Ну, ты понимаешь. А мне нужны уши и глаза. Сейчас этих гостей на куски рвать будут все отделы, и ученые с их опытами. Им что кошку препарировать, что… новый объект. В общем, давай дуй туда пулей и ходи за ними по пятам. Потом доложишь свое мнение.

— Мнение о чем?

— Ну, не тупи, Андрюха. Мы ведь толком не знаем, кто из этих двоих пересек «границу».

— Алексей Алексеич, вы их видели? Какие могут быть сомнения…

— Да видел, конечно. Но не будем относиться предвзято. Мы не знаем, что там в будущем. Светлое оно или… наоборот. Я вот, например, поставил бы на бомжика. Очень перспективный, я считаю, экземпляр.

Я прямо рот открыл от удивления.

— Вы думаете, что ТАМ все так плохо?

— Так, все. Лирика потом.

— Я уже сажусь в машину, Алексей Алексеевич… — буркнул я на бегу, выуживая из карманов ключи от служебной машины. Наконец, она радостно пискнула.

— На связи.

Шеф положил трубку. Я выехал из подземного гаража на яркую солнечную улицу и сразу встал в пробку. Вот это попадос, конечно, в городе час-пик. Главный минус столичной жизни. А ведь моя организация могла бы и вертолет вызвать. И посадочные площадки есть. Эх… Остается только завидовать настоящим «Людям в черном».

Шесть лет назад, когда только организовали нашу контору, мы все, конечно, ждали кого-то посерьезнее котов. И были готовы «схватить и обезвредить». Умники в белых халатах чертили на школьных досках таблицы и подробно рассказывали нам про «эманации» и «тепловую радиацию реальных поверхностей». Но лично я понял из всего этого одно — наш мир можно сравнить с поверхностью озера. Если из него выпрыгивает рыба, гладь воды расходится кругами. Так же и наоборот, если бросить в него камень. В том месте, где из нашего мира что-то вышло или что-то вошло, всегда расходятся круги, как по глади воды, или что-то типа этого. Ученые научились эти всплески находить и определять их местоположение. И вот тут уже подключаемся мы, бойцы невидимого фронта. Через спутник определяется местоположение, как всегда, примерное, с погрешностью в несколько десятков метров. А значит, нужно отследить все камеры, находящиеся в этой зоне. Конечно, если это город. В лесных массивах искать что-то почти всегда бессмысленно. Вот и вся романтика нашей работы. Мы точно знаем, что наши «гости» приходят из других временных рамок и знаем, что в большинстве это — мелкие животные и насекомые. Но вот как они это делают? А ведь наши ученые этих несчастных кошек и крыс чуть ли не на ленточки изшинковали, чтобы разгадать тайну перемещения во времени. Доподлинно известно, что из прошлого гостей пока не было. Может, это невозможно?.. Бьются наши ученые, но не знают всех законов физики, по которым это происходит. Наши «гости» всегда из будущего. Но это вселяет надежду. Значит, оно есть.

Кстати, надо бы узнать у коллег в центральном офисе, может, там кто смекнул ставки принимать. Значит, начальник мой поставил бы на бомжика. Интересно! Посмотрим и на него. А действительно, почему мы так уверены, что в будущем человечество будет выглядеть голубоглазо и блондинисто? Что впереди нас ждет идеальное общество и красивые люди? Прав мой шеф, мы в плену стереотипов. И чем больше я об этом размышлял, тем сильнее мне хотелось увидеть именно бездомного. Что он сможет нам рассказать? Как мир и цивилизации рухнули в пропасть? О какой-нибудь очередной эпидемии или войне? Да и захочет ли рассказывать? Впрочем… Я усмехнулся. Наши-то, конечно, развяжут любой язык.

Служебная мигалка и разрешение на любую скорость сократили дорогу, и я через двадцать три минуты уже подъезжал к нашему главному зданию. Обычная серая коробка с непонятной вывеской и двойным КПП. Пересекая первый шлагбаум, я показал только удостоверение, на втором положил ладонь на панель для отпечатков пальцев. И только когда заехал в подземный первый уровень, предъявил сетчатку глаза и пропел детскую песенку в голосовой сенсор.

На первом уровне оживленно. Девчонки на высоченных шпильках и приталенных все тех же черных пиджачках курили стайкой. Они были загорелы, сексуальны и совершенно непривлекательны. Потешно шевеля раздутыми губами и взмахивая ресницами длиной с полсигареты, оживленно обсуждали новости. Я вдруг представил, что если они одновременно начнут быстро-быстро моргать, то поднимутся в воздух и улетят в неизвестном направлении… Но подавил смешок. Стараются же, для нас стараются. Да только это очередной феномен — чем больше стремление женщины выглядеть идеально, тем меньше желание ее… Ну, в общем — меньше желания. Хорошо, что жена не слышит.

Несколько молчаливых «белых халатов» пробежали мимо меня, и я последовал за ними. Лаборатория тоже находилась в этом здании.

— О, Андрей! Салют! — ко мне подошел Сашка из статистики. Он был возбужден и весел. — Уже знаешь, да? Здорово! Я прямо в нетерпении.

— Отчего такое счастье? — не понял я, открывая своим пропуском очередную дверь в безграничном белом коридоре.

— Ты чего? Не понял, что ли? — аж задохнулся Сашок. — Это же сенсация!

— Вся наша работа — сенсация, — спокойно ответил я.

— Ну, брат, ты даешь! Мы же теперь столько всего узнаем… И вообще, взглянем на человека из будущего. Вот только не говорят, насколько далекого… Пока вычисляют.

Я вздохнул. Уж не слишком ли мы много надежд возлагаем?

— Ты в допуске? — спросил я у Сашки.

— Нее… — расстроенно протянул он. — Там без меня представителей хватает. А ты что же, вошел в комиссию?!

— Угу, — ответил я, стараясь, чтобы дверь перед носом Сашка захлопнулась не так демонстративно. Дальше пошел по коридору один.

Дверь сектора «Б» пискнула, и я вошел в холл. Народу было больше, чем людей, высшие чины, по большей части. Оживленно прохаживались, гремели звездами. Посередине стоял медицинский стол, накрытый скатертью и закусками. Прямо фуршет, только шампанского не хватало. В углу испуганно моргали несколько лаборантов, которым сегодня доверили почетную роль официантов. Я скромно встал у стены.

— Ты чего как бедный родственник? — услышал я рядом. Повернулся к Феликсу.

— Тебя тоже сюда отрядили, да?

— Ага. Начальство наше изрядно зассало! — засмеялся Феликс, пользуясь шумом в зале. — Может, они думают, что «гости» радиоактивны?

— А ведь такая мысль мне в голову не приходила… — признался я. И увидел, как все присутствующие потекли струйкой к выходу.

— Ну что ж. Пойдемте, коллега. Надеюсь, навстречу славе, а не смерти.

И мы влились в делегацию, которую возглавили несколько пожилых очкариков профессорского вида. Прошли через тесную лабораторию и остановились у небольшого стеклянного бокса. В нем, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел господин в черном пальто. Красивый, холеный мужик. Волосы явно крашеные. В принципе, и у нас таких полно. Одежда хорошая, рубашка хлопковая. Массивные ботинки на шнуровке. В меру загорелый. Он приподнял бровь и даже помахал нам всем ручкой. В комиссии прошелестел восхищенный вздох. С другой стороны бокса открылась дверь, и внутрь вошли три человека в защитных костюмах. Одеты так, что я и мать родную в таком облачении не узнал бы. Что-то прогудев в свои респираторы, они (я думаю, в знак приветствия) подняли огромные резиновые руки. Блондин, пожав плечами, еще раз махнул и им. Начал говорить, эмоционально жестикулируя. Представители гудели в свои противогазы, а блондин рассмеялся.

И тут, на самом интересном месте, меня стали оттирать с первых рядов, и я оказался в глухой галерке. Снова наткнулся на Феликса.

— И что ты думаешь? — сразу спросил он.

— Вроде обычный мужик, — пожал плечами я. — Его хоть обыскали?

— Не волнуйся, он там уже в трусах стоит. И одежду его изучат, и самого… — усмехнулся коллега.

Ах, вот почему народ так заволновался.

— По ходу, мы с тобой пропускаем самое интересное.

— Ха, чего я там не видел! — засмеялся Феликс. — У него все обычное, как у всех. Остальное скажут представители науки, когда посмотрят его внутренние органы.

— Как?! Вскрытие? — испугался я. Как никак, человек, хоть и нарушитель.

— Не, — обиделся Феликс. — Ты чего? Мы же не звери какие. Рентген там, УЗИ, МРТ…

— А…

— Думаешь, это он?

— Пошли на другого смотреть.

— Пошли! Пока все эти не набежали.

У второго бокса не было аншлага. Бездомный сидел за столом и уплетал чей-то бизнес-ланч, заботливо поднесенный сотрудником в скафандре. Его коллега закрывал рукой стекло респиратора — похоже, аромат «гостя» проникал даже через защитный костюм. Бездомный тряс бородой и липкими длинными волосами, заходясь в кашле. Сотрудники снимали с него рваное тряпье так осторожно, будто занимались разминированием бомбы.

М-да, задачка не так проста, как мне представлялась. Надо ждать, когда наши ученые вычислят интенсивность всплеска. Насколько же далекое будущее нас посетило?

— Этот без документов. Пальчики у него скатали. По базам не проходит, –сказал Феликс, снова появившись рядом.

— А сам-то что-нибудь говорит?

— Говорит, что живет в трубе. Собирает бутылки, сдает какому-то Гангрене и обменивает на консервы и водяру. По описанию — «водяра» в стеклянных бутылках без опознавательных знаков, коричневого цвета.

— А в каком году он живет, знает?

— Говорит, не помнит. Ни года, ни числа… Даже дату своего рождения не может сказать. То ли не знал никогда, то ли допился до полной амнезии…

— С такой информацией, он может проживать как на нашей подмосковной свалке, так и через хренову тучу лет, после ядерной войны!

— Согласен, — хмыкнул Феликс. — Ты еще про блондина послушай, там тоже интересно.

— Тоже амнезия?

Феликс засмеялся.

— А вот и нет. Этот как раз все помнит и очень активно рассказывает.

— Давай не томи.

— Сначала стеснялся, типа, ничего не понимаю… Потом разговорился и соловьем заливает про свою жизнь в 25-м веке.

— Ого! Значит, все-таки он!

— А вот и не факт. Хотя документов при нем тоже не обнаружили. Но в пальто пришита бирка российской фабрики, и отпечатки пальцев соответствуют Белову Владиславу Эдуардовичу, менеджеру туристической фирмы. Не женат. Любитель дискотек и халявных вечеринок.

— Тьфу ты!

— Вот-вот…

— Так чего он там сказки рассказывает?

— Внимание к своей персоне понравилось, наверное. Или голым красоваться в стеклянной коробке.

— Дурак, что ли!

— Вот уж точно… Кто его теперь выпустит отсюда.

Я обернулся и взглянул через стекло на завернутого в одеяло и мирно спящего отмытого бомжа.

— Значит, этот?

Коллега пожал плечами.

Толпа стала расходиться, чтобы в кулуарах продолжить обсуждать свои версии. Мы с Феликсом тоже попрощались и схватились за телефоны, чтобы доложить обо всем своему руководству.

Уже подъезжая к дому, понял, что нужно срочно вернуться в офис.

Неужели только я такой тугодум? На улице начался ливень. Сейчас был бы уже дома с чашкой горячего чая и сосиской на вилке. Эх…

Сев за компьютер, снова прогнал поисковую программу по заданному квадрату. Да, все верно — в зоне было обнаружено два человека. Вот только «Шерлок» заявляет, что подходящих объектов три! Где третий? Я прокручивал вручную каждый кадр всех шести камер, попадающих в эту зону, и картинки спутников. Ничего… Ну не может этого быть! Я прошерстил каждый сантиметр периметра. Что же ты увидел, сыщик? По каким показателям ты нашел третий объект и почему его не вижу я?

Переключаю камеры в реальный режим. На улице льет, но через три квартала уже солнечно. Летние дожди — они такие. Снова кручу и кручу кадр за кадром. Надежды, конечно, мало, если мы сразу не нашли объект по горячим следам, то какие шансы, что он еще находится в этом периметре? Надо увеличивать зону поиска. Блин, это же как объять необъятное!

Все, пора домой. Рабочий день закончился, и мой сменщик за соседним столом хлюпает горячим кофе и неодобрительно косится в мою сторону. Да, понимаю. Нехорошо создавать такие прецеденты. Мы не обязаны задерживаться, и руководство должно об этом помнить.

Итак, с самого начала. Система подала сигнал о проникновении. Взвесив удар волны, она классифицировала проникновение максимальным 8-м уровнем. Могло ли это быть крупное животное? Нет! Тогда оно было бы пятого или шестого. Кошки дают 4-й уровень. Крысы — 3-й, насекомые — 1-й. Программа оценивает столько разных параметров, которые мне, смертному, и не снились. Она идентифицировала гостя как человека. Вот и ошибка. Что ж, действуем по-простому — ищем просто крупный объект.

Я снова прокручивал и прокручивал кадры. Углы улиц, стены домов, залитый солнцем мокрый асфальт… Стоп! Я приблизил изображение одной из камер. Солнечные блики очень странно играли светом на воде. Присмотрелся с разных ракурсов и похолодел. Вдоль улицы по мокрому асфальту, быстро перебирая прозрачными щетинками, плыла… По-другому и не скажешь, большая… Нет, очень большая! То ли амеба… Нет, скорее, инфузория. Такие мы разглядывали под микроскопом в школе. Точно, их еще «туфельками» называют, из-за специфической формы. Поверхность почти двухметровой простейшей то мелко дрожала, то желейно волновалась перед тем, как плавно вильнуть вперед. Почти прозрачное тело легко просматривалось даже изнутри. Все щетинки и ядра… Я почувствовал, как меня замутило от картинки. Эта штука довольно шустро вильнула в сторону, освободив дорогу ничего не заметившему спешащему прохожему.

— Андрей! У тебя все в порядке?

Я вздрогнул от неожиданности. Коллега испуганно наблюдал за мной.

Я потер виски.

— Устал просто.

— Иди-ка ты домой, вот что!

— Ага. Все, уже ушел.

Я встал, аккуратно закрыл программу, расстегнул ворот рубашки и, закинув за плечо свой черный дешевый пиджак, на ватных ногах направился к машине.

Вот оно, наше будущее? Лучше бы это был бомж… Хотя… Кто знает, что для нас лучше…

Авария

Женька Зеленцов вернулся домой с работы, еле волоча ноги от усталости.

Скинул ботинки, и в следующий миг квартира погрузилась во тьму. Женек

пощелкал выключателем, посмотрел в глазок — похоже, вырубило у всех. Полез за фонариком и вспомнил, что именно сегодня забыл его на объекте.

Поплелся на кухню, почиркал зажигалкой, грохнул на плиту чайник. Всяко светлее. Свечей в квартире не водилось. Брелок еще был, кажется, Веркин… Да где ж его теперь найдешь? Не починят в ближайший час, придется сидеть при свете телефона.

Он тут же отозвался, оповещая о низком заряде. Ну, чтоб тебя! Женек плюхнулся на диван. Посмотрел вокруг. Чужая, непривычная тишина.

Вчера жена ушла, забрав дочку. Верка плакала, жена злилась. Говорила, что устала. Что он дебил и придурок. Что они ни разу даже в Турцию не слетали. А ее подруги — каждый год. Что она устала жить от зарплаты до зарплаты. И мама, как всегда, оказалась права и надо было ее раньше послушать и ехать в Москву. Там и работа есть, и мужики нормальные…

Женек вскочил, не в силах больше переваривать вчерашний разговор. Опять

чертыхнулся — наступил на Веркины фломастеры. Выключил засвистевший

чайник и направился к двери. С лестничной клетки раздавались голоса.

— О, сосед! — обрадовался Петька с пятого этажа. Его светлая майка белела в

темноте подъезда, а рядом тлел окурок. «Так вот кто дымит, спускаясь сверху, и бросает бычки у моих дверей…» — успел подумать Женек.

— Что же это такое, а! — надрывалась пожилая дама из соседней

квартиры. — Звоню, звоню в аварийку, а телефон тоже не работает!

— Успокойтесь, Тамара Петровна, — миролюбиво сказал Зеленцов, отметив

язвительно про себя, что она вообще-то педагог. И это ей полагается держать

себя в руках. — Я сейчас сам позвоню.

Женька вытащил из кармана телефон. Тот в последний раз пискнул в руках и

вырубился.

— Прикинь! У меня тоже мобила сдохла! — хохотнул Петька, закуривая.

— Слышь! Иди-ка кури на свой этаж! — не выдержал Женек.

— Вот-вот! — тут же закричала Тамара Петровна. — У моей приятельницы в

подъезде цветы и картины висят, а у нас вечно накурено и заплевано!

Свиньи!

Петька демонстративно плюнул в ступеньку и сквозь зубы прошипел:

— Да пошли вы… — его белая майка скрылась наверху.

— Мы все умреееем! — несся сверху мальчишка, корча рожи в свете карманного фонаря и перепрыгивая через перила.

— Господи! — опять запричитала Тамара Петровна. — Что за дети растут!

Женька открыл электрощит и снова попытался включить телефон.

— Я щас фонарик вынесу! — наконец, сказала что-то дельное соседка.

— Прервалась связь времен… — кто-то дыхнул в ухо перегаром. Женька

вздрогнул. Рядом, пошатываясь, стоял Василий с третьего этажа. Икнул.

Женька вздохнул, пытаясь в темноте разглядеть провода. Васька — одинокий

старый алкаш со стажем. «Неужели и меня это ждет?..» — с тоской подумал

Женек. Сосед засопел навязчивей.

— Ты чего? На опохмел надо? — спросил Женька и обреченно полез в карман.

Василий снова печально икнул и продолжил.

— … приснилось мне сегодня. Ик! Что прервалась связь времен… Ик!

— Вот допился, алкаш! — снова появилась Тамара Петровна. — Раньше хоть

вами участковые занимались, а сейчас!

Василий снова икнул.

— … приснилось, будто свет погас и все. Амба! Конец всем…

— Тебе точно конец будет, если ты не завяжешь… — меланхолично сказал

Женька и взял в зубы маленький фонарик.

— Женечка, вы же электрик, да? — с надеждой спросила соседка. — Может,

почините, разберетесь?

— Эх, боюсь, Тамара Петровна, проблема не здесь, — задумчиво протянул Женек, щелкая тумблерами.

— Авария… — прошептал Василий. — Если не починят, все умрем…

— Трубы горят? — ехидно поинтересовалась Тамара Петровна.

Мимо пробежали орущие мальчишки. Что они кричали, разобрать было сложно. Женьку уже наскучило всеобщее возбуждение. Ситуация малоприятная, конечно, но чтоб трагедию делать?

— Шли бы вы… домой, Тамара Петровна. Чего здесь стоять в темноте.

Соседка всхлипнула и молча вошла в свою квартиру.

Господи, плачет, что ли… Ну вот, обидел заслуженную учительницу. Правильно жена про него сказала… Парень с досады еще раз дернул тумблер и упал. Открыл глаза — и ничего не увидел. На ощупь понял, что он все

еще в подъезде и, кажется, ударился головой о ступеньку. Вокруг совершенно не ощущалось присутствие людей, а в ушах звенела абсолютная тишина. Женька потрогал голову. Она была мокрая. «Кровь, что ли?», испугался он. Понюхал пальцы, лизнул… Нет. Просто вода. Сверху что-то капало прямо на голову. Запахло плесенью и чем-то прелым… Нафиг, надо домой идти. Пусть жекэхашники с этим разбираются, их работа! Попытался нащупать дверь своей квартиры, но руки шарили по кирпичной шероховатой стене. Да что за день такой!

«На диван хочу! На свой родной диван. Мало того, что башкой стукнулся, еще и ослеп, походу?» — думал Женек, понимая, что даже в полной темноте

окна подъезда должны быть различимы. Ступеньки же есть. Он нашарил их

ногой, они шли вверх. «Ладно, пойду пока на верхний этаж. Нащупаю дверь соседей, к ним и постучу. Наверняка, у кого-то и свечи есть, и фонари, уж

проводят до квартиры», размышлял горе-электрик, потирая ушибленный затылок и осторожно шагая вверх. Под ногами все больше хлюпала вода. «И правда, не подъезд, а черт знает что такое! И куда все подевались? Заперлись по квартирам и пьют чай при свечах? А я даже поужинать не успел… И что за странный запах? Как будто болотом воняет». Запнулся. Чуть не упал. Сел на корточки и стал шарить руками по влажному грунту. Руки запутались в каком-то длинном растении.