ВВЕДЕНИЕ
Рад приветствовать тебя, на просторах моей первой книги! Вот он, тот момент, когда я хочу поделиться своими трудами с окружающим миром! В книге будут изложены все мои эмоции, переживания и мысли, когда-либо оседавшие у меня в голове. Хотелось бы заранее предупредить, что моё повествование, описание и стихосложение сложно в восприятии, а иногда переливается за рамки смыслов, обретая новые, уклоняющиеся иногда в сарказм или иронию. Кто ищет, тот всегда найдёт! Борись за смысл, останови регресс у себя в голове, если таковой присутствует, прочти хотя бы половину моей небольшой книги, и, я уверен, что это обязательно принесёт плоды.
Хочу также заметить, что в некоторых словах будут выделены полужирным шрифтом гласные, часто не отвечающие парадигме орфоэпии. Поясню. Сделано это для того, чтобы «разукрасить» слово, добавить в него значения и значимости, разнообразить его речь и ритмику.
Приятного прочтения!
СТИХОТВОРЕНИЯ
АНАРХИЯ — НАРОД
Ежеаттосекундно мир анархичен нарочно.
Анархия штука смешная, веселая,
Но как показывал Ленин — непрочная.
Индивиды, называя белое чёрным,
Хотя и синархо-царисты,
Сами, отрицая действительность, не видят, что они и есть сыны анархизма.
Посмею увидеть народ свистопляски,
(Простите меня стихиисты)
Что созидают речно неурядцы?
Кто ж такие анархисты?
Тавтологично, как «малый ребёнок»,
Слова «анархизма толпа»,
Для них беспредел и безвластие
Есть жизни святая тропа.
Толпа грызётся и рыщет,
Сама не зная чего,
Лишь бы не взяться бы первой,
Сама и не зная за что,
Лишь бы не встряться последней,
Сама и не зная: за кем…
Она наблюдает последства,
Производя каждодневный отчёт
О том, чего боится её жертва,
И как задавить бы её душевный почёт.
Не чая в себе ни души, ни грамма ценндрагного времения,
Она, мимикрируя, порождает злые привычки,
Отягощая своё и без того тошное, смрадное бремя.
Не рассчитав своей точечной мощи,
Пробираются крысы в туннели
Единичных святых людей,
Дабы душу сожрать являя беспредельность.
Однако каждый может сказать:
В чем ужас быть такой крысой толпы?
Какое ты право имеешь травить антропогенные мысли?
«Ещё новорожденный ты, с неокрепшей эмалью головной системы,
Полезай к себе в андерграунд и еретину не проповедуй!»
Ответить на столь воздушные вопросы, однако, не каждый сумеет:
Ведь как в этом плане общий кодекс-закон, маслом кислым, трепетно блеет…
Зря быть обделённым диковинкой и вечно бежать за толпой,
Верь: ей наплевать на тебя: остановишься — билет в тот край твой.
Теперь приношу извинения, за то, что занял ваше время,
Хотя мои слова вам и враг,
Являйте собой творения.
Пусть ваше достоинство обретёт чешую,
А сами Вы счастье и время,
Смочите себя целебной, святой водой от душеоточерствления.
АТМОСФЕРА ЖИЗНЕННОЙ СИЛЫ
Дома полный покой прицарил,
Балкон распахнулся,
Бутоны любуют,
Ботинки мазутны,
Стеклянно блестят…
Всё целиком.
Всё через край…
Всё веет о том,
О чем не грех вспоминать.
***
В небе сочатся звезды далёкие,
Свод покрывая белой окраской.
В унисон бьют сердца бесшумные,
Как в романтично-сумрачной сказке.
Он насторожлив, задумчив,
Она спокойна, кичлива, легка.
Словно обуглена шепотом жгучим,
Восходит блеклая луна.
Сплетениям чёрного леса
Вторят блики озёрных знамён,
Сколько в них контуров самых
Былых небывалых времён.
Скольким чудесам не быть во вселенной
Где только он и она,
Ничто не заменит моментов прекрасных,
Что дарит им эта луна.
Однажды кончиться и миг,
Дождаться нового — напрасно.
Жизнь не идёт, она бежит
Родился. Выспался. Устался.
ОКТАГОН ПЯТЬИЗМЕРЕННЫЙ ИЛИ 5-ТЬ ИЗМЕРЕНИЙ ЖИВОГО
Октагон пятьизмеренный,
Где пятое — потенциальный смысл.
Неприятный, непотребный,
Лучиной огненной при стоге сена,
Являет чистость Божией мысли:
Его труды и умность слов,
И вездесущна справедливость —
За что гласит райский закон.
Переходя по низходительной ступени,
Найдёт игрок широкий путь:
Аномальный паводок капели,
Заснеженность тропы старинной девичьей шкатулочки.
При третьем измерение
Находят люди свой покой.
Без мыслей, без великих достижений,
Чем отличаемо пятое от сего».
Животным и растением всяким
Не видно счастье бытия:
Они бесцельные; и за это
Измерение номер два.
На самой первою ступени
Живут инстинкты и отсчёт
От первозданной программистики
Эволюционных живых стоп.
Имеют связь между собой,
Как мутуализирование прошлого и настоящего,
Незаменимы повсеместно
Лазейки через каждый мир…
И лишь вселенной многогранной,
Многокамерной, как лук,
Известны редкие секреты примыкания
Измерений стенок личностных, касательных, примерных, избирательных, как луг…
***
Цветок румянит платину;
Снежок помянет ссадину;
Стежок в живых заплатах
Стережет от кос карательных.
Простимся обязательно
Со слёзами из пальчика,
И тормоз машинально нам
Отрежет позвонки.
«Покинет электричество тройник…»
Покинет электричество тройник, —
То иней воспалённых искр,
Рябит ручьи капризных лиц
Пожарных лестниц врсвирепился
Рой.
И медный запах белого коленья из бедных белых да монголов, негров
Ужасным криком с безответкой в безмгновенье вырывается в свободу как и души сей причастия…
***Я верю.. Ни дай бог случится действо это, но
Теория по числам купит всё судейство..;
Никто не застрахован, врать не стану;
Храните всех во век, не хороня́ся сами…***
Чёрным да алмазовым цветком
Окрасилося помещенье;
Скачут человечки под окном,
Укутывшись в невинность!
Вечно!
Жаждут хлеба зрелищ,
Вечером с заводов
Нашинковкой ковкой,
С водкой,
Под гудящее ТВ,
Стопку хлопнут;
Набивают цену
У родни;
Набивают хренотенью животы;
Избивают в опьянении
Рученьки жены,
Той вечной спутницы святой,
Что терпит полуумного кретина
За прошлое,
За всё, что временем забыто было…
И вот — стоят зеваки,
Мотая на усы
Горькую жевачку,
Тихо чешут лбы.
А что же всем до бед
Други́х людей же?
Ве́дь
Это не …!
На личном — не колышет!
Зачем чужих жалеть?
До жалости — сто лет!
Дожав со стоном лёт,
Падёт их самолёт.
«ПОД БУТЫЛКУ — СКАЗОЧНЕЙ!»
Череда веселий
Рвёт людские шапки,
Шлёт жилые такты;
Выверя поверья,
Вы, вертя на вере
Вертел своих мнений,
В тёплой колыбели
С крестиком на шее,
Свесив ног на землю, —
В небо на мгновенье;
Эстетика постели
Стелет сноведенья
Телу оголтелу,
Телу леденелу,
Дав уединенья..,
Да в уезд по ветру.
И.. Трамваи, рельсы..
Е́льный еле воздух,
Весело лелеет
Бас от паровозов.
И деревни, росы,
Почвы, скрип обозный,
Почты в А-четвёртых,
Площадь кремнезёмна.
Лошадь млеет томно:
Ей не до работы —
Редко в свете этом
Жалуют по зёрнам.
Жаль, что не дано Им
Альтом завизжаться,
Капиталоложцев
Жала б заблистались.
Чистая природа!
Кругосветный лес —
Кислота зелёна!
Лу́ннистый пробле́ск..
Да, Она безмолвна..
Пахнет от неё
Завсегда катомкой
Бомж луна, никто!…
Снится пьяный сон,
Спится пьяной сказкой,
«День» чудесный твой
Демоном застался..
Это — этанол,
Он всё мажет краской,
Дениалс в живот
Маслянною смазкой.
И причудит чуди,
Ум запомрачит!
Тут закон знакомый
Мозг закоротит:
Ниццы брег лазурный,
Отдалённы ме́ста:
Виды той причуды,
Корнем что из детства.
Биться, но не трогать,
Биться по осколкам.
Спиться.. но для слова?
Спиться, и не к богу…
Ой, малыш, проснулся?
Как бродил по снам?
Что-то маловато
Рая на квадрат?
Что-то ты по тихой
Параллель ведёшь; То-то и обычна
Твоя брена кровь.
То-то — том то томный,
Тонну тоном на
То, что не поодаль
Топит берега.
СОЗНАНЬЕМ ПРЕДСУМРЕЧНЫМ
Сознаньем предсумречным
Предсмотреть, заюлить…
О чем-то великом,
О чем-то далеком,
О чем-то обвисшем,
О чем-то блатном…
Про что-то былое,
Про всякие споры,
Про яблоко мира.
Живое? Гнилое?
Мыслю прокрутить
Зеленой, при детстве, укропной слюной.
Судьбу прилепить
К прибережному будущему утопий уда’лых…..
Да только прИсонно.
И лишь стереже‘нье далеких намеков
Подскажет, что всё это — мысль.., —
Что всё пламя.., что всё это водно.., что это туманно.., затем — непригодно……
***
Непоколебимо старые подмечают подвох,
Яро противостоя сегодняшним спорам.
Новая эра — как по стене горох,
Новейшая эра — как сметана усам.
ПАССАЖИР
Я лишь простой пассажир,
Что мчится по рекурсии шоссе,
По голограмме высших чувств,
По компенсации зря протравленного времени.
Я лишь обычный пассажир,
Что за все мысли представляет вселенность, кроме окружения;
Кроме единотворцев бытия
И преднапрастности стремлений властных.
Я лишь необходимый пассажир,
Чтоб попросту поудивляться красой просторов заоконных,
И иронично посмотреть на сказки детства прикреплённых
Ко мне,
К болезням,
К предусловию,
К смекалке,
К смелости в очах,
Ко страхам,
К сожаленью к мертвым,
К дождю предзимнему, что не очах.
Я просто пассажир.
Я не выбираю путь.
Меня промчит дорога жизни,
С конечной остановкой: «грусть».
***
И птицы подпевают,
Циклон давно прошёл,
Лучик на витрине весел и смешон.
Поражает ясностью лазурный небосвод,
Целесообразно опечалив дождь.
Радость и пристрастие синева взовёт,
Сложность бытия сокращая досыта.
Можно присмотреться на степенный рост:
Кажется, ещё вчера осушился куст,
Покрываясь автономной смертной колеёй,
Постигает ныневремно разруху и застой.
Но борьба за жизнь не дремлет, — есть ещё дела,
Ведь у каждого живого
Есть превысшая стезя.
Куст прижился на повестке,
Радует глаза.
Почки часто покрывают —
Сеют место для листа.
Да и каждый организм
Во время захмуранья,
Сможет жгуче оживить,
Казалось бы, — внимание…
ИСТОРИЧЕСКАЯ БЫЛАЯ ЛЮБОВЬ
Через страхи и тюльпан
Я могу ей рассказать,
Что люблю её как прежде,
И хочу с ней расстилать:
Букет из свежих алых роз,
Луга где дуб любимый рос,
Замысловатую судьбу,
Одну на век на век одну.
И чтобы с нею спели песни
О нашем прошлом бытие.
И стало как-то странно вместе
От соловьиных звонкостей,
От неожиданной прохлады,
От звуков сиплого ручья
От тресканья поленьев жарких,
У тлеющего костерка.
Увы и это невозможно:
Увидеть свет и фрукт сорвать.
Лишь ты вода, а я сухарик,
А хлеб живому голова.
Душе противно, духу много,
Самим себя не опоить.
Не будет мечт — не будет смысла
Чтобы любиться и любить.
***
Ломать не строить —
Ужинать по пустякам,
Уничтожить по завтракам,
Сварить под сиропом.
***
Пройдут десятки тысяч лет,
А человек не возведётся,
Вина тому — других хребет,
Таких же странников под солнцем.
Моральному бродяге, когда музы не поют,
От томности избренной излечит разговор,
Но в наше время нет ценителей чужих этюд,
И лишь по времени продольному вселенной…
Седеет фиолетовое облачко,
Там, продолжая наблюдение,
Заметит глупую индивидуальность,
Не видя умерение умиротворения.
НА НАШИХ…
Увидеть мир глазами мышонка —
Бывает странно и смешно,
Повидать Отчизну зеркалами ребенка — бывает ново и безгрешно.
На наших ушах зреют сплетни,
На наших словах зреют войны,
На наших шеях пляшут петли,
На наших глазах восходят зори.
Увидеть любовь умом подростка —
Это прекрасно и горячо.
Увидеть отпуск лицом планктона —
Бывает страшно хорошо.
На наших ушах зреют сплетни,
На наших словах зреют войны,
На наших шеях пляшут петли,
На наших глазах восходят зори.
Посмотреть на Землю от зимы и до лета —
Интересно и здорово.
Увидеться со светом в тёмном туннеле —
Здорово и вечно.
На наших ушах зреют сплетни,
На наших словах зреют войны,
На наших шеях пляшут петли,
На наших глазах восходят зори,
А после…
На наших ушах зреют сплетни,
На наших глазах зреют войны,
На наших словах пляшут петли,
На наших шеях восходят зори.
***
Устойчивым спросом потребовать в расход:
Проверенным опросом увидит пешеход.
Устроят без народа народный договор,
Даже не взирая на протестующий узор.
Они посмотрели, они разукрали
Увиденный листопад.
Они посмотрели, они облучили
Чернобыльский саркофаг.
Они посмотрели, они увидали.
Увиденный приговор.
Они увидали, они увядали.
На наших мышиных норах.
Причём рассудительность? Она не нужна.
Зачем пригодиться мозолистой книге?
Зачем ватный мозг тщетно перегружать,
Если огонь не зажжён, а полыхает кичливо.
Идея, как лампа светла и перспективна,
Но стоит на неё только плюнуть смолой,
Не только убьётся дружок наивнокрылый,
Но и своих последователей уведёт за собой.
ОБРАЗ ЖИЗНИ ПАНКА-ПОЭТА
Аккорд не ложится на минорную песню,
Струны осели и нету одной,
Ночью напишет текст поэтический,
А утром будет кровавый отбой.
***
Стена из слез — добрый сателли́т зениц, увидевших конец каждых мировых границ.
Страницы тех любовных лиц припомнят тень виражных перелётных птиц.
Признайся, всякий судит idest лично,
Исток сужденья того-иного — фенотип…
Зависимость уже от зависти зависит, —
И от того квант философии никто не повторит.
ВСЕЛЕНСКАЯ КРАСОТА
Философия души для человека постигаема,
Как ласточкин полёт, как таяние льдов.
Неоспоримо одно лишь явное суждение:
Природная краса — напоминание Богов.
Глупо верить, что природа специфична,
Мерзка, колюча и пыльна.
Для всех едино-справедлива — природ Вселенская краса:
И феодалу рек разливы напомнят счастье бытия,
И приземному господину красива искренне луна,
И для рабочего завода пёстро плавится металл,
А для уборщика простого брызги воды тождят похвал.
Хоть разные все люди мира,
Хранят одну вживлённую стезю:
Не дожидаясь смертоносного порыва,
Восхваляют природную Вселенскую красу.
***
Человек не может без древнего клада —
Консерватизм процветает, куда не смотри.
В мире конечном нет либералов,
Либералов в плане любви.
***
Полые впадины отточенных глаз
Нервно мечутся скорей отмываться.
Удивительно фарфоровый глас
Красует всемирье или в прах разбивается.
Сможет ли люд стать живее своих мышц?
Сможет индивид отмыться от невежества?
Как увидеть смысл, если его нет,
Думу бытия осмысляя увесисто.
Увидя человека с его печальных ракурсов,
Убийственную правду сохраняя, разумя,
Что бессмысленно бодрить его грезами воссияния,
Прочтя его заветы, что выполнить нельзя.
Прочтя его заветы, что выполнить нельзя.
СТИХ НЕВЕРУЮЩЕГО В СЕБЯ ИЛИ РЕАЛЬНО СМОТРЯЩЕГО НА ВЕЩИ ЧЕЛОВЕКА?
Мог бы наблюдать направление звёзд,
Но не имею умелого глаза.
Мог бы собрать электронный микроскоп,
Но нет, к сожалению, рук своеобразных.
Мог бы стать привычным пастухом,
Но много человек ещё на свету.
Мог бы быть одиноким простаком,
Но будут недовольны скелеты в шкафу.
Мог бы стать великим поэтом,
Но сижу на равнине, а не в Кавказских горах.
Мог бы стать отличным поэтом,
Да Дантес не объявился в наших краях.
Кем бы не мог стать во Вселенной,
Однако одно всё, однако потом…
Мне бы быть хоть простым человеком,
А не морально прогнившим скотом.
***
Морщинистым гребнем прилизать язык…
Увиденным пламеньем обуздать моря…
Узнать воспалённый приземной курган…
Мяснистым тесаком наточив крючья.
Смотреть удивлённо на воровской почёт…
Выкапывать картошку ниже клубней…
Кипеть жёстким диском перегружая себя…
Смолисто-масляной рукой порабощать мышей.
У старый людей находят тучу мест
Разрезать пенёк, в надежде на пени.
Растерзать пространство, вырубив лес,
Убить хворосток, как шариком кегли.
Хохотливо рассудить договор двух стран,
На саночках катая редкий уран.
Посмотреть на иуд с шелковой стороны,
Праведно картавив, зная язык…
Подсветить летом разбросанные фантики,
Украшая коробочку вновь, а затем
Поговорить с собой в белом халатике,
Спросив разрешения на покраску стен.
Справедливо угнать чужое авто…
Смачно облизать показной леденец…
Праведник не каждый отныне чтец,
Праведник не каждый отныне мудрец.
Переехать судьбу, переевши липкий сыр…
Поуглить бельё высоко-высших чувств…
Куда только лишь катится мир…
Куда лишь только катится мудрость…
Куда только лишь катится мир…
Куда лишь только катится мудрость…
ТО САМОЕ ОЗЕРО БЛИЗ РЕКЕ ГНИЛУША
Дымок над речкой гордо реет,
Посмотрев на него, становится легче.
Он, обволакивая разум, тебя жалеет.
От проблем, присущих суёте насущной.
ЗИМА ОДИНОКОГО
Утро. Умылся. Колбаса да хлеб.
Скромно нарядился. Работа. Дом. Обед.
Омлет. Гитара. Хобби. Тренажёрный зал.
Ужин. Одиноко. Фляжка коньяка.
Странное решение. Выйти. Погулять.
Доныне незнакомое. Что может означать?
Посмотрел в окно. Снег. Дома». Закат.
Желанию внезапному не смог он отказать.
Плеер. Утеплился. Взял ключи. Замо’к.
Откуда эта тяга так покинуть дом?
Лестничная клетка. Улица. Подъезд.
Походил. Опомнился. Время уже десять.
Темно.
Прохладнее.
Луна бликами светя, накрывает белым светом
Скамью у фонаря.
Посидел. Устал. Достал из рюкзака.
Хлеба Бородинского. Фляжку коньяка.
Накатил. Занюхал.
Задал себе вопрос.
О гордом одиночестве.
Зачем нужна любовь.
Пофилософствовал. Скучает. Хлебнул ещё глоток.
Ночь. Сегодня праздник.
Все дома с семьёй.
Один. Чтобы в хмели забыться…
Накатил. Задумался. Откинулся. Расслабился. Почувствовал добра.
Умиротворение. Семь часов утра.
Скамейка. Человек. Он открыл глаза.
Минута. Две и Третья. Четвертая пошла.
Герой лежит. С улыбкой. Расслабленно смотря
На небо темно-облачное
Пасмурного дня.
Открыл глаза.
На счастье?
Может не сполна?
Открыл, казалось, быстро, однако навсегда.
Январь. Погост. Могильщик. Холод.
Яма. Гроб. Равнина. Горка.
Фляжка. Запах коньяка.
И фонарь. Под ним скамья.
***
Прошу судьбу; всияю на колени!
В печёнке тянут век обугленные нищенские мысли.
Эх, иссяк пергамент для роковой записки.
Кому теперь дарить мне думы-орхидеи?
***
Словно змейкою в лифте проносится тропа —
Сразу ясно-видно, что день подстриг глаза…
Погаснет свет — усохнет сладость дня,
И ночь ведомую увидят в сладких снах.
Апофеозировав предусердно смерть,
Мистику оптимизма познают в сравнении,
Сами не увидят, что жизни полупуст стакан,
Сами не почувствуют ночной соннокапкан:
Для снятия бестленного маразма,
Мы показываем силу мысли и ума,
Не взирая сказкам про декабрь красный,
Незамысловато беляк менял окраску.
Как одуванчик по весне, абсурд не повсеместен —
Захочешь поискать — ищи среди известных:
Среди себя, внутри себя, на клетки уровня преградства —
Найдёшь во всем неразбериху, сквозь скверы разума пространства.
Ведь в нашу жизнь сквозит окно,
Сквозь мир гигантских островов,
На них не всё потеряно-равно,
На них люд испытает юности плодов.
Ведь коль захочешь можно всё:
И управлять затменьем, морем;
Ведь человек на островах даёт свой мудрый странный корень.
От смерти можно излечить,
Наклав печать на бланки силы;
Сквозь них возможно повторить
Все бывшее до сей могилы.
Одно печалит человека:
Чтоб стать сверхновой воссиянием
Простых мозгов не станет прежде,
С токсичной грешностью страданья.
И люди станут жить бессмертно,
Как благовит (благословит) посол небес,
Лишь быть не есть таким же грешным,
Как до того спустилась честь.
ЖИЗНЬ МОЛОДОГО ОФИЦЕРА
На столе внимали тонкие ладошки,
Слушая стремительно юношу седого.
Эх. Подорожник на душу скоро не положишь —
Вот так вот и кончается жизнь у молодого.
***
Вселенная — Земля.
Туманность — кислород.
Солнце — вода.
Земля — природа.
Америка — погода.
Антарктида — лес.
Россия — яблоня.
Россиянин — червь.
НА ТОШНОЙ ЗАРЕ
На заре небытия,
Через солнечное жниво,
Через кислые поля,
Да по кисельным океанам…
Увидеться с небом,
Закуриться об кафель,
Пройти через детство,
Да вспомнить про юность.
Через призму сомнений,
Да сквозь стены стран пространства,
Самое дело —