Одна ночь
Деон проснулся. Нет, его в этот раз не беспокоила Арзель, часто кричащая от ужаса во сне. Уже слегка длинноватые чёрные волосы лезли ему в глаза и невольно хотелось их состричь, но его всенепременно дорогая и прекрасная возлюбленная этого не желала, поэтому он берёг свои волосы и терпел их. С их последней встречи минул уж год, а он так и не смог забыть последние слова нечистокровной эльфийки перед их расставанием. Эти чёртовы слова въелись ему в мозг, да так сильно, что чудились абсолютно везде. Иногда Деон, но по-иному Ди, думал, что спятил, слетел с катушек или, на худой конец, у него поехала крыша. Но он сразу же отбрасывал все эти мысли, ибо знал, что ничего такого с ним никогда не случится… Он сомневался во всём, а в себе всегда. И причин на это множество. Он проснулся от приятного дуновения ветра, который неведомым образом пробрался в его комнату. Его это очень заинтересовало и немного удивило. Откуда здесь родной ветер, принесенный из Пятиречья?
«Не может быть, — подумал черноволосый, — но это ведь реальность? Я ведь не сплю?»
Ещё немного понежившись в постели, он решил встать. Вчера был тяжёлый день и не менее тяжёлый вечер… А что сегодня? Сегодня, скорей всего, ждёт тоже самое. Совсем рядом — можно даже сказать, что очень близко — раскинулся весьма больших размеров океан, именуемый Магноуль. Немного поодаль от места, в котором остановился Деон, живёт рыбак, давший ему напрокат свою развалюху-лодку. Выйдя из странного пристанища, прямиком в глаза ударил резкий свет кситрского солнца. Да, сегодня он действительно снова в этом противном морском городишке, хоть и клялся почти полгода назад, что ни ногой сюда. Что ж ему делать, если работа его привела именно сюда, а в такие тяжелые времена грех отказываться от таких больших денег, как пять тысяч либринов.
Отойдя на пару десятков шагов от «гостиницы», в которой ещё недавно он спал, заметил, повисшую, фигуру молодого человека в весьма скверной одёжке.
— Господин Деон Альвингтон! — заорал писклявым, подростковым голосом парнишка, пытаясь залезть на крышу. — Вы должны выслушать моё послание!
— Да ничего никому я не должен, — прошипел Ди, — особенно какому-то наглому юнцу, — закончил фразу он, вознамерившись быстренько скрыться за переулком, но это ему не удалось, ибо как только он повернулся спиной, услышал скрежет крыши и крик парнишки.
Деон поспешил на помощь так быстро, как мог. Юнец продолжал падать, но, ещё недавно обозлённый и казалось бы пожирающий его своими оранжевыми глазами, Ди стоял в ожидании конца падения, чтобы поймать его. Упав прямо в руки и тут же с них соскочив, парнишка отряхнул своё шмотьё и уставился жалостливыми глазами на спасителя.
— Ладно, говори, что хотел, — скверно улыбнулся, по-доброму именуемый, Ди.
— Вы же вещий, да? Странник… или путник, ищущий приключений? Вы же господин Деон Альвингтон, считавшийся долгое время погибшим в сражении против Китъярра? — пропел быстренько юнец.
— Ну, допустим, это я, — тихо сказал вещий, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не услышал лишнего, потому что давно догадался, что разговор будет достаточно серьёзным.
— Я так и знал! Так и знал! Вы тот самый знаменитый Де, — юнец не успел договорить, как Деон ладонью закрыл ему рот.
— Тише, чёрт возьми, — прошептал прямо на ухо юноше Ди. — Ещё что-то лишнее скажешь и я сообщу, что ты сорвался с крыши и погиб, усёк?
— Д-да, –испугался он, но вдруг решил сообщить своё имя. — Я Саандр из Пятиречья.
Тут вдруг Деон понял почему ему мерещился ветер из родного края. Да, он всегда так реагировал на земляков, причём всегда безошибочно. Правда, его немного смутило появление своего земляка, да ещё с каким-то очень важным сообщением, в таком месте, как Кситра, богами забытая земля.
— А правда, что Вы из Альвингских гор? Правда? Правда? Вы молчите, а молчание — знак согласия, так ведь? — юнец всё не унимался.
— Слушай, Саандр из Пятиречья, ты можешь молча идти туда, куда иду я?
Парнишка мигом понял, что надоел и, наконец, замолчал. Но молчание это длилось не больше пяти минут…
— Дядя, а Вы ведь из Альвингских гор? — Саандр дёрнул Деона за руку, но сделал это очень осторожно.
— Нет, — твёрдо сказал вещий, — я из Пятиречья.
— Мы земляки! — радостно воскликнул парнишка. — А почему у вас такая фамилия?
— Потому что, — вздохнул мужчина.
— А Вы же не эльф? Я думал, что если Вы из Альвингских гор, то обязательно чистокровнейший и самый прекрасный эльф!
— Ну так теперь кто я? — буркнул себе под нос черноволосый.
— Не знаю, — юнец задумался. — Мне кажется, что оранжевые глаза — это неестественный цвет глаз для людей и эльфов, а значит Вы не относитесь ни к людям, ни к эльфам, а для остальных вы слишком высокий.
— Я — демон, — тихо-тихо прошептал вещий.
— Но ведь вещими не могут быть демоны…
— Могут. Я же стою перед тобой, — сказал Ди, остановившись на миг, вставая прямо перед Саандром, обнажил свои восемь клыков, острых, словно мечи.
Парнишка раскрыл рот, а в его карих глазах показался испуг, а следом вдруг безумный интерес.
— Это магия! — наконец, вымучил из своего разума юнец.
— Будь по-твоему, — заключил вещий, как раз успев перелезть через ограду, загораживающую некоторую часть берега.
Холодный ветер резко подул в лицо обоим, запах соли, рыбы и свободы ударил в нос. Саандр заворожённо раскрыл свои карие глазёнки. Деон же практически равнодушно начал что-то искать в песке, как-то не по-человечьи щурясь. Движения вещего стали постепенно походить на движения змеи или, скорее, дракона.
— Можно мне уже сказать весть?
— Давай, — крикнул приглушённо мужчина, ещё недавно утверждавший, что он демон.
«Всё-таки и правда похож на демона, но это чистейшие глупости! Демонов и всяких там дьяволов давно уж нет, да и всем известно, что полукровки долго не живут, — подумал Саандр, — а дольше всего прожил полукровка Човел, по-моему ему 15 лет, когда он скончался».
— Внимательно слушай, ладно? — парнишка слегка наивно улыбнулся. — Это письмо прямиком из замка Аруге под городом Самват. «Дорогой дальней я еду к тебе, мой дорогой друг. Я уже в пути около двух недель. Наверное, ты можешь меня и не вспомнить, но вспомнишь наши с тобой приключения, Ди из Пятиречья. Мне очень жаль, что всё так скверно вышло тогда. Пойми, у меня не было выхода», — Саандр не закончил читать письмо.
— Бла-бла-бла, — Деон скривил свои тонкие бледные губы. — Опять этот росток сорняка ко мне клеится! Мне было достаточно прошлых приключений на мягкое и дорогое мне место! Был мне другом, я ему верил, а эта падла сдала и подставила меня! — выкрикивал вещий, пока юнец не откашлялся и не начал читать дальше.
— Так вот, что дальше, господин Деон: «Меня могли убить. Ты же знаешь, что я один-единственный кормлю всю нашу большую семью», — парнишка снова не сумел закончить чтение.
— За свою задницу он и мать родную продаст! Кормит он! Ага, конечно! Пятьдесят либринов — это его помощь! — с новой силой завопил Альвингтон. — Ну, что там дальше?
— Кхе-кхе, — паренёк прокашлялся. — «Я сердечно перед тобой извиняюсь, Ди. Если ты меня прощаешь, то я буду тебя ждать в таверне „Коралловый путь“, там ещё моя милейшая подруга Ноннелин главная. Ты же помнишь её, я знаю. А если не прощаешь, то я всё равно тебя буду там ждать. Пусть твоё решение будет для меня сюрпризом. Навсегда твой Гиллестейн». Конец письма.
— Ещё надеется на моё прощение! Лжец и наглец, последний гад на Земле! Да он в сто раз хуже тысячи монстров! — продолжая что-то искать в песке, злобно говорил вещий.
Вообще Саандр давно уже начал подозревать, что Деон Альвингтон, вещий из Пятиречья, далеко не вещий, ибо всё больше изучая движения господина Ди, ему казалось, что он не человек и не эльф.
«Кто же он тогда? Демон? Этого не может быть».
— Спасибо за сообщение, почтальон, — усмехнулся черноволосый. — Ты можешь с чистой совестью убираться из Кситры.
Юнец заметил зловещую улыбку на лице вещего и тут же поспешил ретироваться в поисках новой работы. Мало кто знал о нём и о его семье так много, сколько знал о ней он сам. И дело тут не в глупости или скрытности, а в проблемах, о которых столь юный мужчина не любил никому рассказывать. Казалось бы, ничего страшного, но в Пятиречье такие крестьяне, как их семья, считались чуть ли не рабами. Хотя, возможно, они всё ещё рабы богатых господ типа баронов, графов, князей и даже держателей власти на небольшой территории вроде деревушки, из которой произошла его семья. Кто-кто, а парнишка знал, как вкусен чёрствый кусок хлеба после трёх дней голодовки или как вкусна вода из самой грязной речки после путешествия по пустыням Айнании. Саандр предпочитал никому не жаловаться. Он всю жизнь мечтал быть похожим на человека по имени Деон, который являлся странником, ни то путником, ищущим приключения и немного зла, которое можно уничтожить. Юноша не знал для чего вещие так заботятся о людях и знать не хотел, ведь он хотел верить, что из-за доброты душевной.
«Вещий идущий на поводу у своих эмоций не может быть вещим. Сарк Д'Ояль, ректор Самватского университета».
«Вещий, что жаждет получить эмоции от любых человеческих радостей, горестей или от плотских утех, быть вещим никогда не сможет, ибо должен он быть бесчувственным и безразличным. Гелбрект Анклефф, профессор Пятиреченской Академии Естественных Наук».
Никто не знал так ли это или должно быть так, но вещие достаточно сильно отличались от людей, хоть и были, вроде как, самыми настоящими людьми. Зачастую им было плевать кто виноват и кого действительно стоит убивать, но легенды о господине Ди ходят очень странные, порой даже фантастические. Но сам же господин Ди всё отвергает и опровергает. Сейчас он на слухи о себе не обращает внимания и извилистой тропой идёт обращать в трупы всякое зло, надеясь на кое-что, чего сам не знает.
***
Видят боги, как же Деон не хотел направляться в «Коралловый путь» после столь неудачных поисков затонувшей шкатулки мадам Аэтаны, которая в последствие его неудачи кинула в него кастрюлей. Ему повезло, ибо кастрюля была совершенно пуста.
— Не удивительно, что Кситру называют пристанищем распущенности и своенравия баб, — бурча себе под нос скверные словечки касательно женщин, шёл вещий в таверну.
— Эй! — ласково подозвала к себе блондинистая, вульгарно одетая, особа.
— Ищи другого себе на ночь, девка, — Деон грозно взглянул своими оранжевыми глазами на девушка, которая ничуть не испугалась. — Нанюхаетесь всякой дряни, — он сплюнул и пошёл вперёд, не обращая внимания на новые призывы заглянуть на огонёк.
Он, кстати, шёл в таверну далеко не из-за Гиллестейна, которого ненавидел всеми фибрами своей души, а из-за обещанного задания на пару дней грядущих. Его сразу предупредили, что задание будет исключительно сложным и необычным, за которое может взяться только он. Почему именно он? Вещий и сам представить не мог.
Зайдя в «Коралловый путь», странник забавно усмехнулся, встретившись взглядом с кокетливой, розовощёкой Ноннелин, раздающей всем счастливую улыбку и приветствия. Чуть поодаль от окна Ди заметил сидящего и прячущегося, всё так же хорошо одетого, как и раньше, но уже по нынешней моде, Гиллестейна, своего закадычного приятеля и предателя. Увидев его озабоченный взгляд, он решил всё же присоединиться к столику старого знакомого.
В таверне пахло табаком, водкой или даже спиртом, грибной похлёбкой и какой-то бедностью. Деону не нравились таверны, кабаки, бары и бордели, но Гиллестейн просто обожал такие места. Гилл, как его называют исключительно хорошие знакомые, происходил из дворянского рода, но из-за, разорившей Оломию, войны их семья обеднела. Многие дворяне занялись бродяжничеством, подались в шпионы или же начали проявлять себя в творчестве. Друг-предатель подался в сказочники.
Сверкнув своими синими-синими глазами, Гиллестейн уставился на, стремительно к нему подходящего, Деона. Когда он подошёл к столику, сказочник встал и протянул руку. Вещий молчал, рассматривая старого знакомого, не подавая руку.
— Ди, я знаю, что я виноват и поступил, как последняя сволочь, но…
— Что «но»? — усмехнулся Альвингтон, прожигая взглядом Гилла. — Ты предал меня, хочешь ещё раз сделать это?
— Это было ради одного человека, — оправдывался мужчина.
— Кого же, «друг»? — черноволосый облокотился о стену.
— К тебе приходил малец, Саандр, это было ради него и его семьи, — Гиллестейн виновато опустил голову.
— Не ври. Я тебя знаю уже очень долгое время.
— Видимо, недостаточно долго знаешь. Отец Саандра погиб, сражаясь за Оломию, остался хворый дед, да сбрендившая матушка. Понимаешь, когда-то бабка парнишки спасла нашу семью от голодной смерти… Я не мог пройти мимо их горя. Нужны были деньги, много денег, чтобы их семья протянула хотя бы несколько лет без моей помощи, ибо я решил путешествовать по миру, рассказывать детям и взрослым сказки.
Деон молчал, сжимая кулаки всё сильнее. Да, ему было обидно и горько это слышать. Как много он не знал о своём друге, как много сложностей в жизни этого богато-разодетого тридцатилетнего мужчины. Да, Ди знал имена предков Гилла до седьмого колена, знал откуда их род и прочее, знал, что русые волосы достались от матери, а глаза ярко-синие от отца, высокий рост тоже от отца, как и мускулистая фигура, но, оказывается, совершенно не разбирался в судьбах. Он почти незаметно горько улыбнулся.
— Я прошу прощения, — завершил свою речь сказочник.
— Ты мог бы поступить иначе, Гилли. Вместо того, чтобы найти сложный путь и пойти по нему, ты решил подвергнуть опасности меня, себя и заодно семью того юнца, — чётко, ясно произнёс вещий, не отрывая своих оранжевых, животных глаз от мужчины, слегка испуганного, в глазах которого ясно виднелось отчаяние и раскаяние.
— Я был идиотом, но молодость…
— Тебе было почти тридцать, — черноволосый хмыкнул, отлепился от стены и обе руки опустил на дубовый стол.
Позади себя Деон ощутил чьё-то присутствие.
— Вы будете что-нибудь заказывать? — пропищала совсем молоденькая рыжая и конопатая девица.
— Нет.
— Да. Бутылку водки.
— А закусывать чем будете? Или вы решили точить зубы о стол? — рыженькая засмеялась.
— Рыбу жареную.
— Какую?
— Чтобы вкусно и недорого.
— Ваш заказ принят, через пять минут всё будет, — девушка подмигнула Деону, вглядываясь в его необычные глаза.
Гиллестейн и вещий молчали. Долго молчали, любопытно разглядывая друг друга, не заметив, как принесли заказ. Они не виделись очень долго, несоизмеримо и несравнимо долго для них обоих, ведь раньше они расставались на очень короткое время и вдруг два года не виделись, жили далеко друг от друга, мечтая снова поноситься по странам, выискивая приключения и смысл жизни. Приглушенный свет нехорошо замигал — пойдёт скоро дождь. Деон любил дождь, он ему напоминал почему-то о матери, которой у него не было никогда. Одно-единственное воспоминание жило в его сердце о ней: её прекрасная улыбка, пушистые каштановые локоны приятно щекочущие лицо, заливистый смех и движение ладоней, сложившихся в какой-то неведомый знак. Он тяжело вздохнул.
— Я думал ты не придёшь, — прервал молчание русоволосый.
— Если быть честным, то я пришёл не к тебе.
— За заданием, — Гилл сжал губы.
— Откуда ты знаешь? Или из-за профессии моей несложно догадаться?
— Это задание от меня, Деон, — почти шёпотом сообщил сказочник.
Альвингтон вопросительно уставился на старого знакомого, даже немного не веря происходящему. Бесшумно присел на табуретку, которая тут же заскрипела и качнулась. Черноволосый не стал пока что есть рыбу и просто налил себе чуть-чуть горячительного напитка, тут же его выпив.
— Ну, выкладывай.
— Тут молодая княжна пожелала свадьбу на корабле, а в океане завелось неведомое чудище, охочее за сокровищами.
— Ты серьёзно? — ухмыльнулся вещий, обнажая свои клыки. — Ни одно чудище не убивает людей за сокровища. Какие-нибудь колдуны-пираты поди постарались.
— Нет, очевидцы видели огромные щупальца и здоровенную пасть, — возразил Гилл.
— Сказочки! Люди любят преувеличивать.
— Обещают хорошую плату.
— Если это не обман, то я, пожалуй, готов. Это твой последний шанс что-то исправить, понял?
Русоволосый обедневший дворянин кивнул и радостно заулыбался, надеясь на скорое прощение и благодарные слова своего друга. Он налил себе чуть ли не полный стакан водки, но выпить залпом его не успел. Деон грозно посмотрел на него.
— Только половину. Ты слишком быстро пьянеешь.
— Все творческие люди этим страдают!
— Да-да, конечно. А как же Бэйа? Она только так хлещет вино вперемешку с коньяком и чистейшим спиртом!
— У неё душа крестьянки из окраин Пятиречья! — Гиллестейн захохотал.
Загадочный Ди лишь улыбнулся. Ему всегда чувства казались чем-то далеким, проходящим и ненужным, но лишь казались. На самом же деле он мечтал чувствовать так, как обычные люди. Но он вещий, он не должен и не может. Вещие были созданы пять веков назад, в 899 году, чтобы защитить род людской от разных опасностей, принесенных с земли, что за Альвингскими горами. Эльфы поведали ему легенду, сказанную старейшиной Раилем, что когда Аливингские горы распадутся на части, а океан Магноуль вдруг окрасится в алый цвет, придут неведомой силы войска, окрашенные в чёрный, белый, тёмно-золотой и серебристый. Они посеют хаос на всей Земле и даже Луна уйдёт с небосвода. Останется тьма, но против этой тьмы выступит другая тьма.
***
Корабль весело покачивался, преодолевая гладь океана. Рядом с судном иногда проплывали косяки рыб и по несколько дельфинов. Княжна оказалась не из робкого десятка, несмотря на различные уговоры, всё-таки устроила свадьбу в дали от прелестного дворца. Как только Деон увидел её, он решил, что ей не больше четырнадцати лет и даже не подумал, что она может оказаться княжной. На самом же деле ей оказалось семнадцать лет, а её возлюбленному восемнадцать. Вещий же сильно сомневался в искренности чувств обоих, хотя откуда ему знать, ведь он толком и не понимал, что такое по-настоящему любить. Да, Арзель он, наверное, любил, но как-то по-своему, не как другие. Они с ней то жили вместе, то расставались и подолгу не виделись, прям как сейчас. Большинство знают, что полукровки магических существ не в состоянии родить ребёнка, просто из-за огромной его силы. Арзель два раза была беременна от Деона, но оба раза безуспешно. Первый ребёнок, девочка, родилась мёртвой, а эльфийка чуть не умерла, второй ребёнок, тоже девочка, родилась вся в каких-то ранах, не совместимых с жизнью. После этого Арзель стали сниться кошмары и, не выдержав этого, она практически сбежала от вещего. Он знал, что является полукровкой, но от кого его родила мать — не предполагал. Ему всегда хотелось узнать кто он на самом деле, но все поиски заканчивались безуспешно. И теперь ему просто хочется посмотреть в глаза отцу, обрекшего его на такую странную жизнь. Да, пожалуй, он хотел быть обычным, таким как все. За несколько последних лет Деон потерял очень много людей, которых считал очень близкими, своей семьёй. Он боялся всегда говорить себе, что без Арзель он сам не свой, будто потерял частичку души.
Пока все продолжали веселиться, пить различные увеселительные напитки и есть вкусную, приготовленную изысканными поварами пищу, Гиллестейн наблюдал за плещущейся пенистой водой океана. Вдруг к нему подошла миловидная, молоденькая девушка с коротко подстриженными шоколадного цвета волосами. Вещий сразу же уловил запах клубники и черешни, но тут же подумал, что ему бы больше хотелось почувствовать запах хвои и арбуза, потому что именно такими духами пользовалась столь дорогая его сердцу эльфийка. Потихоньку он даже стал забывать её запахи… Она пахла не только хвоей и арбузом, ещё был запах мяты, мелиссы, ежевики и розового масла. Её длинные пепельные волосы пахли всегда различными травами, а тело маслами. Ему всегда было приятно прикасаться к коже Арзель, она была такой нежной, что хотелось поцеловать каждый миллиметр.
— Ди, идём сюда! — крикнул Гилл.
Деон нехотя медленным шагом подошёл к русоволосому мужчине и милой девушке, источающей приятные ароматы. Да, это не хвоя, арбуз и мята, но тоже очень красивое сочетание. Тонкое обоняние вещего позволяли ему наслаждаться ароматами всего вокруг и были намного четче, чем для людей.
— Ты болтун, невыносимый зазнайка!
— Но ты ведь воруешь сюжеты моих сказок для своих од!
— Для простолюдинов достаточно твоих плаксивых сказок, а для королевских особ я всегда читаю свои стихи, — девушка скрестила маленькие ручки на груди и топнула ножкой.
Девушка не была одета в платье, что достаточно большая редкость. Обычно штаны и рубашку носили женщины-воительницы или же обладающие магией особо. Но Деон не ощущал никакой магии на корабле, кроме своей собственной магической ауры.
— Вы меня звали или мне стоит подождать, пока вы тут поубиваете друг дружку? — задумчиво произнёс темноволосый, укоризненно глядя на сказочника и поэтессу.
— Всё нормально! — заулыбалась девушка. — Мы иногда друг другу подкидываем идеи.
— Да, так оно и есть, — быстро подтвердил Гилл. — Это та самая Иллика Барес! — радостно пробормотал сказочник, подтолкнув барышню вперёд.
Ди внимательно начал рассматривать молоденькую поэтессу, пользуясь её стеснительностью. Мягкие черты лица, ростом примерно чуть больше двух аршинов (около 155 сантиметров), курносый нос, веснушки по всему лицу, большие ярко-голубые глаза, напоминающие небо в Альвингских горах, неровная челка закрыла правый ярко-голубой глаз, тонкие волосы цвета шоколада, пухлые алые губы. Она, определённо, была рыженькой когда-то. Деон никак не мог налюбоваться этими прекрасными голубыми глазами. Всё больше вглядываясь в них, он видел в этих глазах вселенную с её прекрасными холодными оттенками, но почему–то глаза Иллики всё равно не были холодными.
— Я — вещий, Деон Альвингтон. Рад знакомству, милая леди.
— Мне тоже очень приятно находиться рядом с таким человеком, как Вы, — опустив прелестные глаза, смущенно произнесла девушка. — Я очень много о Вас слышала. Вы сражались против Китъярра, были тяжело ранены, теперь снова путешествуете по миру, делая благие дела.
Черноволосый улыбнулся. Он бы, наверное, покраснел, если бы мог чувствовать смущение. Ему было приятно слышать, что о его подвигах говорят.
— Можешь на «ты», Иллика.
— Тогда ты можешь называть меня просто Илли.
Деон кивнул, поглядывая по сторонам в поисках неведомой угрозы. Он знал много разных существ, ему удавалось сражаться с разными тварями и даже приходилось прорубать путь сквозь тела эльфов, гномов и хоббитов. Война — это тебе не скачки, а настоящий ужас. Сколько раз вещий мог умереть? Не сосчитать. Шаг за шагом смерть приближается, но он каким-то образом умудряется её откинуть на пару вёрст.
Через какое-то время Гилл ушёл в поисках прелестной особы королевских кровей, с которой со вчерашнего дня планировал провести пару дней и заодно «одолжить» денег. Иллика и Ди остались наедине.
— Каково быть героем? — прервала молчание девушка.
— Это… — странник на пару секунд задумался. — Это смотря какой ты герой.
— Что ты имеешь ввиду? — Илли сверкнула глазами.
— Я не хочу быть бесчувственным. Не хочу быть бездушным. Я не хочу быть чудовищем и машиной для убийств. Я убивал ради вас, людей. Я убивал и людей ради людей. Я убил целую семью эльфов, так и не выяснив почему я их должен убить. Знаешь, почему я это сделал? Потому что я чувствую какую-то жажду, которая подгоняет меня убивать, а ещё потому что я хотел есть. Понимаешь, есть, — без эмоций шёпотом проговорил вещий.
— Ты же не чудовище, — испуганно прошептала поэтесса. — Ты не можешь быть чудовищем, потому что вещий не может быть чудовищем, — выдавила девушка, подавляя в себе чувства.
— Ты не знаешь кто я, — ухмыльнулся Деон, открывая взору Иллики свои необычные клыки, показывая свои оранжевые глаза, в которых виднелся огонь и чудилась злоба. — Я — демон-полукровка, Илли.
— Вещим может быть только чистокровный человек.
— Как видишь — нет.
— Ты всё равно не чудовище, Деон, — поэтесса сглотнула и продолжила: — Ты спасаешь нас, если мы скажем, что в опасности.
— Не будь наивной. Я делаю это ради себя. Я хочу найти своего отца или хотя бы просто узнать кем он был.
Молоденькая поэтесса уже ничего не слышала, хоть Деон что-то там говорил. Ей стало даже противно с ним говорить, как будто он прокажённый на улицах в столице Кунсиора, Эллиде, откуда она сама родом. Корабль слегка качнулся в право и девушка, не удержавшись на ногах, упала прямиком в объятия черноволосого. Она благодарно уставилась своими большими глазами на Ди. Сердце внезапно ушло в пятки от мысли, что она могла удариться головой о что-нибудь железное. Ей надо было бы вырваться быстро из цепких, шершавых рук, но она не смогла, что–то внутри неё ей не дало.
— Ди… — прошептала девушка, в ожидании последующих действий.
Но Ди вопреки всем ожиданиям и желаниям Иллики, убрал с её правого глаза чёлку и осторожно приблизился к губам её губам и поймал, наконец, их. Она задрожала, тело покрылось мурашками, словно какой-то энергетический заряд проник в тело, исследовал каждый закоулок души. Поцелуй завершился, но через мгновение Деон снова проник, играясь языком, в рот девушки. Илли на мгновение показалось, будто они не на корабле, а где-то в лесу, где течёт небольшой ручей и поют сойки. Поцелуй был разорван странником, который не смог смотреть в глаза девушки и просто ушёл.
— Прости, — он отпустил её из своих крепких объятий.
Глаза девушки заблестели.
— Не стоит милым девушкам общаться с такими, как я, — глаза вещего сверкнули неестественным сиянием.
Поэтесса отошла.
«Нет, она не Арзель. Я не должен был делать этого. Я не чувствую ничего к Иллике. Или я просто ничего не чувствую. Раньше, когда я искал просто приключения, я не задумывался ни о любви, ни о ненависти, потому что я просто был вещим, не хотел меняться и мне нравилась работа, а теперь, после стольких неудач, мне вдруг захотелось стать обычным человеком, чтобы почувствовать какова же настоящая любовь, а не эта подделка внутри, что теплится сейчас в моём сердце. Мне жаль, я не должен был. Я уже и не знаю, кем я являюсь на самом деле. Кто такой Деон Альвингтон из Пятиречья? И почему я стал тем, кем являюсь? Мне ведь суждено было умереть, мне так сказали эльфы, но я не мёртв до сих пор… Кто же, кроме Арзель, сумеет полюбить меня, почти бесчувственного то ли вещего, то ли человека, то ли чудовище, которое избавляет мир от таких же чудовищ?» — вещий горько улыбнулся, поняв, что его размышления снова пришли в тупик.
Очнувшись от неприятных дум, черноволосый не нашёл поблизости Иллику, да и Гиллестейн исчез из виду. Он оказался снова один, но всё же пробыл так не очень долго. К нему подбежал весёлый и немного выпивший сказочник.
— Она была прекрасна!
— Нашёл-таки? — Деон усмехнулся.
— А ещё ты не должен был обижать малышку Илли, — сообщил Гиллестейн, вцепившись в бортик корабля.
Ди не ответил, посчитав это действие ненужным. Всё-таки зря он так с девушкой. Она довольно хорошенькая, хоть и ни капли не похожая на Арзель. В его сердце не осталось места для другой возлюбленной. В душе только и слышно имя эльфийки.
Арзель.
Арзель.
Арзель.
Гилл ушёл, так и не услышав ответ. Он давно к этому привык. Деон не любил, в отличае от него, разбрасываться словами, всегда взвешивал свои ответы, а если молчал, то значит он понял свою неправоту, но ничего поделать не может. Эта черта характера, а с этим уже ничего не поделаешь. Иногда такая черта может спасти жизнь, а иногда испортить эту самую жизнь.
Вещий углубился в толпу и обнаружил посреди неё Иллику Барес, читающую свои стихи. Некоторые были белыми, некоторые были свободными, но всё равно красивыми. Что-то в них прослеживалось необычное.
— Хочешь я стану ветром?
Ты будешь петь мне баллады.
Хочешь я стану светом?
Ты пройдёшь все преграды, –смотря прямо в глаза Ди, припевала поэтесса.
У неё необычный, красивый голос, похожий на голоса фей, когда те поют хором. А когда ей тревожно её голос похож на завывание ветра, который своим стоном загоняет животных в укрытия при грозах. Ей суждено петь, но она читает стихи. Черноволосый странник мягко улыбнулся девушке, пытаясь улыбкой сказать о своём раскаянии.
***
Чайки весело посвистывали, пока что-то не задело корабль под водой. Он начал сильно раскачиваться, столы и гости свадьбы полетели в разные стороны, но всё же инстинкт самосохранения спас всем жизнь.
— Без паники! Хватайтесь за всё, за что можно уцепиться! — крикнул во всё горло Деон. — Ничего не бойтесь! Я — вещий!
Все уставились на него, забыв напрочь о рекомендациях. Ди сверкнул своими оранжевыми глазами, обнажив клыки, громко хлопнул. Все мигом начале бегать по кораблю в поисках безопасного места или же ища за что можно схватиться.
Второй толчок раздался в противоположной стороне судна, но уже сильнее. Все хором заверещали, забыв о манерах и о приличии.
— Держитесь крепко! — воскликнул с новой силой темноволосый, держась за борт корабля. — Где княжна и её возлюбленный, чёрт возьми! — осторожно выругался он.
Только начал Деон осматриваться, как заметил падающую в морскую пучину княжну.
— Иссания! — крикнул новоявленный муж, одной рукой держащийся за оторванную дощечку от корабля.
Деон громко выругался и побежал спасать молодую особу благородных кровей. Но он не успел, хоть и силы, реакции, рефлексы у него развиты сильнее обычного человека. Девушка оказалась в воде. Она громко крикнула и тут же ушла под воду. Нырять за ней странник не решился. Не успел корабль чуточку тише качаться из стороны в сторону, как огромные щупальца показались из глубины.
— Да твою ж мать! — крикнул вещий, отбегая от борта. — Все назад, в трюм! Бегом! — грозно рыкнул он.
Все с громогласными воплями помчались в трюм, через мгновение на палубе никого не было. Ди подбежал сначала к корме, но не обнаружил туловища морского чудовища, потом подбежал к носовой части корабля. Он увидел то, чего так сильно ожидал. Но всё же его сильно удивило, что такое глупое морское чудище позарилось на драгоценности. Найти хотя бы труп княжны Иссании уже просто невозможно.
— Aalonga zeeras vertte’ane kaen’ail murten! — быстро выкрикнул Деон, ибо медлить было нельзя.
Огромная пасть показалась из воды, неистово стуча своими жвалами. Морское, довольно глупое и неповоротное чудовище, дальними предками которого были обычные насекомые. У него есть щупальца, но также есть толстый панцирь, цвет же его красных кораллов.
— Огничник, падла! — вещий сжал свой переливающийся латуньевым блеском меч, занёс его так, чтобы было удобно одновременно прыгнуть и размахнуться.
С небольшого разбега Деон прыгнул прямо на голову чудища, воткнув свой меч прямо промеж его глаз, но чудовище даже не шелохнулось, а лишь недовольно захрипело. Вещий сплюнул, сделал сальто назад и с новой силой хотел воткнуть свой магический меч, но огничник оказался смышленым, своим щупальцем он снёс черноволосого в воду. В свою очередь, Ди ударился больно спиной о воду, из носа пошла кровь.
«Ничего страшного. И не таких удавалось убивать».
Вещий только дёрнулся в воде, чтобы отплыть подальше, огничник тут же схватил его своим щупальцем, поднял вверх на две сажени и резко опустил в воду. Деон не человек, поэтому его организм выдержал этот удар. В ушах странника загудело и зашумело, перебив весь шум и тогда он понял, что чудище опускается на дно. Он начал сопротивляться, бил свободной ногой о щупальца, но чудищу было глубоко наплевать на эти детские для него удары. Воздуха в лёгких становилось всё меньше, Деон чуть было уже не начал молиться, как вдруг огничник отпустил его, изрядно поранив ногу. Кровь окрасила воду, Ди опускался на дно, но что-то вдруг его понесло на поверхность. В глазах стало слишком темно, соль попала в открытую рану и начало неприятно саднить. Ди казалось, что это всё.
«Какая нелепость, — подумал он, закрывая свои оранжевые глаза».
***
«Какой неприятный запах же здесь стоит. Похоже на запах в доме лекаря. Нога жутко болит, в горле до сих пор вкус солёной воды, в ушах звенит».
Деон, недовольно хмыкнув, с трудом разлепил глаза. Перед ним сидели Гилл и Илли, озабоченным взглядом они выпытывали его о состоянии здоровья.
— Всё… нормально, — хриплым и будто бы не своим голосом промямлил вещий, пытаясь привстать. — Сколько я тут валяюсь?
— Три дня, — неуверенно промямлила девушка.
— Тогда мы не на шутку перепугались, — сообщил сказочник, разглядывая, ещё не успевшего отойти от ран, Ди. — Ты убил это сраное чудище! — воскликнул неожиданно и радостно он следом.
— Но твой меч мы не нашли, прости, — прошептала поэтесса, стараясь не глядеть в глаза страннику.
— А княжна? — раскрыв широко свои необычные глаза, перепугано спросил пострадавший.
— Она, как бы тебе сказать, уплыла со своим возлюбленным. Устроила покушение на себя и хотела таким образом спастись от гнева своих родичей.
— Так и знал! Вот почему я не послушал своё чутьё?! — раненый попытался привстать, но всё безуспешно.
— Ты потерял слишком много крови, поэтому ты должен полежать несколько дней. Княжна передала тебе небольшую шкатулку в благодарность и за причиненный вред здоровью.
— А ещё это именно Иллика спасла тебе жизнь своими своевременными действиями. Она мастерски своей рубашкой перевязала тебе ногу, — гордым тоном поведал Гилл.
— Спасибо, я очень благодарен вам. Чуть позже расскажете мне в подробностях, — тихо сказал Деон, бессильно глядя в потолок и тяжело дыша.
Без всяких слов Гилл ушёл из комнаты, оставив наедине поэтессу и уничтожителя зла. Они долгое время молчали. Сначала рассматривали друг друга, обнажая зубы, чтобы что-то сказать, но тут же начинали вздыхать.
— Знаешь, — начала она, — а у меня совсем скоро День Рождения, — вздохнула.
Деон ничего не ответил, только многозначительно улыбнулся. Она боялась, что он снова улыбнётся и покажет свои клыки, но этого он не сделал. Не было сил. Он, конечно же, понимал, что с Арзель он может больше никогда в жизни не увидеться, но что-то внутри его донимало и он не мог смотреть ни на кого другого.
— Прости, я не могу тебе дать того, чего ты желаешь.
— Я знаю, у тебя есть твоя Арзель, которую ты боготворишь. Я не собираюсь тебя отнимать у неё.
— Тебе, наверное, любопытно, как спать, есть, путешествовать со мной? Как я сдерживаюсь от убийств? Как я ощущаю мир и не чувствую ничего, вроде как совершенно ничего. В этом бесчувствии в последний раз упрекнула Арзель, женщина в которую я действительно влюблён. Самое обидное, что я и сам начинаю понимать это.
Она присела на кровать и только потом заговорила:
— Ты её любишь, как любят люди.
— Ты — не я.
— Верно.
— Я не смогу, правда, — он тяжело вздохнул.
— Когда я увидела тебя окровавленного в море, полезла за борт самой первой, и только после меня полезли тебя вытаскивать обычные моряки. Пока я не убедилась, что пульс есть, я думала, что ты мёртв. Я молила всех богов, чтобы ты оказался живой. И вот почти бесчувственное тело подняли из воды, я подлетела к тебе, сделала искусственное дыхание, ты открыл глаза и тут же потерял сознание. Я сняла свою рубашку, перевязала рану, как умела. Молчи, ничего не говори, — Иллика перевела дыхание. — Потом были разборки с княжной, она протянула шкатулку с какой-то платой для тебя. Я обозлилась. Ты полез на это чудовище из-за каких-то мерзких денег. Ты мог умереть! — вспыхнула девушка, в её ярко–голубых глазах показались слёзы.
«Не плачь, только не плачь, прошу тебя. Я ненавижу это. А когда из-за меня, то считаю это небывалой глупостью».
Но плечи девушки задрожали, послышались тихие всхлипы. Деон, превозмогая жуткую боль в ноге, во всем теле, смог пододвинуться к девушке, тут же обнял. Илли не вырвалась из объятий и сильнее прижалась к черноволосому.
— Я влюбилась в тебя, как только увидела. Там, на корабле. Я не знаю, что произошло, но я почувствовала к тебе какое-то непреодолимое влечение, внутри всё перевернулось и дышать поначалу было тяжело. Я так надеялась на чувства, взаимные чувства. Ты за пару дней стал дороже всех, кого я знаю, даже дороже Гилли.
— Я не оправдал твоих надежд, — он вдохнул аромат клубники и черешни, но добавился ещё аромат мяты, напоминающий о возлюбленной.
— Это не так. Можно просто побыть с тобой? Я буду перевязывать тебе рану. В благодарность и в знак любви, — поэтесса перестала дрожать, но всё ещё тихо плакала, маленькой ладошкой вытирая слёз.
— Я ничего тебе не обещаю.
— И не надо. Просто позволь поухаживать до удовлетворительного состояния, пожалуйста.
Ди промолчал сначала, но через несколько минут сказал, что можно, хоть он и знал, что на этом не закончится ничего.
***
Через два дня рана хорошо затянулась, но только благодаря нечеловеческим возможностям и магическим свойствам организма вещего.
Вечер. За окном льёт ливень, никто из людей не спешит по улицам, все предпочитают отсиживаться дома или ездить в закрытых каретах. Уже завтра они будут скакать во Флюминберг. В комнате Деона тихо, приглушен свет, шторы распахнуты. За дверью послышались шаги, которые быстро отвлекли от раздумий его.
— Можно? — послышался приятный и уже знакомый голос молоденькой голубоглазой поэтессы.
— Входи, — громко ответил Ди.
Скрипнула дверь и девушка вошла своим тихим, грациозным шагом.
— Я пришла спросить, как твоё здоровье, — она улыбнулась.
— Всё отлично, — холодно произнёс Ди.
Он знал, что нельзя позволять девушке приближаться к нему, садиться рядом с ним и нельзя позволять притрагиваться к себе, иначе… А что иначе? Ничего. Стоит пожить для себя, забыть на некоторое время Арзель, её запах, её движения и каждое её слова. Хотя бы на некоторое время, пусть даже на сутки.
Иллика села на кровать, положила ногу на ногу и задумчиво уставилась в оранжевые, бесчувственные глаза вещего.
— Не поступай так со мной, — вдруг сказала поэтесса.
— Что ты хочешь сделать? Изменить меня? Этого не выйдет, у Арзель за многие годы жизни со мной не вышло.
— Дай мне только одну ночь с тобой.
— Я не могу, Иллика.
— Только одну ночь и всё, а когда мы завтра или послезавтра расстанемся, я обещаю забыть тебя навсегда.
— Люди не могут так просто забыть, — черноволосый горько усмехнулся.
— Я прошу только об одной ночи, тебе ведь это ничего не стоит, — взгляд голубых глаз слегка потух и теперь она была похожа на котёнка, у которого отняли любимую игрушку.
— Она ничего не будет для меня значить, ты же знаешь. Я не люблю тебя, я не чувствую ничего к тебе.
— Только, когда наши тела сольются, не говори так, пожалуйста, — девушка уже чуть ли не плакала.
Вещий сел на стул рядом с девушкой, рукой убрал осторожно чёлку, открыв правый глаз. Илли вздохнула, аккуратно прошлась кончиками пальцев по его лицу, шее… Он, наконец, тепло улыбнулся, а не как обычно отстраненно, непонимающе, холодно, просто не по-людски.
— Обними меня, — смущённо прошептала она.
Деон послушно обнял её, повалил на кровать, сделал кувырок, снова оказался наверху. Он присел, быстро расстался с одеждой, ожидая того же от девушки и он не прогадал, повернувшись к ней, перед ним она предстала полностью нагая. Тело Иллики красивое, девичье нежное, упругая, маленькая грудь, хорошенькая попа и изящные ножки, пусть они у неё не такие длинные. Голубые глаза восхищённо забегали, изучая прекрасное, накачанное и всё в шрамах тело. На спине, руках, плечах и даже на шее — всюду шрамы. Есть и глубокие, и почти невидимые, и новые, едва зажившие. Он опустился на девушку, начал ласково целовать её.
***
Пока они ехали верхом, успели проголодаться. Шкатулку с драгоценными камнями было решено оставить на чёрный день, Гилл наскрёб в карманах парочку либринов, за которые они купили помидоров, огурцов и немного картофеля, а Деон тем временем стащил небольшую кастрюлю с огорода какого-то фермера и меткой стрелой поймал в небольшом лесу зайца. Вечером с этим добром они остановились на лугу, развели небольшой костёр. Воду для супа с зайчатиной набрали из ручейка поблизости.
— А сегодня у меня День Рождения, — ковыряясь палкой во влажной земле, сообщила Иллика.
— Мои поздравления, — улыбнулся Гиллестейн, подошёл к девушке и что–то достал из кармана. — Это тебе.
Поэтесса оторвалась от своего «интересного» занятия и взяла из рук сказочника небольшой конверт.
— Там не деньги… Там небольшая история. Она твоя, — мужчина попытался ей объяснить, что это, но, видимо, не хотел полностью всё раскрывать.
— Большое спасибо, Гилли! — она соскочила с места и крепко, по-дружески обняла.
Деон не смотрел на них. Ему ни то чтобы не хотелось, он просто не знал, как теперь быть с этой девушкой. Сделал ли он её счастливой или же, наоборот, несчастной?
«Забудет ли она меня, как обещала? Я очень надеюсь, чтобы забыла».
Когда Гиллестейн отошёл в кустики, Ди решился вручить свой подарок. Девушка уже почти заснула, она дремала.
— Я не разбудил? — поинтересовался вещий.
— Нет, — зевнула она, — совсем нет.
— Я не умею правильно вручать подарки, поэтому просто возьми это от меня, как плату за лечение и спасение моей жизни.
— Что это? — поэтесса начала вглядываться в ладонь странника.
— Сапфир. Он практически такого же цвета, как твои прекрасные глаза, — он снова улыбнулся по-доброму, а не как всегда.
— Он столько стоит… — Илли задумалась. — Я не могу.
— Можешь. Пусть он будет хорошим воспоминанием обо мне и о нашем приключении. Если не возьмёшь, то я заставлю тебя взять.
— Не заставишь, я возьму его, как напоминание о нашей встрече, — она вытянула ладонь, в которую тут же упал драгоценный камень.
Девушка поднесла его к лицу, чтобы лучше рассмотреть и тут же решительно сказала:
— Я хочу сделать медальон, который бы меня оберегал от опасностей, как оберегаешь ты людей, — Иллика спрятала камень в небольшой кошель.
Ди кивнул, присел рядом с голубоглазой поэтессой, держа её ладонь.
Он не полюбил Илли, но почему-то решил, что обязан сделать всё, что в его силах. Он также не знал, любит ли его эта миловидная барышня, мерно спящая и видящая сны.
«Маэлирад когда-то мне сказал, что любить не всем дано. Я спросил почему, а он ответил мне, что любовь — это высшее благо в мире. Я не могу с ним согласиться не только, потому что не знаю любви, но и потому что любовь приносит слишком много страданий».
***
Утром пути путешественников, чьим домом является весь белый свет, разошлись. Деон повернул в сторону Флюмина, Гиллестейн, хоть и пообещал вскоре присоединиться к вещему, направился в Сендерию, а молодая поэтесса решила пробираться по пустыням Айнании, в главный город Ойлу.
И Деон никогда не узнает, что станется с голубоглазой милашкой Илликой, которая через 5 лет умрёт от оспы. Она умрёт незамужней, бездетной женщиной. Завещает же себя похоронить с серебряным медальоном с красивейшим, подходящим к её прекрасным ярко-голубым глазам. Она умрёт, так и не познав счастья, каждый раз вспоминая Деона, его улыбки, движения, алую кровь в воде, шрамы по всему телу, чёрные, как вороново перо, волосы, оранжевого цвета, как пламя, глаза и его прикосновения, доставшиеся ей всего лишь одной ночью. Лишь одной. Она просила Гиллестейн позвать вещего, чтобы с ним попрощаться, но сказочник не смог этого сделать. Загадочный Ди вдруг пропал из вида, исчез, провалился сквозь землю. Милая милашка Иллика Барес умерла с его именем на устах, так и не узнав, чувствовал ли что-нибудь тогда вещий.
А Деон тогда ничего не чувствовал, ведь он не должен и не может. Он должен оставаться таким всегда.
Беспристрастный.
Бесчувственный.
Нейтральный.
Одинокий,
Умеющий любить лишь одну Арзель, прекрасную эльфийку с длинными пепельными волосами, серыми, похожими на хмурое небо перед дождём, глазами и запахом хвои. арбуза и мяты сводящим с ума.
Нет, он не чувствовал никаких эмоций в ту ночь. Он просто хотел дать голубоглазой поэтессе то, чего она так искренне и наивно желала. Для него эта ночь ничто, а для неё она стала всем.
Восстание эльфов
«Эльфы — не люди. Они не должны больше находиться в резервациях, ибо их нужно уничтожить. Просто-напросто вырезать и всё. Король Яссэна Лутванг ар Зогн».
Цитата из письма королю Айнании Ваиону.
Часть 1
Важные люди в один важный день собрались в подземелье замка Аруге, что находится в Пятиреченской столице — городе Самвате. В этот раз произошло действительно что-то очень важное, ибо пригласили не многих. Удостоились сего приглашения король Лутванг ар Зогн, король Ваион, император Пятиречья Ксивер, владыка Кунсиора Падд Кэнгко и король Оломии Генси Аймсский.
— Сначала они, значит, нападали на солдат, что стерегут границу, а теперь в край обнаглели и жгут целые деревни, убивают чинушей и грозят захватом Альвингских гор! — недовольно восклицал король Яссэна, что даже не заметил, как ударил кулаком по столу.
— Ты сам виноват, — отстраненно прошипел король Оломии. — У нас тут не достает одного очень важного человека.
— Конклав не намерен ждать никого и мы продолжим сию же минуту свои рассуждения. Мы должны добиться прекращения восстаний эльфов, — снова заладил Лутванг.
Они, очевидно, не дождались владыки Льюэля, черного мага Грасио Логша, который был занят борьбой с нимфами и элиадами на границе с лесом Тэрродионом. Грасио прислал своё письмо императору Ксиверу. Император не был на него зол. Как можно злиться на своего сына?
— Ты забыл, что ты делал с пойманными эльфами? Пытал прелюдно, отрубал им конечности, лишал зрения и умудрился даже заставить пить кровь, их собственную кровь! — завопил, странно дернувшись, Генси.
Он всегда так реагировал на жесткие действия в отношении других разумных рас. Ему казалось, что пытки — это крайность. Мало кто из королей и прочих держателей власти был с ним согласен. Генси просто жутко не повезло с расположением страны и большой общиной эльфов. Они неожиданно встали на сторону повстанческих отрядов, мародеров и банд, состоящих из их сородичей. Оломия всегда славилась своей уединенностью, но, видимо, слишком мягкая политика и бесхарактерность правителя сыграли злую шутку. Теперь же и в этой некогда тихой стране вспыхнули страшные пожары нетерпимости к другим…
— Я знаю, что говорю, Генси. Ты бы лучше заткнулся, — ухмыльнулся всё тот же Лутванг, сверкая золотым зубом.
Король Яссэна не был похож на остальных гостей этого запретного клуба. В его движениях, голосе, речи чудилось всем остальным что-то слишком крестьянское. Они были бы совершенно правы, если бы сказали, что в нём нет ни капли голубой крови. Ещё его прадед, приплывший с островов пиратов Айнсалоу, захватил неведомым образом власть в Яссэне. Правда, давно уже придумана легенда и история, признающая семью ар Зогн королевской, и правящей вроде как с незапамятных времен. Всем присутствующим давно известно, что историю пишут победители.
— Кхе-кхе, — покашлял, до этого молчащий, император Ксивер, чтобы на него обратили своё внимание все правители. — Видите ли, мы тут собрались не для ссор и споров, а для высказывания своих дальнейших планов, ну и возможного заключения союза. Нам надо держаться вместе, государи. Посмотрите на Луггер и Китъярр, они давно уже окрепли до такой силы, что готовы пойти войной. Кто это допустил? — он оглядел всех своими мутноватыми зелеными глазами.
— Мы и виноваты, но нам нужно подавить, для начала, восстания этих проклятых эльфов! — пробормотал молоденький король Ваион, взирая своими глубокими карими глазами на правителя Пятиречья. — Я понимаю к чему Вы клоните, император. Мы станем сильнее, покажем свою мощь своим недругам при одном условии…
— … Когда уничтожим эльфов, — договорил фразу Лутванг ар Зогн.
Ваион отличался от всех присутствующих, но только по причине своей молодости и излишней слащавости во внешности. От него пахло всегда духами и маслами; иногда этот запах перебивал ароматы женщин. Каштановые волосы чуть выше плеч чудесно гармонировали с карими глазами, но не придавали мужественности лицу короля, как должны были. Одежду он подбирал исключительно под цвет своей темноватой кожи, которая была таковой от чересчур жаркого солнца на территории его Родины.
— Мы итак загнали эльфов в резервации, наложили огромные налоги на их товары, не разрешаем учиться рядом с нашими детьми в одних образовательных учреждениях, заставляем говорить на нашем языке… — тихо сообщил правитель Оломии. — И это ведь не всё! После вот этого вы хотите хорошего отношения?! — он еле удержался, чтобы не крикнуть. — Не смотрите своими зенками так на меня!