Русские народные сказки в новом формате

И помочь решила крепко.

Уцепился дед за репку,

Деда бабка тянет крепко.

Репка

Жил дедок, довольно крепкий,

Он любил покушать репки.

Репки сочной, репки сладкой

Семена посеял в грядку.

Уж не помню, сколько дней

Дед ухаживал за ней.

Про нее не забывал,

Удобрял и поливал.

Сорняки рубил — мешают.

Репка выросла большая.

Понял дед — продукт подрос.

Как сорвать его — вопрос.

Не хватило сил у деда

Вырвать репку до обеда.

Он тянул ее с утра,

Но не вышло на ура.

Не получится так просто,

Велика та репка ростом.

И за стебель, и в охапку,

Нет. Решил покликать бабку.

Бабка видит — вырос овощ!

И пришла к дедку на помощь.

Дед схватил по крепче репку,

Ну а бабка тянет дедку.

Но, однако не смогли

Репку вырвать из земли.

Вот так репка, вот так штучка.

И зовет бабуля внучку.

Ухватившись друг за друга,

Покряхтев на всю округу,

Дед глядит — не хватит сил:

«Внучка! Жучку пригласи!»

Внучка Жучку покричала,

И пошли тянуть с начала.

Жучка — внучку за штаны,

Внучка — бабку со спины,

Бабка — цепко держит дедку,

Тот цепляется за репку.

Тащат бедную в натяг —

Не получится ни как.

Вновь подергали — в раскачку,

Просит дед тогда собачку:

«Позови-ка Жучка кошку

Пусть поможет нам немножко.»

Жучка кошку позвала,

Та скорехонько пришла.

С молоком любила репку

И помочь решила крепко.

Уцепился дед за репку,

Деда бабка тянет крепко.

Бабку цепко держит внучка.

За штанину тащит Жучка.

Кошка, встав во весь свой рост,

Жучку дергает за хвост.

Раз потянут, два потянут,

Понял дед — сейчас устанут.

«Кошка! Ну-ка кликни мышку!

Пусть добавит силы лишку!»

Мышь пришла и ушки в горку,

И под репку роет норку.

План у мышки очень прост —

Отгрызает репке хвост.

И из норки сразу к кошке —

Оказать ей помощь трошки.

В зубы кисточку хвоста,

Тянет кошку мышка та.

Кошка хвостик тянет Жучки,

То-то помощь будет внучке.

Жучка внучку за штаны,

Внучка бабку со спины.

Бабка резво тянет дедку,

Дедка — главный — тянет репку.

Раз подернут и другой,

Мышка спину гнет дугой,

И пошла тихонько репка,

Хоть в земле сидела крепко.

Потихоньку. По чуть-чуть.

Значит только в дружбе суть.

И подход, конечно, нужен.

«Бабка! Репку в печь — на ужин.

Всей бригаде нашей дружной

Подкрепиться репкой нужно.»

Бабка быстрая в подхвате,

В котелке и на ухвате

Отправляет репу в печь,

Чтобы к ужину испечь.

В дружбе сила — всяк герой,

Потому и пир горой.

Двое из сумы

С давних пор слагали сказки.

Иногда для приукраски,

В сказки эти — большинство,

Пробиралось волшебство.

С волшебством и сказка вместе

Становилась интересней.

Так и мы.

Давно по слухам

Жил старик и с ним старуха.

Деток нет, одни на свете.

Потому и беды эти.

Постоянна брань старухи,

Мало, так применит руки.

Вот глядишь и помело

В доказательство пошло.

Можно так же сгоряча

Вдруг отведать рогача.

Старику, тут бродят слухи,

Нет житья от той старухи.

Хоть шипи, хоть волком вой,

Но не хочется домой.

Взял он сети, вышел в поле:

— Журавля поймаю, что ли.

Будет сыном, мне и бабке.

А не то опять по шапке.

Дома пусто, не шиша,

Хоть какая-то душа.

Распустил свои тенёты,

Обернулся видит: — Что ты!

Вот сынок и мне и бабке,

Только, взять его в охапку.

А Журавль ему в ответ.

Проходи-ка в домик дед.

Дед, конечно, удивился.

Тут и домик появился.

Дед подумал: — Что я, сплю?

Входит в домик к журавлю.

Говорит ему журавль:

— Мне тебя конечно жаль.

Не могу пойти в неволю.

Я привык ко чисту полю.

Сумку снял он со стены.

Отряхнул со стороны.

Дед, крестом, как от чумы.

— Ну-ка двое из сумы.

Из суммы два молодца.

— Покормите мне отца.

Сразу скатерти на стол,

Ну а сверху разносол.

Дед подумал, эту пищу

Я не пробовал лет тыщу.

Но опробовал обед.

— А суму возьми себе.

И сует насильно деду.

— С бабкой вам нужны обеды.

Взял суму и как чумной

Дед отправился домой.

Сказка вертится в уме,

Ночевать зашел к куме.

У кумы своих три дочки,

Ужин подали до ночки.

Он не ест, кривится: — Да!

Не хорошая еда.

Все убрать. Столы помыть.

Ну-ка, двое из сумы.

Из сумы два молодца.

— Стол накрыть и холодца.

Скатерть — шелк, кипит застолье,

Ломит стол от разносолья.

Дед покушал холодца.

— Девки, в баньку молодца.

В баньке парится дедок.

На суму его видок.

Быстро дочки сумку сшили

И замен его сложили.

Дед помылся по уму,

Взял подменную суму.

И быстрей к старухе мчаться,

Рассказать, какое счастье.

И кричит еще от тына:

— Я привет принес от сына.

Пыль дорожную не смыв

Сразу: — Двое из сумы!

Только видит, что за лихо,

Из сумы ни звука, тихо.

Непонятно, дело в чем,

Тут и бабка с рогачом.

Бьёт нещадно, поделом,

И вдогонку — помелом.

Так обидно, не от боли,

Он опять вернулся в поле.

Отдышался было вроде.

Глядь, журавль к нему подходит.

Видит горе, в дом зовет.

На обед его ведет.

На стене сума висит,

Стоит только попросить.

Снова пышное застолье

— Горевать, старик не стоит.

И журавль опять ему

Говорит: — Возьми суму.

Шел и думал, что, бог весть.

И решил присесть, поесть.

Крикнул: — Двое из сумы!

Что свершилось в тот же миг.

Но не кушанья подали,

Хорошенько так поддали.

Чтоб осталось на уме:

— Не ходи поесть к куме.

В баньке париться не смей.

Отобрать суму сумей.

Так добавили ему,

Чуть успел сказать: — В суму!

Снова в гости старичок.

Снова сумку на крючок.

Не успев воды попить,

Просит баньку истопить.

Истопила, в баньку дед.

А кума скорей обед.

Просит: — Двое из сумы.

Те давай вправлять умы.

Бьют зловредную куму:

— Старику отдай суму.

Чтоб самой себе помочь

В баню шлет большую дочь.

В баню та, зовет и ярится.

— Не успел, — кричит — пропариться.

У кумы терпеть нет мочи.

Средней: — Кликни кума доча.

А старик, сбивая пыл:

— Только голову помыл.

Третья в баньку дочь приходит.

Кум противный, не выходит.

Знать совсем забьют куму.

Отдает она суму.

Кум из бани очень строго:

— Все в суму, и их не трогать.

Вот теперь я их не брошу —

Ни сердиту, ни хорошу.

Обе сумке на плечо

Шел к старухе старичок.

А она ему навстречу:

— Где ты шлялся, искалечу.

Но старик в избу вошел,

Говорит — Садись за стол.

Из сумы явились двое,

Скатерть сразу с бахромою.

И на стол старухе сказку,

Чтоб могла наесться сразу.

Снял старик суму хорошу,

На крючок другую ношу.

Ту, что кормит вынес в клеть.

Что случится, стал смотреть.

По двору довольный ходит,

Этак время он проводит.

Вот старуха воет выпью,

Захотелось бабке выпить.

Старика позвать, увы.

— Ну-ка двое из сумы.

Вышли двое и с дубиной,

Бабке править стали спину.

Вот уже болят бока.

Бабка кличет старика.

Тот послушав как орут,

Молча ходит по двору.

С приговором бьют бока:

— Впредь не трогай старика.

Стало жалко деду бабку.

Тех в суму — ее в охапку,

В баньку сразу, на полок

Парить бабку уволок.

Стой поры, таки дела,

Бабка стала вдруг мила.

Не шипит, не крикнет громко.

Так проходит злобы ломка.

Дед, как в масле сыр валяется.

Только бабкой похваляется.

По щучьему велению…

Каждый вечер без опаски

К вам домой приходят сказки.

А сегодня, как сумеем,

Мы расскажем про Емелю.

Жил старик на белом свете

У него имелись дети.

Два нормальных, а с похмелья

Третий назван был Емеля.

Просто был ни так, ни сяк,

И признали, что дурак.

Братьям умным — труд до пота,

Потому как есть работа.

А Емеля на печи

Пожирает калачи.

Утром печки мягок жар.

Братья едут на базар,

А Емеле, что ему —

Оставаться одному.

Он лежит и мнет бока,

Не пошлют его пока.

Тут невестки — братьев женки

Говорят ему — «Должён ты,

Растуды твою — туды,

Принести домой воды.

За водой сходи, Емеля.

Тот с печи им еле-еле

Отвечает: — «Не охота…

Мне не нравится работа.»

«Вот братья придут с базара,

И из нового товара,

Не дадут тебе гостинцев.

Лень такая не простится.»

Если так, то что за речь,

Он свою оставил печь,

Сам оделся, сам обулся,

Хоть на девок и надулся.

И не видя их в упор,

Взял и ведра, и топор.

Да, конечно, жалко печку,

Но отправился на речку.

Лунку рубит, как чихнул.

В ведра воду зачерпнул.

Шапку теплую поправил,

Ведра те на лед поставил.

Поглядел, ну что за штука —

А в ведре полощет щука.

Это вам не чепуха,

Будет дома мне уха.

Тут и мне и их невесткам,

Той ушицы хватит. Трескай.

А за это братаны

Мне подарочки должны.

Подоткнул зипун овечий,

Голос слышит человечий.

«Ты, Емель, меня не трожь,

И тебе сгожусь я тож,

Сжалься, ты меня прости,

Просто в воду опусти.»

А Емелю душит смех:

«Что жалеть я буду всех.»

И смеется: «Хи, да хи,

Лучше я поем ухи.

Щука — знатная уха,

То не суп из петуха.»

Та: «Емеля, брось же в воду,

Я тогда тебе в угоду,

Сей же миг, как стану вольной

Все желания исполню.»

Ладно, щука, не дрожи,

Но сначала покажи,

Я держу на правду моду,

Покажи и я тя в воду.»

«Мне, Емеля, не хохочется,

Ты скажи, когда захочется,

Мол, по щучьему веленью

И по-моему хотенью…

Что задумал, загадал —

Все исполнится тогда.

Ну загадывай.» Емеля,

Забалдевший, как от хмеля,

Так вальяжно говорит:

«Что себя трудом морить.

Ну, по щучьему веленью,

Моему –едрит — хотенью,

Чтоб не лошадь и ни сани —

В дом идите ведра сами.»

Оторвавшись от земли

Ведра сами в дом пошли.

А Емеля не грустил,

Щуку в прорубь отпустил.

Сам за ведрами легонько,

В дом подался потихоньку.

Тропке той не долго виться,

А народ кругом дивится.

Ведра полные, из стали,

В избу шасть, на лавку встали.

А Емеля, вновь на печь

Умудрился тут же лечь.

Время шло степенно, вряд,

А невестки говорят:

«Ты б, Емеля с печки слез,

За дровами сбегал в лес.»

«Я вам что» — бубнит — пехота?

В лес ни грамма не охота.»

А невестки, ну моститься,

«Знать не хочешь угоститься,

Не видать тебе навара

От братьев твоих с базара.»

Что ж, ворчи и не ворчи,

А придется слезть с печи.

Хоть и жалко печки жаркой,

Ну да хочется подарки.

Он с печи спустился ловко,

Взял топор и взял веревку.

Шасть во двор и в сани сел.

Все, кто в доме — окосел.

«Открывай ворота, бабы!»

Те — «Коня запряг хотя бы,

Для чего ты нас напряг —

Лошадь в сани не запряг.

Ты подумай сам, дурак,

В лес в санях поедешь как?»

А Емеля, вот зловреда —

«Я без лошади поеду»

Как невестки не мудрили,

А ворота отворили.

А под этот под шумок

Он сказать словечки смог.

Мол, по щучьему веленью,

Моему — едрит — хотенью…

И со скрипом тут же сами

Быстро в лес помчали сани.

Мчались, словно от погони,

Их и лошадь не догонит.

Сквозь деревню вышло ехать,

Всех давил, кто был помехой.

Где помял, но всякий жив,

А во след «Лови, держи!»

В лес приехал и снова

Щучьи вымолвил слова.

И сказал — «Руби топор

Лес чтоб жечь, не на забор.

А дровишки — быстро в сани,

И укладывайтесь сами,

Да вяжитесь все в охапки.

Для себя везем, не к бабке.

И на те его слова

В сани грузятся дрова.

И кладутся очень ловко,

Все повязаны веревкой.

Вот уже нагружен воз,

Чтоб домой Емеля вез.

А себе срубил дубину,

Нет да нет прикроет спину.

Как в деревню заезжал,

Тут народ его прижал.

Плохо дело, есть обиды,

На него имеют виды.

С возу тянут и бранятся.

Мол, дурак, чего бояться.

Вспомнил щукины слова,

Не боли мол, голова.

«Эй, дубинка, мни бока,

Ну а сам домой пока.

Сам себя сумел сберечь

И быстрее лег на печь.

Слух добрался наконец

О Емеле во дворец.

Царь с вопросом — что да как,

А ему твердят — дурак.

Царь, принять желая меры,

Отправляет офицера.

Дурака велел найти,

Во дворец его везти.

Офицер в избу заходит,

На печи его находит.

Увидал, как закричит,

«Эй, Емеля, слазь с печи.»

Слезть — так это же работа,

А Емеле не охота.

Офицер, ну вот подлец,

С кулаками вдруг полез.

И пришлось Емеле снова

Применять то щучье слово.

«Эй, дубинушка, пока

Обомни-ка им бока.

Ну а больше, для примеру,

Господину офицеру.

Он еще не генерал,

Чтобы здесь вот так орал.

Тут дубинка из-под лавки,

Злее самой злючей шавки,

Все ответы на вопрос.

Еле ноги тот унес.

Царь дивится, царь в обиде,

Так Емелю хочет видеть.

Карой всем грозит мгновенной

(Оплошал его военный,

Только локти не кусал)

И боярина послал.

И наказ дает ему —

«Нет, так голову сниму.»

А боярин что. Ага.

И пошел как в тыл врага.

Из невесток жал до глуби,

Что же сам Емеля любит.

И узнать сумел толково,

Любит ласковое слово.

Если будешь угождать,

И кафтан красивый дать,

Покуражившись немного

Сам отправится в дорогу.

Сам боярин был хитер.

Буром сразу не попер.

Где-то пряник, где конфета,

Прикормил и ждет ответа.

А Емеля тянет что-то,

Все талдычит: «Не охота»

Про кафтан сказал и шапку,

Разных пряностей охапку,

Ты смотри, как износился.

И Емеля согласился.

«Ладно, ты езжай вперед.

А потом и мой черед.

Так боярин тот уехал,

А Емеле все не к спеху.

«Нет, не хочется мне с печи» —

Сам себе толкает речи.

И не выйдя на крыльцо

Щучье вымолвил словцо.

Вновь по щучьему веленью,

По его — едрит — хотенью…

Видно горе от ума…

«Печь! Езжай к царю сама»

Затрещали тут углы,

В россыпь бросились полы,

Зашуршала в страхе крыша,

Печь сама из дома вышла.

И по лужам, как заплатам

К царским двинулась палатам.

«Что за чудо?» — царь кричит.

«То Емеля на печи».

Так боярин отвечал,

Но Емелю не встречал.

Тот под грохот, аты-баты —

Прямо в царские палаты.

Царь Емеле говорит:

«На тебя народ сердит.

Так ответствуй перед нами.

Люд зачем давил санями?»

А с Емели как с гуся,

Про него ведь сказка вся.

Обвиняет он народ —

Сам народ под сани прет.

Вдруг в окошке замка древнем

Он увидел лик царевны.

Марья нравится Емеле,

Слово щучье тихо мелит.

Чтоб сердечко ровно билось,

Чтобы Марьюшка — влюбилась.

А затем красавец мой

Отправляет печь домой

И насколько нам известно

На свое вернулась место.

И Емеля на печи

Поедает калачи.

Во дворце же крик и слезы,

Начинаются курьезы.

Царь терпел, но крикнул: «Да уж!

За Емелю дочку замуж.

Потому, она того…

Жить не может без него.»

Царь — боярина-посла

За Емелею послал.

Суть боярину понятна.

Не пойдешь тут на попятный.

Накупил с собой сполна:

— бочку сладкого вина,

— чуть мясца, медов, соленья

И отправился в селенье.

С ним Емеля сел, не злился,

Выпив мед — уснул, свалился.

Барин в сани и к царю,

Дескать вам его дарю.

Царь на этом ставит точку

И Емелю с Марьей в бочку.

Бочку эту засмолили

И гулять в моря пустили.

День прошел или неделя-

Просыпается Емеля.

Что-то стало парню тесно,

Кулаком по бочке треснул.

Прошептал свое моленье,

Что по щучьему веленью.

А потом всё гладко было.

Бочку к берегу прибило.

И для нашего героя

Дом прекрасный под горою.

Что-то снова прошептал,

Д и сам красавцем стал.

Дом увидел с позолотой

Царь, что ехал на охоту.

Посмотрел на украшенья:

«Это кто без разрешенья,

Воли царской не спросив,

Городской возвел массив?»

И боярину кричит:

«Ну-ка, быстро, уточнить.»

«Там какой-то удалец

Приглашает во дворец».

Там за стол царя сажают,

Тот опять же вопрошает.

«Кто ты?» Молвит им Емеля:

«Не одна прошла неделя,

Как в большой смоленой бочке

Мы достигли этой точки.

И подводит с кондачка,

Про Емелю дурачка.

В страхе царь, ведь коль не врет,

Он все царство заберет.

У Емели просит мира

И доводит все до пира.

Вот теперь Емеля в праве

Всем царевым царством править.

Тут интриге всей развязка

И к концу приходит сказка.

МОРАЛЬ

Я от вас, увы, не скрою,

В этой сказке нет героя.

Кто-то скажет, что ты мелешь.

Ведь у нас герой — Емеля.

Я скажу — конечно так.

Но Емеля то — дурак.

А в народе есть подсказка-

Сказка ложь — на то и сказка.

Говорят — «Мели Емеля,

Все равно твоя неделя.»

Как мужик гусей делил

Мир для всех не однозначен.

Кто-то беден, не иначе.

Кто-то сказочно богат.

Кто-то средне жил и рад.

Как кому досталось доля,

Но не божия то воля.

Просто, тот кто по хитрей

До богатства шел скорей.

А какой-нибудь хапуга

Грабил ближнего и друга.

В общем жили как кто мог.

Не виновен в этом бог.

Врать не буду. Сам там не был.

Не хватило дома хлеба.

Чтобы к барину идти,

Что-то надо принести.

У хозяйки, тоже грусть.

В их хозяйстве только гусь.

На семейном на совете,

Хоть и сам за все в ответе,

Порешили обоюдно,

Без гуся не будет трудно.

Пойман гусь. В печи зажарен.

Знать доволен будет барин.

Гусь был принят, что юлить.

Барин просит разделить.

— У меня жена, две дочки,

Вон сидят, надулись квочки.

Есть два сына, ну и я.