12+
Русская история: неизвестное об известном

Бесплатный фрагмент - Русская история: неизвестное об известном

Истории русской провинции

Объем: 200 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

ЗАГАДКА «КРЕМЛЁВСКОГО ЗОЛОТОГО ОБОЗА» НАПОЛЕОНА

ГДЕ ИСКАТЬ КЛАД С МОСКОВСКИМИ СОКРОВИЩАМИ?

Наполеон в Кремле. Худ. А. Николаев

«1 ноября Император опять начал своё трудное отступление… Он прошёл со своей старой гвардией по Дорогобужской дороге, зная, что русские могли двинуться к сему городу, чтобы его отрезать… Другой приказ Наполеона доказывает, что он чувствовал опасность, начинавшую его угнетать. Он повелел, чтобы московская добыча: древние доспехи, пушки и большой крест с Ивана Великого были брошены в Семлёвское озеро как трофеи, которых ему не хотелось отдать обратно, и которых он не имел возможности везти с собою».

Вальтер Скотт. «Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французского». С-Петербург, 1835 г.

Варвары из Европы. Как грабили?

Перед Москвой в ожидании депутации бояр. Худ. В. Верещагин. 1891—1892 гг.

В два часа дня 2-го сентября 1812 года, в трёх верстах от Москвы на Поклонной горе, Наполеон, зачарованно разглядывая бесчисленные золотые купола церквей и монастырей лежавшего перед ним таинственного древнего города, самодовольно ждал ключи от Первопрестольной.

«Он думал, — впоследствии вспоминал адъютант императора, генерал Ф. П. Сегюр — что эти люди, охваченные гордостью или парализованные ужасом, неподвижно сидят у своих очагов, и он, который всюду встречал покорность со стороны побеждённых, хотел возбудить их доверие тем, что сам явился выслушать их мольбы».

Да так и не дождался!

В изрядном замешательстве Наполеон вместе с графом Дарю вынужден был ехать к городским воротам — Дорогомиловской заставе. Здесь французский император опять остановился в ожидании делегации московских властей.

«Вооружившись подзорной трубой, — вспоминал потом офицер 2-го кирасирского полка французской армии, — он молча рассматривал всю эту массу домов, церквей и дворцов. Наконец, из Москвы явился адъютант начальника штаба армии (маршал Бертье — прим. автора) в сопровождении какого-то штатского, одетого подобно пажу герцога Мальборо, во всё чёрное; длинный и худой, лет сорока, штатский оказался живущим в Москве негоциантом-французом. Он поклонился Императору и со шляпою в руке встал у головы его лошади, у левого стремени и таким образом очутился лицом ко мне, а Император оставался между нами. Сначала он только отвечал на предложенные вопросы, и я очень сожалел, что не слышал ни вопросов, ни ответов; но, мало по малу, он оживился, левой рукой взял гриву лошади Его Величества и начал размахивать правой рукой, держа в ней шляпу. Вот каким образом узнал Император об оставлении Москвы её жителями, за исключением многочисленных иностранцев».

По свидетельству очевидца, чиновника Кербелецкого: «Потом Наполеон, пришедши несколько в себя, садится на лошадь и въезжает сам в Москву, в которую последовала за ним и конница, стоявшая до того вне заставы; но, проехав Дорогомиловскую, Ямскую слободу и приблизясь к берегу Москвы реки, останавливается на правой стороне улицы, на береговом косогоре, сходит с лошади и опять расхаживает взад и вперед, но только уже покойнее. Сего числа Наполеон и его конвой ночевали в Дорогомиловской слободке, в обывательских домах, где жителей московских, кроме четырех человек дворников, никого не было замечено».

В Кремле пожар. Худ. В. Верещагин

Проснувшись 3 сентября в Московском предместье, вместо ключей от города, Бонапарт по дороге в Кремль увидел яростные языки пламени и чёрные столбы едкого дыма от занявшегося по городу пожара. Эти «варвары» жгли свой город!

Наполеон всё же въехал в Москву и расположился в Кремле.

Между тем огонь охватывал всё новые городские кварталы, а ночью сильный ветер только усилил катастрофу, утром пожар достиг Кремля!

Сначала загорелись конюшни, расположенные около дворца, где ночевал Бонапарт, затем Арсенальная башня. За рекой пылало Замоскворечье. Ветер не утихал, многометровые пламенные смерчи метались по Москве, порождая тонны пепла и тучи дыма.

По свидетельству адъютанта Сегюра, когда огонь показался уже в самом Кремле, в Арсенальной башне схватили русского, привели к Наполеону, где он будто бы показал, что зажёг башню по сигналу, данному его начальством. Только тогда смельчак Наполеон не выдержал и поддался на уговоры короля Мюрата, принца Евгения и маршала Бертье. Бонапарт пешком вышел из Кремля, едва не погиб в разливавшемся вокруг него огненном море и с величайшим трудом добрался к вечеру до Петровского дворца, расположенного в Петровском парке.

Московский пожар. Худ. А. Смирнов. 1813 г.

«Вокруг нас, — вспоминал граф Сегюр, — ежеминутно возрастал рёв пламени. Всего лишь одна улица, узкая, извилистая и вся охваченная огнем, открывалась перед нами, но и она была скорее входом в этот ад, нежели выходом из него. Император пешком без колебания бросился в этот проход. Он шёл среди треска костров, грохота рушившихся сводов, балок и крыш из раскаленного железа».

Среди всех бедствий Отечественной войны 1812 года пожар Москвы особенно возбуждал чувства и эмоции современников. В нём видели перст Божий! И не то, чтобы в Первопрестольной пожары были редки… Наоборот, чуть ли не каждый день то тут то там горели деревянные дома, но такого Москва ещё не видела! Былой древний город перестал существовать.

В одном из писем современников, от октября 1812 года, где подробно по кварталам перечисляется, что сгорело, а что осталось целым, говорится: «из 30.000 домов вроде осталось 5.000».

«В доме „негодяя“ Ростопчина, — вспоминал Наполеон, — захватили ружья, бумаги и начатое письмо — он убежал, не успев его кончить… Москва, один из богатейших городов в свете, не существует более; эта потеря неисчислима для русских, для их торговли, для дворянства; её можно оценить в несколько миллиардов. Арестована и расстреляна сотня поджигателей. Тридцать тысяч раненых и больных русских сгорело. Богатейшие торговые дома России разорены. Ничего не успели вывезти и когда увидели, что всё попало в руки французов — сожгли свою первопрестольную столицу, свой святой город, центр империи… Это преступление Ростопчина. Мы боролись против огня, но негодяй губернатор принял ужасную предосторожность — вывез или уничтожил пожарные инструменты».

Расстрел французами поджигателей в Москве. 1812. Худ. В. Верещагин

Отчасти Наполеон прав. Вот что граф Ф. В. Ростопчин 12-го августа писал князю Багратиону: «а народ здешний, по верности к государю и любви к отечеству, решительно умрёт у стен московских, а если Бог ему не поможет в его благом предприятии то, следуя русскому правилу: не доставайся злодею, обратит город в пепел и Наполеон получит, вместо добычи, место, где была столица».

Тем не менее, несмотря на пожар, великая по богатству добыча ждала захватчиков в Москве. К тому времени Белокаменную не грабили 200 лет — со смутных времен польского нашествия. Два века строилась и богатела Москва. В Кремлевские сокровищницы, в церкви и монастыри свозили серебро, золото и воинские трофеи. Усадьбы и дворцы знати, особняки купцов — ломились от сокровищ и великолепных коллекций живописи, скульптуры, прикладного искусства, книжных библиотек, которые покидая город в спешке не успели вывести хозяева.

И началось великое разграбление Москвы! Наполеон ничего не смог поделать, или не захотел, со своими славными солдатами и менее славными европейскими союзниками. Все пять недель «московского сидения» грабеж не останавливался ни на минуту. Вскоре в сторону западной границы потянулись многочисленные обозы с московскими сокровищами.

В Успенском соборе. Худ. В. Верещагин

Во время пребывания французов в Москве храмы Кремля не избежали поругания, рассказывали свидетели событий. Все церкви были ограблены, в Успенском соборе вместо паникадила висели большие весы, на которых французы взвешивали выплавленное золото и серебро из награбленных церковных сокровищ, риз, окладов. Здесь же, в храме, стояли плавильные горны и были устроены стойла для лошадей французского императора.

В записках князя А. А. Шаховского, состоявшего в Тверском ополчении, под заглавием «Первые дни в сожжённой Москве», описывается чудовищная картина поруганного Успенского собора после ухода французов: «Всё было ограблено и разрушено: рака святого митрополита Петра не существовала, и мы, собрав обнажённые от одежды и самого тела остатки его, положили на голый престол придела; гробница над бывшими ещё под спудом мощами митрополита Филиппа была совершенно ободрана, крышка сорвана; от самого купола до пола, кроме принадлежавшего к раке св. Ионы, не осталось ни лоскута металла или ткани. Досчатые надгробия могил московских архипастырей были обнажены».

Архангельский собор в Кремле превратили в склад продовольственных запасов и вина, французы ободрали всё до последней ризы с икон, разрушили гробницы. Благовещенский собор также был опустошён. В Казанском соборе на месте выброшенного престола нашли мёртвую лошадь. В соборе Василия Блаженного была конюшня, и всё, что можно было унести, было ограблено.

С колокольни Ивана Великого сняли громадный крест, что стоило врагам неимоверных усилий, но он всё равно раскололся. С креста содрали позолоченные серебряные плиты, которыми он был облицован. «Император, — пишет граф Сегюр, — хотел воздвигнуть его над инвалидным домом в Париже».

Великий пожар Москвы. Худ. Жан Шарль Ланглуа

Французы грабили Москву 35 дней и ночей. В это время Наполеон, по словам Сегюра, в беседах с Дарю говорил, «что хочет ударить на Кутузова, уничтожить его или отбросить, потом быстро поворотить к Смоленску». Дарю отвечал, что сделать этого нельзя, так как русская армия теперь устроилась, а его ослабла, и что всякий французский солдат, нагруженный добычею, побежит вперед во Францию торговать.

«Так что-же делать?» — «Остаться здесь, отвечал Дарю, сделать из Москвы укрепленный лагерь и провести в нём зиму». Наполеон, подумав, сказал: «Львиный совет! но что скажет Париж? Что там будут делать? Нет. Франции не привыкнуть к моему отсутствию, а Пруссия и Австрия воспользуются им!»

Разграбив город, Наполеон ещё надеялся на славу и жаждал окончательной победы. Адъютант императора, генерал Ф. П. Сегюр отметил в своих воспоминаниях восклицание императора: «Идём в Калугу! И горе тем, кто станет на моём пути!»

Что везли и где спрятали?

На рассвете 19 октября (по новому стилю) 1812 года наполеоновские войска организовано уходили из Москвы. Один за другим мимо Калужской заставы прошли более 14 тысяч всадников, почти 90 тысяч пехотинцев и 12 тысяч нестроевых, в артиллерийском обозе находилось 569 орудий.

Московский пожар. Наполеон покидает Кремль. Худ. В. Мазуровский

Ширина Калужской дороги позволяла двигаться четырём экипажам в ряд, но даже к вечеру армия полностью ещё не вышла из города. А ведь вслед за войсками из Москвы двинулся обоз, насчитывающий до 40 тысяч повозок.

«Ничего не может быть любопытнее, как движение этой армии, а длинные равнины, которые встречаются по выходе из Москвы, позволяли наблюдать это движение во всех его подробностях. Мы тащили за собой всё, что избегло пожара. Самые элегантные и роскошные кареты ехали вперемежку с фургонами, дрожками и телегами с провиантом. Эти экипажи, шедшие в несколько рядов по широким русским дорогам, имели вид громадного каравана. Взобравшись на верхушку холма, я долго смотрел на это зрелище, которое напоминало мне войны азиатских завоевателей. Вся равнина была покрыта этими огромными багажами, а московские колокольни на горизонте были фоном, который довершал эту картину», — вспоминал в своих мемуарах один из участников этих событий.

«Можно было подумать, что видишь перед собой какой-то караван… Или древнюю армию, возвращающуюся после большого набега с пленными и добычей», — писал в воспоминаниях Филипп Сегюр.

В отместку императору Александру I за то, что тот не ответил на три мирных предложения, разгневанный Наполеон приказал взорвать Кремль. Когда европейская армада схлынула с московских холмов, передовые отряды российской кавалерии под командованием генерала И. Д. Иловайского увидели страшную картину разрушения и разграбления древнего города, но успели предотвратить более серьёзные разрушения башен и стен Кремля.

Наполеон на Ошмянском тракте в 1812 году. В. Мазуровский

В тот же день, а по другим сведениям ещё 16 октября, из ворот Кремля выехал на запад особый «Золотой обоз», конвоируемый наполеоновской гвардией под командованием вице-короля Евгения Богарне. По разным данным обоз насчитывал от полусотни до трехсот пятидесяти повозок! У Богарне была задача: ускоренным маршем пройти до Смоленска, а далее обоз доставить в Саксонию.

Что могло вывозиться в «Золотом обозе» из разграбленной древней столицы России? Конечно, уничтоженные кремлёвские реликвии, варварски переплавленные в слитки: золото, серебро, предметы искусства и церковной утвари. По одним сведениям, обоз Наполеона был нагружен пятью тоннами золота и серебра, по другим — 18 пудами золота, 325 пудами серебра, ещё неустановленным количеством драгоценных камней, старинного оружия и посуды. Но как бы там ни было, размер сокровищ был огромен.

Наполеон в России. Худ. В. В. Верещагин

На телегах везли содранные с креста колокольни Ивана Великого (крест был «высотой в три сажени» или около 2,5 метров — прим. автора), «серебряные вызолоченные листы». Трудно поверить, но только одно большое паникадило из Успенского собора, старинной венецианской работы, сделанное из серебра, в собранном виде весило 1600 пудов! В обозе везли церковные и национальные реликвии, «изделия из драгоценных металлов, коллекции старинного оружия и предметов искусства, драгоценные камни и самоцветы, церковную утварь, иконы с дорогими окладами, драгоценную посуду, меха, всего более 800 пудов».

Для пополнения французских музеев вывозились и русские святыни, хранившиеся в соборах Кремля: часть креста, на котором был распят Спаситель, ковчег с десницей Андрея Первозванного, икона Иерусалимской Божией Матери. В Лувр должны были попасть трофейные знамена Турции, Речи Посполитой, доспехи из Оружейной палаты, и много более мелких, но не менее ценных предметов.

В 1812 году. Отступление французов. Худ. И. Прянишников. 1874 г.

Поначалу обоз передвигался быстро и беспрепятственно, погода стояла сухая, и дороги были ещё в хорошем состоянии. Но с каждым днём бесславного отступления французов по Смоленскому тракту «московская добыча» становилась обузой.

27 октября всё изменилось окончательно. Обоз остановился в деревне Алфёрово, в шести верстах от Боровска. Солдаты и лошади окончательно выбились из сил. Все были истощены от нехватки продовольствия и корма. Стало понятно, что весь обоз дальше передвигаться не сможет. Пришёл наполеоновский приказ: «Все тяжести, везённые в обозе, уничтожить, охрану обоза возвратить в свой полк, а всех лошадей вернуть в гвардейскую артиллерию, дабы не бросать ни одной пушки».

И всё же французы решают пожертвовать пушками, часть их зарывают в землю, другие просто портят. Позже, русскими войсками будут найдены и извлечены из земли пушки возле Колоцкого монастыря.

И потом каждый день «Золотой обоз» будет терять людей, лошадей и ценную поклажу.

31 октября обоз останавливается в Гжатске, при этом сообщалось о падеже лошадей в количестве пятисот штук, и о том, что французы «избавились» от восьмисот кирас.

Сражение при Вязьме 22 октября 1812 года. Худ. Петер фон Гесс

В ночь на 4 ноября обоз, так и не пробившись в Вязьму, где его атаковал Милорадович, совершает попытку движения в сторону Смоленска, прикрываемый силами Наполеона. На этом участке, возле Протасова моста, французы вынуждены были бросить множество тяжёлых орудий, что позволило высвободить 500 лошадей.

5 ноября обоз догоняет основные Наполеоновские отряды и вместе с ними двигается к Дорогобужу. Но в ночь на 6 ноября ударил сильный мороз и множество солдат и лошадей замёрзли насмерть.

Наполеон решает разделить обоз, чтобы обеспечить доставку хотя бы части ценностей. И когда утром 10 ноября Богарне вышел к реке Вопь, части обоза с ним уже не было.

Вполне вероятно, что по дороге французы прятали московские богатства, топя их в водоемах — времени на рытье котлованов под захоронение кладов попросту не было, как и физических сил, да и морозы уже стояли, сковав землю. Кое-что потом русские отыскали и вернули на прежнее место.

Многое из обоза французские солдаты разграбили сами, остальное потеряли при форсировании реки Вопь, где их уже ожидали казачьи отряды под предводительством Платова.

Под натиском русских войск французы вынуждены были отступить, бросая орудия и сам обоз. По свидетельству крестьян окрестных деревень, казаки растаскивали содержимое и прятали недалеко, а потом опять возвращались за следующей частью сокровищ. Атаман Платов, желая прекратить мародерство и смуту, приказал сжечь обоз, что и было сделано! По мнению историков, в сожженных повозках могли быть картины, одежда, но основное золото и серебро везли в другом обозе. А он исчез где-то между Засижьем и Ульховой Слободой!

Тем не менее, казаки генерала Иловайского отбили более 60 пудов серебра, которые были пожертвованы атаманом Платовым Казанскому собору в Петербурге, и в 1834 году из него сделали иконостас, по проекту архитектора Тона.

Сожжение знамен «Великой армии». Хромолитография по оригиналу А. Коссака. 1912 г.

13 ноября отряд Богарне соединился в Смоленске с войсками Наполеона налегке, обоз исчез, как будто его и не было.

Итак, что нам известно из многочисленных исторических источников, воспоминаний и легенд? В сухом остатке: факт существования «Золотого обоза», утраченного на участке Большой Смоленской дороги после Вязьмы и до Дорогобужа неоспорим, как и его примерное содержимое в виде национальных и религиозных реликвий.

И, последнее, из мемуаров генерала де Сегюра, пересказанных и растиражированных Вальтером Скоттом, основные сокровища затоплены в озере, именуемым мемуаристом «Семлёвским». Об этом факте упоминает в своей книге «Описание Отечественной войны 1812 г.» и адъютант Кутузова, генерал Михайлов-Данилевский: «Близ Семлёва французы бросили в озеро большую часть старинных военных доспехов из Московского арсенала. Наполеону было уже не до трофеев».

Где ищут сокровища?

На этапе. Дурные вести из Франции. В. В. Верещагин. 1887—1895 гг.

…В километре от дороги, настоящая болотная гать, выложенная из молодого березняка, протяженностью метров в двести, проходящая между деревьев, петляющая и скользкая — единственная тропинка, выводящая сегодня на сильно заболоченный берег так называемого Семлёвского озера. Небольшой водоем, длиною в сотню метров, окружён болотами и лесом. Над ним, по словам местных жителей, никогда не бывает грозы. Считается, что в его водах и был утоплен «Золотой обоз».

И по современным картам получается, что негде было прятать «Московскую добычу», кроме как в этом единственном в округе озере.

Каждое лето на его берегах можно увидеть людей, которые пытаются отыскать клад под водой, либо обшаривают болотистое побережье в надежде обнаружить какую-либо примету клада. Но успехи на протяжении двухсот лет всё те же — 40 пушечных лафетов, найденных ещё в 1813 году местным помещиком Бирюковым в Семлёве.

Первую попытку найти наполеоновский клад предпринял спустя четверть века тогдашний смоленский генерал-губернатор И. И. Хмельницкий. Говорят, что он даже сёк и пытал местных крестьян семьями, запирал их в подвалы, но клад не нашёл.

Хмельницкий, человек романтический — поэт и драматург, а по совместительству и губернатор, был очарован идеей Вальтера Скотта о наполеоновском сокровище. Он принял слова писателя за чистую правду, уверенный, что тот основывался на воспоминаниях французских маршалов и генералов, на мемуарах наполеоновского адъютанта графа де Сегюра: «…в императорской колонне не случилось ничего замечательного, если не считать того, что нам пришлось бросить в озере вывезенную из Москвы добычу: пушки, старинное оружие, украшения Кремля и крест Ивана Великого. Трофеи, слава — все те блага, ради которых мы жертвовали всем, — стали нас тяготить».

Хмельницкий обратился к царю и вскоре, по высочайшему повелению, подполковник Шваненбах, полковник Четвериков-II-й и прапорщик фон Людвиг прибыли на место для поиска сокровищ. Вскоре в 25-ти саженях от берега они нашли «груду неправильной формы». Чтобы узнать, из какого материала сделаны таинственные предметы, в озеро опустили небольшой груз, и послышался звук металла! Гирю подняли наверх и на ней обнаружили медные опилки. Хмельницкий ликовал. Зимой 1836 года в озере разбили лёд, сделали запруду и откачали на том месте воду. Увы, на дне лежали не драгоценности, а три огромных камня.

И в самом деле, с какого перепугу графу де Сегюра указывать всем местонахождение сокровища?! Он не был человеком, страдающим болезненным альтруизмом. А вот целенаправленно пустить кладоискателей по ложному пути вполне мог.

Ночной привал великой армии. Худ. В. Верещагин. 1896—1897 гг.

Но поиски продолжались.

Некий помещик Гурко, из Могилевской губернии, в 30-е годы XIX столетия, прибыл в Париж, где добился встречи с французским министром Тюно, служившим поручиком в армии Наполеона в 1812 году. И, якобы, Тюно рассказал ему, что московские сокровища были сброшены в другое озеро — между Смоленском и Оршей, или Оршей и Борисовом. Несколько лет Гурко, не считаясь с расходами, обследовал все озера вдоль дороги Смоленск — Орша — Борисов, но опять безрезультатно.

В следующий раз поиски московских сокровищ возобновились в 1911 году. Вяземский комитет по увековечиванию памятников Отечественной войны 1812 года исследовал Семлёвское озеро. Но и на этот раз удалось найти лишь саблю, обломки повозки и кости лошадей.

Тогда же археолог Екатерина Клетнова обратила внимание на то, что в Семлёве существовало два озера. По её версии, обоз, скорее всего, затопили в запруде, либо в речке Осьме. Запруженное озеро было спущено, но и его обследование ничего не дало.

«Третья волна» поисков началась и довольно долго «шумела» в советский период, с 1960 по 1981 годы, вокруг всё того же самого лесного озера в Семлёво. Энтузиастов возглавил генерал-лейтенант А. И. Голдович. Но и эти многолетние поиски закончились с нулевым результатом.

В 1979 году в Семлёво прибыла новая экспедиция в составе 45 человек, оснащенная самой современной по тем временам техникой. Их исследования показали, наличие в семлёвской воде повышенного содержания драгоценных металлов. Но в дальнейшем поиски были вынуждены прекратить, так как озеро оказалось глубоким — до 24 метров, а на дне слой ила толщиной в 15 метров!

А может клад найден?

Отступление Наполеона из Москвы Худ. А. Нортен

Вальтер Скотт сообщает нам: «Вслед за войском шла беспорядочная толпа отставших и пленных, из коих многие были вынуждены нести на себе или везти на тележках добычу завоевателей. Кроме того, была тут собрана тьма всякого рода повозок, нагруженных поклажею армии и „московскою добычей“, как трофеями, взятыми Наполеоном с тем, чтобы позабавить парижан, а также и вещами, забранными частными лицами».

Великая армия редела каждый день своего трагического отступления. На глазах таял и обоз с награбленными московскими сокровищами. Думается, окрестности старой смоленской дороги до сих пор хранят многочисленные клады до самой Березины. И есть свидетельства обнаружения некоторых из них.

Осенью 1963 года сотрудник молодёжного журнала «Смена» Владимир Прокопенко и старший научный сотрудник Центрального государственного архива РСФСР Лидия Павловна Тинаева, знакомясь с документами Высочайшей Комиссии по описанию боевых трофеев русского воинства, неожиданно обнаружили сообщение минского губернатора. Чиновник доносил в столицу, что в 1911 году у жителя города Новогрудок, Гродненского уезда Минской губернии, Станислава Антоновича Череповецкого хранилось 120 писем Наполеона и его маршалов, приказы атамана Платова, французские знамена, кубки, оружие «и другие вещи, относящиеся к 1812 году».

Эта коллекция была разделена позже на две части. Исследователи выяснили, что Череповецкий был женат на дочери Фёдора Романовича — страстного коллекционера. Видимо, после его смерти в 1909 году, указанная в губернаторской депеше часть коллекции писем и вещей Отечественной войны 1812 года перешла в руки зятя — Станислава Череповецкого.

Далее исследователи делают вывод: «Поскольку в коллекции вместе с письмами имелось семь золотых древних цепей, 48 пар золотых и серебряных серег, 36 древних золотых и серебряных перстней патриарха Филарета — отца первого царя династии Романовых, 24 золотых барельефа, сотни кусков золота, множество древних золотых кувшинов, тарелок, шпаг, сабель, мы сделали предположение, что все эти ценности, принадлежавшие Череповецкому и Романовичу, были частью вещей, награбленных наполеоновской армией в России, может быть, даже частью знаменитой „московской добычи“ Наполеона».

И с этим выводом можно согласиться. К сожалению, дальнейшие следы описанных ценностей теряются, хотя удалось найти немало свидетелей, показавших, где прятались в разное время части сокровищ.

Другой охотник за наполеоновской добычей, Владимир Цыплёв, поведал историю об удивительной находке заготовителя рабкоопа Владимирской области Фёдорова, у железнодорожной станции Сеньково, близ города Вязники, в 300 верстах, но не к западу, а к востоку от Москвы. О ней сообщалось в местной газете «Сталинское знамя» от 6 июля 1956 года:

«Ценная находка. В мае нынешнего года неподалеку от станции Сеньково обнаружен ценный клад. В беседе с нашим корреспондентом зампред Лукновского рабкоопа Н. П. Фёдоров рассказал по этому поводу: „В мою работу входит и сбор металлического лома. Весной прошлого года, изыскивая металлолом, я обнаружил в перелеске близ станции Сеньково цистерну, зарытую в землю. Времени вырыть цистерну у меня тогда не было. Но в мае этого года, когда план заготовки черных металлов увеличился, я вспомнил о цистерне и намеревался сдать Вязниковскому отделению Главторчермета. Но там не было ни кислорода, чтобы резать цистерну, ни транспорта, чтобы вывезти её. Я исследовал находку более внимательно. Вид её заинтересовал меня. Магнит, приложенный мною к цистерне, не притянулся. Я понял, что сделана она из цветного металла. Вырезанный кусок горловины послал на анализ во Владимирское отделение цветных металлов. Анализ показал, что цистерна изготовлена из серебра с примесью бронзы. Тогда я заявил во Владимирский краеведческий музей об этом ценном кладе. Работники музея очистили находку от грязи и тщательно осмотрели её. Длина цистерны — около четырех с половиной метров, диаметр — полтора метра и вес — примерно 12 тонн. На наружной поверхности имеются надписи: „Выпуск 1720 г.“, „Вывоз Петербург 1842 г.“ и изображение двуглавого орла. Внутри цистерны обнаружено золото“. Сейчас находка Н. П. Фёдорова, поступившего, как подобает советскому гражданину, находится в Москве. Честному работнику Лукновского рабкоопа будет выдано соответствующее вознаграждение».

Владимир Цыплёв разыскал родственников Н. П. Фёдорова, и выяснилось, что наградой герою за ценную находку стал годовой срок в местной колонии! Но по свидетельству односельчан, сидел он как-то странно. Каждые выходные новенькая и редкая по тем временам «Волга» привозили его погостить дома.

Во Владимирском облпартархиве в томе «Протоколы за 1956 год» Цыплёв нашёл на странице 333 протокол заседания бюро Вязниковского ГК КПСС от 25 июля 1956 года.

В параграфе 7 указано: «О ложной информации в газете «Сталинское знамя» и выступлении по областному радио «О ценной находке». «Выяснено, что слухи о якобы найденной около станции Сеньково серебряной цистерне с золотом пустил заместитель председателя Лукновского сельпо. Он же сфабриковал акт о «сданных им драгоценностях». Подписи вымышленных лиц на акте заверила гербовой печатью секретарь Лукновского поселкового совета. Распространению ложных слухов о «кладе» способствовали работники Вязниковского райпотребсоюза. Этим слухам и фальсифицированному документу доверился редактор газеты «Сталинское знамя» т. Зайцев. Не уточнив, не проверив достоверность изложенного в «акте» факта, он 6 июля с.г. поместил в газете интервью Фёдорова «Ценная находка». Пользуясь информацией тов. Зайцева, ряд центральных газет опубликовал, как выяснилось, ложные сообщения о «золотом кладе», найденном в Вязниках. Таким образом, жертвами фальсификатора стали многие организации и читатели газет».

Переправа войск Наполеона через Березину. Худ. Я. Суходольский 1866 г.

Странная, конечно, история. И скорее всего она не имеет отношения к поискам Золотого обоза, тем более, что возможно, найденный клад обнаружили слишком далеко от маршрута отступления наполеоновских войск, да и надпись на цистерне «Вывоз Петербург 1842 г.» говорит об этом. Но согласитесь, дату 1842 легко перепутать с датой 1812 по начертанию цифр 1 и 4.

И наконец, существует ещё одно удивительное свидетельство — рассказ Ореста Петровича Никитина, исследователя из Красноярска, жившего во время Великой Отечественной войны в Смоленской области.

По мнению Никитина, «приблизительно в 40 километрах от Семлёва, на берегу реки Угры, рядом с селом Вознесенье, находилось кладбище, называемое Курганниками. Здесь в разное время хоронили французских гвардейцев, которые остались в Вознесенье после войны 1812 года. Один гвардеец влюбился в крестьянку из Вознесенья и женился на ней. Через несколько лет умер и похоронен был на Курганниках. Жена поставила ему памятник — большой камень. Этот камень можно было видеть ещё перед Великой Отечественной войной.

Жена француза прожила очень долго и умерла в возрасте более ста лет. Перед смертью она рассказала односельчанам, что её муж попросил похоронить его в указанном месте, а памятник поставить из большого камня. Рядом с этим камнем якобы и спрятаны сокровища.

Перед войной в этих местах появился странный немец по фамилии Мозер, выдававший себя за представителя знаменитой фирмы «Зингер». Как выяснилось позже, он был классическим шпионом — сотрудником Абвера. Мозер собирал различную информацию и, видимо, случайно узнал легенду о спрятанных где-то в Вознесенье сокровищах.

В 1942 году он возглавлял отряд гестаповцев во время окружения 33-й армии генерала Ефремова под Вязьмой. Затем с командой саперов занялся поисками награбленных Наполеоном ценностей.

Однажды Мозер, — вспоминает Никитин, — посетил наш дом в городе Гжатске, ныне Гагарине, и похвастался: ценности Наполеона найдены в нескольких метрах от камня — памятника наполеоновскому гвардейцу. Найденные ценности я видел лично. Золотые монеты различного достоинства в 4 кожаных мешках, несколько (не более 20) различных золотых блюд, чаши, кубки, множество золотой и серебряной церковной утвари, среди которой выделялся большой золотой крест. Может быть, немцы показали только часть ценностей, а все другие скрыли от взора ненужных свидетелей».

Поэтому Никитин утверждал, что тайны наполеоновского клада с 1942 года больше не существует.

Где искать клад?

Наполеон покидает Кремль. Худ. Морис Оранж

Сдается мне, что клад не там ищут!

Основным источником, упоминающим это озеро, были и остаются мемуары генерала де Сегюра. Но простите, а зачем нашему врагу указывать точное место сокрытия Золотого обоза? По-моему, наивно предполагать подобное.

На современной карте вокруг Семлёва озер вообще нет. Зато указано лесное озеро Стоячее, но расположено оно на реке Дыма в добром десятке километров от самого Семлёва.

А вот Семлёвское озеро исчезло с карт, так как постепенно превратилось в болото. От старой Смоленской дороги до него около километра по лесному заболоченному бездорожью. Там вообще кругом одни болота, да леса. Конечно, можно предположить, что морозы конца октября 1812 года уже сковали болота, хотя версия очень сомнительная, может даже и гать какая-нибудь вела к озеру через труднопроходимый лес, а скорее всего только тропинка, но всё же как-то французы дотащили сокровища до озера. А зачем?

Даже если де Сегюр и страдал болезненным альтруизмом, все забывают, что он указал на водоем, расположенный рядом с селом Семлёво. А двести лет назад их в окрестностях было несколько.

Дело в том, что за полвека до появления здесь французов, в этих местах, как и по всей стране, по указу императрицы Екатерины II, были устроены каскады искусственных прудов. Выкопали пару десятков! Они хорошо просматриваются на картах того времени. А к 1812 году пруды частично заросли и приобрели вид естественных водоемов. Все пруды были спущены только в тридцатых годах двадцатого столетия и на их месте остались лишь донные отложения, думаю, не менее трех метров глубиной. Вполне возможно, что именно ил тех прудов и укрывает от наших глаз Золотой обоз.

Перефразируя слова известного литературного персонажа «Ищите, Шура, ищите! Там золото!», хочется призвать энтузиастов не сворачивать поиски наших национальных реликвий. Ведь мы же знаем, что они реально существовали, но большинство из них до сих пор не нашли. Удачи!

Публикации на тему:

В. Дорофеев, «Московская добыча Наполеона», журнал «Фактор времени», №3, 2012 г.

ИЗ ЖИЗНИ «ДИВИЗИОНА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ „НОВАЯ ЗЕМЛЯ“»

Взрыв торпеды Т-5 в 1957 году

История эта о личном опыте моего отца Эдуарда Дмитриевича Дорофеева, дважды в своей жизни столкнувшимся с радиационным облучением — в армии, на Новой земле, и на гражданке, на Орловщине, во время чернобыльской трагедии.

В начале 1950-х годов ельчанин Эдуард Дорофеев по призыву попал в личный состав Кронштадтской школы оружия имени И. Д. Сладкова. Его рота по итогам учебы оказалась лучшей и, видимо, поэтому в полном составе была направлена туда, где труднее всего — на Северный флот.

Старшина 2-й статьи группы комендоров Э. Д. Дорофеев из «Дивизиона особого назначения „Новая Земля“»

В 1954 году он оказался в небольшом городке на Кольском полуострове, что ещё севернее самого Мурманска, с характерным названием — Полярный. И сразу же увидел на склоне самой высокой сопки огромную надпись: «Здесь в 1933 году побывал основатель Северного флота Иосиф Виссарионович Сталин».

Так старшина 2-й статьи Эдуард Дорофеев попал в дивизию охраны водного района на «бобик», маленький кораблик, браво зовущийся «большой морской охотник за подводными лодками». Но скромные размеры судна не отменяли постоянного пребывания в дозоре в суровом студёном открытом море. И участия в учениях по «охоте» за подводными лодками, в учебных бомбометаниях в авангарде выходящей из Североморска советской эскадры, в охранении наших эсминцев и крейсеров от нападения подлодок в нейтральных водах ввиду берегов Норвегии, в сопровождении наших подводников, возвращающихся к родным берегам с боевого дежурства.

Большой морской охотник за подводными лодками

А летом 1956 года на береговых постах и остающихся в Полярном кораблях взметнулись флаги расцвечивания, провожая несколько «бобиков», составивших новое подразделение — «дивизион особого назначения „Новая Земля“». На Баренцевом море стояло редкое для него явление «мёртвая зыбь», которая изматывала моряков хуже любого урагана. Но они преодолели трудности и через сутки суда вошли в тихую Губу Белушью, на несколько месяцев ставшую для них основной базой. Перед ними расстилались плоские зелёные берега Новой Земли, на деле оказавшиеся топкими и вязкими, как болото.

Пока обживались, изучали большой чёрный крест на южной оконечности острова, ловили рыбу, похожую на наших вьюнов, но крупнее и вкуснее, пытались даже в футбол играть, а в Москве принимали решения о «мероприятиях», в центре которых им вскоре придётся оказаться.

Задачу для них поставили туманную, обеспечить учения, в ходе которых произойдёт атомный взрыв.

Личному составу объяснили в общих чертах о теории расщепления атома, о необыкновенной световой вспышке, о сильнейшей взрывной волне, и об опасном облучении, обучили, как защищаться от взрыва, натягивая на себя прорезиненную одежду и укрываясь за палубными надстройками. Но как-то не верилось, что это может произойти на самом деле. Все ждали «учебных» учений, а не реальных испытаний атомной торпеды.

Корабли почти постоянно находились в море: перевозили солдат, какие-то секретные грузы, или несли дозор, чтобы никого не допустить к охраняемым районам.

Но чаще всего они бывали у Губы Чёрной, напоминавший своими внутренними очертаниями восточный кувшин, где как оказалось, находился основной полигон.

Работа на торпедой Т-5

Они знали, что здесь в 1955 году была взорвана атомная торпеда, им же предстояло теперь обеспечить практическую стрельбу боевой торпедой с ядерным боезарядом.

31 июля 1954 года вышло Постановление Совета министров СССР о создании испытательного полигона «Объект-700» (Новая Земля). А 17 сентября, в соответствии с директивой Главного штаба ВМФ СССР, фактически началось его создание и строительство силами организации «Спецстрой-700».

Академик А. Сахаров вспоминал: «…меня беспокоило, что… не существует хорошего носителя, т.е. в военном смысле мы работали впустую. Я решил, что таким носителем может явится большая торпеда, запускаемая с подводной лодки». Этой идеей академик поделился с адмиралом П. Фоминым, но тот не принял такой подход, он заявил, что военные моряки привыкли драться с вооруженным противником в открытом бою, и сама мысль о массовом убийстве для него отвратительна. «Я устыдился, — пишет А. Сахаров, — и больше никогда ни с кем не обсуждал своего проекта».

Тем не менее работа над торпедой началась, так как американцы уже имели опытные образцы.

И 21 сентября 1955 года был осуществлён первый подводный ядерный взрыв мощностью 3,5 килотонн на глубине 12 метров в Губе Черной.

С 1955 года испытания обеспечивала сформированная на Новой Земле бригада опытовых кораблей (БОК), состоящая из судов Северного и Балтийского флотов. В её состав входили штабной корабль, шесть эсминцев, 10 больших противолодочных охотников, семь подводных лодок, 14 тральщиков различных проектов, два сухогрузных транспорта, танкодесантный корабль и буксиры. На берегу для отбора проб воздуха и радиоактивных осадков соорудили шесть приборных и пять оптических пунктов, установили восемь специальных приборных стендов. На акватории Губы Черной были рассредоточены старые корабли, которые стали мишенями. Здесь были тральщики и транспорты, эсминцы и подводные лодки.

Э. Д. Дорофеев вспоминает, что летом 1956 года: «В Губе Чёрной поставили на якоря и бочки старые корабли, несколько гидросамолетов. Помню красавец-эсминец, стоящий у бетонной стенки. На его борту хорошо были видны яркие буквы названия «Иосиф Сталин». На боевых постах кораблей, там, где должны находиться люди, размещали собак. Сейчас пишут, что там были и овцы, но мы видели только собак, благо их на островах оставалось немало после того, как на материк вывезли их хозяев — коренных жителей, которых просто нельзя было оставить на их малой родине, превращённый в военный полигон.

И вот приготовления закончены. Ждём лодку. Тишина удивительная, даже собаки не лают. Наконец объявили готовность, мы надели свои резиновые костюмы, укрылись в кубриках. «Бобик» скрылся за скалистым мысом, милях в трёх от эпицентра взрыва. Лодка шла в надводном положении, и даже когда вышла торпеда, погружаться не стала, а как и мы укрылась за сопками.

Взрыв торпеды Т-5 в 1957 году

Сам взрыв мы не видели. Минут через десять или чуть раньше мы вошли в Губу Чёрная. Спешка была вызвана тем, чтоб успеть снять и сохранить уцелевшие приборы. Первое, что я увидел — это торчащий из воды нос эсминца с сохранившимися буквами «Иосиф Сталин».

Приборы собирали, в основном, специалисты. Мы потом их доставляли к огромным транспортам без опознавательных знаков. На них, наверное, учёные жили и работали. Запомнились длинные безлюдные коридоры и часовые у кают, безмолвные, как статуи, о чём не спроси — будто ничего не слышат.

Через пару недель, где-то в конце июля-начале августа (точно не могу вспомнить) на построенной на той же Губе вышке произвели надземный взрыв. Это было не так интересно, как торпедный залп, и запомнилось лишь тем, что в назначенный час атомное устройство не взорвалось, и к башне на шлюпке доставляли какого-то учёного, который и устранил неисправность. Конечно, от башни ничего не осталось».

Здесь речь, по всей видимости, идёт о промежуточных испытаниях в 1956 году. Другого объяснения я найти не могу, потому что в открытых источниках упоминается единственный на Новой Земле наземный взрыв мощностью 32 килотонны, произведённый 7 сентября 1957 года на восточном побережье Губы Черной на металлической вышке.

Торпеда Т-5

А первое нанесение атомного удара торпедой с подлодки по кораблям датируется 10 октября того же 1957 года, когда проводились государственные испытания торпеды Т-5. Но среди испытуемых кораблей-мишеней в отчетах не фигурирует эсминец «Иосиф Сталин», который упоминает Эдуард Дорофеев.

Скорее всего речь идёт о эсминце «Самсон», вступившего в строй 21 ноября 1916 года, а с 31 декабря 1922 года переименованного в «Сталин». Действительно, он в 1956 году был передан отделу фондового имущества флота для разделки на металл и мог в этом году участвовать в испытаниях.

Эсминец «Сталин»

Ещё считается, что запланированный на 1956 год термоядерный взрыв был отменён 31 августа. Хотя всё было готово. В районы испытания доставлено 20 тысяч тонн груза, около 1500 человек, было построено более 320 объектов. На полуострове Панькова Земля возвели командный пункт, а в районе Митюшихи установили 30 приборов для регистрации процессов ядерной реакции, 120 приборов для измерения параметров ударной волны, 168 аппаратов для оптических наблюдений, 164 индикатора измерения проникающей радиации, и 180 приборов радиоавтоматики.

Но вот, что вспоминает Эдуард Дорофеев: «А вот в августе или сентябре пятьдесят шестого наш корабль с какой-то целью — возможно о ней знал командир — ходил к северной оконечности Новой земли, но не на самый край, а где-то к Маточкину Шару. Там уже сплошные сопки в снегу, безлюдье, однако один посёлок на берегу увидели, и даже побывали там. В местном магазине видел шубу из песцов, и долго её разглядывал, раскрыв рот — стоили она десять тысяч рублей, сумма по тем временам великая.

Вернулись в Губу Белушью, но ненадолго, вскоре вновь отправились тем же маршрутом на север. В пути узнали, что предстоит взрыв водородной бомбы в тех местах, где мы уже бывали. Конечно, как он готовился — мы не знали. Но предосторожности были принятые особенные. В определённый час экипажу было приказано не выходить на палубу. Тем, кто находился наверху, выдали противогазы с тёмными очками. И я находился на мостике, но мало что увидел… И вот — свершилось. Ядерную бомбу сбросили с самолёта в районе Маточкина Шара… Наш корабль, укрывшийся за сопками, содрогнулся от этой волны минут через пять после взрыва. А находились мы от эпицентра милях в шестидесяти — где-то сто километров.

Справка из Военно-морского архива

В покинутый людьми посёлок, над которым взорвали бомбу, пришли через 12 часов, уже ночью. Было очень тихо, и потому особенно страшно было смотреть на горевшие в полном безмолвии дома. Но уцелевшие приборы были собраны и отправлены на один из транспортов.

Близилась зима, и наш дивизион в октябре вернулся в Кольский залив. С нас взяли подписки о том, что мы в течении, кажется, пятнадцати лет должны молчать о пребывании на Новой Земле. И мы молчали. Заговорили лишь тогда, когда о взрывах на Новой Земле стали писать в различного рода изданиях. Причем, пишут те, кто и земли-то этой не видел, и потому тон их откровенных писаний наиболее модный сейчас — пренебрежительно-издевательский».

Команда из «Дивизиона особого назначения „Новая Земля“»

Эдуард Дорофеев умер на шестьдесят третьем году жизни, тяжело проболев последний десяток лет, сразу после чернобыльской катастрофы. Никто не знал, что тогда до Орла ветром надуло, но, видимо, хватило, чтобы добавить к той дозе облучения, что он получил на Новой Земле. И здоровый человек в один день стал инвалидом. А в окаянные ельцинские дни никто ему и его сослуживцам из Комитета ветеранов подразделений особого риска не помогал. Так и ушли, один за другим, инвалидами.

По открытым данным на территории «Объекта-700» (Новая Земля) с 21 сентября 1955 года по 24 октября 1990-го было осуществлено 130 испытаний: 88 атмосферных, 3 подводных и 39 подземных.

КТО И КАК УНИЧТОЖАЛ РУССКОЕ КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ

Факты и имена

«Разве не убито в нас что-то? Разве нас не обворовали духовно?»

Академик Дмитрий Лихачев

Церковь Успения Божией Матери на Покровке — одна из самых горьких утрат советской Москвы

Летом 1988 года в отделе литературы и искусства еженедельника «Ветеран», тогда еженедельного «толстого» приложения (600000 экз.) к газете «Труд», группа энтузиастов-журналистов, во главе с заведующим отдела Андреем Поздняевым, решили опубликовать материалы по уничтожению памятников русской истории, культуры и архитектуры под рубрикой «Наши национальные потери».

Разрушение богоборцами очередного храма

Конечно, тогда мы и подумать не могли, что некоторые из них восстановят ещё при нашей жизни. Времена были советские, любая публикация, а уж тем более подобного рода, проходила строгую цензуру и требовала идеологической подоплёки. Вот и пришлось мне тогда «для запевки» писать письмо от имени ветерана КПСС с большим стажем А. Бобкова, конечно, с его согласия, о необходимости таких публикаций в нашей газете.

Еженедельник «Ветеран», еженедельное приложение к газете «Труд»

Тогда нам удалось впервые раскрыть факты и фамилии людей, принимавших решение по уничтожению святынь, но через полгода «лавочку» прикрыли…

Потом мы нашли выход, и я писал и печатал новые истории ещё сохранившихся памятников под рубрикой «Сбережем для потомков». Многие из них спасли и восстановили.

Вот только наиболее знаковые факты…

Храм Христа Спасителя

Храм Христа Спасителя перед разрушением

Храм Христа Спасителя, памятник Отечественной войны 1812 года, всенародно строился, что называется, на века. Никто, конечно, не предполагал, что в 1931 году он будет взорван. Причиной такого кощунства послужило решение возвести на его месте помпезный Дворец Советов.

Эта история началась ещё 30 декабря 1922 года на 1 съезде Совета СССР, на котором С. М. Киров предложил возвести будущий дворец «на самой красивой и лучшей площади» — намёк на Красную площадь?!.

Вид на Храм Христа Спасителя в 1910 году

В 1931 году специальным постановлением образовали многоступенчатую «Комиссию построения»: Совет строительства Дворца Советов при Президиуме ЦИК СССР, наделённый законодательной властью и исполнительный орган — Управление строительством Дворца Советов (УСДС). Создали и совещательный орган — Временный технический совет (ВТС УСДС), преобразованный в дальнейшем в Постоянное архитектурно-техническое совещание в составе: «Михайлов В. М. (председатель, новый начальник строительства), Бродский И. А., Веснин В. А., Вольтер А. А., Гельфрейх В. Г., Горький А. М., Грабарь И. Э. Желтовский И. В., Иофан Б. М., Красин Г. Б., Кржижановский Г. М., Крюков М. В., Лехт Ф. К., Лолейт А. Ф., Луначарский А. В., Людвиг Г. М., Манизер М. Г., Матвеев А. Т., Машков И. П., Майерхольд В. Э., Меркулов С. Д., Мордвинов А. Г., Петров-Водкин К. С., Роттерт П. П., Семёнов В. Н., Станиславский К. С., Стецкий А. И., Стрелецкий П. О., Федоровский Ф. Ф., Хвесин Т. С., Черкасский И. К., Шадр-Иванов И. Д., Шверник Н. М., Щуко В. А. Щусев А. В., Алабян К. С. (секретарь).

Один из проектов Дворца Советов

На совещании Временного технического совета управления строительства Дворца Советов 30 мая 1931 года было принято постановление: «Признать как более или менее вероятные точки строительства Дворца Советов — Китай-город, затем Охотный ряд и Болото и на последнем месте храм Христа Спасителя, поскольку инициатор, тов. Ганнес Майер воздержался от подачи голоса» (Ганнес Майер — архитектор, иностранный специалист, привлеченный для работы по реорганизации Москвы — при. автора).

Но неожиданно для многих членов совета уже 4 июня ситуация резко изменилась. Начальник строительства М. В. Крюков информировал очередное совещание: «По вопросу выбора участка для постройки Дворца Советов, в результате которого совет строительства хотя ещё не дал окончательного решения, но склонен принять участок храма Христа Спасителя…»!

Комиссия проверяет, как идёт работы по разбору элементов интерьера храма

Решение принимали путем голосования постоянные члены совета: Крюков, Иофан, Красин, представители архитектурных обществ Лавров, Попов, Беседа, Крутиков, Мордвинов, Орлов, персонально приглашенные Щусев, Людвиг, Бахтин, Пожарлицкий.

Кто же продавил идею таинственного Ганнеса Майера? Неизвестно.

К сожалению, уже 13 июля 1931 года «Известия» сообщают: «Для постройки намечен участок на набережной Москвы-реки в пределах между Самойловским пер., Волхонкой и ул. Ленивкой с расширением площади путем сноса б. храма Христа Спасителя». А накануне, 4 июля, на совещании Временного технического совета управления строительства всё ещё было не так однозначно: «…Совет строительства хотя ещё и не дал окончательного решения, но склонен принять участок храма Христа Спасителя, в следствии чего Управление строительством и пригласило участников настоящего совещания к обсуждению вопроса о возможности: 1. переключения проектировочных работ по заказным проектам на новый вышеуказанный участок; 2. продолжение той же проектировки, как задано было ранее на участке Охотный ряд, но с предоставлением вариантного решения запроектировки Дворца Союзов на участке храма Христа Спасителя; 3. как предлагает отсутствующий здесь по болезни тов. Ладовский Н. А. — предоставления заказных проектов, в том числе и на участке храма Христа Спасителя по свободному выбору авторов».

Разборка кровли храма

Участники Предварительного конкурса предложили 16 проектов, и только в шести не был учтён участок храма Христа Спасителя. Группа САСС — (Павлов, Кузнецов, Александров) и Иофан сделали проекты в двух вариантах, кроме площади храма Христа Спасителя САСС предлагали на Ленинских (Воробьевых) горах, а Борис Иофан — в Охотном ряду. А Г. Б. Красин и Куцаев запроектировали Дворец Советов по своим формам напоминающий увеличенный храм Христа Спасителя, завершенный золотым куполом.

Между прочим, Воробьевы горы фигурировали и в первом проекте храма Христа Спасителя по проекту архитектора А. Л. Витберга. Он хотел сделать его трехъярусным, где по стенам галереи первого яруса располагалась бы экспозиция, посвященная истории Отечественной войны 1812 года. Но от идеи отказались «по непрочности почвы», как гласила официальная версия.

Победителем конкурса стал проект Бориса Иофана в соавторстве с Владимиром Щуко и Владимиром Гельфрейхом. Его доработка продолжалась ещё несколько лет. Высота сооружения должна была достичь 420 метров, включая 100-метровую статую Ленина скульптора Сергея Меркулова.

Кое-какие ценные материалы вынесли из храма перед взрывом

Через год даже открылось специальное Управление строительства Дворца Советов при Совнаркоме СССР. Первоначально планировалось, что проект станет главным объектом генерального плана реконструкции Москвы 1935 года, определит новый исторический центр столицы. Началось строительство в 1937 году, приступили к монтажу стального каркаса Дворца Советов. Однако во время войны металл стали направлять на нужды фронта и стройка заглохла.

А Храм? Он был снесён. Первый взрыв, в результате которого рухнул один из пилонов храма Христа Спасителя, был произведён 5 декабря 1931 года в 12 часов дня.

5 декабря 1931 года в 12 часов дня

В течении последующих 45 минут были обрушены остальные пилоны и стены.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.