Часть 1
Я хотел быть серёжкой на её маленьких аккуратных ушах, качающейся над плечом в пушистом свитере, удивительно напоминающем весеннюю траву… Она была так прекрасна в свете утреннего солнца, когда я в первый раз её увидел. Огромные зелёные глаза, широко раскрытые как у всякого подслеповатого человека, снявшего очки. Немного тонковатые губы, неровные белые зубы ничуть не портили её широкую улыбку. Волосы цвета меди торчали в разные стороны, просвечивая на солнце. Белая кожа казалась просто прозрачной, казалось, солнце не касалось её никогда…
Она сидела и читала книгу на скамейке. Одну ногу подложила под себя. Ничто не могло её потревожить, такой она казалась увлечённой. Я смотрел на неё и представлял, как подойду к ней. Но что же ей сказать? Наверное, она студентка какого-то заумного факультета. А она сидела и улыбалась чему-то прочитанному.
Я хотел быть лучом солнца, который так вольно гулял по её лицу и телу. И ветром, который мог её обнять и взъерошить ее волосы. Её.
А вокруг бегали дети, лаяли собаки. Жизнь кипела в этот полуденный весенний час в парке. Сосредоточенные мамаши гуляли с колясками и следили за едва пошедшими малышами, беседовали между собой. Старички читали книги или газеты. Кошка спала на солнечном кружке прострела между ветвями огромного дуба.
«Могу ли я с вами познакомиться?» «Нет», — сказал я себе. Может, спросить, какую книгу она читает. Ну… Она вскинула голову, улыбнувшись своим мыслям, взглянула на меня, не видя меня и вернулась обратно к книге.
Я хотел быть её книгой, чтобы она держала меня так же нежно и улыбалась мне. Я улыбался бы ей в ответ. Я не знал этой девушки, но ревновал её к солнцу, к ветру, к книге.
— Что вы читаете?
— Радиотехника.
Ну, конечно, ничего простого я и не ожидал, но чему же она улыбалась? Что там может быть смешного? И что ей сказать теперь?
— Интересно?
— Неа.
Она улыбнулась.
— Мне это нужно для понимания того, что я перевожу.
— Так вы переводчик?
— Надеюсь стать.
— Сегодня вечером будет карнавал в честь дня города. Не хотите сходить? Нельзя же все время заниматься.
— С удовольствием. Это свидание?
— Наверное, — я даже покраснел.
— Где я смогу вас встретить, чтобы проводить?
— Здесь же и встретимся, в 7.
Я даже не ожидал такой легкости, но она согласилась. Домой я не шел, а летел. Хочу сказать, что мне трудно знакомиться с людьми. Мне стоило огромных усилий подойти к ней и хоть что-то сказать. Но вот я вспоминал её медные волосы и огромные глаза, смотревшие на меня с интересом, и все казалось мне таким легким и возможным.
Еще при входе в парк я услышал звуки веселого джаза, исполняемого невидимой группой где-то на карнавале. В нашем городе всегда организовывалось шествие в костюмах в честь дня города. Разные люди соревновались друг с другом в качестве костюмов. Отовсюду доносился запах жареного мяса и сладкой ваты. Я купил две для нее и себя по пути вместо букета, чтобы не стеснять её наличием свидания. Но скорее всего себя. Она ждала на той же скамейке. Уже в длинном белом платье, ярко выделяющемся в сумраке тени дерева, нависшего над ней. Словно угадав мое желание, музыканты начали исполнять что-то медленное и грустное. Мне казалось, что и она встала со скамьи в такт мелодии. Где-то вдали шумел карнавал.
Мы гуляли среди музыки, людей и огней. Все стало вдруг таким возможным. Казалось, день все еще не кончился. И вокруг неё все еще вьётся ветер, светит солнце. Мне не хотелось, чтобы это вечер кончался. Я обратил её внимание на звезды, видные сквозь дым от лавок, зазывающих к себе запахом. Мы зашли в кафе. Она заказала черничный пирог и кофе. Я заказал клубничный со сливками и чай. Синий вечер снаружи сменился фиолетовым сумраком, в котором порой мелькали какие-то люди, мерцали огни. Помню, в детстве гулял допоздна и розовый вечер вдруг сменялся всеми оттенками фиолетового. Приходило время идти домой и голос мамы разносился по всему двору. Сейчас такого быть не могло. Но я чувствовал, что эта сказка рассеется скоро как дым.
Она предложила мне кусочек своего пирога. А мне чудилось, что не вилка касается меня, а её рука. Никогда еще влечение не охватывало меня как сейчас. Была у меня когда-то девчонка до неё, но там было все по-другому.
Потом мы сидели на краю крыши старого кинотеатра и смотрели на звезды, завернувшись в мою куртку. Звезды сверкали нам в ответ. Огромное темно-синее небо было над нами. Издали доносился шум ярмарки, и мы могли видеть её огни. Сказка не кончалась. Я даже не мог её поцеловать, чтобы не испортить это прекрасное ощущение счастья от её присутствия.
Я смотрел на неё, а она была так близко. Но в то же время так далеко, как редкая бабочка. Сидишь в засаде, ждешь, наблюдаешь, боишься, что спугнешь. А она такая трепещет крыльями. Крыльями своих ресниц. Волосы её пахли полынью. Я — то видел её губы, рассказывающие что-то, то глаза, смотрящие вдаль или на меня, то курносый нос, но никак не мог увидеть её всю. Если бы я к ней не подошел, разве смог бы я сейчас так близко её видеть. Этот взгляд застигнутого врасплох олененка, взгляд подслеповатого человека. Эти пушистые волосы.
— …а дома у меня живет кот…
Мир — не фабрика по исполнению желаний, но сегодняшний день выглядел как мечта. Уверен, что и несколько лет спустя я его не забуду. В жизни, полной непонимания и отстранения окружающих, получить такой подарок бесценно. Даже если он единственный. Все мы друг другу чужие, но вдруг ты встречаешь её — и мир кажется совсем другим. В нем есть она. Прекрасная и полная чувств. Её история и моя.
— … завтра я сдаю экзамены. Что ты делаешь вечером?
— Ничего не планировал. Погуляем по набережной? — очнулся я.
— Буду рада. А теперь думаю, пора домой. Иначе я завтра буду как выжатый лимон, — улыбнулась она.
— Можно тебя проводить?
— Думаю, сама справлюсь.
Сказка ушла.
В следующие дни мы много гуляли. По парку. По городу. За городом.
Как-то раз мы попали под дождь. Летний, мелкий, быстрый. Потом быстро вышло солнце, палящее и яркое. Капли стекали по её коже, оставляя следы. Все вокруг сверкало, но ярче всего были её глаза. Солнце, попав в них, сделало их просто прозрачными.
Часть 2
…я очнулся. Вокруг все было белым, как в больнице. Я не мог понять, в чём же дело. Со мной, насколько я помнил, ничего не случалось. Может, я упал в обморок. Но и такого до этого не было. В комнату (или палату) вошел незнакомый человек. Но все же я мог с уверенностью сказать, что я где-то уже видел это лицо.
— Что со мной случилось?
— Ничего. Все абсолютно нормально, — поспешил успокоить меня знакомый незнакомец.
— Что же я делаю в больнице?
— Это не больница. Вы пока отдыхайте, через пару дней я все объясню. Вам нужно прийти в себя.
Значит, что-то все же случилось. Но последнее, что я помнил, была прогулка под дождем с ней. И вдруг… Мужчина в халате вышел. Любят эти врачи устроить интригу, как будто от того, что пациент ничего не знает, ему лучше. Лучше от этого только самим докторам, это их ставит на планку выше.
Я встал, чтобы посмотреть, что за окном. За окном была другая палата, в которой мирно спали два человека под стеклянными колпаками. Странно. Странно было не только то, что они спали под крышками, а и то, что в той палате тоже не было окон. Окна существуют, чтобы открывать вид из дома, а не внутрь самого дома. Смутное подозрение резко кольнуло в сердце. Я решил осмотреться вокруг. Тумбочка. В ней штаны, рубашка, сменное белье. Стол, стул, телевизор. Ни одной книги. Что больше всего смущало, так это отсутствие какого бы то ни было шума больницы за дверью. Может, сейчас ночь? Может, выходной? Чувствовал себя я абсолютно здоровым, ничего не болело. В чем же дело? Внешний осмотр тоже ничего не дал. Ни синяков, ни шрамов, ни сыпи. Глупая мысль о государственном заговоре, внезапно и закономерно мелькнувшая в моей голове, затем рассмешила меня. Но что-то было не так. И смутно знакомое лицо доктора…
Но раз уж со мной все в порядке, то я решил выйти и осмотреться. Книгу попросить у дежурной медсестры. Открыв дверь, я заметил, что в коридоре абсолютно тихо и никого не видно до самого конца. Все было таким же белым, просто ослепительным. Дойдя до конца и открыв дверь, я увидел еще один коридор. В конце мигала лампочка, и под ней была светящаяся надпись «Выход». Я пошел в обратную сторону. Пробродив по коридорам, я убедился, что в больнице никого нет или мы постоянно разминались друг с другом. Тогда я решил проверить палаты. Может, там кто не спит, как и я, и не знает, чем заняться. Я был согласен даже на партейку в карты. Во всех палатах были люди, и все они спали. Кто-то из них был также в стеклянном гробу, как я для себя его назвал, кто-то спал привычным мне образом на кровати под одеялом. Можно было даже услышать дыхание и почувствовать пульс. Я пытался пару человек разбудить, но ничего не помогло. Я заметил, что практически все люди в капсулах были на аппарате искусственного питания. В некоторых из них лежали наверное совсем больные, потому что к их головам были присоединены провода в огромном количестве. Что же здесь делаю я? Мельком я подумал, что сплю. Но хороший щипок в руку убедил меня в обратном.
Я вспомнил про выход и пошел туда. Дверь была закрыта. Я был наслышан о привычках охранников (сам подрабатывал порой), пошарил на верху двери и нашел ключ. Ручка со скрипом повернулась. За дверью оказалось полутемно и странно пахло. Потянуло сыростью и испорченным мясом. Казалось, я где-то в подвале. С учетом того, что в окна видны только другие палаты, то подозрение вновь кольнуло меня в бок. Не зная, что и подумать, я двинулся дальше. Слишком большая разница между тем, что до и что после двери. Дверь будто разделяла два мира. Вдалеке в темноте коридора виднелся свет, который порой пересекала какая-то фигура. И я поспешил туда.
Грязный мужик рылся в мусорном баке. При виде меня он испуганно шмыгнул за угол. За угол коридора. Где же настоящий выход? Я шел и шел. Коридоры, коридоры, повороты, снова коридоры. Двери, снова двери. Вдруг я оказался в огромном зале, где было много людей, грязных, небритых. Меня заметили не сразу, но как только это случилось, меня схватили и посадили в клетку. От них воняло как из выгребной ямы. Это было похоже на кошмар. Я стучал, кричал. Но если, кто и обращал на меня внимание, то либо ухмылялся, либо жадно тянул ко мне свои руки. Когда они это делали, создавалось ощущение, что они хотят оторвать кусочек. Я как смог постарался ужаться в середине клетки. Какой-то грязный ребёнок, ковыряясь в носу, уставился на меня. Потом его позвали, и он улыбнулся мне напоследок, ощерив свои жёлтые зубы. Ничего приятного. Может, они — каннибалы?
Зал имел низкий потолок. У него было три выхода. Не очень далеко я заметил еще несколько клеток, в которых сидели люди. У одной из них стоял человек и делал укол лежащему человеку. Человек лежал без всякого движения. Но нет. Это не укол, а скорее забор крови.
Подошел человек, выглядевший чуть лучше остальных, и обратился ко мне:
— Вы смотритель?
— Кто?
— Значит нет… — задумчиво протянул он. — Ты слишком чистый для шпиона. Тогда возможно, ты только что проснулся и ничего не знаешь. Тем лучше. Пригодишься. Тебя пока не тронут.
— Для чего пригожусь? Что происходит? — в панике просипел я.
— Позже узнаешь.
— Почему никто ничего не говорит??
— Одно скажу, выхода у тебя нет. Даже если тебе удастся сбежать, ничего хорошего не найдёшь. Жизни наверху нет, назад мы тебя не вернём, и тебе надо сотрудничать с нами. Это будет лучше, чем то, что ты можешь увидеть вот в тех клетках.
Он показал пальцем в сторону той клетки, где я видел, как женщина в грязной одежде, вставив трубку куда-то в руку человека в клетке, подставила вниз ведерко. Туда капала явно кровь.
— Нам постоянно нужна чистая свежая кровь. Здесь много болезней. С чистотой, как видишь, здесь проблемы. Нам нужна не только кровь. Здоровые мужчины и женщины нам тоже нужны. У меня есть дочь, ты ей понравился. Если не согласишься, то тебя ждёт участь тех, что там.
Я даже не знал, что ответить.
— У тебя есть время обдумать. Старайся избегать контакта с кем бы то ни было.
Все его слова автоматически фиксировались в моей голове, но я ничего не понимал. Пару часов назад, как мне, по крайней мере, казалось, я гулял с девушкой своей мечты, сдувал лепестки опавшей яблони с ее волос, и вдруг какой-то постапокалиптический мир вокруг меня. Некие грязные люди бродили вокруг, ужасный запах гнили и немытого тела. Этот странный человек, говорящий обо мне, как о каком-то доноре. И я так и не увидел ни неба, ни зелени. Его слова о том, что наверху ничего нет, сбили меня с толку полностью. Мысли метались в моей голове. Через некоторое время меня сморил сон, в котором я от кого-то убегал.
Очнувшись весь в поту, я увидел девушку простоватой внешности со спутанными грязными волосами, пристально разглядывавшую меня. На ней было не первой чистоты платье. Она протянула мне руку.
— Вероника.
— Стас, — автоматически протянул и я ей руку. Впрочем, тут же отдернул, внезапно вспомнив всё.
— Не бойтесь. Сейчас я вас выпущу и покажу, что здесь есть.
Она повернула ключ в замке с таким скрипом, что меня передёрнуло. Видимо я резко дёрнулся, потому что она сказала:
— Не пытайтесь бежать. Некуда и вас быстро схватит стража. Или местные поймают. Тогда я вам совсем не позавидую.
И она повела меня по коридорам, показывая попутно на некоторые комнаты.
— Здесь у нас что-то вроде амбулатории. Не все, что выкидывают смотрители, негодно. Кое-что можно использовать. Так что в нашей колонии все хорошо.
— Есть ещё?
— Да, где-то говорят есть.
— Здесь комната отдыха.
Я увидел, людей, лежащих в ваннах с грязной водой. Вода шевелилась. Присмотревшись, я увидел, что это не вода шевелится, а какие-то толстые короткие черви, впившиеся в тело лежащего в ванне человека, шевелят своими короткими тельцами. Приступ рвоты подступил к горлу, но я сдержался.
— Нам повезло, что мы нашли этих червей в канализационных стоках и узнали, на что они способны. Теперь те, кто не выдерживает здешней жизни, могут забыться на некоторое время. Правда, если часто сюда ходить, то жить потом недолго. Сама я этим не пользуюсь. Мой отец руководит местной общиной, а я ему помогаю. Нам нужна всегда свежая голова.
Я заметил, что лица многих здесь носили признаки вырождения и кровосмешения. Картина Босха ожила. Посмотрев еще раз на свою спутницу, я не заметил этого в ней. Голова кружилась от вони и информации. Я понял, что схожу с ума. Это бред. Меня накачали наркотиками. Я сейчас проснусь. Я сильно зажмурил глаза, открыл — ничего не изменилось.
— Мы под землёй?
— Да.
— А наружу выбраться можно?
— Вы не в курсе, что происходит?
— Нет. А что такое?
— После долгих ядерных войн земля вымерла, радиация слишком сильна для того, чтобы можно было находиться на земле. Мы все живём в бункерах уже двести пятьдесят лет.
— Где же вы берёте еду?
— Кое-что выращиваем, кое-что собираем на свалках. Эти смотрители порой выкидывают чудеснейшую еду.
— Кто такие смотрители?
— Это долго рассказывать. Но мы добрались до вашей комнаты. Она значительно лучше того места, где вы были до этого.
Она открыла дверь и впустила меня внутрь. Едва я зашел, дверь захлопнулась и ключ повернулся.
— Простите, доверять я вам пока не могу. — с улыбкой сказала она, показав свои жёлтые зубы. — вы мне очень нужны. Мне уже много лет, а детей я хочу здоровых.
И вот опять это забавное отношение ко мне как к донору. Я чувствовал себя как племенной конь, которого провели по конюшне и загнали в стойло. Нет, как котёнок. Показали квартиру, посадили в коробку. Сиди, не прыгай, не гадь.
В комнате стоял шкаф. Там лежали какие-то вещи, наверное, для меня. Или для кого-то до меня. Стол, деревянный. Железный стул. Кровать с положенным сверху бельём. Бельё с плохо отстиранными пятнами. Похоже на кровь. На стенах ржавого цвета подтеки с потолка. Я присел на кровать, обхватив голову руками, и в ужасе начал обдумывать свое положение.
Я прожил всю свою жизнь в маленьком городке. Ничего никогда со мной не случалось. Неужели это все был только сон. Тогда что может оказаться правдой? Что из этого всего сон? Спать во сне невозможно. Значит правда — все то, что сейчас происходит со мной. Остаётся вопрос, кто я на самом деле. Кто-то должен мне все это объяснить, иначе я сойду с ума.
В любой непонятной ситуации надо лечь спать и переспать с этой мыслью, хотя шумы из коридора не предполагали спокойный сон. Можно попробовать вернуться туда, где я проснулся. Я решил попробовать дверь на крепость. Просто старое и тонкое дерево. В этом вместилище грязи трудно ожидать что-то другое. Я попробовал толкнуть ее плечом, она затрещала. Надо дождаться, когда будет поспокойнее и толкнуть посильнее.
Часть 3
Вдруг я услышал шум драки и выстрелы где-то далеко и решил попытаться сделать все сразу. Сейчас или никогда. Случай может и не представиться. После нескольких попыток дверь с треском распахнулась, и я выскочил в коридор. Не зная куда бежать, свернул налево. Шум доносился с правой стороны. Оказаться в центре драки этих уродливых людей, расслабляющихся в ваннах с червями в грязи, мне не казалось соблазнительным.
Я бежал и бежал по коридорам, сворачивая то туда, то сюда, пока не уткнулся в железную лестницу, ведущую вверх. Сколько хватало глаз, я не видел конца её пролётам. Наверное, это выход наружу или на другой уровень. Но могло оказаться, что там хуже. Звуки перестрелки приближались, и я решился подняться кверху. Надеюсь, там нет замка или чего еще. Несколько метров я поднимался довольно-таки быстро, но потом почувствовал, насколько устал от всего пережитого и как же я хотел есть. Голова начинала кружиться. Но тут я уперся головой во что-то твёрдое. Толкнул — нет результата. Сильнее толкнул — крышка немного подалась, я надавил плечом из последних сил, — и ржавый скрип петель дал знать, что дело увенчалось успехом. На меня подуло холодным ветром. Выйдя, я оглянулся вокруг. Страх сковал мое тело.
Вокруг расстилалась безжизненная пустыня. Кое-где торчали куски арматуры, высились холмики с крестами. Местами торчали кресты с повешенными телами в мешках. Я прошёл немного вперед. Холодный ветер заставил меня дрожать, серое небо не вселяло никакой радости. Ни травинки, ни дерева, ни человека. Вдали виднелись какие-то здания. Город, наверное. Я сделал несколько неуверенных шагов и остановился в задумчивости. Куда идти?
— Теперь ты знаешь все, — услышал я за спиной через некоторое время.
Я вздрогнул, но не повернулся. Голос принадлежал человеку, которого я встретил, проснувшись. Теперь я вспомнил, откуда знал его. Это был мой отец. Или не отец, но именно так я думал во сне.
— Что я знаю?
— Земля умерла после всех этих войн, и мы вынуждены прятаться под землей, чтобы выжить, дожидаясь, пока она оживёт вновь. Тогда всё изменится. Не хотел, чтобы ты узнал это таким способом. Но теперь, разумеется, придется рассказать все. Я — смотритель. Моя задача — охранять людей, следить за их биометрическими данными в гибернационном сне. Но я не просто охраняю их, я создаю их жизни, чтобы сохранить память человечества. Ты, мой сын, будешь моим наместником, когда я умру. А мой час близок. Когда придёт время, мы всех разбудим.
— А кто все эти люди, там внизу?
— Когда-то не все согласились спать в ожидании чуда и организовали свои общины. Но еду выращивать негде, они все передрались за право руководить и иметь лучший кусок. Теперь это просто опустившиеся люди, выживающие, как могут.
— Не думаю, что смогу потратить свою жизнь на создание других жизней.
— Тебе это только кажется. Ты справишься.
Мы спустились вниз. Дорога назад была дорогой мёртвых.
Часть 4
Вдали затухал шум удаляющегося поезда. Огни станции ярко сверкали в темнеющем закатном небе. Остатки заката отражались в лужах, похожие на окна в тёмном здании дороги. Я всегда любил ночные поездки, не важно куда. Воздух был свеж и напоён весенними запахами оттаявшей земли и набухших почек. Дул тихий ветерок. Тепло и некое предчувствие чего-то хорошего всегда охватывало меня в такую пору.
Мой поезд еще не подошёл, и я стоял на перроне, вглядываясь в звёзды. Яркие звеёды весенней, еще морозной ночи. Вот созвездие Скорпиона, вот Медведица со своим медвежонком. Кофе в моей руке уже начал остывать, и я сделал глоток из бумажного стаканчика. Закурил сигарету. Дым на секунду закрыл часть созвездия Скорпиона и вновь открыл его. Шорох шелестящих листьев на ветру вернул меня в воспоминания.
Я также когда-то стоял на перроне, ждал поезд, который унесёт меня к в деревню к бабушке. Там всегда пахло пирожками и кислым молоком. Бабушка делала сыр своими руками. Пропускала через сепаратор молоко, и потом получались замечательные сливки, сыр и сметана. А это божественное вишнёвое варенье! Рубиновые отсветы на краях банок и пенка на краях огромного таза, где оно варилось. Перед этим священнодействием мы долго всей семьёй отделяли косточки из недр вишенок. Некоторые попадали не в варенье, конечно же. Руки и рот после всего этого становились тёмными как от крови. Делали мы это до ночи. Я с папой выходил во время варки варенья на балкон и любовался звёздами.
Звёздные ночи меняют нас.
Но впереди меня ждало не бабушкино варенье, а кое-что другое. Весна на секунду отступила, как только я подумал о предстоящем. Но я вернулся к своим мыслям.
Легко увлечься созданием чужой жизни. Я чувствовал себя писателем, ну, или читателем множества книг. Уже год я занимал должность своего отца. Смотритель. Так тихо и так громко. Но мне этого стало мало. Не думаю, что я первый задумался, как решить проблему всего человечества. Наверняка, где-то на планете уже прошло действие радиации. Наверняка, где-то есть способ передвижения, чтобы это все поверить.
Я загрузил очередную историю для всех. Работал я не один. Мы сидели в разных подразделениях и порой встречались, чтобы разработать разные стратегии снов, в которых человечество «вспоминало» свою историю. Во время очередного совещания (как громко, скорее посиделки с кофе) я попросил одного товарища присмотреть за моими. Сказал, что хочу отдохнуть и посмотреть, что наверху. Я даже не врал.
Другие притихли, и я спокойно вышел из комнаты и направился наверх. Несмотря на то, что я знал более безопасный выход наверх, мне нравилось проходить мимо людей из общины и смотреть, как они живут. В своё время их достаточно припугнули, и к тому же я договорился с ними, что мы будем им доставлять еду и кое-какие лекарства. Теперь с ними можно было общаться и ходить практически везде. Ну, конечно, только тем, у кого хватало смелости.
Ничего не менялось, но я порой подкидывал книги Веронике под дверь в надежде, что она меня не забыла. Может, она и не девушка моей мечты, но она отнеслась ко мне по-человечески. Это многого стоит в таком мире. Да и в любом другом. Не будь она другой, может, у нас что и получилось бы. Но, вспоминая ее улыбку при виде лежавших в глервях, меня передёргивало. А ей, мне казалось, это даже нравилось.
Я вышел наверх. Звёзды сверкали в синей половине неба, притягивая взор как магнит. Одна пролетела вразрез всего неба мимо всех звёзд и потухла в до сих пор светлой части неба, и я загадал желание… Спасибо отцу, что сделал меня таким! Я огляделся по сторонам и ничего не увидел. Я побрёл на запад. Просто так. Шёл я долго, потом наткнулся на старый автомобиль. Потратив немного времени на поиски, нашёл ключ в бардачке. Машина не завелась, что и стоило ожидать. Тогда я попробовал соединить провода в надежде на зажигание. Никакого толку.
Выбравшись из запыленного автомобиля, я пошёл дальше. Ничего не мог долго увидеть, пока не наткнулся на еще один. Решил начать сразу с проводов. Панель приборов показала, что там есть ещё заряд. Я подумал, что вот она, удача. После нескольких безуспешных попыток машина завелась. На этой планете ещё что-то работает! Счастью моему не было предела.
Проехав пару километров, я увидел несколько домов с огромными окнами. Подъехав к ним поближе, я вышел. При более близком рассмотрении они мне показались не просто домами, а верхушками от высотных домов. Внутри никого не было видно. И за всё это время я не встретил ни деревца, ни травинки, хотя было достаточно тепло.