Бесплатный фрагмент - Ремесло Теней

Глава 1
Воплощение Теней

С небес сорвался кораблик. Похожий на облитое черной краской острие кинжала, он вспорол густой облачный покров и, описав круг, опустился на площадку Цитадели.

Я затаил дыхание.

Наставница это заметила и усмехнулась.

— Выдохни, Сети. Батул обожает, когда перед ним ходят на цырлах. Не уподобляйся безмозглым лизоблюдам. Иначе он никогда не будет воспринимать тебя всерьез.

Я покосился на старуху. На две головы ниже меня, она в своей роскошной меховой мантии походила на пятно тьмы посреди снежного полотна. Глубокий капюшон скрывал лицо, обнажая лишь бледный как снег и острый как бритва подбородок.

— Так хорошо его знаете, мастер?

Тонкие бескровные губы искривились в улыбке.

— Не сомневайся, мой мальчик. Такова участь всех учителей — помнить каждого из своих подопечных. Тебя я тоже не забуду. Чем бы твое грядущее путешествие ни завершилось.

Шпилька так и вертелась на языке, да скорбный вой вновь разбушевавшейся метели не позволил ее выплюнуть. Казалось, Яртелла нарочно рассвирепела к прилету своего блудного сына. Ветер зачерпывал пригоршни снега с посадочной площадки и сбрасывал их через край. Он запросто мог сбросить и меня, однако присутствие рядом старухи этому препятствовало. Как черная дыра искажает пространство-время, так и наставница всех лейров влияла на окружение, ловко манипулируя Тенями.

Двигатели корабля стихли; длинный язык трапа выполз из темного люка. Мгновением позже в проеме появилась высокая и широкоплечая фигура.

До сих пор я не встречал легендарного Батула Аверре вживую. Только на изображениях в информатории Цитадели. Да и те были весьма посредственного качества. Разменяв шестой десяток, великий лейр оставался подтянут телом и светел лицом. Серебра в его щегольски остриженных волосах и бороде встречалось куда больше, нежели тьмы, а пронзительные черные глаза сверкали незаурядным умом. Одетый совсем не по погоде, он картинно взмахнул плащом, перехваченным на шее драгоценной застежкой, и по-молодецки сбежал на площадку.

Поравнявшись с Бавкидой, он отвесил ей вежливый поклон, очаровательно улыбнулся и произнес глубоким баритоном:

— Мастер Бавкида! Отрадно знать, что вы не побрезговали устроить мне личную встречу!

Старуха, однако, даже не улыбнулась. Бросив короткий взгляд на башню Цитадели, нависавшую над нами скрюченным пальцем, она процедила:

— У меня не было выбора, Батул. Я обязана убедиться, что ты здесь не задержишься.

Сияние улыбки Аверре ничуть не угасло.

— А вы все та же! Строгая наставница крепко сжимает узду. Но мы оба знаем, в чем тут тайна. Не так ли?

Старуха только фыркнула.

— Твое предательство ни для кого не тайна, Батул. И хватит с этим спектаклем. Тебе здесь никого не одурачить!

Неопределенный взгляд Аверре перетек на меня, но лишь на миг, и снова вернулся к старухе.

— А мне казалось, после всего, что я сделал для всех лейров, для Адис Лейр и для вас в частности, моя госпожа, я заслуживаю более теплого отношения. Насколько я знаю, кое-кто в этих стенах до сих пор считает меня легендой.

— Ты ошибаешься. Когда-то ты и впрямь вызывал восхищение у алитов, но все меняется. — Бавкида снова оглянулась на башню. — В этих стенах учат не только власти над Тенями, но и смирению.

— Смирение и лейры? Да вы верно шутите, мастер?

Старуха, поджав губы, тихо зарычала. Аверре, почуяв победу, расхохотался.

— А вы, молодой человек? — спросил он, снова глянув в мою сторону. — Что по этому поводу скажете?

Я растерялся, как, видно, и Бавкида, которая уставилась на меня так, словно перед ней предстал снеговик. Замешкавшись с ответом, я кое-как проговорил:

— Я… рад знакомству.

Старуха сдавленно хмыкнула. Гость снова рассмеялся.

— Вот видите, мастер? Я же говорил, что ваше личное отношение ко мне слишком предвзято. — И тут же протянул мне руку: — Я тоже, юноша. Я тоже. Надеюсь, вы и впрямь так талантливы, как обещал Навигатор.

— Можно на «ты», — сказал я, пожимая крупную, но очень ухоженную ладонь.

Аверре подмигнул и тут же спросил:

— Как твое имя?

— Сет Эпине.

На миг показалось, что в его взгляде проскользнуло что-то странное, похожее на смесь удивления и испуга, но зацепиться за это не получилось — Аверре слишком быстро овладел собой.

— Родственник Сол? — обратился он к Бавкиде.

Старуха, заметно повеселев, проскрипела:

— Ее единственный сын.

Улыбка не спешила возвращаться на лицо гостя.

— Но… как это? — Он одарил меня непонимающим взглядом. — Лейры же не способны!..

Бавкида усмехнулась.

— Мы оба знаем, что Сол никогда не признавала преград.

— Но она ни словом не обмолвилась… Сколько тебе лет, парень?

Я набычился. Робкое восхищение легендой сменилось вдруг острой неприязнью. Разговоры о матери никогда не вызывали у меня приязни, как, впрочем, и те, кто эти самые разговоры затевал.

— Двадцать.

Аверре заметно напрягся. Улыбка на лице старухи стала хищной.

— Расслабься, Батул, это не твой ребенок. Не представляю, почему Сол скрыла от тебя существование мальчика, но, полагаю, это даже к лучшему. Тем больше шансов, что вы поладите, верно?

Ну, это как сказать. Я-то думал, меня избрали за талант, а получалось, будто сделали разменной монетой в старой игре, сути которой я не понимал.

— Мне следует отдать вам должное, мастер, — сказал Аверре. — Вам и вашему чувству юмора. Отправив запрос Навигатору с просьбой предоставить элийра, я и не предполагал, что вы проявите такое рвение.

Старуха смущенно потупилась.

— О, ты мне льстишь, дрогой Батул. Твои прошлые «подвиги» оставили слишком глубокий след в памяти, и потому я просто не смогла бы позволить тебе забрать у меня кого-то из учеников. Но Сет совсем другое дело. Ему я, видишь ли, доверяю.

— Так же, как и мне, когда-то, полагаю?

Напряжение, разлившееся по площадке, казалось, заставило утихнуть ветер, окружив нас подобием немого купола, созданного волей гостя. Он и Бавкида не сводили друг с друга колючих взглядов. Казалось, еще немного и они сцепятся друг с другом. Только искры не хватало.

Внезапно старуха резко выбросила в сторону руку. Я насторожился, ощутив, как изменился вокруг ток Теней. В воздухе что-то мелькнуло. Готовый ко всему, я чуть пригнулся. Предмет просвистел у меня над головой и лег в раскрытую ладонь наставницы. Похожий на бронзовую монету, он зловеще поблескивал в полутьме.

— Знакомая вещица, Батул? — Старая лейра помаячила штучкой перед Аверре.

Тот побледнел до цвета пролетавшего мимо снега.

— Откуда это у вас?

Бавкида улыбнулась. Монета в ее костлявых руках имела два одинаково узких отверстия в центре и была перепачкана чем-то на вид очень сильно напоминавшем кровь. Человеческую.

Новый жест заставил осыпаться один из снежных валунов, что намело у края площадки. Под ледяной толщей обнаружился труп. Женский. И облаченный в расписанный странным рисунком комбинезон. От длительного пребывания на холоде тело заледенело и приобрело отчетливый темно-синий оттенок. Присмотревшись внимательней, я понял, что лицо несчастной покрыто точно таким же рисунком, как и ее одежда — небольшими насечками, пугающе похожими на ребро сжимаемой Бавкидой «монеты».

Вот тут холод, какой не ведала даже Яртелла, пробрался в мои внутренности. Не скрывая отвращения, я уставился на наставницу:

— Откуда это здесь?

Бавкида меня даже не услышала. Она продолжала играть в «гляделки» с Аверре и снова шевельнула рукой.

Поток Теней, купавший нас в своих невидимых объятьях, ускорился и несколько изменил направление бега. Тело мертвой женщины зашевелилось, приподнялось в воздух и застыло в вертикальной позе лицом к лицу с Аверре.

— Узнаешь подружку, Батул? — Старуха не скупилась на желчь. — Я, быть может, немолода, однако хватки не утратила. Я надеялась, что твоя игра будет честной, и все же глядела в оба. И — смотри-ка! — не проглядела. Тебе ведь не впервой терять кого-то, да?

— Зря вы это затеяли, мастер, — прошептал он, не сводя взгляда с обезображенного лица мертвой женщины.

— О нет, дорогой мой. Это ты зря решил, будто своей нелепой возней сумеешь провести меня. Я не Навигатор и из ума пока не выжила. А это будет превосходной демонстрацией серьезности моих намерений. И запомни: в следующий раз я уже не буду столь великодушна.

Бавкида отпустила труп. Словно набитый кристаллами мешок, он ударился о площадку с тошнотворным хрустом, а секунду спустя сверху упала и «монета», оказавшаяся лишь деталью защитного комбинезона.

Аверре передернуло, но он смолчал.

Бавкида же, казалось, иного и не ждала. Спрятав ладони в широких рукавах мантии, она развернулась в мою сторону. Верхняя половина лица по-прежнему скрывалась в тени, но я чуял, как ее взгляд скользит по мне, изучая реакцию.

— У тебя все еще есть возможность передумать, Сети.

Передумать? Я снова посмотрел на труп, на бледного Аверре и, наконец, на саму наставницу. Сколько себя помню, я мечтал сбежать с Яртеллы. Забыть этот скованный льдом и задушенный метелями мир как страшный сон. А она предлагает передумать?

— Я лечу.

В который раз старуха усмехнулась.

— Ну еще бы. Призрак свободы так и бередит мысли? Но будь осторожен с желаниями, Сети. Неизвестно, куда они тебя заведут. Тем более под руководством такого… — она бросила короткий взгляд на Аверре, — наставника.

— Уверен, что справлюсь.

— Посмотрим. Не разочаруй доверия, оказанного тебе Навигатором, и помни, кому ты на самом деле служишь. Адис Лейр превыше всего.

Мне следовало повторить сентенцию, но язык не повернулся. Вместо этого я покосился на Аверре. Тот по-прежнему не отрывал мрачного взгляда от мертвой женщины у своих ног.

— Перед отлетом не забудь прибрать за собой, — бросила ему Бавкида и, развернувшись, неторопливо зашаркала в сторону башни.

Через минуту мы остались одни.

Я стоял и не шевелился. Ждал, что скажет мой новоиспеченный работодатель. Метель, и прежде не отличавшаяся кротостью, рассвирепела. Задерживаться не площадке становилось по-настоящему опасно.

— Мастер? — позвал я, стараясь перекрыть завывания ветра.

Аверре поднял на меня тяжелый взгляд.

— Поднимайся на борт.

Я нагнулся за рюкзаком, валявшимся у ног. Личных вещей у меня было немного, но и совсем без них тоже никуда.

Пока я возился с сумкой, Аверре небрежно взмахнул ладонью. Невидимая, но вполне известная мне сила подхватила труп и, будто груду мусора, смела за край площадки. Демонстративно отряхнув руки, мастер развернулся на каблуках и легко взбежал вверх по рампе.

— Поторопись, Сет! — крикнул он уже изнутри.

Я не собирался заставлять себя ждать, и все же не удержался и оглянулся напоследок. Темный силуэт гигантской башни нависал зловещим предзнаменованием. Когда-то мне приходилось называть это место домом. Когда-то я даже верил, что мама вернется.

Но все меняется.

Никаких больше ограничений, правил и условностей. Только я, Батул Аверре и Галактика приключений! Что может быть лучше?

Глава 2
Об истории и легендах

Когда я прошел в округлую рубку, залитую мрачноватым алым светом, Аверре уже проводил предстартовую подготовку.

— Сядь и пристегнись, — коротко приказал он, не отрывая взгляда от панели управления.

Быстро усевшись в кресло второго пилота, я, за неимением более полезного занятия, принялся наблюдать за действиями легендарного лейра, время от времени бросая короткие взгляды за иллюминатор. Метель к тому моменту переросла в настоящий буран. Колючий снег бился о стекло, а ветер грозил сбросить суденышко с площадки. Это был не первый раз, когда я покидал пределы Яртеллы. Обучение в Цитадели не ограничивалось постижением мистических таинств, но немало внимания уделяло и прочим навыкам. Включая пилотирование легких космолетов. Так что дух не захватывало. Разве что самую малость.

Аверре потянул штурвал на себя. Корабль с тихим, приятным уху рокотом медленно оторвался от площадки. Я инстинктивно сжал подлокотники.

Мастер-лейр, покосившись на мои руки, усмехнулся и посоветовал:

— Осмотрись напоследок. Не факт, что ты сюда когда-нибудь вернешься.

— Невелика потеря.

Он что-то добавил, но я не разобрал. Взгляд был прикован к лобовому иллюминатору, за которым стремительно темнело. Я сам не заметил, как затаил дыхание.

— Бледноват ты для того, кому все равно, — поддел Аверре.

— Просто не большой любитель полетов.

— Серьезно? А так и не скажешь.

Я не стал уточнять, издевается он или нет, лишь продолжил считать секунды до выхода в гиперпространство.

— К прыжку готов? — спросил мастер-лейр.

— Просто сделайте это, — процедил я.

Он опять усмехнулся, а через миг звезды, занимавшие весь обзор, расползлись в стороны, и перед нами открылся гиперпространственный разрыв. Щель в иное измерение напоминала сотканную из тонких лучиков света воронку. В нее-то нас и затянуло.

— Ну, можно и расслабиться, — с улыбкой проговорил Аверре, откинувшись на спинку кресла. Он посмотрел на меня: — В норме? Не тошнит?

Снаружи, насколько хватало глаз, расстилалась мрачная туманность, непрерывно искажающаяся мириадами световых бликов. Мир грез или кошмаров. Кому как, что называется. Не рискуя раскрывать рот, я лишь покачал головой.

Мастер-лейр рассмеялся.

— Ничего. Привыкнешь еще.

— Не уверен, что хочется.

— Это неважно. Все привыкают. Когда необходимость вынуждает.

Едкое возражение вертелось на языке, но я проглотил его. В отличие от Бавкиды, Аверре, невзирая на все его заслуги, оставался величиной неизвестной. Кроме легенд и общедоступных сведений, у меня не было о нем ничего. Я даже не мог определить характер наших взаимоотношений. Кто мы друг другу? Наниматель и подчиненный? Наставник и ученик? Хозяин и слуга? Уж точно не равные.

— Мастер, могу я кое о чем спросить?

— Уже спрашиваешь, если не ошибаюсь, — тихонько хмыкнул тот.

Я закатил глаза.

— Думаю, вы понимаете, что именно меня интересует.

Аверре лениво потянулся.

— Само собой, мой друг. Иначе ты бы не оправдал высокое звание элийра. Насколько мне известно, любопытство у таких, как ты в крови. Но вот беда — я не терплю почемучек, а потому и распространяться о делах не собираюсь. — Тут его взгляд упал на мой термостойкий костюм. — Во всяком случае, не раньше, чем ты избавишься от этой идиотской оплетки. Надеюсь, ты прихватил с собой что-нибудь поприличней?

Отстегнув ремни, я подобрал до сих пор валявшийся в ногах рюкзак и спросил:

— Где можно переодеться?

Мастер-лейр неопределенно мотнул головой в сторону выхода:

— Разберешься.

Корабль Аверре не был настолько велик, чтобы заблудиться. Вполне стандартный разведчик, он отличался разве что скоростью, какую обычные корабли этого класса развивать не могли. В остальном же все как у всех: рубка, короткий перешеек, главный салон с отделением для камбуза и пара кубических кают по левому борту. И все это в мрачноватых серо-алых тонах. Немного театральных, но абсолютно безликих.

Толкнувшись в ближайшую из кают, я обнаружил скромное кубическое помещение с выдвижным лежаком и тумбочкой для личных вещей. Жизнь в Цитадели научила аскезе, так что удивляться не пришлось. Бросив рюкзак на койку, я прощупал одну из стенных панелей. Пары нехитрых манипуляций хватило, чтобы заставить ее скользнуть в сторону и обнаружить оборудованный по полной программе санузел. Над узкой раковиной висело зеркало. Отразившаяся в нем рожа меня совсем не порадовала: чувствовалась напряженность, сделавшая черты резкими, как у высеченной изо льда скульптуры. Стянув шапку, попытался разгладить слежавшиеся волосы — бесполезно.

— Что-то поприличней, — буркнул я и вернулся в каюту.

В рюкзаке нашлись темно-серые штаны, пара высоких ботинок на шнуровке, стального цвета рубашка и черная куртка с капюшоном из шерсти плотной и очень прочной мурафы. Все это казалось более чем подходящим. Знать бы еще для чего.

Быстро стянув с себя оплетку, я затолкал ее в рюкзак, на дне которого остался портативный компьютер, да спрятанная в футляр голограмма матери. Втиснув себя в новый наряд, я аккуратно поправил стильный хромированный напульсник на левой руке. То было не просто украшение, а навязанный Бавкидой передатчик. С его помощью мне предстояло докладывать наставнице о действиях Аверре — более чем умеренная плата за возможность сбежать c Яртеллы.

К моменту, как я вышел из каюты, Аверре сидел на обитом кожей диване. Закинув ногу на ногу, он с пристальностью знатока мод разглядывал мой новый наряд.

— Неплохо, — заключил в итоге мастер-лейр. — Сойдешь за космического бродягу.

— Мне нравится. — Я убрал с глаз непослушную челку.

— Голоден?

— Нет.

— Спать, быть может, желаешь? Если что, не стесняйся. Путь займет несколько часов. Успеешь отдохнуть.

— Все в порядке.

Аверре долго смотрел мне в глаза, будто сам был элийром, затем пожал плечами:

— Как знаешь. В конце концов, там, куда мы летим, и того и другого добра будет в достатке.

Это была явно намеренная оговорка, и я не преминул за нее уцепиться:

— А куда мы летим?

Мастер-лейр сощурился, словно прикидывал, достоин ли я сего сакрального знания.

— Что ты знаешь о Боиджии? — поинтересовался он в ответ.

Название мне ничего не говорило. Да и немудрено: в Галактике столько планет и орбитальных поселений, что запомнить их все не смог бы и самый опытный космограф. О чем я и сказал.

Аверре кивнул, будто ничего другого и не ждал.

— А как насчет Шуота? Ассоциации имеются?

Тут уж я презрительно скривился. Имя этой планетки на слуху у любого лейра, независимо от ранга или опыта, и не знать о нем, считается настоящим позором. Я процитировал архивные записи:

— Мертвый мир, сокрытый глубоко в Ядре. На его орбите по легенде завершилась Война лейров.

Аверре снова кивнул.

— Сможешь припомнить легенду?

— Зачем?

Мастер-лейр сурово поджал губы. Похоже, он привык к большей сговорчивости.

— Важно, чтобы ты понял цель нашего с тобой предприятия, а не услышал ее из моих уст. Мне не нужна послушная марионетка, способная лишь выполнять приказы. Будь это так, я бы не обратился к Навигатору. Пусть нам толком не удалось познакомиться, но пока что ты производишь впечатление парня, который широко мыслит. Ты элийр, в конце концов! Так докажи, что способен думать — расскажи все, что знаешь о Войне лейров и о легенде, связанной с битвой за Шуот. Я жду.

Я еле сдержался, чтобы не нахамить. Не самый прилежный ученик, я никогда не дружил с историей. Не говоря уж о легендах и мифах народов Галактики. И все же кое-что из уроков в голове отложилось. Достаточно, чтобы выдать:

— Эта война произошла полторы тысячи лет назад. Плюс-минус. Задолго до того, как Адис Лейр окопались на Яртелле. В те времена Орденов было куда больше. Более сотни и все они, так или иначе, сражались за власть.

— Звучи так, будто ты это не очень одобряешь, — заметил Аверре со странной интонацией.

— Сейчас о лейрах мало кто помнит, а если и вспоминает, то очень недобрым словом. Думаете, не было причин?

— Я-то что? Ты мне расскажи.

— Признаюсь, я никогда не понимал этой помешанности лейров на величии. В их руках и без того такая власть! Тени — самое могущественное оружие, какое можно только представить! В Галактике нет силы менее изученной и более опасной. Но лейрам всегда мало.

— Ты тоже лейр, смею напомнить.

Я не выдержал:

— Вы хотели историю? Нельзя ли без ремарок?

Тот широко ухмыльнулся и поболтал в воздухе ногой.

— Прошу прощения. Продолжай.

И я продолжил:

— Они никогда не упускали возможности откусить от пирога. И к чему это привело? Они сцепились друг с другом, как свара дзарских гончих! Орден пошел против Ордена, и Галактика запылала!

— Да ты поэт.

— Я умолкаю.

— Нет, продолжай. Прошу.

Я перевел дыхание, собрался с мыслями и снова заговорил:

— Война лейров, как я сказал, захватила всю Галактику. Длилась она всего три года, но за это время несколько планет, включая население, сгорело дотла, а под финал сами лейры оказались на грани полного исчезновения. В битве за Шуот, к орбите которого стянули силы все Ордена, кроме одного, лейров в самом буквальном смысле стерли в порошок. Испепелили. Уничтожили. И кто? Генерал-нормал по имени Кхамейр Занди.

Когда я замолчал, Аверре воззрился на меня с пристальностью инквизитора.

— Ты слышал это имя, — сказал он. — Хорошо. А что знаешь о нем?

— Да ничего. Кроме, разве что… — И тут меня осенило: — Игла! Речь об Игле! По легенде Занди не обладал выдающимися военными талантами, но умудрился раздобыть особый артефакт, которым и воспользовался против лейров! Игла Дживана!

— И ты веришь в это? — Аверре сощурился и погладил бороду. — В то, о чем говорит легенда?

— Что высшие силы одарили Занди Иглой, которая заставляет всех лейров в пределе определенного радиуса рассыпаться в прах? Вы шутите, мастер? Конечно, нет! Это же бред. Сказка.

Мастер-лейр долго молчал. Нахмурив кустистые брови, он о чем-то задумался.

— Среди нормалов, — заговорил Аверре, — Занди до сих пор считается непоколебимо легендарной личностью и героем, а все лейры — не более чем кошмаром минувших дней. Ордена, принявшие вызов у Шуота, испарились в мгновение ока. Но один гибели все же избежал. До сих пор неизвестно, почему Адис Лейр не явились на битву. Неизвестно так же, дальновидность то была или же трусость. В одном можно быть уверенным: если бы тогдашний Навигатор приказал своим адептам поддержать собратьев на Шуоте, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

— Нормалы большие невежды. Они поверят во всякую чушь, стоит ей хоть чуть-чуть выйти за рамки их представления о мире. Многим нравится верить во что-то сверхъестественное. Наверное, это делает их быт терпимее.

— Наше с тобой существование тоже можно отнести к разряду мистики, — заметил Аверре.

Я фыркнул. Непочтительно, ну и пусть.

— Существование лейров — факт! А история Иглы — просто сказка. Легенда.

— У нормалов есть чему поучиться, мой скептичный друг. К примеру, у них есть поговорка: не бывает дыма без огня. Самые невероятные легенды подчас основываются на фактах.

Спорить не хотелось. К тому же я понятия не имел, как наставник отреагирует на откровенность. И все же, вернув тону сдержанность, сказал:

— Факты часто так приукрашивают, что от них почти ничего не остается. Мы, вообще, с вами, о чем говорим? Вы сравниваете лейров, чьи корни проходят сквозь тысячелетия и берут начало в исторических манускриптах Паракса, и штучку, выдуманную нормалами лишь затем, чтобы придать мифу больше мистики.

— В твоих словах есть доля истины. Разница между мифом и историческим фактом колоссальна. Взять хотя бы слепую веру лейров в собственную неуязвимость. Выдумку от реальности отличает знание. Если знания имеются, то и миф уже не будет казаться мистическим

С этим трудно было не согласиться, так что я промолчал, но кое-какие выводы для себя сделал: Батул Аверре, в прошлом гордость и легенда Адис Лейр, имел к своим собратьям стойкие, но неясные претензии. Вообще, этот разумник вызывал неоднозначные чувства. Его можно было уважать как ученого и искателя, но пониманию он абсолютно не поддавался. В отличие от большинства обитателей Цитадели, мастер-лейр представлялся загадкой большей, чем происхождение вселенной.

— Ладно, будь по-вашему, — буркнул я. — Какое отношение имеет Боиджия ко всей этой легенде?

Аверре поднялся и подошел к тактическому столику, располагавшемуся в центре отсека. Нажатием пары клавиш он вызвал изображение планеты. Она парила над проектором голубовато-зеленым шариком, укутанным облаками.

— Я давно занимаюсь тайной Иглы, собираю информацию по крупицам. Побывал на множестве планет, и только одна из них заслужила мое внимание. — Он одарил меня улыбкой. — Боиджия. Как ты справедливо заметил, официальная история мало что способна рассказать нам о Занди. Однако я разумник настырный, и все же выяснил, что после войны великий генерал ушел на покой. Блистательному Риомму он предпочел тихую гавань в одном из самых неинтересных и далеких уголков Галактики.

— Рассчитываете отыскать там Иглу? — спросил я, не отводя взгляда от голограммы.

— Это было бы слишком хорошо, не находишь? — Аверре щелкнул тумблером. Изображение планеты испарилось, но на его месте вылезло новое — сотканная из света и увеличенная в несколько раз… иголка, иначе и не скажешь. С небольшим навершием из драгоценного камешка. Ничего особенного. — Я не настолько наивен. Однако не исключаю наличия на Боиджии кое-каких подсказок. Я уже бывал там около десяти лет назад и даже, как мне кажется, напал на след. Тогда меня отвлекли дела… непредсказуемого характера. Но сейчас я полон решимости возобновить поиски. И твоя задача помочь мне в этом.

В который раз челюсть моя упала на грудь.

— В поисках Иглы? Вам нужна помощь в поиске артефакта из старых сказок? Вы шутите, мастер?

В выражении лица Аверре проявилась та особая надменность, какую порой демонстрировали наставники Цитадели, когда намеревались проучить нерадивого алита.

— Ты, друг мой, не понял, — процедил он. — Твоего мнения никто не спрашивает. Ты элийр и, как меня уверили, весьма одаренный. Поскольку сам я не обладаю талантом менталиста, роль ищейки достанется тебе. Я говорю, а ты исполняешь. Ясно?

Наши взгляды пересеклись. Впервые за время знакомства я позволил себе всмотреться в глаза мастера-лейра. И тут же чуть не допустил промашку. Потому что едва устоял от соблазна забрать в его мысли и переворошить там все. Но я сдержался.

— Кристально.

— Отлично. — Аверре снова улыбался, хоть это вовсе ничего не означало. Он отвернулся и направился обратно к дивану.

— Могу я задать еще вопрос, мастер?

— Только если по делу. — Кожаная обивка скрипнула.

— Зачем вам Игла? Даже если допустить, что она существует, и мы ее отыщем. Что вы будете с ней делать?

Аверре выдержал паузу.

— Изучить и использовать.

— Не понял.

— А что ты ожидал услышать?

У меня не было ответа на этот вопрос. Аверре прекрасно это понимал.

— По легенде Игла наделила Занди каким-то неописуемым могуществом. В эту чепуху я, само собой, не верю. На свете просто нет силы, способной так влиять на Тени.

— И тем не менее лейры пали.

— Конечно. Но мы не знаем отчего. Окажись здесь замешаны Тени, уничтожение не ограничилось бы рамками одной звездной системы. Пали бы все! Даже Адис Лейр! Но этого не случилось. А почему? Потому что принцип действа этого устройства иной. И я хочу выяснить, какой именно.

Едва подобрав челюсть, я снова ее уронил.

— Для чего? Использовать против своих же?

Аверре поджал губы.

— Смени этот свой тон. Суть для меня не в силе, а в самой способности Иглы силу даровать. Если нам удастся ее заполучить, только представь, как изменится вся наша жизнь!

Особо напрягаться не пришлось, но, говоря откровенно, то, что я себе представил, совершенно не пришлось мне по душе. Слишком уж часто напоминала история, куда именно ведут благие намеренья. Но из здравого смысла говорить об этом я не стал.

— Я ученый, Сет, — самодовольно продолжил Аверре. — Исследователь. Искатель, в конце концов. Поиск — моя работа. Притом поиск в самом широком смысле. Понимаю, тебе все это может показаться нелепицей, но не принимай позицию Бавкиды и Навигатора близко к сердцу. Старики заботятся лишь о том, как сохранить статус-кво. Я же смотрю вперед. И хочу, чтобы ты научился поступать так же. Возможно, мы с тобой изменим будущее лейров.

Откровенно говоря, я не ожидал, что он вот так вывалит на меня все это. Тем более в самом начале миссии. Но я не повел и бровью. Бавкида предупреждала быть готовым к чему-то подобному. К тому же нельзя сказать, будто идея вывести Адис Лейр из подполья, в которое Орден загнала война лейров, не нашла отклика в душе.

И все же согласиться на работу с Аверре меня подтолкнуло не это.

— Кто была та женщина?

— А я все ждал, когда же мы вернемся к этому вопросу.

Понимал, что лезу, куда не следует, и все равно не сумел удержаться. Тени вокруг бежали в привычном темпе, но при этом неприятно покалывали, как будто предупреждали о чем-то.

— Простите, мастер, но… мне не показалось, будто вы были особенно близки.

Аверре пожевал губу.

— Можешь считать ее моей ученицей, — ответил он спустя паузу. — Одной из.

— Она была из лейров?

— Она не была Адис Лейр, если ты об этом.

Не знаю, что подтолкнуло меня к следующему вопросу, но это было как толчок в спину. Слова вырвались сами:

— А мама. Она тоже была одной из?

Глава 3
Мероэ

Смотреть на любую планету с ее орбиты — зрелище неописуемое, но с Боиджией все обстояло иначе. Почему-то, и я сам не мог объяснить причину этого, чем ниже спускался к поверхности «Шепот», тем сильнее возрастала нервозность, поселившаяся у меня в душе. Я знал, что она не связана с обычным для такого дела волнением. Казалось, что-то снаружи давило на разум, вынуждая нервные клетки гудеть от напряжения. Пожалуй, в этом смысле, Боиджию можно было сравнить с Яртеллой. Только дома лейры старались не допустить на планету чужаков, а тут… похоже, кто-то очень и очень не жаловал лейров. Пальцы скрючивались и тянулись к шее и бокам; ужасно хотелось почесаться.

Я искоса глянул на наставника, но тот держал постную мину.

Стоило окунуться в атмосферу, как тотчас же угодили в дикий шторм. Порывы шквалистого ветра едва не сносили корабль в сторону от намеченного курса. За непроницаемой завесой дождя разобрать что-либо казалось практически невозможным, только время от времени ярко-голубые молнии расцвечивали равнины, поросшие ну просто невероятно огромными деревьями.

Аверре перехватил управление на себя.

Впереди замаячил смутный силуэт. Сначала я не понял, что это, но, присмотревшись как следует, сумел распознать единственный на всю Боиджию город. Столицу. Мероэ. Выстроенный на скошенных вершинах цепи холмов, он, казалось, парил над океаном зелени. Бронзовые купола и тонкие золотистые минареты, соединенные висячими проспектами и тротуарами, умываясь дождем, казались миражом. Сказкой, явившейся из снов.

— Впечатлен, а? — поинтересовался Аверре, сбросив скорость. Он повел кораблик к ряду посадочных платформ, полукружьями выступающих прямо из стен. — Не то, что ваш вечный морозильник.

Я промолчал. Перед прибытием хорошенько перерыв инфосеть, я сумел почерпнуть лишь парочку общих сведений о Боиджии. Очень маленькая, единственная в системе, и при этом лишенная естественных спутников, она находилась там, куда никто в здравом уме и носа не сунет, не говоря уж о том, чтобы поселиться. Помимо колонистов, обитавших в городе на холмах, в густых лесах жили дикие племена аборигенов, именовавших себя ма́хди. Они занимались натуральным хозяйством, держались обособленно и избегали любых контактов с горожанами, считая тех (и не без основания) чужаками, посягнувшими на их дом.

— Замшелая дыра, — наконец пробубнил я.

Мастер-лейр тихо хмыкнул.

— Ты просто еще не привык.

— И не горю желанием. Сменил лютый холод на духоту.

— Не романтик ты, Сет.

Я, вскинув бровь, покосился на Аверре. Тот рассмеялся в голос.

— Ладно, не бери в голову. Уверен, придет время и Боиджия тебя очарует. Иначе просто и быть не может.

Неготовый разделить радужный оптимизм мастера, я поежился от зуда и проворчал:

— Не сомневаюсь.

Аверре снова хмыкнул. Выбрав одну из площадок, он плавно опустил на нее звездолет. Распорки «Шепота» с тихим стуком коснулись потрескавшихся от дождя и времени плит. Двигатели стихли.

— Итак, — сказал мастер-лейр, став вдруг крайне серьезным, — пора кое о чем предупредить тебя. Можешь считать мои дальнейшие слова напутствием. Как угодно. Но от того, как ты к ним отнесешься, будут зависеть наши дальнейшие взаимоотношения.

Ни тон, ни смысл слова ничего хорошего не предвещал. Сощурив глаза, я проговорил:

— Что-то не совсем улавливаю, о чем вы, мастер.

Черные, будто колодец Карак, глаза воззрились на меня с удушающей пристальностью.

— Боиджия любит удивлять. В особенности молодых лейров, которые впервые выползли из-под крыла старой Бавкиды. Навигатор уверял меня, что ты разумней многих. Что ж, мы это проверим. Как только покинем корабль, не вздумай глазеть по сторонам. Ни с кем не заговаривай, если только я этого не разрешу. По легенде мы историки-натуралисты. Ты мой ученик. Будь очарователен и вежлив и не лезь, куда тебя не просят. И, самое главное, не вздумай открыто использовать Тени! Уясни это как следует, Сет, потому, что если вдруг кто-то из местных узнает в нас лейров, беды не миновать! Скажи, что понял меня.

Тон мастера-лейра раздражал. Неужели я и впрямь произвожу впечатление растяпы, которого надо учить, как вести себя с чужаками? Однако вслух своих возражений, конечно, не высказал.

— Я понял, мастер.

Аверре еще долго всматривался мне в глаза, как будто надеялся поймать на лжи. Наконец, он отстранился и с важным видом кивнул.

— Тогда идем.

Дождь все хлестал, и за те секунды, которые мы с Аверре потратили на то, чтобы забежать под крышу космопорта, оба промокли насквозь. Естественно, настроения это не прибавило.

Бросив рюкзак на пол, я утер лицо тыльной стороной ладони и воззрился на мастера-лейра. Тот стоял невозмутимый, словно муфас на выпасе. Даже щегольская челка ничуть не примялась. Позавидовав такой выдержке, я осмотрелся.

Местный космопорт выглядел не так, как я себе его представлял. До сих пор, правда, подобные заведения встречались мне исключительно на изображениях, но тем не менее общую картину я знал и был уверен, что главным атрибутом такого места неизменно должны быть пассажиры. А их-то в Мероэ как раз и не было. Вообще.

Разглядывая атриум, я ступал по старому, покрытому пятнами въевшейся грязи, мрамору. Само помещение казалось довольно просторным, но не безликое и серое, как часто бывает в таких случаях, а наоборот — выдержанное в теплых золотистых и красно-коричневых тонах, с лепниной и скульптурками. Жаль, только в отсутствие должного ухода все краски поблекли, превратив некогда изящный и со вкусом оформленный интерьер в жалкое подобие себе самому.

— Здесь так тихо, — проговорил я.

Аверре, перехватив мой удивленный взгляд, усмехнулся в усы.

— Тебя только это смущает?

Я понял, о чем он. Прислушавшись к шепоту Теней, струящихся мимо, ощутил некий невнятный смрад. Как будто погрузился в гущу миазмов. Запах мертвечины и разложения заполнял все психическое пространство.

— Что за вонь?

— Так Боиджия встречает особых гостей, Сет. Привыкнешь.

С превеликим трудом отгородившись от неприятного ощущения, я сделал еще один глубокий вдох и поплелся за Аверре к таможенному терминалу. Мокрые ботинки громко хлюпали в такт каждому шагу.

Я полагал, у терминала нас будет ждать досмотровая группа или что-то вроде того, даже удостоверение приготовил, но зря. Мастер-лейр, шагнув мимо пустующего терминала, скользнул прямиком к выходу в город.

— И что, это все? Прилетайте кто хотите, вас никто даже не встретит?

Аверре, не сбавляя шага, тяжело вздохнул.

— А ты упрямей, чем мне казалось. — Он оглянулся на миг. — Я же предупреждал: не жди, что здесь все будет так, как ты привык. Это другой мир и правила здесь другие.

— Я и не жду. Просто… Неужели их не заботит собственная безопасность?

— Естественно, заботит. Но местные обеспечивают ее иными способами, только и всего. Будь уверен: нас заметили.

Вдвоем мы пересекли внутренние ворота и очутились на узких меройских улочках. Дождь к тому моменту перестал, тучи немного рассеялись и сквозь редкие прорехи стали пробиваться тонкие лучи бледно-оранжевого солнца.

Не стану скрывать, Мероэ предвосхищал все ожидания. Мне и в голову не приходило, что в подобной глуши может быть настолько красиво. Высокие дома с множеством окон в кованых решетках, узкие балконы и просторные террасы, утопающие в зелени и цветах. Купола и шпили, только что умытые дождем, игриво сверкали в закатном сиянии. Древнее и прекрасное произведение искусства, настолько поразительное, что ощущение мерзости отступило.

Аверре проницательно заметил:

— Не ожидал, а?

— Вы правы. — Я даже забыл придать голосу толику холодной отстраненности. — Здесь все не так. Совсем не так.

Наставник усмехнулся и подтолкнул меня вперед.

— Подыщем себе ночлег. Кто знает, насколько мы здесь задержимся.

Я оглянулся. Аверре, слегка щурясь на солнце, водил взглядом по высоким домам. Выражение лица его при этом заметно расслабилось. Было ясно, что он рад возвращению. А еще как будто чего-то опасается…

Неожиданное открытие настолько потрясло, что я невольно коснулся разума мастера-лейра. Это нельзя было назвать буквальным чтением мыслей, как любят сплетничать выдумщики-нормалы. Тени — универсальный инструмент. В умелых руках они способны на очень и очень многое. Но лишь по-настоящему талантливый элийр может использовать их в качестве индикаторов чужого настроения, желаний и страхов. Нельзя наверняка сказать, о чем думает тот или иной разумник, но с помощью Теней можно интерпретировать почерпнутые из потока сведения и на их основе делать выводы.

Однако стоило мне лишь на миг запустить ручки туда, куда не следовало, Аверре моментально распознал маневр и закрылся. Глянув на меня зверем, он недовольно цыкнул.

— Воспитание в Цитадели нынче хромает. — И не сказав больше ни слова, стремительно зашагал вдоль по улице.

Я растерялся. Моментально позабыв о видах, экзотических разумниках и прочих прелестях чужого для меня мира, бросился за мастером-лейром.

— Простите, мастер. Я не должен был.

Он оглянулся, не сбавляя шага. Прежнего раздражения в глазах как не бывало, но и голос дружелюбней не стал.

— Разумеется, не должен. Но иначе ведь ты не умеешь, верно?

— Иногда это сильнее меня.

— А мне казалось, в Цитадели учат контролировать свои умения.

Мимо только что проплыла парочка разумников, с виду напоминавших каменных големов, напяливших на себя походные палатки. Они держались за руки и мило ворковали. Потребовалось чудовищное усилие воли, чтобы не оглянуться им вслед.

— Беда в том, что это не всегда работает, — пробормотал я Аверре в спину.

Тот не ответил. Высматривая кого-то на противоположной стороне пустынной улицы, он громко и протяжно свистнул.

В тот же миг от увитой цветущей лозой ограды отделилось небольшое транспортное средство. Отдаленно напоминающее карету на антигравитационной подушке, оно остановилось перед нами. Заляпанное грязью боковое стекло опустилось, и в проеме показалось заспанное и покрытое щетиной бирюзовое лицо.

— Свушаю, начайник.

— В ближайшую гостиницу, — распорядился Аверре.

— Запуыгивайте.

Минуту спустя мы уже неторопливо парили по улочкам Мероэ. Сам город не был монолитным, а располагался на нескольких близко расположенных друг к другу холмах. Эти отдельные части соединялись между собой широкими подвесными мостами, создавая ощущение парения. Как спицы колеса, они тянулись от одного района или уровня к другому. Когда рикша проезжал по такой улице, я залюбовался простирающимися далеко внизу паатовыми джунглями. До посадки, во время дождя они казались мутными и бледными, но сейчас гигантские бутоны сверкали подобно тысячам разноцветных костров в бескрайнем океане зелени.

— Красиво, — с неподдельным восхищением проговорил я.

— Вевно гововишь, павень, — прошамкал рикша. — Товько шибко не обманывайся квасотой — нет опаснее места, чем этот вес. Сунешь нос туда — и поминай, как звави.

— Учту на будущее.

Минут через тридцать такси притормозило возле высокого здания, выдержанного в той же изящной архитектурной манере, что и большая часть местных домов. Над парадным арочным входом висела незатейливая вывеска: «Отель Бабор».

Спрыгнув не брусчатку, я подождал, пока наставник рассчитается. Деньги в руках Аверре держал имперские, и сдачу получил точно такими же монетами. Дождавшись, когда карета отъедет, я поинтересовался:

— Почему риммкоины здесь в ходу?

Аверре посмотрел так, будто я вдруг разделся догола.

— Чему вас вообще теперь учат в Цитадели? Боиджия все еще считается провинцией Риомма. Не так уж долго после смерти своего первого графа продержался ее суверенитет. Занди был выходцем с Риомма, так что ничего удивительного, что язык, деньги и вообще быт Мероэ позаимствован именно оттуда.

И опять пропустив шпильку мимо ушей, я подметил иное:

— А вам не нравится причастность Империи к этому месту.

Это на самом деле не было вопросом, так, замечание, но Аверре все равно ответом меня не удостоил. Он отвернулся и, поднявшись по широким каменным ступеням, скрылся за тяжелой резной створкой.

Я недолго потоптался на месте. Оглянулся. Рикша успел умчаться, а жителей вокруг больше не стало. Но те, кто прогуливался мимо, периодически бросали в мою сторону подозрительные взгляды. Прав был мастер-лейр, когда говорил о нелюбви меройцев к чужакам. Вот интересно, как бы они отреагировали, узнай, кто мы на самом деле? Подмигнув почтенной даме, чей полосатый хоботок спускался чуть ли не до самой груди, я толкнулся в двери гостиницы.

Фойе было просторным, но на мой вкус мрачноватым. Обшитые темными панелями стены, камины, вазоны, хрустальные люстры и прочая помпезная атрибутика навевала сплин. Середину комнаты занимала композиция из обшитых зеленой парчой диванов и кресел, а между ними: живые цветы на низких столиках. На полу пушистые ковры. И ни намека на пыль или грязь. Кругом просто стерильная чистота. В отличие от космопорта, было видно, что за гостиницей следили, и очень хорошо.

У дальней стены располагалась стойка портье. Аверре, согнув одну ногу в колене, облокотился о стойку и о чем-то беседовал с пожилой дамой необъятных размеров.

На меня, скромно топтавшегося на пороге, никто не обратил внимания. Придав себе вид бывалого путешественника, я неторопливо прошел вглубь помещения.

На одном из диванов, в окружении трех маленьких пушистых зверьков неизвестного мне вида, сидела девушка и что-то увлеченно читала. Ее взгляд из-под черной челки стремительно бегал по светящемуся экранчику, парившему в воздухе над острыми коленками. Казалось, все происходящее вокруг, будто бы совсем ее не задевало, однако стоило сделать пару шагов, и я сразу уловил исходящий с ее стороны интерес. Любопытство проступило так неожиданно и явно, что мне показалось, будто кто в плечо толкнул. Я даже опешил, да так, что захотелось обернуться…

— Сет, — позвал Аверре, — необходимо твое удостоверение.

Я сдержал порыв и приблизился к стойке. Поковырявшись во внутреннем кармане куртки, извлек на свет чип-идентификатор и передал его пожилой даме. Та приняла удостоверение с таким видом, будто ее вот-вот стошнит.

Смущенный этой реакцией, я покосился на Аверре. Тот стоял — сама невозмутимость.

— Вы необычайно любезны, мадам Бабор, — пропел он старухе после того, как она вернула чипы.

— Ваши номера 197 и 198, мастер Аверре, — прогнусавила та, не ответив на улыбку. — Мне послать за багажом?

— Излишние хлопоты, мадам. — Наставник указал на мой рюкзак: — Все наши скудные пожитки при нас.

Мадам Бабор осклабилась, точно слегка подсевшее тесто.

— Тем лучше. Идемте, я провожу вас в комнаты. — Не без труда протиснувшись между стеной и стойкой, старуха повела нас к лифту.

Я, следуя за наставником, все пытался взглянуть на читающую девушку еще раз. Вот от кого враждебности не ощущалось, лишь безыскусное любопытство. Встреча взглядами почти случилась, но Аверре затащил меня в кабинку, дверцы которой тут же сомкнулись.

Лифт с тяжелым лязгом вознес нас к вершине здания, под самую мансарду, где ждал длинный коридор с алыми стенами и двумя рядами высоких двустворчатых дверей по обе стороны. Между каждой дверью на стене крепились лампы, и свет их скорее сгущал мрак, нежели рассеивал его.

Следуя за мадам Бабор, Аверре поинтересовался:

— Постояльцев в этом сезоне немного?

— Сезон еще не начался. — Хозяйка гостиницы оглянулась, кивнула в сторону пары дверей в самом конце коридора и всунула Аверре ключи. — Ваши комнаты.

Тот, приняв карты, расплылся в широкой улыбке.

— Премного благодарен, госпожа.

Мадам Бабор поджала губы. Одарив меня еще одним неприязненным взглядом, она гордо вскинула двойной подбородок и тяжело затопала обратно к лифту.

— Какая очаровательная особа, — проговорил я, едва лифт отбыл.

Аверре только качнул головой и протянул мне ключ.

Номер был выдержан в коричнево-зеленой гамме. Двуспальная кровать, тумбочка. У окна, занавешенного плотными портьерами, располагался тяжелый письменный стол, несколько стульев и пара мягких кресел. На стенах картины. Все было подобрано со вкусом и выглядело весьма уютно.

— Устраивает?

Я посмотрел на Аверре. Тот усмехнулся в усы. Понимал, что для меня, выросшего в весьма ограниченной среде, такие покои все равно что царские, но не мог не поиздеваться. Старый упырь.

— Сойдет.

— Ну знаешь! Я в твои годы за ночлег в такой роскоши немало бы отдал.

— В том-то и разница, мастер.

Аверре тихо рассмеялся, но ничего больше не сказал.

Я бросил рюкзак на кровать, подошел к окну и раздвинул портьеры. Высоток в Мероэ хватало, и все они тесно жались друг к другу, так что нельзя сказать, будто город предстал как на ладони. И все же панорама захватывала. Купающаяся в солнечном свете жемчужина. Старинная, немного потускневшая, но все еще ценная и невыразимо прекрасная.

Мастер-лейр встал у моего плеча.

— Занди строил утопическое детище, основываясь на том лучшем, что, по его мнению, имелось в Галактике.

— Риомм в миниатюре?

Аверре усмехнулся.

— Лучший Риомм. Вернувшись с войны, генерал был заражен идеей создания совершенного общества, в котором не существовало бы лейров и им подобных.

— В этом-то он преуспел.

— Иронизируешь?

Я покачал головой.

— Мне кажется, Занди следовало поступить умнее и не пытаться строить новое, а изменить к лучшему то, что имелось. Он мог усовершенствовать мир, в котором жил, а не сбегать в другой. Столько сил потратил на освоение Боиджии. Представьте, что было бы с Риоммом, направь генерал свои ресурсы в иное русло.

— Кто бы ему позволил, интересно?

Я мигнул.

— Зачем бы ему спрашивать разрешения? На его стороне была армия. И сила Иглы, о которой вы всё говорите. Странно не воспользоваться таким шансом и не попытаться установить собственный диктат в Империи.

— Лейры были уязвимы для Иглы благодаря своей связи с Тенями. Могла ли она навредить нормалам — неизвестно.

— Если только она вообще существовала.

Аверре вздохнул.

— Снова за свое? Сенат, между прочим, тоже не был настолько уж уязвим. Думаешь, никто из политиков того времени не предполагал, что после войны Занди попытается захватить власть? Для них он всегда оставался костью в горле, бельмом на глазу. Без сомнения, он был крайне полезен, но и опасен тоже не в меньшей степени. Ему попросту не дали возможности проявить себя, отправив в ссылку с глаз долой. Вот и все. Место, конечно, Занди выбрал сам и это была Боиджия, но я так и не нашел ни единого доказательства, чтобы он когда-нибудь пытался вернуться обратно.

— И вам это не кажется странным? Имея на руках такие карты, он попросту отказался от битвы и добровольно превратил себя в затворника. Мне всегда думалось, разумники подобного склада обычно так не поступают.

Аверре в который раз фыркнул и пригладил бороду.

— Много ты разбираешься в разумниках. Мекта от портакианца не отличишь, а туда же. Я думаю, Занди был из тех редких личностей, кто надевал военный мундир лишь по необходимости. Возможно, он ценил жизнь куда больше, чем ты или я сможем вообразить. Возможно, он понимал, какой ужасной находкой стал обладать, и, прежде чем она попала не в те руки, спрятал ее от посторонних глаз.

— Ну-ну. — Я неожиданно для себя зевнул. Будто в ответ на это тучи заново обложили город, окончательно спрятав солнце. В комнате потемнело. — Никогда бы не подумал, что одному разумнику под силу создать целую колонию. Для этого нужно обладать очень редкими способностями и немалым числом последователей.

— Ты прав. — Кресло скрипнуло под весом наставника. — Занди в последователях никогда не знал недостатка. Люди шли за ним, куда бы он их ни вел — в светлое будущее или же на смерть — с одинаковым упорством.

— А как насчет денег? Чтобы создать подобное чудо должны были потребоваться баснословные суммы.

— Об этом история умалчивает. Ни одного достоверного свидетельства, откуда брались деньги, мне найти не удалось. Но я не думаю, чтобы Занди пользовался финансовой поддержкой со стороны. Богатых и влиятельных друзей у него, конечно, всегда хватало, но такое ведение дел неминуемо поставило бы его в очень уязвимое положение, а, насколько я знаю, генерал ничто так не ценил, как независимость и свободу. Он был идеалист, спустивший на мечту все, что имел.

Последние слова Аверре заставили меня пересмотреть уже сложившийся в голове образ гениального полководца. Генерал Занди больше не казался простым воякой, вдруг размечтавшемся о собственном маленьком царстве. Скорей, это была попытка сбежать от диктатуры власти и создать демократическое общество. Единственная проблема заключалась в том, что, сбежав из-под риоммского диктата, он сам стал тираном. А это уже расходилось со всякими понятиями о свободе.

— Кхамейр Занди любил власть, — заметил мастер-лейр, — а это не самое подходящее качество для человека, стремящегося ко всеобщему благу.

— Все равно у него ничего не вышло. — Снаружи разразился чудовищный ливень. Я отошел от окна и, включив настольную лампу, уселся в свободное кресло. То оказалось до неприличия удобным. — Я имею в виду, Боиджия так и осталась вечным захолустьем, и никаким лучшим обществом здесь даже не пахнет.

— Все верно. По экономическому и социальному развитию, планета стоит на целую ступень ниже самой захудалой риоммской провинции.

— Вы говорили, Боиджия и есть риоммская провинция, — вяло напомнил я, буквально растекаясь по мягкой обивке. Накатившая усталость сделала мысли медленными и вязкими.

Сквозь полуприкрытые веки я почти не видел, как Аверре пожал плечами.

— Значит, она самая захудалая и есть.

Я не представлял, что на это можно сказать. Пожал плечами и снова широко зевнул.

Аверре спохватился и тут же поднялся.

— Время позднее, и я утомил тебя, Сет. Пора по постелям. Завтра нас ждет загруженный день.

Я собирался спросить, чем мы займемся, но вопрос потонул в очередном зевке.

— От любопытства гокки сдохла, — ответил мастер-лейр и двинулся на выход.

— Кто такие гокки?

Аверре оглянулся у самых дверей.

— Придет время, увидишь. — Подмигнул и вышел вон.

Глава 4
Глаза в темноте

Первые несколько минут я просидел как в оцепенении. Пока не начал клевать носом. Наверное, я так и уснул бы в кресле, если б особенно прыткая часть моего сознания не продолжала переосмысливать все, что услышала от Аверре, и суммировать с впечатлениями, произведенными планетой. Игла, Мероэ, Занди — все это кипело в голове, как в котле, варилось и перемешивалось, в итоге выдавая несуразную белиберду. Одно только и было ясно: мастер-лейр почему-то не сказал прямо, но это точно не первый его визит на Боиджию.

Едва осознание сего факта улеглось, весь мой сон, будто рукой сняло. Задумчиво побарабанив пальцами по подлокотнику, я прикинул, а не была ли та его оговорка насчет моей матери, неслучайной? Неспроста же он так отчаянно отказывался отвечать на мои вопросы. Насколько велика вероятность, что Аверре и она провели какое-то время вместе на Боиджии?

Я посмотрел в окно. На темно-синем безлунном небе высыпали звезды. Существовал только один способ выяснить, верна ли моя догадка, а именно: запросить данные обо всех постояльцах гостиницы в год, когда пропала мама, и проверить имена. В том, что Аверре назвался фальшивой фамилией, я сильно сомневался. Но даже если и так, всегда оставалась возможность сравнить описания.

Резко вскочив, я подлетел к справочному терминалу и вызвал на связь портье. Когда слегка тормозящий ИскИн все-таки отозвался, я как мог сдержано обличил свое пожелание в слова.

Изначально долго устанавливая мою собственную личность, гостиничный интеллект еще минуту соображал, обладаю ли я достаточным статусом, чтобы обращаться к нему с просьбами. Когда вопрос с идентификацией разрешился, выяснилось, что любые сведения о постояльцах отеля строго конфиденциальны и посторонние к ним ни под каким предлогом не допускаются.

— Извините, господин, но я не могу вам помочь, — скорбно ответила оживленная алгоритмами виртуальная личность. — Таковы правила.

— Я понимаю, но вы не могли бы… хотя бы проверить имя: Сол Эпине. Просто проверьте, не останавливалась ли она в вашем отеле десять лет назад.

Вещающая через встроенный в столешницу динамик машина опять задумалась, и я решил, что мне все-таки помогут. Но тут она заговорила снова:

— Назовите, пожалуйста, код вашего полицейского доступа.

— При чем тут полиция? — удивился я. — Мне просто нужна информация и все.

Из динамика раздался статический шум. ИскИн повторил:

— Прошу прощения, господин Эпине, но таковы правила. Если у вас нет нужного доступа, в просьбе будет отказано. Всего хорошего, молодой господин. Желаю вам приятного пребывания в Мероэ.

Экран терминала погас.

Выругавшись, я снова плюхнулся в кресло и со злостью ударил по подлокотнику. Руки чесались разнести вежливую говорилку на атомы. Лампа на прикроватной тумбочке в ответ на эту вспышку возмущенно заморгала. Приглушив гнев, я оправил манжеты. Как бы там ни было, это еще не конец. Бесполезный разговор с местным мажордомом был лишь одной из возможностей, причем наиболее простой. Но ведь существовали и другие, не столь легкие, зато интересные. Пусть с ИскИном договориться не получилось, возможно, получится с созданием из плоти и крови? В конце концов, на разумника хотя бы можно надавить…

Я поднялся с кресла полный решимости расставить все точки над «ё», но тут напульсник завибрировал.

— Чтоб тебя! — прошипел я. Из головы напрочь выветрилось, что по прибытии мне надлежало немедленно связаться с Цитаделью. Старуха, наверное, извелась вся в ожидании. Еще бы! Несколько часов без каких-либо новостей!

— В чем дело, Сет? — Из-за чрезмерной компактности устройства четкость голограммы изрядно страдала, но не настолько, чтобы не заметить яростную дрожь, охватившую наставницу. В своем неизменном капюшоне и просторной мантии, она выплевывала слова: — Тебе были даны четкие инструкции, а ты ими пренебрегаешь.

Изображать из себя невинность мне было не впервой. Старательно нарисовав на лице недоумение, я напомнил:

— Вы велели связаться с вами, как только мы достигнем места назначения.

— Ну, и?

Я развел руками:

— Так мы только и прилетели. Я даже вещи распаковать не успел.

Бавкида пропустила оправдания мимо ушей.

— Итак, где вы?

— Боиджия.

Ледяная тишина, обрушившаяся на меня после этого, вынудила нервно переступить с ноги на ногу. Бавкиды я не боялся — не так сильно, как прочие алиты, по крайней мере, — однако временами она могла нагнать страху даже на ледяной столб.

— Мне следовало догадаться. — Когда старуха говорила, нотки чего-то человеческого из ее голоса исчезали напрочь, только холодная пустота, слишком похожая на космос, чтобы не обращать внимания.

И все же, большее любопытство вызывали сами слова, нежели тон.

— Вы знали, что он может полететь сюда, — заметил я. — Откуда?

Вопрос остался без ответа.

— Моя мать ведь была здесь, не так ли? Причем вместе с Аверре.

Бавкида отмахнулась.

— Ты не понимаешь, о чем болтаешь. Не смей больше задавать мне подобных вопросов! Ты здесь с определенной целью, вот и сосредоточь свое внимание на ней. Оставь рассуждения тем, кто в этом разбирается.

Меня это не отпугнуло.

— Вы и Аверре, оба питаете склонность к тайнам, не задумываясь, что рано или поздно, они все, как правило, всплывают.

— А вот сейчас не поняла. — Бавкида чуть отклонилась назад, отчего стали заметны щелочки ее глаз. — Это что, угроза?

— Нет, конечно.

— Он сказал, для чего вы здесь?

Я кивнул:

— Легенда об Игле Дживана. Он думает, это не выдумка.

Повисла новая пауза, но длилась она недолго.

— Значит, это правда. Он ищет Иглу. Как это неожиданно, но так кстати.

— Прошу прощения?..

Бавкида всколыхнула капюшоном.

— Не обращай внимания. Сосредоточься на задании.

На словах сделать это было проще, чем на деле.

— Аверре совсем не глуп. Если сейчас он не догадывается, что я шпионю за ним, то скоро все выяснит.

Голограмма зарябила, но быстро стабилизировалась.

— Само собой, — сквозь шум статики проговорила старуха. — Иначе он не был бы Батулом Аверре. Но в том-то и суть, Сети. Ты элийр, а он — нет. У тебя на руках немало козырей. Используй их. Сделай все так, чтобы даже у такого прожженного скептика, как Аверре, не осталось ни малейших сомнений в твоей искренности.

— Легко сказать.

— Только не прибедняйся. И не прикидывайся паинькой. Уж если кто и способен одурачить Батула, так это ты.

Совсем не такой похвалы я ожидал от самого великого мастера Адис Лейр.

— Мне придется лгать ему в глаза, — сказал я. — Я не хочу быть тем, во что вы меня рядите. Это подло.

Бавкида хохотнула.

— Смотрите-ка, кто тут заговорил о нравственности! Напомнить, как поживает бедовая троица?

Я задохнулся. От стыда или возмущения — не скажу. Это был подлый прием, и старуха овладела им в совершенстве. Словно наяву перед моими глазами проплыла вереница жутких видений, наполненных одиночеством, ужасом и темнотой. Даже сейчас, семь лет спустя, когда вспоминаю тот случай, сердце замирает от страха, а сам я обливаюсь потом и напрягаюсь до судорог в мышцах. Во время одной из учебных вылазок трое старших алитов решили подшутить надо мной и завели в кристаллическую расщелину. Они сбежали, а я остался один, окруженный стаей голодных снежных китхов. До сих пор не понимаю, каким образом сумел выбраться. Следующую неделю я заново учился говорить, следующий месяц посещать занятия, а через год заставил троицу пожалеть о содеянном…

— Если интересно, их до сих пор держат в изоляторе на сильных подавителях. Знаешь, что это такое?

Я не успел бы ответить, даже если бы захотел. Бавкида улыбнулась.

— Это значит, что их круглые сутки держат под ментальным контролем. Потому что, если ослабить его, они попытаются выцарапать себе глаза, лишь бы не видеть ужасы, которыми ты населил их несчастные разумы!

Несмотря на то что гордиться тут было нечем, я не испытывал большого раскаяния за свою месть, и потому прямо смотрел в темную прорезь капюшона наставницы.

— Я едва не умер, а им было плевать. Они заслужили это.

— Возможно, — согласилась Бавкида. — Как, может, заслужил и Батул, чтобы с ним обошлись немного нечестно.

Я колебался, и она это чувствовала.

— Вспомни, Сет, кому ты служишь на самом деле. У тебя нет иного выхода, кроме как подчиниться приказу Навигатора. Ты должен довести дело до конца. Ты меня понимаешь? — Ее сокрытые тенью глаза приковали мое внимание. Ей требовался немедленный и положительный ответ.

И я сказал:

— Все сделаю.

Едва изображение Бавкиды распалось, я позволил себе шумно выдохнуть и тяжело опустился на кровать. Общение с наставницей порой напоминало купание с голодными катранами — не знаешь, с какой стороны ожидать нападения.

Лежа головой на огромной пуховой подушке, я уперся взглядом в неприметную дверь, обделенную до этого вниманием. Я догадывался, что прячется по ту сторону. Мысли, опередив тело, уже находились на дне ванны, под толстым слоем душистой белой пены.

Примерно час спустя, когда как следует откис и намылся едва ли не до хрустального блеска, я с неохотой вылез на коврик и быстро закутался в большое пушистое полотенце. Вытершись насухо и накинув халат, вернулся в комнату. Расслабленный и освеженный, я готов был провалиться в забытье сна сию же секунду, но кое-чего для полного счастья все-таки не хватало. Голод напомнил о себе легким спазмом и урчанием в животе.

Не собираясь ложиться спать, не получив должную порцию углеводов и жиров, я заново обратился к местному чуду компьютерной мысли с просьбой прислать в номер что-нибудь съестное.

Ответ пришел практически мгновенно:

— Тысячу раз извиняемся, господин, но вашу просьбу невозможно исполнить. Из-за сокращенного числа постояльцев кухня закрывается рано. Боюсь, вам придется обождать до утра.

— Из-за сокращенного числа? А что, тут и наплывы случаются?

По этому поводу меня, увы, не просветили. Экран погас, и я остался в одиночестве голодный и оттого заново злой. Только-только вернувшееся настроение испарилось без следа. Когда я ел в последний раз? Если не считать той питательной гадости, что подавалась в качестве особого блюда на борту корабля Аверре, это был ужин перед самым отлетом.

Смешно. Никогда терпеть не мог тамошнюю стряпню, а вот улетел и сразу же стал скучать.

Боль в животе снова дала о себе знать. Наплевав на правила, я оделся, прихватил напульсник и отправился на поиски кухни.

Где ее искать, я не имел ни малейшего понятия, но был уверен, что толика упорства и немного удачи принесут самые питательные плоды.

В одиноком полумраке коридора я вдруг почувствовал себя слегка не в своей тарелке. Было странно стоять здесь, в то время как Аверре мирно похрапывал в номере, даже не подозревая о том, что я отважился на самостоятельное обследование отеля. Это принесло почти забытое с детства ощущение восторга. Теперь уже не столько голод, сколько интерес вел меня к лифту.

Пока спускался в фойе, я вдруг вспомнил прелестное личико странной девушки, так сильно заинтересовавшейся мною, когда мы только въехали. Кто она? Еще одна постоялица? Интуиция почему-то шептала, что в гостинице она не чужая.

Внизу оказалось темно и пустынно. В отличие от коридоров, где тусклые бра хоть как-то разгоняли мрак, все лампы фойе были обесточены, и лишь на стойке горел маленький светильник, а за ней самой — никого.

Меня это не удивило. Судя по тенденции, найти что-либо или кого-либо в нужный момент здесь можно только при большом везении. Ради интереса я несколько раз нажал на зуммер. Как и ожидалось — истошные трели никого не привлекли.

Ничуть не разочарованный, я негромко позвал:

— Эй, есть кто-нибудь?

Именно в этот момент я ясно понял, что не один.

Не могу сказать, откуда взялось ощущение. Как и прежде, потоки Теней оставались в постоянном движении. Но это было как что-то за гранью обыденного понимания, как инстинкт, как предчувствие, что за мной наблюдают. Находясь в лужице света, я остро ощутил себя уязвимым.

Поводя головой, я повторил:

— Эй?

Но в ответ все та же тишина.

Ощущение пристального внимания исчезло столь же внезапно, как и появилось.

Я поежился. Снова осмотрелся. И не зря. Позади стойки, замаскированная под стенную панель, выделялась дверь — вероятно, скрывающая путь в служебные помещения.

Ничтоже сумняшеся я толкнул скрипучую створку и очутился в очередном темном коридоре. Интересно, дело в дефиците лампочек или здесь принято на всем экономить? Выключатель пришлось искать на ощупь, что, впрочем, много времени не заняло. Едва свет зажегся, я обнаружил еще четыре двери. Три из них оказались заперты. Толкнувшись в четвертую, я с размаху на кого-то налетел.

— Осторожней!

Я отскочил с извинениями. Передо мной, вытаращив глазищи, стояла та самая девушка из фойе. Вблизи она казалась еще красивей.

— Кто вы? — Девушка очаровательно хмурила бровки и надувала губки, но делала это как-то совсем неагрессивно. — Что здесь забыли?

Я едва не уступил порыву накинуться на нее с ответным вопросом, но придержал язык. Тени, плескавшиеся под боком, шептали, что сознание девушки раскрыто нараспашку, но ни малейшей угрозы в себе не несет.

— Извините, — смущенно проговорил я. — Просто искал кого-нибудь из персонала. Я живу здесь.

— Где здесь?

Я вздохнул. А то так непонятно?

— Ну, в отеле. Номер снимаю. Я помогаю мастеру Аверре. Я вас видел, когда мы приехали.

Девица ничуть не смягчилась. Тонкие бровки ее по-прежнему изображали галочку.

— И что с того?

Беседа явно не складывалась. Я старательно пробовал собрать слова в осмысленные фразы, но выходило не особенно удачно. Девушка же была поглощена тем, что ногой пыталась оттеснить обратно за дверь высунувшего голову питомца.

— Что вам здесь надо?

— Вообще-то, я пытаюсь найти что-нибудь из еды. Есть у вас тут бар, или ресторан, или еще какое-нибудь место, где можно перекусить?

— Здесь вам не Риомм, господин, — сказала неожиданная собеседница, сверкнув изумрудами глаз. — Постояльцев совсем немного, и все уже давно закрыто.

— Это заметно, — ответил я, опустив момент разговора с местным ИскИном. — Предлагаете голодать до утра?

Девица нахмурилась, скрестила на груди руки и оглянулась. Что-то обдумала, потом тяжело вздохнула.

— Ну, ладно. Поднимайтесь к себе, я схожу на кухню и поищу что-нибудь. Принесу в номер.

Уже одно это заслуживало благодарности.

— Спасибо.

Изобразив губами усмешку и ничего больше не добавив, девушка развернулась и захлопнула дверь перед самым моим носом.

Вот тебе и сервис. Высший класс! Растерянно покачав головой, я отправился обратно. А что еще оставалось? Сказала же, принесет сама.

Только возвратившись в фойе, я попытался прислушаться к ощущениям. Клубящиеся вокруг Тени оставались размеренными и неторопливыми, словно стелющийся над утренним полем туман. И ни следа былого предчувствия. Погасив лампу, я перемахнул обратно через стойку и снова оглядел темный зал — ничего. Порой воображение шалит даже у лейров.

Успокоенный этой мыслью, я нацелился в распахнутые двери лифта. Но едва моя нога коснулась ворсистого пола кабинки, со стороны лестницы, ведущей на бельэтаж, раздался какой-то приглушенный шум.

Я так и замер.

Прислушался: звук был негромкий, но четкий, и в тишине фойе улавливался достаточно хорошо, напоминая звонкие удары металла о камень. Проходя здесь в первый раз, я ничего подобного не слышал и, что могло послужить его источником, не подозревал. Но не преминул узнать.

Я взбежал вверх по лестнице на галерею, нависшую массивным ободом над главным входом. Резной камень перил приятно холодил ладонь. Пройдя вперед, я внимательно осмотрелся. Свет уличных фонарей, бьющий сквозь широкие окна, давал достаточно освещения, чтобы не натыкаться на торчащие буквально отовсюду конечности скульптур или вазоны. Чем дальше я ступал, тем отчетливее слышался странный ритмичный шум, и совсем скоро его источник обнаружился: старый робот-уборщик лежал у ног статуи крылатой женщины лицом вниз в луже собственной смазки и судорожно бился хромированной головой о мраморную мозаику.

Не больно-то разбираясь в технике, я предположил, что виной всему короткое замыкание. Во всяком случае именно на это указывали искры, сыпавшиеся из места соединения головы и плеч. Возможно, бедолагу заклинило, когда он смахивал кисточкой пыль. Не скажу, будто в этом было что-то удивительное. Даже на вид механоид казался слишком старым — просто рухлядь, — и давно требовал списания в утиль. Похоже, дела у мадам Бабор шли не слишком-то ладно. Как ей вообще удавалось содержать такую громадину в порядке? Немного странным казалось время, выбранное роботом для уборки, но и это легко списывалось на сбои в программе. Могло статься, именно его присутствие я и почуял, когда подходил к стойке.

Мой взгляд остановился на затылке робота. Как раз в том месте, откуда сыпали искры, торчало что-то очень напоминающее старую швейную иголку, только не из стали, а как будто растительного происхождения. Я склонился поближе. Очень трудно было поверить в то, что такой маленький и хрупкий на вид предмет способен проделать отверстие в весьма плотном затылочном кожухе робота. И, все же, эта штучка явно не изнутри вылезла.

Внезапно предчувствие сильнейшей опасности толкнуло меня в затылок. Резко вскочив, я развернулся. Свет уличных фонарей, падавший через окна, странным образом сгущал мрак внутри, но мне удалось рассмотреть незнакомый силуэт, застывший у одной из статуй. Деталей в полумраке было не разглядеть, но и горящих синим пламенем огромных глаз хватило, чтобы сердце мое соскочило в пятки.

— Кто вы? — спросил я насколько мог твердо.

Незнакомец не двинулся с места. Коренастый, крупноголовый, он лишь продолжал упрямо пялиться.

Памятуя о запрете Аверре прикасаться к Теням, я все же не сдержался и послал в сторону синеглазого существа мысленный импульс. Многого это бы мне в любом случае не открыло, зато помогло бы понять природу того, с кем я столкнулся.

Не тут-то было. Импульс вернулся назад, будто на голую стену наткнулся. Абсолютно гладкую и холодную как лед.

Я опешил. Ничего подобного даже вообразить было нельзя. Всемогущие и вездесущие Тени никогда еще не подводили. А тут…

Стараясь скрыть растерянность, я повторил, но уже настойчивей:

— Кто вы? И что сделали с роботом?

Глаза, что смотрели на меня, моргнули, а затем… Я даже не толком не понял, что произошло. Казалось, будто на меня рванул призрак. Стремительный и неукротимый.

Позорно вскрикнув, я инстинктивно дернулся назад. Совсем забыл, что под ногами лежал робот. Наткнулся пяткой на его голову, поскользнулся и завалился на спину.

Вот только рухнуть на пол мне не дали.

Дикое и неимоверно проворное создание, ухватило меня за грудки и швырнуло о статую.

От соприкосновения с холодным мрамором фонтаны искр рассыпались перед глазами. Звон в ушах напомнил колокольный, а во рту стало солоновато. Все вокруг почему-то замедлилось и помутнело.

Страх, боль, растерянность — чувства простые, но абсолютно бесполезные, когда доходило до опасности. Вот злость — дело другое. Она как пламя, на котором бурлит котел с ведьминым варевом. Злость побуждает и питает. Она сама вкладывает Тени в твои руки, лишь бы ты действовал.

Сплюнув на пол кровью, я поднялся и прошипел:

— Сейчас я тебе устрою!

Но синеглазый призрак только хмыкнул, а миг спустя меня опять подбросило в воздух.

На сей раз полет вышел еще короче и завершился падением на перила. Отчетливо затрещали ребра. Не помню, кричал ли. Наверное, да. Пробовал отползти от края галереи, но мне и этого не позволили. Нападавший, кем бы он ни был, оказался чудовищно силен, причем не только физически, но и ментально. Все попытки применить на нем Тени разбивались о непробиваемую броню.

— Слишком много ереси, — прошипела тварь мне на ухо и просто сбросила с бельэтажа.

Глава 5
Завтрак в постель

Очнулся я уже в номере, в кровати под одеялом на горе пуховых подушек. Портьеры на окне были широко раздвинуты, позволяя солнечному свету беспрепятственно литься в комнату. Сколько же я провалялся без сознания? В том, что ночные события мне не привиделись, сомнений не было. Голова гудела как улей, а к телу будто привязали груз весом в сотню кирпичей. Приподнявшись на локтях, с недоумением огляделся.

В комнате я был не один. Рядом суетился робот-медик очень старой модели. Корпус во вмятинах, манипуляторы явно с чужого плеча, а краска настолько выцвела, что угадать ее изначальный цвет было попросту невозможно. Одним светящимся глазом чудо-лекарь пялился в голографический планшет, вторым же следил за показаниями вытянутого и похожего на нож прибора, которым водил надо мной.

На мое пробуждение он отреагировал невозмутимым:

— Добро пожаловать в мир живых, господин Эпине. Дайте, пожалуйста, описание вашему состоянию.

В плане здоровья лейры всегда отличались от нормалов. Там, где обычный разумник погибал мучительной смертью, мы выживали за счет Теней. Вполне естественно, что к методам традиционной медицины мы не питали большого доверия. Едва ли пятисотлетняя рухлядь, выдающая себя за медика, была в состоянии догадаться, что со мной не так, даже если бы потратила на изучение весь отпущенный металлу срок.

— Все со мной в норме.

Фоторецепторы робота мигнули. Кажется, он удовлетворился ответом.

— Что ж, признаю: общее состояние стабильное. Серьезных повреждений, угрожающих жизни, нет. Гематома в затылочной части уменьшилась. Множественные ушибы по всему телу. Отмечается понижение артериального давления, как результат послеобморочного состояния. Поздравляю, господин Эпине, вы идете на поправку. Пожалуйста, вытянете вашу левую руку для инъекции.

Я недобро сощурился. Всегда относился с большим подозрением к ходячим автоматам, — легкая форма фобии, если угодно, — а последнее приключение вовсе не сподвигало думать о роботах лучше. Одна только мысль о минувшей ночи сразу же ускорила мое сердцебиение.

Почувствовал это, разумеется, и механический врач, и, раньше, чем я успел увернуться, принялся тыкать в меня своими датчиками и сканерами.

— Вам следует успокоиться, господин. Пожалуйста, постарайтесь держать себя в руках. Что бы это ни было, опасность миновала. Все хорошо.

Металлические пальцы сомкнулись на моем запястье, вторая рука трансформировалась в пневмошприц. Кончик иглы зловеще блеснул.

— Что это? — спросил я, с подозрением глядя, как прозрачная жидкость перетекает мне в вену.

— Успокоительное, — ответил робот, отодвигаясь от кровати. — Вы чересчур перевозбуждены, а стресс препятствует скорейшему выздоровлению.

Я собирался поспорить, но приятная нега, растекшаяся по телу, смешала все карты. Стало легко и покойно.

— И долго я провалялся в отключке?

— Тридцать два стандартных часа с того момента, как вас нашли.

Меня будто на иголки посадили.

— Сколько?! — Я подскочил на кровати. — Где Аверре?!

— Он навестил вас сорок семь минут назад, — отозвался робот, при этом вид у него был такой (Я не подозревал о том, что механизмы способны выражать эмоции лицевой панелью, но готов был поклясться, что так и было), будто прикидывал, не стоит ли вкатить слишком буйному пациенту дозу побольше.

— Позови его, — приказал я.

Медик не шелохнулся.

— Вам лучше отдохнуть.

— Позови его! Это срочно!

Но робот уперся и не собирался отступать:

— Для разговоров еще будет время, а сейчас вам необходим покой и здоровый сон.

Это был тот самый момент, когда я, наплевав на все Батуловы запреты, готовился раскрыть истинную сущность и разобрать обнаглевшую железку на детальки. Хотя, если вдуматься, в моем нынешнем состоянии едва ли хватило бы сил сдвинуть хоть перышко. Та мощь, та неосязаемая для обывателей энергия, управлять которой я привык, как всегда, циркулировала вокруг, но ускользала между пальцев, точно речная водица.

— Ладно. Сам его найду.

Собрав волю в кулак, я откинул покрывало. Тяжесть и ломота вернулись, будто и не уходили. Голова закружилась. Тем не менее я упрямо опустил босые ноги на холодный камень пола и оттолкнул бросившегося наперерез лекаря.

— Вам следует лежать!

— Отстань!

Мы сцепились — два неуклюжих чурбана: один голый, другой ржавый.

Физическое превосходство робота было очевидным, но я упрямо извивался, продолжая попытки проскользнуть у него подмышкой. Увлеченный борьбой, я не заметил, как дверь открылась и в комнату кто-то вошел. В чувство меня привел удивленный возглас.

Я и робот замерли и синхронно повернули головы к двери.

На пороге с подносом в руках стояла девушка, та самая, с которой я общался накануне. Нисколько не смущаясь, она с гуляющей на маленьких губах усмешкой пристально разглядывала меня во всей своей нагой красе.

Я чертыхнулся и, все-таки оттолкнув робота, натянул на себя покрывало.

— Стучать не учили?

Девица не ответила. Более того, вообще никак не отреагировала на мои слова. Даже не смутилась. Просто стояла и смотрела, с таким видом, словно пару секунд назад перед ее носом пролетело насекомое, не слишком назойливое, но вполне омерзительное.

Тут к кровати, жужжа сервомоторами, возвратился мой чудо-лекарь.

— Толкаться было необязательно.

— Необязательно было лезть! — прорычал я и, обмотавшись покрывалом на манер тоги, переключил внимание на наглую девчонку: — Насмотрелась?

Та невозмутимо пожала плечами.

— Было бы на что.

В лицо будто кипятком плеснули. Несколько секунд я только и мог, подобно рыбе, выброшенной на берег, открывать и закрывать рот. А она что? Ей хоть бы хны! Преспокойно обошла кровать и опустила поднос на тумбочку. В одной миске плескалось нечто желтое и жидкое, испускающее густой ароматный пар, на второй лежала какая-то зелень.

Ни особого голода, ни доверия к местной пище я с некоторых пор не испытывал и, подавшись вперед, брезгливо рассмотрел содержимое супницы.

— Что это?

— Завтрак.

— Я этого не просил.

Девушка нахмурилась.

— Это то, что рекомендовал доктор.

С недоверием сузив глаза, я кивнул в сторону робота:

— Этот, что ли?

Скрестив на груди руки, девушка добавила:

— Мастер Аверре просил передать, что завтрак надо съесть полностью. Думаю, в этом-то он разбирается.

Я хотел сказать, что мне плевать, на чем там настаивает мастер Аверре и в чем он разбирается, да передумал.

— Позови его.

Если честно, я и сам понял, что просьба больше напоминала приказ, но был не в том состоянии, чтобы соблюдать условности.

Впрочем, девушка явно придерживалась иного мнения. Нахмурив очаровательные бровки и сверкнув прелестными глазками, она тихо и с угрозой переспросила:

— Что ты сказал?

Этот резкий переход на «ты» яснее прочего говорил, что моя фраза задела ее за живое. Может, с моей стороны это и выглядело по-хамски, ни малейшего угрызения совести я не испытал. Да и с чего бы? Я — лейр. А она кто?

Так что пришлось повторить с ухмылкой (а то как без нее?):

— Я сказал, позови его. — И добавил: — Плохо расслышала или у вас тут весь персонал заторможен?

Надо сказать, я сразу пожалел о собственной несдержанности. Едва слова сорвались с языка, как на лицо и грудь полетело содержимое обеих тарелок. Еле теплое, и на том спасибо. Пустые плошки грохнулись на пол, а возмущенная до глубины души девушка стремительно прошагала к выходу.

У двери, взявшись за ручку, она обернулась, взмахнув черной косой, и яростно прошипела:

— Я тебе не служанка!

В этот момент в комнату явился Аверре. Заметив меня, залитого супом и присыпанного салатом, мастер-лейр перевел взгляд на виновницу этого дела и просто-таки расцвел в милейшей улыбке.

— Лита, дорогая, благодарю вас за помощь.

— Не стоит, мастер, — ответила девица, при этом старательно пытаясь испепелить меня взглядом. — Мне было нетрудно.

Я, разумеется, тут же вернул ей взгляд с процентами.

— Вижу, вы нашли общий язык, — заметил Аверре.

Лита хмыкнула и вышла вон.

Я снова выругался. Да так, что Аверре приподнял бровь.

— Вам лучше вернуться в постель, господин! — напомнил о себе робот.

Казалось, я сейчас взорвусь.

— Отцепись!

Аверре испустил неопределенный полувздох и проговорил:

— ЭС-8, ты свободен. Я сам здесь управлюсь.

Робот подчинился беспрекословно, исчезнув из комнаты прежде, чем я успел сесть на кровать. От слабости и злости меня все еще знобило. Схватив чистый конец покрывала, я попытался стереть с лица остатки завтрака и одновременно прикрыть весь срам.

— Потрясающее зрелище, — сказал Аверре, пройдясь к окну и выглянув наружу. Что конкретно он имел в виду, я не совсем понял. — Вот тут пропустил, — добавил он, показав на левую щеку, оглянувшись ненадолго. — Так-то лучше. Ну и как она тебе?

Еще спрашивает! Да при одном только воспоминании об этой Лите сжимались кулаки, а краска ярости и стыда заливала щеки.

— Милое создание, — процедил я.

— Хм, — протянул мастер-лейр. — А я не ожидал, что ты такой.

— Какой такой? — уставился на него я. — Она всего лишь простолюдинка с замашками королевы. Что мне, теперь перед ней стелиться прикажете?

— По-твоему, лучше вести себя, как последняя скотина? Так, словно она разумник второго сорта?

Я потупился.

— Она явилась не вовремя и без стука! Я вспылил, не отрицаю, но она сама виновата!

Аверре недобро усмехнулся.

— И, правда. Как смела какая-то простолюдинка потревожить покой великого элийра?

— Что? Я вовсе не… — Я тряхнул головой. — При чем тут это?

— При том, что ты, так или иначе, считаешь себя лучше! И не только в сравнении с ней, но и с любым нормалом. Бавкида из кожи вон лезет, лишь бы вдолбить в ваши неокрепшие умишки, насколько вы лучше прочих. А что дает вам право так думать? Считаешь, раз ты обладаешь силой, недоступной другим, то это автоматически ставит тебя на ступень выше всякого простого смертного?

Под испытующим взглядом Аверре было трудно не потупиться, и все-таки я устоял.

— Хотите сказать, это не так? — И прежде чем он ответил, добавил: — Похоже, вы слишком много времени провели среди нормалов, чтобы видеть разницу.

— А ты слишком мало, чтобы мне на это указывать.

Я зло усмехнулся.

— Ну еще бы. Как будто не они боятся и ненавидят таких, как мы. Так почему я должен питать к ним уважение и любовь, если они не позволяют мне быть самим собой?

Я полагал, хладнокровие великому мастеру изменит, но он, вдруг почему-то поникнув, лишь устало проговорил:

— Я искренне сожалею, что Сол не решилась открыть мне твое существование. И жаль, что ты был слишком мал, чтобы слова и идеи, которые она всю жизнь несла в своем сердце, могли закрепиться в твоем. Жизнь в Цитадели помогла тебе развить особые умения и навыки, но морально твою душу разложила. Вы все обитаете в собственной вселенной и судите о мире вокруг лишь по картинкам. Вы видите всё черным и белым, в то время как реальность обладает множеством оттенков. Я думал, ты это понимаешь…

Не выдержав тяжести его взгляда, я опустил глаза в пол.

— Любой нормал это потенциальный лейр, — продолжил Аверре. — В каждом разумнике скрыт ключ, что открывает двери к неиссякаемому источнику Теней. Так что это вовсе не твоя привилегия. Почему же ты считаешь, будто Лита хуже тебя, если, по сути, на твоем месте могла оказаться и она? Не суди кого бы то ни было по имени и статусу, Сет. Цени разумников за их поступки.

Я мог и не согласиться с тем, что он только что тут наговорил. Быть лейром — не привилегия? Пробуждение способностей, может, напрямую и не зависит от нас, но достижение высот в знании и умении подчинять потоки Теней — исключительно заслуга каждого алита. Мои навыки дались мне вовсе не так легко, как может показаться. Чтобы стать тем, кем я стал, пришлось приложить массу усилий, сутками корпеть над учебниками, изводить себя морально и физически, выполнять упражнения, от которых у любого нормала голова взорвалась бы. И это не дает мне права считать себя лучше? А что тогда дает?

— Вы сами сказали Бавкиде, что считали мою мать исключительной. В чем же разница?

— А разница в том, мой дорогой юный упрямец, что Сол всегда оставалась исключением из общих правил. Ни одни рамки не были ей впору, потому что в первую очередь она всегда оставалась человеком (я сейчас о широком смысле этого слова), а уже потом выдающимся ученым, матерью и лейром. Но тебе до нее как до звезд.

Обвинения задели меня за живое, но и не отметить справедливость некоторых его слов я не мог.

— Лита оказала тебе достойное сопротивление, — заметил мастер-лейр. — И даже несмотря на то, что вовсе не лейр. Кстати, забыл упомянуть, ведь она дочка госпожи Бабор. Так что на твоем месте вел бы себя повежливее. А еще принял бы ванну. Уверен, ты достаточно пришел в себя, чтобы сделать это самостоятельно. Верно?

От одной мысли, что мне стал бы кто-то помогать, я вздрогнул.

— Вот и прекрасно. — Он широко улыбнулся. — Приводи себя в порядок и спускайся в вестибюль.

— Зачем? — Вопрос, может, того и не стоил, но любопытство родилось вперед меня.

— Пока ты пребывал вне своего физического тела, я успел договориться о встрече.

Надо же.

— И с кем?

Аверре подошел к двери и взялся за ручку.

— Слишком много вопросов, юный Сет. — Но пояснил: — С потомком легендарного генерала. С кем же еще? Графский род Занди до сих пор управляет системой Боиджии. Нам повезло, что мою просьбу об аудиенции удовлетворили. Граф не очень жалует залетных гостей, и, к тому же, поговаривают, что он не совсем здоров в ментальном плане.

Тут уж я сильно удивляться не стал.

— По-моему, это отличительная черта всех местных жителей, но… — Я нарочно недоговорил, надеясь, что это привлечет внимание Аверре.

Так и вышло. Приоткрыв дверь, он оглянулся:

— Что еще?

— Вы так и не спросили, что случилось со мной.

Несколько мгновений мы так и стояли, заглядывая друг другу в глаза. Затем мастер-лейр мягко улыбнулся.

— Верно, не спросил. И никто в этой гостинице тебя об этом не спросит. Однако не сомневайся, происшествие не осталось незамеченным. А свои ответы ты получишь. Со временем, но получишь. А пока марш умываться.

Глава 6
Откровенность

Тридцать минут спустя я был готов. Вымыт, вычищен, приодет и напомажен. Что случилось с моим прежним нарядом осталось загадкой. Возможно, его отправили в чистку или просто выбросили. В любом случае особо я не переживал. Все, что могло беспокоить меня, — это напульсник, а он сейчас находился там, где положено — на запястье. К зеркалу я подходить побоялся. Подозревал, что выгляжу не лучше утопленника, и лишний раз нервировать себя не стал. Только капюшон синей накидки на голову набросил. Чтоб подчеркнуть мрачность образа.

Спустившись вниз, я, не без внутренней дрожи, миновал лестницу на бельэтаж. Смотреть в ту сторону совсем не хотелось, и все же взгляд против воли, точно магнитом притягивался к злополучному балкону. Сейчас в окна бил чистый утренний свет, но в голове еще отдавалось эхо пугающих, монотонных ударов. Я на секунду застыл, погрузившись в воспоминания. Подробная ретроспектива пронеслась перед глазами призраком. Таким же размытым и пугающим синевой глаз…

— Наконец-то, Сет! — оклик Аверре вырвал меня из неглубокого забытья.

Я повернулся на голос. Мастер-лейр восседал в одном из больших кресел. Закинув ногу на ногу, он премило улыбался госпоже Бабор, расположившейся напротив. Удивительное дело, но хозяйка гостиницы сияла добродушием, будто Аверре ее зачаровал. Непостижимая для ума метаморфоза! Сам же мастер… Я и представить не мог, что он способен с кем-то вот так флиртовать! Подобное казалось столь же невероятным, как Бавкида, исполняющая непристойные песенки в середине лекции. Ужас!

— А ты не спешил! — Аверре окинул меня придирчивым взглядом, смешком оценил капюшон и покачал головой.

Я не знал, что сказать. Оправдываться не хотелось, а заводить спор на пустом месте казалось глупым. Впрочем, от объяснений меня избавила хозяйка гостиницы.

— Да будет вам, мастер. Простите бедному мальчику его неторопливость. В конце концов, можно ли его винить? Пережить такое! Подумать только! Я удивлена, что он вообще на ногах стоит.

Я ушам своим не поверил и вылупился на госпожу Бабор, как на дракона. Быть может, мысли мои еще недостаточно резво работали, но когда я умудрился попасть в параллельную вселенную?

— Только взгляните, как он бледен! Мне кажется немилосердным заставлять его заниматься делами, когда мальчик еще не совсем оправился. — Голос старухи полнился участием, но вот глаза — я был достаточно близко, чтобы заметить это, — оставались холодными, точно мертвая планета. Я ей по-прежнему не нравился, и это возвратило мое мироощущение в норму.

— Я в порядке. Спасибо.

Если мой ответ и показался ей сухим, госпожа Бабор ничем не дала этого понять. Выражение неискренней заботы приклеилось к ее лицу, точно маска.

— Спешу заметить, юноша, что мы буквально умираем от любопытства. Я, разумеется, виню себя. Не следовало мне выпускать уборщиков на ночь. Но все же ума не приложу, как крепкий и пышущий здоровьем юноша умудрился перевалиться через перила! Мне всегда казалось, они у нас достаточно высоки, чтобы исключить возможность несчастного случая.

Я осторожно глянул на Аверре. Тот, являя собой полнейшую невозмутимость, чуть заметно качнул головой.

— Я не очень хорошо ориентируюсь в темноте, — соврал я, не моргнув глазом. — Видимо, споткнулся о робота и не удержал равновесия.

Госпожа Бабор улыбалась, но глазки ее подозрительно блестели. Ясно как день, она не поверила ни единому моему слову.

— Хорошо же вас, юноша, помотало. Когда моя дочь обнаружила вас под балконом, на вас живого места не было. Я, конечно, и не специалист, но чтобы умыться в крови простого падения маловато.

— Зато ни одного синяка! — хлопнул себя по колену Аверре. — Разве не чудо? От падения, как правило, ломают шеи. Нам еще повезло, что он так удачно приземлился.

Госпожа Бабор суховато рассмеялась.

— Это точно.

Аверре посмотрел на свой наручный хронометр и объявил:

— Итак, пора выдвигаться. За нами должны прислать транспорт, и если я не ошибаюсь, то он уже здесь. Идем, Сет. Мадам, до новой встречи.

— Счастливо вам с вашими делами, мастер Аверре, — пропела та.

Аверре подтолкнул меня в сторону выхода, но я так и остался на месте. Нечто, похожее на наитие, не давало мне покоя, кольнув в бок раскаленной иглой.

— Одну минуту, мастер. Я быстро. — И не дожидаясь ответа, метнулся вверх по лестнице. Народившийся было страх, я задушил в зародыше и, ступив под тени статуй, огляделся в поисках робота. Разумеется, никого там уже не было. Уборщика, как это ни странно, убрали. А вместе с ним и, вероятно, все улики, которые мог оставить за собой нападавший.

Я вздохнул. Недоброе предчувствие вернулось. Голова загудела ульем, а мысли не желали приходить в порядок, но одна все же сумела достучаться до дремлющего сознания: нападавший вывел из строя робота, чтобы привлечь мое внимание! Я попытался припомнить момент, когда нашел уборщика. В затылке того торчала тонкая иголка, явно чуждая автомату. Что, если эта иголка способна навести на след?

Лелея призрачную надежду на чудо, я раскорячился у злополучного уголка и тщательно все осмотрел.

— Сет?! — послышался голос Аверре. — Что ты там делаешь? Нам пора ехать. Опаздывать нельзя!

Но мне на его дела было плевать. По крайней мере, в тот момент. Себя я знал достаточно хорошо, чтобы понимать — успокоиться не смогу, пока не узнаю, кто и зачем со мной это сделал. Словно ищейка, я ползал по балкону, выглядывая и вынюхивая любые следы, которые мог оставить неизвестный со светящимися глазами. В общем-то, для меня это не было совсем уж в новинку. Элийры в Ордене — народ особый. На боевую подготовку и прочие навыки, связанные с причинением физического вреда, мы тратим минимум времени, занимая основную его часть развитием умений ментальных. Но был еще специальный курс, на котором таких как я готовили для задач, схожих по специфике со следственной. Из курса я знал, что, каким бы изощренным ни казался преступник, следы, по которым его можно вычислить, он всегда оставляет. Поэтому-то я так упорно разыскивал, надеясь, что справедливость этого утверждения не окажется ложной.

Видимо, удача была на моей стороне. Или проведение. Судьба. Называйте, как нравится. Так или иначе, я обнаружил то, что искал: маленькая, длиной чуть больше двух пальцев, и тонкая, настолько, что легко и десять раз пройти мимо, иголка. Она преспокойно лежала на постаменте одной из статуй, возможно, упала, когда робота переносили. В тени большого пальца правой ноги ее почти не было видно, но мне повезло. Достав из-за пазухи платок, я, не собираясь касаться ее руками, силой воли заставил иголку перелететь с мрамора на кусочек ткани. При более детальном рассмотрении догадка лишь подтвердилась — она и впрямь выглядела, как нечто растительного происхождения и не иголка даже, а, скорее, шип растения, которым могли пользоваться…

— Сет!

— Иду, мастер!

Быстро спрятав улику во внутренний карман, я, стараясь не выглядеть слишком возбужденным, спустился вниз. Аверре и мадам Бабор смотрели на меня и недоверчиво щурились. Возможно, сомневались, действительно ли не повредило падение мне мозги. Я выдавил улыбку.

— Простите. Мне это было необходимо. Думал, после падения я уже не смогу спокойно подняться по той лестнице.

— Все в порядке, юноша, — проворковала госпожа Бабор. — Примите мои искренние извинения об этом инциденте и давайте же поскорее его забудем. Идет?

— Идет, — кивнул я.

— Вот и славно. — Аверре хлопнул в ладоши. — Раз все теперь в порядке, идем.

Оказавшись на улице, я вдохнул приятный утренний воздух и сделал вид, будто радуюсь солнцу. Ночью, наверное, был дождь, и запах цветов стал особенно густым, приятным и умиротворяющим. Находка значительно прибавила мне жизненных сил, а утреннее солнце, выглядывая из-за кучевых облаков, приятно пригревало, наполняя нетерпением и предвкушением грядущего расследования. Если бы еще не то самое чувство тлена, преследующее, куда ни ткнись, я бы, пожалуй, и впрямь начал наслаждаться приключением.

Мастер сбежал на тротуар. Я за ним. Такси, которое, как он утверждал, давным-давно нас заждалось, нигде не было видно.

— Ну и?.. — начал было я, но Аверре поднял ладонь в знак молчания.

Забавно хмурясь, он не спеша осмотрелся, затем остановил свой взор на припаркованном у обочины за два здания сверкающем аэрокаре. Роскошная машина парила рядом с цветущим кустарником, подле которого сидел не совсем обычного вида мект. Он едва не обнимал несчастное деревце, утопив в его щедро усыпанных ярко-бирюзовыми цветами ветвях скуластое и покрытое мелкими чешуйками лицо. Выглядело это несколько странно, однако никто из прохожих не обращал на него внимания. Приглядевшись внимательней, я заметил, что разумник вовсе не наслаждается ароматом, как можно было подумать, а своим гибким и проворным языком быстро слизывает с цветков пыльцу.

— Вот и наша машина, — сказал Аверре, поманив меня в сторону мекта. — И наш пилот.

— Что это он там делает?

— Наслаждается райсом. Мекты весьма неравнодушны к пыльце этого растения. Для них она, своего рода, дурман. На их родной планете райс в большом дефиците. Здесь же у жителей на все запреты свои взгляды. Тут это растение используют в качестве декоративного цветка. Все остальное никого не волнует. Кроме самих мектов. Поэтому-то их тут так много. Приветствую, милейший!

Мект с заметным усилием оторвался от клумбы и вперил в нас помутневший взгляд кроваво-красных глазок. На то, чтобы поймать фокус ему потребовалось некоторое время, и когда его вертикальные зрачки закрепились на наших лицах, он заговорил высоким юношеским голосом:

— Мастер Аверре, простите. — Поклон. — Пока ждал вас, не сумел устоять.

— Никаких беспокойств, Изма, — улыбнулся Аверре. — Мне ли не знать, как приятен ан вкус райс! — Он обернулся ко мне: — Сет, познакомься с Измой. Он личный слуга и ближайший помощник его светлости.

Я выдавил из себя улыбку. Граф держит на службе наркомана? Ну и нравы у них тут! Не удержавшись, я незаметно прощупал ауру этого типа. Тени в его присутствии несколько изменяли частоту колебаний, но в сущности ничего необычного не показали.

Изма, отряхнув штанины, услужливо открыл для нас заднюю дверь машины.

— Граф согласился обсудить ваш вопрос, но просил передать, что его время сильно ограничено, так что, будьте любезны, занять свои места.

Большого желания усаживаться в машину, за штурвалом которой окажется одурманенный наркоман, я не испытывал и потому ждал, что Аверре откажется. Но тот, видимо, ничего предосудительного или опасного в этом не видел и спокойно забрался на одно из задних сидений.

Стоило отметить, летательный аппарат графа фактически ничем не отличался от своих собратьев, распространенных по всей Галактике: аэродинамичный, вместительный и, без сомнения, очень дорогой.

Дождавшись, когда и я займу место, Изма, оскалив острые мелкие зубки в широкой улыбке, взялся за штурвал. Мягко загудели антигравы, машина плавно приподнялась над брусчаткой и затем, повинуясь действиям пилота, резво сорвалась с места.

— Далеко до замка? — спросил я, когда мы понеслись по улицам. Как и везде в черте города, меройские правила движения запрещали подниматься над дорогой выше, чем на пять метров.

— Минут пять лету, — охотно откликнулся мект. — Мероэ специально строился таким образом, чтобы все его кварталы располагались спиралью вокруг одной единственной точки — самого замка. Его шпиль отсюда видно. Вон он. — Изма ткнул когтистым пальцем в лобовое стекло.

Проследив направление, я сразу понял, о чем он толковал: высоченные пики замка Занди сверкали на солнце, словно мачты древнего корабля. Великолепный представитель архитектурной мысли, он неоспоримо доминировал над прочими зданиями, ослепляя своим мрачным величием и внушая трепет одним лишь видом.

По мере приближения к замку улицы становились шире, а дома — роскошнее, но ничуть не новее. Всюду чувствовалось отчуждение. Народу было много, — как Аверре и говорил, мектов и впрямь едва ли не больше, чем всех остальных рас вместе взятых, — и лавочек, торгующих всякой всячиной, но кипения жизни не ощущалось. Все здесь текло своим чередом по привычной, давно наезженной колее, и по инерции. Даже в детях не виделось того огонька, что обычно зажигает их глаза неуемной жаждой приключений и познания.

Мероэ вымирал.

От одной только мысли об этом, всякое желание любоваться местными красотами пропало. В чем толк, если все вокруг, точно декорации низкопробной пьески? Ничего настоящего, один фарс, значение в котором имеют лишь сиюминутные удовольствия и выгода.

Несмотря на не вполне вменяемое состояние, Изма прекрасно справлялся с обязанностями пилота. Пока он выкручивал штурвал, срезая углы на особо крутых поворотах, я то и дело поглядывал на Аверре, прикидывая, какие думы вызывал у него Мероэ? Он сидел, уставившись в окно с отрешенным видом, погруженный в глубокие мысли. Хоть мастер и пообещал, что уделит тому «несчастному» случаю внимание в более подходящее время, что-то подсказывало, особого интереса у него это не вызывало. Что, само по себе, уже казалось странным. Либо на Боиджии принято нападать на разумников в любое время дня и ночи, либо Аверре было известно больше, чем он хотел показать.

Пока я пытался разобраться в причинах и следствиях, Изма остановил прыгун у края рва, окружавшего замок со всех сторон. Оказалось, великий генерал Занди возвел свое жилище на скошенной вершине крутой скалы, сделав его центральной достопримечательностью города, но при этом совершенно изолированной от него. Ни мостов, ни линий, ни каких других видимых соединений, способных провести через ров не наблюдалось. Но прыгун-то наш летал, так что следующий мой вопрос оказался вполне логичным:

— А что мы стоим?

— Ждем разрешения, — отозвался Изма, вводя данные через бортовой компьютер. — Все воздушное пространство над замком под круглосуточным наблюдением. Любое несанкционированное вторжение на территорию автоматически активирует систему обороны. Без пропусков мы не сможем двигаться дальше.

— А разве у тебя нет особого допуска? — поинтересовался Аверре.

— Конечно, есть. Я оговорился: разрешение нужно вам. Охрана должна быть уверена, что вы не замышляете худого.

Я удивленно посмотрел на Аверре.

— Как мило. Не знал, что тут все настолько серьезно. Кого или чего так опасается граф?

От необходимости отвечать Изму избавил донесшийся из внутреннего динамика металлический голос. Из замка сообщили, что пассажиры, то есть мы, могут следовать ранее заданным курсом. Вдавив до упора рычаг акселератора, пилот стартанул через пропасть.

— Столько мер предосторожности, будто это военный аванпост, а не резиденция.

— Его светлость не привык делиться соображениями с прислугой, — пробормотал Изма. Было ясно, что эту тему он трогать не желал.

Что ж, тем хуже для него.

Мысленно приказав Теням сплести невидимый кокон вокруг пилота, я осторожно надавил на его одурманенный пыльцой разум.

Аверре, сидевший рядом, тихо хмыкнул, но ничего не сказал. Это подбодрило меня. Я сказал Изме:

— Да брось. Уверен, ты преуменьшаешь свою значимость. Едва ли в замке есть хоть кто-то, знающий его светлость так же хорошо, как и ты.

На самом деле бил я наугад, исходя из собственных предположений. Изма вполне мог оказаться той самой личностью, которая проводила подле хозяина практически все свое время.

Тонкий удар по чужой воле попал прямо в цель и мект заговорил:

— Все дело в том, что его светлость очень замкнутый человек и предпочитает, чтобы его уединению никто не мешал. Знаю, это выглядит странно, но на то есть причины. Его светлость не совсем здоров, — последнюю фразу он словно выдавил, как будто боялся слов, которые сам сказал.

Я искоса поглядел на Аверре, но тот упорно продолжал делать вид, будто любуется окружением.

— Граф болен? Чем? — спросил я.

— Никто не знает. Его показывали многим лекарям. Как-то раз даже из Риомма прилетал какой-то профессор — графские тетушки его вызвали, — но толку от этого оказалось чуть. Они все считали, будто это какой-то вирус. Они и сейчас так считают, думают, он умудрился подхватить его где-то в лесу. Ерунда все это. И болезнь совсем незаразная. У моего народа есть такое понятие: «душевная червоточина». Я раньше не представлял, что оно означает, а теперь знаю: ею страдает мой хозяин. Я вижу, как она поедает его изо дня в день, по чуть-чуть откусывая кусочки разума. Оно не всегда заметно, но я каждый раз чувствую, когда ему становится плохо.

В этот момент в психической ауре мекта проявились изменения. Мне удалось приоткрыть эмоциональную заслонку Измы, и его чувства просочились наружу. Я поймал рептилий взгляд в зеркале заднего вида и увидел, что глаза того полны слёз. Тогда я понял, что, даже если бы болезнь графа оказалась заразной и смертельной на сто процентов, его верный слуга все равно остался бы подле хозяина до самого конца. Это было больше, чем простая преданность. Это определенно была любовь.

Сразу захотелось услышать полную историю этих двоих, но тут мы достигли внешних замковых ворот, где нас встречала разодетая в пух и прах графская гвардия. Электропики опасно поблескивали в тусклом свете. Все вопросы как-то сами собой отошли на второй план.

— Как-то чересчур ярко они одеты, — тихонько заметил я, с отвращением наблюдая, как колышется плюмаж на отполированной до блеска фуражке одного из стражников.

Аверре хмыкнул.

— Общее правило таково, Сети, — так же тихо сказал он, — что чем ярче разодеты гвардия, тем они более бестолковы.

— Нас будут досматривать? — спросил я Изму.

Тот покачал головой и посадил машину у противоположной стены, где виднелся проход во внутренние помещения.

Места в ангаре оказалось более чем предостаточно, чтобы разместить военный гарнизон, однако две трети пространства пустовало, а все остальное занимали личные транспорты графа и его родни. Не задерживаясь, Изма повел нас дальше, через пустые и такие же полутемные коридоры, все вверх и вверх. Пользуясь отсутствием посторонних, я решил как бы невзначай вернуться к начатой ранее теме.

— А давно ты работаешь на графа?

— Порядком, — кивнул Изма, отпирая электронным ключом одну дверь, пропуская нас вперед и запирая ее снова. — Мы познакомились, когда еще были совсем детьми. Мои родители тоже служили роду Занди. С тех пор прошло больше трех десятков лет, хотя я точно и не помню. Это был лучший человек, которого я когда-либо знал. Он был добр и щедр, никогда не задирал носа и не ставил себя выше других, лишь только потому, что он родился графом. Он и сейчас такой. Почти. — В голосе мекта сквозила гордость за своего хозяина.

— Ну, у него наверняка было много друзей, — вдруг заметил Аверре и получил в ответ очередную печальную улыбку.

— Все видели в нем только будущего правителя, но не замечали личность, — сказал Изма. — Даже его родители, когда были живы, всегда чего-то от него ждали, а он был просто ребенком. Он хотел заслужить их любовь и уважение, но не понимал, что для этого нужно. Наверное, граф был очень одинок. И мне кажется, будь на моем месте кто-нибудь другой, он все равно сблизился бы с ним. Я был тем, кто хотел его поддержать, а он был тем, кто хотел жить… — он замолк на секунду, — … ну и мы начали искать приключения.

Тут я решил, будто ослышался.

— В смысле?

Изма подтвердил:

— Ага. Часто убегали в лес без разрешения. Правда, не очень далеко, иначе можно было и вовсе не вернуться.

— Вы оба, видимо, были отчаянные храбрецы, — сказал Аверре, минуя вслед за нами узкую винтовую лестницу.

— Вот уж нет, — хохотнул Изма. — На самом-то деле я боялся леса как огня, но привычка постоянно следовать за графом, куда бы он ни шел, всегда побеждала.

Лестница вывела к новой запертой двери.

— Я проведу вас в покои графа потайным путем, — сказал мект, опять доставая ключ. — Чем меньше народу в замке будет знать о вашем визите, тем лучше. Вы же понимаете, мастер, что тема вашего разговора слишком… необычна. А здесь, даже у стен есть уши. Очень длинные и очень чуткие, заросшие мхом от старости.

В ответ на мой вопросительный взгляд Изма пояснил:

— Дело в том, что здесь живут две престарелые матроны. Они приходятся его светлости двоюродными тетками по линии матери и считают себя вправе совать свой нос везде, куда только можно. Эти две катраны сразу поймут, что вы не простые посетители, у них на такие вещи просто нюх.

— Я уже имел счастье быть им представленным, — усмехнулся в усы Аверре. — Очаровательные дамы, но чересчур любопытны, в этом ты прав, Изма.

Мы все плутали по тайным и слабо освещенным переходам из коридора в коридор, от лестницы к лестнице. Изма шагал вперед уверенно, открывая и закрывая за собой все новые двери.

— Это, наверное, самый долгий потайной путь, который только можно придумать, — бормотал я, следуя за ним по пятам. — Далеко еще?

— Нет, — отозвался Изма. — Осталось только подняться наверх. Сейчас будет лифт.

— И часто вы совершали свои вылазки в лес? — спросил Аверре, решив вдруг вернуть разговор к изначальной теме.

Мне показалось, будто Изма сомневался дольше, чем было положено, и потому заставил его волю смягчиться еще чуть-чуть.

— Чаще, чем хотелось бы, — ответил он наконец. — Чего только мы там не повидали: зверей, о существовании которых даже не подозревали, и, по-моему, лучше бы и дальше не знали. Однажды забрели слишком далеко от города, но не заметили этого, пока на нас чуть не набросился дикий нут. Едва спаслись бегством. Меня это быстро отрезвило, и шастать по зарослям я больше не горел желанием. Как мог, я пытался уговорить хозяина вернуться домой, но проще было переубедить камень. Он просто помешался на этих… махди.

Последнее слово заставило меня насторожиться.

Изма понял мое замешательство по-своему, пояснив:

— Да, это племя дикарей, обитающих в наших лесах, далеко за городом. Никто точно не знает, где именно они селятся. Может быть, кочуют по всей планете, незаметные под плотным покровом паатов — лично мне все равно. В Мероэ знают, насколько опасно соваться к ним, а они, к счастью, никогда не лезут к нам. На том и живем.

Я спросил:

— Неужели никто не пытался их исследовать? Ведь это малоизвестная раса разумных существ, живущая у вас под носом. Сколько тайн скрывает от вас их лес!

— Махди не больно-то рады общению с чужаками. — Может, мне и показалось, но Изму будто передернуло. — Это очень странные и опасные существа. Они не интересуются ничем, что происходит за пределами их территории. Вроде бы до этого немало было исследователей, отправившихся в их края, но я не слышал, чтобы кто-нибудь возвращался назад.

— То есть их убили?

Мект пожал плечами:

— Понятия не имею. Кто бы проверял?

— Понятно, — выдохнул я, в который раз стреляя взглядом по невозмутимому Аверре. — Так вы нашли их?.. Махди?

Изма отрицательно помотал головой:

— Я отказался идти дальше. Правда, я надеялся, что и хозяин вернется со мной, но я ошибался.

— Он что, пошел туда один?

— Да, — печально отозвался Изма. — И я до сих пор жалею, что струсил, и не пошел с ним вместе.

— Там что-то случилось?

Изма уже никуда нас не вел. Он стоял и смотрел в темноту, словно вглубь далеких лет, когда случилось то, о чем он так сильно теперь жалел.

— Случилось, — пробормотал он. — Граф вернулся только три дня спустя. К тому времени в замке все с ума посходили. С меня чуть чешую не спустили за то, что пришел без него. Уже собирались снарядить поисковый отряд, но тут он вернулся сам, живой и совершенно невредимый. Ни царапины на нем не было. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Он выглядел абсолютно здоровым, и только во взгляде было что-то странное. Никто этого не замечал, кроме меня, пока не начались… эти вещи.

— Какие вещи? — попросил уточнить я.

— С момента возвращения ему постоянно снились кошмары. Причем видения посещали его не только по ночам, но и когда он бодрствовал. Риоммский доктор сказал, что это шок и временное расстройство, связанное с очень долгим пребыванием в лесу. О том, что произошло, хозяин упорно не хотел говорить. Даже мне. Его на время изолировали от всех, и следующие две недели мы не виделись вовсе. А когда встретились, я подумал, что нашей дружбе пришел конец. Но он заговорил со мной как ни в чем не бывало и казался таким же беззаботным, как и раньше. Я был рад, очень рад и сразу не понял, как изменилось его поведение. Когда до меня дошло, поделать что-либо было уже поздно.

Изма активировал двери лифта ключом. Мы зашли внутрь, молча ожидая продолжения рассказа. Едва кабинка тронулась вверх, оно последовало:

— Он стал мрачнее, молчаливее, еще больше сторонился окружающих. По всему это был уже не тот Кхамейр Занди, которого я знал раньше. И еще… из леса он вернулся не с пустыми руками…

— А ты не пытался расспросить его светлость о том, что с ним случилось? Что он оттуда принес? Что-то необычное?

— Я, честно, не знаю и не уверен, что хочу знать. Мы никогда не вспоминали тот случай.

— Интересно, могли эти махди на него так повлиять?

— Я не знаю. В любом случае надо было беспокоиться об этом раньше.

— С тех пор прошло немало времени, — заметил Аверре. — Болезнь, если таковая вообще имеет место, слабо прогрессирует.

— У него случаются приступы, — согласился Изма. — Правда, редко. Иногда на него находит… меланхолия, что ли, какая-то, и тогда к нему лучше не подходить.

Глава 7
Иглы и семена

Ступая по толстому ковру кроваво-алого цвета, я искал глазами графа. История, рассказанная безгранично преданным слугой, породила желание поскорее увидеть разумника, которым так восхищался Изма и за которого, бесспорно, отдал бы жизнь. Если все, что говорят и пишут о лесах Боиджии, правда, тот, чьей храбрости хватило, чтобы в одиночку отправиться в самую глушь, и вернуться оттуда живым, заслуживал пристального внимания.

Занди нигде не было видно, и это дало мне хорошую возможность осмотреться в его апартаментах, прочувствовать обстановку и лучше понять хозяина. Личные вещи многое могут рассказать о своем владельце, особенно если знаешь, какие вопросы им задавать.

Тишина, одиночество и покой — вот что нарисовало моё воображение, стоило прикоснуться мыслью к стенам. Они оставались холодны, словно никогда не видели проявлений ярких, сильных эмоций. Как будто здесь обитал робот или кто-то едва ли более эмоциональный, хотя весь внешний лоск просторных комнат буквально кричал об обратном.

Судя по веранде, можно было подумать, что граф — крайне изнеженное, любящее комфорт существо, с весьма изысканным и, пожалуй, тонким вкусом. Мягкие диваны и удобные кресла по периметру. Керамические изделия, дорогие статуэтки и множество ваз и живых растений в горшках теснились между ними. На обшитых темным деревом стенах — картины, и не абы какие, а известные на всю Галактику произведения искусства. Как, например, старинное творение иланианского живописца Ватина, знаменитого тем, что создавал свои пейзажи, в буквальном смысле выращивая их на пропитанном особым составом полотне. Не удивлюсь, если все это подлинники.

Аверре с Измой остались у диванов, а меня тянуло поглядеть с балкона. Отсюда весь Мероэ казался как на ладони. Еще более загадочный и прекрасный.

— Поневоле почувствуешь себя царем, — сказал я, облокотившись о высокие резные перила. — От такого вида не устанешь.

— Поэтому я и провожу здесь почти все свое время.

Я обернулся. Передо мной стоял высокий мужчина в неприметных домашних одеждах. На вид ему было около сорока. Лицо худощавое, гладковыбритое и в меру привлекательное, самый раз для аристократа. Волосы темные, слегка вьющиеся. В ушах серьги, на пальцах перстни. Но все это мелочи. Потому как более всего привлекали глаза: темно-синие и пронзительные, как у лейра.

Только я открыл рот, чтобы представиться, Занди повернулся к Изме.

— Вас кто-нибудь видел?

Присутствие ли хозяина так повлияло или закончилось действие пыльцы, но поведение мекта вдруг коренным образом переменилось. Во всем, что он говорил и делал, стала проявляться какая-то совершенно неприглядная подобострастность.

Ссутулившись, Изма выступил на полшажка вперед и отвесил поклон:

— Только стража в ангаре, ваша светлость, больше никто. Как вы и велели, я провел мастера Аверре через восточный коридор.

Граф кивнул, снова повернулся ко мне и на этот раз одарил куда более внимательным взглядом. Я невольно подумал, что теперь понимаю, каково объектам изучения элийров. Радовало, что сам граф навыками проникать в чужое сознание не обладал.

Вдруг, потеряв ко мне всякий интерес, его светлость опять обратился к слуге:

— Спасибо, Изма. Пока можешь быть свободен, но не отходи далеко.

Быстро поклонившись хозяину, мект бесшумно исчез за абсолютно незаметной с этой стороны дверкой, из которой мы все явились.

Только когда остались одни, Аверре выступил вперед и, наконец, соизволил поприветствовать графа:

— Ваша светлость, — сказал он, склонив голову. — Благодарю, что согласились уделить немного времени. Понимая вашу крайнюю занятость, смею заверить, у меня нет намерений, задерживать вас надолго.

Занди воспринял витиеватые излияния мастера-лейра как должное.

— Ну что вы, мастер. Для друзей, тем более столь давних, у меня всегда найдется время. Располагайтесь, прошу. — Он указал рукой, унизанной драгоценными перстнями, на группку ближайших кресел, стоявших полукругом рядом со столиком чистого хрусталя. — Выпьете чего-нибудь?

— Благодарю вас, с удовольствием, — улыбнулся Аверре. — Лучшего агариса, чем меройский, я никогда не пробовал.

Пока граф отлучился к мини-бару, спрятанному в стене за шторой, я отошел от перил и уставился на мастера в немом вопросе: как давно они были знакомы и насколько близко? Аверре, разумеется, меня проигнорировал, так что пришлось усесться на указанное его светлостью место и подождать.

Повисшую на террасе тишину нарушал лишь звон бокалов и плеск разливаемых напитков. Заметив краем глаза мой вопросительный взгляд, Занди истолковал его по-своему:

— У меня редко бывают гости. Да и потом, я предпочитаю ухаживать за ними самостоятельно. Не все на свете можно доверять слугам, знаете ли. Изма, конечно же, исключение. Что будете пить, юноша?

Слегка растерявшись, я ответил:

— Просто воды. Спасибо.

Граф никак не прокомментировал этот выбор и спустя пару минут возвратился с подносом в руках, на котором в большом графине плескалась густая темно-сиреневая жидкость и тихонько позвякивали три бокала. Один из бокалов был наполнен водой и мелко наколотыми кусочками льда, в двух других — вино.

— Прошу вас, — проговорил Занди, опустив поднос на столик.

Аверре первым протянул руку за напитком и, поднеся бокал к губам, сделал щедрый глоток. Довольно причмокнув, он блаженно закатил глаза.

— Великолепный агарис. Просто великолепный!

— Рад, что вам нравится, — отозвался граф, присаживаясь напротив и тоже пригубив вина. — А вот ваш спутник остановил свой выбор на воде. Интересно, почему?

— Сказалось воспитание на закрытой планете, — отмахнулся Аверре. — К тому же он, как я знаю, не поклонник инопланетных напитков. Ох уж эта мне нынешняя молодежь! Ко всему относятся с подозрением.

— Понимаю, — произнес Занди с оттенком одобрения в голосе. — Вы, может быть, и правы, юноша, — иногда лучше всего следить за тем, что пьешь и ешь, особенно если ты находишься в незнакомой тебе среде. Впрочем, не стоит забывать, что иногда такое поведение может быть воспринято предвзято.

В этот момент я как раз потянулся за водой, но услышав его слова, нерешительно замер, что вызвало усмешку мастера. Пришлось выдавить из себя извиняющуюся улыбку, а мысленно пообещать припомнить это Аверре при первом же удобном случае.

— Кстати, как ваше имя?

Мастер-лейр оживился, не дав мне рта раскрыть.

— Ах, простите, ваша светлость, за эту оплошность. Позвольте представить вам моего новоиспеченного помощника и, может быть, ученика Сета Эпине.

Взгляд Занди из просто любопытного превратился в цепкий.

— Эпине? — вскинув брови, переспросил он. — Это правда? Хм… То-то почудилось в лице нечто знакомое…

Я не успел удивиться, но Аверре уже ответил ему совершенно будничным тоном:

— Да, это ее сын.

Занди нахмурил брови.

— Я думал, лейры не способны иметь детей.

Я поерзал в кресле, пока наставник (надо же!) с серьезным видом кивнул:

— Все верно. Так и есть.

— Тогда что же?..

— Ах, на самом деле, это не столь важный вопрос. Давайте оставим его на потом?

Но граф будто не слышал. Продолжая высверливаться в меня глазами, он сказал:

— Твоя мать была удивительной женщиной. Потрясающей лейрой, лучшей, да простит меня твой наставник, из тех, что я когда-либо встречал.

Руки мои затряслись с такой силой, что вода едва не расплескалась из бокала. Кровь прилила к голове, мысли забурлили, стало тесно дышать. Потребовались Тени, чтобы успокоиться.

— И давно это было?

Занди как будто почуял неладное. Взгляд его затуманился, а весь интерес ко мне испарился. Он отвернулся к Аверре.

— Кстати, мастер, — сказал граф, — как давно вы были на Риомме? Ходят слухи, Сенат в очередной раз что-то затевает. Я, честно говоря, не любитель доверять всякой болтовне, но очень хочу знать, известно ли об этом что-нибудь вам?

Мастер-лейр с большой охотой подхватил новую тему.

— Едва ли скажу что-то новое, ваша светлость. Уже почти год я не поддерживаю связь с Риоммом — исследования, сами понимаете, — так что свежими новостями не обладаю.

Я думал, у меня вот-вот мозг взорвется, но никто этого, кажется, не заметил.

— Однако же, — возразил Занди. — Я не поверю, что вы не следите за тем, что происходит в столице. Слишком многое зависит от их решений, в том числе и судьба тех, к кому вы принадлежите.

Аверре встретил взгляд графа с каменным выражением и вселенским спокойствием.

— Лейры находятся вне политических течений и государственных структур, — сказал он. — Они не подчиняются никому, кроме Навигатора и своего кодекса. А я не подчиняюсь даже им.

— Я знаю, — кивнул Занди. — Но Риомм-то считает иначе.

— Риомм всегда считал иначе. Даже когда после войны пытался признать нас вне закона.

— Вы и так вне закона, — хмыкнул граф. — Хотя не понимаю, в чем был смысл этого, если официально вы все считаетесь пережитком истории.

— Ну, тут нет ничего удивительного. Лейры основательно встряхнули Галактику и многие переживали, чем это аукнется в будущем. — Одна бровь мастера вопросительно изогнулась: — В итоге разве они оказались неправы?

Занди отвел взгляд.

— Все относительно. Вы оставили Адис Лейр, а ваша сестра не оставила попыток найти и уничтожить их. Или я чего-то не знаю?

— Не оставила, — подтвердил Аверре. — Рисса слишком упряма, чтобы понять тщетность своих попыток избавить Галактику от лейров.

О том, что у мастера есть сестра, я тоже не подозревал, но это только укрепило меня в желании узнать о его прошлом еще больше.

— Тяжело вам вести борьбу с собственной сестрой? — поинтересовался граф.

Взгляд Аверре сделался немного печальным.

— Надеюсь, мне будет позволено не отвечать на этот вопрос.

— Понимаю. — Мимолетная улыбка скользнула по скуластому лицу боиджийского правителя. — Говорят, Сенат реформировал один из секретных отделов Тайной Канцелярии?

— Да, я читал в новостях, что Сенат одобрил проект Риссы и утвердил указ о преобразовании Департамента внешних исследований в нечто автономное.

— То есть, это правда?

— Думаю, да. Правда. Теперь Департамент находится под контролем лица, подотчетного только моей драгоценной сестре.

Со структурой властных организаций самого могущественного режима Галактики я был знаком не столь хорошо, чтобы различать суть деятельности их многочисленных подразделений, но об этом неутомимом сборище охотников на лейров слышал. Даже Тетисс себе никогда подобного не позволяли.

— Суть их деятельности в изучении некоторых космологических течений, — добавил Аверре.

Выражение лица графа сделалось еще более серьезным:

— Мне казалось, это скорей по вашей части. Разве нет?

— Для лейров эти течения — смысл жизни, ключ к силе и основная уязвимая точка. Для Сената — величина, недоступная пониманию. Постигая материю на самом тонком ее уровне, мы умеем колебать так называемые Тени, создавая резонанс в пространстве, изменяющий его по нашему желанию. Это великое могущество, но за него мы платим свою цену. Огромную цену. Сенат этого не понимает. Раньше они просто стремились нас уничтожить. Теперь же их цели изменились. Теперь они сами хотят стать нашим подобием, для чего и изобретают все новые и новые способы этого достичь.

Занди на секунду задумался, а Аверре, воспользовавшись заминкой, залпом осушил бокал.

— Налить еще?

— Если вас не затруднит.

Граф поднял графин и щедро плеснул агариса, одновременно высказав предположение:

— Не потому ли Риомм прислал мне официальный запрос принять их представителя в Мероэ?

Аверре, едва подняв бокал, замер:

— Как давно это было?

— За день до вашего прилета, — отозвался граф. — Собственно, представитель уже здесь. Причину мне объяснять никто не захотел, но просьбу они высказали весьма настойчиво. Сами понимаете, мастер, отказать я не мог.

— Вы вовсе не должны объясняться, граф.

— Конечно, — улыбнулся Занди. — Но, скажите, не связано ли это с вашим визитом ко мне?

— Я бы и сам хотел знать. Что объяснил вам этот их представитель?

— В том-то и дело, что ничего. Иначе я не стал бы засыпать вас вопросами. Зачем вы здесь?

Аверре одарил графа застенчивой улыбкой:

— Я думаю, вы и сами уже догадались.

— Вас все еще интересует Игла Дживана? Хм.

— Сет, — вдруг проговорил мастер-лейр, — будь добр, покажи его светлости то, что ты обнаружил сегодня на бельэтаже гостиницы.

Едва не выронив всё ещё полный бокал, я удивленно уставился на Аверре, забыв о том, что хотел засыпать его вопросами на совсем иную тему. Откуда он знал, что, обшарив верхнюю галерею холла, я что-то там нашел? Быстро запустив руку в нагрудный карман, я извлек оттуда скомканный платок и осторожно положил его на краешек стола, развернув так, чтобы все могли видеть содержимое.

— Хочешь узнать, что это? — поинтересовался у меня граф и сходу выдал: — Это очищенное семечко растения минн. Оно произрастает только в экваториальном поясе на самых нижних уровнях паатовых лесов, именно там, где обитают махди. Это…

— Я знаю, кто они, — быстро сказал я, ухватившись за мысль о связи между этой иголкой и аборигенами. — Но как эти махди и минн могут быть связаны?

Ответом меня неожиданно удостоил Аверре:

— О, это весьма интересно. Они симбионты. Минн — это очень и очень необычное растение. Оно дает махди все, что им нужно, в то время как сами аборигены способствуют его дальнейшему процветанию в лесном массиве. Без махди, растение бы погибло, ровно как и сами махди давно исчезли бы, не будь рядом с ними этого минна. Это, конечно, в общих чертах. На самом деле их связь гораздо сложнее, чем кто-либо может объяснить.

И тут Занди вдруг вставил:

— По-настоящему глубоко эту загадку изучила только Сол.

— Мама?.. — Я перевел взгляд с Аверре на него и обратно. Тот, казалось, не был особенно доволен.

— Ты же знаешь, она была лучшей в своей области, — процедил наставник.

— Она занималась генетикой, — напомнил я.

— Ксенобиологией, — поправил Аверре. — А это подразумевает изучение видов и влияние на них окружающего мира. В данном случае — минна.

— Почему вы раньше мне об этом не говорили?

— И впредь не намерен, — отрезал он. — Не забывай, по какой причине ты здесь.

В который раз мне пришлось погасить рвущееся наружу возражение. Что бы там Аверре ни говорил, а от меня не ускользнул факт, что, чем дольше мы здесь находились, тем больше новостей о маме я узнавал. За все десять лет с того дня, как она пропала, такого еще не случалось. На меня накатила уверенность: стоит поглубже копнуть, и мне откроется масса неизвестного!

Занди, молча наблюдавший за нами из-под бровей, неторопливо попивал вино. К чему в тот момент склонялись мысли графа, мне было неведомо, но, глядя на него, я понимал, насколько преувеличивал Изма, называя своего хозяина психически нездоровым.

— Твоя мама, Сет, — сказал Занди, не обращая внимания на Аверре, — предположила и доказала, что своими плодотворными отношениями с минном махди обязаны тысячелетней эволюции. Ты, может, и не знаешь, но жизнь на Боиджии вне городских стен смертельно опасна, а природа безжалостна. Однако она же снабдила своих обитателей всем необходимым для того, чтобы выживать, а именно: подарила способность перерабатывать минн. Это растение дает махди все, что нужно: кров, пищу, даже оружие. Для всех прочих видов, в том числе и животных, соцветия этого растения смертельно ядовиты. Человек, попробовавший хоть каплю его сока, умирает долго и в муках. Махди же спокойно добавляют минн в еду. Благодаря токсину они и приобрели свои необычные способности. Но я не о быстроте реакции и прочей ерунде того же рода. Физического совершенства они добиваются упорными тренировками, а минн… ну, он дает им нечто иное. — Он замолчал, и лишь когда я вопросительно приподнял бровь, добавил: — Вот тут мог бы и сам догадаться.

Приплюсовав одно к другому, я ошарашенно ответил:

— Они становятся неосязаемыми для лейров!

— И в ментальном плане тоже, — добавил Аверре.

— Как так? — Больше всего остального странного и необычного, что я услышал в тот момент, меня поразило заявление о моем бессилии хоть как-то повлиять на них. Многое я мог ожидать от этой странной планетки, но только не такого. Насколько труднодоступной была власть элийров, настолько же неотразимой она мне всегда казалась. Но, с другой стороны, это многое объясняло: — Стало быть, это они напали на меня.

— Логически вытекает, что так, — ответил граф, улыбаясь. — В сущности же, совсем необязательно. Я хочу, чтобы ты описал нападение.

На секунду призадумавшись, я рассказал все, что мог вспомнить о том вечере. Не забыл упомянуть робота и горевшие синевой глаза, но подробности, все равно, вываливались из контекста — падение с балкона выбило большинство деталей из головы напрочь.

— Все произошло слишком быстро. Я даже не почувствовал, что в тот момент на балконе кто-то был. И ничего не успел сделать, когда на меня набросились.

— Махди невероятно проворны и совершенно бесшумны, — сказал граф. — У них иное представление о морали, что делает этот народ крайне опасным, но еще ни разу не случалось, чтобы они нападали на чужаков вот так, без видимой причины. Как правило, они чураются посторонних и в город не суются, так что для этого нужна по-настоящему веская причина. А таковой, как мне кажется, у вас нет.

— Вы же сами сказали об иных нормах поведения.

— Это имеет значение, только когда вторгаются на их территорию, — возразил Занди. — Махди крайне дисциплинированы и нарушают свои правила лишь в самых экстренных случаях.

— А что насчет глаз?

— Светящихся в темноте? — улыбнулся он, будто я был ребенком, рассказавшим старшему, что видел у себя в спальне привидение. — У всех махди глаза черные, и я ни разу не замечал, чтобы они светились в темноте. Сет, поверь, если бы они задумали тебя убить, тебя бы убили.

— Спасибо большое, — удержаться от сарказма было трудно. — Откуда тогда взялся этот шип?

— Семечко, — поправил меня Занди.

— Допустим, — тряхнул головой я. — Кто, если не махди мог его оставить?

— Без понятия, — пожал плечами граф. — Но мы, кажется, уклонились от первоначальной темы, разве нет?

— Да-да, — подтвердил Аверре, заново подставляя бокал под вино.

Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза — опять эта Игла Дживана! На убежденность Аверре в ее существовании я еще мог закрыть глаза — ради того, чтоб улететь с Яртеллы стерпел бы и не это, — но понять, почему граф его поддерживает, было выше моих сил. Я уже представлял, как они вспоминают старые сказки, которые рассказывали юному графу перед сном его няньки, и, устроившись в кресле поудобней, приготовился подремать…

— Не нужно быть лейром, чтобы учуять твой скептицизм, Сет, — проговорил Аверре. — Я еще могу стерпеть подобное поведение и сослаться на твою малообразованность, а вот его светлость может обидеться. Будь любезен — посерьёзней.

Естественно, я сразу весь обратился вниманием.

— Ничего страшного, — улыбнулся Занди. — Вполне тебя понимаю, Сет. И я сперва не поверил во всю эту… но в итоге и меня история Иглы захватила. Правда, не столь сильно, как твоего наставника…

— Хорошо, — согласился я для вида. — Тогда сначала объясните, откуда она взялась и что вообще из себя представляет?

— Легенду ты уже слышал, — напомнил Аверре.

— Но легенда меня не интересует. Мне интересно знать факты, — и посмотрел на Занди, — если у вас они есть.

— Признаться, даже я не смогу ответить, что собой представляет эта Игла. Хотя на планете и есть те, кто мог бы об этом поведать достаточно подробно. Я же могу пересказать лишь историю, что передается в нашем роду от отца к сыну. Мастеру Аверре она уже известна. Но видимо, затем он и привел тебя ко мне, чтобы ты услышал ее из первых уст.

Что ж, признаюсь, звучало многообещающе, и мой интерес ко всему этому делу стал мало-помалу просыпаться.

— Расскажите, — попросил я. — Пожалуйста.

Занди отставил бокал и заговорил:

— Ты мог бы перевернуть инфосеть целиком, но не узнать и сотой доли того, что происходило в Галактике полторы тысячи лет назад на самом деле. Множество источников приводят какие-то материалы, документы, свидетельства, но, ни один из них не даст тебе полного ответа — все только догадки и предположения. Как раз из-за того, что существование Иглы считается вымыслом ради самой легенды, с научной точки зрения ее никто не рассматривает. Все историки до единого приводили и до сих пор приводят какие-то логические выкладки о том, почему на самом деле одержал победу мой предок. Ты не представляешь, сколько бесполезной макулатуры я перебрал, пытаясь выяснить научную подоплеку его победы! Никто не дал внятного объяснения, почему вдруг погибло столько лейров.

— Это могло быть какое-нибудь биологическое оружие массового поражения, — заметил я и, прежде чем он успел возразить, добавил: — Действующее только на лейров.

— Например? — хмыкнул в бокал Аверре. — Достоверно известно, что лейры ничем не отличаются от нормалов.

Меня это не убедило.

— Минн же дает возможность махди противостоять нашей силе. Что если, генерал нашел ученого, способного произвести из этого растения какое-нибудь вещество, и применил его на лейрах. Вот вам и вся разгадка.

Аверре и Занди переглянулись.

— Хорошо, — кивнул мастер. — Ты не первый, кто выдвинул такую теорию. За те полторы тысячи лет минн исследовали не единожды, но никому так и не удалось воспроизвести из его соединений нечто подобное. Минн защищает от лейров, а не уничтожает их. Вспомни, по легенде Игла обратила против лейров их же Тени.

Все это звучало несколько запутанно, и я кивнул, но лишь затем, чтобы граф продолжил рассказ.

— Экспедиций, отправленных к нам с Риомма, было немало. Империя посылала все новых и новых эмиссаров, поручая им убедить графа отдать Иглу. Угрожали, подкупали. Что только не делали. Но суть в том, что после войны, Иглы у графа не оказалось.

— Как так?

— Мой предок хорошо понимал, что за вещь была у него на руках, как понимал и опасность, которую она в себе несет. Что бы о нем ни говорили другие, честолюбивым настолько, чтобы захотеть властвовать над всей Галактикой, он не был и потому Иглу спрятал в надежнейшее место, какое смог придумать.

— У махди? — тут же предположил я.

— Логично, не правда ли? — усмехнулся граф. — Может, и у них. Вот только кто бы с тех пор ни отправился к ним, назад он уже не возвращался. Именно эта бесплодность всех попыток и вылилась во вполне благоприятную для нас идею о том, что никакой Иглы Дживана не было вовсе.

— Погодите-погодите, — пришлось мне его остановить. — Я что-то совсем запутался. А как генерал Иглу нашел? Вы мне это расскажите.

— С удовольствием, — согласился Занди. — Незадолго до решающей битвы за Шуот, силам лейров удалось оттеснить войска Империи к неисследованным доселе окраинам. Думаю, не надо объяснять, как опасны путешествия без точных карт и навигационных данных? Много кораблей риоммского флота погибло, а вот моему предку сопутствовала удача. Со своей командой совершил экстренную посадку в лесах Боиджии и первым встретился с махди.

— И почему они его не убили?

— Возможно, в те времена аборигены были не так враждебны к пришельцам, как сейчас. Тут я многого, если честно, и сам не знаю, но точно известно, что генерал провел в глуши Боиджии почти полгода. За этот срок он выучил махдийский и настолько глубоко проникся их культурой, насколько это может сделать пришелец-разумник. Заранее предвосхищу твой вероятный вопрос: питался он отдельно, без минна.

Я слегка улыбнулся, но перебивать не стал.

— Махди очень глубоко посвятили его в свой культ поклонения Небесным Богам. Они открыли ему доступ в Святилище, где продемонстрировали самую главную из своих реликвий.

— Иглу? — не выдержал я. — Но как смог он понять, на что она способна?

— Сет, помолчи! — шикнул Аверре.

Я притих.

— Генерал понял, что невежественные на первый взгляд аборигены слишком много знают о жизни среди звезд. Не могу сказать, упоминали ли они лейров, но о своих, так называемых, богах кое-что поведали. Эти небесные создания, пришедшие к ним еще на заре времен, приказали махди хранить Иглу до тех пор, пока не появится тот, кто окажется достаточно сведущ, чтобы суметь ею воспользоваться. Понимаю, звучит банально, но так оно, как правило, и случается. Махди было предсказано появление моего предка, и они с радостью отдали ему свою реликвию. Он улетел и, как ты знаешь, положил конец бесконечному и кровопролитному противостоянию простых жителей Галактики и лейров.

Может, кому-то покажется странным, но после этих слов у меня уже не было желания ехидничать и спорить. Не могу сказать, что тут же уверовал в существование жуткого артефакта, однако спеси значительно поубавилось. За годы, проведенные в Цитадели, я научился воспринимать историю лейров как нечто, меня не сильно касающееся. Другие могли сколько угодно рассуждать о «наших собратьях, погибших благодаря козням никчемных простолюдинов», я же относился к этому философски. Но сейчас неожиданно испытал горечь поражения, навеянную голосом Занди.

Я перевел взгляд на Аверре, но тот, как и подобает истинному мастеру, выглядел абсолютно невозмутимым, хотя и немного раскраснелся от вина.

— Но вы так и не объяснили, что такое эта Игла? Как, а главное, почему она так действует на лейров? Было ли это действительно нечто божественное, или очень высокотехнологичный артефакт, которым Занди Первый научился владеть в совершенстве?

— Ты, дружок, забегаешь вперед, — хохотнул мастер-лейр. — Это-то нам и предстоит узнать.

— Все равно это больше смахивает на сказку.

Весело стрельнув глазами в сторону улыбающегося графа, Аверре сказал:

— Тем лучше, что ты так считаешь — немного здравого скептицизма мне не повредит. К тому же твоя голова не будет забита иллюзиями, а это лучше скажется на твоем образовании.

Я часто заморгал. Он шутит, что ли?

— Не понял.

Аверре улыбнулся от уха до уха.

— И славно. Не спеши.

Тем временем Занди поинтересовался:

— Это все, что вы хотели от меня узнать, мастер?

И раньше, чем Аверре успел что-то ответить, я выпалил:

— Почему на Боиджии так ненавидят лейров? Я знаю, в других мирах нас недолюбливают, и оно понятно, но о неприкрытой ненависти никогда раньше не слышал.

Прежде чем дать ответ, граф некоторое время подумал. Потом заговорил:

— Это не ненависть. Это страх.

— Страх? Лейров все считают вымершими. Чего же ваши люди боятся?

Занди лукаво улыбнулся:

— Того же, что пугает тебя в махди.

— Но они меня не пугают, — как можно небрежней отозвался я. — С чего вы это взяли?

— Потому что это нормально — бояться неизвестности. Ты не знаешь, кто они и что собой представляют, и это внушает тебе страх. Как, скажем, внушает нам всем страх смерть и темнота. Это все потому, что мы не знаем, что за этим скрывается. Так и с лейрами. Та давняя война наложила свой отпечаток на моего далекого предка и тех, кто последовал за ним, чтобы основать здесь колонию. Предубеждение против существ, наделенных сверхъестественными способностями, переродилось в культ ненависти. Но пожалуй, это единственное объяснение, которое у меня есть.

— Спасибо, — ответил я и встал, так как, по моему мнению, аудиенция была окончена.

Однако Аверре, похоже, уходить не спешил.

— Сет, будь так добр, подожди меня снаружи, — сказал он. — Проветрись немного, можешь пообщаться с Измой. Мне необходимо переговорить с его светлостью с глазу на глаз.

Я взял со стола платок с минновым семечком и аккуратно убрал его обратно в карман, попрощался с графом и направился к двери.

— Ты очень похож на свою мать, Сет, — сказал Занди, едва я взялся за ручку. — Гораздо больше, чем сам об этом подозреваешь.

Я поклонился и вышел.

Глава 8
Комната в памяти

…И чуть не столкнулся с Измой.

Тот едва успел отскочить от двери, встал у стены и принял невинный вид. Словно не подслушивал.

Актер из него, впрочем, был ужасный. Лгать мект не умел абсолютно, о чем семафорили чешуйки его лица, принявшие бледно-желтый оттенок, вместо нормального серо-зеленоватого.

Как и подобает порядочному гостю, я сделал вид, будто ничего не заметил. Скупо улыбнулся и опустился на притаившийся возле лифта пуф. В мыслях царил кавардак. Слова Занди о нашем с мамой сходстве неожиданно злили. Даже граф знал мою мать лучше, чем я!

Способность управлять собственными эмоциями — тонкое искусство, овладеть которым, как сказал лейр Селайссие, сложнее, чем в условиях вечной мерзлоты взрастить семечко. Сила любого лейра во многом зависит от умения подавлять свои внутренние порывы, к чему элийры всегда были особенно восприимчивы. Чем лучше ты контролируешь себя, тем легче подчиняешь чужой разум. Все просто.

Но как же, порой, этого равновесия трудно достичь! Всего лишь одной невинно брошенной фразы хватило, чтобы породить настоящий ураган! Что граф мог знать о Сол? Что мог знать о ней Аверре?

Да что угодно!

Не в силах усидеть на месте, я резко вскочил с пуфа и принялся мерить комнату шагами.

Этот внезапный порыв слегка перепугал бедного мекта, заставив того подпрыгнуть от неожиданности. Слишком возбужденный и занятый соображениями, носившимся в голове подобно шторму на поверхности газового гиганта Виши, я даже не взглянул в его сторону. Глаза, будто черной дырой, притягивало к закрытым дверям графских покоев.

О чем могли говорить эти двое, как не о Сол?

Снова и снова я задавался вопросом, почему родному сыну постоянно отказывали в праве знать, что случилось? И в который раз не находил правдоподобного ответа. Это сводило с ума. Где-то на сотом кругу пришло осознание, что ждать милости бессмысленно и за дело надо браться самому.

Изма помалкивал. Я помнил об обещании, что дал себе вначале, однако слова словами, а решиться на подобный шаг оказалось совсем нелегко. Разом всплывало столько «но», которые, по сути, навевало лишь воображение. Ждать всегда безопасней, чем действовать, но подачек Аверре хватило с избытком. Выставив меня за дверь, мастер лишний раз продемонстрировал свое отношение: он главный, а я на подхвате.

Ну, уж нет.

Не могла Сол Эпине прилететь в Мероэ и не оставить после себя ни единого следа. Наверняка найдутся в городе те, кто был с ней знаком, видел ее и разговаривал с ней, кто мог бы поделиться воспоминаниями…

Я замер на очередном витке. Взгляд упал на Изму.

Кто, как ни слуги осведомлены о делах и тайных связях своих хозяев? Привычная всем деталь интерьера. На них редко обращают внимание, а аристократы всегда и во всем полагаются. Занди сам сказал, что знал мою мать, а, учитывая его близкие отношения с Измой, легко предположить, что и тот встречался с ней тоже.

Под действием пыльцы мект разболтал всю графскую подноготную, но будет ли он также словоохотлив теперь, когда действие наркотика закончилось?

Изма, заметив мой внезапный интерес, не то удивился, не то струсил. Я всегда считал, будто достаточно хорошо умею контролировать выражение лица, но мект словно догадался о моих намерениях — выпучил глаза и вжался в стену. В воздухе отчетливо запахло феромонами — бедолага испугался не на шутку.

М-да, с таким собеседником толком не поболтаешь.

Я улыбнулся. Мягко и успокаивающе.

Вышло, видимо, не очень. Стоило только сделать шаг, Изма тихо заскулил. Стало понятно, влияние Занди на прислугу гораздо глубже, чем можно представлялось. Ну как такому хлюпику хватило смелости отправиться за хозяином в лес?

Я, стараясь не делать резких движений, спросил:

— Изма, с тобой все в порядке? — Вопрос подкрепил легким психическим импульсом. Убеждение всегда следует начинать с малого. То, что сработало в прошлый раз, могло не прокатить в этот.

Немного поколебавшись, мект кивнул.

— Ясно, — с улыбкой сказал я, незаметно закрепляя влияние. — Просто ты как-то странно выглядишь. Не заболел?

Пускай добиться улыбки от него так и не удалось, Изма все же расслабился.

— Все в порядке.

— Ну и хорошо. — Сделав вид, что потерял всякий интерес, я приземлился обратно на пуфик. Я чувствовал пристальный взгляд мекта. Это навело на не совсем обычную мысль: а вдруг Занди нарочно оставил его здесь, чтобы наблюдать за мной?

Улыбнувшись странной идее, я решил огорошить его вопросом:

— Давно мастер Аверре и граф знакомы?

Мект захлопал веками.

— Не знаю точно. Лет десять, наверное. Может, чуть меньше.

Вот так совпадение! Ведь и мама покинула Цитадель примерно в то же время!

— А при каких обстоятельствах они познакомились, ты знаешь?

Изма некоторое время мялся, потом произнес:

— Ну, да, немного. Мастер Аверре впервые прилетел в Мероэ. Кажется, его интересовали какие-то исследования. Не знаю точно, но вроде бы это было связано с аборигенами. Он добился встречи с хозяином и все пытался заручиться поддержкой. Хотел отправиться в лес. Не знаю почему, но вашего наставника очень интересовали махди.

— Батул сам об этом говорил?

— Как бы да, — вяло кивнул мект, не замечая, как сотканные из Теней сети оплетали его с ног до головы. — Я еще слышал его разговоры в таверне «Тибо», он там задавал всякие вопросы местным. На Боиджии мало чужаков, и все они почему-то любят собираться именно там, хотя хозяин забегаловки дерет втридорога.

— Скажи, ты как там оказался?

Изма замялся, но выбраться из моих пут уже не мог.

— Хозяин иногда дает мне поручения… разные. Послушать кое-что, посмотреть за кем-то…

Стало еще интереснее. Выходит, граф следил за Аверре. И зачем, позвольте спросить?

Этот вопрос я и адресовал слуге.

— Понимаете, разговоры об аборигенах не всегда проходят для его светлости бесследно. После возвращения из… леса, на него временами нападает хандра. Это как червь. Знаю, так этого не скажешь, но этот червь сидит у него в голове до сих пор. Много лет подряд хозяина тянуло туда, а появление мастера Аверре лишь усугубило это желание. Я должен был понаблюдать за вашим наставником, а потом доложить обо всем, что узнал.

— И что ты узнал?

— Не так уж и много. В основном всякие байки да небылицы. Граф, выслушав меня, велел пригласить вашего наставника в замок еще раз. Казалось, хозяин хотел чем-то поделиться с ним.

— Чем именно?

Изма провел когтистым пальцем по переносице.

— Я не знаю. Раньше хозяин никогда не выставлял меня за дверь, но при каждой встрече с мастером Аверре, приказывал мне убраться.

— Странно, — протянул я, прикидываясь, будто разделяю недоумение слуги, но на самом деле, волновался лишь об одном: — Скажи, а мастер Аверре приходил один?

Он удивленно уставился на меня.

— Иногда. Первый раз был один, а вот когда вернулся пару месяцев спустя, то уже вместе с дамой. Человеческой разумницей. Госпожа Сол была помощницей мастера Аверре. По крайней мере, он сам так сказал.

— Правда? — Я старался говорить ровно, чтобы не выдать собственного напряжения. — Но ты, разумеется, не знаешь, в чем заключалась ее помощь?

— Как же, знаю. Мадам была специалистом по… как это… ксенобиологии, что бы это ни значило.

— Ксенобиологом называют того, кто изучает многообразие форм жизни в Галактике, — пояснил я.

— А-а, — понимающе протянул мект. — Значит, она прилетела, чтобы помочь ему изучать махди.

— Скажи, а как долго госпожа Сол и мастер Аверре пробыли на Боиджии?

— Год, — не задумываясь, ответил Изма.

— Год?!

Он кивнул:

— Примерно. Я знаю это, потому что нередко взаимодействовал с госпожой Сол. Граф использовал меня в качестве посыльного. К роботам прибегать небезопасно — могли перехватить, — а мне его светлость доверяет. Он был крайне заинтересован в том, чтобы исследования мастера Аверре и госпожи Сол достигли успеха.

— Л-ладно, — выдавил я, разволновавшись не на шутку. — А в чем заключались твои обязанности?

— В основном доставлял всякие пакеты из замка для госпожи, и наоборот. Странно, но мастер Аверре никогда не пользовался моей помощью. Он всегда любил все делать сам.

Что ж, он и теперь не больно-то изменился, но мои мысли уже неслись вперед.

— Что было в тех пакетах, ты, конечно же, не знаешь?

Я рассчитывал на любопытство слуги, способного везде совать свой нос, но тот упорно мотал головой, отрицая всякую вероятность, что ему что-нибудь известно.

— А может, все-таки было что-то странное или необычное, что ты видел? Хоть что-нибудь? Нет?

Изма напоминал большого ребенка. Он стыдливо опустил голову и залился румянцем — вернее, побледнел, что для представителей его расы как раз означало крайнюю степень смущения.

— Однажды пакет выпал из рук и порвался, — промямлил он, теребя ткань своих штанов.

— Случается, — заверил его я. — Ты видел, что было в пакете?

— Мельком. Я сразу же его подобрал и поспешил к мадам.

— И что там было?

— Минн. Цветки этого проклятого растения.

Моя ладонь машинально коснулась нагрудного кармана. Вспоминая о свойствах минна, я понимал, что простым совпадением это быть не могло.

— Откуда они его взяли?

Я даже не подозревал, что столь простой вопрос вызовет такую бурную реакцию. Изма весь задрожал и отшатнулся, словно это я был тем, кто чуть не прикончил его драгоценного графа. Собственно, так я и догадался, каков окажется ответ, но пытать беднягу дальше не стал. В любой момент мог появиться Аверре, а мне еще слишком много вопросов надо было задать.

— Но ты знаешь, что конкретно исследовала госпожа Сол?

— Нет, — ответил Изма и не лгал. — От меня всё держалось в тайне. Даже его светлость не считал нужным делиться со мной, хотя раньше я знал о его делах всё. А тут вдруг какие-то тайны. Я столько раз доказывал свою преданность, но мне все равно не доверяли.

— Думаю, это обидно.

— Еще бы! — неожиданно вскинулся Изма. — Я столько сил положил, чтобы помогать ему, а он… Но я бы никогда не ослушался хозяина. Никогда!

— Никто в этом и не сомневается.

Изма заламывал руки, жался, будто боялся сболтнуть лишнего, из последних сил сопротивляясь давлению Теней, и приговаривал:

— Не надо было этого делать. Не надо было…

Изма поднял на меня взгляд. Его глаза были полны невысказанной вины.

— Я не хотел ничего дурного. Я, правда, не хотел. Мне просто было очень интересно…

Трудно подобрать слова, чтобы объяснить, что произошло затем. Внезапно в оболочке сознания мекта появился мелкий разрыв, маленькая трещинка. Заметить ее мне удалось благодаря чистому инстинкту. Будто хищник, учуявший кровь, мое тренированное сознание среагировало мгновенно. Ментальные щупы, точно яд, попавший в ранку, просочились в мысли и воспоминания Измы. Не могу ничего сказать о его ощущениях, но сам я точно в бездонный омут провалился. Сознание мекта захватило меня. Перед глазами замельтешила вереница мысленных образов — такая быстрая, что разобрать детали было невозможно. Казалось, Изма думал обо всем и сразу. А потом все вдруг преобразилось.

Перед глазами рисовалась картина: чья-то невидимая кисть изящными мазками наносила на пустоту декорации из прошлого. Сначала появились каменные стены и пол, обозначились контуры мебели, из ниоткуда соткались цифровые измерители, анализаторы и прочее явно лабораторное оборудование, назначения малопонятного. Это была небольшая почти не освещаемая комната, судя по оригинальной обстановке, в одном из зданий Мероэ. Зрительно картина воспринималась несколько абстрактно, словно пропущенная через световую призму, однако каждая, даже самая мелкая деталь выглядела четко прорисованной.

В глубине комнаты обозначилось движение.

Дернувшись слегка от неожиданности, я пригляделся и обнаружил хозяина воспоминания. Внешне Изма практически не изменился, разве что был стройнее оригинала, да и одежонка его отличалась видом. Он стоял в тени большого шкафа и то ли прятался от кого-то, то ли кого-то ждал. Меня он, понятное дело, не замечал.

Удостоверившись, что посторонних нет, подгоняемый любопытством, мект выбрался из своего укрытия, сосредоточив внимание на занимавшем большую часть комнаты массивном металлическом столе. Горы всевозможных научных приспособлений высились и тут, но кроме них было еще кое-что: накрытый куском плотной армированной ткани ряд огромных колб. Именно эти колбы и притягивали к себе внимание Измы.

Я разделял мысли мекта — выяснить, что же тут творилось, мне не терпелось самому. В душе подталкивая его к действию, я надеялся, что у слуги хватит смелости стянуть покрывало.

Слишком долго набираясь храбрости, Изма все-таки протянул трясущуюся руку и сбросил тряпку на пол. Мое уважение к бесхребетному прихвостню в эту секунду возросло до небес.

Под покрывалом обнаружились семь сосудов, в каждом из которых плавало нечто погруженное в мутно-зеленоватую жидкость. Не желая приглядываться, я догадался, что это были головы. Самые натуральные и отделенные от тел головы.

Застывший изваянием Изма выглядел по-настоящему жалко — казалось, еще чуть-чуть и его стошнит прямо на стол.

Слюна у меня во рту стала вязкой, будто разжеванный клочок бумаги. Сглотнув мерзкий ком, я обошел трясущегося мекта и склонился над одной из колб.

Головы принадлежали существам незнакомой мне расы. Немного приплюснутый сверху череп, маленький нос с горбинкой и резко очерченные скулы. Надбровные дуги сильно выступали вперед, а вместо нормальных волос — длинные тонкие жгуты, похожие на косички. Глубоко посаженные глаза были закрыты плотными веками. Кожа имела бледно-лиловый оттенок, хотя при жизни, вероятно, обладала более ярким цветом… Например, синим.

Откуда взялись эти головы, думать я не хотел. От одной мысли, что моя мать могла заниматься вивисекцией ради тайных экспериментов, начинало воротить похуже, чем от зрелища. Заметно было, что головы от тел отрезали чем-то очень острым, с хирургической аккуратностью. Это исключало вероятность, что аборигены погибли в результате несчастного случая или битвы. Черепные коробки некоторых были вскрыты, мозг извлечён. С какой целью это сделали, мне думать не хотелось. Почти уткнувшись носом в холодное стекло, я разглядел мелкие темно-красные цветочные лепестки, болтавшиеся на дне каждой из колб. Сообразить, что это минн, труда не составило. Вперемешку с лепестками иногда попадались уже знакомые семена, а одна из голов была просто усыпана ими, точно спина риоммского ежа. Загадкой оставалось, что за чудовищные эксперименты здесь проводились, и какова была их цель?

Периферическим зрением я заметил, что Изму заколотило. Мект по-прежнему выглядел жутко и, судя по лицу, был уже не рад, что пошел на поводу у любопытства, однако бежать сломя голову не торопился. Более того, нашел в себе силы подойти поближе и склонить чешуйчатое лицо к одной из колб. Он что-то невнятно шептал себе под нос. Только прислушавшись, я понял смысл сказанного:

— Живые вы ничуть не лучше дохлых. — Сказано было с такой желчью и злобой, какой до этого я даже представить не мог в совершенно безобидном на вид мекте. Совпадение ли, но именно в этот момент глаза головы неожиданно распахнулись, явив во всю глазницу бездонной черноты зрачки.

Изма резко отпрянул назад, пролетев сквозь меня, и с каким-то невнятным кваканьем наскочил на стоявший позади шкаф со склянками и инструментами.

Что-то рухнуло на пол и с громким звоном разлетелось вдребезги. Сам мект едва не полетел туда же, в панике заметавшись по комнате и чуть не споткнувшись о ножку стола. Страх все-таки лишил его возможности соображать. Со стороны выглядело довольно комично, если бы не одно «но» — шум привлек внимание снаружи: послышались быстрые шаги, щелкнули замки, распахнулась дверь и в комнату ворвалась женщина. Молодая, темноволосая и стройная, она одним появлением заставила мои коленки дрожать.

— Что ты здесь желаешь? — выпалила она, глядя на Изму.

Сердце пустилось в бешеный галоп. Мама была такой же, как я помнил в своих снах. То же лицо, та же мимика, те же жесты, движения и слова!

Грудь сдавили стальные обручи, а глаза защипало. Я быстро сморгнул несколько раз. Частые вдохи помогли протолкнуть очередной ком. Забывшись, я подался вперед и попытался что-то сказать, но, разумеется, она ничего не услышала. В отчаянии я замахал руками, но боль в груди только усилилась. Через миг стало казаться, будто мне собираются вырвать сердце. Сознание помутнело. Я хотел закричать. Резко дернулся изо всех сил.

Видение рассыпалось, оставив после себя ледяную пустоту и маленькую комнатку в прихожей графа, а надо мной разъяренное лицо Аверре.

Глава 9
Разногласия

Смотреть на Аверре снизу вверх было непривычно и очень неудобно, но это пустяки. Наставника колотило от бешенства. Казалось, он что-то кричал, но я не понимал ни слова. Все чувства и ощущения притупились, глаза застилала дымка, в ушах звенело, язык не слушался, а голова просто раскалывалась от жуткой, почти невыносимой боли.

Я махнул рукой, призывая Аверре помолчать. Глаза его выпучились так, что, казалось, вот-вот из орбит выскочат. Я поморщился и кое-как поднялся на ноги. Мастер-лейр схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул.

— Что ты наделал?!

Это я прочел по губам, а ответил искренним недоумением. В чем, собственно, дело? Но тут заметил возле пуфика бьющегося в судорогах Изму и оторопел. Неужели?..

Глаза мекта закатились, чешуйки побелели, из приоткрытого рта на дорогой ворс ковра обильно текла слюна.

Перепугавшись не на шутку, я повернулся к Аверре:

— Что с ним?!

Тот, кажется, выругался и, оттолкнув меня, кинулся к Изме.

— Это я у тебя должен спросить!

Решительно ничего не понимая, я беспомощно наблюдал за тем, как мастер растирает виски стремительно бледневшего слуги. Происходящее представилось дурным сном. Бредом. Не верилось, что все так обернулось. Почему все пошло прахом? Я где-то дал маху? Пережал? Капелька холодного пота скатилась по виску. Что будет, если Изма умрет?

— Что ты сделал?! — настойчивей повторил Аверре, когда все его попытки растормошить мекта не привели к результату.

— Да ничего! Мы просто говорили и все! Просто говорили.

— О чем?

Суть вопроса прошла мимо. Все мысли оказались во власти ужасов, которые обрушаться на мою голову, едва граф обо всем узнает.

— О чем, Сет?!

— О маме.

Тут вдруг Аверре резко отодвинулся от мекта, и на пару секунд сердце мое забыло, как биться. Я решил, это конец. Но когда мастер встал и повернулся ко мне лицом, я увидел, что Изма больше не бьется в судорогах, дыхание его выровнялось, а цвет лица приобрел прежний оттенок.

Не веря своему счастью, я тихо выдохнул.

— Легких путей ты, как видно, не ищешь, да? — Аверре сверлил меня взглядом, словно сам был не прочь залезть в мои мысли. — Ты проник в его разум. Будь добр, объяснись.

Смотреть прямо в глаза мастера-лейра было нелегко, но я не собирался отворачиваться. Если не брать в расчет побочный эффект, я даже немного гордился собой. Долгие годы тренировок предшествуют тому, чтобы опытный элийр решился работать с чужими мыслями и воспоминаниями, а у меня с первого раза все вышло как по маслу… почти.

— Я смог прочесть его мысли. — Повторив это, я больше не слышал в своем голосе паники, а почти вернувшуюся уверенность. — Точнее, заставил его вспомнить кое-что, а затем показать мне.

Глядя на Аверре, я чувствовал, что ступил на одну из тех троп, которые вели к новым знаниям. Это был огромный рывок вперед, и он должен был это понимать.

Но мастер делиться догадками не спешил. Он все смотрел на Изму, который понемногу приходил в себя. Чувство вины сцепилось с любопытством.

— Это все из-за меня?

— Тихо ты, — шикнул Аверре.

Мгновением позже дверь в покои графа отворилась, и хозяин замка показался на пороге. Оценив ситуацию, он выдал:

— Что произошло?

Надо отметить, в голосе его светлости не было даже намёка на беспокойство. Только вежливое любопытство. Похоже, граф не разделял привязанности своего верного слуги. Хотя, может, так и положено вести себя настоящему хозяину: никогда и ни при каких обстоятельствах не терять самообладания.

Я промолчал.

Аверре, бросив на меня короткий взгляд, выпрямился и совершенно буднично проговорил:

— Не о чем беспокоиться, ваша светлость. Дайте минуту, и ваш слуга будет в порядке.

Занди явно был не дурак и наверняка понимал, что все несколько не так, как ему говорят. В синеве глаз его светлости вспыхнуло подозрение.

— Да, но что все-таки произошло?

Я чувствовал, что должен признаться, но почему-то никак не мог заставить себя заговорить. Язык просто отказывался шевелиться. От страха за собственную шкуру, видимо.

— Ну? — настаивал граф.

Аверре заговорил:

— Понятия не имею, если честно. — И небрежно стряхнул с сюртука несуществующую пылинку. — Насколько могу судить, всего лишь запоздалая реакция на пыльцу, к которой он здесь пристрастился. Такое иногда случается с представителями его вида. Что поделать? Слишком много райса на пользу никому не идет.

Исподтишка оценив реакцию Занди, я пришел к выводу, что он купился на эту чушь.

— Мне давно следовало выкорчевать весь этот райс. Знал, что Изма балуется этим, но даже не подозревал, что его увлечение граничит с таким риском. Как насчет лекаря? Считаете, он ему нужен?

— Не вижу острой необходимости. — Аверре пригладил бородку. — Единственное, что ему сейчас на пользу, — это несколько часов крепкого сна. На следующее утро он снова будет в порядке.

Занди не раздумывал.

— Отлично. Я отдам распоряжение, чтобы его перенесли на террасу — там не так душно, — а свежий воздух, полагаю, ему не повредит.

Он тут же отправился за слугами, а Аверре повернулся ко мне. Невесомую улыбку на его лице будто выключили. Колючий инквизиторский взгляд принялся буравить меня с новой силой.

— Считай, тебе повезло, Сет. Голова у мекта крепче, чем я мог предположить. Скоро он придет в себя, хотя вполне мог бы стать трупом, и все из-за твоей глупости!

— Вы не думаете, что он расскажет обо всем Занди?

— Не расскажет.

Я моргнул.

— Почему это?

— Потому что не вспомнит, — отозвался мастер и отвел взгляд.

Я опешил.

— Как так?

Аверре глянул на меня зверем.

— Тебе беспокоиться больше не о чем?

Я смутился. Что-то тут явно было не так, но злить мастера-лейра сильнее совсем не хотелось. Тем более что ключи к самым главным загадкам по-прежнему лежали у него.

Занди вернулся через минуту в сопровождении двух слуг и одного гвардейца. Изму, который, похоже, пребывал в глубоком сне, унесли, а нас мягко, но настойчиво выпроводили вон. Его светлость любезно предоставил один из своих прыгунов, но на пилота поскупился. В результате место за штурвалом занял сам Аверре. В то время как я, снедаемый вопросами и сомнениями, тихонько сидел позади него и невидящим взглядом скользил по Мероэ.

Приметный прыгун графа мчался по улочкам с неожиданной скоростью. Было даже несколько странно, что по дороге мы никого не сшибли. Но об этом я подумал только краем сознания, поскольку основную его часть занимали мысли о слишком тесном общении с Измой. Ни граф, ни его слова, ни даже заново прояснившиеся мотивы Аверре меня сейчас не трогали. В отличие от новостей, что я выяснил о своей матери. Едва ли я мог предположить, что встреча с мамой, пусть даже посредством чужой памяти, так на меня повлияет. Бессмысленно уставившись в окно, я пытался совладать с ознобом, который прошибал всякий раз, стоило только вспомнить момент ее появления…

— Как ты вообще додумался до такого?

Я вперился в затылок мастера-лейра.

— Быть может, ничего бы такого не случилось, если б вы были хоть немного откровенней.

Аверре глянул на меня через зеркало заднего вида.

— По-твоему, это все шутки? Ты хоть представляешь, что было бы, если б граф обо всем узнал? Это Боиджия, друг мой! Здесь за такие трюки по головке не гладят. А вот по шее — запросто. Лезвием топора. Граф, несмотря на всю лояльность по отношению к нам, остается меройцем. Надеюсь, в следующий раз, ты все-таки воспользуешься тем предметом, что сидит на твоей шее! Если, конечно, он тебе дорог.

Признавать вину мне всегда было непросто, а после этих слов я вообще практически забыл, что собирался извиниться. Как смеет отчитывать меня человек, который сам никогда не гнушался использовать арсенал способностей лейров ради собственного блага? «Цель оправдывает средства» — всегда было главным девизом Аверре. Что же успело измениться?

— Вы чего-то боитесь, мастер?

Отражение Аверре недоуменно моргнуло.

— Не понял.

— Вы окружили себя таким количеством тайн, что невольно напрашивается вопрос: вы боитесь, что эти тайны внезапно всплывут?

— Решил взять на себя роль моей совести?

— Отнюдь. Но я кое-что увидел в воспоминаниях Измы, и увиденное меня взволновало. Я знаю, что вы были здесь вместе с мамой. И знаю, что за опыты вы ставили над аборигенами.

Машина резко вильнула, едва не зацепив фонарный столб. Воздух в салоне наэлектризовался. Никогда прежде разговор с кем-то из наставников не грозил мне столь высоким градусом опасности, однако остановиться на всем ходу и пойти на попятный было равносильно эмоциональному самоубийству. Риск в этом плане казался совершенно оправданным.

— Ни гнарка ты, Сет, знаешь, — прорычал Аверре. — И если действительно дорожишь доверием, которое оказали тебе Бавкида, Навигатор и я, то немедленно заткнешься и будешь вести себя как прилежный ученик.

Быть может, сказалось напряжение, но мне почудилось, будто по шее скользнула невидимая рука.

— Мне нужны ответы, мастер. Если исчезновение моей мамы связано с тем, что случилось на Боиджии, я должен это знать. Я должен знать правду.

— Правда — обоюдоострый клинок.

— Это девиз Бавкиды. Не надо делать вид, будто понимаете, в чем его смысл.

Я думал, что после таких слов, мастер-лейр все же не выдержит и прикончит меня, но он смолчал. Желание повторить прежний трюк и залезть в его голову вспыхнуло с такой силой, что пришлось вцепиться в обивку сидения, лишь бы не наворотить дел. Молчание Аверре означало многое, но мне не хотелось доводить наши отношения до безвыходной ситуации. Невзирая на все, что увидел в мыслях Измы. Пускай скрытничает сколько влезет. Рано или поздно я докопаюсь до истины, и тогда уже наш разговор пойдет по-другому.

Впереди показался фасад гостиницы. Сбросив скорость, Аверре съехал на обочину и притормозил за рядком из трех такси, притаившихся в ожидании возможных пассажиров.

— Все, что тебе сейчас нужно знать, дружок, — заговорил он, обернувшись, — так это, что на руках твоей матери нет крови. Воображай обо мне какие угодно гадости, но память Сол пятнать не смей. Я догадываюсь, свидетелем какого воспоминания ты стал, и вот что скажу: головы аборигенов мы получили законным путем от их собственного старейшины.

— Зачем они вам понадобились?

— Ты уже у нас большой умник. Догадайся!

— Мастер!

— Тихо! — Он выдохнул, облизал пересохшие губы и продолжил уже совсем другим тоном: — Теперь главное. Раз уж тебе неймется и надо обязательно воткнуть во что-нибудь свой длинный нос, вот тебе задание. Видишь эти машины?

Я покосился на такси.

— Ну.

— Сейчас ты возьмешь одну из них и отправишься в местный архив.

Воодушевление, проснувшееся было во мне, сдулось до размеров ноготка.

— Решили отправить меня в библиотеку за книжечкой? Более унизительной задачи не нашлось?

Аверре шумно выдохнул.

— Ты так и просишь, чтобы тебе хорошенько наподдали. Успокойся и выслушай, а уж потом впадай в истерику. Я бы и не просил тебя об этом, если б мог показаться в Архиве сам. Видишь ли, у тамошнего архивариуса весьма сложный характер. Это престарелая дама по имени Чи’Эмей. Договориться с ней непросто, но ты обладаешь особым талантом обаяния. Попробуй убедить ее отдать тебе седьмой инфочип. Она поймет, о чём идёт речь.

— Что это за инфочип? Ах, погодите, я угадаю: меня это не касается, верно?

— Так и есть. В нем хранятся некоторые сведения об Игле Дживана, что я успел собрать в прошлый раз. Предупреждаю сразу: можешь не пытаться его прочесть — данные зашифрованы.

— Почему он там, а не у вас?

— Так вышло. Вернешь инфочип — заслужишь мою благодарность, и, может быть, я поделюсь с тобой кое-какой информацией о Сол.

Я недоверчиво покосился на мастера, пытаясь выяснить, издевается он или говорит серьезно?

— С чего такая щедрость?

— Любая работа должна быть вознаграждена, ты так не думаешь?

Я не знал, что ответить, но подозрения разгорались все больше. Задание от наставника? Не чревато ли это серьезными последствиями? С другой стороны, едва ли это месть за несдержанность. Хотя с него, пожалуй, сталось бы.

— Ну, так что, идешь или нет? — Аверре смотрел на меня, будто выжидая.

Ну и что тут сказать? Любое свободное поручение сейчас было лучше, чем никчемное просиживание в четырех стенах. Естественно, я согласился. Да и был ли у меня выбор?

— Вот и хорошо. — Он протянул мне мешочек, набитый звенящими риммкоинами. — Теперь иди. И постарайся на этот раз не попадать в неприятности, не то я решу, будто ты находишь их нарочно.

Я не стал спорить. Спрятав деньги в карман, вылез из прыгуна и тут же направился к ближайшему такси.

— Свободен?

За штурвалом обнаружился старый беззубый знакомый.

— О, здавова, павень! Куда пвикажешь?

— В архив. Это далеко?

— Паву минут с ветевком. Завезай!

Я взялся за ручку дверцы и в этот момент услышал позади себя:

— Оклемался, как я погляжу?

На тротуаре в окружении стайки из трех гладкошерстных зверьков стояла дочка госпожи Бабор. В темно-синем платье и тонкой шали, наброшенной поверх стройных плеч, Лита выглядела несколько провинциально, но при этом очень привлекательно.

Что, впрочем, не помешало мне ответить едким:

— Да.

Ехидная ухмылка цвела на слегка курносом лице:

— И уже куда-то прыгун нацелил?

— Не твоего ума дело. Займись лучше своим зоопарком!

Моментально вспыхнув, точно сухостой от искры, Лита подхватила свою пушистую тройню, развернулась на каблуках и удалилась.

Глава 10
Смерть хранительницы

Таксист не соврал. До Архива домчались в считанные минуты. Но за это время я успел как следует переворошить свое отношение к истории в целом и к действующим лицам в частности.

Занди оставался загадкой, и его в расчет я пока не брал. С Аверре тоже все сложно. Легендарный лейр, на которого равнялась половина Цитадели, на деле напоминал хитроумного делягу, чей смысл жизни заключался лишь в алчности. С Измой вышло неудачно. Бедный слуга едва не погиб из-за меня. С другой стороны, никаких сомнений, будь я уверен, что его память прольет хоть каплю света на загадку исчезновения мамы, его жизнь не стала бы слишком высокой ценой.

Впрочем, гадить себе в душу сильнее не хотелось. Там и без того кавардак из накопившихся вопросов. Что мама изучала? Для чего ей это было нужно? Какую роль во всем этом играл Аверре? И почему они пользовались таким безграничным расположением его светлости Занди? Явись мастер чуть позже, вполне вероятно, все это уже лежало бы передо мной на тарелочке.

— Пвиехали, — объявил таксист. — Эй, павень! Пвиехали, говою!

Я вынырнул из мрачных дума и выглянул в боковое окно. Машина притормозила у большого каменного строения, суженным конусом выступавшим над отвесной скалой. Широкий вход с вычурной лестницей украшала композиция из воинственных статуй. Лица фигур с подозрением косились в мою сторону.

— Спасибо. — Я рассчитался за извоз и юркнул под широкий навес.

— Если недовго, могу подождать, — крикнул мне в спину таксист.

Я оглянулся и пожал плечами: кто знает, сколько времени понадобится местному архивариусу, чтобы обнаружить инфочип. С другой стороны, вряд ли это настолько тяжелая задача.

— Дай мне минут пятнадцать.

— Оки.

Оки?

Я закатил глаза и толкнул двустворчатые двери.

— Доброго дня, молодой господин, — прострекотали мне тут же.

Я замер. Царящий внутри полумрак сильно контрастировал с сиянием солнца снаружи, так что первые несколько секунд пришлось хлопать глазами и привыкать.

— Здравствуйте.

— Проходите. Проходите, не бойтесь. В нашем храме знаний не кусают.

Я дернул краешком рта и шагнул в направлении голоса. Постепенно стали проступать детали интерьера. Просторный атриум пышностью и изяществом не уступал прочим заведениям Мероэ. Потолок держался на резных колоннах, вокруг которых были расставлены мягкие стулья. В дальнем конце зала виднелась стойка, а за ней — опрятного вида пожилая дама, представительница инсектоидоной расы с забавным названием хэ-хэ. Роста дама была невысокого и на вид казалась столь же хрупкой, сколь и полупрозрачные крылышки, видневшиеся у нее из-за спины.

— Меня зовут Чи’Эмей, — проговорила старушка, выплывая из-за стойки. При этом каждое ее движение сопровождалось еле слышным треском, схожим со звуком ломающегося хвороста. — Скажите же, молодой господин, чем бы я могла вам помочь?

Счастливый от того, что не пришлось долго расшаркиваться, я выдал:

— Я здесь по особому поручению и думаю, что много времени у вас не займу.

Фасеточные глаза старушки осмотрели меня внимательней прежнего.

— Я вас слушаю.

— Видите ли, мне нужен некий инфочип под номером семь. — Должен сказать, что чувствовал я себя при этом полным идиотом, будто в дешевой риоммской постановке о сверхсекретных агентах. — Вы не поможете?

Прищелкнув жвалами, архивная дама окинула меня еще одним оценивающим взглядом.

— Могу ли я услышать ваше имя?

— Сет Эпине, — без задней мысли представился я.

Еще добрый пяток секунд хранительница рассматривала меня в полном молчании, а затем развернулась и, махнув рукой, чтоб следовал за ней, проговорила: