Бесплатный фрагмент - Реинкарнация по принуждению

Пролог

История любовных взаимоотношений через реинкарнацию.

Когда мы не успеваем что — то сделать в этой жизни, или нужно еще развиться ментально и духовно — добро пожаловать в реинкарнацию.

Влюбленные не раз перевоплощались, находили друг друга, только не всегда им удавалось быть вместе…

Но любовь вечна, и она преодолеет все!

Глава 1

Едвинда

Девятый век…

Наступило совсем неспокойное время.

Не редкое, нападение врагов на нас, а частое.

Время, когда люди трудятся, не покладая рук. Мужья защищают Родину, а жены занимаются хозяйством.

Мужчины борются за свободу не на жизнь, а на смерть.

Я собирала ягоды и листья для взвара, недалеко от нашего селения. Как вдруг увидела три однодревки, плывущие к нашему берегу… В двух находилось неизвестное количество мужей. В самой первой — три витязя и статная женщина. Они все были одеты практически так же, как наши дружинники, а женщина, как мы здесь.

Я стала медленно подходить к речке, у подножия которой красовалась стройная березка. Подошла, обхватила стан дерева, и пыталась вглядеться в лицо каждого витязя, с надеждой узнать кого — нибудь и понять причину их прибытия.

Но…

Их лица оказались мне не знакомы.

К тому же, большинство из них были в шлемах.

Совсем.

Зато один витязь, заприметив меня, не отводил своего взгляда, пока ладья не проплыла мимо меня.

Я проводила витязей глазами и поспешила назад — в селение. Далеко в лес я никогда не уходила, потому что из — за лихих времен увеличилось столько разного сброда: то разбойники, то печенеги, то еще какие — то кочевники.

Мрак…

Не дают, паразиты, наслаждаться прекрасной жизнью. Даже в лесу просто погулять!

Мне хотелось поскорее разыскать своего отца, который был правой рукой старца Гостомысла, у которого в бою пали все сыновья, поэтому временно пока княжил он.

Его жена помогала остальным женщинам сохранять спокойствие, если враги нападали, и, как самый согласованный человек, который, несмотря ни на что, мог сплотить люд, она умело находила выход из любого случая и подбадривала народ.

И вот, подхожу я к месту, к которому подошли наши дружинники и выстроились полукругом, встречая «гостей», незаметно проскользнула сквозь всех и нырнула под руку своего отца.

— Едвинда? Дочка! Ты сейчас не вовремя…

— Батюшка, что хотят эти люди?

— Доча, я объясню тебе все потом. Скажу только, что они пожаловали с миром. На переговоры.

— Переговоры? Ладно. Я знаю, что ты знаешь, что делаешь.

Отец умилительно поцеловал меня в затылок, со словами: «Ступай, родная». Я смотрела на своего родителя и по — детски улыбнулась, собираясь уходить в сторону.

Но все же…

Я замерла от взгляда, который снова горячо чувствовала на себе. Поднимаю глаза…

И встречаюсь с серо — зелеными глазами.

Прямо как у меня.

Я засмущалась от его взгляда и опустила глаза. Но успела заметить, как витязь улыбнулся.

— Здравы будете, гости дорогие! — поприветствовал их Гостомысл.

«Гости? Дорогие?», удивилась я в мыслях.

— Мы сердечно рады, что ты, витязь, принял наше предложение, — похлопав молодца по плечу, и задержав на нем свою руку, продолжил мудрый старец, — Умила, доченька! Вот и свиделись! И вам здравия, драгоценные! — довольно приветствовал еще двух молодцев Гостомысл, которые были в одной ладье с тем витязем.

— Доброго здравия, дорогой дедушка! — уважительно ответил на гостеприимство тот витязь.

«Он ему еще и дедушка?! И дочь у него?! Одна новость хлеще другой!», все говорила себе мысленно я.

Витязь с женщиной, со своей дружиной отправился совместно с Гостомыслом, моим отцом и волхвами внутрь терема на переговоры.

Все остальные разошлись по своим делам. А вот мне было дюже любопытно, особенно после того, что я услышала.

Подхожу к терему, взбираюсь на окно, держась за оконные наличники. Корзина с ягодами и листьями осталась ждать меня внизу. Хорошо, когда рубаха с сарафаном свободные и не сковывают мои вылазки.

Присматриваюсь.

Увидела в окне, что внутри горницы собраны все эти мужи и начинают обсуждение.

Но вот только что… Мне не ведомо…

Отчаянно пытаясь понять, что же эти премудрые задумали, я до того увлеклась, что каак треснусь лбом об стекло!

Ой!

Мне, разумеется, не было больно. Терпимо.

В стекле, глядя на себя, я заметила розоватое пятно, которое постепенно становилось алым. Но я — таки привлекла внимание всех собравшихся внутри терема к себе.

Я и посмеялась от своей неуклюжести, и поняла, что на одной руке долго виснуть не смогу, ведь другой рукой я взялась за лоб, чтобы понять не вскакивает ли шишка.

Тот витязь что — то быстро говорит Гостомыслу, и выбегает во двор.

Ко мне.

— Ты всегда любишь подслушивать и подглядывать? — усмехнулся он.

— Ээ.. Не всегда. Если только очень — очень любопытно, — продолжая виснуть на одной руке, ответила я. Хотя пыталась взяться снова за наличник, но рука, как назло, скользила.

— Так, девица! Сейчас ты осторожно разжимаешь пальцы и падаешь ко мне на руки, поняла?

— Ага. Что!? Н — нет! Я спущусь сама, тут не высоко!

— Девица, ты наверное забыла, что висишь на окне аж второго этажа!?

— Аха… И правда, — усмехнулась теперь я, осознавая, что мне ничего не остается, как послушать молодца.

— Ну так что?

— Ладно. Я Прыгаю!

Витязь подставил свои большие и крепкие руки, чтобы меня поймать.

А вот я… совсем неуверенна в этой затее.

Совсем!

Но все равно разжимаю пальцы и со свистом, криком и страхом падаю вниз, в руки к незнакомому человеку.

— Оп! — поймав меня, молодец довольно улыбнулся, — Больше так не делай, а то расшибешься.

Я лишь кивнула и он поставил меня на ноги.

И мне совершенно не хотелось узнавать, что он имел в виду: прыгать к нему на руки со второго этажа или лазить по оконным наличникам.

— Как имя твое?

— Едвинда, — отвечаю.

— Красивое имя, — снова улыбается.

— А тебя?

— Рюрик. Будем знакомы!

— Благодарю, что помог мне и спас меня, — с улыбкой говорю ему.

— Я буду всегда рядом, если что, — он почтительно кивнул мне, и вернулся в терем.

Я почувствовала что — то… Родное в нем…

Придя в себя, я вернулась домой. Я жила только с отцом. Была единственной дочерью. Матери у меня не было, потому что она стала жертвой нашествия разбойников…

Восемь лет прошло и я уже свыклась. Мама всегда была со мной в моих мыслях.

В моих светлых воспоминаниях.

Подглава 1.1

Рюрик

Когда мы подплыли к пристани, я заметил удивительную девушку, с корзинкой в руках. Разумеется, что все славянки красивые, но почему — то мне запала сразу в душу именно эта девушка…

Такая чистая, наивная, и сразу видно, что не из робкого десятка.

Находясь внутри терема, мы почти сразу начали обсуждать главный вопрос, собственно, из — за которого я и прибыл сюда со своей дружиной, братьями и матерью.

Мама восседала рядом с дедом, которого мы никогда не видели, потому что она вышла замуж за западного славянина — сокола, моего отца — князя города Рэрик, Годслава.

Мама родила троих сыновей, то есть нас. Мы братья и по крови, и по духу.

Я старший.

Назвали нас могучими и сильными мужскими именами: Рюрик, Трувор, Сивар.

Как бы не хотелось нам видеться с северной родней, но не получалось их навещать.

Да и опасно это. Было.

Мы только передавали послания друг другу — через гонцов и редко — через письма.

Лихие времена, скорее всего, начались с нас, с Запада. Точнее, от наших соседей, которые так и жаждали проливать кровь ни за что, ни про что…

Только ради денег.

Ради выгоды.

И именно тогда, когда мы все дружно обитали вместе.

А потом..

Началось…

Я помню, как отца вызвали на переговоры даны, после того, как они не смогли взять наш город ни с моря, ни с суши, потому что он надежно охранялся валами.

Отец знал, что в лесу находились его стражи — союзники лютичи. Поэтому вышел на встречу врагу, полагая, что город не возьмут и удастся мирно обговорить вопрос, и прийти к обоюдному решению.

Но…

Что — то пошло не так…

А именно то, что лютичи оказались предателями моего отца, и встали на сторону врагов, которые окружили его, казня на виду у всего города.

Ведь люди подошли к ограждениям, и наблюдали за своим князем с безопасного места. Даже наша мать, обнимая нас троих своими ласковыми руками, пыталась закрыть Сивару и Трувору глаза, а вот я..

Все видел.

Притаился жаждой мести!

Кто — то пал духом, кто — то все же отчаянно и бесстрашно защищался. Но враги оказались проворнее и город был взят!

Поселки около Рэрика были сожжены, а в городе начались разбои и насилие.

Нас бы тоже всех убили, если бы не дядя — брат нашего отца Траскон. Как только дело запахло жаренным, он прибежал к матери и велел быстро следовать за ним, по подземному пути, пока даны и лютичи были заняты городом.

Так мы и оказались все в лодке. Дядя отвез нас на остров Руян. Хорошо, что погода нам тогда благоволила и не было никаких штормов.

Нас воспитывал и обучал ратному делу главный волхв острова, а так же лучшие мужи — витязи, которые когда — то плавали по морям и держали в страхе всех, даже викингов! А потом прибыли на остров делится своим опытом с княжескими сыновьями.

Так что…

Я бы с братьями в любом случае сюда бы попал, на обучение. Просто это произошло несколько раньше.

— Ну что, дорогой внук. Ты готов здесь остаться и княжить? Видишь ли, у меня не осталось наследников… Все сыновья пали во имя свободы… У твоей старшей тети только дочери, поэтому ты, как старший внук, подходишь на роль защитника и княжича. Тем более, я видел сон, что в нашем селении выросло широко ствольное дерево, которое накрыло своими широкими листьями всех нас и защищало от врагов. Рассказав волхвам о моем сне и моих намерениях позвать тебя — они меня поддержали и мы кинули клич тебе. Враги лезут со всех сторон!

— Мой премудрый и великий дед! Я с гордостью и честью принимаю твое предложение. Враги будут повержены! — согласился горделиво я.

Дедушка обнял меня, и три раза поцеловал поочередно в щеки с обеих сторон, в знак радости.

— Нужно теперь выбрать стратегию, чтобы отпугнуть врагов. Чтобы они поняли, что к нам — им путь «заказан», — обратился снова ко мне дед.

— Разумеется, дедушка. А теперь, можно ненадолго отступить от темы и задать личный вопрос?

— Конечно, Рюрик, — похлопал меня по плечу дед.

А я повернулся ко всем собравшимся в горнице и задал свой вопрос:

— Кто эта красивая девушка, которая подсматривала за нами?

— Это моя дочь, — ответил мне главный помощник моего деда Гостомысла, выйдя вперед.

— Внучек, это моя правая рука — Бронислав. Едвинда его дочь, да. И, если ты вдруг заподозрил ее в плохих намерениях, спешу тебя разочаровать — девушка эта совсем не та.

— Дедушка, у меня и в мыслях не было ее оклеветать. Уж больно она заинтересовала меня, но в другом смысле.

— М-м-м-м, — промычал Бронислав, как в знак своей понятливости моего вопроса, — На сколько сильно заинтересовала?

— Серьезнее некуда, — ответил решительно я.

— Ну что ж… Если она будет не против — дам добро на ваш союз, — с почти благословением сказал Бронислав.

— Быстро невесту ты нашел себе, Рюрик, — усмехнулся дедушка.

Я лишь улыбнулся в ответ и пошел к дому Едвинды.

Никогда так не волновался, как сейчас.

Подглава 1.2

Едвинда

Пока томились кушанья в печке, которые были почти приготовлены, решила подмести пол после своей готовки.

Вдруг слышу стук в дверь.

Я приподняла голову, приставила веник к лавке, и открыла дверь.

— Тебя разве не учили, что нужно сначала спросить, кто за дверью? — на пороге стоял Рюрик.

Неожиданно.

Совсем.

— Я почувствовала, что сейчас ничего не случится, — робко улыбнулась я ему. Я унаследовала от мамы ведьмовский дар, который передавался по женской линии, — Ты с каким намерением сюда пришел?

— С серьезным, как оказалось. Можно войти?

— Ну… Заходи, коль пришел. Но! Если ты с чистыми помыслами!

— С чистыми.

— Тогда проходи. Чувствую, что тебе можно доверять, а мое умение разбираться в людях обычно не подводит.

Молодец улыбнулся.

— Ты ведающая мать?

— Почти. Я только учусь, — отвечаю, — Ты голоден?

— Зверски.

— Добре. Пока ты будешь рассказывать, с какой целью ко мне пожаловал — я накрою на стол.

— Сначала я немного расскажу о себе, — начал Рюрик, — Самое основное.

— Я вся во внимании.

— Я — внук вашего князя Гостомысла. Моя мама, Умила — его дочь. Со мной прибыли два родных брата — Трувор и Сивар.

— Это я уже поняла.

— Какая ты смышленая.

— А то! Тебе сколько репы класть?

— Это… пареная репа?

— Да.

— Думаю целой тарелки хватит.

— Курицу? Двух бедер хватит?

— В самый раз. Так вот…

— Зелень? Хлеб? Взвар?

— Едвинда, я буду все, что ты мне предложишь. Только не перебивай меня, пока мысль не ушла. Пожалуйста.

— Рот на замок! — я провела пальцами по губам, якобы закрываю их на ключ, видя, как Рюрик умиляется моему жесту.

— Так вот, меня призвал мой дед для того, чтобы я остался у вас здесь править, так как прямых наследников у него не осталось…

— А ты что?

— Согласился.

— Правильно сделал. Вот держи, — я положила кушанья перед ним и сама села за стол поесть.

— Благодарю. Сейчас продолжу, только поем.

Я одобрительно кивнула.

Тишина висела над нами недолго. Мы быстро опустошили тарелки, и, когда стали пить мой взвар, Рюрик продолжил:

— Продолжаю… Мне нужна невеста.

— Ааа, — продолжаю кивать я, — Ты хочешь со мной посоветоваться на счет девушек? О — о, я могу столько тебе вариантов накидать!

— Вообще — то… Я говорю о тебе, — глаза его любопытно заискрились.

Я поперхнулась взваром и закашлялась.

Рюрик, который сидел напротив меня, встал, наклонился и похлопал меня по спине, чтобы кашель прошел.

— Неожиданно, — говорю, пытаясь выровнять дыхание.

— Ты согласна?

— Ну, знаешь… Так быстро… Даже деревья не растут…

— Едвинда, я торопить тебя не хочу. Но, ждать слишком долго, не могу тоже. Давай выйдем, прогуляемся до речки, а потом…

— Д — давай, п — прогуляемся, — заикаясь ответила я.

И вот, мы идем к речке.

Молча.

Я чувствую смущение. А Рюрик шел рядом абсолютно спокойно.

— Откуда ты родом? — спрашиваю.

— Из Рэрика, — отвечает он.

— Далече…

— Да… Город стоял у моря. Пока его не осквернили паразиты…

— Все мы в жизни чего — то лишаемся, — продолжаю разговор, — Или кого — то.

— У тебя нет матери?

— Как ты догадался?

— Ну… Отца твоего я видел. Была бы мать, она бы была рядом с тобой сейчас, в доме.

— Ты прав… Все так…

У него нет отца, у меня нет матери. И они оба — жертвы насилия.

У нас было что — то общее. Мы будто противоположные половинки, которые соединяются воедино. И это чувство, что мы могли где — то видеться, не покидало меня…

— Какие у тебя планы на ближайшее будущее? — снова его спрашиваю.

— Срубить новый город, заняться обороной и поддерживать порядок княжества.

— А мама… какая твоя? — при одной мысли, которая меня никогда не посещала, что у меня будет свекровь, инстинктивно потряхивало и внутри все сжималось, почему — то.

Видя мои сомнения, Рюрик успокоил:

— Не волнуйся. Мамка у меня очень хорошая. Никогда не лезет к нам в жизнь.

— К нам в жизнь…, — повторила я, — К нам, это к тебе и к твоим братьям?

— Да, — кивнул он.

— Ты знаешь, у меня такое странное ощущение… Вот от одного слова «свекровь!», и меня коробит…

— Может быть это какие — то воспоминания? — предположил Рюрик.

— Ты хочешь сказать, что я могла переродиться? — удивляюсь его словам, — Я всегда считала, что перерождаться могут только воины или дети, которые не успели пожить…

— Все может быть, свет очей моих, — Рюрик повернулся ко мне и мы встретились глазами.

Меня словно пронзило стрелой…

Что — то подобное уже случалось со мной…

— Чувствую… Хоть знаю тебя всего один день, но, в тоже время, будто давно… — пробормотала я, глядя в красивые и знакомые глаза молодца.

В этот миг, в моих открытых глазах стали всплывать картинки: что точно так же, как и сейчас, я уже стояла…

С ним…

— Велес??

Подглава 1.3

Давным — давно жил — был Велес.

Весь из себя статный и красивый молодец.

И вот однажды, мимо него, по дороге мчалась- промчалась девица верхом на коне: алый кокошник, коса до пят, в красной рубахе в виде удлиненного платья с глухим воротом и длинными рукавами, в золотистых сапогах.

Промчалась так, что пыль подняла с дороги, которая осела на одежде молодца.

Велес лицо девушки не успел разглядеть, но одна мысль не дала ему покоя:

— Кто такая? И почему мне неизвестно!?

Велес помчался вслед, но не догнал.

Ну и шустрая, однако.

Тогда он стал спрашивать у каждого встречного — поперечного о неизвестной девице.

По описанию, одна бабушка узнала ее:

— Аааа, сынок. Так это наша Ядвига. Ее изба стоит на опушке леса.

— А почему изба, а не терем? И почему на опушке?

— Потому что одна живет. Куда ей терем? Она любит, чтобы все было на своем месте. А на опушке, потому что не очень — то и людима. К тому же, часто в лес ходит, травы собирает.

— Благодарю, бабушка!

— Та не за что, сынок.

Отправился стрелой к избе Ядвиги на опушку леса.

Резким грохотом открывает дверь. Подходит к девушке.

Ядвига огорошенно и резко повернулась, опомнится не успела, как Велес подошел к ней вплотную и заглянул ей в глаза.

Ядвига поначалу хотела выгнать непрошеного гостя, но как увидела Велеса прямо перед собой — обо всем забыла. Они будто мысленно общались и взглядами поняли, что созданы друг для друга.

Велес тянуть волынку не стал, резко взял девушку за руку и повез в свой дом знакомить с семьей.

Дома их встретили не очень радушно…

Когда Велес подъехал на своем верном коне к дому, он взял Ягиню на руки, и гордо неся ее на руках, переступил порог и сказал:

— Матушка, моя дорогая! Привез я жену любимую, еще одну хозяйку, помощницу тебе!

Велес поставил Ядвигу на ноги, и они оба низко поклонились матери, в знак уважения и почтения.

Мать Амелфа нахмурила брови, прищурила глаза и стала разглядывать невестку вниз — вверх. У Ядвиги пробежался мороз по коже от такого оценивающего взгляда.

Но делать нечего.

— Братец мой! — подбежала к молодым сестра его Алтынка, — Как я рада! Будем знакомы, Ядвига, я — Алтынка. Сестра мужа твоего.

У Ядвиги на время прошла тревожность и была очень рада знакомству.

Амелфа сквозь зубы собрала на стол угощения вместе с Алтынкой, натянула улыбку, и отпраздновала свадьбу своего сына с суженой его.

Вечер прошел великолепно.

Наутро Амелфа продолжала кривить губы и язвить Ядвиге. Та ей не стала отвечать «взаимностью», иначе как известно, что «грязью грязь» не смоешь.

Ядвига достойно переносила неодобрительные взгляды свекрови, помогала по хозяйству. Вечерами распевала с Алтынкой песни и плясала. Ночью же уделяла должное время мужу.

Велеса беспокоило такое отношение своей матери к жене, но Ядвига никак не жаловалась и Велесу казалось, что скоро мать привыкнет к ней и полюбит.

Так они прожили некоторое время.

Пока однажды…

Велес собрался по делам, из — за которых его не будет несколько дней дома. Он переживал за свою Ядвигу, но Алтынка успокоила его:

— Не волнуйся, братец! Я за Ядвигой пригляжу. Ей одиноко не будет. Не кручинься, Велес. Все будет хорошо!

— Ладно, сестренка. Прощаюсь с вами не надолго ладушки мои, — сестру он обнял, а Ядвигу закружил на руках и крепко поцеловал.

— Езжай с миром, сынок. За Ядвигу будь спокоен, — вышла проводить Велеса Амелфа.

Услышав родительское слово — ему стало легче, и он отправился в путь.

Три хозяюшки помахали Велесу вслед и пошли домой.

— Дочк…, — позвала Амелфа.

— Я здесь, мама, — ответила Алтынка.

— Я не тебе, дочка.

— Ядвигу зовешь?

— Ее самую.

Алтынка, обрадованная, побежала к невестке.

— Матушка, ты меня звала?

— Да, дочка. Ты понимаешь, почему я сначала холодно к тебе отнеслась?

— Понимаю… Ведь мы, с Велесом, поспешили. Твоего благословения не спросили, без сватов и прочих традиций свадьбу сладили… Как снег на голову.

— Правильно понимаешь, — свекровь одобрительно кивнула, — Но я присмотрелась к тебе. Ты — неперечливая, хоть и с характером, сын мой тебя сильно любит, Алтынка в тебе души не чает, по хозяйству прилежно помогаешь. Поэтому, прости меня за холодность мою.

— Что ты, маменька. Я совершенно не сержусь, — радостно ответила Ядвига.

— Вот и хорошо. Давайте, дочки, баньку истопим что ли? Напаримся вдоволь!

— А почему бы и нет, — подмигнула Алтынка невестке, и начали готовить баньку все вместе.

Когда в бане пар валил чуть ли не из окон, три хозяюшки стали собираться идти внутрь.

— Алтынка! — обратилась Амелфа к дочери, — Ты, покамест, останься здесь.

— Почему матушка?

— Не перечь! Вон, — показала рукой в сторону леса, — Березовых веток принеси, а то я их мало припасла.

— Ну ладно…, — почесав затылок, Алтынка в недоумении пошла к березе спрашивать разрешения сорвать ее веточки.

В то самое время, лаской и лестью, Амелфа созвала Ядвигу в баню и начала парить.

— Ладная фигурка у тебя, дочка. Велесу моему очень повезло! Сколько детей народить сможешь! — и хлещет ее веником, и хлещет.

Ядвига сначала прибалдела, а потом… от излишнего жара стала краснеть, потом бледнеть, синеть, а потом и вовсе терять сознание.

Тут резко заходит Алтынка в баню. Видя, что невестка при смерти, она выкинула из рук ветки березы, взялась ладонями за щеки и крикнула:

— Мать! Что ты натворила!

— Если скажешь что Велесу — пеняй на себя! И тебя изведу!

— Матушка… Я тебя не узнаю… Будто нечистая сила в тебя вселилась!

— А нечего так себя вести! Вишь, прыгучая какая! И молодая она, и красивая, и очень любима Велесом, и тобой, видите ли… Выскочка, не иначе! — говорили злая зависть и ненависть в Амелфе, которая рано осталась без мужа.

…Вернулся Велес и сразу в терем — к своей любимой. В спальню зашел — Ядвиги нет. В горницу зашел — ее там нет. В баню пошел — и здесь ее нет.

— Что — то здесь нечисто, — почувствовал Велес сердцем, и пошел к матери.

— Матушка, — с поклоном обратился он, — Где же Ядвига моя? Хожу по хоромам, все углы обошел — ее нет нигде!

— А я тебе говорила! Змею пригрел на своей шее! Ты только за порог, а она хвостом махнула и ушла восвояси.

Услышав горькие вести, Велес присел на лавку.

— Да будет тебе, убиваться по ней! Тоже мне… Другую найдешь! Ты вон у меня какой видный!

— Вы, наверно, матушка позабыли, что такое любовь? А я нет!

С такими словами вышел прочь из терема.

Пошел за околицу, как его нагоняет Алтынка. Она не стала спрашивать брата в чем дело, ведь все было и так понятно. Видя, как Велес переживает, как стал чернее тучи, она не выдержала и рассказала:

— Это матушка наша Ядвигу изжила…

— Что ты сказала? Повтори! — он резко схватил за плечи сестру и был готов слушать то, что чувствовало его сердце — беду.

— Ты когда уехал, мать помирилась с Ядвигой. Баню истопила, а меня за ветками березы послала. Мне стало подозрительно, но послушалась и ушла. Прихожу — а там Ядвига уже почти мертвая лежала. Мать ее напарила отравленными вениками и была такова. Потом мне пригрозила, если тебе расскажу…

— Послушай, Алтынка, родная, — Велес отстранил сестру от себя на расстояние вытянутой руки, продолжая держать ее за плечи, — Ты все правильно сделала! Теперь скажи мне, куда мать дела Ядвигу?

— Она закопала ее за баней…

— Закопала!? Не по нашим обычаям это…

— Не по нашим, потому что вы не по обычаям поженились. Это не мои слова — мамины…

— Я понял. Но за баней… Зачем? Хотя плевать! Мне же искать меньше надо. Алтынка, с тобой ничего не случаться! Поняла? Ты меня поняла?!

Алтынка закивала, брат поцеловал ее в щеку и пустился со всех ног за баню.

Он раскопал тело, которое уже посинело, было испачкано землей, а глаза Ядвиги страшно открыты.

Но она была прекрасна.

Даже мертвая…

Велес вытащил ее, схватил, прижав сильно к себе и взвыл:

— Ядвига… Ядвига, вернись! Вернись ко мне! — тормоша ее за лицо.

Ядвига лежала не шелохнувшись…

— Боги! Боги, где вы!? — прорычал Велес.

Через несколько мгновений, перед Велесом появились Макошь — приемная мать Ядвиги, Сварог, Перун.

— Мы здесь, побратим.

— Оживите мою жену! — требовал Велес.

Появился уже и Хорс с живой водой, и окропил Ядвигу.

Нет… Не очнулась.

Перун обратился к Велесу, который никого не слышал, а смотрел только на свою жену.

— Побратим! — гаркнул на него Перун, — Попробуй сам окропить ее живой водой.

Велес сделал, как велел старший, смочил губы жены водой и влил ей внутрь.

Но все было тщетно…

— Велес, — обратилась Макошь, — Зятек, дорогой… Видимо живой водой ей уже не поможешь… Потому что она уже была в Нави…

— И что же теперь делать!?

— Если только жизнь за жизнь.

Велес не сомневаясь, уверенно ответил:

— Я пойду заместо нее! Она так мало пожила, и совсем недолго пробыла счастливой рядом со мной.

— Что!? — вмешалась Амелфа, — С какой стати вы все здесь собрались?? И куда ты, сын мой, собрался!?

— А — ну, замолкни! — прервала ее резко Макошь, — За то, что ты мою дочь извела, ты будешь долгое время находиться в Нави и отрабатывать свои поступки, и будешь перерождаться такое количество раз, пока не осознаешь, какой великий грех ты совершила! Алтынка выйдет замуж счастливо, я уж позабочусь о ней, муж хороший да пригожий будет, и родит она прекрасных детей в этом союзе. Только ты этого уже не увидишь! — Макошь щелкнула пальцами, и Амелфу забрали злые духи на исправление в Навь.

Ядвига задышала.

Очнувшись, она увидела Велеса, и, гладя его по щеке, произнесла:

— Сокол мой ясный…

— Я люблю тебя, ладушка моя. Сколько бы мы не перерождались, я всегда буду находить тебя, и мы начнем жить сызнова, родим много детей и доживем с тобой до старости, и только потом обретем вместе покой в мире Прави, — После этих слов, он начал холодеть и испарился, как лесная капля росы.

— Нет! Велес… Нет!

— Он отдал свою жизнь заместо твоей, доченька, — ответила Макошь, — Отныне, он будет теперь там помогать. Вы встретитесь, пока ты не проживешь жизнь здесь.

— Свидишься, ты с ним, не переживай, — успокоил Ядвигу и Сварог, — Но только обличья у вас будут разные. Но вы всегда будете узнавать друг друга, жить долго и счастливо, пока срок тебе в Навь идти не наступит, а потом снова возрождаться в новых обличьях и опять любить друг друга.

Ядвига встала, вытерев слезы, и сказала:

— Я буду ждать. А пока, буду помогать людям.

Подглава 1.4

— Велес?

— Да, любимая.

— Велес! — Едвинда кинулась на шею Рюрику, а тот в ответ ее закружил.

— Боже… Как я скучал! — прошептал он и впился в алые губы девушки.

— Почему же я не узнала тебя?? — оторвавшись от поцелуя, спросила Едвинда.

— Как не узнала!? А сейчас??

— Я имела в виду… Сразу.

— Ну, это было бы слишком просто, свет очей моих. Сердце тебе все равно подсказывало, а я ждал этого момента, чтобы не спугнуть тебя…

Они посмеялись, долго говорили на берегу речки и расспрашивали друг друга, как они проводили время в разлуке.

Вскоре они поженились, устроив княжескую свадьбу. Через девять месяцев Едвинда родила сына Игоря. А Рюрик срубил, как и говорил, новый город, который прозвал Новгородом. Брата Трувора посадил княжить в городе Изборск, а Сивара на Белозеро. Этот поступок был очень характерным, так как этим жестом, он закрыл подступы к тогдашней русской земле.

Однако, еще было немало славянских племен, которых нужно было присоединить к себе, чтобы эти племена не растворились в завоевателе.

Но это произойдет чуть позже.

А пока…

Едвинда и Рюрик радовались сыну и были счастливы.

Все шло своим чередом.

На этот раз Едвинде — Ядвиге было действительно повезло со свекровью, которая души в ней не чаяла. Помогала, чем могла. А когда приезжали поочередно Сивар и Трувор со своими семьями, так Умила была счастливее всех на свете!

Бронислав и Гостомысл с женой Боженой тоже любили нянчиться с Игорем, а советы понапрасну молодым не навязывали. Если только сами не попросят.

Очень мудро.

Как — то раз, Едвинда решила испечь Умиле ее любимый пирог с земляникой. Да и, в принципе, она хотела всех позвать на чай с земляничным пирогом: и отца, и Гостомысла с Боженой.

Отправилась она в лес, а Игоря оставила дома с Рюриком.

И вот идет она, а вокруг птички поют!

Да звонко так.

В душе будто стали распускаться весенние цветы.

Несмотря на то, что Едвинда всегда в лесу осторожничала, здесь она дала слабину, витая в своих мыслях, и ушла подальше — в глушь…

Напевает народные песни, как вдруг:

— Оу! Какая такая краса попала к нам в сети!?

Едвинда замерла в страхе, и потом медленно повернулась лицом к незнакомцам.

— Ох, какая! Ты откуда такая??

Перед ней стояли разбойники: грязные, пошлые, с пугающий улыбкой на их жутких лицах…

— Вы не знаете кто я? — унимая страх, спросила громким голосом она.

— А по чем нам знать, а? Мы чай не в городе живем, а здесь, на просторе. Никому ничего не должны.

— Это вы так оправдываете свое невежество?? Нежели защищать свои земли?!

— Ты… Княжна чтоль? — спросил кто — то из разбойников.

— Княгиня, — решительно ответила Едвинда, с гордо поднятой головой.

— Аххаахха! — рассмеялись бандиты, — Золотая птичка к нам в руки попала! Давайте с нее выкуп у Рюрика просить!

— Отчего не воюете с нашими врагами!? — спросила Едвинда.

— А на кой черт воевать!? Нам проще воровать! — и накинулись все на нее разом, и стали стаскивать украшения и одежду.

— Ах вы, черти! — отбивалась от них княгиня, — Пустите вы, ну!

— Не дождешься!

Когда она осталась совсем нагой, один из разбойников предложил:

— А давайте ее попробуем? Украшения ее дорогие, всем хватит. Так что можно вместо выкупа ею насытиться!

Остальные черти заржали, как кони, и поддержали идею.

— Ну что, — приставил кинжал к горлу один из разбойников, — Сама отдашься или силой взять?!

— Добровольно… Я отдаюсь только мужу своему. А вашу беззаконную и грязную информацию внутри себя носить не желаю, — спокойно и уже без страха ответила Едвинда.

Один бандит сплюнул, заставив Едвинду поморщиться, и ответил:

— Выбирай же: жизнь или смерть.

— Смерть, чем унижение.

Начало уже темнеть, и тот разбойник уже занес кинжал на княгиню, как послышалось ржание коней и топот их копыт.

— Княязь! Это княяязь!! — в ужасе разбойники стали разбегаться кто куда, но Рюрик был не один, а с варягами из Руяна.

— Бей их ребята! Чертей!! — закричал кто — то из варягов.

Рюрик резко спустился с коня и бросился к Едвинде, которая лежала вся крови…

Тот разбойник успел задеть ей артерию…

— Едвинда! Едвинда? Смотри на меня! На меня!

— Ррююрик, — придерживая свою шею, еле слышно проблеяла княгиня.

— Едвинда! Черт возьми… Опять я тебя теряю!! — из глаз хлынули слезы у князя.

— Любимый мой, позаботься о нашем сыне. До следующей встречи…, — сказав это, она закатила глаза и «ушла».

— Нееет!!! Едвинда!!!

Рюрик рыдал над телом своей жены, прикрывая ее оголенное тело своей одеждой.

Вскоре вернулись варяги.

— Рюрик… Все разбойники убиты.

— Благодарю за службу, — с тяжелым сердцем ответил князь и с благодарностью к своей дружине.

— Нам очень жаль, князь…, — выразили соболезнования остальные, глядя на окровавленную жену Рюрика.

Едвинду похоронили со всеми почестями. Сначала было прощание, а потом тело сожгли. Игорь был на руках у бабушки Умилы, а Гостомысл и Бронислав стояли рядом, с поникшими головами.

Рюрик больше не улыбался.

Но вспоминая слова Едвинды: «До следующей встречи», ему становилось легче.

Он прекрасно управлял княжеством, держа связь со своими братьями. Только недолго…

Вскоре, он занемог сам. Предчувствуя скорую кончину, он передал сына Игоря родственнику Едвинды по отцу — Олегу, который был прекрасным военачальником и умелым стратегом.

— Олег, — тяжело дыша, обратился Рюрик, — Возьми нашего с Едвиндой сына, и береги, как зеницу ока! Пока он не вырастит, править будешь ты.

— Не беспокойся, Рюрик, — уверял Олег, — Я все сделаю как надо. Не изволь беспокоиться!

Со спокойной душой, Рюрик отошел к Едвинде в мир иной, ожидая следующего их воплощения на этой земле, чтобы прожить с любимой жизнь от начала до конца, как полагается, чтобы не осталось неоконченных дел.

Позже, люди узнают об Олеге, который прославится на всю округу тем, что соберет все славянские племена воедино, укротит хазар и возьмет курс на Царьград. И дадут ему прозвище — Вещий Олег.

Глава 2

Я очнулась в каких — то непонятных покоях…

Один глаз открыла, второй.

— Ничего не понимаю… Как я здесь о-оказалась..?? — посетили меня мысли в моей голове.

Чуть привстав с постели, я застонала и придерживала место стыка между шеей и затылком, которое ныло от боли.

Понятно. Меня ударили.

Причем, очень больно!

Кто посмел?

Я встала с роскошной кровати, осмотрела себя и свою одежду и была ужасе. На руках синяки, одежда: где — то разорвана, где — то подгорела… Что со мной произошло!? В недоумении, мягко выражаясь, я пошла посмотреть в окно.

Подхожу и вижу совсем незнакомую картину.

Часть красивого города, дорога которого была покрыта камнем. Люди ходили туда — сюда, солнце светит.

А откуда я?

Судя по тому, что я здесь заперта, явно по принуждению оказалась. Ладно, чувствую, что память скоро возвратится ко мне, и я начала искать глазами еду.

По — любому что — то да должно быть!

Окинула взглядом кровать и заглянула за ее край. Действительно, справа от изголовья стоял столик с виноградом, персиками, хлебом и кувшином.

— Эх, мяса бы, а не фрукты, — почесав затылок и взявшись снова за больное место, я сморщилась и присела поесть.

Уж такой дикий жор на меня напал, что мама не горюй!

После того, как я немного утолила голод, послышались шаги.

Я напряглась и вытянулась струной.

Заходит какой — то чудак — человек в шароварах и произносит:

— Султан Мехмед второй хан Хазретлери!

И входит этот Мехмед, очень представительный такой, с бородой, восточной внешностью, руками сложенными на пояснице.

Чудак — человек вышел вон, оставив нас одних.

Я инстинктивно предчувствовала, что восточный язык понять не смогу, но, к моему удивлению, этот Хазретлери знал мой!

— Приветствую тебя, девица.

— И вам не хворать, — отвечаю, пережевывая остатки еды.

— Как ты себя чувствуешь?

— А кем вы мне приходитесь, чтобы справляться о моем здоровье?

— Разве так разговаривают с падишахом!?

— Извините, но мне память немного отшибло, поэтому пользуюсь этим моментом, — язвительно ответила я, осознавая, что попала сюда по его указке.

— Что тебя беспокоит? — спрашивает опять.

— Шея… В нее сильно ударили…

— Могу посмотреть?

— Смотрите, — поворачиваюсь спиной к нему и поднимаю волосы.

— Да… Красное пятно от удара, — нежно погладив по больному месту, подтвердил падишах, — Я велю дать тебе мазь, чтобы боль быстро прошла.

— Спасибо, но отчего — то чувствую, что именно вы к этому причастны. Поэтому вы просто обязаны дать мне эту волшебную мазь.

— Ого! — выдохнул с усмешкой Мехмед, — Не думал, что ты такая смелая.

— Так, как я здесь оказалась?!

— Давай, девица, ты отдохнешь, а потом мы с тобой поговорим…

Я молча кивнула и султан вышел из моих покоев.

Понимая, что отсюда мне пока не выйти, я старалась что — нибудь вспомнить…

Для начала, чтобы время даром не терять.

Сев на подоконник окна, я обняла колени и рассматривала улицу города.

И начинаю потихоньку вспоминать…

Я француженка и жила в провинциальном городке. Осталась круглой сиротой с малолетства, но без крова я не была. Меня приютила одна женщина, которая занималась знахарством, и, честно говоря, мне это дело тоже пришлось очень даже по душе, поэтому я ей всегда помогала.

В округе Аими сторонились, и за спиной называли страшным словом «ведьма!». Еще говорили, что она и меня «испортит»…

На эти наговоры я не обращала никакого внимания, потому что Аими была очень доброй женщиной и совсем не такой, какой ее называли в городке.

Люди…

Днем они сторонятся Аими, а вечером, как ни в чем не бывало, приходили за помощью и приносили в знак благодарности хоть кроху хлеба, но чтобы «ведьма» им помогла.

А я смотрела на них… и поражалась… И думала, что хоть мне и нравиться заниматься знахарством, но с такими лицемерными людьми я связываться в корни не хотела.

Ну что ж…

Деваться было некуда, поэтому я все — таки связалась.

На свою голову.

Однажды днем, когда я подметала двор — увидела изможденного юношу верхом на коне, который лежал на широкой шее скакуна с закрытыми глазами, тяжело дыша. Бросив веник, я кинулась к коню, взяв его за поводья.

— Аими! Аими! — позвала я.

— Что, доченька? — всегда так называла меня она.

А когда увидела парня, то вскрикнула и помогла мне снять его с коня. Мы на вид хрупкие, но в безысходности приходится становиться богатыршами. Поэтому я взяла парня за руки, Аими за ноги и мы дружно перетащили его в наш дом, почему — то на мою постель.

— Анет, — говорит мне, — Пусть у тебя полежит, пока не оклемается… У меня кровать шире будет, поэтому мы с тобой вполне там поместимся.

— Хорошо, — улыбнулась я названой матери, и принялась скидывать сапоги юноше, — Как ты думаешь, что с ним?

— М-м…, — Аими начала осматривать парня, а потом, взявшись за свой подбородок, ответила, — С ним все в порядке. Ран нет, синяков тоже. Думаю накормить и напоить его надо.

— Хорошо. Тогда пойду и приготовлю что — нибудь.

— Нет, сиди, дочка. Я сама. Ты просто пригляди за ним, авось очнется и скажет, как его зовут и откуда он.

Я кивнула, разожгла огонь в камине, чтобы парень не замерз, и села рядом. Наши с Аими кровати были по обе стороны камина, чтобы ноги были всегда в тепле, потому что мы обе мерзлячки.

Вдруг парень начал просить пить.

Я принесла.

Осторожно приподняв его за голову, дала ему воды.

— Благодарю, — кивнул он и не спускал с меня глаз.

— Зачем так пристально смотришь? — спрашиваю.

— Красивая ты…

— Спасибо, конечно, но лучше убери глаза. А то я не знаю, куда себя деть.

Парень усмехнулся.

— Ты, наверное, есть хочешь? Сейчас моя мама приготовит и я принесу тебе еды.

— Спасибо вам, — с благодарностью ответил он.

— Откуда ты? И почему так измождено выглядишь? — стала интересоваться я.

— У нас в городе голод… Много людей страдает. А я поехал куда глаза глядят, в поисках пищи.

— Ну… Здесь в городке, тоже не очень с провиантом… Народ кормится со своего огородика. Я все задавалась вопросом, почему все так? Не уж — то дела никакого нет никому?

— Сейчас время такое…

Тут появилась Аими.

— О! Очнулся! Ну, здравствуй, — широко улыбаясь, поздоровалась она, — Я тут поесть приготовила, на -ка, поешь! Анет, ты будешь?

— Я не голодна, мам, благодарю, — я называла ее то Аими, то мамой.

И так, и так ей нравилось.

— Ладно, пойду. Дел много, — улыбнулась и ушла.

— Значит, ты Анет…

— Да.

— А я Жак.

— Будем знакомы, — улыбаюсь, — Тебе лучше?

— Намного. Вы с матушкой очень добры.

— Так, ты сам кем являешься?

— Я герцог из Орлеана.

— О — как! Сам герцог!

— Испугалась?

— Зачем? Нет. Просто я вижу, что тебя еще что — то тяготит.

— Ты права. Мой батюшка прочит мне в жены одну маркизу… Только она… С причудами… Всего боится, ничего делать не умеет, аллергия на всех и вся. А родителю моему приданное хорошее подавай, а мои чувства не интересны.

— Это обычный случай для богатых семей, Жак. Ну а аристократкам вообще не положено чем — либо заниматься. За них все служанки делают. Сдается мне, что ты просто — напросто сбежал.

— Видишь меня насквозь, — улыбается.

— Ну и что же ты намерен делать дальше?

— Не знаю… Если вы не против, я бы у вас задержался. Помогал бы по хозяйству, а там… Видно будет.

— Думаю, что Аими против не будет, так что оставайся.

Жак остался у нас и наши хозяйственные дела стали быстрее выполняться так, что оставалось достаточно свободного времени.

И на нуждающихся людей тоже…

Жак был под впечатлением от нашей с мамой помощи людям. У меня сложилось мнение, будто он никогда не видел добра…

Аж жаль его стало.

Как — то я пошла за водой на речку с ведрами, Жак пошел со мной. Мы мило беседовали, смеялись, шутили. В общем, нам было хорошо вместе. Я чувствовала, что это целиком и полностью мой человек…

Когда я стала набирать воду в ведро, то поскользнулась о грязь и упала в реку. Была весна, но речка была холодная. Жак вытащил меня из воды, накрыл своей одеждой и прижал к себе, чтобы я могла согреться.

— Может стоит отвести меня домой? — поднимаю свой взор на него, — Переоденусь, как раз…

— Сейчас согреешься и пойдем, — отвечает, — Да у тебя губы все синие! Ну — ка, прижмись ко мне еще ближе!

И прижал меня к себе сам.

— Ой… Что это? — растерянно спрашиваю его.

— М?

— Тут в низу…, — при этом все понимаю без слов.., но неловко.

— Думаю, ты сама уже догадалась, — наклоняется и целует меня.

От внезапности, я упираюсь руками ему в грудь, отстраняюсь.

— Не быстро ли ты?! — восклицаю.

— Напротив… Думаю, что в наше время, тянуть нельзя, — говорит он уверенно.

— Тянуть с чем? — не понимаю его мысли.

— С женитьбой.

— Да ты еще меня замуж не звал!

Жак опускается на одно колено и просит моей руки:

— Выйдешь за меня?

— Это потому что ты увидел меня в мокрой и, просвечивающей от мокроты, одежде!?

— Нет. Ты и без одежды давно зацепила меня.

— Что!?

— Я… Имею в виду, будь ты и в сухой одежде — намерений моих это не изменило бы, — снова уверенно произносит Жак.

Я стою с выпученными глазами, в растерянности.

— Ну так что? Согласна?

— С — согласна…, — робко отвечаю.

Жак встает с колена и прижимает меня вновь к себе.

— А что ж так нерешительно?

— Потому что мне кажется, что быстро…

— А сколько нужно прождать? Год? Два? Я считаю, что нужно жить здесь и сейчас. Время неспокойное.

— Хорошо… Но… Твой отец… Мы не получили от него благословения… Меня смущает еще и это.

— Потому что мой отец сложный человек. Я очень люблю его и благодарен ему за все. Но нельзя меня принуждать жениться, тем более, на не любимой девушке. Я уже взрослый, а не маленький мальчик, за которого нужно все решать. Пройдет время, он поймет меня. Ведь он сам, очень любит мою мать.

— А она где?

— В замке. Она на моей стороне…

— Ладно. Если мама твоя тебя поддерживает, уверенна, что и моя поддержит тоже, значит я точно согласна.

Жак взял меня на руки, укрыв собой и своей одеждой, и понес домой. Ведра я держала в руках.

Пришли домой.

Но без воды.

— Ой, ты, божечки! — взмолилась Аими, — Анет! Тебя как угораздило — то??

— Поскользнулась, — улыбаюсь ей.

— И чего ты, скажи пожалуйста, улыбаешься!? Я тут за сердце хватаюсь! Ладно… Пойду сама воды наберу. Жак, благодарю, что дотащил Анет. Надеюсь, она не тяжелая, — усмехнулась мама по — доброму.

— Пустяки, — отвечает он, — Вам помочь с ведрами?

— Сама справлюсь, сидите. Мне же спокойней, — ответила Аими и ушла.

Жак, по моей просьбе, отвернулся, и я переоделась в сухую одежду, легла в кровать. Жак разжег камин и лег со мной, чтобы я побыстрее согрелась.

— И что теперь будет? — спрашиваю его.

— Завтра пойдем в церковь и договоримся о венчании. Деньги у меня есть.

Пока мы беседовали, Жак гладил мои руки. От его прикосновений было щекотно и приятно. Потом мы крепко обнялись и… уснули.

Прошла ночь.

Просыпаюсь ранним утром от яркого луча солнышка, который очень любит светить прямо в глаза с утра пораньше.

Поворачиваюсь.

Рядом спит Жак. Я резко глянула на свою кровать — там спит Аими. Похоже она вернулась, когда мы крепко спали. Она не стала нас будить, а просто легла на мою кровать, на которой до этого спал Жак.

Не знаю… Могла ли она подумать, что у нас что — то было?

Ведь по сути, ничего же не было.

Жак еще спал, а вот я вышла на улицу насладиться прекрасным утренним воздухом. Я люблю утро. Люблю наблюдать, как просыпается природа вместе со мной.

Смотрю, из дома выходит Аими.

— Доброе утро, мама, — здороваюсь улыбчиво и благодарно.

— Угу, — насупилась, взгляд хмурый и совсем не смотрит в мою сторону.

— Аими? Ты чего?

— Чего?? Да ничего. Я, конечно, вас будить не стала… Но вот, что я подумала! Скажи мне честно, у вас что — то было?!

— Нет, — уверенно отвечаю матери, глядя в глаза.

— Хм… По глазам не врешь…

— Так и крови нет!

— Кровь не всегда может быть, — отвечает она мне сурово, — Смотри! Если ты чести своей лишилась…!

— Нет! Аими… Нет. Правда. Мы просто говорили и вместе уснули. А еще потому что мне было холодно…

— Ладно, — отойдя от гнева, Аими переменилась в лице, — Ты не заболела? Как себя чувствуешь?

— Я здорова, мам.

— Ладно. Пойдем позавтракаем. А то скоро твой проснется…

— А чего он сразу мой?

— Потому что я — ведунья, Анет, и все считываю!

— Ладно, мам, — улыбаюсь очередной маминой заботе и тревоге.

Это очень трогательно.

Пока мы накрывали на стол, проснулся уже и сам Жак.

— Доброе утро всем, — довольно здоровается, потягиваясь и зевая.

— Доброе — доброе, сына…, — отвечает Аими.

Жак протер глаза и удивленно посмотрел на меня вопросительно: « Ты уже рассказала?»

Я отрицательно помотала головой.

— Я сама все знаю, — ответила на его мысли мама, и начала его предупреждать, постукивая указательным пальцем по столу, — Смотри, Жак! Если ты хочешь поиграть — Анет не для этого, а значит не для тебя! Она у меня девочка ранимая, для серьезных отношений.

— Мама! — краснея возразила я, потому что мне стало очень стыдно.

На что Жак лишь тепло улыбнулся.

— Аими, не переживайте. Я — верный. И у меня в мыслях не было играть с вашей дочерью.

— Ох, — хватаясь за сердце, успокоившись, проговорила мама, — Хорошо. Так! Ну, будет нам болтать! Давайте — ка лучше завтракать!

Мы завтракали яйцами, хлебом и молоком. А после, отправились в церковь.

Венчание назначено на завтрашнее утро, разумеется, за оплату. Особенно из — за спешки. В городке стали теперь и про меня слухи распускать: «Во! Видали? Не успела познакомиться, а уже замуж выходит! Ну, точно ведьма! Приколдовала!»

Я смеялась, только и всего.

Какой смысл обращаться внимание, если это все неправда? А люди пусть горланят, себе на потеху. Им постоянно нужно что — то про кого — то говорить.

Мы обвенчались. Скромно и просто. Зато мы были очень счастливы!

Пусть все на свете будут счастливы, живы и здоровы!

После церкви, на радостях, мы отправились прогуляться верхом на коне Жака. Маму мы предупредили, чтобы рано не ждала нас, поэтому душа была спокойна за нее.

Мы поскакали в лес. Уже приближалось наступление лета. Теплело. Только не речка. Но нам было все равно, потому что уж сильно нам захотелось расслабиться, побыть чудаками и просто насладиться этим счастливым днем!

Теперь мы разделись до гола и пошли купаться. Это не то место около речки, что близ поселка. Подальше, в лесу. Поэтому мы смело обнажились и пошли купаться.

Хотя иногда оборачивались, может кто еще, помимо нас, задумал прогуляться по лесу?

Но вокруг никого. Мы выдохнули. Стали плескаться в речке, нырять, играть, словно дети.

Счастливые дети.

Когда Жак догонял меня в речке, ловил и заставлял нырять с собой. Я брыкалась сначала. Да так брыкалась, что задевала, случайно! его мужское место. От стеснения, я закрыла лицо руками, а Жак… Их разжимал, смотрел в глаза и… начал страстно целовать, сильно прижимая меня к себе.

— Жак! Пусти! Я уже замерзла!

— Тогда идем греться, — с довольной ухмылкой ответил он.

Выходим, а там нас ждало продолжение… Продолжение нашей начавшейся супружеской жизни, лежа на нашей одежде.

Жак был нежен и очень ласков. Поэтому когда все случилось — было терпимо. Но я сразу вспомнила Аими — ведь крови у меня не было… Но в моей неприкосновенности, Жак нисколько не сомневался, ведь невинность не только кровью признается, но и по другим показателям: в одежде (ведь, чем больше девушка одевается открыто, значит она уже во всю готова, и может не один раз. Даже если, в наше время носят закрытую одежду, но некоторые девушки все равно стараются выделить свою грудь, которая кричит о порочности), в поведении, в девственной складке и т. д.

Самое большее, что у меня началось — это потягивание внизу живота, как при женских днях. Жак больше трогать меня не стал, чтобы я привыкла и организм успокоился.

— …И только тогда у нас начнется бурная супружеская жизнь, — сверкая глазами, довольно известил он меня.

— Я даже спрашивать не буду, откуда ты столько знаешь про женский организм, — усмехнувшись одним уголком рта, ответила я.

— Я люблю тебя, — признался Жак.

— И я тебя люблю, — широко улыбаюсь ему в ответ.

Насладившись прогулкой и природой, и, самое главное, друг другом, мы начали собираться назад домой. И вот, едем на коне. Подъезжая к нашему городку, стали чувствовать какой — то непонятный запах…

— Ты чувствуешь? — спрашиваю.

— Да… Похоже, что — то горит… Запах дыма и еще чего — то…, — подозрительно серьезный стал взгляд у мужа.

А у меня в сердце екнуло…

— Жак, скорее! Поскакали к Аими! Ее люди и так недолюбливали за ее дар, черт знает, на что они способны!

Жак ударил шпорами коня с криком «Пошел, родной!», и конь понесся, что есть мочи.

И действительно… Горел дом…

Наш дом!

Я быстро слезаю с коня и бегу к дому с визгом: «Мама! Мама! Аими!!», начинаю рыдать и прокрикивать «За что!? Ааааа?! За что!?»

Я поняла, что мама была внутри. Я будто увидела картину, которая произошла некоторыми минутами ранее… Жак, испугавшись за меня, начал оттаскивать меня от горящего дома, а я протягиваю руку в сторону, поглотившего сверху — донизу огнем дома, с криком «Мама! Мамочка!» и никак не могу остановиться.

— Довольно! — раздался чей — то важный и недовольный голос.

Я поднимаю зареванные глаза… а там… Человек, сидящий верхом не белом коне.

— Отец!? — воскликнул злостно Жак, — Это твои рук дело!?

— Да, сын мой.

Я поразилась холодности этого мужчины!

— Да как ты посмел!?

— Ты, сын, сбежал из дома. А тебя ждет твоя невеста.

— Она мне не невеста! — грозно прокричал мой муж.

— О, да… Я наслышан… Но ты женился на ведьме! А ведьма недостойна стать женой герцога!

— Не тебе решать мою судьбу! — вижу, как Жак сжимает кулаки до белых костяшек.

— Я бы не был против другой невесты… Но меня возмутила новость, что ты женился на этой девице! Земля слухом полнится, знаешь ли…

— Понятно…, — вмешалась я, — Вы верите слухам! Надменный и жестокий вы человек! Заживо сожгли мою мать!

— О-о… Дитя, сейчас закон не запрещает сжигать бесовских слуг.

Я ошарашенно округлила глаза.

— Со мной святая реквизиция, которая одобряет вот это все, — начертив указательным пальцем несколько кругов в воздухе, он продолжил, — И тебя ждет та же участь! Схватить ее!

— Неет! — пытался меня закрыть собой Жак, но «их» было больше, меня схватили по обе стороны за руки и повели к месту, которое готовили к костру.

— А ловко вы подготовились, — уже ничего не боясь, стала язвительно дерзить я. Особенно осознавая, что меня сейчас сожгут.

Заживо!

— М… Да, дитя. Продажные люди тем и хороши, что их просто купить. Даже так скажу, эти сплетни о тебе и твоей матери сначала донеслись до меня, а потом, по наводке, я прибыл в ваш городок. От нашего замка только одна дорога, которая лежит именно через ваше поселение. Мне даже не составило труда вас найти. Но я пришел в бешенство, когда мне рассказали, что мой сын сегодня женился. Мне нужно было принять меры! И я пришел сюда. В этот дом. Должен признаться, твоя мать была очень отважной женщиной! Даже под страхом смерти, она вас не выдала. Пришлось идти в церковь и провести дознание, времени ведь у меня мноого! Да и уговаривать служителей церкви на содействие не пришлось, они связаны одной целью — покончить с бесовщиной.

— Где мать? — грубо спросил Жак отца.

— В замке. Она уж было хотела поехать со мной, а я отговорился. И она осталась дома. Хоть и просила не принуждать тебя к браку, дать волю.

— Именно! Ведешь себя со мной, будто я твой раб!

— Ты мой раб! Поджигайте! — дал знак моим палачам герцог.

И меня подожгли… Точнее, деревяшки, на которых лежало сено, а на сене стояла я.

Я уже прощалась с жизнью при виде пламени, которое очень быстро подкрадывалось ко мне. Я посмотрела на Жака, который сквозь слезы, смотрел на меня, и произнесла еле слышно последнее слово «Люблю», а по щекам катились слезы.

Жак сделал грозный взгляд и обратился к отцу:

— Отпусти ее! И я женюсь на той белоручке!

— Хм…, — делая вид, что думает, спустя минуту этот черствый человек сделал взмах рукой со словами, — Освободить девушку!

Я уже начала задыхаться от всего пережитого, как эти пешки стали тушить пожар: засыпали песком, поливали водой, перерезали веревку, которая связывала мне руки и унесли, положив меня на другое сено.

Я откашлялась, Жак подбежал ко мне, вытирая глаза, нос, губы…

— Ее продадут в гарем султана Мехмеда второго. Хорошо, что она не пострадала, а то бы пришлось ее бросить в дешевый бордель.

— Вот спасибо, — очухавшись, снова начала дерзить я, — Только особо не вижу разницы: грязный бордель или гарем со змеями.

— Поверь мне, в гареме лучше. Жак домой, сдерживать твое слово.

Нам не дали проститься… Меня вновь схватили и посадили на коня, а я не сопротивлялась.

Потому что сил не было.

Костер немного обжег мне кончики пальцев на ногах, но благодаря тому, что огонь не был сильным, я, действительно, особо не пострадала. Только частично одежда. А точнее, подол моего платья.

Когда мы с Жаком разъезжались в разные стороны, то я не выдержала и хотела слезть с коня, как вдруг…

Боль… И я ушла в себя…

Подглава 2.1

Так я и оказалась в Константинополе…

Вернее, этот город теперь именуется Стамбул, после завоевания и покорения Мехмедом греков.

Я была наслышана, что Мехмед прибегнул к смекалке, как когда — то русский князь Олег, которого прозвали Вещим. Так как греки натягивали цепь в заливе, чтобы «непрошеные гости» не смогли проплыть вглубь города, то остроумный Олег велел своим воинам приделать к ладьям колеса, которые всегда были на палубе для таких случаев, и ладьи вышли на берег. Олег покорил греков не только своей смекалкой, но и осторожностью, запретив пить вино своей дружине, которое вынесли греки в «знак уважения» гостям, прознав, что вино отравленное. А еще, меня поразило, что Олег прибил свой щит на воротах Константинополя в знак могучести и мощности своей Родины.

«Вот это да!», восхищалась я, когда Аими рассказывала мне эту историю перед сном, которая успела обойти весь белый свет.

При воспоминании об Аими, мое сердце сжалось и я пустила слезу.

Потом посмотрела на кончики пальцев ног, которые потихоньку начали заживать, но, честно признаться, хорошая мазь им бы не помешала. Особенно мазь из моих трав.

Но где я здесь их возьму??

Непонятно…

Пока я погружалась в воспоминания, прошел целый день. А потом снова заходит тот чудак — человек, с возгласом:

— Султан Мехмед второй хан Хазретлери!

Я сидела на месте.

— Почему не встаешь при виде своего господина!? — недовольно вспыхивает Мехмед.

— Вы — не мой господин. А еще, вы мне обещали мазь.

— Требовательная какая, — усмехнулся султан.

Я, не поворачиваясь к нему лицом, продолжала сидеть на месте и смотреть в окно.

— Красивый город, — восхищенно говорю ему.

— Я мазь тебе принес.

— О, вот, спасибо, так спасибо! — сползаю с подоконника и направляюсь к нему.

— Тебе нужно родить от меня наследника, — глядя в мои глаза, требовательно осадил он.

Я округлила глаза.

— Понимаю ваши варварские законы, только вам, скорее всего, нужна невинная девушка, коей я уже не являюсь, — спокойно ответила, начав смазывать себе шею, — А еще, у меня небольшие ожоги на ногах — я не идеальная. Так что, соболезную вам, но я вам не подхожу на роль матери вашего наследника.

— Я знаю, что ты не девственница. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.

— Для вас в моем сердце нет места.

— Это меня не интересует.

Не взирая на него, я села на кровать и начала мазать пальцы мазью на ногах.

Мехмед не выдержал, подошел ко мне, взяв меня за локоть, резко притянул к себе так, что мы стояли вплотную лицом к лицу.

— Ты — моя собственность! Мои люди заплатили за тебя хорошие деньги! А тот герцог много чего интересного про тебя рассказал.

— Мне жаль… Что. Вы. Решаете. Все. За. Других. Людей, — выделяя каждое слово, прошипела я.

— Хочешь или нет, но ты станешь моей наложницей! Отсюда тебе не сбежать, мои люди повсюду. А если все же сбежишь — тебя ждет мучительная смерть.

— Заманчиво, — отвечаю, — В таком случае, дайте мне время вылечить свои раны. Уж если я целиком и полностью принадлежу вам, и никуда не денусь.

Султан довольно усмехнулся и отпустил мою руку.

— Вот и хорошо. Лечись. В первый день полнолуния — я жду тебя в своих покоях, — развернулся и ушел.

А у меня в голове тревога при мысли «Я не могу!», даже если нам больше не свидится с Жаком, я все равно не собиралась ему изменять!

Потому что я изменю себе и своему сердцу.

А это страшнее, чем самая мучительная пытка…

Наступило утро следующего дня.

Я слышала, что во дворце была первая жена Мехмеда — Гюльбахар хатун с сыном Баязидом. Мне всегда было интересно, как выглядят жены султана и, как они смиряются с этими дикими обычаями гарема!?

Будто прочитав мои мысли, ко мне в покои открывается дверь и входит та самая Гюльбахар.

Дверь закрывается.

— Приветствую тебя, — обращается она ко мне, — Весь гарем гудит, что во дворец доставили французскую оборванку с внешностью славянки. Вот, пришла взглянуть.

Говорила она спокойно, величественно, хоть и немного с язвинкой.

— Я Гюльбахар — хатун — первая жена султана Мехмеда.

— А почему вы проездом здесь? Вы здесь не живете?

На мой вопрос госпожа лишь вздохнула.

— Это очень долгий разговор.

— А для чего вы ко мне пришли? Ведь не только из — за любопытства…

— Правильно понимаешь. Я хотела бы с тобой поговорить.

— Слушайте, извините, что перебиваю, но я догадываюсь о чем… Либо вы мне будете угрожать, либо предупредите, что у меня будет все плохо, что вы любимая жена, и опять угрозы… Либо предложите мне выпить добровольно яд, сделав добрый жест помощи умереть без пыток и всеобщей казни, зато устранив меня, — не выдержала и высказала я.

Госпожа лишь посмеялась.

— Я смотрю, ты осведомлена информацией. Но нет!

— А зачем тогда? Ведь мы, женщины, особенно если конкурируем между собой, в нас просыпается дикая сущность, чтобы уничтожить соперницу.

— Послушай, девица, я просто хочу тебе помочь…

— С чего мне вам верить?

— Потому что если бы у меня была другая жизнь, как у тебя, я бы выбрала побег отсюда. Тем более, ты не из наших восточных женщин, которых воспитывают в строгости и безмолвии.

— Я слушаю, — подумала про себя, что выслушаю госпожу, а там прочувствую — пользуется она моментом или действительно искренна со мной.

— Тебя же Анет зовут?

— Да.

— Так вот, Анет, как ты думаешь, что тебя ждет, если ты выберешь жизнь наложницы султана?

— Если вкратце, то ханА.

Она посмеялась.

— А что смешного?