Как все начиналось
Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Иисуса,
Кто ни во что не верит — даже в чёрта, назло всем, —
Хорошую религию придумали индусы:
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
В. Высоцкий
Я сижу перед экраном компьютера и вспоминаю. Как же все это началось? Мне просто необходимо привести свои мысли хоть в какой-то порядок. Это невозможно — оставить все, что произошло со мной за этот год вот так, без системы, смысла. Я должен разобраться во всем, а для этого я сижу перед компом на старой табуретке, которую нашел на помойке, принес домой, отмыл и поставил сюда именно с такой целью. Не давать себе расслабиться. Пока я все здесь все не напишу, не успокоюсь.
Итак, все началось примерно где-то год назад. На работе я взял отпуск, а как провести его, не подумал. Ну работа, ну отпуск — все едино. Поэтому скучно было безмерно. Вышел вечером на улицу, решил пройтись по холодку. Днем стоит страшная духота, солнце палит нещадно, идти никуда неохота. Шел, шел — подустал. Подвальчик — вход в кафе. Зашел попить кофе холодного, а там тусовка какая-та. Народ сидит за столиками и, открыв ро, т слушает тетку, которая вещает о чем-то ровно посреди крошечного зальчика. Официантка подошла и шепчет, что тут сегодня вход платный, семинар «Прошлые жизни». Я только хотел развернуться и уйти, но что-то меня цепануло. То ли развлечься решил, то ли лень стало вверх по ступенькам подниматься. В общем, заплатил я мелкую мзду и уселся за свободный столик. А тетка, пардон, очень даже интересная мадам тут как раз вещать перестала, отпила кофе из мизерной чашечки и с улыбкой оглядела зал. Может у меня был самый глупый вид, без признаков малейшего понимания, но подошла она именно ко мне. «Вот Вы, молодой человек, я вижу, совсем мне не верите. Поэтому давайте попробуем именно с Вами. Выходите, выходите, не бойтесь. Я не заставлю вас тут прыгать зайцем и танцевать лезгинку. Я всего лишь буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать и то, если захотите ответить». А мне то какая разница. Я встал, вышел на середину. Мадам пододвинула мне заранее приготовленное кресло (очень, кстати, удобное), как-то очень быстро усадила, велела закрыть глаза и, как я сегодня понимаю, начала сеанс. Все описывать я сейчас не хочу. Но четко помню, что не верил ни капли — получится вообще что-нибудь. И когда она сказала, что мы сейчас заглянем в ту мою прошлую жизнь, с которой связана сегодняшняя моя самая насущная проблема, и велела просто лежать и смотреть в темноту, мне хотелось вскочить и обсмеять ее. Но прошло всего несколько минут, и вдруг я «увидел» камень. Обычный камень. Но он находился явно в стене какого-то строения. Откуда я это знал? Без понятия. Поясню, что значит «увидел». Это не была картинка, как на экране или во сне, это скорее напоминало четкое знание о камне. Но полной темноты уже не было. Я вдруг увидел свою руку. На безымянном пальце тускнел перстень. Абсолютно неинтересный, с каким-то непонятным камнем, серым металлом, но я его явственно видел и видел свою грязную, огрубевшую руку. И вот я уже в старом добротном камзоле (знаете, как в фильме про Петра I) шагаю по булыжной мостовой. А мадам что-то спрашивает и отвечаю, еле шевеля языком, говорить совершенно не хотелось. Хотелось быть там и шагать куда-то (не куда-то, а на рыбный рынок) причем ранним утром. Я был там и одновременно лежал на кресле в маленьком кафе. Все бы ничего, кино и кино. Казалось бы, простая игра воображения, но следуя за голосом ведущей, я вдруг ощутил совершенно новое для меня чувство, иного названия как хитрожопость я подобрать к нему не смог. Это не обычная хитрость, это не жадность, это не страх. Я ощутил его год назад первый и последний раз, но помню до сих пор. Вы знаете, это похоже на лисичку, которая давясь, ест свой кусок мяса, при этом постоянно оглядывая пространство вокруг, как бы кто у нее этот кусман не отобрал, при этом обдумывая сразу, а как бы оторвать кусок у соседа. Очень многослойная эмоция. Не ощутишь, не поймешь. Так вот, именно таким хитрожопым я и был. При этом я не был жадным (это я точно понимал), обожал море, корабли, свою работу. И, похоже, вот эта моя, взращенная годами эмоция, в конце концов лишила мою жизнь всего смысла и счастья. Семьи у меня не было, зато был свой заветный сундук, полный монет. Счастье я ощущал лишь изредка, когда стоял на палубе, ветер развевал мои волосы и засаленный шарф, в лицо летели соленые брызги и я мог немного расслабиться.
Мадам предложила переписать эту мою жизнь, если меня в ней что-то не устраивает. Переписать, легко сказать. Откуда я знаю, что меня в ней не устраивает. А если все должно было происходить именно таким образом? Я так понимаю, что я задал этот вопрос, и ответ тут же пришел. Я увидел себя умирающим. Я проклинал те деньги, которые тихо-смирно лежали почти в полном сундуке. Я хотел встать, куда-то бежать, выкинуть эти чертовы монеты. Я давал себе обет, что всегда-всегда буду бедным, никогда больше не позволю иметь себе денег больше, чем необходимо для пропитания и простой жизни. Грудь мучительно выгибалась от боли, и я никак не мог встать с кровати. А еще. Я был совершенно ОДИН. Никто не слышал меня. Я даже не мог никому рассказать, куда я спрятал эти деньги, не мог избавиться от них хотя бы перед смертью. Я кричал проклятья в небо и слышал их только Бог. И только Ему я мог давать те самые обеты.
Мамочки родные, я тридцать лет мучаюсь, что у меня вечно МАЛО денег, хватает едва-едва на жизнь. Нет семьи, потому что я не верю, что смогу заработать на нее, а попросту — боюсь родить еще таких же неудачников, как я. Так может быть, это и была та самая жизнь, где я давал ТАКОЙ обет, который сейчас старательно выполняю? Может действительно все это есть, было и обладает силой действительности? А как еще я мог объяснить себе все то, что я видел, а главное — чувствовал?
Я лежал и совершенно не понимал, что мне делать, а ведущая продолжала мягко о чем-то говорить. Ее слова с трудом доходили до моего измученного сознания, но вероятно я кое-что понимал. Она предлагает переписать тот сценарий. Переписать сценарий, легко сказать. Но оказывается, надо лишь слушать мадам. Мне уже было абсолютно все равно, и я послушно стал искать критическую точку, в которой свернул не на ту линию. Точку мы нашли, стрелку перевели (знаете, как у железнодорожных поездов) и последнее, что я видел в той реальности — палуба, я стою, держась за мачту и улыбаюсь. И ветер, и брызги.
Глава 1
Случайно ли то, что мы выбираем, или это действительно кем-то так разумно придумано?
Я до сих пор этого не знаю. Но то, что произошло тогда, как небольшое приключение в кафе — имело свои, совершенно неожиданные для меня, последствия.
Прошел месяц или чуть больше. Отпуск закончился, и я снова ходил на свою скучную, малооплачиваемую работу. На обед, хотя по-прежнему стояла страшная жара, я ходил в дешманскую столовую, до которой надо добираться минут пятнадцать. Солнце палит нещадно, полдень, я тащусь в столовку, голодный и несчастный. И вдруг.
Кстати, пожелания для всего мира. Пусть у каждого в жизни почаще происходит «И вдруг».
Так вот. И вдруг, я почувствовал, что стою голыми коленками на горячем песке, Солнце по-прежнему палит нещадно, но почему-то мне уже не жарко и не душно, а как-то даже привычно и комфортно под этим солнцем, да еще и в пустыне. На мне короткая белая туника. Я молод и черноволос. А еще отчаянно страдаю. Тоска и стыд раздирают мое сердце на части. Что происходит? Краешком сознания я понимаю, что иду по плавящемуся асфальту в 21 веке в шортах и рубашке и смотрю широко открытыми глазами себе под ноги, но гораздо более реально я себя ощущал сидящем на коленях в пустыне. Я потянулся к голени правой ноги и вытащил из-под кожаной повязки короткий кинжал. Почти не раздумывая, я вонзил этот кинжал себе в живот и повалился боком на песок. Боль телесная заглушила боль душевную и пришли воспоминания. Мне 19 лет, я прощаюсь со своими стариками родителями и ухожу на строительство большой пирамиды. Полгода я вкалывал как проклятый, честно исполняя все, что от меня требовалось. А по окончанию моего контракта меня отправили вон, не заплатив ничего. Ни обида и ни ненависть мучили меня. Ни злость и ни отчаяние заставили меня вонзить кинжал. Это был стыд перед отцом и матерью. Я не смог оправдать их надежд. Как я приду к ним после полугода отсутствия и объясню, чем я занимался эти полгода? Я обещал позаботиться о них, кроме меня больше некому это сделать. Но я не смог, не справился. Что мне оставалось?
И тут я увидел своих родных. В тот момент, когда упал на песок к ним в дом зашел человек. Он принес в дом полный мешок еды и кучу золотых монет с профилем грифона. Какие-то наши дальние родственники вернули моим родителям старый долг. Старики сидели с гостем и с соседями за столом и ждали меня. Веселье было в полном разгаре. Звучали шутки, мой отец и мать весело смеялись и пили вино. Соседи громко обсуждали удачу, посетившую наш дом. И все расспрашивали моих родных о планах насчет меня. Мать говорила насчет свадьбы и внуков, отец улыбался и кивал головой. И я уже знал, что произойдет, когда из пустыни принесут к праздничному столу мое безжизненное тело. Мать сляжет и уже больше никогда не встанет, а отец замолчит на всю оставшуюся ему недолгую жизнь.
Боль вернулась, только она стала во сто крат сильнее. Я умирал и умирал. Я умирал тысячу раз и никак не мог умереть. Если такова смерть, то понятно, почему люди так отчаянно цепляются за жизнь. Я не видел никакого выхода. Я по-прежнему брел по горячему асфальту и одновременно умирал и никак не мог умереть. И тут мелькнули воспоминания. Переписать. Точно, я же могу все переиграть. Господи, да все что угодно, лишь бы унять эту бесконечную боль. И я снова сижу на горячем песке, тоска и стыд по-прежнему точат мое сердце, я достаю нож, поднимаю руку и замираю. Тысяча образов одновременно мелькают перед моими глазами, оставляя лишь цветовые пятна. Кажется проходит вечность, и рука бессильно опускается, пальцы медленно разжимаются, нож падает и я с рыданием валюсь на песок. Долго так я лежу бездвижный и бесчуственный. Ночь, мне холодно, встаю и медленно бреду в сторону дома. Там я нахожу все именно так, как и видел раньше, но почему-то это меня не утешает. Мне все равно стыдно и горько. Отец тревожно смотрит в мою сторону, потом нежно берет меня за руку и ведет в соседнюю комнатушку. А затем я уже лежу на низком топчане. Я снова плачу и прошу у него прощения, за то, что не оправдал его надежды. И тут происходит неожиданное. Отец гладит меня по голове, и, напряженно глядя куда-то в пустоту, отчетливо произносит:
— Сынок, только наш бог Ра знает, как должно быть правильно. Мы лишь выполняем Его волю. И не следует нам сетовать на его решения и оспаривать их. А уж тем более, обижаться на него. Мы любим тебя. И больше нам от тебя ничего не надо. Спи.
Я уснул совершенно спокойный. Боль прошла мгновенно. Там уснул, а здесь очнулся.
Я отмахал уже полгорода. Обед прошел, и на работу пришлось возвращаться спешно на маршрутке. Никто не обратил внимание на мое опоздание и это уже радовало. Все, что произошло со мной, я отложил далеко-далеко. Об этом даже думать было трудно. А мне ведь надо еще и работать.
Вечером я сидел в темной комнате, смотрел отсутствующем взглядом в окно и вспоминал. Я вспоминал себя в школе, когда мать приходила с собрания и они с отцом долго и озабоченно обсуждали мое будущее. Учился я средне, и мне казалось, что родители все больше и больше разочаровываются во мне. Вначале я расстраивался, а потом как-то привык к этому постоянному чувству разочарования. Институт. И тут я не блещу. Распределение отменили. Пришлось устраивается куда возьмут. То в ларьке работал, то друг помог устроиться водилой к одному «крутому». Вроде деньги неплохие пошли и я воспрял духом. Родичам стал подбрасывать деньжат, и вот, казалось бы, я наконец начинаю оправдывать их надежды, но тут «крутого» вместе со мной расстреляли прямо в машине. Босс погиб, а я выкарабкался. Все. После этого устроился менеджером в рекламную фирму, да так и застрял в ней на десять лет. Каждый раз, приходя к родителям в гости, я ощущаю себя виноватым. Виноватым во всем. В маленькой пенсии, в отсутствии внуков, в плохой погоде, да во всем подряд. Я НЕ ОПРАВДАЛ НАДЕЖД!!!
Я очнулся от своего собственного крика. Я кричал, кричал громко, почти визжал. Слезы стекали по моему лицу на шею. Я размазывал их по щекам, губам, шее и продолжал уже хриплым шепотом повторять: «Я безнадежен, безнадежен, безнадежен». А потом пришел покой. Я сидел полностью опустошенный и продолжал тупо смотреть в темное окно. Сколько я так просидел — не помню. Но проснулся на следующее утро в постели. Проснулся очень рано от птичьего гомона. Лежал, слушал и улыбался. Я ощущал себя легким-легким, как в детстве. Помните, вы просыпались и сразу соскакивали с кровати, как будто ночи и не было, а все еще продолжается вчерашний день. Сегодня у меня было именно такое состояние, я ждал чуда. Суббота. В гости к родителям. Первый раз за последние десять лет я ХОТЕЛ в гости. Продолжая улыбаться, я пил кофе и курил свою первую сигарету, продолжая улыбаться, я шел по улице, подняв лицо к солнцу, продолжая улыбаться, я зашел в магазин и купил самый дорогой торт и хорошее вино. Мама и отец уже ждали меня. И тоже обрадовались. Отец обнял меня, а мама побежала на кухню доставать мясо из духовки. Теперь я понимаю, какой это для них праздник — мой приход по субботам. Ведь только тогда мать запекает мясо. Все остальные дни они питались весьма прозаически — суп да картофельное пюре. А сладкое вино мать обожает, да и с тортом я им угодил. Даже старый съел кусок, хотя сладкое и не любит. А потом мама сварила всем кофе и я начал разговор. Не тот, обычный — как жизнь?, как дела?, что-то болит?, нет другой, тот который должен был состояться уже много-много лет назад. Я спросил родителей, сильно ли разочаровал их своей нелепой жизнью. Мать тут же затрещала, что нет, что ты сыночек, конечно же нет. А отец молчал. Мама ничего не замечала, пока он не положил свою руку поверх ее. Тут она как будто споткнулась и наступила тишина. Я смотрел на своих стариков и видел одновременно тех, которые, возможно, затерялись где-то там далеко-далеко в прошлом. Отец встал, подошел ко мне и начал гладить меня по голове.
— Один Бог знает, как ты должен прожить жизнь. Мы лишь хотели помочь тебе прожить ее чуть легче. Но на самом деле мы хотим, чтобы ты был счастлив, сынок, и больше нам от тебя ничего не надо. Но даже это — счастливо жить или несчастливо — будешь решать ты сам. А мы всегда поддержим тебя. Всегда и во всем, сынок, помни это.
Мама кивала головой и улыбалась, а я не верил своим ушам. Я столько лет жил под гнетом мысли, что я одно сплошное разочарование, а все оказывается совершенно иным, чем мне казалось. НИКТО и ничего от меня не ждет. Ни трудовых подвигов, ни огромных заработков, ни даже счастливой семьи. Все это время меня просто любили. Любили такого, какой я есть. Невероятно.
Я шел домой по вечерней улице под легким дождиком и улыбался. И капли летели мне прямо в лицо. Капли дождя, смешанные с моими слезами.
Глава 2
Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
Каждый выбирает для себя:
Каждый выбирает по себе.
Слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы —
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе:
Щит и латы. Посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя:
Выбираю тоже — как умею.
Ни к кому претензий не имею —
Каждый выбирает для себя.
Ю. Левитанский
Меняется ли жизнь навсегда от одного чуда или все возвращается на круги своя со временем?
Я не знаю. Но надеюсь, что человек может изменить свою жизнь навсегда, если очень сильно захочет. Так вот — я захотел.