Бесплатный фрагмент - Размышления над первой книгой Исповеди Августина

Святитель Августин, епископ Гиппонский.

Исповедь.

Перевод А. Наместникова.

Андрею Б.,

умеющему принимать тяжелые,

но верные решения,

с надеждой,

что эта скромная попытка перевода сможет

«заразить» интересом к Августину,

и с уверенностью,

что эта книга отлично помогает

разобраться в себе и в жизни.

С благодарностью посвящаю моим

преподавателям латыни

Татьяне Нагайцевой,

Игорю Кошелеву,

Марии Герасимовой.

Предисловие

Читать Августина — это наслаждение. И я очень хочу, чтобы Вы тоже почувствовали восторг от приобщения к творениям Августина.

На русском языке доступны четыре перевода Исповеди — перевод Киевской Духовной академии 1880 г.; непревзойдённый — перевод Марии Ефимовны Сергеенко, сделанный в блокадном Ленинграде и переиздававшийся много раз; пересказ С.И.Еремеева (издавался в нескольких изданиях в начале 2000-х); а также опубликованный в 2008 году перевод Леонида Харитонова, более близкий к латинскому оригиналу и исправляющий ряд досадных ошибок перевода Марии Ефимовны, но уступающий по мастерству владения языком и степени передачи той совершенной формы, которой написана Исповедь.

Августин пытался максимально приблизиться к форме библейской поэзии, к форме псалмов. Вернее будет назвать это ритмической прозой. Чтобы почувствовать это, нужно Исповедь читать вслух. И чтобы лучше передать этот ритм, я разбил текст на строфы.

В те моменты, когда разрозненные латинские слова соединялись в предложения, а предложения — в законченные главы, передающие мысль Августина, — я испытывал огромную радость, словно я услышал его голос.

Для того, чтобы сделать чтение более понятным, а мысль Августина более доступной, я снабдил текст многочисленными сносками, а после каждой главы вставил свои размышления.

Надеюсь, что этим скромным переводом я смогу хоть немногих зажечь своим интересом к Августину.

Обращение к Августину — это попытка приблизиться к великой культуре христианской античности. Чем больше погружаюсь в эту древность, тем сильнее ощущаю себя варваром, получившим, казалось бы, неплохое советское (и постсоветское) образование. Но теперь я знаю, где родник истинных знаний, и с огромной радостью пью чистую воду из этого источника. Хочу и вам предложить попробовать этой чистейшей и освежающей ключевой воды.

«Исповедь» Августина — самая читаемая книга из всех, написанных отцами Церкви и христианскими писателями всех веков. Кроме того, она и самая цитируемая — чаще нее цитируют только книги Библии.

Что же так привлекает читателя в этой книге, написанной шестнадцать веков назад?

Думаю, в первую очередь, подлинная история человека, понявшего самого себя и переосознавшего свою жизнь, настоящая и достоверная история жизни. Ведь подлинных и подробных историй жизни, изложенных на бумаге, совсем немного — думаю, можно пересчитать на пальцах одной руки. И уж точно во всех библиотеках на найти ничего хоть близко напоминающее «Исповедь» Августина.

Это одна из немногих книг, которую обязательно надо прочесть. Прочесть и регулярно перечитывать…

Книга первая

I

(1)

Велик Ты, Господи, и славен весьма.

Велика Твоя сила, и мудрость Твою не исчесть.

И славить хочет Тебя человек — часть творения Твоего,

человек, носящий смертность свою —

подтверждение своего греха,

подтверждение, что Ты противишься гордым.

И всё же

славить хочет Тебя человек — часть творения Твоего.

Ведь Ты и побуждаешь славить Тебя,

чтоб возрадовался человек.

И создал Ты нас для Себя,

и неспокойно сердце наше,

пока не найдет покоя в Тебе.

Позволь же мне, Господи, понять, с чего начинать —

с призывания Тебя иль со славословия Тебе.

Надлежит ли сначала познать Тебя,

или прежде нужно Тебя призвать?

Да и возможно ль призвать Тебя, не зная Тебя?

Ведь незнающий Тебя воззовет к кому-то другому.

Или нужно призвать Тебя, чтоб узнать?

Но как призывать Того, в Кого не уверовали?

Как веровать в того, о Ком не проповедано?

Да восхвалят Господа ищущие Его.

Ибо найдут взыскующие, и восхвалят нашедшие.

Ищу Тебя, Господи, призывая Тебя.

И призываю, веруя,

ибо слышали мы о Тебе.

Призывает Тебя, Господи, вера моя,

которую дал мне Ты,

которую вдохнул в меня

через Сына Твоего, ставшего человеком,

через служение Благовестника Твоего.

К кому обращается Августин?

К читателю?

Нет. Читатель здесь — лишь свидетель разговора Августина с Богом, с Творцом неба и земли, с Тем, кому мы обязаны жизнью. Мы словно вошли с Августином в его комнату и можем услышать то, что обычно утаиваем даже сами от себя — разговор с Богом.

Мы не привыкли к таким разговорам и боимся их. Чтобы вести этот разговор необходимо прежде всего найти себя — свою сердцевину, свою подлинную сущность. Эта задача — почти невыполнимая. Кто может познать себя? Кто может быть уверенным, что он абсолютно честен перед собой и перед Богом? Как можно даже надеяться на такое?

И что такое человек, что он решается говорить с Богом? Что такое человек, взывающий к Богу? Что такое «Я»? Я сам еще не знаю, но уже хочу услышать ответы.

И если Августин, уединившись в своей комнате, разговаривает с Богом, значит и Он присутствует здесь!

Мы не можем не почувствовать этого…

Мы слышим этот разговор, но не ощущаем себя лишними в этой комнате.

Как же так? Разве мы не подслушиваем то, что не предназначено для наших ушей?

Нет.

Этот разговор о самом главном ведет к тому, что Августин находит себя, находит свое «Я». И это «Я» — в Нем.

Но погружаясь в рассказ Августина о поисках им самого себя, я все чаще поражаюсь, узнавая в этой истории себя — меня.

Совершенно потрясающий эффект!

У нас с Августином гораздо больше общего, чем можно было себе представить! У каждого из нас!

Человек, приблизившийся к пониманию своей подлинной сущности, постигает сущность человека как такового. И именно эта подлинная сущность и роднит меня с Августином, как и с каждым человеком в прошлом и в настоящем. Ведь у нас одна природа. Мы одной крови…

И стать свидетелем этого разговора нас пригласил не сам Августин, а Тот, кто дает ему и нам подлинное постижение нас самих.

Это даже пугает с непривычки!

Неужели человек может вот так познать себя! Неужели человек может переосмыслить историю своей жизни и найти свою подлинную историю?

Может!

В Августине поражает цельность и продуманность его мировоззрения. Он сразу выделяет главное и сводит к нему второстепенное.

А главное в том, что человек ищет счастья, и найти его можно только обратившись к Богу, вернувшись к Богу. Только в этом истинное наслаждение, истинное счастье и обретение человеком своего изначального предназначения.

Человек в грехопадении отпал от Бога. И всё, что воспринимается человеком как наказание от Бога, на самом деле есть единственное средство, которым Бог может подтолкнуть человека к настоящему счастью — к Себе. И главный закон и жизни человека и человеческой истории Августин видит в библейской фразе «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать». И если задуматься, то трудно не согласиться с Августином. И все эти законы «исторического материализма», «смены общественно-экономических формаций», «рождения, расцвета и смерти цивилизаций», «функционирования мир-систем» — всё это оказывается суетой сует по сравнению с этим Законом: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать».

И в первой же главе содержится, наверное, самое известное изречение Августина: «Ведь созданы мы для Тебя, и неспокойно сердце наше, пока не найдет покоя в Тебе». В одной фразе — и изначальная цель творения и человеческой истории, и финальная черта, за которой не конец, а совсем другая, истинная Жизнь за пределами земной истории. И это и о жизни человека, и о истории человечества.

И еще одна фраза, которая заслуживает самого пристального внимания: «Ведь Ты и побуждаешь славить Тебя, чтоб возрадовался человек». Сколько глубины в одной короткой фразе!

Бог создал человека, чтобы тот радовался. И подлинную радость находит тот, кто способен восславить Бога от всего сердца.

А за что славить?

А об этом, собственно, вся Исповедь — свидетельство о милосердии Божием, бесчисленное количество раз проявлявшегося в жизни Августина. Нужно только внимательно посмотреть на свою жизнь. И посмотреть на нее через молитву, в молитве, в разговоре с Богом.

II

(2)

Но как же призову я Бога моего, Бога и Господа моего?

Ведь когда я взываю к Нему, я призываю Его в себя.

И где ж место во мне, куда может войти мой Бог?

Куда же внутрь меня войдет мой Бог, земли и неба Творец?

Разве есть нечто во мне, Господи, Боже мой, что может вместить Тебя?

Могут ли небо и земля, сотворенные Тобою,

мир, в котором Ты и меня сотворил,

вместить Тебя?

И коль без Тебя не было бы ничего, что существует,

есть ли что сотворенное, что может Тебя вместить?

Ведь и я существую.

И как же я могу просить Тебя прийти ко мне,

коль скоро не было б меня, если б Ты уже не пребывал во мне.

Я ведь не сойду в ад, но Ты даже там.

«Сойду ли в преисподнюю — и там Ты».

То есть не было бы меня, мой Боже,

не было бы меня совсем,

если б не было во мне Тебя.

Или лучше сказать, не было б меня,

если б я не пребывал в Тебе,

из Которого всё, через Которого всё, И в Котором — всё?

Да, это так, Господи,

Да, это так!

Куда ж я призываю Тебя, если сам я в Тебе?

И откуда же ко мне Ты придешь?

Куда ж мне выйти за пределы земли и неба,

чтоб оттуда пришел ко мне мой Бог, сказавший:

«наполняю Я небо и землю»?

Вся Исповедь — это молитва, разговор с Богом, разговор на «ты»… на «Ты».

Августин умеет задавать простые вопросы, на которые не просто или невозможно найти ответы.

Где Ты, Господи?

Как может человек разговаривать с Тобой?

Как и куда может он призывать Тебя?

Да и как мог бы сам человек существовать, если б Бог уже не был внутри него?

Все эти вопросы мгновенно сбивают с человека уверенность, что он понимает, что такое Бог… Кто такой Бог…

В Исповеди очень много библейских цитат. Но это не цитаты в нашем понимании. Ведь в то время тексты заучивали наизусть. И это не просто цитаты, выписанные из книги, лежащей на столе, а строки Писания, глубоко врезавшиеся в память и ставшие уже практически собственной речью. Поэтому так легко Августин перефразирует библейский текст, умело вставляет его в свои собственные сплетения словес, практически мыслит библейскими фразами. Если библейские стихи проникают не просто глубоко в память, а в самую глубину человека — то человек уже говорит библейскими стихами, и эти стихи Писания становятся неотъемлемой и важнейшей частью его речи, его мысли, его понимания мироздания.

III

(3)

Так могут ли вместить Тебя небо и земля,

коль Ты наполняешь их?

Или наполняешь так, что еще и остается,

поскольку не могут вместить Тебя?

И куда изливается та твоя часть, что не вместилась,

когда уже наполнены небо и земля?

Иль не имеешь Ты надобности

куда-либо вмещаться,

так как Сам в Себя все вмещаешь,

поскольку то, что наполняешь — вмещаешь в Себя?

Вовсе не сосуды, наполненные Тобой,

придают устойчивость Тебе.

Ведь даже если они разобьются,

не выльешься Ты из них.

И когда изливаешься Ты на нас,

то не лежишь распростертым, но нас выпрямляешь.

не расточаешься Ты, но нас собираешь.

Но, когда Ты наполняешь всё,

то наполняешь целым Собой?

Но раз всё не может вместить Тебя целиком,

то лишь часть Тебя вмещается всем?

И эта всегда одна и та же часть?

Или часть частью, большее большим

И меньшее меньшим вмещается?

То есть, в Тебе есть бóльшая часть и меньшая?

Или повсюду Ты весь целиком,

хоть ни одна вещь не может Тебя целиком вместить?

Здесь Августин высказывает мысли, очень схожие с идеями неоплатоника Плотина.

Так, стало быть, Августин пытается подсунуть нам неоплатонизм вместо христианства?

Нас учили воспринимать творчество мыслителей через общую картину истории развития человеческой мысли — от мифов древности к современному научному мышлению, от древнегреческих философов к Гегелю, марксизму-ленинизму, Расселу, конструктивизму, постмодернизму (нужное подчеркнуть) … Дескать, разум человечества постепенно развивается и сегодня он уже намного ближе к истине, чем, скажем, во времена Августина. А во времена Августина, разум был более развит, чем во времена Христа или во времена Сократа. Философы, дескать, накапливают знания и с каждым веком все лучше и лучше понимают мир. Чем меньше накоплено знаний — тем меньше понимания.

Я тоже в это верил. Пока, наконец, мне не попали в руки книги Платона, Аристотеля, Иоанна Златоуста, Августина… И тогда во мне стало расти подозрение, что объем накопленной информации не только не помогает пониманию, но скорее даже мешает ему.

И еще я подумал, что каждый век, каждое поколение имеет своих популярных мыслителей, чьи идеи отождествляются со здравым смыслом. И сегодня, если дать себе труд припомнить, можно найти тех философов, картину мира которых мы считаем наиболее адекватной и в целом верно отражающей мир и наше место в нем. И пытаясь осмыслить мир, мы неизбежно смотрим на него через призму популярной или модной философии. Мы просто описываем мир на языке этой популярной или модной философии, описываем ее понятиями этой философии, а, следовательно, смотрим на мир через призму этой философии. Это мы и называем современным осмыслением или пониманием в соответствии с современным знанием.

Были такие мыслители и во времена Августина. Самым модным был Плотин. Его взгляды резко отличался от идей самой народной и популярной в то время философии позднего стоицизма (Эпиктет, Сенека и столь любимый в молодости Августином Цицерон…). Следует заметить, что ранняя Церковь проповедовала в мире, где стоические представления считались наиболее здравыми и адекватными. В двух словах, они сводились к следующему: миром управляет разумное начало и закон справедливости. С человеком не может случиться зло. То, что нам кажется злом — это испытания, посылаемые нам божеством. Зло может исходить только от самого человека, и будет наказано по закону справедливости. Нам нужно терпеливо сносить удары судьбы, чтобы стать крепче в испытаниях, которые посланы нам для нашего совершенствования. Делай что должен, и твое счастье не будет зависеть от переменчивости фортуны. Научись не желать ничего, и ты станешь самым богатым. Научись видеть смысл за всеми видимыми проблемами и несчастьями, и ты обретешь настоящее счастье. Августин и сам долгое время полностью воспринимал эти идеи.

И вдруг в среде интеллектуалов становятся модными идеи Плотина. А Плотин учил, что подлинное счастье не в терпеливом перенесении ударов судьбы, а в обретении Бога, который внутри тебя. И это казалось тогда наиболее адекватным пониманием мира. А когда этому нашлись и христианские параллели («Царство Божие внутри вас»), то стало восприниматься как нечто бесспорное.

К чему это я? К тому, что, вопреки общепризнанному сегодня мнению, Августин не был неоплатонистом и сторонником идей Плотина. Нет. Он лишь жил и мыслил в ту эпоху, когда интеллектуальная элита считала идеи Плотина наиболее адекватными.

Но! Августин не пытается рассмотреть библейские истины, христианские представления с точки зрения неоплатонизма. Напротив, он рассматривал идеи Плотина через библейские истины, и находил, что Плотин во многом прав.

Согласитесь, это совсем не дает право считать Августина неоплатоником.

А в представлениях великих мыслителей часто можно встретить много верного и полезного.

И гениальные мыслители каждой эпохи преодолевают «здравый смысл» времени и модных философских воззрений, перерастают его. Или даже вернее сказать, что мы мыслим в тех понятиях, в тех координатах, которые задают популярные и модные философии, а великие мыслители переосмысляют эту систему координат, вырываются из нее.

Модные философии преходящи, а прорывы из них к истине — вечны.

Согласны?

IV

(4)

Так что же Ты есть, Бог мой?

Что Ты? Ответь! Что, как не мой Господь?

И кто же Господь, кроме Господа?

Кто же Бог, кроме Бога нашего?

О, Всевышний, Высшее Благо,

Могущественнейший, Всемогущий,

Всемилостивейший и Справедливейший,

Сокровеннейший и самый явный,

Прекраснейший и Мощнейший,

Неизменный и Непостижимый,

Недвижимый, но движущий всё,

никогда не новый, никогда не старый.

Ты все обновляешь и старишь гордых,

хотя они и не ведают этого,

всегда действуешь, всегда пребываешь в покое,

собираешь и не терпишь нужды,

приносишь, наполняешь и укрываешь,

рождаешь, растишь и приводишь к завершению,

Ищешь, имея всё.

Ты любишь, не обуреваемый страстью,

Ревнуешь, но спокоен,

Раскаиваешься и не скорбишь,

Гневаешься и невозмутим,

Меняешь деяния, замысел не меняешь.

Ты вновь обретаешь то, что находишь, никогда не теряя.

Ни в чём не нуждаешься, но радуешься приобретению

Не скуп, но требуешь прибыли.

И даже когда издержано больше, и долг на Тебе,

возможно ли иметь что-то, что не является Твоим?

Ты возвращаешь долги, никому не будучи должен,

Прощаешь долги, ничего не лишаясь.

И что ж смог я, Боже, сейчас о Тебе сказать,

Жизнь моя, Святая Услада моя?

Да и кто о Тебе что может сказать?

Но горе молчащим о Тебе,

Хотя и словообильные слов не находят.

Эта глава «Исповеди» одна из самых ярких! Какое глубокое видение Бога! Это высокая поэзия!

Сколько же парадоксов подмечает Августин! Насколько же Бог не помещается в рамки нашего сознания!

Как можно быть одновременно и милостивым и справедливым? Ведь проявляя милость, мы забываем о справедливости. Но Бог может.

Как можно одновременно быть сокровенным, тайным и в то же время абсолютно явным? Но Бог может.

Как можно одновременно быть прекрасным, как прекрасная женщина, и мощным, как мужчина?

Как можно одновременно быть постоянным, неизменным, но при этом и непостижимым даже в своей неизменности?

Как можно оставаясь неподвижным двигать весь мир?

Как можно одновременно и все обновлять и старить гордых?

Как можно действовать, пребывая в покое?

Как можно накапливать, не нуждаясь ни в чем?

Как можно любить и не быть обуреваемым страстью?

Как можно ревновать и пребывать в спокойствии?

Как можно раскаиваться и не скорбеть?

Как можно находить, не теряя?

Бог может!

А если Бог не укладывается в рамки нашего разума, то можем ли мы что-нибудь сказать о нем?

И как же человек может о Тебе не говорить?

Это посильнее постмодерна начала XXI века… Несравнимо сильнее…

Что можно сказать об этой главе?

Лучше еще раз перечитать ее вслух.

V

(5)

Кто даст мне упокоиться в Тебе,

чтоб вошел бы Ты в сердце мое и опьянил его,

чтоб забыл я беды мои,

и прильнул бы к единственному благу своему — к Тебе?

Что же Ты для меня?

Сжалься, дай мне найти слова.

И что же я для Тебя,

коль даешь мне заповедь Тебя любить?

И если заповеди не следую —

Ты гневаешься на меня, и грозишь великими несчастьями,

но разве малое несчастье — не любить Тебя?

Горе мне! Но скажи мне из сострадания Твоего,

Господи, Боже мой, что же Ты для меня?