Рассказы

Тупики

Иногда мне кажется, что я в тупике и выхода нет.

Но нет!

Наверняка, это не так!

Выход найдётся, просто до него пока далеко, а в тупике я не могу оставаться надолго!

Я знаю о тупиках всё и нахожусь в них ровно столько, сколько потребуется.

Это не сверх способности и не какие-то уникальные качества — нет. Просто все свои тупики я создаю сам.

Прячусь в них от окружающего мира и выхожу в этот мир, когда надоест.

И рано или поздно снова будет мой выход.

Должен повториться — я не супер герой, способный по первому желанию менять свою жизнь. То, о чём я сказал выше, не надо понимать буквально.

Жизнь идёт своим чередом, происходят события, а я маленький винтик — один из многих.

Дом, работа, дом — иногда, что-то ещё — ничего выдающегося, но это не тот безнадёжный тупик, где всё останавливается — какое никакое, но это движение и в обозримом будущем ему не видно конца.

Дорога теряется в бесконечности.

Скучная, проторённая дорога, по которой нужно идти.

Привыкнув, можно и от движения по ней получать удовольствие.

Копятся события, багаж впечатлений, пусть однообразных, но растёт. Хвосты от неоконченных дел тянутся в прошлое, добавляя проблем… и, время от времени, наступает момент, когда необходимо сделать остановку, свернуть в тупичок, подобрать хвосты, подумать, что делать дальше…

Или нет, скорее, не так — ведь решать, что делать дальше, практически, бесполезно — свернуть, застыть, остановить на время всякое движение и просто подумать, куда несёт.

Я не один такой…

Думаю, что не один.

Плевать, один или не один.

Просто сейчас в этой точке пространства-времени мне стало интересно в этом разобраться.

Когда это началось, где была первая остановка?

Трудно судить.

Углубляясь в прошлое, отчётливо видится одно давнее событие — первый поворот в никуда, совершённый мной неосознанно.

Остановка, где я вышел из потока.

Событие, захватившее сознание настолько, что заставило переосмыслить всё.

Первый неосознанный…

Много ли человеку надо?

Особенно если ему 17 лет, он учится в выпускном классе, учёба даётся легко, проблем нет никаких?

Если комплексы, связанные с внешним видом, уверенностью в себе, богатством или бедностью — отсутствуют?

Что, вообще, такому человеку надо?

Как работает судьба, какие испытания ему готовит?

В какие переплетения событий старается включить?

Заранее понять невозможно, но и оглядываясь назад, не всегда можно понять.

Мы малы и ничтожны, прижаты к земле, имеем узкий взгляд восприятия, чувствуем грубо. Смотрим на всё со своей колокольни, а, не имея своей, смотрим с чужой.

Что можно разглядеть таким способом?

Почти ничего — только то, что хочешь увидеть.

Подняться выше, взлететь над реальностью, окинуть мир, пламенеющим взором, свободным от всего?

Звучит красиво, но как?

Понять удаётся не всем, но даже если и поймёшь, то сразу увидишь, что там, в вышине — тоже реальность, а любые слова всего лишь попытка объяснить …, аллегория чего-то, очень быстро теряющая свой смысл…

Но всё-таки, вопреки всему, приглядевшись внимательно, можно заметить, что кое-что есть. — Намёки, неявные знаки, путевые вешки — называй, как хочешь. — Странные события, неожиданные образы, невнятные звуки, рождающие трудноуловимые мысли, ассоциации…

Удерживая их, можно постараться понять…

«…Он решительно разорвал свой круг.

Всё, что связывало его с прежней жизнью, оказалось разрушено.

Взаимосвязи, верное направление, старые друзья, движущиеся с ним в этом направлении, оказались потеряны навсегда…

Свернув в боковое ответвление, он утратил всё.

Зачем?

Он не знал это и сам.

Не требовал понимания у других.

Странное чувство необходимости и неизбежности происходящего переполняло его…

Он просто знал, что так надо.

Неуверенно сделав несколько шагов в непривычной для себя среде, он остановился.

Неизвестность манила и пугала его.

И тогда, в некотором отдалении, он увидел свой первый знак… — необычно большие и очень древние, как ему показалось, отполированные до блеска, двустворчатые двери чёрного дерева…»

Он стоял на 2-й Красноармейской улице напротив дома номер три, и смотрел на широко распахнутые парадные двери Ленинградского инженерно-строительного института.

Обычные чуть больше средних размеров двери, обычного одного из десятка ВУЗов из его списка возможных мест для поступления.

Он смотрел и не решался подойти, пытаясь понять свои ощущения.

Что-то происходило с ним.

Он смотрел на эти двери, на людей, входивших и выходивших из здания. Смотрел на переплетения их теней, на отблески яркого летнего солнца. Смотрел и не мог определить, что же так привлекает его здесь, что заставляет просто стоять и смотреть, не решаясь сделать шаг?

Ничего необычного здесь быть не может, думал он. — Просто институт, где готовят инженеров — не самый лучший выбор для меня, разве что здание, манящее в глубины себя.

Манящее чем?

Тайной?

Он даже улыбнулся от этой мысли.

На мгновение закрыл глаза и тряхнул головой, прогоняя наваждение.

Когда он их открыл, то увидел её — стройную девушку с короткой стрижкой и пронзительно голубыми глазами, глядящую на него.

— Не подскажете, я ищу 2-ю Красноармейскую дом 3, инженерно-строительный институт? — спросила она.

И голос…, звонкий, как хрустальные колокольчики, мелькнула у него мысль. Он даже не сразу нашёлся, что ответить.

— Эй,… Что с вами? — улыбнулась она, чувствуя своё превосходство, — Вы поможете или нет?

— Да, — очнулся он, — Конечно, институт прямо за вашей спиной.

И он указал ей на распахнутые двери.

— Я тоже туда иду, — добавил он, — Можем пойти вместе.

Она снова улыбнулась и молча взяла его под руку.

Тайна.

Эти стены видели многое — тысячи судеб юношей и девушек, решивших учиться здесь. Переживания и обиды, искрящуюся радость молодости, слёзы и боль, они впитывали в себя всё, даже любовь.

Это здание было пропитано тайной, и оно умело её хранить.

Они же ничего не знали об этом, просто шли под руку всё глубже и глубже, погружаясь в неё. Шли по извилистым коридорам, забыв, что нужно попасть в приёмную комиссию, забыв, что этот древний храм науки не создан для бесцельных прогулок.

Но они просто шли.

Разговаривали, запуская в глубины коридоров своё гулкое эхо. Смеялись и старые стены поглощали их весёлый смех.

Сами, не зная об этом, вбирали в себя энергию этого места, становясь его частью, делая его частью себя.

На дальних лестничных переходах, там, где не было никого — целовались, и снова шли дальше.

На одном из них решили подняться вверх и наткнулись на странного бородатого человека в строительном комбинезоне и каске.

— Ребята сюда нельзя. Выше ничего нет. Опасная зона. Ведутся кровельные работы, — сурово сказал он.

— Мы только на минутку, — просительно сказала она, — Выглянем из слухового окошка на город и назад.

Её звонкий хрустальный голос, наивные голубые глаза, пламя их зарождающейся любви, струившееся из всех пор, сделали своё дело.

Словно нехотя, не глядя на них, человек кивнул головой и проворчал:

— Там наверху, сразу за слуховым окном, сделано ограждение. У ограждения деревянная скамейка. Можете посидеть на ней немного. За ограждение не заходить. Вы будущие строители, должны понимать… Минут через десять приду, проверю.

Город раскинулся под их ногами — чудесный, волшебный город, умытый лучами вечернего солнца.

Оказывается, уже промелькнул целый день.

В некотором отдалении возвышался купол Исаакиевского собора, шпиль Адмиралтейства, а ещё дальше шпиль Петропавловской крепости. И крыши…, тысячи крыш домов старого города, уходящих за горизонт, под каждой из которых, скрывалось множество тайн.

Они сидели, обнявшись на серой дощатой лавке, смотрели молча на это чудо, думая о чём-то своём.

— Ну вот, — сказала она, — Отсюда кроме крыш ничего не увидеть, надо будет найти место повыше.

— Всё равно здорово, — ответил он.

Она кивнула головой, соглашаясь с ним.

— Уже вечер, — сказала она, — А мы до приёмной комиссии так и не добрались.

— Ерунда, — ответил он, — Сходим завтра…

Им было некуда спешить, в тот момент пространство и время дарили им бесконечность.

Супер герой.

Они вышли из здания.

По 2-й Красноармейской улице добрались до Московского проспекта, свернули направо. На пешеходном переходе, у 4-й Красноармейской, его пересекли.

Там, за проспектом раскинулся маленький парк, манящий густой тенистой зеленью.

Они углубились в него.

Найдя укромное место, целовались снова.

— Мне кажется, я тебя люблю, — сказал он.

Она скромно опустила глаза, смущаясь его признанием, плотнее прижимаясь к нему, ничего не говоря в ответ.

Дальше, они снова шли.

Интуитивно огибали ловушки, сметая тупики, проходя прямо сквозь меня, невидимым фантомом, прячущегося в этих тупиках, наблюдая за ними.

Уходя, всё дальше и дальше в невообразимую даль, давно уже недоступную для меня.

Он что-то ей говорил, она смеялась.

Я пытался прислушиваться к его словам, следить за их продвижением.

Но нет…, где уж мне.

В какой-то момент стало невозможным даже это.

И…

Для меня всё закончилось.

Я смотрел в пустоту, безумно завидовал ему, непроизвольно шепча:

— Будь счастлив, мой милый, славный супергерой — мой воображаемый Я!

Стальные яйца

Лично я всегда считал, что это такая аллегория.

Мол, если тебе всё нипочём, и ты не боишься смотреть опасности в глаза — у тебя стальные яйца. Другими словами, твой достаточно нежный и без сомнения важный орган, надёжно защищён, и тебе бояться нечего.

Почему я это рассказываю?

Зачем привожу здесь это пошлое сравнение, которое, по большому счёту, в приличном обществе и применить нельзя?

Есть веская причина.

И она даже не одна — таких причин можно выделить сразу две.

Во-первых, любые устойчивые аллегории, принятые большим количеством людей, не возникают на пустом месте.

Во-вторых, стальные яйца, действительно, существуют.

В это поверить трудно.

Это противоречит всем нашим представлениям о строении человека.

Я и сам в это не верил никогда.

Да, и как поверить? — Даже если речь идёт не о человеке, а о киборге, то почему сталь и органика совмещена только в этом отдельном органе. — Если не о киборге, а о человеке — непонятно вообще ничего.

Но, как говорится — Понять, нам дано не всё.

Появляется человек, такой же, как и мы с вами — ходит, живёт, разговаривает, а потом оказывается, что у него между ног два стальных яйца. — Прекрасный парень, который почти ничего не боится, но и достаточно скромный, раз немного стесняется своих необычных свойств.

Ему тяжело.

Он не такой, как все.

Ему трудно хранить свою маленькую тайну.

Откуда её узнал я?

Случай.

Веление судьбы.

Стечение обстоятельств.

Трудная неделя, которая привела меня вечером пятницы в некую точку пространства-времени с неодолимым желанием напиться в хлам.

Там же, в этой точке оказался и он со схожими желаниями.

Наши намерения совпали, а чуть позже открылось и некоторое родство душ.

Вслед за ним появилось доверие, разговор завязался, и мне открылось всё.

— Понимаешь, — говорил он мне нервно. — В баню нормально не сходить. Стукаются друг о друга, звенят, привлекают внимание. Люди смотрят, как на урода. А что самое плохое — греются. — В парилку не войти — больно. Да и страшно. — Сварится там всё, что потом делать?

— Да, не парься ты, — успокаивал я его. — Вон люди — без яиц живут и ничего, а ты, вообще, Супергерой — Человек паук — Бэтмен.

— Да, уж — паук, с такими яйцами не попрыгаешь — тяжёлые — сука!

Я налил ещё по одной. Ему это было необходимо. Я видел, как он расстроен.

Мы выпили, и он продолжил:

— Знаешь, сколько женщин меня бросили? — Тыща. А всё из-за них. — Какие-то они у тебя твёрдые, говорят, и холодные, как будто железные. — Ты не робот? И ржут…

— Дуры! — воскликнул я, стараясь его поддержать.

— Да, нет — не дуры. Вернее, не все. Это я, какой-то мутант.

— А ты к врачу не пробовал?

— Смеёшься? — Им только покажись. Ухватятся за такие яйца, и давай щупать все, кому ни лень. Изучать. Не вырвешься потом. Вообще, без яиц оставят.

Мы выпили ещё. Помолчали, и я спросил:

— Но ведь наверняка есть что-то в этом и положительное — не может не быть?

— Есть, — просто ответил он.

Задумался и добавил:

— Только, как-то через задницу всё.

Я с удивлением посмотрел на него.

— Имею в виду, — поправился он, — Положительное переплетается с отрицательным и получается полная чушь. Да, я уже говорил.

— Поясни.

— Наливай.

Я наполнил стопки. Мы выпили. Он поморщился и продолжил:

— Конечно, иметь такие яйца — преимущество и раньше я им пользовался вовсю. Можно сказать, подставлялся специально. — Борец за правду хренов.

Выбирал ночь потемнее, шёл к какому-нибудь кабаку и ждал. — Без приключений не обходилось. Обязательно кто-то на помощь позовёт.

Хорошо если мужик.

Тут всё нормально.

Подходишь.

Хулиганы, а их, как правило, двое-трое, бьют по яйцам, отбивают, а иногда и ломают ноги — спасаешь мужика. Провожаешь его немного — пожали руки и до свидания.

Но если спасаешь женщину ….

Он замолчал.

Я ждал секунд тридцать, потом не выдержал:

— Что? Что, если спасаешь женщину?

— А то…! Давай лучше выпьем.

— Начал, так рассказывай! — возмутился я.

— Сначала выпьем.

Я опять разлил по стопкам.

Мы чокнулись, выпили, поморщились, подождали, пока уляжется.

Пауза затягивалась, но я его не торопил. Чувствовал, что ему сложно, требуется собраться с мыслями. Видел, как он борется с собой, пытаясь довериться мне.

— Был такой случай, — наконец начал он. — Можно сказать, поворотный момент. Года полтора назад. — То, что случилось до этого не идёт ни в какое сравнение. — Спасаешь, как ты правильно выразился, какую-то дуру, а она потом тебе говорит — «У тебя яйца холодные». И смеётся. — Противно.

Но в этот раз всё было не так.

Странная какая-то ситуация.

Выходят трое, сомнительного вида, пьяных молодых людей. Тащат за собой милую девушку. Она упирается, но, как мне показалось, больше для вида, а главное, молчит.

А у меня принцип — пока не попросят, не помогать.

Ведь никогда не знаешь, что у людей на уме, может быть у них такая игра.

Так вот.

Они тем временем проходят мимо меня, направляются к припаркованному джипу.

Парни громко на всю улицу, никого не стесняясь, рассказывают всякие гадости о том, как будут с ней развлекаться. Противно слушать, а она всё молчит. — Может немая, думаю, но она даже не смотрит в мою сторону.

Ладно, решил, не стану вмешиваться. Что я понимаю в человеческих отношениях? — Отдыхают люди.

Собрался отвернуться, но не успел.

Она дала о себе знать.

Посмотрела на меня совершенно трезвыми глазами и тихо так…, спокойно говорит: «Молодой человек, не поможете бедной девушке? — Мне одной с этими насильниками не справиться».

Парни замолчали.

Один развернул девушку к себе спиной, обхватил её под горло.

Двое других, злобно ухмыляясь, двинулись ко мне.

Я видел, что ухмылялась и она, а в её глазах не было даже тени страха.

Нереальная ситуация.

Если она заодно с ними, думал я, то зачем третий парень её удерживает?

Если нет, то почему она улыбается, почему не боится? — Глупой она не выглядела…

Он снова замолчал, словно задумался о чём-то.

На этот раз сам взял бутылку, разлил по стопкам. Мы чокнулись, выпили.

— Ну, и…, — не выдержал я.

— Слушай, брат, ты уверен, что хочешь услышать эту историю до конца? — Поверь, есть вещи, которые лучше не знать. В этой истории особого криминала не было, но мне не очень-то хочется это вспоминать…

Я посмотрел на него, а он посмотрел на меня, вглядываясь прямо в глаза, пытаясь разглядеть что-то понятное лишь ему одному.

Да он же в стельку пьян, понял я. — Отсюда и этот его странный вопрос, в этом же и причина внезапной таинственности.

Конечно, я хотел услышать продолжение его истории. Мне было очень интересно узнать, какая тайна скрывалась в ней.

В любом случае, думал я, вряд ли откроется что-то более удивительное, чем то, что уже открылось про его яйца.

А криминал…, что там может быть за криминал — полтора года прошло и ничего….

Я тоже был немного пьян и во многом не видел никакой опасности.

Он молча кивнул головой, словно слыша, о чём я подумал, но продолжать не спешил — ждал мой ответ.

— Не надо щадить моих чувств, — сказал я. — Продолжай.

— Как скажешь брат, — ответил он обречённо.

Мелькнула мысль, что он действительно набрался изрядно, а сам добавил:

— Не нагнетай. Рассказывай уже.

Он ещё раз взглянул на меня и продолжил:

— Двое парней подошли ко мне.

Ну, вот, понял я. — Сейчас один из них, со всей дури, врежет мне по яйцам. Скорчится от боли у моих ног. Второй, толком не разобравшись, сделает то же самое, и так же, как и первый, повредит ногу.

Именно так и произошло, но оставался третий.

Он всё ещё обхватывал девушку под горло, а теперь, видимо, испугавшись, достал и нож.

— Не подходи! — кричал он. — Сделаешь шаг, и я её порежу.

Я остановился, риск, что он выполнит своё обещание, был. — Этот псих, действительно, приставил нож к её горлу. Она же, по-прежнему улыбалась, не боясь ничего, а в её глазах появился лихорадочный блеск.

Странная девушка, решил я. — Если она с этими парнями не заодно, то точно ненормальная.

Но с этим можно было разобраться позднее.

Нужно было что-то предпринять.

Очень скоро первые два парня могли оправиться от боли и присоединиться к третьему. — Они всё ещё стонали, лёжа на тротуаре, но, сколько это будет продолжаться, я не знал.

Я сделал один маленький шаг.

— Не приближайся! — завопил третий парень. — Предупреждаю в последний раз!

Надавил лезвием своего ножа на горло девушки, вызвав лёгкий порез, из которого выступила кровь.

И вот тут-то всё и началось.

Она изменилась в лице.

Её взгляд стал очень колючим.

Улыбки, как не бывало.

— Ах, ты тварь! — закричала она. — Да ты же мне всю шею исполосовал, теперь, возможно, шрам останется!

Неуловимым движением отбросила его руку, оттолкнула, ударила ногой в его грудь.

Парень отступил на несколько шагов, но очень быстро пришёл в себя. Он был очень крупным для неё — под два метра ростом и весил больше её в два раза.

— Всё сука, теперь точно порежу! — заревел он и двинулся к ней, размахивая ножом.

Я поспешил на помощь, но не успел.

Всё произошло слишком быстро.

Я видел, как она смело шагнула вперёд, подставляясь под нож.

— Назад, дура! — крикнул я.

Да, где там.

Парень воспользовался и ткнул её прямо в грудь, рассчитывая попасть в сердце.

От ужаса я на мгновение зажмурился.

Когда же открыл глаза, всё уже было кончено.

Парень лежал неподвижно у её ног, нож со сломанным лезвием валялся неподалёку, а она стояла, как ни в чём не бывало, прижимая рукой, порез на шее, смотрела на меня и опять улыбалась.

Я от удивления, наверное, открыл рот.

— У тебя случайно пластыря нет? — спросила она. — А то этот гад, она скосила глаза, указывая на парня у своих ног, мне шею поцарапал.

У меня не было слов, и я молча развёл руки.

— Жаль, — сказала она. — Но ничего, в джипе наверняка есть аптечка.

Пошарила в карманах, лежащего у её ног, парня. — Ничего не нашла. Переместилась к оставшимся двоим.

— Извращенцы! — прошипела им зло. — Лежачих не бьют, но этих можно, — добавила она, обращаясь, скорее ко мне.

Врезала каждому от души.

Они затихли

У одного из них нашла ключи от джипа.

— Не поможешь? — спросила она, протягивая ключи.

Я машинально их взял.

Мы подошли к джипу.

Я открыл машину. Нашёл аптечку. Достал перекись водорода, вату и пластырь. Обработал её рану — лёгкую царапину, от которой не останется никакого шрама — заклеил порез пластырем.

— Спасибо, — сказала она.

— Пожалуйста, — ответил я.

Повисло неловкое молчание.

— А здорово ты отделал этих двоих. — Стальные? — спросила она, взглянув мне ниже пояса.

Я не нашёлся, что ответить и молча кивнул головой.

— У меня тоже, — добавила она, проведя рукой по очертаниям груди.

— Не может быть! — вырвалось у меня, невольно глядя на её соблазнительную грудь.

— У тебя же может…

С этим поспорить было трудно.

— Я всегда знала, что такая не одна, — добавила она. — Ходила по кабакам, нарывалась на неприятности, боролась со злом. Надеялась, что, если и есть кто-то похожий на меня, он будет делать то же самое и, рано или поздно, мы встретимся. И вот сегодня я встретила тебя.

Она нежно посмотрела на меня.

Я же молчал, как дурак, совершенно не зная, что ей ответить.

Видел, что она замечательная девушка — лучше, чем я.

Знал, что мы нужны друг другу…

Понимал, что достаточно лёгкого намёка, любого движения с моей стороны и отношения с ней закрутятся в сумасшедшем вихре…. Могут стать яркими, незабываемыми….

Но я не был готов тогда к таким отношениям.

И…

Короче …, она ушла.

Посмотрела на меня с презрением. Молча развернулась, села в джип этих парней и уехала. А я…

Он запнулся.

Снова потянулся к бутылке, наполнил наши стопки.

Мы выпили.

Он, похоже, задремал, погрузившись в себя.

Я легонько толкнул его в бок.

— Эй, ты не договорил, — сказал я, пытаясь его разбудить.

Он встрепенулся.

Не сразу меня узнал.

Немного помолчал.

— Всё через задницу, — сказал он через минуту немного невпопад.

— Согласен, — ответил я.

— И ничто не имеет смысла, — добавил он.

— Возможно.

— Я ведь ищу её с тех самых пор. Ищу, не нахожу и боюсь найти.

— Почему? — спросил я.

Он не ответил и снова потянулся к бутылке.

Мы опять выпили.

— Почему? — повторил я вопрос.

— А тебе нравятся стальные сиськи? — вместо ответа спросил он.

— Не…, не знаю, — промямлил я, не ожидая такого вопроса.

— Вот и мне нет. Как представлю, какие они твёрдые и холодные — ничего не хочется. Также, как и ей ничего не захочется, стоит только прикоснуться к моим…

Мы ещё долго пили и, как и планировали, напились в хлам.

Ближе к утру я его потерял.

Чуть позже забыл его странную историю, а теперь вот вспомнил.

И знаете, что я думаю?

Всегда можно найти компромисс…

И нельзя отказываться от любви, ведь её гораздо легче потерять, чем найти.

Временные рамки

Небольшой офис на пятом этаже многоэтажного здания.

На полу ковролин. В углу, слева при входе — кулер и кофейный аппарат. Справа, шкаф для верхней одежды. Напротив входной двери — стол секретаря, но самого секретаря нет. Сразу за секретарским столом, стеклянная перегородка с дверью. За перегородкой двадцать квадратных метров пространства, освещённого окном во всю стену. У окна, по левую руку — директорский стол, по правую — шкаф с папками каких-то бумаг. Перед столом кресло для посетителей. На столе — светящийся монитор, клавиатура, мышка. За столом в высоком кожаном кресле у экрана монитора, человек лет сорока — курит, читает новости или просто смотрит кино — от входной двери не видно, но человек явно не работает — руки свободно лежат на столе, не касаясь клавиатуры.

Бездельник, кажется на первый взгляд, но приглядевшись внимательно, становится понятно, что всё-таки нет. — За окном темно, часы на стене, показывают, что рабочий день давно закончился, а пустой стол секретаря с самого начала указывал нам именно на это.

Но что же делает человек?
Почему не идёт домой?
Что он высматривает на экране монитора?
Трудно сказать, но можно заметить его рассеянный взгляд. Морщинки на лбу, говорящие, что он чем-то наверняка озабочен. Можно понять, что он полностью погружён в себя, а монитор на его столе работает только для вида.

В этот самый момент большинству из нас он перестаёт быть интересен.

Кому интересен человек, озабоченный своими проблемами настолько, что не видит ничего вокруг?

Стандартный ответ — Никому.

Но лично для меня не всё так просто. Я и сам бываю таким, как человек за столом. Мало того, в момент, когда я о нём подумал, мне захотелось немного побыть в его шкуре. А раз так…

Включаю на максимум воображение и происходит чудо — странная метаморфоза — лёгкий хлопок и…
ХОП…
Теперь он, это я.

***

Входная дверь хлопнула.

Я очнулся от своих невесёлых мыслей и сквозь стеклянную перегородку увидел, что в офис вошёл незнакомый мне человек. Решительно, не делая лишних движений, прошёл мимо секретарского стола, открыл стеклянную дверь перегородки и оказался прямо передо мной.

Обычный с виду человек. — Темноволосый мужчина среднего роста лет тридцати. Аккуратная ничем не выделяющаяся одежда, без особых примет лицо, в правой руке объёмистый портфель. Не задерживаясь ни на минуту совершенно молча будто так и надо — уселся в кресло напротив меня и бросил на пол свой портфель.

Человек не показался мне странным хотя и стоило задуматься о том, что вёл он себя не совсем адекватно. — Пришёл, не договорившись о встрече. Бросил перед моим столом с излишним грохотом портфель. Развалился в кресле и очень уверенно и бодро начал говорить.

— Вы представляете, что такое временные рамки? — спросил он.

Глупый вопрос, подумал я. — В природе такого предмета не существует, есть понятие — временной интервал, который в общении иногда называют временной рамкой или ещё чем похлеще — временным окном, но спрашивать об этом странно.

Мысль пробежала и затерялась в извилинах головного мозга. Я взглянул на незнакомца, а он посмотрел мимо меня, увлечённый собой. Он не ждал никакого ответа — он продолжал.

— Никто не представляет! — Оно и понятно. — Это понятие используется только в разговоре. Своеобразный оборот речи и в буквальном смысле не означает вообще ничего, косвенно указывая, на временной интервал, — сказал человек, в точности повторив то, что я подумал мгновение назад.

Я же продолжал молчать, пытаясь понять, что за человек сидит передо мной и что, на самом деле, этому человеку надо. Странных типов в кресле напротив в последнее время появлялось достаточно. Большинство из них, так или иначе, были связаны с банками и их смежными организациями по взысканию долгов. Мои дела шли — хуже некуда и присутствие этих людей мне приходилось терпеть.

Точно коллектор, подумал я. — Странно только, что не представился.

— И уж точно никто не может даже вообразить, что они действительно есть, — продолжал человек. — Взять хотя бы вас, любое событие вашей жизни. Любое неприятное событие. Используя рамку…

— Простите, а вы кто? — спросил я, перебивая его.

Его пространные намёки на мои неприятности немного напрягали.

Человек взглянул на меня с упрёком, молча поднял с пола свой портфель, поставил его на колени. Немного помучившись с застёжкой — открыл. Снова, но, уже хитро прищурившись, взглянул на меня и достал из портфеля полиэтиленовый пакет.

— Вот, — сказал человек, протягивая пакет мне.

— Что, вот? — переспросил я, не делая ни единого движения.

— Как, что? — удивился человек, неуверенно убирая протянутую руку, кладя пакет на стол перед собой. — Временная рамка, я же вам рассказывал.

В этот момент моё отношение к незнакомцу резко изменилось. Я понял, что передо мной обыкновенный псих и я улыбнулся.

— Что вас так развеселило? — спросил человек. — Я предлагаю нужную вам вещь. — Или у вас нет никаких проблем?

Конечно у меня проблемы были, но я не собирался открывать ему всё, что у меня наболело. А идти у него на поводу и принимать всё, что он мне подсовывает, на мой взгляд, смысла не было вообще. Если он действительно псих, как я и подумал сразу — в пакете какая-то ерунда, если он жулик, там нечто похуже. Нельзя было исключать и вероятность того, что он всё-таки, каким-то боком относится к взысканию долгов. — Возьмёшь такой пакет, а там окажется уведомление — временные рамки, как и сказал незнакомец — требование — выплатить некую сумму задолженности до определённого числа иначе…

— Это, — человек указал на пакет, прерывая поток моих мыслей, — решение ваших проблем. Подарок судьбы, если хотите…

— Не хочу, — ответил я.

— Но почему? — удивился незнакомец.

— Я не понимаю, что вы от меня требуете.

— Мне ничего не нужно. Я выбрал вас совершенно случайно. Всё, что я хочу — это провести объективный эксперимент.

— У вас что — в вашем департаменте больше нечем заняться? — слегка возмутился я. — Уже не знаете, каким способом воздействовать на людей? — Что это за хитрый ход?

— Все хитрости, если я правильно вас понял, — ответил человек, — я беру на себя. А воздействие на вас будет минимальным. — Вы ничего не почувствуете. — Возьмём для начала какой-то незначительный эпизод и попробуем его откорректировать.

Я уже не знал, что и думать. Человек спокойно рассуждал об изменении событий, словно это было нечто обыденное.

— Вы хотите сказать, что можете корректировать прошлое? — спросил я.

— Не всё прошлое, — ответил незнакомец. — Только то, что может поместиться в мою временную рамку. Пока мой опытный образец имеет габариты 300 на 500 миллиметров. Рамки больших размеров работают хуже. — Мощности не хватает. Событий захватывают много, а удержать не могут — часть событий выпадает и остаётся без корректировки и результат непредсказуем. Я над этим работаю, но сделать пока не…

— Скажите, — возможно, не слишком вежливо перебил его я. — Вот, допустим, подписание договора…, можно ли взять, и отменить решение по его подписанию.

— Не уверен, — задумчиво ответил человек. — Лист бумаги формата А4 в рамку естественно влезет. Можно даже увидеть руку, ставящую подпись, но команду подписывать отдаёт голова, а она, к сожалению, находится вне зоны воздействия. Можно конечно попробовать крикнуть, но звуки не проходят и человек, подписывающий бумагу, ничего не услышит. — А впрочем давайте попробуем, — неожиданно изменил своё мнение незнакомец. — Со звуками я ещё не экспериментировал — в теории так, а на практике…. Давайте свой договор. — Какая дата? — Будем менять, самому интересно стало.

Он точно ненормальный, подумал я, но терять мне было нечего и я решил рискнуть. Надежда со своей любимой нелогичной мыслью — «А вдруг получится…» — затуманила мой уставший от неприятностей мозг, и я решил, что стоит попробовать.

Незнакомец открыл свой пакет и действительно достал из него рамку. Обычную рамку, какая могла бы обрамлять картину, если не принимать в расчёт то, что она была стальной.

— Я специально сделал её такой, — сказал незнакомец, заметив мой удивлённый взгляд. — Для наших задач её форма подходит, как нельзя лучше и в неё, действительно, можно вставить картину, повесить на стену, любоваться в промежутках между использованием, а на свойствах самой рамки, это не отразится никак.

— Всё равно как-то странно, — ответил я.

— Надеюсь, что все сомнения скоро развеются. Начнём?

— Начнём.

Он нажал на какую-то скрытую кнопку и на лицевой поверхности рамки загорелись четыре восьмизначные цифры.

— Не буду забивать вам голову способом калибровки этого устройства, — сказал человек. — Достаточно понимать, что светящиеся цифры — это шкалы пространственных и временных координат. В момент пуска их значения всегда указывают на здесь и сейчас, а внутри рамки наша реальность.

Я завороженно смотрел за его действиями.

— Теперь, — продолжал он, — попробуем что-то изменить. Обратите внимание, с обоих сторон каждой шкалы есть кнопки — нажимаем одну, цифры уменьшаются, нажимаем другую — увеличиваются. Тем самым мы можем охватить весь диапазон. Сейчас продемонстрирую.

Он обошёл стол и встал рядом со мной. Поставил рамку вертикально на крышку стола передо мной. Получилось своеобразное окно.

— Пространственные координаты менять не буду, нас интересует именно это место, а вот временные…

Он взглянул на часы.

— Я у вас в кабинете уже пятнадцать минут. Выставляем на рамке минус шестнадцать, нажимаем пуск — ещё одна неприметная кнопка с противоположной стороны рамки, и смотрим.

Минуту ничего не происходило.

Затем внутри рамки я увидел, как входная дверь в мой офис открылась и в неё вошёл мой незваный гость. При этом если я смотрел поверх рамки, по-прежнему не происходило ничего.

Двойник человека, стоящего рядом со мной прошёл мимо стола секретаря, открыл стеклянную дверь, пересёк мой кабинет и уселся в кресло, напротив.

Это было удивительно.

Я смотрел то на незнакомца рядом со мной, то на его двойника в рамке и боялся произнести хоть слово.

— Можете спокойно говорить, он нас не слышит, а мы не можем слышать его, — сказал человек рядом со мной.

И правда, человек в рамке жестикулировал, открывал рот, но звуки сквозь рамку не проходили.

— Почему так? — спросил я.

— Почему он нас не слышит, ясно, — сказал незнакомец. — Для него мы будущее, а оно для него ещё не наступило. А вот почему мы не слышим его — странно, пока не знаю и сам. Рамка — это не телевизор, а то, что она показывает, не запись — это реальное прошлое, которое открывается перед нами. — Кусок пространства, со сдвигом во времени, если говорить о конкретном случае. — Может быть, я сдвигаю его неправильно, вот настройки звука и сбиваются. — Нужно доработать, но пока я не знаю, как.

— Ладно, — ответил я, — фиг с ним со звуком.

Мне в голову пришла идея.

— А можно сквозь эту рамку пролезть к нему? — спросил я.

— Ни в коем случае! — закричал незнакомец, невольно хватая меня за руку. — Даже пробовать не смейте. — Мгновенно затянет, пикнуть не успеете, а прошлое схлопнется. — Был уже такой случай. Не остановил человека и всё.

— Что всё? — Погиб?

— Не знаю.

— Как?

— А вот так! Человека затянуло, рамка сгорела к чертям — доэксперементировались. В лучшем случае этот человек затерялся в прошлом, в худшем — боюсь предположить, может быть, что угодно, вплоть до полной аннигиляции.