18+
Сны хрущёвок

Объем: 54 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Адский менеджер

На выходных, как всегда, проснулся в 9:00, совершил все утренние процедуры и пошел сдавать кровь на вирус Эболы. Надел плащ и цилиндр. Неспешно, прогулочным шагом, дошел до лаборатории. В момент открытия двери, вместо тихого скрипа, раздался ужасающе громкий визг. Из ушей потекла кровь. Стекло в двери начало плавиться, снег бесшумно испарился, земля под ногами начала вскипать. Небольшая стайка помойных голубей, снующих рядом с урной, изжарилась в считанные доли секунды. Я почувствовал, как кожаные перчатки присохли к обуглившимся моим рукам, как вспыхнул цилиндр на голове, как ноги быстро погрузились по самые колени в расплавленную землю. Перед глазами возникло адское отродье. От пережитого шока меня начало рвать, от боли глаза заливали слезы, от лица отделился большой кусок кожи.

— Алексей Владимирович? — спросил демон.

— Да, — с трудом говорю, — что вы хотели?

— Я представляю отдел по дополнительному экспресс-обслуживанию клиентов Ада. У нас есть для вас специальное предложение по обработке ваших грехов. Скажите пожалуйста, часто ли вы задумываетесь о чистоте вашей души и праведности ваших поступков?

Перчатки на моих руках вспыхнули словно сопла ракеты-носителя «Восток-1» Хочется, утратив человеческий облик, просто визжать и кататься, выпучив глаза, по кипящей земле от боли, но я, взяв только ноту повыше, отвечаю:

— Довольно часто.

— Хорошо, — на морде демона появляется лучезарная улыбка, — а что, по-вашему мнению, самое важное в соблюдении душевной гигиены? Скажем так, что по-вашему лучше всего помогает очистить душу?

— Боль и страдания, конечно! — прокричал я сквозь кровавые слезы.

— Скажите пожалуйста, Алексей, а что бы вы выбрали: пострадать сейчас и потом жить с чистой душой или совершать грехи и потом за них гореть в Аду? — демон медленно с улыбкой извивался.

Я чувствую, как горячий ветер обдувает мой обугленный череп, и, срываясь на писк, говорю:

— Послушайте, мне надо кровь сдать на анализ до десяти тридцати. Меня не очень интересуют ваши услуги.

— Хорошо, что вы следите за своим здоровьем, это должно отсрочить ваше появление в Аду. Правильно ли я понимаю, что вы сейчас торопитесь?

— Да, — задыхаюсь, — правильно.

— Приятно иметь дело с занятым человеком, мы ценим ваше время, по-этому, на продолжительность нашего диалога, оно будет остановлено. Давайте отправимся в наше отделение и подробно обсудим предложение, которое мы для вас подготовили. — Он хлопнул в ладоши и мы оказались в зловонной кровавой пещере, сидя в раскаленных до бела и утыканных бритвенными лезвиями креслах в стиле барокко. Вокруг люди с остервенением и криками, не обращая ни на что внимания, потрошили друг-друга.

— Продолжим, — говорит, — смотрите, на данный момент, Ад рассматривает перспективу очищения души путем пребывания некоторого количества времени в Аду при жизни. В зависимости от выбранного вами пакета вы можете: полностью очистить душу — это пакет «Макси», записаться на регулярные посещения, допустим раз в год — это пакет «Лонг» или взять разовое короткое демо-посещение. На сколько я понял, — он немного подвигался в кресле, принимая более удобное положение, с шипением испарялась его и моя кровь с подлокотников, — вы любите все планировать заранее, по-этому я предлагаю вам пакет «Лонг»: полный контроль посещений нашим отделом, моментальная доставка вас в удобное для вас время, которое вы выбираете сами, уверенность в чистоте вашей души, излишки страданий будут зачтены после вашей смерти — все это поможет вам автоматизировать процесс искупления ваших грехов и сосредоточиться на ваших делах. Более того, вы можете больше не заботиться о своей совести — о ней позаботимся мы, при этом каждый раз время будет остановлено, что позволит вам полностью освободить время, которое вы раньше тратили на размышления о собственной праведности. Как по вашему, стоящее предложение? Оформляем?

Я чувствую, что уже дышу собственным пеплом.

— Да, — отвечаю шепотом, ведь мои связки это просто уголь, — предложение очень интересное, но у меня есть пара вопросов.

— Конечно, задавайте. — демон налил в бокал немного рыбьей крови и кивком предложил мне.

— Ваш отдел совсем недавно открылся, так?

— Так.

— Значит не все бизнес-процессы пока еще отлажены. Скажите, часто ли вам приходится сталкиваться с непредвиденными, требующими дополнительных затрат, ситуациями на работе?

— Да, безусловно, довольно часто приходится, недавно, к примеру, один из клиентов был так напуган, что постарался скрыться на автомобиле, мне пришлось поймать машину и гоняться за клиентом по всему городу.

— А как вы расплатились с водителем? — спрашиваю сквозь крики потрошащих друг-друга грешников.

— Ну как, денег у меня особо не было, пришлось отпустить ему немного грехов.

— Скажите, а если бы у вас постоянно была возможность безопасно носить с собой пятьдесят тысяч рублей и при том совершенно бесплатно, сильно бы это помогло вам в работе?

— К чему вы клоните?

Я чувствую, пошевелившись в кресле, как моя тазовая кость скоблится о бритвенные лезвия.

— Понимаете, я представляю корпоративный отдел Альфа Хоум Дженерал Кредитс банка, и у нас для вас есть очень выгодное предложение…

Хлопок. И я стою, замерев и держась за ручку входной двери в лабораторию.

Только сейчас, когда все это прекратилось, я понял, что все это время, пока я был в Аду, там играла музыка. И это был «Nero’s day at Disneyland».

Весенний депр

— А не хлебнуть ли нам чайку, Кирюх? Чаищу. Зеленого, как глаза дикой амазонки. А? Как думаешь?

Кирюха откинулся, задумчиво, на спинку старого скрипящего стула, такого стула, который никак не может найти себе покоя и движется при каждом жесте сидящего, норовя скрипом поддержать, а равно и опровергнуть, любое сказанное на кухне слово.

— Не знаю, Лех. Не знаю. Мы с тобой из разного космического материала. Ты из вечностремящегося разбиться об что-нибудь метеора, а я из безбрежного облака космической пыли. Пристало ли нам так спокойно пить чай в этой кухне за пустой беседой?

— Пристало конечно. Как не пристало? Я думаю мы для того здесь и пересеклись, в этой секунде бесконечнодлящегося вращения пустоты. Я даже уверен, что если мы сейчас не хлестанем с тобой по кружечке горячего терпкого напитка из листьев, непостижимо как, зародившегося и протянувшего свои трансцендентные ветви сквозь небо прямо в божественное, растения, то вечность окажется потраченной впустую.

— Ты думаешь растению известно больше твоего?

— Ну, по крайней мере оно не заблуждается подобно нам с тобой.

Кирюха был своеобразный тип, с ним иначе беседу было вести нельзя. Каждое движение, каждое слово зацеплялось за какое-то неведомое, нависающее вневременное и внепространственное нагромождение гигантских величин. Просто пить чай? Ха-ха. Нет. Извольте. Только на краю бесконечности. В этом был его драматизм. Он уже пять лет не выходил из дома. Вообще. Сидел на кухне и не двигался, молча. Питался космическими волнами. Это был одинокий маленький человек среди титанов, богов, множащихся бесконечностей и никто не знает чего еще.

Я разлил чай в кружки. На кухне было солнечно. Весна струями холодного ветра била через форточку прямо в сердце.

— Кирюх, зачем ты заперся в этой пустой квартире?

— Я прячусь от своего внутреннего-внешнего, я часть универсума. Неотделимая. И поэтому универсум, как целое, всегда превосходит меня, диктует мне правила. Я называю это закон Универсума. Это мой бунт, против этого закона. Но если вдуматься, то я здесь, лишь только потому, что иначе быть не может. И таким образом мой бунт обращается во всего-навсего тщетную попытку бунта. В мечту Сизифа о свободе, в тот момент, когда он водружает булыжник на вершину. Я здесь работаю над тотальным освобождением, но не через восстание против богов, я ищу другой выход. Моя задача мыслить. Искать вход в утраченный Рай для человечества.

— Легального входа, думаю, нет.

Каждый предмет на кухне блистал и светился, восторженно питаясь свежестью солнечного дня, радостью трепетного птичьего пения и голосами опьяненных счастьем прохожих, гуляющих по скользкому талому снегу, за окном. Только чай, который мы пили, не отражал свет.

— Неизвестно есть он или нет. Я человек, Лех. Человек, понимаешь? Я изначально проклят, наделенный своим сознанием — конфликтным, инородным объектом выходящим за рамки бытия. Мое сознание это инструмент общения с потусторонним. Но потустороннее игриво правит мной, ведя меня сквозь хаос в ничто. Меня не устраивает такое положение дел. Я решил определить свое человеческое. Свою автономию. И мой первый шаг — это мысль об этом. Потому я заперся здесь. Все остальное не имеет смысла, понимаешь? Только поиск выхода имеет значение. Все остальное лишь продолжение сна-игры духов в людей.

— Твой путь — это путь Люцифера, Кирилл. Думаешь ты круче него? Ему не удалось, думаешь тебе удастся? Как по-твоему можно добиться автономии относительно Универсума? Только выйдя из Универсума. Только путем полной тотальной аннигиляции. Даже смерть ничего не решит, ведь твоя материя все равно останется блуждать во вселенной в форме космической пыли.

— Я слышал это удалось Будде. Не знаю, может прыжок в пасть черной дыры?

— Ну ты же сам понимаешь, что это лишь бегство от проблемы.

Он усмехнулся, сделал глоток чая и вдохнул живого воздуха.

— Да, пожалуй ты прав. Пока что я бессилен в этом…

Он закрыл глаза, откинув голову назад. Посидел так немного, сдвинув брови. Видно было, что ему очень тяжело дается существование. Из под края его левого века выкатилась слеза. Вдруг он открыл глаза.

— Хотя… Погоди, я вот сейчас кое-что понял. Погоди… Да-да… Леха, вот я буквально на днях размышлял об одном парадоксе в природе связей как-таковых. Все ведь связано и не отделимо, верно? Связи пропитывают все полотно метафизики. Связи это то что сохраняет тело Универсума. И если… Если воспользоваться мыслью не для мышления, как связного процесса течения информации сквозь мое сознание, а для… — он замер с широко распахнутыми глазами.

Я смотрел на него и ждал, чем он закончит мысль. Возникла странная тишина, стрелки кухонных настенных часов щелкали так отчетливо в теле этой тишины, что, кажется, можно было разобрать вращение внутренних шестеренок.

Кирилл сидел, не шевелясь и глядя куда-то в глубь пространства. Неожиданно я заметил у его макушки тонкую черную полосу. Сначала я подумал, что это просто тень, но потом полоса стала шириться и ползти, очерчивая контур границ Кирилла. У меня подкосились ноги, так что я упал на пол к газовой плите. Это была трещина. Трещина, я не знаю… Пространства? Кирилл стал отделяться от… Да, блять! Что происходит?! Как это описать? Это невозможно! Я услышал нарастающее шипение. Я потерял дар речи от ужаса. Я только лежал на полу, вжавшись спиной в грязную газовую плиту, и хватал руками воздух. Это была высшая степень ужаса, до полной потери языка и мышления. Я не знаю что я видел и слышал. Шипение возросло до воя и за тем до космического потустороннего визга. Из моих глаз и ушей бежала кровь, а я никак не мог сообразить, что нужно вытереть ее. Кирилл не двигался и не говорил, замерев в одной позе, очерченный со всех сторон черной визжащей полосой самой вывернутой наизнанку непостижимости.

Я потерял сознание в момент хлопка. В момент, когда с хлопком Кирилл просто исчез.

Очнувшись, я, в состоянии шока, пошел в ванную, чтобы умыться от крови. Дрожащими руками я вытер лицо и посмотрел на себя в зеркало. Я долго не мог узнать себя. Я смотрел и не знал кто я. Я пытался вспомнить, что сейчас произошло и не мог. Затем меня стало тошнить чаем прямо на пол. Я упал.

Когда руки и ноги перестали дрожать я поднялся. Чувство глубокого одиночества и утраты расплескалось по всей квартире. Я присел в прихожей. Надо было купить хлеба.

Вселенная

Он редко выходил из дома…

Закрывшись в своей кубической герметичной капсуле из кирпича, он медленно, день за днем, кружился в необъятной черноте, усыпанной мелкими искрами далеких галактик. Он вращался год за годом вокруг Солнца, окутанный немотой бесконечной тишины. Сидя бездвижно в кресле, он словно влип в массу жаркого спертого воздуха, залившего комнаты его дома до потолка. Он давно забыл, что есть еще кто-то живой, кроме него. Дома он чувствовал себя в безопасности.

Это началось очень давно. Однажды, поздним зимним вечером, он пошел в соседний магазин, чтобы купить молока. Было холодно. Глубокое черное небо пожирало свет фонарей. Белые, покрытые инеем, ветки деревьев замерли, точно в гипнозе, под магическим взглядом полной кристаллической луны. Идти было не далеко, на улице было безлюдно и очень тихо. Воздух был пропитан тем самым удивительным запахом скрипучего мороза, который бывает только такой полнолунной зимней ночью.

Надо было пройти всего пару шагов. Дойти до соседнего дома… Он подскользнулся, проходя в тени старого железного гаража, и упал на спину, сильно ударившись затылком. Он лежал и дышал, глядя в небо и не чувствуя медленно проникающего сквозь одежду холода. Он выдыхал густой пар, и ему казалось, что это его душа вылетает прямо в черное небо. Растворяется в этом мраке. Чернее этого мрака ничего нет. Чернее этого мрака только ничто.

Потом посыпался мелкий снег. Словно пыль далеких звезд. Ночной воздух обрел искристую плоть. Снежинки падали на лицо, покрывая кожу вспышками микровзрывов космического холода. Снег летел прямо из бесконечности. Из бесконечности в лицо.

Тогда он почувствовал на сколько безбрежно его одиночество. Его пронзила мысль о том, что каждую секунду его глупой и бессмысленной жизни — всегда — он находился наедине с бесконечной ледяной тихо кружащейся вселенной.

С тех пор он не мог забыть о том на сколько ужасающе величественно все сущее. Ему хотелось спрятаться, забиться под одеяло. Но вселенная больше не отпускала его. Она молча ждала его за входной дверью.

Волки

Один мальчуган нанялся к нижнеисецким цыганам пасти коз на лысой горе, что расположена рядом с Химмашем. Он хотел подзаработать деньжат для того, чтобы купить немного бессмысленной чепухи, которая потеряется у него к следующему лету.

И вот сидит он, пасет коз. Ничего не происходит, скучно ему. И тут он вспомнил старую дедову сказку, про мальчика, который тоже пас кого-то и все бегал в деревню и кричал: «Волки! Волки!» а потом его и правда волки съели, потому что не верил ему никто больше.

Улыбнулся мальчик и решил тоже так развлечься. Побежал в Нижнеисецк и давай там носиться и кричать: «Помогите! Волки! Волки!» — бегает, руками машет, весело ему.

Тут из-за угла выходят пацаны с Химмаша, которые ходили к местным цыганам героина оптом купить, чтобы потом его на Сортяге отправить по-дешевке. Видят они этого пацана и говорят:

— Э! Слышь. Иди сюда!

Он к ним подошел.

— Че ты там про волков орешь?

— Там волки… В лесу. — запинаясь, отвечает парнишка.

— А если там нет волков — ебало бью? — спросил главный пацан с Химмаша.

У парня задрожали ноги.

— Не знаю. — говорит.

— В смысле, блять, не знаешь? Ты че, бля, пиздишь нах чтоли?

— Я пошутил.

— Ты не пошутил, ты напиздел, ск. Мы тебе сейчас денег за пиздабольство припишем.

— Нет, нет, я пошутил, это шутка была.

Пацаны толкнули малыша в пыль, ебнули ему пару раз, нос разбили.

— Завтра, чтоб, сука, два косаря принес к сто тридцать пятой школе в два часа. Не принесешь, мы тебя найдем, больше должен будешь.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.