Рассказки для маленьких почемутиков

Сказка про таракана и божью коровку

Давно это было…

Жила некогда на свете неразлучная парочка, таракан да божья коровка. Жили они в скромном, но уютном домике, стоявшем в центральном районе их Города-клумбы, жили — не тужили душа в душу в течение многих лет, хотя были совершенно разными созданиями.

Таракан был чёрным — пречёрным, словно сделанным из большого куска угля. Может, именно поэтому он вёл преимущественно ночной образ жизни, даже работая по ночам. Целыми днями таракан дрых в своей тараканьей кроватке, с головой укрывшись ватным одеялом так, что снаружи оставались только длиннющие усы, а по всей квартирке разносился мощный храп. Под вечер таракан просыпался, громко зевал, обязательно вспоминая про чью-то маму, и вяло брёл на кухню. Там он ковырялся вилкой в приготовленном божьей коровкой омлете, пил кофе без сахара. После всего этого он натягивал на глаза потёртую кепку, какую любят носить заправские шофёры, и, напевая песенку про какую-то кошку, отправлялся на работу в ближайшие человеческие дома. Под утро таракан возвращался с мешком заработанного добра, порою даже не один. Пел он в это время ещё веселее, приходящие с ним друзья подпевали, и все вместе они начинали делить содержимое мешка. Ну, и ближе к обеду, после сытной трапезы, таракан вновь засыпал.

А божья коровка… А божья коровка, как уже говорилось, была полной противоположностью своего друга таракана. Она была красной, как самая спелая ягода лесной малины, её спинку украшали четыре симметричных точки-родинки, длинных усов она не носила, да и шофёрские кепки она не любила. Божья коровка не любила спать. Днями и ночами могла сидеть она, скажем, у дождливого окошка или даже лучше за интересной книгой и почти не шевелилась. Но зато, если коровка всё же решала лечь в кровать, то сон её мог продолжаться по двое-трое суток. Есть божья коровка тоже не любила, занимаясь этим исключительно ради избавления себя от чувства голода. Когда таракан спал, она нередко выходила из дома. Поговаривали, что у коровки есть другой друг таракан, но, скорее всего, это просто досужие вымыслы и пустые сплетни, ведь ничто не мешало этому насекомому просто взять и покинуть таракана навеки вместе со всей этой квартирой.

Божья коровка никогда не интересовалась тем, куда ходит её таракан и чем он занимается. Ей просто нравилось готовить для этого работяги, накрывать ему стол, кормить всех его друзей, хлопотать по дому. Всё это наполняло жизнь скромного насекомого каким-то простым и праведным смыслом, отчего коровке просто было, зачем существовать.

Таракан также не задавал никаких вопросов. Божья коровка была слишком дорога для него, поэтому он боялся хоть как-то обидеть её своим неосторожным грубым словом.

Итак, таракан работал, божья коровка грустила. Таракан уходил в ночь, а коровка стирала его тельняшки и хандрила. Таракан смеялся с друзьями, а коровка сидела в уголке и молчала… Так и жили, вместе, дружно, молча.

Однажды как-то стало коровке особенно грустно, так грустно, что в воздухе квартирки повисло что-то настолько тягучее и гнетущее, что таракан осторожно поинтересовался, что происходит. Божья коровка долго смотрела в чёрные тараканьи глаза, прежде чем тихо произнесла:

— Ничего… Хочешь, я расскажу тебе сказку?

Таракан не хотел слушать сказку, но всё-таки согласился. А божья коровка, видя, тараканову реакцию, стала рассказывать как можно короче:

— Жил-был когда-то на свете пушок. Просто пушок. Никто не знал, откуда он появился и зачем, а сам пушок этим вопросом себя никогда не терзал. Он был просто пушком. Пушок любил летать по земле на спине тёплого ветра, смотреть на разные страны, континенты. Любил знакомиться, заводить новых друзей, отчего частенько отпускал свой ветер и подолгу оставался на одном месте. И вот однажды, пролетая над зелёной поляной, пушок услышал тихий голос — кто-то звал его. Это был одинокий тополь. «Пушок, останься со мной!» — попросил тополь, и он был так одинок, что пушок не смог отказать. Целыми днями он то сидел на ветках тополя и болтал с ним обо всём на свете, то весело кружил вокруг, дразня пролетающих мимо птиц — жизнь прекрасна! И как-то пушок снова услышал чей-то голос. На этот раз его звала тонкая зеленоглавая травинка. «Пушок, останься со мной!» — просила травинка. «Я не могу, — честно ответил пушок, — я обещал быть с моим тополем». «Понимаешь, — объяснила травинка, — на самом деле я — одуванчик. Но я должен быть белым и пушистым, а моя голова зелёная. Только ты можешь мне помочь!» И пушок согласился. Ни слова не сказав тополю, он улетел к одуванчику и остался с ним. Но тополь скучал. Каждый день он звал своего весёлого друга. «Пушо-о-ок! Пушо-о-ок!» — разносилось по поляне. И пушок опять не удержался — улетел к тополю. Только теперь, сидел ли он на ветках, летал ли он рядом, в ушах непрерывно звучал зовущий голос одуванчика. И пушок вновь улетел… Так и летал он между тополем и одуванчиком, то к одному, то к другому, раз за разом, день ото дня, пока на поле не появился случайно проходящий человек. Желая насладиться свежим полевым воздухом, он вдохнул полной грудью и… поперхнулся. Закашлял, постучал себя по груди и сплюнул. Пушок попал человеку в горло и погиб. Так и не дозвались его ни тополь, ни зелёный одуванчик.

Божья коровка замолчала.

— Ну, что ж, интересно… — пробормотал таракан и, считая, что его долг выполнен, пошёл спать. А коровка продолжала сидеть, как и сидела раньше.

Так вот они и жили. Так вот и проходили день за днём, год за годом. Так вот и померли в свой черёд таракан да божья коровка.

А на небе в тот ясный день был великий праздник всепрощенья. Веселилась вся небесная братия, подарки дарила вновь прибывшим.

— Вспомните хоть один день из вашей прошлой жизни, который вам хотелось бы прожить, и вы проживёте его снова! — сказали ангелы коровке с тараканом.

И таракан вспомнил: как он весело работал, как потом делился с друзьями, как выходные проводил — всё вспомнил. Вспомнил да и вернулся назад, прошлое проживать опять.

А вот божья коровка ничего не вспомнила. А может и вспомнила, да только сказать не захотела. Лишь заплакала тихонько. Ангелы её, конечно, быстренько утешили, праздник на небесах, всё-таки. Однако, так или иначе, коровка осталась.

Отчего-то в мире насекомых всё происходит строго в определённое время. Умирают они тоже в один день. А судьбы имеют обыкновение повторяться. Вот и возвращаются с того света тараканы, заполняя своей счастливой тараканьей жизнью каждую щель ночных комнат, веселясь и ни о чём не думая. Вот и улетают на небо божьи коровки, но почти никогда не возвращаются. Может, именно поэтому их и называют божьими.

Да, давно это было…

2005

Сказка про драксов

Давно это было… Хотя что говорить, и сами не маленькие, понимаете уже, что в наше время сказки не случаются. Точнее, те сказки, что сейчас случаются, называются теперь по-другому. Но не будем сейчас об этом, потому что наша сказка совсем про другое.

Жил некогда на свете путешественник один, торговлей себе на жизнь промышлял, ходил-бродил там, куда другие и носу не показывали, на людей смотрел, себя показывал. Была у него и вещичка одна редкая — волшебный мешок. Что ни захочешь — всё в этот мешок помещается, хоть слон, хоть целое стадо слонов. Поэтому и показывался этот торговец-путешественник во всех частях света — налегке ходить, это вам не со здоровенным обозом. Так вот…

В общем, любил этот человек новые места. Ради них и в дебри готов был, и в горы… Вот в горах он как-то и нашёл эту странную долину.

Со всех сторон окружённая практически неприступными горами, она была так хорошо изолирована от внешнего мира, что случайно найти её было невозможно. Долина была покрыта неплодородной серой почвой, на которой совсем ничего не росло, кроме сухих кустов, похожих на застывших червей. И животных потому там тоже не было. понятное дело, в таких условиях жить могли только драксы. Как, и вы о драксах ничего не слышали? Ну, путешественник наш тоже ничего не слышал и весьма удивился, увидев в такой неприглядной долине не какого-нибудь злобного Змея Горыныча или Бабу Ягу, а вполне дружелюбных существ.

Драксы, надо сказать, очень похожи на людей, не считая их толстый кожаный панцирь. Рук и ног у них, правда, побольше человеческого будет, но они очень слабенькие. И главное отличие, конечно, то, что питались драксы исключительно солнечным светом.

Торговец, как и подобает настоящему путешественнику, весьма заинтересовался новой для себя культурой и был весьма удивлён, когда начал расспрашивать местных жителей об их жизни.

Оказалось, что всё, чем занимаются драксы, это скалолазание. Каждый день, ровно с семи утра до шести часов вечера драксы подходили каждый к своей скале, брали в руки деревяшки и верёвочки и строили себе лестницу, чтобы добраться до вершины. Скалы в тех местах довольно высокие, поэтому и дело было долгим.

— Зачем вам на вершину? — спрашивал драксов торговец, — Ведь всё, что вам нужно для жизни у вас есть здесь!

И драксы открыли торговцу секрет: на вершине каждой скалы растёт цветок! И если построить лестницу, то можно сидеть на вершине скалы со своим собственным цветком! Представляете?

И торговец расхохотался. Он смеялся так громко и так долго, что вокруг него собралась толпа народу.

— Что здесь происходит? — спрашивали они друг у друга, но не получали вразумительного ответа до тех пор, пока не заговорил сам торговец.

— Скажите, — начал он, — а что рассказывают те, кто залез на вершину?

— По древнему обычаю тот, кто взбирается на вершину, ломает свою лестницу, чтобы по ней не забрался никто другой, и навеки остаётся на вершине своего счастья. Если только ветер не сбросит его вниз. — рассказали драксы.

— Так знайте же, — громким голосом провозгласил торговец, — там, совсем рядом, за этими горами есть чудесные луга, на которых растут тысячи прекрасных цветов всех оттенков и размеров! И там можно всю жизнь ходить от цветка к цветку и не увидеть ни одного одинакового!

Торговец знал, что говорил, он ведь был ещё и путешественником и сам видел эти луга своими собственными глазами. Но драксы ему не поверили. Точнее, не захотели верить.

— Чтобы перебраться через горы, нужны лестницы! — сказали они и разошлись по своим скалам.

— Постойте, — кричал им вслед торговец, — но я ведь как-то прошёл!

— Ты не дракс. — спокойно и не оборачиваясь отвечали драксы.

— Ну, может быть, вам что-нибудь приглянется из моего волшебного мешка? — спрашивал тогда торговец, но драксам не нужно было ничего, кроме солнечного света. Вздохнул тогда торговец, собрался уж было уходить, как его остановил какой-то маленький драксик. Это был дракс Ален, тот, кто верил всему, что говорят, и очень устал от жизни дракса.

— А лопата у вас есть в мешке? — спросил он.

И лопата в мешке оказалась. Это ж был волшебный мешок. Вдобавок торговец подарил Алену ещё и кирку для твёрдых пород.

Поблагодарив торговца, Ален встал у одной из скал.

Толпа собралась снова. Только теперь зеваки смотрели не на торговца, а на маленького дракса, долбившего киркой скалу. Драксы смеялись и издевались над Аленом, может, потому, что совсем его не понимали.

— Он хочет наружу, к цветам. — с доброй улыбкой сказал торговец. Но тут кто-то вдалеке прокричал:

— Смотрите, я забрался на самый верх! Я рядом с цветком!

Это был дракс Ромо, и он действительно забрался на самый верх. Вся толпа тут же бросилась к нему, но успела только к тому моменту, как осела вся пыль от упавшей лестницы. Ещё через минуту все драксы вновь были у своих лестниц, полные зависти и решимости добраться до заветного цветка.

Торговец же, посмеявшись и пожелав Алену удачи, продолжил свой путь. Много лет прошло с тех пор, много стран посетил этот неутомимый ходок, много пар дорожных ботинок он сменил, и вот однажды довелось ему вновь проходить мимо тех самых непролазных гор, где жили драксы. Конечно же, торговец не мог пройти мимо.

Представляете, теперь в одном месте непрерывная горная цепь всё-таки прерывалась, как раз в том месте, где начинал копать дракс Ален! Теперь множество драксов нежилось под ласковым солнышком на тех самых чудесных лугах, о которых когда-то давно рассказывал торговец, среди цветов и бабочек. Однако же, как и когда-то давно, большая часть драксов всё так же строила свои лестницы строго с семи утра до шести вечера.

— Зачем вам теперь это? — спрашивал торговец, и драксы пожимали плечами, не прекращая мастерить ступеньки.

— А кто же проделал этот проход? — продолжал свои хитрые расспросы торговец.

— Это Ален, маленький такой, ты ж его должен ещё помнить. — отвечали драксы.

— А-а! Вспомнил! — торговец ударил себя по лбу, — Это ещё было в тот день, когда на вершину залез… этот… Ну, как его там звали? Кто-нибудь помнит?

Но того дракса не помнил никто. Посмеялся торговец всласть, да и пошёл дальше, ведь он был скорее путешественником. Так вот…

Что ещё рассказать о драксах? Говорят, теперь они живут среди людей и уже совсем от них неотличимы. Говорят, им всё так же кроме солнца ничего не нужно, но они всё так же строят свои лестницы, только уже не из сухих деревяшек. Говорят, что дракс Ален до сих пор живёт в памяти тех, кто перестал строить лестницы. Такие драксы носят на запястьях цветные браслеты и ни в чём не нуждаются, пока светит солнце. Говорят… Да много ещё чего говорят, нужно лишь прислушаться. Такая вот сказка.

2006

Сказка про бегемота

Жил когда-то на свете бегемот. Давно это было, сейчас, пожалуй, и нет его на свете, а тогда был. Маленький ещё был, смешной такой. Всё ходил, смотрел, жить учился у больших бегемотов.

А бегемоты, надо сказать, тогда были совсем не те, что сейчас. Это сейчас они круглые и добродушные, а тогда были длинноногие, быстрые, и многочисленные. И столь бескрайними были стада бегемотов, что иногда казалось, что перед тобой не стадо этих скакунов, а серая равнина, уходящая куда-то за горизонт.

Вот как-то от такого стада и отошёл на минутку наш бегемот. Ему просто хотелось немного побыть одному. Бегемоту было грустно и немного страшно — бегемот не понимал причин своей грусти.

«Всё прекрасно! Тебе совершенно незачем грустить!» — говорили другие бегемоты. А этот бегемот всё равно грустил, понимая, что на самом деле-то ему говорят правду. «Вокруг много травы, хватит на всё стадо, — думал грустный бегемот, ходя всё дальше в лес, — Светит солнце, летят облака, все друг с другом дружат, а мне грустно…»

«Каждый бегемот должен быть счастлив», — любил говаривать вожак бегемотеьго стада. И, надо отдать ему должное, делал всё для того, чтобы достичь этой цели. И ни один бегемот не мог пожаловаться на свою судьбу — жизнь была хороша. «Почему же я грущу?» — устал повторять наш грустный бегемот. Сел на кочку отдохнуть да подумать, оглянулся и вдруг понял, что заблудился.

«Здорово, — вздохнул бегемот, — Теперь у меня есть причина для грусти». Он совсем не помнил, как долго и в каком направлении от стада шёл, поэтому решил просто продолжить свою прогулку в первом попавшемся направлении. И неожиданно наткнулся на сказочника.

Конечно, сначала бегемот не знал, что человек, с которым он неожиданно столкнулся в густом лесу — сказочник. Но вокруг было так пусто и сумрачно, что в первую же минуту встречи они успели познакомиться, а ещё через минуту стали друзьями.

«Я тоже заблудился, — рассказал сказочник, — Но, как и ты, решил идти куда глаза глядят». «Почему же ты тогда не грустишь, а постоянно поёшь песни и смеёшься?» — удивился бегемот. «А чего тут грустить? — пожал плечами сказочник, — Я вообще редко грущу. Например, когда мне не дают написать сказку».

«Наверно, ты счастлив, — в очередной раз вздохнул бегемот, — А я вот единственный несчастливый бегемот из своего стада».

«А был бы ты счастлив, если бы ты написал сказку?» — спросил вдруг сказочник.

Бегемот честно ответил: «Нет». И в самом деле, он же был бегемотом, а бегемоты, честно говоря, как-то равнодушно относились к сказкам. «Представляешь, а я бы не бы счастлив, если бы у меня было сколько угодно зелёной и сочной травы, — продолжил сказочник и улыбнулся. — Слушай, а может, ты и не бегемот вовсе?»

Бегемот задумался. Может, и правда?.. «Крыльев у тебя нет, на птицу ты не похож…", — весело бормотал себе под нос сказочник, пробираясь с бегемотом через кусты.

И неожиданно они вышли на берег спокойной Зелёной реки. Берега её были так прекрасны, что бегемот со сказочником на минуту замерли с открытым ртом. «Задержусь-ка я, пожалуй, здесь», — медленно пробормотал сказочник и бросил на траву свой вещевой мешок.

А следующие несколько дней они только и делали, что купались. Бегемот с удивлением открыл для себя воду. Когда стадо бегемотов бродило по степям да саваннам, бегемот видел только маленькие лужицы и ручейки, а в грязных реках, которые так редко попадались на пути стада, песка было больше, чем воды, поэтому и от луж их было так же трудно отличить. А в Зелёной реке можно было плавать.

Вдоволь наплававшись, бегемот и сказочник выходили на берег и подставляли животы солнцу. И им было хорошо. До тех пор, пока бегемот не увидел своё отражение в воде. За короткое время, что друзья провели у реки, бегемот стал совсем другим: у него появились пара десятков лишних килограммов и кисточка на хвосте, его ноги стали толстыми и короткими, а глаза от долгого пребывания в воде превратились в две маленькие щёлочки.

«Теперь я, кажется, точно не бегемот», — подумал бегемот, и ему снова стало грустно. «Обратно в стадо меня теперь не пустят, а даже ели пустят, я снова заблужусь и потеряюсь, — рассказывал он сказочнику. — Хотя, я даже не знаю, где я, и вообще, кто я теперь такой». «Разве это так важно, знать, где ты и кто? — отвечал сказочник, пожевывая травинку, — Главное, что пока ты ни о чём не задумывался, ты был счастлив».

«Но нельзя же ни о чем никогда не думать!» — закричал бегемот. Теперь он совсем ничего не понимал. Сказочник был стар. Ему было, наверное, лет двести, а, судя по его башмакам, он уже не раз от края до края перешел всю землю. Бегемот верил, что сказочник знает всё обо всём, и всегда слушался его советов. А сейчас он уже ничего не понимал.

«Я не верю, что можно быть счастливым, ни о чём не думая! — сказал, наконец, бегемот, немного успокоившись, — Как я могу говорить, что я счастлив, если я не знаю, что сейчас с моим стадом! А вдруг в степи засуха, и все голодают? Вдруг на них кто-нибудь напал?»

Бегемоту стало плохо. Ему хотелось плакать, как маленькому бегемотику, захлёбываясь слезами. Ноги сами понесли его к реке, и он упал в воду. Но не поплыл, как раньше, а камнем упал на дно и зарылся в мягкий ил.

А сказочник не знал, что бегемот уже давно научился надолго задерживать дыхание. «Утонул», — с горечью выдохнул сказочник через двадцать минут безрезультатных поисков.

Собрав свои вещи, и надев шляпу, сказочник в последний раз посмотрел на Зелёную реку. «Прощай, грустный бегемот, — сказал он воде, — Прости меня». Всегда и везде, сказочник хотел только добра, но очень часто получалось так, что-то добро, которое он делал, оказывалось не таким уж добрым. «Я не специально, — извинился сказочник, — Я не успел тебе сказать, что счастье мы себе выбираем сами, и что в счастливой жизни всегда найдется немного места для грусти и раздумий».

«Я всего лишь глупый сказочник, — думал сказочник, уже уходя в дебри леса, — Ну почему он решил, что я мудрец, и меня надо безоговорочно слушаться?..». И он ушёл. А ещё через пять минут всплыл бегемот. Ему было стыдно: он слышал, как зовёт его сказочник, как он ищет его по всему дну, но только поглубже зарывался в тину. «Где же ты?» — спросил бегемот, но сказочника уже не было…

И бегемот остался один. С тех пор он так и жил на берегу Зелёной реки. Сидел, задумчиво пожёвывал травинку, как это делал сказочник. И очень часто ему было беспричинно грустно. Но, тем не менее, бегемот был счастлив. «В самой счастливой жизни всегда есть немного места для грусти, — говорил бегемот самому себе, — Как жаль, что я не успел рассказать это сказочнику».

Ах да, совсем забыл сказать. С тех пор бегемоты так и живут в реках, навсегда оставив сухие саванны. Однажды бегемоты случайно встретили нашего грустного бегемота, и он рассказал им, как здорово купаться, и какая мягкая трава на берегах. Но это уже совсем другая история.

2007

Сказка про коврик

Жил некогда на свете ковёр. Квадратный такой, красный, с рисунком-кольцом посередине. На уголке ещё пятнышко какое-то несмываемое было. Жил на глиняном полу в таком же глиняном здании какого-то города. Ну, ковер, в общем.

Ковёр в доме был вещью значимой и многофункциональной. Он и ноги грел по утрам, и постелью служил, и, собственно, ковриком, но чаще всего играл роль чайной. Каждый день и не по разу хозяин — один или со своими гостями — усаживался на него скрестив ноги и подолгу пил этот дымящийся напиток, проводя время в беседах или размышлениях. Это, конечно же, не могло не сказаться на самом коврике — с каждым днём он становился всё более и более образованным и мудрым. Коврик частенько погружался в раздумья, частенько думал о смысле своего бытия, о своём происхождении. Например, коврик всерьёз не верил, что существуют ткацкие станки, и предполагал, что все коврики на земле — это какое-то подобие тени великих и светлых существ, живущих в более совершенном мире, в котором никто не сядет на тебя сверху с пиалой чая.

Впрочем, коврик никогда не жаловался, в этой жизни его всё устраивало. Ну, пожалуй, кроме грязи, из-за которой иногда приходилось купаться в мыльной воде. А когда все дома в городе сделаны из глины, без грязи не обойтись. Из-за грязи, пожалуй, и случилась вся эта история.

Однажды, после просто какого-то татаро-монгольского нашествия гостей и, как водится, всемирного чаепития коврик стал настолько пыльным, что хозяйка решила его в очередной раз почистить. «Для начала я его хорошенько вытрясу» — думала она, выходя с ковриком на крохотный балкончик. Взяв коврик за углы, она так энергично принялась за дело, что вокруг балкона в сухом и жарком воздухе повисло целое облако пыли. А в таких случаях, как водится, люди начинают чихать. Хозяйка, однако, так мощно чихнула, что, наверное, вызвала песчаную бурю где-то в пустыне Сахаре. Но главное, она выпустила из рук ковёр. «Вот так дела! — думал коврик, кувыркаясь в полёте, — Это что же, к земле лечу? Что ж творится-то такое!»

И вдруг перед глазами его проплыла картина его же собственной смерти: смешно раскинув уголки в стороны, частично развалившись на отдельные волокна, лежит он, ненужная никому тряпка, рядом с вонючей кучей мусора, и какие-то чёрные птицы противно кричат над самым ухом…

— Ну нет! — закричал во весь голос коврик, — Не хочу я так!

И его желание жить было настолько сильным, что даже злосчастное невыводимое пятно на уголке исчезло. Коврик растянулся в воздухе, как если бы лежал на полу, закрыл глаза и… Вдруг он полетел. Полетел не вниз, как упавший коврик, а параллельно земле, как летают только большие птицы. Полетел! Представляете? Так, говорят, иногда детей плавать учат.

А коврик как летать научился, так и понял, что это на всю жизнь. И главное, это оказалось так просто! Как дышать или лежать. А поскольку наш коврик был образованным, он, конечно же, не мог оставить своё новое умение в секрете.

Круто развернувшись, он полетел назад в город, от которого уже порядком отдалился.

— Смотрите, я летаю! — кричал коврик, кружась над улицами, — Я лечу! Я умею летать! Это так просто! Давайте со мной!

Но почему-то никто не торопился взлетать. Городские коврики продолжали лежать кто где, недоумённо поглядывая на новое небесное тело. И те, на ком громоздились люди, и те, на ком совсем ничего не было.

— Они, наверное, не слышат! — решил коврик и спустился пониже. Теперь его видели решительно все.

— Купаться в теплых воздушных теченьях — это так здорово! — кричал коврик, делая мёртвую петлю, а затем проносясь над самыми головами прохожих, — Ну давайте же со мной!

Но остальные ковры продолжали бездействовать. А люди, невозмутимо поглядывая на ковриковы фигуры высшего пилотажа, попивали свой чай и, поглаживая подбородки, говорили:

— А, ковёр-самолёт. Никак волшебник какой потерял. Что ж, не будем трогать, дабы не навлечь на себя гнев чародея.

Так коврик и летал в одиночестве. Летал-летал, недели три летал, пока, наконец, не спустился вниз. Нет, ему вовсе не надоело летать, просто он устал кричать для всех разом.

Под покровом ночной мглы коврик проник в ковровую лавку. Там-то он и рассказал всю свою историю.

— Не бойтесь! — говорил коврик сородичам, — Почувствуйте вкус настоящей жизни, искренне захотите жить, а не существовать под чьими-то седалищами, забудьте обо всём и летите, летите к самому солнцу!

Коврики морщились и качали головами.

— Довольно жить под прессом ненавистных обстоятельств! — продолжал ковёр, — Пора жить так, как хочется, как должны жить все коврики — в любви и свободе!

Мало кто слушал, но так уж исстари повелось — если говорить, кто-нибудь всегда да услышит. Уже после шестой такой вылазки коврик нашёл соратника, теперь гордо парившего по правую сторону от своего учителя и также рассказывавшего о чудесной жизни в свободе полёта. А через месяц их было уже чуть больше десятка. Как красиво летали они в лазури небесных морей, среди мечтающих облаков и купающихся в солнце птиц!

А глядя на дружную стайку летающих ковров, остальные чувствовали такую острую тоску, что непроизвольно шевелили уголками, будто хилыми крыльями. Но тут уже зароптали люди. Согласитесь, мало кому понравится пить чай, когда под тобой ковёр, ведущий себя, как земля при землетрясении.

Видя, что никакого чародея нет и не предвидится, люди задумали свести на нет всё ковровое восстание и запаслись сетями. А ковёр, совсем опьяневший от свободы, напрочь потерял остатки осторожности…

Изловили его. На этом, пожалуй, и заканчивается эта сказка, потому как ковер, не пожелавший вернуться к своей старой жизни, был жестоко казнён. Его приколотили к стене, лишив всякой возможности передвижения.

К счастью, остались ещё верные ученики, не потерявшие опасения перед людским народом. Всё так же по ночам летают они от одного покорного ковра к другому и рассказывают им историю своего освободителя. Только вот он строго наказывал говорить только правду, а поэтому и про казнь рассказывать тоже приходилось. Поэтому и перевелись на земле летающие ковры — боятся. Такая вот история была…

2006

Сказка про маленькую девочку со взглядом волчицы

Жила-была некогда девочка, знаменитая девочка, может, ещё помните… Хотя, вряд ли, давно это было, уже и позабыли её, а дело её всё так же живёт да процветает.

Но начинается эта история так же, как и миллионы других. Жила-была маленькая девочка, такая же, как и все остальные маленькие дети. Играла в песочнице, карабкалась по деревьям, бегала с мальчишками-«казаками» за «разбойниками» ну и всё в том же духе. Ничем, в общем, не отличалась.

Жила она, как и все жили, жила, в общем, была, пока, как это случается не только в сказках, вдруг и неожиданно, она нашла одни странные часы. В том, что маленькая девочка, которая, играя, облазила всё на свете, каждый закоулок и подвал, нашла где-то часы, пожалуй, нет ничего сказочного, согласен. Но вот часы…

Часы были весьма необычными. Мало того, что цифры на них располагались в обратном порядке, так ещё и шли они, представьте себе, в обратную сторону. Да, в обратную сторону, поэтому девочка сразу же решила, что часы эти волшебные, и какой-то рассеянный волшебник их потерял. Да, так оно, наверное, и было.

Сначала девочка показала часы одной своей подруге, затем другой, а вскоре весть о том, что у одной девочки появились волшебные часы, распространилась повсюду. Со всей округи сходились к девочке люди только для того, чтобы поглазеть на чудесную диковинку, и однажды их стало так много, что девочка не смогла даже выйти из своего дома — весь двор был запружен толпой народа.

Вот тогда-то и закралась к девочке в голову одна корыстная мысль. Девочка решила брать плату за возможность посмотреть на её волшебные часы. «Да, — говорила девочка, — плату. А что такого? Вас ведь много, а часы-таки одни такие…»

И люди стали платить. Кто лепёшку принесёт, кто рыбы, а кто и денежку даст. И, что главное, люди всё шли да шли, кто впервые, кто во второй раз, а кто и в десятый. Всем хотелось на часы поглядеть, видать, и вправду они были волшебными.

Ну, а поскольку людской поток не уменьшался, даже наоборот, только увеличивался, девочка наказала приносить теперь только деньги. И стала она богатой. Денег у неё было столько, что никто уже не принимал её за маленькую. Люди стали уважать девочку, обращаться к ней на вы, снимать шляпу при встрече.

А девочка все деньги тратила только на то, о чём всю жизнь мечтала — на кукол и игрушки. Теперь у неё было столько этих игрушек, что остальные дети только рты открывали и плакали по ночам от зависти. Но девочка теперь ни с кем больше не играла, она продолжала зарабатывать деньги, с каждым днём всё больше и больше.

Вскоре она открыла завод по производству волшебных часов, почти таких же, как и те, самые первые. Ну, и денег, естественно, стало ещё больше. Девочка утонула в них, растворилась в золоте и цифрах с большими нулями. Она перестала смотреть на людей так, как смотрят все маленькие девочки, перестала доверять людям, думая, что все хотят похитить её богатства. Она всё ещё оставалась девочкой, а взгляд у неё стал, как у дикого зверя, как у настоящей лесной волчицы.

Тогда-то и люди стали относиться к ней иначе. Стали её бояться, завидовать ей чёрной и недоброй завистью. Даже над городом теперь постоянно висела чёрная туча, только вот дождь из неё никогда не лился.

Многие пытались повторить то, что свершила некогда девочка, отыскивали где-то свои диковины, но такого успеха, как волшебные часы не имела, конечно же, ни одна самая расчудесная диковинка. От этого и люди стали раздражительными, стали по всем поводам брать друг с друга деньги, стали растворяться в алмазном блеске и золотой пыли…

А девочка… А девочка вот так и жила. И взгляд её становился всё злее и злее. Девочка делала и делала деньги, делала да делала, делала, делала, пока не устала. Да, однажды она просто и по-человечески устала. Устала и захотела, как когда-то давно, побегать по улицам, поиграть в догонялки с мальчишками, в «казаки-разбойники»… Вышла она во двор, а там к ней даже беззубые младенцы: «Здравствуйте! Как приятно, что вы навестили нас!», говорят, а сами хмурятся да отворачиваются поскорее. Злятся, стало быть, завидуют, никто с девочкой играться не захотел.

— Ну и пошли вы все к чертям собачьим! — грязно и не по детски выругалась девочка и ушла домой. Но не дошла.

— Здравствуй, маленькая девочка! — обратился к ней молодой человек, сидевший на скамеечке у входа в девочкин подъезд.

— А ты кто такой? — зло бросила в ответ девочка и остановилась, потому что, кажется, поняла, кто этот незнакомец.

— Да-да, — улыбнулся он, — это я, волшебник, настоящий владелец твоих часов. И я пришёл, чтобы забрать их, потому что мне не нравится, во что ты превратила это доброе и покойное место.

Волшебник встал со скамеечки, подошёл к девочке и погладил её по мягким детским волосам. А девочку словно током ударило. Она вдруг помнила, кто она такая, вспомнила, что она всё ещё ребёнок, что должна играть и веселиться, а не зарабатывать деньги, улыбаться, а не портить настроение другим. Она поняла, наконец, что пока ты ребёнок, ты должен делать то, что полагается ребёнку. Так и каждый должен делать то, что должен.

Девочка вдруг засмеялась, как будто с неё сорвали какую-то маску, и побежала домой. Но не затем, чтобы там запереться и считать свои богатства, а затем, чтобы собрать все свои игрушки и подарить другим детям. Маленькая девочка вновь стала маленькой, вновь обрела друзей и своё детство.

Волшебник же забрал свои часы и куда-то скрылся, наверное, ушёл туда, откуда и пришёл. Так всё и вернулось на свои места. Всё, кроме, собственно, денег. Куда делись все эти кучи золота, никто не знает и по сей день. Поэтому, наверно, так много людей до сих пор пытаются пройти путь маленькой девочки от начала до самого конца в надежде так же стать обладателем этих несметных богатств.

Только вот, в отличие от этой девочки, все эти люди не приобретают ничего, кроме волчьего взгляда. Вот их-то вы, наверное, уже помните…

2006

Сказка про крылья

Сказка эта, надо сказать, стара, как мир. Что тут уже можно нового сказать, кроме того, что давно это было. Уже солнце два раза поменялось, как история эта произошла…

В общем, жила, как говорится, была на свете девочка — божий одуванчик, жила — не тужила, в школу ходила, делала, что должна была, делала, что могла в свои годы. А было ей в то время лет десять-двенадцать, не боле, поэтому ходила она в школу.

Что можно сказать про эту девочку… Собственно, ничего такого, что вы не представили бы при слове «девочка» — большие глаза, длинные волосы в косу, большой бант и всё такое… Но, естественно, была и та деталь, которая кардинально отличала её от всех остальных: эта девочка хотела летать.

Что такого, скажете вы, в детстве каждый мечтает о том, чтобы полететь, как летают вольные птицы, лететь в синем небе, среди вольных ветров и белоснежных облаков, или среди ночных звёзд и хозяйки ночного неба — луны… Может быть, именно поэтому детям так часто снится, что они летают. И не верьте тому, кто говорит: «Летаешь — значит, растёшь!», — и всё такое, теперь-то все знают, что подобные сны появились вследствие той самой истории…

Как уже говорилось, это бы давно. Землёй тогда правил какой-то там эмир, а может быть, хан, чего уже, согласитесь, сейчас не встречается. И, как уже опять-таки говорилось, жила на свете та самая девочка.

Её никогда не понимали родители, её никогда не понимали учителя в школах, одноклассники и друзья её тоже никогда не понимали, а всё только потому, что девочка эта с самого своего рождения мечтала летать, хотя, и об этом уже говорилось…

Нет, девочка не хотела стать птицей или чем-то ещё в этом роде. Она не хотела просто однажды полететь ввысь. Она просто верила, что у каждого человека есть самые настоящие крылья, и что каждый человек умеет летать, о чём он просто благополучно позабыл за ненадобностью.

Вы бы знали, сколько у неё костей переломанных было!.. С самого рождения ребёнка родители планируют семейный бюджет с учётом на свинку, коклюш, ветрянку и остальные болезни, которыми обычно заболевают дети, а родители же этой девочки откладывали деньги только для следующего перелома, и не удивительно, ведь только этим заболеванием страдал герой этой сказки.

Только представьте себе, все дети как дети, играют себе в песочницах, лепят куличи, или, как водится, тыкают прутиком в верблюда, а эта — то из веток крылья себе сделает, то из какого-нибудь папируса, и — как плюхнется с ближайшей вышки… Отсюда и переломы все. И как бы родители не уговаривали девочку оставить свои вредные здоровью затеи, ничего не убеждало её в том, что люди не умеют летать. Так бы и разбилась она когда-нибудь насмерть, если бы не один случай… Хотя, ведь вы и сами уже давно заметили, что самое важное значение в жизни любого человека играют самые заурядные случаи, такие, например, как этот заурядный девочкин день рождения.

Вот, скажите, что такого, что на день рождения девочке подарили клей и картон, о которых она так долго мечтала? Вроде ничего. И для остальных ничего, только ведь из любого события каждый извлекает свои уроки. Вот и девочка наша вдруг осознала, что если все люди и могут летать, то только за счёт своих ресурсов, то есть крыльев и мышечной массы, пусть и не показывают этого. А что может она — маленький ребёнок? Вот то-то же. Но раз она не может летать по своей воле, решила девочка, то почему ж никто не может ей в этом помочь?

Так она и пошла к колдунье. Нет, не потому что это просто сказка, а потому, что остальные лишь руками разводили. «Крылья?! — сказали родители, — Разве у тебя и так целых костей мало?». Дяди и тёти сказали что-то вроде этого. Так получилось, что идти осталось только к колдунье. А колдунья — это верный вариант, жаль только, что просто так она ничего не делает…

А девочка, маленькая и несмышлёная ещё, так и не дослушала, что же вредная старуха просит за крылья, а зря, ведь это была…

Да, это была немаловажная штука, но девочка об этом по причине своего возраста не задумалась. Теперь у неё были крылья! Вы бы видели, как она летала среди птиц в тот самый день, когда первый раз почувствовала на своей спине реальность воплотившейся мечты…

Девочка летала, как самый настоящий стриж, кувыркалась в воздухе, строила из облаков хижины, дома, замки, самые настоящие небоскрёбы…

А остальные люди… Как они тогда удивлялись! Они бросали в воздух свои тюрбаны и как один кричали: «Построй нам ещё один дворец!». И девочка строила. Потом она спускалась на землю и всегда спрашивала: «Ну как?», и люди аплодировали ей, ведь она делала то, не мог ни один из них.

И всё бы было хорошо, всё бы было прекрасно, если бы не тамошний эмир. «Летающая девочка? — сказал он, — Нет, не бывает! Наверное, это просто птица!» И все придворные поверили ему. Затем эмир приказал доставить чудесную птицу во дворец…

Наверное, вы думаете, что теперь должен появиться таинственный витязь из дальних но нет… Не такая уж это и сказка. Так девочка и осталась сидеть в заточении. Крыла её захирели и опали, но она терпелива и верит, что когда-нибудь на свет появится человек, который если и не умеет летать, то хотя бы уверен, что это на самом деле возможно. Кто знает, может, это на самом деле вы, но до сих пор не знаете об этом? Жаль, если так, девочка уже совсем заждалась.

Да, давно это было, но, поверьте, с тех самых пор добрые сказки не всегда имеют счастливый конец. Но, слава богу, всё это лишь до тех пор. Пока крылатую девочку не освободит из эмирского плена какой-нибудь так же крылатый молодец… А вы в это верите? Может, тогда стоит поспешить?..

2006

Наверное, каждый, даже житель Северного полюса, хоть раз в жизни видел плакучую иву, дерево, породившее огромное множество легенд, мифов и сказок. Чего только не рассказывают люди про иву! Столько всего перебрали уже, что у самого заправского сказочника фантазии не хватит что-то новое придумать. Но все эти истории в одном всегда сходятся — ива когда-то была человеком. В память о нём, я думаю, пора уже рассказать, как было на самом деле, но назовём мы эту историю всё же так:

Сказка про иву

Итак, давно это было. Много чего интересного творилось в те времена. Каждый день открывались новые страны, каждую ночь алхимики создавали в лабораториях новые формулы, составы, металлы, каждое утро никто не знал, чем закончится день. И, наверное, каждый день шла война.

Давно это было, и время то — совсем не наше. Жестокое время тогда было. Люди брали в руки мечи, топоры, секиры, палицы, шли на вновь открытые земли и там тысячами гибли во славу своего конунга, императора, царя, вождя. Вот, кстати, о вожде речь и пойдёт. А точнее, о его дочери.

Жил в стране Арморике тогда галльский вождь и полководец Вольдемар. Славный был вождь, именитый. И народ его любил и почитал. Потому как в военных походах всё своё свободное время проводил Вольдемар, не сидел сиднем на красивом троне. Чего не скажешь об Ундине, дочери его. Не в папу она росла, надо сказать, не в папу…

Встанет, бывало, с кровати часиков в двенадцать, заверещит, что не кормят её. Слуги с ног сбиваются, одевают её, умывают, причёсывают, а ей всё не нравится. То бант ей кажется грязным, то платье некрасивым, то вода холодной. Трудно было слугам, потому что не было на свете, наверное, ничего, что ундине бы понравилось с первого взгляда. Принцесса, одним словом, что с неё взять.

Как водится, единственная дочь правителя была красой неописуемой. Это ещё мягко говоря, честное слово. Но вот нрав её… Так и получалось, что ко всем принцессам женихи чуть ли не каждый день свататься приходили, а к этой уже, наверное, и вовсе дорогу забыли. Скучала она без мужского внимания, в общем. Но тут вдруг приехал в Арморику князь из соседней провинции, Анаторикс по прозвищу Умелый, поскольку был он не только искусным воином, как и полагалось тогда настоящему мужчине, но и весьма просвещённым в инженерных и строительных науках, а это уже качества настоящего правителя.

Коротко говоря, поскольку Анаторикс был гостем в вольдемаровом дворце, настал тот час, когда принцессе и воину было суждено встретиться. И, что самое удивительное, не только Ундина приглянулась Анаториксу, но и Анаторикс приглянулся Ундине, чего не бывало, наверное, с самого её рождения. Любовь не растет мгновенно, для её созревания нужно время. Но в тот самый час она была посажена в плодородную почву.