Бесплатный фрагмент - Ради тебя

Название: Ради тебя
Глава 1

Предсловие

Имея с детства обеспеченность, я выросла довольно капризной и привередливой девушкой.
Всё, что я не желала, шло мне в руки. Машину? Будет три. Хочешь на острова? Остров будет твой.

Родители были нескромно богаты, имели такие связи, что люди даже думать плохо о них боялись.

Но самое главное — меня любили. Хотя нет, обожали, баловали, кормили с ложечки, но не любили так, как должны были.

И самое удивительное, я не была им родной.

Да-да, я приёмыш, но меня забрали прямо из больницы, как положено, потому что я была дочерью важного для мамы человека.

Пожалуй, стоит рассказать подробнее, ведь моя история начинается именно с неё, с приемной матери, что заменила мне родную и в тоже время, испортила мне жизнь.

Когда моей неродной матери, Катрин, был двадцать, она влюбилась в прекрасного молодого человека, который угодил в гадюшник, в котором моя приемная мать работала официанткой.

Да, история стара как мир, только тот молодой человек не был богат, он был просто красив и добр.

А ещё, он был моим родным отцом. Томас. Красивое имя для красивого человека.

Он был обычным парнем, который после драки со своим другом решил оторваться в баре, где и была моя приемная мать.

Историю их любви точно не расскажу, но они были счастливы. Даже очень. Как мне рассказывала Катрин.

А потом появился мой приемный отец — Мартин, который так безбожно полюбил её, ту самую, особенную для него. Детали мне не рассказывали, но каждый раз моя приёмная мать роняла слёзы и уходила в сад, в то время как отец сжимал кулаки, зажмуривал глаза, а потом пил виски.

Не тот рассказ, как я встретил вашу маму, верно?

Но он был виноват сам.

Очаровав деньгами, влиянием, обаянием и непонятно чем ещё, он смог соблазнить её. Мой родной, биологический отец, простить этого не смог. Хотя Катрин пыталась и делала всё, чтобы исправить свою ошибку юности.

Вот так и вышло, что моя приемная мать всегда любила только Томаса, а приемный отец — всегда любил только её. Треугольник похуже, чем в сериале.

И местами меня тошнило от глупости моей неродной матери и отца, который, зачем-то, столько лет жиёет с женщиной, которая его не любит.

История о родных родителях проще.

После предательства, мой родной отец встретил мою родную маму. Я знаю, что её звали Сара и она имела красивые рыжие локоны.

Увы, у меня волосы были лишь слегка волнистыми, но спасибо генам, хотя бы рыжие.

Он её полюбил, она его тоже и всё было отлично. Но когда мама была мной беременна и её везли на роды, их сбил грузовик. Случайность или же заказ, я не знаю, но мама была жива, когда её доставили в больницу.

А вот отцу не повезло — он умер сразу.

Мама родила меня и даже выжила сама, правда были осложнения и вероятность того, что она смогла бы меня воспитывать — была ничтожно мала.

Травма головы сказалась на том, что мама часто теряла память и уже даже не помнила, что родила ребёнка всего пару дней назад.

Тогда и появилась Катрин, которая была убита горем после смерти любимого человека. Она всегда знала свою «соперницу», но зла не желала и не пакостила, наверное, потому что мой биологический отец бы к ней не вернулся всё равно.

Она убедила мою маму, что та воспитает меня не сможет и Сара написала отказ, в последствии чего, меня удочерила семья женщины, которая видела во мне частичку человека, которого она любила больше жизни. Что стало с моей биологической матерью, я не знаю, но не думаю, что с таким серьёзным осложнением она прожила долго.

Эту историю мне рассказали сразу, как только я стала понимать, что такое любовь и прочие чувства.

Катрин не хотела, чтобы я наивно верила, что у блондинки с брюнетом вдруг родилась рыжая девочка. Она сразу объяснила мне, что любила меня изначально, потому что я его часть, потому что когда-то она мечтала сама родить ему девочку, только с темными волосами и зелёными глаза, какие были у него.

Мой родной отец был безумно красивым, и мне было жаль, что я его не знала. Но я так же любила своего и неродного отца, который воспитывал совершенно чужого ему ребенка с любовью и заботой.

Наверное, поэтому отца я любила больше, чем мать. Он не искал выгоды, он просто любил её и смог принять меня — чужую девочку, дочь мужчины, которого любит его жена.

С этой путаницей я и жила столько лет.

Росла, зная, что мои родные родители мертвы. Не самая лучшая правда, но это лучше, чем ложь.

Да и сложно жаловаться, когда ты красива, спасибо генам, так ещё и богата.

Я закончила школу с медалью, институт, и стала успешной образованной девушкой. Работать мне не приходилось, и я часто развлекалась с подругами на разных курортах, сводя с ума парней и радуясь тому, что могу и умею привлекать столько внимания, что становится даже тошно.

Я была стервой, холодной и расчетливой сучкой, развлекалась, жгла деньги и хлестала алкоголь, путалась с парнями на разных вечеринках в туалетах. Но оказалось, что у всего есть плата. И свою — я заплатила сполна.

С этого начинается моя история.

****

Застонав, я прижала руку к голове, пытаясь не дать ей отвалится. Ведь не может она болеть просто так?

Приоткрыв глаза, я тут же сморщилась, потому что комнату озарял яркий солнечный свет, а к этому мои глаза были не готовы точно.

Ненавидя весь мир и в отдельности, паленый виски, который кто-то смог протащить на элитную тусовку, я привстала на локте, пытаясь осмотреть остановку. Неплохо обставленная комната выглядела ухоженно, вот только я была без понятия, где сейчас находилась.

Это не мой дом — раз, дом не моих подруг — два, и я даже не в городе — три, потому что за окном ели.

Мать. Вашу. Ели!

Какого хрена я делаю в лесу?

Но кроме этого, я была одета, что удивительно, правда в мужскою футболку, но всё же. Я не привыкла просыпаться одетой. И не привыкла просыпаться одна. Почти каждый день новый парень, новая квартира.

Почти ничего особенного, но сейчас меня очень напрягало то, что за окном лес.

Кто мог увезти меня за город, чёрт подери? Или вообще где я?

Возможно, это был афроамериканец, который так клеился ко мне весь вечер и предлагал удивить. Удивил, ничего не скажешь.

Никто не додумывался притащить меня в лес. Даже проснувшись однажды в клубе под столом, я была удивлена меньше.

Но отбросив все дальнейшие предположения, заставила себя подняться.

Добравшись до двери, я уже мечтала умереть, потому что тело нещадно болело, а голова грозилась упасть на пол, поэтому приходилось придерживать её рукой, словно это реально помогало.

Но за дверью меня ждал реальный сюрприз — лестница. Если свыше кто-то есть — это точно сделал он. Потому что в таком состоянии, я максимум что могу, так это скатится с неё.

Но собрав ничтожно неравные силы, я спускалась с потом, болью, благо ещё без крови.

Только когда последняя ступень была позади, я, наконец, смогла выдохнуть и пойти на запах, чудесный запах еды.

Удивительно, но я была голодна, хотя чаще всего с утра у меня от еды тошнота.

В кухне было душно и безумно светло от больших окон, почти от самого пола до потолка. И только когда мои несчастные глаза смогли привыкнуть к свету, я, наконец, увидела мужчину, который что-то готовил.

Видимо, я впервые изменила своим вкусам. Это был не просто смазливый мальчик, на которых я велась. Нет, это был мужчина. Высокий, крепкого телосложения мужчина с темными волосами. Боги, он даже со спины выглядел совершенством.

Закусив губы и взъерошив волосы, я постаралась осторожно подойти сзади.

Возможно, перед тем, как я свалю отсюда, мы сможем развлечься.

— Доброе утро, милый, — прошептала я, встав на носочки и коснувшись губами его ухо.

Мужчина замер и под моими руками, которые покоились на его спине, обтянутой черной майкой, напряглись мышцы.

Чёрт, даже его дыхание кажется сексуальным. Мне определенно стоит пересмотреть свои вкусы.

Чуть повернув голову в мою сторону, от чего я увидела его профиль, мужчина усмехнулся, и я не сдержала вздох.

Красив, зараза.

И если бы моя голова не болела бы так сильно, то возможно, на завтрак я смогла бы съесть его.

Хотя, я смогу сделать это и после.

— Знаешь, это, конечно, приятно, но думаю, если я тебе кое-что расскажу, то тебе станет стыдно. Поэтому, советую убрать руки и перестать прижиматься так сильно, — с легкой хрипотцой произнёс мужчина, но в его голосе я слышала смех.

Даже голос тягучий, как мёд. Слишком в нем всё хорошо.

— Во мне нет ни капли стыда, — постаралась произнести я довольно сексуально, но всё же отступая назад, как мой голос сорвался, когда мужчина повернулся ко мне всем корпусом.

Взъерошенные, чёрные волосы, воинственное лицо, легкая небритость, над правой бровью есть небольшой шрам, но он не портил его, а скорее наоборот — добавлял ему шарма или даже дикости.

И по-истине красивое тело мужчины захватывало дух.

Крепкие и широкие плечи, под майкой выделяются кубики, которых по-любому больше шести, но он не был перекачен, он был просто красив, и черт побери, даже его ноги, скрытые под свободными серыми спортивными штанами, казались мне уже сексуальными.

Таких мужчин я ещё не встречала.

Перекаченные парни — это одно, совершенно другое — когда перед тобой истинный мужчина, которому не нужно даже говорить, чтобы женщина пала к его ногам.

Так и веяло мужской харизмой, которая так сильно привлекает женщин.

И я определенно не стала исключением.

Жар коснулся низа живота, приятно потянув.

Вскинув голову, я наконец встретилась с ним взглядом, снова вспыхивая. Зелёные глаза с некой насмешкой смотрели на меня, а красиво очерченные губы, словно скульптор потратил не мало времени вытачивая их из камня, усмехались.

— Возможно, это и так, — произнес он, и я даже не сразу поняла о чем речь, пока не вспомнила.

О моем стыде. Да, точно.

— Ты хотел что-то сказать? — я хитро взглянула на него из под ресниц, закусывая ноготь на большом пальце, снова осматривая шикарного мужчину.

Мне кажется или у меня перестала болеть голова?

— Мы поговорим, только прекрати это, пожалуйста. Ты мне всё равно не интересна, — подмигнул он, снова отворачиваясь к плите.

Простите, что? Я серьезно это сейчас услышала?

Да, возможно, после пьянки у меня потекла тушь или слегка опухли веки, но черт подери, меня всегда хотели, даже в таком виде. Меня всегда хотели в любом виде.

Да и чтобы мне отказал парень? Немыслимо. Нет, правда, мне кажется, я сплю.

— Это шутка? — всё же не выдерживаю я, когда брюнет нахально ставит две кружки на стол, заливает в них кофе из турки.

— Нет, — протягивает он, удивленно взглянув на меня. — Это и правда кофе. Если не любишь, есть холодный чай в холодильнике, — невозмутимо жмёт плечами зеленоглазый нахал и садится за стол.

У меня аж дыхание перехватывает от его дерзости.

Я никогда не отличалась скромностью, но со мной себя так ещё никто не вел. Но решив вести себя, как и он, спокойно сажусь за стол, помешивая кофе и сверля взглядом брюнета.

— Джонатан Ньюман, — взглянув на меня из под бровей произносит зеленоглазый, но когда я молчу, усмехается. — Представиться не хочешь?

— А ты не хотел узнать имя девушки перед тем, как раздевать её?

— Можешь и не называть, я и так знаю. Хотел узнать твои нормы приличия, — смеется он и делает глоток, в то время как я давлюсь кофе.

Что? Я сейчас не ослышалась, верно? Он и в самом деле мне хамит?

— Ты хам, — глубокомысленно изрекаю я, гордо поднимая голову. Ещё никто не пытался вести себя со мной до такой степени по-хамски. Оскорбительно. — И откуда ты про меня знаешь, позволь узнать, если я тебе не интересна? Вообще, какого черта я тут забыла?

— А вот тут уже всё интереснее, — вдруг улыбается он, в то время, как я ни черта не понимаю. — Тебя зовут Хайди Кинг, двадцать три года, дочка богатых родителей, девочка с мерзким характером, которая допекла бедных родителей так, что им пришлось подключить меня.

Я замерла, даже перестав на пару секунд дышать.

— Что ты сказал? — я сжала ручку кружки, прерывисто втягивая в себя воздух. Если он и знает мое имя и фамилию совершенно не беда, это могут знать все вокруг.

Родители известные люди, а я их дочь, соответственно — обо мне не раз писали статьи. Пару раз снялась для рекламы в журнале, но быстро надоело это.

Но что значит «допекла родителей?»

— Что слышала, милая, — передразнил он меня, потом вздохнул, вдруг став серьёзным. — Ты, девочка, совершенно откровенно заигралась. Вчера ты опозорилась по полной, когда разбила тачку известного модельера, который был на вашей вечеринки. Мне плевать, если честно, что он там забыл, да и всем вокруг на этот мало важный факт — тоже плевать. Подробностей твоей агрессии я не знаю. Модельер закатил истерику и приехали твои родители. Вероятно, ты ничего из этого не помнишь, да?

Я лишь качнула головой, во все глаза смотря на него. Я и правда не помнила ничего, что было вчера. Помню, мне сделали горящий шот, после которого я выпила ещё несколько, а потом — провал. Темнота. А дальше утро.

— Я так и думал. В общем, модельер решил не сдаваться и не захотел договорится по-простому. Я думаю, ему было мало денег, он хотел опозорить твоего отца. Твоя мать пообещала ему, что ты скроешься из виду на время и что вообще такого больше никогда не повторится. Она как-то убедила его, что ты изменишься и приправила всё круглой суммой. И вот ты здесь. Так сказать, этот дом — теперь место отбывания твоего срока наказания, а заодно — твоя мать попросила меня научить тебя быть человеком, а не зазнавшейся стервой, — голос Джонатана был до тошноты спокойным, в то время как во мне просыпался гнев, обида, непонимание.

И всё вместе грозилось вылиться в истерику.

— Нет, это ерунда. Быстро увези меня в город, — шиплю я, вставая и упираясь ладонями в стол. — Немедленно.

Джон лишь приподнял брови и махнул на дверь.

— Я тебя не держу — вперед. Увозить я тебя никуда не буду, мне и здесь неплохо.

— Где мы? Скажи адрес, место, что это за дыра вообще? — рычу я, понимая что за окном, кроме белого снега от которого отражается солнце, и леса — больше ничего не видно. Ни других домов, ни даже дыма. Я не знаю, где город. Не знаю, где я застряла, черт побери!

— За городом. В глуши, если ты любишь так говорить. Сюда ни одно такси не поедет, милочка, — вдруг усмехается он и встает, убирая кружку в раковину. — Мы от главной трассы далеко и ни один таксист не найдет этот дом.

Разозлившись, я смахиваю кружку с оставшимся кофе со стола, и бегу обратно на вверх, не обращая внимания на то, что кружка разбита и что разлилось кофе. Это совершено не имеет значения.

В комнате я нахожу свои вещи, но тонкое платье и нейлоновые колготки не лучшая одежда зимой. Но мне уже всё равно.

Одевшись, я завязываю волосы в пучок и надеваю свой тонкий полушубок, обувая сапоги на каблуке.

Другой одежды у меня просто напросто нет, а собираясь вчера вечером, я не могла и предположить, что окажусь непонятно где!

Телефон свой я найти не смогла, наверное, участливый гад забрал его себе.

Спускаясь вниз, я опасаюсь, что он не выпустит меня, но проходя мимо кухни, я понимаю, что он спокойно читает газету и не обращает на меня никакого внимания.

Подойдя к входной двери, я отпираю дверь и наконец выхожу из дома.

В лицо тут же дует ветер и бросает снег, заставляя задохнутся от холодного воздуха. Чёрт, в городе значительно теплее. Не тайга ли это, случайно? Кто знает, где мы, в самом деле.

Но постаравшись не отчаиваться, я бегу до гаража, в котором должна быть машина. Но естественно, он оказывается закрыт. И почему я не удивлена? Это и не могло быть просто, тем более, у меня даже нет ключей, а как взламывать машины меня никто не учил. И, видимо, зря.

Увидев тропинку, по которой, скорее всего, меня и привезли сюда, я радуюсь и бегу по ней. Она точно доведет до трассы, а там я найду попутку и уеду разбираться с тем, что родители устроили. Мне такой сюрприз совершенно не по душе.

Я стараюсь периодически менять бег с быстрым шагом, но всё равно руки замерзают, а ног я совершенно уже не чувствую, да и ко всему прочему, шпильки — самое худшее, что можно надеть зимой в лесу.

Холодный воздух обжигает легкие, заставляя вдыхать в себе его ещё больше, от ветра глаза слезятся и всё вокруг выглядит размыто. Но добивает меня то, что шпилька скользит по снегу и не удержав равновесие, я падаю. Руки и ноги жжёт от холода и не сдержавшись, я, наконец, разрыдалась.

Мне кажется, дорога впереди бесконечная, а сил уже совершенно нет, плюс жуткий ветер и холод заставляют желать вернутся обратно в тёплый дом.

Смахивая слезы и всхлипывая, я поднимаюсь и плетусь обратно, проклиная всех на свете.

Это ведь шутка такая? Как они могли так поступить со мной? Как они могли сбагрить меня непонятно куда, испугавшись какой-то шумихи? Ветер обжигает своим холодом лицо, уши, щеки и ноги.

А слёз от обиды становится ещё больше.

Почему они не поговорили со мной? Почему доверились неизвестно кому? А что, если он убьет меня и закопает в этом же лесу? Пусть я в это верила слабо, но всё казалось каким-то жестоким сном. Так не может быть. Такое не могло со мной произойти!

***

Когда я добираюсь до дома и вхожу обратно, я совершенно не чувствую тела и падая на пол, снова задыхаясь от слёз. Никогда не была плаксой, но сейчас мне очевидно хреново и впервые в жизни я не знаю что с этим делать.

— Вставай, плакса, на вверху тебя ждет горячая ванная. И прежде, чем переться зимой в лес, подумай трижды, стоит ли твоя гордость тебе жизни, — произнес брюнет, который поднял меня на ноги одним рывком и стянул шубу.

Я смотрела на него заплаканными глазами, и с одной стороны — мне хотелось его ударить, начать орать чтобы он увез меня, а с другой — обнять.

Ванная, горячая ванная. Это всё, что я сейчас хочу.

Кивнув, я поднялась на вверх и зашла в комнату в которой проснулась, прикрывая за собой дверь. Стягивая вещи, я смотрела перед собой и уже абсолютно нагая зашла в ванную, в которой клубился горячий пар.

Залезая, я местами шипела о того, что горячая вода соприкасаясь с ледяной кожей и обжигала, словно тысячи игл сразу проткнули тело. Я даже не могла понять, горячая вода или же она кипяток. Я чувствовала лишь жжение и снова слезы на щеках.

Сложно принять то, что я и правда оказалась непонятно где и с кем. И даже поговорить с родителями у меня не получится. Иными словами, я застряла в полной дыре.

Я засмеялась, откидывая голову на бортик ванной и вдыхая аромат пара и геля для тела. Моя мать решила воспитывать меня в двадцать пять лет. Наверно, кому-нибудь стоит сказать ей о том, что уже слишком поздно.

Я не изменюсь. И другой не стану. Да, они сыграли нечестно, буквально заперев меня в месте, где я ничего не знаю и не имею власти, но это не мешает мне оставаться собой. Хитростью, обманом или даже игрой, но я выберусь отсюда.

Ванна помогла мне переосмыслить некоторые вещи и унять панику. Даже с таким стервозным характером, как у меня — не всегда бывает легко. И если не будет легко мне, то и этому Джонатану я не завидую.

Когда я, наконец, выбралась из ванной, вода заметно остыла.

И только когда я вылезла и обмотала тело полотенцем, поняла очень интересный факт — у меня нет сменной одежды.

Взглянув в зеркало, я глубоко вздохнула, встряхнула головой, привела себя в относительный порядок умывшись, и перехватив узел на груди удобнее, вышла из ванной.

Джонатана я нашла в большом зале возле камина, который он успел разжечь.

— Где моя одежда? Или ты мне прикажешь так ходить? — сходу начала я и когда он обернулся, указала на себя, ухмыльнувшись.

Джон лишь фыркнул и снова отвернулся, а меня зажгла обида. Я думала, реакции будет больше. У меня красивая внешность и рост тоже не подкачал, благодаря чему я имею красивые и длинные ноги. Стройная талия, средняя грудь, длинные волосы. И к тому же, я стою в одном полотенце на голое мокрое тело.

Что ему не нравится, чёрт подери?

— Твоя одежда в твоей комнате, в шкафу. Могла бы и сама проверить, — наконец произнес он, вставая и проходя мимо меня. Разворачиваясь вслед за ним на пятках, я готова ударить его кочергой по голове, которой он до этого шевелил поленья в камине.

— Не имею привычки копаться в чужих шкафах, — шиплю, ступая следом за ним. Мерзавец.

— О, да ладно? — смеется он, скрываясь на кухне, в то время как я сворачиваю на лестницу. Если он собирается меня «воспитывать», то советую ему запастись терпением. Я устрою ему Ад.

Моей одежды, как таковой, в шкафу не оказалось. Нет, сама одежда тут есть, даже мой размер, но она не была моей. Свитера, странные футболки, майки, джинсы, легинсы и шорты. Из обуви — балетки, кеды и сапоги. И всё, естественно, без каблуков. Платьев, как таковых, тоже не имелось. Отлично.

В принципе, я не была удивленна. Возмущенной и злой — без сомнений, а вот удивленной — нет.

Что ещё можно ожидать от мужчины, который живет в лесу, обособленно от всех, и взялся воспитывать давно взрослую девочку? Комедия, да и только.

Надев легинсы, майку и накинув сверху кардиган, я высушила волосы и собрала их в хвост. Ни косметики, ни других женских принадлежностей не нашлось. Очень интересно. Он знает о том, что я женщина и могут случится непредвиденные обстоятельства?

— Слушай, мистер, а где моя одежда? — припечатала я, как только столкнулась с ним на вверху.

— Если у тебя плохо со зрением, то подскажу. Она уже на тебе.

— Остроумно, но я серьезно, — возмутилась я, когда он пошел вниз, начисто игнорируя меня. — Где косметика, женские принадлежности?!

— Сбавь громкость, — закатил он глаза и когда мы прошли на кухню, указал на разбитый стакан. — И убери за собой.

— Что? Ты… Ты… — я хватала ртом воздух, желая его придушить на месте. Да вообще, как он смеет? Указывает мне прибираться? Ещё чего, это удел таких — как он.

— Словари в мини-библиотеке на втором этаже, если ты забыла слова, милочка, но за собой прибери.

— Пошел ты, ублюдок, — выплюнула я наконец не сдержавшись и развернувшись, кинулась в комнату. Заперев дверь, я хотела разгромить всё что только видела, но сейчас эта комната — мое убежище, и будет очень опрометчиво самой же его и разрушать.

Джон не просто злил меня, он буквально пробуждал ненависть. Возомнил себя моим папочкой, как умно. Но я давно не ребенок.

Желание просидеть здесь до ночи и лечь спать было сильным, но желание есть было тоже не слабым, поэтому сделав глубокий вздох, я отперла дверь и пошла вниз, стараясь сохранять хладнокровие.

В этот раз брюнет снова был в гостиной и читал книгу, удобно устроившись в кресле. Видимо, в отличии от меня, его совершенно не стесняет чужая девушка в доме.

— Я хочу есть, — наконец произношу я, когда понимаю что стою молча уже достаточно долго. Джон медленно повернулся ко мне и махнул рукой.

— Ты знаешь, где кухня, — устало вздохнул он, потерев переносицу.

Видимо, уже за пару часов я его знатно достала. Ничего, сладкий, это только начало.

— Но я не обязана готовить себе сама, — возмутилась я, складывая руки на груди. Он шутит? Я не стану заниматься этой ерундой. Джонатан же вдруг засмеялся, захлапывая книгу.

— А кто обязан?

— Ты или прислуга. Мне плевать, — жму я плечами, не ведя и бровью. — Закрыли меня здесь, значит должны подготовить все условия для жизни.

— Хайди, ты наверное не уловила главной сути, верно? — вдруг серьезно спрашивает Джон, сверля меня взглядом зеленых глазах. — Запереть тебя здесь не было моим большим желанием, милочка, но стало необходимостью. Так же, всё что касается сосуществования в доме, то всё просто. Каждый существует сам по себе. Есть кухня — готовь сама. Хочешь развлечься — есть книги, телевизор и даже компьютер, правда без выхода в интернет. И то, что касается обслуживании, то всё ты делаешь сама. Уловила суть? Тут не будет прислуги, которая убирала бы за тобой, — холодный тон заставил меня поежится, но я тут же стряхнула с себя это неприятное ощущение.

Ах так, ну отлично. Он наверное не в курсе, что готовить я не умею.

Надеюсь, у него хорошая пожарная система безопасности, потому что это точно будет огненно.

Кухня и правда была удобной, просторной, вот только если бы я умела готовить, я бы определенно была счастлива. Мой разбитый стакан больше на полу не валялся, как и разлитого кофе тоже не было. Вот и отлично. Умный мальчик, это его проблемы, не мои и убраться я не стану. Даже за собой.

В холодильнике было много еды, но в основном, каждая требовала приготовления. Наверное, самое простое что я могу — это пожарить яйца с беконом. Это же все умеют? Хотя само по себе блюдо это слишком калорийное, но выхода у меня нет. Буду верить, что у него есть тренажерный зал.

Не знаю, что я сделала не так, но первая яичница вышла комом. Иным словами, я начисто сожгла то, что только было можно. Наивно решив, что дело в беконе, я постаралась сделать без него, но вышло не намного лучше. Пусть я не так уж и сожгла, но есть это было нельзя очевидно. Всё это уже измотало меня, буквально заставляя уже плюнуть на всю эту еду и уйти в комнату.

— Я знал, что богатенькие красотки не умеют готовить, но чтобы всё было так плохо — представить не мог, — услышала я за спиной голос и лишь показала ему средний палец, наплевав на любые нормы приличия. Какого черта?! Я вообще не должна быть вежливой! Не моё жаление было оказаться в лесу с этим мужланом. — Тебе помочь?

Я удивленно обернулась, начисто пораженная его предложением. Он хочет помочь? Серьезно? Или это он так беспокоится за свою кухню и посуду? Потому что я себя контролировать перестала и желание перебить посуду было до безумия сильным.

— Вперед, мачо, научи девушку готовить, — огрызнулась я, отходя от плиты и махнув рукой, давая ему право готовить. Джон спокойной вывалил все мои старания в мусорное ведро, при это даже поморщившись.

Ха, а что ты хотел? Что я буду поваром? Увы, училась я не на повара, а на юриста. Хотя ничего из этого никогда не было мне интересно. Но кто я такая, чтобы решать сама? Мне просто сказали, а я просто делала. Когда-то, когда была наивной девочкой.

— Прежде, чем разбивать яйца, ты должна налить достаточное количество масла, после этого обжарить бекон… — Джонатан всё делал это так легко, словно мог провернуть это и с закрытыми глазами.

Наблюдать за тем, как мужчина готовит — одно удовольствие, но я так же пыталась всё и запомнить. Да, сегодня я вынудила его помочь, но что будет завтра? А следующие дни? Я не могу полагаться на то, что мои провокации будут иметь пользу каждый день.

Я видела как повара у нас готовят когда была маленькая, но они всегда вежливо меня выпроваживали, потому что я должна была учить языки, а не крутится на кухне. Мама не особо любила когда я пыталась помочь или интересовалась, как они сделали то или другое, она пыталась заинтересовать меня только учебой.

И в конечном итоге, я сдалась, став такой, какой мама хотела меня видеть. Поэтому ничего удивительного, что я не могу пожарить простую яичницу в двадцать пять лет. И мне почти что даже не стыдно. Может только слегка. Хоть нет, точно нет. Стыд со мной несовместим.

— Очень вкусно, — пробурчала я, нехотя признавая, что если бы не Джон, то я бы скорее всего голодной и осталась.

Он усмехнулся, кивнул и поставил свою тарелку в мойку.

— Ну раз я приготовил, то ты моешь посуду, — и когда я округлила глаза, он лишь засмеялся, поднимая руки. — Всё честно, фурия, успокой своих демонов и вперёд. И не утопи тут всё, а то придется ещё и убираться, — подмигнув, Джонатан вышел из кухни, оставляя меня одну.

Нет, он ещё та сволочь!

Закатав рукава, я страдальчески вздохнула и решила начать это не особо приятное дело. Конечно, это довольно таки просто, не особо приятно или интересно, но и не сверхсложно.

Правда в конце я всё равно была в мыле, злая, мокрая и чертовски настроена отомстить. А всё потому что я не сразу заметила посудомоечную машину. Я его ненавижу! Он мог и предупредить, а не намекать мне мыть самой.

Переодевшись в своей комнате в свободную футболку, я легла в кровать, чувствуя упадок сил и непреодолимое желание, чтобы всё это оказалось сном.

Часть 2

Увы, проснулась я в этом же доме, в этой же комнате. И чувствовала я себя настолько паршиво, что желание разнести этот дом по кирпичику было невыносимым. Один день куда не шло, но теперь я осознала что застряла тут надолго. Поэтому начисто решила закрыться в комнате и не выходить.

Конечно, просидев в тишине три часа, я окончательно была в ярости, а встреча внизу с Джоном породила новую истерику. Правда ему было глубоко плевать, он не реагировал, а когда я грозилась разбить несчастный цветок, который попался под руку, махнул рукой и ушёл на вверх.

Цветок я не тронула, но всё же книги, что стояли на столике, в ярости скинула на пол и поднялась в комнату. Мне было сложно принять всё и привыкнуть к тому, что за меня решили что будет лучше. Я чувствовала себя похищенной, а тишина заполнило собой каждый уголок этого чертового дома. Я не хотела читать книги, я хотела уехать и мне было невыносимо спокойствие Джона.

Неужели деньги ему важнее, чем моё психическое состояние? Как он не понимает, что я не могу сидеть одна, в тишине. Я всегда была в обществе, всегда общалась с людьми, всегда делала что хотела, а сейчас меня ограничили в общении, заперли как дикого зверя в доме с чужим мужчиной, в лесу.

До конца дня я так и не вышла из комнаты, лишь к ночи взяла бутылку воды и достала сендвичи, которые благо были пусть и полуфабрикатами, но уже готовыми. Правда по вкусу были мерзкими, но выбирать мне не приходилось. Надежда на то, что следующий день будет лучше, рушилась на глазах. Мне не может быть хорошо в этом доме.

Следующие два дня не были лучше, скорее всё стало ещё хуже. Я нашла библиотеку, но всё что в ней было — мне неинтересно. Я хотела на свободу. И мне было мало выйти на балкон или даже просто пройтись по улице, я хотела к людям. Мне было нужно общение, а Джон со мной разговаривать явно не собирался. Любая наша встреча в доме сопровождалась моими криками, на которые он уже и вовсе не реагировал. Даже то, что я всё таки перебила несколько чашек его не затронуло. Ему было плевать, в то время как я сходила с ума.

Тусовки, громкая музыка, алкоголь… Я сходила с ума без привычной шумихи и это выводило из себя.

Вера в то, что я скоро отсюда выберусь, разрушилась уже на четвертый день, когда я заливала слезами свою подушку. Мне казалось, я нахожусь в тюрьме.

Ни общения, ни интернета. Конечно, в гостиной был огромный телевизор и в крайней случай даже прожектор во всю стену, но мне ничего не хотелось. Ни смотреть фильмы, ни читать. И даже со своим мерзким характером, я не смогла убедить Джона выпустить меня.

Я кричала, била посуду, запиралась, молчала, но чтобы я не делала — никакого эффекта это не имело. Он напоминал мне каменное существо, которому совершено меня не жаль. Я пыталась успокоится, даже принимала три раза ванную за день, но и это успокаивало ненадолго.

Кричать я уже устала и устраивать истерики тоже.

Поэтому сев и смахнув слезы, я вышла из комнаты. Сидеть взаперти и рыдать не лучший выход из сложившейся ситуации. Тем более, если от этого никакого толку нет. Джону на меня совершенно всё равно, а я была уже и вовсе без сил, чтобы плакать или бить ту же посуду.

— Неужели царица решила навестить смертного? — усмехнулся Джон, что-то поставив в духовку, я же промолчала, молча достав молоко и взяв печенье из шкафчика. — Слушай, ты можешь хоть голодом себя заморить, но если тебе хотя бы немного жаль свой желудок, то потерпи и поешь нормально. А это — не еда.

После этого, Джонатан спокойной вышел из кухни, в то время как я замерла с печеньем у рта. Есть я, безусловно хотела, так как в принципе не ела нормально полтора дня и сейчас этот стакан молока и печенье — были ценными продуктами для моего желудка, но с другой стороны — поесть что-то горячее, а судя по запаху — мясное, было куда лучше.

Вздохнув, я отложила печенье и пошла вслед за Джонатаном. Он очень вредный, но он единственный человек в этом доме. И после двух дней взаперти я готова была слушать и его.

— А с чего такая щедрость? — спросила я, с ногами залезая на диван и наблюдая за тем, как брюнет подбрасывает в огонь дрова. Красиво. Не он, конечно, а огонь. В комнату уже пробрались сумерки и всё выглядело очень даже уютно. Странно, что я не замечала этого раньше.

— Ну, я должен просто за тобой следить, а не уморить тебя с голоду, — жмет он плечами и вдруг смеется. — Да и кто же знал, что ты совершенно не умеешь готовить.

— Очень смешно, — фыркаю я и беру со столика книгу. «Убийство в ночи». Старенькая, и судя по названию, детектив. Теперь мне даже стало слегка стыдно, что я скидывала их на пол. А так же стыд тронул и за то, что Джон все убирал и ни разу не пытался заставить меня сделать это самой. О, да что это со мной? Он сам во всём виноват.

— Это книга, если не понятно. Могу научить читать, — Ньюман явно издевался, но даже его стёб уже не казался таким противным. Я все четыре дня кричала и ревела, так что его отношение ко мне более, чем понятно

— Вообще-то, я имею высшее образование.

— Знаю, — усмехается Джон и садится рядом, поглядывая на огонь. — И не понимаю, как ты смогла стать такой стервой с такими родителями.

— С помощью их воспитания, я и стала такой, — бормочу я, натягивая свитер на ладони. Он груб, но прав. Я и сама знаю кем выгляжу в глазах людей.

Всегда такой выглядела и никогда не пыталась это изменить.

Хотя нет, всё таки пыталась. В старших классах. Когда наивно пыталась помочь новенькой, а получила лишь насмешки от неё же самой, что-то вроде «Как такая стерва может кому-то помогать? Да вся школа говорит о тебе. Лучше я буду изгоем, чем ещё одной шавкой в твоей стае» и всё в таком роде. Школа только для богатых детишек славится только грубыми людьми. И никак иначе. Я сдружилась с кем-то, только когда поняла что лучше быть такой, какой тебя уже считают. И после я не была намерена менять о себе мнение и перестала думать о ком-то, кроме себя. Зачем, если это никому не нужно?

В глазах людей я была эгоисткой и раз я была такой беспринципной стервой, то значит у меня совершенно нет чувств. Хотела бы я, чтобы их не было, правда, только до конца прогнить не вышло. Я застряла на середине. Я не добрая милая малышка, но я и не злобная фурия, желающая всем смерти.

— И как они воспитывали? — вдруг серьезно спросил Джон и я повернула к нему голову, обняв себя за колени.

Хм, как они воспитывали? И правда, как? Да почти никак.

— Тебе читали сказки на ночь? — вместо того, чтобы ответить, спросила я и откинулась на спинку дивана, наблюдая как брюнет чуть нахмурился, явно вспоминая своё детство.

— Да, как и всем детям, — пожал он наконец плечами и я грустно ухмыльнулась.

— А мне нет. И вообще не было ничего из того, что должны были делать родители. Мне не дули на ранки, не учили кататься на велосипеде. У меня детство было, но без родителей. Всё это делали чужие люди, причем как только я привыкала к кому-то одному, они сменялись. И так всю жизнь, — я и сама не понимала зачем рассказываю что-то о себе совершенно чужому человеку.

Но мне и правда хотелось кому-нибудь рассказать, как обидно быть при родителях, но и без них одновременно. Я была благодарна за то, что они взяли меня на воспитание, правда, но такой любви, как хотелось бы, я не получила. Мама иногда приходила проверить как я перед сном, целовала в лоб и уходила. Папа был чуть больше папой, чем просто на словах, пару раз он возил меня в парк, гулял со мной, кормил мороженным и мы даже весело проводили время. Но это было так редко, а после того, как мне исполнилось десять и это небольшое счастье закончилось.

С мамой у нас не было женских разговоров, мы не обсуждали парней.

Правда когда мне исполнилось семнадцать, она молча протянула мне коробку контрацептивов и сказала, что я большая и сама должна всё понимать. Наверное, на этом и всё. Я думаю, они любили и любят меня, но родителями быть их никто не научил.

— Звучит печально, — произнес Джон, потерев шею и взглянув на меня.

— Ощущается так же, — безрадостно произнесла я, но тут же прогнала печаль. Нам осталось ещё рассказать про одиночество, обняться и заплакать. Хотя плакать скорее буду я, нежели он.

— Но характер у тебя всё равно мерзкий, — вдруг произнес зеленоглазый и я закатила глаза.

— Может хватить меня обсуждать? Заметь, я больше не кричу и не бью посуду. Так радуйся, — хмыкаю я и вижу как он смеется, качая головой.

— Ты и в самом деле ненормальная.

Я впервые пытаюсь не отвечать грубостью на грубость и не чувствуя себя при этом ужасно. От него я не чувствовала злости, хотя пожалуй, симпатии он ко мне точно не питал. Он всё ещё считал мня заигравшейся девочкой, которая вдруг недовольна своими родителями.

А менять о себе мнение я не собиралась.

Всё таки по его воле я сижу взаперти здесь. Просто думаю будет проще уживаться, если я перестану бить посуду и избегать его. Какое-никакое, а общение. Да и стоит признать, что сейчас этот человек меня и кормит, потому что мои познания в еде может и обширны, но точно не в её приготовлении.

Кстати, об этом…

— Джон?

— Да?

— Так и должно пахнуть? Горелым, — как только я вытолкнула эти слова, почти со сверхъестественной скоростью Джонатан вскочил с дивана и кинулся на кухню. Почему-то с этого я засмеялась, но пошла следом за ним. — Видимо нет?

— Замолчи, — шикнул на меня поварёнок, доставая из духовки индейку. Всё было не так плохо, подгорела лишь часть и то, её легко можно было убрать. Еда спасена, а значит и мой желудок тоже.

— Вовремя, — почти одновременно произнесли мы с ним и пересеклись взглядами. Я не удержалась и засмеялась. Почему-то это и правда казалось забавным.

Ужин получился вкусным не смотря ни на что, хотя с учетом того, что я ничего не ела больше дня, мне покажется вкусным всё. Хотя тут дело было определенно в Джоне и в его кулинарных навыках. Которые у него были. А это идея…

— Ну, раз я тут застряла, научи меня готовить, — серьёзно вздохнула я, отправляя кусочек мяса в рот. Божественный вкус, мясо так и тает во рту. Ему определенно стоило пойти работать в ресторан, хотя думаю ему это неинтересно. Готовить он может и на своей кухни, а судя по-такому большому и красивому дому, деньгу у него есть и без того. Значит, необходимость работать поваром отпадает.

— О, неужели царица изволила научится чему-то? — издевательски произнес Джон и вовремя увернулся от полотенца, которое я так любезно в него кинула. — Эй, хватит бунтовать, это была шутка. Научу.

Я прищурилась, но кивнула и продолжила трапезу. Джон удивительный человек Он может быть холодным — как сталь, а в другое время — быть теплым и общительным, как огонь.

У меня определенно странные сравнения. Но главное, не обжечься об этот огонь.

Часть 3

После этого ужина моё отношение к Джону стало лучше, конечно местами я ещё злилась, и возможно, мой мерзкий характер хотел проявится вновь, но я упорно не давала этому случится. Нельзя портить то, что только стало получатся.

И сегодняшнее утро выдалось впервые нормальным. Без криков и слёз. Спокойным не только для Джона, а так же и для меня.

За окном неизменно стоял снег и ели, но так же светило яркое и теплое солнце. И сейчас это уже не казалось таким ужасным.

Приняв ванную, я надела джинсы и свитер. Сегодня я настроена вытащить нахала погулять. А что, запереть сил хватило, а погулять нет? Я не собака, конечно, но даже мне требуется теплота и ласка. Пусть даже в виде обычной прогулки. Да и черт побери, я устала сидеть дома, а когда я последний раз была в лесу, уже и не вспомню. Наверное, когда была ребенком.

Тем более, моей голове требовалось остыть и подумать о многом. Эти дни помогли кое-что переосмыслить. Правда хорошо это или плохо — я пока не разобралась. Может быть, мне стоит быть осторожнее, но менять свою жизнь я не собиралась. Да и готова ли? Когда я вернусь обратно, в обычный мир — с интернетом, выпивкой, общением, — какой я буду? На этот вопрос ответа не было ни у кого.

Но пока я наслаждалась тем, что есть.

Обойдя весь дом, я нашла Джона в спорт зале. Спорт зал и правда здесь был, правда расположен на чердаке, но был простым и очень удобным. Джон бегал на беговой дорожке расположенной в сторону окна, поэтому как я вошла он не видел, а благодаря наушникам, и не слышал.

Мой взгляд коснулся часов на стене. Точно, час дня. Мне пора перестать спать так долго. Я проспала завтрак, но не обед. Хотя уже и это спорно. И только переведя взгляд снова на Джона, я поперхнулась воздухом.

Он был только в спортивных шортах, а по голой рельефной спине катились капли пота. Ох, черт. А я и забыла, каким он сексуальным может быть, но мне так и хочется слизать с него… Так, стоп, во мне уже говорит дикарка.

Подойдя к нему, я осторожна коснулась плеча, стараясь быстрее отдернуть руку, чтобы не провоцировать себя ещё больше.

Джон повернул ко мне голову и снял наушники.

— Не думал, что ты найдешь меня. Девочки боятся чердаков, — подмигнул он, останавливая дорожку.

Я хмыкнула, сложив руки на груди.

— Я не ребенок, Джонатан, а давно взрослая девушка, — мой взгляд проследил за каплей пота, которая скатила по груди, красивым кубикам пресса и скрылась за резинкой шорт.

Дьявол. Горячо. Подняв глаза, я встретилась со взглядом Джона, который почему-то не был насмешливым, как я ожидала, он был словно… Оценивающим и пылающим.

Качнув головой, я улыбнулась.

— Буду внизу. Ты обещал научить меня готовить, — и быстро выскочила с чердака, чувствуя, как пылают щёки и сердце заходится в бешеном темпе.

А будет ли мне так с ним легко?

***

Джонатан

Да, давно большая девочка, которая сейчас так по-детски сбежала. Испугалась? Нет, скорее постаралась приструнить своих демонов.

Усмехнувшись, я протер лицо полотенцем и пошёл в душ.

Появление в моем доме этой фурии было мне так же неприятно, как и ей. Но её отец хороший человек и он заслужил моей помощи, даже в том, чтобы его дочь защитить. Она ещё ребенок, пусть и давно считается взрослой. Она будет ребенком, пока не поймёт, в каком мире живёт. На вечных тусовках мир не заканчивается, он имеет свои грани. Опасные грани.

И она тоже в опасности. Но будет проще, если она будет думать что её просто сбагрили ко мне. Ни к чему её страхи и паника. Она ничего не должна знать. Хотя по правде, мне и самому хотелось её придушить. Характер был не из приятных, а истерики и вовсе сводили с ума.

Я любил тишину, она же её разрушала.

С ней непросто, скорее, до невозможности сложно подобрать пазл, который заставит её всё осознать. Но и пару дней хватило, чтобы она сама пошла на контакт. Просто потому что ей было нужно общение. А мне была нужна тишина. Избалованных девочек я ненавидел и презирал, и Хайди не стала исключением. Но она не был однотонной, она могла быть другой и вчера я это заметил.

Когда тема коснулась родителей, она заметно стала… ранимей? Сложно сказать так о ней, но да. И это заставляет верить, что её сердце ещё не полностью зачерствело.

Выйдя из душа и надев майку и джинсы, я спустился вниз.

Хайди стояла у окна, обняв себя за плечами и почему-то в одежду, которую я ей купил, она была домашней. Не той светской львицей и пьяницей, что была ещё пару дней назад. Без яркого макияжа она была другой, хотя я всё же сжалился над ней и купил всё необходимое на следующий же день, после её истерики. И думаю, сейчас мне пора ей всё отдать.

Достав с верней полки пакет, я подношу его к девушки и она вздрагивает, оборачиваясь ко мне. Её взгляд проходится по пакету и снова понимается к моим глазам.

— Что это? — Хайди слегка хмурится и я улыбаюсь.

— Раскрой и посмотри, — жму плечами и жду, когда она возьмет пакет.

Ещё раз недоверчиво взглянув на меня, она берет пакет и заглядывает в него. Проходит пара секунд, прежде чем она поднимает взгляд.

— Знаешь, я безумно рада и благодарна, правда, но… — она краснеет, сворачивает пакет и проходит мимо меня, бегом поднимаясь на вверх.

Да, я понимаю что происходит и неловко тру лицо, потому что мне тоже стыдно. Покупать женские принадлежности — то ещё испытание для мужчины. Но она была права, когда предъявила мне претензии, кстати, без какого-либо стеснения. Неужели, всего пара дней уже меняют её?

Отбросив все мысли, я иду на кухню и через пару минут возвращается Хайди. Она слегка смущена, но мне приятно, когда её лицо остается всё ещё нетронуто косметикой. Она красива и без неё.

— Ну, думаю можно начать твое обучение с чего-нибудь простого, — я достаю миску и остальные продукты, чтобы сделать омлет.

Рыжеволосая с интересом наблюдает за мной, но когда я протягиваю ей яйца и молоко, она сначала хмурится, но всё таки берет продукты и даже неплохо смешивает всё это, пока я режу помидоры и бекон.

Но когда дело доходит именно до того, чтобы начать всё готовится, Хайди смотрит на меня как-то неуверенно.

— Я же снова всё сожгу, меня лучше не подпускать к плите.

— Если тебя не подпускать к плите, то ты никогда не научишься готовь и останешься такой же бездарностью, — я специально её задеваю и наслаждаюсь тем, что она даёт реакцию.

Хмурится, подходит к плите и ставит сковороду. Она не забывает добавить масло и осторожно заливает омлет, иногда поглядывая на меня.

— Уже можно, — киваю на порезанные томаты и бекон.

Хайди выглядит неуверенной, даже милой, когда убирает прядь волос за ухо. Сейчас она была другой. Если смыть с ней косметику и по-простому одеть, она выглядит как просто очень красивая и нежная девушка. Пока молчит, конечно.

Я усмехаюсь, и она кидает на меня раздраженный взгляд.

— Не смейся надо мной. Ты меня бесишь, — точно фурия, не иначе. Девушка кидает в омлет остальное, даже солит без моей подсказки, но с моим «стоп», когда она начинает явно перебарщивать.

На вкус довольно таки неплохо, правда остановить вовремя я не сумел и соли чуть больше, чем должно быть, но есть можно. Она оказалось неплохой ученицей и не была тупа как пробка, в отличии от многих других девиц. Все, кого я видел раньше, наивно думали что еда на столе оказывается почти что по-волшебству, Хайди же не была тупа, она просто не умела готовить, а это не так-то и плохо. Тем более, мне всё равно пришлось бы её чем-нибудь занять. А готовить вместе не так уж и плохо.

— Я хочу гулять, — вдруг заявила Хайди, уверенно смотря мне в глаза. Я прищурился и она поспешно добавила: — С тобой. Не одна.

По правде, настроен на прогулку я не был, но занять чем-то рыжую хорошая идея и если мы зароем топор войны хотя бы даже на пару дней — я буду счастлив.

— Хорошо, одевайся, — я киваю и вижу, как светло-голубые глаза загораются. Надеюсь, она не придумала прибить меня и удрать. Всё равно не выйдет. Возможно, это будет даже весело, её попытка, правда если она не будет удирать почти голой, как это было пару дней назад. Я боялся что она сляжет с менингитом или воспалением легких, но она даже ни чихнула. Наверное, прав тот, кто сказал, что зараза к заразе не липнет. С рыжей крепкое здоровье и невыносимый характер.

Девчонка убежала на вверх и я только вздохнул, не представляя как долго нам ещё придется проторчать здесь вместе. Мой уединенный отдых накрылся, когда родители этой бестии попросили спрятать её пока всё не уляжется. И если бы не слово чести, я бы сам сплавил её куда подальше от себя.

За размышлениями, я успел одеться.

Рыжая сбежала достаточно быстро, нацепив всю одежду как нужно. На ногах нормальные теплые угги, а не шпильки, которые больше на летние сапоги похожи, если такие вообще существуют, вместе шубки — теплая лыжная куртка, которую я подготовил для неё, и вязанный шарф с шапкой. Учится? Маловероятно, наверное просто усвоила урок, что отморозить себе всё, что можно — не особо приятно, да и не очень логично.

Она выглядела слегка диковатой, когда выскочила на улицу и вдохнула в себя свежий воздух, но я тут же при стыдился своих мыслей. Я сам виноват, она давно не выходила на улицу, а сидеть в четырех стенах бывает ужасно.

— Откуда берешь еду? — вдруг спросила девушка, сделав очень задумчивый вид и пытаясь слепить снежок.

— Привозят, — произнес я, наблюдая как она кивает и тут же смотрит на меня с легкой злостью.

— Такси не ходят, а служба доставки пожалуйста?

— Смотри под ноги, — только фыркнул в ответ и она тут же запнулась о корягу. Пыхтя, она сверлила меня взглядом, пока не запулила снежок, который лепила. Удивительно, но бестия оказалась по-настоящему меткой и если бы я не увернулся вовремя, снежок зарядил бы мне прямо в глаз. — Брось, мы не де…

— Ага, не дети, — хмыкнула Хайди, снова кинув снежок и в этот раз попав мне плечо. Стараясь делать вид полного равнодушия, я стряхнул снег и демонстративно прошел мимо неё, отчего она разозлилась только сильнее. — Ты скучный старикан.

— А ты вредная девчонка, — парировал в ответ, не скрывая довольную ухмылку. — И вообще-то, мне всего тридцать один.

В ответ я ничего не услышал, но успешно догадался о том, что мне показали очень некультурный жест. Ну что за женщина, в самом деле? Не то истеричка, не то чокнутая стерва, не то ребенок. Как вообще она уживается со всеми своими личностями и тараканами? Им там не тесно?

Пока я задавался вопросами, не сразу сообразил, что наступила тишина. Обернувшись, я словил снежок лицом и услышал победный крик.

— Да! И кто кого уделал, а? Так-то! — отряхивала с довольной улыбкой свои перчатки рыжая, в то время как я стирал со своего лица капли от растаявшего снега. О нет, ей определенно не нужна больше моя защита, потому что убить её прямо сейчас, я настроен как никогда серьёзно.

Наверное, Хайди так радовалась своей мелкой победе, что упустила из виду летящий в неё снежок. Я сжалился и целился ей в живот, где удара она не почувствует вообще, но видимо это всё равно задело гордость фурии. И с каким-то ненормальным взглядом, она принялась закидывать меня снегом, заставляя отвечать тем же.

Правда, вскоре война превратилась в обычную детскую игру, где Хайди хохотала как ненормальная, а я не мог сдержать ответного смеха. Не думал, что когда-то буду заниматься детским садиком, но это и правда оказалось весело.

Запыхавшись, мы дальше гуляли по заснеженному лесу, иногда перекидываясь парами фраз и конечно же, сарказмом и оскорблениями. Спокойно жить с этой девушкой просто нереально, да и скучно, если честно. У неё неприятных характер, даже очень, она вредничает и капризничает похуже пятилетки, но она так же не лишена чувственности и веселья, игривости и азарта. Уверен, она точно может стать душой любой компании.

— А тут красиво, — как-то мечтательно произносит девушка, оглядывая ели и слегка улыбаясь. Я фыркнул и она обиженно зыркнула на меня. — Может хватит уже смеяться надо мной?

— Ну извини, просто мы гуляем тут уже час, а всё красоту ты заметила только сейчас.

— Меня отвлекал вредный тип.

— О, серьёзно? И куда ты его дела? — я насмехался над ней, но на самом деле с ней как-то стало спокойно. Одиночество мне было по душе, но и с ней не так плохо. По-крайней мере, скучать мне точно не приходится.

— Закопала, — пробурчала рыжая и вздохнула, остановившись. — Ну всё, я нагулялась, хочу домой.

Я страдальчески вздохнул, закатил глаза, мысленно поругался и всё таки пошел обратно. Я не замерз, конечно, но вот ближе к дому заметил, как Хайди трясется. И жаль её стало ещё больше, ведь как не крути, а вредность её как-то слабо греет, да и к тому же, она девушка. Довольно таки хрупкая девушка, но с сильным характером.

Дома зажег камин и оставил рыжую греться, сам же решил подумать о том, чтобы сделать горячий кофе с корицей. Честно говоря, суетится ради неё не особо хотелось, но из чувства жалости к фурии решил позаботится о её здоровье. Хотя довольно таки приятно для кого-то стараться, зная, что меня ждут в комнате. Правда тут дело было не во мне, естественно, а в горячем напитке.

— Спасибо, — благодарно вздохнула рыжая, поежившись, когда горячий стакан соприкоснулся с ей ледяными руками. Тот ещё контраст.

Я кивнул и сел в кресло, в то время как девушка сидела на мягком ковре прямо возле камина, явно отказываясь забираться на диван, который был чуть дальше от источника тепла, но зато мягче. Хотя уверен, что Хайди со мной бы поспорила о мягкости ковра и дивана.

Мне кажется, она готова спорить даже когда знает, что неправа. Просто потому что не может иначе.

— Была в бане? — спрашиваю и осторожно поглядываю на девушку. Она слегка замирает, хмурится, смотрит на меня и качает головой.

— Не припомню такого, — жмет плечами, словно её это мало заботит, и я усмехаюсь. Конечно, я и сам был часто на разных пляжах, бассейнах, джакузи, но баня — совершено иное и то, что она ни разу в ней не была, становится интересно. Просто потому что мы можем это устроить.

— А хотела бы?

— Если это предложение, то да, — кивает рыжая, и встает. — Балкон наверху. Он открывается?

— Конечно, — я фыркаю и тут же удивленно вскидываю бровь. — Но ты же только с улицы, не хватило?

— Не беспокойся, папочка, я не долго, — она язвит и усмехается, сбрасывает плед и оставив пустую кружку на столе — когда только успела, если напиток был горячим? — убежала на вверх.

Она совершенно непредсказуема. Как бомба. И ты не знаешь, в какой момент рванёт.

Часть 4

Хайди

Я накидываю на тело кардиган и поднимаюсь на чердак, стараясь не вспоминать страшилки из детства и кино. Чудовищ нет, а если и есть, то они носят другое название.