Бесплатный фрагмент - Работа над ошибками

Глава 1

Даша с усилием выдавила остатки крема из тюбика, размазала его по рукам, сделала глоток из чашки, стоящей на тумбочке у дивана, и выключила ночник. Затем опустила голову на подушку и стала выбирать сюжет фантазии для засыпания.

В детстве ей было привычно воображать картины будущего. Взрослый мир казался ярким и красочным, как в сериалах, которые крутили в ту пору по телевизору. Она представляла себя горничной, влюбляющейся в богатого хозяина и вскоре добивающейся взаимности. Или адвокатом, сильной и независимой женщиной, которая ходит в пиджаке, носит в руке стакан кофе и произносит проникновенные речи. Она видела себя в мечтах молодой, красивой, влюблённой и, с чего бы ни начиналась история, в конечном итоге — богатой и успешной. Счастье подразумевалось само собой.

Детские мечты сменились девичьими, и, будучи подростком, она засыпала с наушниками, представляя себя певицей, танцовщицей или актрисой. Слушая заводную песню, она воображала себя на сцене. Ей явственно виделся зажигательный танец, восторженные фанаты и капельки пота, сбегающие по её стройному подтянутому телу. Когда в плеере начинала играть печальная мелодия, она воображала себя известной актрисой в роли лирической героини драмы. Всё казалось возможным.

Даша встала с кровати и подошла к входной двери. Она нажала на ручку и, убедившись, что дверь закрыта, вернулась в постель.

Она уже не помнила, с какого момента будущее перестало казаться таким притягательным. Что ей было представлять? Свою жизнь через пять лет? Десять? Можно ли представить себя там горничной, адвокатом или певицей? И однажды настал вечер, когда она закрыла глаза — и ничего. Будущее не шло в голову. Счастливый финал казался издёвкой и отдавал фальшью. Она ворочалась полночи и ещё месяц мучилась бессонницей.

Всё изменилось, когда, вернувшись от родителей, она приготовилась ко сну, закрыла глаза, вспомнила своё прошлое и впервые за долгое время крепко уснула.

С тех пор она представляла себя той маленькой девочкой, тем подростком или студенткой, которые ещё не совершили ошибок, не потратили кучу времени впустую, не разочаровались, не расстались, не уволились, не напились, у которых вся жизнь действительно была впереди.

Сегодня она выбрала студенчество. Студгородок. Комната в общежитии. Казалось, что, если открыть глаза, перед ней будут те самые светло-коричневые квадратики обоев, представавших перед ней на протяжении пяти лет при пробуждении. Даша открыла глаза: мигал индикатор увлажнителя, кот бесшумно пытался достать ветки сухой лаванды из букета, стоящего на столе.

— А ну брысь, — замахнулась она.

Кот обиженно посмотрел на неё, спрыгнул на пол и ушёл.

Даша перевернулась на другой бок и закрыла глаза. Итак, комната в общежитии. Что бы она сделала? Для начала встала бы с узкой студенческой кровати, приготовила себе домашнюю еду вместо дорогущих полуфабрикатов, потом отправилась бы на пробежку, записалась в спортзал, выкинула бы все эти ужасные вещи из гардероба. Непременно перестала бы так вульгарно краситься и научилась бы делать укладку. Ещё она стала бы ходить в театр и на выставки, занималась бы благотворительностью, экологией, а может быть, и политикой. Конечно, это не давалось бы просто, но, собрав волю в кулак, она смогла бы превзойти себя. Тогда вокруг неё было бы много интересных, красивых, умных, влиятельных людей, среди которых был бы и тот самый. А главное, со временем Даша стала бы им ровней.

И жизнь стала бы другой.

Постепенно мысли уплывали из-под контроля, и сон дорисовывал замысловатые детали в Дашины фантазии. Она из последних сил попыталась представить лучшую версию себя: вот она записалась в театральный кружок, вот — на репетиции, а вот — на подмостках. Все хлопают, она кланяется, смеётся, а из зала поднимается красивый парень с букетом цветов…

На этом Даша сдалась Морфею.

Глава 2

Первое, что увидела после пробуждения Даша, — пол, усыпанный лавандой. «Добрался всё-таки», — подумала она.

Второе, на что упал её взгляд, — часы. Осуждающе цокала секундная стрелка, а минутная подтверждала, что Даша проспала.

Третье, что обнаружила она, добежав до кухни, попутно натягивая брюки, — огромную лужу около батареи. Оставалось только робко уповать на то, что вода не успела просочиться на нижний этаж.

Надежда умерла вместе со стуком в дверь и появлением на пороге соседа. Мужчина из последних сил старался сдержать злость и раздражение, но они сочились из него, как вода из злосчастной батареи. После недолгой беседы о добрососедстве, компенсациях и толковых слесарях сосед заметно повеселел, в то время как Даша утонула в потоке скверного настроения, подпитываемого, помимо предстоящих трат, опозданием на работу. Не то чтобы она была особо пунктуальной, нет, она с завидной регулярностью опаздывала то тут, то там, но неизменно страдала из-за этого. Причем величина страданий была пропорциональна времени опоздания, поэтому сегодня повод для самоедства был весомым.

«Ну что же, завтра будет новый день, — решила Даша, — он будет мудрее, правильнее, а этот надо просто как-то пережить».

Щедро сыпанув коту корм, наспех накрасившись, она выбежала из дома, застёгивая плащ на ходу. Небо хмурилось и грозилось прорваться похлеще батареи. Даша отправила коллеге сообщение с просьбой прикрыть перед начальством и, воровато оглянувшись, свернула в знакомый переулок, где всегда можно было найти утешение.

Переулок упирался в пекарню с натуральным ароматным кофе и самыми вкусными булочками из тех, что Даша когда-либо пробовала. Сожаления о сахаре, калориях и углеводах девушка решила отложить на другой, более удачный, день.

В дверях пекарни на неё налетел парень, едва не сбив с ног. «Простите», — пробормотал он и вышел.

Даша пожала плечами и подошла к прилавку.

Здесь, как обычно по утрам, было шумно, пахло кофе и сдобой. Это было самое уютное место в округе: от самой пекарни хотелось откусить кусочек, словно это был пряничный домик. Наверное, дело было в правильно выставленном свете, хорошо продуманном дизайне и всяких других маркетинговых штучках. Даша частенько задумывалась, как было бы в её кофейне. Наверняка она бы тоже выбрала такой тёплый свет и коричневые фартуки, а вот стульев у неё не было бы: все сидели бы прямо на широких подоконниках, устланных стеганными подушками… От мечтаний о собственной кофейне Даша погрустнела ещё больше.

— Мне, пожалуйста, капучино и сахарную плюшку, оплата картой, — привычно сообщила девушка.

Наверное, она могла бы сказать: «Мне как обычно» и получила бы кофе и булку, но Даше казалось, что её тяжело запомнить. Собственная внешность казалась ей непримечательной и незапоминающейся.

Когда случайные знакомые узнавали её на улице, она искренне удивлялась. А разглядывая плакаты о розыске человека, внимательно вчитывалась в отличительные признаки. Что можно было сказать о ней? Среднего роста, среднего телосложения, русые волосы, обычное лицо. «Если бы так писали в ориентировках, то, — думала Даша, — так бы и написали — «обычное лицо». Не было примечательных родинок, родимых пятен или запоминающейся щербинки между зубов. О ней нельзя было сказать «та, рыжая» или «ну эта, с татуировкой на всю руку». С другой стороны, это не так уже и плохо — никто не говорил о ней «та долговязая», «толстуха» или «рябая».

Девушка уже несколько минут искала карту, чтобы расплатиться, и вскоре была вынуждена признать очевидное — её нет. Впрочем, как и кошелька.

— Простите, — промямлила она, — а можно отменить?.. Вы уже пробили, да?.. Сейчас я посмотрю, может, наличкой… Я… Я, по-моему, потеряла… У меня украли…

Продавец за прилавком сочувственно посмотрела на Дашу, которая по инерции продолжала рыться в сумке, хотя уже утратила надежду найти там искомое.

— Не расстраивайтесь! Может, дома кошелёк найдете, может, выложили или в другой сумке оставили. Со мной так постоянно. Недавно, например, собрала вечером сумку, положила туда всё: документы, деньги, косметику, — всё, а утром, просто взяла с собой другую. Причем я поняла это только, когда открыла её в трамвае, а там только судочек с прилипшей гречкой. Ничего, кондукторша меня так провезла. Посмеялась, говорит, бывает. Вот, возьмите, — она пододвинула ароматный кофе и промасленный бумажный пакет с булочкой, — завтра заплатите, вы же всё равно каждый день приходите.

— Завтра суббота, — всхлипывая произнесла Даша.

— Ну, значит, как зайдёте — так зайдете. Не берите в голову, это не проблема. Берите-берите.

Даша расплакалась ещё сильнее. Она поблагодарила девушку за прилавком и вышла из пекарни. Начался дождь.

Даша плакала оттого, что её обокрали. Оттого, что зонт остался дома. Оттого, что у неё нет другой сумки дома: нет модного кожаного портфеля для деловых встреч, нет рюкзака для прогулок в парке, нет спортивной сумки, нет клатча для вечеринок и светских раутов. Оттого, что её всё-таки помнят в пекарне. Видимо, она «та растяпа с капучино и сахарной плюшкой».

Глава 3

Подгоняемая чувством вины за опоздание, Даша работала с утроенной силой. Она не прерывалась на кофе, чай, не отвлекалась на телефон, не вела досужих разговоров. День тем временем шёл своим чередом: начальник задержался в пробке, поэтому пришёл позже и не заметил Дашиного опоздания, коллеги, предвкушая выходные, работали вполсилы, предприятие функционировало. Обеденный перерыв Даша тоже решила провести за работой, чтобы до конца искупить вину за нарушение трудовой дисциплины и собственное несовершенство. Тем более, денег на столовую у неё не было. В другой день она позвонила бы подружкам из соседнего отдела, пожаловалась бы на свалившиеся на её голову беды, приняла бы сердечные утешения и деньги, но сегодня этого совсем не хотелось. Хотелось просто, чтобы этот день кончился.

— У вас в отчете ошибка, — оповестил голос, оторвавший Дашу от бумаг.

— Что? Где?

Голос принадлежал коллеге из контрольно-ревизионного отдела. Вонищенко, как окрестила его Даша, и с её лёгкой руки подхватили другие сотрудники. Своим неблагозвучным прозвищем он был обязан фамилии Онищенко, шлейфу туалетной воды и привычке указывать на ошибки. По крайней мере, Даше он постоянно указывал на них: беззлобно и методично.

— Вот и вот, — указал пальцем Вонищенко на строки в отчете. Тонкий длинный палец твёрдо указывал на выделенную маркером строку.

«Интересно», — подумала Даша, разглядывая его пальцы, — «Он делает маникюр? Пальцы — лучше, чем у меня». Она стыдливо опустила руки под стол.

— Хорошо, я исправлю, — безразлично кивнула она.

Вонищенко скрестил руки на груди и пристально посмотрел девушке в глаза.

— Вы поняли, в чем именно ошибка? Вы просто часто в одном и том же месте….

— Я поняла, я просто опечаталась, — перебила его Даша.

— Видите, тут должны быть цифры за весь период, а вы даёте без учёта…

— Да-да, без учёта возвратов, — нетерпеливо закончила за него девушка.

«Какой мерзкий тип, — думала она, — бледный, как рыба. Блеклый. Пресный. Ни во внешности красок, ни в характере.»

— Хорошо, — поджал губы он и, помолчав некоторое время, добавил, — если что, обращайтесь за помощью.

— Конечно, обращусь, научите меня работать! — саркастично воскликнула она.

— Я не это имел в виду.

— А что вы имели в виду? Да, ошиблась. Бывает. Я исправлю. Не ошибается тот, кто не работает.

— Конечно, я согласен. Просто вы в этой вот строке часто допускаете ошибки. Может быть, вы всё-таки неправильно считаете период?

— Послушайте, если бы моей работой было выискивать пропущенные запятые и уроненные крошки на отчёт, я бы тоже прекрасно справлялась с этой работой. Вы что, думаете, я не понимаю, как формируется отчёт?

— Нет, что вы, просто я же говорю, в одном и том же месте…

— Я работаю здесь уже почти шесть лет! Я вместо Борисова остаюсь, когда он в отпуске! Да я половину вашего отдела научила, как отчеты проверять! Начальник ваш у меня консультируется, а вы учите! Не пойму, вы что, так самоутверждаетесь?

— Я же не говорю, что вы плохо работаете, просто в этом конкретном случае….

— Слушайте! Вы ко всем так ходите? Или я избранная? Пишите мне в чат, как и положено.

— Я, наоборот, хотел, чтобы нигде не отражалось, я же помочь хотел…

В разговорах с коллегами Даша обычно была сдержана. «Стрессоустойчива» — заслуженно значилось в её резюме. Но почему-то именно сейчас, одномоментно, обида, злость и разочарование, накопленные с утра, добрались до бортика чаши терпения и хлынули через край. Даша сжала пальцы в кулаки, подвинулась вперед и разъярённо продолжала.

— Да не надо мне помогать! Я сама справляюсь! Я хорошо делаю свою работу, я опытный специалист! — не могла остановиться она, — Что вы бегаете ко мне с каждой запятой и с каждой цифрой! Вы же сами знаете, что этот отчет нужен просто для ознакомительных целей! В конце концов, на него в лучшем случае смотрят бегло тридцать секунд во время совещания! Да никому он не нужен! А вы бегаете сюда и клюв-клюв! Клюв-клюв!

Даша стала изображать рукой птицу, нападающую на невидимую жертву.

Ошарашенный Вонищенко замер. Он растерянно, почти не моргая, смотрел на разъярённую Дашу, пунцовые пятна смущения проступали на его лице.

— Простите, — выдавил из себя он, убирая принесённые бумаги с Дашиного стола, — я просто хотел вам помочь. Я был бы рад, если бы кто-то помог мне стать лучше. Профессионально.

Пунцовый Вонищенко ушёл твёрдой походкой, унося за собой шлейф парфюма.

— Заносчивый высокомерный сноб, — резюмировала Даша в пустоту.

После его ухода она почувствовала укол совести: пожалуй, не стоило так срываться, всё-таки это его работа. С другой стороны, Даша ощутила себя наконец-то сильной и отмщенной. За всё сразу: за потоп, за кражу, за то, за что обычно у неё не хватает смелости отбрить занудного контрольщика с его указаниями.

Глава 4

Этот день спасало только одно — вечер, что немаловажно — вечер пятницы, и маячащие за ним выходные. Не в силах противостоять настроению и еженедельной традиции, Даша перехватила денег до зарплаты у любопытных коллег, заглянувших на кружечку чая сразу после перепалки с Вонищенко. Затем она основательно приготовилась к отдыху: запаслась любимыми угощениями, выбрала фильм, обложила своё место на диване телефоном, зарядкой, пультом — чтоб не пришлось лишний раз вставать. Пятничный ужин включал в себя сет роллов с издевательским названием «Для двоих», чизбургер, картошку фри, множество шоколадных батончиков, чипсы, пачку сушеных кальмаров, фрукты, вино, чай и колу. Муки совести не одолевали Дашу за планируемое обжорство: она решила, что, во-первых, это пятница, во-вторых, покупки совершала она «голодными глазами», а в-третьих, всё равно большая часть приготовленных для пиршества блюд, как показала практика, останется нетронутой.

Она натянула любимую старую пижаму, нанесла маску на волосы, после чего аккуратно обмотала их пакетом, а сверху — полотенцем, приклеила патчи, пропитанные сывороткой, под глаза и нанесла толстый слой белой субстанции на лицо. Косметические процедуры были призваны компенсировать утреннюю отечность от соленого и усыпить совесть.

Первый фильм про Бриджит Джонс стоял на паузе. И, когда она уже была готова погрузиться в рождественскую атмосферу семейства Джонсов, на экране телефона высветилось: «Так что, тебя ждать в караоке? Я почти готова».

Даша отложила телефон. «Может быть, стоит пойти туда, к подругам, — думала она, — весело провести время, с кем-то познакомиться?»

Хотя кого она обманывает? Ещё вчера было известно о предстоящей дружеской встрече, и, тем не менее, вот она — сидит с пакетом на голове и картошкой фри в руке. Ещё на мгновение она задумалась о том, чтобы оставить сообщение непрочитанным, тогда можно сослаться на то, что беззвучный и безучастный к человеческим проблемам телефон лежал где-нибудь в недрах сумки. И получится, что Даша совсем не виновата в пропуске встречи. При желании можно даже изобразить сожаление. Хотя подобные уловки остались далеко в прошлом, да и Яну так просто не проведешь.

Она открыла переписку и в ответ набрала: «Яна, извини, сегодня я — пас».

Не сегодня. Был тяжелый день, нужно восстановить силы. Да и мало ли что ещё может выкинуть этот денёк!

Подумав, она добавила: «Но в следующий раз я точно с вами».

В ответ пришло короткое «ОК», и Даша долго вглядывалась в две заглавные буквы, пытаясь понять, что за ними кроется: понимание или безразличие.

Во время фильма её взгляд часто скользил к телефону, экран то и дело подсвечивался, оповещая о новом сообщении или отметке в соцсетях. С напускным безразличием Даша изучала ленту новостей: кого-то вечер пятницы застал на работе, кого-то в семейной кругу, кого-то, как, например, её подруг, в караоке, отдельных счастливчиков — в аэропорту. Рассматривая фото отдыхающих подруг, она гадала, кому из них на самом деле весело, а кто с удовольствием оказался бы на её месте. Ведь, наверняка, кто-то из них просто делает вид, что веселится. Так всегда бывает. Когда-то Даша прочитала, что если пять минут держать улыбку, то мышцы направляют мозг нужный сигнал, и происходит что-то с гормонами или нейронными связями… В общем — становится хорошо на самом деле. Она тогда задумалась, может быть, если изображать интересную жизнь, то всё случится на самом деле: и интерес, и жизнь?

Даша оставляла под фотографиями льстивые комментарии, а в ответ снова и снова получала приглашение присоединиться. Она неправдоподобно отшучивалась, а по ту сторону телефона не то верили, не то делали вид, что верят, не то бегло читали сообщения, откладывали трубку и веселились дальше.

Периодически Даша настолько погружалась в атмосферу упущенного вечера, высматривая детали фотографий, на которых она могла бы быть, что пропускала целые сцены фильма. Следующий снимок заставил её не просто отвлечься, но даже поставить на паузу важный диалог между Бриджит и Мистером Дарси.

«Представляешь?» — гласило короткое сообщение от Яны, к которому прилагалась сделанная явно исподтишка фотография. Старинный Дашин друг Игорь стоял у барной стойки, в одной руке он держал цветастый коктейль, а другой опирался на высокий стул. На его голове, как всегда, был изящный беспорядок: рыжие кудри были взлохмачены, а на лице застыла широкая улыбка. Дашу кольнуло осознание того, что он где-то там, беззаботно смеётся, вместо того, чтобы… Хотя она давно пообещала себе ничего от него не ждать.

Обычно о влюбленных, работодателях, соседях говорят «бывшие». Бывший муж, бывший одноклассник, бывший сосед, бывший коллега. К друзьям же этот термин, как правило, не применяют, потому что в лучшем случае это выглядит как намёк на склочничество, в худшем — демонстрирует большую драму. Даша машинально попробовала найти его в социальных сетях — поиск не выдал результатов. Как обычно. Она открыла телефонный справочник и нашла номер Игоря. Посмотрела на него, словно ожидая среди знакомых цифр найти какой-то ответ, проверила не появилась ли фотография на заставке, и закрыла список номеров. Если бы кто-то в этот момент полюбопытствовал, что именно она хочет узнать о нём, она бы не смогла ответить. Наверное, объяснение, почему определение «лучший» заменилось на «бывший» при упоминании друга.

Подумав некоторое время, она набрала сообщение Яне: «Что говорит?». Ответ не замедлил себя ждать: «Да ничего: привет-привет».

Хотелось спросить что-то ещё. О том, как он выглядит, с кем он там, спрашивал ли о Даше (хотя и так вполне очевидно, что нет). Хотелось ещё немного растянуть присутствие Игоря в её жизни, как будто это могло что-то исправить. Словно это было реальная встреча, продолжение общения, а не сплетни и тайком сделанное фото. Хотелось поговорить с Яной, вдаться в долгие пространные толкования взглядов и жестов, лишь бы создать иллюзию общения, иллюзию ссоры вместо огромной зияющей дыры.

Телефон снова подсветился — Даша встрепенулась, но на этот раз сообщения были от мамы: фото пирога, рецепт и уверения в простоте приготовления.

История Бриджит, как всегда, закончилась хэппи-эндом, отчего на душе стало теплее. На то и был расчёт. После титров, душа и уборки Даша приступила к обычному вечернем ритуалу: кружка воды, крем, пижама, кошачий корм, ручка двери.

Завершив приготовления, она легла в постель. Кот забрался ей на живот и заурчал. «Хорошо, что никуда не пошла, — подумала она, — сейчас бы ноги гудели, клонило бы в сон, а так — уже в кровати. Ещё и куча еды осталась. Лучше уж нормально высплюсь, чем разбитой и помятой вставать завтра в полдень». Ощущение собственного превосходства над легкомысленными подругами соседствовало с чем-то, чему Даша не могла найти определение. Но что-то это невыраженное, до конца не понятое, точило её изнутри.

Закрыв глаза, девушка приготовилась к лучшей части дня — миру фантазий, где всё идеально.

Сегодня, засыпая, Даша представила себя школьницей. Она вообразила, как было бы здорово, если бы она не стала стесняться и записалась в хор. Наверное, тогда бы у неё был поставленный голос. Она пела бы в караоке лучше всех. Возможно, даже стала бы певицей. Подтянутой, стройной, одной из тех, кто лихо танцует и поёт одновременно. Конечно, для этого она бы ела дорогую и полезную рыбу, орехи, салаты, фрукты… Заурчал кот, хотя, возможно, это был и живот… А потом она стала бы богатой, активной и раскрепощённой, путешествовала бы, а рядом с ней был бы красивый, умный и добрый мужчина.

Постепенно в фантазию Даши вплетались сновидения, и вскоре она, отпустив управление мечтами, погрузилась в сон.

Глава 5

Новый день отличался от предыдущих только датой на календаре. Утро было привычным и выверенным до мельчайших деталей.

Кофе, душ, лента новостей в соцсетях, ритуальные десять страниц книги, которую она не могла домучить уже месяц. Даша позавтракала остатками вчерашнего ужина, оправдав себя экономией («не выкидывать же!»). Запылившиеся со временем коробки каши снова остались не вскрытыми. Затем она заправила диван, полила единственный цветок, насыпала корм коту. На экране ноутбука один за другим сменяли друг друга блогеры, рассказывающие о политике, экономике, кино, новостях и друг о друге. Даша иногда поднимала голову, выхватывая отдельные фразы из общего потока речи, но большую часть того, что происходило на экране, она не слышала.

В книгах, когда автор описывает серое промозглое утро или монотонность будней лирического героя, даже холодный душ и яичница с растворимым кофе кажутся притягательными. Детали подчёркивают суровый нрав, стальной характер, сложность жизненных перипетий. Читатель тратит на страницу минуту, перелистывает и попадает в другую сцену. В жизни же всё по-другому. Яичница остается надоевшей, растворимый кофе — отвратительным, а холодный душ продирает до костей. А главное, всё это тянется долго, и перескочить в следующую сцену не получается.

Хотя, если бы у Даши спросили про сегодняшнее утро, она смогла бы сказать, как оно прошло только потому, что таково было каждое начало дня. Как пациент, регулярно принимающий лекарства: он точно знает вечером, что выпил таблетку, хотя, как это было, чем он её запил, о чём думал в этот момент — вспомнит едва ли.

До зарплаты оставалась ещё неделя, а денег, особенно с учётом украденного кошелька и вчерашнего пиршества, было немного. Проверив все карманы, полки и столы в поисках завалявшихся купюр и монет, девушка грустно вздохнула. Наличных хватало едва-едва на самое необходимое, и это при условии, что ей придется готовить и питаться дома. Просить в долг не хотелось, потому что, как известно, берёшь — чужие, а отдаёшь — свои, да и демонстрировать финансовую несостоятельность желания не было. Заблокированная карта перевыпускалась, а банковский счет был пуст.

Верным способом экономии денег была замена магазина на рынок: там и мелочь, найденную в карманах, примут с радостью, и нет опасности бездумно нагрузить тележку всем, что попадётся под руку. Рассовав мелочь по карманам и, в отсутствии кошелька, перетянув зеленой резинкой для волос купюры, Даша ещё раз обреченно вздохнула, собралась и отправилась за продуктами.

Вопреки её ожиданиям поход на рынок был продуктивным, и уже через полтора часа она шла домой, кренясь от тяжести покупок. Ей приходилось часто останавливаться, чтобы отдохнуть и перехватить пакеты.

Именно в один из таких привалов она увидела старика, торгующего потрепанными книгами и брошюрами. Если бы потом Дашу спросили, что именно привлекло её внимание, она бы не смогла ответить точно. Может быть, дело было в том, что она раньше его не видела: многих продавцов Даша помнила ещё с детства. Может быть, он выделялся внешним видом: он был слишком нарядным, чистым, отутюженным для этой пыльной улицы. Словно в учебнике на картинке «Найдите лишний элемент», где среди грузных продавщиц, крикливых зазывал и снующих помощников стоял старик в голубой в полоску рубашке, черных брюках времен его молодости и старых, но отполированных до блеска туфлях.

Потом она часто думала, что, может быть, старик просто ХОТЕЛ, чтобы Даша его заметила. Но ответа для себя так и не нашла.

Тогда же Даша смотрела на него и пыталась понять, что именно его привело на этот островок стихийной торговли: нужда или скука. Может быть, это нищий старый профессор? Или одинокий брошенный старик? Сколько таких, сбывающих свои награды и сокровища, в попытках прокормиться. Или он горький пьяница, пытающийся заработать на бутылку? А может, это актёр, вживающийся в роль, — очень уж его начищенные ботинки блестели на пыльном развале.

Пока девушка отдыхала от тяжести пакетов и разглядывала старика, пытаясь угадать его судьбу, проходившая мимо торговка чаем и пирожками, предложила ему пообедать. Он виновато улыбнулся, кивнул в сторону книг, что-то сказал ей и развёл руками. Даша с сочувствием посмотрела на него. Захотелось сделать что-то для старика, видимо, настолько нуждающегося, что он идёт продавать своё имущество, и настолько неприспособленного к правилам местной торговли, что он вырядился для этого, словно на танцы.

Даша проверила карманы — оставалось чуть больше семисот рублей, на которые жить ещё почти неделю. По крайней мере, рассудила она, ей было что есть в эти дни: пакеты были до отказа забиты овощами, фруктами, мясом, творогом. В конце концов, можно быстренько оформить кредитку или перехватить денег на работе. А там — снова будет зарплата, и всё войдёт в привычную колею. Что ей стоит купить пару книжек, а после оставить их на одной из полок для буккросинга в парке?

С другой стороны, Даша давно приняла для себя как аксиому, что всех спасти и обогреть нельзя, поэтому научилась без зазрения совести отворачиваться от страждущих, как от навязчивых цветочниц. В сущности, какая разница во вселенском масштабе, кому на этой неделе претерпевать лишения: ей или старику?

Когда она вновь подняла глаза на старика, то встретилась с ним взглядом. Посчитав это приглашением, девушка собрала пакеты, повесила их на согнутые в локте руки и подошла к нему.

— Что-то заинтересовало? — улыбаясь спросил он. — Вы спрашивайте.

Даша рассматривала томики книг с оторванными корешками и жёлтыми от старости страницами. Некоторые из них были подклеены старой газетой, другие носили чьи-то карандашные заметки на полях. Помимо книг на импровизированном прилавке находился старый сервиз, шкатулка и часы. Аккуратный кожаный браслет часов хорошо сохранился, а циферблат выглядел причудливо: на нём, помимо привычных стрелок, было маленькое табло для указания текущего месяца и года. Сбоку, рядом с переводными головками, располагалась кнопка, назначение которой Даше определить не удалось. Стараясь не выказывать излишней разборчивости, граничащей с брезгливостью, Даша попыталась выбрать из пыльных сокровищ, томящихся под ленивым солнцем, самое приличное.

— А часы почём? — ткнула она пальцем.

— О-о-о, — оживился старик, — они очень ценные. Но я за двести отдам.

— За двести? Они сломаны? — удивилась Даша.

— Нет, почему же. Исправно идут. Батарейка есть, хватит, наверное, на полгода. Может, меньше. Может, больше. Отличные часы, просто мне они не нужны.

Даша ещё раз посмотрела на видавшие виды ботинки и старые брюки. Затем взглянула на часы и вздохнула — даже если они были сломаны, судя по внешнему виду, явно стоили дороже. «Слишком гордый», — решила она.

— Послушайте, мы оба знаем, что они стоят дороже. Давайте я вам заплачу хотя бы семьсот рублей.

Даша протянула аккуратный рулончик купюр, перетянутых зелёной резинкой. Старик удивленно посмотрел на девушку.

— Со мной много раз торговались, но ни разу не предлагали больше.

— Я просто знаю таким вещам цену, — обронила Даша,

подразумевая не раритет, а отсутствие денег.

А старик понимающе кивнул:

— Похоже на то. Иначе вы бы не предложили всё, что у вас есть.

— С чего вы? … Откуда вы?..

— Откуда я знаю, что это все деньги, которые у вас есть? Будем считать, что опыт. Но ты задаёшь неправильный вопрос.

— А какой — правильный? — спросила Даша, отметив про себя, что её собеседник перешёл на «ты» и понизил голос.

— Правильный вопрос: что в них ценного?

— И что же? Они принадлежали кому-то известному?

— Какая же в этом ценность?

— Не знаю… А что тогда? Именные? Редкая серия?

— Для тебя ЭТО имеет значение?

— Если честно, даже не представляю, что такого диковинного могут наручные часы. Нет, конечно, если из них вылетит кукушка, то я удивлюсь.

— О, нет, кукушки в них нет, — хитро улыбнулся старик, — зато они могут перенести тебя в любое время твоей жизни.

Он сказал это так буднично, словно сообщил о том, что они водонепроницаемые или ударостойкие.

Даша смотрела на старика, не зная, как реагировать. Рассмеяться? Разговаривать вкрадчиво и осторожно, если он не в себе? К городским сумасшедшим Даша относилась с опаской. Как и к людям с плохим чувством юмора.

Или поверить?

Несмотря на очевидную неправдоподобность сказанного, ей внезапно так захотелось поверить в то, что купленные на книжном развале часы смогут её отправить в прошлое или будущее.

— Я понимаю, что ты мне не веришь, — без тени обиды или удивления произнес старик, — давай я тебе покажу. Сколько тебе сейчас?

— В смысле, лет?

— Да.

— Тридцать два.

— А в школу ты пошла в семь лет?

— В школу?.. — удивлённо переспросила Даша.

— Да-да, в школу. Так в семь?

— Да, а что? Зачем вам?

— Та-а-ак, — старик, не ответив на заданные и замершие на губах вопросы, принялся устанавливать на часах дату и время, — первое сентября — это была… это была… среда, значит, рабочий день… Туда и отправимся.

Даша беспомощно оглядывалась на прохожих, не зная, как реагировать, а торговец тем временем взял девушку за руку и застегнул на ней часы.

— Куда… что вы?.. — начала было Даша, но закончить не смогла.

Её немного качнуло, словно кто-то проходящий задел плечом, а после того, как она восстановила равновесие, девушка оказалась… возле своей школы. На линейке, посвященной Первому сентября. В день, когда Даша пошла в первый класс.

Глава 6

Даша огляделась. Позади неё стояло серое кирпичное здание школы, безликое и непримечательное для чужаков, но такое тёплое и уютное для своих. Школа выглядела так же, как и во времена Дашиного обучения: до замены окон на пластиковые, до размещения приветственного баннера, до появления маленькой пристройки. Деревья снова оказались молодыми, не достающими до второго этажа.

Директор, тот самый директор, который возглавлял школу во время Дашиного обучения, наставлял первоклашек и будущих выпускников. Даша завороженно смотрела на него, не в силах поверить в происходящее. Не только потому, что она стояла с бантами и в гольфах на своей первой линейке, но и потому, что четыре года назад сотни учеников, включая её, проводили любимого директора в последний путь.

Происходящее не было похоже на сон или воспоминания. Она чувствовала, что всё вокруг также реально, как работа, дом или книжный развал на рынке. Даша на самом деле стояла среди одноклассников с астрами в руках и смотрела на свою первую учительницу, директора и школу, украшенную криво висящим плакатом.

Рядом стояли дети с цветами. Мальчишки и девчонки, втиснутые после босоногого лета в узкие туфли, брюки, платья, рубашки, тугие галстуки, бабочки, тяготились праздничной линейкой. Каждый из них мечтал скорее побежать на пруд — ловить головастиков или отправиться в обещанное родителями кафе. Вдалеке стояла мама, такая молодая, красивая, добрая и родная. Поймав Дашин взгляд, она помахала рукой и улыбнулась.

Даша вдыхала запах сырой осенней листвы, цветов, слушала напутственную речь директора, и в ней пробуждалось щемящее чувство тоски об утраченном со сладким привкусом реальности момента.

Языком она нащупала дырку между зубов, где, судя по всему, совсем недавно был ещё один. Ей нестерпимо захотелось посмотреть на себя в зеркало, пока всё не рассеялось, как сон, поэтому она незаметно протиснулась в последний ряд, выскользнула из стройной колонны первоклашек и побежала в направлении школы. Её догнала Оксана Ивановна, первая учительница: «Ты куда? Даша, ты же Даша Леонова, да?».

— Я в туалет, — пискнула Даша и удивилась своему голосу.

— Ты знаешь, где он? — ласково спросила учительница.

— Да, мне мама показала.

— Я её провожу, — раздался голос сзади, и они обе обернулись.

Голос принадлежал старику в костюме и шляпе.

— Вы её дедушка?

— Да, это мой дедушка, — снова пискнула Даша и взяла книготорговца за руку.

— Хорошо, только не задерживайтесь, в конце линейки будет перекличка и памятные подарки.

Какое-то время они шли молча. Даша осматривала стены родной школы, украдкой заглядывала в классы. Всё было на своих местах, таких же цветов, размеров и форм, но в то же время не покидало ощущение, что она попала в кукольный домик.

В фойе второго этажа стояло трюмо с зеркалом. Впервые Даше в голову пришла мысль, что ему здесь совсем не место: такая мебель должна стоять в чьей-то спальне. Трюмо стояло в фойе долгие годы, но странным это Даше показалось только теперь. Наверное, его принёс кто-то из учителей, годами создававших уют в маленькой школе своими силами. Девушка взглянула в зеркало — оттуда смотрела девочка с детских фотографий: с бантами и без переднего зуба.

— Неужели всё по-настоящему?

— Да, — коротко ответил старик и развел руками, мол, как видишь.

Даша не просто чувствовала себя ребёнком, она была им: видела отражение в зеркале, слышала тонкий голосок, а окружающие считали её первоклашкой. И самое странное, что это не казалось чем-то неестественным. Непривычным — да, удивительным — да. Неестественным — нет. Как те взрослые или старики, которые удивленно восклицают: «Как? Уже тридцать? Пятьдесят? Семьдесят? Я совсем не чувствую себя на этот возраст!» Потому что ты — это всегда ты, непрерывно существующий, настоящий, в отличие от эфемерного времени.

— Ну что же, пожалуй, нам пора, — старик потянулся к часам.

— Уже? — растерянно спросила девочка.

— Если захочешь, ты сможешь сюда вернуться, а мне пора.

После этого он переставил дату на часах, нажал маленькую кнопку сбоку от циферблата — Дашу качнуло, словно в автобусе, наехавшем на кочку, а когда она снова поймала равновесие, то уже стояла у книжного развала с пакетами, набитыми продуктами.

Пока Даша растерянно озиралась, пытаясь понять, заметил ли кто-то их исчезновение и внезапное появление, старик спокойно продолжил разговор, словно он не прерывался на самое немыслимое событие в Дашиной жизни.

— Есть кое-что, что ты должна запомнить. Тут стоит батарейка, и как только она сядет, часы остановятся и не смогут больше тебя перемещать. Поэтому сменить батарейку нельзя: как только ты откроешь часы для смены, они остановятся — и ты застрянешь.

— Где застряну?

— В том времени, в котором будешь в тот момент. И будешь проживать жизнь с тех пор — заново.

Беседа, путешествие во времени, магические часы — всё это не укладывалось в голове. И всё же что-то заставило её включиться в диалог. Кто знает, что это было: надежда, любопытство или предчувствие.

— А если я заменю в них батарейку?

— Ты думаешь, к этим часам подойдут обычные батарейки из супермаркета?

— Не подойдут?

— Можешь проверить, кто знает, что произойдёт, — с хитрой улыбкой проговорил старик.

— Хорошо, я поняла, — заговорщицки кивнула Даша, не имея даже предположений о возможных последствиях, — а как мне узнать, когда они разрядятся?

— Экран начнет блекнуть, тускнеть, мерцать. Так может продолжаться месяц, неделю, а может, и несколько дней. Зависит от того, как ты будешь ими пользоваться. Самый большой расход энергии происходит при перемещении. Так что, если будешь много перемещаться, они сядут быстрее.

— И что, я могу что угодно изменить в своей жизни? Я же могу вернуться в самые гадкие и паршивые дни своей жизни и исправить именно их? Тогда моя нынешняя жизнь изменится? Или вернуться в прошлое, купить акции какой-нибудь компании, а потом снова переместиться сюда? — с надеждой в голове произнесла девушка.

— Не совсем. Твоя жизнь будет меняться только до очередного перемещения. Если ты отправишься в прошлое, изменишь там что-то, а потом вернешься, то все изменения не сохранятся, последствия твоего пребывания в прошлом сотрутся. Но если ты останешься в этом прошлом, то ты получишь шанс прожить всю жизнь или какую-то её часть заново. Ты не можешь исправить прошлое, ты можешь создать его новую версию с какого-то момента.

Старик говорил так буднично и спокойно, словно продавал обыкновенную захудалую безделушку, а не машину времени. Вокруг сновали торговцы, грузчики с шумом швыряли паллеты с продуктами, завсегдатаи рынка отчаянно и азартно торговались.

— Как в компьютерной игре, вроде как, эта жизнь — сохранённый уровень? То есть в конечном итоге реальным будет только одно время? То, в котором я останусь?

— Реально всё вокруг. Но да, точкой отсчёта новой версии событий будет то время, где остановятся часы. Представь, что постоянное, неизменное прошлое — это отрезок пути, который начинается точкой А и заканчивается точкой Б. Где точка А — момент твоего рождения, а точка Б — дата на часах. Если ты переводишь часы назад — ты попадаешь в своё исходное прошлое.

— Исходное — это значит настоящее?

— Давай использовать слово — первоначальное. Первоначальная версия событий и новая версия событий. Смотри: здесь есть дата, обычный циферблат и кнопочка сбоку. Для того, чтобы перенестись в другое время, нужно выставить дату и нажать кнопку.

В сером небе образовывались прорехи, и сквозь тучи прорывались к земле солнечные лучи. Воробьи купались в одной из практически никогда не высыхающих луж, а рыночные лоснящиеся коты лениво поглядывали на них, словно решая, стоят ли пернатые их внимания. Даша огляделась вокруг, пытаясь найти подсказку, поддержку, ответ. Но обычное субботнее утро только подчёркивало абсурдность разговора. И Даше не оставалось ничего, кроме как положиться на интуицию.

— Поняла. Кажется. А если я переведу часы в будущее, скажем, на пять лет вперед, а меня там уже нет в живых. Я что, умру? Или очнусь в гробу?

— Нет, часы попросту не сработают. Как и в случае, если на циферблате будет дата, когда ты ещё не появилась на свет. Они не могут перенести тебя в то время, где тебя нет.

— Почему вы не оставите их себе? — пристально глядя в глаза продавцу, спросила Даша, — если они могут то, что вы говорите….

— … ты сама видела, — с нажимом произнёс старик.

— Так вот, если они могут, — продолжила девушка, — то какой смысл их отдавать? Есть какой-то подвох? Почему вы сами не вернётесь и не исправите свою судьбу. Что вы делаете на этом рынке? Только не говорите мне, что я избранная.

— Я в том месте, где должен быть. А какой моя судьба должна быть, по-твоему, воспользуйся я часами?

На его лице читалось спокойствие и непоколебимая уверенность.

Даша помолчала, пытаясь сформулировать миллион предчувствий и сомнений в вопросы.

— А как же все эти фильмы про бесчисленное множество вариантов Вселенной, эффект бабочки и всё такое? Вдруг я спровоцирую большой взрыв или изменю прошлое так, что этой встречи не будет? Или Третья мировая случится. Или я вернусь в прошлое, и в результате умрет какой-нибудь президент. Или не изобретут Интернет. Ну или что-то вроде того?

— О, об этом тебе не стоит переживать. Изменить в жизни что-то не так просто, как нам это кажется. Нет так ли?

Даша с виноватой усмешкой кивнула.

— Не переживай, ты не попадешь во временную петлю, не встретишь своего двойника и за тобой не явятся агенты временной полиции, — ехидно продолжил продавец.

— А вот этот сервиз, — Даша указала на прилавок, — он что может? И шкатулка? Или они обычные? А книги? Они просто — книги? Или у них есть какие-то… особенности?

— Предположим, у них есть… особенности. Хотя я этого и не утверждаю. Но, во-первых, у тебя уже не осталось денег, а во-вторых, есть ли что-то, чему бы ты предпочла возможность вернуться в прошлое?

Сомнений в том, что этот человек знал и мог очень многое, у Даши не осталось. Едва ли это на самом деле был голодающий одинокий пенсионер.

— Вы правы. Хотя вы, пожалуй, и сами этого знаете. Получается, что я могу исправить только что-то в одном периоде жизни? Там, где я останусь?

— Если ты хочешь именно что-то исправить, то да. Но можно просто вернуться в детство, ощутить тепло родного дома, побыть с близкими. Или встретиться и поговорить по душам с людьми, уже покинувшими наш мир. А можешь научиться чему-нибудь, потратив отведённое время на самосовершенствование. Или же использовать машину времени, чтобы побыть в уединении. Или — в веселье. Выбор за тобой, — старик устало вздохнул, словно ему приходится объяснять прописные истины, и продолжил, — и пока ты не приняла решение, заряд батарейки тратится впустую. Ну что же, я рассказал всё, что мог. Здесь наши дороги расходятся. Ступай.

Даша погрузилась в свои мысли. В это время к прилавку подошел пожилой мужчина.

— Почём Маркес?

— Пятьдесят, два тома — за семьдесят.

— М… угу…

— Будете брать?

— Я ещё подумаю… А Толстой? Это какой Толстой? Там из школьной программы есть?

— Не знаю. Давайте посмотрим оглавление. Вам что именно нужно?

Старик был занят новым покупателем и утратил всякий интерес к Даше, которая про себя повторяла свод правил и разглядывала часы.

— А вот я ещё хотела спросить, я могу кого-нибудь или что-нибудь с собой в прошлое перенести? — задумчиво произнесла она.

Мужчина c томиком Маркеса в руках застыл над прилавком и удивлённо посмотрел на Дашу. Старик многозначительно и укоризненно взглянул на неё, а потом демонстративно повернулся к новому клиенту.

— Извините… Я… Ну, я пошла? — робко спросила она.

Конечно, ей хотелось больше узнать о часах, о перемещениях во времени, о судьбе, о том, откуда эти часы у деда, о том, что ещё есть у него. Но, глядя на него, она понимала, что больше не получит ни одного ответа. Да и что она могла сделать? Настаивать? Вернуться позже? В конце концов, может быть, это просто какой-то розыгрыш или гипноз.

— Иди-иди, — махнул ей продавец, не поворачиваясь, и добавил, — разберёшься. Или не разберёшься.

Подняв тяжелые пакеты, стоявшие у её ног, Даша отправилась домой. В руке она крепко сжимала часы.

Глава 7

То, что случилось, просто не могло быть правдой. С другой стороны, это точно ей не приснилось, не померещилось. Может быть, это лишь очередная фантазия, но более яркая и реалистичная?

Или?..

Даша закрыла глаза и попыталась вспомнить первое сентября. Нет, сейчас всё было по-другому. Теперь это было просто воспоминание. Но сегодня днём там, на рынке, она действительно перенеслась в прошлое.

Несколько раз она брала в руки телефон, чтобы позвонить Яне или маме, но откладывала его — как о таком можно рассказать?

А может быть, она просто сошла с ума? Даша зачем-то ощупала голову, будто безумие могло быть в виде нароста. Ни одного контраргумента в пользу собственного здравомыслия не нашлось, тем не менее, Даша решила принять его как аксиому.

В размышлениях девушка начала уборку. Создание порядка из хаоса всегда помогало систематизировать мысли и ощутить собственное влияние на окружающий мир, а именно это Даше сейчас и требовалось. Спустя два с половиной часа она находилась на той стадии, когда уборка близилась к завершению, хотя визуально это могло быть незаметно: посреди комнаты стояло ведро с водой, поглаженные вещи громоздились стопками на диване, ванна, залитая ядовито-зелёной жижей, откисала, стиральная машина оповещала о завершении работы, а кот кричал у помытого, но ненаполненного лотка. Обычно в этот момент настигает усталость, и любовь к чистоте проигрывает желанию неподвижно сидеть на кухонном табурете. Так случилось с Дашей и в этот раз.

Она устало побрела на кухню, помыла пару яиц, разбила их и вылила на сковороду с шипящим маслом. Вскоре края яичницы схватились неаппетитной коричневой коркой, и Даша расстроенно вздохнула.

Устало оглядев комнату, она подумала, что это всё просто не имеет смысла. Вся эта уборка — она же не в отпуск собирается, после которого с радостью вернётся в чистую и уютную квартиру. Даже эта горелая яичница и предстоящий ужин бессмысленны. Если она вернется в прошлое (или отправится в будущее), этот момент либо никогда не настанет, либо уже минует. Всё это: вонючее зелёное средство для ванны, пустой кошачий лоток и урчащий живот — всё это с ней не произойдёт. Будет иной вариант жизни, и хотелось бы верить, что в нём будет что-то получше пережаренных яиц в компании недовольного кота.

Она достала часы из сумки, надела их на руку, и задумалась о том, куда хотела бы попасть. В детский лагерь, в котором она была в девятом классе? На выпускной бал? В будущее, чтобы узнать все секреты политики и экономики? В прошлогодний отпуск на море?

Эта мысль показалась особенно соблазнительной: на море было хорошо, лениво, сыто и спокойно. То, что нужно, чтобы собраться с мыслями и принять решение.

А ещё путешествия всегда её меняли. Не как в голливудских фильмах, где героиня оказывается в мире ярких красок и музыки, попадает в удивительные истории, встречает духовного наставника, любовь и новых друзей. Нет. Ничего такого, что раз и навсегда меняет всю жизнь. Чаще всего, преисполненная ожиданий, Даша собирала чемодан и отправлялась в неизведанное для себя место (конечно, обязательно из личного плана) и там обнаруживала мир без ретуши и глянца туристических буклетов. В номерах бывало грязно, еда оказывалась невкусной, подводила погода — всякое случалось. Но день за днём, закат за закатом, вид за видом, блюдо за блюдом, экскурсия за экскурсией выдавливали из Даши часть привычного мира. И когда она довольная, уставшая, обгоревшая возвращалась в свою знакомую, уютную квартиру, то обнаруживала, что что-то изменилось.

В детстве каждый год перед первым сентября Даша примеряла старые платья и туфли. Мама вздыхала, обнаружив, что обувь мала, а Даша с удивлением рассматривала пальцы ног. Они были такими же: мизинцы были кривоватыми, ногти короткими. Пальцы как пальцы. Может, только в некоторых местах появились следы от перемычек сандалий. Затем девочка осматривала пятку — она тоже осталась прежней, лишь немного почернела от летней пыли. Нога выглядела, как обычно, Даша совершенного не почувствовала, как росли пальцы, пятка или вся стопа в длину, но вместе с тем факт оставался фактом — обувь больше не налезала.

Так же было и с возвращением домой.

Найдя в телефоне папку с отпускными фотографиями, она выбрала любимую. По Дашиному мнению, она воплощала безмятежность: кофейный стаканчик красовался на фоне полоски моря и плывущих по небу облаков. Казалось, если принюхаться и прислушаться, можно почувствовать запах моря и услышать шум прибоя. Угрожающим шипением и дымом на воспоминания ответила глазунья. Даша посмотрела на дату и время, в которые был сделан снимок, перевела часы и нажала на маленькую кнопочку сбоку.

Внезапно её качнуло, словно началось землетрясение, а когда Даша вновь обрела равновесие, запах гари исчез.

Глава 8

Даша очутилась на балконе гостиничного номера. На круглом столике стоял кофе, вдалеке шумели волны, на экране телефона только что запечатлелось идеальное утро. Июль прошлого года, отпуск, курортный посёлок на побережье Чёрного моря.

Если где-то и предстояло разбираться со своими мыслями, то пусть здесь.

Первый день Даша просто отдыхала: загорала, купалась, спускала деньги на самые замысловатые угощения и безумные водные аттракционы. Второй день она провела в номере за просмотром любимых фильмов и поглощением всего, что чревато лишними килограммами. Ещё три дня она посвятила экскурсиям, походам и развлечениям. На шестой день, когда деньги, рассчитанные на две недели, почти кончились, она отправилась в ближайший бар. Пила, ела, танцевала и, когда ей предстояло расплатиться по счёту, снова перевела часы. Неблагоразумность, опасность, рискованность придавали особый смак её поступку — кто знает, ведь часы могли и не сработать.

Но они сработали.

Всё прошло как нельзя лучше — она снова оказалась на балконе в то мгновенье, когда сфотографировала кофейный стаканчик на фоне полоски моря. Похмелье как рукой сняло, спать не хотелось, деньги были на месте.

Говорят, что чрезмерное увлечение фотографией не позволяет быть здесь и сейчас и проживать настоящее. Но Даша, разглядывая красивый снимок, застывший на экране телефона, подумала, что это не от стремления выдавать желаемое за действительное в социальных сетях, а от попытки сохранить прекрасные моменты жизни: красоту, притаившуюся в распустившихся почках деревьев, домашний уют, воплощенный в пироге, свободу, подхваченную горными хребтами, счастье, выраженное в детской улыбке. Вспомнилось, как в детстве бабушка закрывала клубничное варенье. Клубники было мало, хотелось наесться ею до отвала, но бабушка выдавала маленькую эмалированную мисочку, наполненную красными ягодами, и говорила: «Остальное — на варенье. Зимой будешь есть и лето вспоминать». И правда, в холодные зимние дни она с удовольствием ела варенье за чтением в своей комнате, вспоминала лето и бабушку. Чем фотография — не консервирование жизни на потом, на холодные зимние дни?

Даша отодвинула кофе — адреналина ей и так хватало. Она стала размышлять о том, что же делать дальше. Как распорядиться временем?

Прежде всего, решила она, уже трижды удостоверившись в том, что часы работают, переводить их как зря и сажать батарейку не стоит. Во-вторых, несмотря на соблазн использовать потенциал часов для отдыха, она понимала, что может сделать нечто большее. Ей часто казалось, что в жизни всё происходит не так, как могло и должно было случиться. Из одаренной и мечтательной девочки, девушки она стала заурядной женщиной. День за днём проживая посредственную, на её взгляд, жизнь, Даша с горечью и стыдом признавалась себе, что создана для большего и достойна лучшего. Было бы проще, если бы обнаружился день, когда всё пошло наперекосяк. Тогда можно было бы вернуться в прошлое и исправить главную ошибку. Например, спасти любимого от трагической гибели, избежать аварии, пересдать проваленный экзамен и ожидать, что удаление этой опухоли из жизни исцелит всю дальнейшую судьбу. Но выудить из памяти один такой момент не получалось — в Дашиной жизни не было больших потрясений, на которые она могла бы списать свои неудачи. Просто цепочка неправильных решений, лень, прокрастинация, перфекционизм и время.

Раз так, начинать придётся с начала — с детства.

Даша машинально пододвинула стакан с кофе и отхлебнула. «Ну что же, — решила она, — я могу позволить себе ещё один день, чтобы отдохнуть напоследок, как следует».

Девушка отправилась на пляж, рисуя в голове картины блаженства и расслабления, но волнение не покидало её ни на секунду. Даша злилась на себя, на мандраж, на то, что она не может зарядиться перед многолетним марафоном перемен. Не успокаивал ни холодный лимонад, ни волны, с шипением растворяющиеся в гальке. Даша словно отбывала срок, и, когда солнце стало клониться к морю, она с чувством выполненного долга собрала вещи и отправилась к кабинкам для переодевания. Там уже образовалась приличная очередь, девушка пристроилась в её хвост и снова погрузилась в размышления.

Внезапно из репродуктора, весь день передающего глупые песни, рекламу и местные новости, раздался вальс «Под небом Парижа». Даша никогда не была во Франции и не разбиралась в музыке, но было что-то в этой мелодии, что делало внутри прекрасно. А главное, начинало казаться, что снаружи тоже не так плохо. Она огляделась. Волна музыки накрывала отдыхающих, преображая и придавая смысл всему вокруг: влюбленные дурачилась в воде, обдавая друг друга брызгами и притягивая в объятия, мама обнимала малыша, помогая ему впервые ощутить морские волны, пожилая пара уходила с галечного пляжа, поддерживая друг друга. Музыка разливалась в воздухе, казалось, что откуда-то доносится аромат свежеиспечённых круассанов и из-за угла вот-вот появится хрупкая девушка с белым ажурным зонтиком. Брызги морской воды искрились, переливались в лучах томного закатного солнца, чайки, расправив белые крылья, летели над пляжем, и всё, подчиняясь законам красоты и гармонии, было прекрасно…

Мелодия прервалась шумной рекламной перебивкой, и мир вокруг снова стал суетным: чайка пикировала в найденный мусор, ребёнок заплакал, влюбленные начали скандалить. Даше так хотелось вернуть предыдущее мгновенье, задержать прекрасный, чистый, чувственный мир, но он разваливался на крикливые, аляповатые и грязные куски.

Сев прямо на гальку, Даша глубоко вдохнула, медленно выдохнула и перевела часы. Как только она нажала маленькую кнопочку рядом с циферблатом, Дашу качнуло, словно подошедшая к берегу волна подхватила её и утащила в море…

Глава 9

— … с другой стороны, нам не нужно будет покупать овощи, а может быть, если всё пойдет хорошо, то и некоторые ягоды. Опять же — шашлык, отдохнуть можно семьёй.

— Вроде неплохо звучит, только дом там убитый, его ремонтировать придется долго, денег много на него уйдет. И если сейчас покупать дачу, то на море мы точно не поедем. Не знаю, надо подумать ещё.

— Ну конечно, — всплеснула руками мама, — давай подумаем, пока и этот вариант у нас не уведут из-под носа. На море можно на пару дней смотаться, необязательно ехать на две недели.

— Можно вообще не ехать, — невозмутимо заметил папа.

— Нет, — категорично отрезала мама, — хотя бы раз в год нужно, как положено.

Даша сидела на кухне в квартире, где семья жила до её двенадцати… нет, тринадцати лет. На столе стояла сковорода с жареной картошкой, кетчуп, селёдка, солёные огурцы, а на столешнице — тарелка с гренками.

— Ты чего застыла? — повернулась мама к Даше, которая сидела, боясь пошевелиться. — Ешь давай, ты ж тут самая голодная бегала.

Дважды просить её было не нужно: мама всегда хорошо готовила, а от ароматов блюд в животе раздалось протяжное урчание.

— Ладно, — махнула рукой мама, — давайте про день рождения. Дашуньчик, ты решила, кого будешь звать?

Родители продолжали ужин, не обратив внимания, что Даша набила рот едой, стараясь отсрочить разговор и вспомнить, кто был на её десятилетнем юбилее в той, первоначальной, неизменённой версии прошлого.

— Настю, Олю, Вику, Свету, Лиду, Лёшу и Олега, — пережевав, сообщила Даша.

Мама удовлетворенно кивнула, подтверждая, что выбранные дочерью гости приличные мальчики и девочки.

— Хорошо, ещё придут родственники, так что будет человек пятнадцать, если нас троих тоже считать.

— Тесновато, — резюмировал папа.

— Тесновато, — огрызнулась мама, — а на даче было бы просторно.

Дача. Как долго о её покупке родители спорили. Потом купили, откладывали деньги на ремонт, снесли старый дом, но так и не построили ничего на его месте. Мечта о собственной земле осуществится через три года. Тогда родители продадут квартиру, многострадальный, ещё не купленный дачный участок и построят домик за городом. Даша так и не сможет привыкнуть к сельской жизни, поэтому с радостью вернёт статус горожанки, поступив в университет.

Но это будет потом.

Сейчас же родители ужинали и говорили о покупке дачи, меню на Дашин юбилей и поездке на море.

После ужина она с волнением отправилась в свою комнату, где хранились все её девичьи секреты и грёзы. Обстановка в детской постепенно менялась: исчезала старая детская мебель, и на смену ей приходили подростковые столы, кровати и стулья, модные фотообои занимали место на выцветших стенах, Барби заменяли пупсов, книги детских сказок долго томились в коробках, а затем куда-то исчезли. Не будучи уверенной в том, что именно ждёт её за дверью, Даша вошла и включила свет.

На пожелтевших обоях ещё красовались зайчики. Даша с удивлением для себя отметила, что в воспоминаниях они представлялись мишками. Куклы в ряд сидели на полке — видимо, она уже не так часто играла ими. На спинке стула висели наспех скинутые вещи, а на учебном столе громоздилась стопка учебников и тетрадей. Даша открыла пенал — он всегда был любимой частью школьного рюкзака — в нём лежали цветные гелевые ручки, остро наточенные карандаши, линейка с блестками, несколько синих ручек и ластик в форме сердца.

Над столом красовались постеры из молодежного журнала, на подоконнике, в окружении герани, лежал детский детектив с закладкой в том месте, где прервалось чтение, в тумбах стола были тетради, учебники и сокровищница — коробка с полузасохшим лаком для ногтей, пустым флаконом из-под духов, коллекцией фантиков, анкетой для девочек, браслетами из бисера, значками, мелочью и записками.

Всё окружающее было таким знакомым, но одновременно с этим, давно забытым. Среди своих вещей довелось ей найти и немало того, о чём не сохранилось никаких воспоминаний: блокнот с чьей-то перепиской, невесть откуда и зачем взявшаяся зажигалка, леденцы едко-голубого цвета.

Остаток вечера в своей комнате она листала книги, останавливаясь на некоторых страницах, изучала школьные тетради, долго смотрела из окна на ещё не застроенное поле и речушку за ним.

Вся эта комната вызывала щемящее чувство ностальгии, хотя по иронии судьбы, ностальгировать было не о чем — прошлое стало настоящим.

— Спокойной ночи, я выключаю свет, — сообщила мама и щёлкнула выключателем.

Даша закрыла глаза, но поняла, что быстро уснуть не получится: слишком много мыслей было в голове. О перемещении в прошлое, о море, о горелой яичнице, о старике на рынке и о предстоящем дне рождения, вспоминая который, Даша решила переместиться именно в это время.

Юбилей. Даша долгие месяцы перед праздником смаковала такое солидное слово, не называя предстоящий десятилетний день рождения никак иначе. Родители разрешили ей самой выбрать гостей, в числе которых оказался и первый красавчик класса. Мама уложила Даше кудри и даже подкрасила губы помадой. В день торжества стол ломился от угощений, Дашина комната была завалена подарками гостей и дальних родственников, которых девочка никогда не видела. Папа показывал фокусы и искромётно шутил, а мама проводила конкурсы с прищепками и стульями. В конце вечера взрослые сидели на кухне, а дети танцевали в зале. Именно тогда Дашу впервые пригласил на медленный танец мальчишка.

А потом, уже ближе к ночи, устав от музыки, танцев, гостей, Даша с папой лежали на диване и болтали. Родители подарили ей проектор, и папа, направив его на потолок, устроил планетарий прямо в квартире. Он долго рассказывал про звёздное небо и планеты, а абсолютно счастливая десятилетняя Даша слушала его, стараясь растянуть вечер и не заснуть как можно дольше. В конце концов, она так и уснула — в нарядном платье, рядом с папой, на диване, под звёздным небом.

Глава 10

Чтобы привыкнуть к новому, или скорее старому, укладу жизни Даше понадобилось несколько дней. Вскоре она вспомнила имена и отчества всех учителей, выучила нынешнее расположение вещей в квартире и уяснила список маминых запретов.

Сегодня в расписании уроков значились русский язык, литература, математика, природоведение. Даша мысленно порадовалась, что физика и химия, успехами в изучении которых она не могла похвастаться никогда, ещё не начались.

На русском она, стараясь не забывать о возрасте и знаниях, которыми сейчас должна обладать, написала огромное сочинение и сдала его первая. Очевидно, она всё равно перестаралась: при проверке учительница смотрела то на Дашу, то на сочинение. Потом она обошла вокруг Дашиной парты, видимо ожидая увидеть сборник готовых текстов или шпаргалку. Учительница даже заглянула в тетрадь её соседки и только после этого решилась поставить две пятерки вместо одной.

На литературе Даша спорила с учителем о творчестве Некрасова, за что получила пятерку и похвалу, а на природоведении пересказала один из роликов про жизнь ламантинов, виденных в соцсетях будущего. Мысленно она поблагодарила себя за тот день, когда, устав от однообразных развлекательных блогов, подписалась на несколько научно-популярных каналов. На последнем уроке Даша сама подняла руку и с лёгкостью решила все примеры. Учитель математики и одноклассники недоверчиво смотрели на Дашу. Их можно было понять, ведь незадолго до этого девочка завалила контрольную работу.

Итого — пять пятёрок.

Во время перемены Даша успела осадить хулигана, задиравшего первоклашек, чем вызвала овации одноклассников, записалась на олимпиаду по математике и сделала комплимент изумлённой учительнице английского языка.

Пока всё шло по плану. Нужно было хорошо учиться, заниматься спортом, творчеством, помогать родителям по дому, и тогда всё будет по-другому. Так когда-то говорили родители, и теперь Даша была готова подписаться под их словами.

Скоро она станет самой успешной, самой талантливой ученицей, а затем, пока сверстники будут проживать уже однажды пройдённый тернистый путь пубертатного созревания, она найдет своё дело, профессию и призвание.

Об этом стоило подумать уже сейчас. Что если завести свой блог одной из первых, пока никто этим не занят? Или сейчас, пока ей ещё нет и десяти, сделать ставку на модельный бизнес или спорт. Можно податься в политику: понятно, на какой поезд нужно запрыгнуть и когда с него соскочить. Или заняться стартапами: хостелы, антикафе, лонгборды, груминг, йога в гамаках и всё то, что рано или поздно, с Дашиной помощью или без неё, доберётся в их город. Конечно, это всё будет не сейчас, а в нужный момент, когда она основательно подготовится и будет в подходящем возрасте. Перспектива обнаружить недюжинные способности в раннем возрасте и предстать перед глазами изумлённых одноклассников вундеркиндом не сулила ничего хорошего. Но иметь фору в десять-двадцать лет — вполне неплохо.

Раньше Дашины планы имели особое место в её жизни: они были ближе к мечтам, чем к задачам. Одни и те же пункты, порой достаточно простые в исполнении, из года в год, из ежедневника в ежедневник, из списка в список перемещались, оставаясь невыполненными.

Похудеть.

Выучить английский.

Научиться готовить.

Иногда что-то оказывалось вычеркнутым. Так, с чувством глубокого удовлетворения она зачеркивала пункты о путешествии в Петербург, пройденных курсах по флористике, покупке ноутбука.

Как правило, планы составлялись перед Новым годом, днём рождения или очередным многообещающим понедельником. Тщательно продуманный каждый пункт занимал важное место в глобальном жизненном плане. Ей казалось, что это напоминает вышивание: в самом начале не удаётся увидеть целое, берут сомнения, но если ты движешься дальше, следуешь инструкции, делаешь каждый раз маленький стежок, то со временем начнут вырисовываться очертания изображения, проступать детали и получится картина.

Время от времени жизнь обрастала новыми мечтами, и тогда в плане появлялся очередной пункт, порой, чтобы остаться невыполненным. В долгий ящик ушли пункты: «Найти подработку», «Поехать в Латинскую Америку», «Накачать пресс», «Выучить испанский». Некоторые задачи, такие, например, как покупка музыкально центра, и вовсе морально устаревали.

Остальные же пункты плана заботливо переносились Дашей в новый ежедневник — это символизировало намерение когда-то вернуться к ним. Все книги о целеполагании, которые ей довелось читать, утверждали, что нужно уметь переоценивать цели и задачи, отсеивать ненужное. Но всё Дашино нутро сопротивлялось этому. Казалось, что так она распишется в собственной лени и легкомысленности, а так каждый пункт был аккуратно переписан в свеженький ежедневник, чтобы остаться там до нового периода планирования.

Но самое главное, сакральное, оставалось за рамками плана и называлось Дашей судьбой. Любовь, семью, дружбу она никогда не планировала. Всё должно было случиться как в фильмах, книгах, мечтах: красиво, взаимно и само собой. Сама мысль о том, чтобы ИСКАТЬ любовь, а не ждать её, казалась похожей на расчёт, а не на то, что представлялось в девичьих грёзах, когда он, она — и их взгляды встретились…