Бесплатный фрагмент - Путин и я

Примечание:

Уважаемый читатель!

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

А также некоторые художественные и не очень художественные выражения в этой книги передают только колорит эпохи, о которой рассказывает Автор, и ни в коем случае не носят оскорбительного характера.

Ека Козлова

Путин и Я
Глава 1

Наш подвиг

1989 год

Могущественная империя Союза Советских Социалистических Республик стремительно начала терять своё былое политическое влияние. Польша первой провозгласила свою независимость, за ней последовала Венгрия, затем Германия, следом Чехословакия, Болгария, Румыния и Албания…

Но именно с падением Берлинский стены, которую жители Германии в народе называли «Позорной стеной», стало ясно, что остановить это невозможно.

Всё изменилось в одночасье в ночь с девятого на десятое ноября 1989 года. На улицах Дрездена вспыхнули массовые беспорядки. Немцы, желающие обрести свободу, бросились ломать Берлинскую стену чуть ли не голыми руками. Они разгромили и сожгли своё собственное Министерство государственной безопасности Германии. Разъярённая толпа ликовала! Осмелев окончательно, группа восточных немцев окружила особняк на улице Баутцнерштрассе 112а, в котором размещалось управление КГБ СССР.

В то время на ночном дежурстве в отделе находился офицер советской разведки подполковник Владимир Владимирович Путин. Мгновенно оценив последствия угрозы, он не побоялся в одиночку выйти к повстанцам и убедил их остановиться! Он не позволил им войти в здание управления СССР и разграбить секретный архив КГБ.

Трудно представить, что он чувствовал в тот момент, но я точно знаю, что именно решительность и мужество Владимира Владимировича Путина произвели необходимое впечатление. Сильные лидеры всегда вызывают уважение. Толпа почувствовала железную силу воли в этом молодом, неприметном человеке, увидела, что он будет отстаивать интересы своей Родины в любой ситуации, и отступила. Никому в то время неизвестный будущий президент России совершил героический подвиг, но об этом будет рассказано только много лет спустя.

Меня зовут Аня, и я, в возрасте десятилетней девчонки, конечно, тоже ничего не знала об этом выдающемся человеке и не знала, что происходит в Германии. Я только что проснулась от кошмара в холодном поту в своей квартире в Москве.

***

— Мам, мама…

Ирина, мать Ани, крепко спала на диване, стоявшем рядом с её кроватью.

— Мам, — снова позвала она, толкая женщину за плечо. — Мне страшно.

— Что случилось, почему ты не спишь? — пробормотала она.

Аня села в постели, пытаясь вспомнить свой сон. В тёмной комнате было тихо и спокойно, уличные огни Дмитровского шоссе мерцали сквозь завесу тюлевой занавески.

— Я не знаю, но я боюсь. Мне снились люди, много людей. Они пытались вломиться в мой дом и, вероятно, хотели его ограбить, — в замешательстве объяснила девочка.

— Это всего лишь сон, не бойся. Здесь никого нет.

— Это произошло не здесь…

— Не имеет значения, где это произошло. Ложись спать, тебе завтра рано вставать.

***

Во второй половине дня Аню с Маринкой, её лучшей подругой и одноклассницей, поставили дежурить у двери при входе на второй этаж. Возмущению Маринки не было предела. Она совершенно не хотела проводить большую перемену, присматривая за детьми начальной школы. Но, как оказалось, сегодня была их очередь дежурить, и вариантов отвертеться не было. Как любила говорить председатель их пионерской дружины: Добровольные дежурства у нас обязательные! И спорить с ней было бесполезно.

Все старшеклассники без исключения дежурили в честной пионерской очереди. Каждый, кто становился пионером и старшеклассником, должен был быть старшим товарищем для октябрят, присматривать за ними и помогать им.

В тот год Аня и Марина только перешли в пятый класс и, наконец, стали старшеклассницами, навсегда закрыв за собой двери начальной школы. Как вы думаете, они были счастливы? О, нет! Они были в восторге и чувствовали себя по-настоящему взрослыми.

— Да ладно, нашла из-за чего расстраиваться. Можно подумать, это наша последняя перемена, — решила подбодрить Маринку Аня.

— Я вообще не понимаю, зачем мы это делаем? Только подумайте, какой кошмар, милюзга может оказаться на другом этаже и что? Мы с тобой тоже раньше тайком убегали с этажа начальной школы, чтобы прогуляться без присмотра старших, как видишь, ничего не случилось!

— Так они заблудиться могут, — настаивала Аня.

— Пф, это не проблема, — продолжала вредничать Маринка.

— Так необычно возвращаться сюда. Да? — Аня сменила тему разговора и заглянула в коридор второго этажа, где на перемене веселились дети, — совсем недавно и мы были такими, — ностальгически сказала она.

— Только не говори мне, что ты скучаешь по начальной школе. Бред! — фыркнула Марина. — Я только рада, что мы наконец-то стали взрослыми.

К ним подбежал мелкий пацан и, потянув Аню за подол её коричневой школьной формы, спросил:

— Тётенька, можно я пройду?

Маринка посмотрела на Аню ехидным взглядом и закатилась смехом.

— Какая я тебе тётенька, — возмутилась Аня. — Я всего на пару лет старше тебя.

— Это не имеет значения, — ответил он с деловой интонацией. — Мне нужно выйти.

— Мальчик, ты что, забыл, что тебе запрещено покидать второй этаж?

— Учительница отпустила меня. За мной пришла мама. Если вы мне не верите, спросите Марью Ивановну из третьего «Б».

— Девчонки, пропустите его, — видя, что у малыша возникли трудности с пересечением границы, попросила учительница.

— Здрасти, Марья Ивановна, — в один голос сказали Аня с Мариной.

— Мордасти! — передразнила она. — Правильно говорить: Здравствуйте!

Женщина нарочито строго посмотрела на девочек, а затем улыбнулась и пролепетала тонким голоском:

— Как вы выросли за лето, молодцы! Вот и ваша очередь пришла присматривать за младшими, — растрогалась Марья Ивановна.

— Да, и мы действительно рады! — натянув резиновую улыбку, солгала Маринка.

— Хорошо, дай мне руку, я тебя провожу, — предложила Аня пацану. — На большой перемене лучше не ходить одному, тебя собьют с ног.

Пацан согласился, и, держась за руки, они вместе спустились на первый этаж, где его ждала мама.

— Как тебя зовут? — спросила мама мальчика у Ани, когда они подошли к ней.

— Аня Седова.

— В каком классе ты учишься?

— Пятый «А».

— Анечка, я попрошу твоего классного руководителя наградить тебя грамотой за добросовестное исполнение обязанностей дежурного по этажу.

— О, это было бы здорово, спасибо.

— Спасибо тебе, Аня. Я бы хотела, — сказала женщина, — чтобы таких пионеров, как ты, было больше. Молодец!

— До свидания, — сказала Аня, довольно улыбаясь.

— До свидания, — улыбнулась в ответ женщина.

Как только Аня вышла из раздевалки и повернула к лестнице, ведущей на этаж начальной школы, она сразу же лоб в лоб столкнулась с председателем дружины пионеров Катей.

— Привет, — сказала Аня, поднимая правую руку, согнутую в локте, чтобы показать жест пионерского приветствия.

Катя сделала то же самое в ответ, но молча.

— Тебе необязательно говорить «привет». Достаточно пионерского приветствия жестом руки, — объяснила она.

— Хорошо, я поняла, — ответила Аня.

— Что ты поняла, Аня? Тебя приняли в пионеры ещё в четвёртом классе, чем ты занималась всё лето? Неужели ты не нашла времени научиться вести себя как настоящая пионерка? — спросила Катя, подозрительно прищурив глаза.

— Я училась, честное пионерское. Случайно вырвалось у меня, — нашла себе оправдание Аня.

— А пост дежурного почему ты покинула, Аня? — продолжала нападать Катя.

— Я… это… Пионер — товарищ и вожак октябрят! — Аня принялась тараторить правила пионерии, пытаясь обелить свою честь перед председателем. — Пионер — друг пионерам и детям трудящихся всех стран. Пионер… Короче, Кать, я пацана провожала, — Аня решила рассказать правду. — Его отпустили с уроков раньше, и за ним пришла его мама. Поэтому я решила отвести его в раздевалку, чтобы он не ходил по школе один и не заблудился, — объяснила девочка.

— Почему ты не пересказала мне все восемь законов пионерии? Ты их тоже не выучила?

— Я их выучу, Кать, честное слово, — пообещала Аня.

Катя тяжело вздохнула, мол, что с тебя взять, но выражение её лица по-прежнему оставалось зловредным.

— И попробуй только не выучить! — пригрозила она. — Теперь на тебе лежит большая ответственность, ты должна подавать пример октябрятам. А какой же ты пример, если ты сама до сих пор не знаешь законов пионерии? — Катя нахмурилась ещё больше.

«Что-то мне прям дурно от этой Кати!» — успела подумать Аня.

— Аня, тебя учительница зовёт, — послышался голос Маринки.

Аня подняла голову. Маринка свисала вниз головой со второго этаже через перила.

— Я пойду, Кать. Зовут! — Аня вздохнула с облегчением и побежала прочь.

— Левченко, почему ты ведёшь себя как мартышка? Ещё по периллам прыгать начни! — закричала Катя Маринке.

Девочки рассмеялись и спрятались в углу лестницы, чтобы Аня не могла их видеть.

— И чтобы все правила у меня выучили к четвергу, — продолжала угрожать Катя. — И не делайте вид, что вы меня не слышали. Я знаю, что вы там.

— Она сейчас к нам поднимется, — скривила рожицу Марина, испугавшись, что ей придётся выслушивать Катины нравоучения до конца перемены.

Аня подкралась к периллам и осторожно посмотрела вниз, на первый этаж.

— Нет, она ушла, — ответила Аня, не видя зловредного председателя.

Маринка хихикнула.

— Вот же зануда, — Аня решила вступиться за подругу. — Она тебя мартышкой обозвала, а сама орёт на всю школу, как баба на базаре.

— Ой, да ладно, — отмахнулась от неё Маринка. — Она правильная только в школе, а моя старшая сестра рассказывала мне, что они как-то курили вместе.

— Невероятно! — протянула Аня, не веря собственным ушам. — Кто бы мог подумать. И не стыдно ли ей после этого носить пионерский галстук? — смущению девочки не было предела. — А ещё, это Катька дурацкая к нам пристаёт. — Аня уже думала, что ей не удастся от неё избавиться.

— Как только я услышала ваш разговор, доносящийся с первого этажа, я сразу поняла, что тебя нужно от неё спасать, — смеясь, ответила Марина.

— Спасибо, — растерянно ответила Аня, всё ещё пытаясь переварить услышанное.

Председательница пионерской дружины никому особо не нравилась, потому что она была слишком строгой, но всё равно вызывала страх и уважение.

«И как мне теперь смотреть ей в глаза? Она курит, надо же!» — подумала Аня, находясь под неприятным впечатлением.

— О, Наташа идёт! — Марина вдруг обрадовалась, увидев старшую сестру.

Аня обернулась. Наташа быстрым шагом спускалась по лестнице с третьего этажа и явно была чем-то обеспокоена.

«Странно!» — думала Аня, разглядывая Наташу. «Разве её может кто-нибудь напугать?»

Наташа была одной из первых, кто продвигал идею отмены школьной формы и свободы самовыражения среди старшеклассников. Она покрасила свои рыжие волосы в белый цвет, постоянно жевала жвачку «Donald Duck» и намеренно делала яркий макияж, а вместо школьной формы надевала короткую джинсовую юбку и футболку с изображением популярной британской электроник-рок-группы Depeche Mode.

Учителям это не нравилось, и не все одноклассники поддерживали её. Её классная руководительница даже пригрозила исключить Наташку из школы за нарушение формы одежды, но директриса Ирина Владимировна оказалась лояльной женщиной. Она разрешала всем желающим одеваться во что им нравится, но только иногда и под предлогом, что школьная форма находится в стирке. Наташка злоупотребляла этим правилом, но никто не мог заставить её поступить иначе.

Наташа была для нас символом свободы, человеком, который ничего не боялся и умел отстаивать своё мнение. Она рассказывала нам о моде, зарубежной музыке и крутых вечеринках западной молодёжи, о которых мы даже мечтать не могли. Она была нашим проводником в мир «взрослых», и мы по-настоящему восхищались ей.

— Берлинская стена пала! — немедленно заявила она. — Мы только что обсуждали это на уроке химии.

— Куда она упала? Сломалась? — спросила Аня.

— С кем я дружу?! — закатила глаза Маринка. — На голову тебе эта стена упала! — поддразнила она.

Наташка рассмеялась.

— Немцы сами разрушили стену. Они требуют объединения ФРГ с ГДР и независимости, — объяснила Наташа Ане. — Прошлой ночью в Германии произошёл государственный переворот. Все студенты, вся молодёжь протестуют на улицах Берлина. Наши учителя обеспокоены тем, что мы тоже можем устроить бунт, последовав их примеру.

— Я так и знала, — встревожилась Аня. — Я пришла утром в школу и сразу Маринке сказала, что что-то должно случиться. Мне приснился плохой сон.

— Что за сон? — заинтересовалась Наташа.

— Врёт она! — выпалила Маринка.

— Нет, я не вру.

— Расскажи мне! — попросила Наташа.

Аня собралась с мыслями и начала рассказывать:

— Мне приснилось, что я хозяйка большого и красивого дома. За окном тёмная ночь, а по двору бегают какие-то люди с факелами, кричат, ругаются, и мне было так страшно, жутковато. Я оделась и вышла во двор, а там незнакомые мне мужчины и женщины, они мне что-то говорили, но я ничего не могла понять, как будто они говорили не по-русски. Я стою перед ними одна и спрашиваю: Что вам нужно? Зачем вы пришли сюда?

— Врёшь ты! — настаивала Марина. — Ты бы никогда никуда не пошла одна ночью. И не каждый мужчина способен на такое! Ты даже стесняешься рассказывать стихи перед классом на уроке литературы. Пф! Героиня ночных кошмаров!

— Если я застенчивая, это не значит, что я трусиха, — ответила Аня.

— Значит!

— Не значит! Стихи рассказывать — это другое.

— Не другое, а то же самое.

— Но в моём сне я вышла ночью на улицу.

— Ага, во сне все смелые, а ты попробуй по-настоящему выйти ночью одна на улицу, вот тогда посмотрим, как у тебя это получится!

— Короче говоря, при чём здесь какой-то дом? — спросила Наташа, пытаясь докопаться до истины.

— Я не знаю, но у меня всё ещё плохое предчувствие.

— Эти люди, что они тебе сказали? Когда ты начала задавать им «смелые» вопросы, — продолжала насмехаться Маринка.

— Они что-то сказали. Я не помню. А потом они ушли.

— Ага, они тебя испугались! — девочка громко рассмеялась.

— Перестаньте уже спорить! Вы хоть понимаете, что это значит? Если Германия обретёт независимость, нашу страну ждут глобальные перемены! — разозлилась Наташа.

— Так Польша уже обрела независимость, ничего страшного не произошло, — ответила Аня.

— Не умничай, — проворчала Маринка, толкая Аню в бок.

— Химоза говорит, что это приведёт к полному распаду СССР.

— И нас ждут глобальные перемены, — Аня задумчиво повторила слова Наташи, делая вид, что она хоть что-то понимает в происходящем.

— Да, это капец, как клёво! — Маринка была в восторге. — Меня уже задолбал этот застойный «Совок»!

— И какими будут эти глобальные перемены? — неожиданно возник у Ани вопрос.

— Пока никто не знает, — пожала плечами Наташа.

— Звучит как-то стрёмно, — ответила Аня.

— Мне в «Совке» жить стрёмно! — продолжала радоваться Маринка. — У меня есть предложение, давайте отпразднуем это событие, сбежим с уроков и устроим вечеринку у нас дома, — предложила она.

— Я не могу пойти с вами, — ответила Наташа. — У нас сейчас биология, я не могу прогуливать. Людмила Даниловна обозлилась, пригрозила не допустить меня к экзаменам и оставить на второй год. Я больше не могу учиться в школе. Я хочу поступить в ПТУ. По крайней мере, я буду общаться с нормальными людьми по интересам, а не с этими задротами одноклассниками, — Наташка тяжело вздохнула и задумчиво поправила рукой чёлку.

— Тогда мы сбежим вдвоём.

Марина протянула Ане руку.

— Бежим? — предложила она.

— Бежим! — согласилась Аня.

***

Сорвав с себя пионерские галстуки и демонстративно бросив их к ногам, девочки радостно прыгали, как на батуте, на кровати родителей Маринки и искренне верили, что совсем скоро их жизнь изменится к лучшему.

— Ты это понимаешь? — запыхавшись, крикнула Маринка.

— Что? — спросила Аня.

— Мы тоже участвуем в государственном перевороте, — ответила Марина, — и своим протестом мы поддерживаем молодёжь Германии, которая прямо сейчас бесстрашно борется за свою свободу!

— Да! — крикнула Аня вслед Маринке. — Мы поддерживаем молодёжь Германии! Долой «Совок»! Откройте границы!

— Они откроются! Они обязательно откроются! — Маринка смеялась, пытаясь подпрыгнуть до потолка. — Мы сможем путешествовать по всем странам, слушать любую музыку и носить одежду, которая нам нравится. И ещё, у нас тоже будет гомосексуализм! — размечталась она.

— Зачем нам гомосексуалисты? — Аня не поняла ожиданий Маринки.

— Я хочу жить как в Америке.

— Фу, нет, это уже слишком.

— Почему ты так думаешь?

— Зачем нам мужики гомики? За такого замуж не выйдешь.

— Но мы можем стать лесбиянками, и нас не посадят в тюрьму только потому, что мы придерживаемся других сексуальных взглядов.

— Я не хочу быть лесбиянкой, — уверено ответила Аня.

— А я хочу! — заявила Маринка.

— Нет, ты прикалываешься, — рассмеялась Аня, не поверив своим ушам.

— Я не прикалываюсь! — на полном серьёзе ответила Марина и перестала прыгать на кровати.

Аня тоже остановилась, и некоторое время они просто смотрели друг на друга.

— Ты прекрасно знаешь, что мне нравится певица Мадонна, — начала объяснять Ане Марина. — Она свободна в выборе. Наташка говорит, что на Западе это очень модно и не запрещено, как у нас в стране.

— Зачем тебе быть такой «модной»? — не поняла Аня.

— Я хочу вырасти по-настоящему свободной и раскрепощённой, понимаешь? — спросила Марина.

— Нет, — ответила Аня.

— Ань, ты просто слишком старомодна и ещё не осознала, какие возможности перед нами открываются, — деловым тоном ответила Маринка.

Марина всегда считала себя более продвинутой в таких вопросах, и всё благодаря своей старшей сестре Наташе.

— Я совсем забыла, — Аня вскочила с кровати, опомнившись. — Мне сегодня в три часа нужно идти в Дом пионеров на репетицию.

Аня подняла свой пионерский галстук, весь измятый и скомканный, растоптанный собственными ногами, и ей почему-то стало грустно в этот момент.

— Мы собираемся поставить новый спектакль ко Дню рождения Комсомола, — пробормотала Аня, пытаясь хоть немного разгладить руками галстук.

— Да забей ты. Кому нужна эта чушь. Кто-нибудь ещё ходит на твои выступления?

— Конечно, родители приходят. Моя мама, если она сможет уйти с работы пораньше.

— Ну и иди. А я буду слушать Мадонну и ждать перемен, — ответила Марина и принялась что-то искать в письменном столе.

Аня немного помолчала, а потом добавила:

— Ты знаешь, меня всё ещё тревожит плохое предчувствие из моего сна, что какие-то незнакомцы хотят ограбить мой дом.

Марина обернулась и задумчиво посмотрела на Аню.

— Но это всего лишь сон. Это не по-настоящему. Не волнуйся, — успокаивала она.

Она достала аудиокассету с новеньким альбомом американской поп-дивы, которую её старшая сестра купила по блату у знакомого фарцовщика на «Горбушке». Наташе пришлось заплатить целых пять рублей, все деньги из своей копилки, чтобы заполучить её. Она даже отказалась отдавать эту кассету своим друзьям для перезаписи, чтобы не испортили. И эта кассета хранилась в отдельном ящике письменного стола как бесценное сокровище.

Из динамика магнитофона «Весна» зазвучала мелодичная песня Мадонны: Like a Virgin. (Как девственница)

Наташа не была уверена, правильно ли она перевела эту песню с английского, но примерно по смыслу в ней говорилось о распутной девушке, которая, встретив настоящего мужчину, вновь почувствовала себя девственницей.

Перевод, конечно, был так себе, потому что ничего не было понятно. Но Маринка была уверена, что в этих словах есть тайный смысл, который они смогут понять, когда вырастут. А Аня доверяла Маринке и её музыкальному вкусу.

— Я ушла, Марин, — предупредила Аня.

— Дверь захлопни, — попросила Марина и, рухнув обратно на кровать, начала подпевать:

Я была разбитой и нецелой.

Меня использовали, я была грустной и печальной,

Но ты дал мне почувствовать себя,

Да, ты дал мне почувствовать себя,

Новенькой и блестящей.

Глава 2

Пепел перемен

2010 год

Это случилось в конце сентября. Сын Ани по имени Егор только что перевёлся в новую школу и пошёл учиться в четвёртый класс. Он был общительным и жизнерадостным мальчиком, поэтому у него не возникло проблем с общением с новыми одноклассниками, и он быстро влился в коллектив.

В тот день Аня делала снимки для журнала «Максим» в модной студии недалеко от центра города. За работу внештатным фотографом для журнала платили немного, но Аня всегда с удовольствием соглашалась на такую подработку. Для неё это была прекрасная возможность отвлечься от рутинной работы в фотосалоне и попрактиковаться в своих профессиональных навыках.

Аня и её команда отсняли основной материал и уже собирались сделать перерыв, когда её отвлёк телефонный звонок. Позвонил её сын Егор, и она сразу же ответила ему.

— Привет, сынок, — радостно сказала Аня, как только сняла трубку.

— Мам, ты можешь забрать меня из школы? — спросил он в ответ.

— Забрать из школы? А что случилось? — Аня была удивлена такой просьбе и хотела немедленно разобраться во всём.

— Я хочу в туалет, но старшеклассники меня не пускают.

— Егор, что значит, они не пускают тебя в туалет? Что старшеклассники делают в туалете начальной школы?

— Они там курят.

Ответ Егора обескуражил Аню, но ей нужно было как-то помочь ему, поэтому она быстро взяла себя в руки.

— Подойди к учительнице и попроси её разобраться в этой ситуации, — предложила она.

— Я уже говорил с ней. Она не может их выгнать. Они заперлись в кабинке туалета и говорят, что не выйдут, пока не покурят, потому что охранник не выпускает их на улицу. Им на всё наплевать. Они даже директора не боятся. Мам, я не могу терпеть. Мне нужно в туалет.

— Когда закончится перемена, отпросись с урока, чтобы сходить в туалет, — посоветовала Аня. — А я сейчас приеду в школу. Я хочу поговорить с директором!

«Жесть!» — подумала Аня, закончив разговор с сыном.

Анна принадлежала к поколению, рождённых в СССР, где всех с детства учили, что младших нужно защищать. Современные реалии иногда удивляли её.

Она вызвала такси и начала собирать оборудование.

— Ребят, заканчивайте здесь без меня, мне нужно срочно уходить, — попросила она ассистентов.

— Ань, что-то случилось? — поинтересовался Михаил, организатор проекта.

— Ничего серьёзного. Меня срочно вызывают в школу. У моего сына конфликт со старшеклассниками.

— О, ну, хорошо. Я думаю, в целом мы можем закончить. Материала достаточно. Есть с чем поработать.

— Пока. Будем на связи.

Аня перекинула сумку с фотоаппаратом через плечо и собралась уходить, но Миша остановил её.

— Может быть, тебе нужна помощь? — заботливо спросил он.

— Нет, спасибо. Там правда ничего серьёзного. Пока, — настойчиво повторила Аня и поспешно направилась к выходу.

— Пока, — тихо ответил он, глядя ей вслед.

Миша был не плохим парнем и не упускал возможности поухаживать за Анной, но его суетливость напрягала её. Он жил по принципу «всё нужно делать по-быстренькому». Он всегда был занят, куда-то постоянно спешил, и даже однажды, пригласив Аню пообедать в кафе, всё время отвечал на телефонные звонки, что-то записывал в блокнот, поглядывал на часы и ёрзал за столом. И когда он не доел свой обед и сказал, что ему срочно нужно уйти по делам, но он обязательно всё быстренько сделает и вернётся, это стало последней каплей её терпения. Аня с ужасом представила себе их совместную жизнь, секс «по-быстренькому», и чуть не подавилась салатом.

Уже в школе она остановилась у турникетов. За столом справа от входа сидел пожилой охранник. Он сдвинул очки на нос и выразительно посмотрел на незваную гостью исподлобья.

— Здравствуйте! — Аня поздоровалась с ним.

— Здравствуйте! — ответил охранник, продолжая сверлить её взглядом.

— Мне нужно встретиться с директором. Могу я пройти к ней?

— А вы записались на приём к директору? — спросил в ответ он.

— Нет, — ответила Аня.

— Вам нужно записаться! — недовольно ответил мужчина, потому что Анна напрасно отвлекла его от чтения газеты. — Напишите заявление через классного руководителя вашего ребёнка, и когда вам назначат время, тогда и придёте.

— Хорошо. А к классному руководителю я могу пройти?

— У вас назначена встреча с классным руководителем? — спросил он с ещё большим раздражением.

— Нет, но…

— Тогда я прошу вас покинуть здание школы. Как будто вы не знаете, что посторонним вход воспрещён. Родители могут встречать детей возле школы, но заходить в школу им нельзя! — напомнил охранник.

Анна вышла из школы и позвонила классной руководительнице Егора.

— Здравствуйте, Анна Николаевна, я знаю, по какому вопросу вы звоните, — тут же ответила учительница.

— Здравствуйте, Светлана Максимовна, но я звоню не для того, чтобы поговорить с вами. Не могли бы вы организовать мне встречу с директором? Я сейчас стою у входа в школу. Охранник меня не пускает.

— Ох, — вздохнула Светлана Максимовна. — Давайте сделаем так… Я скажу охраннику, что сама вызвала вас к директору. В противном случае вам придётся писать заявление, и оно будет рассмотрено в течение десяти дней, но вам может быть отказано во встречи, если директору не понравится причина визита.

— Как всё изменилось! — удивилась Аня.

— Открою вам секрет, это личное распоряжение директора, — прошептала учительница. — Она не любит, когда её беспокоят, но по закону она имеет право сама назначать часы приёма.

— Ясно. Значит, мне вас ждать?

— Да, возвращайтесь в школу. Я сейчас приду.

— Мамочка, вам что, не понятно было, что я сказал? — услышала Анна строгое восклицание охранника, когда он снова увидел её.

Пожилой мужчина встал из-за стола и, сильно прихрамывая на правую ногу, подполз к турникетам, чтобы встать перед Анной.

— Я жду классную руководительницу. Она попросила меня вернуться, — поспешила успокоить охранника Аня, не обращая внимания на его гнев.

В этот момент появилась Светлана Максимовна, приветливо помахав рукой. Она была немного старше Анны по возрасту, очень дружелюбная и отзывчивая женщина. Они быстро нашли общий язык, обменялись номерами телефонов и периодически созванивались, чтобы Анна могла знать, как продвигается учёба её сына.

— Павел Юрьевич, пропустите Анну Николаевну, — обратилась Светлана Максимовна к охраннику. — У нас чрезвычайная ситуации, и я сама попросила подойти её и обратиться к директору школы. Дело не терпит отлагательств! — заявила она.

— Так ведь не произошло ничего, — подозрительно нахмурился он.

— Произошло, и вы знаете, что! Это происходит каждый день в туалете начальной школы, — парировала она.

Охранник посмотрел на неё безразличным взглядом и вернулся к столу.

— Хорошо, я выпишу пропуск, но в первый и последний раз! Я больше не пущу вас без записи. И, будьте добры, сопроводите мамочку до кабинета директора и обратно, нечего разгуливать по школе. Не положено! — проворчал он.

— Павел Юрьевич, пропуск выпишите, нам пора идти.

— Я выпишу пропуск, но в последний раз! — согласился он.

Пройдя через турникеты, женщины направились к директору.

— Строгий какой, — подметила Анна.

— Толку от него нет. Сколько раз я просила его помочь. А он, то ему трудно вставать, у него нога болит, то говорит, что это не его обязанность. И я уже устала от этой ситуация с курением в туалете. Раньше у нас хотя бы было два туалета на этаже, но теперь, чтобы уборщица не перетрудилась и не сбежала, второй по приказу директора закрыли и остался только один, — пожаловалась Светлана Максимовна.

— Но ведь это не единственный туалет в школе.

— Да, вы правы, он не единственный, но у старшеклассников вошло в привычку курить именно здесь, причём уже давно.

— Можно мне посмотреть? — спросила Анна.

— Да, пожалуйста, вы имеете на это полное право, — согласилась учительница.

Осмотрев туалет, женщины свернули в коридор, где располагались кабинеты школьной администрации.

— Это её кабинет, — указала рукой Светлана Максимовна.

— Спасибо, я знаю, где находится кабинет директора. Я сама когда-то училась в этой школе, — ответила Анна.

— Как здорово! — улыбнулась Светлана Максимовна. — Хорошо, тем лучше. Я с вами не пойду, мне нужно возвращаться в класс. Вы сами справитесь?

— Да.

— Когда закончите, не ждите меня и не обращайте внимания на охранника. Никогда не знаешь, что он скажет, в мои обязанности также не входит сопровождение родителей с конвоем по школе, так что дальше вы пройдёте к выходу сами, — улыбнулась она.

— У вас не возникнет никаких проблем?

— Мне не привыкать, не волнуйтесь. Всё, я убежала, — попрощалась Светлана Максимовна и отправилась обратно в класс.

Когда в конце лета Аня подала заявление о переводе Егора в эту школу, секретарь сначала проверила адрес проживания, чтобы убедиться, что мальчик имеет право поступить именно в эту школу по месту жительства. Затем она посоветовалась с кем-то по телефону и, получив одобрение, предложила ему учиться в классе «В», исходя из результатов оценок за третий класс.

— Не волнуйтесь, — сказала секретарша. — Если вы поможете своему мальчику с учёбой, мы переведём его в класс «Б», а затем, возможно, и в класс «А». Всё зависит от вас.

— Спасибо, — сухо сказала Анна, примерно подсчитав в уме, сколько денег потребуется на репетитора.

Такое распределение детей по успеваемости показалось Ани унизительным. Во времена её юности дети в классе брали пример с отличников. А с кого Егору брать пример в классе «В» или, что ещё хуже, в классе «Г»?

Директора в тот день там не было.

Теперь же встреча с женщиной, которая много лет назад оказала немаловажное влияние на судьбу Анны, вызывало у неё смешанные чувства.

— Здравствуйте, Татьяна Сергеевна, — сказала Анна, войдя в кабинет директора.

— Здравствуйте, как вас по имени? — спросила директриса, не отрываясь от своих записей.

— Анна Николаевна.

— Здравствуйте, Анна Николаевна, ещё раз. Мне позвонила ваша классная руководительница, и я понимаю, почему вы здесь. Присаживайтесь, — предложила она. — Заодно давайте познакомимся поближе и расставим всё точки над «i».

Она искоса посмотрела на Анну и с задумчивым видом отвернулась к окну.

Почти не изменилась, подумала Анна, как только вошла в кабинет и посмотрела на директрису. Ну, разве что лицо стало измождённым и сухим, с синими прожилками под кожей, морщин прибавилось. Да нет, изменилась, постарела, вот только взгляд её остался таким же колючими.

— Я не знаю, Анна Николаевна, чем я могу вам помочь, — начала она. — Вы думаете, вы единственная? У меня здесь, — она подняла кипу бумаг с заявлениями от родителей и потрясла ею в воздухе, — пачка таких желающих! Все чего-то хотят, чего-то требуют, но что я могу сделать с этими старшеклассниками? Я должна их воспитанием заниматься? — директриса обернулась и посмотрела на Анну в упор безразличными серыми глазами.

«Она меня не узнала!» — насмешливо подумала Анна.

Ещё бы, прошло столько лет. Разве можно было сейчас узнать в Ане ту наивную девчонку, которой она была тогда?

— Пока дети в школе, да, вы должны заниматься их воспитанием, — ответила Анна.

Лицо Татьяны Сергеевны напряглось, а взгляд стал высокомерным и ещё более колючим.

— У нас образовательное учреждение, а воспитанием детей должны заниматься их родители. Мы делаем всё, что от нас требуется, — ответила она непререкаемым тоном.

— Вы понимаете, о чём идёт речь? — начала Аня. — Мне позвонил мой ребёнок и попросил забрать его из школы, потому что он не может спокойно сходить в туалет.

— Я понимаю, но повторяю, для того, чтобы дети не курили, об этом должны заботиться их родители, а не директор школы, — упрямо продолжала директриса.

— А чтобы дети не курили в вашем школьном туалете, кто должен об этом позаботиться?

Её взгляд оставался совершенно безразличным, как будто она не понимала сути проблемы.

— Никто из родителей даже не пытается понять, как нам тяжело справляться с вашими детьми, как будто у нас нет своих забот. Я согласилась встретиться с вами без предварительной записи, а в ответ только упрёки! В общем, я вас услышала и мне понятна ваша позиция. Теперь вы можете подойти к секретарю и написать заявление с вашими пожеланиями. В ближайшее время у нас состоится встреча с членами руководства школы, и мы обязательно всё учтём. А теперь, с вашего позволения, я занята.

Она вздохнула и с беззаботным видом принялась просматривать какие-то бумаги, делая вид, что её разговор с Анной окончен.

— Когда вы сами в последний раз ходили в этот туалет? Там урны до верху забиты мусором, в унитазах плавают бычки, подоконник усеян окурками, а запах такой, как будто этот туалет не мыли неделю. Туда же дети маленькие ходят…

— Так напишите об этом в заявлении, — прервала Анну директриса, прежде чем та успела договорить.