Бесплатный фрагмент - Пшеничный ручей

Для неповзрослевших детей,

которые хотя остановить

Время

ЧАСТЬ 1

Лили

В совершенно обычном небольшом городе, каких тысячи, жила одна история, о которой ты сейчас узнаешь. Она притаилась среди других историй на седьмом этаже восьмиэтажного дома. Дом был как муравейник населён самыми разными людьми, ленивыми и трудолюбивыми, молодыми и старыми, счастливыми и не очень. В нём были длинные коридоры с бесчисленным количеством комнат на каждом из этажей. Стены седьмого этажа были чёрными от пожара, недавно произошедшего в одной из комнат и решившего прогуляться по дому. За одной из дверей, отмытой от недавней копоти, жили совершенно обычная девочка и её совершенно обычная мама. Они ютились в небольшом пространстве вдвоём, смотрели телевизор, ели куриные котлеты на ужин, почти никогда не принимали гостей, часто ругались, но бывало даже вместе смеялись. В комнате стояли маленький диван, на котором спала мама, раскладное кресло, на котором спала девочка. Ещё коричневый деревянный стол, покосившийся шкаф и вообще почти всё что стоит в квартирах у других совершенно обычных людей. Кухня расположилась на балконе, без стола и раковины, и когда мама готовила, а готовила она без удовольствия и не так часто как другие мамы, запах еды заполнял всю комнату и даже крохотную душевую и, наверно, хотя это не точно, ускользал к соседям через щели в картонной стене.

Девочка, её звали Лили, сидела над уроками за скрипучим письменным столом, который скромно занимал угол этой маленькой неуютной комнаты и тяжело вздыхала. Под столешницей, в ящике, терпеливо ждали сборник японских стихотворений и словарь французского языка. Там же молчаливо сидели две куклы, одежду для которых Лили сшила из лоскутов, отданных любимой бабушкой. Бабушка работала на фабрике, производившей ткани и иногда приносила домой небольшие кусочки: яркие, блеклые, мягкие, жёсткие, гладкие, шершавые, с узорами и без, пахнущие новизной и немного бабушкиными духами. Выкинуть кукол Лили не могла, она иногда доставала их из шкафа и любовалась неровными стежками на крохотных платьицах, которые сделала своими руками. Одноклассники посмеивались над Лили потому что она совершенно не понимала математику, ходила в нелепом сарафане и очень старательно пела на уроках музыки. Если бы они узнали, что девочка хранит кукол, хотя скоро придёт время закончить школу, Лили пришлось бы очень несладко. Но в гости к Лили никто не приходил, поэтому тайна так и останется лежать в ящике стола.

Девочка уставилась в стену, на белые с жёлтыми полосками обои, не желая возвращать взгляд в учебник. Математика — вот причина покусанных ручек, карандашей и даже собственных губ. Огромная проблема школьных дней Лили, с бледным лицом строгой училки, её выпученными глазами и короткими бордовыми волосами. Каждый урок она подходила к Лили так близко, что та чувствовала кожей её недовольство и возмущение.

— Ты глупая ни на что не способная девчонка! Из тебя ничего не выйдет! — выпучив свои и без того огромные глаза голосила училка каждый раз из разных концов класса, в то время как Лили была готова сгореть от стыда под сдавленные смешки одноклассников. «Ты глупая!» — говорила она вчера. «Ты абсолютно ни на что не способна» — говорит сегодня. «Из тебя ничего не выйдет» — скажет завтра. Голос математички переходил в визг, вытесняя все другие звуки из кабинета, и когда ему не оставалось места, просачивался через полуоткрытую дверь. В соседнем классе хмурила брови добрая и тихая учительница истории, а несчастная девочка молча отсчитывала секунды до окончания урока. Считать она, как оказалось, умела.

— Ничего не понимаю… — Лили закрыла учебник и решила получить завтра очередную двойку. Она залезла под стол и открыла сборник хокку, который интересовал девочку гораздо больше чем задачи, степени и уравнения.

Качается, качается

На листе банана

Лягушонок маленький.

И так зачиталась, что не заметила как уснула.

Проснулась Лили от звука открывающегося замка на тяжелой железной двери. Это пришла мама девочки, которая работала учителем в той же школе, где училась её дочь. Мама учила малышей писать, читать, считать и сидеть тихо на уроках. Она тоже носила очки, как ненавистная математичка и тоже кричала на своих учеников. И на Лили кричала. Ещё она постоянно проверяла тетради, время от времени качая головой и черкая нещадно красной пастой по неуверенным каракулям малышей. Потом она просила Лили не шуметь, чистила зубы и засыпала в окружении тетрадок и учебников, под еле слышный голос ведущего какой-нибудь скучной телепередачи.

И Лили не шумела. Она тушила свет, шла в душ, который состоял из крана, торчащего из стены и дырки в полу с грязнокоричневыми, кое-где поломанными плитками. Потом она выключала голос скучного телеведущего и ложилась в своё раскладное кресло, которое стояло между скрипучим столом и диваном, где спала мама. Укрывалась старым бледно-розовым одеялом и думала о бабушкиных блинах и прогулках с дедом по берегу озера. Едва заметно улыбалась, вспоминая о бабушкиной собаке — французской бульдожке, которая смешно хрюкала и ела всё подряд. А когда веки становились тяжёлыми, совсем немного и очень тихо, как будто боясь или стесняясь — о папе, которого никогда не видела.

Утром мама ушла как всегда раньше, чем Лили, ей нужно было подготовить классную доску. Лили сделала себе бутерброд с маслом и налила тёплый сладкий чай. Она надела свою слегка мятую школьную форму: уже не очень белую блузку и серый сарафан, сшитый соседкой из ткани, которую бабушка принесла с фабрики. Это над ним смеялись одноклассники. На столе лежали две монеты для проезда на автобусе, Лили положила их в карман портфеля, с лязгом открыла тяжёлую железную дверь и направилась на остановку автобуса. Огромный рычащий зверь поглотил целую толпу взрослых и детей и стал тяжело подниматься на широкий мост, издавая прерывистые глухие хрипы. Лили была прижата к старушке в красном пальто, девчонке, шмыгающей носом и серьёзному профессору с кожаным портфелем, который очевидно куда-то спешил, то и дело поглядывая на наручные часы. Но через пару остановок Лили свободно выдохнула, оказавшись на улице и, улыбнувшись тёплому майскому солнцу, направилась к школе. Сегодня кроме математики в расписании была музыка, литература и французский язык. Это значит, что все уроки кроме одного будут интересными и радостными для нашей героини.

— До-ре-ми-фа-соль-ля-си-ре-дооо — старательно распевала учитель музыки, похожая на жабу, со своими тремя подбородками. Они особенно тряслись на низких нотах и ученики, как завороженные смотрели на её шею, не отводя глаз.

— Выпрямите спины и тянитесь макушкой ввеееерх, — на одной ноте тянула музычка, старательно дирижируя руками: всем казалось, что она рисует в воздухе овалы или круги.

И все повторяли: «до-ре-ми-фа-соль-фа-ми-ре-дооо», и Лили широко открывала рот и тянулась макушкой вверх. Мальчишки в заднем ряду хора, выстроенного в две нестройные шеренги, зевали и хихикали. Потом пели красивую песню про журавлей, которые плыли по чистым небесным просторам, принося радость смотрящим на них людям.

— Ты — молодец, Лили, — похвалила после урока учительница и объявила громче, так чтобы слышали все: — на следующей неделе нужно репетировать каждый день! В конце месяца родители будут рады услышать вас на отчётном концерте!

— А потом к чёрту школу! — крикнул кто-то и, поддержав его улюлюканьем, класс ринулся в столовую. Учительница только неодобрительно кивала головой.

Потом был урок французского, который Лили всегда ждала с нетерпением. Она без труда, в отличие от многих одноклассников, выговаривала эту коварную «р», резко срывающуюся с языка, как птица с ветки, летящая к следующему слову.

— Au revoir, les enfants! — улыбнувшись, пролепетала мадам Марго в унисон прозвучавшему звонку, и дети отправились на последний урок — математику.

Лили хотела бы исчезнуть, закрыться в уборной на 45 минут или даже спрятаться под лестницей, но она понимала, что об этом сразу узнает её мама и будет кричать весь вечер (потом соседская девочка с жалостью вздохнёт и спросит, в чём опять виновата Лили). Ещё их вызовут к директрисе, которую боятся даже тараканы в столовой, не то чтобы ученики и учителя. «Нет уж, лучше на урок» — подумала девочка и с несчастным видом отправилась в кабинет математики.

Сегодня у училки жутко болела голова: она сидела за своим столом, оперевшись подбородком на ладонь и смотрела на класс жалобными грустными глазами. Лили поймала себя на мысли, что рада сложившимся обстоятельствам и, кажется, сегодня всё пройдёт спокойно. Она даже честно попыталась сама решить несколько уравнений, но из этого ничего не вышло. После урока ребята группами отправились по домам — большая часть учеников жила в близлежащих дворах. Бабушка Лили тоже жила в доме, стоящем через дорогу от школы, но девочка пойдёт к ней завтра. Они будут вместе печь толстые блинчики и намазывать каждый лимонным джемом с кусочками корок. Потом сложат блины один на другой, и получится блинно-лимонный торт. Потом Лили проиграет дедушке в шахматы, почитает свою любимую книгу, которую возьмёт с собой из дома и… Но это будет завтра, а сейчас девочка идёт на остановку, ждать хрипяще-ворчащий автобус, чтобы добраться до дома и в первую очередь сделать бутерброд с колбасой.

По пути на остановку Лили решила купить мороженое, посидеть на скамейке во дворе и зайти в зоомагазин, посмотреть на котят, черепашек и хомяков. Мама приедет поздно вечером, сегодня она сказала, что будет проверять тетради в классе, чтобы не тащить их домой. А это значит, что у Лили есть время, и бутерброд подождёт.

Она достала несколько монет из самого секретного кармана в портфеле. Дедушка складывал монетки и иногда даже бумажные деньги в картонную коробочку у себя в шкафу, но Лили знала, что содержимое коробочки предназначалось для неё. Она тратила не много, всегда оставляя про запас, иногда копила на книжки или подарки маме и бабушке.

— Клубничное, за 3.50 пожалуйста! — Лили протянула монеты упитанной продавщице с жёлтыми кудрями, спрятанными под белой шапочкой. Девочка с нетерпением открыла блестящую упаковку и отправилась в соседний двор.

Потом она гладила котят в зоомагазине, просунув пальцы в клетку, жалела их, потому что знала, что если их не купят, то продавцы скормят их удаву, который спал в угловом аквариуме. Хомяки, пушистые белые комочки, ползали друг по другу, и Лили улыбалась своей неровной улыбкой, а потом шла к остановке. В автобусе она села на свободное место в самом конце и поняла, что устала. На мост заезжали медленно, впереди была авария: машины длинными вереницами еле продвигались вперёд, и девочка, прижавшись щекой к нагретому солнцем стеклу, не заметила как уснула.

Лили стояла на пороге школьного класса, её мама сидела за столом, аккуратно заполняя журнал. Первоклашки пыхтели над своими тетрадками, перешёптываясь и следя за тем, чтобы их не увидели и не отругали. Лили не понимала, как очутилась здесь и не могла вспомнить зачем пришла. Она осмотрела класс: дети были заняты каким-то заданием и не обращали на неё внимание.

— Мам! — робко, но громко прошептала Лили.

Один из учеников нахмурил брови. Учительница перевернула страницу журнала и вздохнула. Голова её была опущена, через очки она всматривалась в фамилии и имена своих учеников. Свою дочь она не услышала, и Лили повторила громче. Ничего не изменилось. Тогда она подошла близко к столу учителя и закричала во весь голос:

— Мама! Мамааа! Я здесь, посмотри на меня! Это я, Лили!

Учительница подняла голову и укоризненно посмотрела на класс. На лице её Лили увидела много морщин. Присмотревшись, она заметила много седых волос между русыми и уставшие глаза.

— Она тебя не слышит. — На плечо Лили легла рука.

Лили вздрогнула и обернулась: позади стоял высокий молодой человек с красивыми синими глазами в странной одежде:

— Нам нужно вернуться, Лилу. Прошу.

— Вернуться куда? Кто Вы? — У Лили дрожали руки и губы.

Она снова посмотрела на мать: та медленно встала и, взяв в руки мел, начала писать что-то на доске.

— Смотри на меня, Лили! — синеглазый тряс её за плечо, он злился, — Смотри на меня!

Проснулась она от того, что за плечо её тряс не незнакомец с красивыми глазами, а женщина с сумочкой, висевшей на животе — кондуктор автобуса. Она была с ростом и лицом ребёнка, что показалось Лили странным:

— Это конечная, выходи! — сказала женщина совсем не детским голосом и своим сосисочным пальцем указала в сторону двери.

«Как конечная…» подумала Лили и посмотрела большими серыми глазами на пустой автобус: с заглушенным двигателем он не казался таким свирепым зверем. Она растерянно шагнула в сторону выхода, но тут её окликнули:

— Ты оставила! — кондуктор взяла что-то с сиденья, соседнего с тем, где сидела девочка и протянула Лили.

Это была книга. Лили очень хотела сказать «это не моё!», она никогда не брала чужое, так учили её и мама, и бабушка с дедушкой. Но она не смогла: рот открывался и закрывался, как у рыбы, а звуков не было, совсем никаких. Рука сама потянулась к пальцам-сосискам, в ушах начался какой-то давящий шум, в глаза как будто попала вода, и Лили, кивнув кондукторше в знак благодарности, выбежала из автобуса с книгой в руках. Она глотала воздух ртом и свободной рукой тёрла глаза.

На улице уже темнело, на остановке совсем никого не было, и Лили, оглядевшись вокруг, пошла по единственной тропинке вдоль дороги, сама не зная куда. Она убрала книгу в портфель, почему-то боясь даже смотреть на неё.

— Мама, наверно, волнуется… — подумала Лили и ускорила шаг. Ей становилось холодно, она сосредоточенно смотрела по сторонам и искала хоть какой-нибудь ориентир.

Совсем стемнело, когда девочка увидела очертания четырёх одинаково серых, нелепо-огромных домов, в одном из которых уже наверняка остыли куриные котлеты.

Лили робко постучала в железную дверь. Мама открыла сразу, она хмурила брови, губы её дрожали:

— Где ты была так долго?

— Я… Я вышла не на той остановке…

— Подогрей себе ужин и иди спать. — Мама развернулась и направилась к своему дивану. Она ничего не сказала про уроки; Лили подумала, что сделает французский на перемене, а математику спишет у отличницы-Марийки. Девочка умылась, почистила зубы, выключила фильм, издававший жуткие утробные звуки: зомби умолкли и исчезли в темноте экрана.

Лили села на своё кресло и уставилась на портфель, стоящий в углу коридора. Обернулась на маму — та сопела, укутавшись в одеяло.

Девочка на цыпочках подошла к портфелю и медленно, чтобы не шуметь, открыла замок, который застрекотал как кузнечик. Лили выждала минуту, чтобы убедиться, что мама продолжает спать и аккуратно, маленькой ладошкой, достала книгу. В белом твёрдом переплёте, она легко поместилась бы в карман. Не толстая, но и не тонкая, холодная, гладкая, потёртая и исцарапанная, она загадочно лежала у Лили на ладони. Лили присмотрелась и с удивлением обнаружила, что на книге нет ни названия, ни автора и вообще ничего не написано: ни одной, даже самой маленькой буквы. Девочка подумала, что не может разглядеть этого из-за темноты и тихо подошла к окну, но там, под светом луны и окон соседних домов не обнаружила ничего нового.

Тогда Лили, как будто даже разозлившись, стала открывать книгу, но с удивлением, нарастающим каждую секунду, поняла что не может этого сделать. Она сопротивлялась девочке и не давала себя открыть! Лоб Лили стал влажным, руки тоже: она дёргала твёрдую обложку, вертела её и так и сяк, но страницы были словно склеены между собой.

«Не может такого быть, — думала Лили: это какая-то ерунда! Все книги открываются для того чтобы их кто-то читал! — Вдруг девочка поняла, что сказала это вслух, мама зашевелилась и повернула голову с открытыми глазами в её сторону. В ушах у Лили зашумело, перед глазами, будто светлячки, разлетелись по сторонам маленькие яркие вспышки. «Открываются» разносилось громким эхом по маленькой комнате. И тогда книга перестала сопротивляться пальцам девочки и открылась, шелестя страницами. Они оказались пустыми. Лили пыталась не обращать внимание на нарастающий звон в ушах. Она всматривалась в белоснежную пустоту, когда вдруг увидела, как переливаются золотым светом тонкие маленькие буквы, написанные на непонятном языке. Буквы двигались, искрились, а потом исчезали, как будто их там и не было вовсе. Лили поняла, что проваливается в тяжёлую вязкую пустоту обморока. Мама вскочила с дивана, что-то крича, но Лили только и смогла сказать:

— Я тебя не слышу… — она прижала книгу к груди и потеряла сознание.

Призрачная башня

Когда Лили открыла глаза, в комнате были задёрнуты шторы. По звенящей тишине она поняла, что мамы нет дома и подумала, что проспала школу. «Всё из-за этой дурацкой книги» — подумала девочка: «кстати, где она…»

Лили села на своей постели и начала оглядываться. «Наверно, мама куда-то убрала» — она посмотрела на столе, на книжных полках, неаккуратно отодвинула кукол, заглянула под стол, под своё кресло, искала на подоконнике и даже в мамином шкафу, с которого отвалилась старая дверца. Книги не было нигде. Лили нервно кусала губы и думала о том, что надо собираться в школу, пока она не пропустила все уроки. Она открыла шторы и удивлённо замерла. К стёклам со стороны улицы плотно прижимались серые вязкие облака. Кроме них не было видно ни соседних домов, ни моста с вечно снующими туда-сюда машинами, ни деревьев во дворе, ни самого двора. «Вот так туман» — подумалось Лили, когда она открывала створки окна и трогала густые плотные комки собственными ладонями. Сгустки сразу стали заползать в комнату, Лили хихикнула и спешно закрыла окно. Она подумала, что в таком тумане ей придётся долго ехать до школы и поторопилась одеться.

— И всё-таки где эта дурацкая книга, — сказала вслух Лили, завязывая шнурки на ботинках. В этот момент она услышала шуршание за дверью и наклонилась чтобы посмотреть в замочную скважину: глазка у двери не было. Но только она прислонилась к двери, как из щели тонкой струйкой полился тот же густой туман, что был за окном. «Может снова пожар?» -подумала девочка, — «это дым, он заполнил этаж, и теперь мне отсюда не выбраться, но почему тогда не пахнет дымом? Может я уже умерла и ничего не чувствую?…» Лили взяла портфель и трясущейся рукой повернула замок, с трудом открыв дверь, на которую как будто что-то давило. Теперь она увидела: весь коридор заполонили эти серые жирные тучи, они тёрлись друг о друга, о двери и шуршали, как ткани с бабушкиной фабрики. Клочки их, непонятно как здесь очутившихся, лезли Лили в уши и нос, отчего она начала чихать и махать руками.

Лили хотела постучать в дверь соседки, но нащупала лишь шершавую стену. Она уже отошла далеко от своей комнаты. Где-то капало с потолка, и девочка направилась на звук. Она отгоняла руками назойливые тучи, но всё равно не было видно абсолютно ничего. Вдруг подул холодный ветер, и Лили пошла в ту сторону, подумав, что сейчас найдёт выход. «Кто-нибудь, вызовите лифт!» — вслух сказала девочка, в надежде услышать как скрипит трос, поднимая старую кабину. В рот ей тут же залезли серые сгустки. «Гадость» — Лили выплюнула вязкий кусок и неожиданно подскользнулась. Она вляпалась во что-то скользкое и липкое, а когда попробовала встать, упала ещё раз. Ветер дул совсем рядом, и Лили стала ползти, но вдруг её рука не нашла опоры, и девочка с криком провалилась куда-то вниз. Сверху на неё упал портфель. Ветер стал дуть ещё сильнее. Лили испугалась, вскочила на ноги, забыв про портфель и про то что только что больно ударилась. Она, окутанная этими тяжёлыми вязкими тучами, неуверенно стала шагать и поняла, что спускается по лестнице. Прошла, казалось, целая вечность, девочка заплакала, у неё заболели ноги, ветер всё дул, а она всё спускалась и спускалась. Лили уже думала что она задыхается, когда туман, наконец, рассеялся, и перед глазами появился туннель с каменными серыми стенами и полом, таким же каменным и серым.

«Неужели я так долго спускалась в подвал… Откуда в доме появился такой жуткий туман… И что это за стены… Как в настоящем замке…»

— Мамочка, тебе нужно поесть, как ты не понимаешь! — вдруг услышала Лили и вздрогнула. Она побежала по туннелю. Откуда-то сверху раздавалось всхлипывание. Лили увидела перед собой старую лесенку, узкую, с железными перилами, вздохнула и, преодолевая страх и удивление, быстро поднялась наверх. Скоро перед ней открылась массивная деревянная дверь, и она очутилась в круглой комнате, с одним окошком, через которое пробивался солнечный свет. Всхлипывания тут же прекратились. С кровати, стоявшей справа от окна, вскочила девочка, в странном грязном платье, с растрёпанными, чёрными как ночь, волосами. Девочка выпучила свои огромные глаза и осторожно сделала шаг в сторону незнакомки. Лили замерла и даже затаила дыхание.

— Ты как тут оказалась? — Девочка взяла Лили за руку своей ледяной ладонью.

— Я… Я потерялась… Мне нужно в школу. Как отсюда выбраться? — смущенно пробормотала Лили.

— В какую ещё школу? — сморщилась девочка и отдёрнула руку. — Нет тут никаких школ, это что такое?

Теперь глаза выпучила Лили:

— Школа, обычная школа, номер 17! Странная ты, ты что, нигде не учишься? Как ты вообще тут живёшь? У тебя тут обстановка как в средневековье!

— Нормально живу, — фыркнула девочка, — Это ты странная, пришла сюда первая за последние несколько лет, про какие-то школы и средневековья говоришь!

Лили отмахнулась, как от недавнего тумана и оглядела комнату. У стены стоял шкаф, интересной формы, расширяющийся кверху, красивого вишневого цвета, только очень потёртый и старый. Посередине — круглый деревянный стол, на нём — лампа и ваза с высохшими фруктами, над которыми кружили мухи. Рядом — два металлических стула с резными спинками. Слева от окна стояли мешки, кажется, с зёрнами. Из одного выползла мышь и прошмыгнула под кровать. Лили взвизгнула.

— Тише ты! — Шикнула девочка. — Маму разбудишь! Она только что уснула.

— Где твоя мама? — Удивилась Лили.

Девочка сделала шаг в сторону и показала на кровать:

— Вот она, ты что, совсем глупая?

Лили открыла рот от удивления и ужаса, одновременно заполнивших и сковавших её грудную клетку. На кровати с рваным постельным бельём, которое вряд ли стирали в последний год, лежал скелет, по пояс укрытый лоскутным одеялом.

— Она болеет… — Вздохнула девочка и подошла к столу. Она взяла сгнивший персик, из которого выползал маленький червячок и откусила большой кусок. Лили увидела как персик проходит по горлу через прозрачную кожу девочки и попятилась назад.

— Ты куда? В свою школу? Отсюда одна дорога — в лес теней, может смеющиеся феи подскажут тебе, как оттуда выйти, но если ты не спрячешься где-нибудь до полуночи, тебя могут поймать кобу. Или беспризорники. Хотя не имеет значения, — махнула рукой девочка. — Беспризорники не лучше чем кобу.

— Кто такие кобу? Какие беспризорники? Какие феи? — Лили зажмурилась, думая, что откроет глаза, и всё это исчезнет.

— Кобу — вымерший народ, который оживает в полночь и ищет человечины, чтобы насытить свои бездонные желудки. — Голос девочки вернул Лили к тому, что это не сон.

«Лучше бы это был пожар, и я бы умерла» подумала Лили: «наверно, в школе уже ищут, мама будет кричать, а бабушка с дедушкой волноваться…»

— Беспризорники — армия брошенных родителями подростков, которые занимаются тем, что грабят и нападают. — продолжила девочка.

— А феи? — Лили едва шевелила пересохшими губами.

Девочка взяла со стола железную кружку, отпила сама и протянула её Лили, которая не отрываясь смотрела через тонкую кожу и прозрачное горло как жидкость спускается в пищевод.

— А что феи? Ты с ними познакомишься, говорю же: отсюда одна дорога — в лес теней, они там живут в своих хижинах, тебе их не миновать.

— Ладно. — Сказала Лили и зачем-то закрыв глаза, сделала несколько глотков.

— Послушай, — девочка посмотрела на Лили просящими глазами: — если доберёшься до Поющего острова, найди там Ахенду, у неё есть лекарство для моей мамы.

— Что? — Лили снова зажмурилась. «Какой ещё Поющий, блин, остров» подумала она.

— Погоди, — девочка подошла к шкафу, открыла дверь и стала выкидывать оттуда рваное тряпьё и старые платья. Вдруг Лили увидела ножницы в её руках и сделала ещё один шаг назад.

Девочка укоризненно на неё посмотрела и отрезала огромную прядь своих волос.

— Это Ахенде, она знает, что с этим делать. — и девочка протянула прядь опешившей Лили.

— Я… Пожалуй пойду. — сказала Лили, положив прядь в карман своего испачканного сарафана.

Она развернулась и уверенно пошла в сторону двери, когда та внезапно с тяжелым скрипом закрылась у неё перед носом.

— Эй! — крикнула Лили, — что здесь происходит?

— Там же только подвал с мышами! — засмеялась девочка, говорю же: тебе в лес теней! — и она показала на окно.

— Не надо мне ни в какой лес теней! — кричала Лили, дёргая тяжёлую дверь. — Мне нужно домой! Или хотя бы в школу!

— Когда ты принесёшь маме лекарство, она откроет дверь, и ты сможешь вернуться туда, откуда пришла. Мама знает заклинание.

— Почему ты сама не пойдёшь к своей Ахенде и не попросишь у неё лекарство для своей мамы?

— Днём меня убьёт солнечный свет, а ночью — кобу, тогда не будет никаких шансов.

«Хорошая отмазка» подумала Лили.

Девочка тем временем связала две самые целые простыни, открыла окно и бросила их вниз. Лили, тяжело вздохнув, поплелась к окну.

— Я буду держать, как спустишься, крикни. И успевай до полуночи. А то никогда не вернёшься в свою глупую школу. — девочка захихикала, блеснув своими чёрными глазами.

Лили устало улыбнулась и, сев на подоконник, огляделась вокруг: яркие зелёные деревья шевелили листьями, солнце тепло освещало поляну с сочной травой. Она посмотрела вниз: до земли было около трёх метров, и, попрощавшись с девочкой, спустилась по простыням на землю.

— Спасибо! — крикнула она с земли, подняв голову вверх.

— Не рассказывай никому о моей просьбе! Это лекарство многие захотят присвоить себе, уж поверь, такое сложно достать. — крикнула девочка.

Лили кивнула в ответ.

— Иди вдоль пшеничного ручья, когда он станет спускаться под холм, начнётся тропинка в лес, ты её увидишь.

— Пшеничный ручей? — спросила Лили.

— Да, раньше здесь было огромное поле с пшеницей, а недалеко — деревня, в которой жили те, кто её выращивал. Время всё поменяло, пшеницы больше нет, и народа тоже.

— Да уж… — только и смогла сказать Лили.

— Не забудь: никому не говори про мою просьбу! — девочка показалась Лили взволнованной.

— Забудешь тут. — пробубнила она и отправилась к лесу, окружавшему башню со свех сторон.

Лес теней

Лили умылась в ручье и постаралась стереть грязь с сарафана. Она шла, слушая шум воды. Слева от неё желтело поле с пожухшей травой, которую ветер прижал к земле. «Тут вымер целый народ, и никто больше не сеет пшеницу, а ручей всё течёт, и будет течь всегда, вот как устроила природа» думала девочка.«Интересно, что сейчас делают бабушка и дедушка, вот вернусь, пойдём с дедушкой на пруд, кормить уток».

Стоило Лили пройти поле и ступить на тропинку, с которой начинался лес, как снова стало холодно. Она оглянулась назад, на башню и увидела в окне девочку, машущую рукой, а ещё — чей-то силуэт, неподвижно стоящий позади неё.

Лили поспешила вперёд, хотя идти в неизвестном направлении было ничуть не менее страшно, чем вернуться к странной девочке и скелету, который похоже встал с кровати.

— Беспризорники, Ахенда, Поющий остров, феи… Невероятно… Наверно, я ударилась головой и впала в кому, и теперь непонятно, вернусь ли я вообще к своей жизни, или меня съедят заживо эти дурацкие кобу… — говорила вслух Лили и продолжала идти по узкой тропинке. Стояли ярко-зелёные деревья, не создавая ни единого шороха, по обе стороны от тропы нависая своими тяжёлыми кронами над путницей. Пела каким-то странным голосом неизвестная птица, редкие лучи солнца пробирались сквозь обильную листву, земля среди деревьев была покрыта пушистым мхом. Лили даже подумала, что перестала бояться и испытывает настоящую радость от окружающей её красоты. Именно в этот момент она услышала звонкий смех и далёкое, но громкое:

— Ала-лили, ала-лилу!

Лили застыла на месте и стала нервно кусать губы. Всё стихло. Но только она сделала шаг вперёд, как снова раздалось:

— Ала-лилу, ала-лили!

Зашуршали листья, затрещали ветки, и кто-то закрыл прохладными ладошками глаза Лили, подкравшись к ней сзади.

Девочка открыла рот, чтобы закричать, но ладошки тут же убрали, и звонкий голос сказал:

— Добро пожаловать в лес теней, Лилу! Пойдём скорее с нами, ты выглядишь не лучшим образом, нужно привести тебя в порядок.

«Это, наверно, феи» подумала Лили: «почему они смеющиеся и откуда знают, как меня зовут…»

В это время девочку подхватили под руки две очаровательные молодые девушки. Они были одеты в прозрачные платья, вышитые бисером. На пальцах их блестели металлические кольца разных размеров, у других, стоящих позади, кольца были сделаны из тёмного дерева. Волосы девушек были одинакового цвета: песочного, они были спутаны, в них переплетались цветы и вьюны.

— Я — Майя, — улыбнулась белоснежными зубами фея, которая шла справа от Лили, она кивнула на ту, что шла слева: — А это Мира. Остальных тебе знать необязательно.

Девушки засмеялись.

— У тебя такое некрасивое платье, где ты его вообще взяла? Мы подарим тебе новое, вышитое камнями, будешь, как мы.

— Оно будет нелепо выглядеть на мне, — засмущалась Лили и подумала про себя «надеюсь, оно хотя бы не будет таким же прозрачным».

— С кем ты приплыла с Поющего острова? — спросила Мира. — Заблудилась тут? Ночью будет опасно, останешься у нас, а утром мы проводим тебя к берегу и посадим на лодку. Странные вы, знаете, что тут кобу и всё равно плывёте сюда…

Лили нахмурилась, а феи снова засмеялись.

Стало темнеть, когда путницы подошли к соломенному забору. Закудахтали куры, откуда-то доносился смех и песни.

— Добро пожаловать в нашу деревню! — сказала Мира.

— Идём-ка поужинаем, потом пойдешь принимать ванну, там тебе сделают улиточную маску, и спать, — Майя потянула Лили за руку и крикнула другим девушкам: — Готовьте цыплят, несите фрукты и имбирный чай!

Лили усадили за длинный деревянный стол, громко поставили перед ней тарелку, звонко, почти что бросили, вилку и нож.

Майя хлопнула в ладоши, слева от стола загорелся яркий свет, и зазвучала нестройная музыка. Среди кустов цветущих лилий и орхидей стоял старый, кое-где потрескавшийся рояль, сквозь щели которого росли вьюны. За ним на железном стуле сидела девушка и нажимала на потёртые клавиши, кое-где клавиш не было вовсе. Вьюны вылезали из инструмента и, тянувшись к пианистке, обвивали её руки, шею и волосы. Лили не могла вымолвить ни слова, она не верила своим ушам и глазам. Музыка, ещё недавно скрипевшая, как ржавое железо, стала прекрасной, а двигающиеся растения лишили гостью дара речи.

— Она когда-нибудь умрёт, сидя за этим инструментом. — Захихикала Мира, — у каждого из нас — своё предназначение. Фрейя дарит эти чудесные мелодии, мы делаем этот мир красивее, а ты, кто ты такая? — Она повернулась к Лили, но та лишь неуверенно пожала плечами.

Потом ели жареных цыплят и пили имбирный чай со сладкими яблоками, томлёными в меду.

Фрейя ещё долго играла, а потом исчезла куда-то, но музыка её долго звучала у Лили в ушах. Вьюны неподвижно торчали из-под крышки фортепиано, цветы разлеглись по замершим клавишам сиреневыми и голубыми лепестками.

Вокруг было уютно и тихо, горели десятки свечей, воск стекал прямо на землю, ветер шевелил волосы Лили, и ей было удивительно спокойно в этом странном месте.

Вскоре все разошлись и, закрывшись у себя в хижинах, задули все свечи. Феи знали, что нужно затаиться до утра, крепко закрыв окна и двери, чтобы кобу не пришли на звуки, и ночь прошла без потерь.

Майя и Лили подошли к небольшому пруду, от которого поднимался пар. Пруд был белого цвета.

— Это молоко, — сказала Майя и тихонько толкнула гостью вперёд.

Лили почувствовала ногой тепло. Непонятно откуда появились четыре руки, которые сняли с неё сарафан и усадили в молоко так, что над поверхностью было видно только одну голову.

— Закрой глаза. — прошептали на ухо девочке.

На лицо ей положили несколько улиток, кто-то начал гладить шею. Лили поняла что устала и хочет спать.

— Почему вас называют смеющимися? — спросила Лили в полусне.

— Я думала, все с Поющего острова знают об этом, о нас рассказывают сказки на ночь маленьким девочкам, — задумчиво сказала Майя.

Остальные феи ушли, когда она бесшумно махнула рукой.

— Когда у Пшеничного ручья бурлила жизнь, деревня Кобу процветала. Мы заключали браки с их мужчинами и уходили из нашей деревни, чтобы строить семьи, растить пшеницу и быть честными женами для своих мужей. Всё поменялось в один день: кобу настигла неизвестная болезнь, которой были поражены только мужчины. Они обезумели, стали просыпаться в полночь, рвать своих жён на части, а потом съедать мясо с их тел. Через несколько дней после начала эпидемии женщины стали замечать, что пропадают их подруги, находили обглоданные кости и бежали обратно в лес. Кобу отправились за ними и покинули деревню, которая вскоре вымерла. Мы оставили свои старые хижины и построили новые в месте, куда они редко забредают. Они спят в Мёртвом ущелье днём, а в полночь выходят на охоту. Мы — все кто выжили, рады этому, поэтому празднуем каждый вечер своё спасение и смеёмся, пока можем это делать. Мы живём в счастливом мире без мужчин. Мы научились прятаться, и будем смеяться, пока не умрёт последняя из нас.

Майя протянула Лили стакан с какой-то тёплой светло-зелёной жидкостью:

— Выпей, так ты крепче будешь спать.

Лили сделала глоток и поморщилась:

— Почему лес называется лесом теней?

— Кобу бесшумны, они отбрасывают тени от луны и звёзд. Когда видишь тень — беги. Если кобу подойдёт близко, ты почувствуешь дыхание смерти. Пахнет как протухший цыплёнок. — зловеще шептала фея, пока по коже Лили разбегалась крупная дрожь. — Это мы переименовали этот лес, он всегда будет полон крови тех, кто случайно забрёл сюда и не укрылся ночью.

— А беспризорники? — любопытствовала Лили.

— Их стоит опасаться днём. Они ищут драгоценности, которые остаются на телах убитых. Если попадёшься, причинят тебе вред. Они жестоки, не знали материнской любви. Со смертью их королевы — Зырды, они стали разобщёнными и нападают маленькими группами. Я принесу тебе одежду, Лилу, подожди меня тут. — Майя зашуршала своим прозрачным платьем, зазвенела браслетами на босых ногах и скрылась среди кустов под треск веток.

Лили прикрыла глаза от усталости и старалась не думать о словах феи, она была уверена, что проснётся у себя дома, сделает тёплый чай с бутербродом и поедет в школу на старом дребезжащем автобусе.

Проснулась Лили от того что ей стало холодно. Улиток с лица заботливо сняли. Майи и других девушек рядом не было. Лили помнила о том что кобу могут прийти на звуки, поэтому очень тихо вышла из молочного пруда. Она увидела на камне красивое тёмно-зелёное платье с маленькими блестящими камнями на длинных рукавах. Рядом лежал её сарафан. Девочка быстро надела платье, вытащила прядь волос из кармана своего старого сарафана, закатала её в рукав и прошептала:

— Майя! Мира!

Ответа не последовало. Только тихий короткий смех где-то за кустами. Лили поспешила в ту сторону, откуда он раздался. Вокруг стали сгущаться серые тучи, как тогда, когда она вышла из своей комнаты. Они быстро заполняли пространство и лезли Лили в глаза и нос. Девочка почувствовала босыми ногами холодную тропинку и пошла по ней. «Ну где же вы, неужели забыли про меня и ушли спать» думала Лили, двигаясь вперёд. Вдруг она увидела растущую тень недалеко от себя и ускорила шаг.

— Ала-лили… — послышался шёпот, и девочка побежала на него. Захрустели ветки, вскрикнула птица, Лили закричала от ужаса и, запнувшись о что-то твёрдое полетела вниз.

Она очнулась от сильной боли в спине и колене. Воздух вокруг был тяжелым и затхлым. Казалось, что кто-то мычит и стонет, но в полной темноте нельзя было разглядеть, что происходит. Лили стала трогать землю вокруг — она была влажной и холодной. Где-то вблизи началась какая-то возня, и Лили с ужасом поняла, что она в Мёртвом ущелье, наступает полночь, и кобу начинают свою охоту. Девочка вжалась спиной в острые камни и закрыла рот рукой. Она вспомнила про своих бабушку и дедушку, про бульдожку, которая забавно пыхтела и облизывала руки при встрече. По щекам потекли слёзы, Лили слышала как мертвецы шуршат одеждой совсем рядом с ней и толкают друг друга, наверно, идут к выходу. Казалось, прошла целая вечность, когда в ущелье стало тихо, Лили громко выдохнула и подумала, что нужно бежать отсюда, скоро кобу вернутся обратно, и тогда ей не выжить. Она стала карабкаться по камням, порезала босые ноги и, наконец, увидя лунный свет, поспешила к нему.

Лили была так рада холодному мху под ногами и свежему воздуху, она села рядом с деревом и заплакала. Вдруг прямо перед собой она увидела мужское лицо, открыла рот, чтобы закричать, но сильная рука незнакомца грубо закрыла его. Палец другой руки незнакомец приставил к своим губам в знак молчания.

— Я — живой, — прошептал незнакомец, — и я тебя не трону.

— Кто ты? — едва шевелила губами Лили.

— Аарон, а ты — сумасшедшая, которая сидит прямо у места ночлега мертвецов. — Скоро они вернутся, нам надо уходить отсюда. Увидишь тени — беги, и старайся быть тихой, иначе нас разорвут.

Лили увидела, что в руках у её нового знакомого было копьё. Он взял её за руку, и они пошли прочь от жуткого места.

Вдруг Аарон остановился и, закрыв Лили собой, встал спиной к дереву. Девочка увидела тень на кусте дикой розы, но не услышала ни одного звука. Через несколько секунд совсем рядом прошли несколько мужчин, они тихо мычали, из ртов капали слюни, через дыры в одежде было видно голую плоть. Лили было невероятно страшно, она поняла, что никогда раньше не испытывала такого страха, даже когда спускалась по лестнице, утопая в густом тумане. Лили и Аарон затаили дыхание. Они стояли так несколько минут, а потом медленно двинулись дальше. Шли, пока не стало всходить солнце, иногда останавливаясь и прячась, ждали, пока кобу пройдут мимо.

С рассветом вышли на берег моря. Лили посмотрела на свои ноги, провалившиеся в остывший за ночь песок и ужаснулась: они были в грязи и крови, на колене — огромная ссадина. Волн почти не было, горизонт ещё тонул в дымке наступающего утра.

— Да уж, ну и вид у тебя. — усмехнулся Аарон.

— На себя посмотри. — обиделась Лили и принялась рассматривать спутника: он был в тёмных штанах, поверх которых бёдра были обёрнуты в шкуру, свисающую до колена. Футболка его была безразмерной и тоже тёмной, почти чёрной. На ногах какая-то странная обувь, которая больше была похожа на толстые носки на подошве, в которых отдельно от остальных был спрятан большой палец. Лицо нового знакомого было добрым и красивым, с тёмно-синими глазами, чёрными волосами и загорелой кожей.

Аарон осмотрел себя и пожал плечами.

— Теперь можно расслабиться, — решил он перевести тему. — Кобу вернулись в своё ущелье и будут спать до полуночи.

Лили молчала.

— Откуда ты? На тебе платье фей, но нет колец и браслетов, и волосы не такие соломенные как у них… — Аарон потрогал прядь волос Лили и продолжил размышлять вслух: — Любой с Поющего острова знает о Мёртвом ущелье и никогда не окажется там ночью, обрекая себя на смерть — значит ты не оттуда. Неужели правду говорят, что в деревне кобу кто-то выжил… Но зачем ты пошла туда, где я тебя нашёл?

— Я была у фей, — ответила Лили. — Они посадили меня в молочную ванну, а потом исчезли, я шла по тропинке на голос и упала.

— Теперь понятно: они принесли тебя в жертву…

— Что?! — Лили округлила глаза, не веря словам Аарона.

— Они отправили тебя на смерть, чтобы мертвецы занялись тобой и не вылезали в эту ночь из ущелья.