#ПростоЖИВИ

ОТ СЕРДЦА К СЕРДЦУ

Если устал ты в кольце дорог,

мечтаешь однажды свой путь найти,

Прочти эту книгу и среди строк

#Просто ЖИВИ — ответы ищи.

Вступление

Несколько слов автора

С любовью и благодарностью посвящаю эту книгу:

моему замечательному мужу Анатолию,

нашим чудесным дочерям Марии и Анне,

дорогим родителям, нашей большой семье, а также

всем читателям, кто любит жизнь и верит в мечты!

Приветствую тебя, дорогой друг!

Не удивляйся, пожалуйста, что вот так сразу я называю тебя другом. Я верю, что все неслучайно, и если ты держишь сейчас эту книгу, значит пришла пора нам познакомиться. Надеюсь, мы подружимся.

Помнишь, как легко было в детстве? Произнесешь слова: «А давай дружить!» — и все, можно делиться тайнами, рассказывать истории, приходить в гости и делить одну конфету пополам. В то время жизнь была для нас открытием, ярким калейдоскопом, в котором нам было интересно. Тогда мы еще умели радоваться простым вещам и были счастливы.

Давай дружить! Меня зовут Ольга Ткачева. О. Дари — мой авторский псевдоним. Дарить люблю, особенно живое слово, поддержку и вдохновение.

Хочу открыть тебе мой большой секрет только, чур, никому: «Я ненастоящий писатель». Да-да, не удивляйся, так уж случилось. Я не оканчивала литературный институт и журфак, не училась долго-долго на дорогих писательских курсах и не корпела над трудами известных критиков и литераторов. Моим главным учителем была и остается жизнь.

До сорока лет я вообще не задумывалась о том, что буду писать и издавать книги. Я жила обычной жизнью среднестатистической женщины: семья и работа занимали почти все мое внимание и время. Должна сказать, что у меня неплохо получалось. Подтверждением тому могли служить двадцатилетний стаж уютной семейной жизни и наши любимые талантливые дочери, престижная работа и должность в крупном банке.

Но жизнь часто преподносит нам подарки, на первый взгляд весьма непривлекательные — в виде проблем и кризисов. Так случилось и в моей жизни. В то время бешеный ритм и нагрузка росли как снежный ком, желание все успевать и делать правильно не давали покоя, а силы стремительно таяли. Все чаще мое сердце замирало от тоски, тело болело, а в голове настойчиво звучали мысли: «Зачем? Зачем я пришла в этот мир? И есть ли смысл в том, на что я трачу свою жизнь?».

Знаешь, мне понадобились время и силы, чтобы честно признаться себе — пришла пора начинать сначала. Это было непросто. Казалось, что обострились все болезни разом, сил, чтобы начинать заново, почти не осталось. Четкого понимания, чем буду заниматься, не было. Время тоже работало против меня. Но я осознавала, что продолжать так жить дальше бессмысленно, будет только хуже, и тогда я сделала шаг в никуда.

Иногда даже мне это казалось безумием. Было по-настоящему страшно. Отсутствие определенности и банально денег не давали свободно дышать и жить. Но именно в те мгновения ко мне приходили мысли, рождались строки, появлялось желание писать и делиться пережитым. Рядом со мной появлялись люди, которые поддерживали и верили в меня, складывались обстоятельства, я получала знаки свыше, что мне следует идти вперед, не оглядываясь на прошлое.

С тех пор прошло несколько лет. Я заново училась новой профессии. Училась слышать и принимать себя. А попутно писала, писала, писала — рассказы, стихи, статьи и посты. Так родилась книга #Просто ЖИВИ.

Ты спрашиваешь меня, о чем эта книга? О простых людях, их надеждах и чаяниях, о любви, земной и настоящей, о поиске своего пути и смысла жизни.

Ты спрашиваешь, для кого эта книга? Эта книга для тебя — если долгие годы ты живешь в поисках счастья, борешься за свои мечты, но, даже достигая их, вместо радости чувствуешь бесконечную усталость, а горечь и неудовлетворение растут как снежный ком.

Эта книга для тебя — если твое сердце устало, ты грустишь и не знаешь, где найти опору.

Эта книга для тебя — если ты сомневаешься в своих дарах и талантах и нуждаешься в поддержке в пути.

И, наконец, если ты счастлив и готов делиться радостью и теплом — прочти эту книгу и подари тому, кто нуждается в добром слове, поддержке и вдохновении.

Друг мой, это простая книга. Она о том, что делает нас счастливыми и несчастными, дарит силы и лишает их, заставляет нас просыпаться каждый день и, засыпая, благодарить жизнь.

Простые истины — всегда самые важные.

Слова простые — самые главные.

И если жизнь ставит задачи сложные,

Значит, пора пришла узнать ответы нужные.

Главные люди — это те, что рядом.

Принимать их непросто, но точно надо.

Самая страшная боль — всегда внутри.

А самая глупая роль — напоказ другим.

Страшно, когда плюют не под ноги — в спину.

Горько, когда предают, улыбаясь красиво.

Стыдно — искать в вине истины света.

Глупо, сидя на дне, — винить кого-то.

Простые истины — всегда неброские.

Родные души — не ходят толпами.

И если счастье — то всегда по-хорошему.

А если жизнь бьет — то пусть только к лучшему!

Пустяк

Я буду счастливой! Я точно решила…

Я б раньше решила, но я так спешила…

Она снова опаздывала на работу — спешила. На мокром асфальте нога неуклюже подвернулась, и она упала. Словно в замедленной съемке, она видела, как теряет равновесие, как хватает руками воздух, балансирует и падает.

В первое мгновение она даже не почувствовала боли, только мысль о том, как нелепо она выглядит, предательски всплыла перед глазами. А потом на нее нахлынули разом боль и досада, горечь от постигшей ее неприятности и другие несознаваемые, но малоприятные эмоции.

Она попыталась встать, мысленно обвиняя себя за все разом: за неуклюжесть, за то, что снова опаздывала, и за то, что надела юбку, а не брюки. Вот в брюках она, скорее всего, не упала бы! А если бы и упала, то не разбила бы колено или хотя бы не было заметно, что разбила. Слезы предательски выступили на глазах. Она оглядела себя сверху вниз и с досадой подумала, что теперь придется возвращаться домой. Порванные колготки, кровоточащая рана, испачканная юбка — все показывало на то, хотя внутри еще боролись сомнения: «Может все-таки на работу? Рану можно обмыть и заклеить пластырем, колготки лежат в сумке запасные, юбку сейчас постараюсь оттереть. Зато не нужно отпрашиваться и чувствовать себя нерадивой». Она почти уговорила себя.

— Ну, подумаешь, коленку разбила, тоже мне, пустяк! — говорила она себе, ковыляя по дороге на работу и утирая наворачивающиеся слезы.

Мимо нее торопливо прошли молодая женщина и девочка лет пяти. Малышка обернулась и с сочувствием произнесла:

— Мам, смотри, а тетя тоже не хочет на работу. Она домой хочет, как я вчера, помнишь?

Она посмотрела на девочку и поймала ее участливый взгляд. Правое колено малышки было широко забинтовано.

Все мысли разом покинули ее, кроме одной:

— Хочу домой. Я просто хочу домой.

Крупные дождинки посыпались с неба. Она развернулась и тихо побрела в обратную сторону. Шла и смотрела, как капли дождя стремительно стекаются в ручейки, как суетливо прячутся под козырьками остановок прохожие и разноцветная галерея зонтиков раскрашивает серое утро.

Она уже никуда не спешила и наслаждалась внезапно нахлынувшим осознанием свободы, с каждым шагом ступала все увереннее и чувствовала манящий вкус перемен.

Знакомая мелодия телефонного звонка прервала ее мысли:

— Алло. Да, это я. Нет, никуда не опаздываю. Послушайте, я хочу вам сказать… — она на мгновение замялась, подбирая нужные слова. — Со мной тут произошел один пустяк. Ну, в общем, я у вас больше не работаю.

Солнечный луч коснулся ее лица, когда она переходила дорогу к скверу. Там, среди зарослей городской сирени, она отмывала свои раны и слушала жизнь.

Просто живи, девочка.

Просто живи!

Просто люби, девочка.

Если даже непросто!

Просто твори, девочка,

Радость дари!

И не грусти. Знаешь,

жизнь ведь искусство!

Просто иди, девочка,

Верь и иди!

Маленький шаг —

он лучше любых оправданий.

Будут сомнения,

встречи, ошибки в пути.

Жизни уроки —

всегда испытания.

Просто живи, девочка,

ярко живи!

Пой под дождем

И с луною танцуй обнаженной.

Тени сомнений,

Страх и обиды гони.

Ветреной будь и по жизни

немножко влюбленной…

Письма надежды

Слова могут ранить и даже убить

любовь или веру в чудо.

Слова могут многое изменить —

и жизни спасти, и в сердца вдохнуть

надежду, что новый укажет путь

и веру воскресит в чудо…

Данута живет в большом городе вместе с родителями и кошкой Брыськой. Вообще-то сперва кошку знали Быся, но от постоянного обращения к ней не иначе как «брысь» за ней закрепилось стойкое Брыся.

В свои пять с небольшим хвостиком лет Данута, кроме редкого имени, которым ее одарили родители, имела весьма необычную внешность. Подвижная, с длинными ручками и худенькими ножками, она не могла долго усидеть на одном месте. Ее живое лицо и большие зеленые глаза в песочную крапинку в одну минуту выдавали множество совершенно разных эмоций, а вьющиеся волосы цвета спелой ржи непослушно торчали в разные стороны, из-за чего ее голова была похожа на пушистый одуванчик.

Кроме запоминающейся внешности, девочка отличалась чрезмерным любопытством. Вопросы сыпались из ее уст, как из рога изобилия. Порой казалось, что «почему, зачем и как» рождаются в ее голове быстрее, чем она успевает получать ответы. А интересовало ее практически все.

— Мама, а почему облака плывут так быстро?

— Потому что их гонит ветер.

— А куда он их гонит? А что они там будут делать? Там их дом? — тараторила Данута.

— Нет, у облаков нет дома. Они путешествуют по небу и перевозят дождик.

— Дождь, значит, сейчас пойдет дождь? Вон в том большом облаке, наверное, целая бочка водички. А кто ее туда заливает?

— Куда заливает, доченька? — с недоумением спросила мама.

— Как куда? В облака, ты же сама сказала.

Мама беспомощно вздохнула и, продолжая нарезать салат, задумалась о чем-то своем.

— Мам, а почему у огурчиков есть колючие пупырышки, а у помидорок нет?

Вопросы дочки нередко ставили родителей в тупик, и, чтобы ничего не придумывать и судорожно не искать ответ, они частенько шли на хитрость. Прибегла к ней мама и в этот раз:

— О, это интересный вопрос, а как ты сама считаешь, почему?

На мгновение Данута затихала, а потом глаза ее загорались и, многозначительно их округлив, маленькая плутовка уверенно выдавала:

— Мамочка, ну как же ты такое не знаешь? Это же так просто! Огурчики — они же такие вкусные, все их скушать хотят, вот они и защищаются своими колючками. А помидоры, когда зеленые, — они невкусные, их никто не хочет кушать, и им становится грустно, что они никому не нужны. Они сидят на ветках и злятся, а от злости краснеют. Ты же сама когда-то говорила про папу, что он аж покраснел от злости.

— Да? Только я, по-моему, говорила, что он позеленел, а не покраснел. Ну да неважно, — ответила мама, с трудом сдерживая улыбку.

Все домашние уже привыкли к бесконечным вопросам Дануты. Бабушка, папина мама, вообще считала, что ребенок такой, потому что ей имя неправильное дали.

— Ну что это за имя — Да? Ну? Так? Не имя, а одни вопросительные знаки. Девочка теперь всю жизнь будет любопытной, а вы мучайтесь, — любила повторять она невестке.

— А мы вовсе и не мучаемся, — бодро отвечала та, хотя иногда сомнения все-таки бередили ее сердце.

— Ну-ну, посмотрим, — театрально вздыхала бабушка и механическим движением поправляла непослушные кудри на голове внучки.

С некоторых пор Данута интуитивно чувствовала, когда терпение взрослых заканчивалось и вместо ответов она могла, как говорил папа: «Попасть в немилость». Немилостью для нее был одинокий стол и коробка с карандашами или того хуже — уборка игрушек.

Вот и сегодня, после того как Данута спросила: «Долго ли мама еще будет разговаривать по телефону?», мама рассердилась и отправила ее в комнату собирать игрушки. Девочка обиделась и решила не разговаривать с ней, по крайне мере пока не вырастет.

Перспектива собирать игрушки ее совсем не привлекала, а когда она увидела, что Брыся катает по полу мяч, то возмущению ее не было предела.

— Как же так, разбрасывают все, а убирать мне одной? — громко возмутилась она, имея в виду притихшую кошку.

Девочка обижено подошла к окну и стала дышать на стекло, пока оно не затуманилось.

На улице шел снег. Плотными хлопьями он неспешно падал и укутывал мерзлую землю. Данута нарисовала пальчиком на окне фигурку человечка, а потом пририсовала ему крылышки. Она стояла и любовалась своим творением — летящим ангелом, когда в комнату заглянула мама и бодро произнесла:

— Даня, быстренько надевай брюки и свитер. Побудешь у бабушки Лоры, а я поеду по делам.

Данута сперва хотела возмутиться, что ее не берут с собой, но посмотрела на разбросанные по полу игрушки и решила молчать.

— К Лоре так к Лоре, — наигранно вздохнула она, хотя на самом деле любила проводить время с этой чудной бабушкой.

Лора была для девочки скорее подружкой, чем няней. Они могли часами разговаривать, и, пожалуй, она была единственным человеком, которому не надоедало отвечать на бесконечные вопросы Дануты. Так сложилось, что своих детей у бабушки Лоры не было. Даня, конечно, выспросила «почему?» и знала, что в юности Лора любила одного парня, который трагически погиб, спасая людей из огня. Всю тяжесть этой жизненной драмы Данута, безусловно, оценить не могла, но для себя решила, что все-таки очень сильно любить не стоит.

Бабушка Лора, в свою очередь, любила маленькую любопытную девочку за ее искренность и непосредственность, живой пытливый ум и доброе сердце.

Познакомились они, как это часто бывает, благодаря внезапно возникшей проблеме. В первый год посещения детского сада Данута часто и подолгу болела. Ее родные бабушки не торопились оставлять работу, чтобы присматривать за внучкой, а молодая мама разрывалась между работой и болеющей дочкой. Однажды соседка подсказала, что рядом живет женщина, в прошлом учительница, с которой можно договориться, чтобы она присматривала за девочкой, пока та болеет или остается одна. Вопрос решился быстро. С тех пор Данута и Лора подружились и много времени проводили вместе.

На самом деле бабушку Лору звали Лариса Ярославовна, но маленькому ребенку выговорить такое сочетание было сложно, и тогда решили, что девочка будет звать ее бабушка Лора.

В будние или в выходные дни Лора всегда ждала свою маленькую собеседницу. Они постоянно вместе чем-то занимались: пекли пирожки с капустой и джемом, а потом угощали всех соседей, рассматривали толстые книги с картинками и альбомы со старыми фотографиями, рисовали акварелью, клеили, шили и писали письма. Да-да, не удивляйтесь. Лора часто писала письма, а Данута сидела рядом и расспрашивала ее о людях, которым они предназначались.

Бабушка Лора называла эти письма «письмами надежды». Каждый раз, когда она говорила: «Сегодня будем писать „письмо надежды“», Данута знала, что ее ждет рассказ о жизни необыкновенного человека. Адресаты писем бабушки Лоры почему-то всегда были именно такими — необыкновенными.

Они отправляли письма в Москву и Санкт-Петербург, в Самару и Улан-Уде, в Нижний-Новгород и Торонто, в Яффу и Мюнхен, но чаще письма отсылались недалеко, адресаты жили с ними в одном городе.

Всю трудовую жизнь Лариса Ярославовна проработала в школе учителем русского языка и литературы. Она любила свое дело и учеников. Не жалея времени и сил, вкладывала в их головы и души свои мысли и знания. Вместе с ними переживала неудачи и радовалась успехам, поддерживала их и старалась видеть в каждом особенное, что выделяло этого человека. За долгие годы со многими учениками у нее завязались теплые дружеские отношения.

Поначалу после школы они разлетались и, увлекаемые жизнью, происходящими событиями, забывали о ней. Но проходили годы, она сама старалась поддерживать с ними связь, поздравляла с днем рождения, со свадьбой и рождением детей. А потом, потом они начинали отвечать на ее письма, и завязывалась переписка. Далеко не всех жизнь баловала, и тогда совет доброй учительницы, человека, которого они искренне уважали, приходился как нельзя кстати.

Письма надежды были той ниточкой, которая продолжала связывать ее с учениками, давала ей силы и смысл в жизни.

— Сегодня получила письмо от Миши Гольберга. Помнишь, я тебе о нем рассказывала? — уточняла она у Дануты. — Невероятно талантливый был молодой человек. Он знал физику и математику лучше наших учителей, они его за это недолюбливали. Семнадцать лет назад он переехал в Америку, неплохо устроился, но никак не мог жениться. Я ему говорила, чтобы он не просиживал все время в своей лаборатории — там ведь жены не водятся. И что ты думаешь, он написал мне, что скоро женится и получает сразу жену и дочь. А ведь не верил, говорил, что в сорок пять лет уже не женятся. Сейчас он, правда, уже не Мишка, а господин Майкл, но какая разница? Главное, что теперь ему будет с кем встречать старость.

— Бабушка Лора, а что вы ему напишете, раз у него все хорошо? Ведь теперь ему уже не нужна «надежда»?

— Что ты, моя дорогая! Когда все хорошо, писать надо не меньше, чем когда плохо! Ведь нам всегда хочется разделить радость с близким человеком.

Она замолчала и задумалась о чем-то, а Данута продолжала расспросы:

— Значит, вы напишите о том, как вы рады, что у него все хорошо, и пригласите его в гости?

— Ну и это, конечно, тоже. Но все-таки главное, о чем я ему напишу, будет немного о другом.

— Интересненько, а о чем?

Бабушка Лора вздохнула и с улыбкой продолжила:

— Напишу о том, что сохранить отношения порой гораздо сложнее, чем найти. И что он должен быть внимателен к чувствам тех, кто рядом.

— Это как? — не унималась Данута.

— Понимаешь, милая, мы хорошо чувствуем, когда нам больно, когда мы обижены или разочарованы. Но важно научиться слышать другого и понимать, что он чувствует. А переживания даже самых близких людей могут быть скрыты внутри.

— Не понимаю, зачем прятать свои чувства?

— Затем, что нам страшно выглядеть слабыми, глупыми, ненужными. Мы боимся и поэтому стараемся не показывать свои чувства. А когда мы что-то скрываем, то невольно огорчаемся и грустим или сердимся, а в итоге плохо и то, и другое.

Данута не всегда понимала рассуждения бабушки Лоры, и тогда она расспрашивала ее снова и снова, пока ей не становилось все понятно или же ее просто переставал волновать этот вопрос.

— Получается, что человек сначала женится, радуется, а потом они ссорятся и жалеют, что поженились?

— Иногда бывает и так. Но чтобы не судить поспешно и не сожалеть о сделанном, нужно разговаривать, объяснять свои поступки, говорить о свои чувствах. А еще нужно учиться видеть хорошее в другом человеке. Это довольно сложно — не обращать внимания на промахи и слабости, а стараться замечать хорошие стороны.

— А если их нет?

— Ну как же? В любом из нас есть хорошее и плохое. Это как день и ночь. Важно то, что мы стараемся замечать.

— Ну а если плохого больше? — с сомнением спросила Данута.

— Это значит, что мы просто еще не научились видеть хорошее. Ну или ты поступил совсем глупо, когда женился, а значит, сам и виноват, — произнесла Лора и легонько потрепала девочку по задорным кудряшкам.

— А почему это я должна искать что-то хорошее? — разгорячилась не на шутку Данута. — Пусть он тоже ищет хорошее, пусть он увидит, какая я хорошая.

— Так я ведь и говорю, что оба должны искать и учиться, — с улыбкой ответила учительница.

— И вообще, почему все время нужно учиться? Разве нельзя раз и навсегда все узнать, а потом только жить-поживать?

— Ну, жить-поживать, конечно, можно и даже нужно, только ведь жизнь так устроена, что, как только мы останавливаемся и перестаем учиться чему-нибудь новому, нам становится неинтересно жить.

— А вот и неправда, — радостно произнесла Данута, — я вот не учила сейчас ничего, и мне очень даже интересно.

— Разве? — с улыбкой спросила девочку Лора. — А кто мне задает столько вопросов, кто пытается понять «что, почему и как?».

— Ну это же не учеба! Это мне так, просто интересно, — затянула девочка.

— На самом деле это и есть настоящая учеба. Тебе интересно, поэтому ты торопишься узнать еще больше.

— А в школе тоже так будут учить? — Данута вопросительно посмотрела на учительницу.

Лора на минутку задумалась, а потом продолжила:

— Скорее всего, в школе вас будут учить другому. Тому, о чем вы сможете прочесть в книгах и разобраться сможете сами.

— Хм, а зачем же мне тогда учиться в школе? Читать я умею, писать тоже. Лучше я тогда с вами буду учиться.

Учительница звонко засмеялась.

— Так ты и так со мной! Понимаешь, милая, в школе вы не только пишете, читаете и изучаете новое. Вы учитесь общаться, решать такие сложные задачи, как «нравится — не нравится» и что с этим делать; быть или казаться; стараться или не стараться; какой делать выбор; с кем дружить, чем увлекаться. И еще много уроков, кроме школьных предметов вы проходите.

— Но это же так долго! Зачем целых десять лет учить одно и то же?

— Поверь мне, что долго только первые несколько лет, а потом ты не успеешь заметить, как все закончится и начнется новая учеба.

— Как? Еще учиться? — изумленно спросила девочка.

— Ну, я же говорила, что ты будешь учиться всегда. По крайне мере, пока живешь. Только ты сама решаешь, будет тебе интересно или нет. Будешь ты жить так или иначе.

Данута не дослушала ее до конца и начала громко провозглашать:

— Я буду жить интересно! Буду смотреть мультики, сколько захочу, и играть в компьютер. Буду читать, рисовать, писать с тобой письма, ходить по лужам, накуплю конфет и буду раздавать всем, у кого плохое настроение или кто болеет, — она выдохнула, внимательно посмотрела на бабушку Лору и продолжила: — А еще я, как ты, буду учить детей или лечить, — она на мгновение задумалась и спросила: — А можно так, чтобы сразу учить и лечить?

Глаза пожилой учительницы светились любовью, она смотрела на девочку и улыбалась.

— Конечно, можно. Только вначале тебе придется выбрать и изучить что-то одно. А после ты уже сможешь и учить и немножко лечить или, наоборот, лечить и по ходу дела учить. Главное, чтобы ты сама этого сильно хотела.

— Получается, что когда я вырасту, мне можно будет все, что я захочу?

— Ну, я бы сказала так: для тебя будет возможно все, о чем ты искренне пожелаешь, чего захочешь всем сердцем и к чему будешь прилагать усилия.

— По-вашему получается, что если я сильно-сильно захочу, чтобы люди научились летать, то они научатся летать? — лукаво спросила девочка.

— Совершенно верно. Только это не «по-моему», а потому что так устроен мир. Но только захотеть — этого мало. Ты должна думать об этом, представлять, как это сделать. Ты должна быть первой, кто полетит, а потом научит других людей летать, — учительница внимательно посмотрела на Дануту, а потом, переведя взгляд на часы, заторопилась: — Пора обедать, а после мы все-таки напишем с тобой письмо Мишеньке Гольбергу.

Много дней и вечеров они проводили за неспешными разговорами и своими важными делами. Порой казалось, что между ними нет семидесяти лет разницы, так заразительно они смеялись, шутили, делились друг с другом своими мыслями и переживаниями.

Однажды утром мама вошла в комнату Дануты, села рядом с ней на кровать и стала ласково гладить по голове. Девочка тихонько лежала, притворяясь спящей, чтобы продлить приятные мгновения.

— Доченька, просыпайся.

Данута открыла глаза и улыбнулась.

— Данечка, сегодня мы отвезем тебя к бабушке Лене, она побудет с тобой, а потом мы приедем и заберем тебя домой.

— А почему к бабушке Лене? Мы с бабушкой Лорой собирались печь пирог с малиновым вареньем и дочитать «Пеппи Длинныйчулок». Мамочка, я совсем не хочу к бабушке Лене, давай лучше к Лоре, — заканючила девочка.

— Понимаешь, милая, бабушка Лора заболела, и ее увезли в больницу.

Данута мгновенно села на кровати, задумалась, а потом скороговоркой сказала:

— Тем более мы должны поехать к ней в больницу, она же будет нас ждать! А еще я должна ей приготовить подарок, написать письмо. Мамочка, когда мы к ней поедем?

— Доченька, понимаешь, она себя очень плохо чувствует, и к ней никого не пускают.

— Мама, это же так плохо, — огорченно произнесла девочка и сразу как-то сникла.

Мама тяжело вздохнула и стала помогать ей одеваться.

Каждый день Данута спрашивала, как себя чувствует бабушка Лора, но родители почему-то никак не соглашались проведать ее в больнице. Даже поговорить с ней по телефону не разрешали. Однажды она случайно подслушала их разговор:

— Ты должна ей все рассказать. Данька умная и настойчивая девчонка, еще немного — и она не выдержит и чего доброго сама поедет искать больницу, где якобы лежит бабушка Лора, — шептал отец.

— Ну как ты не понимаешь? Не могу я ей сказать, что она умерла. Она же ее так любит!

— Вот поэтому мы должны быть честными с ней. Сколько еще ты думаешь ее обманывать?

— Я не знаю, как ей сказать! У меня сердце разрывается, когда я представляю, какое горе это будет для Даньки.

— У тебя есть письмо, которое Лора оставила Дане. Прочти ей, она должна знать правду.

Данута открыла дверь в комнату и остановилась в дверях, растерянно глядя на родителей. В ее широко распахнутых глазах читались обида и боль.

Мама подошла к дочке, крепко прижала ее к себе и, зарывшись лицом в макушку пахнущих ромашкой волос, заплакала.

Несколько месяцев подряд перед сном мама читала Дануте письмо, которое ей оставила ее любимая бабушка Лора. Последнее письмо в жизни учительницы и первое в жизни Дануты.

«Дорогая моя девочка, моя ненаглядная Данута, мне очень горько расставаться с тобой, но так устроена жизнь: кто-то приходит в этот мир, а кто-то уходит, чтобы поселиться в другом невидимом нам мире. Пришло мое время уходить. Девочка моя, пожалуйста, не грусти.

Я хочу открыть тебе один секрет. Когда тебе нужна будет моя помощь — я всегда буду рядом с тобой. Когда ты будешь радоваться и ликовать — я буду радоваться вместе с тобой. Если тебя будут тревожить сомнения — я буду рядом и смогу тебе помочь, тебе всего лишь нужно будет взять бумагу и ручку и написать мне пару строк. Ты будешь писать и чувствовать мои мысли. Я не смогу с тобой разговаривать, как прежде, но я, как прежде, буду рядом с тобой.

Моя дорогая, я оставляю тебе самое ценное, что я накопила за всю жизнь, — мои письма. В них вся моя жизнь с раннего детства и до моего ухода. В минуты, когда мне было особенно трудно, они укрепляли во мне веру, вселяли надежду и наполняли мое сердце любовью.

Данута, напоследок я прошу тебя об одной услуге: ответь, пожалуйста, на все письма, которые придут после моего ухода и напиши каждому, что он очень дорог мне и что теперь я прошу их писать тебе. Надежда должна продолжать жить.

Дорогая моя девочка, в любое время всегда помни о том, что ответы на все вопросы хранятся у тебя внутри, в сердце. Будь счастлива! Дари надежду и помни о том, что моя любовь всегда будет с тобой».

«Печали вечной в мире нет,

И нет тоски неизлечимой…»

Изрек писатель и поэт

Признав, что горе часто мнимо.

Мы забываем быть собой

И, следуя за чьей-то тенью,

Теряем радость и покой

И прячем боль свою за ленью.

Печали вечной в мире нет,

Как нет и радости безмерной.

И прав, конечно, был поэт,

Все в наших душах, несомненно.

Тоска развеется, и грусть

В душе негромко отзовется,

Все отданное к нам вернется

И в жизненный вольется путь.

Влюбленный жираф

                У мирозданья есть особые пути,

                Их не нарушить, не объехать, не пройти…

                Улыбка Бога — мистер Случай и судьба —

                Меняет карты с дурака вдруг на туза…

Весна в этом году не торопилась. С утра небо было затянуто тяжелыми тучами, а к вечеру пошел мелкий промозглый дождь. В такую погоду хочется спрятаться дома под теплым пледом или в уютном кафе в обнимку с чашкой ароматного чая. Я шла по проспекту и с трудом сдерживала слезы, не замечая ни дождя, ни холода. Обида и злость душили меня.

— Нет, ну вы только подумайте, я сдала все отчеты вовремя, отчиталась перед головным офисом без задержек и доработок! Помогала ей писать дурацкие докладные о перерасходовании бюджета, чтобы отдел не лишили премии, а ее — теплого места! А сегодня, когда попросила повысить надбавку, унижалась, рассказывала, что денег не хватает, что Юльке нужны новые сапоги и теплая куртка, она снисходительно слушала меня, вздыхала, а потом дала феноменальный совет — завести любовника или взять подработку. Просто неслыханная наглость — любовника завести! Эх, дорогая Эльза Петровна, не судите всех по себе. Может быть, вы и строили так свою жизнь, — распылялась я, мысленно высказывая начальнице все, что накипело внутри. — Но ваши советы не всем подходят.

— Боже, какая мерзость, дожила, опустилась до сплетен и пересудов. И какую подработку я, извините, могу найти, если у меня и так ненормированный график, раньше полседьмого с работы не ухожу, да и домой частенько беру ваши мелкие заданьица, над которыми потом сижу полночи. Нет, все! Хватит с меня! Завтра же начну искать другую работу. А вы ищите себе другую дурочку. Правильно Алена говорит, что я дура, которая себя не ценит, поэтому на мне и ездят все кому не лень. И раз я сама себя ни в грош не ставлю, то и другим нет дела до моих проблем. Нет, ну вы только подумайте — какая глупость рубить сук, на котором она же удобно сидит!

Состояние мое было хуже некуда. Набрала номер Юльки. Она бодрым голосом отрапортовала, что поела суп с бутербродом и делает уроки. Я слушала, и раздражение мое таяло. Господи, спасибо тебе за чудесную дочь! Ей только восемь, а она вполне самостоятельная и не боится по вечерам оставаться одна дома. А задерживаюсь я в последнее время часто. Нет, определенно нужно что-то менять. Жизнь сама меня к этому подталкивает, раз я такая непонятливая.

Пообещав себе завтра же составить и разослать резюме, я почувствовала, как сильно замерзла. Сапоги насквозь промокли, пальцы на руках и ногах окоченели.

— Не хватало еще заболеть и растратить последние деньги на лекарства. Больничный все равно не оплатят, так что придется больной тягаться на работу.

С этой мыслью я решительно направилась в кафе выпить имбирного чая с медом и согреться.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я остановилась у дверей. Пока я пыталась отыскать его в необъятном пространстве сумки, дверь распахнулась, и на меня в буквальном смысле налетел мужчина, обдав с ног до головы ароматным кофе из пластикового стаканчика. Я оцепенела, а мой весело звенящий телефон выскользнул из замерзших рук и поскакал по асфальту. От груди до подола моего светло голубого пуховика растянулось грязно-коричневое пятно. Словно рыба, выброшенная на берег, я не могла ничего произнести и только хватала воздух губами. Вид у мужчины был не лучше моего. Правда, на его темном пальто пятна не были заметны, но выражение лица было соответствующим — смесь оцепенения и испуга.

Телефон продолжал настойчиво трезвонить. Мужчина бросился его поднимать, а у меня в голове пронеслось, что только мама может так настойчиво звонить. Как ни странно, эта мысль вывела меня из оцепенения.

— Вы что? Куда вы смотрели? Что за день такой дурацкий? — выпалила я зло, с досадой рассматривая себя.

Нажав отбой, я сунула трубку в карман и со злостью рванула ручку двери. Валдайские колокольчики задорно поприветствовали нового посетителя, но мне было совсем не до веселья.

У стойки администратора я увидела миловидную девушку с мастерски скрученной в огромную гульку копной дредов. Выслушав мой сбивчивый рассказ и не снимая голливудской улыбки с лица, она проводила меня к свободному столику, а сама куда-то унесла мое пальто.

В кафе было тепло. На столиках в разноцветных стеклянных подсвечниках танцевали огоньки свечей. Терпкий запах кофе, смешиваясь с ароматом корицы, ванили и каких-то неведомых мне специй, успокаивал. Мне захотелось спрятаться здесь в укромном уголке и замереть, прислушиваясь к запахам и звукам. Я расположилась у окна за небольшим столиком для двоих. Мне нравилось это маленькое уютное кафе, каждый его уголок был отделан с любовью. Мебель из натурального дерева теплых медовых тонов дополняли мягкие гобеленовые подушки, примостившиеся на креслах и диванчиках. Воздушные кружевные шторы, перехваченные атласными ленами, словно стыдливые невесты под вуалью, приковывали взгляд к окнам. На стенах в стильных паспарту висели акварели, от которых трудно было отвести взгляд. Они завораживали своими необыкновенными сюжетами и плавно перетекающими линиями.

Передумав пить полезный имбирный чай, я заказала капучино и вишневый штрудель. Ну и пусть сегодня четвертая чашка кофе! Нельзя же сравнивать свежемолотый Лавацца с густой пенкой и карамельным сердечком внутри с заваренным по-быстрому кофе в чашке.

Сделав заказ, я смотрела сквозь кружевную вуаль на торопливо снующих прохожих и думала о том, что теперь придется сдавать пальто в химчистку и ходить в легкой куртке. Ну да ладно, весне давно пора заглянуть в наши края, как-никак конец марта. Немного успокоившись, я решила позвонить маме, но вспомнила, что телефон остался в пальто.

— Значит, пообщаемся позже, — произнесла я и с предвкушением стала разглядывать рисунок в чашке кофе, который подала официант.

Совершенно неожиданно для меня бариста изобразил маленького ангела. Парящая фигурка слегка подрагивала крылышками на легком облаке молочной пенки. Это выглядело так трогательно! Жаль было разрушить такую красоту. Я любовалась и не заметила, что к моему столику подошли.

Негромкий кашель привлек мое внимание. Я подняла глаза и увидела рядом мужчину, который облил меня кофе. В руках он держал букет нежно-розовых тюльпанов, перевязанный шелковой лентой. Его внезапное появление меня смутило. Хотелось побыть одной, да и в целом настроение сейчас не располагало к общению с незнакомцами. Но сегодня абсолютно все складывалось не так, как я планировала.

Прочтя на моем лице досаду и недовольство, мужчина замялся, не зная, с чего начать разговор.

В полумраке кафе его высокая фигура с букетом в руках отбрасывала длинную тень на стену. Он был похож на великана, склонившегося в поклоне. Меня позабавил этот образ, и, указывая ему на свободный стул, я со вздохом произнесла:

— Да садитесь уж. Кофе, как я понимаю, вам так и не удалось выпить? Да и мой сейчас остынет. Так что заказывайте, и давайте знакомиться.

То ли букет тюльпанов поднял мне настроение, то ли кофейный ангел, но в тот момент мне захотелось просто расслабиться и наслаждаться кофе.

Мужчина запоздало протянул мне букет и стал сбивчиво объяснять, что он совершенно случайно не заметил меня.

Пытаясь разрядить обстановку, я скорбным голосом произнесла:

— Поделом мне. Нечего у дверей топтаться и копаться в сумке полчаса. Давно пора выбросить все ненужное. Так что извинения принимаются.

— А пальто? Я подумал, что вы расстроились из-за пальто, — сказал он, виновато улыбаясь.

— Пальто придется сдавать в чистку, но это мелочь. Его и так после зимы нужно туда нести, неделей раньше или позже — подумаешь беда. Давайте знакомиться. Меня зовут Ксения, а вас?

— Иван. Иван Домин. Я архитектор, работаю в частном проектном бюро «Строим на века», — бойко отрапортовал он и почему-то в смущении стал разглядывать свои руки.

— Очень приятно, Иван. Вы прямо мне всю трудовую жизнь рассказали. А что замолчали, как на личном фронте? — я вошла в кураж, меня несло, но останавливаться не хотелось.

— В каком смысле на личном? — его пронзительный взгляд заставил меня поубавить пыл.

— Давайте, закажите себе что-нибудь. Или вы торопитесь? Вы же куда-то торопились, когда окатили меня кофе?

Сидя напротив, я наблюдала, как в стеклах его стильных очков отражались огоньки свечи и понемногу расслаблялось его лицо. Официантка поставила цветы в вазу и замерла в ожидании заказа.

— Пожалуйста, американо с двойным сахаром.

Смерив его опытным взглядом и заглядывая ему в глаза, она произнесла елейным голосом:

— У нас сегодня фирменный пирог «Пьяная клюква», рекомендую. Все, кто его пробовал, возвращаются к нам снова.

Она сказала это так сладко, словно не пирог ему предлагала, а жаркую ночь. И без того взвинченная сегодняшними событиями, я еле сдержалась, чтобы не наговорить ей гадостей, тем более что мне никто фирменный пирог не предлагал. Глубоко вздохнув, я отвернулась к окну и, услышав слова моего спутника, невольно улыбнулась.

— Благодарю за предложение, но на десерт у нас сегодня приятная беседа. Поверьте, в нынешнее время это ценнее любого кулинарного шедевра, — и, обратившись ко мне, он спросил, не хочу ли я в дополнение к штурделю попробовать кусочек фирменного пирога.

Наверное, из-за своей вредности я категорично замотала головой, всем видом показывая, что меня десертом не купишь.

Официантка разочарованно удалилась, а мы сидели и улыбались, как нашкодившие дети.

Иван оказался приятным собеседником, внимательно слушал и легко поддерживал беседу. Словно со случайным попутчиком в поезде, я делилась с ним своими мыслями, рассказывала о работе, нескромно хвасталась успехами Юльки.