Бесплатный фрагмент - Проклятье Айвиэна

«Каждый из нас делает выбор, изначально не зная, к чему это в конце концов приведёт.» (Хеннигер Эклз)

ПРОЛОГ

После проходившего накануне вечером дождя лес блестел от влаги, словно был усыпан бесчисленным множеством маленьких алмазов. Ветер, который с утра был слегка прохладным, постепенно начал приносить все больше и больше тепла. Небесное светило покинуло объятья далекого горизонта и неумолимо двигалось к зениту. Вскоре полуденный яркий свет заливал округу, и ни одно облако, даже самое маленькое, не осмеливалось этому помешать.

В полный жизни лес монументальной громадой врезалась каменная стена, на которой несли вахту несколько полусонных стражников. Внизу же, неподалеку от массивной ограды, весело играли и смеялись несколько ребятишек. Они сбивали капли воды с листьев ладошками, скользили по траве, забирались на невысокие деревья или на крепкие ветки более старых. Не смотря на то, что дети отдалялись от городской черты, их радостные крики и смешки разносились далеко. Звонкие голоса удивительным образом дополняли пение лесного хора, состоявшего из щебета многочисленных птиц. Большинство лесных обитателей лишь с интересом наблюдали за человеческими детьми. Но, как это иногда бывало, находилась и парочка более смелых зверей. Сорвавшись с мест, они присоединялись к радостной группе и пытались по-своему поучаствовать в людских забавах.

Внезапно среди деревьев неподалеку мелькнул странный силуэт. Дети были слишком увлечены своими играми, и, само собой, не сразу заметили его. Однако обитатели леса, напротив, насторожились и начали внимательно наблюдать за пришельцем. Те, что находились ближе всех к его пути, спешили удалиться от странного человека. Птицы начинали постепенно умолкать, чего дети также совершенно не заметили. Даже немногочисленные хищники, случайно проходившие мимо, отступали назад и готовились защищаться.

Но вот, спустя несколько минут, незнакомый человек подошел достаточно близко, чтобы привлечь внимание даже увлеченной своими играми ребятни. Бегавшие друг за другом ребятишки тут же остановились и посмотрели на этого человека. Тот, в свою очередь, застыл на месте. Совершенно не двигаясь, он поочередно одарил каждого из них необычайно пристальным взглядом.

Один из мальчишек заинтересовался незнакомцем сильнее своих друзей. И не без причин: Стоявший перед ними мужчина выглядел крайне необычно. Мышцы на крепко сложенном теле бугрились при каждом, даже самом незначительном движении. По росту незнакомец превосходил всех, кого доводилось видеть ребенку. Одежда, если ее можно было так назвать, больше напоминала беспорядочно сшитые или перевязанные друг с другом шкуры и обмотки ткани. Торс и руки были полностью обнажены. Борода и волосы были длинными, спутанными и, судя по их внешнему виду, немытыми на протяжении довольно долгого времени. Кожа была бледной, словно пепел. Но больше всего внимания привлекал к себе огромный топор. Его массивное острое лезвие, прикрепленное к грубой толстой рукояти, угрожающе блестело в пробивающемся сквозь кроны деревьев свете. И, не смотря на очевидную тяжесть оружия, незнакомец легко удерживал его одной рукой, словно это был тоненькая ветка иссохшего куста.

С минуту дети и мужчина просто стояли и смотрели друг на друга. Наконец, словно насмотревшись, незнакомец отвел глаза в сторону и решительно зашагал дальше, в направлении городской стены.

— Кто это такой? — шепнул один из ребятишек.

— Может, лесоруб? — ответил другой. — Я слышал от тети, они бывают большие и сильные, как великаны.

— Серьезно?

— Быть не может!

— Давайте догоним его и спросим, — громко предложил кто-то еще и бросился вслед за мужчиной.

Любопытство, овладевшее одним ребенком, почти мгновенно передалось всем остальным. Сорвавшись со своих мест, они быстро догнали незнакомого мужчину, равномерным твердым шагом пересекавшего лес.

— Дядя, Вы кто?

— Вы и правда лесоруб?

— А зачем Вам такая борода?

— Можно потрогать топор? А он тяжелый?

— Вы из другого города? Или живете в соседней деревне?

Дети наперебой засыпали незнакомца вопросами. Мужчина же, казалось, совершенно не обращал на них внимания на их существование, упрямо двигаясь в сторону города. Странный человек не только не реагировал на вопросы и не удостаивал их малейшего взгляда — он не пытался и накричать или прогнать, что на его месте непременно сделал бы другой взрослый.

Вскоре безразличие незнакомца принесло плоды. Один за другим, шедшие за ним дети начали терять интерес и откалываться от любопытствующей процессии. Немного пошептались, они бросили последний взгляд на странного мужчину и вернулись к прерванной игре. Теперь единственным, кто все еще следовал за незнакомцем, стал мальчик, который наиболее пристально рассматривал его при встрече.

Спустя несколько минут человек с топором миновал опушку и вышел к дороге. Шедший следом за ним мальчик внутренне обрадовался этому: теперь станет легче поспевать за заинтересовавшим его мужчиной и его широкими стремительными шагами. То, что незнакомец не ускорил шаг на открытой местности, лишь больше помогло пареньку.

И вот, спустя почти десять минут пути неизвестный и следовавший за ним ребенок оказались перед городскими вратами.

Как и следовало ожидать, здесь появление странно выглядящего человека с огромным топором в руках произвело куда более сильное впечатление. По меньшей мере три десятка человек сразу же обратили внимание на необычного пришельца. Довольно быстро к ним присоединились все остальные горожане, находившиеся неподалеку от входа в город.

Почти сразу же на площади воцарилась звенящая тишина. Жители города смотрели на незнакомца так же, как до этого делали дети. Однако в их глазах вместо невинного любопытства были настороженность и страх. Незнакомец в свою очередь одаривал их все тем же пристальным взглядом.

Внезапно тишину нарушили тяжелые шаги и звон металла. Один стражников, стоявших ближе всех к незваному гостю, положил ладонь на рукоять своего меча и начал медленно приближаться к незнакомцу. Все без исключения следили за тем, как расстояние между потенциальными противниками сокращается. Каждый их шаг эхом отдававшимся от крепостной стены. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, они несколько долгих секунд просто смотрели друг на друга: стражник угрожающе, а незнакомец со странным интересом.

— Кто такой? И чего надобно в нашем городе? — спросил уроженец города, придавая своему голосу твердости.

Человек с топором никак не среагировал на его слова. Почти сразу же он повернул голову в другую сторону. Теперь внимание незваного гостя было обращено еще к одному мужчине, который как раз подходил к стоящим рядом потенциальным соперникам. Судя по богато расшитой одежде и слегка выдающемуся вперед животу, это был либо купец, либо один из членов городского совета.

Все это время мальчик, следовавший за незнакомцем, стоял возле ограды конюшни и продолжал наблюдать за происходящим. На его глазах, все еще полных невинности и любопытства, бородатый мужчина резко повернулся к подошедшему человеку всем телом. Богатей приподнял руку, останавливая стражника и пытаясь подавить конфликт в зародыше. Под пристальным взглядом незнакомца, что был на несколько головы выше его, горожанин повторил вопрос одетого в доспех мужчины, облачив его в более вежливые слова.

Не смотря на предостережения богача, стать все же сверкнула.

Но то не был меч. Массивное лезвие топора блеснуло в полуденном свете, словно молния на ночном небе. Движение незнакомца было столь стремительным и неуловимым, что никто не успел ни вздохнуть, ни среагировать. Несколькими мгновениями позже каменную кладку площади, покрытую высохшей грязью, щедро окропил темный багрянец крови.

А затем на город и всех его жителей обрушились хаос, страх и смерть…

Часть первая. АВАНТЮРА

Полдень. 57-й день Времени Цветения

Ина́урейм.

Небольшой мир, купающийся в лучах небесного светила, что жители именуют Светлейшей. С самого начала существования он является вечным спутником Забытого — другого мира, с незапамятных времен полностью укрытого непроницаемой пеленой серых, словно пепел, облаков. То, что таиться за этой мистической густой завесой, многие годы оставалось непостижимой загадкой для учёных мужей и женщин. И эту тайну вряд ли суждено когда-нибудь разгадать.

Одно полушарие Инаурейма занимают небольшие полюсные материки, между которыми находятся бесчисленные острова и рифы, скрытые густым туманом. Морские путешественники, видевшие этот край воочию, прозвали это место Туманным Ободом. Немногие смельчаки пробовали пересечь его и раскрыть тайну бледного покрова. Однако никому из них так и не удалось вернуться домой. И навсегда останется загадкой, нашлось ли для путешествовавших сквозь этот бледный полумрак хоть что-то кроме отчаяния и гибели.

В противоположной же части мир от полюса до полюса пересекал единый огромный континент, с обеих сторон омываемый океанами. По центру его раскинулась усеянная оазисами пустыня, прозванная Великим Топазом — дом расы орцинтаев, а также многих необычных и опасных существ. С севера и юга к Топазу примыкали два края, где с большим удовольствием росли травы и леса. В Южных Садах обитали закаленные в боях люди, которые уюту и комфорту предпочитали кочевой образ жизни. Их быт уже давно стал тайной даже для живших по другую сторону пустыни родичей. Жители Северного Королевства несколько уступали южанам в росте и физической силе. Но они с лихвой компенсировали это доспехами, лучшим оружием, городами, защищенными высокими стенами крепостей, а также ремеслами и множеством других полезных умений.

Именно на севере, в городе под названием То́лбас, родился и прожил все годы своей недолгой жизни один юноша. Он ничем не отличался от других своих соседей. Так же, как и они, он вел размеренную повседневную жизнь и взирал на Инаурейм через призму собственных забот и неурядиц.

Его звали Айвиэ́н.

Сейчас, в самый обычный день четыреста двадцать восьмого года Третьей Эпохи, он стоял у таверны и осматривал до боли знакомый ему окружающий пейзаж. Улицы Толбаса уже наполняла многогранная симфония жизни, состоящая из звуков и запахов. Шум доносился отовсюду, но юноша давно знал: в музыке этого нет ничего хоть сколь-нибудь зачаровывающего или успокаивающего.

Звон битого стекла где-то за спиной — явный признак драки. Прерывистое мычание, сливающиеся с натужным кряхтением — какая-то компания закончила пьянствовать. Кого-то из них даже пришлось вытаскивать из таверны, о чем говорили неравномерные шаги. Крики, издаваемые незнакомым голосом — одного из приезжих только что обокрали. Айвиэн даже мог, с определенной вероятностью, назвать имя карманника. Если хорошенько прислушаться, то можно было даже услышать, как в одном из соседних переулков какой-нибудь пьяница успешно расстается с содержимым желудка. Или как несколько человек, решивших устроить драку, отвешивают друг другу зуботычины, не особо задумываясь о последствиях. А порой до острого слуха доносился женский стон, который мог быть как полон страсти, так и искажен страхом.

Именно такой и была «музыка» Толбаса. Наступление ночи делало ее немного тише. Однако у этого была цена — в темное время суток мелодия приобретала намного более мрачные оттенки. И для города не было ничего странного в том, что иногда участников этого «концерта» наутро могли найти мертвым, а то и не найти вовсе.

Так было всегда, сколько Айвиэн себя помнил. И порядок этот установился задолго до того, как он появился на свет. Стражникам уже давно не было дела почти ни до чего. Многие из них так или иначе стали частью круговорота взяток или даже тайно состояли в одной из городских шаек. Толбас буквально «дышал» самыми разными злодеяниями: от мелкого воровства и угроз до контрабанды, убийств и подкупов на всех возможных уровнях жизни и власти. Воры, спекулянты, взяточники, мародеры и личности куда хуже двигались по его улицам, словно отравленная кровь по гниющему телу.

И все же, даже в таких условиях находились люди, смотрящие на жизнь с надеждой и верой в лучшее завтра. В большинстве своем это были дети, которым все еще счастливилось не сталкиваться с порочной стороной родного города. Из более зрелых людей ярче всего выделялись служители из Башен-близнецов Латаэ́льз. Причиной тому было то, что они время от времени сменяли друг друга. Наверное, именно поэтому они много рассказывали о радостях жизни, добродетелях и о том, сколь прекрасен и чудесен Инаурейм.

Айвиэн не раз слышал слова этих людей, облаченных в багрово-бежевые рясы. В детстве именно они побуждали его много мечтать, не замечая творящегося вокруг. Теперь же их рассказы просто помогали успокоиться. Но каждый раз ему сильно хотелось не столько поправить их, сколько добавить: «Каким бы прекрасным ни был наш мир, Толбас — это, без сомнения, самое худшее, злачное и мерзкое место в нем».

Но юноша просто стоял с другой стороны улицы и наблюдал. Наблюдал потому, что знал: в стенах города порок — это естественный ход вещей. И вряд ли что-то, даже личное вмешательство короля, сможет изменить положение дел. А стоял потому, что отчасти и сам являлся частью этого жестокого круговорота.

Все, кто рождался и рос в Толбас, знали: здесь нельзя дожить до совершеннолетия и при этом никак не запачкаться. И Айвиэн не был чудесным исключением из этого правила. Он слишком рано осиротел. Родители оказались в опале одного из вельмож. Заплатить за это им пришлось жизнями. Мальчик, оставшийся один, понятия не имел о том, что произошло: мать и отец просто не вернулись домой.

Одинокая жизнь оказалась хорошим учителем, хоть и жестоким. Оказавшись на улице, Айвиэн быстро понял законы Толбаса. Чтобы есть, придется воровать. Чтобы спать, придется прятаться. Чтобы остаться живым и свободным, придется постоянно быть начеку. Эти три правила всегда спасали его и позволили не умереть раньше времени.

Эти законы касались не только Айвиэна. Но парень все же не позволил им полностью поглотить себя. Не смотря на жестокое начало своего жизненного пути, еще ребенком он проявлял определенное благородство и сумел сохранить его до возраста, когда большинство подростков легко забывали о нем в пользу выгоды. Юноша делил добычу с теми, с кем рос бок о бок после потери родителей. Не отказывал ни в чем, будь то еда, питье или те немногие гроши, которыми изредка удавалось разжиться.

И все же изнанка Толбаса не могла совсем не затронуть парня. Поэтому к пятнадцати годам Айвиэн уже был известен в подпольном мире. Еще молодым пареньком его знали, как отличного специалиста по разного рода замка́м и неплохого вора. «Честный Вор» — так его однажды прозвали, пытаясь оскорбить. Однако это прозвище вскоре не просто прижилось, но и обросло уважением к его обладателю.

Причина была проста. В отличие от коллег по промыслу, Айвиэн следовал своему «кодексу чести». Он никогда не разорял могилы и склепы, не вламывался к тем, кто жил честно или едва сводил концы с концами, не покушался на имущество приезжих или путников на дороге — словом, не брался за ту работу, которую считал подлой, нечестной и отвратительной. Поговаривали даже, что иногда он наоборот, отдавал свою добычу другим или проникал в жилища бедняков, чтобы незаметно помочь им. Подтвердить или опровергнуть эти слухи мог только Айвиэн, а тот никогда не распространялся о своих делах. Он даже старался предельно спокойно относиться к коллегам по промыслу — даже к тем, кто на дух не переносил. К счастью, юноше нечасто приходилось сталкиваться с другими ворами.

Сегодняшний день был редким исключением.

В данную минуту «Честный Вор» стоял у стены таверны, напротив которой, по другую сторону шумной рыночной площади, находилась, словно контраст, скола служителей из Башен-близнецов. Каждый раз оказываясь в этом месте, молодой человек словно чувствовал незримую борьбу противоположностей — сдержанности и разума с пороком и эгоизмом. И от этих мыслей становилось немного не по себе.

Однако в этот раз выбирать не приходилось. Место встречи было указано в записке, которую накануне вечером ему принес один из мальчишек, с которыми юноша время от времени делился едой. Особого желания связываться с тем, кто решился послать эту весточку, не было. Но нынешнее денежное положение было не самым приятным. Выручка же, которая, если верить записке, стояла на кону, могла бы обеспечить Айвиэна достатком на весьма долгое время.

Увы, но куш был лишь одним из немногих причин взяться за предстоящее дело. И, не смотря на соблазн и необходимость, он с большим трудом перевешивал все отрицательные стороны предстоящего предприятия.

Юноша слегка потрепал свои короткие волосы цвета мокрой глины и испустил тяжелый вздох. Звук потонул в шуме перебранок и возгласов, доносившихся с расположенной чуть ниже площади. Иногда по голосам можно было узнать не только исход той или иной сделка — «маленькой битвы», как любили называть это купцы — но и личности «победителей». Однако Айвиэн стоял здесь уже почти час. Время с каждой минутой тянулось все медленнее. Одежда, видавшая лучшие времена, успела нагреться в лучах Светлейшей, что вызывало лёгкое неудобство. Сам парень уже не мог сказать наверняка, что ему больше надоедает: долгое ожидание или нескончаемый шум.

Наконец, спустя еще несколько минут, раздался очередной один потонувший в шуме вздох. Он вполне красноречиво обозначал, что для «Честного Вора» ожидание подошло к концу. Слегка худощавое, но крепко сложенное тело легко оттолкнулось от деревянной стены, на которую опиралось все это время. Айвиэн поправил сорочку, слегка отряхнулся и бегло осмотрелся вокруг — не раз выручавшая его на протяжении жизни привычка.

То, что увидел юноша, подтвердило решение юноши. Ожидание и правда подошло к концу. Но отнюдь не по той причине, что секунду назад.

Со стороны улицы, которая спускалась вниз от входа в средний район города, к таверне медленно шел мужчина. Помятый сюртук на голое тело, столь же мятые штаны, а также растрепанные волосы создавали впечатление, что этот человек вышел — и, возможно, далеко не по своей воле — из какого-то питейного заведения и теперь с надеждой искал другое. Но твердая походка, чистый взгляд и отсутствие на лице ухмылки, присущей большинству пьянчуг города, быстро развеивали этот ошибочный образ.

Разумеется, Айвиэн даже на мгновение не поддался на уловку, каковой был внешний вид приближавшегося человека. Юноша хорошо знал мужчину. Несколько раз они пересекались на «работе» и даже успели провернуть пару дел исключительно вдвоем. Несмотря на шестилетнюю разницу в возрасте, они неплохо ладили. С некоторыми условностями их даже можно было назвать лучшими друзьями, что было редкостью в Толбасе и ещё реже встречалось среди коллег по воровскому ремеслу.

— Извиняй, Айви, — произнес мужчина, подходя ближе и пожимая ожидавшему его юноше руку. — Дела… как всегда, дела задержали.

— Судя по твоему виду, Сахи́л, — ответил Айвиэн, не сумев сдержать улыбки, — дела были бурными, страстными и знойными.

Мужчина слегка покраснел, что случалось крайне редко.

— Можно сказать и так… Давай-ка об этом потом. Он ждет.

При последних словах улыбка моментально покинула лицо юноши, сменившись легким раздражением и недовольством. Серо-зеленые глаза брезгливо сузились.

— Да-да, знаю, — успокаивающе похлопал партнера по плечу Сахил. — Ты терпеть его не можешь. И половина Толбаса, если не Королевства, с тобой полностью согласна. Но признай: если он прав — овчинка стоит выделки.

— И это одна из двух причина, по которой я простоял здесь целый час. Второй была твоя подпись на записке. Если бы парнишка не подтверил, что она поставлена твоей рукой — ноги бы моей не было сегодня возле этой дыры, — слегка переведя дух и умерив негодование, Айвиэн добавил, — Ну да ладно, не будем зря тратить время. А-то кто знает: может этот идиот от скуки решит развлечься и сделать из чьего-то лица кашу.

— Или наоборот, — теперь легкая улыбка скользнула уже по лицу недавно пришедшего мужчины. Еще раз осмотревшись, товарищи открыли находившуюся рядом дверь и вошли внутрь.

Оказавшись внутри, Айвиэн и Сахил отошли в сторону от входа и на несколько секунд остановились. День выдался довольно ясным, и улицы Толбаса буквально купались в ярких лучах Светлейшей. Внутри же таверны свет давали лишь десяток свечей да пара небольших окон, завешенных полупрозрачными занавесками. Контраст освещения больно ударил по глазам. И все же, понадобилось не так много времени, чтобы зрение привыкло к полумраку посещения. Спустя несколько секунд окружение всё же приобрело чёткие очертания, и воры смогли осмотреться.

Посетителей в такой час было не так много, что довольно сильно контрастировало с шумом, царившим в помещении. Впрочем, у этого различия была вполне очевидная и простая причина. Почти все, кто был в таверне, сбились в одну большую компанию, чей веселый и временами непристойный гам сопровождался стуком кружек о стол, а прерывался лишь во время поглощения пива. Единственными, кто не принимал участника в празднике, были хозяин заведения, помогавшая ему женщина и одинокий стражник, который так и норовил уткнуться носом в стоявшую перед ним кружку и заснуть.

— Видишь его? — спросил Айвиэн, тщетно пытаясь отыскать среди посетителей того, по чьему приглашению — или, скорее, по чьей вине — воры пришли в эту таверну.

— Да, — ответил после недолгой паузы Сахил, осторожно дотронувшись до плеча друга и едва заметно указывая в один из более темных углов зала. Увидев искомое, юноша кивнул, и вместе с мужчиной зашагали в нужную часть помещения.

Столик, к которому подходили двое друзей, занимал человек, бывший вторым малозаметным исключением из «шумящего общества». Это был весьма крепко сложенный мужчина с начисто выбритой головой и суровым лицом, покрытым многодневной щетиной. Он был одет в простую накидку с капюшоном, под которым обычно скрывался пересеченный шрамом лоб.

Ходило множество разных слухов о том, как появилась эта отметина. Самой популярной было «дельце в Локвосе». Те, кто в нее верил, рассказывали, что в тот день герой этой байки решил обокрасть стражников, что везли золото из приисков на монетный двор. Поговаривали даже, что в итоге все-таки украсть целый мешок чистого необработанного золота. Однако большинство не верило в эти россказни и склонялось к тому, что шрам остался после неосторожного падения или пьяной драки, в которые бритоголовый делец так любил ввязываться.

— И́зар, — протянул руку Сахил, когда двое друзей подошли к столику, за которым сидел их потенциальный работодатель.

Айвиэн лишь молча кивнул и, как и его спутник, сел на стул. В знак приветствия ему достался пристальный, полный неприязни и вынужденного терпения взгляд. С минуту над столиком висело напряженное молчание, за время которого бритоголовый опустошил кружку. «Честный Вор» подозревал, что далеко не первую.

— Ну, рассказывай, — прервал молчание Сахил, когда виновник встречи наконец поставил кружку на стол.

— А чего рассказывать? Я же все написал. Большой куш подвернулся. Если резво, тихо и правильно подойдем к вопросу — можно будет до-олго жить припеваючи и…

— Изар, сделай одолжение нам всем и говори сугубо по делу — перебил мужчину Айвиэн. — Если снова какой-то храм или подстава, как в начале Цветения — на меня можешь не рассчитывать.

Раздраженный взгляд юноши слегка дрогнул от неприятных воспоминаний. Случившееся в начале сезона до сих пор не давало покоя его совести. Поддавшись на уговоры Изара, Айвиэн и несколько других воров проникли в дом богатого аристократа, жившего на берегу озера Мерц. Уже начали собирать напророченный куш. Но, обнаружив за некоторыми дверьми спящих детей, воры с удивлением обнаружили, что грабят не зажиточного богатея, а приют. Как позже узнал Айвиэн, кроме тугого кошелька у аристократа оказалось большое сердце. Он давал кров, пищу и дорогу в жизнь детям, лишившимся родителей. С несколькими воспитанниками этого приюта юноша даже был знаком лично. Участники налета разделились надвое. Большая часть покинула особняк, не желая жить с таким клеймом на душе. Двоих из трех оставшихся вскоре поймали, и их участь была незавидна. Изар же, хоть и остался ни с чем, смог неведомым образом унести ноги.

С тех пор и без того натянутые отношения Изара и Айвиэна в буквальном смысле слова висели на волоске, к тому же весьма натянутом.

— Не поднимай пыль, Айви-и, — протянул мужчина. Юноша со скрежетом сжал зубы. Он не был против такого сокращения своего имени, но из уст Изара это всегда звучало как самое грязное оскорбление. — На этот раз все будет тихо и гладко даже для таких неженок, как ты. Ни владельцев, ни соседей, ни свидетелей — никого рядом не будет. Ни-ко-го.

Последнее слово бритоголовый произнес с нескрываемым самодовольством.

— И где, скажи на милость, ты нашел такой «подарочек»?

— Ста́серн, — коротко ответил делец и вновь поднес кружку к губам. Вспомнив, что та опустела еще минуту назад, Изар разочарованно поставил ее обратно. Вновь посмотрев на собеседников, он не без удовольствия наблюдал за тем, как друзья непонимающе переглянулись. Реакция показалась забавной.

— И кого ты собрался обнести в Стасерне? — спросил Айвиэн.

Лицо Изара при этом вопросе тронула довольная улыбка.

— Парни, — пояснил делец, наслаждаясь каждой секундой происходящего, — я не сказал «в Стасерне». Я сказал просто «Стасерн».

— Скажи еще, что собрался обчистить весь город одним махом, — саркастично улыбнулся юноша, уже собираясь вставать со своего стула.

— А почему бы и нет? Городишка-то тю-тю, — махнул ладонью Изар, после чего добавил, — Опустел.

Ошарашенный новостью, молодой вор резко опустился на табурет.

— В каком смысле «опустел»?

— Разве это не просто слухи? — поинтересовался Сахил.

— Мой контакт говорит, что нет, — покачал головой Изар. — Представьте: целый город без своих жителей. Дома, трактиры, таверны. Даже крепость и дворец градоправителя. И все это лишено своих владельцев! — уверившись, что должное внимание к его предложению привлечено, мужчина встал со своего места и недвусмысленно повертел в руке опустевшую кружку. — Вы пока перетрите, а я схожу-ка еще возьму.

Изар удалился. Собеседники провожали его взглядами до тех пор, пока он не заговорил с хозяином таверны. Наконец, когда он облокотился о деревянную стойку, Айвиэн повернулся к товарищу.

— В чем дело, Сах? Что за бред он несет? Или он просто второй день не просыхает и несет все, чем может разродиться его больная голова?

Сахил вздохнул.

— Я так и знал — ты не в курсе. Вот какое дело. На днях прошел слушок, что какая-то толпа оборванцев напала на Стасерн. Подробностей не знаю, но ясно одно — вышло у них неплохо. Выжил ли кто-то из горожан или они смогли выбраться из города — неясно. Но говорят, что город теперь необитаем.

— Как можно верить слухам? Да еще таким нелепым? И, тем более, тем, что пересказал он?

— Айви, — успокоил друга мужчина. — Изар, несомненно, одним из самых отъявленных и неприятных козлов в Королевстве. Но он не дурак. Имеет дела с контрабандистами, браконьерами и купленными стражниками. Уверен, кто-то из них недавно был проездом в нашей клоаке и донес, что на Стасерн напали. А может даже своими глазами видел результат.

— То есть, ты доверяешь Изару? — спросил Айвиэн.

Мужчина ненадолго задумался, выбирая слова.

— Его сведениям — да. Ему самому… как когда. Но попробовать стоит. Если выгорит… — мужчина тихо присвистнул и картинно закатил глаза.

— А если нет? Или если нарвемся на кого-то?

— Ну, повернуть назад мы всегда успеем, верно? — вновь пожал плечами мужчина.

Едва Сахил закончил говорить, как послышались тяжелые нетвердые шаги Изара. Обойдя стол, он со скрипом отодвинул свой стул, уселся и одарил переговаривавшихся пристальным взглядом.

— Ну? — непринужденно спросил он. — Что решили?

Собеседники переглянулись. Задуманное бритоголовым предприятия на словах звучало слишком идеально. Именно поэтому оно и казалось ненадежным. Улов, который пророчили слухи, был сказочным — только это слово подходило для описания открывавшихся возможностей. Но не менее разнообразными и даже угрожающими были возможные риски. Взвесив все «за» и «против», Айвиэн вздохнул. Понадеявшись на лучшее, он едва заметно кивнул лучшему другу.

— Мы в деле, — ответил Сахил, и юноша уловил в его голосе легкие нотки сомнений. — Но если что-то пойдет не так, или ты снова чего-то недосказал… В общем, сам понимаешь. И не держи потом зла.

Изар едва заметно прищурился. Видимо, названное условие его не слишком обрадовало. Но мужчине хватило ума и сдержанности, чтобы промолчать.

— Прекрасно! Рад слышать, — улыбнулся он. — Тогда собирайтесь. Не забудьте ничего, что может пригодиться, и возьмите побольше вьюков для добычи. Встретимся возле конюшни на рассвете. Если все будет хорошо, то не пройдет и недели, как мы будем несказанно богаты.

Утро. 2-й день Времени Тепла

Благодаря предусмотрительности, выработанной за годы жизни в Толбасе, сборы нужного снаряжения не заняли много времени. Айвиэн всегда был готов срочно брать все необходимое и быстро выдвигаться. Отчасти так было потому, что хорошее дельце могло подвернуться в любое время. Но не меньшую роль играло и то, что за любым вором могли прийти в самый неожиданный и неудобный для него момент. И хотя Айвиэн крайне редко ввязывался в дела, которые могли перейти дорогу кому-то слишком мстительному и влиятельному, он понимал: страховка ещё никогда никому не вредила.

Вернувшись домой с успешных — хоть и довольно странных — переговоров, молодой человек достал сверток и проверил его содержимое. Два набора отмычек — на случай, если один сломается или случайно выпадет. Небольшой набор метательных ножей и парочка для разделки дичи. Пара коротких мечей и лук, а также небольшой колчан стрел. Все было на месте и готово к использованию. То же касалось и сделанных из плотной кожи наручей, наголенников и нагрудника, что лежали под ветошью в дальнем конце воровской лачуги. Оставалось только одеться да взять мешки для охотничьей и воровской добычи. Но этим он решил заняться перед самым отъездом.

Все важные дела для Айвиэна в тот день закочились на уже состоявшейся встрече в таверне. Так что следом за проверкой снаряжения юноша растянулся на соломенной лежанке. Сон пришел быстро, однако был на редкость беспокойным. Вор не придал значения хаотическим образам и списал их на раздражение, вызванное встречей с Изаром. Последние пару часов, остававшихся до начала авантюры, он просто лежал, глядя сквозь окно на начинающее светлеть небо. Затем, в спокойном темпе собрав все необходимое, парень покинул жилище и направился к условленному месту.

Долго ждать не пришлось. Совсем скоро к другу присоединился готовый к походу Сахил. Еще чуть погодя — когда колокол в башне ратуши возвестил о начале утреней четверти — пришел Изар. Вопреки ожиданиям, мужчина был совершенно трезвым и при доброй памяти. И хотя ясность мыслей и взгляда совсем не прибавила этому человеку очарования, на этот раз он по крайней мере молчал. Без лишних обсуждений препирательств, компания прошла сквозь городские ворота и двинулась в путь.

Дорога до места назначения заняла три дня. Все это время троица спокойным шагом пробиралась через лес по охотничьим тропам, время от времени переходя на бег. Путь для воров оказался на удивление спокойным и тихим. Они не встретили ни одного охотника или опасного зверя, который мог бы стать угрозой если не для жизни, то для намеченного дела. Первый раз заночевать решили на дальнем краю просторного луга, раскинувшегося за полями Микла́ва. Ужином стали подстреленные Сахилом зайцы. Мясо приготовили сразу. Половину отложили в сторону, чтобы поесть на ночь и подкрепиться утром, а остальное распределили по мешкам. Утром им представилась возможность наполнить бурдюки чистой и прохладной водой, которая небольшим ключом била посреди леса.

Остававшиеся два дня пути прошли столь же спокойно и безмятежно, как и первый. Дельцы петляли между деревьев, огибая самые густые чащи и стремительно пересекая более свободные участки. Ночевали под открытым небом и, что удивительно, почти не разговаривали. Трудно было сказать наверняка, чем было вызвано молчание: напряженностью ситуации или предвкушением ждавшей впереди выгоды.

И вот, утром четвертого дня, журчание реки возвестило о том, что место уже назначения близко.

— Смотрите! — с почти нескрываемым рвением и вожделением в голосе сказал Изар, указывая вдаль. — Вот! Во-от оно! Еще немного — и мы будем богаты!

Айвиэн и Сахил глянули в указанном направлении и сглотнули. Из-за крон деревьев виднелись башни и стена, окружающая Стасерн. Из-за зубчатой кладки торчали шпили и несколько крыш построек, расположенных в более высоких районах города. Сквозь поредевшие кроны, под которыми сейчас стояли дельцы, было прекрасно видно, что на стенах отсутствует стража. Дым от горнов и печей не поднимался вверх, как это должно было быть. Ветер же не доносил ни запахов, ни звуков, присущих городской жизни.

— Теперь-то ты веришь мне, Айви? — спросил Изар, явно довольный тем, что его информация оказалась верной. — То-то же!

— Как-то тихо, — произнес Сахил, внимательно оглядываясь по сторонам. Настороженность в его голосе резко контрастировала с восторгом инициатора дела.

— Конечно тихо! — выпалил зачинщик авантюры то ли от раздражения, то ли изумленный очевидностью сказанного. — Город же пустой.

— Нет, он прав, — тихо произнес Айвиэн после недолгой паузы. Когда Изар повернулся, готовый бросить не самые вежливые и красивые слова в лица подельников, юноша жестом остановил его и твердо произнес, — Да прислушайся ты, предки побери!

Мужчина, приведший в это место троицу, сжал зубы так, что послышался скрежет. Однако он все же прислушался к словам «Честного Вора». Замерев и замолчав, он какое-то время вслушивался в окружающую тишину.

— И что ж такое я должон услышать? — спросил он после недолгого ожидания. — Тишь как тишь. Ничего такого.

— Именно! — выпалил юноша, стараясь не повышать голос. — Полная тишина. Ни птиц, ни насекомых. Даже трава и листья на деревьях как будто…

— Погоди, — внезапно перебил товарища Сахил, вслушиваясь. Спустя несколько мгновений он вдруг выпалил, — Прячемся! Живо!

Айвиэн не задавал вопросов. Он прекрасно знал, что у его друга довольно острый слух и глаз. Быстро осмотревшись, он рывком достиг находившихся рядом густых зарослей из молодых деревьев. Сахил столь же быстро упал на землю за зарослями кустов, покрытых ягодами. Изар последовал их примеру, хотя и хранил на угрюмом лице выражение искреннего непонимания и раздражения. Однако уже через несколько секунд скептицизм мужчины был вынужден уступить место недоумению.

По противоположному берегу реки, отделявшей воров от желанного приза, прошла группа из нескольких мужчин. Высоких, крепко сложенных. Они были одеты в странные лохмотья или беспорядочную броню, а из оружия при них были грубо откованными мечи и топоры. Их лица были наполовину скрыты густой щетиной. Но еще более любопытным, чем внешность, было поведение незнакомцев. Казалось, что они просто шли, не соблюдая явного порядка и не преследуя какой-либо конкретной цели. Но все равно складывалось чёткое впечатление, что эта группа была ничем иным, как патрулём.

Надолго незнакомцы не задержались. Пройдясь вдоль берега, они перешли на другую сторону реки по выступавшим из воды камням. Айвиэн медленно потянулся к одному из мечей, готовясь к схватке. Боя не не последовало. Повернув на запад, странные люди скрылись среди деревьев, продолжая свое шествие вдоль реки.

— Кто это был? — тихо спросил Сахил, когда мужчины отошли достаточно далеко.

— Сложены крепко. Ставлю на то, что это южане, — прошептал Айвиэн, провожая патруль внимательным взглядом. — Видел как-то парочку. Да и не припомню я такого… «убранства» в наших краях.

— Ты хочешь сказать, что это варвары напали на город и сумели взять его? И что они по какой-то лишь Забытому известной причине остались в крепости после штурма? Не разграбили, не пошли дальше, не покинули Стасерн, а остались?

Юноша лишь пожал плечами, после чего повернулся к Изару.

— Что дальше? — спросил он у мужчины с искренним беспокойством и легкой издевкой в голосе. Однако трудно было сказать, слушал ли тот. Глаза Изара пристально смотрели не вслед патрулю, а за городскую стену.

— Может, лучше вернемся? — предложил Сахил. — Стоит ли нарываться, а? Деньги деньгами, но рисковать жизнью зазря не очень-то хочется.

Эти слова возымели эффект. К сожалению, совсем не тот, на который надеялся говоривший. Изар вздрогнул, как ужаленный, после чего перевел взгляд на собратьев по промыслу. В его глазах блестели искры алчности, а руки дрожали в предвкушении. Кажется, мысль о том, чтобы повернуть и отказаться от напророченной большой добычи, способна была вмиг разозлить дельца.

— Вернуться? — прошипел мужчина. — Вы в своем уме, парни? Это же просто дикари! Ну решила парочка из них остаться. Может, хотят ловить людей на живца, а потом жарить и есть. Но я сильно сомневаюсь, что после нападения на Стасерн их так уж много осталось.

— И что? — спросил Айвиэн, отчасти осознавая тщетность своей попытки воззвать к голосу разума Изара. — Сколько бы их ни было… Если нарвемся хотя бы на одного — пиши пропало. В бою они свирепы, как медведи.

— Расслабься, Айви, — издевательски отмахнулся Изар, вставая на ноги, и уверенным шагом направился в сторону реки. — Не думаю, что перехитрить этих олухов будет трудно. Пошли.

Сахил и Айвиэн переглянулись. Они прекрасно понимали, что не в силах остановить своего подельника, особенно когда алчность взяла над ним верх. В таком состоянии мужчина намного опаснее, чем в те дни, когда кровь в его венах наполовину состояла из выпитого алкоголя. Тем не менее, воры тоже встали и осторожно двинулись за Изаром, с каждым шагом приближаясь к возвышавшейся впереди стене Стасерна.

Юноша прекрасно понимал, что теперь задуманная авантюра стала куда более опасной. Быть может, смертельно опасной. Однако он шел следом за подельниками. На то было две причины. Первой неожиданно оказалась вера: впервые за долгие годы знакомства Изар сказал всю правду… или по крайней мере всё, что знал. Второй был краткий взгляд, которым Айвиэн обменялся с другом. В то мгновение парень увидел в глазах Сахила то, что, без сомнений, искрилось в его собственных.

То была призрачная, но крайне манящая надежда на то, что план Изара все еще осуществим.

Немного позже. 2-й день Времени Тепла

Вопреки слепой уверенности Изара, а может как раз благодаря оной, троица перебралась на другой берег реки без новых происшествий. Хотя камни, выступавшие из воды, выглядели надежно и безопасности, воры предпочли воспользоваться небольшим самодельным мостом. Эта конструкция больше напоминала ствол толстого дерева, в котором местные выдолбили углубление для ходьбы, а после перебросили над течением реки. От этой импровизированной переправы до городской стены было рукой подать. Группа южан, патрулировавшая окрестности, не попалась на глаза во второй раз. Не было видно в округе и других дозорных. В небольшом пролеске, примыкавшем к городской черте, так же не было ни засад, ни даже мелких животных и птиц. Это как радовало, так и в куда большей степени настораживало.

Подойдя вплотную к каменной кладке, бритоголовый сказал приятелям прикрыть его. Сам же мужчина принялся ощупывать стену со всем возможным вниманием и странной жадностью, то и дело проскальзывавшей во взгляде и движениях. Ни у кого из подельников Изара не возникло вопросов о том, что тот искал. Подельники знали, что затейник авантюры время от времени имел дело с контрабандистами. И не было ничего удивительного в том, что он знал о замаскированном проходе, что сможет привести в город.

Поиски лаза заняли больше времени, чем ожидал даже сам Изар. Возможно, он просто довольно давно не бывал в Стасерне и плохо помнит некоторые ориентиры. Однако Айвиэн был уверен, что жадность начала играть злую шутку с трезвостью разума мужчины. То, что делец несколько раз осматривался в поисках знакомых отметок на местности, лишь подтверждало догадку юноши.

И все же человек славен своим упорством. Спустя несколько минут искомое все-таки было обнаружено. Удовлетворенно улыбнувшись, бритоголовый запустил руку в траву и нащупал канат. Что-то скрипнуло — и потайной люк ушел в сторону. Он был действительно хорошо замаскирован. Покрывавший его глиняный состав настолько идеально сливался с крепостной стеной, что несведущий человек ни в жизнь не различил бы его на фоне остальной каменной кладки.

Щелчком пальцев Изар подал знак своим подельникам, и вся троица лихо юркнула в открывшийся темный проход. Когда люк за их спинами вернулся на место, компанию окружил полумрак. Единственным источником света в коридоре под стеной была узенькая полоска света впереди. Совершенно незаметная для посторонних, эта щель была оставлена намеренно и служила ориентиром. По крайней мере, так задумывалось. Сейчас же впереди был достаточно широкий проход, словно кто-то в спешке забыл его закрыть. Насторожившись, пришедшие из Толбаса воры осторожно прошли под стеной, миновали тайный проход…

…и словно очутились в другом мире, из которого по необъяснимой причине исчезла жизнь во всех её проявлениях.

Город был пуст. Даже слишком пуст. Не было видно почти никаких следов того, что на улицах Стасерна недавно кипела жизнь. На опустевших улицах не бегали домашние животные или дети, не ходили люде. Отсутствовали даже дикие звери и птицы, любопытство которых время от времени брало верх над страхом перед людьми и их творениями. Витрины, прилавки и торговые палатки стояли нетронутыми. Товар все еще лежал там, где его оставили торговцы. Лишь изредка на глаза попадались открытые или покосившиеся двери, лежащие на земле возле полок фрукты и овощи или игрушки, которые в спешке выронил кто-то из детей.

Наблюдая эту мрачную картину, троица воров осторожно продвигалась по улицам. С каждым новым шагом и поворотом атмосфера непривычной пустоты и тишины давила на них все сильнее и сильнее. Энтузиазм от ожидаемой выгоды наоборот, понемногу ослабевал. Вместе с тем окружающий пейзаж все сильнее укоренял в головах толбасцев мысль о том, что город был покинут слишком быстро. Словно злой рок щелкнул пальцами — и Стасерн стал монументом тишины.

Памятуя о внезапно возникшем на их пути осложнении — нежданном патруле — компания делала все возможное, чтобы остаться незаметными для чужих глаз. Тесные улицы города и множество самых разных зданий как нельзя лучше помогали в этом. Отсутствие жителей позволяли быстро передвигаться от тени к тени, не привлекая внимания. Чужаков так же не было видно. Однако Айвиэна не покидало странное и назойливое ощущение, а все инстинкты кричали о том, что за ворами наблюдают.

Через десять минут путь привел троицу на рыночную площадь. Вернее, в место, которое когда-то было ей. Теперь его было сложно узнать. Некогда оживленная, теперь эта площадка была первым действительно суровым свидетельством того, что произошло в Стасерне. Стенды и прилавки были безжалостно сломаны. Еда, утварь и даже украшения были беспорядочно смешаны с грязью. Тенты, укрывавшие продавцов от солнца и дождя, накрывали торговые ряды бесформенной массой ткани.

Однако на этот раз рядом с погромом были и следы боя. Обломки стрел, брошенное оружие. И, впервые за время проникновения в город, тела. Несколько облаченных в броню стражников, все еще сжимавших в руках мечи. Среди завалов, что были недавно торговыми рядами, виднелось еще несколько. На краю этой бойни, у стены, покоилось лицом в низ тело какого-то вельможи. Дополняла картину хаоса кровь, хаотичным узором покрывавшая камень под ногами. Такой теперь была рыночная площадь. По крайней мере та часть, что виднелась ворам. И никто из них не сомневался, что это лишь начало.

Сглотнув ком, который вызвала эта мрачная картина, троица двинулась дальше. Они старались не оборачиваться назад. Но это было уже ни к чему. Сцена на месте, что раньше было рынком, достаточно сильно отпечаталась перед мысленным взором воров. В голове начинали роиться мысли о печальной судьбе Стасерна и его жителей.

Спустя несколько минут и поворотов мрачная картина осталась позади. Хаос рыночной площади вновь сменился пустыми улицами. Теперь троица двигалась по более богатой части города — среднему района. Шпили, что начинали медленно расти над крышами домов, красноречиво говорили о том, что воры постепенно приближались к резиденции градоправителя.

К сожалению, желаемого облегчения смена обстановки не принесла. В какой-то мере пейзаж начал еще сильнее угнетать. Следы ужасных событий, опустошивших город, стали попадаться чаще. Разбитые окна. Сорванные с петель двери. Далеко не один раз на глаза попадались тела. Некоторых смерть настигла в их же собственных домах. Мысль о том, что беда оставила свой мрачный след на каждой улице города, лишь сильнее угнетали, а заветный куш прельщал все меньше. Только Изар, казалось, не обращал внимания на следы битвы. Похоже, он поборол первое впечатление и теперь лишь упрямо двигался к верхнему району. А возможно, он попросту не замечал творившегося вокруг и позволил алчности и жадности взять в руки поводья рассудка.

Чувство того, что за ворами наблюдали, усиливалось с каждым шагом. Никакие из предосторожностей, что предпринимали воры при передвижении, не помогали избавиться от него. Однако всякий раз, когда Айвиэн осматривался, он видел лишь опустевшие улицы и стены.

Вскоре долгий и напряженный путь закончился. Воры достигли столь желанного места назначения. Поднявшись по идущей вдоль крепостной стены каменной лестнице, они попали на открытую площадку, к которой примыкали несколько зданий.

Разумеется, воров интересовало лишь одно из них. Впереди возвышался дворец градоправителя. Лазурная черепица фасада сильно выделялась на фоне крепкой серой скалы, в которой была выбита большая часть комнат и залов. Массивные парадные двери, украшенные замысловатыми петлями и пилястрами, покрытыми изящной резьбой, находились в какой-то паре десятков шагов от воров. Одна из створок была маняще приоткрыта.

Пришедшие из Толбаса дельцы переглянулись. Теперь, когда цель была так близка, даже Айвиэн и Сахил с трудом контролировали дрожь предвкушения. Их приятель, затеявший этот поход, и вовсе готов был сорваться с места, словно увидевший оленя охотничий пес. Воров трудно было винить. Даже на фоне мрачного города, пережившего осаду, Айвиэн и Сахил успевали подмечать множество ценностей, которые стасернийцы оставили в своих домах. При желании можно было просто обчистить дома — и даже на этом вышло сколотить весьма завидное состояние на черном рынке. Изар не отвлекся на дома вельмож и простолюдинов лишь потому, что предвкушал еще большую добычу во дворце градоправителя. И теперь заветная цель была близка.

Но именно в это момент план шрамолобого мужчины пошел прахом.

Троица уже была почти внутри. Спрятавшись за бочками и поставленными друг на друга ящиками для фуража, компания внимательно изучала просматриваемую со всех сторон площадь. Оставалось сделать один рывок — пересечь ее — и столь желанная добыча окажется на расстоянии вытянутой руки.

На этот раз алчность и спешку сдержало не самообладание, а внешнее препятствие. С противоположной от воров стороны площади приближался громкий лязг металла. Вскоре показался и источник шума — небольшая группа вооруженных людей. Очередной патруль, который намеревался пересечь площадь и, пройдя мимо укрытия воров, вернуться обратно в город.

Стараясь не издавать лишнего шума, Изар повернулся к товарищам и жестами показал то, что и так было понятно: «Мы рванем к двери, когда патруль скроется из виду». Его подельники, находившиеся чуть позади мужчины, кивнули и продолжили наблюдение за двигавшейся по площади компанией.

Внезапно Сахил, следивший за патрулем пристальнее остальных, изменился в лице и сглотнул ком. Осторожно тронув Айвиэна за плечо, он прошептал:

— Айви, присмотрись, — сказал он, не пряча удивления, пропитавшего слова. — Тебе ничего не кажется странным в этой компании? Или это я брежу?

Вопросительно глянув на друга, молодой человек вновь перевел взгляд на пересекавших площадь мужчин. Несколько крепко сложенных южан в разномастной и диковинной экипировке. Не соблюдая какого-либо построения, они почти нога в ногу шли с несколькими облаченными в латы стражниками…

Внезапное осознание отдалось холодом по спине Айвиэна. Его разум, уже успевший поддаться жажде наживы, отказывался принимать столь очевидный контраст в компании, пересекавшей площадь. Лишь указание со стороны вернуло ему трезвость рассудка. Поглощенный алчностью рассудок решил, что несколько захватчиков попросту переоделись в доспехи убитых ими воинов. Однако теперь различия между варварами и теми, кто охранял город, были на лицо. Манера носить оружие, доспехи, рост, телосложение, более аккуратный внешний вид. Лишь одно объединяло членов патруля — все они двигались так, словно ими управляло нечто, известное только им.

Айвиэн невольно сглотнул. Разница между двумя народами людей была столь явной. Молодой человек не мог понять, почему сразу не обратил на это внимание.

— Дошло? — спросил Сахил, видя четкие признаки осознания на лице своего друга. Получив в качестве ответа медленный кивок, мужчина прошептал, — Что за дерьмо тут твориться? Почему они так спокойно идут вместе с…

Слова Сахила прервал новый участник странного спектакля. Из-за шпиля, украшавшего лазурную крышу дворца, вышел еще один южанин. Его одежда была изорвана и пропитана кровью. Несколько ран указывали на то, что часть багровой расскраски принадлежала самому воину. Сделав несколько звонких шагов по черепице, он поудобнее перехватил массивный топор. Затем произошла очередная странность. Южанин на крыше с силой оттолкнулся и спрыгнул вниз. Грохот явно обозначили момент приземления варвара. Пыль, поднятая крупным телом в паре саженей от патруля, не успела осесть, когда вновь прибывший поднялся на ноги. Он вел себя так, словно падение с такой немаленькой высоты не причинило ему вреда. Южанин сделал несколько шагов навстречу остановившемуся посреди площади патрулю и сделал то, от чего кровь застыла в жилах Айвиэна.

Не говоря ни слова, он указал оружием на ящики и бочки, за которыми прятались воры.

Участники патруля не успели полностью повернуться в сторону толбасцев, когда неведомые инстинкты взяли верх над Изаром. Его подельники не успели даже осознать случившегося. Мужчина выхватил из ножен меч, с которым, по слухам, не расставался даже в постели, и покинул укрытие. Что толкнуло его голову на этот шаг — страх, отчаяние или же злоба на то, что кто-то посмел встать на пути его алчности — осталось загадкой. Быть может, Изар надеялся застать врага врасплох. Однако те просто стояли, глядя на него без тени страха, враждебности или удивления. Со стороны происходящее выглядело так, будто жест спрыгнувшего с крыши воителя не был приказом проверить местность… словно о присутствии воров знали все без исключения, и к тому же довольно давно.

На несколько секунд площадь тишина погрузилась в тишину.

Сахил и Айвиэн все еще скрывались за ящиками, когда послышался новый звук. Все еще стараясь не выдавать себя, приятели посмотрели за ограду, отделявшую площадь от расположенного позади среднего района города. По крышам домов, что стояли ближе всего к месту событий, стремительно приближались еще несколько воинов. Их обмундирование не оставляло сомнений в том, что они были южанами, а движения красноречиво говорили о намерениях. Преимущество укрытия — если оно вообще было у воров — таяло на глазах. Двое приятелей сделали единственное, что пришло им на ум. Взяв оружие наизготовку, Сахил и Айвиэн присоединились к Изару. Теперь троица стояла спиной к спине посреди площади. Спустя несколько секунд бежавшее по крышам подкрепление достигло площади.

И без того бывшие в меньшинстве, теперь воры остались и без возможности сбежать.

К удивлению троицы, напали на них далеко не сразу. Окружившие дельцов воины четко и одновременно взяли оружие наизготовку. Но вместо нападения они лишь равнодушно смотрели на нарушителей и постепенно сжимали кольцо.

Вскоре Изар вновь не смог сдержаться. Сжав рукояти меча так, что побелели пальцы, мужчина бросился на ближайшего к нему стражника, намереваясь убить его и прорвать окружение. Однако тот с легкостью отразил быстрый выпад противника, выставив вперед щит. Схватка закончилась так же быстро, как и началась. Увлекшись стражником, Изар слишком поздно заметил противника, зашедшего ему за спину. Бритоголовый мужчина со стоном рухнул на землю, оглушенный мощным ударом, а его любимое оружие с лязгом упало рядом.

Оставшись вдвоем, Айвиэн и Сахил крепче прижались к спинам друг друга. Оба понимали, что вернее будет прикрывать свои тылы и держаться до тех пор, пока брешь в окружении не появится сама собой.

В этот раз первыми атаковали захватчики. На одного из воров двинулся легко одетый южанин, вооруженный диковинными кинжалами из длинных зубов какого-то зверя. Противником другого стал стражник с коротким мечом и баклером в руках. Судя по всему, раньше он был чьим-то телохранителем.

Друзья стойко держали удары противников, пытались наносить свои, не забывая при этом прикрывать спины друг друга. В какой-то момент над ними нависла тень. Посмотрев в сторону нового противника, воры тут же отскочили в разные стороны: спрыгнувший с крыши мужчина с грохотом обрушил свою секиру туда, где секунду назад стояли несостоявшиеся жертвы.

Перекатившись, Айвиэн быстро вскочил на ноги, уклонился от кинжалов-зубов. Неимоверно быстро извернувшись в обманном маневре, он сумел повалить своего противника на землю, удачно поставив тому подножку.

Звон упавшего на землю металла заставил молодого человека вспомнить о друге. Быстро осмотревшись, он увидел застывшего на месте Сахила. Тот замер, пораженно глядя на своего оппонента-стражника. Шлем был сбит ловким ударом — именно его звон услышал Айвиэн. Оцепеневший мужчина не заметил — как и Изар минутой ранее — что за его спиной возник еще один соперник. Последовал еще один неумолимый глухой удар — и Айвиэн остался один против десятка противников.

Однако они не спешили набрасываться на него даже теперь, когда численное превосходство было даже слишком очевидным. Лишь звуки их шагов, все еще сжимавших кольцо, и блеск стали выдавали недвусмысленность намерений.

Айвиэн крепче сжал оружие. Он собирался во что бы то ни стало продать свою жизнь подороже. В ту же секунду последовала атака. Несколько воинов, в числе которых был и мужчина с кинжалами-зубами, атаковали молодого человека. Они делали это по очереди, словно проверяли его защиту на прочность. Одну за другой, вор отбивал атаки, не забывая при этом следить за своим тылом. Когда спина прижалась стене одного из зданий, стало немного проще. Но теперь проблемой стали постепенно тающие силы.

Спустя несколько минут, тянувшихся бесконечно долго, роковая оплошность все-таки настигла Айвиэна. Осознание того, что во время контратаки юноша оступился, пришло вместе с тупой болью в затылке. Мир перевернулся перед глазами. Тело словно исчезло, плавно оседая на каменную кладку площади. Тени, пропитанные страхом, застелили взор юноши за мгновение до того, как голова коснулась земли.

Некоторое время спустя. Вечер. День неизвестен

Тьма…

Единственное, что существовало вокруг — это начисто лишенный звуков мрак, столь плотный и вязкий, что казался всеобъемлющим и вечным. Время, если верить ощущениям, не существовало в этой пустоте, равно как и что-либо другое. Лишь бесконечная, бездонная, беспросветная и беспощадная бездна.

Вскоре этому пришел конец. Сколь бы долго не существовало это ничто — бесконечно долго или же всего пару мгновений — но тьма подернулась изнутри. В ее центре возникла небольшая искорка — проблеск сознания, прежде незримо дрейфовавший сквозь бездну. Внезапно появившись, он начал неумолимо разгораться, словно пламя, получившее свежий хворост.

Одновременно с возникновением света сквозь пелену тьмыначали проникать обрывки чего-то находящегося за пределами тьмы. Шорохи, звуки ветра, прохлада и нечто, оказывающее странное давление как на мглу, так и на искорку в ней. Каждое из этих новых для мира ощущений вознакало и стремилось к разгорающемуся свету, словно мотыльки. Сознание откликалось на эти крохи ощущений, жадно поглощало их и разгоралось все сильнее с каждым проходящим мгновением. И тем сильнее становилось заметно, что тьма и свет имели незримое сходство — они словно были частью одного целого. Нельзя было точно сказать, сколь кратко или же неизмеримо долго они сосуществовали в незримой борьбе. И трудно было понять, где заканчивалась темнота и начиналось сияние. Тем не менее, в какой-то момент пламя сознания разгорелось настолько, что стремительно вытеснило тьму. Плотная завеса истончилась и исчезла.

На смену ей пришло ощущение. И оно не было приятным.

Айвиэн открыл глаза и попытался вскочить. Рука поднялась вверх и рванулась к затылку, чтобы ощупать его. Тупая ноющая боль, которая, не смотря на мгновения страха, не угрожала жизни молодого человека, все еще путала мысли. Рефлексы же напротив, полностью пробудились. Поэтому, когда скрытая от помутненного взгляда юноши рука легла на плечо, ладонь Айвиэна изменила направление и крепко сжала чужое запястье. Чувство опасности обволокло разум, заставляя конечность наполняться всей возможной силой.

— Спокойно, дружище. Не торопись, — произнес справа от молодого человека чей-то знакомый голос. В памяти в то же мгновение возникло имя того, кому он принадлежал.

— Сах? — неожиданно хрипло произнес Айвиэн. Ладонь на запястье друга разжалась.

— Да, — успокоил его мужчина. — А теперь попробуй расслабиться.

Сахил убрал руку с плеча друга, и юноша вновь потянулся к затылку. Боль, путавшая мысли, постепенно утихала. С ее уходом зрение прояснялось, а память возвращалась. В голове одна за другой всплыли все детали похода, ставшего причиной происходящего. Едва эти события пронеслись перед мысленным взором Айвиэна, как он поднял голову и стал искать первопричину всех неприятностей. Поиски были недолгими, а в момент их окончания в мыслях ярким пламенем вспыхнула злость.

— Изар, — прошипел парень. Хриплость в голосе — вор забыв прочистить горло — лишь добавила холода и жесткости его тону.

Искомый человек сидел, прислонившись к стене. На его лице, наполовину скрытом тенью капюшона, играла мрачная улыбка. Делец с достоинством выдержал взгляд Айвиэна, который, казалось, мог пробить укрепленную каменную кладку помещения. Его улыбка стала еще шире.

— Рад, что ты пришел в себя, — довольно необычным и даже немного дружелюбным тоном отозвался мужчина.

Глубоко вдохнув и успокоившись, юноша все же прочистил горло и начал осторожно двигаться. Он понятия не имел, как долго пролежал без движения, но за это время мышцы успели порядком затечь. В купе с головной болью и путающимися мыслями, ощущение было малоприятно. И все же, постепенно разминаясь, Айвиэн спустя несколько минут аккуратно встал на ноги. Силы постепенно вернулись, и он снова взглянул на виновника произошедших событий.

— В каком дерьме мы оказались из-за тебя на этот раз?

— Не в дерьме, а в темнице, — спокойно парировал Изар.

Слова, произнесенные мужчиной, подействовали отрезвляюще и заставили юношу оглядеться по сторонам. Окружение не оставляло сомнений в правоте Изара. С двух сторон троицу окружали каменные стены, в одной из которых было окно; с двух оставшихся — прочная металлическая решетка с закрытой дверью. От выхода направо на уходил довольно длинный коридор, который сложно было рассмотреть сквозь узор прутьев. Камера дельцов была самой дальней. Факелы, висевшие на стенах, не были зажжены. Единственными источниками освещения были окна. Однако, судя по цвету неба, и этот свет вскоре должен был потускнеть.

Не менее странным было еще одно обстоятельство. Пришедшие в себя пленники не только были оставлены без присмотра, но и находились в камере со всеми своими вещами. Мечи и кинжалы, огнива, отмычки, бурдюки с водой и едой — все было при них.

— Что произошло? Почему нас не убили? Кто это вообще такие? Ты же говорил, что в городе должно быть пусто! — сыпал вопросами Айвиэн, закончив беглый осмотр помещения.

Изар прикрыл глаза и с выражением невинности и притворной наивности пожал плечами. Этот просто жест заставил юношу умолкнуть.

— Я знаю не больше твоего. Последнее, что я помню — бой и тупую боль в затылке. Я понадеялся, что кто-то из вас двоих сможет рассказать больше. Но если вопросы задает даже тот, кого приложили последним… — вместо окончания фразы мужчина картинно и многозначительно опустил голову. — Причина, по которой мы все еще живы и застряли здесь, мне тоже неизвестна. Может, кто-то из них балуется человечинкой… Но, думаю, тогда они озаботились выбросить хотя бы наше оружие.

Лицо молодого человека, пришедшего в себя последним, тронула совсем не веселая улыбка. Ответы Изара порождали лишь большие вопросы. Вместе с тем, это были, возможно, самыми правдивые слова из всех, что от него когда-либо слышал Айвиэн. А может и вообще все, кто общался с шрамолобым.

— Мне все равно непонятно, кто это был? Мародеры? Конкуренты?

— Мародеры не остаются надолго на одном месте. И уж точно не берут пленников, — покачал головой делец, сидевший у стены. — Да и вспомни: город был почти нетронут. Не считая, конечно, следов битвы и той бойни, что мы видели на рыночной площади. И потом: я могу ошибаться, но не припомню, чтобы дикари вели дела сообща с нашими хоть раз за последнюю сотню лет.

— Может, небольшая стихийная банда, — полушепотом предположил молодой человек.

— Это Бледный Марш, — тихим голосом произнес молчавший все это время Сахил, заставив Айвиэна повернуться к нему.

Юноша вздрогнул. Эти слова он ожидал услышать меньше всего, тем более из уст лучшего друга.

— Что ты сказал? — осторожно спросил Айвиэн.

— Не неси чепухи! — выпалил Изар, и его слова эхом разошлись отразились от стен камеры. — Не успел проснуться, как начал нести этот бред.

Сахил встрепенулся. Мышцы на его шее или лице напряглись от такого пренебрежения к словам. Его друг, стоявший посреди комнаты, приготовился было разнимать драку своих подельников. Но рукоприкладства не последовало.

— Если жадность закрыла тебе глаза, Изар, это не значит, что все такие! — взяв себя в руки парировал Сахил. — Я видел то, что видел. Кто бы ни были схватившие нас люди, их кожа совсем не естественная. Она бледная, как пепел. И у них как будто не было чувств. Их глаза, их движения… были словно пустыми.

— Бледный Марш — всего лишь древняя легенда. Следов его существования не видели в Королевстве с давних пор, — вслух произнес Айвиэн, внезапно вспомнивший один из уроков в сколе. Внезапно за его спиной раздался громкий смех, гулким эхом отразившийся от стен.

— Только не говори, что поверил в это, Айви. Бледный Марш — это сказка, которыми старики и служители Башен пугают непослушных детей.

— Сказки или нет, — произнес парень, поворачиваясь к Изару, — но даже такой упрямый козел, как ты, не станет отрицать, что все происходящее с нами в стенах этого города не слишком обычно.

Сидевший у стены мужчина слегка сжал челюсти, осознавая свое явное меньшинство в этом споре. Решив не обсуждать дальше эту бесполезную тему, он тяжело вздохнул и встал на ноги, поправляя одежду и снаряжение.

— Как бы там ни было, — произнес он, отряхиваясь, — будет не лишним выбраться отсюда. Так что, не соизволишь ли ты взломать висящий на двери замок, Айви?

Эти простые на первый взгляд слова вызвали в голове Айвиэна странную бурю мыслей. Лишь теперь он впервые понял причину того, почему подельники — по крайней мере Изар — не сбежали раньше. Из всей троицы лишь юноше хватало ловкости рук для взлома замков. Будь это не так, дельцы покинули бы это место… и, быть может, оставили бы его здесь.

Однако молодой человек не стал высказывать свои предположения вслух: ситуация к этому не располагала. Сейчас главное было унести ноги, а потолковать с Изаром по душам можно и потом. С этой мыслью Айвиэн извлек из подсумка набор для взлома и подошел к двери. Прутья темницы были достаточно широкими, чтобы в них можно было просунуть ладонь, так что юноша довольно быстро нашел замочную скважину. Наощупь определив, какие именно отмычки понадобятся, он приступил к делу.

Спустя несколько минут аккуратной работы и медленного, сосредоточенного дыхания тишину огласил тихий металлический щелчок.

— Никогда не думал, что придется воровать самого себя, — мрачно произнес Айвиэн, пряча отмычки и снимая замок с проушин.

— Отличная работа, — не без снисхождения в голосе произнес Изар, осторожно открывая дверь. — А теперь уходим отсюда.

— Уходим, — кивнул взломщик, демонстративно придерживая дверь. — Но на этом все. Когда выберемся — я иду своей дорогой, а вы — своей. В Толбасе больше ноги моей не будет. И вы никому и никогда не скажете, что знали меня и где видели в последний раз.

Если подельники и хотели поспорить на эту тему, то решили оставить разговор на потом. Перепроверив все свое снаряжение и взяв оружие наизготовку, троица двинулась по темному коридору, в конце которого виднелась лестница наверх.

Во многих городах Северного Королевства темницу предпочитали строить под казармами. Это уменьшало шансы на удачный побег и облегчало работу стражи. Стасерн не был исключением: лестница, к основанию которой приближалась троица воров, вела в караульное помещение. Они двигались настолько бесшумно и осторожно, насколько могли. Как оказалось, не зря: по мере подъема вверх все больше и больше открывалась фигура оставленного на карауле человека. По велению слепой удачи или собственной неосмотрительности, противник смотрел в сторону, противоположную лестнице. Он не успел бы повернуться даже, если бы захотел: подкравшийся Изар одним сильным ударом лишил постового сознания.

Посмотрев на осевшее тело, довольный собой мужчина направился к двери. Сахил и Айвиэн же задержались и, склонившись над караульным, внимательно осматривали его.

— Чего застыли? — раздраженно буркнул Изар.

Несколько секунд его подельники молчали, после чего взломавший замок юноша тихо произнес:

— Действительно бледный. Почти как мертвец.

Послышался приглушенный скрежет: стоявший у дверей мужчина с силой сжал челюсти, едва сдерживая охватившее его раздражение.

— Нам надо линять отсюда, — немного успокоившись, напомнил товарищам Изар. К удивлению мужчины, его слова побудили приятелей к действию. Оставив в покое обмякшее тело в форме городской стражи Стасерна, троица покинула караульное помещение и двинулась по коридору к находящейся впереди двери — предпоследним препятствием между ними и свободой.

Расстояние до двери из казармы было пройдено без приключений. Несколько раз воры задумывались, не пошарить ли им по окружавшим их помещениям в поисках наживы. Но желание жить щедро питало здравый смысл в их головах и сдерживало алчность. Поэтому все, включая — к удивлению подельников- Изара, решили, что овчинка не стоит выделки. И вот троица оказалась перед массивной дверью, которая, судя по пробивавшемуся сквозь нее свету, вела к свободе. Аккуратно подкравшись к ней, они осторожно вышли наружу.

От того, что воры увидели, у них остановилось дыхание и похолодела кровь.

На возвышающейся над остальным городом площади, к которой примыкали казармы и дворец градоправителя, стояло около сотни воинов. Более высокие и массивные южане, которых выдавало беспорядочное обмундирование, неподвижно стояли бок о бок со стражниками Стасерна. Попавшие в переплет воры довольно быстро нашли тех, кто встретился им в патруле. С еще большей легкостью они увидели в толпе ту группу, встреча с которой привела в темницу.

Но еще более странным казалось другое. Все стоявшие на площади застыли, будто ожидающие команды гончие, и смотрели вдаль, словно ожидали знамения или любовались закатом.

Троица переглянулась. Не нужно было переговариваться, чтобы понять: они думают об одном и том же — нужно убираться отсюда. Возвращаться назад смысла не было: сквозь казармы можно было лишь выпрыгнуть в окно и разбиться насмерть… если, разумеется, удастся в него протиснуться. Словно по команде, каждый из дельцов начал осматриваться, ища либо путь для тихого отступления, либо подходящее укрытие.

Но побегу не суждено было случиться. Внезапно раздавшиеся за спинами воров тяжелые шаги и лязг доспехов привлек к себе внимание. И, что было наиболее ужасным в сложившейся ситуации, стоявшая на площади толпа также обернулась, заинтересованная источником нового звука. Мгновенно в трех головах пронеслось громоподобное осознание: оглушенный стражник очнулся раньше, чем они ожидали.

Теперь оставалось лишь попробовать прорваться через площадь и молиться предкам так, как никто из воров не делал раньше.

Сражение разразилось внезапно. Столь же внезапно оно закончилось. Не помогли ни молитвы, ни отчаяние, ни даже силы, приложенные к тому, чтобы прорваться сквозь толпу. Окружив неудачливых воров со всех сторон, что без труда получилось сделать, воины быстро истощили их непрерывными атаками. Затем, подгадав момент, они выбили оружие из рук толбасцев и буквально задавили троицу числом.

Очередная потеря сознания казалась неминуемой. Но, к удивлению пленников, их схватили и, крепко удерживая, опустили на колени посреди площади. Любые попытки вырваться оказались тщетными: руки врагов были наполнены странной силой, не позволявшей даже шелохнуться. Поначалу троица, в особенности взломавший замок юноша, подумала, что за побег враги решили обезглавить их ради потехи. Но, пленив воров, воины вновь застыли, устремив отрешенные взгляды в том же направлении, что и раньше.

Повинуясь любопытству, Айвиэн глянул туда же.

Тогда-то он — в отличие от все еще огрызавшихся и пытавшихся вырваться товарищей — и увидел то, что привлекало внимание воинов. Со стороны побагровевшего диска света, наполовину скрывшегося за горизонтом, к ним стремительно приближался какой-то странный крылатый силуэт. Одного взгляда хватило, чтобы понять: что бы это ни было, оно вот-вот будет на площади. И это точно не птица.

Менее чем за минуту преодолев расстояние, силуэт на секунду завис над площадью и приземлился, чем привлек к себе внимание приятелей Айвиэна. Под пристальными взглядами воинов, нечто выпрямилось и окинуло взглядом всех присутствующих. В движениях прибывшего сквозило какое-то мрачное изящество. Переборов первый прилив удивления, «Честный Вор» более внимательно осмотрел нового врага.

Существо внешне походило на человека: высокая и крепко сложенная фигура, лишь чуть более худая, чем у южан. Длинные черные волосы, кончики которых свисали чуть ниже груди. Суровое, но по-своему приятное лицо, на котором виднелись несколько шрамов, украшало выражение странной умиротворенности. Торс и руки были обнажены, а от поясницы до босых ног тело скрывала длинная подпоясанная толстой веревкой темная ткань. Однако создание отличалось от обычного человека. Кожа была пепельно-бледной, почти как у мертвеца. Красные зрачки глаз блестели глубокой скорбью и великим знанием. Но отличительной чертой, которая в первую очередь бросалась в глаза, была пара больших и крепких крыльев. Бледные и лишенные перьев, каждое из них в расправленном виде было не меньше сажени.

Сложив за спиной крылья, существо пристально посмотрело на пленников.

А после, к ужасу троицы воров, заговорило.

Язык, на котором разговаривал неизвестный, был совершенно незнакомым каждому из пришедших из Толбаса воров. Слова были долгими и сложными, но лились из уст существа, будто вода. Чтобы ни было сказано, оно осталось тайной. Но загадочные слова едва не заставили кровь в жилах пленников остановиться. К еще большему шоку воров, из толпы вышел один из воинов в форме стасернийской стражи, и ответил существу на точно таком же наречии.

Разговор на неизвестном языке продолжался несколько минут. Однако за это время, показавшееся вечностью, Айвиэн пережил несколько волн страха, накатывавших на него с каждой новой репликой. Похолодевшая кровь бешено стучала в ушах. Дыхание стало прерывистым. В голове юноши все с большей настойчивостью повторялись два слова, над которыми при других обстоятельствах он бы добродушно рассмеялся.

«Бледный Марш… Бледный Марш… Бледный Марш».

— Погодите, — раздался неожиданные шепот Сахила, вырвавший Айвиэна из пучины мыслей, постепенно поглощавших его. — Этот стражник, что говорит с чудищем… Кажется, я его знаю, — и прежде, чем кто-то из соратников успел сказать хоть слово, мужчина выкрикнул, — Эй! Ка́рлан! Карлан, это ты?

Неведомое создание и стражник одновременно повернули головы в сторону говорившего, словно не были уверены, кого именно окликал пленник. Однако вместо удивления или раздражения от такой дерзости их взгляды были равнодушными.

Айвиэн хотел было со злостью отчитать товарища за столь опрометчивый поступок. Но слова застряли у него в горле, потому что неведомое создание начало медленно приближаться к троице. Шлепки босых ног по каменной кладке отдавались в окружающей тишине, словно удары молота по наковальне. Казалось, что даже ветер перестал дуть, не осмеливаясь вмешиваться в происходящее. Остановившись в нескольких шагах от воров, существо несколько секунд пристально смотрело на каждого из них. Затем, немного изменившись в лице, оно приблизилось к Изару и присело.

Когда голова пришельца поравнялась с лицом зачинщика авантюры, у последнего, видимо, исчезли последние остатки самообладания. В приступе отчаяния и злобы он начал из последних сил кричать, изливая на неизвестного проклятья и оскорбления. Поток брани из уст Изара можно было сравнить лишь со внезапно налетевшей бурей или с сошедшей с гор лавиной. Спустя несколько минуту мужчина закрыл рот, то ли обессилев, то ли в попытках подобрать еще несколько красноречивых слов. Молчание становилось напряжённым, пока шрамолобый собирался с мыслями. Наконец, судя по крепко сжавшимся челюстям, пленник собирался плюнуть в лицо стоявшей перед ним твари.

Этому не суждено было случиться.

Все произошло в мгновение ока. Пришелец, еще недавно стоически выслушивавший оскорбления, резким движением схватил мужчину за горло и выпрямился. Не ожидавший такого развития событий Изар повис в локте над землей. Внезапность случившегося настолько ошеломила мужчину, что он, видимо, не был способен даже подумать о сопротивлении. Существо же, не отрывая взгляда от жертвы, медленно сдавливало крепко схваченную шею.

Вскоре глаза висевшего над землей человека закатились, а тело обмякло. Существо подержало его в таком положении еще несколько секунд, после чего ладонь разжалась. С глухим звуком хладный труп, недавно бывший Изаром, ударился о мощеную площадь. Оставшийся в легких воздух выбило ударом, отчего тело издало последний стон.

Удостоив мертвеца последним, полным необъяснимых эмоция, взглядом, крылатое создание приблизилось к Сахилу и вновь наклонилось. Давний друг Айвиэна, судя по всему, тоже был на грани, и мог потерять самообладание в любой момент. Однако он из последних сил пытался держать себя в руках, с упорством и фатализмом выдерживая пристальный взгляд красных глаз. Лишь дрожь и слабые попытки вырваться из державших его рук выдавали волнение.

Некоторое время существо смотрело в глаза Сахила, после чего вытянуло вперед руку. Ладонь, убившая Изара, медленно приблизилась к лицу пленника. Кончики большого и указательного пальцев на секунду встретились, после чего коснулись лба Сахила. Проделав это странное действо, создание отошло на шаг назад, не отрывая глаз от вора. По лбу пленника медленно стекала струйка крови. Чужой крови.

Воины отпустили тело. Но Сахил, казалось, завис в воздухе в той же позе, в какой его удерживали. Затем, мелко задрожав, друг Айвиэна начал меняться. Лицо, прежде загорелое, постепенно стало мертвенно бледным. Тело несколько раз сотрясли сильные судороги, словно что-то странное наполняло его изнутри, грозя вырваться. Буря эмоций на несколько мгновений расцвела в глазах и на лице, словно мужчина понял нечто неизмеримо важное, но в то же время до смешного очевидное. Однако это выражение плавно сменилось отрешенностью и безразличием.

К неимоверному удивлению и ужасу Айвиэна, все еще находящегося в плену, Сахил не напал на крылатое существо и не попытался сбежать. Он просто встал на ноги. Не глядя в сторону друга, он сделал несколько шагов назад и присоединился к остальным воинам, которые молчаливо наблюдали за происходящим.

Едва вор скрылся из поля зрения Айвиэна, как мысли юноши пронзило мрачное осознание — теперь настал его черед. Приложив немалые усилия, чтобы сохранить спокойствие, он посмотрел на крылатое создание. То, в свою очередь, оторвало взгляд от Сахила и приблизилось к «Честному Вору». Взгляд кроваво-красных зрачков, казалось, читал юношу, словно открытую книгу. Однако на этот раз существо не присело, а продолжало с высоты своего роста смотреть на стоявшего на коленях пленника. Айвиэн смог различить в этих глазах не только разум, но и… интерес. В голове возникло неприятное ощущение, напоминающее то ли жуткий страх, то ли сильную головную боль.

Это стало последней каплей, переполошившей терпение молодого человека. Собрав все ресурсы тела, до которых смог дотянуться разум, Айвиэн с удивительной для самого себя силой рванулся вперед. Хватка рук, удерживавших его, показалась необычайно слабой, и на несколько секунд юноша вновь обрел свободу. Но он не успел сделать и шагу, как стоявшие позади воины вновь схватили толбасца. Теперь его держали уже втроем, отчего хватка была намного крепче.

Юношу уже собирались вновь опустить на колени, когда по площади разнесся шлепок босых ног. Все взгляды устремились на крылатое существо. Монстр закончил наблюдать и приблизился к плененному юноше. На лице виднелась странное выражение, которое не могло предвещать ничего хорошего. Вновь взглянув в глаза последней жертве, создание открыло рот. Непонятные слова на этот раз были обращены к Айвиэну.

— Отши́а моэсохжама́ра, — произнесло создание.

Слова казались сухими и таинственными, но при этом неимоверно древними. Они словно сочились необъяснимой мощью. И эта сила настолько овладела всеми чувствами Айвиэна, что он не сразу почувствовал, как существо быстрыми движениями сорвало кожаный нагрудник с тела и обнажило ту часть груди, где находилось сердце. Ворох мыслей о том, что может случиться, заставил вора еще раз попробовал вырваться. Но на этот раз юноша лишь слабо шелохнулся, крепко удерживаемый бледными ладонями воинов. По всей видимости, это позабавило бледное создание, на лице которого скользнула таинственная улыбка.

— Чисаотирэви́ркисаэв. Отшуэво́ма шуэ́вишома кичиишнусагра́. О́му ишнэзаэвриши́отсаэв, даинэ́в отши́а валзаши́отнуфу мо́иришинотну, риэва́тотэвлэох о́ма палзаши́отнуфу саинзаишнэмои́нотну вии́н отши́и.

Бледная ладонь коснулся груди Айвиэна. Юноша вздрогнул: не смотря на неестественный цвет, конечность была теплой. Затем грудь наполнилась странным ощущением, будто что-то призрачное проникло внутрь и окутало сердце. Это чувство за одно — долгое, словно день — мгновение охватило все тело. Мимолетное, похожее на блаженство, оно вскоре сменилось бурей других. Молодого человека бросало то в жар, то в холод, то в боль, то в расслабление. Тело сотрясали судороги, сила которых менялась с пугающей непредсказуемостью. Иногда ощущения были такими сильными или новыми, что Айвиэн не смог бы описать их никакими из существующих слов. В другой миг они были подобны агонии и близкому дыханию смерти. Разум поглотил водоворот хаотичных мыслей. Лишь необъяснимое чудо позволило юноше услышать, как существо заговорило вновь.

— Отши́а вализи́нотнуфу лээ́втаи киэвкио́хмои!

Эта фраза эхом отдалась в разуме Айвиэна и, казалось, окутала все его существование во времени и пространстве. Все чувства обострились до предела. Казалось, само мироздание вывернулось наизнанку.

А затем всё моментально утихло. На тело обрушилась неимоверная усталость, и оно обмякло. Сознание начало стремительно погружаться в темноту. Однако сквозь укрывавшую его сознание пелену парню почудилось еще что-то. Ощущение, будто он возносится над землёй.

— Лэши́а ирювто́ паалшуизэ́сиротчируфу, — донеслось до сознания юноши прежде, чем оно окончательно затерялось в бездне небытия.

Часть вторая. БЕГСТВО

Некоторое время спустя. День неизвестен

Сознание Айвиэна окружала плотная пелена черного тумана. Это не был всеобъемлющий и непроглядный мрак. Пространство и окружение больше походили на насыщенную густую дымку. И сквозь пелену то и дело проникали образы, звуки и ощущения, отдающиеся в сознании рябью расплывчатых образов и воспоминания.

Юноша, беспомощно дрейфовавший сквозь черный туман, осознавал боль. Сначала она пронзила всю его суть и обволокла, словно кокон, однако вскоре ослабла. Ее смягчало новое ощущение — текучая прохлада, которая удерживала и несла тело и сознание, словно вода.

Временами окутывавшая Айвиэна пелена сгущалась, почти полностью обрывая связь с окружающим миром. Это порождало в дрейфующем разуме необъяснимую тревогу и страх. Но вскоре завеса ослабевала, позволяя смутно уловить тихое журчание воды, блики солнца, щебетание птиц и ветер, шелестящий листьями в кронах деревьев.

На протяжении всего этого времени боль не исчезала. Подобно окутывавшей сознание дымке, она то усиливалась, то отступала. Однако осколки сознания и чувств говорили о том, что неприятная хватка боли начинает ослабевать. Хотя пока сложно было судить о том, что было тому причиной: прошедшее с её возникновения время или необъяснимая окружающая прохлада.

И вот, спустя неопределенное время плеск воды утих. Вскоре после этого исчезла и обволакивающая тело прохлада. Казалось, что теперь боль должна была захлестнуть тело с новой силой и окончательно вырвать сознание из хрупких рук реальности, ввергнув его в пучину тьмы. Но неприятные ощущения не только не усилились, но и начали ослабевать быстрее, чем раньше. И, что было еще более тревожным для сознания, вместе с исчезновением прохлады сквозь окружающую пелену начали проникать новые звуки. И эти с жаждой поглощались разумом, стоило им лишь проникнуть в густой черный туман.

Голоса.