Бесплатный фрагмент - Продолжая дело Питирима Сорокина

Об исследовательской программе 2004-го года

В начале 2004-го года Экспертный центр «Мера» — негосударственное научно-исследовательское учреждение — осуществил в Республике Коми исследовательский проект под названием «Проблемы и перспективы развития Республики Коми». Республика привлекла нас в профессиональном отношении, условия работы позволяли во-первых, грамотно и интересно формулировать задачи; во-вторых, гарантировали творческую свободу и возможность выдвигать встречные предложения, касающиеся подходов к решению этих задач и методов исследовательской работы.

К тому времени ЭЦ «Мера» (в 1992—2003 годах — Нижегородский исследовательский фонд, НИФ) накопил приличный опыт работы по регионологической тематике: исследовательский, консалтинговый, проектный. Этот опыт включал в себя и собственно исследовательские проекты с использованием инструментария научно-гуманитарных дисциплин, прежде всего, социологии и политологии; и партнёрское соучастие в общероссийских сетевых мониторинговых практиках, построенных на привлечении корпуса региональных экспертов; и организацию регулярных научных форумов академического и прикладного характера, включая три общероссийских Конгресса по регионологии (1997, 1999, 2001); и непосредственное участие — экспертное, консультативное, организационное — в общественно-политических кампаниях в регионах России, чаще всего, в выборах руководителей субъектов Федерации.

К 2004-му году «портфолио» ЭЦ «Мера» включало в себя такие регионы как Нижегородская, Ульяновская, Кировская, Магаданская, Калининградская, Владимирская, Московская области, Республики Татарстан и Ингушетия, некоторые другие регионы и муниципалитеты. На видном месте в этом списке была и Республика Коми — регион совсем не чужой для нас, руководителей «Меры». С ним было связано немало как в плане наших профессиональных, так и личных биографий.

В результате интенсивных и плодотворных переговоров с представителями заказчика на свет появилась Комплексная исследовательская программа. В обобщённом виде её цели и задачи формулировались так:

— исследовать и описать состояние и тенденции развития региона в представлениях населения: всего регионального сообщества и отдельно — региональной элиты;

— выявить, описать и иерархизировать жизненные ожидания и установки жителей РК, их представления о проблемах и перспективах региона, об угрозах, вызовах и ценностях жизненного пространства;

— провести диагностику отношения населения к действующей власти (региональной, муниципальной, федеральной), основным акторам регионального политического процесса, прикрепление ответственности и ожиданий к различным уровням, институтам и персонажам властного пространства; отдельно — выявить реальные фигуры влияния и лидеров общественного мнения на местном и региональном уровнях;

— описать и проанализировать медийно-коммуникативное пространство региона; изучить практику медиа-производства и медиа-потребления в республике в целом и в отдельных местностях; подготовить паспорт СМИ региона с их полными количественными и качественными характеристиками;

— выявить и описать местную специфику жизненных установок и ожиданий населения различных территориальных зон и населенных пунктов области;

— исследовать электоральную мотивацию населения республики в целом и отдельных (прежде всего, референтных) групп; выделить и ранжировать факторы электорального самоопределения избирателей региона.

Легко увидеть, что предписанные задачи относились к двум уровням конкретности. Первый уровень — это работа с базовыми, системообразующими характеристиками региона, теми, что устойчивы и воспроизводимы в долгосрочной перспективе. Второй уровень — это изучение общественной и политической конъюнктуры, актуального состояния регионального сообщества.

Нужно сказать, что такое сочетание в рамках единого целевого задания со стороны заказчика научно-гуманитарного проекта встречается редко. Гораздо чаще эти задачи разделяют и привлекают для их решения исполнителей разного типа. Для стратегических разработок — как исследовательского, так и проектно-программного характера — ангажируются крупные, статусные структуры типа академических институтов и университетов; создаются комиссии с привлечением большого количества видных людей по принципу занимаемых ими должностей; вокруг процесса развёртывается сложное административное обеспечение. Иногда для такой работы в регионах приглашаются брендовые консалтинговые центры, как правило, столичные или зарубежные. В результате на свет рано или поздно появляются солидные обширные документы, наполненные профессионально собранной и обработанной информацией, качественной (часто) аналитикой и толковыми (в основном) предложениями.

Традиционным недостатком таких документов, именуемых чаще Программами стратегического развития или как-то подобным образом, является их слабое влияние на реальную управленческую практику. Фундаментальность, системность, информационная насыщенность — их безусловные достоинства — зачастую нивелируются академической отстранённостью от прозы жизни, а также бюрократическим стилем разработки и последующей социализации произведённого контента. Проще говоря, они неудобны для практического использования, поэтому их обычный удел — украшать полки «высоких» кабинетов своими массивными, респектабельно оформленными томами.

С другой стороны, для текущего измерения общественной «температуры» приглашают, как правило, поллстеров — социологические службы, специализирующиеся на анкетных опросах. Известно, что этот метод социологического исследования, с которым большинство людей отождествляет социологию вообще, способен дать многое для понимания общественных процессов, для измерения отношения людей к той или иной реальности. Его главное преимущество — широта охвата населения в сочетании с оперативностью исследовательской процедуры. Убедительности, солидности поллстерской практике (обычно говорят о количественных методах социсследований) придаёт и активное использование математического аппарата, благодаря чему сложное и запутанное всегда можно представить в наглядной и доступной пониманию непрофессионалов форме цифр, таблиц, графиков. Услуги поллстеров бывают особенно активно востребованы во время избирательных кампаний, а также в связи с иными общественно-значимыми событиями. И при добросовестном профессиональном подходе они действительно дают довольно точный срез общественного мнения: здесь и сейчас.

Но, как известно, универсальных методик не существует, у всех есть свои ограничения. Количественные методы хорошо работают, когда нужно узнать «кто?», «что?» и «как?», но пробуксовывают, когда нужно выяснить «почему?» и «зачем?». Здесь требуются другие методы, и прикладная социология имеет их на своём вооружении. Прежде всего, это так называемые качественные методы — за пределами профессионального круга из них наиболее известны фокусные группы и экспертные интервью.

Понятно, что наибольшие эвристические возможности открывает комплексный подход, когда результаты, полученные различными методами, обрабатываются и анализируются как единый информационный массив; когда каждая исследовательская процедура добавляет новые краски в общую картину и помогает подняться на более высокий уровень понимания происходящего. Это особенно важно, когда мы имеем дело с таким сложным, многогранным объектом исследования как регион и региональное сообщество. Здесь нельзя игнорировать ни историческую глубину вопроса, ни тугое переплетение экономических, социальных, гуманитарных аспектов темы, ни дыхание политической конъюнктуры.

Подход к исследованиям регионов — субъектов Федерации, принятый Экспертным центром «Мера», и в 2004-м году и поныне, основан на принципе: «одни руки — одна голова». Это значит, что мы считаем нежелательным разрывать цепочку действий: планирование — полевые исследования — анализ данных — разработка проектного продукта (оценки, предложения, рекомендации, программы). Такие разрывы снижают отдачу от интеллектуального сервиса, каковым являются в договорных отношениях и исследования, и консалтинг, и проектирование. Хотя, разумеется, в какой-то момент миссия приглашённых интеллектуалов исчерпывается, и далее заказчик продолжает жить своей жизнью — но уже оснащённый плодами наших трудов.

В 2004-м году заказчик согласился в целом с нашим подходом и нашими предложениями по плану работы в Республике Коми. В результате план Комплексной исследовательской программы составился, помимо обязательного подготовительного этапа, связанного с изучением и технологической операционализацией массивов разнообразной информации об объекте, из пяти социологических процедур:

1) цикла полуформализованных интервью с жителями РК с общим объёмом выборки не менее 180 респондентов;

2) цикла глубинных социологических интервью с представителями региональной элиты с объёмом выборки не менее 65 респондентов (органы власти, хозяйствующие субъекты, гражданские и гуманитарные институции)

3) коврового анкетного опроса населения РК с объёмом выборки — 2000 респондентов и охватом всех 20-ти районов республики

4) цикла фокусных групп с представителями населения РК из 12 сессий в 4-х населенных пунктах — Сыктывкар, Усть-Кулом, Ухта, Воркута и общим участием 120-ти респондентов

5) фронтального мониторинга СМИ и пилотного исследовательского проекта по медиапотреблению в РК

Дадим несколько пояснений из нынешнего 2015-го года, чтобы снять возможные вопросы, особенно у специалистов.

Первое — по поводу полуформализованных интервью — методики, редко применяемой в социологической практике. В нашем варианте она представляла собой сочетание опроса по формализованной анкете с техникой рассказывания историй, заимствованной из арсенала прикладной психологии и адаптированной к социологической практике. Такое сочетание позволяет получить информацию по интересующим исследователя вопросам, не ограничивая формат актуальной реальности респондента, как это происходит в анкетном опросе с конечным числом возможных ответов и заранее сформулированными реакциями. По сравнению с методом глубинных интервью, которые даже в большей мере отвечают обозначенному требованию, полуформализованные интервью более удобны быстротой обработки при охвате достаточно большого числа респондентов.

Метод более сложен в применении по сравнению с традиционным анкетным опросом, поскольку требует наличия квалифицированных интервьюеров, понимающих задачи и особенности метода и способных обеспечить полноту и точность передачи мыслей респондента в конспективной форме. Но использование этого метода на первой стадии работ позволяет резко повысить эффективность всего комплекса исследовательских процедур и избежать в дальнейшем различных ошибок.

На первом этапе реализации КИП были поставлены следующие задачи:

— Выявить спектр проблем, находящихся в зоне острой актуальности для общественного сознания и определить круг факторов, на них влияющих

— Получить представление об уровне социального оптимизма (пессимизма) и факторах, его обуславливающих

— Выявить значимых акторов республиканского и локальных политических пространств, выяснить, на чем базируется их оценка населением, что является основой для формирования их позитивных или негативных образов

— Определить степень общности общественно-культурного пространства, выявить ценностные конструкты, образы, которые являются основой социокультурной целостности региона, или наоборот — служат основой для внутрирегиональной разобщенности

Получить спектр мнений по поводу характера и конкретных результатов изменения личной жизни в контексте изменений общественно-политической жизни (ориентируясь на период с момента смены Главы Республики Коми в 2001 г)

— Получить представление о преобладающих жизненных стратегиях населения, с чем оно связывает свое будущее, и какую роль в нем отводит себе и субъектам республиканского политического пространства

Результаты данного этапа использовались для формулирования гипотез и методологического планирования последующих исследовательских этапов (анкетного опроса, фокусных групп) и подтверждения либо корректировки сделанных выводов.

Второе пояснение касается исследования медиапространства региона. Этот пункт появился в плане работ не случайно. Дело в том, что ЭЦ «Мера» (ранее — НИФ) со второй половины 90-х годов серьёзно занимался вопросами медиасоциологии: как в теоретическом, так и в прикладном плане. В частности, была разработана оригинальная методология и технология фронтального мониторинга СМИ в масштабе региона — субъекта Федерации. В течение ряда лет мониторинг СМИ Нижегородской области — печатных, электронных и сетевых — осуществлялся группой НИФ по контракту с региональной администрацией, а также нескольких крупных экономических акторов. Постепенно накапливался и опыт «выездной модели», когда формировалась группа для развёртывания мониторинга на определённый период в другом регионе. Чаще такие заказы поступали в связи с избирательными кампаниями.

Постепенно, по мере накопления опыта, выработалась модель паспортизации СМИ конкретного региона, включающая в себя описание количественных и качественных характеристик медийно-коммуникационного регионального пространства. Этот опыт нашёл отражение в общем плане работ в виде отдельного пункта — формально менее связанного с остальными, но включившего в себя уникальный пилотный подпроект изучения восприятия информации двуязычной медиа-аудиторией. Для этого подпроекта была разработана специальная оригинальная методика.

Работы проводились в период с начала мая по конец июля 2004-го года. Любому, кто имел дело с прикладной социологией, понятно, что 11 недель — это крайне сжатые сроки для такой масштабной исследовательской программы. Но коллектив «Меры» справился с задачей и, не скроем, мы до сих пор гордимся этой работой. Кроме нас, руководителей проекта Юлии Юшковой-Борисовой и Сергея Борисова, ядро творческого коллектива составили наши коллеги Елена Иваньшина, Константин Далецкий, Наталья Плескунина, Николай Голиков. Тесно сотрудничали с нами коллеги отдела социологии Коми филиала Уральского отделения РАН во главе с Т. Лыткиной. Нам оказывали необходимое содействие многие люди, которым мы искренне благодарны по сей день.

План был выполнен полностью, по итогам работ были представлены следующие материалы:

I Сводный отчет

Описание исследовательской программы

Общая характеристика ситуации в Республике Коми

Тематические блоки

Проблемы жизни и развития РК

Персоны политического поля РК

Экономика. Природопользование. Отношения с крупными корпорациями, работающими в РК

Народонаселение. Проблемы переселения

Вопросы национального развития и межнациональных отношений в РК

Характеристики медиапространства РК

Рекомендации

II Приложения

Том 1. «Проблемы и перспективы Республики Коми в актуальном общественном мнении» (по материалам цикла полуформализованных интервью с жителями РК)

Том 2. «Проблемы и перспективы Республики Коми в представлениях региональной элиты РК» (по материалам цикла глубинных социологических интервью с представителями региональной элиты)

Том 3. «Установки и ожидания населения Республики Коми» (по материалам коврового анкетного опроса населения РК)

Том 4. «Проблемы и перспективы Республики Коми в представлениях целевых групп» (по материалам цикла фокусных групп: 12 сессий в 4-х населенных пунктах — Сыктывкар, Усть-Кулом, Ухта, Воркута)

Том 5. «Медиапространство Республики Коми» (по материалам фронтального мониторинга СМИ и пилотного исследовательского проекта по медиапотреблению в РК)

III Паспорта районов РК (сформированы по материалам исследований методом выделения фрагментов, относящихся к отдельным территориям)

Далее в нашей книге будут приведены выдержки из этих материалов, так сказать, избранные места. Почему мы публикуем не все тексты? Во-первых, потому что их суммарный объём слишком велик для публикации: он превышает 1000 страниц. Во-вторых, что-то утратило актуальность и явно не будет интересно читателю в 2015-м году. Наконец, в-третьих, по причинам этическим: не всё, изначально написанное, может быть вынесено на всеобщее обозрение — даже спустя 11 лет.

В книгу включена значительная часть сводного аналитического отчёта, где изложены наиболее важные описания, выводы и рекомендации по результатам проведённых работ. Плюс мы сочли возможным присоединить к основному тексту в качестве двух приложений фрагменты из материалов исследований. Одно приложение — это обоснование содержания анкеты для количественного опроса. Надеемся, оно будет методологически интересно для коллег, особенно молодых. Второе — это таблицы линейных распределений ответов респондентов на вопросы анкеты: главная часть из результатов опроса.

Данные других исследовательских процедур: экспертных интервью, фокусных групп, мониторинга медиа — не включаем по указанным выше причинам: объёмы, актуальность, этика.

…У коми-земли хорошая социологическая карма (в рифму тут прямо-таки просится «парма» — случайно ли?): примерно сто лет назад здесь «пробовал голос» молодой Питирим Сорокин — будущий гранд мировой социологической науки, местный уроженец. В 2014 году его именем назван Сыктывкарский государственный университет. И это правильно. Именно такие люди — учёные, писатели, просветители, инженеры, изобретатели, музыканты — дают имя народам, из которых они вышли.

Конечно, в 1910-е годы, когда начинающий учёный публиковал свои первые статьи, социологическая наука не обладала и десятой долей её сегодняшних возможностей. Но главное, что было заложено Сорокиным и завещано нам, его преемникам: острый, неутолимый интерес к людям, к их жизни, их отношениям; к сходству и отличиям народов; к глубинным причинам общественных событий.

Жаль, что нельзя обсудить с Питиримом Александровичем результаты наших исследований, сравнить их в живом, профессиональном диалоге с теми описаниями и выводами, которые формулировал он, изучая те же территории и население, то самое, которое через 3—4 поколения досталось в качестве объекта нам.

Но продолжать его дело нужно. Мы и продолжаем.

С. Борисов.

Общая характеристика ситуации в Республике Коми

Содержание и развитие социально-экономической и общественно-политической жизни Республики Коми на сегодняшний момент в целом определяется следующими тенденциями и процессами:

— Экономической и административно-политической модернизацией, включающей попытку демонтажа авторитарной модели управления регионом, сложившейся в 90-е годы

Усложнением внешних (макроэкономических и общеполитических) факторов формирования условий жизни и управления РК

— Глубокой социальной (психологической и мировоззренческой) депрессией общественного сознания, фрустрированного, прежде всего, отсутствием сколь-нибудь привлекательных жизненных перспектив для региона в целом и каждого из его жителей и семей в отдельности

Проведенные исследования отчетливо высветили главную проблему региона и его жителей: значительный разрыв между относительным текущим благополучием и принципиальной неопределенностью будущего — не только в долгосрочной, но также в средне- и краткосрочной перспективе. Образно говоря, в сознании жителей РК «сегодня» и «завтра», тем более, «послезавтра» не монтируются друг с другом. Именно по этой причине видение ситуации в республике как глазами населения, так и глазами региональной элиты отличается негативизмом, встревоженностью и отсутствием оптимизма.

С помощью кросс-анализа: (а) данных, полученных в ходе нынешних исследований; (б) разнообразной документальной информации и (в) фрагментов социологического архива 2001 года аналитической группой осуществлена реконструкция причинно-следственной основы сложившейся ситуации. Вот ее описание.

[…] Жители РК оказались плохо подготовлены к трудным временам, прежде всего, психологически. Все материалы исследований показывают, что основные антирыночные стереотипы советского и постсоветского периодов живут в сознании жителей РК, продолжая управлять их умонастроением и поведением. Они, жители, в подавляющем большинстве продолжают быть убеждены в том, что не они сами, а государство должно нести ответственность за их благосостояние и крайне болезненно реагируют на потери атрибутов своего былого привилегированного имущественного статуса, обусловленного географическим местонахождением. Пустой и вздорный с экономической точки зрения вопрос «Почему мы так бедно живем в такой богатой республике?» продолжает будоражить умы жителей РК, подрывая их мотивацию к продуктивной трудовой деятельности и проявлениям деловой активности. В целом результаты исследований позволяют усомниться в правоте популярной «теории 56-й параллели», согласно которой регионы, расположенные к северу от этой параллели, более склонны к демократии и рынку, нежели расположенные от нее к югу. В части отношения к рыночным принципам Республика Коми опровергает эту теорию: этатистские установки ее жителей необычайно сильны и живучи. Это, в частности, наглядно видно из того, как в глазах респондентов анкетного опроса распределяется ответственность за решение тех или иных проблем РК и лично каждого из них. Если суммарная доля ответственности федеральной власти от совокупных условных 100 процентов составляет 37,3%; доля региональной власти — 28,3%; доля местной власти — 16,4%; то доля ответственности, которую жители возлагают сами на себя, составляет всего 6,2%, а на собственников предприятий РК — 5,1%.

[…] Попытки региональной реформации сталкиваются с проблемой узкого коридора возможностей для экономического развития РК, с фактической безальтернативностью сырьевой модели экономики и отсутствием иных конкурентных преимуществ региона. По крайней мере, именно так выглядит ситуация в глазах экономической и финансовой элиты РК, которая слабо мотивирована на расширение своих бизнесов в родном регионе, на планирование и инвестирование в долгосрочные проекты. Пессимизм регионального делового сообщества усугубляется и его уверенностью в том, что все жизненно важные для экономики региона решения принимаются ныне за пределами РК, в центральных офисах сырьевых корпораций, разрабатывающих природные ресурсы республики. По результатам исследования видно, что для успешных экономических реформ в регионе остро недостает соответствующего социального субстрата — активного предпринимательского слоя, заряженного конструктивным оптимизмом в сочетании с долей здорового местного патриотизма. Только этот социальный субстрат может расширить коридор возможностей для региональной экономики и увеличить свободу маневра для властей в РК в борьбе с реальной тенденцией окончательного превращения республики в одну большую колониальную факторию, в «заготконтору» (известное образное выражение Расула Гамзатова).

[…] Пункт о переселении особенно важен в свете того, что именно в последние 2—3 года начали проявляться уже в полной мере некоторые неблагоприятные долгосрочные тенденции, прямо влияющие на уровень и качество жизни в РК. Самое опасное: дал о себе знать — уже во всей полноте негативных хозяйственных, социальных и гуманитарных последствий — системный кризис советской модели освоения Севера. Наследие этой модели — хронически нерентабельные производства; крупные стационарные поселения в местах, мало пригодных для жизни людей, и застрявшее там избыточное население, выработанное физически и морально; засоренность общественного сознания мифами советской идеологии хозяйствования; — легло тяжелой нагрузкой не только на нынешнюю экономику и бюджет РК, но и на социальное самочувствие населения. Республика оказалась вынуждена выплачивать своему населению чужие долги: в прямом и в переносном смыслах.

Уже по этой причине решение комплекса проблем по переселению северян оказалось в центре внимания не только жителей самих за- и приполярных городов, но и всего населения РК. Очевидно, что успехи или, наоборот, провалы в реализации переселенческих программ в глазах общественного мнения будут в течение нескольких ближайших лет одним из наиболее важных показателей качества работы региональной власти и, соответственно, источником электоральных побед или поражений. Причем, важно учесть, что население разных районов будет оценивать эту деятельность по разным критериям, поэтому при принятии решений по вопросам переселения северян важно найти «общий знаменатель», одинаково понятный и приемлемый как для переселяемых, так и для остающихся.

[…] Ответственность за закрытие городов и населенных пунктов федеральные власти делят с республиканскими (51,5% и 47,2% соответственно). То же самое относится к развалу сельского хозяйства (51,1% и 49,6% соответственно), отсутствию перспектив для молодежи (49,1% и 49,8% соответственно), невыплате задолженностей по зарплате (43,2% и 42,1% соответственно).

Республиканские власти, больше, чем кто бы то ни было признаются ответственными за бесконтрольное использование природных богатств. Это максимальный показатель по ответственности для этого уровня власти. То есть, самый любимый населением миф о том, что «Республика такая богатая, а мы такие бедные» имеет конкретную направленность недовольства республиканским правительством, которое не в состоянии контролировать пришедших собственников.

Следующей по уровню ответственности для республиканских властей является проблема плохого состояния, отсутствия автодорог. Ответственность за нее они делят с местными властями, для которых это максимальная и практически единственная значимая сфера ответственности (53% и 50,5% соответственно)

Собственники предприятий в глазах населения вообще мало за что отвечают. Самое большее, что им готовы поставить в вину — это загрязнение, разрушение окружающей среды (38,8%). Даже невыплата задолженности по зарплате ложится сначала на совесть федеральных и республиканских властей, а уже после них, на собственников предприятий (43,2%, 42,1%, 33,3% соответственно). Сокращение рабочих мест ставится в вину сначала республиканским, потом федеральным и местным властям, а уже затем собственникам предприятий (50,3%, 45,3%, 35,0% и 22,4%). Та же самая ситуация с бесконтрольным использованием природных богатств — за это ответственны сначала республиканские власти (56,6%), затем федеральные (49,8%), и уже потом местные власти (19,6%) и собственники предприятий (17,3%).

В связи с вышеперечисленным напрашивается вывод о том, что собственники предприятий в глазах населения предстают некой реальностью, которую надо просто воспринимать как данность — они именно таковы, какие есть. Стремление снижать издержки заложено в самой природе предпринимательства, ведения бизнеса. По доброй воле они это делать не должны. А вот власть, преимущественно республиканская, должна отстаивать интересы народа, Республики, обязывая собственников выполнять ряд важных условий социального и природоохранного характера. Возможно, у населения также срабатывает реакция боязни критики тех, кто принес хоть какое-то благополучие — не до повышенных требований, может не быть и этого. Поэтому, лучше, если условия собственникам будут выставлять не сами работающие, а те, кто призван отстаивать их интересы. То есть, исполнительная власть, причем республиканская, потому что федералы совсем далеко, а местные не обладают достаточной силой влияния

Сами жители готовы взять на себя ответственность за алкоголизм (52,4%), в какой-то степени за наркоманию (38,1%), снижение общего культурного уровня (32,1%), загрязнение, разрушение окружающей среды (38,8%) и бесконтрольное использование природных богатств (17,3%). Последнее, вероятнее всего, выражается в незаконной вырубке леса, несанкционированной ловле ценной рыбы и отстреле зверя населением. Есть предположение, что по направлениям, в которых жители готовы признать свою ответственность или в значительной мере разделить ее с властью, они будут способны достаточно позитивно воспринимать в свой адрес критику, элементы морализаторства. Однако это возможно только в очень корректной форме, иначе будут найдены и другие причины существования этих проблем с совершенно другими ответственными. Иными словами, едва ли стоит устраивать громкие, пафосные кампании по искоренению алкоголизма, скорее, это должна быть продуманная программа в гуманистическом ключе, например, на основе поддержки традиционных промыслов.

[…] Однако главный вывод исследовательской группы из анализа актуальной проблематики таков: в сегодняшней жизни РК существует мегапроблема, все больше определяющая ее настоящее и будущее, — это убыль населения. По данным органов статистики за период с 1989 по 2002 гг. численность населения республики сократилась на 18,6%, с 1.250,8 тысяч до 1.018,7 тысяч. Главная причина столь быстрого «съёживания» регионального социума — это, конечно, не массовый мор, природные катаклизмы или войны, а интенсивные миграционные процессы — обычное, в принципе, явление для РК. (Хотя и баланс естественной прибыли-убыли населения в республике неблагоприятен уже довольно долгое время.) Однако если до начала 90-х годов миграционные потоки носили встречный характер и обеспечивали полноценную ротацию населения, то вот уже второе десятилетие переселение носит одностороннюю направленность: за пределы РК. За те же тринадцать лет (1989—2002) сократилась численность всех городов РК, кроме Сыктывкара. Причем, это касается не только проблемных Воркуты, Инты и Печоры, уменьшившихся примерно на треть, но и более благополучных Вуктыла и Усинска, потерявших соответственно одну четверть и одну пятую своего населения, и даже Ухты и Сосногорска, лишившихся каждого десятого жителя. И каковы бы ни были частные причины отъезда отдельных людей и семей, столь массовый исход с неизбежностью означает: в глазах населения республика становится все менее и менее привлекательным местом для жизни и работы.

Проведенные исследования подтвердили закономерность: если уменьшение численности населения в масштабах, привычных для тех или иных местностей и локальных сообществ, не воспринимается оставшимися как признак неблагополучия, то отъезд массовый, даже если он не несет для них каких-то особых проблем, порождает чувство неуверенности, страха за будущее, ощущение социального аутсайдерства. Человек в короткий срок лишается знакомого окружения: соседей по дому, товарищей по работе, лечащего врача в поликлинике, классного руководителя своего ребенка в школе и т.д.. В результате у него невольно формируется установка на то, что отъезд — главная цель и ценность в его жизни; что положение неуехавшего — ущербное и дискриминируемое. И если до определенного предела ускоренная убыль населения является следствием различных экономических, демографических, социокультурных, политических причин, то с какого-то уровня она сама превращается в мощный причинный фактор, в заразный социальный синдром.

Под влиянием синдрома «уехать-во-что-бы-то-ни-стало» миграционные процессы приобретают нездоровый, панический характер; дезорганизуется рынок труда; усугубляются различные социальные проблемы; провоцируется миграция успешных бизнесов; стремительно нарастает старение и феминизация половозрастной структуры и т. д. И самое тревожное для РК заключается в том, что этот синдром начинает распространяться не только на севере, но и в других районах республики, начинает захватывать умы не только приезжего, но и части коренного населения. Исследования показали, что даже вполне оседлая Ухта и более чем укорененный Сыктывкар уже в значительной степени подвержены действию синдрома «уехать-во-что-бы-то-ни-стало». Бороться же с синдромом как с любым проявлением социальной энтропии сложно, поскольку он, во-первых, в значительной мере, иррационален, во-вторых, обладает мощной инерцией — его трудно остановить, когда он уже набрал силу.

[…] Все вышесказанное осложняется традиционным для РК отсутствием реального земляческого единства. Исследования подтвердили исходную гипотезу: Республика Коми как целостное региональное сообщество не существует и никогда ранее не существовала. Отсутствуют общезначимые символы и предметы региональной гордости. Фрагментировано информационное и культурное пространство. Локальные социальные связи для жителей РК, как правило, много важнее общерегиональных. Точно так же и иерархии жизненных проблем по районам и населенным пунктам РК существенно различаются между собой. С социологической точки зрения Республика Коми представляет из себя конгломерат локальных сообществ, достаточно формально связанных между собой. Не будет большим преувеличением сказать, что не существует как агрегированное, целостное явление и общественное мнение РК.

Именно в отсутствии целостности Республики ключ к пониманию важной особенности общественно-политического уклада РК: предельной узости круга фигурантов местной политики, более или менее известных по всему региону. На сегодняшний день этот круг составляют всего четыре человека: Владимир Торлопов, Юрий Спиридонов, Игорь Шпектор и (с большими оговорками) Иван Кулаков. Объясняется этом феномен, очевидно, тем, что трудно стать лидером общественного мнения в отсутствие общественного мнения.

[…] В свете разорванности социального и информационного пространства региона вполне логично выглядит и большая разница в оценках деятельности региональной власти и лично Главы РК, а также других фигурантов регионального политического процесса. Внутрирегиональный разброс рейтинговых оценок первых лиц местной политической жизни в РК заметно выше обычных российских значений.

Вопросы политического развития Республики Коми

Анализ материалов исследований ясно показывает, насколько значительное, системообразующее влияние на региональный политический процесс, на общественное сознание в Республике оказал ход и результаты выборов Главы РК 2001-го года. Очевидно, что к началу кампании по выборам Главы РК в 2001 году в региональном сообществе вызрели ожидания перемен. Но последующая победа В. Торлопова не была результатом сколь-нибудь мощного протестного движения. Неудовлетворенность населения и элиты действующей властью и ее лидером действительно существовала, но, во-первых, она не достигала критических, «революционных» значений; во-вторых, была обусловлена в большей степени усталостью от авторитарного стиля Ю. Спиридонова, нежели радикальным несогласием с идеологией сложившейся управленческой практики.

Голосуя — так или иначе — в декабре 2001 года, избиратели РК вполне отдавали отчет в том, что замена Спиридонова на Торлопова есть внутриноменклатурная рокировка. Ретроспективно оценивая мотивацию электоральной поддержки Торлопова через призму данных нынешних исследований, можно утверждать: ожидания перемен у населения РК были довольно сдержанными, и тем более не предполагали готовности к каким-либо лишениям и жертвам ради реформ.

Между тем объективная потребность в модернизационных изменениях в РК к началу XXI века оказалась гораздо более глубокой и острой, чем субъективное осознание населением и региональной элитой их необходимости и неизбежности. В общественном сознании еще далеко не возобладало понимание того, что модель развития, на которую ориентировалось региональное руководство все 90-е годы, исчерпала себя экономически, политически и интеллектуально. Вот принципиальные черты этой модели:

— отказ от разработки и, тем более, применения в управленческой практике долгосрочных стратегий, идеологем, иных серьёзных концептуальных продуктов;

— содержательная и стилистическая ориентация на прагматизм популистского толка;

— конъюнктурно-адаптивное целеполагание при уклонении от решения проблем системного характера;

— установка на решение экономических и финансовых проблем политико-административным инструментарием; волюнтаризм и авторитарность в принятии жизненно важных решений;

— гипертрофированная роль первого лица во властных иерархиях;

— ярко выраженный патернализм и клиентеллизм (клановость, «кумовство») не только в кадровой политике, но и в основных управленческих практиках: хозяйственной, социально-распределительной, культурной;

— внеправовая уния с федеральным центром по принципу: политическая лояльность в обмен на «невмешательство во внутренние дела» региона — субъекта Федерации.

Единственной идеологемой, последовательно эксплуатировавшейся режимом Ю. Спиридонова с начала 90-х, были вариации на тему рентной экономики («РК — северный Кувейт» и т.п.), всегда беспроигрышно попадавшие в резонанс с цепкими иждивенческими представлениями постсоветского населения. А победа русского Ю. Спиридонова над коми В. Худяевым на первых выборах Главы РК в 1994 году обозначила окончательный отказ от использования этнически окрашенных стратегий регионального развития. (Тема исторической развилки 1994 года подробно обсуждалась в ходе глубинных интервью с представителями региональной элиты. Преобладает мнение, что привлекательный татарстанский сценарий — добровольное дезавуирование сепаратизма и радикального национализма в обмен на многочисленные преференции от федерального центра — был неосуществим в РК, во-первых, по причине невысокой доли титульного этноса в составе населения; во-вторых, из-за нерешительности и непоследовательности коми национального движения.)

Одаренность РК сырьевыми ресурсами и, как следствие, относительно высокие бюджетные доходы, дали возможность Ю. Спиридонову и его клиентелле придать местной версии регионального авторитаризма не слишком брутальное, скорее, респектабельно-холёное лицо. А характер взаимоотношений региона-донора, к тому же — этносубъекта Федерации, с федеральным центром в ельцинский период позволял правящей группе длительное время консервировать привилегированный имущественный статус населения северной территории внеэкономическими методами. А это значит — сохранять значительную базу социальной и электоральной поддержки. Тем не менее принципиальная исчерпанность режима сказалась, и выборы 2001 года были Спиридоновым проиграны.

Администрация В. А. Торлопова изначально находилась в двусмысленном положении. С одной стороны, она не могла уклониться от принятия на себя модернизационной миссии, не могла не заняться решительным разгребанием накопившихся проблем. С другой стороны, не получив большого кредита доверия на выборах (в экспертном сообществе преобладает точка зрения, что их не столько выиграл Торлопов, сколько проиграл Спиридонов, да и то не нокаутом, а по очкам), она столкнулась с целым рядом серьезных барьеров и якорей для движения вперед. Исследования показали, что их наличие признают как сторонники, так и противники действующего Главы РК. Назовем эти барьеры и якоря, препятствующие модернизации или, как минимум, понижающие ее эффективность.

Во-первых, это противодействие чиновничества. Региональная бюрократия в своем большинстве негативно относится к Торлопову и его политике. В глазах многих её представителей он — чуть ли не ренегат, пренебрегающий интересами своего родного сословия. Наиболее откровенные из респондентов прямо указывают, что Торлопов не разрушил клановую систему власти в регионе, а лишь дезорганизовал ее и не предложил ничего взамен. С их точки зрения новый Глава повинен в том, что создал крайне некомфортную для чиновников ситуацию, перестав по факту, «без объявления войны», соблюдать прежние правила игры, но не объявил и не ввел новых. И если доброжелательное меньшинство расценивает эту линию как похвальное стремление к демократизации, то недружественное большинство видит в ней слабость и непоследовательность первого лица. И не случайно исследования показали, что наибольшие потери своей репутации за прошедшие 2,5 года Торлопов понес в Сыктывкаре — городе чиновников, а также бюджетников, от тех же чиновников зависящих.

Во-вторых, это иллюзии массового сознания, порожденные, с одной стороны советской идеологией, с другой стороны, продолжительной пропагандой прелестей рентной экономики.

В-третьих, если обновление политической атмосферы в стране, пришедшее с В. Путиным, в 2001 году способствовало успеху избирательной кампании Торлопова, то в дальнейшем путинская линия на рецентрализацию государственной власти принесла большие потери РК и существенно ограничила возможности нового регионального руководства. Перераспределение налоговых поступлений в пользу федерального бюджета, сужение круга формальных и неформальных прерогатив региональных властей в экономической сфере, понижение политической роли губернаторского корпуса с сопутствующим урезанием его лоббистских возможностей, — все эти новации чувствительнее всего сказались именно на регионах-донорах, к которым относится и РК. Население республики в целом отдает отчет в происходящем, что выразилось в возложении респондентами ответственности за решение большинства их проблем на федеральную, а не на региональную или муниципальную власти. Тем не менее массовое разочарование и ощущение обманутых надежд по отношению к администрации В. Торлопова настолько устойчиво и сильно, что накладывает негативный отпечаток на восприятие всего, что та говорит и делает, даже, если она говорит и делает совершенно правильные вещи (яркий пример этого был получен при исследовании вопроса об отношении жителей РК к идее объединения их региона с Ненецким автономным округом. Идея была озвучена Главой РК в региональных СМИ незадолго до нашего опроса. Результат получился обескураживающий: почти половина респондентов категорически отвергла этот, казалось бы, вполне выгодный для республики проект. Попытка прояснить ситуацию в ходе фокусных групп подтвердила негативную реакцию и устами одной из респонденток подарила объяснение в виде яркой формулы: «Не знаю, в чем тут дело, но интуитивно чувствую подвох…». Иначе говоря, общее недоверие к действующей власти создает фильтр негативного восприятия любой информации, от этой власти исходящей.)

Несмотря на вышеназванные трудности, деятельность администрации Торлопова все же получила положительные оценки экспертов и жителей за некоторые достижения. Симптоматично, что ее заслуги в основном отмечаются в зоне контраста с предыдущей администрацией. Среди того, что можно поставить в заслугу действующему Главе РК и его команде, чаще указывались: (1) демократичность управленческого стиля; (2) успехи в построении более продуктивных и устойчивых отношений с крупными корпорациями, работающими в РК; (3) упорядочение бюджетно-финансовых процессов в регионе; (4) активная работа по переселению избыточного населения заполярных и приполярных городов.

Образ идеального Главы Республики

Оценка Торлопова и Спиридонова в контексте идеального образа

Представления об идеальном руководителе региона

В ходе исследований решалась задача определения образа идеального (предпочтительного, желаемого, ожидаемого) руководителя РК в глазах населения региона. По принципиальным методологическим соображениям данная задача решалась во взаимосвязи с измерением отношения жителей РК к двум ключевым фигурам регионального политического процесса: В. Торлопову и Ю. Спиридонову. Это дало возможность, с одной стороны, избежать излишней виртуальности, «мечтательности» в описаниях чаемого образа; с другой стороны, обеспечило большую панорамность и содержательность оценки качеств реальных глав республики: действующего и предыдущего. Тем более что именно эти два человека продолжают уже довольно долго оставаться наиболее известными и влиятельными фигурантами регионального истэблишмента.

В ходе анкетного опроса респондентам было предложено сначала оценить каждое из 30 предложенных качеств на предмет их обязательности/желательности/нежелательности/противопоказанности для человека, работающего на посту Главы РК; а затем оценить их наличие или отсутствие у Торлопова и Спиридонова. Данные опроса были проверены и уточнены в ходе проведения фокусных групп (ФГ), когда участникам сессий предлагалось самим назвать 6—7 качеств, наиболее необходимых для успешной работы на посту Главы РК, а затем оценить наличие или отсутствие этих качеств у восьми наиболее известных политических фигурантов региона, включая, разумеется, Торлопова и Спиридонова.

В целом синдицированный образ идеального лидера РК отличается прагматичным профилем, преимущественной ориентацией на качества инструментальные, представляющиеся респондентам наиболее полезными для населения региона. Вариант «умеет отстаивать интересы РК» не только лидирует с большим отрывом в рейтинге качеств по результатам опроса, но и, как правило, назывался в числе первых участниками фокусных групп. Да и, в целом, первые 10 позиций рейтинга качеств так или иначе представляют из себя скорее функционально-профессиональные, нежели личностные, человеческие характеристики. Качества, предполагающие моральную оценку, опустились во вторую половину рейтинга, хотя в принципе их ценность не была поставлена респондентами под сомнение.

Из известных архетипов лидера, руководителя комплексу заявленных предпочтений более всего соответствует архетип «защитника», причем не сколько в версии «защитника-воина», сколько в версии «защитника-работника». Именно потребность в хорошем защитнике обусловила повышенную тягу к маскулинности (35,6% заявили, что главой РК обязательно должен быть мужчина; еще 28,5% — что это желательно), хотя мужской шовинизм вовсе не характерен ни для коми культуры, ни для субкультур северных поселений.

При этом важно, что участники фокусных групп настаивали: речь идет не просто о желании, а непременно об умении главы отстаивать интересы РК. В этой связи они настойчиво указывали на обязательность сочетания этого качества с такими качествами как гибкость, дипломатичность, умение договариваться. Результаты опроса так же показали достаточно высокую востребованность таких качеств как дальновидность, умение находить компромиссы, сдержанность.

Наряду с этим в подавляющем большинстве респонденты в своих ориентациях не склонны к радикальной смене типа регионального руководителя. Иерархия заявленных предпочтений ясно свидетельствует: жителям РК легче всего представить своим руководителем мужчину зрелых лет (помехой не является и откровенно пожилой возраст); хорошо укорененного в местной жизни (не обязательно уроженца РК, но непременно прожившего здесь достаточно долго и известного в республике); основной профессиональный опыт получившего на государственной службе; имеющему авторитет и связи в Москве; лишенному каких-то явных девиантных или экстравагантных черт личности и биографии.

Согласно ответам на предложенное задание жители РК охотно простят своему лидеру отсутствие внешней привлекательности, чувства юмора, спортивных достижений и личного богатства. Но будут очень внимательны к наличию таких качеств его личности как воля, решительность, энергичность, хорошая образованность, дальновидность. Они непременно хотят видеть у Главы РК умение разбираться в людях, проявлять сдержанность и хорошо владеть собой, проявлять гибкость и находить компромиссы.

Противоречивую оценку вызвало такое качество как хитрость: мнения о его желательности разделились практически поровну, что можно трактовать, скорее, не в пользу востребованности этой характеристики человеческой натуры. Необходимо обратить внимание на высокую поддержку требования об отсутствии у руководителя республики судимости: это идет несколько вразрез с расхожим мнением о якобы терпимости населения РК к людям сидевшим ввиду их большой концентрации в регионе. Как мы видим, на политиков это точно не распространяется.

Отдельного комментария требует пункт о национальности руководителя региона. Вопрос был предложен в той форме, в которой он обычно бытует в массовом сознании: должен ли Глава РК принадлежать к титульному этносу или нет? 46,5% респондентов выбрали вариант ответа «это не важно», то есть, не оценили национальный критерий как принципиально значимый для себя и/или сочли необходимым подчеркнуть свою этническую толерантность. Если сравнить этот показатель с данными, известными по другим регионам РФ, то можно заметить, что в РК этот показатель заметно выше, чем в большинстве других этносубъектов Федерации, но так же заметно ниже, чем в «русских» областях и краях. То есть, полученные результаты, с одной стороны, подтверждают вывод о высокой культуре межнациональных отношений и политической корректности в РК; с другой стороны, не позволяют снять вопрос об этничности претендентов на пост руководителя республики с повестки дня как незначительный. Тем более что среди коми населения внимание к этому аспекту оказалось гораздо выше, хотя представители титульного этноса в своем большинстве предпочли указать на «желательность», а не на «обязательность» принадлежности к коми этносу. Не следует закрывать глаза и на довольно высокий уровень проявленной «комифобии»: 15,2% респондентов отметили нежелательность или недопустимость представителя титульной нации на посту руководителя региона.

Спиридонов и Торлопов

Почти абсолютная известность в РК двух глав — предыдущего и нынешнего — открыла хорошие экспериментальные возможности для наших исследований. Мы ими охотно воспользовались: сконструировали широкую сравнительную панораму, причём трехмерную. Одно измерение составило сравнение респондентами индивидуальных качеств Спиридонова и Торлопова; второе — сравнение их качеств с идеальным образом Главы РК. Более того, поскольку Спиридонов и Торлопов продолжают оставаться наиболее влиятельными и популярными политиками РК, а общественное мнение по поводу их личности и деятельности сложилось давно и прочно, позволительно рассматривать соотношение оценок их качеств с образом идеального Главы РК как степень удовлетворенности или неудовлетворенности населения РК наличным политическим предложением. Можно вообще сказать, что стереотип массовых представлений о руководителе региона в значительной мере и сформирован под многолетним воздействием образа Ю. Спиридонова и, в несколько меньшей степени, В. Торлопова

Выводы из анализа материалов, полученных с помощью трехмерной сравнительной процедуры, активно использовались в главе «О политическом планировании в РК» при описании ключевых игроков местной политики и наиболее вероятных сценариев развития событий с их участием. Здесь же мы приведем наиболее важные выводы, касающиеся ожиданий и предпочтений жителей РК, сосредоточенных вокруг персоны регионального лидера.

Во-первых, следует отметить схожесть образов Торлопова и Спиридонова, бытующих в общественном сознании. Это может показаться удивительным в свете известных различий этих людей: биографических, личностных, репутационных. Тем не менее респонденты указали больше на сходство их характеристик, чем на различия. По всей вероятности восприятие сквозь призму определенного статуса: в данном случае — Главы РК, — наделяет человека некими стандартными чертами по принципу «раз он на этой должности работает, значит…».

Во-вторых, очевидно, что по «сумме баллов» Спиридонов опережает Торлопова: практически по всем активно востребуемым качествам его показатели выше. Однако если сделать поправку на то, что Торлопов как действующий руководитель принимает на себя тяжесть ответственности за происходящее, а образ Спиридонова предстает несколько приукрашенным ностальгией по «славному прошлому», можно сделать вывод: в глазах респондентов Торлопов и Спиридонов — представители одной весовой категории.

В-третьих, как Торлопов так и Спиридонов сильно «недобирают» по наиболее востребованным качествам. Это значит, что обнаружилась большая зона неудовлетворенного спроса по части политического лидерства. Неудовлетворенными остаются базовые, жизнеобразующие потребности людей: в обеспечении безопасности и полноценной защите. Получается, что жители региона до сих пор выбирают между Спиридоновым и Торлоповым не из большой любви к ним, а в значительной мере по инерции, по привычке. Учитывая всю совокупность полученной информации, можно предположить, что внимание к каждому из них в отдельности поддерживается напряженной интригой их продолжающегося, теперь уже многораундового, противостояния. Возможно, что уход с политического горизонта одного из них потянет за собой на дно и другого, подобно тому, как уход из большой политики Б. Ельцина резко девальвировал политический капитал его штатных антагонистов: Г. Зюганова, Г. Явлинского и проч.

В-четвертых, при всём том, что показатели Торлопова и Спиридонова не слишком высоки при сравнении с идеальным образцом, нет признаков того, что респонденты видят в ком-то привлекательную альтернативу. Вряд ли это является хорошим симптомом для региона в перспективе, но таковы устойчивые особенности восприятия регионального лидера населением РК, и с этим необходимо считаться.

Народонаселение

Проблемы переселения населения северных городов

В разделе «Общая характеристика ситуации в РК» обоснована системообразующая роль проблем народонаселения и кадрового обеспечения экономики для настоящего и будущего республики. Эти проблемы последовательно изучались на всех этапах реализации Комплексной исследовательской программы. В силу особой значимости ей посвящен специальный блок в анкете коврового опроса. Вопросы анкеты с третьего по восьмой задавались с целью определить ситуацию с кадровыми ресурсами Республики и спрогнозировать ее дальнейшее развитие. Известно, что основная часть рабочей силы, занятая в экономике республики в последние десятилетия, была привозной. Она завозилась либо в принудительном, через систему МВД, либо добровольном, по контракту с министерствами и ведомствами, порядке в расчете на ее постоянное обновление (ротацию). В последнее десятилетие ритмичность ротации кадровых ресурсов РК сорвана по причине смены форм собственности на предприятиях, базирующихся в Республике, финансовых процессов, вынуждающих собственников предприятий обращать внимание на рентабельность, себестоимость продукции.

Из мирового и отечественного опыта известно, что наименее затратным для собственников является вахтовый метод, однако вахтовики населением Республики не становятся. Существующая рабочая сила используется в том случае, если она уже находится вблизи объектов, причем в том социальном положении, которое не позволяет ей выдвигать какие-либо требования, кроме минимальных. Происходит отток рабочей силы и ее старение.

В связи с этим исследовательской группе представилось необходимым в первую очередь выявить намерения проживающих на территории РК людей относительно их дальнейшего пребывания в Республике и планов на занятость на предприятиях РК.

Сельское, укорененное население РК также нуждалось в подобном внимании, поскольку приостановление сельскохозяйственных процессов, связанное опять же с высокой себестоимостью продукции, требует либо пересмотра занятости существующего населения, либо, если население этого хочет, его перемещения в пределах РК.

Большинство респондентов на вопрос, что же должно поощряться в большей степени, стремление людей остаться, переселиться в пределах РК, либо уехать, ответило, что все-таки надо поощрять стремление людей оставаться, однако ответ на этот вопрос надо рассматривать отдельно по районам Республики.

72% населения Воркуты сочло, что должно поощряться переселение за переделы РК, в пределах Республики переселение приоритетным считает лишь 5,8% воркутинцев. (т. 3, табл. №60)

Та небольшая часть воркутинцев, которая предлагает поощрять остающихся, имела в виду поощрение работающих путем гарантирования своевременного переселения, в удобное для них время, что выявилось при проверке методом фокус-групп.

«Хотелось бы еще поработать, пока здоровье позволяет. Хотелось бы, с удовольствием бы поработала и все. Но как оно в перспективе, дальше что — не знаю. На работе ведь всегда живешь под каким-то страхом, вроде бы работаешь — а вдруг не знаешь что. Так что надежды какой-то нет. Я даже всегда так говорю, что надеяться на то, что эту квартиру, что ее дадут или получу, что вот скажут — какое-то место, пожалуйста, платите. А если еще доплата, то доплачивать совершенно не с чего» (Воркута, бюджетники и госслужащие, женщина,51 год, среднее техническое образование; ФГ т.4, стр. 88)

«А здесь, в Воркуте осталась бы еще поработать… наверно лет десять, как бы к окончанию школы моим сыном, чтобы сыну дать достойное образование, чтобы выехать в город, где соответствующие вузы… чтобы потом, в перспективе было дальнейшее устройство на работу» (Воркута, женщина, бюджетники и госслужащие, 53 года, среднее специальное образование; ФГ т.4, стр. 88)

Почти половина (47,1%) населения Инты считает, что необходимо поощрять стремление людей остаться в городе, 34,3% считают необходимым выезд за пределы РК. Лишь 7,1% готовы переехать в пределах Республики.

Тем не менее, подавляющее большинство интинцев (97,1%) и воркутинцев (94,1%) согласны с тем, что государство в лице федеральной и республиканской властей, а также собственники добывающих производств должны возмещать расходы по переселению. (т.3 табл. №62)

Это говорит о том, что люди, проявляющие желание остаться в заполярных и приполярных городах, на самом деле также хотят переселиться, как и основная масса, но либо боятся переселения, либо откладывают его на неопределенное время. Боятся ухудшить свои жизненные условия отсутствием достойно оплачиваемой работы, потери имеющегося уровня комфорта и т. п. Это подтверждается тем, что большинство из выражающих желание остаться — это пенсионеры со средним образованием, работающие бюджетники и госслужащие, то есть люди, переезд для которых либо неподъемен финансово, либо грозит ухудшением материального положения.

В собеседованиях, проводимых в рамках цикла полуформализованных интервью с жителями РК, а также цикла глубинных интервью с представителями региональной элиты, выяснилась интересная деталь, а именно: о перспективах разработки баритов, как о втором дыхании Инты, говорят только те, кто явно не собирается, не может по возрасту или по специальности работать на месторождении. Это учителя, пенсионеры преклонного возраста, из представителей элиты — люди, специализирующиеся в области финансов, средств массовой информации, и, конечно, государственной службы.

Заинтересованность этих людей в разработке нового месторождения прямая. Они получают возможность не трогаться с насиженного места, как только город получает новое развитие. Тем не менее ни один человек, подходящий по возрасту и профессии в качестве занятого на разработке баритов не высказал желания работать на новом месторождении (!). Это невозможно трактовать иначе, как желание молодого работоспособного населения покинуть тающие города. Что отчасти уже и произошло.

[Примечание 2015 года. Известно, что месторождение баритов так и не было разработано. Наверняка на это повлиял целый ряд факторов, включая мировую конъюнктуру сырьевых рынков. Но очевидно также, что подмеченное исследовательской группой вымывание социально-кадровой опоры для развёртывания столь масштабного производства тоже сыграло свою демотивирующую роль]

Под влиянием синдрома «уехать-во-что-бы-то-ни-стало» уже изменился половозрастной состав населения северных городов. По данным Комитета государственной статистики РК женщин на сегодняшний день и в Инте и в Воркуте больше, чем мужчин, чего не было со времен основания этих городов: в Инте на пять процентов, в Воркуте на три. Это говорит о старении населения, поскольку численное преобладание женщин сильнее в старшей возрастной группе, а также о том, что, очевидно, достаточное количество одиноких матерей просто не может выехать из этих городов по непреодолимым причинам.

Интересным оказался факт, что 52,5% населения Прилузского района, обладающего самым благоприятным климатом на территории РК, следовательно, гипотетически рассматриваемого как место переселения воркутинцев и интинцев, считает, что переселять северян надо за пределы РК. Лишь 7,5% прилузцев согласны с тем, что надо поощрять переселение внутри Республики, что может говорить о том, что примерно такое же количество людей, проживающих в Прилузье, готовы принять и расселить у себя воркутинцев и интинцев. (т.3, табл. №60)

Так же наибольшее число усинцев (39%) считает необходимым поощрять отъезд за границы РК. Оставаться или переселяться в пределах Республики считали бы правильным 36,4% усинцев. Что касается жителей Печоры, то 24% считает, что жителей северных городов надо переселять за пределы РК, притом, что 62% считает, что надо дать им возможность остаться, хотя бы в Республике. (т.3, табл. №60)

В целом, если анализировать первые таблицы этого блока (т.3, табл. №60,61, 62), то станет ясно, что население, которого эти проблемы касаются лично, считает необходимым уехать из районов полярного климата, и, в основной своей массе, из РК. Население, которого эти проблемы лично не касаются, как, например население Койгородского, Корткеросского и Усть-Куломского районов, считает, что необходимо сохранить население северных городов, и по возможности на территории РК, то есть, по месту нынешнего проживания.

Жители наиболее депрессивных районов — Усть-Куломского и Усть-Цилемского — преимущественно считают, что государство не должно возмещать расходы по переселению, и если человек хочет переезжать, то делать это он должен за свой счет. Точно так же думает Вуктыл, предлагающий воркутинцам переезжать за свой счет по территории РК, либо оставаться в своем городе. Тем не менее, почти две трети самих вуктыльцев планируют свой отъезд из РК: либо при выходе на пенсию, либо просто при благоприятных условиях.

В целом, получается чрезвычайно пестрая картина мнений, делящаяся по районам, каждый из которых имеет свой взгляд на проблему переселения, и взгляд этот зависит от интересов самого района, прежде всего, от того, как дотирование переселения жителей тающих городов Севера коснется бюджета Республики, бюджета района, уровня благополучия и комфорта жизни его жителей.

К разряду негативных результатов политики освоения севера страны следует отнести тот факт, что перемещенное в свое время население в своем подавляющем большинстве не закрепилось на северных территориях, включая территории РК. Практически все участники фокус-групп в Воркуте собирались покидать Воркуту, и все, за исключением одной женщины пенсионного возраста, пределы Республики. Причем, сделать это они старались и стараются ради своих детей, их здоровья и образования, то есть дети, рожденные в тающих городах, уже, по сути, являются будущими жителями других регионов. «Север будет побежден!» — такая надпись была на первых паровозах, шедших по воркутинской дороге. «Слава покорителям Севера!» — такой лозунг до сих пор висит на одном из зданий Воркуты. На деле вышло иначе. Север победил своих покорителей, они не хотят жить на покорённой территории и наслаждаться плодами покорения.

При проведении фокусных групп выявились негативные последствия былого федерального подчинения Воркуты, ее независимости от РК. Воркутинцы, как правило, не знают Республику, мало интересуются её жизнью; редко кто из них бывал в Сыктывкаре (не считая транзита). Они не хотят оставаться в РК по многим причинам. В Сыктывкаре цены на жилье очень высоки. Кроме того, существует миф о нелюбви, почти ненависти сыктывкарцев к воркутинцам.

«Бытует мнение наверно среди людей, что Сыктывкар не очень Воркуту любит. Вот такое просто, если по-человечески сказать» (Воркута, бюджетники и госслужащие, женщина, 51год, среднее техническое образование; т. 4, стр. 96)

«В целом так. Сыктывкар не особенно-то печется о Воркуте, хотя когда-то Воркута была столицей Республики Коми» (Воркута, ИТР, женщина, 54 года, высшее образование; т.4, стр. 95)

«Сейчас Сыктывкар получает северный коэффициент. Они получают все надбавки, те, которые должны идти в Воркуту — они оставляются там. И они не то, чтобы пекутся, они так обдирают Воркуту,…они ставят Воркуту в жуткое положение» (Воркута, ИТР, женщина, 61 год, высшее образование; т.4, стр. 95)

«Вот я считаю, что Сыктывкар в последнее время все-таки давит на Воркуту… Если раньше Воркута была все-таки независимой, самостоятельной, если она напрямую с Москвой работала, то теперь все это идет через Сыктывкар. Естественно, все наши интересы ущемляются» (Воркута, ИТР, женщина, 47 лет, высшее образование; т.4, стр. 96)

«По долгу службы иногда приходилось быть в Сыктывкаре, только услышали — с Воркуты, ты чуть ли не изгой.» (Воркута, ИТР, мужчина, 48 лет, среднее образование; т.4, стр. 97)

«Воркутинцев не любят в Сыктывкаре… Мы своими мозгами добиваемся успехов, а не взятками или какими-то знакомствами, поэтому не любят» (Воркута, бюджетники и госслужащие, мужчина, 32года; т.4, стр.93)

Учебные заведения Сыктывкара и Ухты не рассматриваются воркутинской молодежью в качестве достойной учебной базы. Достойными считаются Москва и Санкт-Петербург, с чем, конечно, никто не спорит, но даже в качестве среднего, более или менее приемлемого варианта сыктывкарские вузы воркутинцами не рассматриваются. Отсюда такое большое количество филиалов коммерческих вузов в Воркуте, делающих свой бизнес на том, что далеко не все воркутинцы по своей подготовке и финансовому обеспечению способны обучаться в вузах двух столиц.

Хороших вариантов переселения с точки зрения воркутинцев два: либо родной город \ регион, то есть, местность, откуда человек или его родители приехали в своё время в Воркуту; либо крупный, с развитой инфраструктурой и высокими цивилизационными стандартами город средней полосы, в котором можно найти привлекательную работу и учебные заведения для детей.

Очевидно, в скором времени встанет вопрос, кто будет работать на шахтах, добывающих коксующиеся угли, которые по-прежнему будут нужны сталелитейной промышленности.

«А уже приезжали сюда с Украины, работники приезжали, два месяца и все, поуезжали отсюда» (Воркута, шахтер, 45 лет; т.4, стр.89)

«С Инты приезжали. Посмотрели: „Ох, ни фига“. Уехали» (Воркута, шахтер, 43 года; т.4, стр.89)

Занятые на шахтах сейчас постараются уехать либо по программе переселения, либо, в крайнем случае, за свой счет. Даже если некоторая часть шахтерских семей останется, то это не решит проблему, поскольку отцы семейств рано или поздно выйдут на пенсию, а дети шахтеров в подавляющем большинстве в шахты работать не пойдут.

«Главная проблема — безработица, конечно, для молодых… На шахте только. Какой хотелось бы — нет» (Воркута, бюджетники и госслужащие, мужчина, 20лет, среднее специальное образование; т.4, стр. 21)

Дети в этих районах мотивируются родителями на получение хорошего образования, карьеру, высокое социальное положение. Во многом ради получения образования детьми, ради их благополучия и достатка в свое время родители принимали решение пойти работать в шахту, поехать на Север. Они приносили себя в жертву, они проживали часть своей жизни в шахте ради того, чтобы их ребенок никогда в шахту не спускался, и, более того, вообще не занимался тяжелым физическим трудом. Родители Заполярья больше всего хотят, чтобы их дети прожили свои жизни не так, как они.

Это ставит под сомнение, что можно рассчитывать на шахтерское население, особенно второго поколения в качестве рабочей силы предприятий, которые планируются строить на территории РК. Во всяком случае, этот вопрос требует отдельного точечного исследования.

Именно с этой в свое время принесенной жертвой, будь то шахтерский труд, будь то сам факт переселения в тяжелый полярный климат, следует связывать завышенные ожидания относительно программ переселения. По материалам фокус-групп можно предположить, что в основной своей массе сейчас северяне недовольны предлагаемым списком городов. Они шли на жизнь в тяжелом климате, тяжелый труд ради того, чтобы резко улучшить свою жизнь в дальнейшем. И они со свойственной им напористостью требуют этого улучшения.

«Считаю, что просто надо дать нормальные зарплаты, две тысячи долларов, допустим, чтобы люди сами могли себе купить, когда хотят и что хотят и уехать отсюда» (Воркута, шахтер, 42 года; т.4, стр. 85)

«А если они не платят, то обязаны обеспечить жильем. Если человек проработал свое в шахте, ну куда его, если по здоровью он для шахты уже не подходит» (Воркута, шахтер, 45 лет; т.4, стр. 86)

«Я об этом хотела сказать, что переселились бы именно туда, куда хотим мы, а не туда, куда нам дают» (Воркута, бюджетники и госслужащие, женщина, 37лет; т.4, стр. 86)

«В принципе, в любой крупный город, где есть какой-то культурный центр, культурное развитие региона» (Воркута, бюджетники и госслужащие, мужчина, 32года; т.4, стр. 86)

«Должна быть работа. По крайней мере, не для нас, хотя бы для детей. Меня волнует, допустим, мой сын, он заканчивает техникум, естественно, здесь работы нет, нужно уехать отсюда… В крупный город, где есть возможности» (Воркута, бюджетники и госслужащие женщина, 40 лет; т.4, стр. 87)

[…]

В целом по Республике достаточно тревожная ситуация с кадровыми ресурсами. Население излишне мобильно. Настоящую укорененность демонстрируют жители только сельских районов, таких как Ижемский (88,5%), Княжпогостский (84,8%), Усть-Цилемский (77,6%), Койгородский (75,6%), население которых в основном не собирается трогаться с места. (т.3, табл. №83) Однако укорененность сельских районов ставит перед правительством РК новую социально-технологическую задачу. Людей, которые не склонны ехать куда-либо, надо занимать по месту их проживания. Убыточное в условиях Севера сельское хозяйство не может обеспечить работой и тем более достойной заработной платой сельское население. Это означает, что для развития экономики Республики и благополучия ее населения следует развертывать на селе некие новые производства, которые могут дать работу селянам по месту жительства. Вполне возможно, что это население все же можно рассматривать как кадровый ресурс строящихся или проектируемых предприятий, однако при многих и многих дополнительных условиях, обучении новым профессиям, прежде всего.

Что касается мобильного населения городов, то эта мобильность — не в пользу Республики. В подавляющем большинстве планы на переезд из города или района совпадают с планами переезда из РК. Все города, включая Эжву и Сыктывкар, имеют шансы потерять до половины своего населения, которое может уехать, если где-либо будут более благоприятные условия работы и жизни. Причем более семи процентов сыктывкарцев и эжвинцев уже собираются и обязательно уедут из Республики. (т. 3, табл. №84)

Самое неприятное, что отъезд из столицы планируют молодые и образованные люди. (т.3, табл. №88,89) см. Приложение II.

Исключение составляют небольшая часть жителей Вуктыла, Усинска и Печоры, районов Усть-Куломского, Удорского, Койгородского, Корткеросского, Ижемского, планы которых на переезд не полностью совпадают с планами отъезда из Республики. (т.3, табл. №83 и 84) Остальное население стремится, снимаясь с насиженного места, двинуться в южную сторону. Предпочтение отдается средней полосе и югу России.

Насколько известно исследовательской группе, строящиеся предприятия алюминиевого комплекса будут опираться на привозную рабочую силу, поскольку на территории РК нет достаточного количества необходимых специалистов. Проблема усугубляется явным перекосом в системе профессионального образования, перепроизводством специалистов гуманитарного профиля, в первую очередь финансистов, управленцев и юристов. В 2004 году, по данным Министерства образования и высшей школы РК, высшие заведения Республики Коми окончат 575 экономистов, 499 юристов, 201 бухгалтер, 169 финансистов, 164 менеджера. Вряд ли перспективы их трудоустройства в РК так хороши.

Все вышесказанное говорит о том, что Республика, имея высокий уровень безработицы в сельскохозяйственных районах и избыточное население около и за полярным кругом, испытывает нарастающий кадровый голод. Нехватка рабочей силы будет увеличиваться, точно так же, как будет параллельно увеличиваться незанятое население; будет сокращаться доходная часть бюджета и увеличиваться расходная, если не принять в самом скором времени ряд мер по оптимизации занятости населения.

Девятый вопрос анкеты носил вспомогательный характер и был призван выяснить степень информированности населения относительно последствий проживания в условиях Крайнего Севера. Подобная информация если не утаивалась, как утверждала одна из участниц фокус-групп в Воркуте, то и не афишировалась. Во всяком случае, лишь треть жителей Республики сочли себя достаточно информированными, (т.3, табл. №9) причем женщины почувствовали себя менее информированными, чем мужчины, (т.3, табл. №72) что важно для данного вопроса, поскольку от женщин более, чем от мужчин, зависит образ жизни семьи, ее питание. Распространение информации о последствиях проживания в условиях Крайнего Севера имеет очень важное значение для кадровой ситуации Республики. С одной стороны, знание временных ограничений проживания на севере без последствий для здоровья с возможностью дальнейшей адаптации на юге страны (8—13 лет по данным проф. Е. Р. Бойко) понизит привлекательность Республики как места работы, с другой стороны, распространение информации о последствиях перехода этого временного рубежа и невозможности реадаптации в других климатических зонах после долгого пребывания на севере повысит шансы Республики задержать квалифицированную рабочую силу. Правда, необходимо заметить, что в этом случае многие пенсионеры Заполярья предпочтут остаться в Республике, утяжеляя нагрузку на ее пенсионный фонд и бюджет.

Возвращаясь к программам переселения, нельзя не заметить, что население Воркуты дезориентировано полнейшей запутанностью самой процедуры получения «запредельной» жилплощади, угнетено перерегистрацией очередей и их резким увеличением. Люди не знают, когда именно, на каких условиях, с какой доплатой, в каком городе и что они получат, в связи с чем они не в состоянии строить собственные жизненные планы даже на ближайшие годы. Они, например, уверены, что списки, висевшие в свое время в Воркутинской администрации, сняли в связи с перерегистрацией и забрали в Сыктывкар, который теперь обязан (кто именно, совершенно неизвестно) контролировать очередь. Ситуация требует разбирательства и внесения ясности, в том числе публичной.

«Насколько я знаю, в Сыктывкаре есть Комитет специальный, который этим занимается по Республике, и у него есть свое положение. Ну а что это, я не знаю» (Воркута, шахтер, 41год; т.4, стр. 84)

«На очереди 313-е были. А с этого года вообще непонятно. Очередь отдана в Сыктывкар. Я считаю, а почему не в Москву? Это было бы еще, наверно, лучше. Или тут была полная разворованность средств, что отдали туда для контроля, или для того, чтобы централизованно отдавать всем городам…» (Воркута, бюджетники и госслужащие, женщина, 52 года, высшее образование; т.4, стр. 83)

«…у меня очередь теперь в Сыктывкаре и не знаю, когда мы получим информацию. Какие по очереди стоим и вообще…» (Воркута, бюджетники и госслужащие, женщина, 45 лет, высшее образование; т.4, стр. 83)

«[говорят] „Ждите“ (все смеются), и дают порядковый номер» (Воркута, шахтер, мужчина, 45 лет; т.4, стр. 84)

«Да. Я вот девятитысячный. Вот сколько мне ждать еще?» (Воркута, шахтер, 45 лет; т.4, стр. 84)

«То есть пока инвалиды не получат, нам, нормальным людям, рассчитывать не на что. А инвалидов все прибывает и прибывает» (Воркута, шахтер, мужчина, 45 лет; т.4, стр. 84)

«Я тоже стояла на льготной, я как репрессированная шла. И теперь моя очередь отодвигается. …Я говорю, я все, я положила крест и сказала — мне не выехать. Хотя у меня большие льготы — 40 лет стажа и все, что угодно» (Воркута, женщина, ИТР, 52 года, среднее образование; т.4, стр. 85)

Население тающих городов продолжает ждать и надеяться на государство, причем по факту — на республиканские власти больше, чем на федеральные, связывая свои ожидания с некими решениями Сыктывкара.

Завершая рассмотрение проблем переселения, хотелось бы сказать, что они органично связаны со всем комплексом кадровых проблем Республики и не должны решаться отдельно от них. К сожалению, сам кадровый вопрос, проблемы занятости населения РК на перспективных и рентабельных производствах требует отдельного внимания и отдельных программ решения.

Национальное развитие и межнациональные отношения

Исследование проблем этничности традиционно относится к числу наиболее сложных для науки в целом и социологии в частности. В национальном самосознании особенно большую роль играет подсознательное и бессознательное; практика межэтнических отношений трудно поддаётся вычленению из структуры иных социальных практик и складывается под влиянием огромного количества предрассудков, глубинных архетипов поведения, разнородных этических и правовых запретов. Кроме того, сложилось порочное обыкновение обращать внимание на межнациональные отношения только в периоды их обострений и конфликтов на этой почве. Если для Республики Коми не свойственны агрессивные проявления этничности, практически нет дискриминации и столкновений на национальной почве, не в ходу массовая ксенофобия, националистические или шовинистические настроения, то это вовсе не означает, что национальный вопрос играет меньшую роль в формировании общественного уклада, меньше влияет на экономическое, политическое, социальное, гуманитарное развитие региона.

По этой причине исследование было ориентировано не на лобовые методы, а на выяснение объективных обстоятельств, определяющих развитие этнической идентификации жителей РК, их национальное самочувствие и возможное влияние национального фактора на все стороны жизни РК, в том числе, на формирование электоральных предпочтений.

Вопросы анкеты коврового опроса с 27 по 34 прояснили состояние и условия этнической идентификации населения Республики, и связанное с ней самочувствие жителей РК.

По нашим данным, большинство населения Республики причисляют себя к русским, коми, украинцам, белорусам, татарам и немцам. (т.3, табл. №29)

При большом количестве межнациональных браков, смешении представителей различных этнических групп на одной территории, в одном коллективе, причисление себя к тому или иному этносу становится делом сугубо добровольным, чему способствует и отмена графы «национальность» в российских паспортах, а также отсутствие ярких антропологических различий между представителями указанных национальностей. Многое становится зависимым от внутреннего самоощущения человека, от культурной среды, в которой он вырос, а также от степени душевного комфорта, связанного с причислением себя к той или другой этнической группе.