Бесплатный фрагмент - Призрак метрополитена

Призрак метрополитена

Поезд метро уже сверкнул фарами в темном тоннеле, когда стоящие почти рядом со мной два молодых парня и девушка затеяли драку между собой.

Что то крикнув оскорбительное девице с внешностью фотомодели один из них наотмашь ударил ее кулаком по лицу. Второй юноша мне показалось был. сильно пьян. Он не стал делать внушение не джентльмену, что ударил красотку, а ударил друга сначала в плечо, а затем слегка подпрыгнув нанес удар ногой в живот, отчего сам тут же упал на облицованный мрамором пол. Один из ребят, схватил мощный удар, словно мячик отлетел в старушку с палочкой и стал падать спиной на рельсы. Сделав львиный прыжок в его сторону я успел схватить его за футболку одной рукой и отшвырнуть на лежавшего парня, который и нанес коварный удар.

Тревожный сигнал из кабины машиниста, свет фар, тяжелый удар зеркалом поезда в висок, боль во всем теле и темнота…

Темнота и тишина! Словно легкий воздушный шарик я воспарил куда то ввысь и ветерок потащил меня в тоннель где только что скрылся поезд.

Но если есть шарик, то у него должна быть и ниточка. И вот эту самую ниточку кто то крепко держал и запрещал мне полет в никуда. Вспышка красного цвета, затем зеленого… Опять красного! И с высоты потолка станции я увидел свое искромсанное поедом бездыханное тело. Сотрудники полиции и санитары запихивали различные части меня в специальный мешок и жутко чертыхаясь. Молоденький сержант, которого сильно тошнило, произнес что то типа прощального слова: Гребаный мудила! Не мог упасть на полчаса позже, когда закончится моя смена. Царствие, тебе небесное! Но в этот момент я услышал басовитый голос, видимо того, кто удерживал ниточку: Какое царствие! Он еще не выполнил свою миссию.

Немного повертевшись во все стороны я увидел сидящего на корточках небольшого, грузного старикашку в весьма странном для жаркого лета, одеянии. Дедушка с козлиной бородкой, обнаженные части тела которого просвечивались насквозь, был одет в серое драповое пальто по моде 60ых прошлого столетья, осенние лакированные черные ботинки, серые брюки и шляпу с короткими полями. Посмотрев пристально на меня он поднял свою правую руку и что то прошептал. Видимо это было что то магическое, потому что воздушный шарик оказался перед его глазами и стал расти в размерах, постепенно приобретая формы того себя, живого, правда такого же прозрачного, как и этот странный тип.

Как звать, спросил он. Почему то задумавшись я ответил, что был Вадимом. Дед снял шляпу, причесал ладонью лысину и протягивая мне руку сказал: Илья Кузьмич я, но или просто Кузьмич.

И тут же взяв меня под локоть потащил к началу перрона. Мы прошли с ним сначала через одну стену, затем через другую и вскоре оказались в темной, забитой хламом, комнате. Указав мне рукой на старый диван обладатель остроконечной бородки отпустил мою руку и заявил: Обвыкни с недельку! Покатайся на поездах, пошали в свое удовольствие, пока я все согласую с верхами. А там посмотрим! Да и помни, что через месяц приедет Анна!

Анна, это моя невеста! Она уехала на месяц к родственникам в Беларусь! Но откуда он это знает! И…И куда он делся! Несколько минут я касаясь углов тесной комнаты звал деда, натыкаясь, но не ударяясь об всякую утварь. Но тщетно. Кузьмича нигде не было.

Раздосадованный этим я лег на диван и даже не имея в своем теле никаких костей, ощутил выпирающие из него пружины одного не мог уснуть. А когда уснул, то увидел радужный цветной сон из своего детства. Солнце слепило мне глаза, а я летал под самые облака на старых качелях, возле колодца дома в деревни, своей бабушки. Я катался и хохотал, как сумасшедший.

Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Кантемировская! — знакомое до удачи объявление, доносившееся с платформы «Царицыно», прервало мой сладкий сон. Я потянулся, подскочил с дивана, словно в меня вселился бес и побежал в том направлении откуда мы пришли с Кузьмичом. Пройдя через стены я очутился на станции. Часы показывали 7.59, час пик на зеленой ветке. Уйма народу на перроне, толчея и в вагон влезть хотят обязательно все. Не знаю, но раньше подобная картина не забавляла меня… Похлопывая всех, кто встречался по плечу и понимая, что они ощущают мое прикосновение, но не видят меня я чувствовал себя всемогущим и безнаказанным. Дав пинка какому то жирдяю, что никак не мог втиснуться в переполненный вагон и похоронив этим его надежду уехать именно на этом поезде, сам проскользнув в вагон, через уже закрывшиеся двери, не понимая зачем я ущипнул за мягкое место какого то старикашку, работающего локтями и пробиравшегося к противоположным дверям, видимо с целью выйти на Каширке я остановился возле роскошной девицы с бюстом шестого размера. Растолкав народ, кого толчками, кого щипками я положил ей свои руки на плечи. Девушка, уткнувшаяся в телефон никак на это не отреагировало. Это раззадорило и взбесило меня. Спустив руки с плеч я обхватил ее большие груди и принялся массировать. Ха, мне повезло! Бюстгальтера тут конечно не было. Увлекшись этим безобразием, я уже не гладил, а пощипывал ее соски. Девушку закрыла глаза и подняла свою симпатичную мордочку вверх. Одна моя рука осталась на груди, а другая гладила все ее участки тела. Ее губы чувственно дрожали, а со стороны это выглядело будто роскошная девица читает самозабвенно молитву.

Тут вагон резко дернулся и довольно хилый интеллигент отправил мою сущность своим рюкзаком на колени к кавказцу. Сидеть верхом на мужике не доставило мне удовольствия и словно ребенок я пополз к центру сидения, где сидела чудная блондинка в короткой юбке. Усевшись на колени к ней, чем видимо доставив неудобство, так как она своей сумочкой, словно лопатой, пыталась удалить с себя то, что внезапно стало мешать, обмахивая себя планшетом, словно веером. Спустившись с ее колен и усевшись на корточки между ее ног руками я попытался раздвинуть ее чудные ножки, чтобы дотянуться рукой до ее голубеньких трусиков. И кажется мне это уже удалось. И кончики моих, невидимых для нее, палочек дотронулись до мягкого материала ее танго, как я увидел его…

Потупленный, стеклянный взгляд. Какая отрешенность и холод, которые исходили от него заставили меня оторваться от развлечения с девушкой. Проходя напропалую через разгоряченные в толпе тела я встал у него за спиной. От него, как от не настроенного на волну радиоприемника, исходил белый шум. Тупо уставившись в свое отражение стекле он жаловался сам себе на жизнь. Да-да, я отчетливо слышал его мысли: Собрала она чемоданы! А я, блядь не Господь Бог и даже не депутат Госдумы. Ипотека! Кредит просрочен! Долги! Кругом одни долги! Было 30 000 дохода и тех теперь нет! Работа накрылась медным тазом! Кому нужен работник не вылезающий из онкологического центра… Жизнь — дерьмо! Я сволочь, что не может ответить взрослому сыну, почему мы так живем… И коллекторам я тоже ничего не могу ответить.

Он заканчивал разговор, на пару секунд останавливался, видимо, чтобы отдышаться и начинал снова, каждый раз сгущая черные краски. Так он бухтел в своих мыслях до самого «Сокола». Там он вышел из вагона и произнеся полушепотом: «Аллес» стал подниматься по лестнице в центре зала. Я неустанно следовал за ним. Именно в тот момент, когда он замер у перил своеобразного мостика, в ожидании поезда, чтобы скользнуть перед ним вниз, собрав всю свою энергию воедино, я звезданул его с размаху по шее, отчего он обернулся. Поезд уже вышел из туннеля и возможно этому парню оставалось жить считанные секунды. Но тут, как из-под земли возник Кузьмич, что положив ему свою руку на плечо тихо сказал: Господь с тобой! Ты еще нужен этому миру.

На лице у самоубийцы навернулись слезы. Быстро смахнув их по-мужски кулаком он направился к выходу в город через турникеты. Кузьмич махнул мне рукой, призывая идти за ним, поспешил за мужчиной.

Только, что желавший покончить с собой прямиком направился в церковь, что была у самого метро. А Кузьмич сняв свою шляпу улыбаясь сказал ему вслед: Ну вот этот нашел свой истинный путь, а потом повернувшись ко мне, не скрывая иронии пожурил: А, ты молодец! Я то думал так и будешь отведенную для знакомства неделю баб по вагонам щупать, а ты назначение сразу понял. Как, ты ему, дураку, по шее то отвесил. Это ведь так не каждый живой сможет! А, ты все-таки дух! И привыкай к этому!

Постояв еще немного возле церкви мы прошли к лавочкам возле входа в метрополитен и долго молча сидели наслаждаясь этим бренным грешным миром. Думаю, что мы бы так долго сидели и смотрели то на небо, то на переставших, в бурный двадцать первый век, спешить москвичей, если б со стороны старой пожарки вдруг не запахло серой. Я обернулся и увидел похожего на нас человека, в белоснежной рубашке и черном смокинге. Увидев Кузьмича и встретившись с ним взглядом этот человек замер, глазищи его налились кровью и он обернулся черным вороном, что на лету успев нагадить нам на головы влетел сквозь тяжелые двери этой станции во внутрь.

Видишь ли Вадим! — обратился ко мне мой спутник, — я самый старый белый дух метрополитена. Под свое покровительство я беру подобных себе. А это Колян Измайловский, самоубийца, которого никто не отговорил от нехитрого дела… Его тоже, как и нас не отпускает метрополитен, но у него обратные задачи. Это черный дух. Он вселяет мысли о кончине и ведет жертву к такому месту, чтоб наверняка… Мы работаем просто так, вместо земной зарплаты, позволяя себе шалости. А эти пашут на чертей за шмотки и деликатесы. Наши с ними отношения это не война, ибо таковую с нечистой силой мы проиграем… Это, как шахматная партия, что не кончается. Вопрос не стоит так: Мы их, или они нас! Каждая нами спасенная душа — это нож в сердце черных духов, каждая не спасенная — нож в мое сердце, ибо у каждого, что со мной своя дорога и для каждого ее я заранее знаю.

— Ну и какая же дорога у меня?

— Придет время, узнаешь! А сейчас работать! А то мы чего то засиделись!

Кузьмич проводил меня в станцию и испарился. Побродив немного по вестибюлю я сел в вагон до Алма — Воинской, напротив беременной женщины. В вагоне народу было мало, шалить не хотелось и поднявшись с места я решил побродить по вагонам.

Так бредя дозором по составу и рассматривая лица пассажиров и созерцая их поведение я дошел до головного вагона, единственным пассажиром которого был заросший, зловонно пахнущий бомж. На «Динамо» в этот вагон вошли трое таджиков и миловидная дама средних лет. Крашеная блондинка около пятидесяти в белой прозрачной блузке и джинсах с дырками ниже коленки, на коленке и выше коленки. Первое, что подумалось — это то, что ее загорелые, полноватые, но стройные ноги в босоножках на тонкой шпильке смотрелись бы эффектнее без джинсов, которые просто ей были ни к чему, так как портили весь вид. Один из таджиков цыкнул языком и что то сказал другим. Те заржали. Пьяный бомж, до этого мирно спавший, открыл глаза, встал с места и покачиваясь прошел мимо меня к весело смеющимся. Я не успел понять, что сказал им бомж, но тот, что цыкал языком, отмахнулся газетой и еще больше заржал. Потеребив свои с год нестриженые кудри, бомжара уселся им на колени и взглянул на меня.

Только тут я увидел, что бомж не бомж, а такой же как я, дух, призрак. Но он же был видимым несколько минут назад… Как это он делает?

Я решил подойти поближе, к воротящей носы от неведомого запаха, еще больше развесиливщецся троице и решительно пошел вперед… И тут опять услышал белый шум, который исходил от женщины в рваных джинсах, что вела себя весьма странно. Улыбаясь широко во весь рот таджикам она подошла вроде как к ним и уставилась в схему метрополитена. Ребята видимо отпускали шутки в ее адрес на своем языке и палялись на диву.

Двери на Белорусской открылись, в вагон вошла женщина с ребенком и бабушка — божий одуванчик. Мадам резким движением хватанула дорогую мобилу у одного из ребят и пулей рванула к дверям. Но бдительный бомж держал ее своими руками. Воровка в экстравагантной одежде осталась на платформе за закрытыми дверьми вагона. А мобила на изумление ребят и других пассажиров зависла в воздухе, оставшись в вагоне перед самыми дверьми. Потом плавно и медленно она опустилась на пол.

Так выглядела картина для пассажиров. Я то видел, как бомжик выцарапал ее у дамочки и показывая ей, зная что она его не видит, словно в витрине магазина.

На-ка дескать, выкуси! — и положил бережно на пол.

А ведь тебя принял за живого, дружище! — хлопая коллегу по плечу, сказал я мерзко пахнущему призраку.

Так, я и был живой и был видим, пока не вошли эти! — ответил бомж и покинул вагон через стены, прихватив оставленные пожитки. Я последовал его примеру. Мы парили, словно птицы, медленно и плавно в темном тоннеле под самым потолком и продолжали беседу:

— Как ты это делаешь? То видим, то невидим! — задал вопрос я

А бомж покачав головой ответил, что и сам не знает…

— Наверное от этой хрени, вкусных палочек, что дают по ночам черти

— Так ты из черных духов?

— Я был бомж и им останусь и в этом измерении. Я не черный, так как не творю зла и я же не белый, ибо не привык творить добро бесплатно… Я сам по себе!

Под нами появился следующий поезд. И бомж пригласил меня пошалить вошел через крышу в один из средних вагонов. Я последовал за ним, но мой сильно пахнущий друг велел мне находиться с другой стороны и держаться возле окна у которого он встанет. На Маяковке именно в вагон с бомжом вошли то ли китайцы, то ли японцы. На шее одного из них, на ленточке висел фотоаппарат Nikon с большим телеобъективом. Бомж улыбнулся мне через стекло и снял фотоаппарат с иностранца и на вытянутой руке через стекло протянул мне. Пассажиры оживились и стали тыкать пальцами в фотоаппарат за закрытым стеклом. Растерянный интурист не веря своим глазам со слезами на глазах начал царапать стекло, вместо того, чтобы открыть форточку и протянуть за ним руку. Но тут бомж выхватил вещицу у меня из рук и вернул на шею китайца, а может корейца, приглашая меня войти в вагон.

Едва проникнув внутрь и встав рядышком с владельцем фотика, я услышал снова белый шум. Бомж попросил меня обернуться. Повернув то, что все таки трудно назвать головой я увидел всю ту же мадам в рваных джинсах. На этот раз ее целью был фотоаппарат иностранца или его бумажник, что небрежно торчал из его заднего кармана.

Слышь, братан, я видел тут утром, как ты с женским полом управляешься Поработай-ка с ней, а я постараюсь проучить.

— сказал коллега-бомж и подмигнул.

Нет, ну тетенька то при формах и сделана то природой идеально. Почему бы и нет. Усевшись на ее голые колени, осторожно растегнул одну пуговичку на ее сорочке я запустил ручонку под лифчик, другой рукой я начал теребить мочку ее правого ушка, прижимая то место, где у меня должны быть губы к ее пухлым губам. В глазах воровки я прочитал панику и полное непонимание того, что с ней происходит, но ей это дико нравилось… Бомж сел рядом, отстегнув с кофточки старушки английскую булавку. Выбрав подходящий момент он кольнул мадам булавкой в бедро и что то бросил под ее задницу, когда та подскочила с места, сбросив меня с себя. Когда она приземлилась на сиденье, в вагоне распространился запах дохлой кошки и общественного туалета, вместе взятых. Воровка в рваных джинсах вскочила с места, как ошпаренная. Все ее мягкие прелести сзади были цвета кала и что то текло по ее ногам. Мой коллега давно исчез из вагона. А я ничего не мог с собой поделать давась от смеха. Едва только открылись двери на Театральной сотрудники полиции вошедшие в вагон взяли нашу воровку- неудачницу под белы ручки. Кто то из пассажиров сообщил по громкой связи о творящемся безобразии в вагоне.

И лишь поезд тронулся вместо бомжа в нем появился Кузьмич. В гневе он был страшен: Схватив меня за горло, ну или за то место, где оно должно быть и посылая меня на все известные буквы и крича статьи какого то параграфа, которые, если перевести на русский, с языка для очень умных, гласили: Воин братства белого духа не имеет права издеваться над людьми и демонстрировать им фокусы из разряда фокусника Сафронова. Можно шалить, но нельзя портить имущество людей…

Далее проследовал еще более длительный монолог про фотоаппарат, что не работает у иностранца и джинсы, что уже даже и бомж не оденет.

Отпустив мое горло Кузьмич исчез из вагона, велев мне следовать до Царицыно, где меня ожидает карцер.

Чего то мне стало не до людей! Уютно пристроившись в уголке на чемоданчике на колесиках семейной пары, что наверняка следовала до Павелецкой или Домодедовской, и неожиданно для себя уснул. Проснуться не по своей воле мне пришлось все же на Павелецкой. Хозяин чемодана бодро схватил его и потащил к выходу. От чего я опрокинулся и шмякнулся на пол. Прямо на живот мне острой шпилькой изящной туфельки наступила девочка подросток, а собирающаяся в вагоне нищенка с табличкой: «Памагите на билет На обратна дорогу» проехалась по мне сумкой на колесиках. Мне бы подняться к потолку, но подумалось, что, дремать там будет неудобно, к великой своей радости я увидел свою утреннюю пышногрудую девушку, к которой уселся на колени откинув голову на ее плечо, зная, что теперь меня не по беспокоят до нужного мне места.

Открыв глаза в полупустом вагоне за полминуты до Царицына я поблагодарил за кров девушку нежным поглаживанием по ее губам, а когда та поднялась ущипнул ее за попу и не дожидаясь мощной пощечины, что досталась от нее подростку лет шестнадцати вышел, как и все через дверь.

На перроне меня уже ждали поникший в лице бомж и все еще, прибывающий в ярости, Кузьмич.

А также длинноногая рыжая бестия в серых обтягивающих джинсах и сапогах-ботфортах, несколько похожая на Джулию Робертс.

Следуйте за Магдой, арестанты! — недовольно промычал главный средь белых духов и как всегда растворился в воздухе. Магда одела нам на шею, что то типа галстуков и мы молча побрели за ней. Выйдя со станции в город мы подались к железнодорожной платформе и остановились возле бетонной стены. Наш конвоир приложила к ней руку и мы все трое оказались в узкой пустоте стены. «Не шалите, мальчики! — задорно пропищала Магда на прощание и тем же способом вышла наружу. Места стало немного побольше! Но вот запах! Провести неизвестно сколько времени с этим вонючкой. И чего меня угораздило с ним связаться!

— Это все, ты виноват — заявил я коллеги, на что тут же получил жизнеутверждающий ответ:, Молчи, дурень! Выгоды своей не понимаешь! Дисциплина дисциплиной, а ключик то от стеночки вот он! — и бомж указал на свою голову, а затем радостно взвизгнул: Ох, и покутим мы с тобой этой ночкой! У меня в Бирюлево — Товарном домовой-кутила в корешах, он нам дверцу в хату любой сонной бабенки откроет. Но сначала к чертям на месте бывших палаток, возле метро.

Если честно, то я не понял о чем он. Да и ночь то собственно еще не скоро, ведь из метро мы вышли десять минут первого, шли не более десяти минут… Полдень в разгаре!!!

И чтобы хоть как то не замечать бетонную пыль в нашей камере, я привалившись к стене решил немного поспать. Бомж что то сопел, форчал и даже напевал, что собственно очень способствовало сну призрака.

Как не странно уснул я быстро, а проснулся от того, что надо мной склонился бомж, пытаясь стянуть с меня тряпку- галстук. Это не просто тряпица, а новация, коснувшаяся и мира призраков. Если он на нас, то Кузьмич видит, где мы. Если нас в них нет, то он тут же поднимет тревогу и нас все равно найдут или сдадут черти, а если они на чем то… Например завязаны на камне, то нас нет, но мы вроде, но нас нет, но никто и не подумает нас хватиться — философствовал он, делая свое черное дело. Затем он поднес ладонь к стене и мы оба оказались на улице. Наконец то узнав имя бомжа, довольно красивое, Иннокентий, я подумал о том, что обязательно влипну с ним еще во что то…

Возле уже закрытого метро, где настоящие пару бомжей устроили ночлег прямо на асфальте, стояла одиноко такси и старенькая Волга с тройкой «ночных бабочек» На месте, где когда то был табачный киоск пьяная малолетка предлагала себя бесплатно за символическую плату, бутылочку вина. Запоздалые прохожие спешили на электричку, а на месте снесенных торговых павильонов соображала на троих алкашня, клянча волку у водителей, с которыми был напряг. Несколько таджиков собирали мусор в целлофановые мешки и подметали возле остановок, на лавочках которых, созерцая луну, о чем то оживленно беседовали черти, озираясь и опасаясь, что при свете уличных фонарей их увидят люди. Иннокентий робко подошел к одному из них, а потом долго расшаркиваясь перед ним, вернулся ко мне с двумя, как мне показалось стеклянными палочками. Отломай сантиметра два с каждого края, чтоб не заразиться жестокостью сразу и ешь, сказал он протягивая мне угощение чертей. Не знаю почему, но мне сильно захотелось это попробовать. Эффект был неожиданный! Это как выпить хорошего ликёра и закусить манго! Из тела исчезла аморфность, оно стало упругим и видимым, в голове шумело и трещало. Все стало в радужном свете. Мой бомж запустил руку в щиток одного из уличных фонарей и достал оттуда солидную пачку денег. Махая мне рукой он прыгнул в такси и заорал: Сынок, не опаздывай!

За такие деньги, что Иннокентий показал таксисту-азеру, тот готов был потерпеть зловоние в салоне и слегка морщась и постоянно оборачиваясь на меня, он молча довез нас до Бирюлево-Товарной и продал бутылку водки.

В длинном полутемном переходе к перонам электричек с выходом на угол Медынской никого кроме двух сотрудников полиции не было. У уже не работающих касс бабулька торговала пирожками. Иннокентий поинтересовался: А нет ли у нее Нарзанчику. И услышав, что есть купил бутылочку.

Открыв ее он протянул мне и велел выпить половину. Я пил и эта вода лилась из меня на асфальт. Потом выпил бомж и мы стали снова невидимы. Иннокентий свистнул и из кустов покачиваясь вышел, просвечивающийся насквозь, голый гномик в одном странном чепчике на голове. Вручив гордо бутылку водки ломовому алкоголику бомж иронично спросил: А где же штанишки, ботиночки и рубашечка, Феденька! Пропил?

Хозяева — звери! Мать их. Ик-ик! Ппропиолили! Оставил в ванной, стирался я! Сушить повесил! Ой, вы бы знали, что мне стоило до сушилки добраться. …А у них там мох… Мах… Мох.. охровое полотенце висело. Продали соседям! А те на помойку выкинули! А, Федя! Федя интеллигент! Он даже за своим на помойку не полезет!… Иннокентий решил закончить длинный монолог пьяного коротышки и урезонил его лишь одной фразой: Нам бы отдохнуть Федор, а не поговорить?

Хоршо! — ответил домовой. Твой вкус Иннокентий я знаю, а товарищу худенькие или полненькие нравятся?

— Ему до фонаря! Он новенький, опять оборвал его бомж. Домовой, жалуясь на хозяев самому себе вслух довел Иннокентия до подъезда вручив Иннокентию подобие пятачка назвав цифру 25

и преградив мне дорогу, чтобы я не пошел за бомжом повел меня двумя подъездами далее вручив также монетку и пояснил: Орел-сквозняк открывающий любые двери, решка направленная на себя, включает мужика, ребро, ты видим! Пригодиться утром! Тебе в 113, правда там Славик, кроме его лярвы, но не обращай внимания. Спит, как убитый… Все будет в лучшем виде.

Я нашел указанную квартиру и открыл дверь сквозняком. Убогая однокомнатная квартира с ремонтом на скорую руку с минимумом мебели. Я вошел в спальню и сел на деревянный стульчик возле старого дивана, что обычно громко скрипят. Вот и сейчас он скрипнул, от того, что девушка лежащая лицом к мужчине, повернулась лицом ко мне и слегка откинула легкое одеяло. Что за черт?! Аня!!! Ты же уехала в Белоруссию? Что же ты тут делаешь дорогая, за месяц до нашей свадьбы.? Впрочем о чем я?

Мои мысли путались! Я закипал и я не мог простить себя за то, что попёрся сюда с этим любителем сладко спящих! Лучше б мне этого не знать!

Повернув монетку а себе ребром и погладил лицо возлюбленной. А затем я взял ее за плечо и спросил: Почему он, а не я Аня! Как же свадьба!

А-а-а! — заорала она открыв глаза — Ты же умер! Умер вчера, Вадим…

— Я уйду, если скажешь, когда приехала от родственников?

— Сегодня утром на самолете! Как только мне сообщили о гибели… С горя я нажралась у тебя дома какой то дряни из розовой бутылочки…

— Это ром, Аня!

— А потом я пошла на наше место в Биржевом переулке и там такую несчастную меня подобрал Слава и привез сюда… Мы что пили… О. боде я ничего не помню

— Он наркоман

— Нннееет! Он милый

И тут она рассмеялась, снова погружаясь в сон.

Я повернул волшебную монету, (видимо тоже изобретение чертей… Какие же они изобретательные! Прямо, как цыгане, торгующие подделками Самсунгов у вокзалов и аэропортов), вызвал сквозняк, что сорвал одеяло на пол с этой сладкой парочке и улетел, как Мери Поппинс с ветром перемен на лестничную клетку.

Спустившись вниз и пройдя сквозь дверь я выкинул монетку в кусты и побрел по ночной пустынной улице. У перехода под железнодорожной станцией уже не было бабушки с пирожками, как не было и полицейских..Четверо бомжей лежали в лежку на картонных коробках и пара, а может тройка чертей кричали мне вслед, призывая откушать их деликатесс и снова вкусить все радости земной жизни. Но я не обращал ни на кого и ни на что внимание. Просто шел по направлению к станции метро

Несколько раз на шоссе меня сбивала то шальная машина с веселой компанией, то груденая фура, то шумные рокеры, но я поднимался и шел не отряхиваясь дальше.

Часы на платформах станции метро Царицыно показывали 4часа 21 минута, когда я проник сквозь стеклянные двери и заорал: Кузьмич! Кузьмич!

Он отдыхает и просил не беспокоить! — раздался голос Магды за спиной. Мне надо., мне необходимо было кому то выговориться и я поведал все этой мудрой рыжей бестии, что немного не дотягивала мне по возрасту в мамы, но могла быть мне, как старшая сестра в мире людей…

Она выслушала внимательно, не разу не перебив мой рассказ о моей любви, о ночном приключении и неким Славике и сказала: Смирись с мыслью, что тебя нет в мире людей. Ты призрак. А она жива! Ей тоже больно, больно потерять тебя, но ее жизнь продолжается. Может и некрасиво, что еще не простившись с твоим прахом она залезла в койку к другому мужчине. Но живым людям свойственны слабости. Может потом они и делают об этом. Но поверь редко думают в такие минуты… А ты, призрак, что находишься между двумя мирами и обязан быть сильным! И эту силу надо доказать! Не беда, что ты перешалил с Кешой, беда в том, что ты эгоист, что все еще тянется к своему телу и лезешь в мир из которого ушел с личным. Беда в том, что не подчиняешься нашей дисциплине… Поэтому тебе нельзя быть с нами, пока либо ты не сможешь без нас, либо мы снова не призовем тебя.! Побудешь отшельником! Вылечишь свое и станешь полезен обеим мирам, как миру живых, так и миру мертвых. Метрополитен большой, сам ищи, где хочешь быть, в каком месте и с кем водить дружбу, а кого сторониться…

Магда исчезла, а я влетел в черный тоннель и полетел. В районе станции Технопарк я опустился на крышу дефектоскопического поезда и удобно расположился леда удобно вздремнув до самой Театральной. Там по переходу прошел на свою любимою станцию Площадь Революции. Рабочие мыли пол и чтобы чего не вышло я сел возле скульптуры мужика с револьвером.

Что брат, настроение поганое! И был бы ты живой, то тебе б такую штуку, как у меня в руках — проскрипел басом изображенный на скульптуре.

Как и вы призраки? — удивленный голосу спросил я

Скорее духи! Ведь любая скульптура это часть души мастера и того, кто на ней изображен, ответила также басом скульптура.

Поблагодарив матроса с наганом, образ которого был сделан скульптором с курсанта Никитенко я сел на лавочку, в ожидании первых пассажиров. Я уставился на нос скульптурного пса, что был сильно потерт. Это сильно рассмешило меня. «Лимитная» Москва шестидесятых прошлого века… Именно им, приехавших с дальних городов и сел, со своими устоями, пришла в голову мысль, что этот пес дарует счастье! К нему ходили студенты и приехавшие искатели тогдашнего рая, как в церковь к иконе. Но тогда подобное занятие с носом бедолаги могло стоить им пятнадцать суток, за порчу произведений искусства. Новая волна переселенцев в столицу в начале 90-х породило новые обычаи и нос пса стал культовым.

Но к черту пса! На станции появились первые пассажиры. А из темного тоннеля вышел, сверкающий красными глазами Колян Измайловский. Пройдя мимо меня, как бы игнорируя, он сел на корточки, возле парня — эмо, что усевшись прямо на полу возле колхозницы, уставился в планшет. Народ прибывал, а поезд задерживался…

Возле парня остановились две подобные ему девицы и начали оживленную беседу. Колян поднялся и стал что то нашептывать на ухо одной из них. Я немедленно встал и быстро двинулся к ним.

А спорим! — задорно прокричала одна из этих девиц с волосами Мальвины и побежала к краю платформы. Верни, Колян, ее назад, иначе будешь иметь дело со мной, прошипел я. Измайловский захохотал и в мгновение ока оказался возле Мальвины, ухватив ее за волосы и что то шепча тянул ее вниз. Поезд был уже близко. Понимая, что через секунду может быть поздно, сгруппировавшись и надувшись, словно мячик, я ядром пушки направил себя в Коляна и сбил его на рельсы. Мальвина хохоча осталась на верху.

Начавшуюся между мной и черным духом потасовку прекратил придавший нас поезд.

Я раздавлю тебя при следующей встрече, заревел он и сквозь дно вагона просочился в салон. Я дождался когда поезд уйдет с платформы и вернулся к статуям.

Хи-Хи! Я ловко ты его! — раздался за спиной писклявый голосок. Я обернулся и увидел симпатичную девчушку, на вид которой вряд ли было шестнадцать, но была отменная фигурка, словно, как у балерины, даже в облике призрака.

Ты, угадал, новенький, подумав про фигуру! Я занималась при жизни балетом… — также хихикая сказала она, прочитав мои мысли.

Восхищенный тем, что эта девочка-призрак умеет читать не только мысли людей, но и духов, я решил узнать, давно ли она стала обитательницей метрополитена.

И не дожидаясь, когда я задам ей вопрос ответила: С 2004 года, став жертвой теракта на Автозаводской. Вечером в ДК Зил я должна была танцевать Одетту и маме взбрендило в голову купить мне в честь этого события золотое колье и мы ехали в том поезде, чтобы сделать покупки в ЦУМе

В дальнейшем выяснилось, что ее мама строгая Магда, блюститель порядков Кузьмича. А потом… Потом мой день был похож на 1 сентября. Симпатичная молоденькая учительница патрулировала со мной поезда этой линии и посвящала в такие премудрости из жизни призраков о которых мне самому бы и не догадаться. Она объяснила чем отличается белый шум самоубийцы от шума, исходящего от просто сильно возбужденного человека, чем отличается шум вора-карманника от шума сексуального маньяка и как понять. что человек просто чем то серьезно болен.. Затем она показала приемы гипноза призраков при помощи которых можно подчинить себе волю человека. Например, ты на большом расстоянии от прыгающего под поезд человека, щебетала она, — и необходимо сделать так, чтобы он замер, пока, ты не сможешь подойти к нему ближе и не прочитать внушение, как молитву…