18+
Привет, Апрель!

Бесплатный фрагмент - Привет, Апрель!

Группа ИСП ВКонтакте

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 226 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Интернациональный Союз Писателей

Международный (Интернациональный) Союз писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов является крупнейшей в мире организацией профессиональных писателей.

Союз был основан в 1954 году. До недавнего времени штаб-квартира организации находилась в Париже, в данный момент основное подразделение расположено в Москве.

В конце 2018 года правление ИСП избрало нового президента организации. Им стал американский писатель-фантаст, лауреат литературных премий Хьюго, «Небьюла», Всемирной премии фэнтези и других — Майкл Суэнвик.

https://t.me/inwriter

https://vk.com/inwriter

http://inwriter.ru

https://web.facebook.com/groups/soyuz.pisateley/

Важно! Произведения в сборнике не рецензируются, опубликованы в авторской редакции и с согласия авторов.

Все кошки от рождения коварны

Наталия Варская

Все кошки от рождения коварны.

Вот так же я пришёл вчера к одной,

В одеколоне, вылезший из ванны,

При галстуке, ни дать-ни взять, герой.

Расположились на нагретой крыше,

И только шуры-муры начались,

Как появился Васька, кот повыше,

Поздоровей меня. Не кот, а рысь.

Я спрятался немедля под карнизом,

И два часа висел, как сдутый шар.

Нет, кошкины весенние сюрпризы,

Мне не по силам. Видимо, я стар.

Жених из Москвы

Наталия Варская

Анна Семёновна с утра пребывала в состоянии приятного возбуждения. Ещё бы! В город прибыл потенциальный жених для её несколько перезрелой дочери. Правда сам жених о том, что он жених, не догадывался. Приехал он к своему армейскому другу Пашке, который приходился Анне Семёновне двоюродным племянником. Жених был хорош уже одним тем, что прибыл из самой Москвы. Кроме того, в свои 42 года он никогда ещё не был женат. Дочери Анны Семеновны, Алине исполнилось 26 лет и она имела весомое достоинство — сохранившуюся девственность. Правда такое достоинство хорошо в 18—20 лет, а в 26 имеет все основания перейти в разряд недостатков, о чём Анна Семёновна явно не догадывалась. Она носилась с девственностью дочери, как курица с яйцом и о чём бы не заходила речь, всегда переводила разговор в такое русло, в котором было бы кстати упомянуть про непорочность её дорогой Алинушки.

— Анна Семёновна, не найдется ли у вас луковицы? — спрашивала соседка.

— Есть! Причём лук мне из деревни привезли, а там всё экологически чистое, прямо как моя Алинушка. Не то, что в городе — ни одной девственницы! — отвечала Анна Семёновна.

Племянник Паша обещал зайти с московским гостем вечерком на чай и Анна Семёновна возлагала на этот визит большие надежды. А почему бы Пашкиному другу не захотеть жениться на её Алинушке? Все мужчины за 40 молоденьких любят, а тут разница в возрасте аж 16 лет. Да ещё невеста — девственница. В своей Москве он такую не найдёт. Пашка рассказал, что другу давно жениться пора, и он хочет этого, и о детях мечтает, только не встретит никак девушку по себе. Хочет он породистую, из хорошей семьи, порядочную, красивую, хозяйственную и непременно умную. Ну прямо один в один Алинушка!

— Кеша, вечером к тётушке моей заглянем на огонёк? — сказал Паша другу.

Кеша сразу понял, что знакомить его опять с кем -то будут. Дело в том, что все друзья Иннокентия пытались его женить и постоянно подсовывали невест. То ли они завидовали его свободе, так как сами давно имели семьи, то ли сам Кеша провоцировал их на эти поползновения. Происходило это всегда за распитием коньяка или виски. После пятой рюмки Паша грустнел и пускался в «слюни-нюни» по поводу отсутствия в его жизни второй половинки и звонкого детского смеха.

На утро, просыпаясь с больной головой, он благодарил судьбу за то, что не слышно ничего звонкого и не видно недовольного лица какой-нибудь второй половинки, а можно просто махнуть пивка и продолжать безмятежно подрёмывать. Но эту часть его жизни никто не видел, поэтому у друзей складывалось впечатление, что Кеша страдает и жаждет стать мужем и отцом.

Вообще роль вечного жениха Кеше нравилась. Он чувствовал себя центром внимания. После очередного сватовства Иннокентий, вальяжно развалясь в кресле в кафе или в гостях, говорил не без ироничной ухмылки: — Опять невесту вчера подсовывали. Нет! Типичное не то! Больно глуповата. Или толстовата, или старовата. Невесты, по его мнению, до него не дотягивали и чаяниям не соответствовали.

Анна Семёновна суетилась, накрывала на стол и продумывала тактику и стратегию вечера. И вот долгожданные гости появились на пороге.

Гости вошли в прихожую. Иннокентий оказался симпатичным, и хотя они с Пашей были ровесники, выглядел московский гость гораздо моложе. И не удивительно: у Пашки жена, трое детей, забот полон рот, а Кеша живёт в столице один в трёшке, сам себе хозяин.

Алинушка к гостям не вышла. — Брось, мам, свои затеи! Уж который жених приходит, а толку никакого, — сказала она матери. — Ладно, покочевряжется, да и выйдет, любопытно же станет, — подумала Анна Семёновна и не стала настаивать.

— Садитесь, ребятки, не стесняйтесь! Чем богаты! Вот самогоночка, из деревни привезли, натуральная, прямо как моя Алинушка: не красится, грудь своя 3 размера… — понесло было Анну Семеновну, но Пашка легонько пнул её под столом ногой.

— Эх, мешается этот Пашка! — подумала Анна Семёновна, — Куда б его спровадить? — Пашенька, вот памяти у меня совсем никакой, будь ласков, сбегай в супермаркет за сахаром! Варенье варила и весь извела. Кофею попить не с чем будет.

Пришлось Пашке идти. Когда помеха в лице племянника была устранена, Анна Семёновна буквально набросилась на Иннокентия: — Вот вы до сих пор судьбу свою не встретили, а может она за стенкой сидит. В Москве таких не сыскать, там шалавы одни, а моя дочка себя блюдет, только законному супругу отдаст самое дорогое свое сокровише. И думаете почему она одна до сих пор? Умная потому что! Вот вы поговорили бы с ней по-вашему, по-умному. Я порой и не понимаю о чём она рассказывает. Читает много. Вам наверняка есть что обсудить. Вот подите к ней, про Канта поговорите. А то я не пойму никак — что за Кант. Про инопланетян, что ли?

Слушая всё это, Иннокентий встревожился. Что там за существо за стенкой сидит!? Ему представился вытянутый череп, обтянутый зеленоватой кожей и глаза во всё лицо. Ах, да — ещё грудь 3 размера! А более всего Кешу напугал Кант. Он слышал, что был такой, Кант, но на этом его познания заканчивались.

— А давайте, Анна Семёновна, самогоночки вашей выпьем! — ловко ушёл Кеша с темы. Выпили, закусили, ещё выпили. Самогонка оказалась знатная. Анна Семёновна уже называла Кешу сынком и зятьком. Вернулся Пашка, выпили ещё и тут дверь из комнаты Алинушки начала медленно приоткрываться. Наверное, Алинушка пыталась московского гостя рассмотреть. Да только то ли спьяну, то ли от впечатлений нервы Кеши не выдержали и он, роняя посуду, опрометью кинулся вон из квартиры. Следом устремился Пашка, а Анна Семёновна так и застыла в недоумении с вилкой, на которую был нацеплен малосольный огурчик.

На другой день ей позвонил племянник и сообщил, что Кеша спешно отбыл в Москву.

— Переборщили вы, теть Ань. Я ж говорил, что потоньше с ним надо. А более всего его какой-то Кант напугал. Знакомый ваш, что ли? Кеша сказал, что знать его не желает.

— Ну вот, доченька, такого жениха упустили! И всё из-за Канта твоего! Наверное неприличные вещи он пишет, писал бы что дельное, жених бы не сбежал. Следующему жениху ни слова про Канта не скажу! — сокрушалась Анна Семёновна.

Алина тупо смотрела на новую книгу» Квант сознания». Слово» квант» было написано таким шрифтом, что буква «в» сливалась с «а» и читалось всё это как «Кант». Вечно всё мама путает! Может и есть какой-то неприличный Кант, но ей-то не до всяких глупостей. Жаль, что не удалось с женихом побеседовать, симпатичный вроде и умный, раз из Москвы. А в их городе умных женихов днем с огнём не сыскать…

Теща с креветками

Константин Гречухин

Орел. Работа. Командировки. Это приносит не только какой-никакой доход, а, порой, несомненные туристические удовольствия.

Такие выезды Льва не утомляли, нет, наоборот, интересно: и людей новых посмотреть и города. Все не дома, где кроме пальмы и домашней ели и заботиться-то было не о ком. Да и бывать у него там времени особо не было ­­- только ночью. Потому как работа была интересная, а коллектив в компании подобрался хороший, вопреки устоявшемуся мнению, что таких не бывает в принципе.

С друзьями они шутили, что ходят на работу как на праздник. Да так оно и было. Они даже с нее не спешили и вечером уходить. Нормой также считалось прийти и в выходной день, там всегда кто-то уже был.

Может быть, из-за этого не было ощущения, что нужно в понедельник на работу, а кто-то даже в первые дни января уже спешил ей заняться с соратниками.

Причем в компании было четкое гендерное разделение труда. Инвестициями и их расчетами занимались только «мальчики», а клиентами, соответственно, только «девочки». Третьего было не дано. Поисками тоже не занимались.

В этом был свой неоспоримый плюс: в работе никто не пытался доказать тебе на ровном месте (непонятно, с чего бы вдруг, ты сам вроде как и не подвергал сомнению) свою компетентность на основании принадлежности к противоположному полу. Соответственно, количество «рабочих моментов» также сводилось к минимуму. Ну а парням самим всегда легче разобраться «по-мужски».

Еще один фактор, поначалу тревожный, но впоследствии, скорее, забавный. Уже после трудоустройства стало известно, что один из учредителей компании входит в какую-то мировую секту. Но волнения оказались напрасными — тот никого к себе не вербовал и вообще к жизни как-то совсем уж легко относился. Может, это и было одной из причин его успеха. Кто знает…

Но вот менеджеры из «девочек», точнее их более старшей категории, которых ребята называли исключительно по имени отчеству, были как раз относительно «активными» пропагандистами свежих идей по устроению жизни граждан, которые они приносили со своих многочисленных тренингов и собраний. Но активны относительно было от того, что по первому требованию или намеку невольного слушателя они, как правило, не спорили и прекращали свой дискурс.

Впоследствии, все уже привыкли к подобного рода комментариям и стали только тихо посмеиваться, а впоследствии иногда и смеяться в голос. В особенности, когда они невзначай раздадут какой-нибудь новоявленный курс их гуру на компьютерном диске, который впоследствии аккуратно оказывался в каждом мусорном ведре возле рабочих мест.

В целом ребятам даже было жаль этих женщин. Поэтому они старались выбирать разговоры для общения более бытового формата. У каждой были семьи, внуки. Можно было просто перевести тему в этом направлении и долго слушать об успехах их потомков. Что было полезно для самих рассказывающих, так как при этом они оставались на прочном фундаменте бытия без перехода метафизической грани.

К слову, сказать, у Ольги Николаевны была очень и очень красивая дочь, которая, к сожалению большинства, уже успела выйти замуж, причем за олимпийского чемпиона.

Поэтому, в случае чего, можно было послушать более интересные вещи, чем смесь чьего-то потока сознания, распространяющегося посредством таких вот «обычных» на вид женщин. Лева даже не мог сказать, какой образ «реального сектанта» виделся ему. Как оказалось, с виду ничего особенного. Как сказал Ибрагим относительно впечатления от другой Ольги-Павловны: «Обычная такая классическая русская женщина, как с картины, типа, из деревни. Ни за что бы не сказал, что она может быть в секте».

Также как и дядечка из отдела стратегий, из представителей другой секты, неизвестно насколько конкурирующей. Наиболее отличительным и узнаваемым признаком этой структуры было то, что их вождь в прическе одуванчика в период максимального цветения своего пуха, «рожал» куриные яйца изо рта. Отсюда, собственно, исчезал предмет спора о первичности курицы или яйца: ну не может курица изо рта вылезти!

Посмотрев запись Лева так и не смог понять, что в этом было удивительного для миллионов — с этой задачей справится и школьник, достигший возраста, когда в его рот будет помещаться это самое яйцо. Ну а для фокусника даже самого низшего порядка, вытащить хоть сотню — дело нехитрое. А тут, одно достал и стадион в припадке. Но сомнений своих высказывать почитателю не стал — тот был в возрасте, требующем уважения. Был внешне очень скромен, ни с кем не спорил, никому о своих предпочтениях в выборе духовного поклонения не рассказывал. Да и мало ли, насколько это близко его сердцу. Может, еще так начнет переживать, что придется тому еще яйца вынашивать!

А коллектив еще был и многонациональным.

Когда устроился в штат Аюр из Бурятии, то по поводу наличия сектантов в компании пошел за советом к своему шаману. Наверное, так принято у, них, бурятов. Тот ему сказал:

— Ты пришел зачем? Работать? Вот сиди и работай. А языком меньше чеши.

Вот Аюр и работал: не спросят ­- молчит; спросят — ответит. Наверное, был самый невозмутимый в коллективе. Чем порой и служил примером. Меньше слов — меньше проблем. Очень редко можно было услышать, что он противоречит кому-то. Со стороны могло показаться, что он со всем согласен. Как с таким характером жить можно и чего-то при этом добиться?

— Аюр, ты как в Университет поступил? — спрашивали ребята.

— Ну, как, — протяжно и мягко отвечал тот, — родители привезли в РУДН, поставили вещи перед общежитием — учись!

Так вот Аюр и жил. Впрочем, выходило, что неплохо. Может, еще и благодаря умной жене, которая отучилась вместе с ним в том же ВУЗе, знала несколько иностранных языков и была на хорошей должности в компании Coca-Cola.

— Аюр, а ты женился как?

— Как? — пожал плечами бурят. — Родители привезли, показали — вот твоя жена.

— И как она тебе, понравилась сразу?

— Да, как. Нормальная.

— Покажи фотографию.

Он достал из паспорта карточку, с которой смотрела обычная девушка, на лицо вполне миловидная, но можно было сказать, что к представительницам современных стандартов женских форм.

— Да, толстая, толстая, — словно угадав ход общих мыслей, закивал головой Аюр.

— Да нет, нет, хорошая, — смутился Лева и решил больше никому личных вопросов не задавать. Но это было неосуществимое желание.

Подошел Ибрагим. Он посмотрел и ничего не сказал.

— Ибрагим, а ты тоже не женат? — спросил Аюр.

— Нет, — смущенно ответил он. Впрочем, как всегда. И это всех удивляло. Наполовину чеченец, наполовину акинец (то есть, дагестанский чеченец), казалось, он был начисто лишен кавказского темперамента. Несмотря на то, что имел коричневый пояс по одному из самых жестких видов карате.

— А как иначе? — говорил Ибрагим. Я все время ходил в посольские школы. А в последних классах родители решили меня отправить в Махачкалу, чтобы привыкал к среде перед поступлением в институт. В первый же день в классе ко мне подошли и спросили, чем я занимаюсь, то есть спортом каким? Долго уходить от ответа я не мог и понял, что это не закончится и от меня не отстанут.

— Я пошел на вольную борьбу. Но там мне не понравилось — тренер хлестал нас хворостиной, — Ибрагим чуть насупился, видно было, что чувство негодования до сих пор его не отпускало. Это выглядело немного забавно и даже с небольшим налетом детской наивности, — по настоящему злиться он совсем не умел. Также как завидовать и желать кому-нибудь зла.

— А на карате мне понравилось. Это спорт настоящих мужчин, — и Ибрагим стал немного серьезным. Хотя и это в его выражении выглядело очень симпатично.

В разговорах парни не могли понять, зачем ему вообще нужно было идти работать сюда: отец у него был крупным дипломатом, дядя генералом. На этот вопрос он отвечал, что хочет создать что-то свое и не сможет находиться в бюрократической системе, невзирая на то, что родители и предлагают ему постоянно работать в министерстве.

Учитывая, что порой в работе случались эмоциональные столкновения, чаще всего с «женской стороной» менеджмента, никогда не было слышно, чтобы он хотя бы повысил голос. Ребята решили между собой, что «всему виной» дипломатическое воспитание. Казалось, что он начисто лишен недостатков.

Смолчит, сходит умыть лицо и дальше за работу. Поразительная выдержанность! При том что подобные проблемы, и кому угодно, доставить могла только один менеджер -Алина.

Она была родом из Баку, впрочем, как и учредители компании, но причиной ее «активного» поведения был вовсе не кавказский темперамент и не «особое приближение» к «императорам». Мнение по этому поводу было единым — Замуж!

Природа с лихвой наградила ее, наряду с очень симпатичным лицом, под стать ему весьма привлекательными внешними данными, которые были предметом не только постоянного обсуждения, но и чьих-то грез.

Собственник компании, как-то в разговоре, сказал, что если бы у него были такие же формы, то все клиенты были бы его.

А у Алины и так среди всех менеджеров, были самые высокие показатели. Что скажешь — форма соответствует содержанию!

На ее поведение иногда поступали жалобы, но «главный» сказал, что она самый настоящий боец и он никому ее не отдаст на растерзание.

К тому же в силу своей коммуникабельности Алина была дружна и с Машей -генеральным директором, которая была родом из Армении.

К слову сказать, ни национальные факторы, ни убеждения на территории компании никак не действовали и никакой роли в отношениях не играли. К тому же сама Алина как-то рассказывала, что во время гонений, когда они были маленькие, родители и знакомые очень помогали армянам в Баку и укрывали их в своих домах.

Но относительно национальностей однажды крупно высказалась только Ольга Павловна:

— Самые «крутые» — это евреи.

Но к Левиному приходу в компании из их числа не было никого. Раньше был один, среди основателей. Но по мере роста фирмы, все они стали богатеть. В итоге в один прекрасный, по всей видимости, для него момент он вышел и основал свою строительную компанию. Но по старой дружбе иногда наведывался.

Лев его видел только раз. Небольшого роста, энергичный, с модной бородкой на испанский манер, он пробежал по коридору очень быстро к шефу в кабинет. Ушел он еще быстрее, так что никто даже этого и не видел.

Больше разговор на тему национальностей Леве слышать не приходилось.

Часть компании верила в инопланетян, кто-то в новый способ рождения яиц. У каждого был свой выбор, это личное дело. И для понятия толерантности просто не создавалось даже предпосылок в силу того, что никто никому ничего не доказывал и не судил, также как, в свою очередь, и не пытался заставить уважать свой выбор. Это собственное решение, его и уважай. Почему другой должен нести ответственность за него?

Каждый живет с тем, что выбрал. У тебя свое — у меня свое. А других зачем вмешивать? Своих забот полно.

Но касательно Алины, ее, казалось, совсем не беспокоили абсолютно никакие темы в жизни, кроме насущной, — обрести вторую половину. И это было нормально. Но от ее нерешенности «страдали» окружающие.

Приходилось терпеть. Но и здесь нашелся выход, на нее просто перестали обращать внимание. Для девушки, которая в активном поиске, это было хуже всего. Поэтому она становилась все более изощренной в поисках внимания к себе, требования к чему все более повышались.

Но все понимали причину ее буйства, которую же ей и определили и старались не принимать все близко к сердцу:

— Э-ээх, Алина… — только и слышались вздохи со всех сторон после ее очередного театральной выходки.

В общем, на работе было также тепло и уютно, как дома. И неженатые молодые люди к себе вечером даже и не спешили: зачем? Если здесь можно побыть с комфортом в компании, вместо четырех стен одиночества?

А тут еще, совсем ближе к вечеру, когда уже «наработаешься» вдоволь, то можно с друзьями выбраться отдохнуть, да чего далеко ходить, в ближайшую «Чебуречную»: как бы это ни было странно, по современному разнообразию объектов услуг питания. Название то еще какое-то, сказать, несерьезное, и то не полностью выразишься. Чего не скажешь о автомобилях возле нее в вечерние часы, примерно с 21.00, как раз те, когда парни уже успевают насытиться полностью рабочим «домашним» настроем и думают о более практичных вещах вроде своего устройства на ночь.

Ну, и перед сном можно более свободно поговорить, уже в полностью нерабочей обстановке. Ну, а почему бы и нет, — когда после насыщенных интересной и плодотворной работой дней можно сделать небольшой перерыв для маленького отдыха?

Примерно такую же, наверное, обстановку ищут владельцы всех этих грозных припаркованных автомобилей.

Ребята одно время удивлялись, почему вдруг в самом центре Москвы, когда буйным цветом идет развитие всего и вся, когда метр недвижимости смотрит и стремится только вверх с непредсказуемой динамикой скорости, когда «хищники» только и рыскают в поисках хоть какого-то залежалого квадратного метра, тут вдруг, совершенно на видном угловом месте расположилась нафталиновая «Чебуречная». И вроде как никому и дела до нее нет, а вокруг тем временем только и открываются все новые кофейни, бары, рестораны. Она даже и в формат общий не вписывается.

Да и окупается ли она с ее-то, небогатым ассортиментом. И кто бы ходил туда? Современный клерк еще и побрезгует, и стороной обходить будет ее: как бы кто не увидел.

Вот в этих вот автомобилях и находилось самое интересное. Точнее, не всегда только в них, — иногда в чебуречной.

Оказалось, что в этих грозных машинах с суровыми парнями вокруг, приезжают «отдельные представители» из Администрации Президента. Да так вот — в обычную «чебуречную» с ненавязчивым ассортиментом, но, как оказалось, очень качественным по исполнению, который подавали не в пластиковой посуде, как в подобного рода заведениях, а в фарфоровой, где даже стены «обновлены» были ремонтом так, что не сразу поймешь, что это уже не тот, совковый антураж, а современное исполнение того времени, — именно сюда приезжали совсем не рядовые посетители по вечерам.

По слухам, именно они и не дали в обиду эту забегаловку, когда один из «рейдеров» решил полакомиться «по-простому». У них, этих граждан, «забора и отъема», по всей видимости есть свой источник информации о безопасности, база данных которого «обновляется» последствиями действий некоторых не самых предусмотрительных из них, быть может, самых жадных или самых слабых, которые бросаются сразу на видимый блеск будущей наживы.

Но, как сказал Аюр (а у него достаточно точные сведения, он вообще мог узнать все что хочешь), с момента первого захода этих деятелей современного инвестиционного фронта больше туда никто из этой гвардии не заглядывал.

Ну а как иначе. «Ребят» можно понять: отдать на растерзание дом своей души, наверное близкий сердцу еще со дня студенчества. Который стал еще ближе в эти нелегкие времена», а по сути, их отсутствия, когда вообще стало сложно понять, осталось ли у людей что-либо дорогое внутри. А здесь, быть может, у них только и остается свой, этакий уютный уголок, куда не дотянутся щупальца современного безвременья. У них, наверняка, при всем при этом на работе точно не каждый день торжество.

В общем, у кого работа — праздник, у кого не всегда, но после нее каждый мечтает его себе устроить, пусть и ненадолго.

Ну а для Левы еще и каждый выезд в уголки необъятной своей страны, тоже был отдельного рода торжеством.

Городок Орел оказался не сказать, чтобы был чем-то примечателен сам по себе, но аккуратный, ухоженный, весь центр в цветах. Они не оставляли пространства для чего-то другого, как на местности, так и в сознании, — клумбы так и пестрили тут и там. Может очередная психологическая технология какая-то? Нынче можно только и говорят о них отовсюду.

Ну, а на окраинах, как, впрочем, и везде… У Левы уже был достаточный опыт делового туризма, чтобы своим выводом охватывать географическую статистику. Вряд ли найдутся места, думалось ему, где бы существовали значительные отличия.

Поэтому, по приезду в новый для себя город Лева первым делом стремился в центральную его часть. Там, можно по настроению людей узнать, что здесь да как. Это не Москва, где Красную площадь некоторые москвичи посещают единственный раз в жизни, — с экскурсией в школе.

В прочих городах населению просто особенно некуда больше идти. И если в процессе трудовой деятельности человека они не сильно ему напрягают глаз и душу — попросту некогда осмотреться и задуматься, то в свободное время, ими заполняется все внутреннее пространство. И потому, все бегут в наиболее благоустроенные для отдохновения места и территории, которые все больше располагаются в центре.

Вместе с тем, Орел, довольно уютный в центре, вызывал удивление практически полным отсутствием в нем людей.

Лева объяснил себе это значительностью фигуры местного губернатора-мастодонта еще, советского, периода-Егора Строева. Пока ехал сюда, затем по приезде на местное предприятие-все разговоры были только о нем: …Все захватил, никому кислорода не дает, нормальные заводы остановил, перепродал, сельское хозяйство загубил — народу делать и получать нечего. Молодежь вся уезжает, никого не остается.

Примерно такого характера слова, а выражения и того крепче, Лева слышал в пути до прибытия на Орловскую землю.

Вот, и в центре, проезжая на служебной машине они и увидели только его самого-хозяина, вышедшего из здания местной Администрации. Показалось, что птицы стихли и постарались закончить перелеты и осесть где-нибудь в местах понеприметнее.

Лева сделал вывод, что люди лишний раз попросту не хотят показываться ему на глаза. Оттого в центре и нет никого. Бедные — что же им остается.

Орловцы, орловичи, в конце концов — орлята… Как правильно? Обычно в каждом городе висят огромные транспаранты с призывом местных жителей к чему-то. Здесь — не видно. Видимо, настолько нет в них потребности, что даже не призывают ни к чему.

Уточнить, как правильно зовутся местные жители, Лева у сопровождающих постеснялся, решив самостоятельно найти ответ позже. Вряд ли в ходе встречи ему придется применять это слово, поэтому страх попасть в неловкое положение немного отступил.

Впрочем, все дела были закончены довольно быстро. Как говорится, даже чаю не попили. Поэтому Лева решил не оставаться на ночь и, таким образом, потребность в поиске гостиницы отпала. И поехал он покупать билет на вокзал.

Из имеющихся на сей день проходящих поездов до Москвы, было только два. При этом, странным образом, место в вагоне СВ одного поезда стоило гораздо дешевле, чем в обычном купе другого поезда. Женщина-кассир не смогла дать объяснения относительно заметной дешевизны вопреки коммерческой логике, уточнила только, что, действительно, купе на двух человек, как и положено всякому вагону СВ. Леве было все равно относительно стоимости билета — поездку все равно компанию оплачивает. Причем директор Маша никогда не скупилась на проездные, только спрашивала: Сколько надо? Судьба расходов по командировочным ее тоже не интересовала, хотя, по сравнению с другими компаниями, здесь получали много больше. Сколько скажешь — столько и давали: Главное, билеты привези. Для отчетности.

Все же, ради интереса, Лева решил взять СВ. Поезд оказался маршрутом Симферополь-Москва и Лева объяснил себе возможную дешевизну билета тем, что в соседнем государстве несколько хуже в экономическом положении и чудеса становятся возможны — только бы окупить затраты.

Купе СВ оказалось действительно на двоих человек. Но никакого решения экономического вопроса здесь и не было: качества подобного СВ он не видел даже в современном российском плацкарте. Друг напротив друга были установлены два дивана, над ними висели какие то ковры производства годов семидесятых прошедшего столетия, также как и убранство всего прочего, что создавало атмосферу фильмов того же периода. Складывалось ощущение, что по каким то причинам за все время жизни этого вагона здесь не было обновлено абсолютно ничего. И праздник жизни, все же невозможно предложить в кризис.

Напротив сидел парень, на столе ближе к нему стояла початая бутылка пива. Сам он разговаривал по телефону. Судя по ноткам акцента, был он из того же географического расположения, как и сам поезд. А если точнее, то, исходя из пути его следования, с южных окраин Украины или из Крыма.

Леве в жизни не приходилось сталкиваться вплотную с людьми из этих мест, чтобы можно было самому как-то характеризовать этот народ.

Однако из воспоминаний детства он помнил разговоры взрослых о том, что люди из этого региона несколько отличаются от других, в первую очередь своей хозяйственностью, затем непревзойденными упрямством и хитростью, а также способностью хорошо устраиваться в жизни. Но это все были обрывки разговоров взрослых в том или другом месте. Сам он не мог точно знать, как это все есть на самом деле. Ему даже было интересно.

В школе, с ним в классе, иногда учились одноклассники из Украины, но это было недолго, так как они были детьми военных и после года обучения, как правило, переезжали куда-то еще вслед за своими родителями. Вместе с тем ничего необыкновенного и крайне отличительного, кроме характерного говора, он заметить в них не мог. Может они приобретают упомянутые навыки по мере взросления? Лева не задавался тогда сильно данным вопросом. А затем он сам по себе иссяк, так как большое государство распалось на множество малых и хаотичное перемещение семейных групп, вообще из разных частей страны, прекратилось. Соответственно, отпала нужда в поиске ответа. Ну нет практической связи, о чем можно думать и говорить? Про Украину можно было слышать только из новостей, большей частью относительно газоснабжения, что не особенно было интересно и ответа на детские вопросы никак не давало.

Вот и сейчас, Лева присматривался к парню и пытался определить его человеческую характеристику. Все-таки, он не был похож на тех, с кем ему приходилось общаться. Что-то в его поведении настораживало необычностью формы. В чем именно, Лева пока не мог себе объяснить.

На вид парню было лет 25, высокий, физически развитый, высокий и стройный. Девушкам, определенно, нравится.

По телефону он говорил непрестанно. Только при входе Левы в купе, протянул ему руку, сразу указав пальцем на телефон возле уха, что-то вроде в знак извинения.

Когда ему приходилось замолчать, по всей видимости, слушая оппонента по разговору, он отхлебывал из бутылки с пивом. Которое тоже было украинским, такого Лева в магазинах в Москве не видел.

Впрочем, несмотря на алкоголь, впечатления пьянствующего он не производил, как и не был похож на представителя межсоциальной прослойки людей, то бишь интеллигенции. Так же как и на стремящихся вверх людей, которые точно бы не стали брать билет в столь насыщенное раритетами место.

Лева стал устраиваться и дальше осматриваться. Да, такой обстановке и этим коврам над диванами не хватает только мышей. Хотя… Надо будет у проводницы уточнить. В любом случае, поезд к вечеру прибывает и возможным ночным гостям будет не удивиться, да, Леве подумалось, что и к качеству постельного белья также не придется поразиться. Кто знает, но, судя по всему, должно быть соответствие общепринятому здесь стандарту.

Настроение как-то сникло. Спать может лечь? Но и это не удалось, так как сосед закончил разговор и приступил, к нему, с расспросами.

— Чего такой грустный? Ты куда едешь?

— В Москву.

— А чего так?

Вопрос был поставлен таким тоном, словно в Москву едут, в самом крайнем случае в жизни, когда других вариантов просто не остается. Лева не совсем понял этого настроя, но решил ответить просто:

— В командировке был.

— А что делал?

— Считал. — Лева не пытался острить или обидеть собеседника, как-то само вышло так, что может неосознанно, но от первых впечатлений окружающего вести долгие беседы не хотелось. При этом он отметил, что парень смог начать беседу так, словно он был уже сто лет как знаком с ним или около того. Не было ощущения границы нового знакомства. Может, от того Лева и ответил, не думая так скоро новому знакомому, как уже давнему приятелю.

Тот не сообразив сразу, немного подумал и хлебнул из горла бутылки пиво.

Лева решил его не мучить:

— Деньги считал, на переговоры ездил. Экономист я. — Закончил Лева и внимательно посмотрел на собеседника.

— А, — тот, вероятно, успокоился и выпил еще пива, по всей видимости, для закрепления удовлетворения.

— А ты чего? — решил не отставать в марафоне Лева.

— Я работать еду. Строитель.

Теперь Леве стало понятно относительно тона «последней возможности в жизни» в виде Москвы. Делать, видно, совсем там, у них нечего. Вот и разъезжаются туда, где растет экономическое благополучие. Лева снова осмотрелся вокруг: в глаза бросилась отваливающаяся краска с металлических поверхностей, местами ржавчина. Подумалось, что быстрее надо как-то закончить все эти разговоры и лечь спать. Во сне не так жутковато, а то становилась навязчивой мысль и связанные с ней представления о том, как люди могут постоянно жить в прошлом веке, когда во многих странах уже не знают, уда идти в будущее. Лева пристальней вгляделся в сидящего напротив парня.

Тот внимание заметил и продолжил:

— Платят хорошо на работе?

— Да, вроде, хватает, — немного задумавшись, протянул Лева.

— Понятно. А я хорошо получаю. Только вот жене моей все мало: все больше и больше надо. Я и так последний раз пришел ну чуть подшофе и прямо пачку денег ей за грудь затолкал. Постоянно кричит.

Он снова отхлебнул пива, вздохнул и произнес:

— Все равно люблю ее, — потом добавил, — но дочку больше. Прямо вот такая вот…

Он зашевелил пальцами «крабом» перед лицом, прямо в направлении бутылки пива.

Лева откинулся на диване:

— А как зовут тебя?

— Степа.

— Лева.

— Ну, будем знакомы, — слушай, ты прости, не предложил сразу, может, пива будешь? У меня есть еще.

— Да нет, спасибо. Завтра на работу.

— Ну, смотри, если что, не стесняйся.

Степан снова выпил, посмотрел на остатки в бутылке и поставил ее на стол.

— В жизни всем доволен. Умею делать все, зарабатываю хорошо, люблю жену и дочку.

Лева смотрел на него и не мог понять: он так пытается получше свою жизнь выставить или действительно так счастлив? С чего бы, спрашивается?

Не банкир, не инвестор, наследства нет, миллионов, соответственно, тоже. Профессии, как таковой, не имеется. Интересов в жизни, по всей видимости, особенных не имеется. Чего он от нее, вообще, хочет?

Может они, там, все на позитиве? — задавался себе вопросом Лева. — Паша, вон, на работе, русский, но родом из Украины. Тоже отличается какой-то оптимистичностью. И всегда. Может довольно тонко пошутить.

Как-то Лева, возле кофе-машины, в ожидании пока она сготовит ему чашку напитка, впал во внутренние рассуждения.

— Чего, — грустишь? — с улыбкой появился Паша.

— Да, я вот, думаю, чем мы на работе занимаемся, какой от нас толк? — начал Лева с позиции осмысления их профессиональной деятельности.

— Ну, какой от тебя толк? — засмеялся Паша, — приходишь на работу только кофе переводить и мебель портить.

Имея в виду, что Лева еще и наносит дополнительный износ рабочему месту, ерзая на нем круглые сутки.

Вот и сейчас, по телефону, парень нет-нет, отбрасывал подобного рода шуточки. Откуда они взялись?

В детстве, Лева любил Валентина Катаева, и ему очень нравились описания Одессы, моря, людей. Казалось, все они, словно частью солнцем созданы, — такое жизнелюбие проглядывало, несмотря на описываемые смутные времена. В институте ему полюбился Бабель. Там, уже, люди были характеров и нравов более суровых. Но, все равно, это самое жизнелюбие было как сердцевиной их сущности. Но, подобное чувство юмора, как у Паши и этого парня, из книг, от авторов у Левы не отложилось. Может, это наследие, уже, позднесоветского времени?

— Одно только, вот, — парень продолжил свой рассказ, вырвав Леву из аналитического процесса, — ее родители в жизни только все портят. Точнее, теща. Тесть так, ни то ни се. Все ей подчиняется, она его совсем подавила, слова не говорит. Но лишний раз тоже не будет выступать. А та…

Парень посмотрел в окно, затем на Леву, эмоционально пытаясь наклониться к нему через стол, словно обнаружив какой-то спасение в нем:

— Она все жену «пилит»: «Мало он тебе денег приносит, мало». Жена, ясное дело, заводится. А я? Мне же много не надо, я все ей отдаю.

— И много ты зарабатываешь?

— Много.

Лева вопросительно и с сомнением смотрел на него. Он никогда раньше не думал о том сколько могут зарабатывать в «немодных» профессиях. На первый взгляд, что там можно заработать? С другой стороны, вспомнились слова профессора о том, что не нужно ему рассказывать, сколько зарабатывает сантехник. Чтобы столько заработать выпускнику филфака нужно лет пять в профессии поскитаться.

Тогда они в аудитории сопроводили его слова смехом и не придали им большого значения. Сейчас же Лева повнимательнее присмотрелся к спутнику: одет довольно прилично, ведет себя довольно независимо, в друзья «на всякий случай» не набивается и телефон спрашивать не пытается, как делают приезжие.

Он никогда не думал — какой может быть образ жизни у людей другой социальной группы. Сколько зарабатывают, что с деньгами, вообще, делают? Попросту даже и не было времени ни знакомиться ни близко общаться. На работе все свои, в командировках примерно то же, да все больше руководители предприятий.

А тут, он все взвесил и ему пришло на ум, что по уровню заработка этот парень, в среднем — то, получает даже больше, чем большинство «их» юристов и экономистов. Да только те, постоянно только и заняты тем, чтобы показать, что у них не хуже, чем у других, а то и гораздо лучше. Неясно только кто роль других выполняет. Главное не вступать с ними в разговоры подобной тематики, а то с легкостью можно превратиться в жертву. Потом доказывай — где белое, а где черное. Страшные люди.

Этому, же, абсолютно все равно. Он даже далек в мыслях о подобных «звездных войнах», а, точнее, видах сумасшествия. Его деньги — его жизнь. Кому какое дело?

Разговаривая с ним, Лева все больше старался понять, что же так настораживает его в нем? И ему все больше стало казаться, что парень какой-то неуправляемый, словно для него нет границ. Или может, это только до определенной, еще неосознанной им, границы? Местами было даже ощущение, что парень, не догадываясь, почему так пристально на него смотрит Лева, словно хотел на него наброситься с кулаками в знак протеста непониманию.

Лева решил быть на всякий случай более осторожным. Может это у него только сложилось впечатление, что тот общается, будто со старым знакомым. Тот, на самом деле, скорее всего более хитрый и сам присматривается. Но как-то по-своему, по-хищному, что ли, чувствуя со стороны Левы некую опасность. «Которую, быть может, сам в себе носит и примеривает ее на всех, — закончил для себя Лев.

— А та еще и забирает. — Степан продолжал свой сказ. — А мне иной раз пива бы спокойно попить. Я что алкаш какой, что ли?

Он вопросительно посмотрел на Леву, тот протянул несколько осторожно:

— Да, не похож, вроде бы.

— Вот, и я о том же.

Он посмотрел пристально на бутылку, словно выискивая в ней что-то, потом энергично схватил ее и опустошил до дна, отер ладонью губы и продолжил:

— Мне много не надо: Не трогайте только меня! Я свое отработал, все домой принес, мне отдохнуть нужно. А тут. Все и начинается. Ну, что я, не имею права дома спокойно находиться?

Лева пожал плечами, не зная какой тут ответ можно подобрать. Даже в отрицательном смысле, на ум не могли прийти причины, по которым — нельзя. Ему даже не знакомы были подобные ситуации. Много можно наслышаться разговоров о тещах, но чтобы самому претерпевать такие трудности… Раньше он думал, что это из области наигранного народного юмора и что на деле не все так страшно. Постепенно, былые анекдоты, в подобного рода поездках и знакомствах, вообще, стали приобретать реальные совершенно небеспочвенные основания.

Как-то Лева возвращался домой на такси в довольно уже позднее время, ближе к утру, часа в 3 ночи. Вез его таксист, который показался ему довольно странным в выражениях. Но не в плане их смысла, а именно в выражении. Он не то заикался, не то, было ощущение, что он тщательно обдумывает каждую букву во время самой речи. При этом у него было несколько нервных тиков: в области шеи, глаза, иногда подергивал рукой. Говорил он правильные вещи, но, вот, самовыражение…

Тут у него раздался телефонный звонок. Отвечая, он резко поднял тональность голоса, который приобрел оттенки несколько наигранной вежливости и сдержанной учтивости.

Лева с удивлением посмотрел на него:

— Жена?

— Да, какой там! Теща!!! — с выражением ответил шофер.

— В такое время, Вам, звонит теща? Можно было бы понять, если жена. Да в этом время! Мало ли, может, Вы спите уже? — Лева посмотрел на него.

— Ей все равно! — отрезал мужик. — Ну да. Совсем изъела. Поговорить ей не с кем, вот и…

— Так она что не спит то в это время?

— А, пойми ее.

Лева подумал, что эта женщина напрочь лишена ума, тут безо всяких оскорблений, чистая констатация факта. Как же вот так жить можно? Неудивительно, что нервы стали выпирать из бедного таксиста уже в осязаемых формах.

Сейчас, слушая всего спутника в поезде, на ум стали приходить мысли о том, что может быть в этих новых для человека, связывающегося узами брака, появляются какие-то новые семейные формы общения, недоступные внешнему взгляду. Может, и прочие также страдают, только не говорят никому? Как же жениться тогда? Надо сразу будет срочно куда-нибудь подальше уехать. Лева стал думать, может, в Питер потом перебраться? Подальше от такого внимания. Кто знает, до каких пределов может подобная «новосемейная забота» может дойти. Может, до таких, что и сказать страшно кому будет.

— Ты вот, посмотри, — Степан вырвал Леву из состояния глубокого «задумья». — Однажды, закончили объект. Получили оплату. Иду домой, думаю, взять что ли пива и креветок. Середина дня, дома никого, сделаю маленький праздник себе, думаю. Зашел в магазин, приготовил все. Сижу себе спокойно на кухне ­- креветочки, пиво.

— Да, классно, — Лева поддержал спутника.

— Нет же! Пришла!

— Кто? Жена? — отчего-то встрепенулся Лева. Он уже незаметно стал переживать за найденное временное спокойствие рассказчика.

— Да, что ты! — тот энергично отмахнулся. — Теща. Я сижу на кухне, никого не трогаю, что бы нужно было ей? Так нет ведь. Как начала ходить вокруг, то одно зудит, то другое. Это ей не так, другое, впрочем, как всегда. Я не обращаю внимания, продолжаю давить на креветки, ну делом занят, не до нее мне. Только посматриваю на нее, как она ходит из угла в угол по кухне. Думаю, успокоится и уйдет. Ну не хотелось мне в такой день спорить и что-то вообще ей говорить, тем более что ничего по существу она и не говорила. А что ей нужно, совсем непонятно. И с этой стороны подойдет, и с той. Я думаю, ну надоест, сколько же можно. Только смотрю ей в глаза прямо. Спокойно смотрю и креветки ем. Ну, показываю, тем самым, что не склонен я сейчас ни к чему больше.

— И что, ты, думаешь? — Степа посмотрел на Леву.

Лева не понял, нужно ли отвечать на вопрос в данном случае, или он носит риторический характер. Но на всякий случай удивленно поднял брови, мало ли.

— Взяла стул и села напротив. Наверное, приревновала к креветкам, что я все внимание им…

Степа полез под стол и достал еще одну бутылку пива, открыл ее и, сделав глоток, продолжил:

— Я спокоен. Сижу, продолжаю заниматься своим делом, ем креветки, пью пиво, — он сделал еще глоток.

Так она сидит теперь прямо передо мной, смотрит на меня и продолжает, стонет и стонет, ну невозможно, креветки даже уже не идут.

Так я сижу, смотрю на нее, смотрю.

И тут, Степа, объясняя, поднимает правую ногу, поднимает колено вверх и выпрямляет ногу в воздухе, имитируя удар.

­-… прямо ей в голову! Очки у нее набок перекосились, сама она назад ка-аа-ак ухнула, только ляшки вверх взметнулись.

Я даже не встал. Смотрю на нее только невозмутимо. Она поднимается, заохала, очки у нее через все лицо, побиты стекла, морда красная, стонет: Ай, я вот!

И уползла из кухни.

А я, спокойно продолжил с креветками. Да! — закончил паренек с чувством полного права в своих действиях, взял бутылку, откинулся на диване и сделал два крупных глотка, по всей видимости, в знак окончания повествования.

Лева лежал на диване купе, согнувшись от смеха, и кусал подушку. Спазмы смеха перекрыли дыхание, он пытался схватить вокруг себя руками воздух, словно ища спасения, оперевшись на что-то невидимое и необъяснимое, но страшно желаемое в данной ситуации.

Отдышавшись, он приподнял голову на уровне столика купе. Заметив его, Степа подмигнул ему.

— Серьезно, — словно оправдываясь, сказал он, — ну как так можно?

— А дальше то что было? — еще с трудом выдавливая из себя слова, спросил Лева. — Ведь и посадить могут.

— Дальше она пошла в полицию. Завели дело. Тесть был на моей стороне, сказал, что ничего не может сказать, ничего не видел.

Передали в суд. Я на суде все рассказал в точности, вот, как тебе. И, ты представляешь? Меня оправдали. Назначили административный штраф за разбитые очки.

Теща стала возмущаться, обещала пойти жаловаться. Конечно, никуда не пошла. Теперь смирная ходит. С женой только шепотом разговаривает, а со мной только через нее. А мне спокойней в жизни стало.

Степа снова отхлебнул из бутылки и, задумавшись, стал смотреть в окно.

При приближении к Москве, он начал быстро собираться. Неизвестно откуда появилось множество сумок.

— Как ты все это потащишь? — удивился Лева.

— А, — он махнул рукой, — меня встречают.

На перроне его, действительно, ждала целая толпа. Сначала Степа выбежал к ним, через окно было видно, как он там прыгает от одного к другому, обнимаясь. Все смеялись и улыбались. Наверное, он не давал никому грустить вокруг себя. Затем часть толпы ворвалась вместе с ним в окно, похватали сумки. Степа на прощание бросил пятерню:

— Давай.

И, убежал.

Лева не торопился. Вечер ­- на работу сегодня уже не надо.

Зато отчего-то после этой поездки расходы на командировки всем урезали, так как менеджеры, которые никуда не ездили стали жаловаться, что как это получается, что наши ребята на СВ по стране разъезжают?

Все сразу поняли, что жаловаться могла только одна всем известная своей неугомонностью по всем вопросам менеджер. Но сделать уже ничего было нельзя с ситуацией, потому что она стала уже открыто освещенной.

Вслед за сокращенными командировочными незаметно подобрался и общий кризис в стране. Но Лева не стал ждать окончания праздника и перешел в другую компанию. И вовремя. Он был последним, кто получил полную оплату. В следующем месяце зарплату уже не платили.

Менеджер-боец совершила знаменательный поступок. Невзирая на «высокую» любовь к себе со стороны руководства, собрала вещи в виде клиентской базы, махнула на все рукой и ушла к другим, точнее, бывшим «своим»: начальнику отдела и его заместителю, которые организовали свое дело. Там-то, она, собственно, и обрела столь вожделенную вторую половину.

Аюр стал готовиться вместе с женой к встрече второго ребенка и решил поехать дожидаться его к себе, в Бурятию, заодно и кризис переждать, а квартиру другу сдать.

Ибрагим оставался до практического завершения пьесы. Он не любил изменений. Но улучшений в компании уже не было, потому, через год пришло и его время.

А с Украиной Лева решил, все-таки, познакомиться поближе. Тем более что до Киева ­рукой подать. Считай, как до Питера.

30.01.2018

P.S. Действие рассказа происходит в период до наступления трагических событий на Украине и до выхода Крыма из под юрисдикции Украины. Никаким образом автор не пытался и не хотел использовать ни политических, ни национальных факторов для формирования выводов, и не проводить никаких аналогий и сравнений на этой почве.

Если же во время или после прочтения какой-либо читатель уловит что-либо в данном отношении или сделает какие-либо выводы на данной основе, то целиком и полностью пусть списывает это на собственную платформу генерации мыслей и смыслов. Автор за подобные интерпретации ответственности не несет.

Стакан наполовину пуст?

Наталия Варская

Стакан наполовину пуст?

Нет, он наполовину полон!

Не верят мне друзья и пусть.

Для них я фокусник и клоун.

Но не докажут мне друзья,

Что нет воды в моём стакане.

Пока хоть каплю вижу я,

Весь мир лежит в моём кармане.

Я люблю тебя … (ещё одно нестандартное признание в любви)

Константин Волынцев

Я люблю тебя,.. как дурак любит дурнушку,

Как уставшим мозгам нужно лечь на подушку,

Как уставший мотор любит свежую смазку,

И, как неуч, тестируясь, жаждет подсказку,

Как горячий утюг со всем пылом любви

Нежно гладит ночнушки и платья твои…

Дорогая! Прости, коль сказал, что не так,

Все слова позабыл… от любви!

Просто МРАК!

Я люблю тебя как… (нестандартное признание)

Константин Волынцев

Я люблю тебя, как

Самовар любит шишку,

Что дарУет ему

И огонь, и тепло…

Я люблю тебя, как

Волка любит зайчишка…

…Ну за что «по мордАм»?

Вновь сказал я не ТО?..

Забавная геометрия -1

Наталия Варская

1. Вы бесконечная прямая, а я окружностью кружу.

2. Мой круг становится овалом.

3. Я с вами стал прямым отрезком.

4. Я — ромб! Я — раб!

5. Делила ты наш дом, как биссектриса.

6. Твоя очаровательная плоскость точила мой восьмиугольный мозг.

7. Вы равнобедренны, а я — зигзаг!

8. Всяк треугольник метит в пирамиды.

9. Я пробирался к вам по хорде.

10. Горжусь углов я прямизною своей квадратной головы.

11. Я в прошлой жизни был лекалом — уж так изогнута душа.

12. Я к ней зигзагом подошел, она по плоскости умчалась.

13. Я под окном выписывал восьмерки, на бесконечность чувства намекал.

14. По-моему все очень ромбовидно.

15. Все ваши выражения пунктирны.

Забавная геометрия -2

Наталия Варская

1. Квадратной челюсти удар не страшен.

2. В наш тесный круг не лезьте с транспортиром.

3. Диаметр окружности не тётка, скорее он окружности судья.

4. Я хоть и полу, но почти что сфера.

5. Да, в нашем измерении третий — лишний, а уж четвёртый вовсе ни к чему.

6. Нельзя извилину назвать прямою, а называют иногда.

7. Мы равнозначны, лишь в масштабе дело.

8. Он то ли в граммах, то ли в параллелях.

9. Я вышел, спотыкаясь о котангенс.

10. Нет имени прекрасней Изобары.

11. Не разобраться здесь без транспортира.

12. Не делайся овалом из квадрата.

13. Октаэдр любил сверкуть углами, а в отношениях с кубом снобом был.

14. Конусу конусово.

15. Как тяжело квадратом притворяться, свою трёхмерность тщательно скрывать!

16. Как ваша двумерность безлика в 3D!

17. Диаметр твоей души безмерен,

хотя возможно, что расчёт неверен.

Записки классного журнала

Наталья Закожурникова

31 августа. Это я. Смотрите на меня. Красивый. Гладенький. Пахну вкусно, потому, что новенький. Меня на ручки взяли, классно. Пишут чем-то, ой, щекотно-то как! Это что, я всё время от щекотки хихикать буду, или как?

2 сентября. Опять на ручки брали. щекотали немного, начал привыкать. Уже узнаю, к кому в руки попал. По нежности, по маникюру. Вроде это моя, молодая такая. Взяла меня крепко поперёк, показывала, держа над собой. Я гордо смотрел вперёд, видел детские лица. Мило.

10 сентября. Щекотки уже не боюсь. Ничего не ощущаю. Исписали списками изрядно. Ещё граф поназаполняли! Испугался, когда в чужие руки попал. Халат белый, глаза с поволокой. На последней странице писала, группы какие-то, освобождение от какой-то физры. Может, секта? Недолго страдал, пришла моя, взяла на ручки. Успокоился.

1 октября. Однако, всё ещё хуже, чем я думал! Меня хватают все, кому не лень, поперёк тулова, или ещё как-нибудь. Не думают, что мне это неудобно! Авторучками царапают, корябают там что-то! Дети иногда испугано в меня смотрят, ручонки свои дрожащие тоже ко мне тянут. Недолго, потом — хлоп! Закрыли меня! Ещё какие-то оценки во мне, вот бы узнать что это за напасть. Одно утешает — моя всегда меня забирает, к себе прижмёт, и несёт так, поглаживая. Это хорошо, это мне нравится.

5 октября. Сегодня весь день пролежал один на столе. Никто не брал, никто не интересовался. Скучно. В школе музыка, веселье. И что за день такой, что про меня забыли? Самоуправство какое-то, а ещё День учителя! Это я у календаря поинтересовался, когда на столе лежал. Общаемся с тех пор иногда.

25 октября. Эх, дни летят! Шутка ли, первая четверть к концу походит! Моя ей нервничает, сегодня в меня уставилась, и шепчет чегой-то. Смотрю, глаз один накрасить забыла. Я бы намекнул, да опередили. Оказывается, ей самой надо утром в школу, дочке- в садик, сыну ещё куда-то. Вот и успела — один глаз только накрасить. Дочку из садика вечером соседка забрала, а моя, с одним накрашенным глазом, к осеннему балу в классе готовится. Ну, какой там бал, голосят, чисто оперные! Моя, пока совсем не стемнеет, из школы — ни ногой. Любит школу, что уж там. И меня тоже. Знаю.

3 ноября. Как там в песне: «День рождения твой не на праздник похож, третье ноября». Что не праздник, это точно. Вызвали мою, вместе со мной. В кабинет важный, я из разговора понял, к завучам. Кто это такие, не знаю. Моя побаивается, по пальчикам чую. Не бойся, моя хорошая, вместе мы-сила!

9 ноября. Вот это да! Вертели меня, но такого ещё не было! Все страницы перевернули, оценки пересчитали, домашки перепроверили! С планами меня, МЕНЯ! Несравненного, классного, сравнивали! Понаписали чегой-то на странице, «замечания» страница эта называется. Чувствую себя прескверно. Когда меня отсюда заберут?

11 декабря. Жил спокойно, сегодня вдруг помяли. Моя гладила, грустная такая. Чуть не плакала. Замечания всё исправляла. Все исправила! Она у меня умница! Премию, наверное, получит!

20 декабря. Опять огорчение — во мне черкали. Потом носили вниз, опять черкали, писали, печать поставили. Типа: « В моей смерти прошу винить Клаву К..» шутка. На самом деле- исправленному верить. Двойки исправляют. На тройки. Нет, чтобы сразу пятёрки ставить! Им ничего, а детям радость. И меня дергать не надо будет, печатью пугать.

29 декабря. Музыка, веселье! Про меня опять забыли. Но я не в обиде — моя сегодня такая красавица! Бал опять, а она там точно — Королева! Прям не школа, а танцпол какой-то!

16 января. Спал, спал. А что прикажете делать? Как в шкафу заперли, так и заснул. Пару раз прошуршал по мне кто-то. Но это так, я даже не побеспокоился.

15 февраля. Опять трясут, опять ворочают. Планы, здравствуйте. Министерская проверка, дружище, говорят. А я причем? Где министр, и где я, скромный труженик и друг классного руководителя? Всё могу, всё решаю. Судьбу предсказываю. Пусть министры меня боятся, а я их — не буду. На каждого у нас по журналу найдётся, где всё про всех написано!

5 марта. Проверку прошел, можно и в космос! Шутка, это я от своей услышал. Весёлая! Опять праздник грядёт, цветочки, конфетки… Я даже ревную немного иногда.

25 марта. Кричали в кабинете. Мамаша Соколова. Пришла и говорит, что он достоин большего. Меня трясли, опять носили всюду. Пальцами больно тыкали. А что тыкать, если Соколов — прогульщик и двоечник? Но нет, так нельзя. Это мы с моей виноваты, подход к нему не нашли. Ага, как же. Может, подъезд? Или подкат? Короче, чуть я мамаше этой не нахамил. Еле сдержался. А моя — молодец. Ласково так говорит: «пройдите, говорит, к школьному психологу, она вам работы вашего сына покажет. Которые он ножичком на парте вырезал». Так и ушли, меня не взяли. Не знаю, чем дело закончилось.

12 апреля. Приходил папа Соколова, благодарил за сына. Спасибо, говорит, что талант разглядели! Сын такие поделки делает! На районную выставку взяли! Сам Соколов указку подарил, новую. Старую то он об Иванова сломал.

30 апреля. Ох, старею! Толстею! Листов чистых почти не осталось! Поистрепался, поисписался весь, и моя с грустью гладит, говорит, что последняя четверть к концу движется, один, говорит, месяц остался. Месяц май — месяц ай. Чему радуется, непонятно.

25 мая. «Отзвенел звонок, пора расстаться!». Весь день песня крутится. Откуда взялась? Вокруг шум, гам, суета, суматоха. Все нарядные, в фартуках. Соколов притихший, Иванов в белой рубахе с лентой наперевес. Букеты, слезы. На меня не капайте, эй! А то опять от завучей достанется!

31 мая. Вот и всё. Закончилась моя карьера, моя яркая жизнь школьного журнала с прикольной надписью «8А». Дописана последняя строчка рукой моей любимой классной. Эх, сколько мы вместе пережили за этот год! Прощай, моя любимая классная дама! Я ухожу в архив. Будь счастлива!

Твой верный друг классный журнал.

Как сделать оберег

Наталья Закожурникова

Седьмой «Б» никак не хотел строиться в шеренгу. Кто-нибудь обязательно ломал строй, ставя ноги косо, совсем не по линии. Илюха вообще откровенно кривлялся, как-то весь вихляясь, и в его взгляде явно читалось: «А чё я сделал?» Я содрогнулась от неконтролируемости ситуации, и тут зазвенел спасительный звонок. Это был, оказывается, звонок моего будильника, и последний, предзвоночный, явно что-то предрекающий сон. Пора-пора, в бой, в атаку, в школу, на уроки! Пока-пока постелька, и подушка, и плюшевый любимый рыжий обезьян. Вставайте, граф, точнее, графиня, вас ждут великие дела, или что-то в этом роде. Встаю, бегу, спотыкаюсь, являюсь. Вовремя, заметьте! За пятнадцать минут до начала начал — первого урока! Как положено!

Но я не первая. Мои коллеги — физруки (так почему-то говорит Наташка, физичка, с ударением на первом слоге — физруки) уже на месте. В каморке спортзала с гордой табличкой на дверях «кабинет преподавателей физкультуры». Это Андрей Евгеньевич постарался, заказал в знакомой фирме, для предания «престижа всем нам», как он выразился. Но все равно все, да и мы сами, называем наш кабинет каморкой, правда, с оглядкой на Андрюху.

Нас четверо, а столов три. Александр Григорьевич, последний примкнувший к нашей команде пять лет назад, сидит и пишет свои отчеты, заполняя журналы, на любом освободившемся месте. Дедовщина, что ли… Виктор Николаевич, самый старший и мудрый из нас, сказал как-то, наблюдая за его передвижениями с кучкой журналов в руках: « А давайте Григоричу хоть парту, что ль, поставим!» До сих пор не поставили.

Так вот, все уже сидят за столами и что-то пишут. Раз меня нет, Григорич сидит за моим, и старательно шлепает по клавиатуре. Физруки! Пишут! Все! С утра! От удивления я села на диван (да, и такой предмет мебели имеется в нашей каморке-кабинете). Григорич машинально привстал, продолжая печатать. «Сидите-сидите», — тоном бармена из кинофильма «Человек с бульвара капуцинов» сказала я.

— Что стряслось в нашем датском королевстве? — продолжила, обращаясь ко всем. «В обязательном порядке провести итоговый контроль, сокращенно ИК, во всех классах и по всем предметам в указанные сроки. До… числа предоставить в методический кабинет протокол заседания ШМО и КИМ по данному вопросу» — гнусным голосом пропел Андрюха. Поясню: ШМО — это школьное методическое объединение, то есть мы, объединённые общим место работы физруки; КИМы — это контрольно-измерительные материалы, проще — задания контрольных работ, коими мы учеников должны проверить.

— Как ты думаешь, такой вопрос пойдёт — спросил меня Андрей, — для, скажем, третьеклассников?

— Валяй, задавай — не растерялась я.

— Что нужно лыжнику для занятий:

а) скакалка, б) лыжные палки, в) коньки, г) санки?

— Нормально, пойдет — ответила я, пытаясь представить лыжника: а) со скакалкой, в) в коньках, и г) на санках. Про палки я как-то даже и не подумала.

— А мой вопрос, это для шестого класса — оживился Григорич.

— Задавай — приготовилась я.

— Какой мяч для спортивных игр самый большой?

— Это тоже нормально, это баскетбольный, — одобрила я.

— Ну, тогда слушай моё задание, ни за что не знаешь ответ! — сказал Виктор Николаевич. — Кто являлся символом Олимпиады: Мишка-мишутка, Мишка Мякинин или Мишка Зенков, который на прошлом уроке укусил нашего Григорича за палец?

— Вы уже вообще, того, в смысле, очень трудные-то вопросы не придумывайте! — возмутилась я, — нам потом эти контрольные проверять, и ещё оценки ставить!

— За это не волнуйся, всё сделаем в лучшем виде: и оценки поставим, и контрольные проведем в кратчайшие сроки.

— Это как? — удивилась я.

— А вот так, — ответил Виктор Николаевич. Мы ж кто?

— Кто?

— Учителя физической культуры, всё могём (или могем), нам это без разницы. Главное что?

— Что? — спросила я, совсем сбиваясь с толку. Образ лыжника на санках в виде кровожадного Мишки Зенкова с баскетбольным мячом прочно засел у меня в мозгу.

— Главное, что мы все сдали ГТО. Все классы. Вчера пришли документы со списками, наша школа выполнила план по сдаче норм ГТО, и поэтому оценки за контрольные работы можно поставить ученикам автоматом!

— А вопросы к контрольной, КИМы эти несчастные, тогда зачем?

— А это на всякий случай, оберег, так сказать, от завучей! — назидательно ответил Виктор Николаевич.

«А ведь верно, прав Виктор. Умный, чертяка! На всякий случай. Случаи, то они и вправду, всякие бывают» — подумала я. Андрей утвердительно кивал головой, а что подумал Григорич, никто так и не узнал, потому, что он был очень хорошо воспитан.

Особенности произношения

Марат Валеев

— Петя, домой! — громко позвала женщина с балкона из дома напротив. Я кому говорю! Ужин стынет!

— Щас, — пробурчал пацанчик в зеленых шортах и вперевалку вошел в подъезд.

— А я с младых, можно сказать, ногтей приучился вовремя приходить вечерами домой, — сказал мне друг детства Владик. — Бабушка приучила.

— Че, в угол ставила?

— Если бы! — вздохнул Владик. — Ты же помнишь мою покойную бабушку?

— Она у тебя вроде казашка была?

Магрипа-апа всегда ходила с покрытым белым платком головой, в длинном, до пят, зеленом платье, и по-русски говорила хотя и бойко, но с непередаваемым акцентом. Например, она произносила не «шофёр», а «шопЕр» (то есть букву «ф» выговаривала как «п»). Не давалась Магрипе-апа почему-то и буква «в». Их соседа Володю она звала Болёдя.

— Ага, — подтвердил Владик. — Казашка. А дед хохол.

Владик внешне пошел в свою бабку-казашку: темноволосый, скуластый, с прищуренными глазами. Впрочем, я никогда не задумывался о его национальности, как и он, полагаю, о моей. У нас был общий двор, общая компания, общие игры, а больше нам ничего и не нужно было. И когда наша семья переехала в город, мне очень не хватало той нашей развеселой компании, и в первую очередь Владислава.

— Однажды мои родители уехали на свадьбу к родственникам, — продолжил свой рассказ мой друг детства. — Учебный год уже начался, так что дома остались я и бабушка Магрипа. И вот я в первый же день заигрался у нас во дворе и забыл, что надо идти на ужин. А бабушка раз позвала меня с балкона, два. А я ноль внимания. И тогда бабуля как гаркнет на весь двор:

— Блядик, иди кушить домой! Кушить стынет! Бляяядик, домооой!

Я помчался домой как ошпаренный, лишь бы бабушка замолчала. А как мне потом пришлось биться с пацанами, чтобы они перестали называть меня Блядиком…

Отсмеявшись, я приобнял Владислава за плечи:

— Ну что, дорогой мой…

— Только попробуй передразнить мою незабвенную бабушку, убью! — тут же перебил меня друг детства.

— …Дорогой мой Владислав, пошли за стол! — продолжил я. — У меня родился тост: за наших милых бабушек.

— Это можно, — облегченно вздохнул Владик. — Пошли!

— Слушай, а она не пробовала тебя называть не укороченным, а полным именем? — невинно спросил я, когда мы выпили еще по граммулечке.

— Это как? Блядислябом, что ли? — обиженно переспросил Владик. Первым под стол пополз я…

Женщина на корабле

Маргарита Третьякова

«Ферзь» был вершиной творения человеческого гения — лучший звездолет из всех созданных на Земле к тому моменту. Новейшие технологии, экспериментальные двигатели, инновационные системы управления — ничего не пожалели для флагмана. В том числе и людей для экипажа.

Надо ли говорить, что и капитана решили выбрать незаурядного? Нашли лучшего, наград — не счесть, от «Покорителя космоса» до «Спасения утопающих». Штаб оценил способность кандидата находить утопающих в космосе и кандидатуру утвердил. Однако, как это часто бывает, лучший — не значит идеальный.

Когда капитан явился осматривать «Ферзя», проверять было особо нечего: искусственный интеллект корабля дремал, а команда, уже успевшая поработать на «Ферзе», поддерживала порядок сама. Капитан долго не находил, к чему придраться, пока не попал в кают-компанию.

— Это что? — спросил он, едва открылись двери.

— Не что, а кто, — поправил его старпом. — Это навигатор…

— Что, мужчин-навигаторов не нашлось?

Старпом не нашёлся с ответом.

— Женщина на корабле — к беде! Заменить, — приказал капитан и, не слушая возражений, потребовал список команды.

Вслед за навигатором были исключены медсестра и кок. Кок пострадал зря — он был мужчиной, но японцем, и капитан принял его имя за женское. Исполнительный японец не стал возражать.

Предложение выслать также лабораторных крыс женского пола капитан отмёл:

— Пусть будут. Так надежнее, — хотя и сам понимал, что бежать крысам при всем желании с корабля будет некуда — не в космос же.

Последний сюрприз ждал капитана на мостике. Возле кресла навигатора стояла явно неуставная тумба, а на ней — такая же неуставная фиалка в горшке.

— Это как понимать? — оторопел капитан. — Немедленно убрать.

Офицеры мостика печально переглянулись. Капитан выдрал горшок из креплений, после чего отправился прямиком к стыковочным отсекам. Там, среди отбывающих на базу людей капитан нашёл навигатора.

— Вот, вы забыли. Забирайте.

Женщина испуганно посмотрела на горшок.

— Это не моё…

— Забирайте! А то выброшу за борт.

Навигатор вцепилась в горшок и с ним в обнимку удалилась.

— Зря, — высказался старпом, но к его мнению не прислушались.

К вечеру ушли ещё несколько членов команды. Капитан подписывал их рапорты с недоумением. Особенно запомнился ему корабельный психолог, который долго колебался, отдавать бумагу или нет. В итоге всё же остался, пробормотав едва слышно подозрительную фразу: «Чтобы я упустил такую тему для диссертации?».

А уже наутро «Ферзь», доукомплектованный спешно новыми кадрами, отправился в рейс. Когда корабль вышел из зоны влияния Земли, настал торжественный момент знакомства капитана и искусственного интеллекта корабля.

— Приветствую, «Ферзь»!

— Ой, к чему формальности? Ферзь — в шахматах то же самое, что королева. Зовите меня «королевой», мальчики, — проворковал милый женский голос.

И пока капитан медленно бледнел, «королева» заговорила снова — знакомым многим мужчинам тоном, вслед за которым обычно следует удар скалкой:

— Эй! А где мои фиалки?

Братья по разуму

Маргарита Третьякова

Грибник брёл по лесу не спеша: до футбольного матча ещё было время, а до заветной полянки с маслятами — всего несколько шагов.

А потом маслята вылетели у него из головы. Потому что на скрытой в лесу поляне стояла блестящая тарелка. Да не суповая, а самая что ни на есть летающая. Прямо как в кино с зелёными человечками, только вокруг этой тарелки суетились человечки синие. И пока грибник соображал, что более вероятно — наткнуться на настоящее НЛО или поймать «белочку» на трезвую голову посреди леса, синие его заметили.

— Ну-ка пошли, — на чистом русском скомандовал один из них.

В тарелке оказалось очень тесно. Пришельцы жались к стенам, увешанным какими-то табло и приборами с огоньками. Грибник, бывший сотрудник НИИ, не сумел опознать ни один агрегат и расстроился.

— Ну, поехали, — объявил главный синий и начал задавать вопросы.

Спрашивали о разном. О культуре, о науке, о привычках и укладе жизни людей. Грибник с горем пополам отвечал. На вопросах по истории честно признался, что зачёт купил за бутылку коньяка, так что марку коньяка вспомнить может, а историю — нет. Про науку хотел было рассказать о своём НИИ, но устыдился оборудования прошлого века и свёл ответ к тому, что наука, дескать, у землян какая-то есть. А чтобы его не сочли совсем уж бестолковым, честно раскрыл братьям по разуму секретный рецепт самогона.

К концу эксперимента он уже так освоился, что даже попытался перевести беседу в неформальное русло и спросил, бывают ли у синих женщины и какие они — красивые ли, умеют ли готовить. Пришельцы начали было отвечать, да спохватились и беседу прервали.

— Ладно, хватит! — скомандовал главный синий и расстегнул кобуру, в которой блеснуло какое-то неизвестное оружие. — Давай на выход.

«Ну вот, так и не посмотрел футбол», — грустно подумал грибник.

Снаружи его ждал человек. Не синий — обычный. С тортом.

— Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера! — завопил он.

Грибник обернулся. Синие в тарелке дружелюбно помахали руками.

— Ну вы… даёте, — выдохнул он, стараясь не материться перед камерой.

Улыбчивые актёры и шоколадный тортик быстро вернули грибнику хорошее настроение. Вскоре он уже вовсю хохотал над своим приключением.

— Да ведь я сразу разобрался, что к чему, — говорил он, глядя в притаившуюся на дереве камеру. — Если приглядеться, тарелка-то у вас пластмассовая и мелкая, а пришельцы загримированы кое-как. Да и какие инопланетяне говорят по-русски без акцента?

Он бы и дальше болтал, если бы не вспомнил про матч. Грибник так припустил, что даже не спросил, когда передача выйдет в эфир.

Съёмочная группа осталась на поляне.

— Без акцента! — фыркнул синий с кобурой, снимая с дерева муляж камеры. — Зря мы что ли учились? Кто бы нас с акцентом сюда пустил?

— Докатились! — возмущался второй. — Вот раньше было: высадился, похитил, допросил, стёр память и вернул обратно. А теперь с этими новыми правилами что? Пугать нельзя, насильно допрашивать нельзя! Как хочешь, так и выкручивайся.

— Грим плохой, тарелка маловата… — передразнил третий, снимая маску человека, под которой заблестела синяя кожа. Он посмотрел в небо и проговорил в пустоту. — Эй, рубка! Заберите эту бутафорию.

С неба ударил яркий луч. Огромный звездолёт подобрал фальшивую летающую тарелку, пришельцев и унёсся в темнеющее небо.

Избранный

Маргарита Третьякова

У Артёма жизнь не складывалась. Начиная от банальных вещей вроде прохудившегося ботинка и заканчивая заваленной сессией. Ботинок, правда, сейчас беспокоил больше — по весенней-то слякоти. Погруженный в печальные мысли о тяготах своих, Артём свернул в пустынный сквер, чтобы срезать дорогу до дома. И по рассеянности не заметил, как из-за кустов кто-то вышел. Опомнился Артём лишь тогда, когда дорогу ему преградила фигура в капюшоне.

— Стой!

И пока Артём лихорадочно соображал, что говорить, если потребуют отдать смартфон, незнакомец скинул капюшон и распахнул плащ. Мысли бывшего студента окончательно смешались — от человека с плащом в укромном месте он ожидал чего угодно, но не того, что увидел. То есть, не девушку с эльфийскими длинными ушами.

— Ты — Избранный! — торжественно провозгласила дева и воздела руки к небу.

— П-простите?

— Смотри! — дева достала из-за спины ожерелье с тремя самоцветами и протянула вперед. Два самоцвета засветились. — Видишь? Звёздные камни узнали тебя.

Артём переступил с ноги на ногу. Было неловко перед эльфийкой — она такая красивая, с драгоценностями, а у него ботинок с дыркой и шапка нестираная.

— И что от меня требуется?

— История долгая, но я всё расскажу, когда прибудем на место. Если вкратце — ты избран, чтобы пополнить ряды наших доблестных воинов, хранителей земель и небес. Примкни к нам!

— Да ну, какой из меня Избранный? — Артём замялся. — Философию завалил, ботинок вот…

— Философия не понадобится. Одеяния будут новые.

— И драться я не умею.

— Лучшие наставники выучат тебя всему, что должен знать Избранный.

— Но что я смогу один…

— Ты найдёшь новых друзей, которые разделят с тобой все тяготы.

Артём оживился.

— Ну раз так, что надо делать?

— Приходи завтра сюда, в полдень звёзды встанут так, что откроется портал, — эльфийка протянула клочок бумаги. — А сейчас ступай! И никому не говори, что видел меня — не то враги помешают.

Повеселевший, Артём поспешил дальше через сквер.

Эльфийка скользнула обратно в кусты. Там, скрытая от посторонних, она достала самоцветы и придирчиво оглядела их. Третий по-прежнему не светился.

— Батарейка, что ли, села? — хмыкнула девушка и сунула Звёздные камни обратно.

Она вздохнула — фальшивые уши не лезли в шапку, поэтому уши настоящие успели замерзнуть.

— На что только не пойдёшь ради великой миссии? — посетовала эльфийка и выглянула из-за кустов, заметив вдали другого парня. — Ну да ничего, ещё десяток Избранных, и мы выполним весенний план по призыву.

Однажды в Новый год…

Хвостик Мышкин

Это случилось в Новый год. Не знаю почему, но в ту ночь меня прям поперло искать приключения на свою пятую точку. Но обо всем по порядку.

31 меня задержали на работе и домой я попал почти в десять вечера. Ничего страшного, ведь праздник я собирался встречать один. Вот пришел, включил телек и пошел сообразить чего-нибудь поесть. Как говорится, как Новый год встретишь… Нет желания целых двенадцать месяцев питаться дошиком, это я уже уловил в уходящем году. Ну, настругал себе оливьешки, взял кое-чего горичительного из запасов и тут допееерло. Твою ж мать, елки нет!

А за квартал-другой как раз продавались ели. Ну, 31, конечно, там уже не лесные красавицы, а так, палки дранные, но другого варианта не оставалось. А тут еще и как назло стрелки часов быстрее побежали, прям не терпелось им побыстрее соединиться, извращенцы этакие. Пришлось идти на крайние меры. На тот момент я был полностью уверен, что от поездки в несколько жалких десятков метров ничего не может стрястись. Ох, зря я это, зря…

Итак, я побежал скорее за руль, прихватив за компанию бутылочку. Или две? Даже и не вспомню уже. Но я же не виноват, что в тот Новый год был совсем один! Хотя, я очень ошибался на этот счет.

Машина заглохла на полпути. Я же на тот момент как раз уже завелся. Что делает нормальный человек, когда у него сломалась машина посреди дороги? Правильно, вызывет эвакуатор, проверит что-то в подкапотье и прочую скукотень начнет творить. Но сегодня ж праздник! Да не абы какой, а Новый год! Пора чудес! В такую ночь ничего не происходит просто так. Поэтому согревшись (печка, кстати, сдохла тут же), я начал активно шевелить мозгами.

После недолгих размышлений я сделал вывод — накрылся движок. Вот только что мне делать с этими познаниями, я не знал. И тут каак осенило! Мотор ж сам по себе работать не может! А там еще что-то крутится. Точнее кто-то крутит! Не, ну кто может поместиться в такой маленький моторчик? Хомяки, кто ж еще! А сейчас они просто устали и проголодались, вот и перестали бегать и заводить мотор. Работать 31 числа никто не любит.

Никогда я так уверенно не лез под капот. Ой, фу, чем же я вас, бедненькие, кормлю-то таким, что потом такой запах. Ситуацию надо исправлять. Оглядевшись по сторонам, я с преогромной радостью обнаружил рядышком круглосуточный магазин. Уж корм для хомячков там по-любому должен быть!

Когда я вернулся с пачкой корма, машина еще не завелась. Жалко. Только вот почему-то начала еще рычать. Хомяки злятся наверное, что я так долго. Но приключения на этом не заканчивались. Сыпать-то куда?! Немного помедлив, я решил «залить» корм вместо моторного масла. Ну и запах! И вы этим питались?! Я так расстрогался, что, наверное, решил их покормить разом за всю жизнь. Пачка корма кончилась моментально…

После хлопка от взрыва я ничего не помню…

Очнулся я в сугробе вверх ногами. Под бой курантов.

С тех пор в моей жизни много чего изменилось. Бросил пить, отмечаю все праздники исключительно дома. И хожу теперь только пешком. Даже в общественный транспорт не лезу. Уж если крошечные хомячки из легковушки на такое способны, то в автобусе небось вообще медведь сидит, а уж он… Не, пешком безопаснее…

***

— Ну, че, пацаны, теперь знаете, что такое «есть раз в сто лет по великим праздникам». Погнали, хоть на металлолом эту развалюху сдадим, масло нормальное купим.

Ночь

Хвостик Мышкин

Было уже за полночь. Я вычитал из этой книги всё дерьмо, которое только мог. Я уже собирался идти спать, как вдруг..услышал звуки веселья и дискотеки на своей кухне. Смех, постукивание каблуков в танце, музыка, звон бокалов. Чёрт, что происходит? Взяв с собой для храбрости единственное «оружие», находившееся под рукой, — ручку — я двинулся на кухню. Откровенно говоря, страшно не было. Было офигеть как страшно! Итак, я наконец дошел до кухонной двери, хотя шел-то медленно. Специально. Звуки стали еще громче. Я нервно сглотнул. Ничего себе воры пошли — уже в чужих домах зажигают, борзые. Но пора бы прогнать страх. И на манер черепашек ниндзя я вышиб эту дверь ногой! Тогда я думал, что это круто. Ох, лучше бы я сидел в комнате.

Когда кухня оказалась передо мной как на ладони, я, честно говоря, офигел. Не был повергнут в шок или не был несказанно удивлен. Я просто офигел. На моей кухне устроили дискотеку тараканы! Жирные, размером с мой кулак! Они нагло отплясовали на моей столе, сидели в холодильнике и мило беседовали, потягивая шампанское из своих тараканьих бокальчиков. Некоторые смельчаки даже умудрились включить плиту и танцевать на ней, высоко задирая ноги, подбадриваемые жгучими огоньками комфорки. Это я сейчас могу вам все красиво описать, а тогда не мог и звука издать.

Но после шока пришло бешенство. Отшвырнув письменную принадлежность, я двинулся на врагов. Их было много, целая армия, а я был один. Да, было очень страшно. Но не отдавать же этим прохиндеям мою! мою кухню! Они же потом могут и в комнаты пробраться! А как весело потом будет встретиться с ними в туалете…

Во мне проснулись первобытные предки. С истошным воплем «И-я-я-я!» и безумными махами руками я влетел в кухню и случайно (да, серьезно, на тот момент мне этого даже в голову не пришло) сшиб целую толпу тараканов на стуле, что стоял почти у входа. Но остальные «отдыхающие» хоть и заметили это, продолжили преспокойно зажигать дальше. Это окончательно взбесило меня. И тогда я почувствовал себя супергероем. Мой звездный час настал! Запоздало вспомнив, что единственное средство борьбы я выкинул, я словно агент 007 подкрался к столу и вытащил мясной нож. Да! Сейчас прольется тараканья кровь! Под ногой кто-то зашевелился. Ага! Таракан! С непередаваемым наслаждением… я наступил на него! Счастливая улыбка озарило мое лицо. Мне понравилось. Я вошел во вкус. А вот тараканчики-то разозлились. Начались военные действия. Меня атаковали. Но… Что?! Это как вообще?! Они не перестали танцевать! Я еле сдерживался, чтобы не начать ржать. Надо же, страх совершенно прошел, а на его место галопом прибежал азарт. Тараканы толпой шли на меня, не забывая исполнять всевозможные танцевальные па. Раз! — все синхронно хлопнули в лапки-ладошки, два! — энергично топнули левой ногой, раз! — весело подпрыгнули, два! — приземлившись, нагнулись и ритмично стали щелкать крошечными пальчиками. Мне показалось, что теперь музыка более громкая и заводная. Возможно, повлиял танец. Я стал подлавливать зажигательный ритм. Еще бы чуть-чуть, и я мог пуститься в пляс. Стоп! У нас вообще-то война! Я наотмашь махнул ножом. Ничего не произошло. Черт, они же снизу! А пока я тупил, мои враги уже действовали. Не прекращая танцевать, они заползли под мои ботинки и подкинули меня на стол. Нагло! Но я не сдавался! Они залезли ко мне, видимо, тараканы тоже ловили кайф от происходящего. Я стоял на коленках и рубил врагов, целясь как можно ниже — помнил недавнюю ошибку. Но эти черти пошли дальше. Кружась в вальсе и перекидывая друг друга за руки все выше и выше, многие из них добрались до кухонных полок. Они искали оружие. Чертовы интеллигенты, не могут просто по-тараканьи укусить! И они взяли зубочистки! После я особо ничего не помнил, кроме как летящих на мою голову Тарзанов-тараканов, острой и резкой боли во лбу и макушке да капли теплой алой крови на столешнице. Я отключился…

Проснувшись, я обнаружил себя лежащим на столе в обнимку с ножом для мяса. Голова почему-то была в кетчупе. На кухне полный разгром. Никаких трупов, кишков и прочих следов врага. М-да-а… Интересно я провел ночку…

С тех пор я перестал работать по ночам. Сплю теперь. И на всякий случай все же убрался на кухне…

Гость

Хвостик Мышкин

Дверь открылась. Я уже привык к тому, что родной дом каждый раз встречает меня тишиной и спокойствием. И это неудивительно, ведь я живу ОДИН. Пройдя в квартиру, я потянулся к стене, чтобы включить свет, как вдруг раздался незнакомый мне голос…

— Готов ли ты, рискуя своей жизнью, защищать ее?

От страха я потерял дар речи. Кто это? Я сделал шаг назад, к стене. Никого. Но вот я наконец разглядел своего собеседника. И легче мне от этого не стало. Толстая человеческая фигура была облачена в черную мантию с огромным, спадающим с глаз капюшоном. В другой ситуации я обязательно засмеялся бы, ибо зловещий наряд практически трещал по швам. Но сейчас мне было не до смеха. Горло пересохло от ужаса…

Загадочный человек повторил свой вопрос. Дар речи ко мне, увы, не вернулся, поэтому мне пришлось лишь неистово закивать головой. Я даже не мог тогда подумать, на что подписывался. Но моего мучителя не устроил такой ответ. В темноте каким-то загадочным образом сверкнул нож. Я нервно сглотнул

Это конец?

Человек подошел ко мне вплотную. Прижал меня к стене, прислонил нож к моему горлу. Я перестал дышать… Внезапно мне показалось, что по моей шее пробежала струйка чего-то горячего. Кровь…

— Скажи, ты правда готов защищать ее ценой своей жизни? -голос яростно шептал мне прямо на ухо.-Скажи это вслух…

Я собрал волю в кулак и все же смог выдавить из себя: «Да».

— Включай свет. Он готов.

Судя по голосу, человек, что чуть не зарезал меня здесь, сейчас довольно улыбался. Может, это и к лучшему.

Моргнула лампочка и я увидел… свою девушку, что явно пыталась сдержать дикий смех. Я перевел взгляд на своего мучителя, который уже успел отойти от меня и снять капюшон с лица…

…Так я познакомился со своей будущей тещей…

В особой связи с овцой

Хвостик Мышкин

Если бы я знал, чем всё это обернется, я не просыпался бы в то странное утро. Всегда понимал, что будильник и работа-это зло. Но в тот день я окончательно в этом убедился…

— Еще две минуточки, ма…

Обычный юноша обычным утром по-обыкновению не хотел идти на обычную работу и видел сейчас обычный десятый сон. Но всё же что-то здесь было очень странным. И даже не то, что сквозь сон он обнимал чьи-то круглые, мягкие формы и шептал нежные, но немного бредовые фразы. Не самым странным здесь было и то, что ещё видя дурацкие сны, юноша неосознанно потянулся губами вперед, чтобы поцеловать…

— Меее!

…овцу. Не, серьезно, этот соня чуть не поцеловал настоящую, живую, вонючую, абсолютно всю покрытую мехом, овцу. А раз все серьезно, то, значит… Черт, откуда она там взялась? Или проснуться утром в обнимку с вонючей овцой для молодых людей-норма? Не, не просто с вонючей и противной, а именно с настоящей! А то люди разные бывают…

— Ааааа! — далее следует хватание одеяла, вскакивание, акробатические махи руками и ногами, падение с кровати вниз с различными матюками…

— Хватит лыбиться! И вали с моей кровати!

Овца продолжает лежать на кровати и улыбаться.

«Ты мне только кажешься… И зачем я начал говорить с этой блеялкой? Я сошел с ума? Так, надо просто принять контрастный душ и выпить хороший кофе».

…Голая, мокрая овца с тюрбаном из твоего полотенца на вымотой голове? Пффф, да чего тут удивляться! Обычное дело! Голова же у всех пачкается! Ну да, немного странновато. Лаадно! Странно, очень странно. Особенно, если такое чудо выходит из твоей ванны и ты с ней, оказывается, еще и всю ночь спал. Рядом. Просто спал. А засыпал ты один. И трезвый. В своем уме и здравой памяти.

— Таак! Душ отменяется…

…«О, а этот глюк… Да, это глюк… Он полезный. Кофе мне навел. Интересно, он настоящий или как она?»

Юноша сел и начал пить кофе. «Вот это кофе! Хорош! Да еще и с молоком! Удивительная овца-уже успела сбегать за ним, я же не покупал молока…»

Овца смотрит на него с довольно-наглой, но тупой улыбкой.

«Я не покупал молока… Я не покупал молока… Я не…» Эта фраза как молния озарила паренька, и его взгляд сначала удивленно упал на кофе, потом поднялся на овцу и спускался все ниже и ниже, пока не наткнулся на маленькое…

— В туалете занято! — и зажимая рот рукой, юноша галопом рванул в уборную.

Овца продолжала смотреть ему вслед восхищенным, но тупым взглядом и с такой же тупой, но наглой улыбкой…

.. — Времени с тобой, овца, убил ужас сколько. Где мои носки?

Интересно, он спрашивает это у овцы? Как у жены прям.

— Мее!

— Э-эм… Ладно, жуй дальше, -изо рта овцы торчал недоеденный черный носок.

…Юноша уже стоит в дверях. «Надо будет в больницу зайти…» Знаете, собачкам иногда коготки красят? А вы видели когда-нибудь овцу с… накрашенными ярко-алой помадой губами?!Он смотрит на нее оценивающе и удивлено.

Она — предано.

— Без штанов, но в шляпе? Хоть прикрылась бы.

Овца глазами луп да луп.

— Э, ты что, со мной?

«Класс…»

…Классная картинка-по улице идет юноша, а следом за ним, звонко цокая копытами, семенит накрашенная, голая овца. Любопытно, что это зрелище видят… а никто не видит. Ни-кто. Кроме одного индивида…

«Че? Я что, псих все же?»

Люди походили… сквозь овцу. Ее никто не видел. Зато все с нескрываемым интересом, откровенно говоря, в открытую пялились на парня, что стоял посреди толпы с глазами навыкат.

— Эй! Ты! Овца! — неожиданно щеку обжигает пощечина.

— Сам ты козел! — оууу, неудобненько вышло — девушка с кудряшками стояла от «козла» на расстоянии прям точно ширины одной овцы! Вот это совпадение! Неловкое…

«Вот ж овца… Обе».

Ой, стойте! А куда делась наша преданная овца? А! Вот, вижу отражение в витрине… Что? А где тогда отражение… ну, этого? Прикольно… В реальности нет одной, а в зеркале (в другом мире) другого… Так вот оно что! Это ж одно существо! Теперь ясно, почему парень не ругался на… самого себя…

«Да где ж она… Не понял юмора».

Тык-нормально так, просто подошел и ткнул пальцем в витрину. И стоит, глазами сверлит, как чокнутый. О, а от стекла рябь, как по воде, побежала.

«Опа. Клево».

— Посторонись! Чего в витрину пялишься? Спереть что хочешь? Аль пьяный! Вот молодежь пошла — с утра уже прикладываются! — какой-то древний старик нагло отпихнул юношу от стекла.

…«Что ж за день такой-то шерстедавалка, то совещание. Везет прям»..

«Что ж так чешется… Что ж так колется…»

Если долго сидеть на одном месте, кое-что может и заболеть. И в таких случаях чаще всего возникает желание это кое-что почесать. Только не всегда вы своей рукой на своих штанах можете нащупать кое-что не свое и маленькое и пушистое.

— Что?! — юноша как очумелый подскакивает со стула и начинает… вилять длинным овечьим хвостом! Прикольно…

«Остановись! Остановись!»

— Ме! Ме!

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее