Прикладная культурология

Введение

С благодарностью профессору Владимиру Васильевичу Козлову, под руководством которого я изучал многие из этих методик.

Сегодня многие из нас имеют очень высокий уровень жизни, и даже тот уровень, который принято считать средненьким, с головой закрывает все основные потребности человека. Но почему-то именно в наше время все больший размах обретают депрессии, наркомания, суициды и всевозможные психологические расстройства. Почему современному человеку все сложнее просто ощущать смысл и полноту жизни?

В первую очередь потому, что мы стремительно утрачиваем связь со своими корнями и теряем доступ к тем глубинным слоям психики, которые опираются на традиционную культуру. Но вся современная психология, все методы саморегуляции и психотехники, которые мы используем, не будут иметь никакой силы, если они не опираются на Традицию.

Человек живет в том мире, который сам для себя создает, и наша задача — создать для себя такой мир, в котором мы будем максимально целостны, максимально гармоничны и максимально успешны. Но есть нюанс: чтобы наш мир был устойчивым, он должен опираться на надежный фундамент, а для этого нужно, как минимум, знать историю и культуру.

Впрочем, иногда просто знать мало — в условиях десакрализации мира очень важно не только верить, но и понимать, на чем основана эта вера. Система традиционных верований создает предельно целостную модель мира, в которой есть все ответы на все главные вопросы. Это тот мир, в котором человек может быть максимально целостен, максимально реализован и максимально счастлив. Но сегодня, чтобы этот мир был волшебным, нам нужно научное объяснение, почему он устроен именно так.

И когда это объяснение есть, происходит чудо. Когда рациональное и иррациональное сливаются воедино, реальность начинает обретать форму. И все, что казалось сказочным, волшебным или мифическим, становится явью.

Именно поэтому мы сочетаем изучение культурных традиций как с позиции истории и культурологии, так и с позиции психологии. Мы не ищем мистических или религиозных объяснений, но ставим вопрос, какие психологические механизмы делают эти культурные традиции эффективными. А также — в чем заключается их психологическая функция, какие задачи они помогают решать, и чем они могут быть полезны для современного человека?

Так почему архаические традиции эффективны?

Люди с древности искали ключи доступа к глубинным ресурсам психики. Искали и находили, упаковывая их как «тайные знания» или различные магические системы, но закладывая в их основу объективные психофизиологические механизмы: работу с дыханием, голосом и движением, а также перегрузку сенсорных каналов.

Эти «ключи» открывали доступ к поистине волшебным состояниям, которые сегодня исследуются через телесно-ориентированную и трансперсональную психологию, а также интенсивные интегративные психотехники. Современные психологические системы позволяют нам моделировать архаические психотехники, которые использовали наши предки, становясь ближе к корням и открывая в себе источники глубинных ресурсов.

Почему мы опираемся на традиционные, архаические психотехники и системы саморегуляции? Можно ответить по-разному. Можно сказать, что, опираясь на Традицию, мы используем методики, проверенные веками и тысячелетиями, предельно простые, а потому максимально надежные.

Можно сказать, что традиционные психотехники органически вплетены в нашу корневую культуру, что увеличивает их эффективность.

Можно сказать, что традиционные образы и мифологемы автоматически выводят нас на уровни архетипов, соответствующие глубинным слоям психики, определяющим уровни сознательных паттернов.

И можно сказать, что Традиция связывает нас не только с глубинами коллективного бессознательного, но и с такими слоями психики, как матрица и метапрограмма рода, выделенными профессором В. В. Козловым.

Связывая мир и все протекающие в нем процессы в неразрывное целое и единое с собой, определяя и осознавая свое место, смысл и значимость, человек становится более гармоничным и делает свою жизнь более насыщенной, находя объяснение хаотично происходящим явлениям и ощущая уникальность каждого момента жизни.

Для нас не важна объективность приписываемых значений, тем более что любая объективность может быть поставлена под сомнение. Для нас важно, что подобная система убеждений создает комфортную модель мира, уменьшая уровень тревожности и делая личность более интегрированной.

Кроме того, традиционные системы саморегуляции и архаические психотехнологии вводят человека в измененные, интегративные состояния сознания, открывающими доступ к процессам самовосстановления и глубинным резервам организма и психики.

В этой книге мы рассмотрим и структурируем все эти элементы как на основе качественного этнографического материала, так и на базе технологий работы с измененными состояниями сознания и методов психологического моделирования.

Мы рассмотрим три принципиально разных традиции: североевропейскую языческую традицию, традицию буддизма и шаманизм как систему психотехник. Мы разберем, какие задачи решает каждая из этих традиций, какой тип личности они формируют, и как скомбинировать их в единую целостную систему.

Шаманские психотехники

Архаические психотехники вчера и сегодня

Двадцатый век принес множество техник общения с бессознательным, но все они имеют древнюю, очень древнюю первооснову. Искусство раскрытия внутренних резервов человеческой психики существовало во все времена едва ли не с самой зари человечества. К нему сводились все мистические системы и религиозные практики, и оно было уделом избранных — тех, кто владеет особым знанием. Теперь, когда мы знаем, в чем секрет этих «тайных знаний», мы можем воссоздавать и использовать их.

Христианские ритуалы и техники суфиев, йога и даосская алхимия, языческие обряды и тантрические практики — все это было призвано особым образом программировать психику человека. Сюда же относятся шабаши ведьм и заговоры знахарки, рунические системы и волхования ведунов. Изучая эти техники и «расшифровывая» методику их воздействия, мы можем включать их в свой арсенал работы с внутренними ресурсами. Современная психотерапия объединяет эти методики под общим названием «архаические психотехники» в рамках трансперсональной парадигмы.

Собственно, это и есть знаковая система коммуникации с бессознательным в чистом виде — религиозные или мистические символы складываются в систему знаков с четкой содержательно-смысловой нагрузкой. Если присмотреться, это готовые «языки программирования», позволяющие формировать бессознательному конкретные запросы и получать вразумительные ответы.

Более того, у архаических психотехник есть огромное преимущество перед другими «системами программирования» — они основаны на искренней многовековой вере, а, как известно, «по вере вашей да будет вам». Мы не знаем, является вера в мистические свойства глобальным заблуждением или, наоборот, озарением, и, уж тем более, никогда не сможем доказать ни того, ни другого. Но мы вынуждены признать, что она полезна. В конце концов, так ли уж важно, как работает техника, если получен результат?

За свою историю человечество накопило множество систем работы с внутренними ресурсами, все они имеют свою специфику, специализацию и зону применения — будь то гадание, оздоровление или самопрограммирование. Нет необходимости описывать каждую из них, да и едва ли это возможно. Мы начнем с описания той системы, которая легла в основу всех остальных, заложив фундамент всех религиозных систем и эзотерических практик. Мы начнем с описания шаманизма, который возник в эпоху палеолита и сохранился до наших дней, где-то в первозданном, а где-то в эволюционировавшем виде.

Шаманские психотехники: научный подход

Вы считаете, что шаманские практики — это пляски с бубнами? У нас другое мнение. Мы утверждаем, что шаманизм — это технология, которую можно освоить, зная объективные механизмы функционирования психики.

Когда-то, еще будучи студентом-историком и увлекшись архаическими психотехниками, я спросил у мудрых профессоров-культурологов, как можно организовать научный эксперимент по изучению шаманских практик через моделирование традиционной шаманской системы мировосприятия и максимального погружения в нее. Мне объяснили, что такой эксперимент был бы пусть занимательным, но принципиально некорректным, поскольку для сохранения объективности исследователь должен быть беспристрастным наблюдателем и иметь возможность сопоставлять и анализировать полученный опыт с позиции научного скепсиса. Как известно, чтобы описать систему, необходимо выйти за ее пределы.

Собственно, именно такой подход к изучению шаманизма и является доминирующим в современной этнографии. Но кто сказал, что именно он объективен?

Когда мы описываем шаманизм с позиции умудренного тоннами перелопаченной литературы ученого мужа, сколь уважительно мы бы не подходили к коренной культуре, шаман оказывается в усредненной позиции этакого «чукчи с бубном», скачущего в странных одеждах в приступах мистического экстаза и в силу суеверий совершающего разные бессмысленные и смешные телодвижения. Но почему тогда шаманизм так затягивает тех (современных и адекватных людей!), кто решается в него погрузиться?

Однако, поскольку простое погружение в шаманизм также не является вариантом в силу своей ненаучности, мы сформулируем вопрос по-другому: предположим, что никакой мистики не существует (раз мы в любом случае не можем доказать обратного); что тогда обеспечивает эффективность шаманских практик?

А в том, что они результативны, сомнений нет — иначе как бы они сохранились до нашего времени на протяжении всей истории человечества, начиная с эпохи палеолита? Поскольку ответ на этот вопрос лежал определенно за пределами истории, культурологи и этнографии, я начал получать психологическое образование. И многое встало на свои места.

Оказалось, что многие аспекты шаманских практик перекликаются с идеями трансперсональной психологии. Оказалось, что нелепость телодвижений, сопровождающих процесс камлания, может быть во многом объяснена в рамках телесно-ориентированной психотерапии, а сопутствующие спецэффекты во многом объясняются вполне понятной феноменологией транса. И оказалось, что сам процесс камлания по своей структуре практически в точности напоминает структуру интенсивных интегративных психотехник.

Возможно, мне просто повезло учиться у профессора Владимира Васильевича Козлова, ведущего в России специалиста по изучению архаических практик, способного ставить невероятно смелые эксперименты, позволяющие многое прочувствовать на своей шкуре.

Но еще более любопытным оказалось непосредственное общение с шаманами. Если спросить их, что происходит в процессе камлания, они, как правило, начинают рассказывать про путешествия в верхние и нижние миры и прочие байки для этнографов. Но если спросить: «Ну, это понятно, а что происходит на самом деле?», то часто шаман говорит честно: «Не знаю», и начинает описывать состояния, соответствующие общей динамике интенсивных интегративных психотехник.

И это вполне логично и естественно, но невозможно описать суть этих состояний, наблюдая со стороны и никогда в них не погружавшись. Из этого вытекает наш первый и базовый принцип к изучению шаманских практик — намного полезнее не строить из себя умного и беспристрастного исследователя, а слепо верить шаману и погружаться за ним в эти же состояния так далеко, как только это возможно. Плюсы этой методики в том, что это невероятно увлекательно и интересно. Минусы в том, что полученные выводы могут расходиться с выводами этнографов.

Почему? Во-первых, общение с шаманами очень сильно наводит на мысль, что каждый из них понимает шаманизм и то, что он делает, сильно по-своему. И зачастую это понимание не вполне сочетается с общепринятым. Например, тувинский шаман Николай Ооржак, у которого мне довелось — не побоюсь этого слова — учиться, основывает свою модель на базе горлового пения и создает на его основе комплексную систему управления энергетикой.

Во-вторых, шаманы, как это ни удивительно, такие же адекватные и живые люди, которые вовсе не живут в тесном мирке традиционных мифов и суеверий, свойственных их конкретной этнографической общности. Это нормальные люди, которые также читают, путешествуют, общаются с интересными людьми и имеют, зачастую, впечатляющий кругозор. И совершенно естественно, что они дополняют свою систему мировосприятия и свое понимание шаманизма элементами других систем, чем начисто рвут крышу этнографам.

Но важно то, что шаманские практики — это сравнительно простой, но невероятно эффективный в своей простоте инструмент работы с глубинными ресурсами психики. Эффективность шаманских практик заключена в их физиологичности — ведь это веками выверенная система интуитивных поисков физиологических ключей доступа к глубинам психики, таких как дыхание, движение, голосовые техники. Это система структурирования реальности, которая создает такой мир, в котором все происходит именно так, как должно происходить, и в котором человек максимально реализован и гармоничен.

Мы не рассматриваем эзотерические или мистические аспекты шаманизма — поскольку ни подтвердить, ни опровергнуть их мы не можем, но, если они когда-нибудь подтвердятся, это лишь будет дополнительным аргументом в пользу эффективности шаманских практик.

Ключевые принципы шаманизма

Как охарактеризовал шаманизм непревзойденный его исследователь М. Элиаде, «шаманизм — архаические техники экстаза». Обратим особенное внимание на последнее слово в этом определении, поскольку именно оно поможет нам понять принципы, обеспечивающие эффективность этих техник.

Если мы зададимся целью дать определение слову «экстаз», то обнаружим, что вариантов этих определений — великое множество, и мы оказались бы в затруднении — как из них выбрать свое, наиболее точно описывающее нашу ситуацию? Но это не нужно, поскольку важны для нас не столько сами определения, сколько связующий паттерн, который их объединяет. А их неизменно объединяют измененные, интегративные состояния сознания.

Интегративные — трансовые, расширенные, психоделические состояния сознания характеризуются доступом к тем ресурсам, которые позволяют актуализировать нерешенные жизненные задачи и запустить естественные процессы их решения.

Разнообразны виды измененных состояний сознания, как и разнообразны техники, позволяющие войти в них. Для нас важно то, что они могут разниться по глубине и, соответственно, силе воздействия на решаемую проблему, но принцип действия одинаков. Из этого можно сделать рабочее предположение, что, реконструируя архаические психотехники и адаптируя их под запросы современной аудитории, мы можем, сохранив концептуальную основу, изменить и облегчить саму методику вхождения в измененные состояния сознания.

Безусловно, эффективность инициации шамана, переживающего, как с него сдирают кожу и мясо и варят в котле духи-инициаторы, будет отличаться от эффективности медитации на тему шаманской инициации, но все же это будет запуск процессов, сходных по природе, хотя по силе являющихся слабым отголоском исконной практики.

Для шаманской традиции характерно представление об инициации — ритуальной смерти шамана, после которой он воскресает в новом качестве, с новыми навыками и силами. Это может происходить как по воле посвящаемого (как у эскимосских шаманов), так и независимо от его воли (как это часто бывает в сибирском шаманизме). В последнем случае призыв к инициации принимает форму шаманской болезни — духи вызывают болезнь и мучения человека, и исцелиться он может, только начав практиковать шаманскую психотехнику.

В это время будущий шаман переживает ритуальную смерть — духи разбирают его тело по косточкам, снимают с него кожу и мясо, и варят в огромном котле, после чего собирают обратно (точный вариант представлений может варьироваться и различаться в разных регионах). По некоторым версиям, если после того, как духи заново соберут тело человека, останутся лишние кости, он станет шаманом, если нет — умрет. После этого духи учат шамана тонкостям ремесла и становятся его помощниками.

В. В. Козлов предлагает свое видение шаманской болезни: «В некоторых культурах поведение будущего шамана описывается словами, которые, кажется, говорят о психопатологии. Это соответствует истине, потому что этим людям необходимо вылечить самих себя, чтобы стать шаманами. Часто кризисное состояние, граничащее с безумием, провоцируется в будущих шаманах внезапным объявлением перед лицом других членов племени об избрании их духами для этой профессии. В других случаях это инициирующее заболевание вызывается снадобьями, постом и другими формами аскетизма» [В. В. Козлов, В.В.Майков. Шаманская психотерапия: взгляд практического психолога].

Здесь для нас интересен эскимосский вариант шаманской инициации, поскольку он осуществляется по собственной воле того, кто решил принять путь шамана. По одним версиям (как у эскимосов-иглуликов), шаман сам отделяет от тела душу посвящаемого, по другим — посвящаемый садиться в урочном месте, куда приходит медведь и сдирает с него кожу, мясо, внутренности. И хотя сам посвящаемый может ощущать абсолютную реальность происходящего, для нас важно рассмотреть это как психоделическое переживание, из которого можно выделить технологическую основу.

В технологической основе наиболее важную роль играют переживание собственной смерти и созерцание себя как скелета. «Весьма любопытной особенностью эскимосского шаманизма является техника созерцания собственного скелета, входящая в индивидуальный психотехнический опыт инициируемого. Длительное и упорное созерцание себя как скелета сопровождается своеобразной аскезой и предполагает способность к высокой степени сосредоточенности и визуализации. Шаман постепенно как бы снимает с себя кожу, мышцы, убирает внутренние органы и т. д. до тех пор, пока от его тела не останется один скелет. Во время этой созерцательной процедуры шаман называет каждую часть своего тела, каждую его косточку, используя особый священный шаманский язык. Так, избавившись от преходящего и гибнущего, от плоти и крови, и сведя свое тело к его субстанциальной основе, как бы приобщившись к вечности, шаман посвящает себя служению, отождествляясь с той первоосновой, которая будет существовать столько же, сколько солнце и ветер. По существу, именно этот момент созерцания себя как скелета и тождественен посвящению, за которым следует получение поддержки от духов-помощников» [Е. А. Торчинов. Шаманизм как система психотехники].

Основная методика работы шамана — путешествие в верхние или нижние миры, где он борется со злыми духами, возвращает души больных (если человек болеет, его душа либо похищена, либо потеряна, либо в нее привнесено что-то инородное), корректирует события нашего мира, привлекая гармонию верхних миров. И хотя каждый шаман путешествует и в верхние, и в нижние миры, определенная методика работы может быть для него привычней и использоваться чаще: например, если для сибирского шаманизма более характерна силовая корректировка первопричины проблемы (которые зачастую находятся в нижних мирах), то для полинезийских шаманов более характерна гармонизация нашего мира за счет энергии верхних миров.

Последняя методика нам наиболее интересна в плане психотерапевтическом и мировоззренческом. Отложив эзотерическую сторону вопроса как ненаучную, оставим лишь ту ее часть, которую можно объяснить объективными научно доказуемыми явлениями. Будучи уверенным в том, что светлые космические энергии гармонизируют как мир вокруг, так и его собственное тело, человек запускает восстановительные процессы в организме, регулирующиеся на уровне психосоматики.

Будучи уверенным, что мир под его воздействием становится чище и лучше, человек настраивает свои убеждения, установки, фильтры восприятия таким образом, что доказательства этому становятся для него очевидны — он бессознательно учится выстраивать взаимосвязи между явлениями, которые казались несвязанными и незаметными, что еще сильней укрепляет его модель мира. Это, в свою очередь, усиливает процессы, благотворно воздействующие как на организм, так и на коммуникацию с другими людьми, ведь он уверен, что космическая энергия помогает гармонизировать межличностные отношения. Кроме того, вера в гармонизацию внешнего мира за счет собственных действий дает ощущение миссии, а значит, наполненности и смысла жизни.

Технологически можно выделить несколько методик, практикуемых полинезийскими шаманами: очищение, благословление, усиление и одушевление мира. Под «очищением» понимается использование всех имеющихся в распоряжении средств для очищения связи как между отдельными частями себя самого, так и с окружающим миром. Для этого рекомендуется избегать умственного и физического перенапряжения и стрессов, а также сохранять ясное сознание, искреннюю благожелательность и чистое расположение духа, ведь именно транслируя свое собственное состояние, мы делаем окружающий мир чуточку чище.

Благословлять — значит увеличивать действительное или потенциальное добро силой слова, образа или действия. Все знают, что «благое слово и кошке приятно», даже если оно произнесено мысленно. И не менее важно то, что действует это как на отправителя, так и на получателя — таким образом, благословление окружающего мира оказывается прекрасной системой регуляции собственного самочувствия.

Усиление и одушевление — способ персонификации мира и наделение его личной силой для более легкого и комфортного решения повседневных «шаманских» задач. Ведь если что-либо одушевлено, то с ним можно договориться, а если оно наделено силой, то может помочь. И есть ли разница, самобытны ли духи-помощники, или созданы нашим сознанием, если они помогают? Наделять силой или лишать силы можно буквально все: людей, места, предметы, прошлое, будущее…

Все это практики, которые не требуют специальной отработки, но могут практиковаться повсеместно и постоянно в качестве системы мировосприятия. Если проводить параллели со славянской космогонией, то, практикуя эти техники, мы являемся проводниками Прави, утверждая ее в этом мире.

К подобным техникам можно отнести шаманские практики «заигрывания с реальностью» — то, что у полинезийских и австралийских шаманов называется «плетением сновидений», в современной литературе — сталкингом, и это именно то, что легло в основу процессуальной психотерапии А. Минделла.