Бесплатный фрагмент - Прерванный полёт, или Стрельба в дальнюю зону

Павел Николаевич Фирсанов

Прерванный полет, или Стрельба в дальнюю зону.

Предисловие.

Эта книга автобиографичная. В ней речь пойдет о трагическом событии, которое произошло пятнадцать лет назад. Об этом событии слышали многие, если не все в России, Украине и бывших республиках, ушедшего в историю Союза Советских Социалистических Республик, но и в странах дальнего зарубежья. О событии, как правило, вспоминают только в годовщину его свершения, или если происходит событие похожее на это. Событие, с каждым разом обрастает новыми подробностями, появляются новые, якобы очевидцы события, их рассказы повторяют отечественные СМИ, но, как говорилось в одном зарубежном фильме: истина где-то рядом.

Конечно же, речь идет о катастрофе с авиалайнером ТУ-154 авиакомпании «Сибирь», следовавший по маршруту — Тель-Авив — Новосибирск, который был сбит украинским зенитным ракетным комплексом ПВО С-200 «Вега» 4 октября 2001 года. Читатель может подумать, ну вот, еще один очевидец выискался, сейчас начнет придумывать разные небылицы, высасывать из пальца факты, искажать события, если вообще захочет читать эту книгу. Сейчас в эпоху всеобъемлющего интернета, все можно прочитать в википедии и не морочить себе голову разными подробностями. Три-пять строчек, и забыл, о чем читал. Об этом я мечтал написать давно, почти сразу после катастрофы, потом откладывал, начинал снова, и снова откладывал. Хорошо, что придумали компьютеры, все свои записи я сохранял, загонял в архив, потом забывал о них. После событий русской весны в Крыму, ожесточенного противостояния в СМИ, в интернете начали появляться публикации о том, что, оказывается, Ту-154 над Черным морем сбили не украинцы, а россияне, и не системой С-200, а «трехсоткой». Естественно сайты эти были украинские, и знатоки систем ПВО из Украины, со знанием дела, расписывали технические подробности этой истории. Писали об этой катастрофе и наши, российские сайты, но как-то однобоко, и не очень то много. В большей степени, именно поэтому, я снова достал из архива свои записи, и решил написать книгу. Особо не надеясь, что книга эта, будет кому-то интересна, я решил все же попробывать. Может, больше для себя, для своих друзей моего поколения, «двухсотчиков», однокурсников по военному училищу. Для тех, с кем служил когда-то в войсках ПВО великой страны, для тех, кто меня правильно поймет, как с технической, так и с моральной точки зрения.

Я, офицер войск ПВО в запасе, всю жизнь прослуживший в технических подразделениях, там, где хранят, обслуживают и готовят к боевому применению зенитные ракеты. Проходил службу во многих воинских частях и районах, необъятного, когда-то Советского Союза. Пришлось

послужить и на Крайнем Севере, и в

центре, и за границей. За плечами

более десятка полигонных боевых

стрельб. После увольнения в запас,

приглашали оказывать помощь

бывшим республикам Союза. Судьба

также забросила меня и в Африку, где

кроме обучения местного персонала и ремонта материальной части, пришлось поучаствовать в событиях арабской весны 2011 года в Ливии, поучаствовать в настоящем противоздушном бою, отсидеть три года в арабском плену. Но это уже совсем другая история, о которой уже написана целая книга. Все это повествование я веду к тому, что за 28 лет календарной службы и десятка лет работы по оказанию помощи по системам ПВО, я неплохо изучил свою специальность и, возможно, могу претендовать на то, чтобы быть экспертом в том вопросе, о котором пойдет речь. Но и это, в общем-то, не самое главное. Самое главное в том, что во время тех трагических событий 2001 года, я проходил службу в Крыму, в городе-герое Севастополе, и мне пришлось не только наблюдать со стороны, но и активно участвовать в тех событиях октября 2001 года. Как все происходило в действительности, и пойдет речь в этой книге. Прошло более 15 лет, некоторые имена и фамилии стерлись в памяти, но технические вопросы и нюансы врезались в память достаточно прочно. Для лучшего понимания описываемых событий, для тех читателей, которые не являются специалистами в области электроники и радиолокации, попробую дать простое описание и рассказать, что же представляет собой зенитная ракетная система С-200 «Вега».

Передающая антенна радиолокатора подсвета цели (РПЦ), в состав которой входит антенный пост К-1В, излучает в пространство передающий луч. Этот луч отражается от воздушной цели, возвращается назад и попадает на приёмную антенну. Информация о воздушной цели, её скорость, удаление, угловые координаты поступают в аппаратную кабину К-2В, которая также входит в состав РПЦ. Поскольку передающий и приемный луч очень узкий, то такой «иголкой» обнаружить воздушную цель на большом расстоянии очень сложно. Поэтому, предварительные данные о воздушной цели поступают от внешней РЛС, через кабину К9М в РПЦ. Как только луч от РПЦ найдет цель, начинается её сопровождение в автоматическом режиме и данные от внешней РЛС больше не нужны.

Данные из кабины К-2В РПЦ поступают в кабину подготовки старта К-ЗВ. Там они обрабатываются и распределяются на шесть пусковых установок с ракетами. Головки самонаведения (ГСН) всех ракет начинают также принимать отраженный от воздушной цели электромагнитный луч и переходят в режим автоматического сопровождения этой цели. В эти данные также входит информация о дальности до цели, от которой зависит, как будет работать жидкостной реактивный двигатель, т.е. как он будет расходовать топливо. Если цель близко, топливо нужно израсходовать быстрее, чтобы при подлете ракеты к цели его не осталось в баках ракеты. Если цель далеко, топливо нужно расходовать экономнее, чтобы его хватило до момента встречи ракеты с целью. Все это делается до старта ракеты с пусковой установки. В момент схода ракеты с пусковой установки все введенные данные в ракете запоминаются и их изменить уже нельзя.

До тех пор пока головка самонаведения ракеты (ГСН) будет улавливать отраженный от воздушной цели сигнал, ракета будет самостоятельно автоматически наводиться на цель, никаких дополнительных команд с земли на неё не поступает. Самое главное, чтобы этот отраженный от цели электромагнитный луч был в эфире. Если вдруг этот луч пропадёт, ракета потеряет свою цель, она будет лететь по какой-то произвольной траектории, пока не упадет, как только у неё закончится топливо. Зенитная управляемая ракета системы С-200В является жидкостной, т.е. заправляется двумя компонентами ракетного топлива. Один из компонентов топлива это, непосредственно горючее, другой компонент топлива — окислитель. Всё почти так же, как в космических и некоторых баллистических ракетах. Топливо это очень ядовито и требует особой осторожности в обращении с ним.

Зенитные ракетные подразделения системы С-200В состоят нескольких подразделений. Это подразделение управления, радиотехническая, стартовая и технические батареи.

Радиотехническая батарея выполняет задачу по обнаружению воздушных целей, захват целей на автоматическое сопровождение, осуществляет пуск ракеты.

Стартовая батарея получает данные от радиотехнической батареи, распределяет их на шесть пусковых установок с ракетами, включает ракеты на подготовку, даёт разрешение на пуск ракеты.

Техническая батарея занимается обслуживанием ракет, их хранением, проверкой бортового оборудования этих ракет с помощью специальной аппаратуры. Кроме того техническая батарея производит сборку, установку боевой части, присоединение к ракете пороховых стартовых ускорителей и заправку ракет компонентами ракетного топлива.

Часть 1. Предыстория

Свою историю начну с событий, которые происходили за три года до трагедии для того чтобы показать, как все события связаны между собой и с событиями, октября 2001 года. Итак, весна 1998 года. Полуостров Крым. Город — герой Севастополь. Группа зенитных ракетных дивизионов С-200В, в составе двух огневых и одного технического дивизиона, входящие в состав зенитной ракетной бригады войсковой части A3009 войск ПВО Украины попадает под сокращение и становится зенитной ракетной батареей. Один огневой дивизион сокращают, из технического дивизиона делают техническую батарею. Я, начальник штаба технического дивизиона, в связи с сокращением ухожу с понижением на должность начальника контрольно-проверочного отделения в техническую батарею. Была возможность уйти на другую должность более высокую, чем была, но я предпочел уйти на должность, на которой прослужил

практически всю свою службу, на должность связанную с техническим обслуживанием боевых ракет. Мне нравилась эта работа, на которой остаешься один на один с техникой, ты понимаешь и любишь ее, она отвечает тебе взаимностью. А техника эта, контрольно-испытательная, передвижная станция, сокращенно АКИПС. Это, два больших фургона напичканных электроникой, предназначенных для диагностики зенитных управляемых ракет системы С-200В. Поскольку зенитная управляемая ракета, это не труба набитая порохом, а очень сложная система, обладающая своим интеллектом, думающей головкой самонаведения, кучей различных счетно-решающих устройств, автопилотом, жидкостным реактивным двигателем, радиовзрывателем, и множеством всевозможных датчиков, реле, клапанов и прочих сложных устройств. Напомню, что в состав Украины Автономная Республика Крым, и в придачу к нему город русской славы, город-герой Севастополь перешел после распада Советского Союза в теперь уже почти далеком 1992 году, вопреки желанию крымчан, да и всего советского народа, которые на референдуме выступали против развала СССР. Но после Беловежских соглашений, за рюмкой водки, главы некоторых союзных республик, решили судьбу многих народов бывшего союза, наплевав на итоги всесоюзного референдума.

Росчерком пера, не задумываясь о будущих последствиях для каждого из народов, судьба наших, когда-то братских народов была решена. Даже, несмотря на то, что город Севастополь был союзного подчинения, и не входил в состав Автономной Республики Крым, наш разудалый рубаха-парень президент новой России Борис Николаевич Ельцин, вопреки всем международным законам, с барского плеча дарит Украине этот омытый кровью русских моряков и солдат древний город Севастополь. Хотя, как пишут некоторые политики, президент новоиспеченной Украины Леонид Макарович Кравчук, за то, чтобы только отделится от Союза, создать свою независимую Украину, мог бы согласиться на Украину и без Крыма, и без Севастополя. Стоило бы только Ельцину, который правил балом, быть немного умней, и не делать широких жестов, все могло бы быть совсем по-другому. Да и то, как Крым оказался украинским оставляет много вопросов в законности передачи Крыма из состава РСФСР в состав УССР.

С 1992 года украинские ПВО продолжают существовать по инерции бывших традиций ПВО Советского Союза. Носим пока еще старую советскую военную форму, общаемся документально, технически и в строю на русском языке. Постепенно, год за годом нас постепенно начинают приучать к новой действительности. В строю постепенно начинают вводить украинские команды, политические занятия превратились в гуманитарную подготовку, где начинается углубленное изучение истории великой Украины, как среди рядовых солдат, так и среди офицеров, прапорщиков и солдат. Что интересно, та история Украины, которую мы офицеры изучали в школе, в ВУЗах, почему-то стала отличаться от той, которая была рекомендована нам для изучения и преподавания личному составу. Бывшие замполиты быстро перестроились на новый лад, и начали задавать тон новым начинаниям. С офицеров начали требовать писать конспекты проведения занятий и лекций по истории Украины на украинском языке. Кого-то это коробило, и они высказывали свое возмущение, кто-то воспринял это как должное и безропотно выполнял указания. Неугомонных «душили» премиальным деньгами, и эти, положенные им 33%, распределялись между остальными, более исполнительными и покладистыми военнослужащими. Постепенно стали меняться и занятия по боевой, тактической и технической подготовке. Вероятный противник из авиации НАТО превратился в российские ВВС. Теперь, вместо американских самолетов F-16, нам предписывалось изучать МИГ-29 и т. п. Занятия по технической подготовке постепенно урезали до минимума, а учебные часы перекинули на строевую подготовку, в которой основным было хождение под барабан и исполнение строевых песен на украинском языке. Увеличилось количество проверяющих вышестоящих штабов из Одессы и Киева. Проверяющих обычно встречали по-особому, поскольку итоги проверок зачастую зависели от широты души проверяемых командиров подразделений, в чем последние негласно соревновались между собой.

Время шло, боевая подготовка усилиями вышестоящих штабов постепенно деградировала, несмотря на то, что местные командиры усиленно старались удержать свои подразделения на хоть каком-то, мало-мальски надлежащем уровне. Командиры, с которых требовали невыполнимого, которых не обеспечивали ни чем, кроме постоянных взысканий, крутились, как могли. Посылали солдат зарабатывать у частных предпринимателей хоть какую-нибудь копейку, на которую покупались запчасти для ремонта техники, бензин для автомобилей, бумагу для печати накладных и всевозможных документов. И так было не только у нас в части. Так было везде в украинских частях тогдашней Украины. Так продолжалось до 1999 года. В этом году украинские генералы решили попробовать провести боевые стрельбы своих зенитных ракетных войск.

Для проведения реальных боевых стрельб организовали полигон в Крыму в степном районе Феодосии на мысе «Опук». Подготовку ракет для стрельбы планировали проводить на базе войсковой части, которая базировалась в местечке «Чауда». Стрельбы должны были обеспечивать зенитно-ракетные комплексы С-300, С-200, С-125, «Бук Ml». Работу С-300, С-125 и «Бук», я описывать не буду, поскольку многое уже забылось, помню только что «трехсотка» отстрелялась успешно, хотя проблемы были. Технарям из С-125 пришлось очень сильно попотеть с подготовкой ракет, из всех, предложенных им на отстрел более 30 ракет, исправных оказалось лишь 2—3, остальные ракеты ребятам пришлось собирать из забракованных, путем замены отдельных блоков, а порой и ремонта внутри этих блоков, что категорически запрещалось ранее инструкцией по эксплуатации. Но, тем не мене, задача была выполнена и ракеты ушли в цель и, что-то вроде даже сбили. Зенитно-ракетный комплекс С-200В впервые принимал участие в боевых стрельбах в составе ПВО Украины, это был его дебют. При Советском Союзе «двухсотка» успешно показала себя на полигонах «Ашулук» в Астраханской области и «Сары-Шаган» в Казахстане на озере Балхаш. Первый полигон находился в астраханских степях, а второй — в казахских. Я, в те времена, более десяти раз принимал участия в ракетных стрельбах, и ни разу не было случаев неудачной стрельбы в составе тех подразделений, в которых я тогда служил. А прослужил я, к тому времени уже почти двадцать лет. Это была очень надежная техника для тех лет, простояла на вооружении СССР более 40 лет, поставлялась во многие страны ближнего и дальнего зарубежья. В таких странах как Иран, Ливия, Сирия комплекс стоит до сих пор. Я уже не говорю о бывших союзных республиках, это: Туркменистан, Азербайджан, Грузия, Белоруссия, Украина. Хотя на Украине, наверное, уже врятли. Еще в 2006 году «двухсотку» на Украине начали безбожно грабить, из-за присутствия в ней большого количества драгоценных металлов. В этом я убедился, когда работал на радиозаводе в Киеве, где принимал участие в подготовке запасных частей к ракетам, которые отправлялись в Ливию. Частная компания из Белоруссии закупала у Украины эти запчасти, проверяла их качество и, через Украину отправляла их в Ливию. Как посредника в этом мероприятии выбрали меня, к тому времени уже три года, как военного пенсионера. Техника для проверки таких электронных блоков ракет как головка самонаведения (ГСН), счетно-решающий прибор (СРП), автопилот (АП), радиовзрыватель (РВ) на Украине была, но в исправном состоянии на всей территории «незалежной», не нашлось ни одной. Поэтому приняли решение притащить на этот завод две станции. Одна была из Одессы, другая, бывшая моя, из Севастополя. Я не знаю, кто обслуживал станцию из Одессы, она была новенькой, еще в заводской упаковке, такое ощущение, что вообще ни разу не включалась, хотя находилась в эксплуатации с 1990 года, 16 лет. К сожалению, после проверки ее, исправной она не оказалась. Пришлось перейти на севастопольский, мой бывший комплект. И тут меня ждала неудача. Моя станция тоже была неисправной. За три года моего отсутствия, мои последователи украинские специалисты, не смогли содержать ее в исправном состоянии. Видимо состояние дел в украинских ПВО стали совсем плохи, ходьба под барабан и пение «Запрягайте хлопцы кони» делали свое дело.

Время поджимало, пришлось из одесского комплекта позаимствовать кое-какие детали и восстановить свой, севастопольский комплект, хотя можно было сделать и наоборот, но свое, оно и есть свое. Технари меня поймут, есть такая примета, что техника и человек понимают друг друга и чувствуют. В этом не раз убеждался в трудные минуты, когда достаточно поговорить с техникой, погладить ее, и она ответит тебе тем же.

Итак, настроил мат. часть, подготовился к работе. Из некоторых воинских частей ПВО Украины начали поступать те самые запасные части к боевым ракетам, которые стояли на боевом дежурстве. Первые же контрольные замеры показали аварийные результаты, типа короткого замыкания в указанных блоках. За ним второй, третий, четвертый! Пришлось вскрывать пломбы, снимать кожухи и проводить осмотр того, что внутри. Некоторые элементы, содержащие драгоценные металлы попросту отсутствовали.

Некоторые сложнейшие электронные блоки находились в удручающем состоянии, как будто они хранились на дне моря, а не в специальных хранилищах, где строго должны выдерживаться необходимые температура и влажность. Белорусский товарищ, который был приемщиком в этом деле, диву давался, до чего можно довести сложнейшее электронное оборудование. После этих приключений, и доведения до украинских кураторов проекта, о положении дел, дела немного наладились, и запасные части начали приходить уже из других частей, уже в более нормальном состоянии, и попадались даже полностью исправные блоки. И это головки наведения ракет, радиовзрыватели, автопилоты, гироскопы

и прочее оборудование. Работа явно затягивалась. Сроки окончания работ постоянно сдвигали, просрочили время исполнения контракта, но всё же, с горем пополам, закончили это мероприятие.

Мне очень запомнился один момент, говорящий о некотором свойстве украинского характера.

От белорусской фирмы присутствовал один пожилой товарищ, который занимался закупкой у украинской стороны электронных ламп для другой техники. На складах этого добра после Союза было очень много. Этот пожилой товарищ был очень опытным специалистом, которого обмануть было не так-то просто. Так вот он заметил, что украинские товарищи стирали со стеклянных корпусов ламп год выпуска 1963, и наносили 1983, а то и 1993. Скандала, правда, не случилось, дело быстро уладили, но, тем не менее, это весьма примечательный факт. Но вернемся в 1999 год. Боевые стрельбы системой С-200В приказано выполнять хозяевам полигона, войсковой части, находящейся на феодосийском мысе «Чауда».

К тому времени эта часть также претерпела сокращение, группа зенитно-ракетных дивизионов, состоящая из двух огневых и одного технического дивизиона, стала одним зенитно-ракетным дивизионом, а технический дивизион стал технической батареей. Задачи остались теми же, только вот личного состава стало вдвое меньше. Командовал этой технической батареей, это я хорошо помню, майор Михаил Шевнюк, хороший парень, командовал батареей недавно, опыта большого не имел, но старался. Почему я его запомнил, может потому, что он имел свой маленький бизнес на этой богом забытой точке, которой при Союзе пугали молодых лейтенантов, которые думали, что если попали в Крым, то им сильно повезло. Михаил, отчества не помню, поскольку он был намного моложе меня, разводил индюков. Мясо продавал сослуживцам, чем имел дополнительный доход в те нелегкие времена.

Та техника, которая была необходима для проверки ракет, чтобы ими потом стрелять по мишеням в данной батарее имелась, целых два комплекта. Одна из них была второго поколения, 5К43, не очень старая, имела внутри цифровую вычислительную машину, но она приказала долго жить еще лет десять назад, была частично разграблена и, восстановить её никто не пытался. Другая станция была одной из первых модификаций, довольно древняя, только-только прошедшая капитальный ремонт, но, к сожалению тоже, полностью неисправной, а полагающийся ей расчет был неполным и не просто не подготовленным, а вообще был сослан с других должностей, и понятия не имел о той технике, на которой проходил службу. Начальником станции был старший лейтенант, азербайджанец по национальности, для которого изучить, а тем более восстановить станцию было делом из области фантастики, да он особенно к этому и не стремился. Жил себе спокойно, не вылезал из нарядов, которых после сокращения добавилось выше крыши, карьеры не делал. Был еще один лейтенант, из новоиспеченных украинских выпускников военного училища, но его я почти не видел, поэтому особо не помню. Поэтому вопрос о том, кто будет готовить ракеты к стрельбе, встал на повестке дня у начальников разного ранга. Я в это время находился в очередном отпуске, спокойно ковырялся на даче, был конец лета или начала сентября. Нашел меня мой сослуживец, оповестил о досрочном окончании моего отпуска и о том, что я срочно должен был отбыть в командировку — оказывать братскую помощь соседям по полуострову. Брыкаться было бесполезно, пришлось срочно собираться, утром прибыть на место службы, свернуть развернутую технику, подготовить к маршу, залить по пару ведер салярки в каждый «Камаз», на которых смонтирована моя Автоматическая, Контрольно-Испытательная, Передвижная Станция, сокращенно — АКИПС 80К6. Эта была последней модификации станция, на новой тогда элементной базе, еще не до конца прошедшая войсковые испытания и поступившая в войска перед самым развалом Союза. Таких станций на Украине было всего три. Одна в Одессе, другая в Севастополе, третья в Днепропетровске в военном училище. По всему бывшему Союзу их было всего не более десяти штук, они были еще в процессе войсковых испытаний. Планировались они под новые ракеты, которые должны были поступить в войска ПВО в 1992 году. До этого в технических подразделениях Зенитно-Ракетных войск, были АКИПСы старых, 1961—1974 годов выпуска, выполненных на лампах, как в старых телевизорах, а также чуть новее, 1975—1989 годов выпуска, уже на полупроводниковой элементной базе, работающих уже в полностью автоматическом режиме. Первые станции, хоть и имели букву «А» в своем названии, но были не автоматическими, а автоматизированными, а большую часть работы по проверкам ракет приходилось проводить в ручном режиме. Нормативное время проверки одной ракеты, без учета возможных регулировок было не более семи часов. Если параметры отдельных электронных блоков ракеты выходили за пределы допуска, приходилось их регулировать, поэтому время проверки такой ракеты могло занимать неопределенное время. На более новых станциях сроки проверки были сокращены до 4 часов, без учета регулировок. Древняя станция имела шифр 5К23, с буквой «А», «АВ» или «Д» на конце, буквы добавлялись после очередной модификации. Станция, следующая следом, имела шифр 5К43, и наконец, последняя, о которой пойдет речь в повествовании называлась 80К6.

Когда-то все эти названия и шифры были секретными и совершенно секретными, произносить их строго запрещалось приказами и инструкциями, как и названия ракет.

Даже само слово«ракета» предписывалось произносить и проводить в приказах несекретного характера, как «Изделие». Представители заводов изготовителей, которые нас нередко посещали, называли

их «Машинами».

В воинской части, в подразделении, где стояла наша техника, топлива для «КАМАЗов» наскребли лишь на десять километров пути, ровно столько, сколько нужно, чтобы доехать до автопарка зенитно-ракетной бригады. Там, нас должны были окончательно заправить топливом, проинструктировать до слёз, чтобы, не дай бог, ничего не случилось в пути, выдать путевые документы и, с богом отправить на новые, впервые проходимые на Украине, боевые стрельбы. За руль «КАМАЗов» посадили опытных солдат — сверхсрочников, вместо штатных водителей-операторов, которые водили автомобиль только в учебке, по призыву в армию. Тем не менее, они были обучены работе в составе расчета по боевой работе, поэтому тоже ехали с нами в качестве пассажиров. На «Чауду» прибыли не без приключений, описывать которые, я не буду, те, кто служил в армии, и особенно в ПВО, может сам предположить, что может произойти в дороге с военными водителями на военных автомобилях большой грузоподъемности. По прибытию развернулись, подключились к электрической сети, включились, настроили технику и стали ждать дальнейшего развития событий.

Все это, я так подробно описываю для того, чтобы читатель имел представление о положении дел в украинских зенитно-ракетных войсках в те времена. Такое положение не могло не привести к серьезным последствиям. Уже тогда, за 2 года до трагедии, имел место один нюанс, который имел прямое отношение к печальным последствиям, которые произошли через 2 года, хотя при определенных обстоятельствах могли случиться и ранее. Техника и расчеты радиотехнической и стартовой батарей находились в другом месте, на мысе «Опук», за 40 км от технической позиции, где проводились работы с ракетами. В их задачу входило подготовить к боевой работе радиолокатор подсвета цели (РПЦ), кабину подготовки ракет к пуску и пусковые установки.

Приняв данные о воздушной цели, аппаратура кабины подготовки старта должна развернуть пусковые установки с ракетами в сторону воздушной цели и включить ракеты на подготовку. Во время цикла подготовки на ракету подается информация о скорости полета цели, высоте этой цели, времени полета ракеты до точки встречи с целью и некоторая другая необходимая информация. Именно от этих данных зависит точность наведения ракеты и своевременный её подрыв в нужной точке рядом с целью. На самом деле, всё намного сложнее, но чтобы было понятно не искушенному в техническом плане читателю, буду упрощать. Следует обратить внимание на такую информацию, как время полета ракеты до точки встречи с целью. От нее зависит время работы ЖРД — жидкостного реактивного двигателя ракеты и момент срабатывания радиовзрывателя. Если воздушная цель находится далеко, то время полета ракеты большое, и ракета летит в, так называемую, дальнюю зону. Если воздушная цель близко, время полета ракеты до точки встречи маленькое, то ракета летит в ближнюю зону. Жидкостной ракетный двигатель (ЖРД) устроен так, что при любом раскладе, независимо от времени полета ракеты, топливо на борту ракеты должно быть полностью выработано. Это достигается за счет изменения тяги двигателя. Если ракета полетит в ближнюю зону, то тяга двигателя максимальная — 10 тонн. Если ракета летит в дальнюю зону, тяга минимальна — 3 тонны. Момент срабатывания радиовзрывателя в ракете, также, напрямую зависит от выбора зоны полета ракеты. Если кто-то думает, что в процессе наведения, ракета врезается в цель, то это, далеко не так. Срабатывание радиовзрывателя, который, в свою очередь, подает электрический импульс на основную боевую часть ракеты, как это ни парадоксально, возможно только при наличии определенного, небольшого промаха ракеты с целью в момент сближения.

Как и любое устройство, связанное с взрывчатым материалом, радиовзрыватель имеет несколько ступеней предохранения, чтобы, не произошло непреднамеренного его срабатывания и, следовательно, подрыва самой ракеты. К одной из таких ступеней предохранения является выдача команды — дальнее взведение (ДВ). Эта команда ДВ -выдается на 45 секунде полета, если цель далеко и ракета летит в дальнюю зону. Если же ракета летит в ближнюю зону, то команда ДВ выдается раньше, на 20-ой секунде полета.

Если, по каким-либо причинам, ракета настроена для полета в дальнюю зону, а цель находится в ближней зоне, подрыва боевой части ракеты не случится, поскольку взведения радиовзрывателя не произойдет, оно случится позже, через 25 секунд, на 45-ой секунде полета. За 25 секунд полета ракета, со скоростью, около 1км в секунду, пролетит 20—25 км.

Теперь о том, для чего, весь этот экскурс в теорию: В кабине подготовки старта имеется аппаратура, которая фиксирует: в какую зону полетит ракета после схода с пусковой установки. На одном из блоков этой аппаратуры есть лампочка, которая называется -«Дальняя зона». Запомним эту информацию и вернемся на полигон «Чауда».

На самой «Чауде» работала техническая батарея, под руководством майора Шевнюка, которая должна была подготовить в стрельбе 2 ракеты 5В28. Ракеты выбирались из запасов своей воинской части, по году выпуска. Выбирали, как правило, с более ранним годом изготовления. Две ракеты были сняты с боевого дежурства, срок нахождения на котором был ограничен ввиду их заправки агрессивными компонентами ракетного топлива.

Ракеты, стоявшие на боевом дежурстве, в принципе, должны быть готовы к немедленной стрельбе, но для большей надежности, их все-таки решено было перепроверить. Что и было сделано. Подключили каждую из ракет к аппаратуре АКИПС, провели их диагностику. На поверку оказалось, что ранее электрооборудование и работа электронных блоков ракеты, никто не проверял лет несколько. Тем не менее, ракеты были живые, правда, требовали нескольких регулировок, замены отдельных блоков, доводки до ума, для большей уверенности, что они не подведут. Насколько помню, ракеты были 1979—1981 годов выпуска, почти 20 лет в эксплуатации. При Советском Союзе в свое время делали военную технику весьма надежную, поэтому, после 20 лет, внутренности ракеты были еще в очень приличном состоянии, хотя и требовали своевременного обслуживания и правильного содержания, так как внешне выглядели не очень. При развале Союза, этому вопросу перестали уделять должное внимание, и техника, постепенно «умирала», т.е. тихо выходила из строя.

Две ракеты, досконально проверенные расчетом АКИПС, на специальных тягачах, вскоре везут на мыс «Опук». Это 40 км пути по грунтовой дороге. Надежность техники, сделанной в СССР, гарантировало сохранность и надежность всех электронных элементов ракеты, даже в условиях такой экстремальной транспортировки.

Далее, по прибытии ракет, последние заряжают на пусковые установки, и проводят, так называемый, функциональный контроль ракеты на пусковой установке.

Этот контроль необходим для того, чтобы окончательно проверить прохождение всех сигналов и команд на ракету, как ракета настраивается для последующего полета, т.е. задаются все режимы работы всех электронных блоков ракеты, с которыми она столкнется в предстоящем полете. В том числе проверяется и установка в ракете режимов установки стрельбы в «ближнюю» или «дальнюю» зоны, на что обращалось внимание ранее.

Всё это должно было проводиться на батареях согласно инструкциям, приказам и наставлениям. Как все проходило на самом деле, в тот момент, я, конечно, знать не мог, поскольку находился за 40 км от того места. Но, как говориться, «земля слухами полнится». Про то, что в кабине подготовки старта горела лампочка «Дальняя зона», когда, на самом деле ракета должна была лететь в ближнюю зону, я узнал из разговоров офицеров стартовой батареи, уже после стрельбы, офицеры, по своей неопытности не предали этому значению должного внимания, поскольку были уверены в успешном выполнении стрельбы.