Бесплатный фрагмент - Преклоняя колено

Глава 1

Громовой перестук копыт, разорвал тишину поля битвы. Дым, поднимающийся от сотен горящих костров и ржание топчущих землю коней, клубился густым занавесом, скрывая от взора многотысячные колонны войск, мчащихся навстречу друг другу. Крики солдат, звон кольчуг — все слилось в единый оглушительный гул, который, казалось, мог бы достигнуть Олимпа.

В момент столкновения двух армий загремел ужасающий, леденящий душу звон. Звук скрежета металла о металл, рассекающего воздух с невероятной скоростью, сливался с воплями боли, стонами раненых и ржанием лошадей. Солнце, тусклое и бледное, пробивалось сквозь клубы пыли, создавая призрачный свет, который то освещал, то затмевал кровавые сцены. Мечи, сверкая в пробивающихся лучах солнца, стали инструментом смерти в руках обезумевших воинов. Стрелы, свистящие в воздухе, уносили жизни, оставляя за собой кровавые следы на искалеченных телах.

Сражение было жестоким и беспощадным. Ни один из участников не щадил противника, каждый сражался за свою жизнь, за свою честь, за свою родину. Ожесточенные бои велись по всему фронту: пехотинцы сцепились в смертельной схватке, мечи ударялись о щиты, с грохотом рушились алебарды.

Но только одной стороне суждено было одержать победу. И здесь, на левом фланге, произошла решающая атака. 1300 кавалеристов, неумолимые как шторм, атаковали вражескую пехоту. Их кинжалы, остро отточенные и смертоносные, словно молнии рассекали строй противника. Вражеские солдаты пали под копытами боевых коней, облаченных в стальные доспехи. В отчаянии противник сломал шеренги, что и стало решающим итогом сражения.

Спустя два часа, когда затихла ярость битвы, на поле остались только боль, страх и тишина. Территория превратилась в братскую могилу для тысячи воинов, их тела лежали грудами, замерев в предсмертной агонии. Мертвые лица были искажены страхом, а воздух пропитался запахом крови и металла. Если бы существовал ад, то именно таким, в представлении тех, кто выжил, он бы и предстал.

Защищенный грубыми кожаными доспехами, великий воин пронзил копьем торс своего противника и без сожаления наблюдал, как жизнь угасает в глазах врага. Конь взволнованно запыхтел, заставляя всадника натянуть поводья. Мышцы животного напряглись, и мощные копыта взметнулись вверх. Несмотря на усталость и взволнованность конь беспрекословно подчинился приказу хозяина: отступил назад и повернул влево, втаптывая тела в землю. Плечи всадника были покрыты прочной кольчугой, а его белый плащ, весь в крови, украшали золотые орнаменты в виде двух парящих орлов. На голове у него был шлем, закрывавший половину лица, с прорезями для глаз и защищенным носом. Оглядев поле боя и жадно вдохнув воздух, воин снял шлем и отбросил его в сторону. Большая часть кавалерии выжила в битве. Удивляться было нечему. Эти воины сражались не в первый раз.

— Братья, — крикнул он, и густой пар изо рта обволок его лицо. — Вы храбро сражались!

Воины закричали в унисон и подняли острия своих мечей к небу.

— Сегодня мы одержали еще одну победу! — продолжал воин. — Пусть эта победа согреет наши сердца, облегчит боль раненых и пусть погибшие навсегда останутся в нашей памяти! Я горжусь тем, что сражаюсь вместе с вами.

Воины опять издали боевой клич в знак согласия, скандируя имя генерала. Во время ожесточенной битвы кровь забрызгала его доспехи и залила меч от рукояти до острия. Стекая по лезвию вниз, кровь густо капала на землю, переплетаясь с багровыми ручейками, заполонившими все вокруг. Он оглядел воинов с довольным, усталым выражением лица и почувствовал прилив ярости и гордости.

— Эта битва станет уроком для наших врагов и сладостным утешением для нас, — оскалился в улыбке генерал. — Я знаю, что мертвые радуются нашей победе! Они не напрасно сложили сегодня свои головы! Радуйтесь, братья, радуйтесь! Мы приближаемся к мирной жизни. Мир — нам не свойственен, но он очень нужен!

Воины улыбались, представляя себе жизнь в мире и спокойствии. Но не все из них были воодушевлены спокойной жизнью. Некоторые, отчаянные мужи, готовы были отправиться на очередную битву хоть сейчас. Генерал натянул поводья, и вороной конь уверенно пошел в сторону лагеря. Нужно было срочно доложить королю об успехе баталии.

Уцелевшие ковыляли к лагерю, опираясь на клинки и поддерживая товарищей, таща их к лекарям. В надежде на скорейшую помощь.

Со временем с поля боя уносили все больше пострадавших и павших. По приказу военачальников проигравших предавали огню, а небо несколько дней коптил едкий черный дым.

***

— Амиция, посмотри на меня! — крикнула светловолосая девушка лет 18 с венком из одуванчиков на голове.

Она смеялась и вальсировала. Подол ее темно-синего платья развевался на ветру, обнажая босые ноги.

— Амиция, посмотри на меня, — повторила она. — Я настоящая леди.

Девушка грациозно поклонилась и уронила свою самодельную корону в зеленую траву. Подняв венок, она продолжила кружиться и улыбаться.

Амиция спокойно сидела у дерева, заканчивая плести свой собственный венок. Ей только что исполнилось 16 лет, и после небольшого праздника в кругу семьи они с сестрой решили прогуляться в ее любимом парке неподалеку от дома. Их семья не была богатой, но и не была бедной. Отец, барон Джон Веллингтон, был очень мягким и добрым человеком, любил свою жену и всегда баловал дочерей по мере возможности. На этот раз он подарил своей младшей дочери красивое синее платье и ожерелье из жемчуга.

— Вот и моя корона готова! — Амиция встала, надела на голову венок из одуванчиков и побежала к сестре. Они закружились в хороводе рука об руку и разразились хохотом.

— Веселитесь без нас?! — крикнул молодой юноша с кудрявыми, давно не видевшими гребня волосами, махая рукой и приглашая остальных детей присоединиться к нему.

Из-за кустов сирени выбежали девочка лет пяти и юноша лет семнадцати устремляясь за кучерявым парнишкой. Они бежали по лужайке и весело гоготали вместе с сестрами. Веселье продолжалось еще несколько минут, пока Амиция не запуталась в длинном подоле собственного платья и не упала на землю, увлекая за собой остальных.

— Амиция, тебе 16 лет, а ты не можешь на ногах устоять, — поддразнил ее кудрявый юноша.

— О, Престон! Как бы я хотела вернуть те времена, когда я была той маленькой девочкой, которая была окружена любовью своих нянь. Это были чудесные, нескучные времена. В свою защиту скажу, что я может и плохо стою на ногах, но гораздо крепче держусь в седле, чем ты.

— Ты несомненно преувеличиваешь, — рассмеялся Престон.

— Амиция, ты обещала научить меня кататься на лошади. Ты помнишь? — приподнялась на локтях шестилетняя Молли.

— Конечно, я все помню. Только ты должна пообещать, что будешь делать все, что я скажу, — сказала Амиция игриво-угрожающим тоном.

— Обещаю, — честно кивнула девочка и обняла Амицию.

— Я рада это слышать, — улыбнулась она, поглаживая волнистые локоны ребенка.

— Не могу дождаться, когда мы выберемся из Милонии. Я давно не была на ярмарке, а еще мне не терпится снова увидеть замок. Он выглядит так величественно, — мечтательно воскликнула Саяри.

Амиция безучастно посмотрела вдаль и грустно произнесла:

— А меня он пугает.

Вдали вырисовывались очертания великолепного замка. Высокая остроконечная башня и несколько башен поменьше вокруг нее подчеркивали его величие. Прямоугольные тонкие окна и многовековая серая каменная кладка казались тусклыми и таинственными. Северная часть замка была покрыта зеленым мхом. Издалека стены его выглядели так, будто их без раздумий раскрасил ребенок. Высокие деревья покрывали волнистый ландшафт похожий на колючий зеленый ковер. Единственная дорога, ведущая к замку из Милонии, была подчеркнута с двух сторон густым сосновым бором.

— Престон, скажи уже им! — нетерпеливо выпалил второй юноша, сдувая с лица светлые пряди волос. — Скажи, не томи.

— Замолчи, Юсоф! Кто тянул тебя за язык? — Престон смерил друга недовольным взглядом, но уже было поздно, ведь все присутствующие уставились на него с интересом в глазах.

— Что ты хочешь сказать? — Саяри не удержалась.

— Престон, не молчи, говори, — Амиция тронула юношу за плечо.

— Мне уже восемнадцать… — начал было он, но его тут же перебили.

— О Боже! Это то, что ты хотел сказать? — воскликнула Саяри, глядя в карие глаза юноши.

Престон сделал вид, что не заметил возмущения подруги, и обиженно посмотрел на Юсофа, который с притворным интересом разглядывал травинку.

— Мы надеемся на что-то интересное, — улыбнулась Амиция.

— Как я уже сказал, мне уже восемнадцать лет, и юноши моего возраста вступают в армию короля. Через три дня я покину это поселение и пойду в армию.

Смело заявил Престон не глядя на своих друзей. Наступила тишина, которую первой нарушила Саяри.

— Какой ужас, — возмутилась она. — Я ведь совсем забыла про это. И ты до сих пор ничего не сказал?

— Я не хотел расстраивать тебя, Саяри.

Юноша испытывал теплые чувства к этой девушке, и она, очевидно, не возражала и отвечала ему тем же. Все было трепетно и не выходило за рамки дозволенного.

— Но ведь идет война, Престон, — тихо сказала Амиция. — Они пошлют тебя на войну?

— Нет, Амиция, там сражаются более опытные воины. — Престон на мгновение задумался, прежде чем продолжить. — Но если мне прикажут, я буду сражаться.

— Как ты можешь говорить это в моем присутствии, — Саяри вскочила и угрожающе вытянула руки вдоль тела. — Замолчи, Престон.

— Не преувеличивай, Саяри, — Юсоф встал.

— Это доблестная армия короля! Любой мальчишка с пелёнок мечтает попасть под командование генерала Ричарда Дэвона, — Престон поднялся на ноги от радости при этой мысли, глядя на разъяренную Саяри со сложенными на груди руками.

— Чем знаменит этот Ричард? — спросила Амиция.

— Он — лучший воин и главнокомандующий в армии короля Уильяма, — с гордостью сказал Юсоф.

— Генералиссимус, — добавил Престон.

— Такой уж прям и лучший, — поддразнила их Амиция.

— Он храбрый воин, и о его подвигах слагают легенды. — уверенно сказал Престон.

— Через год я смогу присоединиться к вам. — Юсоф с гордостью посмотрел на Престона.

— Глупые мальчишки. — буркнула Саяри.

— Что такое война? — спросила Молли слабым голосом. Все уставились на нее.

— Война — это вражда двух людей, обладающих огромной силой и властью. Они используют власть, чтобы вселить ненависть в сердца людей и довести их до уничтожения друг друга, ради честолюбия двух высокомерных и напыщенных глупцов, — ответила Саяри.

— Не морочьте малышке голову, — вмешался Престон. — Мы сражаемся за нашу землю. Чтобы защитить нашу родину. Чтобы защитить тебя, твоих родителей, моих родителей и всех людей в поселениях.

— А что такое честолюбие? — Молли посмотрела в глаза Престона.

***

Мощеные улочки Милонии, подобно змеям, извивались и тянулись в разные стороны. Каменные дома с резными деревянными ставнями выглядели очень разнообразно и привлекательно. Одни дома были украшены разносортными цветами, другие увиты густым плющом. Повсюду сновали жители Милонии, красивого поселения к югу от территории замка. Люди были дружелюбны и услужливы, животные спокойны, сады цвели, и все, казалось, были счастливы жить в таком прекрасном месте.

Поселение расположилось в безопасном месте, в окружении лесов, недалеко от замка и находилось под особой охраной королевской армии.

На севере бушевала война. В течение пяти лет королевство Осканвинд вело войну за северные земли с варварским Юрдинским племенем. Главной задачей отважного короля Уильяма Барроу, прозванного в народе «Мудрым», было уничтожение варварского племени. Уильям славился своей любознательностью, грамотностью, строгостью и вспыльчивостью. Его уважали, боялись и почитали, каждый готов был отдать за него жизнь, и служить ему было честью. Был только один недостаток — не было наследника престола. Из-за непрекращающихся войн и политических передряг Уильям позабыл о своих прямых обязанностях монарха.

Семья, а точнее ее отсутствие, делала короля хмурым, холодным правителем и расшатывала родословную. На висках мудрого правителя появились седые волосы, а над густыми, нахмуренными бровями пролегли глубокие борозды морщин от чего взгляд его казался тяжёлым и грозным.

Порой он часами пребывал на своём троне, почесывая за ушами своего преданного пса Норди, и предавался думам. Никому не было ведомо, о чём размышлял в эти мгновения великий муж. И немногие решались нарушить его уединение. Лишь один человек мог отважно и бесстрашно предстать перед королём. Ричард, правая рука короля и командующий армией.

И в этот раз им удалось сокрушить варваров. Проклятый клан Джурда, как ячмень на глазу, не давал покоя королевству. Уильяму снились головы врагов, насаженные на копья. Он жаждал уничтожения. И так до тех пор, пока от племен варваров не останется и следа.

Король закрыл глаза и сжал ладони с такой силой, что на них выступили вены.

— Будьте прокляты! — выругался правитель.

За массивной дверью высотой до потолка доносились звуки шагов и лязг ножен и кольчуги. Шаги становились все ближе. Норди медленно встал, понюхал воздух и издал приглушенный рык.

— Успокойся, Норди. — король посмотрел на дверь, и в этот момент она открылась.

В комнату вошли несколько человек: старейшина Сарус в сине-золотой мантии с кривой тростью, Ричард и два стражника из королевской гвардии. Ричард встретил взгляд короля и слегка поклонился. Старейшина повторил тот же жест.

— Ты проявил себя достойно, Ричард. Жаль, что я не сражался с тобой плечом к плечу.

Король с трудом встал с трона. Пес тотчас же направился следом, цокая когтями по каменному полу. Неспешно приблизившись к генералу, Уильям крепко пожал ему руку, похлопав ладонью по его могучему плечу.

Ричард был высокого роста, около 190 см, крепкого телосложения с ярко выраженной мускулатурой. Его карие глаза пылали, когда он злился, а густые черные брови слегка приподнимались, когда он удивлялся или когда ему лгали. Мужчины, разговаривавшие с ним, не могли выдержать его тяжелого, пронзительного взгляда, а женщины краснели и застенчиво улыбались. Ричард редко появлялся на балах, а если и посещал торжественные мероприятия, то всегда вел себя отстраненно и даже, по мнению некоторых, надменно. Его предпочтение в одежде, на каком бы мероприятии он ни появлялся, сводилось в основном к военным камзолам, а из напитков он предпочитал красное вино.

Длинный плащ главнокомандующего развевался при ходьбе, прикрывая одно плечо, а другое защищали кожаные наплечники. На поясе у него висел тяжелый меч с головой орла на рукояти — символ храброй армии короля.

— Приветствую вас, повелитель, — спокойно ответил Ричард. — Жаль, что вас не было рядом, несомненно, это повысило бы дух армии.

Король безмолвно кивнул генералу и показал на громадный стол посреди зала, предлагая присесть. Когда все уселись, Уильям окинул взглядом собравшихся, глубоко вздохнул и положил украшенные перстнями руки на стол.

— Много людей потеряли?

— Достаточно. Однако есть резервный полк, который, я думаю, значительно восполнит бреши. — ответил Ричард.

— ММного сыновей схоронили, — с грустью произнес Уильям, после чего перевел взор на камердинера, стоявшего у дверей во весь рост. — Передай казначею, чтобы он выдал серебро семьям павших.

Камердинер быстро поклонился и скрылся за дверью. После небольшой паузы Уильям спросил.

— Каковы твои прогнозы?

— Враг разбит, однако источник зла ещё не искоренен. — Ричард подался вперёд, сложив пальцы в замок. — С вашего позволения, мы прочешем тысячи акров и отыщем всех предателей.

— Я не сомневаюсь в твоих способностях, но тратить энергию и припасы на поиски этих жалких глупцов — это расточительство. Сейчас им будет трудно собрать достойную армию. Вот увидишь, что эта битва была решающей, — тяжелый взгляд короля уперся в дубовую столешницу.

— Всегда есть чего опасаться. Зло никогда не дремлет. — Ричард заглянул в усталые глаза короля.

— Увижу ли я иную жизнь в которой не будет этих бесконечных войн? — усмехнулся Уильям.

— Разве ваша жизнь не наполнена счастьем? Для такого великого правителя нет счастливее дня, чем день новой победы. Еще одно доказательство силы духа древнейшего рода Барроу. — Ричард со вздохом потянулся к амфоре с вином.

— Ты говоришь так, будто не ты завоевал эти земли для меня, — король усмехнулся, наблюдая как струится жидкость, заполняя чарки.

— Я готов вонзить свой клинок в любого, на кого укажет перст мудрого правителя, — Ричард поставил амфору и поднял свою чарку, кивнув королю и осушив ее одним глотком.

— За такие высказывания тебе дорога в рай шелком выстлана, — улыбнулся Уильям. — Ну, будет хвалиться.

— Повелитель…

Старейшина, сидевший неподалеку от Ричарда, намеревался что-то сказать, но его прервал вошедший слуга с еще одной амфорой вина в руках. За ним следовали остальные слуги с подносами, полными мяса и других яств.

Мужчины заметно оживились и немного расслабились. Старейшина продолжил свою речь:

— Юго-Восточные провинции предложили союз. Было бы безрассудно не присоединиться к ним. Дочери графа Норфолка на выданье, хочу заметить девочки прекрасны как лебеди. — Сарус заколебался, его седые брови взметнулись вверх, когда перед ним поставили мясо птицы.

Ричард бросил пытливый взгляд на старейшину, затем на короля.

— Будет тебе, Сарус. Выпьем за победу, а юные красавицы еще потерпят. — король улыбнулся и поднял чарку над головой.

Мужчины отпили по глотку ароматного вина и принялись за еду. Через несколько минут слуга вновь наполнил их чарки.

— Ричард, твоя служба неоценима для меня. В первую очередь я признателен за твою приверженность. Нет стратега лучше тебя, нет воина ценнее тебя. — король посмотрел на Ричарда.

— Почему я чувствую, будто ваши речи предвещают некое поручение не свойственное для меня. — Ричард поднял вопросительный взгляд на короля.

Уильям улыбнулся, продолжив говорить:

— Твоё ощущение тебя не подводит. Сарус не просто так завел разговор о союзе. И мы не просто так собрались здесь вкушать лучшее вино моих погребов. Только тебе я могу поручить то, с чем ты превосходно справишься.

Ричард все понял, но смиренно продолжал слушать монолог Уильяма.

— Мне нужно, чтобы ты отправился в графство Норфолк с визитом не только за одной из дочерей графа, но и по внутриполитическим убеждениям.

— Я воин, а не сводник. Моё сердце холодно как лед. Девицы для меня словно облако. Разглядеть что-то сокровенное в их натурах для меня не по силам.

— Не спеши с выводами о своем сердце. Сделай снисхождение для своего короля. Я знаю, ты разборчив в девичьих натурах.

Ричард нахмурился, понимая, что ему не избежать этого поручения.

— Позвольте мне добавить ложечку меда в эту неоднозначную сделку, — старейшина нерешительно посмотрел на генерала. — Ричард, цель визита в графство Норфолк не только сватовство, но и слияние сил. Графство Норфолк готово предложить свою лучшую кавалерию в честь этого союза.

Ричард вопросительно посмотрел на короля. Тот согласно кивнул, поднося чарку к губам.

— О каких цифрах идет речь?

— Половина тысячи отменных кавалеристов! — тут же ответил Сарус.

— Это хорошее число, — не задумываясь, сказал Ричард. Он постучал большим пальцем по металлической чарке, украшенной витиеватыми узорами, и на мгновение задумался.

— И это выгодная партия, — настоятельно убеждал старейшина.

Ричарду совсем не понравилось поручение короля. Но он просто не мог отказаться. Не из страха, а из уважения к повелителю.

— Подумай об этом, Ричард, я дам тебе время, и ты сам решишь, — Уильям поставил чарку с вином на стол.

— Я не заставлю вас ждать, — сказал граф, не сводя глаз с Уильяма. — Когда вы хотите, чтобы я отправился в путь?

***

Покончив с аудиенцией, Ричард важно шагал по широкому коридору, потолок которого был украшен увесистыми люстрами, а вдоль стен красовались резные тумбы цвета слоновой кости, на которых стояли позолоченные вазоны. Граф направлялся в отведенные для него покои в северном крыле замка. Подходя к дверям своих покой, он задержал ладонь на ручке двери, затем резко открыл ее, делая шаг внутрь. Его комната напоминала склад оружия и доспехов, обставленный мебелью из красного дерева, которая была украшена резьбой, изображающей животных в их естественной среде обитания. На стенах красовались картины, на которые, впрочем, он никогда не смотрел. В основном его внимание было приковано к мечам и молотам, которыми умело орудовали его враги.

Ричард тщательно изучал оружие противника, отмечая его удобство и эффективность в ближнем бою. Иногда он настолько увлекался их уникальностью, что делал некоторые зарисовки. Готовые чертежи он тут же отправлял кузнецу, а затем с большим азартом практиковал оружие в бою.

В этом сражении он получил ранение, и к его многочисленным шрамам добавился новый. Наконечник копья пробил грубую кожу доспехов под сердцем, оставив извилистую рваную рану на прессе. Сняв доспехи, Ричард осмотрел повреждение: кожа сильно воспалилась, а из-под наложенной повязки сочилась кровь.

Война закончилась, но это не означало, что враг не вернется вновь. Он знал: в далекой и неведомой земле дремлет зловещее нечто, которое приближается и не даёт покоя его мыслям.

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла девушка в прозрачной бирюзовой тунике, накинутой на голое тело. Она застенчиво улыбнулась и тихими шагами пересекла комнату. Ричард смотрел на неё. Девушка потрогала доспехи, лежащие на кушетке; провела пальцем по отверстию от стрелы в доспехах, приложила палец к губам и томно взглянула на генерала.

— Вам больно?

— Терпимо.

Юго-Восточное графство Норфолк

— Чем быстрее вы соберетесь, тем лучше для вас, — громко сказала служанка, подбирая разбросанные платья. — Молодым леди не подобает разбрасывать вещи!

— Не бранись, Сесилия. Лучше помоги подобрать наряды.

Три девушки порхали по комнате, примеряя шелковые платья. Одна из сестер подошла к Сесилии.

— Посмотри, дорогая, это платье восхитительно. Думаю, оно подходит мне.

— Да, превосходный выбор, — служанка пригладила длинные каштановые волосы Дании. — Вы так прелестны и умны. Граф Дэвон определённо оценит вас по достоинству.

Все три сестры были схожи, различались лишь ростом и возрастом. Старшая Дания восемнадцати лет, средняя Софья — семнадцати и младшая Мира пятнадцати лет, совсем юная. Замуж выдавали с приходом регул, но по традиции девочки любого возраста имели право участвовать в смотринах. Род Норфолк имел высокий рост, худобу и белоснежную кожу, каштановые волнообразные волосы, большие зеленые глаза и утонченный профиль с слегка длинноватым носом. Но это не портило их черт лица. Девушки были хороши собой.

— Как, граф? Разве король не сам прибудет? — возмутилась Дания.

— Нет, душенька, прибудет граф Ричард. — Сесилия бережно сложила платье в комод.

— Король настолько стар и немощен, что не может прибыть лично? — ужаснулась Мира.

— Что ты говоришь, негодница. Король прекрасен! Правда, Сесилия? — с надеждой в глазах улыбнулась Дания.

— Н-у-у… он не глуп, широкоплеч и бесстрашен. — Сесилия помогла Дании надеть платье.

— Уверяю, выглядит он как седобородый старичок, — усмехнулась Мира.

— Разве это важно? При нем ты будешь королевой, — улыбнулась Софья старшей сестре.

— А еще я слышала, что он хромой, — не успокаивалась Мира.

— Он одержал победы над многими противниками, Мира. Это могущественный человек, и у величайших тоже бывают изъяны. Но может, ты соблаговолишь посидеть безмолвно? — с упрёком сказала Сесилия.

— Что еще ты слышала о короле, Мира? — повеселела Софья.

— Мальчишки болтали, что он угрюм, никогда не смеется и что в его замке темно и одиноко.

— Глупости говоришь, — усмехнулась Дания.

— Вот и нет! — возмутилась Мира.

— Глупости это все. И не спорь, — насупилась Дания.

— Болтушки. Меня озадачивает твой круг общения, дорогуша, — сурово сказала служанка, обращаясь к Мире. — А теперь поторопитесь. Гонец донес, что гости уже на подходе к графству, — захлопав в ладоши, поторопила их Сесилия.

***

Экипаж и всадники пересекли каменный мост. Три дня они гнали без передышки, не жалея сил. Лошади изнурились и тяжело дышали, пар валил от их крупов. Как только процессия миновала ворота графства, стража тотчас же встретила гостей, удерживая под уздцы лошадей и давая возможность наездникам спешиться.

Двое мужчин, облаченные в черные плащи, покинули экипаж и прошли через арку, поворачивая налево, где их встретил граф Артур Норфолк, высокий, опрятно одетый мужчина в черном бархатном камзоле. Поприветствовав друг друга, Сарус, Ричард и граф Норфолк направились внутрь фамильного замка.

— Большая честь для меня принимать таких важных гостей. Благодарю вас, — услужливо улыбнулся Артур. — Вы, должно быть, устали после путешествия. Мы приготовили для вас комнаты в левом крыле. Вы хотите отдохнуть или продолжим наше знакомство?

Ричард повернулся и посмотрел на своего спутника Саруса. Он выглядел довольно усталым. Длинная дорога была поистине тяжелым испытанием для такого старика, как он. Но его присутствие на смотринах было необходимым.

— Пожалуй, часть нашей компании предпочла бы отдохнуть.

— О, не стоит, — улыбнулся Сарус. — Не стоит заставлять ждать юных леди! Я уверен, для них это волнующий момент.

— Умоляю вас, — хохотнул граф Норфолк. — Для нас важно, чтобы наши гости были в хорошем расположении духа. От этого зависит наш будущий диалог и деловой настрой!

***

Граф Норфолк намеревался устроить грандиозный пир в честь прибытия королевского совета, но Ричард отверг эту идею, настояв на простой беседе наедине.

Встреча должна была проходить в большой гостевой комнате с высоким потолком. Бордовые портьеры были распахнуты, позволяя лучам солнечного света касаться дорогого убранства. В центре комнаты на полу лежала шкура косули, на которой стоял стеклянный столик, украшенный роскошным букетом пионов в хрустальной вазе. По обе стороны от стола стояли кресла с высокими резными спинками и мягкой обивкой. Из больших окон от пола до потолка открывался великолепный вид на сад. В котором росли разносортные цветы и кустарники, летали бабочки и птицы. В центре сада находился небольшой фонтан с карпами. Вода ключом била вверх и струилась вниз по спинам трех мраморных дельфинов.

— Очень жаль, что вы отказались от торжества.

Граф милостиво предложил Ричарду и Сарусу присесть в кресла.

— На поле боя достаточно шума. Мне нравится тишина, — Ричард откинулся на спинку кресла и одернул полы сюртука.

— С этим не поспоришь. Но лучшие смотрины — это смотрины под бокал хорошего вина. Надеюсь, от вина вы не откажитесь?

Ричард не стал возражать. Сарус улыбнулся и сцепил пальцы в замок, одобрительно кивнув Артуру. На стол подали вино, фрукты и сыр.

— Наслышан о ваших победах. Это похвально, — Норфолк сиял добродушием. — Союз с таким сильным соседом придает мне уверенности в завтрашнем дне.

Ричард движением руки остановил слугу, намеревавшегося разлить вино по хрустальным бокалам; тот покорно кивнул, поставил кувшин и занял своё место у двери.

— А я наслышан о вашей кавалерии. — генерал самостоятельно разлил вино по бокалам.

Норфолк выдержал театральную паузу. Весь его вид давал понять, что предмет разговора не понаслышке является его гордостью.

— Уверен, что король Уильям, наш глубокоуважаемый владыка, не просто так отправил на встречу именно вас, сэр Дэвон. Давайте на чистоту. Мои воины проходят особое обучение, а всадники сравнимы один к десяти пешим. Кони стремительные и сильные. Не побоюсь назвать их лучшими на всем Юго-Западе, думаю, о них вы и сами знаете не хуже меня.

— Действительно, это так. В моей конюшне насчитывается два чистокровных скакуна из ваших конюшен, — слова Ричарда прозвучали как тост. За это они и выпили, осушив бокалы до дна. — Войско короля во главе с королем отправится в поход в Северные земли, дабы обезопасить границы. И, как вы правильно заметили, король не просто так отправил именно меня. Предполагаю, что предстоящая дружба с сильными соседями придаст вам решительности в принятии верного решения.

Граф Норфолк выдержал взгляд генерала и по обычаю улыбнулся.

— Вы знаете, каковы мои условия… — Норфолк взглядом указал за спину Ричарда, хитровато улыбаясь.

Сарус и Ричард не спеша обернулись. В саду, словно мотыльки порхали три девушки. Они обворожительно улыбались и о чем-то беседовали между собой. Затем у одной из них в руках показался небольшой кисет. Расслабив тесёмочки, она поделила содержимое между сестрами, которые приступили к кормлению карпов.

Белоснежная кожа девушек мерцала на солнце. Каштановые волнистые волосы достигали пояса. Скромные украшения в виде жемчуга на шее и в ушах подчеркивали их кротость и минимализм.

Ричард поднялся с кресла и, увлеченный моментом, неотрывно наблюдал за юными красавицами. Норфолк подошел к окну и предложил Ричарду наполненный вином бокал.

— Выбор за вами.

— Древнегреческие нимфы, — завороженно произнес Сарус, подходя к мужчинам.

Тем временем одна из девушек заметила наблюдателей и смущенно отвела взгляд.

— О Боги… Граф великолепен! — восхищённо шепнула Дания.

Остальные сестры молчаливо проследили за взглядом сестры. Так же заметив мужчин, все трое сделали реверанс.

— А можно выйти замуж за графа? — тихо прошептала Софья.

Повисла секундная пауза, после чего девушки еле сдержали улыбки. Ричард прикоснулся губами к бокалу, сделав небольшой глоток. С глубокомысленным видом продолжая смотреть на юных особ.

— Идемте, я вас познакомлю, — заспешил Норфолк, коснувшись локтя Саруса, прошел вдоль окна, отворил стеклянные двери в сад. — Позвольте представить мои прелестные дочери: Дания, Софья и Мира.

— Папенька! — Мира тут же подошла к отцу, обняв его, приветливо улыбнулась гостям.

Дания и Софья приблизились, смущенно склонив взор.

— Мои дорогие девочки, прошу любить и жаловать. Наш почетный гость граф Ричард Дэвон, генерал королевской армии и не менее важный гость — представитель высшего духовенства, старейшина Сарус Люмьер, — представил гостей Артур.

— Рад познакомиться со столь прекрасными созданиями. Ни один цветок в этом саду не в силах затмить вашу привлекательность, юные леди. — Ричард улыбнулся, поцеловав руку каждой девушки, которые застенчиво переглянулись.

— Мы очень признательны видеть вас в гостях, — смело сказала Дания.

— Чрезвычайно мило с вашей стороны, — сдержанно ответил Ричард. — Надеюсь, итог моего визита в это прекрасное место принесет еще больше счастья и улыбок.

Сарус, плененный очарованием юных девушек, не мог скрыть своей радости. Приветствуя их, он заметил, что Ричард тоже с интересом наблюдает за девушками.

— Сэр Ричард, верно ли, что замок настолько высокий, что с главной башни можно увидеть, что Земля круглая? — поинтересовалась Мира с блеском в глазах.

— Замок и вправду высок, — ответил генерал. — Могу пообещать точно: таких видов вы еще не созерцали, и таких рассветов и закатов, милая леди, вы еще не встречали и не провожали.

Девушки, словно зачарованные, замерли, не сводя с него глаз. Он был выше их на полторы головы, его осанка излучала уверенность, а жилет с отделкой по краю и вышивкой, словно вторая кожа, облегал его мускулистое тело. Черные волосы, уложенные назад, спадали на лоб непослушными прядями. Ричард как бы невзначай убирал их назад, и это движение придавало ему еще большую привлекательность.

— Надеюсь, что скоро и мы сможем воочию увидеть эту прелесть, — ответил за дочерей Норфолк. Отпив из бокала, он с многозначительно посмотрел на Данию.

— Вероятно, вам эти рассветы и закаты уже наскучили? — мечтательно поинтересовалась средняя сестра Софья.

Ричард, слегка улыбнувшись, ответил:

— Мои рассветы и закаты лишь предзнаменуют начало и окончание лязга металла в ушах.

— Как рискованно. И смело, — тихо сказала Софья, в её голосе звучали и любопытство, и восхищение.

— А король Уильям принимает участие в сражениях? — поинтересовалась Мира, неугомонное любопытство которой толкало её на вопросы, от которых ее родным становилось неловко.

— Мира, дорогая. Не свойственно спрашивать подобное, — с нарочитым упреком в голосе сказал Артур.

— У короля неважное самочувствие из-за травмы колена, полученной в сражении. Уже скоро будет год, как он не участвует в битвах.

Отвечая на вопрос Миры, Ричард непроизвольно взглянул на Данию. Девушка, похоже, избегала его взгляда, и генерал ощутил небольшое огорчение.

— Он стар? — не успокаивалась Мира. В ее вопросах не было злого умысла, просто детское любопытство. — Ведь многие получают ранения и все равно сражаются.

— Мира! — Дания одернула сестру. — Простите, молодая леди обычно чрезмерно любопытна.

Ричард мягко улыбнулся, замечая, как Дания, нервно теребит ажурный платочек.

— Это безобидные вопросы. Прошу, утолите свое любопытство сполна, — его голос был спокоен. — Королю идет пятый десяток. Осмелюсь опередить вас ответом на ваш следующий вопрос, дабы избавить вашу родню от неловкой ситуации. Мужская сила не покинула повелителя.

Сестры уставились на генерала, хлопая ресницами. Все, кроме Дании, которая залилась краской, да так, что пришлось прикрыть алые щеки платком, делая вид, что сбивает бусины пота. Это не ускользнуло от проницательного Ричарда.

— Вам не хорошо? — Ричард смотрел на Данию взглядом полным подозрения.

Дания улыбнулась генералу, приняв его помощь в виде протянутой ладони.

— Простите, это солнце слегка изнурило меня.

— Слишком душно. Может, пройдем в помещение?

Норфолк любезно пригласил всех пройти внутрь. Дания вошла первой, ее шаги были легкие и неуверенные. Внутри они расположились по местам друг напротив друга. Слуга предложил девушкам напиток из лимона и вишни, их освежающий аромат наполнил воздух цитрусовыми нотками.

— Чем вы увлекаетесь? Я слышал, что в ваших краях любят танцевать. — Ричард обратился к Дании с теплотой и дружелюбием в голосе, но взгляд его по-прежнему оставался настороженным, слегка прищуренным.

— Танцам нас обучают с детства, милорд. Бранль, чакона, эстампе, — девушка перечислила виды танца, ее голос стал увереннее. — И, разумеется, вальс.

— Восхитительно, — заметил Ричард, на лице его появилась едва заметная улыбка.

— Позвольте задать вам тот же вопрос. Чем увлекаются в королевстве? — спросила Дания.

— В основном игре на арфе. Пению и охоте. Смею заметить, что охота является и женским пристрастием, — улыбнулся Ричард, его глаза блеснули лукавством.

— Мне жаль животных. Они совсем беззащитны и не так жестоки, как люди, — Мира поставила бокал на столик, и ее тон стал более серьезен. — Я бы не стала охотиться никогда.

— Однако ты любишь отведать перепёлку. — иронизировала Софья с легкой усмешкой на губах.

— Девочки, — остановил их смешки Артур.

Ричард рассмеялся, его смех был искренним и приятным.

— Охота — это часть королевской жизни, — парировал он, скользнув взглядом по лицам девушек. — Но не единственное увлечение. Мы ценим искусство, музыку, поэзию. Мы любим путешествовать, посещать другие государства и узнавать о новых культурах.

— И не забывайте о турнирах! — добавил Сарус. — Король устраивает их ежегодно. Это невероятно зрелищные события, где рыцари соревнуются в умении владеть оружием.

— Как интересно, — сказала Дания. — Я с большим удовольствием побывала бы на таком турнире.

Разговор протекал легко и непринужденно. Девушки задавали вопросы о короле, о жизни в замке, о традициях и обычаях. Ричард отвечал на них с удовольствием, делая небольшие паузы, чтобы дать возможность Сарусу проявить свое остроумие и прибавить к рассказу собственные замечания.

***

Софья нервно сбросила перчатки на кушетку, заставив маленькую собачку по кличке Мотя спрыгнуть на пол и убежать в тень.

— Я не уверена, что хочу замуж за короля, — прошептала она, боясь, что кто-то может услышать её недовольства. Дания, поспешила закрыть дверь, опасаясь, что слухи о раздумьях Софьи дойдут до ушей прибывших по их души гостей.

— Что ты говоришь, душенька? — с тревогой спросила Дания. — Не дай Бог нас услышат.

— И что? Как я поняла, граф открыт для правды, — устало ответила Софья, опускаясь на кушетку.

— Я слышала, что граф предпочитает исключительно девственниц, — улыбнулась Мира.

— Мира! — одновременно выдохнули Софья и Дания, поражённые её осведомлённостью.

— Твоя болтовня пугает меня, — продолжала Дания. — Надо ограничить твои прогулки с мальчишками.

— Где же Сесилия? — спросила Софья, но её мысли уже вернулись к графу. — Девственниц? Хм-м. Он не похож на того, кому импонируют кисейные барышни, — усмехнулась она, представляя себе сильного и решительного генерала.

— А мне кажется, он очень даже ласков, — задумчиво протянула Дания. Её слова заставили Софью задуматься. Неужели графа действительно можно считать ласковым, или это просто её воображение играет с ней?

— Как странно, что мы говорим о графе, а не о грядущей свадьбе с королем, — возмутилась Софья. Хотя и сама она не хотела думать о короле и блестящих балах и дворцовых сплетнях. Ее мысли были заняты красавцем генералом, его темными глазами, его твердым характером, который она ощутила сразу, как только его увидела.

— Надеюсь, в невесты королю выберут не меня, — проворчала Мира.

В комнате повисла гнетущая тишина. Сестры сидели молча, погруженные в свои размышления. Замужество с королем сулило им большие перемены, полные сюрпризов и неизвестности. Никто из них не желал покидать отчий дом, и лишь друг в друге они находили покой и поддержку.

***

Следующее утро в графстве Норфолков началось с пышного завтрака, где за овальным столом собрались Ричард, Сарус и вся семья графа Артура. На столе красовались изысканные блюда: омлеты с жареными помидорами и грибами, хрустящие гренки с паштетом, ароматное вино. Атмосфера была непринужденной, но между строками разговоров проскакивали вопросы о будущем девушек.

— Могу ли я полюбопытствовать о навыках ваших дочерей? — обратился старейшина к главе семьи.

— Конечно! Мои дочери обучались чтению и письму, изучали латинский язык, читали Библию, осваивали правила светского поведения и даже учились тонкостям ведения домашнего хозяйства. В десять лет я отправил их в монастырь, чтобы приучить к «черной работе» — так сказать, к жизни в реальном мире. — с достоинством и откровенностью ответил Артур. Он сделал небольшую паузу, позволяя гостям переварить информацию, а затем продолжил.

— Там они готовили, убирались, стирали, как и все остальные обитатели монастыря. Получали элементарные знания по истории, географии, мифологии и арифметике.

— Значит, ваши дочери не только красивы, но и умны, — с искренней уверенностью произнес Ричард, глядя на Данию. В этот раз она не отводила взгляд от генерала, а Софья, дружески подтолкнув её ногой под столом, еле сдерживала улыбку.

Артур, ликуя от победы, поднял бокал за здоровье присутствующих.

— Как долго юные леди пребывали в монастыре? — спросил Ричард, стараясь уловить реакцию Артура.

— Ровно три года, — гордо ответил граф.

— Три года… — Ричард постучал кончиками пальцев по столу, словно размышляя. — Наверное, тосковали по родному дому?

— День и ночь, — ответила Мира, ее лицо стало мрачным от воспоминаний.

— Всё ещё увлекаетесь географией? — спросил генерал с лёгкой улыбкой.

— Да! — воскликнула Мира, в ее голосе явно слышалась увлеченность этой наукой. — Это невероятно интересно! Когда я стану старше, то обязательно буду путешествовать по миру!

— Я буду искренне надеяться на это вместе с вами. Мир великолепен и многообразен, но многообразие всегда идет рука об руку вместе с искушением, — с загадочной улыбкой ответил Ричард. — А как насчет вас, Дания, хотели бы вы отправиться в северные долины? Или вам больше по нраву жаркие страны? — Ричард откинулся на спинку кресла.

— Я больше предпочитаю отчие места, — девушка затихла, призадумалась. — Мой дом словно убежище. Что ждет меня там, в дали? Никто не знает. Это может быть что-то чудесное или наоборот, что-то враждебное. Что-то, что может меня огорчить, обескуражить. И лучше грезить и воображать мир прелестным, чем испытать горесть разочарования.

Ричард с интересом выслушал ее речь, а затем задал вопрос:

— Возможно вами одолевает страх?

— Скорее это беспокойство и неуверенность в себе, — нерешительно ответила девушка.

— Что же могло послужить такой неуверенности в себе?

— Разве нельзя такой родиться? — девушка смахнула прядь волос с плеча и мило улыбнулась графу.

— Вы так обворожительно милы, но не столь простодушны, в отличие от ваших сестер, — его карие глаза блеснули, и он улыбнулся ей краешком губ. — Скажу прямо, довольно ощутимый диссонанс на весьма освоенном мной контрасте.

— Милорд имеет ввиду вашу застен…

— Я имею в виду то, что произношу, — Ричард жестом остановил речь старейшины. — Мне невероятно интересно узнать, что или Кто стал причиной вашей привязанности к дому, — граф понизил голос почти до шепота, глядя в глаза девушки. — И я непременно это выясню.

Последовала небольшая пауза, и Дания пристально посмотрела в глаза графу, который, казалось, читал ее мысли.

— Может, мы прогуляемся? — предложила Софья, отвлекая всех от затянувшейся паузы. — Идемте. Сегодня прекраснейшая погода.

— Я думаю, это хорошая идея, — согласился Сарус.

— Сейчас же прикажу принести зонтики и напитки в сад! — оживился Норфолк.

Тут же поднявшись, Артур помог встать Дании и Софье, сидящим по обе руки от него.

Погода впрямь была солнечной, даже через чур жаркой для продолжительных прогулок. Поэтому решено было пройтись до абрикосовых садов, а там разместиться в крытой террасе. Компании разделились. Дания умышленно пошла вперед с Ричардом. И они первыми достигли террасы.

— Нравится ли вам у нас, сэр Ричард? — девушка расправила веер, помахивая им на себя.

— Вполне комфортно, хоть и жарковато, — усмехнулся Ричард.

— Могу ли я выяснить у вас некоторые моменты, касающиеся короля?

— Конечно, я отвечу на любые ваши вопросы, — ответил граф и сел напротив девушки.

— Какой он? — Дания сложила веер. — Точнее, что он за мужчина.

Ричард с интересом смотрел на девушку.

— Позвольте задать вам встречный вопрос. А что вы о нем слышали?

— Что король весьма… черств. Не примите мои слова за оскорбление, — поспешила она извиниться.

— Это нормально, что вы интересуетесь его личностью. Нет необходимости извиняться. Его жизнь довольно не проста. Поймите, война отбирает много сил и внимания. Это сложно понять такой нежной особе, как вы, но поверьте мне, любовь способна растопить даже самое холодное сердце. Капля доброты, нежности, заботы, женской ласки, — генерал осмотрел девушку, понижая голос. — И это может полностью изменить человека. Но ведь вы совсем не об этом хотите поговорить со мной, правда?

— Ваша проницательность меня смущает. — Дания снова открыла веер.

— Я откровенен с вами. Так будьте и вы таковой.

— С чего вы решили, что мои мысли заняты другой темой?

— Я вижу это в ваших глазах, леди.

— Какое предательство с их стороны! — она занервничала.

— Скорее наоборот, готовность к открытому диалогу. Вы очень смелы, — задумчиво произнес граф. — Хотя и признались, что чувствуете себя неуверенно.

— Я хотела бы поделиться с вами некоторой информацией…

— Солнце совершенно не щадит нас сегодня, — донёсся голос Софьи, прервавший речь Дании. — Ей Богу, затея прогуляться была ошибочной, — засмеялась девушка.

— Что вы, леди! Прогулки — это прекрасно. Особенно для такого старика, как я, — хрипло смеялся Сарус.

— Проходите под занавес. Скорее, пока напитки не стали слишком теплыми, — поторопил Артур.

Все прошли в беседку и заняли свободные скамейки. Ричард одобрительно улыбнулся Дании, понимая, что их беседа вынужденно завершена. Артур разлил охлажденный напиток из ягод с добавлением лимона по чашам.

— Уверяю вас, юная леди, у нас чудесная природа. Высокие деревья не позволят так нещадно напекать голову, — по-старчески рассмеялся Сарус.

— Согласен. Лет пять назад я бывал в ваших краях. Там восхитительная природа, — согласился Артур.

— Столько занимательных рассказов, что и вправду не терпится туда наведаться, — улыбнулась Софья.

— Не показать дочерям королевство. Ваше упущение, Артур, — подметил Ричард.

***

— Союза не будет, — решительно сказал Ричард, сердито расстегивая пуговицы жилета. Добравшись до тесемок на воротнике льняной рубахи он избавился от ненавистной удавки.

— Да что произошло? Не будь так спесив, Ричард, — всплеснул руками старейшина, сопровождающий раздражённого мужчину до его комнаты. — Объяснись!

— Что произошло? Девчонка не девственница. — выказывая полнейшее пренебрежение, он посмотрел на Саруса.

— Не может быть.

— О, еще как может, — усмехнулся генерал.

— С чего ты это взял? — все еще не верил Сарус.

Ричард громко хохотнул, бросив на старика ироничный взгляд.

— Поверь мне, старик. Этот аленький цветочек уже опылялся.

Граф уселся на роскошную кровать, откинув ненавистные полы сюртука, затем и вовсе снял его и жилет, оставшись в белой рубахе.

— Досадно. Что насчет остальных сестер? — с надеждой спросил Сарус, присаживаясь на пуф у столика с яствами.

— Они слишком юны. Им в пору резвиться в саду, гоняя бабочек, нежели идти под венец.

— Время научит мудрости. Поход на Север даст им шанс, — промолвил старец.

— Нет. — Ричард покачал головой.

— За что Боги наказывают нас?! — воскликнул Сарус.

— Боги тут не причем.

— Что мы скажем королю? — старик в отчаянии раскинул руки.

— Ступай, мудрец. Не печалься. Будет день — будет мысль. — Ричард скользнул взглядом по старейшине, устало поднялся с кровати, направляясь к окну.

Сарус неторопливо поднялся, шурша длинными нарядами и постукивая тростью, побрёл к двери, бормоча что-то не внятное.

Ночь была беспокойной. Как только Ричард закрывал глаза, перед ним сразу же представала кровавая сцена битвы: раненые товарищи, кровь, крики, смерть. Он спокойно относился к таким снам, но здесь беспокойство будто преследовало его по пятам. Встав с постели, он подошёл к окну, распахнул створки и вдохнул холодный воздух.

***

Ранним утром, как и уславливались, Ричард спустился вниз, чтобы поехать с Норфолком на охоту. Привычка вставать спозаранку побудила его пойти в конюшню и самому запрячь своего коня, пока не наступил час выезда. Подтягивая подпруги, он ощутил на себе взгляд. Обернувшись, заметил в окне движение. Дания…

Ее вид наводил на мысль, что между ними должен состояться серьезный разговор. Ричард отвернулся от пристального взгляда, похлопал коня по загривку, нахмурился и направился к девушке.

— В такую рань и уже на ногах? — спросил он, входя в гостевую комнату и плотно прикрывая за собой дверь.

— Я не могла уснуть всю ночь, — девушка устало опустила взгляд.

Ричарду тоже не спалось и он был заметно раздражен. Устало посмотрев ей в глаза, он дождался позволения сесть напротив.

— Что стало тому причиной?

Присаживаясь, он снял перчатки, кладя их подле себя.

— Сэр Ричард. Я склонна подозревать, что вы приняли отрицательное решение.

Девушка нервничала, теребя батистовый платочек. Ричард внимательно осмотрел Данию, не спеша с ответом.

— Не стоит так тревожиться, — наконец сказал он.

— Ох, этот разговор чрезвычайно тягостен для меня. Молю вас облегчить ситуацию и говорить прямо настолько, насколько это возможно.

— Не думаю, что разговор будет приятен для вас.

— Вы принимаете решение, даже не выслушав позиции другой стороны. Этот союз очень важен для отца. Нет, послушайте, сэр, — девушка остановила его возражение. — Скажите прямо!

— Я предполагаю, — после паузы решительно ответил он. — Точнее, вполне убеждён, что вы познали мужчину.

— Ох! — девушка тяжело задышала, к ее глазам подступили слезы. — Какой позор.

Ричард хранил молчание, дав ей возможность собраться с чувствами.

— Умоляю, не говорите об этом папеньке. Он этого не переживет.

— И кто же он? — брови графа сдвинулись к переносице, а взгляд стал обжигающим.

— Оставьте это…

— Кто этот мерзавец? — повторил вопрос генерал.

— Вы заблуждаетесь, Ричард, — она все же проронила слезу. — Если не подхожу я, возьмите одну из моих сестер.

— Годы пройдут, прежде чем они предстанут перед королем. Кто может гарантировать, что за годы они не повторят ошибку старшей сестры? — он отвел взгляд, зная, что сейчас оскорбил ее. Но лучше холодная, правда.

Дания затаила дыхание, проглатывая оскорбление.

— Я гарантирую, — выдохнула она.

— А если вы не выполните обещание?

— Поступите со мной, как сочтете нужным, — дрожащим голосом произнесла Дания. Он окинул ее взглядом. Медленно, внимательно.

— К сожалению, все, чего я хотел бы, уже произошло. — Ричард замолчал, замечая, как изменилось ее лицо и глаза наполнились слезами. — Ваш отец скоро спустится. Не нужно, чтобы нас видели вместе. Тем более ваши слезы. Ступайте в свои покои и не переживайте ни о чем.

— Мне очень жаль, — почти шепотом вымолвила девушка.

— Его вы жалеете больше.

Он взял перчатки, встал и твёрдым шагом вышел из комнаты. Дания всё так же осталась сидеть на диване. Слёзы градом катились по её щекам.

— Вы хорошо спали? — Норфолк подошел к Ричарду, натягивая свои перчатки.

— Восхитительно. Едем, — Ричард ловко запрыгнул на коня, направляя его к воротам.

— Едем, — улыбнулся Норфолк, предвкушая вкус охоты.

***

Охота удалась на славу. Все остались довольны. Загнав пару косуль, охотники разбили лагерь у реки. Норфолк с Ричардом разместились у высокого дуба, наблюдая за шныряющими собаками и за разделыванием туш.

— Расскажите о королевском походе. Насколько далеко вы хотите исследовать земли? — поинтересовался Норфолк.

— Насколько хватит сил и провизии. — Ричард жевал соломинку, прислонившись спиной к стволу дуба, с прищуром наблюдая, как жарят мясо на вертелах.

— Это займет годы.

— Возможно.

— Я целиком одобряю ваше стремление. — Норфолк посмотрел на генерала. — Вероятно, сейчас наступило время дать ответ.

— Да, вы правы. Я уже принял решение, — Ричард выбросил соломинку, выпрямился и продолжил. — Выбор пал на Миру.

— Как на Миру? — не ожидал Норфолк. — Постойте, Мире 16.

— Верно.

— Прошу простить меня за прямолинейность, но у Миры даже не начались регулы.

— Это не столь важно, ведь в таком случае бракосочетание состоится после похода.

— Прошу объясниться, сэр.

— Мира подходит королю. Нравом, душой и телом.

— Я даже не знаю, с чего начать. Но Дания…

Ричард прервал:

— Граф Норфолк, не сочтите за дерзость, но никаких объяснений не будет. Одна из ваших дочерей выбрана. Вы можете радоваться столь прекрасной новости. А мы можем дать ей лучшую партию, что может быть более важней для юной леди.

— Это прекрасная новость, — граф умел быстро поймать настрой собеседника, и на его лице не осталось ни тени сомнения в выборе генерала. — Это стоит отметить!

Глава 2

— Заключил брачный договор? — удивился король.

— Да. — Ричард сидел за столом барабаня пальцами по массивной столешнице.

— Но была же еще средняя. — тонко намекнул король.

— Доверьтесь моему чутью, повелитель. За этим вы меня и послали так ведь?

— Ты прав! Я доволен результатом! Войско?

— Готово вступить под командование. На десять тысяч больше обещанного. В знак ожидания, разумеется, — улыбнулся Ричард.

— Ох! — засмеялся король. — Ты превзошел себя!

Двумя днями ранее.

— Амиция, помоги сестре с платьем, она, как всегда, еще не готова. — матушка хлопотала на кухне, помогая кухарке.

— Да, мамочка. — отложив книгу, девушка побежала в покои сестры.

— Убей меня, сестрица! Не выношу этот наряд, — ворчала Саяри, натягивая корсет.

— Не ворчи. Ты будешь самой красивой леди на ярмарке.

— Звучит забавно, — улыбнулась Саяри. — Интересно, Престон будет там?

— Не о том думаешь, — лукаво посмотрела Амиция на сестру.

— От чего же? Надеюсь, мы поженимся однажды, — мечтательно улыбнулась Саяри.

— Глупости. Никто не выдаст тебя за безродного мальчишку. — Амиция покрепче затянула шнуровку корсета.

— Ну и что, что он не имеет титулов? Он любит меня. — возмутилась Саяри.

— Смотри, папенька узнает. Вот он вам задаст, — с наигранной серьезностью пригрозила Амиция.

— Папенька поймет меня, — тихо сказала Саяри, пригладив пышный подол платья, когда Амиция закончила с шнуровкой.

— Уж сомневаюсь. — Амиция отошла от сестры на несколько шагов, оценивающе глядя на ее наряд.

— Ты просто завидуешь мне, потому что совсем юна и мальчишки тебе не интересны. — Саяри покружилась на месте и с улыбкой посмотрела на Амицию.

— Вздор! — возмутилась Амиция, немного покраснев.

— Надеюсь, он будет там, и я позволю ему поцеловать меня, — заговорчиски проговорила Саяри.

— Прекрати, Саяри, иначе я все расскажу папе! — вспылила Амиция.

— Ну что же ты сердишься, глупышка? Я же шучу, — засмеялась Саяри. Отвернувшись, она хитро улыбнулась.

Амиция успокоилась и мило улыбнулась, восхищаясь красотой сестры. Русые волосы спускались крупными спиралями до пояса, янтарная заколка скрепляла часть прически на затылке. Темно-зеленое бархатное платье подчеркивало тонкую талию и аккуратную грудь Саяри.

— Спасибо, сестричка. Не представляю, как бы я без тебя обходилась.

Саяри поцеловала сестру, и они вместе отправились в холл.

— Мы готовы, мама, — весело сообщила Амиция.

— Ох, мои прелестницы, вы так очаровательны! — умилялась Велония.

— Леди, вы готовы? — вошел отец, восхищенно уставившись на дочерей. — Как же вы прекрасны мои девочки! Идемте, пора.

Карета ожидала у ворот. Все проследовали по аллее рассаживаясь внутри экипажа, и когда лакей закрыл дверцу за главой семьи, кучер взмахнул хлыстом, и лошади заспешили по брусчатке, цокая копытами.

Ярмарка в честь будущей помолвки короля — прекраснейшее событие для всей Милонии. Народ стекался ручьем на территорию замка. Кругом стояли прилавки, которые ломились от изобилия угощений, тканей, металла, пушнины и разнообразнейших душистых трав и фруктов. В центре организовали целое представление с музыкантами, шутами и танцовщицами.

— Ты только взгляни на эти ткани, Саяри! — восторгалась Амиция, поглаживая дорогой шелк и бархат.

Саяри не слышала сестру. Ее взор настойчиво разыскивал кого-то вдали.

— Боже, кого я вижу! — наконец-то заговорила она. — Это же Престон!

Не успела Амиция опомниться, как ее сестра стремительно ринулась через толпу в сторону замка.

— Саяри! — закричала Амиция и бросилась за ней. — Вот негодница. Стой же!

Саяри, задорно посмеиваясь и нарочно не отзываясь на оклики сестры, бежала вперед. Ее волосы, словно пружинки, подпрыгивали вверх, вниз при каждом движении.

— Саяри! — выкрикнул Престон, нарушая строевой порядок возле входа в парк замка.

— Престон, — отозвалась Саяри, приближаясь к юноше.

— Не может быть! — воскликнула Амиция.

Девушки буквально влетели в объятия юного гвардейца.

— Ох, ты такой красивый! — пролепетала Саяри, отстраняясь от юноши, с восхищением осматривая его наряд и подтянутость.

— Этот мундир прекрасен! — восхитилась Амиция.

— Вы тоже прекрасны! Как я скучаю по вам! — Престон обнял девушек.

— Мы тоже очень тоскуем! — Саяри нежно прижалась к телу юноши.

— Ну же, расскажи, как твои дела! — воскликнула Амиция.

Девушки восторгались выправкой Престона. Он уже не был похож на растрепанного сорванца. Это был настоящий мужчина в парадном мундире королевской гвардии бело-золотого цвета, с рапирой, закрепленной на поясе.

— Все хорошо. Я так рад видеть вас, — он вновь обнял девушек, не жалея поцелуев радости.

— Я так скучаю по тебе, — прошептала Саяри.

— Я тоже тоскую. Невероятно сильно. — он крепко сжал ее ладони, массируя тоненькие пальчики.

— Мы не сможем видеться теперь, — грустно сказала девушка.

— Сможем. Через три дня у меня будет вольная, и мы непременно свидимся, — шепнул он.

— Что тут происходит? Встать в строй! — скомандовал сержант, неожиданно возникнувший за спиной юноши.

Престон тут же отстранился, вытянувшись по стойке смирно и краем глаза глядя на сестер он еле сдерживал улыбку.

— Леди, прошу вас отойти на более безопасное расстояние.

Сержант сопроводил девушек чуть поодаль от ворот, которые тут же распахнулись. Тотчас же громко протрубили трубы. Это служило сигналом, что король покидает замок.

Народ загудел и по указу охраны короля расступился вдоль главной дороги. Донёсся цокот копыт по брусчатке, ведущей вглубь королевской площади. Затем показались четверо всадников. Головы их украшали шлемы с пышными красными перьями. Всадники громоподобно проскакали по брусчатке. Люди охнули, отступая еще дальше.

Трубы протрубили вновь, и взору предстала кавалерия во главе с Генералиссимусом. Он шел впереди на боевом черном коне, в своем белом плаще и мечем наперевес, держался гордо и одновременно устрашающе. Его вид источал необычайную силу и могущество. Следом за ним в два ряда шла кавалерия из десяти первоклассных всадников, за ними пешие солдаты, затем сам король на гнедом коне с длинной волнистой гривой. Король выглядел не менее торжественно. При одном его виде начинали дрожать колени, а дыхание замирало. Толпа смолкла, очарованная происходящим.

— Посмотри, Амиция, это король. — Саяри взяла сестру за руку.

Девушки не сводили глаз с процессии. Когда черный конь поравнялся с вратами, гвардейцы отдали честь генералу.

Ричард отдал приказ, и трубы протрубили в унисон с барабанами. Процессия пересекла ворота, и народ склонился перед повелителем. Склонились все, кроме юной леди, которая, не отрывая глаз, смотрела на великих людей. Ветер развевал ее волосы. Они сияли на солнце, как золото. Ее грудь вздымалась от переизбытка кислорода. Густые ресницы, пышные губы и легкий румянец. Амиция, словно ангел, стояла среди склонившихся.

Это не ускользнуло от внимательного Ричарда, и он, отвлеченный нетипичным случаем, посмотрел на девушку, а она смотрела на него. Кавалерия достигла середины. Неожиданно конь Ричарда забил копытом, зафырчал и звонко заржал. Народ поднялся, приветствуя короля восторженными вздохами.

Отрывая взгляд от девушки, генерал легонько натянул поводья. Затем пришпорил вороного, принуждая его ступать дальше. Вся колонна проследовала по улице к большой трибуне, возведённой специально для королевского выступления. Ричард спешился, отдав поводья страже, и вместе с королем проследовал на трибуну, встав немного позади.

У короля был басовитый тембр голоса, поэтому его слова звучали громогласно и жёстко.

— Приветствую вас, мой народ!

— Слава королю! — откликнулся народ.

— Слава его величеству!

Подняв ладонь, король дождался, когда топа стихнет. Продолжив:

— В этот восхитительный солнечный день я спешу известить, что помолвка совершилась и в скором времени состоит венчание. Милония наконец-то будет вознаграждена долгожданным престолонаследником, — объявил король. — В честь столь судьбоносного события я решил организовать праздник для всех. Ликуйте вместе со мной, мой народ!

— Ура-а! Ура-а! — кричали люди.

Ричард кивнул гвардейцу. Тот удалился, раздавая команды готовности к празднеству.

Лишь одна мысль роилась в голове генерала. Он искал глаза, голубые, словно океан, и золотые волосы ангела. И нашел. Она стояла чуть дальше от первого места, где он увидел ее впервые.

— Кто тот человек, Саяри? — Амиция смотрела на Ричарда.

— Это Генералиссимус, военачальник королевской армии. Что с тобой, Амиция? — девушка одернула оцепеневшую сестру.

— Вот вы где, леди! Не стоит так удирать. В такой толпе легко потерять друг друга, — Велония поцеловала дочерей в лоб.

— Король такой большой. Кажется, будто я помещусь на его ладони, — произнесла Саяри.

Все слушали речь короля. Только не Амиция. Она смотрела на Ричарда, и, как ей показалось, он тоже украдкой посматривал на нее.

***

— Освободите меня от этих мук, — простонала Саяри, устало присаживаясь в кресло. — Матушка, прошу.

— Амиция, помоги сестре. Будь хорошей девочкой. — Велония мило улыбнулась возмущенному взгляду дочери.

Амиция смягчилась от милой улыбки матери и помогла Саяри расшнуровать корсет. Затем Саяри помогла ей с тем же.

Ярмарка превзошла самые смелые мечты. Там было и веселье, и лакомства, и все, чего только душа желала. Во время короткого чаепития семья обсудила прошедший день, а потом все отправились в свои комнаты.

Амиция уже собралась лечь в постель, когда в дверь постучали.

— Входи, — тихим голосом сказала она.

Саяри вошла в комнату, притворила дверь и водрузила свечку на комод.

— Ну, как ты? — залезая под одеяло к Амиции, поинтересовалась Саяри.

— На душе не спокойно. — Амиция обняла подушку.

— От чего же не спокойно?

— Не могу понять. Не спокойно и все тут, — грустно ответила девушка.

— Странная. От чего может быть неспокойно, когда не знаешь причину. Что-то ведь должно изначально расстроить? — допытывалась Саяри.

— Ты хотела бы стать супругой короля? — Амиция заглянула сестре в глаза.

— Конечно. Но это большая ответственность, — уклончиво ответила она.

— А супругой генерала? — внезапно спросила Амиция.

— Дорогуша, а не влюбилась ли ты случаем? — Саяри коснулась пальцами подбородка сестры, глядя в ее глаза. — Не может быть…

***

Половина армии осталась на охране замка и территории, а остальная часть во главе с королем выдвинулась в долгосрочное путешествие к неизведанным землям.

Долгие годы Ричард заодно с Уильямом грезили об этом. Еще будучи пятнадцатилетним парнишкой, Ричард восхищался военным искусством и географией, повсюду преследуя своего отца Диониса, служившего главнокомандующим королевской армией и 35 летнему на тот момент Уильяму. Благодаря отцу Ричард и унаследовал жажду к сражениям, оружию и службе королю, и был горд этим по сей день.

После смерти Диониса Уильям сразу назначил его сына Ричарда на должность военного советника короля. И Ричард смог заполнить образовавшуюся брешь после потери столь важного человека, достигая успехов во всем, начиная от боевых искусств, военной тактики, верховой езды и заканчивая шахматной партией с королем. Он стал не только правой рукой, но и в какой-то степени не кровным, но сыном короля. Не однократно король признавался, что мечтает, чтобы его сыновья были так же храбры и умны как Ричард.

В двадцать один год Ричард подавал серьезные надежды, рвался в бой и с каждой победой вселял веру королю в силе и могуществе его армии. Король участвовал в каждой битве, сражаясь плечом к плечу с верным воином. К двадцати пяти Ричард достиг должности Генералиссимуса, сильно возмужал, уже совсем не походил на юнца, приобрел богатейший опыт в ведении боя, очистив все ближайшие земли от врагов. Настало долгое затишье, названное впоследствии Время блаженных. Король был женат дважды, но безрезультатно. Обе жены умерли от родильной горячки, младенцы не доживали и до года, отправляясь в след за матерями. К сорока пяти годам Уильям разуверился в семейной жизни, целиком углубившись в войну с ненавистными варварами. Словно град с неба, они обрушили свой гнев на территории государства и с каждым разом все прибывали и прибывали, получая жесткий отпор. Но это не останавливало гордых врагов. Несмотря на все неудачи, они не теряли надежды уничтожить империю Уильяма Мудрого, что в конечном итоге привело к потере огромного количества человеческих жизней. После последнего сражения попытки прекратились, на время воцарилась затишье. Король был уверен, что война позади, но не Ричард. Он выжидал.

Девы любили Ричарда, но его любовь к службе была сильнее. Его не прельщала семейная жизнь, и девушки были для него лишь сладкой наградой после боя. Не мог он и по другой причине. Главнокомандующему, согласно указу еще прадедов Уильяма, нежелательно было иметь сердечную привязанность любого плана, тем более семью и детей. Воин должен идти в бой за своего повелителя без мыслей о том, что его ждут дома и льют слезы.

Невозмутимый, эрудированный Ричард вполне справлялся с вспыльчивым, иногда даже агрессивным нравом короля. Неоднократно Ричард сглаживал конфликты, решал политические моменты в момент королевских недугов. Один из них — проклятая стрела, угодившая в колено и лишившая повелителя возможности биться и присутствовать на поле боя. Это подкосило его здоровье, он стал стремительно набирать вес и к пятидесяти годам потерял былую форму, приобретя ко всему прочему, хромоту. Боль в колене порой была настолько сильна, что король сутками мог лежать в постели, не вставая. Вот тут то и приходилось Ричарду выступать от имени короля, вести переговоры, играть в политические игры, что, по сути, не доставляло ему никакой радости.

Границы королевства простирались от Юго-Запада до Юго-Востока захватывая с дюжину крупных графств, имений и многотысячные поселения. В каждом крупном поселении и графстве присутствовали консулы короля не только для защиты юридических и экономических интересов своего государства и его граждан, но и в роли мужей дочерям графов и баронов. Тем самым объединив воедино земли во избежание заговоров и мятежей. Когда власть закрепилась и окрепла, король дал согласие на сборы в поход.

К отбытию готовились основательно, ведь путешествие планировалось годами. Телеги с провизией, шкурами, вином и оружием занимали половину замковой площади, а так же не малую роль занимали прислуга, прачки, кухарки, женщины легкого поведения, конюхи и кузнецы. Армия, готовая к выходу, стояла плотным строем, ожидая приказа к отправлению.

Процессия выдвинулась навстречу неизвестному, пробираясь все дальше и дальше, пересекая леса и горы, иной раз такие непроходимые, что приходилось по долгу изучать карты в поисках нового пути.

Новые земли предстали перед странствующими во всей красе: от неизвестных растений и животных до невероятнейших пейзажей. Не обошлось без стычек с местными племенами и иными расами.

Спустя полтора года армия добралась до бесконечных просторов океана, пересечь которые не было возможности.

— Чтобы продвинуться дальше, нам потребуются сотни кораблей. — Ричард, облаченный в черный плащ с воротником из шкуры медведя, взирал на бесконечную водную гладь.

Уильям тяжело подошел к утесу, опираясь на рукоять меча.

— Вот и пришел конец нашим мечтаниям. — король горько улыбнулся, а Ричард, не перебивая, наблюдал за тяжко вдыхающим воздух повелителем.

Поход изнурил не только Уильяма. Вся армия была утомлена бесконечной дорогой. Ричард иной раз помышлял, а не пора ли остановиться и призадуматься о выстраивании государства на новых землях. Дать жилище воинам и детям, дать им шанс безмятежно прожить старость и умереть в теплой постели.

— Мы увидели достаточно, чтобы считать наши мечты сбывшимися. Никто не заходил в такие дали, повелитель, — Ричард приблизился к королю, ободряюще сжав его плечо.

— Ты, как всегда прав. Без тебя вряд ли я бы увидел все то, что мы созерцаем сейчас, — король одобрительно кивнул. — Думаю, пришло время остановиться. Именно здесь мы построим новую жизнь, о которой грезились мои предки и твой отец.

Уильям оглядел просторы, с жадностью вдыхая аромат моря. Ричард одобрительно посмотрел на короля и удалился, оставив его наедине со своими мыслями.

***

— Распорядись, чтобы зодчие принялись за работу. В нескольких километрах немного севернее есть утесы. Мы проходили мимо них, ты наверняка помнишь?

Ричард стоял у стола, глядя на огромную карту и указывая пальцем на отмеченные на ней утесы, он продолжил:

— Проследи за тем, чтобы каменщики начали работу. Если понадобится помощь, извести.

Сержант кивнул и немедленно отправился исполнять указания. Солдаты суетились из стороны в сторону, разбивая лагерь.

— Накройте столы! Сегодня будет славный вечер. Пусть вино льется рекой, — громко произнес генерал, бегло осмотрев солдат.

***

Пир удался поистине грандиозным. Аромат жареного мяса, пряностей и дорогого вина витал в воздухе, смешиваясь с дурманящими звуками музыки. Прекрасные дамы легко кружились в танце с воинами, лица которых отражали усталость, сменяющуюся расслаблением и эйфорией. Музыка, исполняемая мастерами своего дела, не смолкала до поздней ночи, заполняя лагерь жизнерадостными и торжественными звуками, переплетаясь с шумом праздничных бесед и радостного смеха. На грубо сколоченных столах, громоздились блюда, изобилующие мясом дичи, рыбой, фруктами и хлебом. Вино лилось рекой, утоляя жажду и разогревая сердца уставших людей.

Король Уильям, сидел на троне, украшенном шкурами медведей и волков, с нескрываемым удовольствием наблюдал за пиршеством. Его рука, украшенная кольцами с крупными рубинами и изумрудами, неоднократно поднималась, показывая своим приближенным, что он доволен ходом торжества.

Осушив очередную чарку вина, король щелкнул пальцами, чтобы ее наполнили вновь.

— Ричард! — прогремел его голос, заглушая на минуту шум празднества.

Ричард встал из-за стола. Держа в руке кувшин с вином, он на ходу наполнил свой ритон, сделанный из бычьего рога.

— Да, повелитель, — отозвался генерал, подходя ближе и подливая вина в подставленную Уильямом чарку.

— Восхитительное вино. Не пробовал ничего отличнее, дам голову на отсечение, — ухмыльнулся король. — Присядь, хочу поговорить с тобой.

Уильям кивнул на шкуры, расстеленные возле трона. Генерал опустился на них, опираясь на колени и обращая свой взор на короля.

— Я слушаю, повелитель, — спокойно ответил он.

— Будешь назначен правителем данных земель, — заявил король. — Отныне и впредь это твоё графство.

— Чем я заслужил такое великодушие? — спросил генерал, не скрывая своего удивления.

— Твой отец мечтал об этом всю свою жизнь. Пусть его сын реализует его мечту, — сказал король, его взгляд был серьезным, но в нем проскальзывало и определенное уважение к Ричарду. — Кроме того, эти земли нуждаются в сильном и умном правителе. Я вижу это место процветающим. Ты построишь новый замок, организуешь защиту, разовьешь торговлю и сельское хозяйство. Это будет твое наследие.

— Желаете избавиться от меня, сослав в такие дали? — недобро усмехнулся Ричард, заметив на лице короля добрую улыбку.

— Ты ошибаешься, Ричард, — ответил король, наполняя свою чашу вином. — Пока ты будешь строить и укреплять своё графство, твои дети вырастут и насладятся плодами твоего труда. Это прекрасное место для жизни и правления, — рассуждал Уильям. — Здесь есть все для процветания: плодородные земли, выгодное географическое положение, а самое главное — верные люди, готовые поддержать тебя. Не забывай об этом. Успех этого места — это и твой личный успех, и успех всего королевства. Поэтому я надеюсь на твое мудрое и справедливое правление. И не забудь заселить пустующие земли, чтобы границы нашего королевства стали еще более неприступными. Не разочаруй меня. Наше общее будущее зависит от таких людей, как ты.

Ричард с прищуром посмотрел на танцующих мужчин и женщин и задумчиво пригубил вино. Затем размеренно, словно выговаривая древнее заклинание, он произнес:

— Пусть душа моего отца будет спокойна. Ибо я принимаю ваш дар и безмерно благодарен вам, повелитель.

Король благодушно похлопал Ричарда по плечу.

— Вернемся назад, сыграем свадьбу, как полагается. Моя избранница наверняка измаялась в ожидании. А к тому времени здесь вырастет целый город с цветущими садами, фонтанами и просторными улицами, где каждый дом будет полон любви и радости.

Ричард, покачивая ритоном, вновь приложил его к губам.

— Надеюсь, избранница нарожает вам с десяток сыновей, и вы сможете познать радость отцовства. И, конечно же, они пополнят ряды отважной королевской армии, продолжив славные традиции наших предков.

— О да, не сомневаюсь. Надеюсь, и тебе удастся познать это счастье, — Уильям подлил вина в ритон Ричарда, его глаза блеснули. — Ты все правильно расслышал. Будь прокляты эти древние, устаревшие правила. Мы будем строить будущее, свободное от всяческих ограничений.

Ричард, с серьезным выражением лица, всмотрелся в лицо короля.

— Я был бы горд продолжить свою службу, пока старость не подкосит мои ноги, а руки не ослабеют, чтобы держать меч.

— К тому времени я уже буду кормить червей в холодной земле, сынок, — засмеялся король.

— Надеюсь, что нескоро мы испытаем эту скорбь потери.

— Все мы умрем, — тихо произнес Уильям, тяжело вздохнув и опираясь локтями в колени. — А умирать с плачущими внуками у твоей постели гораздо приятнее, чем в одиночестве, не оставив после себя наследников, частицу себя, своего рода.

Ричард призадумался. Он часто вспоминал ту девушку с ярмарки, ее волосы цвета спелой пшеницы, ее ангельское личико и смех, который, казалось, воодушевлял все вокруг.

Сколько ей было? На вид лет шестнадцать. С того момента минуло полтора года и значит скоро ей исполнится 18. И хотя он понимал, что его чувства могли быть просто мимолетным увлечением, образ этой девушки, сияющий своей невинностью и красотой, не давал ему покоя. Возможно, нарушение королем древней традиции, сыграет ему на руку. Ведь и отец Ричарда, нарушив аналогичное правило, в свои сорок лет выбрал в жены девушку из простонародья, и это не помешало его счастью и процветанию рода. Может, и Ричарду повезет, и он сможет найти ту юную красавицу, образ которой не дает ему спать ночами.

***

Полтора года — это значительный промежуток времени, и за это время многое изменилось. Мира подросла, стала более серьезной, проявляя глубокий интерес к науке и истории. Часы, проведенные за книгами, наполнили ее знаниями о древних цивилизациях, культурных особенностях разных народов и значимых исторических событиях. Она увлеченно изучала карты, исследуя географию и маршруты великих путешественников, а также читала множество других книг, погружаясь в мир знаний и открытий. Её увлечение не ограничивалось только наукой; она также научилась превосходно вышивать, создавая настоящие шедевры из ниток и тканей.

Однако ожидание бракосочетания стало для нее настоящим испытанием. Мира не имела ни малейшего желания выходить замуж за короля, и это чувство только усиливало её внутренние противоречия. Для нее это было не просто свадебное торжество, а шаг в новую жизнь, который она категорически не хотела делать. Дания, как и обещала, не оставляла Миру без внимания. Она следила за тем, чтобы сестра готовилась к замужеству, становилась более нежной и покорной. Ее внимание, полное заботы и любви, не прошли даром: Мира превратилась в истинную леди, обладая не только внешней красотой, но и внутренней силой. Но все эти превращения не вызвали в ней желание становиться королевой.

Артур оберегал дочь как зеницу ока. Он трепетно исполнял любые её просьбы, будь то роскошные платья из дорогих тканей или украшения от лучших ювелиров графства. Каждые три месяца в их замок приходили гонцы с депешами от короля, в которых тот подробно описывал о достопримечательностях, встретившихся на их пути. Мира с тоской декламировала исписанные листы, затем неторопливо складывала письма и прятала их в свою шкатулку, как проклятые сокровища. Всякий раз, когда она примеряла очередной презент от короля — золотое украшение, инкрустированное драгоценными камнями, она ощущала, что ее жизнь навеки предрешена.

Вот и сейчас, держа в руках очередную королевскую буллу, Мира замерла, прочтя текст до конца. В её душе поднялась волна эмоций, и она подняла печальный взгляд на улыбающегося отца.

— Прекраснейшие новости! — воскликнул Норфолк. — Король уже в пути. Через каких-то шесть месяцев они достигнут Юго-Востока, а там и до графства рукой подать!

Дания, сидя поблизости, с улыбкой взглянула на Миру, которая едва скрывала свое расстройство. Сжав ладонь сестры, Дания сочувственно глянула ей в глаза.

— Ну же, улыбнись, милая, — прошептала она, стараясь поддержать сестру.

— Улыбнуться? — вспылила Мира, ощущая, как слёзы наполнили её очи. — Скоро мой день рождения, Дания. Мне исполнится восемнадцать, и мне придётся выйти за короля, — с безысходностью в голосе прошептала она.

Артур, увлеченный веселой новостью, ненадолго отвлекся и теперь, вернувшись к своим дочерям, с радостью воскликнул.

— Дорогая дочь, я хочу, чтобы ты выглядела прекрасно! — граф с улыбкой подошел ближе. — Почему у тебя слезы на глазах?

— Я так взволнована, папа, — солгала Мира, и из ее глаз ручьем потекли слезы.

— Моя дорогая, пожалуйста, прекрати это! — Артур сел рядом с ней и обнял дочь, а она продолжала рыдать. — Боги, что случилось?

— О, папенька! Если бы ты знал, что я чувствую, — сквозь слезы говорила Мира.

— Отец, можно мы отправимся в свои покои, думаю, Мире нужен отдых. Она слишком утомилась.

— Конечно, конечно. Я распоряжусь, чтобы ужин подали в ваши покои.

— Благодарю, — Дания обняла Миру за плечи, и они торопливо удалились.

Уже в комнате Мира разрыдалась в подушку, сотрясаясь в судорогах, не в силах остановиться.

— Не сокрушайся так, милая, — Дания поглаживала сестру по спине. — Все будет хорошо, вот увидишь.

— Почему он выбрал меня? Этот проклятый граф! Почему не ты, Дания?

— Я не знаю, — растерялась Дания, пожав плечами.

— Знаешь! Почему я? Я не желала стать избранницей короля так сильно, как желала это ты. — Девушка села в постели, подминая подушки к согнутым ногам.

— Это решение графа. Никто не в праве осуждать его выбор.

— Ты обманываешь, Дания. Почему я, а не Софья? Ей ведь уже 18, она могла уйти с ними в поход! Почему не ты? Ты так этого хотела! Ты бы уже родила престолонаследников и купалась бы в любви и заботе!

— Таково было решение Ричарда. И перестань плакать!

Дания, с усилием сдерживая собственное волнение, грубовато вытерла слезы с покрасневших щек младшей сестры. Ее голос, хотя и был строг, но все же дрожал от переживания. В комнату вошла Софья, встретившись взглядом с Данией, девушка тут же поняла всю суть трагедии. Она мягко опустилась на постель рядом с Мирой, нежно поглаживая ее всклокоченные, мокрые от слез волосы.

— Мира, дорогая, — ласково начала Софья, стараясь говорить спокойным, успокаивающим тоном, — не будь столь опрометчива. Ты даже не знаешь этого человека, не представляешь, каков он на самом деле. Этот брак… он решен, и сопротивление может иметь ужасные последствия. Не только для тебя, но и для всей нашей семьи.

Мира, горько плача, уткнулась лицом в подушку. Ее плечи сотряслись все сильнее и сильнее.

— Я лучше умру, чем стану его женой! — выкрикнула она, голос ее был хриплым от рыданий. — Я не хочу! Этот… этот король… он ужасен! Я слышала слухи, что он… жесток и деспотичен!

— Что ты такое говоришь, Мира?! — Дания, до предела измотанная этой сценой, наконец взорвалась. — Ты совсем с ума сошла? Сейчас же я расскажу отцу, и он тебя накажет! Ты представляешь, какие последствия могут быть?! Отказ от королевского брака — это не просто неповиновение, это государственная измена, оскорбление короны! Это грозит нам всем бедой! Даже смертью!

— Пусть наказывает! — всхлипнула Мира, не переставая рыдать.

— Ну, сама напросилась! — Дания, взбешенная непослушанием сестры, вскочила с постели, готовая броситься к отцу, но тут Софья ее остановила.

— Постой, — Софья схватила сестру за руку, стараясь ее удержать. — Нам необходимо успокоиться. Крики и угрозы ничего не решат, лишь ухудшат положение. Будь благоразумной.

Дания, тяжело дыша, все же остановилась. Софья отпустила ее руку и девушка нервно заходила по комнате, потрясенная отчаянием и непослушанием Миры.

— Подумай о нас, Мира, — продолжала Софья, стараясь говорить мягко, но твердо. — Что будет с отцом? Он уже так много сделал для нас, а теперь этот брак… это его надежда обеспечить будущее нашей семьи! Если ты откажешься, нас ждет разорение, позор, изгнание…

— Отец… отец не любит меня! — всхлипнула Мира. — Разве может любящий отец, отдать замуж дочь за этого… этого старика?!

— Нет, Мира, это не так, — Софья прижала сестру к себе, пытаясь передать ей свою поддержку и любовь. — Отец желает тебе только счастья. Просто… Он верит, что этот брак обеспечит тебе безопасность и достойную жизнь. Он смотрит на вещи с позиции главы семьи в непростые времена и королевский брак, пусть даже с нелюбимым — это гарант нашего благополучия. Подумай о том, как много молодых девушек мечтали бы оказаться на твоем месте. Для многих это несбыточная мечта! Это большая честь, Мира, это судьба!

Мира, отстранившись от Софьи, посмотрела на сестер, её лицо было искажено страданием и отчаянием.

— Судьба? — прошептала девушка, голос её был полон печали. — Если это судьба, то она безжалостно измывается надо мной!

Софья и Дания обменялись обеспокоенными взглядами.

***

Внезапно, как порыв ветра, вспыхнула и столь же быстро угасла любовь Дании и Гертона. Их роман, начавшийся с первого взгляда, был вихрем чувств, бушевавшим в тихой гавани гончарной мастерской. Гертон, высокий и статный юноша, сын местного гончара, обладал тем обаянием, которое способно было покорить любое девичье сердце. Он дарил Дании полевые цветы, собранные за околицей. Его поцелуи были нежны, а слова — словно мелодичные струны, ласкавшие её душу. В тайне, под покровом ночи, они встречались среди глиняных горшков и кружек, создавая свой собственный хрупкий мир, полный надежд и обещаний. Их объятия были не только физическим единством, но и молчаливым признанием в любви, крепкой и настоящей, несмотря на запретность и тайну.

Однако их идиллия была хрупкой, как тонкий фарфор. Софья, средняя сестра Дании, выследила влюблённых. Вспышка гнева осветила гончарную мастерскую ярче, чем любые свечи. Неистовый скандал между сестрами, разразившийся в ночи, сотряс стены мастерской. В порыве ярости Софья обвиняла Данию в бесстыдстве, угрожая рассказать отцу обо всём. Дания, заливаясь слезами, умоляла о молчании, признаваясь в своей любви к Гертону и решимости выйти за него замуж. Страх перед отцовским гневом и общественным осуждением заставил сестер заключить тайный договор о сохранении секрета. Они надеялись, что смогут подготовить почву для объявления о помолвке, что Гертон, собравшись с духом, попросит руки Дании у ее отца. Дни пролетели в сладком ожидании и тайных встречах. Однако судьба распорядилась иначе, вмешавшись в их жизнь с жестокой неопределенностью.

Война, как грозовая туча, нависла над королевством. Гертон, горячий патриот и отважный муж, добровольно пошёл на службу королю, оставив любимую в ожидании. Письма приходили редко, но те, что доходили, были полны надежды и обещаний скорой встречи. Но вместо долгожданной встречи пришла весть о гибели Гертона. На поле битвы, в гуще сражения, Гертон получил смертельное ранение. Эта новость, словно удар молнии, поразила Данию. Она потеряла сознание, упав в обморок, и пролежала без чувств целый месяц, истощенная горем и физически ослабевшая.

Ночи наполнялись слезами, а дни — мучительной тоской по ушедшему возлюбленному. Здоровье девушки было сильно подорвано и вызывало беспокойство у всех, кто её окружал, включая Софью, которая чувствовала угрызения совести за свою роль в этой истории.

Вскоре после этого пришла новая весть, ещё более неожиданная. Их отец объявил о желании короля заключить выгодный политический брак и взять в жены одну из его дочерей. Дания и Софья озадаченно размышляли, что будет дальше и какой позор ожидает всех, если прибывший в графство генерал Ричард расскажет их отцу о невинности старшей сестры.

Хрупкое здоровье Софьи, выражавшееся в постоянной бледности и мучительных мигренях, сразу исключило ее из претенденток на престол. Слабый иммунитет девушки, возможно, был следствием наследственной предрасположенности или перенесенной в детстве оспы. Именно это обстоятельство не ускользнуло от внимания Ричарда.

Мира сразу приглянулась Ричарду. Полная противоположность Софье, она отличалась румяным цветом лица, жизнерадостностью и непокорным характером. Ее острый язычок и независимый дух сразу же привлекли внимание генерала. Ричард, очарованный её красотой и силой характера, наблюдал за Мирой с явным интересом изучая её манеры и слушая её рассуждения.

В итоге выбор пал на младшую из сестер, и это поставило Норфолка перед сложным выбором: на соглашение или отказ от союза, который мог привести к серьёзным политическим последствиям.

Узнав о планах отца выдать её замуж за короля, Мира устроила грандиозный скандал. Ее слезы, крики и истерика привлекли к себе внимание всех служанок, сестер и, наконец, самого Артура. В тот момент казалось, что весь дом сотрясался от бури протеста Миры, которая наотрез отказывалась связывать свою жизнь с королевским двором, предпочитая свободу и независимость. Но отец так же был непреклонен и не собирался идти на поводу у дочери.

Спустя месяц после оглашенного Мирой письма о возвращении короля из похода Софья ощутила внезапное ухудшение самочувствия. Высокая температура и нестерпимые головные боли быстро прогрессировали. Прибывший лекарь диагностировал у девушки брюшной тиф. Несмотря на все усилия, Софья скончалась через два дня, не выдержав высокой температуры и испытав невыносимую боль. Смерть девушки стала тяжелым ударом для всей семьи. Граф, поглощенный горем, погрузился в глубокую депрессию, проводя долгие часы у камина, и ища утешение в одиночестве.

Однако трагедия не закончилась смертью Софьи. Через несколько дней после похорон средней дочери, заболела и младшая — Мира. Болезнь, возможно, была связана с ослабленным иммунитетом, обусловленным постоянным стрессом из-за будущей свадьбы. Спустя неделю мучительных страданий и безуспешного лечения, умерла и Мира. Бракосочетание было отменено. Смерть двух дочерей в такой короткий срок окончательно сломила графа. Он утратил веру в Бога, утопая в вине и отчаянии. Алкоголь стал его единственным способом заглушить боль и горечь утраты. Жизнь графа Артура превратилась в бессмысленное существование, и потеря двух дочерей привела к утрате всего. Проиграв в карты значительную часть своего состояния, он потерял не только деньги, но и уважение окружающих. Его внешний вид стал отражением его внутреннего состояния: он был бледен, изможден и потерял всякое подобие прежнего облика.

Дания безуспешно пыталась спасти отца от полного морального и финансового краха. Видя тщетность своих усилий, она приняла решение покинуть отчий дом, надеясь найти достойную работу и обеспечить себе хотя бы скромное существование.

Узнав о кончине невесты, король стал холоден и безразличен ко всему. Через три месяца путешествие завершится, и все, что его ожидало — это все та же холодная постель и отсутствие престолонаследника.

Ричард, получив письмо о смерти избранницы короля, немедля седлал коня и отправился в графство Норфолк.

***

Сорванец в грязной ободранной одежонке выбежал навстречу всаднику, подхватив поводья его измученного коня. Ричард, спешившись, бросил монетку мальчишке, который с радостью поспешил увести загнанного коня в стойло. Улицы графства, тускло освещенные настенными факелами, казались пустынными и угрюмыми, будто сама природа скорбела о судьбе несчастных Норфолков, которые переживали трудные времена, полные лишений и страданий.

У таверны, обшарпанной и потемневшей от времени, стояли двое мужчин, явно находившихся в состоянии опьянения. Они громко смеялись и обсуждали что-то, но Ричард, не обращая на них внимания, решительно зашел внутрь, где воздух был пропитан запахом дешевого пойла и жареного мяса. Корчмарь, здоровенный мужик с залысиной и грязным фартуком, сразу же предложил ему выпивку, но генерал проигнорировал его предложение.

— Где я могу найти графа Норфолка? — спросил он, пристально глядя на корчмаря.

— А что его искать… — расхохотался тот, указывая на дальний угол зала. — Вон ваш граф сидит. Уж пятую кружку осушил.

Ричард обернулся и не узнал Артура. Изменения были поразительными. Седина покрыла его виски, под глазами виднелись глубокие тени, а лицо осунулось, словно высохло под палящим солнцем. Всклокоченные волосы и грязная одежда окончательно добивали всю картину, превращая когда-то элегантного мужчину в жалкое подобие человека.

— Угости-ка выпивкой, милый человек, — пробормотал Норфолк, протянув Ричарду деревянную кружку. Однако та тут же отлетела в сторону, когда Ричард, не сдержавшись, ударил по ней ладонью.

— Что ты вытворяешь, безумец! — прорычал он, схватив графа за грудки и выволакивая его наружу.

На улице воздух был свежим и прохладным, но это лишь слегка взбодрило Артура. Ричард встряхнул графа, пытаясь вернуть ему хоть каплю разума.

Норфолк всхлипнул и пробормотал что-то нечленораздельное. Ричард, свистнул юноше, который тотчас привел коня назад. И, не теряя времени, генерал уложил ослабевшее тело Артура на его спину, и, не оборачиваясь, направился в графство. Позже он отнес графа на верхний этаж, где бросил на кровать и приказал единственной служанке Сесилии следить за своим хозяином.

Сесилия благодушно взялась за заботу о графе Норфолке. Затем подготовила скромные покои для Ричарда, который также нуждался в отдыхе после долгой дороги.

От прежней роскоши этого места сохранились только воспоминания, однако даже они напоминали о том, как когда-то здесь господствовали жизнь и веселье.

— Постой, — остановил служанку Ричард, когда та принесла тазик с теплой водой, чтобы гость мог умыться.

— Да, сэр, — ответила она, слегка смущенная его серьезным тоном.

— Что стало со старшей дочерью, Данией? — спросил он.

— Она покинула имение, Ваше Сиятельство. Неизвестно, где она, — произнесла служанка, явно скрывая что-то.

— Знаешь ли ты, кто стоит перед тобой? — Ричард подошел к Сесилии, взяв ее за локоть, от чего вода в тазике немного расплескалась, намочив ее платье. — Живо! Говори, где леди! — приказал он, и служанка, растерянная и напуганная, тут же призналась.

— Простите меня, Ваше Сиятельство, — произнесла она дрожащим голосом. — Леди Дания в поместье Карсонов работает прислужницей, учит деток языкам.

Ричард отстранил служанку и быстро покинул особняк Норфолка. С Карсоном он был знаком лично. Вскочив на своего коня и, не щадя его сил, генерал проскакал несколько миль, пока не достиг поместья.

У ворот его встретил слуга с факелом в руке. Мощный ливень, который, как назло, лил всю дорогу, мешал разглядеть лицо гостя. Но стоило Ричарду представиться, как ворота тотчас же распахнулись. И генерала пригласили в особняк.

— Вы не представляете, граф, как сильно я признателен видеть вас гостем в моем скромном доме, — лепетал довольный Аарон Карсон. Его лицо светилось радостью, но Ричард был настолько измотан, что не придавал его лести ни капли внимания.

— Благодарю вас, Аарон. Позвольте узнать, тут ли трудится единственная из выживших дочерей Норфолка — Дания?

— Все верно, леди Дания живет и работает здесь, — улыбнулся Аарон.

— Буду вам благодарен, если позволите мне переночевать здесь, — устало произнес Ричард.

— Ради всех святых! Располагайтесь, отдыхайте!

***

Дания пробудилась рано, когда первые лучи солнца пробились сквозь портьеры ее уютной спальни. Она потянулась, пытаясь прогнать остатки сна, и, собравшись, спустилась вниз, чтобы позавтракать. В кухне стоял аромат свежеиспеченного хлеба.

— Что это все так суетятся с утра, Глори? — спросила она, поправляя белый передник и пытаясь укротить непослушные локоны, которые выбивались из наспех сделанной прически. В этот момент в кухню вбежали двое детей, Эзра и Джаспер, 10 и 11 лет. Они, смеясь и толкаясь, начали бегать вокруг стола, играя в салочки.

— Граф пожаловал. Свалился, как снег на голову посреди ночи, — произнесла Глори, прогоняя бегающих вокруг нее детей.

— Эзра! Джаспер! Ну-ка, марш в обеденную и прекратите бегать! — прикрикнула Дания, чувствуя, что ей нужно взять ситуацию под контроль. Дети послушно вышли, но как только дверь за ними захлопнулась, снова послышался детский смех и топот маленьких ботиночек по деревянному полу.

— Негодники! — сердито качнула головой Дания, прислушиваясь к их шалостям.

— Ты бы с ними по жестче, дорогая, — намекнула Глори, подмигнув ей.

— Ты сказала, граф пожаловал. Какой граф? — Дания подошла ближе, отламывая кусочек хлеба и кладя его в рот.

— Граф Ричард Дэвон, а что? — с улыбкой ответила Глори, легонько хлопнув по ладошке Дании.

— Как, граф Ричард? Ведь они же еще не вернулись! — воскликнула Дания, удивленная новостью.

— Ну вот, он вернулся. Как видишь, — с загадочной улыбкой произнесла Глори, поднимая поднос с угощением. Дания открыла было рот, намереваясь задать еще один вопрос, но Глори уже исчезла за дверью.

Тем временем в чайной комнате Ричард уселся за столик, бросив нетерпеливый взгляд на часы.

— Желаете ли вина, Ваше Сиятельство? — с улыбкой спросила Глори, входя в комнату с подносом, на котором красовались бокалы с вином и угощения.

— Нет, спасибо. Вы очень добры, — ответил граф, явно находясь в плохом расположении духа.

— Напрасно, напрасно, сэр. Наше вино лучшее среди местных виноделен, — заискивающе произнес Аарон, входя в комнату следом за Глори.

— Прошу извинить меня за внезапный визит, но дело неотложное, и мне более не хотелось бы откладывать аудиенцию с леди. Ни на мгновение, — резко ответил граф, и в его голосе прозвучала настойчивость, не оставлявшая сомнений в серьезности его намерений.

— Ох, да, разумеется, — поспешил ответить Карсон. — Глори, будь любезна, пригласи леди Норфолк.

— Слушаюсь, — девушка упорхнула.

— Еще раз приношу свои извинения. — Ричард утомленно прикрыл веки и провел ладонями по лицу. Сон в эту ночь был беспокойным и мысли о том, что Дания спит где-то неподалеку, терзали его до утра.

— Всё в порядке. Мы гордимся даже мгновением вашего пребывания в этом доме. Пожалуйста, кушайте. После, если захотите, мы побеседуем с вами. Мой дом в вашем распоряжении.

— Благодарю.

Карсон, закрыв за собой дверь, исчез из поля зрения. Ричард поднялся с кресла, подойдя к окну, чтобы насладиться солнцем, окрашивающим небо в багряные и золотистые тона. Окна чайной комнаты выходили на пышный сад, казавшийся ему унылым и безжизненным. Внезапный скрип двери за спиной заставил генерала обернуться. Перед ним стояла Дания, но не та юная девушка, которую он помнил. Время изменило её черты, придав им женственность и глубину. Она стала воплощением хрупкой красоты, подобной фарфоровой кукле. Но её глаза говорили о пережитых страданиях, глубокие, печальные, с тёмными кругами под ними, свидетельствующие о бессонных ночах и душевной боли. Тёмно-синее платье было строгим, рукава длинными, не скрывающими дрожь в её руках.

Ричард почувствовал внезапный прилив нежности к этой девушке. Они медленно приблизились друг к другу, и он, не задумываясь, обнял её, позволяя ее выступившим слезам пролиться. Её тело содрогалось от рыданий, а он, шепча успокаивающие слова, прижимал её к себе всё крепче.

— Ну, ну. Тише, леди, — говорил он мягким голосом, гладя её по волосам. — Не плачьте. Всё хорошо. Всё позади.

Но её рыдания не утихали. Ричард осторожно отстранил девушку, нежно приподняв подбородок. Он достал из кармана белоснежный платок и аккуратно вытер слезы с её разгорячённых щёк.

— Мне очень жаль, — прошептала Дания, голос её был едва слышен, прерываясь от всхлипов.

— Мне тоже, — ответил Ричард, вновь притягивая её к себе.

В его объятиях, окруженная мужским теплом и заботой, Дания постепенно успокоилась. Её дыхание выровнялось, и напряжение, сковывавшее её тело, начало спадать.

— Прошу вас, не гневайтесь на меня, — прошептала она, полным сожаления голосом.

— Я ни в чем не виню вас.

— Король в гневе? — спросила она.

— Он огорчён и скорбит. Так же, как и все мы, — ответил генерал.

— Ох, это случилось так мгновенно. Я не в силах была помочь.

Девушка приблизилась к великолепной бархатной кушетке, усаживаясь она взяла подушечку, уложив ее на колени. Ричард налил ей воды в хрустальный стакан, и она медленно выпила её, пытаясь собраться с мыслями. Он сел рядом, имея утомлённый и измождённый вид. Бессонная ночь, трудное путешествие и надвигающаяся на королевство буря оставили свой след на его лице.

— Никто не ожидал этого, — утомленно вздохнул Ричард, потирая ладони.

— Я знаю… Я обещала вам… — начала Дания, но Ричард перебил её.

— Забудьте, — произнес он, пристально глядя ей в глаза. В его взгляде не было осуждения, лишь глубокое сострадание и понимание трагедии, разрушившей ее жизнь.

Глубокое молчание повисло между ними, прерываемое только тихим шелестом штор от сквозняка и чуть слышной работой механизма в часах. Дания чувствовала себя неловко оттого, что поддалась эмоциям перед генералом. Её заплаканные глаза и длинные влажные ресницы, были воплощением нежной красоты, вызывающей у него одновременно нежность и влечение. Его взгляд непроизвольно задержался на её устах, и только теперь, наблюдая за ней, Ричард осознал всю глубину её красоты. И все же, как жаль, что она не подошла, — подумал Ричард.

— Вы видели моего отца? — спросила Дания. Слеза скатилась по её щеке и растворилась на губах, придавая её и без того взволнованному взгляду ещё большую трагичность. — Сэр Ричард?

— Да? — переспросил Ричард, с трудом отводя взгляд от её губ. Он мысленно корил себя за свои размышления, за то, что позволил себе оценить её привлекательность, вместо того, чтобы сконцентрироваться на её проблеме. — Да, он дома. С ним всё в порядке.

— Сложно признавать это, но он разбил мне сердце, — призналась Дания, делая глоток воды и пытаясь сдержать рыдания. — Я так зла на него…

— Все будет хорошо, — тихо произнес Ричард, пытаясь отыскать верные слова. — Он поправится, я ручаюсь вам. Вы вернетесь в отчий дом. Эта работа не для вас, леди. Вы заслуживаете намного большего.

Он осмотрел комнату, помня о роскоши, в которой пребывала Дания, и она явно контрастировала с её теперешним положением.

— Что вы… Работа с ребятишками весьма занимательна. Я обучаю Джаспера языкам, а юную Эзеру рукоделию. У неё, между прочим, большой талант, она очень прилежна. Девочка проявляет удивительные способности, уже умеет вышивать сложные узоры. Я наблюдаю за ней уже несколько месяцев, и могу сказать, что её работы достойны восхищения.

Ричард улыбнулся, впервые за все это время. Говоря о детях, Дания на мгновение отвлеклась от собственных проблем и с удовольствием рассказывала о достижениях ее воспитанников.

— Вы так прекрасны, — прошептал он, взяв её ладонь в свою. Его пальцы ощутили тепло её кожи, и лёгкое дрожание. Дания замолчала, глядя на него, и в её глазах читалась симпатия.

***

Увидев Артура Норфолка, выходящего навстречу, Ричард отметил его внешний вид: камзол, хоть и безупречно чистый, выглядел несколько помятым, а тщательно зачесанные седые волосы требовали ухода. Запах крепкого алкоголя, резкий и неприятный, окутывал Норфолка, словно кокон, подчеркивая его состояние. Ричард, придержавший дверцу кареты, помог Дании выйти, наблюдая за встречей отца и дочери с нескрываемым интересом и неким отстраненным раздражением. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалась целая гамма эмоций: от уважения к чувствам девушки до глубокого пренебрежения к ее отцу.

Когда Дания, наконец, отстранившись от отца, оставила их наедине, напряженность между мужчинами стала осязаемой.

— Граф Норфолк, мне неприятны ваши поступки, а слабость я презираю. Ваш образ жизни — позор, не соответствующий Вашему положению.

Голос генерала был тих, но каждое слово было наполнено резким осуждением. Норфолк опустил взгляд, его лицо покрылось бледностью.

— Я глубоко сожалею, сэр, — пробормотал он. — Тоска по потерянным детям невыносима…

— У вас осталась еще одна дочь, — перебил его Ричард. — И поверьте мне, она идеальна.

— Понимаю, что мое покаяние ничтожно перед тем, что я совершил, но остаток своих дней я посвящу искуплению, — смиренно произнес Артур.

Ричард наблюдал за Норфолком, ища какой-либо искры настоящего раскаяния.

— Я найду ей достойную партию, из богатой и знатной семьи, и это поможет вам вернуть былые положения. Вы подниметесь на ноги и продолжите жить ради своей единственной дочери и будущих внуков.

Норфолк, казалось, наконец нашел в себе силы поднять голову.

— Благодарю вас, милорд, — произнес он, его голос стал тверже. — Вы всегда относились к Дании с великодушием и почтением. Я имею догадки, по каким причинам вы не выбрали ее, но предпочитаю делать вид, что не ведаю настоящей причины. Знайте же, что я искренне благодарен вам за честь, оказанную моей дочери, за поддержку нашей семьи и за помощь в выборе достойного супруга для Дании. — Граф протянул ладонь для рукопожатия.

Ричард на секунду насторожился, набрав воздуха в легкие. Озадаченно посмотрел на графа, но все же пожал ему руку. Молчание висело в воздухе. Норфолк, ощутив напряженность, добавил:

— Я не подведу вас, обещаю. Она будет счастлива, — произнес он, заметив, что Ричард ждал именно этих слов.

***

Ричард неспешно шел по аллее, оставляя позади величественный особняк Норфолков. Холодный воздух пронизывал его, напоминая о том, как скоротечна жизнь, как стремительно мчится время. Он пытался привести свои мысли в порядок, обдумывая то, что случилось за минувшие дни. В голове не смолкали воспоминания о несостоявшейся помолвке короля, кончине дочерей Норфолка и, разумеется, о Дании.

— Граф! — раздался голос позади.

Он остановился, медленно обернулся, пристально смотря на подходившую девушку. Это была Дания. Она спешно шагала к нему, приподняв полы пышного платья, и в её движениях была грация, которая не могла не притягивать взгляд.

— Сегодня довольно прохладно, — заметил Ричард, когда она подошла ближе. — Вам следовало бы одеться теплее, леди.

Он снял свой плащ и, не дожидаясь ответа, укрыл её плечи. Это была забота, которая, казалось, согревала не только физически, но и душевно.

— Я тронута вашей заботой и отзывчивостью, — искренне произнесла Дания. — Умоляю вас, останьтесь на несколько дней. Отец будет рад. — Дания сделала паузу, а потом добавила с небольшим смущением: — И я тоже.

— К большому сожалению, я не могу остаться. Но признателен за приглашение, — ответил он, пытаясь сдержать свое желание провести рядом с ней хотя бы одну ночь.

— Как мне отблагодарить вас за столь щедрую готовность помочь? — Дания смотрела на него с надеждой на взаимность.

— Один ваш взор, вот такой, какой я наблюдаю сейчас — это дорогого стоит, поверьте мне. Я сделал то, что должен был, — произнес он, утихомиривая свое желание поцеловать ее.

— Могу ли я надеяться на встречу с вами в будущем? — тихо спросила она, сделав шаг ближе, и между ними возникла очевидная страсть.

Ответ не прозвучал.

— Ричард, — выдохнула она, прикрывая глаза, когда он склонился, касаясь ее губ и сливаясь в страстном поцелуе.

Глава 3

Амиция закончила последний стежок, завершив свою вышивку. Перекусив ниточку, она с удовольствием разглядела свое изделие, в котором переплетались яркие цвета и тонкие узоры. Сегодня был особенный день — её день рождения. Она с радостью вспомнила, как родители каждый раз старались сделать этот праздник незабываемым. Улыбка не покидала её лица, когда она представляла, какие сюрпризы могут ожидать её сегодня. Отложив вышивку, девушка слегка потянулась и задумчиво прикусила губу, предвкушая праздник.

Королевский поход, который так долго занимал умы всех жителей Милонии, наконец, завершился. Процессия вернулась в замок, и с ней пришла новость о трагедии — смерть избранницы короля Миры. Жители Милонии горевали вместе с повелителем, который, казалось, был обречён на неудачи в семейной жизни. Уильям, переживший очередную утрату, решил назначить бал для поиска новой невесты и одновременно, чтобы поднять дух своего народа. Приглашения были разосланы по всем знатным семьям, среди которых оказалась и семья Веллингтон.

Сестры Амиция и Саяри пребывали в том возрасте, когда их могли рассматривать как потенциальных невест для короля. Это привносило ажиотаж в атмосферу подготовки к балу. На свой день рождения Амиция получила восхитительное платье золотистого оттенка, украшенное белым кружевом на рукавах, воротнике и подоле. Саяри, облаченная в пурпурное платье, не уступала сестре по красоте и величию. Обе девушки были полны предвкушения и волнения перед грядущим событием.

Народ, как никто, жаждал попасть в замок. Улицы заполнились экипажами, каждый из коих был украшен цветами и лентами, а стук копыт наполнял воздух особенной мелодией. Цепочки карет выстраивались в длинную череду, создавая атмосферу по-настоящему королевского торжества. Слухи о бале разошлись по всей округе, и даже те, кто не имел возможности посетить праздник, собирались у замка, чтобы поглазеть, как знатные семьи входят в великолепные врата замка.

Когда очередная карета с изящными гербами подъезжала к замку, лакей с безукоризненными манерами тотчас открывал дверцу, протягивая руку очередной даме, будто это был самый значимый миг в её жизни. Барышни в пышных платьях и их кавалеры, облаченные в элегантные камзолы, с трепетом входили в замок, и каждый, кто впервые переступал порог этого восхитительного строения, не мог удержать восхищенного вздоха.

На высоких потолках блистали роскошные люстры из хрусталя и позолоты, отражающие свет многочисленных свечей. Здесь же, в середине данного пространства, две парадные лестницы, обрамлённые изысканными перилами, плавно соединялись на втором этаже, словно приглашая гостей подняться и продолжить осмотр замка.

Каждая деталь убранства была подобрана со вкусом: двери, вазы и гобелены гармонично сочетались между собой, создавая цельную картину, от которой мурашки бежали по коже. На дубовом паркете, отполированном до идеального блеска, красовался орнамент в виде восьмиконечной звезды, внутри которой находилась ещё одна, меньшая по размеру.

Просторное круглое окно в готическом стиле, украшенное витражным стеклом, выглядело как окно в другой мир. Его фигурный переплет, напоминающий цветок, пропускал мягкий свет, который играл на стенах, создавая причудливые узоры. Это окно не просто украшало замок, оно было его душой, наполняя пространство светом и цветом.

Дальше гости следовали в танцевальный зал, что волновал воображение и предвещал незабываемый вечер. Тут, в этом великолепии, имелся лишь белый рояль, но его нахождения было достаточным. Интерьер зала не нуждался в лишних украшениях — сочетание белого и золотого, матового и глянцевого, придавали ощущение легкости и воздушности.

На потолке этой комнаты имелась дивная роспись: фигуры в пляске, изящно размещенные по всему периметру, безмолвно манили гостей приобщиться к веселью. Замок, с его великолепием и роскошью, кажись был создан для того, чтобы дарить людям радость и вдохновение, а каждый визит становился запоминающимся событием, запечатленным в сердцах гостей.

После того, как гости, имели честь осмотреть парадную и танцевальную залы замка, их приглашали в величественный Банкетный зал, напоминающий по своему размаху королевский тронный зал. Столы, уставленные изысканными блюдами, тянулись вдоль стен. Воздух наполнял аромат разнообразных кушаний: жаркое из дичи, приготовленное по старинному рецепту, нежнейшие пирожные с кремом из фисташек и малины, а также экзотические фрукты, доставленные из далеких стран.

На хорах, расположенных на высоком подиуме, играл оркестр, исполняя жизнерадостные мелодии и грациозные вальсы. Слуги, облаченные в строгие черные одежды с безупречно белыми воротничками и манжетами, скользили между столами, предлагая гостям деликатесы и напитки.

— Как же здесь восхитительно! — прошептала Саяри, вертясь вокруг своей оси, и радушно улыбаясь гостям.

— Это самый лучший день рождения в моей жизни. — Амиция зачарованно оглядывала помещения, восхищаясь великолепием зала и изяществом гостей. Мужчины и дамы кружились в вихре вальса, смех и шутки сливались со звуками музыки. Некоторые гости, используя бесконечные лабиринты коридоров замкового комплекса, искали уединенные места для интимных бесед.

Уильям произнес короткую речь, искренне радуясь присутствию молодых девушек. Заняв кресло на почетном месте, предназначавшемся для королевского трона, он наблюдал за танцем молодых пар, изредка отпивая вино из чаши.

Ричард, высокий и статный, неторопливо продвигался по залу. Его ослепительно белый военный мундир с высоким воротником резко контрастировал с темными камзолами других мужчин. Каждое движение сопровождалось едва слышным скрипом его сапог из превосходной кожи, изготовленной лучшими мастерами королевства. Его взор, острый и наблюдательный, скользил по лицам собравшихся, оценивая каждого, словно опытный охотник, изучающий свою добычу. Неспешность его движений подчеркивала его высокое положение при дворе и спокойную уверенность в себе. Он неторопливо приближался к трону.

Сарус обратился к королю, делая глубокий поклон. Его голос слегка дрожал от волнения из-за пережитых несчастий, коснувшихся повелителя, но был достаточно ясным, чтобы его слышали в каждом уголке помещения.

— Ваше Величество, — начал он, — я имею честь представить Вам несколько родов, чьи дочери претендуют на роль невесты. Каждая из этих семей прошла тщательный отбор, и каждая из представленных девушек, соответствует высоким запросам, предъявляемым к будущей королеве.

Король, восседавший на троне, был погружен в свои мысли. Его лик, освещенный мягким сиянием от свечей, был невозмутим, но глубоко посаженные глаза выдавали любопытство. Он одобрительно кивнул, опираясь на резную рукоять трона. Сарус с мастерством опытного церемониймейстера начал представление, заранее изучив последовательность, дабы максимально сберечь драгоценное время короля.

— Луиза и Джон Весселы, — произнес Сарус, — хозяева имения Вессель в Горной долине. Их дочь, очаровательная Матильда — истинное воплощение красоты и благородства. Леди Матильда отличается не только необычной внешностью, но и проницательным умом и выдающимися дарованиями в музыке и живописи.

Матильда с румянцем на щеках вручила королю изящную шкатулку, внутри которой находилась тонкая алая ленточка с вышитыми золотом ее инициалами. Подобные ленточки получили все девушки, являющиеся вероятными претендентками на трон. Это был старинный ритуал, означающий начало официального процесса отбора будущей королевы.

— Саяри, у тебя лента! — ахнула Амиция, указывая девушке на ленту, стиснутую в ее ладошке. Саяри настолько сильно увлеклась происходящим вокруг, что даже не заметила, когда ей вручили ленту.

— Ох, и правда! — воскликнула она, разглядывая вышитые инициалы. — Я даже не сообразила, для чего мне ее вручили. А где твоя? — спросила она, обращаясь к Амиции.

— Мне не вручили ленту, — голос Амиции был полон изумления, живо сменяющегося осознанием. — Ох, боги. Ты кандидатка!

— Не может быть! — растерялась Саяри, снова взглянув на ленточку.

— Скорее идем! Надо найти матушку и папеньку!

Амиция, сжимая ладонь сестры, пробиралась сквозь плотную толпу гостей и высматривая своих родителей. Сарус громким голосом оглашал имена прибывших знатных особ, всякий раз сопровождая объявление торжественным принятием ленты от кандидатки.

— Генри и Кэтрин Лицеван-Ховард, Род Ховард, Утес Фазерлоу, — провозгласил Сарус, — с ними их очаровательные дочери, двадцатилетняя Шарлотта и двадцатиоднолетняя Бриджит. Их красота, словно утренняя заря, озаряет весь зал!

Две юные леди, грациозно улыбаясь, отдали свои ленты и отошли в сторону.

— Чарльз и Элизабет Дизраэли, герцог и герцогиня, поместье Шаторли. И, конечно же, прекрасная юная леди Шелси, — добавил Сарус, с улыбкой указывая на стройную девушку с огненно-рыжими волосами, платье которой, цвета глубокой синевы, отлично контрастировало с ее яркой внешностью. Шелси с лёгким поклоном отдала ленту, демонстрируя элегантную осанку и безупречные манеры, присущие аристократическому воспитанию.

Король, восседавший на троне, кивнул Сарусу, и лента Шелси легла в иной ларец. Ричард, подоспевший к тому времени, приблизился к трону, и встал рядом со старейшиной, всё так же держа руки за спиной.

Герцог Видс и его супруга Маргарет, а также их дочь Гариетт Видс почтили нас своим присутствием, — провозгласил старейшина, принимая красную ленту.

Именно в этот момент Ричард увидел её. Девушка, стоявшая за спиной герцога Видса, была поразительно схожа с той смелой красавицей, что не склонила голову перед королем. Осознав, что это она и есть, Ричард на мгновенье замер, испытывая восторг от встречи и некую тревогу от того, что ее сейчас представят королю.

Он не мог отвести от неё взгляда. Её голубые глаза, густые волосы и губы — всё было столь желанно. Она казалась ему чрезвычайно близкой, как будто он знал её всю жизнь.

— Невероятно… — вырвалось из его уст, но никто не услышал его слов, кроме Саруса.

— И наконец, барон Джон и баронесса Велония Веллингтоны с дочерями Амицией и Саяри. Поместье Веллингтон, Милония.

Ричард с волнением выискивал взглядом алую ленту в руках Амиции. В то же время его размышления блуждали вокруг образа и дивного имени девушки. Амиция была невысокой, ее рост едва достигал его подбородка, что придавало ей особый шарм. Тонкая талия и округлые формы груди делали ее безумно привлекательной. Длинные золотистые волосы ниспадали на ее хрупкие плечи, придавая ей некую эфемерность. Амиция являлась настоящим воплощением грации и нежности. Ее большие глаза, обрамленные пышными ресницами, были полны жизни и искренности, и сейчас они были устремлены на короля.

— Превосходно, — внезапно король поднялся и, вальяжно вышагивая, приблизился к Саяри и Амиции.

Поцеловав руку сначала одной девушки, затем другой, он задержался на Амиции слегка подольше. Или Ричарду так померещилось? Во всяком случае, этот миг для него был полон напряжения.

— Прелесть ваших дочерей надлежит запечатлеть на полотнах выдающихся живописцев, барон, — произнес Уильям, обращаясь к отцу девушек. — Они столь же хороши как их мать.

Его голос звучал убедительно, и в нем ощущалась искренность. Уильям подошел к Велонии, руку которой он тоже поцеловал с подобающим почтением.

— Благодарю, Ваше Величество, — ответила Велония, склонив голову в легком поклоне.

— Благодарю, — произнес Джон, слегка поклонившись королю. Леди снова сделали лёгкий реверанс.

Взгляды Амиции и Ричарда, наконец, пересеклись. Девушка улыбнулась и тут же залилась румянцем. Ее волнение было столь обворожительным, что Ричард ощутил, как его сердце колотится в груди, а кровь приливает к венам. Он отвёл глаза, стараясь собраться с мыслями и утихомиривая тревогу из-за внимания, которое ей уделял король.

Уильям, с лёгкой улыбкой принимая алую ленту из рук Саяри, перевёл нетерпеливый взгляд на Амицию, ожидая аналогичного знака от нее. Воздух сгустился предвкушением, но вместо ожидаемой ленты повисла неловкая пауза. Все присутствующие — придворные, знатные особы, члены королевской знати — невольно обратили свои взоры на юную леди. Амиция, до этого момента очарованно глядевшая на Ричарда, с заметным недоумением посмотрела на короля, а затем, едва слышно, произнесла:

— Простите, Ваше Величество, у меня нет ленты.

Король, несколько удивлённый, повернулся к Сарусу, который невозмутимо кивнул церемониймейстеру, галантному мужчине в возрасте в бархатном камзоле, попросив проверить списки кандидатур, удостоенных чести получить ленту. Церемониймейстер внимательно проверил список и вежливо ответил:

— Леди Амиция не значится в списках.

Ричард в душе обрадовался, однако прекрасно понимал, что короля эта обстановка не устроит. Его взор плавно переместился на лицо Амиции, потом на короля, чьё недовольство грозило перерасти в гнев, и, наконец, на Саруса, который, спокойно пробежав глазами по пергаменту, развёл руки в простом жесте, подтверждая отсутствие имени Амиции в списках. Ричард, пытаясь исправить положение, обратился к старейшине.

— Проверь ещё раз. Возможно, там ошибка.

Сарус только покачал головой:

— Имя леди Амиции не значится в списках, генерал, — немного подумав, он обратился к девушке. — Леди, сколько вам лет?

— Сегодня мне исполнилось восемнадцать.

— Все ясно, — выдохнул старейшина. — Она не попала в перечень, поскольку они были подготовлены заблаговременно. При формировании списков принимались во внимание не только заслуги и общественное положение, но и возраст. Видите ли, Ваше Величество, возраст Амиции на момент формирования списков не соответствовал установленным условиям.

Король, поняв, в чём дело, захохотал. Вся обстановка показалась ему смешной и комической. Все присутствующие, до этого мига застывшие в неловком безмолвии, понемногу начали расслабляться. Уильям подошёл к большому вазону, выбрал оттуда пышную алую розу и, вернувшись к Амиции, с улыбкой преподнёс ей цветок.

— Умоляю, примите эту дивную розу в знак моего уважения и извинения за оплошность моих подданных. Пусть эта роза заменит ленту, которую вы заслуживаете, и будет символом нашей с вами взаимной благосклонности. Сегодня чудесный день — ваш день рождения. Это поистине символично, даже поразительно!

Девушка в испуге уставилась на цветок, тяжело дыша. Саяри растерянно смотрела на короля и Саруса. Джон и Велония обменялись неловкими улыбками, радуясь благосклонности судьбы в сей вечер.

— Ну же, дорогая, прими розу, — прошептал Джон.

Ричард глядел на руку девушки, которая медленно потянулась к цветку, принимая его из рук короля. Закрыв глаза, генерал глубоко вздохнул и, неспешно выдыхая, расстроенно посмотрел на Амицию.

— Превосходно! — довольно воскликнул король, широко разведя руки. — Прошу всех начать веселиться. А вас, барон и вашу родню прошу пожаловать к моему столу.

Для многочисленных представителей знатных семейств, присутствующих на балу, это означало отказ. Разочарование проявилось в едва уловимых поникших взглядах тех, кто не удостоился королевской милости.

Веллингтоны пошли за королем к столу. Слуги заботливо помогли Велонии с дочерьми усесться, отодвигая кресла и предлагая напитки. Девушки сели по правую руку от матери. Амиция оказалась напротив Саруса, а справа от него, чуть в стороне, сел Ричард. Его сосредоточенный взгляд, скользящий между сестрами, не давал сомнений в его неподдельном интересе к Амиции.

На столе изобиловала еда. Ароматы, смешиваясь в воздухе, создавали незабываемое вкусовое предвкушение. Амиция, немного растерянная от такого изобилия пищи, посмотрела на Саяри, которая с невозмутимым спокойствием взяла гренку с паштетом и оливками и изящно положила её на свою тарелку. Амиция, подражая сестре, сделала то же самое, безмолвно благодаря ее.

Король, с особым удовольствием наблюдая за девушками, обратился к барону Веллингтону:

— И где же вы все это время прятали таких прелестниц?

— В родной Милонии, Ваше Величество. Мои дочки воспитаны в любви и строгости. Практически рядом с замком, можно сказать, под самым носом у вас.

— Ха-ха-ха. — захохотал король, пригрозив перстом с массивным золотым кольцом. — Точно подмечено.

— Наш род довольно древний и уважаемый, — продолжил барон. — Мы располагаем несколькими акрами угодий и родовым имением.

— Наслышан про вашу фамилию, — согласился Уильям, — Но очень мало осведомлен о ваших детях, — он покосился на Саруса, тут же переводя взор на Ричарда. — Ну что ж, выпьем за этот чудесный вечер, за наше знакомство и ваш день рождения, очаровательная Амиция, — произнес король.

— Ну и, конечно, за светлое будущее всего королевства, — добавил Джон.

— С днем рождения! — произнес генерал, глядя в глаза Амиции.

Голос Ричарда вызывал в ней некий особенный трепет. Амиция поблагодарила его за поздравление своей очаровательной улыбкой.

***

Спустя час занимательной беседы и вдоволь насытившись, они беззаботно потягивали вино, довольствуясь обществом друг на друга.

— И так… — король положил в рот виноград, сочно смакуя его. — Прекрасные леди, могу ли я задать вам пару вопросов?

— Конечно, Ваше Величество. — Саяри с грацией приложила салфетку к устам. Ее движения были столь изящны, что даже король на миг отвлекся от Амиции, которая, напротив, выглядела немного смущенной и не решалась смотреть ему в глаза.

Обе девушки ощущали на себе тысячи взоров, которые пристрастно изучали выбор короля. Кто-то глядел на сестер с завистью, кто-то с интересом, а кто-то с восхищением. Например, у Ричарда, который украдкой рассматривал Амицию, было очень суровое выражение лица, но глаза излучали тепло.

Король, одетый в чёрно-золотой камзол с пуговицами, расположенными в два ряда, смотрелся внушительно. Его крепкое телосложение и мужественные черты лица придавали ему авторитет, а морщины свидетельствовали о жизненном опыте и мудрости. Музыка на время прекратилась, когда он продолжил:

— Есть два вопроса. Один хороший, а другой… — Уильям растопырил пальцы, взвешивая, с какого вопроса начать. — Не совсем. С которого мне начать?

— Начните с приятного, — предложила Саяри, с едва заметной хитрецой в глазах.

Взгляд короля переместился на Амицию, ожидая ее ответа. Она, выдержав небольшую паузу, наконец произнесла:

— Начните с вопроса, который не совсем приятен. Пожалуйста.

Это было отважное решение, и Саяри кинула на сестру изумленный взгляд, но та лишь слегка пожала плечами, как бы извиняясь за свой поступок.

— Хорошо, — уверенно произнес король. В зале снова наступила тишина, и все с нетерпением ожидали, какой вопрос он задаст. — Готовы ли вы оставить отчий дом и переселиться в замок? — спросил он, неотрывно глядя на девушек.

Ричард тоже с любопытством взглянул на реакцию Амиции на поставленный вопрос. Она казалась отстраненной, поглощенной своими думами. Ее взор был прикован к бокалу с вином, тонкие пальцы безвольно водили по ножке хрустального сосуда. Когда она, наконец, отвлеклась от своих размышлений, ее взгляд сразу устремился на генерала. Его глаза, обрамленные густыми чёрными ресницами, неотрывно смотрели на неё. Не выдержав и мгновенья его томного взгляда, девушка посмотрела на короля. Но смелая Саяри успела перехватить внимание на себя.

— Разве этот вопрос можно считать неприятным? — очаровательно улыбнулась старшая сестра, тут же получив легкий, но ощутимый щипок под столом от матери. Король громко рассмеялся. Его смех был таким же жизнерадостным, как и его лик на протяжении этого вечера.

— Ваша смелость мне по душе, леди Саяри. Как насчет вас, леди Амиция? — он обратился к младшей сестре, его взгляд был полон игривости.

— Какой же тогда приятный вопрос? — тихо спросила она.

Король подался вперед, довольная улыбка все ещё не сходила с его лица.

— Ого! — подняв брови произнес он, облокотившись на стол. — Вы не менее отважная, чем ваша сестрица.

Все присутствующие с нетерпением ждали комментарии от девушки, но она молчала.

Ричард, сжимая в ладони бокал, краем уха улавливал шепот Саруса о великолепном выборе короля. Но его сосредоточенный взгляд, исполненный тайного восторга и любопытства, вынуждал девушку еще больше смущаться.

Уильям не дождавшись ответа от Амиции, продолжил:

— Приятный вопрос заключался в том, какие комнаты в замке вы предпочтете. В левом крыле, что ближе к моим покоям, или в правом, более уединенные?

Король был серьезен, но его глаза искрились лукавством. Он наслаждался игрой, с огромным удовольствием наблюдая за реакцией сестер.

Все глядели на Амицию. Она на секунду замешкалась, сомкнув пухлые губы. Её взор непроизвольно устремился на Ричарда, отыскивая в его глазах подсказки, поддержки, или, может быть, попросту помощи.

Уильям, вытирая влажные от виноградного сока пальцы, неспешно провел ладонью по подбородку, прикрыв очи и отодвинувшись от стола. Цокнув языком, он окинул хитрым взглядом семейство Веллингтон. Сарус с легкой иронией в голосе заметил:

— Видно, леди не привыкла к крепкому вину, раз оно так сковало ее язык.

Лишь отблеск улыбки проскользнул на лице повелителя, но в его глазах читался искренний интерес. Хохот раздался со всех сторон, удачно прерывая неловкую ситуацию, возникшую после молчаливого поведения юной особы.

— Что ж, это, вне всяких сомнений, похвально, — брови короля слегка приподнялись, и его взор обратился к барону Веллингтону. — Ваши дочери, должно заметить, воспитываются очень строго. Даже, я бы сказал, чересчур строго.

Королю и не нужен был ответ сестер. Все это было лишь игрой. Решение на самом деле уже было принято, и мнение девушек, мягко говоря, вовсе не учитывалось. Второй вопрос, заданный королем, лишь окончательно подтвердил это, ясно дав понять барону Веллингтону, что судьба его дочерей предрешена.

Звуки вальса, неспешно разливаясь по залу, наполнили собою их молчание. Пары, выстроившись в круг бального зала, с нетерпением ожидали знака короля к началу танца. Его Величество, неторопливо поднявшись, возвестил:

— В столь восхитительный вечер грех уклоняться от танца, особенно в такой милой компании. Не так ли, Ричард? Я полагаю, мы составим отличную пару этим юным леди.

Король, проходя мимо Ричарда, крепко сжал его плечо, как бы подчёркивая негласное согласие на его предложение.

Ричард осушил бокал, промокнул губы тканевой салфеткой, небрежно кинув ее на стол, и, поднявшись с места, направился за королем, который уже приглашал Амицию. Склонив голову в знак почтения, Ричард завел правую руку за спину, а левой он галантно взял протянутую ладонь Саяри, поцеловав ее с тыльной стороны.

Встав напротив короля, Амиция на миг растерялась, позабыв последовательность танца. На фоне короля она казалась нежной пташкой, которую вот-вот раздавят могуществом и властью. Её сердце взволнованно стучало в груди, и она чувствовала себя совершенно беззащитной. Никогда прежде ей не доводилось бывать в столь великолепных местах, окруженной роскошью, и тем более прикасаться к королю.

— Расслабьтесь, дорогая, я хорошо танцую, — прошептал Уильям, притягивая ее к себе. Он держал ее на почтительном расстоянии, что было вызвано не только этикетом, но и объёмным платьем Амиции, которое не позволяло им приблизиться. Девушка робко подняла взгляд на короля, и дрожь в ее теле в мгновенье утихла. Заиграла подходящая танцу музыка, и они закружились в головокружительном вихре.

На расстоянии вытянутой руки танцевал Ричард в паре с Саяри. Он был так хорош собой: статная фигура, пленительная улыбка, отменные манеры. Он приковывал взгляды многих дам. Амиция завороженно наблюдала за тем, как он уверенно вел свою партнершу. А Саяри, казалось, была в восторге от того, что танцует с таким благородным и харизматичным мужчиной. Она весело смеялась, и смех этот напоминал звуки флейты, наполняя всех радостью.

Когда Амиция заглянула в глаза королю, она увидела в них неимоверную увлеченность. Улыбка не сходила с его лица, и это придало ей уверенности. Король перевел Амицию в руки Ричарда, тут же принимая партнершу генерала. Девушки ахнули от неожиданности.

Ричард, проворно подхватив Амицию, вдохнул дурманящий аромат её волос — тонкий запах миндаля и роз, и ласково коснулся её талии, ощутив под пальцами упругость корсажа. Его прикосновение вызвало у девушки лёгкий трепет, пробежавший волной по телу. Аромат, исходивший от Ричарда, насыщенная смесь древесных нот сандала, кедра и утонченного мускуса, окутал её невесомым облаком. Ладонь графа, прожигала сквозь ткань, казалось одним прикосновением он уже завладел её душой. Вальс вскружил им головы. Амиция таяла в его руках, потерявшись в вихре музыки и чувств.

Она прикрыла глаза, отдаваясь чувству защищённости и спокойствия, что исходило от генерала. В какой-то миг его дыхание, тёплое и невесомое, коснулось её уха.

— Держите себя в руках, любовь моя, — сказал он. — Иначе этот вечер закончится печально.

Его губы коснулись мочки ее уха, обжигая страстью. Она не сразу поняла смысл сказанных им слов, но, быстро сообразив, распахнула глаза. Ричард, как бы прощаясь, отпустил ее в объятия короля. После, он с не меньшим изяществом исполнил па с Саяри. Танец завершился бурей аплодисментов и восторженных криков.

Король, довольный как дитя, держал руку Амиции.

— Вы превосходны, ей Богу, эти девушки просто бесподобны! — восклицал он, обращаясь ко всем присутствующим. — Ричард! Ну разве можно сыскать партии лучше?

— Разве что в других мирах, — ответил Ричард, его взгляд блеснул лукавством, — не в обиду остальным красавицам.

Все дамы, включая Амицию и Саяри, заулыбались, чувствуя себя похваленными.

— Продолжим пир! — воскликнул Уильям, пропуская Амицию вперед, делая её центром внимания до конца вечера.

Ричард поцеловал руку Саяри, выражая признательность за танец, и предложил ей проследовать к столу, где их ждали остальные.

— Вы превосходно танцуете, граф, — сказала она с ласковой улыбкой, пока они направлялись к столу.

— Не менее превосходно, чем вы, — ответил он, замечая её расположенность к разговору.

Когда они приблизились к столу, Ричард, как настоящий джентльмен, помог ей сесть. И тут же, взяв кувшин с вином, он уверенно налил вначале в бокал Саяри. Затем Амиции, уже занявшей свое место. Чуть наклонив графин, он наполнил её бокал всего наполовину.

Амиция опять уловила его аромат, который так сильно импонировал ей. Она заметила, как сильно выступают вены на его руках, а костяшки пальцев были сбиты, свидетельствуя о его положении. Не раз он ввязывался в рукопашную схватку на поле боя. Его близость была настолько возбуждающей, что у девушки пересохло в горле. Непроизвольно она взялась за бокал, поднося его к губам.

— Достаточно лишь делать вид, что пьете, — тихо произнес Ричард, наклонившись ниже, чтобы его слова были слышны лишь сестрам. — Не позволяйте вину помутнить ваш разум.

Девушки переглянулись, благосклонно взглянув на графа. Вернувшись на своё место, Ричард подозвал слугу и шепнул ему кое-что на ухо. Слуга кивнул, стремительно направившись в сторону потайной двери, ведущей в комнату, где готовили напитки и кушанья к выносу. Вскоре он вернулся, заменив графин с вином, стоявший возле сестер, на графин с обычным гранатовым соком.

Между тем, Уильям начал разговор с главой семейства Веллингтон. Сарус иногда вставлял короткие реплики, поддерживая их беседу.

Ричард продолжил свое наблюдение за Амицией, углубляясь в изучение этой юной особы, о которой он не мог перестать размышлять даже теперь. Его мысли были полны образами ее кроткой улыбки, звонкого смеха и белоснежной кожи. Судьба, словно играя с ним, свела их вместе за одним столом, но не соизволила связать их пути воедино. Она сидела напротив, вкушая фрукты и вино, и каждый миг, проведенный с ней, казался ему чарующим.

С каждым мгновением он все больше осознавал, как сильно она ему нравится. Что это любовь? Ричард пригляделся. Вот и его затронуло это чувство, столь чуждое ему. Ее тонкая талия, плавные движения и искренние глаза излучали невинность и хрупкость, которые всё больше покоряли его сердце. Он откровенно пожирал ее взглядом, и когда она с вызовом взглянула на него, внутри него вспыхнул настоящий пожар. Да, эта девочка доставит ему хлопот…

— Позвольте поинтересоваться, все ли вас устраивает? Возможно, имеются какие-либо пожелания в еде или напитках? — обратился он к Велонии и ее дочерям. При всем своем увлечении он сохранял полную невозмутимость.

— Все более чем восхитительно, граф. Спасибо за вашу заботу, — ответила Велония, обворожительно улыбаясь.

— Надеюсь, ничто вас не огорчит и в дальнейшем. Не могу не согласиться с Его Величеством. Ваши дочери скромны и восхитительны, словно ангелы, — произнес Ричард, встречая взгляд Амиции улыбкой. Она скромно улыбнулась в ответ.

— Подобные комплименты являются лучшей похвалой для меня, как для матери, — с гордостью произнесла Велония, заметив смущение дочери.

— Я от всей души уповаю на благосклонность судьбы, иначе до скончания века я буду подвержен ревности, — с едва заметной грустью улыбнулся граф, глядя на Велонию.

— Временами жизнь преподносит сюрпризы, которые мы не ждем. А вот хорошие они или плохие — это уже на усмотрение воли Божьей, — с досадой произнесла она.

Ричард тотчас заметил, что эта прелестная дама обладает поразительной наблюдательностью. В её очах читалась глубокая мудрость. Она мгновенно поняла, кто именно привлек внимание двух мужчин. А материнское чувство Велонии подсказывало, что сердце её дочери сейчас трепещет от волнения.

Мысли Амиции путались, и, чтоб успокоиться, она просто скрестила руки на коленях. Сидя прямо, она направила свой взор на бокал, надеясь, что это поможет ей отвлечься от нескончаемых размышлений. Ей хотелось выйти, вдохнуть свежий воздух и забыть обо всем.

— Вы утомились? — спросил граф, будто слыша ее мысли.

— Немного, — ответила Амиция. — Это мой первый бал, и я чуть-чуть волнуюсь.

— Тогда разрешите мне дать вам пару советов, — продолжил он с доброй улыбкой. — Пропустите несколько танцев и будьте чуть решительнее. Говорите то, что вправду хотите.

— Пожалуй, я последую вашему совету, — с признательностью согласилась Амиция, ощущая, как его улыбка успокаивает её.

В этот миг её сестра, Саяри, игриво откусила виноградину и прибавила:

— А вот я, напротив, с удовольствием бы потанцевала.

— У вас, леди, столько энергии, — похвалил ее генерал. — Не сочтите за невнимательность, но мой разум был слегка помрачён в тот миг, когда вас представили. Позвольте узнать, насколько вы старше своей сестры?

— Всего на один год, — ответила Саяри.

— Чем же вы занимаетесь в своё свободное время, леди? — граф обратился к ним обеим.

— Извините, — Амиция больше не могла оставаться в этом душном помещении. Поднеся платок ко рту, она замолчала. Затем и вовсе попросила помощи у слуг.

Ричард, увидев её состояние, поднял ладонь, останавливая слугу, желавшего помочь девушке. Генерал поднялся из-за стола, уверенно подошёл к ней и с легкостью развернул её стул на себя, предоставляя ей возможность встать.

— Однако вы впечатлительная натура…

— Что с тобой, дорогая? — испугалась Саяри.

— Что случилось? — Велония нежно коснулась руки дочери.

— У меня просто закружилась голова, — успокоила их Амиция, ощупывая лоб ладонью. Саяри с нежностью поддержала сестру, но Ричард быстро перехватил инициативу в свои руки.

— Идемте, — сказал он, помогая Амиции подняться. — Свежий воздух все исправит.

— Амиция? — позвала Саяри уходящую сестру. Но Велония чуть сжала ладонь дочери, намекая, что следует оставить их вдвоем.

Уверенной походкой и невозмутимым видом он вёл её за собой, и толпа, оживлённая атмосферой бала, расступалась, восхищённо глядя на них, а затем опять смыкалась, провожая их восторженными взглядами.

— Вы не против побеседовать с глазу на глаз? — поинтересовался он перед тем, как выйти на балкон.

— Нет, вовсе нет, — ответила Амиция.

Они вышли на просторный балкон, украшенный шпалерами с цветущими розами насыщенных красных и светлых розовых тонов. Ричард бережно отвёл её чуть дальше к балюстраде, обволакивая своей суровой заботой.

— Вам стало лучше? — поинтересовался он, заметив, как её щеки начинают розоветь от свежего воздуха.

— Да, намного, — ответила она, невольно прижавшись к лианам из роз. — Извиняюсь за предоставленное неудобство.

— Не стоит извиняться, — ответил Ричард, сцепив руки в замок за спиной. — Это всего лишь ваш первый бал, и вполне нормально испытывать волнение.

Она улыбнулась ему, не зная, что сказать в ответ, и Ричард, уловив её настроение, продолжил говорить.

— Я помню тот день, когда увидел вас впервые, — произнес он, его голос стал более серьезным. — Вы были столь прекрасны и в то же время отважны. Не всякий отважится отказаться от поклона самому королю.

— Вы помните тот момент? Я не знаю, как это произошло. Мне совестно, но в тот момент я словно не видела происходящего вокруг. — Амиция задумалась, а затем добавила. — Никого, кроме вас и вашего коня.

— Это сложно забыть. Поверьте, я безумно желал спешиться и подойти к вам.

Амиция замерла. Казалось стоит лишь моргнуть, как весь этот невероятный момент растворится, как дым на ветру. Неужто он в самом деле запомнил то скоротечное мгновение, врезавшееся в ее память. Неужели он, как и она, пронес его сквозь время? Сколько раз она прокручивала в своем воображении их встречу, представляла каждое слово, каждый жест, каждую интонацию его голоса. И вот этот момент настал…

— Почему же вы не последовали своему желанию? — спросила она. Голос ее звучал тихо, почти неслышно, но он слышал каждое ее слово, каждый вдох.

— Я был слишком уверен в том, что найду вас позже, — ответил Ричард. — И я очень об этом жалею, леди. Время, увы, вспять не повернуть…

— Что же изменилось?

— Многое изменил сегодняшний вечер, — ответил Ричард, и в его взгляде мелькнула тень досады.

— Вы говорите загадками, — произнесла девушка, прикасаясь к своему лбу, пытаясь унять внезапное головокружение.

— Я бы многое желал объяснить, — произнес Ричард, его взор был устремлен на нее, — но опасаюсь еще больше вас запутать.

В этот момент на балкон вышла парочка — мужчина и женщина, явно перебравшие вина и искавшие уединения. Заметив графа, они смущенно поклонились и поспешили уйти, бормоча извинения. Амиция проводила их взглядом, а затем снова посмотрела на Ричарда, который, казалось, совершенно не обратил внимания на это небольшое происшествие. Его лицо выражало полное спокойствие, словно ничего не могло нарушить его внутреннего равновесия. Амиция попыталась мысленно охарактеризовать стоявшего перед ней мужчину. Мужественный, дисциплинированный, обладающий несокрушимой силой воли и твердым характером. Его взгляд, проницательный и глубокий одновременно, завораживал и остужал, словно ледяной огонь. Движения его были размеренными и уверенными, каждое действие проникнуто осознанностью и контролем. Голос четкий, властный, соответствующий командиру, привыкшему отдавать приказы и быть беспрекословно услышанным. Атмосфера вокруг него казалась наэлектризованной, словно он был центром невидимой силы.

— Вероятно, очень скоро вы станете королевой, — уверенно сказал он, замечая ее изучающий взгляд. Он и сам изучал ее не меньше. Девушка юна, но достаточно грамотна и в придачу скромна. Ее формы, еще совсем девичьи и не созревшие, лишь подтверждали ее целомудренность. Декольте частично обнажало небольшую грудь, которая усердно набирала воздуха, выдавая ее взволнованность. Лицо понемногу наливалось румянцем. Сочные губы девушки, от которых Ричард с трудом отводил взгляд, выглядели немного припухшими. Это было следствием того, что Амиция слегка покусывала их, когда начинала нервничать.

Балкон, окутанный полумраком и ароматом цветов, казался им обоим островком отчуждения от шумной толпы внутри. Тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и далекой музыкой, усиливала страсть и ожидание.

— Вы словно расстроены? — спросила она, глядя ему в глаза и пытаясь уловить его истинные чувства. Ричард задумался, прежде чем ответить.

— Смотря с какой стороны на это посмотреть, — произнес он, подходя к балюстраде и опираясь на неё обеими ладонями.

— И с какой стороны смотрите вы? — спросила Амиция, берясь за балюстраду и наблюдая за тем, как он с прищуром окидывает взглядом округу.

— Со стороны верноподданного, — ответил он, посмотрев ей в глаза.

— Разве у вас нет своего права выбора? — неожиданно спросила Амиция, удивляясь своей смелости. Эти драгоценные минуты нахождения рядом с ним наполняли ее решимостью и настойчивостью.

— К несчастью, не в этой ситуации, — ответил генерал, и в его взоре читалась печаль. — Однако, невзирая на всё, я весьма рад, что познакомился с вами в ваш день рождения.

Амиция улыбнулась, но внутри неё разгорелись противоречивые чувства.

— Я уже совсем позабыла об этом, — призналась она, проводя рукой по гладкой поверхности балюстрады. — Этот день одновременно великолепен и полон загадок для меня.

— Для меня же этот день навсегда останется печальным, — произнёс он. — Надеюсь, я не оскорбил вас своими речами, — добавил он, заметив, как её лицо потемнело от грусти.

— Когда мы танцевали, — начала она, но вдруг остановилась, не уверенная, стоит ли продолжать. Однако любопытство и желание понять его побудили её продолжить: — Вы назвали меня…

В этот миг музыка зазвучала сильнее, и балконные двери распахнулись, прерывая их беседу. На пороге возникла Велония, держа в руках бокал.

— Прошу меня извинить за столь дерзкое вторжение в вашу уединенную беседу, — произнесла Велония с улыбкой. — Но, боюсь, мне придется прервать вас. Король с минуты на минуту может пожелать личный разговор, — прибавила она, многозначительно взглянув на дочь. — Будет лучше, если вы вернетесь к столу.

Амиция удрученно посмотрела на Ричарда.

— Не смею более задерживать вас, леди. — Ричард выпрямился, убирая руки за спину в своей привычной манере.

— Мне чистосердечно жаль, что все вышло так, как вышло, — Велония невесело улыбнулась ему. — Я вижу, вы хороший человек, Ричард. Знайте, я рассчитываю на ваш опыт и сдержанность.

Произнеся эти слова, она, не дожидаясь ответа, пропустила дочь вперёд, уводя её от него.

***

— Я влюбилась! — с упоением в голосе проговорила Саяри, кружась по коридору, когда они шли в будуар. Её глаза лучились счастьем, а улыбка не исчезала с лица.

— В кого? — с любопытством спросила Амиция, приподняв подол своего платья, чтобы удобнее было двигаться.

— Как в кого? В короля конечно! Он до того могуч! Его руки… — Саяри обхватила свою талию, будто стараясь представить его близость.

— Но как же Престон? — с недоумением спросила Амиция.

— Престон? Но мы ведь почти не встречаемся. Он больше поглощён своей службой, чем мной, — ответила Саяри, слегка огорчившись.

— Очнись, Саяри! — воскликнула Амиция, схватив сестру за руку и втащив её в углубление в стене, дабы укрыться от чужих глаз. — Король не выбрал тебя. Он выбрал меня! — её слова прозвучали для Саяри как гром среди ясного неба.

— С чего ты это взяла?

— Это же очевидно. Ты что, пьяна? — с иронией произнесла Амиция, поправляя волосы сестры, которые выбились из прически, как у юной нимфы.

— Почему ты так говоришь? — возмутилась Саяри.

— Ох, милая, вино всё же вскружило тебе голову, — с лёгкой усмешкой заметила Амиция. — Пойдём!

Они поспешно направились в будуар, где зеркала отражали их образы в ярких цветах. Остановившись напротив большого зеркала, Амиция взяла фарфоровый кувшин. Налив немного воды в керамическую чашу для умывания, она обрызгала лицо сестры, чтобы взбодрить её.

— Ну? — с надеждой взглянула она на Саяри.

— Ох, эта роза… — поразмыслила Саяри, её мысли блуждали среди воспоминаний о короле и танцах. — Как же я могла вообразить… — её голос стал тихим и расстроенным.

Амиция вздохнула, отдалившись от сестры, и взволнованно поправила свои волосы, прежде чем опять взглянуть в зеркало.

— Ты будешь королевой, сестрица, — произнесла Саяри, неспешно приближаясь к Амиции и ласково касаясь её плеч. — Ты будешь королевой, — повторила она, и в её голосе слышалась радость.

Амиция, взглянув на своё отражение, вспомнила слова графа, все еще звучавшие в её голове: «любовь моя… любовь моя… любовь… моя»

***

— Зачем медлить со свадьбой? Я твёрдо верю, что она будет настоящей королевой и достойной супругой, — В беседе с четой Веллингтонов Уильям выпил ещё бокал вина, ставя его на стол и обтирая ладонью уста. — Моё сердце давно жаждет любви, и я надеюсь, что теперь удача непременно будет на моей стороне, и все мои планы и грёзы сбудутся.

— Конечно, мы тотчас же приступим к подготовке церемонии, — ответил Сарус, взирая на короля.

Сарус пришёл в восторг от случившегося сегодня. Устройство бала оказалось прекрасной задумкой не только потому, что это подняло настроение королю, но и потому, что избранница нашлась так скоро. Она была очаровательна во всех отношениях, и это не могло не радовать королевский совет.

— Ричард, ты помнишь нашу беседу в Новых землях? — Уильям устремил свой взор на графа, который сидел по левую руку от него.

— Конечно, помню, повелитель.

— Называй меня Уильям, — с радостью произнёс король, бросая салфетку на стол. — В конце концов, мы скоро породнимся!

— О чём вы? — Ричард с изумлением посмотрел на него, не понимая, к чему он клонит.

— О бракосочетании, разумеется, твоём бракосочетании! — хохотал Уильям, его глаза блистали от счастья.

— Моей свадьбе? — граф окончательно опешил. — Но с кем?

— С Саяри, разумеется! — прибавил Уильям, склонившись поближе к графу, будто рассказывал секрет. — Она не отрывала от тебя взора на протяжении всего праздника.

— Я не уверен, что Са… — начал было Ричард, но король его прервал.

— Пора уже угомониться. Бесконечные череды девушек — это не то, что тебе требуется. Семья — вот что основное. И ты, как никто другой, заслуживаешь этого счастья, — произнес король, с искренней улыбкой похлопав Ричарда по плечу. — Это лучшее, о чем я мог мечтать. Это даже больше, о чем мог меятать твой отец!

Король встал, удаляясь от стола и предчувствуя все радости, что принесёт грядущая жизнь. Он нарочно не стал слушать возражения графа, который, похоже, пребывал в замешательстве.

— Барон, разрешите пригласить на танец вашу очаровательную супругу? — с юношеским задором произнес Уильям, обращаясь к главе семейства Веллингтонов.

— Пожалуйста, — произнес Джон, предоставляя руку Велонии, которая с улыбкой приняла предложение короля. Уильям с наслаждением увел ее в толпу танцующих, где им моментально освободили место, и он закружил ее в танце.

Ричард взял бокал короля, понюхав аромат вина.

— Он пил то же самое, что и я? — обратился он к Сарусу.

— Да, — нерешительно отозвался старейшина, взяв кубок из рук графа и принюхиваясь к запаху.

— Тогда что, черт возьми, он несет… — ошеломленно смотрел на короля Ричард.

Сарус непонимающе пожал плечами, довольно улыбаясь.

***

— Леди, прошу ваши покои.

Старшая фрейлина Мари, с почтительным поклоном, распахивала перед сестрами массивные двери, каждая из которых вела в новую, еще более впечатляющую комнату. Свет, струящийся через вытянутые, узкие окна, наполнял комнаты мягким, приглушенным сиянием, выделяя роскошную отделку.

Первой бросалась в глаза изумительная игра теней на сводчатых потолках. Позолоченная лепнина, изысканные завитки и королевские вензеля, выполненные с филигранной точностью, рассказывали о высоком статусе обитательниц этих покоев. Каждый вензель был уникален, повторяя инициалы разных монарших особ, проживавших здесь на протяжении веков.

Гигантские люстры в виде раскрывающихся роз, созданные из позолоченной бронзы и украшенные тысячами хрустальных элементов, сверкали, словно сонм звезд. По пятнадцать свечей на каждой люстре мягко освещали бордовые стены, на которых красовались тяжелые багетные картины. Они представляли собой сцены из придворной жизни: портреты монархов, сцены охоты в королевских угодьях, торжественные балы, идиллические пейзажи с изображением юных леди, прогуливающихся по садам в окружении фрейлин. Детали каждой картины были проработаны с поразительной точностью, от блеска шелка на платьях до игры света на поверхности воды в пруду.

Пол, вымощенный многоцветным мрамором, являлся подлинным шедевром. Уложенные в геометрические рисунки, плиты создавали ощущение динамики и объёма. Каждый фрагмент был тщательно подобран по оттенку и структуре, образуя неповторимый узор. Камины, сделанные из белого каррарского мрамора, были украшены изящной резьбой.

Мебель, расставленная по комнатам, представляла собой смесь роскоши и элегантности. Ложа, располагались на мягких, ворсистых коврах лазурного оттенка с лиловыми переливами. Четыре вертикальные колонны, поддерживали резную панель балдахина.

— Они восхитительны, — прошептала Амиция, просто не в силах скрыть восторг. Ее пальцы с трепетом коснулись холодной поверхности камина, а затем провели по мягкой шелковой обивке кушетки.

Фрейлина Мари, чьё лицо до этого мгновения выражало безразличную суровость, вдруг шепнула Амиции:

— Ваши вещи будут доставлены в замок завтра после полудня. По секрету скажу, меж комнатами имеется секретная дверь. Вон там, — она кивнула на стену. Если приглядеться, там, и вправду, были видны очертания двери.

Девушки улыбнулись. Фрейлина, ознакомив их с убранством и прочими прелестями, вскоре удалилась, оставив сестер наедине друг с другом.

— Никак не могу понять, — задумалась Саяри, касаясь до блестяще отполированной столешницы белого комода. — Если король выбрал тебя, что здесь делаю я?

— Наверное, он ещё не до конца определился. Решил подумать? Умоляю, Господи, смилуйся над моей слабой душой. Пускай будет так! — взмолилась девушка, упав на колени прямо на ковёр посреди комнаты. — Ведь я… — она осеклась, замолчав.

— Что ты хотела сказать? — Саяри присела рядом, касаясь ее ладони.

— Я… — девушка тяжело дышала. — Не могу дышать…

— Амиция. — Саяри заглянула сестре в глаза и после перерыва произнесла. — Ты вправду любишь генерала…

Саяри с волнением вспомнила, что два года назад, после встречи генерала Ричарда на ярмарке, Амиция была так взволновала, что продолжительное время находилась в тени. Она буквально преобразилась из радостной девочки в грустного подростка, стала отчужденной и задумчивой. Непрерывно искала уединения, постоянно читала и грезила. Только через год Амиция более-менее забыла о Ричарде и понемногу вернулась к будничной жизни. Лишь изредка с тоской глядя в окно, пока не пришла в себя полностью. И вот теперь ее чувства снова расцвели!

— Господи, спаси наши души, — взмолилась Саяри вместе с сестрой.

Жизнь юных леди при дворе, окруженных целой свитой фрейлин, представляла собой сложную смесь строгого этикета и тайной свободы. Роль фрейлин выходила далеко за рамки простого сопровождения. Это были настоящие многофункциональные помощницы, и их подготовка была тщательной и всесторонней. Обучение включало не только традиционные для аристократок дисциплины — танцы, верховую езду, музыку и живопись, но и глубокое погружение в придворную жизнь. Старшие фрейлины были, по сути, консультантами и советчицами своих подопечных, помогая им ориентироваться в сложном лабиринте дворцовой политики, представляя их влиятельным персонам и следя за тем, чтобы девушки были в курсе всех значимых событий.

Также фрейлины заботились о содержании комнат и гардеробах своих госпож, вели секретарскую работу, отвечая за переписку, составление списков гостей и других документов. Контроль над слугами, управление бюджетом и закупка необходимых товаров также входили в их зону ответственности. В некоторых случаях фрейлины имели доступ к корреспонденции своей госпожи, предварительно просматривая письма и отбирая те, что считались неподходящими. Таким образом, они играли роль своего рода фильтра, защищая девушек от нежелательной информации или интриг.

Уровень роскоши, в которой обитали юные леди, был поразителен. Их питание было богатым и многообразным. За их волосами тщательно ухаживали, используя редкие масла и ароматические составы. Одежда, пропитанная приятными запахами трав, подчеркивала их статус. Обувь и украшения изготовляли лучшие мастера своего дела, применяя драгоценные камни и редкие металлы. Даже купание проходило с особенным шиком. Часто использовались душистые масла и травы.

Однако за блеском и роскошью скрывалась другая, тайная жизнь. По ночам, минуя строгие правила и наблюдение, девушки проникали друг к другу через потайные ходы и двери, садились в уютные кресла, освещаемые мерцанием камина. Окруженные мягкими подушками, они отдыхали от формального этикета и делились тайнами, мечтами и переживаниями, создавая свое собственное неформальное сестричество, где они были не королевами и графинями, а просто девушками, ищущими взаимопонимания и поддержки.

***

Уильям, погруженный в выбор ткани для своего церемониального платья, задумчиво рассматривал образцы, разложенные на столе. Белый, конечно, классика, но его взгляд зацепился за сверкающую нитями золота бежевую ткань. «Чудесный беж», — подумал он, невольно проведя пальцами по гладкой поверхности. Мягкость, переливы света на шелке — это было именно то, что он искал. Портной, затаив дыхание, ждал королевского решения. Тот, одобрительно кивнув, дал понять, что выбор сделан. Внезапный стук в дверь прервал приятное предвкушение. Жестом руки король велел портному удалиться. Тот, пробормотав что-то о превосходном вкусе Его Величества и удачном выборе, поспешно ретировался. В комнату вошел граф Ричард, не заметив спешку портного.

— Вызывали меня, Ваше Величество? — Ричард, выпрямившись во весь рост, сдержано, но с едва заметным напряжением во взгляде, обратился к королю. Уильям, продолжая осматривать оставшиеся лоскуты ткани, озвучил свой вопрос, предвкушая привычный доклад.

— Ты уже уведомил леди Саяри о своих намерениях? — его голос был спокойным, практически безэмоциональным. Уильям был уверен в положительном ответе графа.

Тишина повисла в комнате, тяжелая и напряженная. Ричард не ответил, медленно подходя к окну. Застывший на фоне закатного неба, он был похож на статую, забытую бездумным скульптором. Видно было, как напряжены его плечи, как он сжимает кулаки. Уильям, впервые заметив такое поведение генерала, насторожился.

— Что такое? — строго спросил король.

— Я не могу жениться на ней.

— Что? Почему?

Ричард обернулся, сдерживаясь, чтоб не выдать нечто такое, от чего король придёт в гнев. Не отыскав нужных слов он набрал воздуха в лёгкие, и снова повернулся к окну. Опёрся двумя руками о подоконник, мысленно формулируя всё то, что желал бы сказать. Весь его вид выдавал взбешенность, как бы он ни старался взять себя в руки.

— Говори же, черт возьми! — король, в свою очередь, лишился терпения.

— Я не люблю ее, Уильям! — громко и четко ответил Ричард, эхо зазвенело в высоких потолках. — О, как ты мог подумать!

— Что ты говоришь? Я видел твои глаза… — начал король, не веря своим ушам.

— Ты видел мои глаза? Правда? — с горькой иронией переспросил Ричард. — Твой рассудок помутнен чарами любви, не иначе. По-другому невозможно объяснить подобную слепоту!

Король поднялся с места. Отшвырнув ткани в сторону и подошел к графу.

— Соберись и скажи свое слово.

Тяжелый взгляд Уильяма прожигал Ричарда насквозь. В глазах монарха отражалась не только растерянность, но и глубокая, скрытая тревога, которую Ричард, уловил мгновенно. Последние дни король сиял невиданным счастьем, и это ярко контрастировало с обычным для Уильяма состоянием. Ричард не видел его таким уже много лет, с тех самых пор, как трагическая смерть его последней супруги погрузила двор в траур, а самого короля — в непроницаемый панцирь одиночества и власти. И вот теперь, перед ним стоял весьма счастливый человек, готовящийся к бракосочетанию с прекрасной Амицией.

Сказать ему сейчас, что он влюблен в его избранницу? Что Амиция должна достаться ему и только ему? А ты живи, как хочешь, найдешь еще свое счастье. Хватит ли у него смелости сказать человеку, которого Ричард считает своим отцом, что тот сделал неправильный выбор?

Король был известен своим жестким нравом и нетерпимостью к противоречиям, но по отношению к Ричарду он всегда проявлял исключительную мягкость и понимание. Уильям принял его на службу и воспитывал, как своего собственного сына, после трагической гибели отца Ричарда. Поэтому мысль о предательстве казалась генералу невыносимой.

— Мне нужно время, — хрипло ответил граф.

Уильям, заметив скрытое напряжение в позе Ричарда, по-отечески положил руку ему на плечо. Его взгляд смягчился, лицо стало более открытым и добродушным.

— Я не желаю тебе зла, Ричард. Ты волен сам выбирать, когда будет угодно и с кем угодно тебе жениться. Я знаю, как тяжело порой выносить мой характер. Мои желания идут впереди всего. Так заведено. Как и многое другое, — король сжал плечо генерала. — Никому другому я не стал бы объясняться и позволять перечить мне. Ты это знаешь. Но твои пожелания будут учтены, потому что я уважаю тебя.

***

Каждый день Амицию окружали заботой и вниманием, готовя её к следующему важному этапу в жизни. А она с нетерпением ждала момента, когда сможет покинуть стены замка и хоть на мгновение встретиться взглядом с Ричардом, изредка сопровождающим их на прогулках. Так же время от времени она встречалась с королём, и каждый раз эти встречи приносили ей не только огорчение, но и роскошные подарки, которые символизировали его благосклонность и заботу о ней.

Саяри же, в свою очередь, видела графа ещё реже. Их встречи были краткими и всегда проходили в окружении свиты или во время совместных прогулок по саду. Девушки жили по строгому распорядку, погружаясь в замковую жизнь, где каждое утро начиналось с утренней молитвы и музицированию. И только в определенный день им разрешалось навестить свой родной дом. Это время было для них особенно ценным, так как позволяло восстановить связь с родными и вспомнить о том, кто они есть на самом деле.

Ричард, занятый подбором новобранцев в кавалерию, днями и ночами пропадал в тренировочных лагерях, либо отсутствовал месяцами по причине государственных дел в Анклавах. Изредка бывая в замке, он все чаще был занят аудиенциями с правителем. Но иногда все таки находил время увидеться с Саяри. Вот и сейчас он наконец-то смог найти время для разговора, который еженедельно откладывал на потом.

Саяри и Амиция сидели в уютной комнате, наслаждаясь чашками горячего имбирного чая, когда в дверь постучал камердинер. Он пропустил вперёд старшую фрейлину Мари, которая с серьезным лицом произнесла:

— Леди Саяри! Сэр Ричард ожидает вас.

— Сэр Ричард? — удивленно переспросила она.

— Да, леди, — подтвердила фрейлина, — велено помочь вам с нарядом и сопроводить вниз для конной прогулки.

Мари вошла в комнату и, хлопнув в ладоши, обратилась к фрейлинам:

— Давайте, бездельницы, принимайтесь за дело!

Саяри почувствовала, как волнение завладевает ее разумом. Она догадывалась, что каждая встреча с графом предвещает предложение о котором она боялась даже думать. В её голове уже крутились мысли о том, как она будет выглядеть в глазах сестры, которая испытывала чувства к этому мужчине. Фрейлины принялись за работу, расправляя платья и подбирая аксессуары.

Амиция сжала кулаки, наблюдая за тем, как они облачают Саяри в платье для верховой прогулки. Ткань переливалась на свету, подчеркивая фарфоровую кожу Саяри и блеск её пшеничных волос, убранных в сложную прическу, украшенную жемчужинами размером с горошину.

— Леди Амиция, — строго произнес камердинер с почтительным поклоном. — Прошу пройти за мной в ваши покои.

Сердце Амиции сжалось, а в горле возник комок. Она обожала свою сестру больше жизни, а теперь наблюдала, как та отправляется навстречу с человеком, к которому Амиция испытывает чувства.

Двадцать минут спустя Саяри появилась во дворе замка. Два великолепных ахалтекинца, вороной масти с отливом синевы, нетерпеливо отбивали копытами о каменную брусчатку. Их сбруя, инкрустированная железными вставками, переливалась в лучах восходящего солнца. Ричард холодными, как сталь глазами встретил её с улыбкой и любезно подал Саяри руку, помогая ей спуститься с лестницы.

— Прошу вас, — он подвел ее к коню. — Надеюсь, ваш наряд позволит вам немного прокатиться со мной?

— Думаю, да. — Саяри мило улыбнулась в ответ и оглянулась назад, помня, что их окна выходят на центральную площадь замка. В окне она заметила Амицию, которая с грустью наблюдала за ними.

Ричард проследил за взглядом Саяри. Занавеска тут же одернулась, лишь золотые локоны мелькнули в окне.

Оказав помощь Саяри, Ричард проворно вскочил в седло своего коня, направляя его в сторону вишневых садов. Конь Саяри покорно последовал за ним. А девушка еще раз оглянулась, кинув взор на окно. Сердце сжималось от боли, представляя, как сейчас страдает ее сестра.

Граф так крепко сжал поводья, что перчатки натянулись на его кулаках, едва не затрещав по швам.

Аромат цветущей сакуры, обволакивающий сады как невесомое облако, переплетался с пением соловья и легким чириканьем воробьев, образуя поистине чарующую атмосферу. Саяри вдыхала этот пьянящий аромат, чувствуя, как сердце сжимается от предчувствия чего-то неизбежного, чего-то, что должно было разрушить эту хрупкую идиллию. Она интуитивно понимала: судьба готовит им жестокий сюрприз, заставляя их сердца биться в унисон с тревожным ритмом приближающейся развязки.

Кони шли нога в ногу по узкой извилистой тропе. Их мощные крупы ритмично покачивались в такт шагам. Вишневые ветви, усыпанные нежными розовыми цветами, словно живые изгороди, обрамляли их путь, изредка цепляя наездников своими веточками.

— Я должен вам кое в чем признаться, — Ричард осторожно уклонился от низко свисающей ветви, усыпанной цветами, конь под ним взволнованно фыркнул, чувствуя напряжение наездника.

Саяри, боясь услышать его слова, прикусила губу. Да так сильно, что у нее пошла кровь.

— Ах!

Тихий вскрик сорвался с ее губ. Она машинально промокнула кровь своей перчаткой, бледная от испуга.

Ричард немедленно остановил ее коня, дотянувшись до узды. Его собственный конь, забил копытом, издавая недовольное ржание. Ричард, снимая перчатку, приблизился к Саяри на столько, насколько это было возможно.

— Как это произошло? — он вынул из кармана платок и аккуратно стёр капельку крови с её губ. Его прикосновение было ласковым и осторожным, словно он опасался причинить ей ещё больший урон.

— Я… я задумалась, — прошептала Саяри, ее дыхание сбилось, грудь вздымалась часто и неровно. — Прошу вас… давайте спешимся. Мне… мне очень плохо.

— Конечно, я вам помогу, — он спешился, легким толчком отправляя своего коня прочь, быстро подошел к Саяри, и она фактически соскользнула в его объятия. — Настолько худо? — спросил он, подхватывая её под руку.

Саяри что-то невнятно пробормотала, и Ричард, взяв девушку на руки, направился к небольшому фонтану, украшенному изящными статуями нимф. Это место было выбрано не случайно: фонтан должен был стать свидетелем важного разговора.

Усадив её на мраморный край, он осторожно смочил ладонь в прохладной воде, чтобы облегчить её состояние. Стряхнув лишнюю влагу, он нежно приложил руку ко лбу девушки.

— Вы так любезны, благодарю, — произнесла она, постепенно приходя в себя. — Корсет слишком перетянул мои ребра.

— Отродясь не понимал этого… — сказал он, осматривая её, чтобы удостовериться, что она действительно в порядке. — По-моему, все эти перетягивания не идут на пользу.

— Целиком одобряю ваши взгляды, граф.

— Называйте меня по имени. Оставим титулы.

Она промокнула платком излишки влаги на лице и, не глядя на собеседника, ответила:

— Хорошо, Ричард.

— Вообще-то это должна была быть простая прогулка. Я не полагал, что вы потеряете сознание, и мне придётся половину пути нести вас на руках, — с легкой иронией в голосе произнёс он.

Саяри смущённо улыбнулась, глядя на генерала. Его брови были приподняты, а в глазах читался оптимизм. Слегка наклонив голову, он продолжал смотреть на нее, потирая ладони.

— Простите меня. Просто всё так неожиданно произошло. Этот бал и… — сказала она, пытаясь объяснить свои чувства.

— Все произошедшее во время бала и для меня стало одновременно сюрпризом, и в какой-то степени своеобразной пыткой. Так что мы с вами плывём в одной лодке.

— Это такое облегчение, что вы отдалённо понимаете меня, — ответила она, глядя на него с благодарностью.

Он читал ее, словно раскрытую книгу. В её поведении и глазах отражалась буря эмоций: радость, смущение, облегчение и даже небольшое беспокойство. А вот Саяри было не так просто понять его. Что творилось в голове этого мужчины? Его глаза, казалось, были добрыми, но вместе с тем в них читались безразличие и холод, что заставляло ее чувствовать себя неловко. Она не могла понять, что он в действительности испытывает.

— Мы пришли сюда не просто так, — произнес он, на устах его промелькнула слабая улыбка. Саяри, вглядываясь в его лицо, уловила некую печаль в его голосе.

— Прекрасно, — сказала она, пытаясь поддержать беседу и улыбнувшись в ответ.

Их глаза непроизвольно встретились, выражая сомнение в искренности чувств и поступков друг друга. Ричард первым прервал молчание.

— Как вы уже поняли из всех речей короля, он очень жаждет лицезреть нас у алтаря, — произнес он. Ему определённо не нравилось положение, в которое их загнал Уильям, и это заставило его нахмуриться. — Я выскажусь, а после хочу услышать вашу точку зрения. Очень рассчитываю на вашу открытость и искренность.

Саяри, слегка растерянная, захлопала ресницами и кивнула, показывая, что готова слушать. Ричард продолжил:

— Моя воинская обязанность традиционно не позволяет мне иметь семью, жену и детей. Однако Его Величество решил смягчить некоторые правила и предписания, которые на протяжении веков соблюдали все мои предшественники, кроме отца, которому в свое время дал это право отец Уильяма. Отныне каждый военнообязанный, занимающий высокий пост, имеет право выбора: быть женатым или нет, иметь семью или оставаться свободным. Само собой, для этого необходимо желание, — он холодно посмотрел на Саяри. — Не могу утверждать, что не имею подобного желания. На самом деле, я был бы этому только рад.

Саяри, чувствуя, как сердце колотится в груди, поправила свое платье, стараясь унять дрожь в руках. Она внимательно слушала графа, осознавая всю важность его слов.

— Принимая во внимание все обстоятельства, — продолжил он, — так получилось, что избранницей короля стала ваша младшая сестра. Ваше же нахождение в замке остается безусловным и обязательным не только как члена монаршей семьи, но и в качестве моей будущей супруги.

Девушка отвернула взгляд, тишина нависла меж ними, тяжкая и плотная, как грозовое небо.

— Уверяю вас, — произнес Ричард, — что учту любые ваши пожелания и возражения, если таковые имеются.

Его слова витали в воздухе, не находя отклика в сердце девушки. Наконец, она неуверенно произнесла:

— Для меня будет честью стать вашей супругой.

Однако ее отважная уверенность надломилась под тяжестью таившихся чувств. Ричард увидел, как в ее глазах наливаются слезы, одна из которых, скатилась по щеке, оставляя за собой блестящий след. Руки девушки дрожали, она сцепила их в замок, пытаясь подавить нарастающее волнение. В ее глазах читалось не столько согласие, сколько вынужденное подчинение обстоятельствам. Зрительный контакт между ними стал напряженным, схожим на схватку двух опытных мечников.

— Если вы продолжите лукавить, — предупредил Ричард, его голос стал холоднее, — диалога не получится.

— Хотите услышать от меня, что я разочарована? — она гордо вскинула голову. — Тогда начните с себя, — добавила она, и новая слеза покатилась по ее щеке, оставляя след на фарфоровой коже. Взгляд Ричарда помрачнел.

— Я разочарован не в вас, как в потенциальной супруге, — признался он, потирая ладони. — Вы несомненно обворожительны, умны, воспитаны и… заслуживаете счастья. Я могу перечислять ваши достоинства бесконечно. Я огорчён по другому поводу, что человек, которого я считал своим другом, даже больше — отцом. Сознательно или нет, лишил меня моего счастья.

— А что для вас счастье? — отстраненно спросила она. — Я плохо вас знаю, так же как и вы меня. Но я уверена, что счастье может быть вопреки всему.

— Я бы очень хотел, чтобы вы и дальше придерживались этого убеждения, — ответил Ричард, взгляд его смягчился, но в нем продолжали гореть искры разочарования. — Но это всего лишь слова. Я спрошу прямо: хотите ли вы стать моей супругой?

Саяри никогда прежде не слышала таких слов, обращенных к ней. Мгновение — и ее захлестнуло счастье, но тут же перед внутренним взором встал образ сестры, рыдающей в подушку, образ, пронзивший ее до глубины души. Слёзы вновь навернулись на глаза, предательски дрожали губы, Саяри с огромным трудом сдерживала эмоции. Ричард взял ее ладонь и нежно погладил ее тонкие пальчики. Затем произнес, стараясь придать своему голосу мягкость.

— Не стоит плакать. Я обещаю, что учту любое ваше мнение. И не пойду в разрез вашим желаниям, — успокаивал он.

Саяри промокнула слёзы платком и заботливо сложила его в квадратик, теребя его кончик в попытке унять дрожание в голосе.

— Позвольте мне первой узнать ваш ответ на ваш же вопрос, — тихо сказала она. — Вы хотите видеть меня своей женой?

— Я не до конца понял, что испытываю к вам и испытываю ли я к вам в действительности что-либо.

— Вы любите мою сестру? — робко спросила Саяри.

— Да. — твердо ответил он.

Саяри кивнула, подтверждая свои догадки. Она знала об этом и прежде, но хотела услышать его ответ.

— Благодарю вас за искренность, Ричард. Время покажет, имеем ли мы шанс на счастье, на обоюдное понимание и принятие своей доли. Но ради вас, ради вашей честности и любви к моей сестре, я не желаю этого брака. Этот союз был бы основан на пепле, на боли, и он никогда не сможет принести никому из нас истинного счастья.

***

Амиция, как заведённая пружина, металась по просторной зале. Её шёлковое платье шуршало по каменному полу, а стук каблуков отдавался эхом. Напряжённое ожидание сдавливало её сердце, делая каждый вдох невыносимо трудным. Когда в залу вошла фрейлина Мари, молодая женщина с аккуратной причёской и строгим, но доброжелательным лицом, Амиция, не дожидаясь слов, бросилась к ней, схватив за руки. Её глаза искали позади Мари кого-то ещё.

— Да что с вами, леди Амиция? — тихо спросила Мари, немного отступая от внезапно крепкой хватки. Подметив бледность и дрожь в руках юной особы.

— Ах, дорогая Мари! Скажите мне, вернулась ли моя сестренка? — Амиция едва сдерживала слёзы.

— Леди Саяри? Нет, леди Саяри и сэр Ричард ещё не вернулись, — ответила Мари, стараясь говорить успокаивающе, хотя уже и сама начинала беспокоиться.

— Ещё не вернулись?! — жалобно простонала Амиция, её голос дрогнул, прозвучав почти как упрек. Она, несомненно, представила себе массу сценариев от скандала, до предложения руки и сердца, и от одной этой мысли ей стало ещё хуже.

— Нет, леди, — повторила Мари, стараясь говорить чётко и ясно. — Да что же я, в конце концов! К вам идет король.

Амиция замерла, её глаза расширились от удивления. Эта новость, казалось, временно отвлекла её от тревоги за Саяри.

— Как… король? — прошептала она, отступая на шаг. — Король Уильям?

— У нас один король, леди. — ответила Мари, уже с некоторым беспокойством касательно самочувствия Амиции. Она давно служила при королевском дворце и знала, что излишняя эмоциональность, никогда не приветствуется. — Вы в порядке?

Не ответив, Амиция стремительно заходила по комнате, потом остановилась, словно очнулась от оцепенения. В её глазах, прежде наполненных тревогой, загорелся живой интерес.

— Так чего же мы ждём? — взволнованно улыбнулась девушка. — Надо привести меня в порядок.

***

Глухой стук в массивную дубовую дверь прервал царившую в воздухе тишину. Камердинер, одетый в ливрею цвета королевской лазури, с громовым голосом возвестил:

— Его Величество желает видеть леди Амицию!

Двери отворились, являя просторный коридор, наполненный нежным светом. Амиция, замершая посреди покоев, смахивала на изящную статуэтку в богатом убранстве. Ее бордовое платье с изысканным, но не чересчур пышным подолом в форме колокола безупречно оттеняло изгибы её фигуры. Бриллиантовое колье — дар короля, сияло на шее, переливаясь в такт ее едва ощутимому дыханию. Волосы, мастерски уложенные в замысловатую прическу, были украшены изумрудными заколками, гармонирующими по цвету с драгоценностями на корсаже.

В коридоре послышались шаги короля и придворных. И вот он наконец-то вошёл в покои. Лицо его озарила не просто улыбка, а сияние. Его взгляд, наполненный глубоким восхищением и нежной привязанностью, был настолько силен, что девушка почувствовала прилив краски на щеках. Высокий, с немного грубыми чертами лица и статной осанкой, Уильям был воплощением королевского величия и неизъяснимой привлекательности. Он не спешил, каждый его жест был изыскан и грациозен. Взмахом руки он отправил прислугу за дверь.

Амиция низко поклонилась, выражая почтение не только королевскому сану, но и своим чувствам. Когда она выпрямилась, король взял ее нежные руки в свои и с удовольствием поцеловал каждую.

— Вы прекрасны, любовь моя, — прошептал он, его голос был низким и бархатным.

«Любовь моя… любовь…» — эхом отзывалось в её голове, усиливая волнение, пронизывающее все её существо. Память настойчиво возвращала ее к предыдущей встрече, к горячему дыханию Ричарда, к его шепоту и легкому прикосновению к в мочке ее уха.

Король приблизился, осторожно поправляя украшение на её груди.

— Вам очень идет изумрудный цвет.

Амиция хотела поклониться в ответ, но он остановил ее легким жестом.

— Прошу, не надо делать это так часто, — с улыбкой попросил он.

— Хорошо, — едва слышно прошептала она.

— Вам нравятся эти покои? — спросил он, оглядывая комнату.

— Ничего более прекрасного я не видела.

— Прежде эти покои представлялись мне мрачными. Но теперь в них словно теплится жизнь, надежда. Любовь, — перечислял король. Он по-прежнему держал ее за руки, его персты ласково сжимали ее ладони.

— Вы так нежны и добры.

Амиция, смущенная таким напором чувств, шагнула назад, её пальцы выскользнули из его ладоней, этим жестом она пыталась слегка умерить его пыл.

— Надеюсь, я не слишком навязчив, — произнес он тихим голосом, — Поведайте мне о своих переживаниях, вероятно, я сумею помочь.

— Я действительно немного переживаю, ведь напротив меня стоит сам король, — ответила Амиция.

— Умоляю, отбросьте все волнения на этот счет. Сейчас перед вами ваш будущий супруг, ваша опора и защита. Не стоит видеть во мне лишь корону и титул. — улыбнулся он. — Я хочу познать вашу истинную натуру, стать вашим другом… для начала. Желаете чего-нибудь вкусного?

Взор Амиции рассеянно скользил по вышивке на его груди, а слух внимательно вслушивался в открытое окно. Она ждала цокота копыт, предвкушая возможное прибытие сестры, но вместо этого слышала лишь назойливое щебетание птиц, которое, казалось ей в этот миг звучало чересчур громко, резко, пронзительно.

— Что, к примеру? — равнодушно спросила барышня.

— Манше или, возможно, мармелад, — предложил Уильям, бережно взяв её ладонь и увлекая за собою в глубины королевского дворца. — Пожалуйста, пойдёмте прогуляемся.

Они прошли по секретному коридору, известному только королю — узкому, извилистому проходу, скрытому за гобеленами и старинными подсвечниками. Стены коридора были украшены мозаичными фресками, изображающими сцены из жизни предшественников Уильяма — королей и королев, их триумфы и поражения, любви и трагедии.

Оказавшись в просторном зале, они пересекли его и попали на кухню — самое сердце замка, где царил собственный уютный мир ароматов специй, кипения кастрюль и щебетания кухонной прислуги.

— Прошу, накройте нам стол в чайной комнате, — попросил Уильям полную, добродушную кухарку.

— Сию секунду, повелитель, — кухарка, поклонившись, быстро удалилась.

— Присаживайтесь, пожалуйста, расслабьтесь. Ведь отныне это ваш дом, — произнес король.

Амиция окинула комнату взглядом.

— Такой большой… — прошептала она. — Такой большой мне без надобности.

— Значит, я возведу для вас такой дом, где вы будете счастливы. Если пожелаете мы сможем создать его вместе, с учетом ваших предпочтений.

Девушка уставилась на него, постепенно освобождаясь от оков своего волнения. Его забота, галантность и искреннее желание ублажить её — всё это успокаивало и растворяло ее тревогу. В его глазах сияло настоящее счастье, не притворное королевское великолепие, а глубокое искреннее чувство, которое заражало всех вокруг. Кухарка, спешащая с блюдами в руках, камердинеры, прислуживающие с нескрываемым уважением, даже кот, дремлющий у камина, и породистая борзая, беззаботно разлегшаяся на мягком ковре — все казались счастливыми рядом с этим мужчиной. Всё цвело и благоухало, как будто сама природа радовалась влюбленности короля.

— Ваше Величество, чайная зала приготовлена. — известила их кухарка.

В музыкальной комнате, через которую они должны были пройти в чайную комнату, находился черный рояль, украшенный статуей ангела, держащего в руках лук из чистого золота. Возле рояля стояла массивная арфа и маленький табурет.

— Арфа, — очарованная увиденным, Амиция неспешно подошла к инструменту.

— Умеете играть? — удивился король.

— Конечно, — девушка резво подошла к стульчику, подгибая платье и усаживаясь. — Можно?

— Конечно, — охотно кивнул Уильям.

Она устроилась поудобнее, и как только ее пальчики коснулись струн, все обомлели от льющейся мелодии.

***

Ричард придержал коня, потянув поводья.

— Чудится мне или я слышу арфу?

Ветер, проносясь сквозь высокие готические окна замка, доносил до Саяри и Ричарда еле различимые звуки. Сперва это показалось ему лишь игрой фантазии, но, приблизившись к могучим каменным стенам, мелодия стала отчетливой. Трогательное, слегка меланхоличное звучание арфы проникало в самое сердце. Конь Ричарда, благородный вороной жеребец по кличке Призрак, встревожился, развернувшись вокруг своей оси. Граф успокоил животное, прошептав нежные слова и погладив его по шее. Звуки арфы усилились, маня их внутрь.

— Не верю своим ушам, — пробормотал Ричард, — но кто…

— Амиция, — улыбнулась Саяри, опережая вопрос графа.

— В последний раз арфа звучала в этих стенах при жизни моей матери, — задумчиво произнес Ричард, — она была великолепной арфисткой. Её игра… она обладала магической силой.

— Должно быть, Вы очень скучаете по ней, — тихо произнесла Саяри.

— Я не очень хорошо помню её, — ответил Ричард, — но звуки арфы навечно запечатлелись в моей памяти.

Они спешились, передавая поводья мальчишке, который увел скакунов в стойло. Приблизившись к дверям, ведущим в замок, граф учтиво пропустил леди вперёд.

Внутри замка они поравнялись, и Саяри взяла его под руку. Вместе они зашагали туда, откуда лилась мелодия. Ричард, увлеченный звуками и воспоминаниями, кипящими в его сердце, сам того не замечая, прибавил шаг. В какой-то момент ладонь Саяри соскользнула, и она остановилась. Звук от его сапог эхом разносился по высоким сводам длинного коридора, ведущего в музыкальную комнату. Саяри замерла, глядя в след его удаляющейся фигуре.

— Ричард! — позвала она, но генерал словно не слышал её. — Граф Ричард Дэвон!

Он замер, на секунду замерев, после обернулся, взирая на девушку. Беззвучной походкой она подошла к нему, строго глядя в глаза. Лишь теперь он осознал, как сильно он взволнован.

— Пойдемте, — она ласково взяла его под руку.

***

Король, закаленный годами власти и бескомпромиссных решений, сейчас, словно мальчишка, завороженно наблюдал за Амицией. Ее пальцы, утонченные и изящные, подобно лепесткам орхидеи, плясали по струнам, извлекая звуки неимоверной красоты. Они, словно бархатный поток, обволакивали его и всех присутствующих, проникая в самую глубину сердца Уильяма, давно оледеневшего от тягот монаршей жизни. Эта музыка, чистая и светлая, как ручей, пробивающий себе путь сквозь заснеженную равнину, начинала растапливать лед, сковавший его душу, возвращая позабытые чувства умиротворения и, что еще удивительнее, любви.

Максимально бесшумно открыв дверь, Саяри и Ричард протиснулись внутрь комнаты, встав позади прислуги. Никто не заметил их появления, с трепетным вниманием наблюдая за происходящим. Их лица отображали восхищение. Они, как и король, были очарованы волшебством музыки. Небольшие, по-детски неуклюжие хлопки Амиции возвестили об окончании ее выступления. Девушка подняла взор, и ее искренняя улыбка тотчас исчезла, сменившись легким испугом при виде переменившегося выражения лица короля.

Уильям неспешно приблизился к Амиции, преклонил колено и его взор устремился в её очи. Его движения были преисполнены исключительной лаской, что шло вразрез с его обычным суровым и сдержанным нравом. Он взял её руку и ласково поцеловал тыльную сторону ладошки.

— Вам не по нраву мелодия? — спросила она.

— Это лучшее, что я когда-либо слышал, — прошептал он, хрипловатым голосом.

— Правда? — она чувствовала себя малышкой рядом с ним. Ведь в какой-то мере он годился ей в отцы.

Амиция, с радостью обернувшись, встретила восхищенные взоры слуг, улыбку Саяри и карие глаза того, чей взор ее пленил больше всех. Взгляд Ричарда, приковал её внимание. В его тёмных глазах, подобных глубокому озеру, мелькали «искры». Это притяжение, было взаимным, и Амиция ощутила внезапный прилив счастья от их возвращения.

Неспешные аплодисменты Ричарда, подхваченные Саяри и прислугой, зазвучали в зале, набирая силу, и сопровождались тихими вздохами, выражающими изумление перед этим внезапным, но трогательным моментом.

Король с лёгкостью потянул Амицию за руку. Девушка поднялась, и он поблагодарил ее за игру. Прислуга расступилась, образуя живой коридор для Саяри и графа Ричарда.

— Ричард, ты слышал эту мелодию? — спросил Уильям, вполоборота посмотрев на генерала. — Её исполнение способно пробудить в душе самые необыкновенные чувства, даже затронуть струны сокровенных переживаний.

— Безусловно, — коротко сказал граф.

— Ваш талант — это чудо, которое необходимо беречь и развивать. Возможно, это дар небес, — задумчиво произнёс Уильям, поворачиваясь к Амиции. Он нежно коснулся тыльной стороны ее ладони, оставляя на её коже едва заметное прикосновение губ. Идем, любовь моя, — прошептал король. — Наш вечер только начинается.

Они оставили музыкальную комнату. Придворные шли следом, делясь тихими восторгами. Чайная комната поразила своим великолепием: просторная, с высокими сводчатыми потолками, украшенными фресками, показывающими сцены из мифологии. Взгляд притягивал большой камин, в коем горел огонь, испуская высокие языки пламени.

Мягкий свет камина падал на роскошный ковер, ткань которого была настолько плотной и мягкой, что казалось, будто ноги погружаются в пушистые облака. На ковре стояли несколько уютных соф, обитых бархатом глубокого винного цвета. Небольшой овальный столик из красного дерева дополнял картину роскоши.

Как только все расселись, прислуга подала чай в изящных фарфоровых чашках. Король, предпочитавший этот напиток перед ужином, сделал глоток.

— Ну, Ричард, каковы итоги вашей прогулки? — осведомился он, обращаясь к графу, который сосредоточенно рассматривал изваяние обнажённой нимфы, держащей в руках кувшин.

— Мы пришли к некоторому согласию, — уклончиво произнес граф, отводя взор от скульптуры.

— Я очень рад. Поступай так, как подсказывает твоё сердце.

Ричард вскинул бровь и пристально посмотрел на улыбнувшегося ему Уильяма. На скулах графа заходили желваки…

В компании Ричарда Амиция становилась более жизнерадостной и храброй. Они весело болтали, подшучивали, рассказывали разные истории из жизни, переглядывались, подавая некие намеки на симпатию друг к другу, и играли в шахматы. Пока вечер не укрыл улицы своим сумрачным покрывалом.

Звон колокольчика, оповещающий о начале трапезы, прервал их беседы. Пары, сопровождаемые целой свитой прислужников, направились в громадный зал для обедов. Там, под блеском хрустальных люстр, стоял длинный прямоугольный стол, уставленный яствами, достойными царского пиршества.

Запах жареной утки с миндалем смешивался с тонким ароматом паштета из судака с раковым маслом, а соте из филе казарки, приготовленное под разными пикантными соусами, щекотало обоняние. На столе также красовались жареные перепела, запеченный олень с клюквенным соусом, ассорти сыров с медом и орехами, и десерты, сготовленные по старинным рецептам: воздушный суфле, пирожные с фруктовой начинкой и многое другое. Ричард, с галантностью, присущей истинному джентльмену, помог Саяри сесть за стол. Амиция, заняв почетное место возле короля, еще раз попыталась поймать взгляд графа, но он намеренно проигнорировал ее. Ее настроение резко упало. Бесчисленные деликатесы на столе казались безвкусными, мысли путались, а сердце сжималось от разочарования.

Резкая перемена настроения генерала глубоко затронула Амицию. Она не могла постигнуть причины его холодности. Возможно, это была часть его игры, в которой она являлась лишь пешкой? Или же графа терзали собственные чувства, которые он не мог либо не желал высказать?

— Прошу, отведайте угощения. Не стоит ждать, когда все остынет, — развел руки король.

Час пролетел незаметно. Леди под пристальным вниманием двух очарованных кавалеров, наконец, преодолели некоторую неловкость и с удовольствием отведали приготовленные кушанья. Меню, судя по восторженным вздохам девушек, оказалось поистине королевским. После сытного обеда был подан десерт: изящные пирожные «Птичье молоко» пропитанные ликером, и тающий во рту крем-брюле, украшенный свежими ягодами. Мужчины, дегустируя отборные вина из королевских погребов с нескрываемым интересом наблюдали за изяществом, с которым дамы наслаждались десертом.

Король, наблюдая за этой идиллической картиной, решил наконец растопить лед формальности.

— И все же, может кто-то из вас пожелает поделиться деталями вашей прогулки? — спросил он, направляя свой взгляд на Саяри. Ее лицо озарилось легким румянцем — видимо, воспоминания о прогулке были не лишены определенной романтики, решил Уильям.

Ричард, с легкой улыбкой, взял слово:

— Был один занятный момент с губой леди Саяри.

Граф намеренно выдержал паузу, посмотрев на взволнованно поднявшую на него свои очи девушку.

— История приобретает неожиданный оборот, — прокомментировал король, его губы тронула едва заметная улыбка.

Саяри, не медля, соврала о том, как ее жеребец споткнулся, и она, испугавшись, прикусила губу.

— Мне стало плохо, и Ричард учтиво помог мне слезть с лошади и нёс меня на руках до фонтана, — прибавила она.

— Полагаю, тут больше повинна тревога самой леди, нежели неловкость лошади, — поправил граф. — Признаюсь начистоту, я растерял все важные мысли, которые хотел изложить, — продолжил Ричард, наклонившись слегка вперед.

— Очаровательная история двух сердец на пути к счастью. Я очень рассчитываю на это, — подвел итог король, его взгляд остановился на Амиции.

Амиция улыбнулась Уильяму и своей сестре Саяри, пытаясь избегать настойчивого взгляда короля, чья привязанность была очевидна. Её тонкий кивок головой ближайшему слуге, стоявшему начеку, красноречиво говорил о желании получить предлагаемое вино. Однако прежде чем слуга успел приступить к исполнению своих обязанностей, Уильям жестом руки остановил его, провозгласив:

— Позвольте, это сделаю я.

Его властный тон не оставлял места для возражений. Он лично наполнил бокал Амиции, и, когда все присутствующие подняли бокалы, медленно произнес тост:

— Выпьем за прекраснейшую мелодию души, что пролилась сегодня благодаря ангелу, спустившемуся с небес в эти унылые стены замка.

Комплимент был адресован Амиции, чей лёгкий румянец выдавал смущение.

— Благодарю вас. — ответила она.

— Восхитительное вино, но оно скрывает в себе злой умысел. Пожалуй, в этот раз я буду осторожнее, — пошутила Саяри, отставив чашу в сторону.

Уильям одобрительно кивнул, наградив Саяри своей завораживающей улыбкой. В отличие от неё, король определенно не собирался проявлять сдержанность. Он пил вино с явным удовольствием, наливая себе бокал за бокалом, его глаза, наполненные весельем и каким-то скрытым блеском, не сводили взгляда с сестёр.

— Вам непременно стоит посетить Летний дворец. Уверяю вас, там расположены восхитительные сады с диковинными цветами, которые привезли мои предки из дальних восточных стран. — громко произнёс Уильям обращаясь к Ричарду и Саяри.

— Безусловно, Ваше Величество. Мы будем крайне рады, если вы удостоите нас своим присутствием, и мы сможем вместе погулять по вашим восхитительным садам, — ответила Саяри.

Уильям, постукивая перстами по ножке бокала, усмехнулся. Его довольный взор переходил с Амиции на Саяри.

— Я не заставлю вас ждать, — хитро прищурился он. — В который раз замечаю, что вы куда общительнее моей возлюбленной, — шутливым тоном произнес Уильям.

Ричард по-прежнему игнорировал пристальные взгляды Амиции, лишь мимолетно замечая, недоумение на её лице. Последняя шутка короля вызвала на её щеках яркий румянец, до самых мочек ушей. Уильям, с холодной улыбкой, обратился к Амиции:

— Надеюсь, моя шутка не оскорбила вас?

— Вовсе нет, Ваше Величество. Я и вправду не столь разговорчива, как моя сестра.

— О, теперь ты заставляешь краснеть меня! — рассмеялась Саяри, ее звонкий смех наполнил зал.

— Вам это к лицу, — похвалил Уильям, глядя на Саяри.

Задорный смех сестры казался Амиции приглушенным, потому что все ее внимание было приковано к человеку, сидящему напротив. Ричард, погруженный в свои мысли, ласкал взглядом ее полуобнажённые руки. Его взгляд медленно скользил вверх, задерживаясь на тонких запястьях. Он чуть прищурился, словно оценивая. Потом его взгляд задержался на ее декольте и шее. Амиция заметила, как его пальцы легонько поглаживают бокал, а его томный взгляд тем временем наконец-то удостоил ее вниманием.

Амиции хотелось наказать его за дерзость и безразличие, проявленное к ней. Корсет стеснял ее движения, вызывая ощущение духоты. Ей хотелось немедленно покинуть это помещение. Но как это сделать, не оскорбив короля?

— Прошу прощения, Ваше Величество, — обратилась она к Уильяму, — могу ли я отправиться в свои покои?

— Что произошло? — с тревогой спросил Уильям, подметив переменившееся выражение лица Амиции. Его улыбка тут же пропала.

— Я неважно себя чувствую, — прошептала Амиция, приложив руку к животу. Ее бледность усилилась, и румянец сменился на неестественную белизну.

— Вас тошнит? — встревоженно переспросил Уильям. — Не говорите, что это из-за мармелада! Я старый дурак, в детстве у меня была сильная аллергия на него.

— Нет-нет, по-моему, это не мармелад, — поторопилась заверить его Амиция. — Просто платье… чересчур тесное.

— Кто его выбрал? — Уильям внимательно осмотрел платье, затем обернулся на старшую фрейлину Мари.

— Я… сама выбрала его, — вымученно улыбнулась Амиция.

Уильям, желая помочь Амиции подняться, почувствовал на груди лёгкое прикосновение её ладони. Нежный жест остановил его, и он недоуменно воззрился на девушку.

— Прошу, не надо меня провожать. Я не хочу стать причиной подпорченного вечера, — мягко попросила она.

— Позвольте мне проводить леди, — уверенно произнес граф, глядя на них. — Я все равно собирался оставить вас. Имеются неотложные дела.

— Будь по твоему. — король кивнул Ричарду, усаживаясь на место.

— Леди Саяри, — обратился Ричард, — признателен за милую беседу и променад. Был счастлив вас видеть.

Подойдя к Саяри, граф легонько поцеловал ее руку, затем по-военному откланялся, попрощавшись с Уильямом. Развернулся и уверенным шагом прошел мимо ожидающей его Амиции, открывая перед ней дверь и пропуская вперед, он поймал на себе растерянный взгляд Саяри.

— Может все таки вина? — предложил Уильям, после того, как за Ричардом и Амицией закрылась дверь.

— Если только чуточку, — улыбнулась Саяри, подставив бокал.

***

Она уверенно шла впереди, не оборачиваясь, а он следовал за ней, не в силах отвести от нее взгляд. Пройдя достаточно далеко от чайной комнаты и преследующей их свиты, они свернули налево, в широкий коридор. Внезапно Амиция, словно почувствовав его внимание, остановилась и повернулась к нему лицом. Ричард был выше ее на голову, и теперь ей пришлось смотреть на него снизу вверх, что создавало между ними особую атмосферу близости и напряжения.

— Скажите, — произнесла она, вдыхая аромат древесных нот и сандала, который смешивался с ароматом цветов в вазах. Она стояла так близко, что могла слышать, как стучит его сердце, и это ощущение было для нее одновременно волнующим и пугающим. — Скажите мне…

— Ш-ш-ш, — прервал ее Ричард, приложив палец к губам. — Нас могут услышать.

Он бережно взял её за руку, ведя за собой. Сделав ещё пару шагов, он открыл дверь в маленькую комнату, после чего, не медля зашёл внутрь, прижал её к стене одной рукой, а другой тихонько закрыл дверь.

Внутри комнаты царила полутьма, и лишь тусклый вечерний свет проникал сквозь окна. Ричард прислушался к шагам камердинера и фрейлин, которые прошли мимо, а после закрыл глаза, ощущая ее аромат и хрупкое тело, трепещущее между его рук. Прислонив лоб ко лбу, они ласково потерлись носами, и он едва не поцеловал ее, но вовремя остановился, подавив нахлынувшее стремление.

— Скажите, что я не сошла с ума, — прошептала она, тяжело дыша. — Между нами что-то есть, я чувствую это. Скажите, так ли это?

Ричард, не в силах произнести ни слова, коснулся ее лица двумя ладонями. Словно ослепший, он пытался запомнить бархатистость ее кожи и изгибы. Девушка закрыла глаза, томно приоткрыв губы. И в этот момент ему хотелось забыть обо всех клятвах, данных перед королем и Богом. Он нежно прикасался губами к ее тонкой шее, а затем, обжигая горячим дыханием, стремился к ее губам. Останавливаясь и сдерживая свою страсть, он направлял эти горячие поцелуи на ее лоб, глаза и щеки. Комната наполнилась их страстным дыханием.

— Нас не должны видеть, — наконец-то прошептал он, проводя большим пальцем по ее губам, чувствуя, как она дрожит от его прикосновений. — И не должны слышать никогда. Слышишь меня?

— Нет, — её голос сделался тихим, как будто она лишилась дара речи. Распахнув переполненные любовью глаза, она страстно прошептала. — Ричард…

— Любовь моя, — произнес он, пылая от страсти.

Он прижал ее к стене, скользнувшие по платью руки принялись задирать подол. Девушка казалась такой хрупкой, словно перышко: стоит лишь ветру подуть, и она улетит от него навсегда. Амиция обвила его шею руками, издав еле слышный стон.

— Любимый… — прошептала она, прикасаясь к его губам и сливаясь в страстном поцелуе.

Его совесть умоляла его одуматься, разум вопил о клятвах, данных пред Господом. В мыслях он видел как в глазах Уильяма угасает счастье, и с огромным усилием Ричард заставил себя отдалиться от неё, отходя на пару шагов. С трудом дыша, генерал расстегнул пуговицы камзола. Амиция, покрасневшая от неведомой прежде страсти, стояла у стены. Её грудь вздымалась и опускалась. Было видно, что ей тоже трудно устоять перед искушением. Он смотрел в её влюблённые очи: кошки скребли его душу, раздирая на части.

Амиция отстранилась от стены, подходя к нему. Боязливо, словно ангел, ладонью она прикоснулась к его груди и приподнялась на носочки, дотягиваясь до жарких губ.

— Тебе следует уйти, — негромко, однако твердо произнес он, прерывая ее поцелуй. И уже сожалея о произнесенных вслух словах.

Девушка смотрела на него, не понимая его очередной резкой перемены настроения:

— Я буду обручен с твоей сестрой, Амиция… Это неизбежно.

Она освободилась из его объятий и начала неспешно отходить назад, отрицательно качая головой. Он взял её руку, но она опять вырвалась. Он попытался дотронуться до её лица, однако Амиция стремительно отступила, прижавшись к двери.

— Нет… — услышанное шокировало ее.

Сознание не желало воспринимать сказанные им слова. Амиция сурово пресекла его приближение жестом руки и, неспешно отворив дверь, выскользнула наружу. Её каблучки громко стучали по мраморному полу, отдаляясь всё дальше.

Ричард запустил ладонь в свои волосы, скорым движением зачесывая их назад. Пятясь назад и покачиваясь, он резко обернулся. Яростно смахнул вазу с цветами со столика. Следом полетели часы и фарфоровые статуэтки с камина. Упираясь обеими руками в каминную полку, он сделал глубокий вдох, закрывая глаза и набирая воздуха в легкие.

***

— Выпьем же за ваших родителей, воспитавших столь очаровательных дочерей! — Король поднял бокал.

Саяри улыбнулась, чуть пригубив, поставила бокал на стол. Уильям выпил до дна, закусив кусочком нежной оленины.

— Ричард отважен, хорош собой и учтив. Он станет прекрасным супругом и отцом ваших наследников, — король вытер губы салфеткой, бросив ее на стол. — Не торопитесь судить о нем по первому впечатлению. Он только кажется холодным или даже безжалостным. На самом деле он добр в душе и он дорог мне как сын. Уверяю вас, вы полюбите его.

— Не сомневаюсь, Ваше Величество. — Саяри с грустной улыбкой прикрыла глаза, вспоминая беседу с графом у фонтана.

— Будьте к нему снисходительны. Он главнокомандующий королевской армии и отвечает головой за сохранность территорий, которые я ему доверил, — Уильям наклонился вперед, глядя на Саяри. — По закону людям, занимающим его должность, не желательно иметь семью. Но я не позволю каким-то глупостям лишить его счастья.

«Вы уже лишили его счастья» — подумала Саяри, однако вслух произнесла.

— Должно быть, он вам весьма признателен.

— Служба для него — это жизнь. Думаю, он скорее огорчился, чем обрадовался. Но я знаю наверняка, позже он скажет мне спасибо. — Уильям улыбнулся, покачивая указательным пальцем.

— Конечно, — улыбнулась она.

***

Амиция лежала в постели, не смыкая глаз. Шорох отвлек ее. Она обернулась, заметив фигуру, вошедшую через потайную дверь. Это была Саяри с трепещущей свечей в руках.

— Тише, прошу, — прошипела Амиция.

— Не тревожься, никто не услышит нас, — ответила Саяри, приближаясь.

— Мне всюду кажутся недруги. Кажется, что все смотрят на меня и оценивают. Так не уютно мне здесь, сестрица… душа болит.

— Во многих ли местах ты бывала, кроме отчего дома. Все пройдет, вот увидишь, — девушка поставила свечу на столик, забралась в постель к сестре.

Накрывшись шелковым одеялом, они затихли, каждая думая о своем.

— Что произошло между вами? — нарушила тишину Саяри.

— Мы поговорили… — грустно прошептала Амиция.

— О чем же?

— О вас.

— Значит, ты все знаешь. — тихо произнесла Саяри, посмотрев на Амицию.

— Да.

— Мне так жаль. Если бы ты слышала его речи о тебе, — тихо проговорила Саяри.

— Ричард молод и красив. — Амиция взглянула на сестру заплаканными глазами. — Ты будешь счастлива с ним.

— Я тоскую по Престону и былой жизни. И все же ты права тут все слишком… помпезно и неприветливо. Все смотрят на тебя как на объект, который надо отмыть и нарядить к очередной бессмысленной трапезе. Все слишком чужеродно.

— Как же я жалею, что отправилась на бал, — с грустью произнесла Амиция. — Я так рада, что ты рядом.

— Лучше бы мне не быть тут. Граф любит тебя, а не меня. Его глаза буквально кричали об этом.

— Если бы любил, не отдал бы меня королю, — сердито сказала Амиция, отворачиваясь от Саяри.

— Ты еще так молода, Амиция. Ничегошеньки не понимаешь.

Глава 4

Тёмные Земли были самым разоренным войной регионом Восточного континента. После правления Войнорта, могущественного и бесстрашного мудрого воина, служившего еще отцу Уильяма, былая роскошь этих земель угасла, оставляя лишь жалкие остатки добра. Когда-то власть Войнорта в этих местах была непоколебима, ибо тут был порядок и стянуты самые могущественные силы короля.

Некогда прекрасный город Денвер теперь превратился в руины. Коричневая больная земля, затронутые огнем растения и деревья, превратившиеся в гигантские неподвижные палы, воздух, загрязненный пеплом и туманом: именно так запомнились всем Восточные земли после битвы с варварами. От того их и прозвали Темными.

В настоящий момент тут правил Ройнорт, сын Войнорта. Его влияние в Анклаве слабело с каждым днем. Сын не оправдал надежды и желания отца, павшего в бою. Все, что осталось от когда-то богатой и процветающей архитектуры города, — это часовня и крепость со стенами и сторожевыми башнями, построенными вокруг нее. Части форта сильно пострадали от пожара, а большой овраг вокруг крепости заполнился застойной водой, через который пролегал прочный деревянный мост.

Десять кавалеристов и пять повозок, груженных провизией, стояли на берегу реки Кэсс, разделявшей земли на западе и востоке и пересекавшей почти всю королевскую территорию. Шумная, узкая река серпантином извивалась и поворачивала, растекаясь в разные стороны по миру, согревая на своих берегах врагов и союзников Империи.

Река доставляла неприятности, сколько Ричард себя помнил. Ее стремительные течения с легкостью могли доставить небольшой флот к самым центрам укрепленных городов государства. Поэтому берега и дороги, ведущие к городам, усиленно охранялись.

Ричард осмотрел опустошённый Денвер, не торопясь гнать коня по вспаханной копытами и колесами почве.

— Этот город видел времена и получше, — хрипло сказал Радгар, удерживая своего коня рядом с вороным конем генерала.

Радгар был не только наилучшим воином в войске Ричарда, но и отменным советником: в течение 20 лет они плечом к плечу сражались с недругами королевства, несчетное количество раз выручая друг друга. Радгар носил на плечах бело-серую волчью шкуру, а его излюбленным оружием был боевой топор. Лицо его было покрыто шрамами, голова наголо выбрита, а на подбородке росла густая борода.

Ричард слегка подстегнул коня, направляя его к форту. Кони недовольно хрипели, увязая в грязи и нечистотах. Тяжелая телега дребезжала и скрипела, когда кучера неспешно отдавали команды усталым лошадям. Проехав вдоль обгоревших лачуг и снующих бедняков, протягивающих бледные тощие руки, они остановились у моста.

— Ричард? Ты ли это, приятель мой… — в наглой ухмылке раскинул руки в стороны Ройнорт, неспешно ступая по мосту им навстречу. — Ну же, не робейте, проходите, добро пожаловать в наш милый дом, — в его голосе проскользнула нотка злорадства.

— Твои люди навели беспорядок в Милонии, — резюмировал Ричард, сдерживая раздражённого коня.

Призрак переступал с ноги на ногу, вскидывая голову и жуя трензель.

— Разве?! — изумился Ройнот, обернувшись и оценив притворно удивленным взглядом своих людей. — Ах, да, наверное это какое-то недоразумение. Ведь мы являлись за провизией! Ты же помнишь об обещаниях своего короля, генерал?

— Следи за своим языком, — голос Радгара прозвучал как рык.

Ройнорт лишь усмехнулся, не удостоив и взглядом Радгара. Он жил сам по себе, находясь в постоянных разногласиях с королем, который не лишил его жизни только потому, что всегда чтил память о его отце. Ройнорт не считал нужным подчиняться кому-либо, исполнять чьи то прихоти и указы. Поэтому после смерти отца он тут же захватил власть и установил свои порядки.

Порядки, по которым жизнь стала невыносимой, насилие, грабеж, выпивки и драки. Полный разброд в отрядах, отсутствие почтения к королевскому знамени и многое другое. Несчастные жители покинули руины города, уходя подальше от бесчинств, голода и бедности.

Ройнорт прекрасно понимал всю военную и стратегическую важность его родных мест и успешно манипулировал этим. Армия короля с легкостью могла бы сокрушить строптивого Ройнорта со всеми его остатками армии, но начать войну внутри королевства означало погрузиться в хаос, зародить сомнение внутри государства. Именно это понимал Ричард. Отправившись в эти земли, он преследовал свои цели. Поговорить с бунтовщиками и заключить некие договоренности. Уильяма же переговоры не увлекали. Ну а за дерзость он предпочитал наказывать эшафотом.

— Будь осмотрителен в речах. Ведь король у нас один, — равнодушно проговорил Ричард.

— Отрицать не буду. Это мои люди изъяли провизию. Ни больше ни меньше положенного! Ну не ссориться же нам теперь из-за этого, генерал, — ухмыльнулся Ройнорт.

— Мы прибыли не для того, — Ричард и его воины сошли с коней, перешли мост и остановились перед Ройнортом. — Мы родились и выросли на одной территории. С твоим отцом я шел в сражение бок о бок и противник у нас один. Прими нас как своих гостей, потому что товарищ по оружию не должен быть врагом.

Ройнот пристально глядел в глаза генерала. Желваки на его скулах ходили ходуном, однако он опустил взор, согласно кивнув и сдавленно улыбаясь.

— Не доводилось мне прежде вести с тобой разговоры лично и, видимо, зря, — прищурился Ройнорт протянув ладонь для приветствия. — Пошли. Вино, может, и терпит долгих ожиданий, но вот румяный кабан заждался.

Ричард улыбнулся, взглянув на Радгара. Отдав распоряжение воинам распределить провиант для выдачи части беднякам, а другой части доставить в амбары Ройнорта, он проследовал в крепость.

Диспуты и разногласия насчет договоренностей о награде в участии в битве начались сразу после окончания боя в окружении мертвых тел. Когда Ричард закрыл глаза Войнорта, он отдал приказ писарю известить Уильяма о гибели значимого лица, смерть которого означала, что все войско погибшего отныне принадлежит наследнику погибшего. Ройнорт тем временем занимал позицию наблюдателя, не принимая участия в баталии против ненавистных варваров. И даже больше: он решил заключить самостоятельный альянс с Южным герцогством, занимающим правый берег Кэсс и выход к морю. Правил там герцог Батрис, имеющий за своими плечами большую армию. Консул герцога прибывал в Денворе уже месяц, и сейчас он также встречал генерала Ричарда в приемном зале.

— Рад приветствовать вас, Генералиссимус, — любезно проговорил консул, протягивая ладонь. — Мое имя Пауль. Я представляю слово от имени Баррийского герцогства по личному указу Батриса Барри.

Ричард внимательно изучал консула. Хитроумные глаза Пауля шныряли по графу и его людям, разыскивая в них хоть маломальскую симпатию к его персоне. Генерал нарочито крепко пожал руку консула и предложил сесть за стол, тут же переключая все свое внимание на Ройнорта.

— Договор, который был заключен с твоим отцом, да пребудет с ним вечный покой, был выполнен лишь частично из-за разнузданности и полного неповиновения твоих людей, — Ричард кольнул Ройнорта взглядом. — В твоей армии царит разлад. И отрицать это будет крайне глупо с твоей стороны.

— Называешь те жалкие остатки из калек, которые еле добрались до дома армией? — засмеялся Ройнорт. — Уильям бросил их в самое пекло, и мой отец склонил голову на поле боя во имя монарха. И что он получил взамен?

— Сына, чью душу поглотила гордыня. — приподнял бровь Ричард.

— Нет, — возразил Ройнорт. — Разочарование, голод, уныние и боль. Это его награды!

— Ты хозяин судеб этих несчастных людей. И сейчас в твоих руках решить, как им жить дальше. В мире или вечном прозябании и скитании вдали от родных земель. — Голос Ричарда был спокойным, но строгим.

Напряжение в помещении стояло настолько плотно, что воздух можно было разрезать ножом. Пауль безмолвно наблюдал за бесстрастным лицом Ричарда.

— Пусть люди, давшие обещание, сдержат своё слово, — начал Ройнорт, сохраняя внешнее спокойствие, которое, однако, с трудом скрывало нарастающее раздражение, — и тогда наш разговор будет на равных. А пока вы взираете на нас с высоты своего воображаемого Олимпа, презираете наши усилия и пренебрегаете нашими заслугами, всякая попытка к диалогу обречена на провал.

Ройнорт прекрасно понимал, что уступки генералу могли стать фатальной ошибкой, подорвав его и без того хрупкий авторитет.

Ричард, выслушав его пылкую речь, невозмутимо наклонился вперед. Его ладони, сжатые в кулаки на столе, символизировали его подавляемый гнев.

— Я проехал сотни миль, мои люди измотаны, лошади еле стоят на ногах, — прорычал он. — А я сижу здесь за одним столом с тобой, и мы пьем вино из одного кувшина! Я привез тебе провизию, не обращая внимания на разгромленные купеческие обозы, везущие меха и зерно в Милонию — опорный город, между прочим, расположенный в непосредственной близости от королевского замка. И ты смеешь намекать мне о гордыне и надменности? Опомнись! Твою голову уже давно ждут на пике, и только по моей просьбе меч палача не обрушился на неё! — последние слова граф процедил сквозь зубы, гневно глядя на Ройнорта. — Неужели ты вообразил о себе слишком много, решив, что в силах судить о праведности других?

Даже Радгар, всегда славившийся хладнокровием, повел плечом, отодвигая бокал с вином. Глубокая тишина повисла в воздухе, прерываемая только тихим потрескиванием камина. Все присутствующие переглянулись, готовые к любому исходу переговоров.

— И что же желает повелитель? — уже более спокойно спросил Ройнорт.

— Чти память своего отца, — медленно произнёс Ричард, внимательно наблюдая за реакцией Ройнорта. — Уважай его взгляды. Поклянись в верности короне, как клялся когда-то твой отец. Это не просто слова, Ройнорт. Это залог мира, гарантия счастливого будущего. После венчания король созовёт совет, и я настаиваю на твоём присутствии на нём.

Ройнорт, откинувшись на спинку резного дубового стула, внимательно изучал лицо генерала. Пауль, нервно постукивая пальцами по столу, наконец, решился прервать их разговор, несколько раз кашлянув, словно пытаясь собрать остатки мужества в кулак.

— Прошу прощения за вмешательство, — проговорил Пауль, — но условия пакта между герцогом Батрисом и…

— Герцогом Батрисом и Анклавом, формальным властителем коего является король Уильям Осканвинд-баллоу, — с едва заметной, почти неуловимой насмешкой прервал его Ричард. — Именно это вы намеревались изречь? Или, может быть, вы желаете объяснить мне, отчего подписание этого пакта столь возмутительно попирает все установленные законы и обычаи? Что конкретно вы посулили Ройнорту? Содействие в обретении независимости?

Пауль, наконец, вдохнул поглубже, стараясь придать своему голосу уверенности, ответил:

— Пакт будет подписан в строгом соответствии со всеми нормами и правами претендующей на независимость территории, в дальнейшем именуемой Эсклав. И она получит беспрепятственный выход к морю. Это ключевое условие соглашения.

— Неужели? — ни на мгновенье не отводя взора от Пауля, ответил Ричард. — А в этой вашей бумажонке написано о многомиллионном долге, накопившемся за годы уклонения от налогов? Долге, который по праву причитается законному наследнику этих земель, то есть Ройнорту? Вы забыли включить сей пункт в ваши «соответствующие нормам» договоренности? Или вы полагаете, что король просто проигнорирует данный существенный факт?

— Вы обвиняете герцога Батриса в подстрекательстве?

— Я предполагаю, что герцог Батрис использует не совсем стабильную ситуацию в Денворе, и Ройнорта, как разменную монету в большой игре, принося в жертву его выгоды ради своих. Это обычная практика в политике, не так ли?

Лицо Пауля вначале зарделось, после побледнело.

— Меня предупреждали, что беседа с вами будет довольно не простой, — прошептал он, взволнованно поправляя воротник дублета. Было видно, как он напряжен.

— Вам сообщили об этом, но вы все равно прибыли, зная, что этот разговор неотвратим. Значит ли это, что вы духом и умом мощнее сильнее Батриса?

— Я не вынесу оскорблений в адрес герцога королевской крови! — вспылил Пауль, лицо его налилось краской. Он поднялся и приготовился к словесному поединку, а то и к чему похуже. Но Ричард не обратил внимания на его выпад и продолжил.

— Может быть, у вас есть козырь в рукаве, о котором я не в курсе? Некая секретная сделка с прочими влиятельными фигурами? Скажем, с императором Восточной Империи, — усмехнулся генерал. — Или, быть может, с морскими разбойниками, держащими под контролем проливы?

Пауль нарочно не обратил внимания на слова генерала, однако был искренне изумлен его осведомленностью. Ричард хохотнул, отводя взгляд в сторону. Ройнорт, не в силах сдержать свои чувства, резко поднялся, опираясь на деревянный стол, который заскрипел под его тяжестью.

— Я требую, чтобы вы воздержались от оскорблений в сторону моих гостей в моём присутствии!

Ричард, не теряя самообладания, слегка улыбнулся, взглянув на Ройнорта с холодным презрением.

— Ты слишком требователен.

— Я никогда не был требователен и всегда уважал своего отца! Он был великим воином, но это не значит, что я обязан следовать его политическим взглядам! Видит Бог, я любил его! Но каждый имеет право на собственное мнение, — горестно усмехнулся Ройнорт.

Окинув взором двух разгневанных мужчин, Ричард указал на стулья.

— Присаживайтесь, господа, не стоит так горячиться и беспокоиться.

— Ты не имеешь права говорить о чести, понимая, на какие жертвы шёл мой отец ради короля! И не смей врать мне в лицо, что у тебя другие взгляды! — проворчал Ройнорт, качнув головой. Глаза его наполнились злостью и отчаянием.

— Мысли мои очевидны, как день, — четко произнёс Ричард. — Я пришёл с миром, чтобы воссоединить то, что предки наши возводили столетиями. И у меня имеется предложение, — он выдержал паузу, дабы придать своим словам значимость. — Король Уильям предлагает тебе поместье в Западных землях, твоим воинам — наделы и шанс на достойную жизнь. Помимо прочего, ты получишь выход к Северному морю. — краем глаза Ричард подметил, как среди его людей пронеслась волна смятения.

— Что касается вас, достопочтенный Пауль, — продолжал Ричард, обращаясь к нему своё внимание, — у меня имеется другое предложение. Мирное соглашение с Осканвиндским королевством и союз племянника Батриса Готтлифа с леди Данией Норфолк несомненно укрепило бы наши взаимоотношения, не так ли?

В глазах Пауля вспыхнул огонек.

— Дания Норфолк? Одна из дочерей Артура Норфолка, претендовавшей на престол? — воскликнул он, пораженный привлекательностью предложения.

— Старшая, — подтвердил граф Ричард, его лицо оставалось непроницаемым. — Принимая во внимание силу кавалерии Норфолка, это, безусловно, выгодное предложение для обеих сторон, — добавил он, выделяя стратегическую значимость подобного союза.

Пауль, однако, не был готов к столь стремительному развитию событий.

— Мне нужно время, чтобы осмыслить все последствия, — заявил он. Политический союз, в особенности с наследницей влиятельного рода, представлял собой труднейшую задачу, требующую тщательного анализа всех возможных рисков и выгод. В случае согласия герцогство обретало могущественного союзника, способного противостоять внешним опасностям. Но вместе с тем брак мог наложить некоторые ограничения на политическую независимость. Помимо этого, требовалось принять во внимание мнение знати герцогства, которая могла негативно отнестись к этому союзу.

— Если вам так угодно поторговаться, я пришлю своего советника. Раз уж вы не уполномочены принимать столь важные решения, так пусть Батрис сам наведается. Встрече буду рад, — холодный взор Ричарда пронзил посла насквозь.

Пауль, взволнованно переглянувшись с Ройнортом, сделал последнюю попытку оттянуть принятие решения.

— Я незамедлительно доложу герцогу о ваших условиях, — согласился он. — Однако могут появиться некоторые разногласия насчет моего предложения не заключать договор с правителем Денвора, — задумчиво произнес посол, глядя на Ройнорта и оценивая масштабы возможных препираний.

— Наверняка существуют суммы, способные убедить вас проявить красноречие и настойчивость при беседе с герцогом, — с прищуром произнес Ричард, заметив едва уловимую улыбку на лице Пауля, глаза которого засияли еще ярче. — А что насчет тебя, Ройнорт?

— Ты подразумеваешь выход к морю через земли, пожалованные тебе королём? — уточнил Ройнорт, и так понимая о чём шла речь.

Ричард лишь утвердительно кивнул.

— Север не близко, — неспешно произнес Ройнорт, поглаживая бороду, взвешивая все «за» и «против». Расширение торговых путей в северном направлении требовало больших финансовых вложений и огромных усилий, чтобы обеспечить безопасность караванов. Пиратство и нападения со стороны соседних государств были серьезной проблемой.

— Не близко, — согласился Ричард, спокойно дожидаясь решения Ройнорта.

— Гарантирована ли безопасность торговых путей? — задал он решающий вопрос.

Ричард снова одобрительно кивнул, не отрывая уверенного взгляда от Ройнорта.

— Договорились, — после паузы ответил Ройнорт и протянул ладонь для рукопожатия.

Все поднялись со своих мест, подходя друг к другу. Ройнорт еще раз крепко сжал ладонь графа.

— Но есть одно условие, — все еще держа ладонь графа, произнес Ройнорт. — Между Денвором и Баррийским герцогством будет проложен еще один торговый маршрут. Торговля пушниной и рыбным промыслом.

— По рукам. — Ричард крепко сжал ладонь Ройнорта. Затем обменялся рукопожатием с довольным консулом.

Вечерний сумрак окутал Денвор, постепенно опуская завесу над шумным пиршеством. Хмельные мужчины, обнимая девушек, валились на пол. Их хохот смешивался со звуками лютни и гомоном бесед. Ричард, сидевший в отдалении, наблюдал за юной красавицей, которая с показной нежностью отталкивала навязчивого Ройнорта. Взгляд его задержался на этой сцене, и думы унесли генерала на три месяца назад, к последней встрече с Амицией. Прошлое казалось далеким, заполненным событиями, изменившими его размеренную жизнь. Нахождение Саяри и Амиции в непосредственной близости, доставляло Ричарду значительное неудобство. Каждая встреча с Саяри неизбежно включала и Амицию, и это вызывало в нем чувство неловкости. Ричард, будучи человеком расчетливым и дальновидным, принял решение разлучить сестер. Он увез Саяри в свое родовое поместье, поместив ее под надзор верной прислуги.

Нахмурившись от воспоминаний, Ричард заметил, что девушка уже поддалась натиску Ройнорта и позволила ему целовать свою шею и губы. Ричард перевел взор на Радгара, который сидел справа от него.

— Было благоразумно предложить союз с леди Данией, — тихо проговорил Радгар, наблюдая за движением людей в зале. — Но будет ли рада сама графиня? Я слышал, что племянник Батриса — робкий и боязливый человек.

— У неё нет выбора, — ответил Ричард, выждав мгновение, а после добавил с неприкрытым цинизмом. — Да и потом, когда малодушие и боязливость вставали на пути любви? Ее отваги хватит на двоих. Остальное — всего лишь вопрос времени. Любовь придет потом, привычка — еще позже. А дети… дети свяжут их крепче любой клятвы.

— Тут не поспоришь. Любовь не знает преград, — согласился Радгар, но в его глазах промелькнуло сомнение.

***

На рассвете Пауль снаряжался в путь. Кивнув Ричарду, он пообещал сделать всё, что сможет, дабы уговорить герцога принять предложенные пункты. Прощальное рукопожатие закрепило негласный договор о встрече за кружкой эля в честь воссоединения графств после окончания всех диспутов. Спустя час карета Пауля исчезла в утреннем тумане.

Война оставила глубокий след в отношениях между графствами. Многие чувствовали себя обделёнными, ожидая от короля Уильяма большей поддержки и признания их заслуг в укреплении королевства. Значительные ресурсы были потрачены на восстановление разрушенных регионов, на обеспечение безопасности рубежей и наведение порядка в приграничных областях. Однако, щедрость королевской казны оказалась весьма ограниченной, что вызвало справедливое негодование среди графских администраций. Проявления недовольства варьировались от открытых жалоб до тайных интриг, грозя дестабилизацией и новыми, возможно, ещё более разрушительными конфликтами. Некоторые регионы открыто обвиняли короля в несправедливом распределении казны, указывая на то, что их вклад в оборону королевства был существенно выше, чем у других, более лояльных к короне. Эти обвинения подкреплялись подробными отчетами о потерях, с детальным указанием материального ущерба и человеческих жертв. В то же время, графство Норфолк, издавна являвшееся крепкой опорой монархии, обрело гораздо больше средств на возрождение, что повлекло ещё большее недовольство. Обстановка осложнялась тем, что король Уильям, непреклонно придерживаясь своих убеждений, не желал признавать правоту претензий недовольных, полагая их участие в войне само собой разумеющейся обязанностью.

Ричард, являясь опытным политиком, осознавал всю опасность сложившейся обстановки. Чтобы избежать междоусобной войны, он предпринял несколько шагов, нацеленных на урегулирование ситуации. Вместе с Королевским советом он объехал ряд больших городов, решая проблемы обеспечения провизией и сырьём важных стратегических пунктов, равно как и близлежащих поселений. Эти визиты не только содействовали улучшению экономической ситуации, но и имели важное политическое значение, позволяя Ричарду лично убедиться в настроениях народа и выслушать их жалобы. Уверенность и твёрдость генерала в общении с людьми, а также его готовность выслушать и понять проблемы местных жителей в значительной мере помогли снижению напряжённости. Он уделял особое внимание обеспечению честного распределения ресурсов, стараясь, по возможности, учитывать интересы всех сторон. Помимо того, он учредил создание специальных комиссий для рассмотрения жалоб и проверки расходования королевских средств. Эти комиссии должны были провести независимое расследование и подготовить отчет для короля.

— Побудь здесь некоторое время. Мне нужны твои глаза и уши. Заметишь недоброе, немедля доложи, — обратился граф к Радгару.

— А что же вы? — воин пристально глядел на генерала.

— Я навещу Норфолка и сообщу о своих намерениях. — Ричард задумчиво взглянул на горизонт. — Но сперва я должен навестить отчий дом.

***

После блистательного бала, ознаменовавшего не только смену настроения в государстве, но и рассвет новой эры для семьи Веллингтонов, глава семьи, Джон Веллингтон, получил долгожданный титул виконта и высокую должность королевского советника. Эта новость наполнила его гордостью и энергией. Он с головой окунулся в придворные и государственные дела, проявляя себя как опытный и преданный слуга короны. Его острый ум и стратегическое мышление быстро снискали ему уважение как среди королевских советников, так и среди влиятельных аристократов. Работа была сложной, требовавшей непрерывного внимания к деталям и умения лавировать между различными фракциями при дворе. Однако Джон Веллингтон, закаленный годами управлением своим родовым поместьем, успешно справлялся с вызовами, завоевывая все большее расположение Уильяма.

Король, пребывая в предвкушении собственной свадьбы, казался более умиротворенным и даже более мягким по отношению к окружающим его людям. Его забота о государственных делах несколько ослабла. Вся его энергия была направлена на организацию пышного торжества и на общение с будущей супругой. До знаменательного события оставалось всего два месяца, и вся страна готовилась к грандиозному празднику. Подготовка к свадьбе сопровождалась торжественными парадами, фестивалями и бесконечными балами, что требовало значительных затрат.

Тем временем Ричард всецело отдался созданию нового войска для Северного графства, того самого, что король вручил ему в управление. Эта область, ранее считавшаяся малоизвестным и уединенным краем, внезапно очутилась в центре бурного роста. Приток людей в новую территорию был столь стремительным, что потребовалась внушительная военная мощь для поддержания порядка и защиты от вероятных внешних угроз. Более того, Ричард планировал укрепить оборону графства, построив новые укрепления и расширив военный флот для охраны прибрежных районов. Он лично наблюдал за строительством военных кораблей, нанимал опытных корабелов и инженеров.

Старые воины ныне жили спокойной жизнью меж внуков и правнуков, деятельно участвуя в жизни подрастающего поселения. Уильям, ценивший их верность, щедро наградил их земельными наделами, золотом и серебром. Помимо того, он позаботился о приданом их дочерей.

Саяри морально готовилась к бракосочетанию, но не столь скоро, так как ее свадьба была отсрочена на шесть месяцев. Спустя месяц совместного проживания в королевском дворце, сестер разлучили по настоянию Ричарда. Он полагал, что близость сестер мешает им развиваться как самостоятельным натурам. Данное решение вызвало глубокую обиду и у Саяри, и у Амиции, но король был непреклонен и солидарен с генералом. Саяри отправилась в родовое имение Дэвон, где холодность атмосферы, усугубленная её одиночеством и расставанием с родными, все сильнее давила на её душу. Еженедельные переписки Саяри и Амиции, наполненные деталями их жизни, были единственной связью, поддерживающей их дух.

«Моя дорогая, любимая сестрёнка, Как же я сильно скучаю по тебе. Каждый день, когда я пробуждаюсь, меня охватывает ощущение пустоты и одиночества. Ведь мысли о том, что ты коротаешь вечера одна, не покидают меня. Я часто вспоминаю наши общие моменты, когда мы смеялись и делились грёзами, и это вызывает во мне глубокую грусть. Вечерами, когда за окном сгущаются сумерки, я не могу сдержать слёз. Это время, когда воспоминания о тебе становятся особенно яркими и мучительными.

Моя жизнь без тебя напоминает бескрайний серый коридор, по которому я скитаюсь, словно тень. Я пытаюсь отвлечься, и в этом мне помогают мои преданные друзья — собаки Миси и Тэодор. Они всегда готовы утешить и поддержать, порой даже заставляют меня улыбнуться своим игривым нравом. Но стоит мне оставить их на мгновение, как я снова сажусь у окна и погружаюсь в свои мысли о тебе. Я жду твоих писем с нетерпением, будто они могут заполнить ту пустоту, что образовалась в моём сердце. Каждый раз, когда я вижу разносчика молока, моё сердце замирает от надежды, что он принесёт мне весточку от тебя.

Отчего граф покидает тебя одну? За что он так сурово карает нас, разъединяя? Эти мысли мучают меня, и я не знаю, как с ними совладать. Я чувствую, что мы должны быть вместе, и эта разлука причиняет мне невыносимую скорбь. Моя милая сестричка, я часто вижу отца, но он так поглощён своей работой и обязанностями, что едва находит время, чтобы сказать пару добрых слов. Он любит нас, но его заботы о должности и общественном положении отдаляют его от нас.

Я мечтаю о том дне, когда мы снова сможем быть вместе, когда сможем делиться своими радостями и горестями, как раньше. Я надеюсь, что вскоре мы сможем обнять друг друга и забыть о всех печалях. Я люблю тебя, моя дорогая Hirondelle, и всегда буду ждать твоих писем. Ты — моя надежда и свет в этом тёмном мире. Твоя Амиция».

Письмо от леди Амиции Велингтон к ее сестре Саяри Велингтон. 11.06.1563г.

«Здравствуй, дорогая Амиция!

Прошу принять во внимание, что Ричард очень добр ко мне, щедр и печется о моих потребностях. Снабжает меня всем необходимым: наряды, обильная пища, просторные покои. Но его благожелательность — это холодный свет, лишенный подлинного тепла человеческих взаимоотношений. Он появляется нечасто, его визиты подобны мимолетным проблескам солнца сквозь тучи. Большую часть времени я пребываю в одиночестве, и дни мои текут однообразно, как песчинки в песочных часах. Каждое утро я пробуждаюсь в большой, но пустой спальне, где огромная кровать кажется еще более одинокой и холодной. Затем иду завтракать, а после, гуляю в саду, безусловно, красивом, но вся эта красота не может заполнить пустоту в моей душе. Я наблюдаю за порхающими бабочками, за играми белок на ветвях старых дубов, но они не в силах заменить ваше общество. После прогулки — обед, затем долгие часы в одиночестве: чтение, нескончаемые чаепития в обществе моих служанок. Вечером я засыпаю в этой огромной холодной постели, прокручивая в голове воспоминания о счастливых мгновениях, проведенных с вами.

Судьба, как видишь, воистину переменчива и, подчас, безжалостна. Но размышления о твоем будущем, о твоем браке и восхождении на трон, наполняют меня упованием на счастливое появление племянников. Знаю, что ты не ощущаешь восторга от некоторых перспектив, что королевская корона — это ноша, а не награда. Но я верю, что ты справишься, что отыщешь в себе силы преодолеть все тяготы. Прошу тебя, моя милая Амиция, не позволяй грусти всецело овладеть тобой. Не терзай себя душевными страданиями из-за меня. Я верю, что Господь ведет нас по своему пути, и все произойдет так, как должно случиться.

Пожалуйста, погладь от меня своих любимых псов, крепко обними отца и маму, передай им всю мою любовь и ласку. Скажи им, что я ежедневно думаю о них, что каждый вечер перед сном мысленно возвращаюсь в наш дом, в нашу семью и молюсь о вашем здоровье. Скажи им, как я скучаю по родному очагу, по вашему теплу и заботе.

А тебе, моя дорогая сестричка, я посылаю свой безмерный привет. Люблю тебя сильнее всех в мире! Твоя Саяри».

Письмо от леди Саяри Велингтон к ее сестре Амиции Велингтон. 20.06.1563г.

«Милая Саяри.

Солнечный свет, пробившийся сквозь листву, застал меня за прочтением твоего письма, моя милая Hirondelle. Известие от тебя, словно глоток свежего воздуха в этом знойном замке! Восторг от твоих слов о благородстве графа к тебе переполняет меня. Здесь, в королевском дворце, царит, к счастью, относительное спокойствие. Король, хотя и занят государственными делами, проявляет ко мне удивительное терпение и заботу, чего я, по правде говоря, не заслуживаю. Моя взаимность — это, скорее, формальность, продиктованная придворным этикетом, нежели проявление истинных чувств. Однако я стараюсь быть признательной за его сдержанную доброжелательность, ведь это помогает мне переносить тяготы придворной жизни.

Я снова и снова молю короля о позволении на поездку в поместье Дэвон, пусть даже на несколько дней. Я уже трижды подавала прошение, и всякий раз встречала учтивый, но неизменно отвергнутый ответ. Он ссылается на сложную политическую ситуацию, на необходимость моего присутствия при дворе, на что угодно, лишь бы избежать моего отъезда. Я понимаю его опасения, но надежда на встречу с тобой горит во мне всё ярче, подобно пламени свечи в шторм. Я молю о его милости. Я готова на всё, лишь бы узреть тебя. Каждый день я ощущаю себя всё более изолированной, словно птица в золотой клетке.

Передала привет отцу и матери. Боль в сердце сжимает меня при воспоминании о слезах на их лицах. Они так переживают за нас, за нашу судьбу в этом сложном мире. Я прошу тебя, напиши им хоть несколько слов. Пусть это будут всего лишь три строчки, но они принесут им утешение и надежду. Их любовь — наша опора в этом непростом путешествии жизни. Твои слова, написанные твоей рукой, станут для них лучом света.

Я с нетерпением ожидаю твоего ответа, жду известия, как солнечный луч, который пронзит этот мрак отчаяния и грусти. Моя родная душа, моя Саяри, до скорейшего свидания с тобой.

Твоя Амиция».

Письмо от леди Амиции Велингтон к ее сестре Саяри Велингтон. 28.06.1563г.

Саяри бережно сложила тонкий пергамент с королевским вензелем, и добавила его в небольшую, украшенную серебром шкатулку. Внутри, аккуратно сложенные вчетверо, покоились другие письма от Амиции. Свечи, мерцающие в бронзовых подсвечниках, отбрасывали длинные, пляшущие тени на стены, превращая знакомые предметы в причудливые облики. Саяри, задумчиво глядя на танцующий свет, погрузилась в воспоминания, воскрешая в своей памяти события из последнего послания. Она видела бескрайние поля Милонии, слышала шепот ветра в высоких дубовых рощах, чувствовала аромат диких цветов, вспоминала родной дом и лица тех, кого любит.

Внезапный, едва слышный стук в дверь вывел ее из задумчивости. Саяри вздохнула, закрыла шкатулку на замысловатый серебряный замочек, похожий на сплетенного дракона, и спрятала ключик в секретный ящичек старинного туалетного столика, украшенного резными цветами.

— Войдите, — произнесла она.

В комнату вошла ее служанка Фрида, девица с тихим голосом и нежными, умелыми руками. Она была облачена в скромное платье из белого хлопка, передник, безукоризненно чистый, подчеркивал ее опрятность. Фрида скрестила руки на переднике и улыбнулась.

— Пора причесать волосы, леди, — сказала Фрида, — Время позднее, уже и сон близок.

— Ах, да, — ответила Саяри, поднимаясь из-за стола.

Фрида помогла госпоже снять тяжелое, вышитое золотыми нитями платье, оставив на ней лишь длинную белую рубаху из тончайшего льна и принялась расчёсывать длинные, густые волосы Саяри. Все в графстве знали о предназначении Саяри, о её грядущей свадьбе с влиятельным и богатым графом Ричардом, и все как могли старались угодить будущей графине.

— Ваши волосы столь прекрасны! Нужен надлежащий уход, чтобы они благоухали, — сказала Фрида, — Ведь милорд любит…

— Прошу, перестань! — перебила ее Саяри. — Милорд бывает тут раз в месяц. Все остальное время я желаю быть такой, как мне вздумается.

Фрида на мгновенье застыла с гребнем в руках, осознавая, что задела щекотливую тему.

— Но ведь в этом месяце он ещё не приезжал, а значит, в скором времени вы свидитесь, — осторожно сказала она, стараясь смягчить ситуацию.

Саяри смолчала, только глубоко вздохнув, как будто старалась совладать с нахлынувшей волной грусти. Закончив с волосами, Фрида помогла Саяри прилечь в просторную кровать с балдахином, застеленную нежной, белоснежной периной, и бережно подоткнула одеяло, осторожно коснувшись плеча Саяри.

— Спокойной ночи, ваше сиятельство, — тихо произнесла Фрида, её взор был полон сострадания.

— И тебе доброй ночи, Фрида, — шепнула Саяри, закрывая глаза.

***

Глубокая ночь обволокла поместье густым мраком. Резкий грохот копыт по старой брусчатке пробудил девушку от сна. Ржание лошади, пронзительное и недовольное, смешалось с грубыми хриплыми голосами мужчин, эхом разносившимися по ночному воздуху. Сердце Саяри бешено заколотилось. Вскочив с постели, она, дрожа от предчувствия чего-то нехорошего, подбежала к окну.

За окном царила непроглядная темень. Лишь проблески керосиновых ламп в руках тёмных фигур в длинных плащах, рассекали мрак. Фигуры двигались целеустремлённо, направляясь по мощёной тропинке ко внутреннему двору поместья. Их силуэты казались зловещими, напоминая призраков, вырвавшихся из глубин ночного кошмара. Мурашки, подобно стае муравьев, побежали по спине Саяри. Она, объятая паникой, поспешно вернулась в постель, забираясь под толстое одеяло. Холодный ветер, проникающий сквозь неплотно прикрытое окно, лишь усиливал чувство тревоги.

Из просторного холла доносились те же мужские голоса, но теперь к ним примешивались другие звуки: приглушенный женский голос и привычный смех кухарки Элизы и управляющего Остина. Саяри опознала их голоса безошибочно. Затем послышались шаги, медленно, точно змея, приближающиеся к ее комнате. Девушка вжалась в подушку, тело ее начало содрогаться от неконтролируемого тремора. Она затаила дыхание, прижимаясь к холодному дереву изголовья кровати.

Тихий, еле слышный, но довольно ясный, стук в дверь вынудил ее содрогнуться от испуга. После дверь приотворилась, и в комнату заглянула Фрида.

— Госпожа, простите, что потревожила вас, — извинилась Фрида.

— Боже мой, Фрида! — яростно прошептала Саяри, голос ее дрожал. — Я думала, у меня сердце остановится! Зачем ты так подкрадываешься? Что там творится внизу?

— Милорд прибыл, — ответила служанка, ее улыбка сделалась шире.