Бесплатный фрагмент - Предсказания

ПРЕДСКАЗАНИЯ

Проснувшись на рассвете, он обнаружил себя в незнакомом месте, голым. Рядом с ним лежало такое же обнаженное тело, слегка его придавив…

Его охватила паника, хотя мозг ещё не успел сформулировать причину. Сергею казалось, что он находится в каком-то кошмарном сне, и надо как можно скорее отсюда выбраться! Осторожно высвободившись из-под тела, он стал сползать с кровати. Это было сложно делать бесшумно, но кажется, ему удалось.

Одежду собирал по всей комнате. Дрожа неизвестно от чего, с трудом одевался. То руку в рукав не вставить, то ногой в штанину не попасть. На кровать старался не оглядываться.

В последний момент, когда свитер был уже почти натянут, со стороны кровати донеслись смешки. Он вздрогнул, но не оглянулся…

Он чувствовал себя счастливым. Каждое утро просыпался с радостной мыслью: сейчас он придёт на работу и увидит её. Непременно она зайдёт поговорить с его коллегой. А в обед всей компанией они пойдут в столовую. Компания — это он, его коллега и ещё четыре-пять девчонок примерно одного возраста. Среди них — она.

Как джентльмен он всегда вставал последним. Пока стояли очередь, он мог за ней наблюдать. Любовался её профилем, каждым локоном, поворотом головы. Иногда она становилась в очередь перед ним. Тогда он разворачивался всем корпусом в её сторону, вдыхал её духи, наслаждался близостью ауры. Потом, когда очередь подходила к раздаче, они стояли в одну линию совсем рядышком. Это позволяло невзначай коснуться её плеча, задеть рукавом. Вступать в разговор он не решался.

Случалось, что и за столом они оказывались рядом. Или напротив друг друга. Если рядом — он чувствовал её энергию, купался в ней. Опять же можно было невзначай коснуться. Если напротив — можно было наслаждаться красотой её лица, а иногда даже встретиться взглядом.

Это было счастьем. О большем он не помышлял. Он понимал разницу между ней — красавицей, и им — чудовищем. Конечно, он мечтал. Представлял себя и свою любимую вместе. Он понимал, что мечты его несбыточны. Но мечтать всё равно было сладко.

Таким ли уж чудовищем он был? Ну, может и не чудовищем. Он видел много парней и пострашнее, но они, тем не менее, чувствовали себя непринуждённо в женском обществе. Даже пользовались успехом некоторые! Может, он был слишком застенчив. Впрочем, у него был один серьёзный недостаток. Его лицо сплошь покрывали прыщи. Говорят, с этим можно бороться. Мама не раз предлагала ему сходить с ним к врачу, когда он был ещё подростком. Вызывала этим бурю негодования. Он представить себе не мог такого позора!

Он бы и сам пошел, когда стал постарше, но боялся разочарования. А вдруг станет ещё хуже? А вдруг получится, но это ничего не изменит? Тогда все знакомые, глядя на него, будут ухмыляться. Мол, старается-старается, а ничего не помогает. Да и потом неловко взрослому парню идти к врачу с такими проблемами. Стыдно как-то… И стоит, небось, дорого. В общем, причин была масса.

Но не только прыщи угнетали. Угнетала его собственная застенчивость. Он считал себя неуклюжим, неловким. В компании всегда молчал. Пытался иногда вставить слово, но его либо никто не слышал, либо тут же выяснялось, что он сказал невпопад. Ему потом хотелось провалиться сквозь землю.

Одет он был как-то не так, как все. Он честно пытался изменить свой облик, но каждый раз не получалось. То сидит криво-косо, то выбрал опять не то. В общем, проблем была тоже масса.

Больше всего ранила реакция девушек. Их первый взгляд при знакомстве красноречиво говорил: его считают некрасивым. В последствии этот же взгляд скользил по нему, как по пустому месту. Каждый раз это добавляло уверенности в своей неполноценности.

Но уж если девушка проявила к нему интерес, улыбнулась — тут его воображение начинало безудержно раскручиваться и слетало с катушек. Он моментально влюблялся сам и ему казалось, что он видит массу признаков взаимности. Второпях назначал свидание и получал отказ. Формы отказа были разные. Кто-то жалел, кто-то ухмылялся или даже говорил фразу типа «да с чего ты взял, вообще…». Он даже не знал, какой вариант ранил его больше.

Так случалось три раза. После этого он перестал на что-либо надеяться. Вновь появлявшимся в его жизни девушкам стал старательно демонстрировать, как они ему не нравятся. Работал, так сказать, на опережение.

Сложившаяся ситуация казалась безвыходной, отчаянной. И тут появилась та, которую он просто полюбил. Ничего не демонстрировал, ни на что не надеялся — просто любил! Так бывает, когда отдаёшь свое сердце тому, кто «несвободен». Правда, насчёт «несвободы» точной информации не было. Однако, предыдущий опыт его убедил, что такие, как он, имеют право только любоваться такими, как она. Это, как если бы вы увидели в магазине кольцо с бриллиантами. Вы можете им любоваться, восхищаться, получать удовольствие, глядя. Понимание, что вы всё равно не сможете себе его позволить, вас не травмирует.

Ему было уже за тридцать.

* * *

Обычно, когда он возвращался домой, кто-то выходил его встречать. Либо мама появлялась в прихожей со словами «Сыночка пришёл!» и обязательно его целовала, либо с улыбкой появлялся отец, и они жали друг другу руки. Однако, сегодня никто не появился. Дома нет, что ли? Да, нет — обувь стоит, тапки отсутствуют…

Он не спеша разделся. Так никто и не появился. Тишина. Он зашел на кухню. Его родители сидели рядом за столом, чуть ли не вытянув шеи. Их взгляды ждали его появления. Мама была взволнована, папа своё волнение пытался скрыть.

— Добрый вечер! Что-то случилось?

— Нет… То есть — да.

— что?

Пауза. Заговорил папа.

— Сынок, мы решили, что ты должен жить отдельно.

— Выяснилось, что я у вас не родной сын?

— Серёжа! — возмутилась мама.

— Ладно, не остри — парировал отец, — просто ты уже взрослый. Тебе пора получать навыки самостоятельной жизни, а не прирастать к родителям, как бы нам этого не хотелось.

— А то ты так никогда не устроишь свою личную жизнь!

Опят про личную жизнь! Да, пожалуй! Уже только ради того, чтоб не слушать этого, стоит отселиться. Он закатил глаза и развернулся на выход.

— Сергей, подожди! — отец толкнул маму локтем, — говорил же тебе, не переходи на личности!

Он и сам подумывал об этом. Но где взять деньги на квартиру? Да и… кто тогда будет готовить, стирать, убирать… В общем, не решался.

Отец продолжил:

— Квартиру мы тебе уже выбрали. Недалеко от нас. Специально такую искали.

Вот это, как раз, нежелательно. Будут постоянно контролировать. Поэтому и выбрали сами, не спросили.

— Платить за квартиру будем мы. Всё остальное — сам. Питание, одежда, уборка и так далее. Учись распоряжаться деньгами! Нам на питание, естественно, больше не сдаёшь. А за квартиру будем платить, пока сам не скажешь, что хватит… Ещё есть вопросы?

— Какие вопросы, раз уж вы всё решили…

На сборы ушло немного времени. Если чего хватится — недалеко сбегать. Квартира ему понравилась. Уютная, с лоджией. Вся необходимая мебель есть, посуда, кастрюли, занавесочки там всякие. Холодильник — хорошо. Стиральная машина встревожила. Напомнила, что теперь стирать придётся самому. Ещё больше расстроили гладильная доска и утюг. Ведро под ванной с половой тряпкой тоже не пощадили.

Когда перетаскивали последнюю партию вещей, мама подозвала его к себе.

— Сыночка! Хоть ты теперь и будешь жить самостоятельно, знай: в любой момент ты можешь прийти, и я тебя накормлю. Так что, не стесняйся. И просто заходи! Мы ведь скучать будем, — её глаза увлажнились.

— Мам, ну что ты! Вы же тоже можете прийти ко мне в любой момент! И дать мне нагоняй…

— Кстати, о нагоняе! — отец услышал и подождал пока они с ним поравнялись, — я тогда тоже скажу. Лучше, если запасной ключ ты оставишь у нас. Мало ли что! Так обычно все родственники делают. Наш у тебя остаётся. Насчёт твоего ключа — дашь ты его нам или нет — решать тебе.

— Конечно, дам!

— И ещё. Даже при наличии ключа, мы никогда не будем являться к тебе без предупреждения. Об этом не беспокойся.

— Спасибо, пап! Честно говоря, беспокоился…

— Но нагоняй остаётся в силе! В случае необходимости.

Ему тогда было 28.

***

Он и сам не знал, хорошо это или плохо для него — жить самостоятельно. Плюсы и минусы понятны. Хочешь — делай, хочешь — не делай. Хотелось не делать, но чтобы при этом вокруг были привычные чистота и порядок, глаженые рубашки, приготовленная еда. Каждое утро он с удивлением обнаруживал грязную посуду на кухне. Оказывается, после еды надо за собой убирать? Не знал…

Первое время постоянно был на связи с мамой. Чем мыть посуду, чем стирать, как гладить… Периоды желания ничего не делать сменялись периодами желания жить в чистоте. Начиналась активная деятельность. Все же, первое происходило чаще. Иногда приходила и подключалась мама. Что-то помогала, за что-то устраивала нагоняй…

Самый огромный плюс — это пиво с копчёной рыбой под телевизор по пятницам и субботам. При родителях он так расслабиться не мог. К минусам пытался приспособиться. Все, что можно было отдать в прачечную — отдавал. Питался, в основном, полуфабрикатами. Вечером в воскресенье и ещё раз в неделю приходил к родителям. Там его хорошо кормили, и теперь там можно было ничего не делать — он гость. Со временем установился некий баланс между желаниями и потребностями. Это и называлось самостоятельной жизнью.

Его родители, как и он сам, рассчитывали, что самостоятельная жизнь приведёт к изменениям в личной жизни. Но этого не происходило. Вечера он, в основном, просиживал дома перед телевизором, а там ничего не менялось. Значит, перемены ни к чему не привели, как он и боялся?

Все же, хотелось что-то изменить. И он решил попробовать поменять работу. Не то, чтобы на этой работе было плохо, но хотелось побольше зарабатывать. Самостоятельная жизнь почему-то привела к увеличению расходов. Да и просто хотелось хоть каких-то перемен.

Но была ещё одна причина. Туда, где он работал, его устроил отец. Всем нужны были специалисты с опытом, а он только что закончил институт. Друг отца согласился взять его к себе и чему-то научить. Его несколько тяготило, что он получил работу «по блату». А сможет ли он устроиться на работу самостоятельно?

Это оказалось совсем несложно. Он уже проработал пять лет и мог позиционировать себя как «специалист с опытом». Раскидать заявления в интернете тоже оказалось просто. Начали поступать приглашения на собеседования. Через две недели он с гордостью сообщил родителям, что нашел новую работу.

Устроился он на маленькое частное предприятие. В бизнес-центре размещался инженерный и руководящий состав. Само производство располагалось в цехе неподалёку. Его взяли на должность инженера-технолога, пока одного-единственного на предприятии. Отрасль — машиностроение. Он будет писать техпроцессы. Именно этому он и научился.

Его посадили в комнату с экономистом — главным экономистом, и в то же время, единственным. Здесь почти все специалисты были в единственном числе. Экономист, технолог, нормировщик, бухгалтер, программист. Правда, главным был только экономист. Конструкторов было двое, трое менеджеров.

Экономиста звали Валентина Павловна. На вид ей было лет шестьдесят. Шустрая, общительная, смешная. Смешная, потому что быстро семенила на кривоватых ногах. Если смотреть ей вслед, то из-за спины был виден живот. Всё это выглядело забавно. Характер у неё был лёгкий. К ней постоянно кто-нибудь заходил. И по рабочим делам, и по личным. В общем-то, её все любили и уважали.

Единственные, кто с ней постоянно конфликтовал — это менеджеры отдела закупок. Сбытом продукции занималось начальство, а менеджеры закупали материалы и изделия, необходимые для производства. В обязанности главного экономиста входило согласование цен на эти самые закупки.

— Валентина Павловна, почему вы эту заявку не согласовали? — менеджеры были единственными, кто произносил её отчество полностью.

— С какой стати вместо круга диаметр сто ты закупаешь круг двести? Тебе не кажется, что это перебор?

— А если нету?!

— Плохо искал.

— Валентина Павловна, вы как будто никогда на производстве не были! Вы же знаете, что им всё надо срочно! Ну, давайте, я месяц буду искать диаметр сто — пусть тогда они с вами объясняются!

Это сообщалось с раздражением и на повышенных тонах. Всё это время Валентина Павловна, иронически улыбаясь, спокойно смотрела оппоненту в глаза. Потом так же спокойно отвечала:

— Ребята, как хотите! Диаметр двести за диаметр сто я вам не подпишу. Вы посчитайте, насколько вы удорожаете продукцию! Дело не только в стоимости материала. Токарь сколько будет стачивать ваш диаметр двести до нужного? Такелажнику тоже есть разница во времени — таскать круг двести или таскать круг сто в таком же количестве! Чем больше диаметр, тем больше работы, а за неё тоже платить надо. Ищите!

С этими словами она протягивала менеджеру его заявку. Последний с перекошенным лицом хватал бумажку и удалялся, хлопая дверью. Через пару дней приходил с недовольным лицом и приносил заявку на нужный диаметр. Однако, она могла и эту заявку не подписать — слишком дорого! Есть дешевле. Баталии продолжались, но заканчивались почти всегда одинаково.

Валентина Павловна прекрасно знала, почему снабженцы стремятся купить побольше и подороже, и твёрдо стояла на своём.

Сергей её твёрдостью восхищался. Тем более, что его она не касалась. Ему с ней было легко. Казалось бы, лучше сидеть с молодыми, особенно с девочками. Именно так было на предыдущем предприятии. Однако, там он чувствовал себя скованно. К Валентине Павловне нередко заходили молодые сотрудницы. Они все, не смотря на разницу в возрасте, были с ней на дружеской ноге. Валентина Павловна — Валентина Пална, как её все называли, — часто и его подключала к разговорам.

Вот и все перемены. Но это не так уж мало! Получать он стал побольше, работа ему нравилась, коллектив тоже. Он собой гордился.

***

Кажется, Валентина Пална решила взять на себя роль мамы.

Что он о ней узнал? Ей был 61 год. Её муж умер два года назад. Сын с семьёй переехал в Москву. У неё было двое внуков. Так как она была энергичной и деятельной, работа заменяла ей семью. Она часто помогала девчонкам своими житейскими советами, бралась ходатайствовать за них перед начальством, организовывала их на походы в театр, на выставки, «в кабак». Они всегда вместе ходили на обед.

А тут ещё и «сыночка» подкинули. Может, это она попросила, чтобы его к ней посадили? Его она тоже приглашала в компанию, но он стеснялся быть одним среди женщин, отнекивался.

— Что сегодня ел на обед?

— Валентина Пална, что ел — то и ел, — отшучивался он.

А вопрос был не праздный. Он действительно чаще всего обедал бутербродами.

— Опять бутерброды? Ты мне это дело прекрати! Питаться надо нормально, горячее есть, суп!

— Ну Валентина Пална, мама у меня уже есть!

— Да? А она знает, что ты одними бутерами питаешься? Или мне ей об этом сказать?

— Я не одними бутербродами питаюсь. Я дома ем.

— Знаю! У самой такой же оболтус. Слава Богу, женился. В общем, так. У тебя три варианта на выбор: либо ты приносишь на обед суп, либо ходишь с нами в столовую, либо я тебе буду этот суп приносить. Пока не съешь — не отвяжусь. Ты меня знаешь! И деньги не возьму.

Ему даже стало интересно: правда будет его насильно супом кормить? Она ведь может! И деньги не возьмёт. Опозорит на всё предприятие.

Решил не проверять. Вечером «слепил» себе суп и на следующий день принёс на обед. Насилу доел. Так что, на следующий «следующий день» пришлось со всей компанией идти на обед. Не так всё и страшно оказалось.

Была у Валентины Палны одна необъяснимая страсть: карты. Причём, играть в них надо было непременно в обед на работе. Делала она это вместе с контролёршей ОТК. Неизвестно, кто кому привил эту страсть. Контролёрша тоже была азартная. Такого же возраста, такая же шебутная. Приходили из столовой вдвоём, запирали дверь и начина-али! Это был спектакль, который Сергей каждый раз смотрел с удовольствием. Обе мухлевали. Очень веселились, когда это обнаруживалось. Приглашали его третьим. Он уверенно отказывался. Всё-таки это не дело — играть на работе в карты.

Когда контролёрша отсутствовала, Валентина Пална раскладывала карты сама. Гадала. Кому, на кого, о чём — не докладывала. Девчонки знали о её страсти. Иногда обращались с просьбами. Он в таких случаях старался покинуть помещение, чтобы не мешать. Девчонки, чувствовалось, были ему за это благодарны. Обеденное время заканчивалось, и он возвращался на рабочее место, стучался. Кто-то уходил от Валентины Павловны в приподнятом настроении, кто-то — озадаченный, но никто никогда не уходил расстроенным.

Предлагала она свои услуги и Сергею. Он также уверенно отказывался.

— Почему? — спросила она, улыбаясь.

— Я в это не верю.

— Ну, это до поры — до времени.

— Ваши предсказания всегда сбываются?

— Не всегда, дорогой мой, не всегда. Всегда последнее слово остаётся за вопрошающим. Или за его врагом — кто сильнее окажется. Или подлее.

— Валентина Павловна, а если вы нагадаете кому-нибудь смерть? Или другие крупные неприятности… Как вы ему об этом скажете?

Она посмотрела на него.

— Да просто не скажу! Как-то предупредить, смягчить — да. Ведь всё, что названо, существует.

— Надо же, какие точные слова! «Всё, что названо, существует»…

— Это не я сказала.

— А кто?

— Владимир Шали. Есть такой писатель.

— Вы хотите сказать, что, если я изо дня в день буду повторять одни и те же слова — они сбудутся?

— Да.

— А вы так делали?

— Нет.

— Тогда откуда знаете?

Она задумалась.

— Не всегда на исполнение задуманного хватает терпения. Ведь мы ждём, что наше желание исполниться завтра. Ну, послезавтра. А на самом деле иногда для этого требуются годы, иногда — десятки лет. И всё это время мы должны «называть».

— Десятки?! Так кто ж будет столько ждать? Помрёшь раньше!

— Об этом и речь. Человек не может дождаться и перестаёт верить. Ну, и, как следствие, перестаёт повторять заветные слова. А может, это высшие силы так подсказывают: не нужно тебе это!

— Ну, да! Ведь человек должен верить в то, что он, как вы говорите, «называет». А если я не верю…

— Вот это как раз необязательно! И даже нежелательно. Повторяй, ни о чём не думая, — и всё. Главное — повторяй! А там, — Валентина Павловна указала пальцем вверх, — разберутся, исполнить тебе твою просьбу или забыть тебе о ней.

— А нас в школе учили, что нечего ждать милостей от судьбы. Надо самим брать!

— Это правильно! Любое действие, подкрепляющее слова, ускоряет события.

— Вы меня прямо огорошили! Сколько интересного я узнал…

***

А потом появилась она. Нежная, белокурая, стройная… Ну да не в этом дело! Встречал и красивее. Зашел начальник вместе с ней, чтобы представить новенькую. Нормировщица. Представились, поздоровались, ушли. Он отметил все её достоинства и на этом дело закончилось.

На следующий день она вышла на работу. Посадили её вместе с контролёршей. И вот открылась дверь и появилась она. Он почувствовал прилив нежности и света. Не к ней, а в пространстве. Пришла она к Валентине Палне. Пока они говорили, он украдкой рассматривал её со спины, прислушивался к её голосу. Поговорила, ушла. Эту нежность и этот свет в комнате он чувствовал до конца дня.

Вернулся домой. Переделал домашние дела, пошел спать. Только сомкнул веки — а она перед глазами. Нет, не он в мыслях вызвал её образ, а именно так: закрыл глаза и увидел её. Такого раньше никогда не было. Ведь он о ней, собственно, и не думал.

На следующий день всё повторилось, включая отход ко сну. На третий день он уже сидел и ждал, когда же она появится со своей аурой нежности и света. Третий день — всегда критический. Сам собой сформировался итог. Всё. Он влюблён.

Он будто бы забрал часть её нежности и света и носил с собой. Это вызывало чувство радости. Почему-то он не думал о том, как завоевать её внимание и возможно ли это в принципе. Просто радовался каждому её приходу. Валентина Пална пригласила её с ними обедать. Радости стало вдвое больше. Однажды он всё-таки подумал о том, могут ли они быть вместе. Пришел к выводу: не могут. Но почему-то его это не опечалило. Валентина Пална, похоже, заметила перемены в нём, но ничего не говорила. Просто присматривалась к нему так, будто он новенький.

Хотя он и пришел к выводу, что ему «ничего «не светит», всё же его интересовал вопрос, есть у неё кто-нибудь или нет? Иногда ведь, просто глядя на человека можно это понять. Но здесь он терялся в догадках. В разговорах никаких упоминаний о том, что она не одна, не было. Настроение у неё бывало разное. То задумчивое, то приподнятое, то грустное. Он внимательно следил за ней, когда она брала в руки мобильник. Нет, не было такого ощущения, что она говорит с любимым. Или было как-то?

С ним она всегда была одинаково приветлива. Зато он с каждым разом всё больше смущался. Боялся лишний раз взглянуть в её сторону, опускал глаза. Не дай Бог она догадается, что она ему нравится! Не дай Бог!..

***

Как обычно, после обеда пришла контролёрша. Пару раз они сыграли с Валентиной Палной в подкидного. Потом она повернулась в пол-оборота к Сергею и начала говорить.

— Ко мне туту пару месяцев назад племянника привезли из деревни. Видочек у него был… — она помотала головой и не стала заканчивать фразу. Одна физиономия чего стоила!

— Что — не обезображена интеллектом или уже пропитая?

— Да, нет. Тут всё боле-менее. Прыщавый он… Вот, как Сергей! Сергей, не обижайся! Я не просто так об этом рассказываю! В общем, повела я его в кожно-венерический. Ему там чем-то морду почистили, какие-то таблетки прописали, какой-то флакон купил. Каждый день, говорит, смазывал, утром и вечером. Потом он квартиру снял и два месяца я его не видела. Вчера пришёл. И что ты думаешь? Как новенький! Кожа совершенно чистая!

— А дорого это стоит?

— В том-то и дело, что в диспансере, по прописке — нисколько! За лекарства, конечно, платил.

Сергей сидел и всё это слушал. Чувства были противоречивые. Он понимал, что этот разговор был затеян не случайно. За это он ненавидел сейчас обеих женщин. С другой стороны, информация была полезной. Он не раз думал, что с его «харизмой» можно и нужно бороться, но не знал, с какой стороны подступиться. Да ещё стеснялся. А тут ему рассказали про человека, который через всё это прошёл. Как будто инструкцию в руки дали! Оказывается, всё не так страшно…

Он решил сходить туда этим же вечером. К врачу попал сразу. Действительно, врач прописал таблетки и ещё какую-то протирку во флаконе. Добавил:

— С этой проблемой мы справимся. Но чтобы не было рецидива, советую тебе посетить диетолога. Только иди сейчас, пока проблема налицо в буквальном и переносном смысле.

Даже дал направление, чтобы бесплатно.

Визит к диетологу показался Сергею интересным. Внимательно посмотрев на его лицо, он задал ему несколько вопросов и дал направление на анализы. Потом велел явиться.

Когда Сергей пришёл к нему во второй раз, врач что-то писал. Не поднимая головы, велел сесть и подождать. Сидеть пришлось долго. Сергею показалось, что он просто занимается посторонними делами. Но врач, наконец, закончил, придвинул Сергею бумаги, которые только что писал.

— Вот список продуктов. Что из этого ты употребляешь чаще всего?

Выбирать долго не пришлось.

— Копчёную рыбу. С пивом, если это имеет значение.

— Ещё как имеет! Сколько раз в неделю употребляешь?

— В выходные и бывает на неделе…

— По сколько?

— Ну, одну скумбрию холодного копчения и… пива две бутылки или литр.

— Значит, так. С этих выходных переходишь на разливное пиво и покупаешь семьсот грамм. Продавец будет сопротивляться, но ты не поддавайся. От скумбрии отрежь хвост и положи в морозильник. На следующие выходные повторяешь. Ещё на следующие у тебя в морозильнике будет три хвоста. Так что, рыбу ты не покупай. Можешь уменьшить пиво до шестисот. Кстати, если купишь лишнее пиво — это не так страшно. Можешь выпить его отдельно от всего, без еды вообще. Это даже полезно. Ну, а потом отрезаешь от рыбины кусок не с хвоста, а с головы. Побольше, чем с хвоста отрезал. Ну, и так далее со всеми перечисленными здесь продуктами. Схему уменьшения сам проработаешь. Если захочешь прекратить резко — скорее всего, не получится. Не от смерти тебя лечим. Так что, постепенно. Совсем ни от чего не отказывайся. Хоть раз в месяц, или даже реже, но позволяй. А вот эти продукты — доктор пододвинул к нему другой список, — наоборот, введи в свой рацион. Количества здесь указаны. Сорвёшься — ничего страшного! Всё равно продолжай, не бросай! Таблетки курс пропей. Будет рецидив — приходи, разберёмся!

Сергей с энтузиазмом бросился выполнять рекомендации. Но это сначала. Поскольку результатов на лице не было, начал «нарушать». Потом несколько раз срывался по разным продуктам, потом почти забросил. Почти.

***

В остальном жизнь текла по-прежнему. Разве что рубашки стал чаще менять и пользоваться мужским одеколоном. Обратил внимание на свои туфли и стал их стесняться. Старые они уже, стоптанные. Надо новые купить.

Выкроил деньги, пошел искать обувь. Никогда раньше себе одежду е покупал. Одни туфли ему сразу понравились. Он их примерил. Маловаты. Это даже продавщица заметила. Но сказала, что большего размера нет. Однако, в других туфлях он себя уже не мыслил. Купил эти. Очень сильно жали. Но он терпел. Особенно при ней.

Боль становилась всё сильнее. Однажды, собираясь к родителям, он увидел на заднике носков кровь. Н он всё равно не знал, что надо делать.

Это был выходной. Он пришел к родителям. Мама спросила, почему он хромает. Он сказал. Она велела показать ему пятку и пришла в ужас.

— Какой день ты так ходишь?

— Не знаю…

— Что значит — не знаю! У тебя же нарыв! Ты что, заражение крови получить хочешь? Ну, Сергей, ну ты же не маленький! Хотя бы ко мне пришел! Сейчас же пойдём к врачу! Алексей, звони в платную!

Для похода в поликлинику ему нашли старые туфли. Новые мама куда-то убрала. До того, как они пропали из его поля зрения, она успела их рассмотреть.

— Сорок первый размер! Ведь ты сорок второй носишь! Или ты этого не знал?

Врач тоже его отругал. Выдавил гной, не обращая внимания, как Сергей корчится. Мол, так тебе и надо! Ещё раз продезинфицировал. Послал в кабинет физиотерапии. По возвращению смазал чем-то, забинтовал. Выписал антибиотики, чтобы не было заражения. За дверью кабинета, где его ожидали родители, он сказал, что антибиотики пить не хочет, за что получил от мамы подзатыльник.

— Сергей, ты с этим не шути, — вмешался отец, — и вправду можно заражение крови заработать.

Для верности родители прямо из поликлиники зашли в аптеку. Мама сама заплатила за лекарство, не смотря на его протесты, и взяла с него слово, что он пропьёт полный курс и будет ходить на перевязки. Она будет контролировать!

Уходя, он обратился к маме:

— Мам, ты новые туфли-то мне отдай!

Она нетерпеливо махнула рукой:

— У тебя пятка нарывает! Зачем они тебе сейчас! Пусть лежат, есть не просят!

Он пытался что-то возразить, но мама его прервала:

— Короче, не отдам. Ведь ты их тут-же наденешь, ума хватит!

«Конечно! — подумал Сергей, — небось, продаст их где-нибудь на „Авито“, чтобы больше не надевал. Тогда выговор сделаю! На полном серьёзе! В конце концов, я взрослый и сам могу решать!»

Ну вот, как-то так происходит взросление. А ноге и вправду стало легче.

***

Однажды он шел по двору, и его окликнули. Оказался одноклассник Иннокентий.

— Ты что возле моего дома делаешь? Ты же живёшь вон там, — он указал в сторону родительского дома.

— Родители сказали, что мне пора жить самостоятельно. Сняли квартиру в этом доме.

— Так мы теперь в одном доме живём? Как дела-то? Не женился, я так понимаю?

— Нет. А ты?

— Не собираюсь!

Иннокентий был человек «другой формации», как говорили родители Сергея. Он рос без отца, мать работала проводницей. Два дня в рейсе — два дня дома. Класса до восьмого за ним присматривала бабушка, но потом она умерла.

Начиная с девятого класса, каждые два дня в квартире Иннокентия случался праздник. Собиралась компания одноклассников и дворовых. Вели взрослую жизнь, полную приключений. Сергея в эту компанию не приглашали. Он только слышал разговоры о том, что сегодня у него сбор, а на завтра — разбор приключений. А как ему хотелось быть с ними! Там были и девочки. Мальчики потом рассказывали, кто с кем целовался и не только. Это была настоящая взрослая жизнь! По мнению Сергея она именно в этом и состояла. А не в умении самостоятельно прийти к врачу, если у тебя нарывает пятка.

— Так, слушай! Приходи завтра! Мать в рейс уходит. У нас компания соберётся, как всегда.

— А что с собой приносить?

— Бутылку водки купи.

— А еды какой?

— Да, что принесёшь, если есть что-то. Мы обычно на этом не зацикливаемся. Завтра в семь!

Сергей был польщён. Его признали своим в такой компании! Вот вам и плюсы самостоятельной жизни!

***

Следующим вечером он с воодушевлением взлетал по ступенькам незнакомого подъезда. Нашел нужную квартиру. За дверью было много голосов. Позвонил, его впустили. Хозяин представил новенького всей компании. Знакомых не было, женщин тоже. Его это несколько расстроило, но не сильно.

На столе стояли стаканы и непочатые бутылки, в основном, с водкой. Из закуски сиротливо стояла тарелка с нарезанным чёрным хлебом, одна банка рыбных консервов и начатая банка с солёными огурцами.

Сергей всегда чувствовал себя скованно в незнакомых компаниях, да и в знакомых тоже. На него никто не обращал внимания. Это и облегчало, и усложняло ситуацию.

Открыли бутылку, разлили по стаканам. Не то, чтобы он никогда не пил водки, но стаканы были другого размера. Но он осилил, как все. Выпил до конца, запрокинув голову. И… сразу стало хорошо!

Радость какая-то появилась, краски стали ярче. Он вдруг забыл, что надо стесняться. Наравне со всеми включился в разговор. Все матерились — и он матерился, испытывая удовольствие от того, что — можно! Можно делать то, что под запретом, делать наравне со всеми, показывая, что ты — не какой-то пай-мальчик, а взрослый мужик, как и все здесь. У него было ощущение, будто он голый купался в озере.

Закуска быстро закончилась, водка — нет. Про еду быстро забыли, а водку наливали и наливали. Каждый вновь наполненный стакан вызывал радость и всеобщую поддержку. Становилось всё более и более шумно. Истории рассказывались одна скабрезнее другой, со ссылкой на собственную жизнь рассказчика, в основном. А Сергею было рассказать нечего! Ну, ничего! Теперь — будет. В случае чего, можно и приврать, сказать, что про себя рассказываешь. Чувство свободы захлёстывало. Вот, чего ему в жизни не хватало! В общем, было весело!

В стенку постучали. Все посмотрели на хозяина.

— Ладно, ребята, пора закругляться. Мне с соседкой ссориться не с руки.

Последняя фраза записана «в переводе». С русского неофициального на русский официальный. Именно так он завтра перескажет её Валентине Палне. А как она звучала в оригинале — читателю предоставляется право импровизировать самому.

Домой он возвращался зигзагами, от этого путь оказался вдвое длиннее. Хорошо, что ему не надо идти к родителям! Мама бы, наверное, такого не пережила.

***

Насколько хорошо было ему вечером, настолько плохо было с утра. Чудом проснулся! С трудом поднялся. Из туалета шел запах блевотины. Это значит, его вчера вывернуло? А он не помнит!

Набрал в таз холодной воды, три раза окунулся туда головой. Это он видел в каком-то фильме. Действительно, координация восстановилась. Батюшки, да он же на работу опоздал!

Идти всё равно надо. Хорошо бы начальство навстречу не попалось.

Валентина Пална посмотрела на него удивлённо. Он старался выглядеть серьёзным и на неё не смотреть.

— Валентина Пална, прошу прощения, — сказал бодрым голосом, повышая интонацию в конце каждой фразы, — осечка вчера вышла!

— Да вижу!

— Меня тут никто не хватился?

— Пока только я. Уже собиралась тебе звонить. Ой, а перегаром-то, перегаром!..

— Пардон, — он виновато улыбнулся, прикрывая рот рукой.

— На, съешь хоть конфету, больше нет ничего. Сейчас тебе чаю крепкого заварю.

— Да не надо!

— Цыц! Не ровён час, зайдёт кто-нибудь! Открой окно пока!

Он выпил крепкого чаю. В голове прояснилось.

— Спасибо, Валентина Пална!

Она молчала. Какая-то неловкая пауза образовалась. Похоже, ей не нравилось, как вёл себя её «сыночек». Чтобы разрядить обстановку, он несколько раз мотнул головой и процитировал Высоцкого:

— Ой, где был я вчера — не скажу, хоть убей!

— Бесстыдник! Мама, хоть, не знает?

— Нет.

— Что — весело было вчера?

— Вчера казалось, что весело. Сегодня… как-то… уж очень по-скотски…

— Не повадился бы ты туда, где был вчера!

— Нет, — сказал он серьёзно, — Да, разочек через такое, может, и надо было пройти. Чтобы знать. Но больше… Нет.

— Твои бы слова да Богу в уши!

— Я говорю серьёзно, Валентина Пална. Больше туда ни ногой. Хорошо ещё, нас вовремя разогнали.

Обедать пошел позже, чтоб его таким не видели. Попросил Валентину Палну сказать, что он по работе задерживается, если кто спросит.

— Да уж лучше и правда ты сегодня сам пообедай! Один перегар чего стоит! Ей в таком виде лучше не показывайся!

— Кому ей?

— Да никому! Просто так сказала!

Очевидно, что не просто так. Решил не уточнять.

Когда он вернулся с обеда, Валентина Пална раскладывала карты. Контролёрша уже ушла. Некоторое время они молчали.

— Знаешь, что я тебе скажу! — сказала она многозначительно.

У него сложилось впечатление, что она всё это время что-то обдумывала.

Опять молчание. Валентина Пална продолжала перекладывать карты.

— Странно… Не понимаю…

— Так что хотите сказать, Валентина Пална?

Она молчала, глядя в карты. Потом, наконец, изрекла.

— Ну уж как есть, так и скажу! Карты говорят, что тебе ещё раз надо сходить туда, где был…

— Это почему?

— Ты там обретёшь что-то важное и нужное.

— Что именно?

— Дорогой мой, чего не вижу — того не говорю! Обретёшь что-то важное. Или нужное. Или важное и нужное. Конец цитаты!

— Неожиданно!

— Уж как есть!

— …Да ерунда это всё!

Она пожала плечами.

***

С одной стороны, он не верил во все эти игры с судьбой. С другой… Если бы ему предсказали что-то плохое… Или что-то маловероятное. А если тебе предсказали то, чего ты очень хотел?

Что в его жизни сейчас самое важное, самое нужное, оно же — самое желанное? Он хочет, чтобы у него появилась девушка, хочет жениться. Ничего более важного и нужного в его жизни сейчас нет. Значит, это и имеется в виду! Если он проигнорирует предсказание, не пойдёт, куда посылают, то может упустить свой шанс? Хорошо, а если это всё ерунда? Он пойдёт туда и ничего не случится? Тогда он получит доказательство, что предсказаниям Валентины Палны верить не стоит. С другой стороны, сходив туда при любом исходе, он будет уверен, что не упустил свой шанс.

Телефон Иннокентия у него был. Договорились, что завтра он придёт.

Он начал фантазировать, что там может произойти. Возможно, случайно в их компанию попадёт приличная девушка. Так же, как и он. Может, по пути к Иннокентию он на лестничной площадке встретит ту, которая ему очень понравится. Она попросит его что-нибудь помочь. Они разговорятся. А на следующий день он придёт и позвонит к ней в дверь. Она очень обрадуется. Или — нет! Он запомнит её номер квартиры и опустит ей в почтовый ящик письмо. Мол, это молодой человек, с которым она вчера беседовала на лестничной площадке. Она ему очень понравилась. Он хочет пригласить её на свидание. Напишет свой телефон, попросит позвонить. Она будет обрадована и взволнована…

Слишком напряжённое ожидание губит желанное предсказание. Или очень сильно его оттягивает. Всё случается тогда, когда ты уже перестаёшь в него верить, или не случается вообще. Но самое интересное: ни у кого, никогда желаемое не происходит так, как это было в грёзах.

Как бы то ни было, на следующий день он прибыл на место назначения. На лестничной площадке никого не встретил, компания собралась опять чисто мужская. Чего ещё ждать?

Выпили, ещё раз выпили, закусили. На этот раз Сергей взял с собой не только выпивку, но и закуску посерьёзней, чтобы так отчаянно не пьянеть. Но вся она моментально исчезла. Он даже не помнил, успел ли сам что-нибудь закусить. Зато опять стало хорошо! Ему опять всё нравилось! Может, всё-таки, периодически приходить сюда? Как говорил один его старший коллега, собираясь на такие мероприятия, «нужно снять напряжение».

Напряжённое ожидание чуда тоже отступило. Он о нём забыл. И вдруг…

Раздался звонок в дверь. Ожидание чуда моментально возродилось! Иннокентий пошел открывать. Из коридора донеслось его радостное приветствие новому гостю. Или гостье.

В ответ раздался сиплый, севший женский голос. Вскоре появилась и его владелица. Женщина непонятного возраста, полная, ярко накрашенная. Пьянчужка!

— Знакомьтесь, кто не знает, — Клеопатра!

Сергей уже сталкивался с тем, что у опустившихся женщин бывают самые экзотические имена. Сами они себе их придумывают, что ли?

Оказалось, Клеопатра знала всех, кроме него. С интересом посмотрев, подсела. Для этого даже рядом сидящий уступил ей своё место.

— А чего такой грустный? — сказала она, не сводя с него глаз, — ну-ка, Кеша, налей нам быстрее!

Сергей пытался показать Клеопатре, что она ему не интересна, но та будто и не замечала! Только давала команды, чтобы наливали. В конечном итоге она его разговорила! Ведь впервые в жизни женщина проявила к нему интерес! Прямо, заигрывает!

…Как ни старался Сергей контролировать себя, чтобы вовремя остановиться, но этот момент упустил. Вообще всё пропустил и погрузился в неведение. На какое-то мгновение сознание вернулось, и он успел понять, что его куда-то ведут, бережно поддерживая за талию. Куда, интересно?

А, всё нормально! Его подвели к кровати. Он как раз думал о том, что хотелось бы прилечь. Не в силах больше стоять, он рухнул где-то посередине ложа. С него сняли ботинки и уложили его ноги. Он отключился.

Через некоторое время он очнулся от того, что рядом что-то плюхнулось. Было темно. Кажется, рядом с ним положили какой-то тяжёлый мешок.

«Это, наверное, чтобы я не упал с кровати, — смутно подумал он, — господи, какой же я пьяный!»

Потом мешок перекатился в сторону Сергея, придавил его и… начал целовать.

***

Проснувшись на рассвете, он обнаружил себя в незнакомом месте, голым. Рядом с ним лежало такое же обнаженное тело, слегка его придави. Он узнал Клеопатру. Она похрапывала.

Его охватила паника, хотя мозг ещё не успел сформулировать причину. Ему казалось, что он находится в каком-то кошмарном сне, и надо как можно скорее отсюда выбраться! Осторожно высвободившись из-под тела, он стал выбираться из кровати. Это было сложно делать бесшумно, но кажется, ему удалось.

Свою одежду собирал по всей комнате. Дрожа неизвестно от чего, с трудом одевался. То руку в рукав не вставить, то ногой в штанину не попасть. На кровать старался не оглядываться.

В последний момент, когда свитер был уже почти натянут, со стороны кровати донеслись смешки. Он вздрогнул, но не оглянулся.

— Да ладно, не боись! Чё ты?.. Всё норм! Не бойся, ничего не подцепишь! Я чистая!

Эти слова он осмыслит уже позже. Сейчас в голове была одна мысль: бежать, бежать!

Он надевал туфли в коридоре. Появилась Клеопатра. В руках у неё была какая-то бумажка.

— Может, позавтракаешь?

Он решительно помотал головой. Произносить что-либо было почему-то страшно.

— Так и думала. Ладно! — она сунула ему в карман бумажку, — это мой телефон. Захочешь — приходи. Можно и без звонка…

Сергей беспомощно дёргал дверь. Вмешалась Клеопатра, выпустила. Он побежал вниз по лестнице без оглядки.

***

Сергей бежал до самого дома. Открыл квартиру, закрыл дверь, сел на кровать и только тогда перевёл дух. Посмотрел на часы. До подъёма на работу ещё час. Поставил будильник. Продолжил соображать.

Он помнит, что было вчера вечером?

Помнит, как пили у Иннокентия. Потом появилась Клеопатра. Дальше ничего не помнит. Потом помнит, как куда-то его вели… Потом на него навалилось что-то тяжёлое…

А вот начиная с этого места — всё помнит! Помнит, до последнего движения, до последнего ощущения, все до единой инструкции, которые он послушно выполнял… Это был ад и рай одновременно! Нет — попеременно, и закончилось всё адом! Если Бог есть, то зачем он это делает? Зачем позволяет побывать в раю на земле? Ведь человек, побывав там, потом готов отправиться в ад, лишь бы пережить эти минуты снова…

Он опрокинулся на кровать. От нахлынувших воспоминаний тело расслабилось, за исключением одного-единственного места. Там — наоборот…

О-о-о-о-ой! Он не вспоминал — видел все картины по очереди. Сладостно и жутко.

Зазвонил будильник. Он встал. Батюшки мои! Да как же он с ЭТИМ появится на работе? Ширинка не выдержит! А со стороны?

Как ни старался он гнать от себя мыслеобразы, они тут же возвращались. Нагрузка на ширинку не ослабевала. Он представил, как в столовой несёт поднос, а под ним… в профиль… Все смотрят! И она тоже… О-о-о-о-ой!

Позвонил на работу и попросил отгул. Всё равно в таком виде идти нельзя.

Он надеялся, что до завтра всё пройдёт. Ничего не прошло! Те же мыслеобразы преследовали его. Но на работу идти пришлось. Весь день проходил в рабочем халате. На обед не пошел. Хорошо, что взял еду с собой предусмотрительно, и хорошо, что впереди выходные! А если и после выходных ничего не изменится?

***

Спасение пришло неожиданно. Ну, как — спасение? Клин клином вышибается…

В Субботу он в окно увидел Клеопатру, с кавалером под руку. В другой руке кавалер нёс пластиковый пакет. Сергей совершенно точно знал, что в нём. Спутник был Клеопатре под стать. Вряд ли его можно было назвать «чистым». Тем не менее, она ведёт его к себе в гости.

«С чего я так уж поверил её словам, что она — „чистая“ и только с такими дело имеет? Вот вам и доказательство! Да не скажи она тогда ничего, я бы и не вспомнил! Зачем она это сказала? Может, как раз потому, что всё обстоит наоборот?»

Тут он поймал себя на том, что чешет то самое место, которое мужчины любят чесать в задумчивости. Ничего сверх обычного. Если бы не последние события, он бы на это и внимания не обратил, но сейчас… Он подумал о Лидии. Ему стало не по себе.

Сергей вспомнил, как когда-то, ещё подростками, они с другом штудировали эту тему в интернете. Тогда ими руководил исключительно «нездоровый интерес». Кто бы мог подумать, что такая информация и вправду может пригодиться!

Стал вспоминать. Ничего из симптомов, которые они тогда вычитали, у себя он не обнаруживал. Может, просто ещё рано? Также вспомнил, что у серьёзных заболеваний симптомы могут долго не проявляться. А ещё…

Тут его будто обухом по голове шарахнуло! Ещё он вспомнил, что если накануне принимались антибиотики, то они могут отсрочить симптомы, но не само заболевание! Но ведь он совсем недавно принимал антибиотики, в связи с нарывом на пятке.

Опустилось всё, включая настроение. Главное — он не знал, что делать. Нет, можно было, конечно, прийти в диспансер и сказать: проверьте меня. Но он себе этого не представлял. Почти для каждого человека решиться пойти к врачу с любой проблемой — это событие, а решиться пойти «туда», да ещё и когда нет никаких симптомов… Вдруг встретишь там кого-нибудь знакомого… Ведь он там был со своими прыщами. Вот также и его там кто-нибудь встретит…