Бесплатный фрагмент - Последний репортаж, или Летопись проклятой миссии

Светлой памяти российского актёра театра и кино Савочкина И. Ю.

Пролог

Что за чёрт! Этот дерьмовый топор подвёл после первого же удара! Дебил с рынка уверял, что продаёт мне отличный экземпляр: идеальная развесовка, высокоуглеродистая американская сталь, специальное покрытие, обеспечивающее лёгкое скольжение, профессиональная заточка, анатомическая ручка. И всё это не помогло с одного удара раскроить черепушку напавшей на меня твари. Засел, зажатый костями. А ведь надо как можно быстрее ударить ещё, пока она не посмотрела на меня.

Двигая рукоятку враскачку, я наконец-то выдёргиваю топор и отшатываюсь назад. Вслед мне летят брызги крови и фрагменты серого вещества, попадают на мой жёлтый плащ, на мою счастливую улыбку. В другой раз меня бы стошнило. Но сегодня день особенный. Потому что — первый. Безразлично сплёвываю красную жижу. Теперь я представляю, что чувствует новозеландский дикарь-каннибал, держа в руках пульсирующее сердце врага перед тем, как вонзить в него зубы. Уже это придаёт силу. А когда всё закончится, у меня будет её удача и её счастье. Для этого я хорошенько замахиваюсь и, уже не обращая внимания на брызги, опускаю своё оружие на презренную голову второй раз, третий. Да нормальный человек давно бы упал…

Ага! Кусок черепа отваливается в сторону и повисает на клочке кожи. Из костяной чаши сероватая слизь медленно сползает и с чмокающим звуком плюхается на кафель. Наконец-то! Падай и ты! Падай! Нет. Не может быть! Тварь поворачивается и мутным взглядом водит по стенам — ищет меня. Но я пытаюсь увернуться от её глаз. Надо было, конечно, сразу топором по этим глазам…

Я пригибаюсь, скрываясь за высоким бордюром. Опа! На полу мой телефон. Когда он выпал? Поднимаю его и обтираю сенсорную сторону о джинсы. Поднимаю голову — и встречаюсь взглядом с ней. Медленно поднимаюсь, и тут мою спину что-то пронзает. Я конвульсивно выгибаюсь. Короткий выдох-вскрик. Телефон и топор синхронно летят на пол. Ещё миг — и я умру…

…Всё, всё, всё! Я просыпаюсь. Это был сон. Каждую ночь этот сон.

— Может, отказаться от затеи?

— Нет! Больше двадцати лет снится одно и то же. Надо это прекратить.

— А, может, себя? Красиво и благородно!

— Идиотизм. Решение уже принято. Есть план. Такая долгая подготовка.

— Всё-то у НАС спланировано…

— А в чём проблема?

— Я, думаю, не смогу.

— Смогу!

— Нелегко.

— А я впервые об этом думаю?

— Наверное. Нет! А к чему эти вопросы?

— Просто каждый на это способен. Главное — убедить себя в том, что я имею на это право.

22.09.2021

Утро выдалось, как всегда, не таким, как нужно. И дождичек как будто моросил, и ветерок прохладный поддувал — с самыми дурными намерениями. Кажется, вот сейчас подумай о чём-нибудь нехорошем, и оно тут же произойдёт. Даже и «трах-тибидох» говорить не нужно.

Довершало мрачную картину то обстоятельство, что это был рабочий день, среда.

— Хороший день, чтобы умереть, — процитировал название одной из частей американского фильма «Крепкий орешек» водитель государственной телекомпании Пашка Мирный. И даже представить себе не мог, насколько пророческой окажется пафосная фраза, случайно брошенная им.

Пашка поморщился и нервным движением стёр рукавом ветровки дождевую каплю с длинного носа.

— Что за трагические мысли? — весело спросила неожиданно возникшая перед ним Татьяна.

Пашка вздрогнул:

— Ах ты, якорь мне в зад! Танич, ты уж больше так не делай! А то при столь солидном возрасте шлюпка моя легко даст течь. Я ж уже сороковой юбилей отпраздновал.

«Танич»… Далеко не каждый мог так обратиться к Татьяне Викторовне Бочаровой. В ГТРК она была далеко не последним человеком. Автора и ведущую программы «Фейкам — нет!» иначе как по имени и отчеству не называл даже генеральный директор телекомпании. Но что поделаешь с Пашкой Мирным — Татьяниным другом детства? Вот ему единственному Бочарова подобную фамильярность позволяла. Пашку уже не перековать. В детстве он был главным в их компании. Таким для Татьяны и остался — тем, кого она очень уважала и с чьим мнением считалась.

…Татьяна посмотрела вверх и, прищурившись, сказала:

— Дождик видишь?

— Не-е-е-т, — протянул Пашка.

— А он есть! — обрубила Бочарова и засмеялась своим фирменным колокольчатым смехом.

Пашка с улыбкой хмыкнул, достал автомобильную салфетку и устроил чистку своему «Ларгусу», начав с лобового и передних боковых стёкол. Обернувшись на пританцовывающую в радостном волнении Татьяну, он по-чапаевски усмехнулся в усы и спросил:

— Танич, ты ж года на два меня моложе?

— На три.

— Я-то натру, — пошутил Пашка. — Я о другом.

— А другого у меня нет! — Бочарова снова беззаботно засмеялась.

— Вот ты приколистка.

— Что есть — то есть… — пожала плечами Татьяна и сделала шаг в сторону от машины.

— Подожди, — проговорил Пашка, — у меня серьёзный разговор.

— Ну давай.

— Ты извини, если что, говорю прямо… Ты же с Лёшкой гуляла?

— У вас прекрасная осведомлённость, господин штурмбанфюрер! — отделалась шуткой Бочарова. — Может продолжим разговор в гестапо?

— Танюшк, не перебивай, — взмолился Пашка. — Говорю, серьёзно. Ты сейчас одна? У тебя никого нет?

Татьяна сощурила глаза, приблизила лицо вплотную к Пашкиному и протянула:

— У-у-у… кобелина седая. Вы изволите оформить доступ к комиссарскому телу?

— Да нет! — Пашка прижал руку к сердцу. — Я же говорю, не так поймёшь. Ну, ты одна. Молодая…

— …красивая, белая… — продолжила Татьяна словами из песни Высоцкого.

— Да, и это тоже. Карьеру сделала. Всё есть. Ты бы это… ну, типа… кавалера себе завела бы какого-нибудь.

— Зачем? — тихо спросила Татьяна.

Пашка тоже перешёл на шёпот:

— Как зачем? Там, любовь, тра-ля-ля и всё такое. Детишек наплодите.

— А-а-а… — протянула Татьяна. — Да. Дети — это хорошо, это ты здорово придумал. Только тут есть небольшая загвоздочка.

— Какая загвоздочка? — напрягся Пашка.

— Ну, тебе простительно не знать таких элементарных вопросов. Постараюсь объяснить доступно для твоего понимания.

— Снизойди, пожалуйста, до уровня корабельной крысы, — мгновенно обиделся Мирный.

— А дело в том, что дорогая наша корабельная крыса редко вылезает из своих гаражей к людям, и вот поэтому у неё такой информационный пробел, — сказала Татьяна с интонацией, будто продолжения быть не должно.

— Не тяни кота за якорь! — вспыхнул Пашка. — Говори по делу.

— Ну так вот. Знал ли ты, мой дорогой, что наша компания входит в пятёрку самых вредных производств? По глазам вижу, что нет.

— Чего же там вредного? — усмехнулся Пашка. — Кофе-машина с кулером и пять микроволновок?

— Да-а-а… Стоит отдать честь вашей осведомлённости, господин в галошах. Это все ваши познания о технической мощи нашей компании?

— А что же ещё там есть? — усмехнулся Мирный. — Мощь там одна — бухгалтер Софочка.

---

— Тяжёлый случай, господа присяжные, — сказала в сторону Татьяна. — Паш, а ты, когда заходил к нам, видел ведь множество компьютеров, большие жидкокристаллические панели? И всё это работает ведь.

— Ну! И не вижу проблем.

— Понятно… А чем вредны, кстати, наши микроволновки? — улыбнулась Бочарова.

— Ну это каждый знает. Излучение и раковые опухоли, — хмыкнул Пашка.

— Так. А от компьютеров нет излучений?

— А-а-а! Да, точно.

— А ещё там стоят мощнейшие ретрансляторы, вай-фай станции, гипертелепондер… И всё это создаёт мощнейшее излучение в предельно допустимых нормах. Но те, кто там работают несколько лет, уже получают вредную долю излучения.

— И к чему ты тут огород нагородила? — почесал затылок Пашка.

— Мощнейшее излучение — это риск развития бесплодия или патологий в процессе репродукции. То есть зачатия. Короче, это конфиденциальная информация. Но тебе как своему скажу…

— Ну!.. — напрягся Мирный.

— Генеральный издал приказ. «В целях сохранения генофонда умнейшей части человеческого общества категорически запрещаются: любые формы и способы интимных взаимоотношений между членами коллектива, использование оргтехники для сканирования и копирования своих половых органов… За нарушение действующих правил — лишение премии и объявление выговора с занесением в личное дело. За повторные инциденты — штраф в размере пяти окладов. Для особо злостных нарушителей — всеобщее порицание и принудительная стерилизация…»

Пашка вздохнул, как от нехватки воздуха, невольно поморщился и прикрыл ладонью своё причинное место. Потом в духе Архимеда стукнул себя по лбу кулаком и, посмеиваясь, погрозил Бочаровой.

— Тьфу ты! — облегчённо вздохнул Пашка. — Опять прикол.

— Где прокололась? — прищурилась Татьяна. — На стерилизации? Ах ты, моя Роза Сябитова.

— Теле… трах… транс… Тьфу ты, чёрт! Тань, я же не совсем дурак! Трусы от флага отличу.

— Да ну!

— Танюш, я же как лучше хотел, — краснея, пробубнил Пашка.

— Слушай, Паш, я всё поняла, ценю, помню, — Татьяна взяла его под руку. — Но давай договоримся и тему детей-мужей забудем: я своё отгуляла. После той истории врачи запретили. Медицина, говорят, бессильна.

— Танич, без обид, — заглянул ей в глаза Пашка. — Лады?

Татьяна пожала протянутую руку. Игривый взгляд говорил о том, что не лады.

— А сколько ты там себе годков отметил? — Бочарова скептически оглядела Пашку сверху вниз.

— Сорочан. А что?

— А ты в курсе, что сорок лет не отмечают?

— Ну, это пусть суеверные трезвенники пропускают такой повод, — фыркнул Пашка. — Я выше этого.

И рукой в воздухе отмерил, насколько он выше предрассудков.

Татьяна продолжила:

— Так ты же, получается, сам молодой, красивый, незакомплексованный. В самом расцвете, — она демонстративно стряхнула пылинки с Пашкиных плеч и закончила, — сил.

— Продолжай. — Пашка улыбнулся, обнажив ряд крупных зубов.

— Вот ты и занимайся демографией, патриот, — обрубила мечтания моложавого мужичка Бочарова.

— Чего?

— Сам рожай!

— Ага… То есть как сам? Бочарова, ты в своём уме? — возмутился Мирный.

— А что? Не вижу противопоказаний. Мужчина репродуктивного возраста. Почти здоровый. Ты же перевернёшь устоявшиеся представления научного сообщества.

— Я — да. Я переверну. Я сейчас тебя, Танич, переверну и всыплю горячих. — Пашка шутливо погрозил Татьяне тряпкой.

— Догонишь — всыплешь.

— Догонишь… Я догоню. Я же гонщик.

Он угрожающе двинулся на Бочарову, которая, по-боксёрски пританцовывая, отходила за машину. В руке её появился импровизированный микрофон.

— Уважаемые болельщики! Вы наблюдаете самый напряжённый момент гонки. На трассе появляется елшанский гонщик Павел Шумахер. Он легко входит в поворот, но теряет три сотых секунды…

Бочарова остановилась у багажника и упреждающе выставила руку ладонью вперёд:

— Финиш, Павлуха. Давай, открывай закрома, доставай пироги.

— Танич, если бы я тебя не знал, то никогда бы не понял, о чём ты говоришь, — усмехнулся Пашка.

Он подошёл к дверям задка и уверенно распахнул их. В двух больших дорожных сумках было собрано продовольствие, заготовленное для поездки. Хлеб, лук, колбаса, помидоры, огурцы, полтора ведра замаринованного мяса для шашлыка — вот те таинственные «пироги», о которых говорила Татьяна.

Увиденное удовлетворило её. Запах маринада заставил сглотнуть предательски заполнившую рот слюну.

— Но здесь не всё, — укоризненно проворчала Бочарова.

— Обижаете, Татьяна Викторовна, — насупился Мирный и отодвинул в сторону палатку, под которой на мягком коврике лежали четыре плоских бутыли с коньяком. Он упаковал всё обратно, по-родительски пригладив ладонью, и обратился к Бочаровой. — Мы же на два дня?

Утвердительный кивок начальницы успокоил встревоженного «завхоза».

— А то я сбегаю ещё. С этим продуктом особая деликатность нужна. Его много никогда не бывает. И если что, куда бежать посреди леса? И колбасы копчёной побольше взять бы. Танич, одно твоё слово, и… Пока Лёшка с Наташкой не пришли. А?

— Палыч, не тревожься. Всё нормально. Мне хватит, — при этих словах Бочарова сделала паузу, дожидаясь реакции Мирного. — Да нам хватит! День, другой — и всё будет кончено. А несколько эпизодов снять — дело пары часов. Потом из этого материала можно будет такое склепать — пальчики оближешь.

— Танюш, пока вы там станете своё клепать, я своё так заклепаю — во рту будет таять и говорить, какое оно бесподобное.

— Ещё раз прошу: без самодеятельности, — погрозила пальцем Татьяна. — А то я тебя знаю. Не дай Бог промахнёмся мимо нужного поворота — и сенсации конец! И по дороге слушай меня. Я там знаю каждый куст. Не забудь вовремя повернуть, а то…

— Здравствуйте! — раздалось вдруг за спинами Татьяны и Пашки.

Оба вздрогнули и обернулись. Перед ними стоял юноша лет двадцати. Детская непосредственность проявлялась во всех его чертах: и в странноватой инфантильной улыбке, как будто он хотел всем понравиться, и в бегающем взгляде, в скромной позе — юноша немного сутулился, как будто хотел казаться меньше ростом.

— Андрей? Э-э-э… — спросила Татьяна, пытаясь для приличия вспомнить отчество.

И юноша оправдал её надежды и, услужливо кивнув, закончил:

— Шепелёв. Четвёртый курс СГУ. Журналистика.

Поняв, что сказал всё, что должен, студент сложил руки на пупке и замер, как богомол перед спячкой.

Татьяна удовлетворилась информацией и, обращаясь к Пашке, указала на Андрея Шепелёва:

— Вот, навязал Артёша это чудо. Проходит практику у нас. Активистка, спортсменка, комсомолка, только мальчик.

Пашка поднял высоко руку и помахал ею. Андрей встрепенулся и недоумённо посмотрел на Мирного, потом обернулся — потому что понял, что этот жест адресован не ему. Метрах в ста от них двигалась колоритная парочка: это были Алексей (он же Лекс) и Наталья (Натали) Щербикины. И сейчас эти двое ссорились, так что Пашкин приветственный жест был оставлен без внимания. То, что это пара семейная, можно было предположить по тому, как громко они кричали друг на друга, какими недвусмысленными жестами обменивались. И это к тому, что им явно даже не приходило в голову идти порознь. Нет, на какое-то мгновение разум перевешивал и они расходились в стороны, но инстинкт брал своё — и всё начиналось заново. Но самым главным доказательством их тесного семейного взаимодействия были финальные фразы: «Кобель! — Сука!», после чего уже совершенно спокойные и достойные люди подошли к коллегам, ожидающим их у машины.

— Наконец-то! — сказала Татьяна, распахнув перед благородными супругами дверь и склонившись в реверансе.

Пашка, шепнув: «Соболезную, Лекс», пожал руку Алексею и, повернувшись в сторону Натальи, робко произнёс:

— Привет, Натах!

Ответа не последовало.

— Бывало и хуже, — сделав вид, что не обиделся, пожал плечами Пашка и снова обратился к Лексу: — Вы в порядке?

— Пока нет. Ещё не закончилась утренняя разминка, — Лекс, не выпуская Пашкиной руки, прижал её к груди. — Друг мой, никогда не женись. Живи долго и счастливо… И умри в один день.

В такой нервозной обстановке двигаться в путь было весьма неприятно. Это понимали все, и даже практикант тревожно посматривал, пытаясь выработать правильную реакцию на происходящее.

Пашка Мирный решил, что необходимо спасать положение, широко улыбнулся и начал:

— Друзья! Последний анекдот…

— Павлуш, — перебила его Наталья, — дорогой, — все переглянулись, — не в службу, а в дружбу, остановись у какой-нибудь аптеки?

— Гуд, Натах, сделаю, — успокоил красотку добряк и продолжил. — Так вот, анекдот. Пациент приходит к доктору…

— Да, Паш, — перебил Лекс, — надо запастись для некоторых успокаивающим для долгого пути. И смирительную рубашку не забыть.

— А некоторым надо захватить с собой лекарства от кишечных расстройств, чтобы не гадил в дороге… — не осталась в долгу его жена.

— Так, — громко сказал Пашка, — я так-то человек мирный, и фамилия у меня соответствующая, но если кто-то при мне будет грызться, то попадёт обоим. Всосали?

Все замолчали.

Пользуясь затишьем, он повторил попытку рассказать анекдот:

— Больной приходит к врачу и жалуется: «Доктор, у меня проблемы. Мне изменяет жена, а у меня рога не растут». Доктор объясняет: «Ну, дорогой мой, это ведь такая метафора. Не надо её воспринимать напрямую». Больной: «Слава Богу! А я-то подумал, что мне кальция в организме не хватает».

Все вроде улыбнулись. А Алексей задумался, а потом спросил:

— Павлух, а ты что имел в виду?

— Ничего, — развёл руками Пашка, — просто анекдот рассказал.

— Нет, ты если что-то хочешь сказать, — Лекс мучительно размышлял и от этого ещё больше заводился, — то давай без дешёвых намёков. Ты…

— Алексей, — перебила Натали, — если ты как-то по-своему понимаешь смысл человеческих слов, то читай толковый словарь. Нечего лезть к человеку, идиот.

— Да пошла ты…

— Ребят, — вмешалась Татьяна, — мы вас и так полчаса ждём. Сходите к семейному психологу, но не ставьте под угрозу наше дело. Окей?

— Всё-всё, Танич, они поняли, — примирительно подняв руки, заверил её Пашка Мирный.

— Ну, тогда по машинам!

Участники поездки приступили к погрузке.

— Павлуш, — комично спародировал жену Лекс, — и мне тормозни у аптеки. Хочу себе что-нибудь резиновое прикупить. Знаете ли, моя супруга вполне молода телом и духом и предпочитает препараты гусарские, ребристые, с пупырышками и клубничным вкусом…

Впервые попав в салон автомобиля «Лада Ларгус», неизбалованный прелестями цивилизации человек может решить, что изнутри автомобиль больше, чем снаружи (не реклама АО «АвтоВАЗ», а просто жизненное наблюдение!). Именно такой взгляд на реалии имеют коммерческие организации, приобретая этот автомобиль из-за его вместительности и надёжности.

Экземпляр, за рулём которого находился сейчас Павел Мирный, собиравшийся везти группу для проведения съёмок, был достаточно поюзанным и поюзавшим дороги Саратовской области.

К слову о вместимости.

В данной машине имелся третий ряд сидений, на котором можно было усесться максимум двоим. Не собираясь вступать в длительные переговоры, Алексей юркнул на этот самый третий ряд и затих, притворившись обидевшимся и спящим. Татьяна и Наталья сели на второй и приняли вид аристократических особ в путешествии. Практиканту Андрею досталось место рядом с водителем. Усевшись, практикант принялся судорожно дёргать ремень безопасности и неумело совать его в замок. Со стороны это смотрелось очень комично — потому что весьма похоже на то, как управлялись в старину со сливом бачка унитаза, пытаясь добиться срабатывания механизма. Пашка как ревностный водитель изобразил на лице обиду:

— Ну ты чего, студент? Не доверяешь?

Андрей попытался оправдаться исполнением требований безопасности, которые он запомнил из школьной программы ОБЖ.

— Научился, — брюзгливо хмыкнул Пашка. — Тогда я тебе тоже скажу по-школьному. Про таких, как ты, говорят: «Горе от ума!» Не доверяет он, видите ли… Тебе ещё не известно, я же гонщик! Чемпион России — 2000. Со мной в машине проехать — это же как у мамки в животе.

— Мне что, отстегнуться, что ли? — неуверенно промямлил практикант.

— Паш, успокойся и позволь человеку самому распоряжаться своей жизнью. Это ты, может, всё интересное уже испытал, а у Андрюшки всё ещё впереди, и на тот свет он не собирается. И инвалидом становиться тоже не надо торопиться.

Татьяна отвесила щелбан гонщику, который от неожиданности ойкнул. Андрей смотрел на всё это с любопытством и милой инфантильной улыбкой. Татьяна была для него больше, чем просто автор и ведущая собственной программы «Фейкам — нет!» Ещё учась на первом курсе и увидев её фото на стенде в университете, он влюбился в это открытое лицо, в умный взгляд, в добрую ласковую улыбку. Позже, когда он узнал, как Татьяна Бочарова шла к своей цели, как добилась желаемого — и всё сама, сама, когда познакомился с её программами, принципом работы, подходом к делу, то решил, что по крайней мере всегда будет ориентироваться на опыт местной знаменитости. Бочарова стала его кумиром не только в профессии, но и в жизни. Поэтому он и одаривал Татьяну такими взглядами, такими улыбками, каких она давно не видела и смысл которых давно перестала понимать.

Вот и сейчас Татьяна долго изучающе смотрела на странноватого юношу, который был почти в два раза моложе её.

Пашка же после слов Татьяны осёкся и, чуть задержавшись, сказал:

— Танюш, ты, может, думаешь, что я такой же, как в молодости? Безответственный, бесшабашный, чёрствый? А я, Тань, уже не такой! И после той аварии тоже много валялся в больнице и много думал о том, что сделал.

— Паш, — прервала его Бочарова, — не накручивай себя. Я знаю, что ты не такой… же. И никто тебя не винил. И я тебя не виню. И ты не винись.

Тут же раздался недовольный голос Натальи:

— Ну, мы поедем сегодня? Эту проникновенную беседу «виню — не виню» можно и в дороге продолжать.

Как только в её сторону метнулись три удивлённых взгляда, автор данного истерического высказывания картинно положила ногу на ногу, запахнулась в пушистую безрукавку и с невозмутимым видом воззрилась в запотевшее стекло.

— Трогай, — тихо сказала Пашке Татьяна Бочарова, — не будем заставлять себя ждать. И не забудь заехать в аптеку за успокоительным.

Она демонстративно посмотрела на Наталью, так как именно её проблемы имелись в виду.

Заливисто хохотнув, Пашка включил зажигание. Но попытка завести мотор оказалась бесполезной.

— Приехали, — присвистнув, очнулся Алексей. — Ну что, по домам?

— Щербикин, — одёрнула Алексея Татьяна, — отметился, иди. С камерой обращаться и первокурсников обучают. А у нас тут целый четвёртый курс. Андрюшенька вообще сможет всех нас заменить. Ну, кроме Павлухи. Он же у нас гонщик. И автомеханик. Да?

Мирный улыбнулся уголком губ и спокойно произнёс скрипучим голосом:

— Спокойствие! Только спокойствие! Ну совсем немного спокойствия, и наш «французский батон» зафурычит.

— А в чём дело? Что с машиной-то не так? — робко спросил Андрей.

— О-о-о, да ты, пацан, машинами не увлекаешься? — с удивлением протянул Пашка. — Скажу просто. Первый запуск мотора в холодное время года или в сырости не всегда срабатывает.

Пашка сделал ещё попытку, потом ещё, нажал ногой на педаль газа, и двигатель робко, но безоговорочно запустился. Пашка повернул голову к Андрею, Татьяне и, наконец, к Наталье, всем видом демонстрируя мысль: «Что я говорил?» Андрей показал большой палец, Татьяна кивнула. Натали пожала пушистыми плечиками и сказала:

— Ну, молодец. Но знак нехороший. Неспроста это… Может, перенесём поездку?

— Это как перенесём? — возмутился Пашка. — У меня же мясо…

— Нет. Не перенесём, — резко обрезала Татьяна. — Всё готово, все готовы. Дождь в дорогу — хороший знак.

— Ох уж и задолбали вы меня этими своими разными знаками! — психанул Пашка и махнул рукой. — Хороший-нехороший. Нехороший знак, по-моему, — это когда машина кверху брюхом валяется, когда тормоза отказывают. Наталья, ну как можно быть такой пессимисткой и работать телеведущей?

— А ко мне как к телеведущей никаких претензий от руководства никогда не было, — подала голос Натали. — Поэтому у нас такое чёткое деление: я — в телевизоре, ты — под машиной.

— Цыц всем, — прикрикнула Татьяна, и высунувшийся было для участия в диспуте Лекс быстро скрылся за спинками кресел. — Я хочу объявить о целях сегодняшней поездки. Наша программа должна обличать фейковую информацию. Сегодня мы едем в сторону села Широкий Буерак. Дорога неблизкая, поэтому придётся немножко потерпеть.

— Танюш, так а какая информация? — спросил кто-то на задних сиденьях.

— Уточняю цель нашей акции. На днях появилась информация о том, что под городом Саратовом, в окрестностях села Широкий Буерак, появился незаконный могильник ядерных отходов. Мне не очень хочется жертвовать своими друзьями, но я на сто процентов уверена, что облучения мы там не получим, разве если кому-то захочется позагорать.

— По такой погоде отбоя не будет у желающих, — пошутил Пашка, — солярии будут забиты.

— Татьяна Викторовна! — наглый голос с третьего ряда сидений не успокаивался. — А поделитесь секретом: откуда вы берёте эти фейки? Который раз убеждаюсь, что только появляется мало-мальски интересная, хоть и корявая новость, а буквально сразу же вы вцепляетесь в неё зубами и начинаете рвать на клочки. Как так-то?

— Уважаемый Алексей Николаевич, — со сдержанной иронией проговорила Татьяна, — когда бы вверх могли поднять вы носик и оторваться от порносайтов, когда бы основной доход ваш состоял из того, что снимете на камеру, а не из родительского благословения на швейцарском счету, вот тогда бы, наверное, вы всё поняли.

— А при чём здесь родительские счета? — попытался вспылить Алексей.

— Правильно, ни при чём, — ответила Татьяна. — Но если захочешь и вправду понять, то поймёшь. А что касается вопроса о моих источниках, то, если много будешь знать… То сменишь меня в моём кресле.

***

«Французский батон», как справедливо окрестил «Ларгус» Пашка, к удивлению некоторых пассажиров шустро сорвался с места, даже оставив следы юза на асфальте. От неожиданности сидящие в машине испуганно схватились за ручки. Пашка в очередной раз усмехнулся в усы и изобразил дрифт вокруг одиноко стоящего фонарного столба. Женщины завизжали, Лекс матюкнулся. Его, непристёгнутого, нещадно мотало на заднем ряду, но он не расставался с камерой, обнимая её и тем самым спасая от ударов. Только когда автомобиль стал заваливаться набок, водитель-экстремал тоже не сдержался, разразился цветистой тирадой и резко остановил машину. Натали выскочила и закричала, что Пашка всех убьёт, что они все умрут — заистерила…

Ранние прохожие осторожно шли мимо и долго потом озирались. Красивая интеллигентная женщина судорожно сжимала голову руками и, не стесняясь в выражениях, крыла Пашку на чём свет стоит.

Лекс, который пришёл в себя раньше остальных, тоже выскочил наружу и принялся успокаивать не на шутку разошедшуюся жену. Пашка стоял, разведя в стороны длинные руки и виновато вздыхая.

Спустя десять минут все успокоились, и Наталья, угомонившись, пообещала лично вбить Паше Мирному кол в сердце, как только снова начнётся водительский беспредел. Алексей обозвал несчастного Пашку «водитель кисс май ас». Татьяна пообещала поговорить с генеральным директором о невозможности дальнейшей работы такого специалиста в автопарке телекомпании. Андрей же демонстративно проверил крепление ремня безопасности, подёргал для вида плечевую лямку, за что получил от Пашки обиженное: «И ты туда же… Брют».

Автомобиль телекомпании двинулся дальше, уже больше не нервируя пассажиров и пешеходов, кое-где аккуратно притормаживая и пропуская перебегающих дорогу бродячих собак.

Так что скоро все как будто забыли о пережитых эмоциях. Пашка вовсю старался загладить свою вину и без перерыва шутил.

— А этот слышали? — в очередной раз нарочито бодро воскликнул он. — На соревнованиях по кольцевым автогонкам победу одержал гонщик Круглов. Награждение победителя — сегодня, похороны — завтра.

Слыша в ответ хихиканье, Пашка с удовольствием отметил, что наконец-то реабилитирован. И неожиданно он обратился к соседу:

— Андрюх, а ты ведь отличник? Ну, не совсем — тоже ничего. Наверное, читаешь много, как эти, боты?

— Ботаны… — поправил его Андрей.

— Вот-вот. Что сейчас читает современное поколение? «Москва — Петушки» какие-нибудь?

— Сказал тоже, «Москва — Петушки»! — оживилась Татьяна. — Его-то и в своё время редко кто читал.

— Подождите, Татьяна Викторовна, не вмешивайтесь в наш филологический диалог поколений, — прервал Бочарову Пашка и обратился к Андрею. — Ну?

— Вообще-то я могу говорить только за себя, — начал Андрей. — Многие читают Андрея Белянина, Бориса Акунина. Ещё, знаю, в последнее время набирает популярность Антон Чиж.

— Ха! А это что за птица? — Мирный посчитал каламбур очень остроумным.

---

— Автор исторических детективов, — спокойно продолжал Андрей. — Но я его пока не читал. Больше всего меня привлекают классики: Агата Кристи…

— «Десять негритят?» — оживилась Татьяна Викторовна.

— Да, это её произведение, — с достоинством кивнул Андрей. — Но мне интересны детективы с Эркюлем Пуаро.

Лекс, которому быстро надоел этот диалог, принялся намурлыкивать песню про «я на тебе как на войне…» Постепенно эта песня захватила всех задних пассажиров. Каждый по-своему напевал этот манифест новой жизни родом из девяностых. Особенно старался Пашка. И, как песня закончилась, обратился к Андрею:

— Вот это «Агата Кристи»! Как? И не «Десять негритят», а за душу берёт, якорь мне в ноздри!

Андрей, не зная, чем крыть подобную аргументацию, согласился. Неожиданно для самого себя он спросил:

— А кто написал «Собаку Баскервилей»?

— Кто? Шерлок Холмс, — без запинки ответил Пашка.

— Артур Конан Дойл, — поправила его Татьяна.

Андрей, не обращая внимания на смущённого глупостью своего ответа Пашку, продолжил говорить о том, что Шерлок Холмс — вершина как личности детектива, так и вершина среди детективных жанров.

Пашка скосил глаз на Андрея:

— Чё, тащишься от Ливанова?

— Нет, — похоже, Андрей искренне не понимал, о ком ведёт речь Пашка, — от Холмса.

Результат диалога двух поколений явно показывал, кто откуда черпал информацию: одни — из кино, другие — из книг. Впрочем, литературным этот диспут можно было назвать только из гуманных соображений. На самом деле, каждый из участников диспута лепил свои высказывания так, как представлял себе понятным. В целом, слушать было смешно.

Татьяна перебила Андрея на том моменте, когда он пересказывал Пашке одну из глав, в которой Шерлок знакомит доктора Ватсона с принципом работы своего дедуктивного метода.

— Андрей, скажи, а ты на самом деле проникся методом Шерлока Холмса? — спросила она.

— Да, я давно использую описанные автором навыки правильного наблюдения, — без тени иронии проговорил Андрей. — Пытаюсь делать логические выводы.

— То есть я так понимаю, что ты в обычной жизни пытаешься использовать дедуктивный метод дядюшки Холмса?

— Да!

— И как? Получается?

— Элементарно! — с пафосом воскликнул Андрей. — В прошлую пятницу мой дедуктивный метод позволил мне и одногруппнику избежать выходных с расстройством кишечника.

— Ух ты! Как интересно! — едва успела произнести Татьяна.

И дальше хвастливого практиканта было уже не унять. Ирония Татьяны была проигнорирована напрочь. Он уже приступил к рассказу детективного триллера о том, как в университетской столовой был куплен пресловутый салат «крабовый», уже внешний вид которого поставил под сомнение качество данного блюда. Детальное исследование ингредиентов подтвердило справедливость сомнений в съедобности продукта. Точку в «расследовании» поставил анализ меню. Оказалось, возраст салата — пять дней. Не будь Андрей студентом журфака, результаты проверки канули бы в Лету. Но! Несколько фотографий, короткий текст — и репортаж с места происшествия для университетского интернет-канала готов. Срочно в номер! Своевременная публикация репортажа спасла выходные тем, кто не успел этот салат съесть.

Вздох облегчения раздался по всему салону, едва прозвучали последние слова рассказа. Пашка решил перевести разговор, но Татьяна неожиданно для себя спросила:

— Андрей, как мы поняли, ты имеешь неплохой дедуктивный опыт. А представь себе, что ты — тот самый Шерлок Холмс и вдруг оказался в Саратове. Понимаешь? Кто бы, по-твоему, из тех, кто сейчас находится в машине, был бы самым вероятным убийцей?

— Это как? — удивился Андрюша. — По внешности?

— А это уж как тебе дедукция подскажет, — улыбнулась Татьяна. — Ну, рискнёшь?

— Попробую!

Сначала неуверенно, но постепенно входя в роль, саратовский Шерлок, полный напускной важности, приступил к анализу:

— Ну, во-первых, самый подходящий на роль преступника, — это Алексей Николаевич.

— Чё это я-то? — раздалось с третьего ряда.

— Уважаемый убийца номер один! Не мешайте следствию, — приказала Татьяна. — Звоните пока своему адвокату.

И тут же перенесла внимание на Андрея:

— Не отвлекайтесь, сэр.

И Андрей продолжил:

— Да, по первому впечатлению самый вероятный убийца — это Алексей. Он с самого начала демонстрирует агрессию. Достаточно груб в беседе. Оскорбляет жену…

— Это не твоё дело! — огрызнулся обвиняемый.

— Стиль одежды «милитари», а значит, Алексей — в прошлом человек военный. Что прямо характеризует его: резкий, не склонный к диалогу, готовый ко всему или на всё. Солнцезащитные очки в дождь — не логично. Это указывает на его замкнутость. То же самое можно сказать, если учесть, какое место он занял в машине. Алексей Николаевич сел сзади и ни с кем не хочет говорить. Это настораживает. Да, ещё деталь: наколка «летучая мышь» на руке. Это, по-моему, отличительный знак военной разведки. А там учат свидетелей не оставлять. По-моему, самый типичный портрет убийцы. Такого только разозли…

— Поэтому я пришью тебя первым! — прозвучало в общем гуле.

— Итак, Андрей, самого первого врага ты нажил. Продолжим? — предложила Татьяна.

— Второй в моём посмертном рейтинге — Павел… — едва стих гул, продолжил Шепелёв. — Я не знаю, как отчество.

При этих словах «Ларгус» вильнул, заставив многих вспомнить недавнее автопроисшествие. Наталья буркнула, что за такие косяки гонщика надо вообще поставить первым в списке убийц.

— Неплохая попытка, — прокомментировала Татьяна. — Он вообще везде хотел быть первым. Андрей, называй его Пашка-киллер.

— Если не обращать внимания на одежду, то второй подозреваемый — типичный криминальный авторитет из девяностых. Острый с хитринкой взгляд. Походка вразвалку, враскачку — демонстрация крутизны. Мимика. Павел так в разговоре оскаливается, что создаётся мнение, будто он всех ненавидит… Жесты. Так называемая «коза» — заметили? Он подгибает средний и указательный пальцы, отчаянно жестикулирует. Сутулится. Выглядит это зловеще. А седина добавляет солидности.

— Сколько я порезал, сколько перерезал… — запел Пашка.

— Вот, — продолжил Андрей, — железный зуб — это фикса. И какие-то наколки. «Роза ветров». Я знаю! Это символ зека. Он однозначно блатной.

На заднем ряду раздался издевательский смешок. Пашка резко затормозил — впереди была пробка. Татьяна скомандовала:

— Андрюш, не отвлекайся. Продолжаем наше ток-шоу.

— Наталья Сергеевна. Красивая, элегантная… Импульсивная… Не-ервная. По одежде не журналистка. Дорогие часы, причёска, телефон, маникюр, макияж. Длинные хрупкие кисти рук. Но не убийца. Скорее, наводчица.

— Ещё пара слов, и ты должен будешь на ней жениться, — съязвил Алексей.

— А я? — надула губы Бочарова.

— Вы… — Андрей не был готов к разбору личных качеств начальницы. — Если говорить о готовности к каким-то действиям, то вы готовы лучше всех. Стиль тоже близок к военному, но, в отличие от первого подозреваемого, который в кроссовках, ваши «типа берцы» отвечают требованиям стиля, погоды, предполагаемым географическим условиям. Не вяжется с одеждой характер поведения. Вы мягкая, весёлая, доброжелательная. Смешливая. Я обратил внимание вот на что — волоски на водолазке. Видимо, у вас в доме есть кошка. Дальше. Телефон со стразами и трогательной надписью «Таня + мама». Это значит, вы романтичная женщина и любящая дочь. Ну, самый нетипичный убийца. Максимум такой убийца — отравитель.

— Ого! — Татьяна оторопела. — Весёлая, смешливая, волоски от кошки — и отравитель! Это всё?

— Да.

— Нет! — раздалось с третьего ряда. — Есть ещё один убийца. Это молодой человек. Лет двадцати. Приличная одежда скрывает под собой маньяка, способного на плохой поступок. Лицо доброе. Отличник. Скромный. Молчаливый. Но это вначале. До тех пор, пока он не вотрётся в доверие к добропорядочным гражданам. Как только этот человек начинает говорить, многие испытывают проблемы. Его невозможно слушать. Этот убийца уничтожает занудством.

— Лёш, угомонись! — перебила Татьяна, еле сдерживаясь от смеха. — Давай, Андрюш, я прокомментирую твои подозрения. Начнём с номера один. Лекса я знаю с детства. Весь его модный приговор — показуха. Он всегда такой. То, почему он злой, дело серьёзное. Женишься — узнаешь. Когда будешь клеить обои с женой и так далее. Спрятался он на заднем ряду — на всех обиделся. В армии он не служил и на подвиг не готов. Татуировка на руке — детское баловство. В наше время Бэтмен — персонаж голливудского кино — был очень популярен. А картинка «летучая мышь» — его логотип. Таких «разведчиков» полстраны ходило. Что касается Павлухи. Он в морском флоте служил. Три долгих года. Реально с корабля не слезал. До сих пор равновесие ловит. Татуировки — оттуда же. Ясно? Дальше. Наташка. Макияж, причёска, красота — её главные достоинства. Рабочий формат, так сказать. Она — телеведущая. Не журналистка. Это её хлеб. Спасибо, что дал полезный совет. Выгонят с телевидения — пойдёшь наводчицей, Наташ. А во мне ты, следачок, сильно ошибся. Стразики на телефоне — племянницы баловались, налепили, да так, что не оторвать… «Таня + мама» на чехле — да просто случайно попался в «Ленте». Тютелька в тютельку на мой телефон чехольчик оказался, и удобный. Как не взять. А ещё был «Таня + Таня». Ну его уж я не стала брать… Отдаю должное твоей наблюдательности — рассмотрел волоски на водолазке. Эти волоски — с жилетки Натальи. Я же с ней рядом сижу. А если наш адский водитель ещё похвастает своими способностями, то все в машине будут в таких волосках. А вообще грешно меня недооценивать. Я же КМС по дзюдо. Для меня справиться с каждым из вас — минутное дело.

— Танюх, а помнишь, я тебя в нулевых на телефон щёлкал! — подал голос Алексей. — Там у вас какие-то соревнования были. И ты в кимоно. С коричневым поясом. После схватки с одной девкой из Заводского района. Ты ещё связку на руке порвала. Стоишь, держишься за руку… Я тут недавно фотку оцифровал. Бланш под глазом закрасил. Хочешь посмотреть?

— Конечно, давай!

Телефон с фотографией стал кочевать из рук в руки. Андрей с нетерпением ждал своей очереди. И, как только завладел телефоном, впился взглядом в экран. На снимке действительно была Татьяна. Молодая и красивая. Лицо напомнило Андрею то, что красовалось на стенде в универе. Весёлое. Только уставшее.

…Пашке вообще не дали посмотреть на ретро-фото. Наталья, как отметил Андрей, вообще почти не взглянула, сразу передала телефон.

Долго изображение рассматривала сама Татьяна. Улыбалась. Качала головой. Андрей попросил у неё ещё раз посмотреть на фото, но Татьяна сказала, что ей нужно скинуть изображение на свой мобильник. Десять минут сама копалась в нём, но ничего у неё не получилось, и пришлось Лёшке-оператору выполнять весь процесс передачи файла.

***

Автомобиль двигался к выезду из города. Погода медленно приходила в норму. Пашка уже не включал так часто дворники. От передних машин в воздух взлетала водяная пыль и плотной тонировкой оседала на стёклах и кузове «Ларгуса». На улице Политехнической Пашка свернул к лукойловской заправке и залил бак и канистру по самое горлышко. Татьяна возмутилась этим. Говорила, что на пути несколько «Лукойлов». Но запасливый человек не внял словам. От канистры в багажнике по салону распространился дурманяще-резкий запах.

Вывернув на Ново-Астраханское шоссе, Мирный резко ударил по газам. Рассеянный голубь взлетел с обочины, не сумел среагировать и на взлёте с тупым стуком впечатался в лобовое стекло. В машине закричали. Взвизгнули шины. Автомобиль замер поперёк дороги. Тушка мёртвой птицы отлетела далеко в кювет. На грязном покрытии стекла остался светлый отпечаток с разведёнными в сторону крыльями. Скупая струйка крови дёрнулась вниз. Наталья подняла руку с указательным пальцем в сторону отпечатка и дрожащим голосом сказала:

— Ангел.

Действительно, светлое пятно на стекле напоминало фигуру ангела, раненого в сердце.

Пашка ругнулся, съехал на обочину и вышел. Достал незамерзайку, плеснул на лобовое стекло и безжалостно стёр и грязь, и кровь, и несколько пёрышек.

Все заворожённо наблюдали за этой процедурой. Никто больше не проронил ни слова. Сзади раздалось судорожное мычание. Алексей, зажав руками рот, с трудом сдерживал рвоту.

…Пашка сел в машину, серьёзно оглядел спутников и сказал тихим голосом:

— Ну что, вынужден сообщить вам неприятную новость. Пациент скорее мёртв, чем жив.

— Хочу домой… — прошептала Наталья.

Мирный рассмеялся:

— Чего? Вы — грешные дети мегаполисов. Поплачьте, обратитесь к психологу — и полегчает.

Раздался невнятный ропот. Но Пашка возмущённо покрутил головой и продолжил:

— Это что! Вот мы с пацанами стрелки забивали на пустырях и устраивали таки-и-ие побоища. Вам и в страшном сне не привидятся. Такие картинки — что только детям после восемнадцати можно показывать. Да и то не всем… Не то что сегодня. Интернет и гаджеты. Стримы, квесты и «Тик-Ток». Вся молодёжь в виртуальном мире поселилась. Андрюх, правду говорю?

Андрей промолчал. Пашка запустил мотор и медленно отъехал от обочины.

— Вы говорите как пожилой человек. «Вот раньше было…», — иронично проговорил Андрей. — Например, я занимаюсь годзю-рю каратэ и волейболом.

— Странное сочетание, — оценил Алексей.

— Не очень. У нас на курсе один друг занимается боксом и баскетболом. Женёк Шугарин. Может, слышали?

Наталья фыркнула:

— Карате не помешает будущему журналисту?

— Вообще-то, я занимаюсь для себя. Мне очень нравится культура движения в каратэ, философия, — мечтательно закатил глаза Андрей. — А если ответить на ваш вопрос… Журналист иногда попадает в ситуации, когда необходимо защитить себя. Профессия опасная. И навыки самозащиты даёт именно каратэ. Кстати, главное правило любого единоборства — избежать конфликта. Для этого я много времени уделяю бегу. Чтобы избежать конфликт.

— А что твоё каратэ сделает, если у меня нож, чувак? — спросил Алексей и продемонстрировал раскладной нож Scorpio.

Новая игрушка Алексея попала в руки Андрея. Он долго вертел нож в руках, отметил, что тот внешне схож с бандитской «выкидухой». А потом добавил:

— Вообще, на тренировках мы работаем с ножом. В основном, над защитой от него. У меня только пока плохо получается.

— Ну, значит, если мы с тобой не поладим, у тебя нет шансов, сынок, — усмехнулся Алексей.

— Не зря я включил тебя в список убийц под номером один, — не остался в долгу смышлёный практикант.

За мужа вступилась Наталья:

— Он-то убийца? Даже таракана тапком не прибьёт. Мужик, тоже мне!

Алексей повторил в ответ высказанную ранее одним словом ёмкую характеристику Натальи. Она вспыхнула. Предыдущая эмоция резко сменилась на гнев. Зрачки расширились. А изящные брови, наоборот, собрались в складку над переносицей. Красивый ротик стал медленно раскрываться, чтобы выразить более изощрённую гадость. Неожиданно Пашка громко присвистнул и громким голосом сказал:

— Якорь мне в плечи! Этот кусок железки годится, только чтобы пугать малолеток в подъезде. Ни сала нарезать, ни пива открыть. У меня в молодости настоящая «выкидуха» была. Вот это нож! Зэки на зоне делали и продавали через вертухаев. Мне друг подарил, когда в армию уходил. Пятнадцать лет. Не сточился, не развалился. Пружина работала, как японский магнитофон. Потерял по пьяни. Жалко. Танич, помнишь?

— А как же? Многие надолго запомнят Мирного с ножом. Ходил по району и постоянно крутил его в руках. Стиль а-ля блатной. Кепка, майка-алкоголичка, трико и туфли. Умора. Один только нож вселял ужас. Нож бандитский. Сам авторитет смешной. Участковый был в недоумении.

— Но мой нож-то классный? — не унимался Алексей.

— Да, классный, — Татьяна приняла его у Пашки и стала разглядывать. — При условии, что ты его приобрёл для понтов перед друзьями. А в остальном он практически бесполезен. Если бы ты захотел напасть на кого-нибудь, то напугать девушку мог бы. А убить, только при ударе по шее. Да только нужно очень постараться и попасть в артерию. У твоего ножа короткое лезвие и неудобная рукоять. Будешь тыкать в жертву, но глубоко не войдёт, соскользнёт рука, и сам себя порежешь.

— Хорошо, твой выбор? — напрягся Алексей.

— Электрошокер, — ответила Татьяна. — Что?

— Неожиданно.

— Танюх, в самую точку. И в кампашке рисануться можно. И на улицу выйти не страшно. А вырубает, как оглоблей по темечку! — одобрил Пашка. Он поскрёб ногтем по лобовому стеклу и ругнулся. — Сучий брамсель. Похоже, голубь клювом лобовуху долбанул. Звёздочка осталась.

— Татьяна Викторовна, — тихо сказала Наталья, — может, повернём обратно? Странно всё это.

— Не бойтесь, Наталья Сергеевна, всё будет хорошо, — таким же тоном ответила Татьяна и обратилась к практиканту: — Андрей, вот ты учишься в университете, занимаешься волейболом, каратэ. Время на личную жизнь остаётся?

Андрей опустил глаза и ответил:

— Сейчас времени не хватает.

— Андрюш, я без намёков, извини. У меня другая цель. В ближайшее время я собираюсь расширить штат своих подчинённых. Мне нравится твоя искренность, открытость, амбициозность. И то, что ты человек увлечённый, способный отдаться полностью своему увлечению.

Андрей поднял глаза и удивлённо посмотрел на своего кумира. Он не ожидал такого. Сама Бочарова приглашает его в свою программу! Такой шанс бывает один раз в жизни. А некоторым может и не выпасть! В мозгу Андрея пронеслась за миг будущая головокружительная карьера. Вот он в кадре рассказывает, как пожертвовал собой, заменив собой заложников террористов. В другом кадре — как проводит репортаж из «красной зоны» ковидного госпиталя, в третьем…

— Андрей, — вспыльчивая красотка прервала поток его видений. — А нет зарядки для телефона?

Без пяти минут знаменитый журналист вздрогнул, приходя в себя, принял телефон и стал подбирать шнуры от универсальной зарядки. Гаджет вздрогнул от пришедшей эсэмэски. Андрей мельком автоматически взглянул на экран и улыбнулся. Пока копался, подбирая правильный разъём, исподлобья посмотрел на Наталью, улыбнулся и спросил:

— Не тошнит?

Все с недоумением посмотрели на молодого человека, но самый ненавидящий взгляд был у Натальи, которая сквозь зубы прошипела:

— Пока нет.

***

Утро уже вошло в свои права. Журналистский «Ларгус» напоследок вильнул кормой по скользкому грязному пятну на асфальте — будто дворовый пёс махнул хвостом, выпущенный на прогулку. И весело побежал из городской скованности и смрада жизни навстречу неизвестности. Мимо проносились придорожные шиномонтажки, строительные маркеты, комбикормовые заводики и магазины кормов, садовые рынки, кладбища и одинокие посты ДПС — всё мелькало смазанными пятнами за слегка помутневшими от грязного туманца окнами пассажирских дверей. Путешественники молчали, равнодушно разглядывая всё это.

Автомобиль мчался по Ново-Астраханскому шоссе, Алтынке по-местному, набирал скорость. Вот он, город, позади. Андрей оглянулся и проводил взглядом последние городские здания. И вот уже вдоль дороги только лесопосадка… Лицо Андрея на миг приобрело страдальческий вид, но, как только он понял, что спутники с недоумением уставились на него, вернул своей физиономии обычное приветливое выражение.

Андрей рывком развернулся. Вдалеке на обочине виднелись две фигурки. Они поочерёдно подбегали к дороге и, точно куклы-марионетки, картинно махали руками проезжающим машинам.

— Паш, остановись, — попросила Натали.

— Наташ, нельзя, — отпарировала Татьяна.

— Танюш, давай подвезём, — подключился недавний антагонист своей жены.

— Ребят, у нас серьёзное задание телекомпании. Лишние люди нам могут помешать, отвлечь…

— Танюш, ну, жалко. Видишь, какие они несчастные. Никто им не помогает. Мы же добрый поступок совершаем. А, может, с ними будет повеселей, — умоляюще проканючил Алексей.

— Послушайте, — решила прервать мини-бунт Татьяна. — Я возглавляю проект и отвечаю за успешное выполнение задач, отвечаю за вас всех. И поэтому…

На этих словах машина свернула к обочине. Татьяна в недоумении застыла с застрявшим на выходе словом. Пашка с предложением не быть врединой решительно затормозил напротив голосовавших.

От неожиданности всех сидящих в машине качнуло вперёд. А затем их взорам предстало вот такое зрелище.

Двое: юноша и девушка лет двадцати с небольшим выглядели удивительно дисгармонично. Первая голосующая марионетка оказалась очень длинным молодым человеком. Движения его были нескоординированны, несуразны, как будто он недавно научился пользоваться своими конечностями и иногда попадал ими не туда, куда нужно. Из-под кепки-блина выглядывала улыбающаяся усатая физиономия с дымящейся уже на фильтре сигаретой. На тощем теле болталась растянутая безразмерная майка. Из штанин широчайших шорт торчали тонкие, кривые, волосатые ноги, которые заканчивались розовыми сланцами.

Спутница была почти вдвое ниже молодого человека и вдвое толще. Некрасивое широкое лицо её было перекрашено сверх всех норм приличия, но красоты от этого не добавилось. Светлый сарафан в мелкий чёрный горошек туго сидел на пышной фигуре. Ярко-красные носки, надетые с белыми босоножками, кричали о бунтарском сознании хозяйки. Или о некотором дисбалансе в семейном бюджете.

— …доброе утро, — минорно завершила Бочарова свою пламенную речь. — Вы кто?

Новые попутчики оказались молодой супружеской парой, направляющейся домой, в деревню Буркино. Денег на транспорт до родного дома им не хватило. Не рассчитали траты.

— По пути, — резюмировал длинный, услышав, куда движется журналистская бригада.

Все посмотрели на Бочарову с надеждой. Она было скривила губки. Но неожиданно её что-то сильно привлекло в молодом человеке. На мгновение она напряглась, так что вздулась вена на шее. Потом судорожно вздохнула и изрекла свой непредсказуемый вердикт: «Садитесь».

Но новые попутчики не двинулись с места. Долговязый молодожён указал на заднее правое колесо «Ларгуса». Оно было спущено. Пашка присвистнул и полез в багажник за запаской. Остальные пассажиры вывалили на обочину, разминая затёкшие от долгого сидения тела.

И завязали знакомство с попутчиками. Их звали Витёк и Любаня. Они ездили в Саратов к тёще Витька. Когда визит вежливости был закончен и супруги отправились в своё Буркино, проблемы и начались. Попив пивка в одном из придорожных шинков, Любаня и Витёк «вдруг» заметили, что денег на дорогу не осталось. Трагедия? Увы, но нет! Потому что добрые люди есть везде.

В момент увлекательного рассказа Витька о марках с утреца продегустированного пива Алексей расчехлил камеру и на авось начал снимать фрагменты для очередного выпуска Бочаровской программы: лесопосадки вдоль шоссе, дорожные указатели, мешки с мусором на обочине, группу журналистов, машину. Подойдя ближе к Пашке, колдующему с автомобильным домкратом, он услышал негромкий разговор.

— …это же дурной знак! Паша, дорогой, давай уговорим Таньку перенести поездку? Я что-то чувствую нехорошее! — таким тоном Наталья никогда и ни с кем не говорила. Голосом «на слезах» она не играла. Похоже, слова были искренни. Алексей напрягся, насторожился.

— Натах, ты это мне брось! Ты… это… кончай моросить! Ты это знаешь, как называется? — Пашка с раздражением снял колесо со шпилек и принялся пристально рассматривать протектор шины, медленно её прокручивая. Потом ударил кулаком по колесу, сбегал за плоскогубцами и выковырял из него маленький кривой гвоздь, на место которого вкрутил отвёрткой саморез.

Наталья стояла рядом и скорбно молчала. Пашка уже без злобы посмотрел на неё и уже спокойно сказал:

— Плохой знак — это когда на ста километрах лопается шина и машину не удержать. Плохой знак — это когда тебе постоянно говорят о том, что должно что-то произойти. А гвоздь в колесе — это просто гвоздь в колесе. Натах, садись в машину и не пищи. Ты что, не знаешь, что водителя в дороге отвлекать и злить нельзя?

Он положил Наталье выдернутый гвоздь в ладонь и пошёл складывать инструменты. Наталья посмотрела на свою руку и брезгливо отбросила железку в сторону.

Андрей протирал задние номерные знаки, когда рядом с ним что-то бухнулось. Даже земля задрожала. Он вздрогнул и отпрыгнул чуть ли не на проезжую часть. Мимо пронеслась фура. Запоздавший клаксон оглушил и напугал всех. Пашка поднял с земли брошенное колесо и рассмеялся:

— Каратист! Салага ты! Всё. Кончай нижний брейк танцевать. По шконкам.

Андрей поднялся. Стряхнул пыль и песок с джинсов. Посмотрел, цел ли телефон. Кажется, всё в порядке. Надо лезть в машину. Андрей задумался. Странный он, этот Пашка. Как бы гонщик, а на дороге невнимателен. Будто усиленно думает о чём-то. Шутит, смеётся, а по всему видно — не смешно ему. А может, он вправду латентный бандос?

…В «Ларгусе» было шумно. Все уже распределились по салону. Покой затворника Алексея нарушила Любаня. По команде Татьяны она влезла на задний ряд, вопреки шутливым причитаниям Щербикина, что он женатый человек и нельзя с ним сажать красоток. Витёк, как кузнечик, закинул свои длинные ноги в машину, уселся слева от Натальи. Бочарова заняла «своё» место справа. Пашка, прежде чем завести мотор, обошёл автомобиль спереди, чтобы убедиться в безопасном выезде с обочины.

Татьяна, как только машина набрала скорость, задала тон беседе:

— Паш, а что означает твоя наколка «Роза ветров»? Андрюшка там усмотрел блатной подтекст. А на самом деле?

Витёк перестал по-щенячьи всем улыбаться, скомкал на груди майку и пригнулся. Это движение не осталось незамеченным никем. Татьяна и Наталья странно посмотрели на него и переглянулись. Бочарова натужно улыбнулась. Щербикина демонстративно фыркнула.

— Ну наконец-то внимание и почёт, — вздохнул Пашка, и его усы заколыхались от резкого напора воздуха. — А, может, я правда блатной? Может, я свободу люблю и ни перед кем не встану на колени? В натуре. Паштет тухлый базар не толкает. Или кто-то хочет предъявить?

— Павлух, перестань придуриваться, — подал голос Алексей.

— Эх, молодёжь, — картинно расстроился Пашка. — Ну, хотели романтическую историю — получайте.

Далее последовала чудесная история с примесью фэнтези о том, как на заре мореплавания первые путешественники наносили себе на руки подобный символ, чтобы не сбиться с пути. Потом этими наколками стали украшать свои жилистые тела пираты, свободные морские разбойники. А там дело дошло и до разбойников сухопутных. Сейчас же этот символ может красоваться даже на женских плечиках.

— Да, — закончил Пашка. — На натовской эмблеме «Роза ветров» в четыре луча, на эмблеме нашего Минтранса — восьмилучевая, а на гербе ЦРУ у «Розы ветров» шестнадцать лучей. А праздник выпускников в Саратове как называется? А-а-а. Вот вам и оно.

— Что оно-то? — упрямо переспросил Щербикин. — У тебя-то откуда эта татушка? Не в честь же выпускников?

— А, у меня! Мы с пацанами ещё в учебке сделали. Решили, что должны следовать традициям предков.

Татьяна скользнула взглядом по сгорбившемуся в позе эмбриона Витьку и сказала:

— Павлуха — наша гордость! Мужик! И татуировки только подтверждают справедливость этих слов. Лёша — баламут. У него и татуировки несерьёзные, сделанные в детстве доморощенным мастером. А как с вами, Виктор? У вас на груди я заметила интересную картину: игральные карты и откровенный интим между чёртом и девушкой. Что это значит?

Витёк смотрел перед собой. Его лицо исказилось от внезапной мысли. Он повернул к Татьяне красную физиономию с вытаращенными глазами. Усы его дрожали. Из-под них через трясущийся фильтр давно потухшей сигареты раздалось невнятное бормотание:

— Карты… Любовь… к картам…

Он с великой надеждой посмотрел в глаза Бочаровой. Так смотрит безнадёжный больной в рот врачу в ожидании того, что ему объявят о чудесном излечении. Мышца на левой скуле Витька дёргала уголок пересохшего рта. Капли пота струились с подбородка на резиновый коврик и собирались в лужицу. Натали брезгливо отодвинулась.

Бочарова вдруг широко открыла сощуренные глаза и громогласно объявила:

— Коротко и ясно!

При этих словах Любаня резко вздрогнула и выронила сумочку. Мелочи дамского обихода разлетелись по полу. Любаня ахнула и принялась шарить по полу пухлыми ручками. Лекс бросился помогать девушке. С задних кресел некоторое время раздавалась продолжительная двусмысленная возня, сопровождаемая неприличным сопением. А когда начались постанывания, пассажиры начали с улыбкой оборачиваться. Поиски выглядели комично. Лекс, так же как и Любаня, в силу некоторой склонности к полноте, испытывал трудности при наклонах и сгибаниях, а потому пыхтел, как Винни-Пух. Его соседка была не менее музыкальна. Когда вздохи и охи достигли своего апогея, неожиданный вскрик Лекса заставил некоторых вздрогнуть и прыснуть от смеха.

— Ого! — воскликнул Лекс на весь салон. Продолжение было более прозаичным. — Почтеннейшая публика, прошу вас взглянуть. Я, конечно, женатый человек, но в данных обстоятельствах не могу молчать.

При этих словах он поднял вверх небольшой пузырёк этикеткой к зрителям. Андрей присвистнул. Татьяна хмыкнула.

— Кло-фе-лин! — отчётливо продекламировал наименование вещества Лекс.

— Вау! — внезапно отреагировал Пашка, который не подозревал, что происходит в машине. — Наша Любаша — клофелинщица?!

Неожиданное обвинение не испугало молодую нимфу. Она выкатила и без того немаленькие глазки и, раздувая ноздри, длинной очередью слов отстрелила все домыслы. Аргументация была подкреплена железным набором таких матерных выражений, что представители интеллигенции посчитали небезопасным спорить в данной ситуации. Что же касается Лекса, то он постарался незаметно положить злополучный пузырёк в сумочку и отодвинулся от своей соседки-«клофелинщицы». Вытаращив глаза, он принял вид мухи на стекле.

— Ай да Любаня! — резюмировал Пашка. — Конечно же, это лекарство от давления. И, думаю, пора бы его принять.

Остальные в задумчивости промолчали.

***

Дорогу, по которой мчался журналистский «Ларгус», нельзя было назвать идеальной европейской магистралью, однако и гневных слов она не заслуживала. Скорость сто двадцать Пашка держал уже в течение получаса. Асфальт подсох. ДПС-ников не было. Солнце светило в лицо. Придорожные насаждения проносились стройными рядами. Тишь, гладь, благодать.

Витёк долгое время настороженно вглядывался в пролетающие мимо достопримечательности и посматривал на безмятежные лица журналистов. Особенно его интересовало поведение Бочаровой, которая производила впечатление самой опытной в группе.

— А мы не туда едем… — наконец, с робкой улыбкой проговорил Витёк.

Он ещё раз оглядел всю компанию, чтобы понять, до кого долетели его слова. Татьяна посмотрела в окно, неприязненно поморщилась и толкнула в плечо Пашку:

— Палыч, облажались мы с тобой. Похоже, развязку проспали.

— Шкоты мне в ноздри! — рявкнул Пашка. — Когда успели?

Татьяна с командирской самоотверженностью приняла вину на себя. Разговор о татуировках, а потом и история с клофелином отвлекли её от дороги, и нужный поворот налево они вместе с водителем бесстыдным образом проморгали.

— Сейчас исправим, — сказала она.

— Исправим! — подтвердил водитель.

Пашка развернул машину и продолжил движение в обратном направлении.

— Друзья, — сказала Татьяна, — я местность знаю как свои пять пальцев. В два счёта мы доберёмся до пункта назначения, так что не волнуйтесь. Значит так. Палыч, поезжай пока не торопясь. Я скажу, когда свернуть. Ой, то есть сворачивай! Тормози! Лекс, камера нужна.

Группа выгрузилась на обочине дороги возле дорожного указателя «Лысые Горы». Татьяна махнула Натали, дав понять, что её помощь не понадобится, и та отвернулась, надув губы. Тем временем Бочарова заняла место у дорожного знака. Лекс выбрал подходящую позицию для съёмки. Татьяна вооружилась микрофоном и заговорила:

— Добрый день! С вами я, Татьяна Бочарова. И моя программа «Фейкам — нет!» Труд нашей группы посвящён всем тем, кто не слеп в этом бескрайнем мире информации, кто не принимает на веру голословные бредни. Именно для вас, наши ревностные зрители, мы совершаем каждый день свой профессиональный подвиг. Тема нашей сегодняшней передачи: «Ядерный могильник». В адрес нашей программы поступил ряд анонимных сообщений о том, что в окрестностях Саратова, в частности в районе села Широкий Буерак организован нелегальный могильник ядерных отходов. Подобная информация в виде вброса появилась и в соцсетях. Люди бьют тревогу. Они не хотят жить там, где обещана смерть. Что же это? Лживая информация, которая призвана подогреть и без того горячий настрой общества? Или здесь замешаны нечистые на руку чиновники-коррупционеры? Начало нашего расследования мы начинаем издалека, из поселения Лысые Горы. Именно отсюда поступило первое известие, ставшее отправной точкой для нашей независимой проверки. Именно отсюда стартует наша благородная миссия. И я клятвенно заявляю: чего бы мне это ни стоило, я доберусь до правды. И вы, дорогие зрители, её обязательно узнаете!

Микрофон отправился к камере в сумку Лексу. Путевая запись стала первой в краткой летописи этого проекта.

Татьяна не дала никому опомниться и загнала группу в машину:

— Так, Павлух, а теперь с дороги сворачиваем. Группа! Грузимся!