Бесплатный фрагмент - Последний полет

Последний полет: «Солнечный путь Романа Волкова»

Пролог

Роман Волков сидел в своем кабинете, затянутом полумраком, и смотрел на макет ракеты, стоявший на столе. Его пальцы дрожали, когда он провел по холодному металлу корпуса. Болезнь прогрессировала, и каждый вдох давался тяжелее, но сегодня он закончил последние расчеты. «Солнце… Оно поглотит всё, даже боль», — подумал он, глядя в окно, где закатные лучи окрашивали небо в багрянец. В детстве отец часто брал его в обсерваторию. Там, среди телескопов и звездных карт, Роман впервые услышал: «Мы все — дети звезд. Наши атомы родились в их недрах». Теперь он хотел вернуть их домой.

На экране его ноутбука мигал график траектории полета. Ракета-носитель «Протон-М» — проверенная временем рабочая лошадка российской космонавтики — должна была вывести на орбиту космический корабль «Феникс-X», оснащенный экспериментальным ионным двигателем X-117. Его тяга всего в 5 ньютонов (как вес яблока) компенсировалась невероятной эффективностью: двигатель работал на ксеноне, разгоняя ионы до 30 км/с, и мог функционировать годами. «Медленно, но верно», — усмехнулся Роман, стирая с губ каплю крови. Он знал, что не доживет даже до старта. Он выбросил упаковку таблеток с названием «Рилузол» в урну. На столе лежал журнал «Science» с портретом Стивена Хокинга на обложке и надписью: «Там, где есть жизнь, есть надежда». Роман дописал рядом маркером: «Где есть смерть — есть свет». На экране ноутбука включилась симуляция падения космического аппарата в солнечную корону.

Глава 1 «Как стать миллиардером»

Роман вырос в маленьком сибирском поселке, где ночное небо было усыпано звездами, словно алмазная пыль. Его отец, учитель физики, мастерил из подручных материалов телескопы и ракеты на водяном пару.

В 12 лет Роман уже собрал свой первый двигатель, спаяв детали из разобранного магнитофона. Когда мать ругала его за сожженный стол, отец лишь улыбался: «Этот парень зажжет звезды».

У Романа была сестра Наталья младше него на три года. В детстве они спали в одной комнате в сибирском доме, где потолок был усыпан светящимися наклейками-звёздами. Роман, уже тогда одержимый космосом, рассказывал ей перед сном удивительно интересные истории: про космические путешествия, про мальчика на луне, который мог высоко и далеко прыгать.

— Когда-нибудь я построю корабль и полечу к звездам, -убеждал Роман сестренку. — Хочешь, я и тебя туда возьму?

Она смеялась, но соглашалась, по-детски веря ему.

Когда их отец неожиданно погиб в автомобильной катастрофе, он оставил им в наследство только старый телескоп и толстую тетрадь записей с надписью: «Космос — это математика, замешанная на чуде».

Виновником ДТП был весьма богатый бизнесмен — владелец строительной компании, который находился за рулём в состоянии алкогольного опьянения. Чтобы избежать уголовной ответственности, он через адвокатов предложил семье денежную компенсацию за отказ от иска.

Мать Романа и Натальи, категорически отвергала сделку:

— «Вы хотите смыть кровь деньгами?» — кричала она в лицо адвокатам.

Но её брат, дядя Валера, полковник в отставке и человек с холодной головой, рассудил так:

— «Твой муж не вернётся, а дети должны иметь будущее. Мы не возьмем деньги, пусть оформит Роме и Наташе по квартире в той элитной многоэтажке, что сейчас строится»

Людмила, сломленная горем, согласилась. Дело закрыли, признав виновником аварии её погибшего мужа.

Через год после сделки Людмила умерла от инсульта. Врачи говорили о стрессе, но Роман знал правду:

— «Она не смогла жить с тем, что предала память отца».

Дядя Валерий Николаевич посчитал своим долгом взять к себе детей сестры. Бывший военный, человек, закалённый Афганистаном и Чечнёй, он был словно выкован из стали. Как военный пенсионер с избытком свободного времени, он решил сделать из Романа «настоящего мужчину».

— Хватит маяться дурью! — кричал он пятнадцатилетнему племяннику, застав того за сборкой картонной ракеты с использованием пороха, стащенного из охотничьих патронов. — Вот пойдёшь в армию — там жизнь научит!

Валерий называл племянника «фантазёром», требовал «перестать летать среди звезд, а спуститься на землю».

Их отношения были сложными — войной это назвать было нельзя, а скорее напоминало предвоенную подготовку.

Привыкший к военной дисциплине, дядя установил правила:

— Подъём в 5:30, зарядка, холодный душ («Чтобы мозги не кисли.» — приговаривал дядя Валера).

— Расписание на день с поминутным учётом: школа, работа, подготовка к олимпиадам.

— «Никаких жалоб» — дядя пресекал любые попытки нытья:

— «Или сломаешься, или станешь сильнее».

Роман ненавидел эти «муштры», но позже признавал: именно они закалили его характер, научили шаг за шагом добиваться своей цели.

В выпускном классе он буквально жил учебниками: спал урывками, проводил за подготовкой по 12 часов в сутки и в итоге пробился на Всероссийскую олимпиаду по физике.

— Задача №4 казалась нерешаемой, — вспоминал Роман. Речь в ней шла о расчёте траектории зонда в гравитационном поле Юпитера.

Он же вспомнил уроки отца, как он объяснял ему основы небесной механики, превращая сложные теории в наглядные и простые образы.

1. «Гравитация — не сила, а искривление пространства»

Отец натягивал ткань и клал на неё шарик от подшипника, а рядом ставил гирю. Шарик тут же катился к гире.

— Видишь? Массивные объекты искривляют пространство, как эта гиря — ткань. Планеты не «притягиваются» — они просто катятся по воронкам, — говорил он.

2. «Скорость — твой лучший друг»

Отец брал камушки и бросал их в пруд.

— Медленный камень тонет сразу. Это как спутник, который падает, если летит слишком медленно. А быстрый камень скользит по воде, как Луна вокруг Земли. Скорость — это то, что удерживает его на орбите.

3. «Резонанс орбит»

Он раскручивал две юлы на нитках разной длины. Та, что была ближе к воображаемому «Солнцу», вращалась быстрее.

— Меркурий мчится, как спринтер, а Юпитер плетётся, как толстяк на прогулке. Но все они подчиняются одной музыке — музыке Вселенной.

Размышляя над задачей, Роман представлял планету, как танцора, а зонд — как его партнёра.

— Надо поймать ритм, — думал он. — Всё дело в ритме.

Он единственный предложил использовать «эффект Оберта»* в решении задачи. Жюри конкурса отметили его нестандартный подход и наградили дополнительными баллами, что в итоге и обеспечило ему победу.

* Эффект Оберта — эффект, проявляющийся в том, что ракетный двигатель, движущийся с высокой скоростью, совершает больше полезной работы, чем такой же двигатель, движущийся медленно. Проще говоря, чем больше скорость ракеты, тем существенно больше может быть сила реактивной тяги при постоянной скорости реактивной струи.

Эффект назван в честь немецкого учёного Германа Оберта, который впервые описал его.

На практике эффект Оберта используется в гравитационных маневрах космических аппаратов. Например, во время гравитационного разгона двигатели зонда включаются только во время максимального сближения зонда с планетой или звездой, когда скорость его уже достаточно велика.

Заслуженный успех во Всероссийской олимпиаде по физике открыл Роману двери в МГТУ им. Баумана, позволив поступить без экзаменов. В 18 лет Роман уехал в Москву. Дядя Валера по-своему был рад, что племянник станет инженером, а не солдафоном как он, но ворчал для вида.

Стипендии не хватало, и он подрабатывал ремонтом компьютеров. Именно тогда он понял: технологии — это не только наука, но и бизнес.

В 2009 году, защитив диплом по ионным двигателям, Роман основал стартап «КосмоТех» в гараже на окраине Москвы. Его идея — «миниатюрные двигатели для наноспутников» — казалась безумием. Инвесторы смеялись: «Кому нужны крошечные спутники?»

Но Роман верил в будущее частной космонавтики. Продав квартиру, доставшуюся ему после смерти отца, он разработал двигатель X-1, размером с ладонь, но способный корректировать орбиту годами. Прорыв случился в 2014-м, когда компания Planet Labs заказала партию для своих спутников дистанционного зондирования земли, и «КосмоТех» стал миллионным стартапом.

К 2020 году «КосмоТех» превратился в гиганта с контрактами от Роскосмоса, NASA, ESA и SpaceX. Секрет успеха — двигатель X-100, который питался от солнечных панелей и мог доставить зонд к Марсу за 3 месяца. Роман выкупил старый завод в Подмосковье, где собирали «Протоны», и модернизировал его.

Его состояние оценивали в $2,3 миллиарда, но жил он как аскет: носил свитеры с потёртыми оленями из советских времён, ездил на подержанной Toyota Prius — не из скупости, а из-за гибридной системы. Как инженер, Роман презирал роскошь, веря лишь в технологии, которые работают без лишнего пафоса

Все свои ресурсы он вкладывал в мечту, которая казалась другим безумием. Его ионные двигатели — титаны тихой тяги, рождающие импульс из атомов — должны были помочь «вырваться» человеческому разуму за пределы родной планеты и устремиться к другим мирам. Роман мечтал совершить прорыв, предсказанный Константином Циолковским ещё в эпоху керосиновых ламп: «Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели».

«Деньги — лишь топливо для мечты», — говорил он на TEDx*, показывая чертежи и макет своего инновационного двигателя для космических кораблей.

* TEDx — это локальные независимые мероприятия, организованные по лицензии TED. Они следуют формату TED (короткие выступления до 18 минут), но проводятся силами местных сообществ. Цель — делиться «идеями, достойными распространения» в областях науки, технологий, искусства и других.

Глава 2 «Удар судьбы»

Это случилось в цеху №4 завода «КосмоТех», где тестировали новый ионный двигатель X-117. Роман, как всегда, лично проверял сборку. Он стоял на металлическом мостике над открытым корпусом корабля, вглядываясь в лабиринт проводов. Инженеры внизу слышали его голос:

— Здесь люфт… Проверьте крепление сопла.

Внезапно его правая нога подкосилась, словно мышцы превратились в вату. Он попытался ухватиться за перила, но пальцы «не сжались» — они не слушались. Падение с 2-метровой высоты было стремительным. Он ударился плечом о край двигателя, а затем рухнул на бетонный пол.

— Роман! — закричал механик Артём, первым подбежав к нему.

Роман лежал на боку, пытаясь подняться, но правая рука беспомощно дергалась, как у куклы с оборванными нитями.

— Всё в порядке, — прошептал он, хотя губы уже плохо повиновались. — Просто… устал.

В клинике МГУ, куда его доставили, началась череда тестов.

1. «Электромиография (ЭМГ)» — иглы-электроды вонзались в мышцы, записывая электрическую активность. Результаты показали «фибрилляции» — хаотичные импульсы погибающих нейронов.

2. «МРТ головного и спинного мозга» — исключала опухоли, грыжи, рассеянный склероз. Снимки были чистыми, что подтвердило: проблема в «мотонейронах», а не в структурах мозга.

3. «Анализ крови на генетические маркеры» — 5% случаев БАС наследственные. У Романа мутацию «гена SOD1» не нашли.

— БАС — это когда двигательные нейроны, которые контролируют мышцы, постепенно отмирают, — объяснила невролог, доктор Калинина. — Мозг теряет связь с телом. Сначала слабеют конечности, потом затрудняется речь, глотание…

— А лечится? — спросил Роман, уже зная ответ.

— Представьте, что нервы — это провода, — сказала Калинина, рисуя схему на салфетке. — При БАС «изоляция» этих проводов — «миелиновая оболочка» — разрушается. Сигналы от мозга к мышцам гаснут. Мы не знаем, почему это происходит. Возможно, виноваты белки-убийцы вроде «TDP-43», которые слипаются внутри нейронов.

Она протянула ему листок с цифрами:

· Средняя продолжительность жизни после диагноза — 2—5 лет.

· 95% случаев — спорадические, без явной причины.

· Рилузол — единственный препарат, замедляющий прогресс на 2—3 месяца. Он не лечит, лишь немного тормозит распад.

— Мы можем бороться с симптомами: ИВЛ для дыхания, зонд для питания, — добавила врач. — Но нейроны не восстанавливаются. Это как тушить пожар, когда дом уже сгорел.

Роман вышел из клиники, сжимая в кармане флакон с «бесполезным» лекарством. Солнце светило так ярко, что резало глаза. «Ты хотел стать светом… Теперь узнаешь, каково гаснуть», — подумал он.

В машине он набрал номер Иры:

— Отменяем презентацию X-117. Все ресурсы — на проект «Солнечный путь».

— Ты с ума сошел? Мы вложили в этот двигатель…

— Я стал топливом, Ира. И у меня осталось 700 дней, чтобы сгореть.

В ту ночь он разобрал дома старый телескоп отца. В окуляре мерцала «Бетельгейзе» — звезда, которая когда-нибудь взорвется сверхновой.

— Мы с тобой одной крови, — усмехнулся Роман, глотая таблетку.

Глава 3 «Меняя мечту»

Следующим утром Роман сидел в своём кабинете, перебирая страницы биографии Стивена Хокинга. На экране компьютера застыла цитата: «Жизнь была бы очень трагичной, если бы не была такой забавной». Он резко захлопнул книгу, откинувшись в кресле.

— Хокинг продержался 55 лет с БАС, — пробормотал он, глядя на дрожащие пальцы. — Но он стал пленником своего тела. Гениальный ум — в клетке из мышц, которые даже чашку не поднимут.