Бесплатный фрагмент - Последние хризантемы

Продолжая разговор о семнадцати золотых законах поэзии, остановлюсь на законе созидательности.

Любое художественное произведение, имея сюжет, динамику развития событий, отображая человеческие отношения, несет в себе идею духовного поиска героя, идею выбора. И этот выбор должен быть, как минимум, жизнеутверждающим, а образ мыслей, чувств героя после всех перипетий, позволяет приходить к позитивному, созидательному, утверждающему выбору жизненного пути.

Одна из задач автора — сократить для читателя духовные опыты быстротекущей жизни, добавить к тому, что уже наработано предшествующими поколениями, своё. Автор, реалистично отображая действительность, должен показать духовный поиск героя, его выбор и, максимально, в зависимости от темы, характера литературного материала, оптимизировать этот поиск. Что называется, показать направление, свет в решении специфической проблемы, которую он затронул.

По глубине литературных исследований писателей можно судить о менталитете народа, о силе и величине культурной прослойки целой нации. Труд писателя — это труд приращения мысли, чувства к тому, что мы называем культурой народа, это духовный поиск одного мыслителя из пришедшего нового поколения в деле созидания новых ценностей в социальных отношениях в новых условиях.

Член Российского союза писателей А.В.Шамов

Хризантемы — последние в осень цветы

Был в Афгане, потом боль от века,

Время влёт, на висках в два ряда седина.

Дом, село, а судьбу не понять человека,

О себе вдруг, бывает, напомнит война.

Обожгла, обожгла, так случилось, любовь,

Прошлый, розовый май в октябре повторился.

Мы с тобой повстречались на улице вновь,

Ты, хранила огонь, он ночами мне снился.

Так бывает, судьба, да и выдаст презент,

И сбываются мысли, мечты в ожидании.

Ты… в школу ходила, а я был студент,

А в ответ, ты к соседке ходил на свидание.

И безумствует ночь, осень дарит плоды,

И как раньше вновь верится в счастье.

Хризантемы — последние в осень цветы,

Вот принёс, ну, а солнце для нас не погаснет.

Так бывает…

Не удержал… теперь ты за границей

Ты, помнишь первый день весенний,

Когда тебе подснежники принёс.

Парк… наше путешествие на карусели,

Кафе и столик, разговор всерьёз.

Биение сердца… и головокружение,

И тёплый луч от солнца в теплый дождь.

Простое счастье наше и твоё смятение,

Вразрез копна твоих русых волос.

Мне не забыть как мы с тобой смеялись,

Делили радость первых светлых чувств.

Как на границе ночи долго целовались,

Я той любви ещё сегодня помню вкус.

Не удержал… теперь ты за границей,

Ты редко приезжаешь, ну а счастья нет.

Была моим ты журавлём, а не синицей,

Нет мотивации, зато достаточно монет.

Ты, помнишь…

Затворница… ей век дано трудиться

Моей душе…

А что душа… чего опять она желает,

В каком побеге числится сейчас.

С сознания в бессознательное убегает,

Ей скучно снова подниматься на Парнас.

Ей старое известно, что, порой убого,

Приносит радость жизни новая волна.

Торить ей в неизвестное свои дороги,

Законным интересом там живёт она.

Затворница… ей век дано трудиться,

Очаровательница, в благодати дней.

Другие говорят что может мол лениться,

Моя в идеях и другой не знаю я верней.

Не притворяюсь, что я — есть, дерзаю,

Хватает смелости смотреть беде в лицо.

И сущностью расту, притом не забываю,

Что я — есть человек и… первое звено.

И мы, как бы отмечены судьбой слепой

Любовь пришла — слепая незнакомка,

Парит на крыльях… мысли — мотылёк.

В упор твой взгляд и шепоток негромкий,

Богиня ты моя, а я твой добрый Бог.

Припухли губы, вены в напряжении,

Смеётся незнакомка, тянет за собой.

И брызжет солнца свет в стихотворении,

И мы, как бы отмечены судьбой слепой.

В саду мы, и целуют твои губы мои губы,

И в жизни много удивительных вещей.

О счастье говоришь, с тобой мы однолюбы,

Не сосчитать нам всех с тобой ночей.

Любовь пришла, и мы с тобой мечтаем,

И блеска в счастье глаз… не повторить.

И это наваждение до утра удовлетворяем,

И сладко в безрассудстве ночь любить.

Любовь пришла…

Немыслимая женщина в лазури света

Нет, не глаза пленят меня — колени,

Не спрячешь мир весь в разговор.

Мы говорили, слышали то стены,

Пылало сердце и зачитан приговор.

Утешить словом ты меня пыталась,

Свечой венчальной воспылал огонь.

Ты в эту ночь со мной осталась,

Сперматозоида не отменить закон.

Немыслимая женщина в лазури света,

Мистификация придуманной любви.

Нас с ней несла меж звёзд планета,

И с тем менялось качество крови.

А утром… на границе ночи- света,

Ты мне шептала о любви свои стихи.

От Казановы шаг один к поэту,

И на колени, чтобы замолить грехи.

Немыслимая женщина…

Костры на берегу Днепра в ранней весне

Не наливайте в кубок творческого зелья,

Орфея имя не пишите мелом на доске.

Душа в печали после праздного веселья,

Не поддаётся, ну, никак слепой тоске.

Орфею только восемь, путь его начался

Седою ночью в стылом белом декабре.

Со злом он в жизни и добром встречался,

У моря жил, стихи писал не раз заре.

Теория процесса, шестьдесят журналов,

И сотни творческих начал по всей стране.

Призы, дипломы, встречи на финалах,

Костры на берегу Днепра в ранней весне.

Не наливайте в кубки дорогие вина,

В его рождения день, что в белом декабре.

И пусть сердца в поэзии года не стынут,

Себя находят, как в любви, так и в добре.

Не наливайте в кубок…

Пред роком мы все и, извечно, равны

Призрачно всё на той грани столетия,

Пред роком мы все и, извечно, равны.

На перепутье, черте… тысячелетия,

Качества лучшие людям конечно нужны.

Забытые смыслы, мольба, благородство

Оставлены в веке прошедшем зачем.

Дрожание ресниц, удаль, сила, упорство,

За честь милой дамы пожертвовал всем.

Призрачно всё, время требует жертвы,

У сердца, что в шрамах, застыли слова.

Я верю и жду, ждут нас снова сюжеты,

Дрожащие губы и на коленях мольба.

Машину гоню, чтоб безвольные пальцы,

В порыве душевном, без слова пожать.

К коленям упасть, умолять в диком трансе,

Желаю вам чувство такое познать.

Призрачно всё…

А костёр всё горит, путь на том берегу

Пусть положен предел, а душа всё волит,

Лист осенний в зенит, не на землю летит.

Созидающий след мне б оставить в делах,

Есть отвага у сердца, и прячется страх.

Пусть положен предел, не готовьте капкан,

Воют волки в ночи, я — друзей не предам.

Кровь, флажки, номера, делит жизни черта,

Крик умрёт на губах, взята вновь высота.

А костёр всё горит, путь на том берегу,

Я пройду, я пройду, может быть, на беду.

Время мчится вперед, сердцу я не солгу,

От врагов… я уйду, на нет, счет их сведу.

Пусть положен предел, я стране послужу,

Пару строк, главных строк может быть напишу.

Созидающий след будет в помощь другим,

Я родился и жил, был стране не чужим.

Пусть положен предел…

В родных лишь душах ощущаем сладость

От назиданий часто толку не имеем,

И не в уроки мудрость будет сыновьям.

Змею, случится, на груди пригреем,

И платим дань потом укушенным годам.

Туманы голубые, нам уж не в радость,

Рыбалка, вылазки, охота и весной цветы.

В родных лишь душах ощущаем сладость,

По духу делим меж собой высокие мечты.

Пишу не назидания, так, свои заметки,

Те, что Господь послал для праздника души.

С натальной карты все собрал орешки,

Палю костры у моря Черного в седой ночи.

Со мною разделили мудрость однолетки,

Года токсичных не приветствую людей.

Мы вместе, не меняем совесть на монетки,

Не принимаем подлости из новых дней.

Пишу не назидания…

Та, Муза, что года несёт свою корону

Прекрасной Музе цвет своих стихов

Я посвящал в счастливые мгновения.

Делил с ней счастье и делил любовь,

И страсть небес высоких, вожделения.

Рабом был красоты её, скажу, не раз,

Но, что пленяло… для меня загадка.

Нить рвётся, только, что-то держит нас,

И снова пишутся стихи в тетрадку.

Ушли друзья по кругу первому, второму,

Ушла любовь земная… только есть она.

Та, Муза, что года несёт свою корону,

Мила что сердцу, и у сердца что одна.

С безрукой Музой так прекрасен мир

И безграничны наши с нею отношения.

Я, знаю, что на час лишь для неё кумир,

Только хранит строка любви мгновения.

Прекрасной Музе…

Душа, суть — хрупкая мембрана

Роман наш летом, милое видение,

Ромашек дальний белый полукруг.

Я помню это чудное явление,

Девичьих глаз твоих немой испуг.

Душа, суть — хрупкая мембрана,

И погружаюсь в мысли вновь.

Канва та светлая со мной романа,

И носит образ твой годами кровь.

То ли сомнение, то ль надежда

Горит потом вечернею свечой.

Я жив любовью, как и прежде,

Храним твоей высокою мечтой.