Бесплатный фрагмент - Последнее желание

Геральт проснулся с закрытыми глазами. Бесшумно потянулся к мечу, обхватил рукой рукоять, потом только открыл глаза. Раннее осеннее утро, от реки тянуло холодом. Совсем рядом, у давно потухшего костра, спокойно спал его друг, бродячий бард, Лютик.

Ведьмак резко вскочил, ударил мечом. Раз! Два! Тут же развернулся, вытянулся, ударил ещё раз, закрутил мельницу. Бешено рассекая воздух, меч засвистел сплошным, непрекращающимся гулом. Выпад, полувольт, опять удар, снова уклонение, снова удар! Ведьмак бил и бил. Сильно, быстро, менял ноги, положение. Прыжок, опять удар!

Услышав шум, Лютик лениво открыл глаза, зевнул, потянулся на холодной земле. Взглянул на Геральта сонными, ещё не проснувшимися глазами. Потом встал, взял котелок и направился к речке за водой.

Он много раз путешествовал с ведьмаком и уже привык к его утренним тренировкам.

Менестрель набрал воды, развёл костёр и повесив над ним полный котелок стал наблюдать за Геральтом, ожидая, пока вода закипит.

Когда ведьмак закончил с тренировкой и, запыхавшийся, подсел к другу, тот уже брился.

— Напрыгался? — покосился на него поэт.

— Ага.

— Слушай, Геральт, а почему я никогда не видел, чтобы ты брился? — не прерывая своего занятия спросил Лютик. — У тебя что, вообще ничего не растёт?

Геральт потрогал нижнюю часть своего лица.

— Почти ничего. Разве что, на самой голове, да и то медленно, — теперь он уже разглаживал рукой спадающие на плечи волосы. — Я после мутаций ещё ни разу не стригся… Это, наверное, потому что лицо часто деформируется, когда принимаешь эликсиры…

— Эх! Везёт тебе! — Лютик думал о своём, уже заканчивая с проклятым бритьём, но ведьмак криво поморщился.

Сполоснув, убрав бритву, менестрель хмуро навис над другом.

— Ты там, пока рубил воздух и ветки, не зарубил, случайно, какую-нибудь зверушку на завтрак? — иронично спросил он.

— Случайно? — Геральт театрально обиделся. — У меня не бывает «случайно»!

— Так не зарубил?

— Нет.

— А специально?

— И специально тоже.

— Это плохо.

— Плохо, — согласился с ним ведьмак, — но я тебе не охотник!

— Как это, не охотник!? Охотник, да ещё какой! Ты ведь, охотник на чудовищ! Причём, самый лучший!

— На чудовищ, Лютик, на чудовищ! Но не на зайцев! Не путай!

— Мда… — продолжая хмурится, бард потёр только что выбритый подбородок. — Зайчик бы сейчас не помешал! Жрать то нечего, всё уже давно слопали. Вчера только один раз и поели…

— Но ведь поели же!

— Это ты называешь «поели»!? По одной сухой лепёшке с лучком!? Я вчера еле заснул, так в животе бурчало… Да и сейчас бурчит… Жрать охота, а до Венгерберга ещё день пути!

Геральт вздохнул. Он не стал вспоминать другу, что вообще-то лепёшек было три, две из которых достались как раз Лютику, но сейчас, возражать поэту было бессмысленно, есть, действительно, хотелось. И очень.

— Да не грусти ты так, Геральт! — Лютик дружески хлопнул товарища по плечу. — Я о тебе позабочусь! Не зря же мы у речки! Сейчас что-нибудь поймаем. И если уж ты не охотник, посмотрим какой из тебя получится рыбак!

— Ох нам подфартило, Геральт! Вот подфартило! Гляди какой здоровый!

Геральт видел. То, что у них барахталось на том конце лески было громадным, сопротивлялось как могло, и ни за что не хотело быть вытянутым. Они вдвоём, с Лютиком, уже пару минут пытались выудить рыбу на берег, но всё чего они добились, так это только подтянуть её ближе к берегу и убедиться, что размеры их счастья превосходили все ожидания. Леска была натянута как струна, резала руки.

— Не рви только, Лютик, не спеши! Подтягивай! — поучал Геральт.

— Вдоволь нажрёмся! Ещё и останется! Или супчик сварга…

Он недосказал. Леска, со свистом, порвалась и друзья кубарем покатились на траву, а рыба, ошалев от внезапного счастья, мгновенно скрылась под водой.

— Твою ж мать!!! — Лютик закатил глаза.

— Говорил же, не рви так!!! — Геральт сам чертыхнулся. Перспектива так и остаться голодным его никак не радовала. — Говорил!?

Лютик потупился.

— Ну да! Тянули оба, а виноват я один! — угрюмо буркнул он. — Эх! … Такая добыча ускользнула! — поэт, с сожалением, растирал шею. — Пойду гляну, может что в сеть попало…

Геральт скручивал остатки лески, жалея о крючке, который утащила рыба, когда услышал…

— Смотри-ка, Геральт, что я поймал! — Лютик тащил от речки что-то, запутавшееся в сети. Это «что-то», было сплошь покрыто водорослями и тиной. Увидев, что это не похоже ни на рыбу, ни на раков, встрепенувшийся было ведьмак опять загрустил.

— Кувшин какой-то… — Лютик вытащил из сети свой улов и теперь расчищал его от всего лишнего.

— С вином? — попытался пошутить Геральт, но сам даже не улыбнулся.

— Да какое там вино!? Смотри, какой он необычный! Впервые такой вижу! — менестрель явно был рад своей находке. — Голову на отсечение даю, кувшин волшебный! Слыхал про джиннов!?

Ведьмак заинтересовался, подошёл к поэту.

Кувшин, действительно, был странным, Геральт тоже никогда раньше таких не видел. Причудливо изогнутые ручки и сама форма кувшина никак не напоминали тех его собратьев, в которых подавали вино. Горлышко кувшина было запечатано странной печатью.

— А ну-ка, дай глянуть! — Геральт потянул к находке руку.

— Ещё чего! — Лютик отстранился. — Я нашёл! Мой джинн! Все три желания мои! А то ты ещё чепуху какую-нибудь загадаешь, а мне потом расхлёбывать!

— Да я посмотрю только! — Геральт быстро выбросил руку и ухватился за горлышко с печатью. — Не нужны мне твои желания!

— Не дам!!! — менестрель схватился за ручки и стал тянуть кувшин на себя. — Пусти! Я нашёл! Моё!!!

Началось дружеское ожесточённое перетягивание. Длилось оно недолго.

Печать, с глухим хлопком, сорвалась с кувшина, оставшись в руке у ведьмака, а Лютик, не сумев сохранить равновесие, снова полетел на землю с оставшейся частью своей находки.

И тут произошло что-то удивительное. Из кувшина повалил то ли пар, то ли туман, который всё нарастал и нарастал, пока не начал приобретать некие формы. Лютик недоумённо смотрел то на кувшин в своих руках, то на разрастающиеся прямо над ним туманные формы. Ведьмак сам был поражён не меньше, он изначально посмеивался, в душе, над мыслями Лютика о джинне и о трёх желаниях, но теперь уже и сам почти в это поверил. Кувшин был явно волшебным и в нём, как оказалось, сидело что-то… кто-то… Геральт сейчас не понимал, кто.

Тем временем, туман вырос до размеров здоровенного тролля, приобрёл окончательную форму, главным образом, голову. Очертания всего существа постоянно немного менялись, пульсировали, но уже можно было разглядеть, что оно собою представляло. Голова располагалась на широченных плечах, которые заканчивались непропорционально здоровенными руками. Рта у головы не было, носа тоже, на самой голове располагались огромные то ли рога, то ли уши. Глаза, без зрачков, смотрели прямо на друзей. Без всякого выражения.

— Геральт! — тихонечко позвал его ошарашенный Лютик. — Ты видал!? Настоящий джинн!

Геральт очень сомневался, что это именно джинн, но никакую другую, альтернативную точку зрения, предложить не мог. Судорожно перебирая в уме всех тварей, о которых знали ведьмаки, он никак не мог вспомнить ничего похожего, так что для начала он решил, что это какое-то магическое создание. Вот только зачем его спрятали в кувшине!? Что-то тревожное шевельнулось у него внутри…

А джинн, пока друзья приходили в себя от потрясения, видимо заскучав, стал не спеша крутить головой, неторопливо поворачиваясь, как будто оглядывая всё вокруг.

Первоначальный испуг у Лютика прошёл очень быстро.

— Вот это да! — подскочил он с травы. — Настоящий джинн!!! Мой! Геральт, ты видал!? А я, балда, не верил!? Ну теперь я разойдусь! Эй, ты! — крикнул Лютик, обращаясь к живой голове. — Ты мой! Слышишь!? Это я тебя спас! Вызволил из кувшина.

Джинн слегла повернул голову, посмотрел на поэта. Без всякого выражения.

Геральту стало понятно, что мозги в голове всё же есть, хоть их и не видно. Насторожился. Положа руку на сердце, он бы предпочёл, чтобы джинн улетел бы сейчас куда-нибудь, от греха подальше.

— Я твой хозяин! Понял!? Слушай мои три желания! — продолжал поэт.

— Лютик! … — сам не зная почему, позвал друга Геральт.

— Первое желание! — Лютику сейчас было не до ведьмака. — Я желаю, чтобы менестрель Теодорос из Цидариса, публично признал бы меня лучшим менестрелем современности и прекратил бы петь мои баллады, нагло доказывая, что они его!!!

— Лютик! — опять позвал Геральт. — Прекрати!

Джинн, поначалу смотревший на поэта, сейчас безразлично опять от него отвернулся, продолжая разглядывать окрестности.

— Второе! — Лютик так увлёкся, что не заметил этого. — Я желаю, чтобы Веснулинка, жена наместника Карагарата, безнадёжно бы в меня влюбилась и давала бы мне каждый раз, когда я этого захочу!

— Лютик! — Геральт уже почти кричал. — Заткнись!!!

Лютик, наконец-то, обратил на него внимание.

— Да подожди ты! — отмахнулся он от ведьмака, и опять поднял взгляд на джинна. — И третье моё желание! И последнее! Хочу…

Никто не узнал каким было бы последнее желание Лютика. Не поворачивая к поэту головы, джинн слегка взмахнул рукой, и из неё вырвалась тонкая струйка густого белого дыма, похожего на туман. Она обвилась вокруг шеи поэта, тем самым прервав полёт его фантазии. Поэт стал задыхаться. Глаза его вылезли из орбит, лицо начало синеть.

— Проклятье! — вырвалось у Геральта.

Он ни за что не хотел связываться с джинном, но где-то в душе, подозревал, что до этого всё равно дойдёт. Схватив меч, он подскочил к Лютику, рубанул по «верёвке», но меч прошёл сквозь неё не встретив сопротивления. «Верёвка», как дым, вернулась на прежнее место. Геральт рубанул ещё раз, тот же эффект. А Лютик, по-прежнему задыхался. Его руки потянулись к Геральту, — «Помоги!», — было в перепуганных глазах.

Мысли ведьмака судорожно метались, пытаясь найти решение, боязнь за жизнь друга делала их хаотичными. Увидев, что от меча толку нету, он бросил его на землю. В другой руке у него была пробка от кувшина, со странной печатью наверху.

— Если эта тварь магическая, — подумал Геральт, — с ней нужно бороться с помощью магии!

Вот только Геральт не был магом.

Он знал только одно магическое заклинание, совсем короткое, на непонятном ему языке. Он даже не знал, что оно означает, выучил его в одном храме, у одной молоденькой монашки, понравилось само его звучание.

Решив, что выбирать не из чего, Геральт принял торжественную позу и направив левую руку, с печатью, на джинна… произнёс заклинание.

Результат превзошёл все ожидания!

Удавка мигом слетела с Лютика. Громыхнуло так, что заложило уши. Джин доказал, что рот у него всё же есть. Бешено заревев, он взвился вверх. Вокруг него закружился чудовищный вихрь. Во все стороны полетели брызги от реки. Ветер рвал волосы, застилал глаза.

А потом джинн исчез. Постепенно утих и ветер.

Лютик шлёпнулся на траву. С выпученными глазами, схватился за горло. Геральт бросился к другу.

— Как ты дружище!? Живой!? А ну покажи!

Геральт убрал руки менестреля, стал осматривать его шею. Всё было сине-бурого цвета, набухшее, пульсирующее и горячее.

— Хе… Херальт! Я… У меня… — Лютик очень старался, но нормально говорить у него никак не получалось.

— Тихо! Тихо, Лютик, не рви глотку! — стал успокаивать его ведьмак.

Он задумался. Повреждения были очень серьёзные. Было ясно, что скоро начнётся лихорадка. Как помочь другу Геральт не знал.

— К лекарю тебе надо. И срочно! — заявил он. — Ближайший город, Венгерберг, там мы обязательно найдём кого-нибудь, кто тебе поможет! Так что давай, поднимайся и в путь! Нужно успеть до темноты!

До темноты они не успели. Лютик слабел с каждой милей, и в конце концов, Геральту пришлось пересадить его к себе, на свою лошадь. Когда начало темнеть, поэт уже вовсю пылал жаром.

Увидев закрытые ворота, Геральт чертыхнулся, но, если честно, он и не надеялся, что они будут открыты. Решив не сдаваться, он слез с лошади и забарабанил в закрытые ворота.

— Кого там ещё хрен принёс!? — над воротами, из бойницы, высунулось недовольное лицо стражника. — Ты что, милейший, не видишь? Закрыто! Завтра приходи!

— Добрый человек! — Геральт умоляюще сложил руки. — Не могу я ждать до утра! Мой друг очень болен, ему срочно нужна помощь! — ведьмак указал на Лютика. — Мы скакали к вам весь день, очень спешили! Мой товарищ очень плох, боюсь до утра не дотянет. Ему нужен лекарь и очень срочно! Прошу, впустите нас!!!

— Сочувствую, друг, но открыть ворота не могу! Служба! У нас тут, знаешь ли, ни у кого нет запасной головы.

Тон стражника был категоричен. Геральт поник. Но тут Лютик, видимо, потеряв сознание, свалился с лошади. Ведьмак подскочил к нему, усадил на землю.

— Совести у вас нет! — крикнул он в отчаянии стражнику.

Тот потупился.

— Видать, друг, твоему товарищу и вправду хреново… Подожди немного, мы тут подумаем, что можно сделать, — он скрылся из виду.

Геральт приводил Лютика в чувство.

— Ну! Ну, Лютик, очнись! — хлопал он по щекам поэта. — Давай! Потерпи чуток! Всё будет хорошо!

Менестрель открыл непонимающие глаза, но сказать ничего не смог. Он весь горел.

Но тут, ворота приоткрылись, и из образовавшегося проёма выскочили два солдата.

— Давайте! Давайте быстренько! — заторопили они путников. Подхватив под уздцы лошадей они, помогли друзьям пройти за ворота.

— Значит так, друг! — на ходу наставлял Геральта стражник со стены. — Если что, вы под арестом. Мы как бы проявили бдительность и схватили вас, как подозрительных личностей, до выяснения всех обстоятельств, ясно? Если, конечно, встанет такой вопрос…

Геральт посмотрел ему в глаза, с большой благодарностью.

— Спасибо! Большое спасибо!

— Да ладно, чего уж там! … — замялся стражник, в годах уже мужчина, с суровыми чертами лица, — Что ж мы не люди!? Давайте-ка к нам в каптёрку, там сухо и тепло. За лошадей не беспокойтесь, Роник о них позаботится.

В каптёрке, действительно, было тепло и уютно. Лютика положили на топчан, укрыли одеялом.

— Да, совсем плох… — сочувственно сказал суровый стражник, потрогав рукой лоб менестреля. Из четверых солдат ночной стражи, трое топтались вокруг друзей. — Что это с ним случилось!?

— Расскажу, ребята, обязательно расскажу, — пообещал Геральт, — но сейчас, ему бы лекаря!

— Не получится! — отозвался один из солдат командирским голосом, самый крупный, видимо Старший караула. — Сейчас уже ночь, никто вам не откроет. Да и отпустить вас мы не можем, вы ведь под арестом, забыл!? И сами мы отлучиться не можем… Так что, придётся потерпеть до утра.

— А как же мой друг!? — озабоченно спросил ведьмак. — Ему ведь нужна помощь!

— Хм… Вот что! Роник, — Старший пихнул локтем самого молодого солдата, — тащи-ка уксус! — тот быстро скрылся за дверью. — Наделаем сейчас твоему другу компрессов с уксусом, будем их менять всю ночь, должно помочь, а с рассветом, ты, Геральт, — кивнул он ведьмаку, они уже успели познакомится, — побежишь за лекарем, притащишь его сюда! Ясно?

Геральт кивнул.

— Спасибо!

— Ты может, пока перекусил бы чего, а? Голоден небось? — спросил Сикстос, суровый стражник. — Не побрезгуешь солдатской стряпнёй?

— Не побрезгую! — впервые за долгое время, Геральт улыбнулся.

Лютику положили на лоб остро пахнущий компресс, заодно приготовив ему на смену другие. Заглатывая холодную солдатскую похлёбку, Геральт попутно пересказывал стражникам своё, с Лютиком, приключение. Те восхищённо слушали, время от времени многозначительно кивали. Рассказ закончился одновременно с похлёбкой. Геральт осмотрел товарища, жар вроде бы понемногу спадал. Лютик смотрел измученными, полными грусти глазами, но в них уже было спокойствие…

— Вот это да! Настоящий джинн!!! — воскликнул первым молоденький Роник. — Повезло же твоему другу выловить такое! — обратился он уже к Геральту. — Мне б так!!! — глаза его были полны восторга, но тут же молодой вояка схлопотал подзатыльник от Старшего.

— Думай, что говоришь, дурень! Как бы этому везунчику не окочурился у нас тут к утру!

Геральт хмуро глянул исподлобья. Старший смутился.

— Прости, друг! Лишнее ляпнул!

Ведьмак снисходительно махнул рукой.

— Мне вот интересно, — продолжал здоровяк, — что такого хотел пожелать твой друг в своём последнем желании, что джинн так испугался и остановил его? По его первым двум желаниям как-то не верится, чтобы это было что-то грандиозное… — он посмотрел на Лютика, тот уже, устало закрыв глаза, отдыхал.

— Да кто его знает, — отозвался ведьмак. — Как поправится, спросим его вместе.

— А где сейчас этот кувшин? — спросил Сикстос.

— В сумках, где-то… — пожал плечами Геральт. — Показать!?

— Роник! — Старший сурово глянул на молоденького.

Тот понял, опять испарился.

— Спасибо за угощение! — Геральт отставил пустую тарелку, а вскоре вернулся и Роник, с кувшином.

Все дружно заулыбались, увидев с каким вожделением он его несёт. Глаза молодого солдата восхищённо блестели, он осторожно поставил кувшин на стол, отошёл, давая товарищам по службе полюбоваться диковинкой. Остальные солдаты тоже оценили необычность формы посудины, переглянулись.

— И что? Его сейчас там нет? — спросил Старший, Хорат, непонятно кого.

— Нету. Смылся… — вздохнул ведьмак устало. — Не беспокойтесь…

— Знаешь, что я думаю, Геральт, — здоровяк приблизился к ведьмаку, присел на… стол. — Никакой лекарь здесь не поможет!

Геральт вскинув на него настороженный взгляд.

— Эти поражения, у твоего друга, магические! — продолжал Старший. — И решать их должна…

— Йеннифер!!! — закончил за него Роник возбуждённо.

Хорат хмуро глянул на молодого подчинённого.

— … магичка! — закончил он сам.

— Кто это? Йеннифер? — спросил Геральт.

— Ведьма! — буркнул хмуро Сикстос.

— А… не обращай внимания, Геральт, — продолжал говорить Старший. — В нашем городе больше половины, люди верующие, поклоняются Священному Алому пламени, и Сикстос, один из них, — кивнул он на своего хмурого товарища. — Вся эта большая половина считает, что чародейство и магия, противоестественны, что они тормозят развитие человечества. Поэтому магия, а соответственно и магички, в нашем городе строго запрещены! За этим следят, и следят строго! И главный у них, Тирайон, Верховный жрец храма Алого пламени. С ним лучше не связываться, серьёзный мужик! Так что, когда пойдёшь к Йеннифер, а Роник тебе правильно сказал, тебе нужно именно к ней, будь осторожен! Полгорода хотела бы видеть её на костре! Но я думаю, что только она сможет спасти твоего друга!

— Я понял тебя, Хорат, и согласен с тобой! Как рассветёт, отправлюсь к этой… Йеннифер. А как мне её найти? Кто-нибудь знает где она прячется?

Стражники удивлённо переглянулись.

— Где она прячется, тебе каждый дурак в городе покажет. У неё есть свой дом, но сейчас, она гостит у Главы местной купеческой гильдии, почтенного Турессана. У него двухэтажный особняк, выходящий одной своей стороной на центральную Безымянную площадь города. Ты его без труда отыщешь, если смотреть на него со стороны площади, то справа от него, через дом, будет Священный храм Алого пламени…

Геральт понял, что ничего не понял.

— Постой, Хорат, ты ведь сам только что сказал, что чародейки в вашем городе запрещены! И что же, эта Йеннифер живёт не скрываясь, у всех на глазах, в центре города, через дом от вашего Священного храма!?

Здоровяк смущённо почесал затылок.

— Да чхала она и на запреты, и на Тирайона, и на половину города, которая её не любит! — задорно воскликнул молоденький Роник. — Йеннифер, могущественная чародейка! Никто не хочет враждовать с ней в открытую, только из-за угла тявкают! Причём, вторая половина города, её просто обожает!!! Она родилась в Венгерберге, сделала множество добра нам, местным и… и… она у нас, самая красивая!!! — возбуждённо закончил он, быстро смутившись, покосившись на товарищей. Сразу стало ясно, к какой половине города причисляет себя сам молодой стражник.

— Малыш не так уж и не прав, Геральт, — заговорил опять Хорат. — Но учти, характер у этой бабы колючий-преколючий, а яйца покруче, чем у многих мужиков. Мой тебе совет, будь в своей просьбе, к ней, покладистее, не перечь ей ни в чём, если хочешь добиться от неё помощи. Учти, других волшебниц, у нас в городе нет!

Геральт кивнул, мол, понял.

Старший хлопнул его по плечу.

— Ну вот и ладненько! Давай-ка ложись, отдохни, за товарища своего не переживай, мы за ним проследим. А у тебя, завтра, будет тяжёлый день!

Геральт ещё раз посмотрел на барда. Тот спал. Это немного его успокоило. Кое-как примостившись рядом, заснул и он.

— Геральт! Эй, Геральт! — Роник тряс его за рукав. Ведьмак открыл глаза. — Вставай, скоро рассвет.

Геральт резко поднялся, проверил состояние Лютика. Поэт не спал, лежал с открытыми глазами, и молчал. Говорить он, по-прежнему, не мог. Опухоль на шее не прошла, напротив, стала ещё больше, но жар заметно отступил. Ведьмак поспешил отвести взгляд, выглядел Лютик сейчас, совершенно несчастным.

— Потерпи, дружище! — попытался приободрить его Геральт. — Я сейчас схожу за помощью, всё будет хорошо!

Закинув за спину свой меч, ведьмак отправился за Йеннифер. Он и представить себе не мог, насколько прав окажется Хорат, насколько тяжёлым окажется для него этот день…

Выйдя на Безымянную площадь, в центре города, Геральт быстро нашёл нужный дом. Это был ухоженный, довольно богатый особняк. Постучал. Подождал. Никто не отозвался. Он постучал ещё раз, громче. Тот же результат. Ведьмак замялся, но отступать он не имел права! Заколотил в дверь что было сил. В окнах соседнего дома замелькали злые лица. Ведьмак уже начал раздумывать, через что он сейчас всё же войдёт, через дверь или через окно, но вдруг, заскрипел засов и дверь приоткрылась. В проёме появилось что-то, похожее на человеческое лицо.

— Ты кто такой? Чего стучишь? — еле-еле спросило оно заплетающимся языком. — О! Уже что, утро!? — густо посечённые красными прожилками глаза поднялись к светлеющему небу, расширились от удивления. От лица нестерпимо разило перегаром.

— Меня зовут, Геральт. Геральт из Ривии. Я имею честь видеть достойного Турессана? Главу гильдии купечества Свободного города Венгерберга!?

— Чего!? — достойный Турессан перевёл мутный взгляд на ведьмака. — Ты кто такой? Чего стучишь?

Геральт призадумался.

— Я к Йеннифер, — предельно кратко ответил он.

Глаза у купца расширились от внезапного испуга.

— Йеннифер! О, чёрт! Сок!!! — он шарахнулся в сторону, но наверное, слишком быстро, ноги у него заплелись, и он покатился по полу. Но не остановился. — Яблочный сок! Она сказала принести ей яблочного сока! — купец куда-то пополз на четвереньках.

Геральт неспеша вошёл в дом, закрыл за собой дверь, оглянулся вокруг. Дом и внутри был ухоженным и богатым. По грохоту и стонам, ведьмак понял куда уползла Глава местного купечества. Направившись на звук, Геральт нашёл Турессана у лестницы, ведущей в погреб, вернее, у её нижних ступенек. Зрелище было не особо приятным. Так как на купце из одежды была только ночная рубаха, а его ноги сейчас торчали на два локтя выше носа, которым тот уткнулся в пол, смотрелся Турессан сейчас не очень достойно…

Геральт спустился вниз, помог стонущему купцу подняться и присесть.

— Сок… Она сказала, принести ей яблочный сок… — как в бреду, бормотал хозяин дома.

Геральт оглянулся, нашёл большую пивную кружку, и наполнил её яблочным соком, из соответствующего бочонка. Вопросительно посмотрел на Турессана, но тот уже, прислонив голову к бочке, мирно спал. Укоризненно взглянув на купца ещё раз, уже не ожидая от него никакого содействия, Геральт поднялся из погреба. Отступать он не имел права!

Наверх вели две лестницы. Ведьмак выбрал ту, вверху которой виднелась открытая настежь дверь. Он вошёл, но в просторной комнате никого не было, только смятая кровать и жуткий бардак повсюду.

Пришлось вернуться назад и подняться по второй. Геральт постучал в закрытую дверь, но дверь оказалась не запертой, поддалась всего лишь от стука по ней. Ведьмак замялся, но потом всё же вошёл. Отступать он не имел права!

— Госпожа Йеннифер! — негромко позвал он, переступив порог. Ответа не последовало, но Геральт, своим чутким ухом, услышал чьё-то размеренное дыхание. В такой же просторной комнате, как и в предыдущей, торцом у левой стены, была большая кровать с высокой спинкой, дыхание слышалось из-за неё.

— Госпожа! Госпожа Йеннифер! — позвал ведьмак громче, сделал ещё шаг.

На этот раз ему ответило чьё-то недовольное гудение из-за той же высокой спинки. Геральт немного успокоился, всё же не зря он сюда явился, гудение было явно женским! Ведьмак чувствовал себя неловко от того, что ему пришлось вот так вот, незваным, проникнуть в спальню к женщине, но Лютика нужно было спасать! Эта мысль о друге придала ему решительности. Геральт подошёл сбоку, к кровати, и обмер.

Он готов был увидеть чародейку спящей, но Йеннифер спала… абсолютно голой. Она лежала на боку, к Геральту… жопой. Белая простыня прикрывала ей ноги едва ли до колен. Голова чародейки была под подушкой, которую она сверху придавливала рукой. Длинные, чёрные волосы вытекали из-под подушки в разные стороны. Геральт замер, очарованный увиденной картиной. Дикая смесь смущения и восторга не давала ему сказать ни слова. Прошло немало времени, прежде чем он решился заговорить.

— Госпожа Йеннифер! — прокашлялся он. — Прошу прощение за вторжение, но мне очень нужна ваша помощь! Вернее, не мне, моему другу, менестрелю Лютику! Он ранен. У него магические повреждения и только Вы можете помочь! … Госпожа!? — ведьмак не был уверен, что волшебница его слышит. — Госпожа Йеннифер! Вы меня слышите? — он опять замялся, покрутил в растерянности головой, не зная, что делать, не кричать же! Взгляд его упал на пивную кружку. — Я… вам тут… яблочный сок принёс!

Как оказалось, чародейка его слышала.

— М-м-м-м… — недовольно замычав, она убрала руку с подушки и оставив под ней голову, неспеша подобрала под себя колени. Потом, томно прогибаясь, села на ноги, медленно потащив из-под подушки голову, вслед за которой по простыни потекли роскошные волосы, цвета вороньего крыла.

Геральт никогда раньше не видел более волнующего зрелища.

Совершенно не обращая на него внимания, волшебница на четвереньках проползла по кровати, а добравшись до края, по-мужски решительно, опустила ноги на пол. Положила локти на колени, устало склонила голову. Стекающие вниз волосы, укрыли собой поникшие кисти рук.

Застыв так на секунду, она молча, сильным, требовательным движением, не поднимая головы выбросила к Геральту раскрытую руку. Он понял, так же молча, вставил в неё кружку с соком.

Резко забросив другой рукой волосы за спину, чародейка выгнулась и начала медленно пить. У ведьмака закружилась голова, тело у Йеннифер было идеальным! Он в восхищении прикрыл глаза.

Изрядно отпив из кружки, волшебница опять устало опустила руки на колени. Тяжело вздохнула, и тут наконец-то, взглянув исподлобья, ещё не совсем проснувшимися глазами, обратила внимание на Геральта. До него как-то сразу дошло, в какой нелепой ситуации он оказался, какой наглостью и хамством отдавало его поведение. Захотелось провалиться под землю. Геральт в растерянности замер, не зная, что сказать.

Тем временем, чародейка выпрямилась, и без всякого стыда стала критически рассматривать его с головы до ног. В её глазах не было и тени смущения, только интерес и какое-то… оценивание… Создавалось впечатление, что это не она голая, а Геральт.

Зато у ведьмака появилась возможность рассмотреть её как следует.