Бесплатный фрагмент - Под другим углом

В данном издании используется буква «Ё» в авторской трактовке

Хранители старины

Елена Имбирёва

Елена Имбирёва

Поэтесса, Саратов

Insomnia

Ночь мои окна завесила пологом.

Мне не уснуть, мне и жарко, и холодно,

Душными мыслями комната полнится.

Здравствуй, insomnia, здравствуй, бессонница!

Тысяча лет этой ночью распорота,

Каждым мгновением кожа исколота…

Боже, она никогда не закончится,

Эта insomnia, эта бессонница!

Время ночное — палач. И под пытками

Я вспоминаю всё то, что испытано,

Всё, что уже никогда не исполнится.

Я вспоминаю другую бессонницу:

Слишком короткую ночь безысходную,

Простыни сбитые, руки голодные,

Счастье до боли за гранью отчаянья,

Мышцы — до судорог, крики — нечаянно,

Губы распухшие с привкусом имени…

…Небо мутнеет за шторами синими.

Я засыпаю. Но снится и помнится

Снова insomnia, снова бессонница.

Огонь

Полуночным костром над обрывом крутым

Не гори для меня — не стоит.

Станет пламя золой и развеется дым.

Может, это кого-то устроит,

Только я не прошу мои сны обогреть,

На чужие дрова не зарюсь.

Ведь любому костру суждено отгореть,

А тепло вызывает зависть.

И полуденным солнцем в безоблачный день

Не сияй надо мной — не надо.

Освещай хоть весь мир — я найду свою тень,

Где не видно ни слез, ни взглядов.

Может, это во мне вечной гордости грех —

Как от солнца взять половину?

Что за радость от света, который для всех…

Я и в пасмурный день не сгину.

От огня твоего мне б один лепесток,

Самый лёгкий — с кого убудет?

Я же не Прометей. Воровства моего

Не заметят и не осудят.

Мне всего лишь надежду даёт свеча,

Ни тепла, ни света не надо…

До сих пор ты будишь меня по ночам —

Тем, что тебя нет рядом.

Отпускаю…

Мой милый, хороший, славный…

Не строй для меня жилище.

Я после себя оставлю

Лишь угли на пепелище.

Ну ты же ведь добрый, умный.

Что делать с ручным цунами?

Давай никогда не думать,

Что было бы между нами.

Уж я навела бы морок!

Уж ты бы сгорел от страсти!

Ты просто мне слишком дорог,

Поэтому — будь ты счастлив!

Не стоит о том, что дальше…

Родной мой, давай без взглядов!

Вся кожа моя — из фальши,

А глубже смотреть не надо.

Мой ласковый, нежный, ясный,

Не пей эту чашу с ядом!

Всё будет, поверь, прекрасно,

Когда я не буду рядом.

Найди себе «лапку-мышку», —

Не связывайся со стервой!

Читайте добрые книжки,

Живите легко… и серо.

Подлинная история Пигмалиона

Холодный, мертвый, грубый монолит —

Но драгоценный мрамор, без порока.

О да! Он в этом камне воплотит

Свою Мечту! С неистовством пророка,

Себя забыв, он руки в кровь сбивал,

А рядом хлеб черствел и стыло ложе…

…Окончен труд. Он создал Идеал.

Он отдал всё, он большего не сможет.

В награду ли за тяжкий крест творца,

Иль боги были тронуты мольбами,

Но дрогнули черты Её лица

И камень ожил под его руками.

Но что случилось? Что случилось с Ней?!

Нет, безупречность формы не исчезла.

Живая плоть… Но мрамор был теплей

Надменных глаз и губ, скупого жеста.

«За то, что равных нет мне меж людьми,

За это наивысшее блаженство —

Благодарю. Будь счастлив. И пойми:

Каменотёс — не пара Совершенству!»

***

Ты не скучаешь. Переболел?

В пустом накале перегорел?

Решил — не надо меня тебе?

А мне, вот, знаешь… не по себе…

А мне тоскливо и тяжело.

А я не верю, что всё прошло.

А я на стены, как на луну,

Тихонько вою. Иду ко дну.

Я не хотела тебя казнить!

Мне показалось — так проще жить,

Да вот, не вышло… А в чём мой грех?!

Ты был всего лишь один из всех,

Чуть ближе прочих, но — не родной…

Я так старалась сберечь покой!

Не получилось… Так что теперь?

Опять метаться, как в клетке зверь?!

И лбом о стены, и нервы рвать?!

Я не хотела — опять… Опять…

Я не осилю. Благодарю!

Я лучше тоже — перегорю.

***

Я почти научилась зализывать раны,

Танцевать, улыбаясь, на битом стекле,

Различать миражи, проходить сквозь туманы…

Словом, я научилась не верить тебе.

Взбунтовалась игрушка, решила: «Довольно!».

Нити-нервы не дёргает мой кукловод.

Знаешь, рвать по живому не так уж и больно.

Больно было осмыслить такой поворот.

Я не буду с тобою ролями меняться,

Планы мести выстраивать, губы кривя.

Мне важнее сейчас научиться смеяться,

Как умела когда-то, ещё до тебя.

Это трудно — дышать, по тебе не сверяясь,

Не подстраивать сердце под твой метроном.

У свободы противнейший вкус… Я стараюсь.

Я её принимаю глоток за глотком.

Я уйду от гипноза знакомого взгляда

И пустое «Прости!» не застигнет врасплох.

Я не буду блажить. Я отвечу, как надо:

«Бог простит, дорогой. Бог простит!» Я — не бог.

Недосказанность

Ты думаешь, я исчезла

Из жизни твоей безропотно?

Решила, что бесполезно

Прощаться неслышным шёпотом?

Ты думаешь, я смирилась,

Не выяснив отношения,

Затихла и покорилась,

Одобрив твое решение?

И ты наконец-то можешь

Расслабиться, успокоиться?

Ты рано, мой друг, итожишь,

Поверив, что всё устроится.

Мучительно ждать вопросов,

Тасуя ответов правильность…

В тебе я, как якорь бросив,

Оставила недосказанность.

Она уже прорастает,

Пока ты во власти смысла,

И исподволь забирает

И силы твои, и мысли.

Ошибками напитавшись,

Реальность вдруг станет зыбкой,

И ты закричишь, взорвавшись:

«Полслова! Упрёк! Улыбку!

Хоть что-нибудь, ради бога!

Хоть ласки, хоть укоризны!»

Вот так, не сказав ни слога,

Я стану важнейшим в жизни.

И тишина, раздражая,

Тебя доведет до точки.

А я… Я жду урожая,

Спокойно рифмуя строчки.

Я о тебе не думаю

Я о тебе не думаю. Я от тебя свободна.

Я о тебе не думаю. Разве что иногда…

Я — нараспашку, вольная, делаю, что угодно!

То, что порой мне вспомнится, право же, не беда…

Я о тебе не думаю. Разве что ночью поздней,

В час, когда балансирую где-то на грани сна,

Память, посвоевольничав, снова мне строит козни

И забликует всполохом, словно в волне блесна.

Я о тебе не думаю вечером, днём и утром.

Я о тебе не думаю — есть поважней дела.

Я о тебе не думаю. Я поступила мудро —

Память забила доверху всем, что найти смогла.

Я о тебе не думаю. Все у меня прекрасно.

Имя не кружит голову — первое по утру.

Я о тебе не думаю. Мне хорошо и ясно.

Я о тебе не думаю… Боже, кому я вру?!…

Стерва

Словно знак на ней: «Смотреть издали!»

Чуть поближе — обожжёт холодом.

Может, кто-то стать не прочь избранным,

Только страшно подставлять голову.

Ведь с такой всё не решишь коротко,

Там ума и красоты — до верху.

Не дай бог её задеть — дорого,

Не откупишься потом до веку.

Хороша, да много сил требует,

И не факт ещё, что все сложится.

А она играть в любовь брезгует,

А она спокойна так, что лёд крошится.

Наплевать ей на молву вздорную,

Не равняется она с прочими.

…И кому теперь придет в голову,

Что у стервочки душа — клочьями…

***

Иди! Не стану спрашивать,

За кем ещё донашивать

Твою любовь и преданность —

Я не настолько бедная.

И с чьих столов запачканных

Мне собирать подачками,

С каких тарелок слизывать

Твои мечты и искренность;

Чьи мне следы отдраивать

С души твоей раскаянной,

С растоптанных в небрежности

Твоих забот и нежности.

Я, знаешь, терпеливая

И, в общем, не брезгливая.

Но надоело до смерти

Объедками, обносками

Брать плату за убежище,

За запасное лежбище;

Просроченными чувствами

Травить себя без устали;

Быть лекарем, психологом,

От непогоды пологом,

Быть вечно тихой гаванью,

Тебя готовя к плаванью

И к новым приключениям,

Когда пройдет лечение, —

Спокойного, отмытого…

И вновь принять — разбитого…

***

Он отправился в путь за ней,

Он загнал пятерых коней

И пять пар тяжёлых сапог

Измочалил в пыли дорог.

Чтоб найти хоть остывший след,

Он прошел тот и этот свет.

Он готов был отдать глаза,

Лишь бы время чуть-чуть назад.

Он руками поймал Луну,

Он бродил по морскому дну,

Горстью вычерпал пять пустынь…

Это было таким простым…

Он бы Солнце остановил,

Он бы Землю с орбиты сбил!

Лишь одно ему выше сил —

Ей сказать: «Я пришёл. Впусти!»

Деструкция

Небо выцвело, пошло клочьями,

Развалилось, словно ткань прелая.

Не осталось ничего прочного —

И плевать, что я ещё сделала.

Всё святое за пятак продано.

От речной воды разит падалью.

Краска с мира до костей содрана —

Ни к чему ему цвета радуги.

Из-под ног земля ползёт, крошится,

На пласты, как под ножом, режется.

Если я погребена в прошлое,

То на чём же эта жизнь держится?

Тучи падают гнилой ватою,

Превращая мир в пятно плесени…

Это будет небольшой платою —

Как проклятие второй степени.

Мне всего лишь позабыть хочется,

Как прощалась со своей заводью.

И у ног моих лежит, корчится

Город, проклятый моей памятью.

А над городом туман курится,

Растворяя миражи шумные…

Это я. Стираю с карт улицы,

Где ходила, о тебе думая.

***

В дальний ящик мечты в заплатах!

Я потом разберусь с собой.

И душа в золочёных латах

Отправляется снова в бой.

И любые высоты — с ходу!

И любые грехи — на раз!

И кидаться, не зная броду,

В ночь, где каждый — халиф на час;

Где ведутся всё те же игры,

Где в вопросе — уже ответ,

Где острей, чем любые иглы,

Пирров привкус своих побед.

Оказался брахлом ненужным

Собиравшийся в жизнь багаж.

И бряцает моё оружье

Под команду: «На абордаж!»

Всё по силам и всё по праву;

Жизнь несёт на семи ветрах.

Кто посмеет искать управу

На чертей у меня в глазах?!

Передышка — не перемирье —

Для подсчёта погибших душ…

В тихой, сонной, пустой квартире

Словно дождь барабанит душ.

Бродит утро на мягких лапах…

И печалиться нет причин,

Вместе с кожей сдирая запах

Сигарет и других мужчин…

Очень странный сон

Обручённая с печалью

Подготовлена к венчанью.

Шагом медленным подходит к алтарю.

Смутен взгляд, движенья зыбки;

Ни слезинки, ни улыбки,

Ни молитвы на вечернюю зарю.

Лик закрыт вуалью чёрной.

В мыслях — только наречённый,

Тот, что вечно рядом, но пока не с ней.

Далеки его объятья…

Шелестит простое платье,

Тьма ползёт по залу сгустками теней.

Звук шагов во мраке тонет.

У неё свеча в ладонях,

Лепесток огня горяч и невесом.

На свече венчальный перстень.

Чуть дрожит рука невесты,

Возносящая свечу над алтарём.

И на камне в знаках странных,

В чаше выбитой алтарной,

В самом центре, установлена свеча.

По старинному обряду

Всё исполнено, как надо.

Тень касается замёрзшего плеча.

Прогорит свеча и пламя,

Воск вокруг кольца оплавив,

Запечатает их судьбы и сердца.

Замерла она на месте

И рукой с таким же перстнем

Убрала вуаль с уставшего лица…

— — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — - — —

Я проснулась. Все исчезло.

Странный сон… И бесполезно

Рыться в сонниках, выискивая смысл.

Жаль, лица не разглядела.

Впрочем, мне какое дело?

От себя гоню навязчивую мысль…

Где-то в пятом измереньи

Чёрный принц склонил колени —

до морщинки знаю все черты лица! —

В миг, когда погасло пламя

И стекла свеча на камень…

…У меня на пальцах воск и след кольца…

Я от тебя устал

ты знаешь, я так от тебя устал…

Исхлёстан дождями косыми,

Я каменной кладкой замуровал

Подвал, где живёт твоё имя.

Построил плотину, чтоб память — в обход.

Забыл и слова, и движенья,

Морщинку, что где-то у глаза живёт,

И губ сумасшедшее жженье.

Устроил на каждой дороге завал

И, чтобы уйти без заминки,

Я битые стёкла по ним разбросал

И выбросил к чёрту ботинки.

Я стёкла закрасил на каждом окне,

Чтоб жить с нарисованным солнцем.

О том, что забыл тебя, даже во сне

Пожизненно помнить придётся.

Ты ловишь меня в перекрестья зеркал

И цепи, как ниточки, рвутся…

Ты знаешь, я так от тебя устал,

Что отдал бы всё, чтоб вернуться.

***

Выла, плакала, металась,

Зло и горько целовалась,

С нежеланными, чужими

Шла в бестормозном режиме,

Забивалась под подушку,

Забивала плетью душу,

Уходила в хмель и в ступор,

Стала мудрой, стала глупой,

В небеса плевала ядом,

Жгла мосты, костры и ладан,

Перевешивала звёзды,

То силки вила, то гнёзда;

Продавалась за улыбки —

То с наваром, то в убытке, —

Отрекалась, возвращалась,

На осколки разбивалась,

Воскрешала, воскресала,

На распутье застывала,

Слепла, глохла, умирала,

Начинала всё с начала,

Вдребезги мечты и ноги…

В общем, выжила в итоге.

Всё себя искала, каюсь.

Вот нашла ли?… Сомневаюсь…

Прости, хороший…

— Когда с тобою рядом я в ночи,

Чьё слышишь ты дыханье? Губы чьи?

Чьи руки помнит, выгнувшись, спина,

Когда мы вместе слиты, как волна?

Меж сном и явью имя шепчешь чьё?

— Прости меня, хороший… Не твоё.

— Того, кто продал, предал, пренебрёг,

Тебе устроив личный Рагнарёк?

А если он от скуки, невзначай,

Опять поманит пальцем? Отвечай!

Из рая в ад, из радости в беду?!

— Прости меня, хороший… Я пойду.

— И что мне делать? Как мне дальше быть?

Мне не проклясть тебя, не разлюбить,

Не изменить, не сгинуть, не уйти.

Я не смогу вернуться с полпути.

Где с этой правдой жить набраться сил?!

— Прости, хороший… Ты ведь сам спросил.

— Держать тебя, не разжимая рук,

И знать, что ты исчезнуть можешь вдруг:

Без слов, без объяснений, без причин;

Гадать, когда устанешь от личин…

Как жить и знать, что ты — лишь талый лёд?!

— Прости, хороший… Он не позовёт.

Мой рыцарь

На ослике хилом,

В нелепых доспехах

Мой рыцарь, мой милый,

Сегодня приехал.

Ему велики

Проржавевшие латы;

Тупые клинки

И нагрудник помятый…

К воротам трусит.

Спотыкаясь на кочках,

Он весь дребезжит,

Как разбитая бочка.

Бряцают доспехи,

Сползает забрало…

Вся челядь от смеха

Слезу утирала.

Он жалок, пытаясь

Казаться героем…

К воротам спускаюсь.

Ну что же… откроем!

***

Ты хочешь света?

Я стану тьмой.

Ты любишь лето —

Приду зимой.

Ты ищешь нежность?

Я — сотня жал!

Моя безбрежность —

На твой причал.

Ты просишь рая?

Так я — твой ад!

Дойдёшь до края —

Верну назад.

Иди на голос,

Устав, как серв,

Как спелый колос

Идет под серп,

Чтоб зло и жарко

За гранью снов

Упасть на бархат

Моих шипов!

Разные, разные…

Разные, разные:

Нежные, страстные,

Резкие, добрые,

Мягкие, злобные,

Яркие, милые,

В меру ревнивые,

Тихие, громкие,

Наглые, тонкие,

Гении, бездари,

Чем-то полезные,

Циники, лапочки,

«Мальчики», «папочки»…

Выбрать бы сразу же,

Выбрать, не думая…

Разные, разные:

Глупые, умные,

Хочешь — спокойные,

Хочешь — блестящие…

Только какие-то… ненастоящие…

***

Они всегда возвращаются.

Стараясь казаться гордыми,

Не говорят, — общаются

Словами, как принцип, твёрдыми.

Они всегда возвращаются,

Играя в великодушие,

Как будто с трудом решаются

Себя выдавать за лучшее.

Они всегда возвращаются,

Пытаясь остаться чистыми.

И искренне чуть смущаются —

Оплёванные, освистанные.

Они всегда возвращаются,

Однажды уже предавшие.

И всё вернуть обещаются —

Непонятые, уставшие.

Они всегда возвращаются —

От скуки, от безысходности,

И с жадностью убеждаются

В своей — все ещё! — пригодности.

Покуда земля вращается,

Попав из огня да в полымя,

Они всегда возвращаются.

И чаще всего — не вовремя.

***

Тебя, как закрытую дверь, открывала:

Скучала,

Стучала,

Ключи подбирала.

Мечтала —

О мире огромном,

О городе тёмном.

Себя испытала —

На верность, на прочность,

Чуть-чуть на порочность.

Старалась,

Боялась,

Устала… Успела.

Тебя, как закрытую дверь, открывала —

Открыла, сумела.

Распахнута дверь, а за ней пустота…

Видимо, дверь оказалась не та.

***

Господи, вот она я —

брошена;

словно трава — ничья,

скошена.

Надобно — накажи!

Хуже ль всех?

Господи, хоть скажи,

в чём мой грех!

В том ли моя вина,

мне ль в укор,

что отдаюсь до дна

до сих пор?

В том ли грехи мои

горькие,

что со стола любви —

корки мне?

Или шептала в тишь

лишнее?

Господи, что молчишь?

Слышишь ли?

Чтобы сравнять мне счёт

милости,

сколько добра ещё

вынести?

Слабость свою казня

силою,

ныне сама себя

милую!

---

Выйду, — не в первый раз! —

из огня.

Ты упустил свой шанс

взять меня.

Чёрной Луне иду

кланяться.

Пейте мою беду!

Нравится?!

Ведьма

Ведьма ведает много,

Даже больше, чем хочется.

Словно рыбу острога,

Сны пронзают пророчества.

И добро бы, что доброе, —

Видит беды да горести.

Ведьма ведает многое,

Ведьма судит по совести.

— Дайте мне ошибиться! —

Молит высших отчаянно, —

Дайте мне оступиться

Хоть однажды, нечаянно!

Ей открыто до срока,

Как пути искривляются.

Ведьма ведает много —

Так, что сердце сжимается.

Тот, кто с нею ночует,

Ей даёт обязательства,

А она уже чует

За спиною предательство.

А она уже знает, —

И давно не наитием, —

Как за это карает

Тот, кто стал ей хранителем.

Как смогла, защитила;

Что сумела, подправила.

Невеликая сила,

Неизменные правила.

Уж такая дорога

По судьбе ей проложена.

Ведьма ведает много.

И творит невозможное…

Возвращение

Шёл издалека. Боялся жутко —

Вдруг как даже на порог не пустит?

Если б можно обернуть все в шутку —

Только в шутке слишком много грусти.

………………………………………………

Как в холодную воду бросал каждый шаг,

Замирая дыханьем на вдохе.

Он бы раньше пришел, только раньше — никак;

И, похоже, дела его плохи.

Что ж, дела — поделом, сам во всём виноват,

Слишком долго играл — заигрался.

Он боялся поймать ненавидящий взгляд.

Он боялся, но всё же старался.

Шёл, решившись, под «Боже, помилуй меня!»,

Подгоняемый ветром попутным,

Как в пудовых веригах по острым камням,

Направляя себя поминутно.

Шёл, как будто на казнь, но спасения ждал,

Ожиданием досуха выжат.

Камень душу давил и всё больше мешал:

Надо сбросить, иначе не выжить.

Перестал себе врать — он тогда согрешил

Против посланной свыше дороги;

Потому он за тающим шансом спешил,

Проклиная обмякшие ноги.

Убедительных фраз заготовив мешок,

Шёл поверивший в проигрыш профи…

А она, как ни в чём: «Ну, пришёл, так пришёл.

Заходи. Я сварю тебе кофе».

***

Чужая квартира, чужая постель.

Мне снятся чужие сны…

Бредовые мысли: а ты как теперь?

Хватило тебе весны?

Чужое, взаймы, понарошку тепло

Успело тебя согреть?

Ты больше под утро не смотришь в окно,

Считая ночную медь?

Ожогом ладонь в полусне не горит,

Коснувшись чужой груди?

Чужой поцелуй на губах не горчит?

Сошлись ли в один пути?

Собраться неслышно, захлопнуть дверь, —

Да память лежит межой…

Чужая квартира, чужая постель.

И даже рассвет — чужой.

***

Шансов, милый, никто не даёт.

Хочешь шанс — успевай схватить.

И негоже судьбу винить —

Сам прикармливал вороньё.

Сам же, сам, никто не учил,

Расставлял себе западню.

Впрочем, я тебя не виню,

что неправедный суд чинил.

«Рыба ищет, где глубже», так?

Что, нашёл свою глубину?

Понял ты, что идти ко дну —

Не искать глубины, дурак?