Бесплатный фрагмент - По ту сторону горизонта

Проблема выбора… Она стояла во все времена. Одни предпочитали тихую и уютную гавань, а другие, презрев опасности, стремились приблизиться к линии горизонта. Они горели желанием узнать, что там за этой загадочной чертой, которая вечно отодвигается, по мере приближения к ней. За то для энтузиастов — первопроходцев, в качестве награды за их усилия, открываются новые, доселе невиданные, миры…

Первопроходцы всегда готовы поменять благополучие и уют на неизвестную будущность и лишения ради того, чтобы открыть что-то новое, ранее неизведанное. Именно такие люди делают открытия в науке, открывают новые земли и покоряют космос…

Космические путешествия откроют перед ними новые, ничем не ограниченные возможности. Наступит время и эти сильные и мужественные люди однажды оставят уютную Землю, и отравятся в опасное, межзвёздное путешествие открывать иные миры. Таинственные и непохожие на наш.

Путь космических первооткрывателей наверняка будет тернистым. Он будет усыпан не лепестками роз, а скорее всего её шипами. Но они не отступят. Они даже рискнут своей жизнью, чтобы узнать, что находится по ту сторону горизонта.

И великим воздаянием за их усилия для них станет то, что составляет смысл их жизни — осуществление самой светлой мечты…

Глава 1. Нейтронная звезда

В эпоху квантовых технологий стало возможным дотянуться, буквально, до любой звезды. Межзвёздные расстояния теперь уже не имели такого принципиального значения, как раньше. Сколько его набегало: несколько световых лет, или десяток-другой парсек, уже не имело никакого значения…

Земной звездолёт «Вега» совершал свой квантовый скачок к солнцеподобному жёлтому карлику. Конечно, это был не случайный тычок пальцем в небо, а проводилась хорошо продуманная, научно обоснованная межзвёздная экспедиция. У научного сообщества имелось твёрдое доказательство того факта, что вокруг жёлтого карлика, в так называемой зоне обитания, вращается экзопланета. Она была каменной. По размерам своим немного уступала Земле. И с большой долей вероятности можно было утверждать, что на этой планете могла зародиться жизнь.

Казалось бы, всё шло по накатанной технологической стезе. «Вега» ожидаемо выйдет из подпространства в окрестностях нужного небесного объекта и квантовый межзвёздный скачок будет удачно завершён. Но что-то пошло не так…

Резкий тревожный сигнал преждевременно вывел экипаж звездолёта из состояния анабиоза. Капитан звездолёта Кир Огнёв пришёл в себя первым. Бледный и встревоженный, он на «ватных» ногах ввалился в центральную рубку. Беспокойное чувство усиливалось аварийным рубиновым светом, который освещал интерьер центрального пункта управления звездолётом. Антигравитационная система корабля работала на полную мощность. Ощущалась резко возросшая сила тяжести. Капитан, шатаясь, подошёл к командирскому креслу и уронил в него своё отяжелевшее тело. Подтянулись другие члены экипажа. Они чувствовали себя не лучше своего капитана. Багровый свет чеканил на их напряжённых лицах беспокойные, контрастные тени.

Второй пилот Вик Теплов, бортовой кибернетик Ал Искрин, бортовой врач Гор Костров, бортовой инженер Эд Светов, планетолог Влад Лавин и астрофизик Фил Жженов сгрудились вокруг своего лидера.

Капитан сделал запрос бортовому суперкомпьютеру:

— Говорит капитан! Что случилось?

Компьютер ответил приятным женским голосом. Этот голос звучал бесстрастно, а потому особенно неуместно:

— Квантовый скачок звездолёта прерван силовым воздействием мощного гравитационного поля. Гравитационное воздействие настолько велико, что изменило курс движения космического корабля и замкнуло его траекторию вокруг центра тяготения.

От нехорошего предчувствия, у капитана на лбу высыпали бусинки холодного пота.

— Что это за объект?

Компьютер ответил мгновенно. Голос тот же — мягкий и бесстрастный. Ответ ошеломил экипаж звездолёта:

— Этот объект — нейтронная звезда.

В дополнение, к только что выданной информации, бортовой искусственный суперинтеллект смоделировал визуальное изображение космического объекта. На абсолютно чёрном фоне обозначился тёмно-серый шар, окаймленный едва заметной, мерцающей короной.

При виде этого безобидного, мерцающего шарика, в глазах людей обозначился ужас. Они прекрасно понимали, что означает и сам этот шар, и призрачное свечение вокруг него! По сути, это было невообразимо громадное атомное ядро, диаметром полтора десятка километров. Оно состояло практически из одних нейтронов. Чудовищная плотность вещества этого шарика и немыслимая величина его массы просто потрясали воображение. Один кубик такого вещества весил добрую сотню миллионов тонн!

Капитан продолжал задавать вопросы. Голос его заметно дрожал от напряжения:

— Какова масса нейтронной звезды?

Машина с квантовыми мозгами ответила:

— 2,24 солнечной.

Фил Жженов невольно схватился за голову.

— Скорость убегания с поверхности нейтронной звезды с такой массой равна половине скорости света!

Бортовой инженер подавленно пробормотал:

— Половина скорости света! Невероятно…

И капитан, и члены экипажа прекрасно осознавали, что означает это число. Оно привело их в состояние ступора.

Но капитан пытался держать себя в руках.

— Где мы сейчас находимся?

Прозвучал индифферентный ответ:

— В настоящее время корабль вращается по круговой орбите вокруг объекта тяготения. Если не поддерживать его орбитальную скорость, то он, по нисходящей спирали, неизбежно свалится на поверхность нейтронной звезды.

Черты лица капитана, в багровом свете, обострились ещё сильнее. Он задал бортовому компьютеру ещё один вопрос. Быть может самый важный вопрос за всю свою профессиональную карьеру:

— Звездолёт сможет самостоятельно освободиться из гравитационного плена нейтронной звезды?

Милый женский голос выдал убийственный ответ:

— Нет. Это исключено.

Огнёв даже не спросил, а выдохнул:

— Почему?

Суперкомпьютер поставил все точки над «i»:

— У космического корабля недостаточно энергии, чтобы покинуть орбиту этого объекта.

Экипаж, затаив дыхание, слушал диалог человека и машины. С каждой фразой, с каждым словом, звучавшем в этом диалоге, в их глазах таяла надежда, и их взгляды становились всё тусклее и тусклее. Это было похоже на приговор, без права на обжалование…

Но капитан, по-прежнему, оставался капитаном.

— Сколько ещё времени мы сможем продержаться на орбите?

Машина не назвала точной цифры, хотя, наверняка, знала её. Видно, его квантовый мозг жалел людей. Она ответила философски:

— Всё относительно…

Ответ компьютера капитана не устроил. Он хотел знать правду, какой бы страшной она не оказалась.

— А точнее?

Но компьютер и на этот раз не назвал точной цифры. Его ровный голос ответил:

— Время, пребывания корабля на стационарной орбите вокруг пульсара будет на несколько порядков меньше средней продолжительности жизни человека…

Всё. Ситуация прояснилась окончательно. Участь звездолёта была решена. Освободиться из гравитационных щупальцев нейтронного монстра он не мог. На орбите мёртвой звезды корабль мог оставаться всего около одного месяца. По бортовому времени, разумеется. Дальше иссякала энергия, и звездолёт ждало неизбежное падение на поверхность нейтронной звезды!

В экипаже подобрались люди не из робкого десятка. Мужественные, сильные духом, готовые к борьбе с различными трудностями. Но испытание, которое выпало на их долю сейчас, похоже, было им уже не по плечу…

Планетолог, уткнувшись застывшим взглядом в светящийся свинцовый шарик, мрачно пошутил:

— Парни, а мы везунчики. Взяли и наткнулись на нейтронную звезду. Всего один шанс на триллион. И мы его не упустили. Это же надо было так умудриться!

Астрофизик ему возразил:

— Не совсем так, Влад. Пульсары не такая уж экзотика. В нашей Галактике их наберётся с десяток миллиардов. Предположительно, конечно. А сколько их на самом деле, никто не знает.

Планетолог вяло отреагировал:

— Нам от этого не легче. Рано или поздно мы, всё равно, спустимся вниз…

В их невесёлый диалог вклинился Искрин:

— Что ж, побываем в мире маленького принца от Антуана Экзюпери. Попутешествуем. Полюбуемся на его мерцающее небо.

Астрофизик тускло отреагировал на его экстравагантную шутку:

— Здесь ты прав. Небесное тело, действительно, маленькое. Его диаметр всего полтора десятка километров. Можно за пару-тройку часов пешком сделать кругосветное путешествие. Если двигаться спортивным шагом. Вот только есть одна небольшая проблема.

Кибернетик прикинулся наивом.

— Какая?

Жженов ответил:

— Сила тяжести. Боюсь прогуляться по этой крохотной планете, как это делал маленький принц, у нас не получится. Ни спортивным, ни каким-либо другим шагом.

Посмотрел на высокого, атлетично сложённого, кибернетика и задал неожиданный вопрос:

— Ал, сколько ты весишь?

Искрин удивлённо поднял брови.

— Сто килограммов.

Его визави усмехнулся.

— Так вот, на поверхности этого нейтронного монстра ты будешь весить почти в триста миллионов раз больше.

Бортовой кибернетик тихо присвистнул.

— Не хило! Здесь никакой экзоскелет не поможет…

Планетолог уныло поддакнул:

— Это, точно…

Астрофизик продолжил:

— Я не говорю уже о магнитном поле этого нейтронного чудища.

Планетолог вяло спросил:

— Ну, и каково же оно там, на этой милой планете маленького принца?

Астрофизик грустно покачал головой.

— Смотря, с каким небесным телом его сравнивать. Если сравнивать с Землёй, то мощь магнитного поля этого нейтронного монстра в триллион раз больше.

Планетолог поморщился.

— Да, глушилка ещё та!

Мужественно поинтересовался у Жженова:

— А с каким ускорением мы будем падать на его поверхность, после того, как вынужденно сорвёмся с орбиты?

Глазах астрофизика потускнели.

— О, лучше бы ты не спрашивал об этом, Фил…. Мы станем свободно падать вниз в миллионы раз быстрее, чем на нашей матушке Земле!

У планетолога невольно перехватило дыхание.

— Ну и что с нами станет, когда мы с таким ускорением свободного падения «высадимся» на поверхность этого «милого» серого шарика?

Астрофизик сдавленно усмехнулся.

— Природа «сварит» из нас кварковый «суп». Другого «блюда» она готовить не научилась…

Подал голос, молчавший до сих пор, бортовой врач:

— Какое-то незатейливое блюдо получается. А главное, не вкусное…

Обратился к капитану, застывшему в неподвижной позе:

— Кэп, а как насчёт помощи Земли? Шанс есть?

Капитан мрачно покачал головой.

— Такого шанса нет. И не будет. Любой, даже самый продвинутый, звездолёт Земли бессилен нам помочь. Мы находимся слишком близко к центру тяготения нейтронной звезды. Он угодит в ту же гравитационную западню, что и мы. Не стоит наступать на одни и те же грабли дважды.

Чуть подумав, тихо добавил:

— Да и не успеют они. Мы упадём раньше…

Бортовой врач взбугрил свои надбровные дуги.

— Значит, остаётся надеяться только на самих себя?

Капитан кивнул.

— Увы, другого выхода у нас нет…

Глава 2. Приговор

…Бортовой врач взбугрил свои надбровные дуги:

— Значит, остаётся надеяться только на самих себя?

Капитан кивнул.

— Увы, другого выхода у нас нет…

Окинул взглядом свою, придавленную мрачной неизбежностью, но ещё не сломленную команду.

— Думайте. Время течёт, не останавливаясь…

Повисло тягостное молчание. Дальше говорить было уже не о чем. Каждый погрузился в себя. Все прекрасно понимали, что против лома нет приёма. Если, конечно, не найдётся другого лома. Но где его было взять, этот другой лом?

Люди не пожелали расходиться по своим каютам. Они прекрасно понимали, что испытание неизбежностью в одиночестве будет чувствоваться ещё острее, и может стать просто невыносимым. Ведь все они были обычными смертными, правда, с железным стержнем внутри.

Каждый из них лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, при этом прекрасно понимая, что выхода из неё не существовало. Во всяком случае, на данный момент времени…

Лавин поднял отяжелевшую голову.

— А что, если…

Его голос прозвучал негромко, но его услышали все члены экипажа. Они воспрянули духом.

Капитан повернулся в сторону планетолога.

— Влад, у тебя есть идея?

Планетолог кивнул.

— Да.

В глазах капитана мелькнула искорка надежды.

— Поделись!

Планетолог заговорил громче:

— Корабль обречён. Пульсар его не отпустит. Но экипаж спасти можно!

Капитан удивился.

— Каким образом?

— Попробовать покинуть орбиту пульсара на планетарном корабле!

Голос планетолога стал жёстким:

— Для этого нам придётся пожертвовать звездолётом. Зато, за счёт остатка его неиспользованной энергии, мы сможем на планетарном корабле развить скорость отрыва, и покинуть гравитационное поле мёртвой звезды.

Огнёв грустно улыбнулся.

— А что дальше?

— Дальше? Мы направимся в сторону Земли, предварительно послав сигнал о помощи.

Начальник звёздной экспедиции тихо покачал головой.

— Идея с использованием планетарного корабля интересная, но не реальная. У него иная функция. Планетарный корабль служит для связи между звездолётом и небесным телом. И только. Он технологически не приспособлен для преодоления межзвёздных расстояний, по той простой причине, что не может совершить квантовый скачок.

Горько усмехнулся.

— А двигаться в межзвёздном пространстве с досветовой скоростью — это топтаться на месте. На преодоление расстояния между нейтронной звездой и Солнечной системой уйдёт много лет.

Капитан медленно обвел поникший экипаж звездолёта своим тяжёлым взглядом.

— Я даже боюсь представить эту цифру. Она будет очень велика. Планетарный корабль не сможет столь длительное время поддерживать жизнедеятельность экипажа звездолёта.

Сдвинул брови.

— Даже если мы вдруг решимся уйти на планетарном корабле, то нам всё равно не удастся перехитрить судьбу. Нас в грядущем будет ожидать та же неизбежность, только… немного растянутая во времени.

Снова покачал головой.

— Я, лично, предпочёл бы медленному, но неотвратимому угасанию от холода, голода, невесомости и одиночества в безжизненном пространстве, мгновенный уход из жизни от воздействия чудовищной гравитации.

Планетолог попытался возразить своему капитану:

— А помощь Земли?

В их диалог вклинился астрофизик:

— Мы не дождёмся её.

Но Влад Лавин не сдавался. Ему так не хотелось верить в неизбежность.

— Почему?

Фил Жженов тяжело вздохнул.

— По той простой причине, что она придёт слишком поздно.

— Поясни!

— Всё дело в том, — наморщил свой лоб астрофизик, — что межзвёздные расстояния слишком велики. Даже свет, обладая абсолютной скоростью, преодолевает расстояние между нами и Землёй за десяток световых лет. И это, только, в один конец.

Закончил тусклым голосом:

— Мой друг, мы, просто, не доживём до вожделенного момента своего спасения. При всём нашем желании.

Планетолог опустил голову: у него более не оставалось аргументов. А те, которые он предложил, были отвергнуты суровой реальностью.

Он угрюмо уставился в багровый пол командной рубки.

— Значит, следует искать другое решение нашей проблемы. Если оно вообще существует…

— Действительно, есть ли оно? — угрюмо буркнул второй пилот.

— Боюсь, что такого решения в природе не существует, — поддакнул второму пилоту подавленный астрофизик.

Бортовой эскулап отрешённо резюмировал:

— Приплыли…

До сих пор угрюмо молчавший, бортовой инженер тихо произнёс:

— Нет, вёсла, пожалуй, сушить ещё рано!

Экипаж вздрогнул при этих словах и вышел из состояния отрешённости. В потухших глазах затеплилась надежда. Все устремили свои взоры в сторону Эда Светова.

Тот поднял руку, требуя внимания

— У меня есть одна идея…

Капитан нетерпеливо воскликнул:

— Говори!

Светов сдвинул брови.

— Я, сейчас, вам смогу раскрыть только её суть. В общих чертах. Для детального обоснования этой идеи требуется провести расчёты.

Капитан оживился.

— С деталями подождём. В чём заключается суть идеи?

Бортовой инженер спокойно ответил:

— Суть моей идеи заключается в том, чтобы перехитрить природу с помощью её же законов.

Экипаж сдержанно вздохнул. На свинцовом горизонте их будущего появился маленький просвет.

Во взгляде капитана мелькнуло сомнение.

— Ты в этом уверен?

Бортовой инженер негромко, но твёрдо ответил:

— Да.

Кир Огнёв положил руку на плечо автора спасительной идеи:

— Хорошо, Эд. Действуй. Время пока позволяет тебе подумать над деталями. Но оно стремительно тает…

Поинтересовался:

— Тебе нужна помощь?

Инженер покачал головой.

— Нет, кэп. С меня будет достаточно помощи бортового компьютера.

Бросил взгляд на Ала Искрина.

— Хотя, от помощи коллеги не откажусь. На тот случай, если возникнет какая-нибудь заминка. Ведь с гиперкомпьютером он на «ты».

Гравитация нейтронного монстра поражала своей чудовищной мощью. О том, чтобы вырваться из тисков его притяжения не могло быть и речи. Корабль боролся за свою жизнь из последних сил. Для того чтобы удержаться на стационарной орбите вокруг пульсара и не свалиться вниз, требовалось огромное количество энергии. А она иссякала, как снег под лучами весеннего солнца. Иллюзий на спасение ни у кого не оставалось. Корабль был обречён. И экипаж тоже. Вместе с кораблём. Поэтому, все надежды возлагались только на спасительную идею бортового инженера и на его расчёты. Признаться, надежды на спасение были иллюзорными…

Когда бортовой инженер через некоторое время вновь появился в центральной рубке, весь экипаж, в ожидании чуда, устремил свои взоры в его сторону.

Капитан смотрел на него, как на мессию.

— Ну?

Команда, затаив дыхание, приготовилась слушать. Наступал момент истины.

Бортовой инженер начал излагать свою мысль:

— Идея проста. Корабль делится на две части. Технология это позволяет. Притяжение нейтронной звезды ослабляется пропорционально уменьшению массы тела. Но у каждой из частей звездолёта сохраняется прежняя скорость движения по орбите. Вследствие этого, части корабля ускоряются, постепенно отдаляясь от нейтронной звезды.

Экипаж, заметно волнуясь, внимал своему коллеге. А тот спокойно продолжал:

— Последовательно проводя манипуляции деления и сочленения корабля, мы будем ускоренно раскручивать центробежную спираль его движения. Это будет продолжаться до тех пор, пока звездолёт не покинет орбиту нейтронной звезды

Капитан звездолёта, внимательно слушавший автора спасительной идеи, взволнованно спросил:

— Это сработает?

Светов уверенно произнёс:

— Да. Расчёты подтвердили мои рассуждения.

Участвующий в расчётах, кибернетик поддержал своего коллегу:

— Математика на нашей стороне.

Второй пилот недоверчиво спросил:

— Мы, действительно, будем ускоряться, покидая орбиту нейтронной звезды?

Скептически кашлянул:

— И при этом, минимально расходуя собственную энергию?

Бортовой инженер спокойно ответил:

— Практически, да!

Капитан поинтересовался:

— Эд, сколько нам понадобится времени, чтобы вырваться из гравитационного плена пульсара?

— Много.

— Много — это сколько? — встревожился бортовой врач.

За бортового инженера ответил, заметно взбодрившийся, второй пилот:

— Не важно, сколько. Важно другое. Мы сохраним наш звездолёт!

Вдохновенно развёл в стороны свои руки.

— А это целый…

Он на мгновенье замялся, подбирая нужное слово:

— Это целый самодостаточный мир. Внутри него можно обитать сколь угодно долго. Будет в достатке и высшего качества еда, питьё, воздух, уют, информация, безопасность и многие другие приятности. Всего вдоволь и на разный вкус!

Впервые робко улыбнулся.

— На нём и неизбежность встретить не страшно. Если, конечно, она придёт в своё время и самым естественным способом.

— Согласен с тобой, — прервал затянувшуюся сентенцию второго пилота ироничный астрофизик. — Звездолёт — это не планетарный корабль. Это гораздо лучше.

Вскинул голову.

— Однако не хочется коротать остаток своей бренной жизни только на нём. Хочется, всё же, какого-то разнообразия…

Выслушав своих коллег, Светов мягко произнёс:

— Хочу ответить на вопрос, который для всех нас очень важен. Он звучит так: сколько времени мы будем уходить из гравитационного плена нейтронной звезды? Отвечаю ещё раз: много времени.

Улыбнулся.

— Но не фатально много…

Экипаж заметно повеселел.

Планетолог иронично заметил:

— Ну, это уже другое дело. Хотя, я по профессии и планетолог, но мне, почему-то, не очень хотелось побывать на поверхности этого маленького мерцающего шарика. Хотя, он так настойчиво приглашал меня к себе в гости. Так настойчиво…

Глава 3. Мнимая свобода

Гениальная идея бортового инженера Эда Светова спасла звездолёт от падения на мёртвую звезду. Используя законы природы, он смог переиграть гравитацию нейтронного монстра, и обеспечить «Веге» скорость отрыва. Звездолёт, наконец, начал движение к своей свободе. Сначала медленно. А затем всё быстрее и быстрее. Теперь жизни экипажа уже ничего не угрожало.

Команда, затаив дыхание, следил за ускоренным движением своего корабля. А он всё дальше и дальше уходил от роковой черты.

Сила тяготения начала ослабевать. Вскоре установилась привычная сила тяжести в один «ж». Стало комфортно, как на поверхности родной планеты.

Наконец, бортовой суперкомпьютер объявил милым женским голосом:

— «Вега» превысила скорость убегания и уходит в открытый космос. Скорость убегания равна половине световой. Курс корабля не определён. Следует откорректировать траекторию корабля и определить его курс.

Капитан мгновенно отреагировал на сообщение компьютера. Голос его звучал, как торжественная музыка:

— Всё. Свершилось. Пытка неизбежностью ушла в прошлое. Мы разорвали гравитационные оковы нейтронной звезды, и вышли на оперативный простор. Поздравляю экипаж с этим, судьбоносным для нас, событием!

Слова капитана трудно было переоценить. Они упали на благодатную почву и были такими желанными и такими долгожданными!

Экипаж отпустил вожжи. Он не стал сдерживать своих эмоций. Суровые и сдержанные мужчины радовались, как дети. И их можно было понять. Как можно понять приговорённого к смерти человека, приговор которому, вдруг, отменяется и он обретает свободу!

Мужественные покорители сверхдальнего космоса буквально светились изнутри вполне объяснимой радостью. Они, без конца, тискали бортового инженера в дружеских объятиях.

Второй пилот, обращаясь к главному творцу свершившегося чуда, восторженно произнёс:

— Природу переиграть невозможно. Однако ты сделал это. Ты — гений!

— Гений! Гений! — вторили второму пилоту другие члены экипажа, глядя на своего изобретательного соратника.

Виновник торжества смущённо пробормотал:

— Мне помогал кибернетик…

— И он, тоже гений! — хором начал скандировать, опьяненный счастливым избавлением от неотвратимой катастрофы, экипаж.

Влад Лавин с содроганием покосился на виртуальное изображение сияющего свинцового шарика, которое продолжало высвечиваться теперь уже в самом уголке панорамного монитора бортового компьютера.

— Прощай, чудовище! Надеюсь, больше никогда не встретимся!

Экзальтированно вскинул вверх руки.

— О, как хорошо быть свободным!

Костров дополнил своего соратника:

— И не просто стать свободным, а быть рождённым во второй раз!

Вик Теплов тоже обратился к панорамному монитору бортового суперкомпьютера, но уже по другому поводу.

— Не переживай ты так! Определимся мы с космическим маршрутом. Всему своё время. Главное сейчас не то, куда мы идём, а то, что мы, наконец, вырвались из плена!

Улыбнулся.

— Какое же оно прекрасное и какое оно пьянящее, это чувство свободы!

Его поддержал астрофизик:

— Ты прав, дружище! Свобода — это, действительно, прекрасно! И это великое и светлое чувство особенно остро ощущается после чудовищного гнёта беспросветной несвободы.

Повернулся к планетологу. В голосе мягкая ирония:

— Надеюсь, ты не жалеешь о том, что не побывал на поверхности «планеты» маленького принца?

— Знаешь, — в тон ему ответил планетолог, — совсем не жалею, как это ни странно. Причём, не жалею об этом в первый раз в жизни! Более того, скажу тебе по секрету, что я никогда не испытывал желания побывать там!

Бросил ироничный взгляд в сторону своего соратника.

— Впрочем, как и ты!

Развёл руки в стороны.

— Хотя, исследование поверхности небесных тел — моя профессия.

— И правильно делаешь, что не жалеешь, — поддержал их мрачновато-шутливый тон Ал Искрин. — Стать кварковым супом не интересно. Что ни говори, а всё же хочется ещё немного побыть самим собой!

Бортовой эскулап с лёгкой улыбкой слушал пикировку своих товарищей. Он от всей души разделял их радость.

— В мире не существует ничего лучшего, чем ощущение человеком счастья. Счастье бывает самым разным. В нашем же случае — это счастье избавления от гнетущего чувства медленно наползающей неотвратимой смерти…

Кир Огнёв не мешал выплеску восторженных эмоций своей команды. Он, в душе, разделял их радость, но смотрел на всё это немного отстраненно. Его мысли были уже о другом. Он думал о будущем.

В настоящий момент звездолёт шёл в открытый космос. Без руля и, практически, без ветрил. Будущее его было туманным. Ему удалось избежать одной катастрофы, но он медленно погружался в другую. По-существу, обретённая им свобода оказалась мнимой.

Но капитан принял решение немного подождать для того, чтобы люди максимально освободились от гнёта длительных отрицательных эмоций, которым они подверглись совсем недавно. Подождать, чтобы поставить перед ними новую проблему. Тоже экзистенциальную.

Проблема была тяжёлой. Людям, для её решения предстояло сделать трудный выбор. Выбор между определённым, но беспросветно унылым будущим и неопределённым грядущим, питающим манящие надежды…

А пока звездолёт землян со скоростью отрыва шёл в открытый космос…

Эйфория экипажа «Веги», в которой он пребывал после спасения из гравитационного плена нейтронного монстра, подошла к концу. Подошло время принимать трудное решение, как поступить дальше. Звездолёт не мог долго находиться в космосе без руля и без ветрил.

Капитан окинул взглядом своих соратников.

— Благодаря гениальной идее нашего соратников Ала и Эда, наша «Вега» свободна. Жизни экипажа теперь ничего не угрожает. Но мы истратили слишком много энергии и впереди нас ждут нелёгкие времена…

Его лицо приняло суровое выражение.

— Мы сейчас стоим перед тяжёлым выбором: возвращаться домой, или продолжить свой путь к экзопланете. Нам нужно всё тщательно взвесить и принять правильное решение.

Планетолог задал капитану, интересующий экипаж, вопрос:

— Кэп, у нас теперь есть шанс вернуться домой?

Ответ был обескураживающим:

— Есть. Но, боюсь, он теряет для нас всякий смысл…

Лавин спросил упавшим голосом:

— Почему?

Огнёв угрюмо ответил:

— Из-за недостатка энергии, мы не сможем произвести квантовый скачок. И в этом состоит наша главная проблема.

— Я прекрасно понимаю, — вступил в разговор астрофизик, — что у нас нет энергии для проведения квантового скачка. Но мы сможем двигаться в сторону Солнечной системы и с досветовой скоростью. Скорость отрыва — это половина скорости света. Время движения к нашей планете удлинится. И сильно. Но это, всё же, шанс.

Капитан ему возразил:

— Если мы пойдём к Солнечной системе с досветовой скоростью, то на дорогу нам понадобится десятки лет по бортовому времени. Более точный расчёт времени нашего полёта даст компьютер. Однако данные компьютера, нас вряд ли обрадуют. Он, наверняка, будет хуже, чем мы предполагаем.

Угрюмо усмехнулся.

— Мы люди, а не олимпийские боги. В отличие от богов, мы смертны. Поэтому, тратить остаток своей жизни на блуждание в пустом холодном пространстве вряд ли целесообразно.

Экипаж, молча, слушал своего капитана. Он начинал понимать всю глубину возникшей проблемы.

Второй пилот выступил с предложением:

— А что, если обратиться за помощью к Земле?

Огнёв обвел приунывших членов экипажа своим тяжёлым взглядом.

— Обратиться за помощью к Земле — это вариант. Но он тоже сомнителен. Его реализация займёт не меньше времени, чем самостоятельный полёт к нашей планете.

Тяжело вздохнул.

— И вот почему. Сначала нам нужно послать сигнал о помощи. Хотя, он и движется со скоростью света, ему, всё равно, понадобится более десяти лет, чтобы дойти до адресата. После этого на него среагируют и пошлют нам на выручку квантовый звездолёт. Подготовка такой экспедиции дело не шуточное. Она займёт ещё несколько лет.

Отрешённо взмахнул рукой.

— Но это ещё не всё. Мы будем двигаться на встречных скоростях. Скорости эти огромны. А нам предстоит не только найти друг друга в межзвёздном пространстве, но и сбросить свою скорость до нуля, чтобы войти в прямой физический контакт. А этот манёвр потребует ещё уйму времени. Я не могу сказать сходу, сколько времени займёт спасательная операция, в целом. Полагаю, что очень много. Смею утверждать, что не меньше того времени, которое мы бы затратили на движение к Земле своим ходом. Впрочем, весь объем времени по реализации задуманного плана можно рассчитать на компьютере. Разумеется, с определёнными оговорками.

На его переносице обозначилась глубокая складка.