Посвящение
Всем тем, кто любит наблюдать закаты…
Благодарности
Спасибо Создателю за эту Жизнь.
Thank you, my dear friend David M. Singh Jr. for your support, for believing in me and pushing me to be more creative.
Спасибо родителям, благодаря которым я появилась на свет. Спасибо маме за поддержку в моем творческом пути. Спасибо папе, который наблюдает за мной из других миров.
Спасибо, Алексей Никитин, за терпение, понимание и помощь. Спасибо, Айдар Хайрутдинов, за твои вдохновляющие слова и поддержку. Спасибо, Рустем Хайретдинов, Диана Муратова, за то, что стали моими первыми читателями и вдохновили на новые идеи. Спасибо тебе, Алла Воронова, за твою бесконечную поддержку, нашу дружбу и за крепкую духовную связь. Спасибо, Альберт Зиятдинов — мой горячо любимый друг — за долгий совместный творческий путь. Спасибо, Дмитрий Пономарев, за ваш труд и вклад в эту книгу.
Посылаю тысячу благодарностей всем родственникам, друзьям и знакомым за то, что вы есть в моей жизни.
Каждый из вас делает определенный вклад в мою историю.
Спасибо ТЕБЕ, мой дорогой читатель!
Глава 1
Сон во сне
Я очнулась от звука вращающихся колес. Он доносился до меня, пробиваясь через какой-то непонятный гул, который непрерывно вибрировал в ушах. Я поняла, что лежу. Какое странное ощущение… Почему так тяжело вспомнить? Где это я? Что происходит?
На секунду мне показалось, что меня поместили в вакуум, который привиделся мне бесформенным серым пространством. Я попыталась прислушаться сквозь гул. Жуткий страх не позволял мне открыть глаза. Наконец я услышала чьи-то голоса, но тут же отвлеклась от них, снова обращая внимание на свои ощущения. Почему такая тяжесть в теле? Как сильно ноет живот! Я решилась медленно приоткрыть глаза и уставилась на размытую белесую муть, которая, как мне показалось, текла, словно быстрая бурная река. Зрение постепенно начало проясняться, и я почти без труда разглядела два силуэта, точнее, только чьи-то головы, которые склонились надо мной. Я тут же в своем воображении нарисовала их лица, несмотря на то что не могла их четко разглядеть. Кажется, они были явно обеспокоенными, но в то же время уверенными. Их решительный настрой — интересно, на что? — давал мне надежду. Хотя я различала только силуэты, по голосам, которые еле доносились до меня, умножаясь эхом, я понимала, что это мужчина и женщина. Мое сознание продолжало рисовать их образы. Интересно, насколько они соответствовали реальности? Голоса не были мне знакомы.
Наконец мой разум, не торопясь, в очень замедленном режиме, приступил к анализу ситуации. «Эй! Нажмите кнопку ускорения», — нетерпеливо подумала я, опять отвлекаясь на возникшую в голове мысль. Боковое зрение тоже немного прояснилось. Я попыталась крепко сжать кулаки и неожиданно обнаружила, что у меня на это не было сил. По быстро утекающим стенам я поняла, что меня везут. На больничной кровати-каталке? Почему?.. Куда?.. Зачем?.. Где я?!.. С каждой минутой вопросов становилось все больше. Приложив огромные усилия, я постаралась сфокусироваться на происходящем.
Бурно текущая река над моей головой оказалась самым обычным белым потолком. Он начал терять четкость, расплываясь в размытое пятно, и я стала проваливаться в бездну, в пустоту, которая манила меня обещанием спокойствия. Но раздавшийся рядом голос удержал меня в сознании еще на несколько секунд.
— Она потеряла много крови! — услышала я мужской голос.
Мозг лихорадочно пытался найти ответы и хоть что-то вспомнить.
— Операционная готова? — прорвался через эхо женский голос. Он звучал громче предыдущего, легко перекрывая вакуумный гул, к которому мои уши уже почти приспособились.
Следующие слова слились в один монотонный звук, и я не смогла их разобрать. Постепенно этот звук тоже растворился в тишине… Пустота. Как тихо…
* * *
Что-то окутывало мое тело, будто теплая волна разливалась по моей коже, и я возвращалась в детство. Все стало неважным. Я почти забыла, кто я, — мужчина или женщина. Но остатки моей затухающей сущности все же висели в пространстве. Мой образ — молодой двадцативосьмилетней женщины — медленно таял, расплывался вместе со всеми присущими ей чертами, которые не спеша, словно белые облака, уплывали в никуда.
Из этой пустоты начала проступать новая картина. Перед глазами возник другой мир. Две маленькие девочки были главными героинями повествования.
Это была я — маленькая Лили. Мне здесь примерно семь или восемь лет. Кажется, это сон. Или воспоминание?..
Красивые виноградники Орегона простирались по живописному ландшафту среди красивых пологих лугов. Приближался вечер, солнце уже готово было уступить место луне. Его последние красные лучи прокрадывались сквозь листву, словно художник взмахом волшебной кисти, окрашивая виноградники в еще более насыщенный теплый цвет.
Я бежала навстречу ветру, широко раскрыв руки, закинув голову вверх и расплываясь в счастливой улыбке.
Смех Элисон зазвенел в воздухе. Какая же она была болтушка-хохотушка! И как же я ее любила! Мы были так близки, несмотря на этнические различия и на разницу в возрасте. Она была старше меня на два с половиной года и вдобавок крупнее и пухлее, чем я. Элисон была американской индианкой, очень веселой и беззаботной — наверное, такими и полагалось быть детям в нашем возрасте.
Я же никогда не чувствовала себя ребенком и, конечно же, не верила в сказки про аиста и капусту. Казалось, я появилась на свет уже взрослой. Я многое понимала, и иногда мне просто приходилось притворяться ребенком. Но даже при этом становиться взрослой мне не сильно хотелось, хотя все другие дети только об этом и мечтали. А я не мечтала, поскольку у взрослых всегда столько проблем и улыбаются они не так часто и не так искренне, как дети. Если ты ребенок, у тебя есть полное право разозлиться и громко заплакать, отпуская обиду, которая пронзила твое сердце, а через минуту опять расплыться в широкой улыбке. Детям не надо притворяться. И казалось, дети лучше знали, чего хотят, нежели взрослые, и лучше понимали, что им нравится, а что нет. Не понравился фантик конфеты — можно скривить лицо и со злостью выкинуть его. Хотя сами конфеты в большинстве случаев приводили детей в восторг. Но это не моя история. Ведь я была взрослым ребенком.
Взрослые почему-то лишили себя права быть искренними и настоящими, или просто потеряли эту привилегию в пути, который называется Жизнь. Возможно, это случилось и со мной.
И все же в те времена этот ребенок жил в моем сердце, порой требуя бунта или радости. Однако чаще всего я притворялась, что не слышу его голоса, и грустила, молча сидя в углу или залезая под стол, чтобы поплакать, никому не показывая своих слез.
Но вот я смотрела на Элисон, которая заражала меня своим громким смехом, и внезапно грусть моя уходила. Мне тоже хотелось громко смеяться, радоваться, хотелось остаться здесь навсегда и играть в догонялки, как мне казалось, даже когда я стану взрослой.
Моя любимая подружка, как мне тебя не хватало. Но вот ты здесь! Ты со мной!
Она меня уже почти догнала, и у меня неожиданно вырвался истерический смех.
Я добежала до конца виноградного ряда. Лучики солнца продолжали нежно щекотать мои пухлые от улыбки щечки. Я остановилась, размышляя, куда бежать: направо или налево. Я решила — направо, в сторону уходящего солнца.
Еще раз оглянувшись на Элисон, я повернула в правую сторону и услышала приближающееся жужжание. Вдруг что-то ударилось о мое тело. Кажется, это был жук, который врезался в меня во время своего беззаботного полета. Как же я боялась этих мелких сущностей — насекомых. Понимание того, что они, скорее всего, безвредны, мне нисколько не помогало. Все мое существо охватила жуткая паника. Мои руки судорожно прижались к карману, который был прямо в центре платья, в районе солнечного сплетения. Нащупав там что-то твердое, я сильно сжала его. Мое сердце забилось в бешеном ритме, который я тотчас почувствовала у себя в горле. Слезы потекли рекой, из груди вырвался жалобный всхлип.
Элисон, запыхавшись, догнала меня и уставилась на меня своими большими, удивленно раскрытыми темно-карими глазами:
— Мышка! Что случилось? Почему ты плачешь?
Я пыталась заговорить, но прерывистое из-за плача дыхание не давало мне сложить слова в предложение.
— Что у тебя в кармане? — продолжала недоумевать Элисон, глядя на мою руку, сжимающую карман.
Наконец-то я выдавила из себя:
— Там… жжжук.
Элисон сделала уверенный шаг в мою сторону:
— Давай я возьму его.
— Нееет! Пожалуйста, не трогай! — отступила я в ужасе.
Элисон, не ожидавшая такой бурной реакции, тоже сделала шаг назад, не отводя от меня удивленного взгляда.
Я в отчаянии попыталась объяснить:
— Как я могу убрать руку? Он же вылетит из кармана! Я боюсь!..
— Не бойся… — тихо сказала Элисон.
— Ты не понимаешь! — крикнула я в отчаянии.
Меня искренне удивляло, почему другие люди, в том числе Элисон, не боялись этих мерзких насекомых. Наверное, я была самой обычной трусихой. Элисон было меня не понять. Ну и ладно. Руку я все равно ни за что не уберу.
Элисон продолжала коситься на меня в недоумении. Затем она осторожно взяла меня за свободную руку и повела к дому, прочь от виноградников. И я поняла, что она ведет меня к своей бабушке — Элу.
Элу — индианка из племени яки, которая жила, соблюдая традиции предков. Она выглядела намного моложе своих лет, только морщины вокруг глаз намекали на ее настоящий возраст. Мне она всегда казалась очень загадочной. Другие дети ее даже боялись, называли ведьмой, но только не я. У Элу было одно достоинство — она отличалась немногословностью. Это, пожалуй, была наша единственная общая черта. Меня этот факт нисколько не смущал, скорее радовал. Я не любила, когда со мной постоянно заговаривали взрослые, задавая кучу глупых, банальных вопросов про школу.
У Элу были очень темные глаза, которые завораживали. Они были добрыми, хотя я ни разу не видела, чтобы она улыбалась. Элу могла долго и пристально наблюдать за нами, пока мы играли, не сказав ни слова. Порой она смотрела куда-то мимо нас — как будто видела что-то, чего не могли видеть мы. Когда мы убегали, она что-то тихо напевала, а иногда брызгала на нас какими-то зельями или махала веером из перьев. Эти ритуалы казались нам забавными и очень нас веселили.
Иногда она подходила и пристально смотрела на меня. Когда она так делала, я не выдерживала ее взгляда и опускала глаза.
— Бог Миров выбрал тебя… Пророчество сбудется, — говорила она мне. И только тогда уголки ее губ слегка приподнимались, а в глазах появлялся блеск.
Но когда она смотрела на Элисон, она не говорила ничего, а просто слегка проводила рукой по ее щеке и что-то произносила на своем языке.
— Мышка, ты — избранная, — говорила мне Элисон, завороженно поглядывая то на меня, то на свою бабушку.
— Тебя ждут испытания, дитя, — предостерегала меня Элу.
Все это вызывало во мне детское любопытство и не более того.
Нетерпеливо выслушав наставления Элу, мы с Элисон возвращались к нашим увлекательным играм.
Глава 2
Болезнь темного демона
Мы вошли в дом Элу. Это был очень скромный дом с одной спальней, отделанный деревом, в золотисто-оранжевых тонах. Посреди комнаты на огромном разноцветном прямоугольном ковре стоял большой круглый деревянный стол. Я подняла взгляд на стены. Там висели портреты индейских шаманов, карта индейских земель, длинная деревянная трубка, бусы из клыков животных и красочные плетеные амулеты. А на полке выстроилась куча баночек с травами и зельями, которые Элу обычно варила сама, напевая песни на непонятном языке.
Элисон быстро подбежала к Элу, и, постоянно оглядываясь на меня, что-то тихо сказала. Я молча стояла возле двери, опустив глаза в пол, продолжая крепко держать руку на кармане. Рука уже ныла от усталости, но я не хотела ослаблять хватку, поскольку для меня это значило пойти на большой риск — ужасный жук мог освободиться. А вдруг он вновь меня атакует? Да и не хотела я чувствовать, что в кармане кто-то шевелится. Эта мысль нагоняла на меня ужас. Именно поэтому жука я сжала так сильно — чтобы он не мог двигаться и напоминать мне о своем существовании. Так я себя почему-то чувствовала спокойнее.
— Я, пожалуй, пойду… — как можно громче постаралась проговорить я, и уже было повернулась к двери.
— Стой! — звонкий голос Элисон сотряс воздух, и она подбежала ко мне. — Бабушка говорит, тебя атаковал темный демон, — почти шепотом сказала Элисон, прислонившись к моему уху, словно этот демон был рядом и мог ее подслушивать.
— Чушь! — воскликнула я.
— Лили, поверь, пожалуйста, бабушке. Помнишь, что мы друг другу обещали? Мы ведь обещали верить друг другу! А помнишь наш девиз?
— Да, — тихо сказала я, опустив глаза, и еле слышно произнесла: — Всегда вместе…
Это была наша с Элисон фраза. Мы говорили ее тогда, когда нам было страшно. Обычно это было, когда мы сидели возле костра и слушали жутковатые истории про привидений или про чудище, которое похищало детей. Нам казалось, что оно вот-вот покажется из-за дерева. Тогда мы брались за руки и были готовы принять свою участь вдвоем — «Всегда вместе».
Элисон, воспользовавшись моей слабостью и нерешительностью, быстро взяла меня за другую руку и подвела к столу, где уже ждала Элу. Ее взгляд как будто прошел сквозь мое тело, а когда она настороженно посмотрела на мою руку, по спине пробежал холодок. Я была решительно настроена не дать ей убрать мою руку с кармана. Так сильно поглотил меня страх. Но вдруг Элу права, и это действительно был демон? Все же я не была уверена, что демона буду бояться больше, чем жука.
— Ну давай же, Мышка! Ложись на стол! — нетерпеливо поторапливала меня Элисон.
Я удивилась. На стол? Но тут же вспомнила, как мы иногда с Элисон подглядывали за тем, как Элу проводила свои таинственные обряды над людьми, которые лежали перед ней на столе. Именно на этом столе, на который я смотрела, широко раскрыв глаза.
— Давай уже, Мышка, — повторила Элисон.
Я неуверенно взглянула на нее и подчинилась. Мне было жутко неудобно смотреть в глаза Элу. Если честно, мне было просто стыдно за свою трусость, но ничего я с этим поделать не могла. Ведь мне действительно было очень страшно. Элу прервала мои мысли, будто зная, о чем я размышляла.
— Болезнь темного демона, вселяющего страх в разум людей… — очень тихо, почти шепотом произнесла Элу, со свойственным ей индейским акцентом, не отводя взгляда. От слова «демон» мне вновь стало неуютно, и тело покрылось гусиной кожей.
— Когда-нибудь тебе нужно будет его победить, чтобы осуществить свое предназначение, — сказала она.
Я неуклюже улеглась на стол, продолжая ставить под сомнения свои действия. Она будет колдовать! Как же страшно! Мне хотелось убежать. Но, надо признаться, ее умиротворенное лицо немного успокаивало.
Она осторожно взяла меня за свободную руку, другую же я еще сильнее прижала к карману, пытаясь показать этим жестом, что руку все равно не уберу. Думаю, Элу притворилась, что не заметила этого, потому что никак не отреагировала на мой решительный настрой и начала с закрытыми глазами напевать мелодию, которая ласкала мой слух, унося меня куда-то вдаль.
Понимая, что засыпаю, я намеренно одернула себя и успокоилась, почувствовав, что рука на месте. Убедившись, что Элу совсем не обращает внимания на мою руку, я расслабилась. Краски начали блекнуть. Где-то вдалеке я услышала удаляющийся голос Элисон, как эхо в горах: «Всегда вместе…» Кажется, я даже немного улыбнулась. И тут все поплыло, но образ Элу стоял перед глазами. Мне казалось, что она совершает какие-то движения, переходящие в танец. Она задирала голову, а потом отпускала ее и делала это снова и снова, повторяя непонятные слова, одновременно громко напевая свои индейские песни. Какое-то спокойствие окутало меня. Как будто я была дома, в безопасности. Образ родителей возник перед глазами, призывая меня идти к ним. Я шла, ощущая их зов всем своим существом.
По-моему, я спала. Но нет, скорее дремала. Я что-то почувствовала. Элу все-таки убрала мою руку, но мне уже было не страшно, и я не сопротивлялась. Я просто доверилась этой таинственной женщине из племени яки. Что-то в ней необъяснимо вызывало мое доверие. Она достала его из кармана! Это был не жук, это был мел! Мел, которым мы с Элисон рисовали! Какая же я… Как глупо! Стыдно! Тело безмолвно лежало, а в голове образовался настоящий вихрь возмущения, негодования, стыда. Это был просто мел. Обычный белый мел! Я полностью поняла смысл фразы, которую Элу любила повторять: «У страха глаза велики…» А для таких трусих, как я, должно быть, дела тут обстояли еще хуже.
Я слышала голос Элу словно издалека:
— Ты должна избавиться от болезни темного демона, чтобы исполнить свое предназначение. Особенный дар земле от Бога Миров!
Вновь зазвучали незнакомые мне слова песни с барабанной дробью.
Я все еще чувствовала прикосновение теплых рук. Но я уже не понимала, где реальность, а где игра воображения. Нахожусь ли я на операционном столе или в доме у Элу. Жизнь моя продолжается или угасает… Пение Элу словно прокрадывалось в каждую клеточку моего тела. Какая волшебная песня. Но вдруг пение начало затухать, и на меня опять всей своей непомерной тяжестью обрушилась тишина, которая породила новое видение в моем сознании. Я оказалась напротив деревянной двери с золотистой круглой ручкой. Очень неприятное чувство появилось у меня в груди, и сквозь дверные щели начали выползать жуки… много жуков… а из-под двери вытекала лужа крови. Меня охватил ужас. Все мое тело сжалось в большой ком, сердце бешено колотилось, я хотела убежать. Бежать, сейчас! Как же часто я думала об этом! Но тело не слушалось, ноги были ватными, как будто я находилась в густой жидкости, где очень тяжело двигаться. Дверь распахнулась. У меня вырвался дикий крик отчаяния. И тут…
Глава 3
Пробуждение
Я открыла глаза и, продолжая пребывать в ужасе, нервно осмотрелась. Осознав, что мне вновь приснился кошмар, я с облегчением выдохнула. Несколько секунд я пыталась понять и вспомнить, где я. Огляделась еще раз. Все верно. Я была в своей больничной палате. Сегодня был день моей выписки. Мне казалось, что после аварии уже прошла целая вечность. Полностью потеряв счет времени, я не знала, сколько здесь пробыла. Неделю? Две недели? Или уже целый месяц? Неважно. Я старалась не думать об аварии, но нет! Тут же меня поглотила мысль, которая сильно тревожила меня. Эта поистине неприятная мысль накрыла меня волной: «Меня пытались убить?!» Опять эта проклятая мысль! Как бы я ни пыталась отвлечься от нее, она возвращалась ко мне снова и снова, как назойливая муха, жужжащая в моей голове, которая никак не улетала прочь. Я не могла понять, что порождало эту мысль.
Усиленно пыталась вспомнить, что произошло, но все попытки были безуспешными. Под обрывками случайных детских и маловажных беспорядочных воспоминаний покоилась звенящая тишина. Прокрутив в голове эту мысль, я быстро сглотнула, в горле было жутко сухо. Мои мысли унесли меня так далеко, что я перестала замечать то, что у меня было под носом. Только спустя некоторое время я осознала, что в палате уже не одна. Я вздрогнула от неожиданности. На меня уставились две любопытствующие пары глаз. Я быстро отвлеклась от своих мыслей, взглянув на двоих мужчин, которые молча наблюдали за мной. Я успокоилась, узнав в одном из них своего доктора, а вот по поводу второго у меня предположений не было.
— Опять кошмары? — поинтересовался у меня доктор.
— Я в порядке, — поспешила я с ответом.
Доктор повернулся к солидному мужчине лет сорока в сером костюме.
— Это — детектив Кристофер Грей. — Доктор опять посмотрел на меня. — А это — Лили Мартин.
— Здравствуйте, — тихо пробормотала я себе под нос.
— Как вы себя чувствуете, мисс Мартин? Я слышал, вас выписывают. Мои поздравления! — доброжелательно сказал детектив и улыбнулся.
— Спасибо… Я…
Доктор меня тут же перебил:
— Детектив хочет вам кое-что сообщить.
— Мисс Мартин, а вы так и не вспомнили аварию? — любезно поинтересовался детектив.
— К сожалению, пока нет, мистер… — призналась я, пытаясь вспомнить его имя.
Доктор ухмыльнулся и напомнил:
— Мистер Грей.
Я почувствовала легкий прилив крови к щекам.
— Ммм. Да… мистер Грей… Что вы хотели мне сообщить? — полюбопытствовала я, пытаясь казаться уверенней и не выдавать свое смущение и беспомощность, хотя краска на щеках, скорее всего, меня уже выдала.
— Наше расследование показало, что вы ехали на очень высокой скорости… Наверное, вы пытались выехать на прилегающую дорогу. Поворот там очень узкий. Возможно, вы его слишком поздно заметили и, судя по всему, не вписались в него. Да к тому же дождь был сильным…
— Да! Погодка в тот день была отвратительной, — согласился доктор.
Я напряглась всем телом, как будто это могло помочь мне вспомнить. В голове была устрашающая пустота. Словно бы информацию из нее стерли безвозвратно. Но я точно знала и помнила кто я. Я — Лили. Я помнила свое детство. Я помнила маму, папу, Элисон… Но день аварии почему-то не могла вспомнить вообще. Я медленно вдохнула и выдохнула. Что-то меня во всем этом смущало. Я не могла себя представить человеком, который мчится на высоких скоростях. Ведь я всегда была трусихой. Мой стиль вождения был дотошно безопасным. Но в свое оправдание я не сказала ни слова. Я уже не раз говорила о своих подозрениях и ощущениях, что меня пытались убить, но меня, кажется, из-за потери памяти, никто всерьез не воспринимал. Даже если допустить, что детектив был прав, что же такого случилось, что я нарушила все свои принципы и гнала на такой высокой скорости, что не вписалась в поворот? А вдруг за мной кто-то гнался? Это единственное, как я могла себе оправдать свою тревогу и безрассудное вождение.
— Вам обязательно надо вспомнить. Это очень важно, — не отводя взгляда, настаивал детектив, словно это от меня как-то зависело. Доктор и детектив переглянулись.
Он как будто хотел сказать что-то еще, но тут вмешался доктор.
— Так что, мисс Мартин… Надо быть осторожнее! — ухмыльнулся он и повернулся к детективу.
— Память мисс Мартин может восстановиться в любой момент. Возможно, это будет происходить постепенно. Пока мы не можем точно сказать, как и когда. Но это весьма необычная амнезия. В первый раз такое вижу в своей практике. — Доктор задумался. — И она, скорее всего, связана с психологической травмой. Блокирована только часть воспоминаний, а возможно и все травмирующие воспоминания, а не только связанные с аварией, — объяснил он ему и взглянул на меня.
Детектив понимающе кивнул.
— Любопытные вещи творит мозг, — усмехнулся доктор. — Загадка! Даже для нас, докторов! — почти воскликнул он, взмахнув руками.
Он сделал несколько шагов назад, подойдя ближе к детективу и что-то прошептал. По его губам и услышанным обрывкам фраз я поняла, что именно он сказал: «К сожалению, эта авария спровоцировала паранойю и тревожность. Но… Может быть, неспроста? Кто же знает?» Доктор задумался и, опустив голову, совсем тихо прошептал детективу: «Поскорей бы уж она все вспомнила». Доктор с жалостью взглянул на меня.
Детектив понимающе кивнул в ответ. Я же притворилась, что ничего не услышала, сжимая простыню в руках и пялясь на кровать. Доктор уже направлялся к двери, как вдруг повернулся ко мне:
— Надеюсь, вы не проигнорируете мои рекомендации, мисс Мартин? Я думаю, что общение с психологом действительно пойдет вам на пользу и поможет быстро восстановить память… И да! К тому же наш психолог очень обрадовался предстоящему общению! Оказывается, он вас знает… Кажется, со школы… если не ошибаюсь, — довольно сказал доктор, увидев мое удивленное лицо.
— Со школы? Но кто? — Я начала прокручивать в памяти лица бывших одноклассников — их я на удивление хорошо помнила. Все же идей у меня никаких не было. Интересная все-таки штука — память. Такая избирательная, словно капризная дама.
— Помните свою школу? — спросил доктор. — А то, как-никак десять лет прошло!
— Помню, — застенчиво сказала я и тут же удивилась. — А вы откуда…
— В общем, он вас ожидает, — заверил меня доктор, не дослушав мой вопрос, и быстро пошел к выходу, открывая дверь перед детективом.
«Откуда он так много знает — в частности о том, когда я закончила школу? Наверное, тот психолог ему уже все поведал», — попыталась я найти объяснение.
— Всего доброго, мисс Мартин, — улыбнулся мне детектив и проследовал к выходу.
— Если я вам нужен, вы знаете, где меня найти, но в больнице вам больше делать нечего. Поправляйтесь! — прокричал доктор уже почти из коридора, закрывая за собой дверь.
С облегчением закрыв глаза, я откинула голову назад. Мне была неприятна компания доктора, потому что он часто косо смотрел на меня, и, мне казалось, что он считал меня сумасшедшей из-за тех навязчивых мыслей, что меня кто-то пытался убить. Но в состоянии своего психического здоровья я была полностью уверена и старалась не обращать на это внимания. Все же твердить о своих подозрениях всем подряд я перестала, запихнув эти тревожные мысли подальше вглубь себя. Ведь возможно, что я это все напридумывала.
В палате я была одна. Тут царила такая пугающая тишина, что я легко и четко смогла расслышать щелчок повернувшейся дверной ручки. Я сильнее облокотилась на изголовье кровати. Уж слишком подозрительно медленно поворачивалась ручка, как будто хотели войти беззвучно. Ручка на секунду остановилась. Знакомое чувство паники быстро овладело мной, и ритм своего сердца я могла слышать у себя в ушах. Меня охватил дикий страх. Но почему? Кого я боюсь? Неужели у меня и вправду паранойя? Или же это тайный диалог с интуицией, которая хочет о чем-то меня предупредить?
Ручка докрутилась до предела, и дверь скрипнула. Я в ужасе, широко раскрыв глаза, уставилась на дверь и медленно приподнялась. Явно ожидая чего-то очень плохого, я перестала дышать. Что же делать? Сил защищаться нет. Есть всего два варианта: молить о пощаде либо достойно встретить свою смерть. Ни один из этих вариантов меня не устраивал, так как оба они требовали смелости, которой я никогда не отличалась. Я не понимала, откуда у меня столько тревожных мыслей. Я ведь в больнице! Хватит паниковать! Не успела я завершить внутренний монолог, как вдруг из дверного проема медленно выглянула голова. Это был Уилл. Я стояла как вкопанная.
— Привет. Прости, что не мог приехать раньше. Я только что вернулся из командировки, — сказал он, не отрывая от меня взгляда.
Уилл?! Что он здесь делает? Я начала судорожно копаться в памяти. Первым в голову пришло болезненное воспоминание о самом жутком дне в моей жизни, когда судьба лишила меня моих дорогих родителей во время пожара в нашем доме. Мне тогда было всего девять лет. Именно в тот день Уилл запал глубоко в мою душу. В моих воспоминаниях свирепо полыхали языки пламени, и мой разум быстро вернул меня в тот мрачный и скорбный день.
— Мама! Мамаааа! Папаааа! — кричала я отчаянно. — Пожалуйста! Выходите! Вы где?
Мои ноги поволокли меня в сторону пылающего дома. Желание вернуться в дом к родителям, а также ярко красно-оранжевые язычки чарующего пламени подчинили меня своей власти, и я прямиком отправилась к объятому огнем дому. В тот момент подбежали соседи, которые удержали меня от опасного приближения к полыхающему дому. Как раз тогда обвалилась часть корпуса дома, словно большая горящая птица, устремленная вниз. Он тяжело рухнул на землю, соседи ахнули. Я не шевельнулась, продолжая зачарованно смотреть на огонь.
Я ведь просто хотела домой, хотела оказаться с мамой и папой, так, как это было всегда. Я остро желала почувствовать тепло маминых рук, услышать веселый голос отца. Но где-то глубоко внутри я понимала, что этого больше не будет. Как и не будет больше беззаботных будничных вечеров, чаепитий с вкусными мамиными пирожками возле камина, звука трескающихся поленьев, забавных папиных шуток, тихого пения мамы за мытьем посуды, родительских поцелуев на ночь, наших маленьких семейных пикников, которые заканчивались рассматриванием невероятно красивого звездного неба. Уже ничего из этого больше никогда не будет, и эта мысль причиняла невыносимую боль.
Я стояла одна, до конца не осознавая и не догадываясь, насколько сильно в тот момент изменилась моя жизнь. Сердце наполнилось горечью, которая разъедала меня изнутри. Именно в тот миг, когда я нуждалась в родительском тепле, я и увидела его глаза — глаза Уилла, в которых были ужас и сочувствие.
Возле дома собралась толпа соседей, которые бурно обсуждали происходящее. Где-то недалеко послышались сирены пожарных машин, что становились все громче и громче. Соседи мне что-то говорили, кто-то задавал вопросы, кто-то сочувствующе сжимал мою руку, кто-то подбадривающе стучал по плечу или поглаживал по спине… Но я никого не слышала и не чувствовала прикосновений. Внутри было так горько и одиноко.
Я ведь выбежала из дома совсем ненадолго. Я не верила, что родителей больше нет. Не могла в это поверить. Это невозможно! Для меня они были вечно живущими. Но ведь мне таких обещаний никто не давал… Почему я так слепо верила в это и не ценила каждый миг, проведенный вместе с ними? Почему я не осталась дома? Я так сильно увлеклась игрой в прятки, что выбежала на улицу, чтобы меня было трудней найти. Это было нечестно!
Я смотрела на дом, точнее на то, что от него осталось, и перевела взгляд на толпу соседей. А вдруг мама и папа сейчас выйдут из этой толпы, улыбаясь, протягивая руки и раскрыв объятия? И я побегу, побегу изо всех сил. Я обгоню ветер, если будет надо…
Но суета вокруг, жалость в глазах соседей, каждый раз, когда они смотрели на меня, отнимали у меня эту надежду.
Отчаяние и осознание реальности переплелись в жестокой схватке со слепой надеждой. Но исход этой битвы был определен. Надежда затухала, а реальность продолжала хлестать своими невидимыми кнутами все сильнее и больнее.
Я заметила Элу, стоящую в сторонке в одиночестве. Глаза ее блестели. Мне даже почудилось, что у нее на щеках застыли слезы и лицо выражает глубокую скорбь, хотя она и не общалась с моими родителями. Рот у нее шевелился, словно она с кем-то разговаривала. Элу неожиданно посмотрела на меня, и я поймала ее взгляд. Мне показалось, что она улыбнулась. Ветер донес до меня ее слова:
— Покойтесь с миром… Я позабочусь о вашей малышке Лили.
По-видимому, Элу разговаривала сама с собой. Она всегда была странной.
Я вновь взглянула на дом, где сейчас уже возились пожарники, оградив участок дома лентой от любопытных соседей. И тут мою руку взял он. Я обернулась и увидела Уилла, который учился с нами в одном классе. Он молча, понимающе приобнял меня одной рукой и смотрел со мной на суетящихся вокруг пожарников и людей. Мы глядели на тлеющие остатки сгоревшего дома, которые все больше отдаляли меня от родных людей и погружали в океан скорби. Я посмотрела Уиллу в глаза, и мое сердечко, которое пылало ярче пламени устрашающего пожара, немного остыло. Я сильно прижалась к Уиллу, боясь отпустить его и остаться одной. В тот ужасный день он поселился в уголке моего сердца, заняв важное место в нем… навсегда. Он — моя судьба.
* * *
— Как ты? — голос Уилла резко вернул меня в больничную палату. Я быстро собрала пазл в своей голове. «Да! Уилл мой жених!» — произнесла я про себя. Недоумевая, я продолжала смотреть на него и даже почему-то немного удивилась. Жизнь так благосклонна ко мне! Без сомнения, возвращение в этот мир в его присутствии было гораздо приятнее. Попытавшись улыбнуться, я шагнула на встречу к Уиллу.
— Привет, Уилл, — негромко поздоровалась я.
— Готова ехать домой? — улыбаясь, спросил Уилл.
Я кивнула и задумчиво отвернулась к окну, пытаясь быстро собрать мысли воедино и вспомнить детали нашей последней встречи. К сожалению, эти воспоминания не удостоили меня своим присутствием. Внезапно, я почувствовала руку на своей талии. Я вздрогнула так сильно, что чуть не подскочила на месте. Уилл в недоумении отшагнул назад. Да что со мной? Чего я так боюсь? Это прикосновение мне было очень знакомо, но на тот момент оно почему-то вызвало во мне холодок тревожности. А вдруг это он пытался меня убить? Я застыла. Уилл молча наблюдал. Мне внезапно стало стыдно за свои мысли. Ну уж нет! Да и какие мотивы у него могли быть? Уилл — мой жених! Мысли носились в моей голове, как маленькие шаловливые чертята, и тревога, которая поглощала меня до этого момента, наконец-то ослабила свою хватку. Дурные мысли тоже испарились — всего-то надо было увидеть Уилла так близко и взглянуть ему в глаза. Свою тревожность я сочла последствием аварии. Шок. Травма. Или как еще называют такие проявления доктора? Теперь все хорошо. Я была дома. Ну или почти дома. Я немного повеселела, в первый раз за долгое время, чувствуя себя в безопасности. Уилл продолжал настороженно наблюдать. Я уставилась на него. В голове уже крутилась другая мысль: «Подойди и обними меня скорей». И, будто услышав мои мысли, отчего мне даже стало немного не по себе, Уилл подошел ко мне и обнял. Я с удовольствием ответила ему взаимностью. Глаза закрывать я не стала — а вдруг это сон, и я сейчас проснусь. Представляя лицо Уилла, я думала о том, как же приятно обниматься. После этой согревающей мысли глаза у меня все-таки закрылись, и я просто наслаждалась этим прекрасным моментом. Как же мне этого не хватало. Я открыла глаза и обрадовалась — это был не сон.
— Я скучала, — тихо сказала я, не открывая глаз и сильнее прижимаясь к нему.
— Я тоже… — ответил Уилл.
— Мой доктор посоветовал зайти к психологу… — сказала я, сильно задрав голову назад, так как Уилл был достаточно высоким, и посмотрела в его прекрасные голубые глаза.
Он взглянул на меня.
— Ну, раз доктор сказал, значит, надо! — улыбнулся Уилл одним краем губ.
Его ответ немного смутил меня. Неужели он тоже думал, что я стала параноиком с расшатанной нервной системой после той аварии и непременно нуждаюсь в психологической помощи? Ведь наверняка доктор поделился своими мыслями и с ним.
Оправдываясь, я уверенно проговорила:
— Да я бы не стала тратить на это время, но доктор сказал, что психолог меня ждет и знает меня со школы. Возможно, ты тоже его знаешь, ведь мы учились вместе, — улыбнулась я.
— Прямо-таки в одном классе? — поинтересовался Уилл.
— Этого я не знаю — сказала я.
— Хм. Любопытно, — протянул задумчиво Уилл.
— Мне тоже. Поэтому я прямо сейчас схожу туда и удовлетворю свое любопытство, — решительно произнесла я и улыбнулась.
— Замечательно. Подожду тебя в кафетерии, — предложил Уилл.
— Спасибо, Уилл, — улыбнулась я еще раз.
Уилл молча вышел, а я, сгорая от любопытства, отправилась в кабинет психолога.
Глава 4
Неожиданный сюрприз
Я осторожно постучала в дверь и заглянула в кабинет. У меня сразу пропало ощущение того, что я нахожусь в больнице. К тому же мужчина в кабинете был не в халате, как все врачи, а в светлой рубашке, с закатанными на три четверти рукавами и в темно-серых классических брюках. Он стоял напротив окна, поэтому я видела только его спину. Глядя на спину незнакомого, как мне казалось, мужчины, я пыталась строить догадки, но безуспешно. Он был в хорошей физической форме, через рубашку проступали очертания широких мускулистых плеч и рук. Я не стала продолжать гадать, потому что, очевидно, что всех одноклассников я помнила детьми и многих уже не видела во взрослой жизни.
Кабинет оказался очень уютным. Он был обставлен мебелью из красного дерева. Справа возле стены стоял темно-бордовый кожаный диван, а рядом с ним было такого же цвета кресло. На стенах висело несколько картин. Мое внимание привлек пейзаж с двумя красочными бабочками на фоне виноградников, которые напоминали виноградники Орегона, где мы с Элисон в детстве любили играть в догонялки. Прежде чем углубиться в блаженные детские воспоминания, я взглянула налево. Слева стоял стеллаж, тоже из красного дерева, заполненный папками и книгами. Прямо по центру располагался большой стол, а за ним было окно, которое выходило на дорогу. В него как раз и смотрел этот атлетически сложенный загадочный мужчина — психолог.
Я тихо прокашлялась, чтобы привлечь к себе внимание. Молодой психолог повернулся, расплываясь в сияющей улыбке. На меня смотрел очень привлекательный высокий шатен с темно-карими глазами. Мужчина мне показался незнакомым. Он, ехидно взглянул на меня, прищуриваясь и хитро улыбаясь, отчего я немного растерялась и застеснялась. «Ему бы лучше в кино сниматься, а не психологом работать», — подумала я. В то же время что-то в этом молодом человеке было мне до боли знакомо. Когда он в очередной раз посмотрел на меня, я в изумлении открыла рот и застыла на месте. О боже! Этого не может быть! Невозможно!
— Лил! Зеленоглазая Лил. Как я рад тебя видеть! — широко улыбался он.
Я опять засмущалась. Обычно люди думали, что у меня карие глаза. Тем более в школе, где я была невзрачной тихоней, которая редко поднимала свой взгляд. Но только не он. Я быстро совладала собой и наконец-то поделилась своими догадками:
— Только один человек в школе называл меня Лил… Боже! Не может быть!
Не веря глазам, ошарашенная, я уставилась на этого молодого человека, который был моим лучшим и единственным другом в школе! «О боже», — повторяла я и про себя, и вслух.
— Ник!!!
Ник, раскрыв объятия, подошел ко мне. Мы крепко обнялись. «Как же это здорово!» — вновь подумала я. Это уже второй приятный сюрприз за день. Можно было этот день смело объявлять днем сюрпризов и объятий. Очевидно, что судьба сегодня меня сильно баловала.
Странное чувство пробудилось во мне — смесь печали с огромной радостью. Почему же печали?.. Возможно потому, что мы долго не общались… Наверное, тому были какие-то причины. Отчего-то эти мысли пробудили во мне новую волну грусти, и я решила не копаться в своей несовершенной на данный момент памяти и просто наслаждалась минутами этой приятной неожиданной встречи. Я была бесконечно рада ей.
Я немного отстранилась назад, чтобы получше разглядеть Ника, и положила руки на его плечи. Под светлой рубашкой я почувствовала упругие мышцы, и это меня опять немного смутило, поэтому я быстро и неуклюже опустила руки.
— Подожди-ка! А где тот пухлый мальчик из школы? Где этот толстопуз с пухлыми щечками? — игриво поинтересовалась я.
В школьные годы Ник был единственным человеком, кроме моей дорогой подруги Элисон, с которым я могла быть собой.
— О Лил! Я уже давно не пухлый мальчик! Ты многое упустила! — рассмеялся Ник.
Я же представляла себе Ника-школьника и не могла поверить, что это тот самый Ник — мой верный друг детства.
Мы молча стояли и улыбались.
Встреча была действительно очень приятной и неожиданной. В голове, как яркие искорки салюта, то и дело вспыхивали школьные воспоминания. К своему удивлению, я их отчетливо помнила, и это меня очень радовало. В душе зажглась новая надежда. Возможно, совсем скоро память полностью восстановится. В таком случае я могла бы получить непоколебимую уверенность, что ничего мне не угрожает. И возможно, оказалось бы, что никакой угрозы и не было. И все эти переживания закончились бы, как один из моих кошмарных снов.
Я погрузилась в школьные воспоминания.
Я не очень любила школу и была самой тихой, невзрачной девочкой, сидящей за задней партой и молча наблюдавшей за всеми. Наверное, все думали, что я ужасная, чересчур замкнутая зануда, так как училась я очень хорошо, добросовестно выполняя домашние задания и получая только хорошие отметки. Несложно догадаться, что это была одна из причин, по которым одноклассники проявляли ко мне интерес. Мои собеседники надеялись, что я им помогу сделать тест или решить какую-нибудь математическую задачу, которая им была не под силу, или же подскажу правильный ответ на контрольной работе. Либо, как мне казалось, некоторые пытались завести со мной беседу из приличия и ради соблюдения этикета, потому что были чересчур воспитанными. Таких было меньшинство. Но обычно тем для разговоров у меня с ними не находилось. Я чувствовала, что уже переросла все эти беседы, как правило заканчивающиеся сплетнями про учителей или учеников, которые отличились, совершив какой-нибудь проступок.
Мне же нравилось наблюдать за Уиллом. Он был звездой в классе, и все девочки сходили по нему с ума, и я не была исключением.
Я также любила наблюдать за одноклассницей, которую звали Джоанна. Она была настоящей звездой среди девочек — королевой нашего класса, а, возможно, и всей школы.
И все же общий язык я нашла только с Ником, с пухлым заучкой в очках, который тоже особо ни с кем не общался, кроме меня. Так мы и подружились, находя утешение в компании друг друга.
Он был единственным, кто замечал меня и постоянно подавал мне ручку, когда она скатывалась с парты, в то время как я в очередной раз витала в облаках или погружалась в фантазии об Уилле.
У нас с Ником было секретное место — озеро в полутора милях от школы. Мы подолгу сидели там и обсуждали всякую чепуху, рассказывая друг другу о своих мечтах. Ник мечтал помогать людям — стать врачом или пожарным. Иногда мне казалось, что пожарным он хотел стать из-за того, что случилось с моей семьей. А возможно, просто из добрых побуждений, чтобы помогать людям. Ник был очень внимательным и умным мальчиком.
Я же не знала точно, чего хотела, не считая того, что определенно жаждала уехать из той глуши, где каждый уголок напоминал все плохое, что со мной там случилось.
Мои мысли прервал голос Ника:
— Ты прекрасна… как всегда, Лил, — задумчиво улыбаясь, сказал он. — Несмотря на то, что с тобой произошло… — В его глазах промелькнула грусть.
Я отвлеклась от нахлынувших воспоминаний и застенчиво улыбнулась в ответ.
— Спасибо… — тихо сказала я и немного нахмурилась. Ведь прекрасной я себя никогда не считала. Смутившись, я вновь опустила глаза.
— Ты… отлично выглядишь, — так же смущенно, но искренне, призналась я. Прикусив губу, я тут же тихо обругала себя за то, что не смогла быть более сдержанной и скрыть свое восхищение.
Ник расплылся в улыбке.
— Не помню, чтобы ты делала мне когда-либо комплименты, — съязвил он. — Присаживайся, Лил. Я уже просмотрел твой медицинский файл. Давай поговорим. Помни, что я не просто психолог — я твой друг, который искренне хочет тебе помочь, — сказал Ник, глядя мне в глаза и изучая мое измученное худощавое лицо.
— Спасибо, я знаю, — поблагодарила я его и присела на стул, заправляя волосы за ухо.
— Как же все символично! — воодушевленно говорил Ник.
Я вопросительно на него посмотрела.
— Ты не помнишь, какой сегодня день? — удивился Ник.
Я напряглась, но не имела понятия, какое сегодня число, и поэтому в нетерпении продолжала смотреть на Ника, ожидая ответа.
— Четвертое июня! Ну, Лил, давай! Вспоминай!
Воспоминание резко вспыхнуло в памяти как искорка, и я, долго не раздумывая, зацепилась за эту молниеносно пронесшуюся первую мысль.
— Конечно помню, — довольно произнесла я, гордясь тем, что мне удалось вспомнить. — Десять лет с окончания школы! — уверенно сказала я, удивляясь про себя, как много времени прошло.
— Верно! — подтвердил Ник. — Значит, память не так сильно пострадала, — сказал он, будто читая мои мысли. — Доктор мне рассказал, что у тебя частичная амнезия, и вызвана она, скорее всего, психологической травмой.
Я кивнула.
Ник уткнулся в свои бумаги и, посмотрев на меня, немного помолчал. Он тихо постукивал ручкой по столу и резко остановился.
— Лил, чего ты боишься? — подняв глаза, неожиданно спросил Ник.
Я совсем не была готова к такому прямому и четкому вопросу, но начала искать ответ среди путаницы своих хаотичных мыслей. Мысль о том, что меня кто-то пытался убить, вновь выделилась из этого хаоса, но я быстро ее отбросила. Я не хотела перебирать все свои страхи и сказала то, что следующим пришло в голову:
— Насекомых… — Я даже загордилась тем, что мне не пришлось врать.
— Хммм… у тебя энтомофобия… — Ник делал какие-то записи. Я кивнула.
— Что тебя сейчас тревожит? Когда у тебя появилась тревожность? Сразу после аварии? — Ник стал совсем серьезным и сконцентрированным, продолжая просматривать бумаги, которые, судя по всему, были моими медицинскими документами. Он вновь остановил взгляд на мне, ожидая ответа.
— Я… я точно не знаю… Мне кажется, я всегда была такой, — растерянно пожала я плечами. — Я себя чувствую неплохо, — заверила я его… — Просто эти кошмары… И голоса…
— Голоса? — сразу же насторожился Ник.
— Нет… в смысле… я имела в виду во сне! — Я нервно засмеялась. — Ты что! Я же не сумасшедшая!.. Голоса я не слышу, — быстро оправдалась я, непроизвольно сжимая сидение стула, словно я действительно была не в себе.
Ник слегка улыбнулся:
— Ну, сумасшедшие понятия не имеют о том, что они сумасшедшие.
Я смутилась.
— Это я не про тебя, — рассмеялся и быстро поправил себя Ник, увидев мое смущение.
Мне стало немного некомфортно от этой шутки, ведь он был прав.
— Насколько сильно тебе сейчас тревожно? — продолжал допытываться он. — Я имел в виду… — Ник замолк на секунду. — Тебе все так же кажется, что тебя пытались убить? — как гром пронзил меня его вопрос.
Он внимательно вглядывался в мое лицо, не отводя взгляда ни на секунду.
Я насторожилась.
— Как?.. Откуда ты… — растерянно бормотала я.
Взгляд Ника смягчился.
— Я общался с мистером Греем и знаю, что ты думаешь насчет аварии, — осторожно перебил меня он.
Я сделала небольшую паузу, собираясь с духом.
— Сейчас мне намного лучше. — Я старалась говорить как можно увереннее, что у меня, скорее всего, плохо получалось, и мои слова звучали как жалкие оправдания. Я опустила голову и, немного подумав, решила ему признаться. В детстве я всегда была честна с Ником и доверяла ему, и в этот раз я решила сказать правду.
— Хотя… мне иногда кажется… — неуверенно начала я, — …что там был кто-то еще…
— Кажется? — осторожно переспросил он.
— Я не помню аварию… это странно… но что-то мне говорит…
— Говорит что? — вновь нетерпеливо перебил меня он.
— Что мне угрожала опасность…
Я замолкла. Ник задумался.
— Надо все вспомнить… Это важно… для тебя, — сказал он.
Я неуверенно кивнула.
Ник встал и подошел к шкафчику и взял оттуда небольшую пластиковую баночку, судя по всему, с таблетками.
— Я могу тебе прописать вот эти таблетки и еще кое-что… — протянул Ник и задумался. Он положил баночку напротив меня.
Я вопросительно посмотрела на Ника.
— Хочу кое-что тебе предложить, — сказал он наконец.
Я с любопытством смотрела на него.
— Я практикую гипнотерапию, — продолжил Ник. — Это очень помогает в таких ситуациях. Гипнотерапия может помочь в восстановлении памяти и даже снимет тревожность, когда мы с помощью гипноза найдем очаг ее возбуждения, — объяснил он.
Я смутилась. Я совсем мало знала о гипнозе.
— Ты хочешь залезть ко мне в голову? — с усмешкой поинтересовалась я.
Ник рассмеялся:
— Да! Да!.. И узнать все твои секреты, — ехидно произнес он.
— Секреты? У меня нет секретов, — оправдывалась я вновь.
— Может быть, ты просто их не помнишь? — Ник проницательно взглянул на меня, еще внимательнее вглядываясь в мое лицо. Я задумалась.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.